Жена поневоле бесплатное чтение

Жена поневоле
Айрин Лакс

Глава 1

— Мне нужна жена. Ты станешь ею.

— Вам нужна не жена, а возможность управлять подставной фирмой, оформленной на моё имя! — выдыхаю я едва слышно.

Мужчина разваливается в кресле, издевательски громко хлопает в ладоши.

— Бинго, Соломонова Эрика.

Он усмехается. Тёмные глаза искрят весельем. Его забавляет моё имя.

— Скоро ты станешь Багратовой Эрикой. Будешь моей женой.

Женой? Мужчина протягивает это слово и кривится, словно сказал что-то гадкое. В голове закручивается торнадо из мыслей.

— Жена?

— Да. Будешь моей женой. Год. Больше не потребуется.

— Я не хочу! Я не могу!

— Можешь! — повышает Багратов. — Ты не замужем. У тебя нет мужика. Ты одинокая, скучная и никому не нужная серая мышь. У тебя нет даже родителей, — чеканит мужчина. — Был только родной брат.

Пауза. Багратов вновь позволяет себе усмехнуться.

— Брат, подставивший тебя. Он уже отправился на тот свет, но ты осталась. Осталась и фирма, которую брат оформил на твоё имя. Фирма, отмывающая грязные денежки. Мне плевать на тебя, но я хочу и дальше превращать мутную воду в кристально чистую…

— Вы лжёте. Мой брат, Эд, он не такой! — возражаю я.

Но я возражаю я уже вяло, сопротивляясь только из чистого упрямства. Багратов любезно предоставил доказательства, что Эд, мой брат-близнец, вёл двойную жизнь. Оказывается, я ничего не знала о брате и его настоящей жизни!

— Ты можешь и отказаться от моего предложения, Соломонова Эрика. Но в таком случае за тобой придут другие… — вкрадчиво произносит Багратов.

— К-к-к-какие другие? — заикаясь, спрашиваю я и изо всех вонзаю ногти в ладонь.

— Серьёзные и злые люди, которых хотел нагреть твой брат. Он прихватил чужие деньги и решил драпануть. Далеко убежать не удалось, как ты уже знаешь, — ровным голосом объясняет Багратов. — Но деньги пропали. За тобой придут. Им плевать, что ты была не в курсе дел братца. Они спросят с тебя за каждую сворованную твоим братом копейку. Это будет жёстко и долго. Тебе не понравится. Навряд ли ты долго останешься… целой и со всеми конечностями. Ты будешь сожалеть о том, что не согласилась на моё предложение. Но будет уже поздно. Слишком поздно…

После слов криминального авторитета мне становится трудно дышать. Перед глазами проносятся мысли, одна другой ужаснее. Неужели моя жизнь окончится именно так? Короткая сводка в криминальных новостях — и больше ничего?

Я сижу едва живая. В груди начинает колоть. Паника охватывает моё горло в тиски. Как будто проводят колючей проволокой по нежной коже. Перед глазами повисает вязкая серая муть, а комната начинает раскачиваться из стороны в сторону.

— Эй, Соломонова! — Багратов хлопает меня по щеке. — Не отключайся!

Мужчина резко вскакивает со своего места и набирает стакан воды из-под крана.

— Спасибо, — едва шевеля губами отвечаю я. Всё-таки даже в нём есть что-то человеческое. Я протягиваю руку, чтобы взять стакан и напиться. Но тут же захлёбываюсь возмущением. Багратов набрал воды только для того, чтобы плеснуть ею мне в лицо.

— А-а-а-а-а!

Ледяная вода стекает по моему лицу отрезвляющими ручейками. Я открываю рот от возмущения и тут же захлопываю его. Приходится снять с носа очки — из-за потёков воды я всё равно ничего не видела. Протираю стёкла нижним краем кофты и приглаживаю мокрые пряди. Отлично, Эрика. Теперь я точно выгляжу как мокрая курица или драная кошка.

Водрузив на нос очки, осматриваю Багратова, признаваясь, что он хорош. Знойный, сильный мужчина. Как с обложки. Это фантастика, наверное, что он сидит в моей блошиной квартире с наклонным потолком. У нас с братом была только эта крохотная квартирка. Или не только эта?

Я много лет считала, что мы живём очень и очень скромно. Но Багратов обмолвился, что мой брат ворочал миллионами. А наша почти нищая жизнь была для него Эдмунда лишь ширмой, за которой он скрывал свои криминальные делишки.

— Я не могу поверить.

— Думай быстрее, Соломонова. Тебе просто повезло, что я добрался до тебя первым. Мои парни сказали, что тебя уже ищут. Как скоро тебя найдут — вопрос времени. Я смогу решить проблему так, что тебя не тронет никто… — уверенным, властным тоном произносит Багратов.

Он смотрит мне прямо в глаза. От его тона мне словно становится чуточку легче. Его тон настолько уверенный и покровительственный, что я начинаю чувствовать в нём Защитника. Защитника от беспредела всех остальных. Но всё же сам мужчина кажется мне очень опасным. Его тёмный взгляд сулит мне огромные неприятности в случае непослушания.

— Вы защитите меня?

— Да, — коротко отвечает Багратов, вкладывая в слова всю силу и брутальную мощь своего низкого голоса.

— В обмен я должна стать фиктивной женой. Что ещё?

— От тебя требуется не так много. Первое — ставить свою подпись там, где я тебе скажу. Второе — не путаться под ногами. Третье, — мужчина обводит меня взглядом, полным сочувствия. — Соответствовать высокому статусу моей жены. Увы, придётся потрудиться.

— Это всё? — спрашиваю я, поправив очки, сползшие на нос.

— Если ты хочешь что-то спросить, пожалуйста.

Я поджимаю губы, не решаясь задать интересующий меня вопрос. Но потом выдавливаю из себя вопрос скороговоркой:

— Брак включает в себя интимные услуги?

Мужчина буравит меня пронизывающим взглядом несколько секунд. Молча. Поневоле начинаю чувствовть себя бабочкой, пришпиленной к месту иголкой. Потом он начинает хохотать. Его громкий издевательский смех кажется хуже всего — хуже появления головорезов в крохотной квартире, хуже понимания того, что мой брат был не тем, за кого себя выдавал, и водил меня за нос…

Багратов просто рассмеялся. Но с тем же успехом мог просто плюнуть мне в лицо и растереть мерзкий плевок.

— Интимные услуги? Не нуждаюсь, Эрика. Просто посмотри на себя… — мужчина щёлкает пальцами, начиная перечислять. — Синий чулок. Моль. Общипанный воробей.

— Достаточно! — высоким голосом отвечаю я. В нём уже начинают дрожать слёзы, а мне не хочется показывать свою слабость. Я впиваюсь ногтями в ладонь, чтобы не разрыдаться перед циничным мужчиной.

— Ты будешь выполнять роль моей жены на публике. Появляться в ресторанах, создавать видимость счастливого брака, поддерживать имидж семейной пары.

— Только на публике? — уточняю я. — В остальном я могу быть свободной?

— Если ты имеешь в виду наличие любовника, Эрика, — хищно скалится Багратов. — То я тебя разочарую. Год брака. За это время твоим единственным любовником может стать только твоя фантазия и…

Мужчина красноречиво шевелит длинными пальцами. Я мгновенно краснею, став одного цвета с варёным раком.

Разумеется, я ни о чём таком не думала, но вдруг у меня появится мужчина? Хотя, каким образом он у меня появится? Если я буду пленницей криминального авторитета, то мне не светит даже прогулка в парке без специального разрешения!

— Ты будешь верной, примерной и красивой женой. Красивой, насколько это возможно, потому что превратить чучело в красотку будет очень сложно.

Багратов насмехается надо мной и не скрывает ни своего пренебрежения, ни превосходства.

Как я смогу выдержать год в браке с ним? Невозможно!

— Я уже ненавижу тебя! — внезапно произношу я. — Циничный хам!

— Мне плевать.

Багратов поднимается, поправляет кожаную куртку и походкой хищника направляется на выход из комнаты.

— Думаю, мы договорились. За мной, Эрика, — командует он мне, как собаке, которая тотчас же должна занять место у ног хозяина.

Я разглядываю его широченную спину, мечтая, чтобы на голову Багратову свалился огромный кусок штукатурки или кирпич. Но этого не происходит.

— Предложение! — выкрикиваю я ему вслед, собирая всю смелость, чтобы не трястись от страха и не бросаться вдогонку по первому же приказу.

Багратов замирает на месте и оборачивается, нахмурившись. Он искренне недоумевает, как такая, как я, могу ещё что-то вякать против его слов.

— Я должна стать твоей женой. Мужчины в таком случае делают предложение. Становятся на колени и протягивают избраннице кольцо… — произношу, едва не трясясь всем телом.

Багратов иронично вздёргивает смолянистую бровь. Приваливается к косяку мощным плечом. Чёрная кожаная куртка натягивается на его массивных плечах, обрисовывая тугие, литые мышцы.

— Предложение? Кольцо? — хлопает себя по карманам. — Не подготовился. У тебя есть ровно пять секунд, чтобы покорно встать рядом, закрыть рот и делать всё то, что я тебе скажу.

— Хочешь, чтобы я играла т-т-твою жену? — от страха я уже начинаю заикаться. Но я уже сказала «А», придётся говорить и «Б», поэтому я заканчиваю, но совсем тихим голосом. — Сделай мне п-п-предложение, Багратов.



Глава 2

Багратов смотрит на меня в упор. Его безумные тёмные глаза обжигают, хоть и кажутся леденящими. От его взгляда меня бросает в сильнейшую дрожь. По коже проносится табун мурашек. Я замираю, боясь реакции Багратова на собственную дерзость и одновременно желая узнать, как он выйдет из-под контроля.

Наверное, я просто камикадзе, если дразню хищника. Но мне очень страшно расставаться со своей привычной жизнью! Багратову моя жизнь представляется убогой. Кому-то она кажется просто скучной. Другие меня и вовсе не замечают…

Честно говоря, я иногда тоже думала, что живу незаметно и тихо, как невидимка. Но сейчас моя жизнь была для меня ценной и такой желанной, что я боялась сделать шаг к Багратову и перечеркнуть всё, что было для меня важным!

Мужчина медленно и беспощадно обводит меня взглядом, проводит широкой ладонью по куртке и усмехается:

— Кажется, я ошибся. Кое-что у меня всё-таки есть.

Не отводя от меня взгляда, Багратов медленно ныряет рукой во внутренний карман кожаной куртки.

Я не успеваю разглядеть, что именно он достаёт и сжимает в кулаке.

Но его жест…

Я тысячи раз видела подобный жест в кино. Так выдирали чеку из гранаты.

Сейчас этот психопат делает тоже самое! Багратов выдёргивает чеку из гранаты и швыряет её мне под ноги.

Я подпрыгиваю на месте высоко вверх, открываю рот, чтобы заорать от ужаса, но могу лишь сдавленно пискнуть.

Граната… Матерь божья. Этот псих без тормозов швырнул в меня гранатой. Она вот-вот взорвётся!

Забыв о своём требовании, я мчусь на выход быстрее пули под громкий хохот Багратова. Он перехватывает меня и тащит за собой с напором и скоростью сумасшедшего торнадо.

— Быстрее. Сейчас рванёт! — и начинает вести обратный отсчёт. — Четыре. Три. Два…

Мы мчимся по коридору. Внезапно Багратов толкает меня к стене, прижав своим телом. Я сжимаюсь в комок под его мощным давлением.

— Один! — гаркает бандит хриплым голосом возле моего уха. — Зажми уши!

После команды Багратова крик вырывается из моих лёгких. Я зажимаю уши ладонями и зажмуриваюсь. Трясусь от ужаса и рыдаю, думаю, что вот-вот умру.

Я заорала в голос и закрыла уши ладонями. Багратов внезапно отходит в сторону. На ногах я держалась только благодаря нему. Поэтому лишившись опоры, тело обмякает, а я сползаю тряпкой по стене. Я готовлюсь умирать.

Но… взрыва не последовало.

Слышится только оглушающий стук моего сердца, которое вот-вот разорвётся от наплыва эмоций и дурного адреналина. Через мгновение Багратов ставит меня на ноги. Встряхивает, как пыльный мешок. Силой отнимает мои ладони от ушей.

— Ты будешь моей женой, — хрипло произносит Багратов и надевает на мой безымянный палец кольцо от гранаты. — Предложение. Кольцо. Всё, как ты просила.

— Что?

Багратов разжимает пальцы. У меня до сих пор нет сил держаться. Я снова сползаю вниз по стене безвольной каплей.

— Как же г-г-граната?

Мужчина пожимает плечами. Смуглое лицо надвое разрезает белозубой усмешкой хищника. В полутьме коридора его усмешка кажется ослепительной, а кожа выглядит ещё темнее, чем есть. Глаза утопают в загадочных тенях. По коже проносится леденящий мороз.

Нет, Багратов — точно не принц на белом коне…

— Не сработала. Осечки бывают у всех, — с улыбкой объясняет головорез. На этом его доброжелательность заканчивается. — Встань. Следуй за мной.

Я кое-как поднимаюсь и плетусь следом за Багратовым. Спотыкаюсь почти на каждой ступеньке и едва не растягиваюсь в самом низу. Мужчина реагирует мгновенно, поддерживая меня сильной рукой.

— Спасибо, — лопочу я.

— Пошевеливайся, — цедит Багратов, выводя меня из подъезда.

У подъезда припаркован массивный, чёрный внедорожник. Возле него стоит мужчина, устрашающего вида. Амбал, ростом под два метра. Абсолютно лысый. Угрюмый. Страшный, словно горный тролль. Он молча распахивает перед Багратовым дверь машины.

— Вперёд! — командует бандит. — Ну, чего встала? — недовольно цыкает Багратов и разворачивает меня лицом к амбалу. — Это Циклоп. Он будет тебя охранять.

Криминальный авторитет говорит что-то ещё, но его слова тонут в оглушающем звуке взрыва. Багратов тотчас же нагибает меня и накрывает своим телом— жарким, мощным. Колоссально тяжёлым и волнующим.

Граната всё-таки рванула. Взрывной волной выбивает стёкла. Дребезжа, они разбиваются на тысячи осколков и сыплются вниз дождём. Где-то вдалеке громко начинает тявкать собака и срабатывает автомобильная сигнализация.

— Шеф, ну вы как всегда, появляетесь под музыку! — восхищённо произносит Циклоп.

Багратов выпрямляется, произнося довольным тоном:

— Нет. На этот раз всё обошлось тихо и мирно.

Я придаю своему телу вертикальное положение и оборачиваюсь. Тихо и мирно? Это называется тихо и мирно? А как же тогда выглядит для него «громко и недоброжелательно»?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

С ужасом смотрю на Багратова, холодея от осознания того, с кем мне придётся иметь дело. По-настоящему. Осознание этого накатывает на меня волной только сейчас. Мне становится дурно. Внезапно меня скручивает рвотным позывом. Я сгибаюсь пополам. Меня рвёт. Прямиком на дорогие мужские туфли Багратова.

— Знакомься, Циклоп. Это Эрика, — в низком голосе Багратова слышится вздох, словно он тоже не может поверить, что ему придётся иметь дело со мной. — Эрика — моя будущая жена. Нужно будет проверить, не больна ли она.

— Смахивает на припадочную, — безразлично произносит Циклоп.

— Я тоже так считаю, — произносит Багратов, брезгливо тряхнув ногой.

И словно в подтверждение его слов, я лишаюсь сознания, упав в обморок.

* * *

Я прихожу в себя, уже находясь в машине. Она движется. Несколько мгновений я разглядываю светло-серую обивку потолка и массивные кожаные сиденья угольно-чёрного цвета. Автомобиль роскошный и очень вместительный. Я лежу на заднем сиденье, вытянувшись в полный рост. Конечно, я не очень высокого роста, но всё равно впечатлена размахом.

Я попыталась сесть, но на шею ложится массивная рука. Сильным толчком меня опрокидывают обратно на сиденье. Это произошло очень быстро. Меня словно в пропасть швырнуло непреодолимой силой.

— Лежать, — рыкает суровый голос.

Мужчина, сидящий рядом с водителем, оборачивается и перегибается ко мне, разглядывая в упор. Он близко от меня, но мои очки сползли на кончик носа. Без них я очень плохо вижу. Я не сразу понимаю, кто ко мне обращается. Мужчина огромен, его лысая голова напоминает гладкий, блестящий камень. Я едва различаю только грубо вытесанные черты лица, как у типичных маньяков или жестоких убийц. Самое настоящее чудовище. Он тянется ко мне. Мне становится очень страшно. От страха я начинаю визжать, громко и пронзительно. На одной высокой ноте.

Лысый сначала отпрянул от моего громкого, истошного визга, но потом приказывает мне замолчать. Я была бы рада исполнить его приказ. Но от страха меня парализовало. Моё тело вышло из-под контроля. Оно не слушается меня и не исполняет команды, посылаемые мозгом. Крик продолжается и от него скоро лопнут стёкла

— Заткни её, — просит второй мужчина.

— Слышь, ты… — обращается ко мне лысый громила.

Я не могу перестать орать от страха. Ему придётся меня убить или заткнуть рот кляпом, если от этого будет толк.

— Эрика! — грозно рыкает верзила. — Закрой рот. Или я позвоню Багратову и скажу, что ты доставляешь мне много проблем.

Фамилия «Багратов» отрезвляет меня почти мгновенно. Я мигом вспоминаю все события минувшего дня. Рот захлопывается сам по себе. Теперь я не ору, а тихо поскуливаю и слепо шарю рукой по сиденью, ища свои очки. Пока я предавалась панике, они сползли окончательно. Без них я чувствую себя слепым кротом и младенцем в одном лице.

— Ты чё? — спрашивает верзила. Он всё ещё сидит ко мне вполоборота и сверлит своими глазищами.

— Очк-к-к-ки потеряла. Не могу найти, — отвечаю я, заикаясь немного.

— На полу посмотри, — чуть спокойнее произносит лысый мужчина.

Я вполголоса благодарю его за совет и начинаю шарить рукой по полу. Я пытаюсь найти очки. Пальцы цепляются за дужку. Облегчение накатывает на меня приятной волной. Но надев очки, я стону от сильнейшего разочарования. Стёкла на очках треснули. Теперь в очках я вижу ничуть не лучше, чем в них.

— Очкозавр? — тихо спрашивает мужчина, сидящий за рулём.

Второй, лысый мужчина, громко смеётся в ответ на тупую шутку. Багратов назвал лысого — Циклопом. Сейчас я понимаю, что Багратов был прав. Лысый мужчина и на самом деле напоминал циклопа — огромного и подавляющего размерами тела. Циклоп даже сидя почти задевает макушкой высокий потолок массивного внедорожника Кадиллак Эскалейд.

— Слышь, моль, ты впечатлила Шороха, — обращается ко мне Циклоп. — Он даже рот раскрыл и сказал несколько слов чужакам. Это бывает очень редко.

— Циклоп… Шорох, — повторяю, растягивая слова. — Имена у вас есть? Или только клички, как у псов на цепи?

Не знаю, почему я вдруг решаю сумничать. Откуда у меня наскребается горстка храбрости? Или отсутствие Багратова подарило мне ощущение ложной уверенности и спокойствия? Причины не всегда важны. Гораздо важнее то, что будет потом.

Я едва успела сказать слова про псов, как тут же вскрикиваю. Внедорожник очень резко тормозит. Меня словно ветром сдувает с заднего сиденья и с силой прикладывает о спинки передних сидений. Я ударяюсь плечом и бедром. Чудом прячу голову и падаю на пол, пытаясь подняться. Мой желудок дёргается куда-то вперёд. Сердце стремительно летит в том же направлении. На мгновение я даже испугалась, что все мои внутренности покинули тело — таким резким было торможение.

Сердце колотится от страха, как сумасшедшее. Нервы шалят, будто к ним подвели оголённые провода с электрическим током.

— Шорох, болван! — ревёт Циклоп. — Прекрати свои фокусы!

— Заслужила, — коротко отвечает водитель по кличке Шорох.

Я в шоке заползаю на сиденье и забиваюсь в уголок. Предпочитаю прикусить язык и сидеть тихо-тихо, как полевая мышка. Честно говоря, мне хочется стать просто пылинкой и исчезнуть без следа.



Суровые методы воспитания бандитов впечатляют настолько, что отбивают даже малейшее желание смеяться или испытывать судьбу ещё раз.

Глава 3

— Заслужила или не заслужила не тебе решать, — цедит сквозь зубы Циклоп. — Шеф сказал, что она ценная штучка. Приказал глаз с неё не спускать. А если бы она шею сломала при резком торможении? Или очки разбились, и стёкла вонзились в глаза?

Циклоп методично перечисляет всякие ужасы, что могли со мной стрястись. От страха я начинаю трястись ещё сильнее. В особенности от слов Циклопа о глазах. У меня с детства было слабое зрение. Родителям не было дела до моих сложностей со здоровьем. Они были творческие и увлекающиеся люди и обращали не очень много внимания на житейские мелочи. Мы с братом могли ходить в прохудившихся ботинках и жить на полуголодном пайке, пока родители неделями зависали на творческих тусовках богемы.

От родителей нам с братом досталось ровным счётом ничего. Только знание того, что мы с братом никому не нужны, кроме друг друга. Только мы вдвоём против целого мира. Так мы и держались вместе. Я мечтала исправить своё зрение. Даже подумывала об операции по восстановлению зрения, но она стоила довольно дорого. Мне оставалось только грезить об операции и откладывать жалкие копейки, надеясь, что однажды судьба мне улыбнётся.

Всё, что было связано с глазами, вызывало у меня чувство страха. Поэтому когда Циклоп говорит, что при падении я могла поранить глаза, я испытываю сильнейшее потрясение. Ледяная паника охватывает горло так, что я не могла дышать. Я начинаю хрипеть и царапать горло ногтями, но в лёгкие не попадает ни один глоток свежего кислорода.

— Эрика? — оборачивается Циклоп, заметив моё состояние. — Что это с тобой, а? Эрика! Шорох! Тормози! Живо! — приказывает Циклоп.

— Кажется, за нами увязался хвост. Нельзя останавливаться. Это небезопасно!

— Она задыхается! — рявкает Циклоп. — Это небезопасно!

Резким движением Шорох заставляет машину прибиться к обочине. Громко хлопают автомобильные двери. Циклоп вытаскивает меня из автомобиля на свежий воздух. Он укладывает меня головой на своё мощное колено, больше напоминавшее огромное бревно.

Здоровяк принимается осматривать меня. Прослушивает пульс и держит меня очень бережно. Циклоп снимает с моих глаз очки, оттягивает веки, заглядывая в них.

— У тебя приступ паники, Эрик! — констатирует он. — Дыши глубже! Скоро должен пройти.

Здоровяк продолжает держать меня, массируя запястья своими пальцами.

— Дыши, моль. Умирать тебе ещё рано. Твоя песенка не спета. Помрёшь раньше срока — шеф не обрадуется. И даже уход на тот свет не станет для тебя спасением от гнева шефа. Ты же видела, как он сегодня эффектно ушёл?

Паника отступает. Сознание проясняется. Картинка окружающего мира тоже возвращается на своё место.

— Так вот запомни, Эрика. Сегодня у шефа было хорошее настроение. Я бы даже сказал, отличное. Представь, как он разносит всё вокруг, когда у него нет настроения? Хочешь на это посмотреть?

Я отрицательно качаю головой. Циклоп ухмыляется жуткой улыбкой маньяка-головореза.

— Правильно делаешь, что не хочешь… Это зрелище не для таких слабонервных, как ты. Ну как, легче стало?

— Да, — соглашаюсь я.

Циклоп помогает мне подняться. Ещё раз осматривает и ощупывает меня, проверяя, не сломала ли я чего-нибудь или не вывернула.

— Полный порядок… — мужчина цепляет мне на нос очки. Заглядывает прямо в глаза, заявив внушительным тоном: — Тише едешь — дальше будешь. Слыхала такое? Наверняка слыхала. Мой тебе совет. Поступай так же. Целее будешь, реально. Не зли шефа, выполняй все его поручения и приказы с закрытым ртом… Не зли его людей!

— Да, — коротко кивает Шорох.

— Потому что мы можем доложить о проблемах. У шефа испортится настроение… Тогда Багратов придёт наказывать тебя. Но ты же хочешь пожить ещё немного, правда?

Я начинаю кивать, как китайский болванчик. Я очень-очень сильно хочу пожить. И не немного, а как можно больше!

— Да. Я всё поняла. Я не буду создавать проблемы.

— Вот и отлично!

Циклоп смыкает капканом пальцы на моём плече и подталкивает меня к внедорожнику.

— Залезай. Без шуток и дурацких приколов.

Речь мужчины кажется мне очень внушительной и устрашающей. Я решаю держать язык за зубами и вести себя так, словно меня не существует. Но я не успеваю сесть во внедорожник. Вокруг начинают свистеть пули.

— Я же говорил, что за нами увязался хвост. Нас нашли, — сухо комментирует Шорох.

Циклоп резко дёргает дверь автомобиля и зашвыривает меня в салон, словно мешок с картошкой.

— Не нас! — рыкает он, поглядев на меня демоническим, пугающим взглядом. — Её.

От паники я могу делать только одно — проклинать день своего рождения.

— Гони! — командует Циклоп и внедорожник срывается прочь.

Я попыталась сесть, но в следующий же момент лапа Циклопа прижимает меня обратно к сиденью. Раздаётся звон разбитого стекла. Оно осколками сыпется на меня.

— Лежи… В нас стреляют! — приказывает мужчина, тоже пригнувшись, что было очень непросто с его-то ростом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В нас стреляют?! Будто я сама не догадалась, что вокруг свистят пули, а не птички чирикают. Я словно оказываюсь в боевике. В одном из тех, что так любил смотреть мой брат, Эд. Только быть героиней боевика в реальности не так весело и задорно, как наблюдать за происходящим на экране, сидя на диване.

В реальности от свиста пуль, скрежета шин об асфальт начинается сильнейшая мигрень, а страх сковывает все конечности. Даже внутренности, казалось, завязываются морским узлом. Я цепляюсь пальцами за дужки очков, боясь потерять их в суматохе. Машину мотает из стороны в сторону. Шорох выкручивает руль до того лихо, что я едва не улетаю с сиденья всякий раз, как заносит в вираже наш джип.

Вокруг частят пули. Ведь Циклоп не сидит без дела. Это громила пригибается. Но умудряется отстреливаться от преследователей, высунув руку с пистолетом из окна.

Мамочка, роди меня обратно! Вместе с Эдиком, царство ему небесное… Или нет, пусть Эдик бы мучался сам. Ведь именно из-за его афер на пороге моей квартиры появился криминальный авторитет и потребовал… возмещения ущерба.

Это всё дурной сон. Дур-ной сон!

Но в этот миг машину толкают сзади. Потом ещё и ещё… Нас догнали и таранят на полной скорости.

От страха я даже не могу кричать. Только напоминаю себе время от времени, что нужно дышать. Через нос или через рот — неважно. Главное — дышать, молиться и надеяться, что я выживу в этой адской перестрелке. Если умру, попаду в рай, однозначно. Я ведь и погрешить толком не успела…

— Дозвонился до шефа? — спрашивает Циклоп.

— Не отвечает. У него совещание!

— Звони ещё… Звони давай!

— Вообще-то я за рулём!

— А то я слепой…

Потом Циклоп выдает такой поток мата, что забивает весь эфир нецензурными выражениями. Шорох снова нажимает на вызов, включив звонок на громкую связь.

— Алло? Чего вам? — отвечает Багратов. Его низкий голос потрескивает импульсами от напряжения и недовольства.

— Нам ничего, а вашу будущую жёнушку похитить пытаются. По нам стреляют! — отчитывает Циклоп и в очередной раз выпускает парочку пуль.

Раздаётся сухой щелчок. На пол джипа летит пустой магазин. Циклоп перезаряжает пистолет.

— Шеф, я почти на нуле. Вы сами сказали, чтобы мы не привлекали внимание и не вооружались до зубов. Придётся отбиваться врукопашную? — уточняет Циклоп.

— У меня ручной пулемёт. Но он в багажнике, — подает голос Шорох.

— Забудь про него! Нашей тачке весь зад разнесли!

— Так. Заткнитесь! — повышает голос Багратов. — Оба. Я уже выезжаю… Шорох, рули на Ленина. Я встречу вас там. Отбой.

На этом связь с Багратовым обрывается.

— Держись, моль! — подбадривает меня Циклоп. — Шеф сказал, вытащит нас. Он всегда держит своё слово.

Я буду только рада, если слова громилы окажутся пророческими.

Вот только после очередного удара машину начинает крутить так, что я теряю все ориентиры.

Раздаётся мощный удар справа. Гулким хлопком уносит всё. В том числе и сознание…



Глава 4

— Она?

— Стопудово! На рожу глянь… Вылитый Эд.

— Хорошо. О, кажется, очнулась.

Мне помогают сесть. Если, конечно, можно принять за помощь бесцеремонную встряску и грубую хватку. Я хватаюсь руками за голову и стону в голос. Сильнейшая боль пульсирует в левом виске. Осторожно дотрагиваюсь рукой до головы и шиплю от боли. Кажется, я набила огромную шишку. И не только. Перед глазами всё расплывается. Тело без поддержки кренится в сторону.

— Чё это с ней?

— Головой ударилась. Может быть, сотрясение?

Передо мной на корточки присаживается мужчина. Лицо полностью скрыто чёрной шапочкой с прорезями для глаз. На плечах — кожаная куртка, под ней — тёмно-серая футболка. На ногах мужчины — затёртые на коленях джинсы.

— Очухалась, Соломонова?

Подбородка касается что-то холодное. Я судорожно сглатываю, попытавшись убраться в сторону. Следующий тычок выходит ещё ощутимее.

— Не рыпайся. Выстрелом челюсть можно снести. Поняла? Если поняла, кивни…

Я согласно киваю и зажмуриваюсь, роняя горькие слёзы.

— Где твой брат? Где Эд?

— Эд ум-м-мер.

— Врёшь.

Бандит размахивается и наотмашь ударяет меня. Ладонью. Щека вспыхивает резкой болью.

— В следующий раз приложу рукоятью пистолета. Где твой брат?

— У-у-у-мер. Я сама видела. Я его тело в морге опознала. По тат-т-туировке на руке. Это был он… — всхлипываю я, вспоминая останки брата, собранные по частям, прикрытые простынёй. — Эд мёртв. Я едва успела его похоронить.

— Вмажь ей ещё раз, чтобы не врала! — советует головорезу его приятель.

Я снова начинаю твердить, что мой брат мёртв. Я его похоронила. Я видела его татуировку. Это был он, Эд…

— Кажется, она не врёт. Хорошо. Другим путём пойдём. Где его тайник? Где схрон? Куда он бабки спрятал, а?

— Я не знаю! — со слезами в голосе произношу я.

Словно во сне я замечаю, что похититель заносит руку для удара. Зажмуриваюсь, мысленно распрощавшись с жизнью. Но ничего не происходит

Вдалеке раздаётся грохот. Похититель медленно опускает руку и оборачивается в сторону.

— Кажется, нас нашли! Чёрт… Почему так быстро?

— Что делать?

— Иди и прикрой меня. А я сестрицу перевезу в другое место! — командует преступник.

Он запускает руку в мои волосы, вынуждая подняться. Дёргает вверх и уводит прочь. Мои ноги заплетаются. Но преступник понукает меня, вынуждая передвигаться быстрее. Перед глазами пляшут лабиринт тёмных коридоров с редкими бликами жёлтых пятен света.

— Шевелись давай!

Скрипит входная железная дверь. Похититель толкает меня вперёд и внезапно останавливается. Перед нами стоит никто иной, как сам Багратов. Поза расслаблена, а на губах острыми гранями играет жестокая ухмылка. Похититель обхватывает меня локтем за шею, крепко прижимая к себе. В висок упирается холодная сталь.

— Отойди! Или я вышибу ей мозги…

— Эрика — блондинка. Думаешь, у неё есть мозги? — лениво отвечает ему Багратов.

Я бы обязательно возмутилась такой пренебрежительной оценке, если бы мне не было так страшно. Раздаётся грохот. Что-то тёплое брызгает мне на лицо. Я зажмуриваюсь и замираю, даже не дыша. Меня резко обхватывают за плечи сильные пальцы. Я сжимаюсь в комочек, желая стать невидимкой.

— Спокойно… Это всего лишь я, — неожиданно тепло и мягко произносит Багратов.

Он притягивает меня к себе и нажимает на затылок, заставив зарыться лицом в его грудь. В нос сразу же вбивается аромат его парфюма, пряный и жгучий, как смесь восточных специй. Жёсткие пуговицы царапают нежную кожу. Я всхлипываю и начинаю рыдать, выпуская через слёзы всё скопившееся напряжение.

Горячая ладонь Багратова ложится гнётом на затылок. Он начинает медленно поглаживать меня по волосам.

— Тише. Успокойся. Всё уже позади. Теперь ты в безопасности. Тебя не тронут…

Его слова служат крохотным утешением и почти ничего не значат для меня сейчас. Ведь он пообещал, что меня никто не тронет. Никто! И меньше чем через час меня похитили, избили и едва не убили…

Может быть, я не буду в безопасности рядом с Багратовым? Вдруг ему не под силу сдержать натиск других головорезов?!

— Склад обыскали… — раздаётся незнакомый голос.

— Циклоп и Шорох? — интересуется Багратов. И в его холодном голосе проскальзывают нотки искренней тревоги.

— Ранены оба. Но жить будут, — отчитывается собеседник Багратова.

— Хорошо. Выдвигаемся. Вызови бригаду. Пусть вычистят тут всё. Чтобы без лишних следов.

Багратов отстраняет меня от себя на расстояние вытянутой руки. Дотрагивается до припухшей щеки.

— Тебя немного потрепало. Сильно болит?

Я согласно киваю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Где?

Где болит? Да я вообще одна сплошная гематома! Во весь рост. Болит везде, особенно внутри! Не дождавшись ответа, Багратов подхватывает меня на руки и заносит обратно в склад.

— Закрой глаза, — советует он. — Это тебе видеть ни к чему…

* * *

Спустя несколько часов

— Сотрясение головного мозга. Ушибы. Гематомы. Серьёзных повреждений нет. Внутренние органы не задеты. Покой. Постельный режим…

Размеренный голос врача баюкает меня не хуже колыбельной. Или мне вкололи снотворное? Потому что я силюсь открыть глаза. Но у меня не получается это сделать. Я борюсь изо всех сил за возможность оставаться в сознании. Я хочу понимать, что происходит. Но реальность ускользает прочь, безжалостно и неумолимо.

После пробуждения в палате почти мгновенно появляется медсестра и принимается осматривать меня.

— Как вы себя чувствуете?

Услышав мой ответ, она улыбается и снова подключает ко мне капельницу.

— Не надо! Я больше не хочу спать! — начинаю паниковать, не зная, чего можно ждать.

— Это не снотворное. Обыкновенный физраствор для поддержания организма, — убеждает меня медсестра. — Скоро вам принесут обед.

Я немного успокаиваюсь, но всё равно веду себя настороженно. Однако предложенную еду съедаю, потому что была голодна. Пытаюсь понять, который сейчас день или час. Осторожно интересуюсь об этом у медсестры.

— Семнадцатое апреля.

— Семнадцатое… — эхом повторяю я и откидываюсь на подушку, прикрыв глаза.

Значит, я проспала больше суток? Так много?!

Я пытаюсь восстановить события. Они напоминают ужасно захватывающий сон. Было бы просто чудесно, если бы всё, начиная с трагической гибели брата, оказалось просто сном. Дурным и затянувшимся сном.

Однако реальность гнусно ухмыляется мне в лицо. Всё происходящее случилось со мной по-настоящему!

Смерть брата, появление Багратова, предложение о фиктивном браке, перестрелка, погоня, похищение… Жуть какая-то. Теперь я нахожусь в медицинском центре. Судя по всему, он из закрытых и очень дорогих.

После ухода медсестры я осторожно отсоединила капельницу, поморщившись, и прогуливаюсь по просторной палате, разминая ноги.

Подойдя к зеркалу, натыкаюсь на своё отражение и сразу же отхожу, не желая в подробностях знать, насколько плохо я сейчас выгляжу. Синяк на пол лица с одной стороны. Здоровенная шишка с другой стороны. Волосы висят сосульками. Хоть очки на носу — новые. Кстати, почему новые? Я помню, что мои очки разбились. Эти очки новые, но диоптрии те же. Ведь я чувствую в них себя комфортно и вижу всё.

Подхожу к окну. Второй этаж. Решётки.

Ясно.

Осторожно приоткрываю дверь палаты, чтобы оценить обстановку в коридоре. Сразу же натыкаюсь на взгляд охранника, сидящего прямо напротив двери. Ещё двое громил стоят по бокам двери.

Прикрываю дверь, прислонившись к ней спиной.

Я — пленница. Сбежать не получится. Да и как отсюда бежать? В одной больничной рубашке, надетой на голое тело, и в резиновых тапочках? Увольте…

— Как она?

По ту сторону двери слышится голос Багратова. Я начинаю паниковать. Видеть его и разговаривать с будущим фиктивным мужем совершенно не хочется. Тогда я быстро ныряю под одеяло, притворяясь спящей.

Раздаются тяжёлые, уверенные шаги. Уже в палате. Шорох колёсиков кресла по полу. Слышится пряный аромат мужского парфюма… Он очень плотный и будоражащий, сразу ложится плотным коконом, пленяя.

— Соломонова, ты не спишь. Моя охрана доложила, что ты пыталась покинуть палату.

Шелест целлофановой упаковки. Он кладёт что-то поверх одеяла.

— Что это? — шёпотом интересуюсь я, забыв, что хотела притвориться спящей.

— Открой глаза, узнаешь.

Я осторожно открываю глаза. С удивлением разглядываю… букет цветов, лежащий поверх одеяла. Эдельвейсы. Неожиданный выбор. Оборачиваюсь на Багратова. Жёсткое волевое лицо. Ломаный изгиб губ в вечной усмешке:

— Только не стоит придавать букету эдельвейсов особенное значение. Это не символ моей великой любви или преданности. Просто…

— Просто символ того, что тебе захотелось пустить пыль в глаза? — язвлю в ответ, не удержавшись.

Но неприятный осадок внутри всё равно остаётся. Почему просто нельзя было подарить цветы и не пытаться при этом ткнуть носом в грязь?

«Потому что ты выглядишь, как пугало огородное!» — подсказывает внутренний голос.

— Зачем ты здесь? — спрашиваю я.

Взбиваю подушку и подкладываю её под спину. Устраиваюсь поудобнее, скрестив руки под грудью.

— Убери букет. Никогда не любила…

— Эдельвейсы?



— Мёртвые цветы. Если я захочу гербарий, я дам тебе знать.

Багратов оставляет мою колкость без ответа. Зато подкатывает кресло к кровати ещё ближе. Я едва удерживаюсь от желания вжаться в стену и слиться с ней. Благо, моя кожа сейчас почти одного цвета со стеной — цвета топлёного молока. Мужчина, даже сидя на кресле, подавляет меня своей массивной фигурой, упакованной в дорогой костюм и рубашку. Всё чёрное.

Природа наделила Багратова широченными плечами и высоким ростом. У него хорошо развита мускулатура. Видно, что он активно посещает спортивный зал и не пренебрегает физическими нагрузками. Под идеальными линиями костюма угадывается не менее идеальный рельеф тела.

— Боишься меня? — лениво интересует Багратов, верно расценивая мои эмоции. — Да, ты права. Меня стоит бояться.

Его пухлые губы изгибаются циничной усмешкой, а в тёмных глазах плещется что-то опасное. Тёмное и яростное, как ночной шторм.

— Врагам, — добавляет он. — Меня следует опасаться врагам. Но…

Он берёт мою правую руку и обхватывает своими ладонями. У него сухая и горячая кожа. Местами шершавая. Я чувствую все мозолистые подушечки, как у мужчин, привыкших к физическому труду. Перевожу взгляд на его крупные руки с неровными сбитыми костяшками. Стёсаны давно, но следы остались до сих. Его руки знают, что такое драки и физический труд.

— Но мы же не будем врагами, Соломонова?



Глава 5

Багратов сжимает мои пальцы. Захват становится крепче лишь немного, но для меня это всё равно, что сигнал — дёргаться не стоит. Истерить и закатывать скандалы — тоже.

— Да, — сухо отвечаю я. — Нам ни к чему быть врагами.

— Умница, Эрика, — он снова одаривает меня улыбкой с нотками собственного превосходства и неожиданно спрашивает. — Почему у тебя такое необычное имя — Эрика?

— Спроси у моих родителей.

— Они мертвы, — возражает мужчина.

— Да. Но у тебя же имеется на меня отдельная папка. Правда? Файл с данными на меня и мою семью?

Багратов не опровергает мои слова, но и подтверждать не спешит. Просто разглядывает меня. Молча. Без единого слова, словно взвешивает всё сказанное мной и делает выводы для себя.

— Я жду ответа.

— Из материалов той самой папки, тебе, наверное, понятно, что из себя представляли мои родители. Люди искусства… — я пожимаю плечами. — Наверное, назвать своих детей Эдмундом и Эрикой им показалось весьма забавным.

— Эдмунд и Эрика Соломоновы. Звучит помпезно. Жаль только, что итог получился печальным. Разумеется, не для тебя, Эрика. Пока не для тебя.

Я начинаю с опаской разглядывать его. Удивляюсь переменам. Ведь всего два дня назад Багратов предстал передо мной в образе головореза, предпочитающего своими руками разгребать проблемные вопросы.

Однако сегодня Багратов надел роскошный костюм, по идеальным линиями и стежкам которого можно лишь предположить с опаской, что стоит этот костюм неприлично дорого. Сейчас он в образе большого босса, владельца прибыльного бизнеса и порядочного человека. По виду и не скажешь, что он причастен к криминалу с кровавой дорожкой, тянущейся издалека.

Он говорит со мной спокойным тоном.

Правильные слова, размеренные паузы. Однако за каждым словом чувствуется острый намёк и серые полутона. Наконец, я не выдерживаю, попросив:

— Можешь сказать прямо, что в случае неповиновения меня убьют, а потом закопают где-нибудь в лесу!

— Нет.

Я обрадованно выдыхаю, но тут же едва не давлюсь преждевременной радостью, услышав:

— Я сделаю это, не оставив ни единого следа. Если понадобится, разумеется…

Ледяная дрожь пробирается прямиком под кожу от его слов. Я начинаю дышать реже и кажется, становлюсь тенью.

— Ладно… — благодушно говорит Багратов. — Мы же договорились быть друзьями, верно? Поэтому мы поступим так. Сейчас ты отлёживаешься в больнице. У тебя ушибы и лёгкий шок после выброса адреналина. Постельный режим просто необходим. После того, как тебе разрешат покинуть стены палаты, мы заключим договор и приступим к тому, чтобы сделать тебя похожей на… девушку, достойную занять место рядом со мной.

— То есть наш брак будет заключён не сразу?

— Прыткая девица!

Багратов скользит изучающим взглядом по моему лицу и очерчивает контуры тела.

— Тебя интересуют фактические или юридические подробности?

— Меня интересуют все подробности, если они касаются моей жизни! — чеканю я, как можно твёрже.

Багратов наклоняется ко мне. Его горячий шёпот проносится по коже щёк и скользит к уху:

— Общипанный воробей пытается выглядеть боевым беркутом. Выглядит жалко. Но стремление достойно похвалы. Я оценил…

Мужчина отстраняется, переплетает пальцы, объясняя:

— Мы заключим брачный договор сразу же, как только мои юристы подготовят бумаги. Это юридически. В глазах всех остальных ты станешь моей женой чуть позднее, когда мне будет не стрёмно появиться с тобой под руку на значимых мероприятиях…

Мысленно желаю ему подавиться своим пренебрежением, но Багратов внезапно сдёргивает с меня одеяло и задирает больничную рубашку. Ощупывает мои бёдра, мнёт впалый живот. Чёрт… Я же голая под рубашкой! Абсолютно. Только когда его ладони пробираются к груди, я просыпаюсь и перехватываю его запястья. Останавливаю наглое движение. Выглядит забавно, должно быть, со стороны.

Я — побитая и всклокоченная, с задранной до пупка рубашкой, сжимающая бёдра изо всех сил.

Он — одет с иголочки, брутален и опасен.

Я пытаюсь сдержать его порыв, царапаю запястье ноготками, словно могу причинить ему вред.

— Убери. Руки. Живо! — командует он.

— Нет. Мы договаривались. Никакого интима. Тем более насильственного!

После моих слов Багратов убирает руки, но взмахивает ладонью, приказывая:

— Поверь, у меня нет никакого желания брать тебя. Я всего лишь хочу оценить фронт работ и решить, где, что и как следует поправить! Встань. Немедленно. Сними с себя эту тряпку.

— Я не хочу! — упрямлюсь, натягивая рубашку и цепляясь за одеяло.

— Не хочешь? Тогда отправишься к Налимову голышом. С подарочным бантом на твоей хрупкой шее, — при этих словах Багратов сцепляет пальцы на моей шее, демонстрируя, насколько она может быть хрупкой в его руках. — Налимов — это один из тех, кого кинул твой брат. Те, что напали на тебя на днях, лишь мелкие сошки. Устранить их не составило большого труда. Есть рыбы и покрупнее. Понимаешь? — надавливает пальцами. — Кивни, если понимаешь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я киваю. Слёзы срываются с глаз. Багратов ослабляет нажим и грубовато стирает влагу с моих щёк.

— Тогда встань.

Багратов достаёт телефон и набирает чей-то номер.

— Запускай Ингу.

В палату тотчас же входит эффектная брюнетка с короткой стрижкой. Она ставит на стол кожаный портфель и отщёлкивает застёжки. Дежурно улыбается, дожидаясь распоряжений хозяина.

Багратов снова разваливается в кресле, царственно взмахнув ладонью:

— Раздевайся. Пора оценить товар лицом.

Мои пальцы едва справляются с задачей. Я чувствую себя ужасно. Горю от стыда. Я обнажалась перед мужчинами всего пару раз и всегда в полутьме. Сейчас же нет ни одного шанса, чтобы скрыть изъяны моей внешности: впалый живот, тощая задница и небольшая грудь. Слишком бледная кожа, которая покрывается мурашками от пристального разглядывания.

Инга замеряет мои параметры, делая пометки в своём планшете. Багратов время от времени кивает, словно соглашаясь. Инга обхватывает мои бёдра лентой, диктуя цифры.

— Подойди, Эрика. Повернись ко мне задницей, — командует Багратов.

Не дожидаясь, пока я выполню его приказ, подходит сам и сминает ягодицы, щиплет их.

— Хм… Я думал, под одёжкой у тебя всё намного скучнее. Но у тебя неплохие задатки. Какого чёрта ты одевалась в те страшные тряпки? — интересуется он и, не дав возможности ответить, обращается к Инге. — Нижние девяносто подкачать. Однозначно. Пусть составят программу занятий спортом. Тренажёрный зал, пробежка…

— Йога! — добавляю я.

Руки Багратова скользят выше. Он стягивает их замком на моей талии.

— Что?

— Я хожу на йогу и хотела бы продолжить это делать…

Головорез раздумывает несколько секунд, кивает:

— И йога. Пусть будет так.

Инга проворно обворачивает ленту вокруг моей груди.

— Девяносто один. Увеличить?

— Нет! — кричу я, паникую. Прикрываю грудь ладонями. — Я не хочу. Не надо мне ничего увеличивать!

— Записать Эрику к Полежаеву на консультацию? — интересуется Инга, игнорируя моё возмущение.

Багратов хлопает меня по запястьям, вынуждая опустить руки. Накрывает мою грудь обеими ладонями, исследует пальцами, раздумывая.

— Не крупная. Но не обвисшая. Упругая… — делает паузу. — Сгодится и такая.

— Губы? — переключается на другое Инга.

Багратов зажимает мой подбородок и сминает губы пальцами.

— Не надо мне ничего увеличивать, надувать и кромсать. Пожалуйста!

— Не хочешь быть эталонной красоткой? — в тёмных глазах Багратова загорается неподдельный огонёк интереса.

— Я хочу остаться собой!

— Да, но твои желания здесь не учитываются, — ухмыляется Багратов, проводя большим пальцем по нижней губе.

Потом резко отходит от меня к окну, опираясь на подоконник широкими ладонями.

— Я просто боюсь операций… — выдыхаю я, понимая, что если Багратову захочется, меня положат на операционный стол прямо сейчас. Без наркоза.

Криминальный авторитет оборачивается. Не знаю, о чём он думает, глядя на меня. Но мне хочется одеться. Очень хочется, хоть и я боюсь это сделать. Кто знает, на что способен Багратов? Ведь он хладнокровно пристрелил похитителя, когда тот держал пистолет у моего виска.

— Не трясись, — милостиво произносит Багратов. — Можешь одеться.

— Дамир Тамерланович, если позволите высказать своё мнение, я бы поправила вашей избраннице губы. Выделить верхнюю и сделать немного пухлее нижнюю, — подаёт голос Инга. — Чтобы приблизить к стандартным эталонам красоты…

Багратов награждает Ингу таким тяжёлым и говорящим взглядом, что та мигом прерывает свою речь.

— Стандартные эталоны красоты? Увы, в её случае уже поздно. Этих кукол штампуют в раннем возрасте. А в её… двадцатипятилетнем состоянии можно только вынести мозг. Есть вероятность, что после этого она станет куклой. Но… — по губам Багратова расползается усмешка. — Маловероятно. Книжный червь поглотил слишком много информации, работая в библиотеке.

Я укутываюсь в тонкую простынь, словно мумия, слушая град насмешек, сыплющихся в мою сторону. Прикрываю глаза, делая вид, что всё сказанное не имеет ко мне никакого отношения. Меня здесь нет. Вернее, их здесь нет, а вот я — очень даже есть.

Лёгкое движение. С моего носа стягивают очки. Я моргаю пару раз, чувствуя себя беззащитным и слепым кротом, вытащенным из глубокой норы на поверхность земли.

— Вот это… — щёлкает Багратов по дужке очков. — Нужно исправить в первую очередь.



Глава 6

— Что ты имеешь в виду, Багратов?

— После выписки из больницы тебя обследуют лучший хирург-окулист. Тебе проведут операцию по восстановлению зрения, если это возможно. Или подберут линзы. Никаких очков ты носить не будешь.

— Я боюсь операций.

— Да, но втайне ты хотела исправить этот изъян. Не возражай. Это не обсуждается.

— Есть ещё что-то, что мы должны знать о тебе, Эрика?

— У меня сильная аллергия на орехи, — отвечаю я.

Инга кивает и делает несколько пометок у себя в планшете, предъявляет его боссу, показывая. Багратов внимательно изучает это несколько минут и только потом согласно кивает.

— Подай бумаги на подпись Эрике.

Инга деловито раскладывает веером кипу бумаг на столе и кладёт ручку ровно посередине одного из них.

— Твой выход, Эрика, — кивает Багратов в сторону листов бумаги. — Пора выполнять свои обязательства.

Я, подтянув простыню повыше, подхожу к столу. Договоры, дополнительные соглашения, акты выполненных работ и счет-фактуры. Всё заверено печатями и выглядит внушительно.

— Что это?

— Это то, чем занимался твой брат. Для отвода глаз, разумеется. Подписывай!

— Я хочу знать, чем именно он занимался.

— Выйди, Инга. Дальше я сам…

Тон Багратова обманчиво нежен и мягок. Но за этой мягкостью чувствуется стальная твёрдость и привычка повелевать. Инга покидает палату без лишних разговоров.

Я отчего-то тоже порываюсь встать. Но Багратов опережает меня. Толкает ладонью вниз, надавливая на плечи. Сжимает пальцы. Наклоняется, обжигая горячим дыханием шею. Отводит в сторону прядь волос в сторону.

— Чем занимался твой брат? Ты считала его художником. Он им и был. Мог нарисовать всё, что угодно — поддельные паспорта, водительские удостоверения, корочки… Или деньги, например. Но ты же не захочешь знать подробностей, Эрика…

Его дыхание скользит ниже, а пальцы обнимают шею, ласково поглаживая. Но нажим усиливается с каждой секундой.

— Потому что если ты захочешь и узнаешь подробности, всегда найдётся тот, кто захочет вытрясти их из тебя. И при должном усилии у него это получится. Но тебе, моль, лучше быть непричастной ко всему этому. Тебе лучше знать лишь то, что это… — давит пальцем свободной руки на лист бумаги. — Договор на обслуживание. У автомойки «Золушка» очень большой заказ на обслуживание корпоративных автомобилей.

— Здесь так написано, но…

— Но тебе не стоит знать, что скрывается за этими словами. Поверь. Ты не захочешь узнать. Или узнаешь, но дорого поплатишься за своё любопытство. Так что ты решила, Эрика?

Он протягивает мне ручку. Перьевой Паркер. Разумеется. Даже липовые бумаги здесь подписывают ручками премиум класса. Роскошь во всём, даже в деталях.

— Я не хочу быть любопытной, — ставлю подпись в нужных местах. — Я хочу быть живой.

— Правильный выбор. Я в тебе не сомневался…

Багратов награждает меня поцелуем в макушку и потом гладит ладонью, как домашнего питомца.

— И называй меня по имени, Эрика. Не забудь, в глазах всех остальных ты будешь моей женой. Будет глупо, если жена начнёт сторониться своего любимого мужа, верно?

Багратов неожиданно спускает простынь по моим плечам. Я успеваю подхватить её на уровне груди и напрягаюсь. Мужчина отстраняется, говоря с лёгким раздражением в голосе:

— Я буду близко, Эрика. Очень близко. И тебе придётся не только к этому привыкнуть. Тебе придётся вести себя так, словно ты хочешь этого.

Парфюм Багратова хорошо слышится на расстоянии. Но ещё больше я чувствую флёр опасности, исходящий от него. Я не решаюсь задержать надолго свой взгляд на этом мужчине. Лишь с тревогой думаю, смогу ли я выдержать целый год под постоянным давлением с его стороны?

Багратов покидает палату. Только палату. Ведь его присутствие до сих пор ощущается мной. Мужчина словно отравил весь воздух тяжеловатым ароматом своего парфюма с нотками кофе и табака. Он оставил печать своего присутствия не только в воздухе, но, кажется, и на мне. На коже и на волосах остаются следы его пальцев. По коже бегут мурашки от воспоминаний, как Багратов касался меня — властно, решительно, словно имел право делать это.

Я не хочу выходить замуж… Я не готова к браку, тем более на таких сомнительных условиях. Хмуро смотрю на дверь, словно оттуда в любой момент появится причина моего дурного настроения и благодушно отменит нашу сделку.

Сделка, Эрика. Союз с Багратовым — это не союз двух любящих сердец, а всего лишь сделка с огромным ценником. Сколько он мне пообещал? Один год — один миллион долларов.

Все сопровождающие расходы он берёт на себя, в том числе, заботы по уничтожению тех, кто жаждет добраться до меня. Кажется, Багратов сформулировал немного иначе — ликвидация проблемы, покровительство… Но теперь я не уверена, что речь идёт лишь о защите. Он хладнокровно пристрелил того, кто похитил меня. И сделает это ещё не раз, если потребуется. Я понимаю это так же хорошо, как понимаю, кто я такая.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Эрика Соломонова, двадцать пять лет, по уши в проблемах. Больше и добавить нечего. Краткое и малоинформативное досье с примечанием мелким шрифтом: в прошлом имелся проблемный брат-близнец.

Мне до сих пор не хочется верить, что Эдмунд, мой Эд, был на такое способен. Я же знала его иным — милым растяпой, неприспособленным к жизни, мечтателем… Неужели он всё это время притворялся?

Я вспоминаю всю нашу жизнь. Мы надолго расставались лишь однажды, после окончания университета. Тогда Эд решил податься на вольную жизнь. Он отсутствовал полгода и вернулся. Эти полгода были самыми тяжёлыми для меня. Ведь я привыкла к его постоянному присутствию. Эд вернулся не только в город. Он вернулся к прежней работе — много рисовал, делал портреты, зарабатывал понемногу.

Наша квартира на последнем этаже казалась мне островком спокойствия. Да, Эд часто отсутствовал, но говорил, что много гуляет и путешествует вместе с друзьями, что работает над очередным шедевром. В итоге оказывалось, что мы перебивались с копейки на копейку, а его шедевр становился рядовой работой. Но я верила в него, верила в своего брата. Ведь именно для этого и нужны близкие!

Но теперь оказывается, что всё было ложью… Багратов продемонстрировал мне запись с видеокамер. На видео был мой брат, вне всяких сомнений: его фигура, привычки, голос… Но выглядел и держался он совершенно иначе. В нём чувствовалась сталь и характер, которых я не замечала в нём раньше.

Эдмунд врал мне. Обманывал меня во всём. Я жила ради него и ни разу в нём не усомнилась. Я считала, что у нас с ним особая связь. Но для брата наша жизнь была лишь удобным прикрытием. Нищий художник и работница библиотеки, живущие под самой крышей. Кому придёт в голову заподозрить одного из них в крупных махинациях?

Мало того, что Эд пользовался мной, как прикрытием. Он ещё и оформил все бумаги на моё имя. Если посмотреть на документы, можно решить, что грязным бизнесом заправляла я. Мать всей Cosa Nostra. Как брат это провернул? Да легко! Он же художник, подрабатывал и на копировании картин. Подделать мою подпись для него было несложно.

Почему никто не имел дело напрямую со мной? О, это тоже можно было легко объяснить тем, что я держу свою личность в тайне… Иначе говоря, Эд проворачивал свои грязные дела с изяществом злобного гения.

Но если всё было настолько хорошо, почему вдруг он решил исчезнуть с чужими деньгами? Может быть, он решил, что пора перестать ютиться в клоповнике? Захотел жить красиво, но не удалось. Его настигла кара. А потом они решили прийти за мной. Ведь Эд умудрился ободрать при жизни ни одного криминального авторитета, и даже не двух.

Багратов выразился очень изящно и обтекаемо — они. Сколько головорезов жаждет вернуть свои деньги, считая, что я замешана в махинациях брата? Не знаю… Даже думать об этом страшно.

Багратов пообещал разобраться со всем — с проблемами, с кредиторами… Обещал щедро заплатить мне за услуги жены. Если бы ему это было невыгодно, он бы не стал этого делать.

Особых поводов для радости нет, честно говоря. Ведь это всё означает только то, что брат лгал мне. Он меня предал. И теперь мне придётся жить с этим предательством всю свою жизнь.

Настроение гаже некуда. Беспокойные мысли крутятся то вокруг моего покойного брата-лжеца, то я заново переживаю каждый ужасный миг похищения.

Но чаще всего я думаю о Багратове Дамире. Он перевернул мою жизнь с ног на голову. Теперь ничего не будет прежним.



Глава 7

— Мне нужно поговорить с вашим боссом.

Охранник в ответ одаривает меня взглядом «пошла-вон-добровольно-пока-тебе-не-отвесили-пинка-под-тощий-зад».

Но я выдерживаю взгляд этого громилы в костюме и повторяю свою просьбу. Как можно плотнее запахиваю халат на груди и не собираюсь никуда уходить. Мне стоило многого собраться с мыслями и выйти в коридор, чтобы потребовать разговора с Багратовым.

— Костян. Свободен.

Я поворачиваю голову на источник звука. О, эти два с лишним метра отрицательного и лысого обаяния мне знакомы.

Циклоп. Жив и относительно здоров. На лице виднеется парочка швов под глазом и левая рука висит на привязи.

— Дело срочное? — деловито интересуется Циклоп.

— Дело важное. Касается договора…

— Хорошо. Я наберу шефу. Если ответит, дам поговорить.

Циклоп набирает номер своего босса. Багратов отвечает ему незамедлительно.

— Шеф. Будущая жена просит вас к телефону. Говорит, дело касается договора.

Потом Циклоп подносит телефон к моему лицу, удерживая возле уха. Даже подержать не доверяет.

— Слушаю тебя, Эрика.

— Багратов…

— Дамир, — обрывает меня мужчина. — Привыкай. Прямо сейчас.

— Хорошо, Дамир… — делаю паузу и прикрывая глаза на секунду, повторяя его имя про себя.

Бр-р-р-р…

Да какой он Дамир? Багратов и точка. Отдаёт раскатистым «р-р-р», как в слове «багряный», отдаёт привкусом и запахом крови.

— Слушаю.

— У нас будет заключён договор?

— Да. Мои юристы уже подготовили его. Сейчас я занят. Но завтра мы его подпишем.

— Договор нужен мне уже сегодня, — выпаливаю я. — Хочу иметь время с ним ознакомиться. Чтобы не было неприятных сюрпризов.

Повисает молчание.

— Понимаешь ли ты, Эрика… Что для тебя главным сюрпризом в случае беспрецедентной наглости может оказаться… случайная пуля. В лучшем случае.

Сглатываю.

— Да, но я же тебе нужна…

— Не преувеличивай свою значимость.

— Я всего лишь хочу… ознакомиться с договором, чтобы точно знать, что от меня требуется. Только и всего.

— Вот как? — Багратов раздумывает несколько секунд. — Хорошо. Я пришлю к тебе человека с договором. Будет через двадцать минут.

На самом деле работник Багратова появляется в палате через семнадцать минут и с некоторым почтением презентует мне увесистую папку. В ней лежит договор на множество листов.

Что ж… Будет чем заняться остаток дня. За чтением договора пролетает большая часть дня и начало вечера. Я перечитала его вдоль и поперёк несколько раз.

Изучив договор, я сделала вывод, что Багратов попытался быть со мной честным. Договор был чистым, без двойного дна и сомнительных формулировок. Все требования были изложены чётко и ясно.

Прочитав договор от первой и до последней буквы несколько раз, я уже имела представление, что меня ждёт.

Строжайший контроль.

Во всём. Багратов имеет право даже внешность мою стирать и менять по собственному капризу.

Я должна буду вступить в брак и на протяжении целого года поддерживать имидж его жены. Я обязана быть преданной, заботливой и милой. Должна вести себя соответствующе высокому статусу. Сопровождать его во всех деловых поездках, если возникнет такая необходимость…

Читая об этом, я сначала громко расхохоталась. Багратов же по уши увяз в криминале. Какие могут быть деловые поездки? К трупам убитых врагов? Но поразмыслив, я пришла к выводу, что все тёмные делишки Багратова покрыты благопристойным бизнесом. Поэтому он появляется в высшем свете и имеет множество полезных знакомств. Разумеется, всюду — на брифингах, званых ужинах, фотосессиях я буду сопровождать его, не имея возможности сказать ни одного слова против.

Оговорена сумма вознаграждения и все прочие нюансы.

Отдельным пунктом выведено отсутствие связей с прочими мужчинами. Целый год…

Невелика потеря, честно говоря! Пороги моей квартиры никто не оббивал и серенад под окнами мне не пел. Так что отсутствие любовников — это меньшая из моих проблем.

Голова кругом идёт. Чувствую себя маленькой девочкой, заблудившейся в лесу с кровожадными монстрами за каждым кустом. Никак не могу найти точку опоры. Меня просто вышвырнули в незнакомую жизнь, отобрав всё привычное и знакомое.

— Ну как?

Я вздрагиваю от постороннего звука. Поправляю очки, сползшие на кончик носа. В палате стоит Циклоп.

— Стучать надо. Вдруг я голая?

— Ты не в моём вкусе, — безразлично заявляет громила. — Прочитала договор? Шеф интересуется.

— Плевать. Стучи в следующий раз! И вообще, который час? Не поздновато для звонков?

Вместо ответа Циклоп подносит телефон к моему уху, и из динамика раздаётся раздражённый голос Багратова:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Уясни одно. Поздновато в моём случае не бывает и не будет никогда. Ты — моя собственность на целый год. Прочитала договор?

— Да. Он чистый.

— Разумеется. Поправки есть?

— Нет.

— Правильно. И даже если ты хоть на долю секунды размечталась о такой возможности, избавься от розовых очков прямо сейчас.

— У меня нет розовых очков. Только для зрения.

В ответ Багратов издаёт странный звук, как будто ему смешно.

— Хорошо. Тогда завтра ты подпишем договор. Ты станешь моей женой.

Я сглатываю ком в горле.

— Уже завтра? — проклятый голос дрожью выдаёт волнение.

— Юридически, если помнишь. Только на бумагах. Церемония для зевак пройдёт позднее, когда я решу, что можно появиться с тобой на публике и не опозориться. Но завтра… Завтра у тебя начнётся новая жизнь.

Врачи решают, что опасности для моей жизни уже нет никакой. На следующий день в палате появляется целая свита: Инга в сопровождении нескольких помощниц и охрана. Охрана выстраивается в коридоре по обе стороны стены.

— Это для помпы?

— Это для безопасности, — без тени улыбки отвечает Циклоп и кивком отправляет меня обратно в палату, где меня уже ждёт юрист франтоватой внешности, Инга и еще пару девиц с шуршащими пакетами с одеждой. Очевидно, это всё затеяно ради меня.

— Договор.

Юрист протягивает мне дорогую ручку и вытягивается по струнке рядом со столом. Я катаю перьевой паркер между ладоней, спрашивая:

— Я буду подписывать договор одна? Багратова не будет?

— Дамир Тамерланович очень занят. Просил передать, чтобы вы не усложняли себе жизнь. Подписывайте договор…

От любезного тона Инги веет могильным холодом. Мне хочется спросить у неё, каково это, работать на Багратова? Но лицо брюнетки запечатано отсутствием эмоций. В конце концов, это просто работа. Такая же работа, как мой фиктивный брак. Именно так подбадриваю я себя, ставя подпись в нужных местах. Но меня не покидает ощущение, что я продаю душу дьяволу за бесценок.

Юрист просматривает листы бумаги.

— Отлично… — он прячет договор в портфель и выходит. Следом за ним синхронно движутся в сторону двое массивных охранников. Вероятно, наш договор представляет некоторую ценность для Багратова.

— Поздравляю с заключением выгодного брака! — сухо поздравляет меня Инга и отходит в сторону. — Теперь вам нужно переодеться.

На чехле для одежды огромными буквами выведено название бренда с мировым именем. Мне становится страшно, сколько Багратов способен потратить на меня и не потребует ли взамен что-нибудь ещё, помимо оговоренных условий?

— Время, Эрика. Вам ещё нужно успеть в клинику на приём к офтальмологу.

Из чехла для одежды на свет появляется костюм. Нежно-персикового цвета. Брюки, приталенный жакет и красивая блуза с сексуальным и глубоким декольте. Даже бельё, принесённое служащими Багратова, сидит на мне идеально. Впрочем, в этом нет ничего удивительного. Меня вчера обмерили с ног до головы и даже сделали пометку, что мне стоит набрать мышечную массу и вес.

Программа по уничтожению личности Эрики Соломоновой идёт полным ходом. На месте бледной и худосочной библиотекарши в огромных очках появляется стройная и блистательная Багратова Эрика. И, глядя на неё в зеркало, я понимаю, две очевидные вещи:

Первое — идеально подобранная одежда способна изменить человека.

Второе — я не знаю эту девицу, смотрящую на меня из зеркала. Из прежнего во мне остались только очки, но и их скоро не станет.

Последний штрих — Инга снимает с меня очки для зрения и натягивает на нос огромные солнцезащитные очки на пол лица. Распускает мои волосы, пряча припухшую щеку. Наверное, я выгляжу более-менее прилично, потому что звучит приказ:

— Пора выдвигаться.

В коридоре ко мне придвигается Циклоп. Этого громилу я узнаю даже сквозь мутноватую пелену плохого зрения и дополнительный чёрный фильтр солнцезащитных очков. Но я в них почти ничего не вижу. Поэтому стягиваю их с носа и надеваю свои, объясняя:

— Иначе я буду обузой.

Инга раздражённо отворачивается в сторону, показывая всем своим видом недовольство, что детали выбивается из её плана. Но время не терпит препирательств, поэтому она машет рукой, давая согласие. Сначала охрана проверяет, чисто ли на выходе. Докладывает об этом Циклопу, и я замечаю проводок, закреплённый за его ухом.

— Всё чисто. Выходим.

Приходится подстроиться под размашистый шаг двухметрового амбала. Благо, мне предложили туфли на устойчивом каблуке, и я не спотыкаюсь на каждом шагу.

Циклоп ведёт меня к парковке. Очевидно, массивный устрашающий монстр чёрного цвета и есть карета, поданная для меня. Всё тихо. Спокойно. Слышится только шорох шагов.

Внезапно раздаётся рокот мотора. Циклоп напрягается и мгновенно оборачивается, задвигая меня за спину здоровой рукой. Охрана образует коридор из чёрных пиджаков. Источник шума, серебристый внедорожник, приближается на огромной скорости.



— Всем приготовиться, — командует Циклоп.

Я вижу, как мгновенно в руках охранников появляются пушки. Сглатываю ком в горле. Вот это уже ни капельки не смешно…

Почему я просто не могу выйти из медицинского центра? Спокойно. Без преследования и опасности, нависшей угрозой в воздухе?

Неужели моя жизнь теперь постоянно будет именно такой?

Глава 8

Тёмно-серебристый внедорожник замедляет ход. Поравнявшись с нами, он останавливается. Все замирают.

Дверь с левой стороны открывается. Из машины легко выпрыгивает мужчина. Среднего роста, но коренастый и широкоплечий. Короткий ёршик темных волос, щедро сдобренный сединой. Грубые черты лица и кривой, сбитый в сторону нос.

— День добрый, Эрика, — развязно приветствует меня незнакомец. Обводит взглядом многочисленную охрану Багратова и усмехается, обращаясь к Циклопу. — Можешь не держать Соломонову за своей спиной. Я не причиню ей вреда. Всего лишь поговорю… Я безоружен.

Мужчина улыбается и разводит руки широко в стороны и поворачивается кругом, показывая, что у него нет оружия.

— Моё оружие — это правда! — пафосно заявляет он, сверля меня пристальным взглядом. От его взгляда по кожу проносятся мурашки, и в лёгких спирает воздух так, что становится трудно дышать.

— Кто вы? — спрашиваю я из-за плеча Циклопа.

— Налимов. Георгий Дмитриевич… Можно просто Георгий.

— Что вам от меня нужно, Георгий?

— Мне? — удивляется он, прикладывая руку к груди. На безымянном пальце виднеется массивное золотое кольцо-печатка с крупным чёрным камнем. — Поверь, Эрика. Это тебе требуется моя помощь.

— Эрика, дуй в машину! — командует Циклоп и подталкивает меня в нужном направлении.

Налимов начинает двигаться синхронно с нами, а его внедорожник медленно катится следом.

— Позволь поинтересоваться, что ты делаешь рядом с людьми Багратова? — громко интересуется Налимов. — И какие сказки он тебе рассказал?

— А какие сказки расскажете мне вы? — парирую я.

Циклоп сжимает пальцы на моём локте, призывая замолчать. Но в договоре не было сказано ни слова о том, что я должна держать рот на замке. Появление Налимова было непредвиденным. Багратов не ждал, что Налимов так нагло сунется ко мне в клинику, иначе бы принял необходимые меры.

— Я расскажу тебе правду, Эрика. О твоём брате и о том, в какие дебри он влез. Весьма неосторожно. Вместе мы найдём выход из этой ситуации, — обещает Налимов, повышая голос.

Он настроен решительно и хочет докричаться до меня, схватившись за эту крошечную возможность. Ведь потом Багратов запрёт меня у себя и посадит под круглосуточное наблюдение, не позволяя сделать и шагу в сторону от намеченного им курса.

— Какая вам выгода? — спрашиваю на ходу, стараясь не спотыкаться, подстраиваясь под размашистый шаг Циклопа.

— Денежная, разумеется. И тебе — тоже.

— Мне уже предложили очень много.

— Я всегда могу предложить больше, — перебивает Налимов, даже не давая сказать.

— Боюсь, мне сделали предложение, от которого я не смогла отказаться. Предложение руки и сердца!

Интуиция подсказывает мне, что Багратов опасен. Но она же вопит о том, что Налимов ещё опаснее и даже смотреть в его сторону чревато последствиями.

— Романтично? — фыркает Налимов. — Не думаю. Особенно, если учесть, что ты станешь женой… убийцы своего брата.

Я спотыкаюсь. Циклоп удерживает меня от падения и прибавляет шагу. Он тащит меня за собой. Налимов тоже прибавляет шагу. Коридор охраны становится плотнее, и Налимову приходится запрыгнуть на подножку своего внедорожника, чтобы выкрикнуть поверх голов охранников.

— Багратов был последним, с кем разговаривал твой брат! Багратов предложил Эду выкупить его прибыльный бизнес. Но Эд отказался. Отказался, Эрика!

Циклоп распахивает дверь машины и буквально силком запихивает меня туда.

— Эд отказался продавать свой бизнес! А спустя три дня его собирали по кусочкам… — кричит Налимов. — Из разных мусорных баков. Тебе не кажется странным, что именно Багратов первым явился к тебе с выгодным предложением, а? Он избавился от помехи. Избавился от твоего брата!

— Отъезжаем! — хмуро бросает Циклоп водителю и захлопывает дверь.

Я нажимаю на кнопку стеклоподъёмника, услышав последнее предложение Налимова:

— Налимов, «Инвест-строй»! Позвони… Я…

— Закрой окна. Заблокируй двери! — командует водителю Циклоп.

Стекло ползёт вверх. Дверь блокируется до щелчка. Налимов остаётся позади. Я оглядываюсь на него. Он не выглядит как человек, упустивший возможность. Он выглядит довольным, выполнившим своё дело. Ведь ему удалось зародить подозрения в моей голове.

Причастен ли Багратов к исчезновению моего брата? Вдруг Налимов не солгал? Вдруг я буду считаться женой… убийцы брата?

* * *

В клинике, куда привозит меня Циклоп, уже ждут меня. Обслуживание на высшем уровне. Циклоп всюду следует за мной.

Офтальмолог внимательно изучает результаты анализов, переданные ему. В предыдущей клинике у меня брали все необходимые анализы. И если сейчас хирург решит, что со мной всё в полном порядке, меня сразу положат под нож. Я повторяю себе, что операция по коррекции зрения проводится без крови. Всё делают лазером, как объяснил мне хирург. Но от его объяснений меня всё равно потряхивает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Изучив анализы и показания приборов, хирург даёт разрешение— можно оперировать хоть сейчас. При этом врач вопрошающим взглядом смотрит на Циклопа, ожидая его согласия. Его, а не моего. Моё мнение в расчёт не берётся, ведь Багратов уже оплатил услуги, и они должны быть получены в полном объёме.

— Подготовьте Багратову.

Медсестра ласково прикасается к моему локтю. Я хмурюсь, только сейчас понимая, что обращение «Багратова» относится ко мне, а не к кому-то другому. Божечки, когда я успела стать Багратовой и согласиться на кошмарную операцию?

Меня заставили переодеться в больничную рубашку. Я ищу выход из этой ситуации. Но выхода нет. Поблизости маячит Циклоп. Он верно считывает моё напряжение и желание смыться.

— Не выйдет. Даже не думай.

Циклоп проводит меня до смотровой. Дальнейшее напоминает дурной сон. Меня настолько сильно трясёт от страха, что я едва ощущаю себя живой. Мне закапывают в глаза анестезирующие капли и обещают, что как только они подействуют, меня проводят на операцию. Я собираю всё своё мужество в кулак, но потом решаю улизнуть. Я осторожно встаю и крадусь на выход.

Страх иррационален, и он толкает меня на безумство. Я покидаю комнату в одной рубашке и в одноразовых тапочках. Крадусь по коридору, словно воришка.

Внезапно на плечо ложится крепкая, твёрдая мужская ладонь.

— Далеко собралась, Багратова?

Я вздрагиваю от звука этого голоса. Даже волосы начинают шевелиться на голове.

Мой муж и предположительно убийца моего брата собственной персоной.

Багратов разворачивает меня к себе лицом.

— Мы же договаривались. Или ты забыла? Не думал, что у тебя настолько плохая память.

— У меня отличная память. Но я… боюсь операций.

— Я помню. Именно поэтому я здесь.

Пальцы Багратова крепче сжимают мои плечи.

— Ничего плохого не произойдёт. После операции пройдёт пару дней, и ты будешь хорошо видеть, — убеждает меня будущий «муж», ведя обратно к операционной.

— Всегда есть вероятность, что что-то пойдёт не так, — нервничаю я.

— Есть, конечно. И если эта ничтожно малая вероятность случится, я заставлю всех виноватых пожалеть об ошибке.

— Вот спасибо, успокоил, — говорю под нос едва слышно.

Но угроза Багратова всё-таки делает своё дело. К тому же он изъявляет желание находиться рядом со мной. Ему выдают стерильный халат, шапочку, очки и перчатки. Присутствие Багратова на операции — событие из ряда вон. Но кто платит за банкет, тот и заказывает музыку. Поэтому решение Багратова не оспаривается. Ещё бы они осмелились оспорить его решение! Но смельчаков не нашлось.

Операция проходит по плану. Самым неприятным моментом оказывается установка векорасширителя, приспособления, позволяющего держать глаз открытым во время операции. Процедура та еще! Кожу век так натягивали в разные стороны, что мне казалась, будто она сейчас начнет рваться… Потом наступает минутная темнота. Это происходит в тот момент, когда срезают верхний слой роговицы. Срезают его не полностью, а так, чтобы осталась «ножка» для отгибания лоскута в сторону.

Хирург комментирует происходящее. То ли для меня, то ли для Багратова — неизвестно. И если бы не присутствие фиктивного мужа, я бы умерла со страха. Но я ощущаю Багратова каждой клеточкой кожи, покалывающей от эмоций. Потом врач программирует лазер в соответствии с данными. Мне приходится смотреть на него не двигаясь и не шевеля глазами. Казалось бы просто, но это даётся мне с трудом. Затем ранее отделенный лоскут возвращается на место, глаза поливают водичкой и… начинают проделывать ту же экзекуцию со вторым глазом.

По окончанию операции на глаза надевают специальные линзы и провожают меня в тёмную комнату отдыха.

— Жива, Эрика?

В голосе Багратова слышится насмешка. Но увидеть, усмехается он или нет, я не могу. Ведь я сижу с закрытыми глазами. Мне придётся сидеть так полчаса.

— Много времени прошло?

— Много…

Пауза.

— Вся процедура коррекции двух глаз заняла около десяти минут.

— Не может этого быть. Мне казалось, прошли часы кошмарной пытки!

— Трусиха.

Я расслабляюсь на мягком диванчике, прокручивая в голове слова врача. Где-то рядом лежит послеоперационная памятка. На следующий день нужно будет показаться в клинике для контрольного осмотра. А во всём остальном мне разрешили покинуть клинику уже сегодня.

Осознание того, что операция всё-таки прошла, и я ещё вроде как жива, накатывает на меня оглушающим потоком. Я обмякла всем телом, пытаясь поверить, что самый ужасный и опасный человек помог осуществиться моей давнишней мечте и даже разделил со мной минуты сильнейшего страха, не дав скатиться панику.

Странное чувство заставляет сердце колотиться в сто раз быстрее. Но я не даю чувству благодарности затопить меня с головой. Говорю себе, что эффект после операции пока не ясен. Вдруг всё прошло не так?

Но интуитивно я понимаю, что ошибаюсь. Всё прошло удачно. Так, как и запланировал Багратов.



— Возле клиники меня поджидал человек. Налимов…

— Я знаю. Циклоп доложил. Не бери в голову.

— Налимов сказал, что ты виновен в смерти Эда! — говорю и застываю в ожидании ответа. Ужасно сильно хочется увидеть лицо Багратова в этот момент. И в то же время я благодарна спасительной темноте. Так намного проще обманывать себя, что я общаюсь с Багратовым на равных. — Он сказал, что ты убрал сам убрал Эда. Чтобы прибрать прибыльный бизнес к своим рукам…

— И ты ему веришь?

Глава 9

Вопрос Багратова остаётся без ответа. Ведь я ни в чём не уверена. Ни в словах Багратова, ни в словах Налимова. Я хорошо понимаю только одно — ставки в этой игре очень высоки, а я всего лишь пешка, ставшая ферзём по прихоти опытного шахматиста.

— Куда мы едем?

Багратов пресекает мою попытку снять тёмные солнцезащитные очки и нажимает на плечо ладонью, заставляя остаться на месте.

— В мой загородный дом.

— Ясно.

Хотя мне ни черта не ясно. Я кручу головой из стороны в сторону. Тонированные стёкла автомобиля плюс солнцезащитные очки. Мир кажется мне тёмным, тонущим в тумане.

Паника опять накатывает на меня. Я же плохо вижу. Я чертовски плохо вижу. Даже хуже, чем раньше.

— Успокойся. После лазерной коррекции зрения нужно время, чтобы всё наладилось. Не мельтеши… — в голосе Багратова появляются холодные, стальные нотки, о которые можно легко порезаться. Поэтому я лишь уточняю, долго ли нам придётся ехать.

— Столько, сколько потребуется.

Хорошо. Его лучше не злить. Я заставляю себя замереть на месте. Лишь отмечаю, что внедорожник покидает город и направляется в сторону элитных коттеджных посёлков. Оборачиваюсь. За нашей машиной следует ещё две, и впереди тоже виднеется сопровождение. Одним словом, людей у Багратова более, чем достаточно. Может себе позволить многолюдный кортеж. Для имиджа или для безопасности? Не всё ли равно…

— Я хочу свой телефон.

— Старого нет.

Багратов тотчас же засовывает руку в карман пиджака, протягивает мне последний флагман, мечту всех «яблочников».

— В памяти сохранён мой номер.

— Как ты себя подписал? Господин? Хозяин?

— Муж. Любимый муж, — резко обрывает мои попытки сыронизировать. — Есть номер Циклопа. Но он и так будет находиться с тобой почти круглосуточно.

При этих словах Циклоп поворачивается ко мне и одаривает улыбкой мясника, сдирающего кожу с туши свиньи.

— Не зли его.

Дышу через раз.

— Что ещё?

— Ничего. Пробудешь в загородном доме пару-тройку дней. Для восстановления. В спокойствии.

Согласно киваю. Тишину я люблю. Тишину, увлекательную книжку и кружку горячего шоколада… Позволяю себе немного помечтать.

Но через часа полтора морда автомобиля утыкается в контрольно-пропускной пункт. Глухая стена. Высокий забор. Солидная будка охраны. Серьёзная пропускная система, мимо которой и мышь не может проскочить незамеченной. Автомобиль минует шлагбаум, замедляясь напротив главного входа в роскошный коттедж. По обе стороны двери стоят навытяжку охранники. Поворачиваю голову налево… Ещё один охранник гуляет с массивной собакой агрессивной породы. Пока не могу сказать, какой точно. Услышав потрескивание рации охранников, я прибавляю ещё один штрих к зарисовке своей темницы. Начинает сосать где-то под ложечкой.

Я только сейчас окончательно понимаю, насколько сильно я вляпалась. У меня не получится сбежать, даже если я захочу попробовать это сделать.

Багратов бросает меня прямиком на пороге своего дома. Он оставляет меня на попечении своих людей и удаляется крупным, размашистым шагом человека, потратившего кучу времени на ерунду.

— Вперёд, — командует Циклоп. — Домом занимается Ольга Петровна. Она уже должна была всё подготовить.

Ольга Петровна оказывается женщиной в летах, около пятидесяти. Улыбается благодушно и доброжелательно. Она проводит меня в дом, но не даёт осмотреться. Я не успеваю разглядеть детали, только отмечаю, что обставлено всё по-высшему уровню.

— Дамир Тамерланович живёт здесь?

— Нет, — следует лаконичный ответ. — Это всего лишь домик для отдыха.

Я едва не спотыкаюсь после слов «домик для отдыха». Мне становится страшно представить, как тогда выглядит просто дом. Потому что в этом «скромном домике для отдыха» есть всё, чтобы почувствовать себя хозяином жизни или кем-то вроде него. Разглядеть всё подробнее мне не удаётся, потому что предметы всё ещё плавают в зыбком тумане.

При попытке снять тёмные очки, возникает режущая боль. Я оставляю эти попытки и просто расслабляюсь под звук работающего телевизора. Там идёт какая-то старая добрая комедия, и ласковое бормотание позволяет мне погрузиться в собственные мысли. Как ни крути, они не весёлые, но я пытаюсь найти плюсы. Хоть это очень сложно в моём положении.

Позднее меня приглашают на ужин. Я обедаю одна в просторной столовой. Управляющая извиняется за импровизацию с лёгким ужином, ведь им не давали распоряжение готовить по моему меню. По моему меню? Я с удивлением переспрашиваю. Ольга Петровна согласно кивает. Чёрт… Я не думала, что желание Багратова контролировать каждый мой шаг будет простираться настолько далеко!

Но похоже, это только начало…

Из разговора Ольги я понимаю, что мой приезд вообще не вписывается в привычную картину будней Багратова. Я задаю вопросы, но Ольга Петровна умеет увиливать от наводящих вопросов и оставляет меня в полном одиночестве. Есть только одно исключение — мрачный Циклоп, стоящий в паре метров от меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ты можешь присесть. Необязательно стоять, — предлагаю я, решив наладить контакт хоть с кем-то.

В ответ звучит говорящее и пустое ничто. Циклоп не считает нужным отвечать. Я разделываюсь с жарким и тушёными овощами в полной тишине.

— А где второй?

Циклоп поджимает губы, превращая их в тонкую линию.

— Второй мужчина. Водитель. Кажется, его кличка Молчун.

— Шорох, — поправляет меня Циклоп. — Он ещё в больнице. Ему досталось больше.

— Багратов приставил ко мне в охрану тех, кого легко застать врасплох? Ты вообще с ранением. Успеешь ли среагировать в случае опасности?

Возможно, выводить из себя охранника — не очень хорошая идея. Думаю, это просто отвратительная идея. Но он хорошо владеет собой, поэтому быстро принимает безразличный вид.

— У Багратова тоже есть кличка? Как вы зовёте его между собой?

— Шеф.

— Шеф, босс, понятно. А между-между собой, когда нет никого из посторонних?

Циклоп выдаёт в ответ презрительный смешок. Ясно. Мира, дружбы и жвачки так просто не получится. В конце концов, я для него просто охраняемый объект.

Первый день оканчивается в огромной холодной постели. Вокруг стены чужого, незнакомого дома. Выглядывая в окно, вижу, что по периметру разгуливает охрана с собаками. Это не дом, а бастион, так что я могу быть спокойна и уверена в собственной безопасности. Но всё равно я плохо сплю на новом месте и часто просыпаюсь, когда во сне мелькает суровый силуэт будущего мужа. Причём, снится мне он исключительно по делу, без всяких фривольных намёков.

Глава 10

Второй день мало чем отличается от предыдущего. За исключением того, что глаза уже не так чутко реагируют на свет. И впервые за много лет я могу сказать, что чётко вижу лицо собеседника, даже без очков. Это радует меня настолько, что настроение приподнимается само по себе, и я просто наслаждаюсь отсутствием очков на носу, хоть рука постоянно тянется вверх, чтобы поправить дужку. От скуки я решаю начать вести дневник. Нахожу чистый ежедневник и оставляю в нём пару строк: дата, основные события, которых катастрофически мало. Я делаю это для того, чтобы потом трезво оценить всё, что со мной происходит. Или хотя бы попытаться это сделать.

К концу второго дня я даже считаю риск прогуляться по территории настолько оправданным, что, прихватив новенький телефон, располагаюсь в шезлонге у бассейна под бело-голубым тентом. Но утомление берёт своё. Я начинаю дремать.

Из сна меня вырывает громкий всплеск. Я мгновенно просыпаюсь и сажусь, встревоженная.

Перед глазами покачивается ярко-голубая гладь с яркими пятнами подсветки. Это вода в бассейне, говорю я себе и фрагментарно восстанавливаю события, произошедшие в моей жизни совсем недавно. Они столь кардинальные, что мне постоянно приходится напоминать себе, что это не сон! Это не может быть сном, ведь я сильно ущипнула себя за запястье, и это ни капельки не помогло мне проснуться.

Значит, я не сплю и моя реальность — это роскошный дом криминального авторитета, чьей женой я стану совсем скоро…

Снова всплеск. Я просыпаюсь окончательно, видя широкую мужскую спину, удаляющуюся от меня. Резкие, сильные взмахи рук, оплетённых до самых плеч татуировками. Тёмный затылок. Мужчина плывёт размашистым, уверенным кролем. Доплывает до противоположной стены бассейна, отталкивается от бортика и направляется обратно. Во рту пересыхает, потому что я узнаю в этом пловце Багратова Дамира.

Узнаю и подвисаю на целую минуту, разглядывая его сильное, тренированное тело в действии. Он доплывает до края. Опирается на бортик ладонями и выбрасывает своё тело из воды. Я сглатываю, разглядывая, как вода стекает по его рельефной, скульптурной груди. Он проводит по лицу широкой ладонью, снимая капли воды.

— Хочешь ко мне присоединиться?

Вопрос Багратова волнует меня невероятно сильно. От неожиданности я даже привстаю на шезлонге.

— У меня нет купальника. И я не очень хорошо плаваю… — растерянно отвечаю я.

— Почему бы и нет? — слышится высокий, женский голос.

Я цепенею. Раздаётся цокот каблуков. К краю бассейна подходит девушка. Она появляется из-за моей спины. И только сейчас я понимаю, что Багратов смотрел не на меня, а за мою спину.

Также понимаю, что проспала на шезлонге по меньшей мере часа три, ведь уже начинает смеркаться, и зажглись симпатичные фонари.

Чёрт… Мне точно стоит убраться прямо сейчас! Ведь я — третий лишний! Я мельком оглядываю подошедшую брюнетку. Она стройная, знойная и с телом модели нижнего белья. Брюнетка заводит руку за спину, пытаясь дотянуться до молнии.

Багратов ловко выбрасывает своё тело из бассейна и наклоняется за полотенцем, набрасывая небрежным жгутом на шею.

— Сегодня я пас.

— А как же искупаться? — воркует брюнетка.

— В следующий раз, Мадина. И тебе лучше вернуться на день рождения отца. Навряд ли он будет рад, узнав, что ты слиняла…

Эти двое разговаривают так, словно меня нет рядом. Может быть, это даже лучше? Но в момент, когда я уже смирилась с ролью стены или пола, на который никто не обращает внимания, Багратов смотрит прямо на меня.

— Как твоё зрение, Эрика?

После вопроса Багратова брюнетка тоже замечает меня. Хмурится, вперив в меня острый. жалящий взгляд.

— Дамир… Это? — она показывает пальцем в мою сторону, и её вопрос повисает в воздухе.

— Потом объясню. Так надо… Возвращайся на вечеринку, Мадина.

Брюнетка надувает губы, произнося:

— Мы давно не виделись. Я соскучилась и решила сделать сюрприз, навестив тебя.

— Я не люблю сюрпризы, Мадина. Я их просто терпеть не могу.

Багратов наклоняется, оставив поцелуй на щеке своей любовницы, и отправляет её прочь со словами:

— Ты выпила. Не садись за руль. Мой водитель тебя отвезёт.

Мадина разворачивается и уходит прочь, цокая каблуками. Но успевает бросить на меня убийственно-режущий взгляд.

Меньше чем через минуту я остаюсь с Багратовым наедине. Теперь я смотрю на него по-новому. Вижу всё, до последнего завитка тёмных волос на его широкой, раскачанной груди. Мужчина останавливается возле меня, неторопливо вытираясь полотенцем. Не хочу пялиться на него, но всё равно смотрю, разглядывая татуировки на его теле.

Сердце начинает биться сильнее, а в горле начинается засуха. Багратов швыряет мне на колени комок влажного полотенца и поворачивается спиной:

— Вытри, — командует мне.

Я нерешительно мну полотенце, но всего один взгляд, брошенный из-за плеча, подстёгивает меня не хуже щелкчка кнута. Я поспешно встаю, проклиная себя за страх, от которого колени расходятся частой дрожью. Осторожно промокаю спину, бугрящуюся мышцами.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Поневоле вдыхаю запах его тела. Глубокий, терпкий запах с ощутимой дымкой опасности. Он окутывает меня с головой. Чёрт… Теперь я испытываю ещё больший трепет. Я теряюсь от его близости и тёмной энергетики, исходящей ощутимыми волнами.

Багратов разворачивается молниеносно. Прежде, чем я успеваю выставить ладони или отойти на шаг назад, он притягивает меня к себе. Буквально впечатывает лицом в твёрдую грудь.

— Привет, жена. Не рада видеть любимого мужа?

Издёвка в его голосе такая явно, что, кажется, я могу её даже потрогать и порезать кожу на подушечках пальцев.

— Не ожидала, что любимый вернется с работы так рано, — мой голос слышится глухим. Но на удивление я не потеряла способность говорить. — Я всегда считала, что мафиози возвращаются к жёнам под утро. Или не возвращаются вообще, предпочитая общество любовниц.

— К домашней и ласковой жене грех не вернуться…

Он наклоняется и ещё глубже топит меня в своём запахе. Крепче стягивает ладони на талии. Мне хочется вырваться из этой удушающей клетки. Но Багратову доставляет удовольствие смущать меня.

— Расслабься, Багратова…

Он медленно произносит фамилию. Мне придётся в ней привыкнуть. Багратова Эрика, повторяю про себя, пробую на вкус.

Тёмный, обжигающий взгляд блуждает по моему лицу, задевая губы.

— Если это всё, я предпочла бы вернуться в свою комнату, Багра… — капкан рук становится крепче. — Дамир, — исправляю свою оплошность.

По губам мужчины растекается улыбка довольного жизнью и собой мерзавца.

— Без уродских очков и бабушкиных шмоток ты смотришься гораздо лучше. И мордашка, оказывается смазливая. Немного неудачная причёска. Но это поправимо! — Багратов запускает пальцы в волосы, превращая аккуратный пучок в хаос. — Со мной ты всегда должна будешь выглядеть так, словно только что вылезла из постели, где занималась чем-то поинтереснее сна…

Его рука ползёт вверх по моей спине. Сильные пальцы зарываются в волосы, оттягивая голову. Захват крепчает и становится истинно мужским. Так трогают женщин, когда хотят заняться с ними сексом. Его движения резкие и немного грубые. Багратов балансирует на грани и прекрасно чувствует ту самую черту, переступив за которую, будет сложно сделать вид, будто ничего не произошло.

— Хорошо, — отвечаю пересохшими губами и неимоверным усилием заставляю себя расслабиться. Чуть мягче линии силуэта и слабже упор на ноги. Теперь я откидываю спиной назад, на жёсткую ладонь, которой криминальный авторитет удерживает меня.

— Так гораздо лучше? — спрашиваю я, заставляя себя улыбнуться.

Мне в голову ударяет коктейль из взвинченных эмоций. Их слишком много и разобраться, чего больше, невероятно трудно.

— Да. Гораздо лучше.

Он притягивает меня к себе теснее. Его налитые силой мускулы ощущаются словно твёрдый камень. Близость наших тел заводит, порождая странные импульсы, покалывающие всё тело.

— Но в следующий раз тебе придётся потрудиться над кое-чем ещё..

Его губы становятся ближе и ближе, намекая на горячий, глубокий поцелуй…

Глава 11

— Этого не было в договоре. Мы обсуждали, — сглотнув ком в горле отвечаю я.

Багратов запирает меня ещё крепче. Его объятия становятся тисками, из которых не получится выбраться. Если только он сам не захочет меня отпустить. Жар мужского тела обжигает даже через ткань. И я понятия не имела, что Багратов может так на меня реагировать — лишать воли, не запугивая. Ноги слабеют, теряя сцепление с полом, и с реальностью, очевидно, тоже.

— Обсуждали что?

Багратов медленно разжимает пальцы и отступает. Я едва держусь на ногах, чувствуя себя клочком сахарной ваты в чашке с горячем чаем.

— Тебе придётся целовать любимого мужа. И чем раньше ты научишься не падать в обморок при каждом тесном контакте, тем лучше.

Багратов направляется в дом. Я провожаю его фигуру глазами, невольно восхищаясь тем, насколько хорошо он сложен.

— Насколько тесном? — спохватываюсь я, спеша следом за ним.

Он оставляет мой вопрос без ответа. В доме Багратова встречает управляющая, подавай ему роскошный, длинный халат. Он принимает его из рук, завязывая узел на поясе, и зажимает телефон ухом. Потом небрежно чиркает что-то стилусом на экране планшета, поданного ему, и отправляет прочь управляющую нетерпеливым взмахом руки.

Багратов разговаривает по телефону, переходя с русского на другой язык, мне незнакомый. Боится, что я подслушаю и выведаю лишнюю информацию? Спустя пару минут мужчина всё-таки вспоминает, что я ещё нахожусь с ним в одной комнате и откладывает телефон, обводя меня пристальным взглядом.

— Ты что-то спрашивала у меня?

— Да. Насколько тесным будет наш контакт, — уточняю я, решив расставить все точки над i.

— Настолько тесным, насколько это будет нужным для имиджа семейной пары. Или у тебя с этим какие-то проблемы?

Багратов лениво рассыпает вопросы, а потом разворачивается и садится на низкий диван. Очень низкий, с кучей мягких, разноцветных подушек.

— Сядь.

Тон его голоса не подразумевает возражений. Я осторожно занимаю место напротив мужчины.

— Как давно ты была с мужчиной?

— Что? Зачем эта информация?

— Я задаю вопросы не из праздного любопытства… — скользнув по мне оценивающим взглядом, Багратов переводит его в сторону. Один из служащих ставит на столик между нами кальян. — Итак. Как давно ты спала с мужчиной?

Под его проницательным взглядом я стягиваю блузу на груди крепче, а мужчина, напротив, расслаблен и разваливается на мягких подушках с видом восточного падишаха, пребывающего в своём великолепном дворце. Багратов затягивается и выпускает ароматный дым. Он повисает плотными густыми клубами в воздухе.

— Я жду.

— Давно, — быстро отвечаю я.

— Насколько давно? Ты будешь считаться моей женой. Я должен знать, сколько сведений может всплыть.

— Ты же криминальный авторитет! Зачем тебе, вообще, нужна жена?

— У меня легальный бизнес, приносящий хороший доход. Клубы, — ухмыляется Багратов.

— И мы оба знаем, что это лишь прикрытие.

— Ошибаешься. Я не леплю фирмы-пустышки. Всё работает, как часы. Но ты ушла от темы. Сколько у тебя было мужчин и как давно это было? Уйти от ответа не получится, Эрика.

Я прикрываю глаза и выпаливаю ответ:

— Двое. Последний раз отношения были три… Три с половиной года назад.

Багартов, затягивающийся дымом в этот момент, закашливается.

— Двадцать пять лет и всего два мужика? Ты же не уродина… — он опять скользит по мне раздевающим взглядом, продолжая свою речь. — Поначалу я решил, что над тобой придётся трудиться очень долго. Но у тебя очень неплохие исходные данные. Тебя портили только уродские очки, дешёвые шмотки и дурной жёлтый свет. Как в библиотеке, так и в мансарде, где ты жила с братом.

— Ты следил за мной?

— Разумеется.

— И кстати, о библиотеке…

— Ты там больше не работаешь, — обрывает Багратов. — Мне просто интересно, почему ты при такой смазливой мордашке и аппетитном теле нарочно пряталась от мужского внимания? Думаю, многие бы захотели провести с тобой несколько горячих часов, узнав, что скрывалось под образом библиотечной серой мыши.

Ещё одна затяжка. Дым снова повисает в воздухе. Мы словно плаваем в тумане.

— Тебя кто-то обидел?

В лёгких заканчивается кислород. Мне становится нечем дышать, живот сводит сильным спазмом.

— Нет! — отвечаю и поднимаюсь. — Чудесного вечера, Дамир. Я буду у себя.

— Я выясню, кто это был… — доносится мне в спину обещание Багратова.

Услышав его слова, я припускаю, что есть мочи. Просто убегаю прочь, не заботясь о том, как позорно, должно быть, выглядит моё бегство со стороны. Я убегаю не от маскулинной самоуверенности Багратова и его щедрых обещаний. Я сбегаю от самой себя. Закрываю дверь в комнате, запирая на замок, и останавливаюсь перед зеркалом в ванной комнате. Отражение дробится на части и смазывается неясным пятном.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Думаю, многие бы захотели провести с тобой несколько горячих часов, узнав, что скрывается под образом библиотечной серой мыши…

Зябкая дрожь проносится по телу. Я безуспешно пытаюсь затолкать как можно дальше тяжёлые воспоминания. Они сгущаются, словно грозовые тучи.

* * *

Я сказала Багратову, что их было двое. На самом деле мужчина был всего один. Тогда мне едва исполнилось восемнадцать. И то, что случилось, навсегда отбило у меня желание нравиться мужчинам. А второй… Второй — это лишь неудачная попытка построить отношения. Мы так и не дошли до полноценной близости. Поняв, что я лежу, как холодное бревно, и трясусь от липкого, удушающего страха, парень оставил попытки заняться сексом и ушёл. Ушёл навсегда.

Больше не было никого… Больше не будет ничего.

Когда в тебе до основания разрушают фундамент, сложно выстроить на шаткой основе крепкий дом.

Багратов наглым образом взламывает замурованные в прошлом тайны, о которых не хочется вспоминать. Я могу лишь надеяться на то, что он не станет ковыряться в моём прошлом. Может быть, он не станет требовать, чтобы я рассказала ему всё?

Но внутри мечутся беспокойные мысли и его слова о том, что ему нужно знать, какие неприглядные подробности могут всплыть наружу. Вылезут ли наружу те события? Или нет?

Я ворочаюсь с боку на бок. Попытки уснуть разбиваются об острые рифы сомнений. Я просто лежу с открытыми глазами. Зрение восстанавливается, я могу обходиться без очков. Но в сумраке я пока вижу плохо. Врач объяснял, что такое возможно. Пройдёт со временем.

Слышится поворот ключа в замке. Я не вижу, но чувствую, как проворачивается круглая поворотная щеколда. Сажусь в кровати и натягиваю одеяло до самого подбородка. Смотрю с участившимся сердцебиением в сторону открывающейся двери. На фоне прямоугольника света, льющегося из коридора, застывает широкоплечая мужская фигура.

Багратов. Кто, как не он?

— Что ты здесь делаешь?

Мужчина спокойно закрывает дверь и направляется в сторону кровати. Сердце стучит, как у зверька, загнанного в ловушку.

— Разумеется, я пришёл спать.

Голос пересыхает от волнения. Слова звучат очень тихо. Но уверена, Багратову слышно абсолютно всё. И ему точно так же абсолютно плевать на мои слабые протесты.

— У тебя огромный летний домик. В нём полно спален с кроватями, в каждой из которых ты мог бы поместиться без труда.

— Да. Но я — хозяин в этом доме. И я хочу спать именно здесь.

«Я хочу спать именно здесь…» — сказал Багратов.

Здесь — это где? В комнате только одна кровать.

Он… хочет спать вместе со мной. Но я не готова к совместному сну! Пытаюсь сказать что-то, но слова застревают в горле. Фиктивный муж не теряет времени зря. Багратов сбрасывает халат, оставаясь в одних лишь плавках. Матрас прогибается под весом его массивного тела. Я двигаюсь в сторону, к самому краю кровати.

— Багратов, это плохая идея.

— Привыкать ко мне — это хорошая идея. Ты будешь сопровождать меня в деловых поездках и командировках. У нас всегда будет номер с двуспальной кроватью, — спокойно говорит мужчина и ловко выхватывает одеяло у меня из рук, перетягивая часть его на себя.

Я паникую. Близость Багратова причиняет мне массу неудобств. Дрожь сотрясает меня настолько сильно, что зубы выбивают первоклассную чечётку.

Я боюсь. Сразу вспоминается то, что произошло несколько лет назад. Меня изнасиловал мужчина. Он был вполовину меньше Багратова, но я не смогла с ним справиться.

Багратов же — не просто гора тренированных мышц и дурной силы. Он — криминальный авторитет. Убийца. Прихлопнет хладнокровно, как уже показал это, убив похитителя на складе. Ни один мускул не дрогнул…

Я только сейчас понимаю, что мои ядовитые словечки — это лишь пустая бравада, как и договор, который я прямо сейчас могу смять и подтереть им одно место. Если Багратов захочет взять меня силой или пожелает избавиться от надоевшей помехи, меня не спасёт ничто.

Защиты нет.

Расстояния между нашими телами тоже почти не остаётся.

— Прошу. Уйди.

— Нет, — следует чёткий и уверенный ответ.

Он придвигается ко мне, а я понимаю, что мне больше некуда отползать. Я и без того нависаю над самым краем. Дальше — только вскочить и попытаться уйти. Но Дамир считывает моё желание быстрее и опережает меня. Жёсткий капкан его пальцев сцепляется на моём запястье. Он тянет меня на себя. Медленно, но уверенно.

Я чувствую себя бездушной куклой, когда он вбивает меня в свою обнажённую грудь. Жар его тела захватывает со всех сторон, лишая возможности вырваться.

— Отпусти. Я…

— Не хочешь? Ты замираешь каждый раз, когда я оказываюсь рядом. Сделал ли я что-то отвратительное по отношению к тебе? Нет.

— Ты сам сказал, что тебя следует бояться.

— Да. Если желаешь перейти в стан врага. Но ты же этого не хочешь, правда? — его дыхание с привкусом дыма кальяна оседает на моих волосах. — Не хочешь, — отвечает за меня. — Поэтому спишь со мной… жена.



Пульс стучит в висках, едва не оглушая меня. Я боюсь сделать хотя бы одно лишнее движение, чтобы не касаться почти обнажённого мужчины. Из одежды на нём только плавки, а всё остальное находится в доступной зоне. Чересчур доступной и чересчур близкой.

Хочу вырваться из плена его рук немедля. Упираюсь ладонями в грудь, пытаясь сдвинуть разгорячённый монолит крепкого тела. Безрезультатно. Только ладони опаляет непрошеным жаром, и пальцы беспомощно скребут гладкую кожу с жёсткими завитками волос.

— Выпускаешь коготки? — довольно хмыкает он. — Обычно мне расцарапывают спину, а не грудь.

— Я не из числа твоих девочек для развлечений в постели! — шиплю рассерженной кошкой.

— Расслабься. Я хочу спать.

— Спи, Багратов. Я тебе не мешаю.

— Мешаешь. У меня в руках не девушка, а огромное бревно или мраморная ледышка, — фыркает мне в волосы Багратов.

— Я не обязана быть для тебя жаркой малышкой, — внезапно злюсь. — Этого нет в моём договоре!

— Если хочешь, мы заключим дополнительное соглашение, — с низким грудным смехом предлагает Багратов.

Я замираю на мгновение, а он пользуется краткой паузой, чтобы преломить сопротивление и окончательно крепко впечатать меня в себя.

— Успокойся, Эрика. Я не причиню тебе вреда. Но тебе реально нужно привыкнуть ко мне. И выучить легенду. Мои люди уже всё подготовили… — Багратов словно нарочно произносит слова очень медленно и с большими паузами. Мужская ладонь ползёт по моей спине вверх и вниз, осторожно поглаживая. Он словно успокаивает меня и позволяет привыкнуть к своим прикосновениям. — Через два дня открытие благотворительного фонда. Мы будем присутствовать на этом вечере.

— Мы? — уточняю, помня о словах Багратова, что мой первый выход в свет состоится не раньше, чем когда он решит, что я готова.

— Мы. Работы предстоит много. Так что спи… — внезапно целует мои волосы. — Я не причиню тебе боли, — опять говорит Багратов серьёзным тоном и добавляет с толикой игривой усмешки. — Если только сама не попросишь…



Глава 12

— Как вы познакомились?

— Багратов едва не сбил меня машиной. Я переходила на красный свет.

— Модель машины? — частит вопросами Инга.

— Я не разбираюсь в автомобилях. Большой, чёрный агрессивный джип, — пожимаю плечами. — И не менее агрессивный мужчина внутри, — добавляю едва слышно. Для себя.

— Хорошо…

Инга откладывает планшет в сторону, вперив в меня острый, холодный взгляд.

— Чуть меньше иронии, Эрика. Для Дамира Тамерлановича первый выход в свет со своей невестой очень важен. Встречают по одёжке, именно таково первое впечатление.

— Я справлюсь, — обещаю я.

Я действительно верю, что справлюсь, если только Багратову не придёт в голову изображать пылкий поцелуй перед камерами. Я отношусь ко всему, что происходит, играючи. Мне не верится, что Багратову на самом деле необходимо выглядеть хорошо в глазах посторонних. Я знаю, что он занимается криминалом, и никак не могу отделаться от этих мыслей.

И мне до самого последнего момента не верится, что я займу место рядом с этим мужчиной. Багратов несколько дней провёл в летнем домике, решая важные вопросы по телефону. Пересекались мы только во время совместных завтраков и обедов. Ужинал Багратов чаще всего за пределами дома. Другим местом нашего пересечения была… спальня.

Хозяин дома вознамерился спать со мной. И он это делал. Только спал. Разумеется, это не спасало от возможности быть погребённой под его татуированными до самых плеч руками.

Во всём остальном наше совместное проживание можно было назвать мирным, что ли? Или нам просто не было времени до друг друга.

У него бизнес — белая и чёрная бухгалтерия.

У меня — прямые обязанности стать лучшей женой, какую только можно найти.

На протяжении всех выходных рядом активно крутились визажисты, стилисты и парикмахер. Они шуршали упаковками от брендовых вещей, раскладывали палитры тональных кремов, повергая меня в шок. Ведь я и не подозревала о существовании стольких оттенков и не задумывалась о разнице в подложке под основу.

От говорливого стилиста я узнала, что у меня холодный цветотип. Визажист поведал, что у меня изумительно тонкие черты лица, с которыми приятно и легко работать, словно с чистым холстом.

Я позволила им вылепить из меня светскую красотку. Настолько, насколько это возможно за сжатые сроки.

Теперь Инга проверяет, выучила ли я нашу с Багратовым легенду. Мне кажется, что ей приятно со мной работать. Я не дикарь и меня не нужно обучать танцам, этикету или владению многочисленными столовыми приборами. Я хорошо разбираюсь в книгах, музыке и живописи. Могу часами болтать обо всём и ни о чём, увлекая пустой, светской беседой.

Знаний в моей голове невероятно много, а всё остальное — якобы безобидные, но ядовитые сплетни, поведение на раутах для избранных знакомы мне ещё с детства. Я большую половину жизни провела, наблюдая за жизнью богемных родителей и их разбитными тусовками, видела обратную жизнь театральных подмостков и не понаслышке знаю о закулисных интригах.

У меня создаётся впечатление, что всю мою прошлую жизнь я только и делала, что готовилась к этому блистательному моменту выхода в свет. Под обжигающе пристальные объективы фотокамер, рука об руку с привлекательным, горячим мужчиной.

Я самую малость не верю в происходящее, поэтому воспринимаю всё невероятно легко.

— Это очень важный вечер для Дамира Тамерлановича, — повторяет Инга. — Он — один из спонсоров, благодаря которому открытие благотворительного фонда для детей, больных раком, стало возможным.

— Для того, чтобы отмыть грязные деньги? — фыркаю я.

— Бизнес Дамира Тамерлановича полностью легален, — отвечает Инга, не моргнув и глазом.

— Разумеется. У меня, кстати, тоже имеется свой легальный бизнес, — небрежно замечаю я. — Судя по всему, он приносит хороший доход, ведь Багратов не скупится ни на платья, ни на украшения.

— Ещё один момент, Эрика. На открытии благотворительного фонда, возможно, будет присутствовать Юсупова Мадина.

— Брюнетка? С фигурой фотомодели и лицом голодной пантеры? — уточняю я.

Инга молча демонстрирует мне фотографию той самой девушки, которая появилась на днях у бассейна.

— Да, я говорила про неё, — замечаю я. — Что с ней?

— Дамир Тамерланович состоял с ней в отношениях до недавнего времени. Возможно, госпожа Юсупова надеялась на создание крепкого и выгодного брака. Ваше появление и объявление о том, что вы — невеста Дамира Тамерлановича, может вызвать ажиотаж и некоторое недовольство.

— О, эта агрессивная самочка придёт в бешенство, как я полагаю?

— Инга, ты свободна. Я сам поговорю с Эрикой, — слышится за моей спиной низкий голос мужа. Я привыкаю его называть про себя именно так, чтобы играть на публике достоверно.

Багратов опускает своё массивное тело на диван и разглядывает меня, не таясь.

— Прекрасно выглядишь… — спустя минуту выдаёт он. — Насчёт Мадины не переживай. Скандала не будет. Я её предупредил.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— О том, что брак — фиктивный? Для чего тогда пускать пыль в глаза всем остальным? И не опасно ли это? Вдруг она разболтает всем?

— Не опасно. Мадина — отнюдь не дура. Она будет вести себя пристойно и ничем не покажет своего недовольства.

— Но она всё-таки недовольна?

— Женщины — в основном собственницы. Да, она была недовольна. Самую малость, пока я…

— Пока ты не купил её хорошее настроение, — завершаю фразу за Багратова.

— Пока я не сделал её невероятно довольной. Что-то хочешь сказать?

— Разве по нашему договору ты не должен…

— Хранить тебе верность? — удивляется Багратов. — Эрика, Мадина — моя любовница. И она ею останется. Потому что мне так удобнее. Или ты хочешь предложить себя? — насмешливо изгибает полные губы. — В таком случае ты должна предложить мне нечто большее, чем симпатичную фигурку и рабочий, на первый взгляд, рот. Он ещё должен быть умелым.

От порочного подтекста в его словах я начинаю чувствовать себя неуютно и вспыхиваю. Тело покрывается жаром. Кажется, моё лицо становится одним цветом с запретительным сигналом светофора.

— У меня большие запросы в сексе, — продолжает потешаться Багратов. — Мы можем устроить небольшой тест-драйв, чтобы узнать, подходишь ли ты мне.

POV Дамир

— Мы можем устроить небольшой тест-драйв, чтобы узнать, подходишь ли ты мне.

Наблюдая за лицом Эрики, ожидая её ответа. Вспыхнет? Или пошлёт?

Верным оказался первый вариант. Покраснела.

Не знаю, почему я стремлюсь выбить из-под ног Эрики твёрдую почву и отпускаю фривольные намёки в её сторону. Возможно, потому что слишком велика разница между очкастым заморышем и этой изящной красоткой в роскошном вечернем платье.

Я не сразу разглядел в ней это. Я знал, что у Соло, так называли Эдмунда Соломонова, есть сестра. Которая, по некоторым сведениям, и стоит за всей деятельностью брата. Мои люди наблюдали за этими двойняшками.

Прикрытие идеальное. Кому бы пришло в голову подозревать в организации подпольного бизнеса вольного художника с набережной и унылую библиотекаршу с пучком на голове, в мешковатом, стрёмном платье, с очками на пол лица? Никому. Но организовано всё было грамотно.

И я до сих пор сомневаюсь, причастна Эрика к делам брата или нет? Мои люди засекли пару раз, когда она отправляла пакеты подельникам Соло. Но он мог использовать её и в тёмную. Она могла быть инструментом в его руках, даже не зная об этом.

Испуг при первой встрече был натуральным и искренним. На некоторое время я поверил, что она непричастна к делам брата. Эрика показалась мне овцой, которая шла на убой, не зная конечной цели своего маршрута. Но слишком уж жертвенным был её вид — тонкое лицо без косметики, образ монашки-заучки, слёзы, катящиеся из глаз. Но при этом она не глупа… Ум у неё острый, как бритва. Она грамотная и быстро схватывает.

К тому же она оказалась вовсе не дурнушкой, но девушкой с подтянутой фигурой, вполне аппетитной грудью и крепкой, хоть и маленькой задницей.

Над ней потрудились совсем немного. Мне не нужна размалёвання кукла на роль жены. Эрика подходила идеально — скромный вид, тихая, послушная, обязанная мне жизнью. Я видел в ней потенциал и удобную пешку на шахматной доске.

Так я думал до тех пор, пока своими глазами не увидел, в кого превратилась Эрика Соломонова после небольших манипуляций специалистов. Они выполнили свою работу даже чересчур хорошо. Они не изменили её кардинально. Лишь подчеркнули то, чем наградила Эрику природа.

Теперь передо мной находится миниатюрная, изящная блондинка. Нога заложена на ногу, руки с длинными пальцами покоятся на коленях. Горделивая посадка головы. Волосы уложены в высокую причёску, открывая правильный овал лица с острыми скулами. Глаза кажутся ещё более дымчатыми из-за макияжа.

Постарались, чёрт бы их побрал. Женщиной, сидящей напротив, хочется обладать. Особенно сейчас, когда затюканная библиотекарша начала изредка выпускать коготки и пускать в ход свой язычок. Который оказывается бойким и настолько острым, что хочется проверить — настолько ли он умелый во всём? Это противоестественное, неуместно возникшее желание не входило в мои планы.

Смотря на холодный блеск в её глазах и слушая шпильки, отпускаемые в мою сторону, я начинаю сомневаться, что она не замешана во всём. Вдруг прикрытием как раз был Соло, исчезнувший очень вовремя, а истинный кукловод сидит передо мной? Кукловод с очень тонкими и изящными пальчиками.

— Ну что ты решила насчёт тест-драйва? — тянусь вперёд, поглаживая кончиками пальцев абрис лица.

Эрика не дёргается в сторону, лишь едва ощутимо напрягается. Я чувствую это кожей, но со стороны она выглядит довольной лаской и даже трётся щекой о мою ладонь. Осторожно, стараясь не испортить работу визажистов. Входит в роль. Молодец…

— Думаю, что меня устраивает договор и перечень услуг по нему. И ещё Инга намекала, что у нас мало времени, и мы можем опоздать к открытию.

— Мы обязательно опоздаем. Так запланировано…

Поднимаюсь с небольшим сожалением. В крови бурлит шальной азарт, причина которого мне неизвестна.

Или причина кроется в моей фиктивной жене? Но если так, мне совершенно не хочется признавать это.

Глава 13

POV Дамир

Мы появляемся на званом вечере чуть позже, чем необходимо. Вечера подобного размаха кажутся великолепными для тех, кто появляется на них впервые. Но я уже привык к показной роскоши и почти не обращаю внимания на слепящие вспышки фотоаппаратов.

Эрика держится хорошо. Позволяет увлечь себя и послушно выполняет просьбы фотографа чуть повернуть лицо в сторону или улыбнуться. Она льнёт ко мне так, словно мы по-настоящему вместе. Так смотрится со стороны. Лишь мне одному известна истина — Эрика напряжена, хоть и пытается не подавать виду.

Но я чувствую её эмоции. Так же как и то, что теперь она пытается взять их под контроль. И ей это удаётся.

— Молодец, — награждаю её небольшой похвалой. — Смотришься идеально. Если бы не увидел тебя в полуобморочном состоянии, ни за что бы не поверил, что та перепуганная девушка была тобой.

— Ты умеешь поражать и валить с ног своей потрясающей харизмой… — отпускает Эрика ироничную шутку в мою сторону.

Она раскрепощается с каждой минутой или просто возвращается к своему привычному образу? Я раздумываю над её загадкой больше необходимого. Вроде почти ничего не указывает на то, что она была в курсе всех грязных делишек Соло. Но вдруг я ошибаюсь. С ней нужно быть настороже. Её беззащитность может оказаться лишь маской. Так что не стоит расслабляться ни на миг.

Но должен признать, что она держится более чем достойно на протяжении целого вечера. Она безупречна. Правда. Даже если немного теряется, то быстро схватывает на лету и держит направление, указанное ей. Она стоит каждой тысячи, потраченной на неё. Или даже больше.

Мы перемещаемся по залам ресторана, залитого светом. Пожалуй, я даже получаю удовольствие от компании Эрики. К тому же приятно видеть, что она будоражит других мужчин. Это только начало, с неожиданным довольством думаю я. Этому алмазу нужна огранка. Потом он станет восхитительным бриллиантом.

Внезапно я чувствую, как тело Эрики буквально каменеет. Её охватывает сильной эмоцией, от которой пальцы девушки крепче стискиваются на моём локте. Я прослеживаю направление её взгляда.

Эрика смотрит на высокого, худощавого мужчину. Ему около пятидесяти. Густые волосы с щедрой проседью, громкий смех, самодовольное выражение лица, хорошо поставленный голос. Держится рядом с заместителем министра культуры и чувствует себя превосходно. Пытаюсь вспомнить его фамилию. Кажется, сейчас он — один из модных режиссёров.

Эрика смотрит только на него. В этом нет никаких сомнений. Смотрит и не испытывает ни малейшего желания видеть его. Она неосознанно скользит в другую сторону и пытается утянуть меня следом.

— Кто это, Эрика?

POV Эрика

— Кто это, Эрика?

— Не понимаю, о ком ты говоришь.

— Не считай меня за идиота. В чём дело?

— Ни в чём. Всё прекрасно, — ровным голосом отвечаю я и спешу перевести взгляд в сторону.

Но он словно нарочно возвращается к Никольскому. Это отрицательное притяжение, сродни тому, когда смотришь на отвратительного паука, морщась от омерзения, но не можешь заставить себя перестать смотреть.

Багратов перехватывает мой взгляд безошибочно.

— Никольский Евгений? — Багратов сканирует тёмным, непроницаемым взглядом высокую, худощавую фигуру Никольского. — Кем тебе приходится этот молодящийся старый хрыч?

— Никем.

— Хорошо. Какую роль он сыграл в твоей жизни? — продолжает давить катком фиктивный муж.

Вдох-выдох. Пауза. Снова вдох-выдох.

Я начинаю дышать медленнее, словно на занятиях по йоге. Стараюсь ничем не выдать искренних чувств. Фиктивный муж скользит по мне изучающим взглядом. От него исходит аура опасности, Багратов искрит брызгами недовольства. Я почти чувствую, как сильно меня опаляет его нетерпеливым жаром.

Хищник почуял добычу, и он не остановится ни перед чем, чтобы добиться правды.

Я разворачиваюсь в другую сторону, противоположную той, где находится Никольский. Но Багратов властно удерживает меня на месте и начинает прокладывать сквозь толпу путь к Никольскому. Я понимаю это очень хорошо.

Мне не хочется его видеть и даже дышать с ним одним воздухом.

Я немного упрямлюсь и отстаю, тогда Багратов усиливает хватку пальцев на талии. Он собирает ритмичными нажатиями нервную дрожь напряжения. Чёрт. Он легко считывает меня. Слишком легко. Неужели у меня на лице всё написано? Если так, то я плохая актриса и неподходящая кандидатура на роль фиктивной жены Багратова. Ему бы больше подошла яркая и стервозная Мадина, умеющая держать неприступный и высокомерный вид.

Но рядом с Багратовым нахожусь именно я. Я, а не Мадина. И терпеть придётся тоже мне.

Багратов, не дойдя до Никольского нескольких шагов, останавливается. Теперь мы стоим на виду у актёра драматического театра. Хотя актёром он был в прошлом, сейчас Никольский почивает на лаврах одного из самых именитых режиссёров столицы.

Мимо проходит официант, разнося шампанское. Багратов снимает с подноса два бокала, протягивая один из них мне. Лёгкий звон хрусталя. Багратов подносит ко рту бокал с игривым вином, приказывая мне взглядом сделать тоже самое.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я повторяю его действие, но совершенно не чувствую вкуса изысканного напитка. Не чувствую ничего, кроме желания убраться как можно дальше. И ещё я чувствую на себе взгляд Никольского. Взгляд мужчины, которого не хотела бы встречать в своей жизни вообще.

Боковым зрением замечаю, что Никольский движется в нашу сторону. Внутренне я сжимаюсь до состояния эмбриона и пытаюсь мысленно выстроить стену. По кирпичику. Но они падают из моих рук, и мне никак-никак не удаётся возвести необходимую стену. Единственное, что дарит мне иллюзию защищённости — это крепкая, широкая ладонь мужа по договору, лежащая на моей талии.

— Добрый вечер… — приветствует Никольский.

Взгляд светло-карих, почти янтарных глаз скользит по Багратову и останавливается на мне. Вспышка узнавания озаряет лицо Никольского. Тонкие губы мужчины растягиваются в улыбке.

— Эрика Соломонова, если я не ошибаюсь?

Правая рука Никольского засунута в карман брюк, в левой зажат бокал со спиртным. Золотистая жидкость покачивается, вызывая у меня непроизвольную тошноту, подкатывающую к горлу. Воспоминания начинают тесниться плотным роем. Мерзкие и пачкающие.

— Пока ещё Соломонова, — вмешивается в беседу муж. — Но скоро станет Багратовой.

При последних словах Багратов неожиданно нежно целует меня в висок.

— Поздравляю с грядущим бракосочетанием. Эрика, ты добилась большого успеха. Я всегда говорил, что тебе будет сопутствовать удача.

Слова Никольского лживы. Все, как одно. Ничего подобного он не говорил и не собирался. Он говорил о другом и поступил так гнусно, что я начала сторониться всех мужчин и спряталась за мешковатыми, неудачными фасонами старомодной одежды и предпочла находиться среди пыльных полок библиотеки.

Глава 14

— Эрика не говорила мне, что знакома с режиссёром Никольским, — продолжает вести беседу Багратов.

— Я тесно общался с семьёй Эрики. Вместе с Агатой и Леонидом мы играли в составе одной актёрской труппы. Славные были времена… — Никольский улыбается, взглянув на меня. Его взгляд становится мутным и влажным. Если он вспоминает о событиях той ночи, то могу сказать, что он так и остался моральным уродом.

— Жаль, мне не довелось познакомиться с родителями Эрики, — говорит Багратов. — Я знал только её брата. Но и он скоропостижно скончался.

— Прими мои соболезнования, Эрика, — Никольский прикладывает ладонь к своей впалой груди и вперяет в меня взгляд. — Эдмунд был невероятно талантливым художником. Жаль, что он ушёл так рано.

— Согласен, Эд был весьма талантлив, — соглашается Багратов.

В его словах мне чудится скрытый намёк. Он явно имеет в виду не художественные наклонности Эдмунда, а его криминальные проделки.

В зале начинает играть лёгкая музыка. Никольский улыбается мне зазывно и интересуется у Багратова:

— Можно пригласить вашу невесту на один медленный танец?

Я стараюсь не дёргаться в сторону от липкого чувства омерзения, охватывающего меня с головы до ног. Мысленно я молю всех известных Богов послать Багратову хоть капельку благоразумия.

Никольский с ожиданием смотрит на Багратова. Я тоже замираю в сильных руках фиктивного мужа. Что он скажет? Согласится? Откажет? Если согласится, я сама откажу Никольскому. Я не обязана соглашаться. Мне противно дышать одним воздухом с этим самодовольным чудовищем.

Пауза затягивается. Никольский начинает нервничать под пристальным взглядом Дамира. Криминальный авторитет не сводит тяжёлого взгляда с лица Никольского и улыбается.

Дамир улыбается одними уголками губ. Это не улыбка, а жестокая маска. Будь у меня больше смелости, я обязательно бы заглянула ему в глаза, чтобы понять, какие демоны там прячутся. Но я не могу этого сделать сейчас, а Никольский чувствует неладное. Его глаза начинают бегать из стороны в сторону.

— Хотите потанцевать с моей Эрикой? — наконец, спрашивает Багратов. — Боюсь, вынужден отказать. Моя невеста ещё не подарила танец мне самому…

— Что ж. Тогда приглашаю вас на премьеру своего спектакля. Состоится через два дня. Я зарезервирую для вашей пары самые лучшие места… — с видимым облегчением выдыхает Никольский, принимая визитку Багратова и пряча её в карман пиджака. Кивнув на прощание, Никольский спешит затеряться в толпе.

Багратов отставляет свой бокал в сторону и уводит меня. Неожиданно с пол разворота вовлекает в танец. Я лишь крепче стискиваю тонкую ножку бокала с шампанским. Мои ноги едва касаются гладкого мрамора пола.

— Я могу расплескать на тебя спиртное.

— Я очень хорошо и плавно веду. Ты не прольёшь ни капли, — парирует Багратов.

Его пальцы знают своё дело. Он поддерживает меня бережно и уверенно, позволяя отдаться на волю партнёра и немного расслабиться. Я с благодарностью принимаю его поддержку и защиту именно сейчас, зарываясь лицом в чёрную смоль его рубашки.

— Ты не утомлена?

— Вечер едва перевалил за середину. Неужели тебе не нужно быть на нём до завершения?

— Я могу уединиться в комнате для мужчин. Буду пить виски и проигрывать сотни тысяч за одну попытку сыграть… Есть вещи намного интереснее, — предлагает Багратов.

— Например?

— Я могу предложить тебе покататься по городу. В моей компании. Почему-то чувствую, что на большее ты не согласишься. Но даже это будет небольшим шагом вперёд.

— К чему?

— К мирному и удобному сосуществованию, разумеется. Каков будет твой ответ?

Багратов останавливает движение. Вокруг нас плывут в медленном танце пары, но мы замираем без движения. Почему-то мне кажется, что Багратов понял всё, о чём я не сказала и никогда не скажу ни единой живой душе.

— Забери меня отсюда, — срывается непроизвольно с моих губ.

Мужчина решительно кивает. Я опускаю взгляд, наблюдая, как переплетаются наши пальцы. Позволяю ему увести себя, не задумываясь ни о чём, доверяя Багратову в этот момент безгранично.

* * *

Рокот мотора. Скорость. Бутылка шампанского. Громкий, ритмичный бит. Яркие пятна огней…

Ночь после бала я вспоминаю именно так, фрагментарно. Только отрывками, ничего связанного и значимого. Не было сделано почти ничего. Мы с Багратовым даже не разговаривали.

Проснувшись наутро, понимаю, что лежу одна в спальне, на огромной двуспальной кровати. Раздетая. На мне из одежды только трусики, стоящие целое состояние. Платье, украшения, даже едва заметные шпильки из волос — сняты. Я разоружена настолько, насколько это возможно.

Немного болит голова. Я позволила себе накануне выпить гораздо больше своей нормы. Принимаю душ и переодеваюсь в домашнюю, удобную одежду. Спускаюсь в столовую, встречаю управляющую. Она приглашает меня к столу, предлагая выпить лимонный фреш со льдом.

— Дамир Тамерланович сказал, что вам это будет просто необходимо, — говорит управляющая. — Когда появится аппетит, дайте знать, вам принесут завтрак.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я благодарю её и выпиваю фреш. От холода, перекатывающегося по глотке, мысли становятся более ясными. Загружаю планшет с расписанием, составленным для меня. Нужно изучить, чем мне предстоит сегодня заняться. Помню, были запланированы занятия спортом, посещение салона красоты и сопровождение Багратова на ужин с важными шишками.

Но открыв расписание, я вижу пометку красным, сделанную Багратовым:

«Если чувствуешь себя плохо, отдыхай, я всё отменю!»

Поражаюсь проявлению его заботы обо мне.

Прошедшая ночь что-то изменила в наших отношениях. Безмолвная поддержка Багратова, его понимание того, как мне было неприятно находиться рядом с Никольским.

Но больше всего меня подкупило невмешательство Багратова в прошлое. Он мог, если бы захотел, надавить и вынудить меня признаться, что же случилось несколько лет назад. Но он не стал этого делать.

Дамир увёл меня в сторону без лишних слов и дал почувствовать себя в безопасности. Это дорогого стоит.

Несмотря на то, что причастность Багратова к смерти моего брата находится под большим вопросом, я испытываю чувство благодарности и решаю позвонить ему сама…

— Доброе утро, Дамир.

На том конце связи звучит изумлённая тишина, потом раздаётся мужской голос, разгоняя мой пульс до запредельной частоты:

— Ты уже не спишь? Я думал, что ты проспишь до обеда, как минимум.

— Намекаешь, что я вчера перебрала со спиртным и должна спать мертвецки?

— Заметь, это сказал не я. Как самочувствие?

— Прости за дурной каламбур, но фреш помог освежиться. Во сколько у тебя ужин? Ты отправишь за мной машину или приедешь сам?

— Я думал, что ты захочешь отдохнуть после вчерашнего.

— Но я же должна выполнять обязанности твоей жены по договору?

— Боишься потерять жалование? — позволяет усмехнуться себе Багратов. — Брось, твоё жалование сохранится. Как босс, я разрешаю прогулять тебе однажды. Не думаю, что после вчерашнего ты будешь в состоянии вытерпеть долгий и нудный вечер.

В груди стремительно холодеет, и паника сковывает меня целиком. Липкий страх погребает под собой. Я цепляюсь за телефон пальцами изо всех сил и молю, чтобы мой голос не дрожал:

— После вчерашнего? Что было вчера? Я сказала что-то лишнее?

Багратов не спешит отвечать, а я успеваю провалиться сквозь землю от стыда за эту жалкую минуту, что он молчит.

— Ты жутко молчаливая, когда выпьешь, — спустя неисчислимо большое количество секунд отвечает Багратов. — Тебе лучше остаться дома.

— Я хорошо себя чувствую. К тому же в твоём летнем домике ужасно скучно и нечем себя занять.

— И чем же ты привыкла себя занимать, Соломонова Эрика?

В голосе Багратова слышится скрытая издёвка с иронией. Я хватаю воздух ртом, понимая, что ему ничего не стоит подловить меня и загнать в угол. К тому же я совсем не уверена, что вчера не сболтнула лишнего про Никольского. Это было бы очень-очень плохо…

Та история осталась в прошлом. Мне бы не поверил никто, даже самые близкие люди — родители. Потому что они были очень дружны с Никольским и лебезили перед ним. Я попыталась намекнуть, но родители как всегда, были заняты собой и лишь пожурили меня, что я должна радоваться вниманию такого замечательного, видного и талантливого мужчины, как Никольский. Так что попытки добиться справедливости были пресечены на корню. Прогоняю мрачные мысли, пытаясь сосредоточиться на том, что есть сейчас.

— Так тебе нужна жена в качестве сопровождения, Багратов? Или не нужна? — немного резко спрашиваю я.

— Нужна. Я пришлю к тебе необходимых людей.

По всей видимости, он собирается прощаться, а я напоследок задаю ему ещё один вопрос:

— Я постоянно буду жить за городом?

— Тебя это волнует?

В его голосе вспыхивают искры неподдельного интереса. Он удивлён, что я задаю подобные вопросы. Наверняка в его глазах у меня амплуа затюканный серой мыши, не имеющей собственного мнения. Не знаю почему, но рядом с ним у меня начинают расправляться крылья. Его пренебрежение и ироничная усмешка заставляют меня желать доказать, что Багратов ошибается насчёт меня. Я могу быть сильной.

— Да, меня это волнует. Или ты вечно будешь держать меня в заточении?

Он испускает тяжёлый вздох, выпуская сожаление пополам с накопившимся напряжением:

— Нет, Эрика. Это временно. Сейчас не очень спокойная обстановка. Недоброжелатели ищут способ подобраться к тебе.



Глава 15

Слова Багратова пугают меня до дрожи и вновь возвращают меня на исходную точку наших отношений.

Он — криминальный авторитет и крупный бизнесмен в одном лице.

Я — девушка, попавшая в беду не по своей вине.

Мы не друзья и даже не любовники. У нас есть контракт на договорные отношения.

— Опасность велика?

— Достаточно, чтобы я решил держать тебя за городом. Некоторые из бывших клиентов твоего брата не верят, что теперь ты считаешься моей. Они думают, это фарс. Я не хочу рисковать. Как только я смогу быть уверен, что в городе безопасно, ты переедешь. Довольна ответом?

— Вполне, — отвечаю я.

— Хорошо. Тогда я отправлю к тебе команду специалистов.

* * *

В назначенное время за мной приходит Циклоп. Рука здоровяка больше не качается на привязи.

— Ты уже выздоровел?

— На мне всё быстро заживает, — с едва заметной улыбкой отвечает охранник Багратова. Потом дотрагивается до наушника, слушая доклад других охранников. — Всё чисто. Можем выезжать.

— Твой приятель ещё не вылечился?

— Его выпишут на днях, — скупо отвечает Циклоп. — Соскучилась, что ли?

— Ага. По его небрежной и отвратительной манере вождения, — парируя, придерживая подол дорогого платья. На мне платье от Elie Saab. Оно слишком роскошно и не предназначено для простой жизни обычной смертной. Но благодаря стараниям специалистов по указке Багратова, я выгляжу, словно принцесса из сказки.

Мне до сих пор не верится, что роскошь становится одним из привычных атрибутов моей жизни. И будет таковым на протяжении целого года договорного брака. Поневоле задумываюсь о том, что по словам Багратова, все сопутствующее останется у меня. Свидетельства того, что удалось приподняться на несколько ступенек выше обычной жизни.

Автомобиль плавно выкатывается со двора. За окном мелькают высоченные заборы, ограждающие элитные постройки от чужих любопытных глаз. Я думаю о том, что мы с братом мечтали о чём-то подобном. На деле же у него была возможность воплотить наши мечты в жизнь, но он предпочёл делать вид, что мы находимся за чертой бедности. Я вздыхаю. Мне никак не удаётся понять его мотивов и до сих пор больно думать, что мой самый родной и близкий человек мог обманывать меня с невозмутимым выражением лица.

Багратов встречает меня в ресторане. Тёмные глаза вспыхивают огоньком одобрения — ему нравится то, что он видит. И по всей видимости, я отлично справляюсь со своей ролью.

Мы сидим за столиком в ресторане, когда официант шёпотом осведомился, можно ли презентовать мне подарок.

— Какой? — интересуется Багратов, напрягаясь.

— Букет цветов. Розы.

— Хорошо…

Букет роз, поднесённый мне, восхитителен. Нежные чайные оттенки и розовые бутоны прекрасно сочетаются. Сбоку прикреплена небольшая открытка. Я раскрываю её. Пол будто растворяется под ногами в ту же секунду. Мне кажется, что я падаю, а перед глазами расплываются чёрные буквы:

«Верни долг или сдохнешь, тварь…»

* * *

«Верни долг или сдохнешь, тварь…»

Эти несколько слов крутятся в моей голове на протяжении недели после посещения ресторана. Багратову удалось обратить всё в шутку, мол, у моей будущей жены появилось чересчур много настырных поклонников. Он отдал распоряжение в тот же миг. Узнать, кто доставил это послание.

Всё будет хорошо, так сказал фиктивный муж.

Но после этого короткого послания я не уверена, что даже рядом с Багратовым мне не грозит опасность. Теперь я уже не рвусь прочь из загородного дома супруга. Я выполняю все предписания, но погружена в уныние и начинаю бояться каждого шороха. В особенности, по вечерам.

— Я выяснил, кто это был. Больше они тебя не потревожат.

Я вздрагиваю от громкого голоса Багратова и прикладываю книгу к груди в защитном жесте. В темноте взгляда Дамира рождается штормовая ярость. Он переводит его в сторону, снижая градус злости до минимума, и садится на диван в метре от меня.

Его большие руки лежат на коленях в расслабленном состоянии. Но даже так в нём чувствуется мощь и сила. От него веет исконно мужской харизмой, в которую хочется завернуться с головой. Глядя на него, испытываю необъяснимо сильное желание спрятаться за фасадом его непробиваемой уверенности.

— Переезд состоится в скором времени.

— Уровень опасности снижен?

Мой голос немного дрожит. Я ничего не могу с этим поделать. Было легко играть невесту и девушку Багратова в окружении ослепляющей роскоши без тени угроз. Но стоило подельникам брата дать знать о себе, как меня тотчас же накрыло сильной паникой, как колпаком. Выбираться из-под неё удаётся лишь временами, но потом меня опять начинает топить в безотчётном страхе перед неизвестностью.

Не добавляет мне уверенности в себе и то, что Багратов несколько ночей подряд не ночует в своём доме. Постель кажется слишком огромной. Мне следует признаться, что я привыкла к его присутствию. Мне не хватает звука его глубокого мерного дыхания, которое я могу услышать в любой момент, стоит лишь проснуться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Надо с этим что-то делать… — Багратов красноречиво кивает в мою сторону. — С тобой. С паникой на твоём лице. Мои люди отследили того, кто отправил это послание. Я поговорил. Долг снят. Больше им не захочется даже думать о тебе.

— Решил проблему окончательно?

— Да. Если тебя интересуют подробности, то они остались живы. Но их маленькому бизнесу грозит полное разорение, и до конца дней им придётся питаться через соломинку. Думаю, они больше не способны рисковать тем немногим, что у них осталось.

— Это всё?

— Больше сюрпризов быть не должно.

Я собираю пальцы в замок, разглядывая безупречный маникюр. Во мне многое сейчас на ранг выше, лучше, чище. Даже зрение. Особенно зрение… Но я ощущаю себя очень неуверенно, как будто ноги в любой момент могут потерять пол, а я — упасть. И только от мужчины, сидящего рядом, зависит, разобьюсь ли я при падении или меня благополучно подхватят сильные руки.

— Хорошо. У меня только один вопрос. Что стало с вещами из нашей квартиры? Всё уничтожило взрывом?

Багратов вздёргивает смолянистую бровь и улыбается одними губами.

— Нет. А что?

— Их выкинули?

Багратов поднимается и медленно прогуливается по комнате, демонстрируя мускулистое, раскачанное тело мужчины. Я смотрю на него, как загипнотизированная. Он красив знойной, обжигающей красотой. В нём всё смотрится стильно, как у мужчин из рекламы дорогих часов или элитного парфюма. В распахнутом вороте рубашки виднеется смуглая, поцелованная солнцем кожа и толстая, золотая цепочка. Пожалуй, эта цепочка и татуировки на руках — это единственное, что вписывается в образ криминального авторитета. По крайней мере, в фильмах их изображали именно такими — с непременными атрибутами власти, видимых и понятных каждому.

— Нет.

— Я хотела бы забрать некоторые вещи, памятные мне. Я могу это сделать?

— Хорошо. Можешь забрать особо дорогие, памятные для тебя вещицы.

Почему-то я уверена, что люди Багратова перетрясли всё и обыскали каждый уголок квартиры. Но только спустя два дня, стоя на пороге квартиры, ведущей в прежнюю жизнь, я понимаю, что даже мои самые смелые предположения оказались неверными.



Глава 16

Люди Багратова не только перевернули всё вверх дном. Они располосовали все холсты и мольберты. Половые доски сорваны все до единой. Обои порезаны и свисают со стен, как лоскуты кожи, отстающей от тела. Повсюду царит бардак и разгром.

Переступаю через щепки и обломки, не понимаю, почему Багратов разрешил мне вернуться. Но спустя секунду до меня доходит, что это своего рода послание — Дамир показывает, как легко может уничтожить мою жизнь. По щелчку, не оставив от неё и крошечного следа.

Я рассматриваю то немногое, что уцелело, и отбираю семейный фотоальбом и парочку альбомов с набросками Эда. Не могу расстаться с рисунками брата. Он подлец и вёл двойную жизнь, но я помню о брате и хорошее. Его увлечение рисованием — лучшее, что было в нём. Лучшее и понятное мне, потому что Эд привил мне любовь к живописи.

Выходя с этими вещами из квартиры, я внезапно понимаю, что моего здесь не было вообще. Как будто я и не жила для себя, а жила по сценарию, написанным кем-то другим.

Оглядываюсь, разглядывая окна квартиры. Стёкла выбиты взрывом.

— Эрика, время, — негромким голосом поторапливает меня Циклоп и оглядывается по сторонам. Сегодня он выглядит намного более собранными и по-настоящему опасается того, что на меня будет совершено очередное покушение. Его пиджак топорщится в двух местах. Очевидно, сегодня он вооружен и опасен.

— Что-то забыла?

— Нет, — качаю головой. — Я взяла всё, что хотела.

— Тогда поехали. Карета подана.

Я покорно ныряю на кожаное сидение массивного внедорожника. За рулём сидит другой водитель. Не тот, что привёз меня и Циклопа сюда. Приглядевшись, понимаю, что это Шорох.

— Не ожидала тебя здесь увидеть. Говорили, что ты будешь отлёживаться, как минимум полгода, молчун.

— И вам не хворать, — мужчина плотно смыкает челюсти.

— Погнали, — командует Циклоп, хлопнув дверью. — Узнал Эрику?

Шорох молча кивает. Автомобиль трогается с места. Я не вмешиваюсь в работу людей Багратова и решаю прекратить с ними короткий разговор. От нечего делать загружаю новостную ленту. Почти сразу же застываю от шока. Перечитываю заголовок и саму статью два раза, чтобы поверить в написанное.

«Никольский Евгений, известный столичный режиссёр, попал в автомобильную аварию. Он скончался в больнице от полученных травм, так и не придя в сознание…»

Пока автомобиль вёз меня к дому Багратова, я прокручивала в голове слова статьи.

Никольский Евгений попал в автомобильную аварию. Несчастье произошло на участке автодороги за городом. Там нет камер наблюдения. Понятно лишь то, что машину режиссёра сильно толкнули сзади. Несколько раз. Машину Никольского занесло. Он не справился с управлением. Его машина скатилась в кювет с дорожной насыпи. Выкарабкаться из комы Никольскому так и не удалось. Скоро состоятся похороны.

— Приехали. Уже как пять минут…

Голос Циклопа вырывает меня из раздумий. Я выбираюсь из автомобиля, направляясь быстрым шагом в направлении дома. Я едва ли замечаю детали окружающей обстановки и интерьера. Я просто иду, автоматически переставляя ноги. Мне жизненно важно поговорить с Багратовым. Я заметила, что Багратов разъезжает на другом внедорожнике, не на том, что всегда. Причина может быть только одна — авария. Какое совпадение!

Совпадение ли?

Я набираю номер Дамира, но он не отвечает.

Дома ли он? Налетаю в холле на управляющего. В доме Багратова, что расположен в черте города, всем заправляет Тимур. Без отчества. Просто Тимур. Он выглядит, как мужчина, застрявший в возрасте около сорока. Навечно.

— Тимур, Дамир не говорил, когда появится?

— Нет нужды сообщать об этом. Дамир Тамерланович уже дома. У себя в кабинете…

Я разворачиваюсь на пятках и поднимаюсь по лестнице на второй этаж быстрее ветра.

— Эрика, Дамир Тамерланович занят. У него посетитель… — бросает мне в спину Тимур.

Не посетитель, а посетительница.

Мысленно я вношу именно такую поправку.

Ведь толкнув дверь кабинета, я вижу, как Багратов развалился на диване. Дымит сигаретой. В левой руке бокал с виски. Большой босс отдыхает. Пока у него на коленях извивается Мадина, облизывая мужскую шею, словно фруктовый лёд.

Мадина поворачивает голову в мою сторону, сощуривая миндалевидные глаза.

— Твоя жена по договору не умеет стучать?

Мадина недовольна тем, что я прервала их уединение. Моё появление здесь явно нежеланно.

Я сглатываю неприятный ком, появившийся в горле неизвестно откуда.

— Дамир. Мне срочно нужно с тобой поговорить.

— Эрика, если ты не заметила, я немного занят, — Багратов лениво взмахивает рукой, в которой зажат бокал со спиртным. — Поговорим позднее.

Багратов прикрывает глаза. Мадина улыбается и с довольным видом начинает водить ногтями с ярко-красным лаком по груди Багратова.

— Нет, Дамир. Мы поговорим прямо сейчас. Это очень важно. И срочно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я разворачиваюсь и ухожу, не закрывая за собой дверь. Стараюсь идти твёрдым шагом, держа спину прямо. Я не уверена, что Багратов последует за мной.

Но потом я слышу эхо его шагов позади себя. Почему-то моё сердце подстраивается под размеренный, уверенный ритм его шагов.

— О чём ты хотела поговорить?

Я сворачиваю в коридор, доходя до спальни, в которой раньше спал один Багратов, а теперь предстоит спать и мне тоже. Потому что фиктивный муж чётко указывает на то, что спать я должна рядом с ним.

Я первой захожу в спальню. Багратов останавливается в дверях, опираясь на косяк плечом.

— Ну?

Я должна задать ему вопрос. Спросить прямо. Причастен ли он к смерти Никольского? Мой взгляд словно приклеен к Багратову намертво. Он так и не застегнул рубашку, и на груди виднеются красноватые полосы от ногтей Мадины. Вместо того, чтобы спросить о Никольском, мои губы произносят совершенно другое:

— Любишь пожёстче?

Выражение лица мужчины стремительно меняется. Моя полу-шутка застала его врасплох. Он растерялся на мгновение, что я способна иронизировать на темы ниже пояса.

Багратов скользит взглядом по комнате, останавливая его на кровати.

— Хочешь это обсудить в горизонтальной плоскости?

— Нет. Зайди. Закрой, пожалуйста, дверь.

— Жаль… — выдыхает фиктивный муж, но исполняет мою просьбу и смотрит на меня с любопытством.

Чёрт. Его заинтересованность мной обжигает. Проклинаю импульсы, скользящие по телу. От них покалывает всё, вплоть до кончиков пальцев. Чувственный морок умело берёт меня в плен. Я понимаю, что реагирую на этого мужчину. Как женщина. Удивлена тому, что во мне пробудились тайные желания. Или я просто на взводе и не способна мыслить трезво рядом с ним?

— Никольский мёртв. Погиб в аварии. Ты что-нибудь знаешь об этом? — наконец, выталкиваю из себя несколько слов.

— Знаю только то, что теперь нет необходимости посещать премьеру его спектакля даже из вежливости. Никогда не любил театр, — не моргнув глазом, отвечает муж.

— Вот как? И ты никак не причастен к тому, что он… погиб? — спрашиваю открыто и смотрю на Багратова.

Контур его губ становится резче. Глаза темнеют, и лицо становится более резким. В нём наливается свирепая мощь и неожиданная злость. Пальцы сжимаются в кулаки. Но спустя секунду он говорит совершенно равнодушно:

— Я не могу быть в ответе за всех кретинов, не умеющих управлять автомобилем на высоких скоростях. Точка. Буду честен, я не скорблю… — он делает несколько шагов в мою сторону, подавляя аурой.

Волоски на моём теле приподнимаются. Воздух потрескивает от напряжения, витающего между нами. Оно становится гуще и насыщеннее с каждым шагом Багратова, передвигающегося в моём направлении. Он останавливается невозможно близко, и я выставляю ладони, упираясь в его грудь. Но он продолжает давить корпусом и прижимает меня к стене, запирая в клетке своего тела. Приглушённый хлопок. Его ладони опускаются на стену по обе стороны от меня.

— Кажется, ты тоже не скорбишь из-за смерти Никольского. Я прав?

Проходит целая вечность или всего несколько секунд, прежде чем я говорю на выдохе короткое:

— Не скорблю. Ни капли.

Белозубая улыбка прорезает лицо мужа рожком луны, внезапно выглянувшей из-за чёрных грозовых туч.

— Я более, чем уверен, что ты вздохнула с облегчением, узнав, что эта гнида больше не отравляет воздух.

Дыхание вырывается из моих губ. Короткое, частое, тяжёлое. Вглядываюсь до рези в глазах в тёмные глаза Багратова.

— Что тебе известно о… моём прошлом?



Глава 17

— Немногое. Но суть ясна. Семь лет назад, — отрывисто говорит Багратов. — Он пришёл к вам домой. Брат лежал в больнице с воспалением лёгких. Родителей не было дома. Очередная богемная тусовка. Он зашёл не к тебе, но решил остаться. Он всегда тебе нравился. Со сцены. И тебе хотелось ему понравиться. Он предложил выпить. Ты решила, что ничего плохого не произойдёт. Но потом испугалась. Твой протест ни к чему не привёл. Он не остановился. Взял желаемое.

Резкие слова Багратова падают в пустоту. Именно так я себя чувствую. Перед глазами встают события семилетней давности. Тело скручивает леденящим ощущением. Паника скручивается внутри ядовитым клубком и силится вырваться наружу. Но получается лишь приглушённо всхлипывать. Мой рот зажат крепкой ладонью. И его горячий влажный шёпот: «Давай, красавица! Подмахни мне… Ну! Ты же хотела! Я видел, как ты крутила своей задницей передо мной!»

Мои глаза начинает жечь слезами. Их очень много. Предметы расплываются из-за пелены солёной влаги. Медленно-медленно Багратов поднимает руку и проводит ладонью по щеке, вытирая большим пальцем слёзы. Простым жестом он отбирает последние частички кислорода. Потом отходит, давая возможность дышать свободнее и легче.

Я медленно опускаюсь по стене. Нет сил держаться. Обхватив колени руками, упираюсь подбородком в руки, сложенные одна поверх другой. Собственный голос кажется ломким, как шелест осенних листьев:

— Как ты узнал? Я сболтнула лишнее, выпив шампанского?

— Нет. Ты молчала. Не сказала ни слова. Но я не кретин. Твоё поведение было красноречивее всяких слов…

— Тогда как ты узнал? Такие подробности нельзя просто угадать?

Багратов отходит обратно к двери.

— Я просил быть со мной откровенным. Это как раз тот случай, о котором я предпочёл бы знать, чтобы исключить этого человека из своего окружения даже на уровне случайной встречи на светском рауте… Как я узнал о случившемся? Всё просто. Тебе бы не поверили родители, и ты решила пойти в полицию, написать заявление. Но рассказав всё в общих чертах, узнала, что нужно пойти дальше. Показать всё и рассказать подробно. Что, куда, как, сколько раз… И повторять это не единожды. Снова и снова. Следователям. Персоналу. Отвечать на вопросы крутых адвокатов Никольского в суде, которые цеплялись бы за малейшие нестыковки в твоём рассказе. Тогда ты испугалась и просто забрала своё заявление. Дело заводить не стали. Но запись осталась. Вернее, она была. До недавнего времени. Сейчас её нет. Я не хочу, чтобы полоскали грязь.

Сглатываю ком в горле. Это не терапия, а Багратова нельзя назвать психологом. Но мне становится легче. Словно болезненный нарыв прорвало, и он становится меньше и меньше с каждой минутой.

— Потом он сделал моим родителям подарок. Он был на короткой ноге с режиссёром, маму утвердили на главную роль. Отца — на роль, о которой он мечтал. Он сказал, что я — хорошая девочка. Потому что промолчала. С тех пор я невзлюбила театр и больше ни разу не была там. Хотя раньше не пропускала ни одно из представлений, в которых участвовали родители…

— Это в прошлом. Я видел твои фото с того времени. Ты была яркой и красивой девушкой. Но потом резко изменила себя и решила стать невидимкой.

Я киваю. Багратов прав. Мне было страшно и больно. Я решила, что быть красивой — опасно. Больше всего на свете боялась, что это однажды повторится. Поэтому выбрала самый безопасный вариант для поступления в университет — филологический факультет и после — работу в крошечной, пыльной библиотеке.

— Эд не знал. Я ему не говорила. Но однажды он порезал все шины у автомобиля Никольского и расцарапал бока, — слабо улыбаюсь я.

— Мелкая месть. Не впечатляющая…

— Возможно. Зачем ты это сделал?

— Сделал что, Эрика? Я не ответственен за болванов, не соблюдающих скоростной режим, — упрямо стоит на своём Багратов. — Но я рад, что он сдох. А теперь… тебе лучше привести себя в порядок и лечь отдыхать. Завтра тебе предстоит перемерить несколько десятков свадебных платьев.

— Что? Уже?! Но…

— Никаких но. Ты выглядишь отлично. Чем быстрее я дам всем понять, что ты — моя, тем меньше станет проблем! — Багратов отталкивается от косяка широким плечом. — Не жди меня. Я вернусь очень поздно.

— Ты уезжаешь?

Мой взгляд сам устремляется в сторону окна, за которым солнце неуклонно клонится к горизонту. Даже детское время ещё не окончилось, а Багратов — давно не мальчик.

— Да. Иногда Мадина орёт так, словно я её насилую, — открыто усмехается Багратов. — Тебе будет спокойнее спать без посторонних звуков. Или… хочешь предложить мне что-то взамен?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 18

Хочешь предложить мне что-то взамен?

Я так и не решилась ответить на этот вопрос. Ушла в сторону, закрывшись от всего внутри себя и пожелав фиктивному мужу удачно провести вечер. Он ушёл молча и не вернулся ночевать. Багратов не обязан это делать, но я ждала его возвращения, не отдавая себе отчёт в том, насколько глубоко уже увязла в наших странных отношениях.

Багратов подталкивал меня к чему-то большему. Своим поведением он дал понять, что не станет напирать сам, но предоставляет мне право выбрать.

Хочу ли я чего-то большего?

Да, хочу!

На следующий день примеряя двадцать третье по счёту свадебное платье, устав от изнурительной примерки платьев, в которых даже дышать трудно, я мысленно предлагаю Багратову исчезнуть из моей жизни. Навсегда. Я мечтаю, чтобы после фиктивного мужа исчезновения все следы его присутствия растаяли в воздухе, как сизая дымка. Так, словно ничего и не было.

— Стоп! Это оно… Оно! — восторженно всплёскивает узкими ладонями стилист. Трогает пальцами тончайшую ткань и произносит с благоговейным шёпотом. — Идеально…

О да. Выбранное платье стоит идеально дорого. За эту сумму можно купить себе отличный автомобиль.

Платье по цене автомобиля.

Туфли по цене роскошного отдыха на райских островах.

Багратов не скупится ни в чём. Когда на моих белокурых волосах закрепляют диадему, я решаю не гадать, сколько стоит это украшение. Или сколько могут стоить изящные серьги с крупными бриллиантами, в виде удлинённых капель, идущие в комплекте к диадеме.

Сейчас я стою столько, что впору убивать.

Примерка безумно сильно выматывает меня. К концу дня я напоминаю выжатый лимон. Это не свадьба, а настоящая экзекуция. Пытка. В дом Багратова я вхожу в полубессознательном состоянии, мечтая только о том, чтобы упасть на кровать и уснуть мертвецким сном.

Но даже здесь меня не оставляют в покое. Фотограф ищет наиболее выгодные места для съёмки, свита Багратова заносит многочисленные покупки, а Инга громко ссорится по телефону, чтобы подвинуть всех и заказать самый лучший ресторан. В ход идёт всё — уговоры, лесть, обещание баснословных сумм. Но когда это не помогает, Инга идёт на открытый шантаж с обилием внушительных угроз и выбивает-таки лучшее место для свадьбы Багратова. Брюнетка опускается в кресло с видимым облегчением на лице.

— Каково это, работать на Багратова? — уточняю я.

— Спроси у себя, — легко отбивает мой вопрос Инга и сверяется со списком дел в своём ежедневнике. — На сегодня всё, — милостиво заявляет она и позволяет отдохнуть.

С отъездом свиты Багратова становится значительно тише. Я с облегчением сбрасываю туфли и разминаю уставшие ступни. Сначала горячий душ, потом тёплая ванна и много-много пены — вот что мне нужно. После этого я чувствую себя намного лучше. Потом спускаюсь и направляюсь в гостевой зал. Кожаные диваны сдвинуты к стенам. Здесь оборудована свадебная примерочная. Прислуга ещё не успела всё прибрать. Лениво думаю о том, что жениху не положено видеть платье невесты до свадьбы.

Но едва зайдя в комнату, я столбенею на месте. Стройная брюнетка смотрит на моё свадебное платье. Её лица мне не видно, но я безошибочно узнаю, кто это.

— Мадина? Что ты здесь делаешь?

Я хмурюсь, пытаясь понять, по какой причине холёная брюнетка почтила меня своим присутствием в момент, когда Багратова нет рядом. Мадина оборачивается, отпуская в мою сторону вежливую улыбку.

— Закрой, пожалуйст�

Глава 1

– Мне нужна жена. Ты станешь ею.

– Вам нужна не жена, а возможность управлять подставной фирмой, оформленной на моё имя! – выдыхаю я едва слышно.

Мужчина разваливается в кресле, издевательски громко хлопает в ладоши.

– Бинго, Соломонова Эрика.

Он усмехается. Тёмные глаза искрят весельем. Его забавляет моё имя.

– Скоро ты станешь Багратовой Эрикой. Будешь моей женой.

Женой? Мужчина протягивает это слово и кривится, словно сказал что-то гадкое. В голове закручивается торнадо из мыслей.

– Жена?

– Да. Будешь моей женой. Год. Больше не потребуется.

– Я не хочу! Я не могу!

– Можешь! – повышает голос Багратов. – Ты не замужем. У тебя нет мужика. Ты одинокая, скучная и никому не нужная серая мышь. У тебя нет даже родителей, – чеканит мужчина. – Был только родной брат.

Пауза. Багратов вновь позволяет себе усмехнуться.

– Брат, подставивший тебя. Он уже отправился на тот свет, но ты осталась. Осталась и фирма, которую брат оформил на твоё имя. Фирма, отмывающая грязные денежки. Мне плевать на тебя, но я хочу и дальше превращать мутную воду в кристально чистую…

– Вы лжёте. Мой брат, Эд, он не такой! – возражаю я.

Но я возражаю я уже вяло, сопротивляясь только из чистого упрямства. Багратов любезно предоставил доказательства, что Эд, мой брат-близнец, вёл двойную жизнь. Оказывается, я ничего не знала о брате и его настоящей жизни!

– Ты можешь и отказаться от моего предложения, Соломонова Эрика. Но в таком случае за тобой придут другие… – вкрадчиво произносит Багратов.

– К-к-к-какие другие? – заикаясь, спрашиваю я и изо всех вонзаю ногти в ладонь.

– Серьёзные и злые люди, которых хотел нагреть твой брат. Он прихватил чужие деньги и решил драпануть. Далеко убежать не удалось, как ты уже знаешь, – ровным голосом объясняет Багратов. – Но деньги пропали. За тобой придут. Им плевать, что ты была не в курсе дел братца. Они спросят с тебя за каждую сворованную твоим братом копейку. Это будет жёстко и долго. Тебе не понравится. Навряд ли ты долго останешься… целой и со всеми конечностями. Ты будешь сожалеть о том, что не согласилась на моё предложение. Но будет уже поздно. Слишком поздно…

После слов криминального авторитета мне становится трудно дышать. Перед глазами проносятся мысли, одна другой ужаснее. Неужели моя жизнь окончится именно так? Короткая сводка в криминальных новостях – и больше ничего?

Я сижу едва живая. В груди начинает колоть. Паника охватывает моё горло в тиски. Как будто проводят колючей проволокой по нежной коже. Перед глазами повисает вязкая серая муть, а комната начинает раскачиваться из стороны в сторону.

– Эй, Соломонова! – Багратов хлопает меня по щеке. – Не отключайся!

Мужчина резко вскакивает со своего места и набирает стакан воды из-под крана.

– Спасибо, – едва шевеля губами отвечаю я. Всё-таки даже в нём есть что-то человеческое. Я протягиваю руку, чтобы взять стакан и напиться. Но тут же захлёбываюсь возмущением. Багратов набрал воды только для того, чтобы плеснуть ею мне в лицо.

– А-а-а-а-а!

Ледяная вода стекает по моему лицу отрезвляющими ручейками. Я открываю рот от возмущения и тут же захлопываю его. Приходится снять с носа очки – из-за потёков воды я всё равно ничего не видела. Протираю стёкла очков нижним краем кофты и приглаживаю мокрые пряди.

Отлично, Эрика. Теперь я точно выгляжу как мокрая курица или драная кошка.

Водрузив на нос очки, осматриваю Багратова, признаваясь, что он хорош. Знойный, сильный мужчина. Как с обложки. Это фантастика, наверное, что он сидит в моей блошиной квартире с наклонным потолком. У нас с братом была только эта крохотная квартирка. Или не только эта?

Я много лет считала, что мы живём очень и очень скромно. Но Багратов обмолвился, что мой брат ворочал миллионами. А наша почти нищая жизнь была для него Эдмунда лишь ширмой, за которой он скрывал свои криминальные делишки.

– Я не могу поверить.

– Думай быстрее, Соломонова. Тебе просто повезло, что я добрался до тебя первым. Мои парни сказали, что тебя уже ищут. Как скоро тебя найдут – вопрос времени. Я смогу решить проблему так, что тебя не тронет никто… – уверенным, властным тоном произносит Багратов.

Он смотрит мне прямо в глаза. От его тона мне словно становится чуточку легче. Его тон настолько уверенный и покровительственный, что я начинаю чувствовать в нём Защитника. Защитника от беспредела всех остальных. Но всё же сам мужчина кажется мне очень опасным. Его тёмный взгляд сулит мне огромные неприятности в случае непослушания.

– Вы защитите меня?

– Да, – коротко отвечает Багратов, вкладывая в слова всю силу и брутальную мощь своего низкого голоса.

– В обмен я должна стать фиктивной женой. Что ещё?

– От тебя требуется не так много. Первое – ставить свою подпись там, где я тебе скажу. Второе – не путаться под ногами. Третье, – мужчина обводит меня взглядом, полным сочувствия. – Соответствовать высокому статусу моей жены. Увы, придётся потрудиться.

– Это всё? – спрашиваю я, поправив очки, сползшие на нос.

– Если ты хочешь что-то спросить, пожалуйста.

Я поджимаю губы, не решаясь задать интересующий меня вопрос. Но потом выдавливаю из себя вопрос скороговоркой:

– Брак включает в себя интимные услуги?

Мужчина буравит меня пронизывающим взглядом несколько секунд. Молча. Поневоле начинаю чувствовть себя бабочкой, пришпиленной к месту иголкой. Потом он начинает хохотать. Его громкий издевательский смех кажется хуже всего – хуже появления головорезов в крохотной квартире, хуже понимания того, что мой брат был не тем, за кого себя выдавал, и водил меня за нос…

Багратов просто рассмеялся. Но с тем же успехом мог просто плюнуть мне в лицо и растереть мерзкий плевок.

– Интимные услуги? Не нуждаюсь, Эрика. Просто посмотри на себя… – мужчина щёлкает пальцами, начиная перечислять. – Синий чулок. Моль. Общипанный воробей.

– Достаточно! – высоким голосом отвечаю я. В нём уже начинают дрожать слёзы, а мне не хочется показывать свою слабость. Я впиваюсь ногтями в ладонь, чтобы не разрыдаться перед циничным мужчиной.

– Ты будешь выполнять роль моей жены на публике. Появляться в ресторанах, создавать видимость счастливого брака, поддерживать имидж семейной пары.

– Только на публике? – уточняю я. – В остальном я могу быть свободной?

– Если ты имеешь в виду наличие любовника, Эрика, – хищно скалится Багратов. – То я тебя разочарую. Год брака. За это время твоим единственным любовником может стать только твоя фантазия и…

Мужчина красноречиво шевелит длинными пальцами. Я мгновенно краснею, став одного цвета с варёным раком.

Разумеется, я ни о чём таком не думала, но вдруг у меня появится мужчина? Хотя, каким образом он у меня появится? Если я буду пленницей криминального авторитета, то мне не светит даже прогулка в парке без специального разрешения!

– Ты будешь верной, примерной и красивой женой. Красивой, насколько это возможно, потому что превратить чучело в красотку будет очень сложно.

Багратов насмехается надо мной и не скрывает ни своего пренебрежения, ни превосходства.

Как я смогу выдержать год в браке с ним? Невозможно!

– Я уже ненавижу тебя! – внезапно произношу я. – Циничный хам!

– Мне плевать.

Багратов поднимается, поправляет кожаную куртку и походкой хищника направляется на выход из комнаты.

– Думаю, мы договорились. За мной, Эрика, – командует он мне, как собаке, которая тотчас же должна занять место у ног хозяина.

Я разглядываю его широченную спину, мечтая, чтобы на голову Багратову свалился огромный кусок штукатурки или кирпич. Но этого не происходит.

– Предложение! – выкрикиваю я ему вслед, собирая всю смелость, чтобы не трястись от страха и не бросаться вдогонку по первому же приказу.

Багратов замирает на месте и оборачивается, нахмурившись. Он искренне недоумевает, как такая, как я, могу ещё что-то вякать против его слов.

– Я должна стать твоей женой. Мужчины в таком случае делают предложение. Становятся на колени и протягивают избраннице кольцо… – произношу, едва не трясясь всем телом.

Багратов иронично вздёргивает смолянистую бровь. Приваливается к косяку мощным плечом. Чёрная кожаная куртка натягивается на его массивных плечах, обрисовывая тугие, литые мышцы.

– Предложение? Кольцо? – хлопает себя по карманам. – Не подготовился. У тебя есть ровно пять секунд, чтобы покорно встать рядом, закрыть рот и делать всё то, что я тебе скажу.

– Хочешь, чтобы я играла т-т-твою жену? – от страха я уже начинаю заикаться. Но я уже сказала «А», придётся говорить и «Б», поэтому я заканчиваю, но совсем тихим голосом. – Сделай мне п-п-предложение, Багратов.

Глава 2

Багратов смотрит на меня в упор. Его безумные тёмные глаза обжигают, хоть и кажутся леденящими. От его взгляда меня бросает в сильнейшую дрожь. По коже проносится табун мурашек. Я замираю, боясь реакции Багратова на собственную дерзость и одновременно желая узнать, как он выйдет из-под контроля.

Наверное, я просто камикадзе, если дразню хищника. Но мне очень страшно расставаться со своей привычной жизнью! Багратову моя жизнь представляется убогой. Кому-то она кажется просто скучной. Другие меня и вовсе не замечают…

Честно говоря, я иногда тоже думала, что живу незаметно и тихо, как невидимка. Но сейчас моя жизнь была для меня ценной и такой желанной, что я боялась сделать шаг к Багратову и перечеркнуть всё, что было для меня важным!

Мужчина медленно и беспощадно обводит меня взглядом, проводит широкой ладонью по куртке и усмехается:

– Кажется, я ошибся. Кое-что у меня всё-таки есть.

Не отводя от меня взгляда, Багратов медленно ныряет рукой во внутренний карман кожаной куртки.

Я не успеваю разглядеть, что именно он достаёт и сжимает в кулаке.

Но его жест…

Я тысячи раз видела подобный жест в кино. Так выдирали чеку из гранаты.

Сейчас этот психопат делает тоже самое! Багратов выдёргивает чеку из гранаты и швыряет её мне под ноги.

Я подпрыгиваю на месте высоко вверх, открываю рот, чтобы заорать от ужаса, но могу лишь сдавленно пискнуть.

Граната… Матерь божья. Этот псих без тормозов швырнул в меня гранатой. Она вот-вот взорвётся!

Забыв о своём требовании, я мчусь на выход быстрее пули под громкий хохот Багратова. Он перехватывает меня и тащит за собой с напором и скоростью сумасшедшего торнадо.

– Быстрее. Сейчас рванёт! – и начинает вести обратный отсчёт. – Четыре. Три. Два…

Мы мчимся по коридору. Внезапно Багратов толкает меня к стене, прижав своим телом. Я сжимаюсь в комок под его мощным давлением.

– Один! – гаркает бандит хриплым голосом возле моего уха. – Зажми уши!

После команды Багратова крик вырывается из моих лёгких. Я зажимаю уши ладонями и зажмуриваюсь. Трясусь от ужаса и рыдаю, думаю, что вот-вот умру.

Я заорала в голос и закрыла уши ладонями. Багратов внезапно отходит в сторону. На ногах я держалась только благодаря нему. Поэтому лишившись опоры, тело обмякает, а я сползаю тряпкой по стене. Я готовлюсь умирать.

Но… взрыва не последовало.

Слышится только оглушающий стук моего сердца, которое вот-вот разорвётся от наплыва эмоций и дурного адреналина. Через мгновение Багратов ставит меня на ноги. Встряхивает, как пыльный мешок. Силой отнимает мои ладони от ушей.

– Ты будешь моей женой, – хрипло произносит Багратов и надевает на мой безымянный палец кольцо от гранаты. – Предложение. Кольцо. Всё, как ты просила.

– Что?

Багратов разжимает пальцы. У меня до сих пор нет сил держаться. Я снова сползаю вниз по стене безвольной каплей.

– Как же г-г-граната?

Мужчина пожимает плечами. Смуглое лицо надвое разрезает белозубой усмешкой хищника. В полутьме коридора его усмешка кажется ослепительной, а кожа выглядит ещё темнее, чем есть. Глаза утопают в загадочных тенях. По коже проносится леденящий мороз.

Нет, Багратов – точно не принц на белом коне…

– Не сработала. Осечки бывают у всех, – с улыбкой объясняет головорез. На этом его доброжелательность заканчивается. – Встань. Следуй за мной.

Я кое-как поднимаюсь и плетусь следом за Багратовым. Спотыкаюсь почти на каждой ступеньке и едва не растягиваюсь в самом низу. Мужчина реагирует мгновенно, поддерживая меня сильной рукой.

– Спасибо, – лопочу я.

– Пошевеливайся, – цедит Багратов, выводя меня из подъезда.

У подъезда припаркован массивный, чёрный внедорожник. Возле него стоит мужчина, устрашающего вида. Амбал, ростом под два метра. Абсолютно лысый. Угрюмый. Страшный, словно горный тролль. Он молча распахивает перед Багратовым дверь машины.

– Вперёд! – командует бандит. – Ну, чего встала? – недовольно цыкает Багратов и разворачивает меня лицом к амбалу. – Это Циклоп. Он будет тебя охранять.

Криминальный авторитет говорит что-то ещё, но его слова тонут в оглушающем звуке взрыва. Багратов тотчас же нагибает меня и накрывает своим телом – жарким, мощным. Колоссально тяжёлым и волнующим.

Граната всё-таки рванула. Взрывной волной выбивает стёкла. Дребезжа, они разбиваются на тысячи осколков и сыплются вниз дождём. Где-то вдалеке громко начинает тявкать собака и срабатывает автомобильная сигнализация.

– Шеф, ну вы как всегда, появляетесь под музыку! – восхищённо произносит Циклоп.

Багратов выпрямляется, произнося довольным тоном:

– Нет. На этот раз всё обошлось тихо и мирно.

Я придаю своему телу вертикальное положение и оборачиваюсь. Тихо и мирно? Это называется тихо и мирно? А как же тогда выглядит для него «громко и недоброжелательно»?

С ужасом смотрю на Багратова, холодея от осознания того, с кем мне придётся иметь дело. По-настоящему. Осознание этого накатывает на меня волной только сейчас. Мне становится дурно. Внезапно меня скручивает рвотным позывом. Я сгибаюсь пополам. Меня рвёт. Прямиком на дорогие мужские туфли Багратова.

– Знакомься, Циклоп. Это Эрика, – в низком голосе Багратова слышится вздох, словно он тоже не может поверить, что ему придётся иметь дело со мной. – Эрика – моя будущая жена. Нужно будет проверить, не больна ли она.

– Смахивает на припадочную, – безразлично произносит Циклоп.

– Я тоже так считаю, – произносит Багратов, брезгливо тряхнув ногой.

И словно в подтверждение его слов, я лишаюсь сознания, упав в обморок.

* * *

Я прихожу в себя, уже находясь в машине. Она движется. Несколько мгновений я разглядываю светло-серую обивку потолка и массивные кожаные сиденья угольно-чёрного цвета. Автомобиль роскошный и очень вместительный. Я лежу на заднем сиденье, вытянувшись в полный рост. Конечно, я не очень высокого роста, но всё равно впечатлена размахом.

Я попыталась сесть, но на шею ложится массивная рука. Сильным толчком меня опрокидывают обратно на сиденье. Это произошло очень быстро. Меня словно в пропасть швырнуло непреодолимой силой.

– Лежать, – рыкает суровый голос.

Мужчина, сидящий рядом с водителем, оборачивается и перегибается ко мне, разглядывая в упор. Он близко от меня, но мои очки сползли на кончик носа. Без них я очень плохо вижу. Я не сразу понимаю, кто ко мне обращается. Мужчина огромен, его лысая голова напоминает гладкий, блестящий камень. Я едва различаю только грубо вытесанные черты лица, как у типичных маньяков или жестоких убийц. Самое настоящее чудовище. Он тянется ко мне. Мне становится очень страшно. От страха я начинаю визжать, громко и пронзительно. На одной высокой ноте.

Лысый сначала отпрянул от моего громкого, истошного визга, но потом приказывает мне замолчать. Я была бы рада исполнить его приказ. Но от страха меня парализовало. Моё тело вышло из-под контроля. Оно не слушается меня и не исполняет команды, посылаемые мозгом. Крик продолжается и от него скоро лопнут стёкла.

– Заткни её, – просит второй мужчина.

– Слышь, ты… – обращается ко мне лысый громила.

Я не могу перестать орать от страха. Ему придётся меня убить или заткнуть рот кляпом, если от этого будет толк.

– Эрика! – грозно рыкает верзила. – Закрой рот. Или я позвоню Багратову и скажу, что ты доставляешь мне много проблем.

Фамилия «Багратов» отрезвляет меня почти мгновенно. Я мигом вспоминаю все события минувшего дня. Рот захлопывается сам по себе. Теперь я не ору, а тихо поскуливаю и слепо шарю рукой по сиденью, ища свои очки. Пока я предавалась панике, они сползли окончательно. Без них я чувствую себя слепым кротом и младенцем в одном лице.

– Ты чё? – спрашивает верзила. Он всё ещё сидит ко мне вполоборота и сверлит своими глазищами.

– Очк-к-к-ки потеряла. Не могу найти, – отвечаю я, заикаясь немного.

– На полу посмотри, – чуть спокойнее произносит лысый мужчина.

Я вполголоса благодарю его за совет и начинаю шарить рукой по полу. Я пытаюсь найти очки. Пальцы цепляются за дужку. Облегчение накатывает на меня приятной волной. Но надев очки, я стону от сильнейшего разочарования. Стёкла на очках треснули. Теперь в очках я вижу ничуть не лучше, чем в них.

– Очкозавр? – тихо спрашивает мужчина, сидящий за рулём.

Второй, лысый мужчина, громко смеётся в ответ на тупую шутку. Багратов назвал лысого – Циклопом. Сейчас я понимаю, что Багратов был прав. Лысый мужчина и на самом деле напоминал циклопа – огромного и подавляющего размерами тела. Циклоп даже сидя почти задевает макушкой высокий потолок массивного внедорожника Кадиллак Эскалейд.

– Слышь, моль, ты впечатлила Шороха, – обращается ко мне Циклоп. – Он даже рот раскрыл и сказал несколько слов чужакам. Это бывает очень редко.

– Циклоп… Шорох, – повторяю, растягивая слова. – Имена у вас есть? Или только клички, как у псов на цепи?

Не знаю, почему я вдруг решаю сумничать. Откуда у меня наскребается горстка храбрости? Или отсутствие Багратова подарило мне ощущение ложной уверенности и спокойствия? Причины не всегда важны. Гораздо важнее то, что будет потом.

Я едва успела сказать слова про псов, как тут же вскрикиваю. Внедорожник очень резко тормозит. Меня словно ветром сдувает с заднего сиденья и с силой прикладывает о спинки передних сидений. Я ударяюсь плечом и бедром. Чудом прячу голову и падаю на пол, пытаясь подняться. Мой желудок дёргается куда-то вперёд. Сердце стремительно летит в том же направлении. На мгновение я даже испугалась, что все мои внутренности покинули тело – таким резким было торможение.

Сердце колотится от страха, как сумасшедшее. Нервы шалят, будто к ним подвели оголённые провода с электрическим током.

– Шорох, болван! – ревёт Циклоп. – Прекрати свои фокусы!

– Заслужила, – коротко отвечает водитель по кличке Шорох.

Я в шоке заползаю на сиденье и забиваюсь в уголок. Предпочитаю прикусить язык и сидеть тихо-тихо, как полевая мышка. Честно говоря, мне хочется стать просто пылинкой и исчезнуть без следа.

Суровые методы воспитания бандитов впечатляют настолько, что отбивают даже малейшее желание смеяться или испытывать судьбу ещё раз.

Глава 3

– Заслужила или не заслужила не тебе решать, – цедит сквозь зубы Циклоп. – Шеф сказал, что она ценная штучка. Приказал глаз с неё не спускать. А если бы она шею сломала при резком торможении? Или очки разбились, и стёкла вонзились в глаза?

Циклоп методично перечисляет всякие ужасы, что могли со мной стрястись. От страха я начинаю трястись ещё сильнее. В особенности от слов Циклопа о глазах. У меня с детства было слабое зрение. Родителям не было дела до моих сложностей со здоровьем. Они были творческие и увлекающиеся люди и обращали не очень много внимания на житейские мелочи. Мы с братом могли ходить в прохудившихся ботинках и жить на полуголодном пайке, пока родители неделями зависали на творческих тусовках богемы.

От родителей нам с братом досталось ровным счётом ничего. Только знание того, что мы с братом никому не нужны, кроме друг друга. Только мы вдвоём против целого мира. Так мы и держались вместе. Я мечтала исправить своё зрение. Даже подумывала об операции по восстановлению зрения, но она стоила довольно дорого. Мне оставалось только грезить об операции и откладывать жалкие копейки, надеясь, что однажды судьба мне улыбнётся.

Всё, что было связано с глазами, вызывало у меня чувство страха. Поэтому когда Циклоп говорит, что при падении я могла поранить глаза, я испытываю сильнейшее потрясение. Ледяная паника охватывает горло так, что я не могла дышать. Я начинаю хрипеть и царапать горло ногтями, но в лёгкие не попадает ни один глоток свежего кислорода.

– Эрика? – оборачивается Циклоп, заметив моё состояние. – Что это с тобой, а? Эрика! Шорох! Тормози! Живо! – приказывает Циклоп.

– Кажется, за нами увязался хвост. Нельзя останавливаться. Это небезопасно!

– Она задыхается! – рявкает Циклоп. – Это небезопасно!

Резким движением Шорох заставляет машину прибиться к обочине. Громко хлопают автомобильные двери. Циклоп вытаскивает меня из автомобиля на свежий воздух. Он укладывает меня головой на своё мощное колено, больше напоминавшее огромное бревно.

Здоровяк принимается осматривать меня. Прослушивает пульс и держит меня очень бережно. Циклоп снимает с моих глаз очки, оттягивает веки, заглядывая в них.

– У тебя приступ паники, Эрик! – констатирует он. – Дыши глубже! Скоро должен пройти.

Здоровяк продолжает держать меня, массируя запястья своими пальцами.

– Дыши, моль. Умирать тебе ещё рано. Твоя песенка не спета. Помрёшь раньше срока – шеф не обрадуется. И даже уход на тот свет не станет для тебя спасением от гнева шефа. Ты же видела, как он сегодня эффектно ушёл?

Паника отступает. Сознание проясняется. Картинка окружающего мира тоже возвращается на своё место.

– Так вот запомни, Эрика. Сегодня у шефа было хорошее настроение. Я бы даже сказал, отличное. Представь, как он разносит всё вокруг, когда у него нет настроения? Хочешь на это посмотреть?

Я отрицательно качаю головой. Циклоп ухмыляется жуткой улыбкой маньяка-головореза.

– Правильно делаешь, что не хочешь… Это зрелище не для таких слабонервных, как ты. Ну как, легче стало?

– Да, – соглашаюсь я.

Циклоп помогает мне подняться. Ещё раз осматривает и ощупывает меня, проверяя, не сломала ли я чего-нибудь или не вывернула.

– Полный порядок… – мужчина цепляет мне на нос очки. Заглядывает прямо в глаза, заявив внушительным тоном: – Тише едешь – дальше будешь. Слыхала такое? Наверняка слыхала. Мой тебе совет. Поступай так же. Целее будешь, реально. Не зли шефа, выполняй все его поручения и приказы с закрытым ртом… Не зли его людей!

– Да, – коротко кивает Шорох.

– Потому что мы можем доложить о проблемах. У шефа испортится настроение… Тогда Багратов придёт наказывать тебя. Но ты же хочешь пожить ещё немного, правда?

Я начинаю кивать, как китайский болванчик. Я очень-очень сильно хочу пожить. И не немного, а как можно больше!

– Да. Я всё поняла. Я не буду создавать проблемы.

– Вот и отлично!

Циклоп смыкает капканом пальцы на моём плече и подталкивает меня к внедорожнику.

– Залезай. Без шуток и дурацких приколов.

Речь мужчины кажется мне очень внушительной и устрашающей. Я решаю держать язык за зубами и вести себя так, словно меня не существует. Но я не успеваю сесть во внедорожник. Вокруг начинают свистеть пули.

– Я же говорил, что за нами увязался хвост. Нас нашли, – сухо комментирует Шорох.

Циклоп резко дёргает дверь автомобиля и зашвыривает меня в салон, словно мешок с картошкой.

– Не нас! – рыкает он, поглядев на меня демоническим, пугающим взглядом. – Её.

От паники я могу делать только одно – проклинать день своего рождения.

– Гони! – командует Циклоп и внедорожник срывается прочь.

Я попыталась сесть, но в следующий же момент лапа Циклопа прижимает меня обратно к сиденью. Раздаётся звон разбитого стекла. Оно осколками сыпется на меня.

– Лежи… В нас стреляют! – приказывает мужчина, тоже пригнувшись, что было очень непросто с его-то ростом.

В нас стреляют?! Будто я сама не догадалась, что вокруг свистят пули, а не птички чирикают. Я словно оказываюсь в боевике. В одном из тех, что так любил смотреть мой брат, Эд. Только быть героиней боевика в реальности не так весело и задорно, как наблюдать за происходящим на экране, сидя на диване.

В реальности от свиста пуль, скрежета шин об асфальт начинается сильнейшая мигрень, а страх сковывает все конечности. Даже внутренности, казалось, завязываются морским узлом. Я цепляюсь пальцами за дужки очков, боясь потерять их в суматохе. Машину мотает из стороны в сторону. Шорох выкручивает руль до того лихо, что я едва не улетаю с сиденья всякий раз, как заносит в вираже наш джип.

Вокруг частят пули. Ведь Циклоп не сидит без дела. Это громила пригибается. Но умудряется отстреливаться от преследователей, высунув руку с пистолетом из окна.

Мамочка, роди меня обратно! Вместе с Эдиком, царство ему небесное… Или нет, пусть Эдик бы мучался сам. Ведь именно из-за его афер на пороге моей квартиры появился криминальный авторитет и потребовал… возмещения ущерба.

Это всё дурной сон. Дур-ной сон!

Но в этот миг машину толкают сзади. Потом ещё и ещё… Нас догнали и таранят на полной скорости.

От страха я даже не могу кричать. Только напоминаю себе время от времени, что нужно дышать. Через нос или через рот – неважно. Главное – дышать, молиться и надеяться, что я выживу в этой адской перестрелке. Если умру, попаду в рай, однозначно. Я ведь и погрешить толком не успела…

– Дозвонился до шефа? – спрашивает Циклоп.

– Не отвечает. У него совещание!

– Звони ещё… Звони давай!

– Вообще-то я за рулём!

– А то я слепой…

Потом Циклоп выдает такой поток мата, что забивает весь эфир нецензурными выражениями. Шорох снова нажимает на вызов, включив звонок на громкую связь.

– Алло? Чего вам? – отвечает Багратов. Его низкий голос потрескивает импульсами от напряжения и недовольства.

– Нам ничего, а вашу будущую жёнушку похитить пытаются. По нам стреляют! – отчитывает Циклоп и в очередной раз выпускает парочку пуль.

Раздаётся сухой щелчок. На пол джипа летит пустой магазин. Циклоп перезаряжает пистолет.

– Шеф, я почти на нуле. Вы сами сказали, чтобы мы не привлекали внимание и не вооружились до зубов. Придётся отбиваться врукопашную? – уточняет Циклоп.

– У меня ручной пулемёт. Но он в багажнике, – подает голос Шорох.

– Забудь про него! Нашей тачке весь зад разнесли!

– Так. Заткнитесь! – повышает голос Багратов. – Оба. Я уже выезжаю… Шорох, рули на Ленина. Я встречу вас там. Отбой.

На этом связь с Багратовым обрывается.

– Держись, моль! – подбадривает меня Циклоп. – Шеф сказал, вытащит нас. Он всегда держит своё слово.

Я буду только рада, если слова громилы окажутся пророческими.

Вот только после очередного удара машину начинает крутить так, что я теряю все ориентиры.

Раздаётся мощный удар справа. Гулким хлопком уносит всё. В том числе и сознание…

Глава 4

– Она?

– Стопудово! На рожу глянь… Вылитый Эд.

– Хорошо. О, кажется, очнулась.

Мне помогают сесть. Если, конечно, можно принять за помощь бесцеремонную встряску и грубую хватку. Я хватаюсь руками за голову и стону в голос. Сильнейшая боль пульсирует в левом виске. Осторожно дотрагиваюсь рукой до головы и шиплю от боли. Кажется, я набила огромную шишку. И не только. Перед глазами всё расплывается. Тело без поддержки кренится в сторону.

– Чё это с ней?

– Головой ударилась. Может быть, сотрясение?

Передо мной на корточки присаживается мужчина. Лицо полностью скрыто чёрной шапочкой с прорезями для глаз. На плечах – кожаная куртка, под ней – тёмно-серая футболка. На ногах мужчины – затёртые на коленях джинсы.

– Очухалась, Соломонова?

Подбородка касается что-то холодное. Я судорожно сглатываю, попытавшись убраться в сторону. Следующий тычок выходит ещё ощутимее.

– Не рыпайся. Выстрелом челюсть можно снести. Поняла? Если поняла, кивни…

Я согласно киваю и зажмуриваюсь, роняя горькие слёзы.

– Где твой брат? Где Эд?

– Эд ум-м-мер.

– Врёшь.

Бандит размахивается и наотмашь ударяет меня. Ладонью. Щека вспыхивает резкой болью.

– В следующий раз приложу рукоятью пистолета. Где твой брат?

– У-у-у-мер. Я сама видела. Я его тело в морге опознала. По тат-т-туировке на руке. Это был он… – всхлипываю я, вспоминая останки брата, собранные по частям, прикрытые простынёй. – Эд мёртв. Я едва успела его похоронить.

– Вмажь ей ещё раз, чтобы не врала! – советует головорезу его приятель.

Я снова начинаю твердить, что мой брат мёртв. Я его похоронила. Я видела его татуировку. Это был он, Эд…

– Кажется, она не врёт. Хорошо. Другим путём пойдём. Где его тайник? Где схрон? Куда он бабки спрятал, а?

– Я не знаю! – со слезами в голосе произношу я.

Словно во сне я замечаю, что похититель заносит руку для удара. Зажмуриваюсь, мысленно распрощавшись с жизнью. Но ничего не происходит.

Вдалеке раздаётся грохот. Похититель медленно опускает руку и оборачивается в сторону.

– Кажется, нас нашли! Чёрт… Почему так быстро?

– Что делать?

– Иди и прикрой меня. А я сестрицу перевезу в другое место! – командует преступник.

Он запускает руку в мои волосы, вынуждая подняться. Дёргает вверх и уводит прочь. Мои ноги заплетаются. Но преступник понукает меня, вынуждая передвигаться быстрее. Перед глазами пляшут лабиринт тёмных коридоров с редкими бликами жёлтых пятен света.

– Шевелись давай!

Скрипит входная железная дверь. Похититель толкает меня вперёд и внезапно останавливается. Перед нами стоит никто иной, как сам Багратов. Поза расслаблена, а на губах острыми гранями играет жестокая ухмылка. Похититель обхватывает меня локтем за шею, крепко прижимая к себе. В висок упирается холодная сталь.

– Отойди! Или я вышибу ей мозги…

– Эрика – блондинка. Думаешь, у неё есть мозги? – лениво отвечает ему Багратов.

Я бы обязательно возмутилась такой пренебрежительной оценке, если бы мне не было так страшно. Раздаётся грохот. Что-то тёплое брызгает мне на лицо. Я зажмуриваюсь и замираю, даже не дыша. Меня резко обхватывают за плечи сильные пальцы. Я сжимаюсь в комочек, желая стать невидимкой.

– Спокойно… Это всего лишь я, – неожиданно тепло и мягко произносит Багратов.

Он притягивает меня к себе и нажимает на затылок, заставив зарыться лицом в его грудь. В нос сразу же вбивается аромат его парфюма, пряный и жгучий, как смесь восточных специй. Жёсткие пуговицы царапают нежную кожу. Я всхлипываю и начинаю рыдать, выпуская через слёзы всё скопившееся напряжение.

Горячая ладонь Багратова ложится гнётом на затылок. Он начинает медленно поглаживать меня по волосам.

– Тише. Успокойся. Всё уже позади. Теперь ты в безопасности. Тебя не тронут…

Его слова служат крохотным утешением и почти ничего не значат для меня сейчас. Ведь он пообещал, что меня никто не тронет. Никто! И меньше чем через час меня похитили, избили и едва не убили…

Может быть, я не буду в безопасности рядом с Багратовым? Вдруг ему не под силу сдержать натиск других головорезов?!

– Склад обыскали… – раздаётся незнакомый голос.

– Циклоп и Шорох? – интересуется Багратов. И в его холодном голосе проскальзывают нотки искренней тревоги.

– Ранены оба. Но жить будут, – отчитывается собеседник Багратова.

– Хорошо. Выдвигаемся. Вызови бригаду. Пусть вычистят тут всё. Чтобы без лишних следов.

Багратов отстраняет меня от себя на расстояние вытянутой руки. Дотрагивается до припухшей щеки.

– Тебя немного потрепало. Сильно болит?

Я согласно киваю.

– Где?

Где болит? Да я вообще одна сплошная гематома! Во весь рост. Болит везде, особенно внутри! Не дождавшись ответа, Багратов подхватывает меня на руки и заносит обратно в склад.

– Закрой глаза, – советует он. – Это тебе видеть ни к чему…

* * *

Спустя несколько часов

– Сотрясение головного мозга. Ушибы. Гематомы. Серьёзных повреждений нет. Внутренние органы не задеты. Покой. Постельный режим…

Размеренный голос врача баюкает меня не хуже колыбельной. Или мне вкололи снотворное? Потому что я силюсь открыть глаза. Но у меня не получается это сделать. Я борюсь изо всех сил за возможность оставаться в сознании. Я хочу понимать, что происходит. Но реальность ускользает прочь, безжалостно и неумолимо.

* * *

После пробуждения в палате почти мгновенно появляется медсестра и принимается осматривать меня.

– Как вы себя чувствуете?

Услышав мой ответ, она улыбается и снова подключает ко мне капельницу.

– Не надо! Я больше не хочу спать! – начинаю паниковать, не зная, чего можно ждать.

– Это не снотворное. Обыкновенный физраствор для поддержания организма, – убеждает меня медсестра. – Скоро вам принесут обед.

Я немного успокаиваюсь, но всё равно веду себя настороженно. Однако предложенную еду съедаю, потому что была голодна. Пытаюсь понять, который сейчас день или час. Осторожно интересуюсь об этом у медсестры.

– Семнадцатое апреля.

– Семнадцатое… – эхом повторяю я и откидываюсь на подушку, прикрыв глаза.

Значит, я проспала больше суток? Так много?!

Я пытаюсь восстановить события. Они напоминают ужасно захватывающий сон. Было бы просто чудесно, если бы всё, начиная с трагической гибели брата, оказалось просто сном. Дурным и затянувшимся сном.

Однако реальность гнусно ухмыляется мне в лицо. Всё происходящее случилось со мной по-настоящему!

Смерть брата, появление Багратова, предложение о фиктивном браке, перестрелка, погоня, похищение… Жуть какая-то. Теперь я нахожусь в медицинском центре. Судя по всему, он из закрытых и очень дорогих.

После ухода медсестры я осторожно отсоединила капельницу, поморщившись, и прогуливаюсь по просторной палате, разминая ноги.

Подойдя к зеркалу, натыкаюсь на своё отражение и сразу же отхожу, не желая в подробностях знать, насколько плохо я сейчас выгляжу. Синяк на пол лица с одной стороны. Здоровенная шишка с другой стороны. Волосы висят сосульками. Хоть очки на носу – новые. Кстати, почему новые? Я помню, что мои очки разбились. Эти очки новые, но диоптрии те же. Ведь я чувствую в них себя комфортно и вижу всё.

Подхожу к окну. Второй этаж. Решётки.

Ясно.

Осторожно приоткрываю дверь палаты, чтобы оценить обстановку в коридоре. Сразу же натыкаюсь на взгляд охранника, сидящего прямо напротив двери. Ещё двое громил стоят по бокам двери.

Прикрываю дверь, прислонившись к ней спиной.

Я – пленница. Сбежать не получится. Да и как отсюда бежать? В одной больничной рубашке, надетой на голое тело, и в резиновых тапочках? Увольте…

– Как она?

По ту сторону двери слышится голос Багратова. Я начинаю паниковать. Видеть его и разговаривать с будущим фиктивным мужем совершенно не хочется. Тогда я быстро ныряю под одеяло, притворяясь спящей.

Раздаются тяжёлые, уверенные шаги. Уже в палате. Шорох колёсиков кресла по полу. Слышится пряный аромат мужского парфюма… Он очень плотный и будоражащий, сразу ложится плотным коконом, пленяя.

– Соломонова, ты не спишь. Моя охрана доложила, что ты пыталась покинуть палату.

Шелест целлофановой упаковки. Он кладёт что-то поверх одеяла.

– Что это? – шёпотом интересуюсь я, забыв, что хотела притвориться спящей.

– Открой глаза, узнаешь.

Я осторожно открываю глаза. С удивлением разглядываю… букет цветов, лежащий поверх одеяла. Эдельвейсы. Неожиданный выбор. Оборачиваюсь на Багратова. Жёсткое волевое лицо. Ломаный изгиб губ в вечной усмешке:

– Только не стоит придавать букету эдельвейсов особенное значение. Это не символ моей великой любви или преданности. Просто…

– Просто символ того, что тебе захотелось пустить пыль в глаза? – язвлю в ответ, не удержавшись.

Но неприятный осадок внутри всё равно остаётся. Почему просто нельзя было подарить цветы и не пытаться при этом ткнуть носом в грязь?

«Потому что ты выглядишь, как пугало огородное!» – подсказывает внутренний голос.

– Зачем ты здесь? – спрашиваю я.

Взбиваю подушку и подкладываю её под спину. Устраиваюсь поудобнее, скрестив руки под грудью.

– Убери букет. Никогда не любила…

– Эдельвейсы?

– Мёртвые цветы. Если я захочу гербарий, я дам тебе знать.

Багратов оставляет мою колкость без ответа. Зато подкатывает кресло к кровати ещё ближе. Я едва удерживаюсь от желания вжаться в стену и слиться с ней. Благо, моя кожа сейчас почти одного цвета со стеной – цвета топлёного молока. Мужчина, даже сидя на кресле, подавляет меня своей массивной фигурой, упакованной в дорогой костюм и рубашку. Всё чёрное.

Природа наделила Багратова широченными плечами и высоким ростом. У него хорошо развита мускулатура. Видно, что он активно посещает спортивный зал и не пренебрегает физическими нагрузками. Под идеальными линиями костюма угадывается не менее идеальный рельеф тела.

– Боишься меня? – лениво интересует Багратов, верно расценивая мои эмоции. – Да, ты права. Меня стоит бояться.

Его пухлые губы изгибаются циничной усмешкой, а в тёмных глазах плещется что-то опасное. Тёмное и яростное, как ночной шторм.

– Врагам, – добавляет он. – Меня следует опасаться врагам. Но…

Он берёт мою правую руку и обхватывает своими ладонями. У него сухая и горячая кожа. Местами шершавая. Я чувствую все мозолистые подушечки, как у мужчин, привыкших к физическому труду. Перевожу взгляд на его крупные руки с неровными сбитыми костяшками. Стёсаны давно, но следы остались до сих. Его руки знают, что такое драки и физический труд.

– Но мы же не будем врагами, Соломонова?

Глава 5

Багратов сжимает мои пальцы. Захват становится крепче лишь немного, но для меня это всё равно, что сигнал – дёргаться не стоит. Истерить и закатывать скандалы – тоже.

– Да, – сухо отвечаю я. – Нам ни к чему быть врагами.

– Умница, Эрика, – он снова одаривает меня улыбкой с нотками собственного превосходства и неожиданно спрашивает. – Почему у тебя такое необычное имя – Эрика?

– Спроси у моих родителей.

– Они мертвы, – возражает мужчина.

– Да. Но у тебя же имеется на меня отдельная папка. Правда? Файл с данными на меня и мою семью?

Багратов не опровергает мои слова, но и подтверждать не спешит. Просто разглядывает меня. Молча. Без единого слова, словно взвешивает всё сказанное мной и делает выводы для себя.

– Я жду ответа.

– Из материалов той самой папки, тебе, наверное, понятно, что из себя представляли мои родители. Люди искусства… – я пожимаю плечами. – Наверное, назвать своих детей Эдмундом и Эрикой им показалось весьма забавным.

– Эдмунд и Эрика Соломоновы. Звучит помпезно. Жаль только, что итог получился печальным. Разумеется, не для тебя, Эрика. Пока не для тебя.

Я начинаю с опаской разглядывать его. Удивляюсь переменам. Ведь всего два дня назад Багратов предстал передо мной в образе головореза, предпочитающего своими руками разгребать проблемные вопросы.

Однако сегодня Багратов надел роскошный костюм, по идеальным линиями и стежкам которого можно лишь предположить с опаской, что стоит этот костюм неприлично дорого. Сейчас он в образе большого босса, владельца прибыльного бизнеса и порядочного человека. По виду и не скажешь, что он причастен к криминалу с кровавой дорожкой, тянущейся издалека.

Он говорит со мной спокойным тоном.

Правильные слова, размеренные паузы. Однако за каждым словом чувствуется острый намёк и серые полутона. Наконец, я не выдерживаю, попросив:

– Можешь сказать прямо, что в случае неповиновения меня убьют, а потом закопают где-нибудь в лесу!

– Нет.

Я обрадованно выдыхаю, но тут же едва не давлюсь преждевременной радостью, услышав:

– Я сделаю это, не оставив ни единого следа. Если понадобится, разумеется…

Ледяная дрожь пробирается прямиком под кожу от его слов. Я начинаю дышать реже и кажется, становлюсь тенью.

– Ладно… – благодушно говорит Багратов. – Мы же договорились быть друзьями, верно? Поэтому мы поступим так. Сейчас ты отлёживаешься в больнице. У тебя ушибы и лёгкий шок после выброса адреналина. Постельный режим просто необходим. После того, как тебе разрешат покинуть стены палаты, мы заключим договор и приступим к тому, чтобы сделать тебя похожей на… девушку, достойную занять место рядом со мной.

– То есть наш брак будет заключён не сразу?

– Прыткая девица!

Багратов скользит изучающим взглядом по моему лицу и очерчивает контуры тела.

– Тебя интересуют фактические или юридические подробности?

– Меня интересуют все подробности, если они касаются моей жизни! – чеканю я, как можно твёрже.

Багратов наклоняется ко мне. Его горячий шёпот проносится по коже щёк и скользит к уху:

– Общипанный воробей пытается выглядеть боевым беркутом. Выглядит жалко. Но стремление достойно похвалы. Я оценил…

Мужчина отстраняется, переплетает пальцы, объясняя:

– Мы заключим брачный договор сразу же, как только мои юристы подготовят бумаги. Это юридически. В глазах всех остальных ты станешь моей женой чуть позднее, когда мне будет не стрёмно появиться с тобой под руку на значимых мероприятиях…

Мысленно желаю ему подавиться своим пренебрежением, но Багратов внезапно сдёргивает с меня одеяло и задирает больничную рубашку. Ощупывает мои бёдра, мнёт впалый живот. Чёрт… Я же голая под рубашкой! Абсолютно. Только когда его ладони пробираются к груди, я просыпаюсь и перехватываю его запястья. Останавливаю наглое движение. Выглядит забавно, должно быть, со стороны.

Я – побитая и всклокоченная, с задранной до пупка рубашкой, сжимающая бёдра изо всех сил.

Он – одет с иголочки, брутален и опасен.

Я пытаюсь сдержать его порыв, царапаю запястье ноготками, словно могу причинить ему вред.

– Убери. Руки. Живо! – командует он.

– Нет. Мы договаривались. Никакого интима. Тем более насильственного!

После моих слов Багратов убирает руки, но взмахивает ладонью, приказывая:

– Поверь, у меня нет никакого желания брать тебя. Я всего лишь хочу оценить фронт работ и решить, где, что и как следует поправить! Встань. Немедленно. Сними с себя эту тряпку.

– Я не хочу! – упрямлюсь, натягивая рубашку и цепляясь за одеяло.

– Не хочешь? Тогда отправишься к Налимову голышом. С подарочным бантом на твоей хрупкой шее, – при этих словах Багратов сцепляет пальцы на моей шее, демонстрируя, насколько она может быть хрупкой в его руках. – Налимов – это один из тех, кого кинул твой брат. Те, что напали на тебя на днях, лишь мелкие сошки. Устранить их не составило большого труда. Есть рыбы и покрупнее. Понимаешь? – надавливает пальцами. – Кивни, если понимаешь.

Я киваю. Слёзы срываются с глаз. Багратов ослабляет нажим и грубовато стирает влагу с моих щёк.

– Тогда встань.

Багратов достаёт телефон и набирает чей-то номер.

– Запускай Ингу.

В палату тотчас же входит эффектная брюнетка с короткой стрижкой. Она ставит на стол кожаный портфель и отщёлкивает застёжки. Дежурно улыбается, дожидаясь распоряжений хозяина.

Багратов снова разваливается в кресле, царственно взмахнув ладонью:

– Раздевайся. Пора оценить товар лицом.

Мои пальцы едва справляются с задачей. Я чувствую себя ужасно. Горю от стыда. Я обнажалась перед мужчинами всего пару раз и всегда в полутьме. Сейчас же нет ни одного шанса, чтобы скрыть изъяны моей внешности: впалый живот, тощая задница и небольшая грудь. Слишком бледная кожа, которая покрывается мурашками от пристального разглядывания.

Инга замеряет мои параметры, делая пометки в своём планшете. Багратов время от времени кивает, словно соглашаясь. Инга обхватывает мои бёдра лентой, диктуя цифры.

– Подойди, Эрика. Повернись ко мне задницей, – командует Багратов.

Не дожидаясь, пока я выполню его приказ, подходит сам и сминает ягодицы, щиплет их.

– Хм… Я думал, под одёжкой у тебя всё намного скучнее. Но у тебя неплохие задатки. Какого чёрта ты одевалась в те страшные тряпки? – интересуется он и, не дав возможности ответить, обращается к Инге. – Нижние девяносто подкачать. Однозначно. Пусть составят программу занятий спортом. Тренажёрный зал, пробежка…

– Йога! – добавляю я.

Руки Багратова скользят выше. Он стягивает их замком на моей талии.

– Что?

– Я хожу на йогу и хотела бы продолжить это делать…

Головорез раздумывает несколько секунд, кивает:

– И йога. Пусть будет так.

Инга проворно обворачивает ленту вокруг моей груди.

– Девяносто один. Увеличить?

– Нет! – кричу я, паникую. Прикрываю грудь ладонями. – Я не хочу. Не надо мне ничего увеличивать!

– Записать Эрику к Полежаеву на консультацию? – интересуется Инга, игнорируя моё возмущение.

Багратов хлопает меня по запястьям, вынуждая опустить руки. Накрывает мою грудь обеими ладонями, исследует пальцами, раздумывая.

– Не крупная. Но не обвисшая. Упругая… – делает паузу. – Сгодится и такая.

– Губы? – переключается на другое Инга.

Багратов зажимает мой подбородок и сминает губы пальцами.

– Не надо мне ничего увеличивать, надувать и кромсать. Пожалуйста!

– Не хочешь быть эталонной красоткой? – в тёмных глазах Багратова загорается неподдельный огонёк интереса.

– Я хочу остаться собой!

– Да, но твои желания здесь не учитываются, – ухмыляется Багратов, проводя большим пальцем по нижней губе.

Потом резко отходит от меня к окну, опираясь на подоконник широкими ладонями.

– Я просто боюсь операций… – выдыхаю я, понимая, что если Багратову захочется, меня положат на операционный стол прямо сейчас. Без наркоза.

Криминальный авторитет оборачивается. Не знаю, о чём он думает, глядя на меня. Но мне хочется одеться. Очень хочется, хоть и я боюсь это сделать. Кто знает, на что способен Багратов? Ведь он хладнокровно пристрелил похитителя, когда тот держал пистолет у моего виска.

– Не трясись, – милостиво произносит Багратов. – Можешь одеться.

– Дамир Тамерланович, если позволите высказать своё мнение, я бы поправила вашей избраннице губы. Выделить верхнюю и сделать немного пухлее нижнюю, – подаёт голос Инга. – Чтобы приблизить к стандартным эталонам красоты…

Багратов награждает Ингу таким тяжёлым и говорящим взглядом, что та мигом прерывает свою речь.

– Стандартные эталоны красоты? Увы, в её случае уже поздно. Этих кукол штампуют в раннем возрасте. А в её… двадцать полных лет можно только вынести мозг. Есть вероятность, что после этого она станет куклой. Но… – по губам Багратова расползается усмешка. – Маловероятно. Книжный червь поглотил слишком много информации, работая в библиотеке.

Я укутываюсь в тонкую простынь, словно мумия, слушая град насмешек, сыплющихся в мою сторону. Прикрываю глаза, делая вид, что всё сказанное не имеет ко мне никакого отношения. Меня здесь нет. Вернее, их здесь нет, а вот я – очень даже есть.

Лёгкое движение. С моего носа стягивают очки. Я моргаю пару раз, чувствуя себя беззащитным и слепым кротом, вытащенным из глубокой норы на поверхность земли.

– Вот это… – щёлкает Багратов по дужке очков. – Нужно исправить в первую очередь.

Глава 6

– Что ты имеешь в виду, Багратов?

– После выписки из больницы тебя обследуют лучший хирург-окулист. Тебе проведут операцию по восстановлению зрения, если это возможно. Или подберут линзы. Никаких очков ты носить не будешь.

– Я боюсь операций.

– Да, но втайне ты хотела исправить этот изъян. Не возражай. Это не обсуждается.

– Есть ещё что-то, что мы должны знать о тебе, Эрика?

– У меня сильная аллергия на орехи, – отвечаю я.

Инга кивает и делает несколько пометок у себя в планшете, предъявляет его боссу, показывая. Багратов внимательно изучает это несколько минут и только потом согласно кивает.

– Подай бумаги на подпись Эрике.

Инга деловито раскладывает веером кипу бумаг на столе и кладёт ручку ровно посередине одного из них.

– Твой выход, Эрика, – кивает Багратов в сторону листов бумаги. – Пора выполнять свои обязательства.

Я, подтянув простыню повыше, подхожу к столу. Договоры, дополнительные соглашения, акты выполненных работ и счет-фактуры. Всё заверено печатями и выглядит внушительно.

– Что это?

– Это то, чем занимался твой брат. Для отвода глаз, разумеется. Подписывай!

– Я хочу знать, чем именно он занимался.

– Выйди, Инга. Дальше я сам…

Тон Багратова обманчиво нежен и мягок. Но за этой мягкостью чувствуется стальная твёрдость и привычка повелевать. Инга покидает палату без лишних разговоров.

Я отчего-то тоже порываюсь встать. Но Багратов опережает меня. Толкает ладонью вниз, надавливая на плечи. Сжимает пальцы. Наклоняется, обжигая горячим дыханием шею. Отводит в сторону прядь волос в сторону.

– Чем занимался твой брат? Ты считала его художником. Он им и был. Мог нарисовать всё, что угодно – поддельные паспорта, водительские удостоверения, корочки… Или деньги, например. Но ты же не захочешь знать подробностей, Эрика…

Его дыхание скользит ниже, а пальцы обнимают шею, ласково поглаживая. Но нажим усиливается с каждой секундой.

– Потому что если ты захочешь и узнаешь подробности, всегда найдётся тот, кто захочет вытрясти их из тебя. И при должном усилии у него это получится. Но тебе, моль, лучше быть непричастной ко всему этому. Тебе лучше знать лишь то, что это… – давит пальцем свободной руки на лист бумаги. – Договор на обслуживание. У автомойки «Золушка» очень большой заказ на обслуживание корпоративных автомобилей.

– Здесь так написано, но…

– Но тебе не стоит знать, что скрывается за этими словами. Поверь. Ты не захочешь узнать. Или узнаешь, но дорого поплатишься за своё любопытство. Так что ты решила, Эрика?

Он протягивает мне ручку. Перьевой Паркер. Разумеется. Даже липовые бумаги здесь подписывают ручками премиум класса. Роскошь во всём, даже в деталях.

– Я не хочу быть любопытной, – ставлю подпись в нужных местах. – Я хочу быть живой.

– Правильный выбор. Я в тебе не сомневался…

Багратов награждает меня поцелуем в макушку и потом гладит ладонью, как домашнего питомца.

– И называй меня по имени, Эрика. Не забудь, в глазах всех остальных ты будешь моей женой. Будет глупо, если жена начнёт сторониться своего любимого мужа, верно?

Багратов неожиданно спускает простынь по моим плечам. Я успеваю подхватить её на уровне груди и напрягаюсь. Мужчина отстраняется, говоря с лёгким раздражением в голосе:

– Я буду близко, Эрика. Очень близко. И тебе придётся не только к этому привыкнуть. Тебе придётся вести себя так, словно ты хочешь этого.

Парфюм Багратова хорошо слышится на расстоянии. Но ещё больше я чувствую флёр опасности, исходящий от него. Я не решаюсь задержать надолго свой взгляд на этом мужчине. Лишь с тревогой думаю, смогу ли я выдержать целый год под постоянным давлением с его стороны?

Багратов покидает палату. Только палату. Ведь его присутствие до сих пор ощущается мной. Мужчина словно отравил весь воздух тяжеловатым ароматом своего парфюма с нотками кофе и табака. Он оставил печать своего присутствия не только в воздухе, но, кажется, и на мне. На коже и на волосах остаются следы его пальцев. По коже бегут мурашки от воспоминаний, как Багратов касался меня – властно, решительно, словно имел право делать это.

Я не хочу выходить замуж… Я не готова к браку, тем более на таких сомнительных условиях. Хмуро смотрю на дверь, словно оттуда в любой момент появится причина моего дурного настроения и благодушно отменит нашу сделку.

Сделка, Эрика. Союз с Багратовым – это не союз двух любящих сердец, а всего лишь сделка с огромным ценником. Сколько он мне пообещал? Один год – один миллион долларов.

Все сопровождающие расходы он берёт на себя, в том числе, заботы по уничтожению тех, кто жаждет добраться до меня. Кажется, Багратов сформулировал немного иначе – ликвидация проблемы, покровительство… Но теперь я не уверена, что речь идёт лишь о защите. Он хладнокровно пристрелил того, кто похитил меня. И сделает это ещё не раз, если потребуется. Я понимаю это так же хорошо, как понимаю, кто я такая.

Эрика Соломонова, двадцать пять лет, по уши в проблемах. Больше и добавить нечего. Краткое и малоинформативное досье с примечанием мелким шрифтом: в прошлом имелся проблемный брат-близнец.

Мне до сих пор не хочется верить, что Эдмунд, мой Эд, был на такое способен. Я же знала его иным – милым растяпой, неприспособленным к жизни, мечтателем… Неужели он всё это время притворялся?

Я вспоминаю всю нашу жизнь. Мы надолго расставались лишь однажды, после окончания университета. Тогда Эд решил податься на вольную жизнь. Он отсутствовал полгода и вернулся. Эти полгода были самыми тяжёлыми для меня. Ведь я привыкла к его постоянному присутствию. Эд вернулся не только в город. Он вернулся к прежней работе – много рисовал, делал портреты, зарабатывал понемногу.

Наша квартира на последнем этаже казалась мне островком спокойствия. Да, Эд часто отсутствовал, но говорил, что много гуляет и путешествует вместе с друзьями, что работает над очередным шедевром. В итоге оказывалось, что мы перебивались с копейки на копейку, а его шедевр становился рядовой работой. Но я верила в него, верила в своего брата. Ведь именно для этого и нужны близкие!

Но теперь оказывается, что всё было ложью… Багратов продемонстрировал мне запись с видеокамер. На видео был мой брат, вне всяких сомнений: его фигура, привычки, голос… Но выглядел и держался он совершенно иначе. В нём чувствовалась сталь и характер, которых я не замечала в нём раньше.

Эдмунд врал мне. Обманывал меня во всём. Я жила ради него и ни разу в нём не усомнилась. Я считала, что у нас с ним особая связь. Но для брата наша жизнь была лишь удобным прикрытием. Нищий художник и работница библиотеки, живущие под самой крышей. Кому придёт в голову заподозрить одного из них в крупных махинациях?

Мало того, что Эд пользовался мной, как прикрытием. Он ещё и оформил все бумаги на моё имя. Если посмотреть на документы, можно решить, что грязным бизнесом заправляла я. Мать всей Cosa Nostra. Как брат это провернул? Да легко! Он же художник, подрабатывал и на копировании картин. Подделать мою подпись для него было несложно.

Почему никто не имел дело напрямую со мной? О, это тоже можно было легко объяснить тем, что я держу свою личность в тайне… Иначе говоря, Эд проворачивал свои грязные дела с изяществом злобного гения.

Но если всё было настолько хорошо, почему вдруг он решил исчезнуть с чужими деньгами? Может быть, он решил, что пора перестать ютиться в клоповнике? Захотел жить красиво, но не удалось. Его настигла кара. А потом они решили прийти за мной. Ведь Эд умудрился ободрать при жизни ни одного криминального авторитета, и даже не двух.

Багратов выразился очень изящно и обтекаемо – они. Сколько головорезов жаждет вернуть свои деньги, считая, что я замешана в махинациях брата? Не знаю… Даже думать об этом страшно.

Багратов пообещал разобраться со всем – с проблемами, с кредиторами… Обещал щедро заплатить мне за услуги жены. Если бы ему это было невыгодно, он бы не стал этого делать.

Особых поводов для радости нет, честно говоря. Ведь это всё означает только то, что брат лгал мне. Он меня предал. И теперь мне придётся жить с этим предательством всю свою жизнь.

Настроение гаже некуда. Беспокойные мысли крутятся то вокруг моего покойного брата-лжеца, то я заново переживаю каждый ужасный миг похищения.

Но чаще всего я думаю о Багратове Дамире. Он перевернул мою жизнь с ног на голову. Теперь ничего не будет прежним.

Глава 7

– Мне нужно поговорить с вашим боссом.

Охранник в ответ одаривает меня взглядом «пошла-вон-добровольно-пока-тебе-не-отвесили-пинка-под-тощий-зад».

Но я выдерживаю взгляд этого громилы в костюме и повторяю свою просьбу. Как можно плотнее запахиваю халат на груди и не собираюсь никуда уходить. Мне стоило многого собраться с мыслями и выйти в коридор, чтобы потребовать разговора с Багратовым.

– Костян. Свободен.

Я поворачиваю голову на источник звука. О, эти два с лишним метра отрицательного и лысого обаяния мне знакомы.

Циклоп. Жив и относительно здоров. На лице виднеется парочка швов под глазом и левая рука висит на привязи.

– Дело срочное? – деловито интересуется Циклоп.

– Дело важное. Касается договора…

– Хорошо. Я наберу шефу. Если ответит, дам поговорить.

Циклоп набирает номер своего босса. Багратов отвечает ему незамедлительно.

– Шеф. Будущая жена просит вас к телефону. Говорит, дело касается договора.

Потом Циклоп подносит телефон к моему лицу, удерживая возле уха. Даже подержать не доверяет.

– Слушаю тебя, Эрика.

– Багратов…

– Дамир, – обрывает меня мужчина. – Привыкай. Прямо сейчас.

– Хорошо, Дамир… – делаю паузу и прикрывая глаза на секунду, повторяя его имя про себя.

Брр-р-р…

Да какой он Дамир? Багратов и точка. Отдаёт раскатистым «р-р-р», как в слове «багряный», отдаёт привкусом и запахом крови.

– Слушаю.

– У нас будет заключён договор?

– Да. Мои юристы уже подготовили его. Сейчас я занят. Но завтра мы его подпишем.

– Договор нужен мне уже сегодня, – выпаливаю я. – Хочу иметь время с ним ознакомиться. Чтобы не было неприятных сюрпризов.

Повисает молчание.

– Понимаешь ли ты, Эрика… Что для тебя главным сюрпризом в случае беспрецедентной наглости может оказаться… случайная пуля. В лучшем случае.

Сглатываю.

– Да, но я же тебе нужна…

– Не преувеличивай свою значимость.

– Я всего лишь хочу… ознакомиться с договором, чтобы точно знать, что от меня требуется. Только и всего.

– Вот как? – Багратов раздумывает несколько секунд. – Хорошо. Я пришлю к тебе человека с договором. Будет через двадцать минут.

На самом деле работник Багратова появляется в палате через семнадцать минут и с некоторым почтением презентует мне увесистую папку. В ней лежит договор на множество листов.

Что ж… Будет чем заняться остаток дня. За чтением договора пролетает большая часть дня и начало вечера. Я перечитала его вдоль и поперёк несколько раз.

Изучив договор, я сделала вывод, что Багратов попытался быть со мной честным. Договор был чистым, без двойного дна и сомнительных формулировок. Все требования были изложены чётко и ясно.

Прочитав договор от первой и до последней буквы несколько раз, я уже имела представление, что меня ждёт.

Строжайший контроль.

Во всём. Багратов имеет право даже внешность мою стирать и менять по собственному капризу.

Я должна буду вступить в брак и на протяжении целого года поддерживать имидж его жены. Я обязана быть преданной, заботливой и милой. Должна вести себя соответствующе высокому статусу. Сопровождать его во всех деловых поездках, если возникнет такая необходимость…

Читая об этом, я сначала громко расхохоталась. Багратов же по уши увяз в криминале. Какие могут быть деловые поездки? К трупам убитых врагов? Но поразмыслив, я пришла к выводу, что все тёмные делишки Багратова покрыты благопристойным бизнесом. Поэтому он появляется в высшем свете и имеет множество полезных знакомств. Разумеется, всюду – на брифингах, званых ужинах, фотосессиях я буду сопровождать его, не имея возможности сказать ни одного слова против.

Оговорена сумма вознаграждения и все прочие нюансы.

Отдельным пунктом выведено отсутствие связей с прочими мужчинами. Целый год…

Невелика потеря, честно говоря! Пороги моей квартиры никто не оббивал и серенад под окнами мне не пел. Так что отсутствие любовников – это меньшая из моих проблем.

Голова кругом идёт. Чувствую себя маленькой девочкой, заблудившейся в лесу с кровожадными монстрами за каждым кустом. Никак не могу найти точку опоры. Меня просто вышвырнули в незнакомую жизнь, отобрав всё привычное и знакомое.

– Ну как?

Я вздрагиваю от постороннего звука. Поправляю очки, сползшие на кончик носа. В палате стоит Циклоп.

– Стучать надо. Вдруг я голая?

– Ты не в моём вкусе, – безразлично заявляет громила. – Прочитала договор? Шеф интересуется.

– Плевать. Стучи в следующий раз! И вообще, который час? Не поздновато для звонков?

Вместо ответа Циклоп подносит телефон к моему уху, и из динамика раздаётся раздражённый голос Багратова:

– Уясни одно. Поздновато в моём случае не бывает и не будет никогда. Ты – моя собственность на целый год. Прочитала договор?

– Да. Он чистый.

– Разумеется. Поправки есть?

– Нет.

– Правильно. И даже если ты хоть на долю секунды размечталась о такой возможности, избавься от розовых очков прямо сейчас.

– У меня нет розовых очков. Только для зрения.

В ответ Багратов издаёт странный звук, как будто ему смешно.

– Хорошо. Тогда завтра ты подпишем договор. Ты станешь моей женой.

Я сглатываю ком в горле.

– Уже завтра? – проклятый голос дрожью выдаёт волнение.

– Юридически, если помнишь. Только на бумагах. Церемония для зевак пройдёт позднее, когда я решу, что можно появиться с тобой на публике и не опозориться. Но завтра… Завтра у тебя начнётся новая жизнь.

Врачи решают, что опасности для моей жизни уже нет никакой. На следующий день в палате появляется целая свита: Инга в сопровождении нескольких помощниц и охрана. Охрана выстраивается в коридоре по обе стороны стены.

– Это для помпы?

– Это для безопасности, – без тени улыбки отвечает Циклоп и кивком отправляет меня обратно в палату, где меня уже ждёт юрист франтоватой внешности, Инга и еще пару девиц с шуршащими пакетами с одеждой. Очевидно, это всё затеяно ради меня.

– Договор.

Юрист протягивает мне дорогую ручку и вытягивается по струнке рядом со столом. Я катаю перьевой паркер между ладоней, спрашивая:

– Я буду подписывать договор одна? Багратова не будет?

– Дамир Тамерланович очень занят. Просил передать, чтобы вы не усложняли себе жизнь. Подписывайте договор…

От любезного тона Инги веет могильным холодом. Мне хочется спросить у неё, каково это, работать на Багратова? Но лицо брюнетки запечатано отсутствием эмоций. В конце концов, это просто работа. Такая же работа, как мой фиктивный брак. Именно так подбадриваю я себя, ставя подпись в нужных местах. Но меня не покидает ощущение, что я продаю душу дьяволу за бесценок.

Юрист просматривает листы бумаги.

– Отлично… – он прячет договор в портфель и выходит. Следом за ним синхронно движутся в сторону двое массивных охранников. Вероятно, наш договор представляет некоторую ценность для Багратова.

– Поздравляю с заключением выгодного брака! – сухо поздравляет меня Инга и отходит в сторону. – Теперь вам нужно переодеться.

На чехле для одежды огромными буквами выведено название бренда с мировым именем. Мне становится страшно, сколько Багратов способен потратить на меня и не потребует ли взамен что-нибудь ещё, помимо оговоренных условий?

– Время, Эрика. Вам ещё нужно успеть в клинику на приём к офтальмологу.

Из чехла для одежды на свет появляется костюм. Нежно-персикового цвета. Брюки, приталенный жакет и красивая блуза с сексуальным и глубоким декольте. Даже бельё, принесённое служащими Багратова, сидит на мне идеально. Впрочем, в этом нет ничего удивительного. Меня вчера обмерили с ног до головы и даже сделали пометку, что мне стоит набрать мышечную массу и вес.

Программа по уничтожению личности Эрики Соломоновой идёт полным ходом. На месте бледной и худосочной библиотекарши в огромных очках появляется стройная и блистательная Багратова Эрика. И, глядя на неё в зеркало, я понимаю, две очевидные вещи:

Первое – идеально подобранная одежда способна изменить человека.

Второе – я не знаю эту девицу, смотрящую на меня из зеркала. Из прежнего во мне остались только очки, но и их скоро не станет.

Последний штрих – Инга снимает с меня очки для зрения и натягивает на нос огромные солнцезащитные очки на пол лица. Распускает мои волосы, пряча припухшую щеку. Наверное, я выгляжу более-менее прилично, потому что звучит приказ:

– Пора выдвигаться.

В коридоре ко мне придвигается Циклоп. Этого громилу я узнаю даже сквозь мутноватую пелену плохого зрения и дополнительный чёрный фильтр солнцезащитных очков. Но я в них почти ничего не вижу. Поэтому стягиваю их с носа и надеваю свои, объясняя:

– Иначе я буду обузой.

Инга раздражённо отворачивается в сторону, показывая всем своим видом недовольство, что детали выбивается из её плана. Но время не терпит препирательств, поэтому она машет рукой, давая согласие. Сначала охрана проверяет, чисто ли на выходе. Докладывает об этом Циклопу, и я замечаю проводок, закреплённый за его ухом.

– Всё чисто. Выходим.

Приходится подстроиться под размашистый шаг двухметрового амбала. Благо, мне предложили туфли на устойчивом каблуке, и я не спотыкаюсь на каждом шагу.

Циклоп ведёт меня к парковке. Очевидно, массивный устрашающий монстр чёрного цвета и есть карета, поданная для меня. Всё тихо. Спокойно. Слышится только шорох шагов.

Внезапно раздаётся рокот мотора. Циклоп напрягается и мгновенно оборачивается, задвигая меня за спину здоровой рукой. Охрана образует коридор из чёрных пиджаков. Источник шума, серебристый внедорожник, приближается на огромной скорости.

– Всем приготовиться, – командует Циклоп.

Я вижу, как мгновенно в руках охранников появляются пушки. Сглатываю ком в горле. Вот это уже ни капельки не смешно…

Почему я просто не могу выйти из медицинского центра? Спокойно. Без преследования и опасности, нависшей угрозой в воздухе?

Неужели моя жизнь теперь постоянно будет именно такой?

Глава 8

Тёмно-серебристый внедорожник замедляет ход. Поравнявшись с нами, он останавливается. Все замирают.

Дверь с левой стороны открывается. Из машины легко выпрыгивает мужчина. Среднего роста, но коренастый и широкоплечий. Короткий ёршик темных волос, щедро сдобренный сединой. Грубые черты лица и кривой, сбитый в сторону нос.

– День добрый, Эрика, – развязно приветствует меня незнакомец. Обводит взглядом многочисленную охрану Багратова и усмехается, обращаясь к Циклопу. – Можешь не держать Соломонову за своей спиной. Я не причиню ей вреда. Всего лишь поговорю… Я безоружен.

Мужчина улыбается и разводит руки широко в стороны и поворачивается кругом, показывая, что у него нет оружия.

– Моё оружие – это правда! – пафосно заявляет он, сверля меня пристальным взглядом. От его взгляда по кожу проносятся мурашки, и в лёгких спирает воздух так, что становится трудно дышать.

– Кто вы? – спрашиваю я из-за плеча Циклопа.

– Налимов. Георгий Дмитриевич… Можно просто Георгий.

– Что вам от меня нужно, Георгий?

– Мне? – удивляется он, прикладывая руку к груди. На безымянном пальце виднеется массивное золотое кольцо-печатка с крупным чёрным камнем. – Поверь, Эрика. Это тебе требуется моя помощь.

– Эрика, дуй в машину! – командует Циклоп и подталкивает меня в нужном направлении.

Налимов начинает двигаться синхронно с нами, а его внедорожник медленно катится следом.

– Позволь поинтересоваться, что ты делаешь рядом с людьми Багратова? – громко интересуется Налимов. – И какие сказки он тебе рассказал?

– А какие сказки расскажете мне вы? – парирую я.

Циклоп сжимает пальцы на моём локте, призывая замолчать. Но в договоре не было сказано ни слова о том, что я должна держать рот на замке. Появление Налимова было непредвиденным. Багратов не ждал, что Налимов так нагло сунется ко мне в клинику, иначе бы принял необходимые меры.

– Я расскажу тебе правду, Эрика. О твоём брате и о том, в какие дебри он влез. Весьма неосторожно. Вместе мы найдём выход из этой ситуации, – обещает Налимов, повышая голос.

Он настроен решительно и хочет докричаться до меня, схватившись за эту крошечную возможность. Ведь потом Багратов запрёт меня у себя и посадит под круглосуточное наблюдение, не позволяя сделать и шагу в сторону от намеченного им курса.

– Какая вам выгода? – спрашиваю на ходу, стараясь не спотыкаться, подстраиваясь под размашистый шаг Циклопа.

– Денежная, разумеется. И тебе – тоже.

– Мне уже предложили очень много.

– Я всегда могу предложить больше, – перебивает Налимов, даже не давая сказать.

– Боюсь, мне сделали предложение, от которого я не смогла отказаться. Предложение руки и сердца!

Интуиция подсказывает мне, что Багратов опасен. Но она же вопит о том, что Налимов ещё опаснее и даже смотреть в его сторону чревато последствиями.

– Романтично? – фыркает Налимов. – Не думаю. Особенно, если учесть, что ты станешь женой… убийцы своего брата.

Я спотыкаюсь. Циклоп удерживает меня от падения и прибавляет шагу. Он тащит меня за собой. Налимов тоже прибавляет шагу. Коридор охраны становится плотнее, и Налимову приходится запрыгнуть на подножку своего внедорожника, чтобы выкрикнуть поверх голов охранников.

– Багратов был последним, с кем разговаривал твой брат! Багратов предложил Эду выкупить его прибыльный бизнес. Но Эд отказался. Отказался, Эрика!

Циклоп распахивает дверь машины и буквально силком запихивает меня туда.

– Эд отказался продавать свой бизнес! А спустя три дня его собирали по кусочкам… – кричит Налимов. – Из разных мусорных баков. Тебе не кажется странным, что именно Багратов первым явился к тебе с выгодным предложением, а? Он избавился от помехи. Избавился от твоего брата!

– Отъезжаем! – хмуро бросает Циклоп водителю и захлопывает дверь.

Я нажимаю на кнопку стеклоподъёмника, услышав последнее предложение Налимова:

– Налимов, «Инвест-строй»! Позвони… Я…

– Закрой окна. Заблокируй двери! – командует водителю Циклоп.

Стекло ползёт вверх. Дверь блокируется до щелчка. Налимов остаётся позади. Я оглядываюсь на него. Он не выглядит как человек, упустивший возможность. Он выглядит довольным, выполнившим своё дело. Ведь ему удалось зародить подозрения в моей голове.

Причастен ли Багратов к исчезновению моего брата? Вдруг Налимов не солгал? Вдруг я буду считаться женой… убийцы брата?

* * *

В клинике, куда привозит меня Циклоп, уже ждут меня. Обслуживание на высшем уровне. Циклоп всюду следует за мной.

Офтальмолог внимательно изучает результаты анализов, переданные ему. В предыдущей клинике у меня брали все необходимые анализы. И если сейчас хирург решит, что со мной всё в полном порядке, меня сразу положат под нож. Я повторяю себе, что операция по коррекции зрения проводится без крови. Всё делают лазером, как объяснил мне хирург. Но от его объяснений меня всё равно потряхивает.

Изучив анализы и показания приборов, хирург даёт разрешение – можно оперировать хоть сейчас. При этом врач вопрошающим взглядом смотрит на Циклопа, ожидая его согласия. Его, а не моего. Моё мнение в расчёт не берётся, ведь Багратов уже оплатил услуги, и они должны быть получены в полном объёме.

– Подготовьте Багратову.

Медсестра ласково прикасается к моему локтю. Я хмурюсь, только сейчас понимая, что обращение «Багратова» относится ко мне, а не к кому-то другому. Божечки, когда я успела стать Багратовой и согласиться на кошмарную операцию?

Меня заставили переодеться в больничную рубашку. Я ищу выход из этой ситуации. Но выхода нет. Поблизости маячит Циклоп. Он верно считывает моё напряжение и желание смыться.

– Не выйдет. Даже не думай.

Циклоп проводит меня до смотровой. Дальнейшее напоминает дурной сон. Меня настолько сильно трясёт от страха, что я едва ощущаю себя живой. Мне закапывают в глаза анестезирующие капли и обещают, что как только они подействуют, меня проводят на операцию. Я собираю всё своё мужество в кулак, но потом решаю улизнуть. Я осторожно встаю и крадусь на выход.

Страх иррационален, и он толкает меня на безумство. Я покидаю комнату в одной рубашке и в одноразовых тапочках. Крадусь по коридору, словно воришка.

Внезапно на плечо ложится крепкая, твёрдая мужская ладонь.

– Далеко собралась, Багратова?

Я вздрагиваю от звука этого голоса. Даже волосы начинают шевелиться на голове.

Мой муж и предположительно убийца моего брата собственной персоной.

Багратов разворачивает меня к себе лицом.

– Мы же договаривались. Или ты забыла? Не думал, что у тебя настолько плохая память.

– У меня отличная память. Но я… боюсь операций.

– Я помню. Именно поэтому я здесь.

Пальцы Багратова крепче сжимают мои плечи.

– Ничего плохого не произойдёт. После операции пройдёт пару дней, и ты будешь хорошо видеть, – убеждает меня будущий «муж», ведя обратно к операционной.

– Всегда есть вероятность, что что-то пойдёт не так, – нервничаю я.

– Есть, конечно. И если эта ничтожно малая вероятность случится, я заставлю всех виноватых пожалеть об ошибке.

– Вот спасибо, успокоил, – говорю под нос едва слышно.

Но угроза Багратова всё-таки делает своё дело. К тому же он изъявляет желание находиться рядом со мной. Ему выдают стерильный халат, шапочку, очки и перчатки. Присутствие Багратова на операции – событие из ряда вон. Но кто платит за банкет, тот и заказывает музыку. Поэтому решение Багратова не оспаривается. Ещё бы они осмелились оспорить его решение! Но смельчаков не нашлось.

Операция проходит по плану. Самым неприятным моментом оказывается установка векорасширителя, приспособления, позволяющего держать глаз открытым во время операции. Процедура та еще! Кожу век так натягивали в разные стороны, что мне казалась, будто она сейчас начнет рваться… Потом наступает минутная темнота. Это происходит в тот момент, когда срезают верхний слой роговицы. Срезают его не полностью, а так, чтобы осталась «ножка» для отгибания лоскута в сторону.

Хирург комментирует происходящее. То ли для меня, то ли для Багратова – неизвестно. И если бы не присутствие фиктивного мужа, я бы умерла со страха. Но я ощущаю Багратова каждой клеточкой кожи, покалывающей от эмоций. Потом врач программирует лазер в соответствии с данными. Мне приходится смотреть на него не двигаясь и не шевеля глазами. Казалось бы просто, но это даётся мне с трудом. Затем ранее отделенный лоскут возвращается на место, глаза поливают водичкой и… начинают проделывать ту же экзекуцию со вторым глазом.

По окончанию операции на глаза надевают специальные линзы и провожают меня в тёмную комнату отдыха.

– Жива, Эрика?

В голосе Багратова слышится насмешка. Но увидеть, усмехается он или нет, я не могу. Ведь я сижу с закрытыми глазами. Мне придётся сидеть так полчаса.

– Много времени прошло?

– Много…

Пауза.

– Вся процедура коррекции двух глаз заняла около десяти минут.

– Не может этого быть. Мне казалось, прошли часы кошмарной пытки!

– Трусиха.

Я расслабляюсь на мягком диванчике, прокручивая в голове слова врача. Где-то рядом лежит послеоперационная памятка. На следующий день нужно будет показаться в клинике для контрольного осмотра. А во всём остальном мне разрешили покинуть клинику уже сегодня.

Осознание того, что операция всё-таки прошла, и я ещё вроде как жива, накатывает на меня оглушающим потоком. Я обмякла всем телом, пытаясь поверить, что самый ужасный и опасный человек помог осуществиться моей давнишней мечте и даже разделил со мной минуты сильнейшего страха, не дав скатиться панику.

Странное чувство заставляет сердце колотиться в сто раз быстрее. Но я не даю чувству благодарности затопить меня с головой. Говорю себе, что эффект после операции пока не ясен. Вдруг всё прошло не так?

Но интуитивно я понимаю, что ошибаюсь. Всё прошло удачно. Так, как и запланировал Багратов.

– Возле клиники меня поджидал человек. Налимов…

– Я знаю. Циклоп доложил. Не бери в голову.

– Налимов сказал, что ты виновен в смерти Эда! – говорю и застываю в ожидании ответа. Ужасно сильно хочется увидеть лицо Багратова в этот момент. И в то же время я благодарна спасительной темноте. Так намного проще обманывать себя, что я общаюсь с Багратовым на равных. – Он сказал, что ты убрал сам убрал Эда. Чтобы прибрать прибыльный бизнес к своим рукам…

– И ты ему веришь?

Глава 9

Вопрос Багратова остаётся без ответа. Ведь я ни в чём не уверена. Ни в словах Багратова, ни в словах Налимова. Я хорошо понимаю только одно – ставки в этой игре очень высоки, а я всего лишь пешка, ставшая ферзём по прихоти опытного шахматиста.

– Куда мы едем?

Багратов пресекает мою попытку снять тёмные солнцезащитные очки и нажимает на плечо ладонью, заставляя остаться на месте.

– В мой загородный дом.

– Ясно.

Хотя мне ни черта не ясно. Я кручу головой из стороны в сторону. Тонированные стёкла автомобиля плюс солнцезащитные очки. Мир кажется мне тёмным, тонущим в тумане.

Паника опять накатывает на меня. Я же плохо вижу. Я чертовски плохо вижу. Даже хуже, чем раньше.

– Успокойся. После лазерной коррекции зрения нужно время, чтобы всё наладилось. Не мельтеши… – в голосе Багратова появляются холодные, стальные нотки, о которые можно легко порезаться. Поэтому я лишь уточняю, долго ли нам придётся ехать.

– Столько, сколько потребуется.

Хорошо. Его лучше не злить. Я заставляю себя замереть на месте. Лишь отмечаю, что внедорожник покидает город и направляется в сторону элитных коттеджных посёлков. Оборачиваюсь. За нашей машиной следует ещё две, и впереди тоже виднеется сопровождение. Одним словом, людей у Багратова более, чем достаточно. Может себе позволить многолюдный кортеж. Для имиджа или для безопасности? Не всё ли равно…

– Я хочу свой телефон.

– Старого нет.

Багратов тотчас же засовывает руку в карман пиджака, протягивает мне последний флагман, мечту всех «яблочников».

– В памяти сохранён мой номер.

– Как ты себя подписал? Господин? Хозяин?

– Муж. Любимый муж, – резко обрывает мои попытки сыронизировать. – Есть номер Циклопа. Но он и так будет находиться с тобой почти круглосуточно.

При этих словах Циклоп поворачивается ко мне и одаривает улыбкой мясника, сдирающего кожу с туши свиньи.

– Не зли его.

Дышу через раз.

– Что ещё?

– Ничего. Пробудешь в загородном доме пару-тройку дней. Для восстановления. В спокойствии.

Согласно киваю. Тишину я люблю. Тишину, увлекательную книжку и кружку горячего шоколада… Позволяю себе немного помечтать.

Но через часа полтора морда автомобиля утыкается в контрольно-пропускной пункт. Глухая стена. Высокий забор. Солидная будка охраны. Серьёзная пропускная система, мимо которой и мышь не может проскочить незамеченной. Автомобиль минует шлагбаум, замедляясь напротив главного входа в роскошный коттедж. По обе стороны двери стоят навытяжку охранники. Поворачиваю голову налево… Ещё один охранник гуляет с массивной собакой агрессивной породы. Пока не могу сказать, какой точно. Услышав потрескивание рации охранников, я прибавляю ещё один штрих к зарисовке своей темницы. Начинает сосать где-то под ложечкой.

Я только сейчас окончательно понимаю, насколько сильно я вляпалась. У меня не получится сбежать, даже если я захочу попробовать это сделать.

Багратов бросает меня прямиком на пороге своего дома. Он оставляет меня на попечении своих людей и удаляется крупным, размашистым шагом человека, потратившего кучу времени на ерунду.

– Вперёд, – командует Циклоп. – Домом занимается Ольга Петровна. Она уже должна была всё подготовить.

Ольга Петровна оказывается женщиной в летах, около пятидесяти. Улыбается благодушно и доброжелательно. Она проводит меня в дом, но не даёт осмотреться. Я не успеваю разглядеть детали, только отмечаю, что обставлено всё по-высшему уровню.

– Дамир Тамерланович живёт здесь?

– Нет, – следует лаконичный ответ. – Это всего лишь домик для отдыха.

Я едва не спотыкаюсь после слов «домик для отдыха». Мне становится страшно представить, как тогда выглядит просто дом. Потому что в этом «скромном домике для отдыха» есть всё, чтобы почувствовать себя хозяином жизни или кем-то вроде него. Разглядеть всё подробнее мне не удаётся, потому что предметы всё ещё плавают в зыбком тумане.

При попытке снять тёмные очки, возникает режущая боль. Я оставляю эти попытки и просто расслабляюсь под звук работающего телевизора. Там идёт какая-то старая добрая комедия, и ласковое бормотание позволяет мне погрузиться в собственные мысли. Как ни крути, они не весёлые, но я пытаюсь найти плюсы. Хоть это очень сложно в моём положении.

Позднее меня приглашают на ужин. Я обедаю одна в просторной столовой. Управляющая извиняется за импровизацию с лёгким ужином, ведь им не давали распоряжение готовить по моему меню. По моему меню? Я с удивлением переспрашиваю. Ольга Петровна согласно кивает. Чёрт… Я не думала, что желание Багратова контролировать каждый мой шаг будет простираться настолько далеко!

Но похоже, это только начало…

Из разговора Ольги я понимаю, что мой приезд вообще не вписывается в привычную картину будней Багратова. Я задаю вопросы, но Ольга Петровна умеет увиливать от наводящих вопросов и оставляет меня в полном одиночестве. Есть только одно исключение – мрачный Циклоп, стоящий в паре метров от меня.

– Ты можешь присесть. Необязательно стоять, – предлагаю я, решив наладить контакт хоть с кем-то.

В ответ звучит говорящее и пустое ничто. Циклоп не считает нужным отвечать. Я разделываюсь с жарким и тушёными овощами в полной тишине.

– А где второй?

Циклоп поджимает губы, превращая их в тонкую линию.

– Второй мужчина. Водитель. Кажется, его кличка Молчун.

– Шорох, – поправляет меня Циклоп. – Он ещё в больнице. Ему досталось больше.

– Багратов приставил ко мне в охрану тех, кого легко застать врасплох? Ты вообще с ранением. Успеешь ли среагировать в случае опасности?

Возможно, выводить из себя охранника – не очень хорошая идея. Думаю, это просто отвратительная идея. Но он хорошо владеет собой, поэтому быстро принимает безразличный вид.

– У Багратова тоже есть кличка? Как вы зовёте его между собой?

– Шеф.

– Шеф, босс, понятно. А между-между собой, когда нет никого из посторонних?

Циклоп выдаёт в ответ презрительный смешок. Ясно. Мира, дружбы и жвачки так просто не получится. В конце концов, я для него просто охраняемый объект.

Первый день оканчивается в огромной холодной постели. Вокруг стены чужого, незнакомого дома. Выглядывая в окно, вижу, что по периметру разгуливает охрана с собаками. Это не дом, а бастион, так что я могу быть спокойна и уверена в собственной безопасности. Но всё равно я плохо сплю на новом месте и часто просыпаюсь, когда во сне мелькает суровый силуэт будущего мужа. Причём, снится мне он исключительно по делу, без всяких фривольных намёков.

Глава 10

Второй день мало чем отличается от предыдущего. За исключением того, что глаза уже не так чутко реагируют на свет. И впервые за много лет я могу сказать, что чётко вижу лицо собеседника, даже без очков. Это радует меня настолько, что настроение приподнимается само по себе, и я просто наслаждаюсь отсутствием очков на носу, хоть рука постоянно тянется вверх, чтобы поправить дужку. От скуки я решаю начать вести дневник. Нахожу чистый ежедневник и оставляю в нём пару строк: дата, основные события, которых катастрофически мало. Я делаю это для того, чтобы потом трезво оценить всё, что со мной происходит. Или хотя бы попытаться это сделать.

К концу второго дня я даже считаю риск прогуляться по территории настолько оправданным, что, прихватив новенький телефон, располагаюсь в шезлонге у бассейна под бело-голубым тентом. Но утомление берёт своё. Я начинаю дремать.

Из сна меня вырывает громкий всплеск. Я мгновенно просыпаюсь и сажусь, встревоженная.

Перед глазами покачивается ярко-голубая гладь с яркими пятнами подсветки. Это вода в бассейне, говорю я себе и фрагментарно восстанавливаю события, произошедшие в моей жизни совсем недавно. Они столь кардинальные, что мне постоянно приходится напоминать себе, что это не сон! Это не может быть сном, ведь я сильно ущипнула себя за запястье, и это ни капельки не помогло мне проснуться.

Значит, я не сплю и моя реальность – это роскошный дом криминального авторитета, чьей женой я стану совсем скоро…

Снова всплеск. Я просыпаюсь окончательно, видя широкую мужскую спину, удаляющуюся от меня. Резкие, сильные взмахи рук, оплетённых до самых плеч татуировками. Тёмный затылок. Мужчина плывёт размашистым, уверенным кролем. Доплывает до противоположной стены бассейна, отталкивается от бортика и направляется обратно. Во рту пересыхает, потому что я узнаю в этом пловце Багратова Дамира.

Узнаю и подвисаю на целую минуту, разглядывая его сильное, тренированное тело в действии. Он доплывает до края. Опирается на бортик ладонями и выбрасывает своё тело из воды. Я сглатываю, разглядывая, как вода стекает по его рельефной, скульптурной груди. Он проводит по лицу широкой ладонью, снимая капли воды.

– Хочешь ко мне присоединиться?

Вопрос Багратова волнует меня невероятно сильно. От неожиданности я даже привстаю на шезлонге.

– У меня нет купальника. И я не очень хорошо плаваю… – растерянно отвечаю я.

– Почему бы и нет? – слышится высокий, женский голос.

Я цепенею. Раздаётся цокот каблуков. К краю бассейна подходит девушка. Она появляется из-за моей спины. И только сейчас я понимаю, что Багратов смотрел не на меня, а за мою спину.

Также понимаю, что проспала на шезлонге по меньшей мере часа три, ведь уже начинает смеркаться, и зажглись симпатичные фонари.

Чёрт… Мне точно стоит убраться прямо сейчас! Ведь я – третий лишний! Я мельком оглядываю подошедшую брюнетку. Она стройная, знойная и с телом модели нижнего белья. Брюнетка заводит руку за спину, пытаясь дотянуться до молнии.

Багратов ловко выбрасывает своё тело из бассейна и наклоняется за полотенцем, набрасывая небрежным жгутом на шею.

– Сегодня я пас.

– А как же искупаться? – воркует брюнетка.

– В следующий раз, Мадина. И тебе лучше вернуться на день рождения отца. Навряд ли он будет рад, узнав, что ты слиняла…

Эти двое разговаривают так, словно меня нет рядом. Может быть, это даже лучше? Но в момент, когда я уже смирилась с ролью стены или пола, на который никто не обращает внимания, Багратов смотрит прямо на меня.

– Как твоё зрение, Эрика?

После вопроса Багратова брюнетка тоже замечает меня. Хмурится, вперив в меня острый. жалящий взгляд.

– Дамир… Это? – она показывает пальцем в мою сторону, и её вопрос повисает в воздухе.

– Потом объясню. Так надо… Возвращайся на вечеринку, Мадина.

Брюнетка надувает губы, произнося:

– Мы давно не виделись. Я соскучилась и решила сделать сюрприз, навестив тебя.

– Я не люблю сюрпризы, Мадина. Я их просто терпеть не могу.

Багратов наклоняется, оставив поцелуй на щеке своей любовницы, и отправляет её прочь со словами:

– Ты выпила. Не садись за руль. Мой водитель тебя отвезёт.

Мадина разворачивается и уходит прочь, цокая каблуками. Но успевает бросить на меня убийственно-режущий взгляд.