Моя по контракту бесплатное чтение

1

Старый хитрожопый мудак этот Березовский. С ним всегда надо быть начеку. Делить надвое любые обещания. Я бы вообще предпочёл не иметь с ним дел, но ситуация требует.

Акции завода металлопроката я начал приобретать пять лет назад, когда решил, что пора отделяться от Сергея. Он многому меня научил, показал разные схемы ведения дел: от правовых до не совсем законных. Я ему безмерно благодарен, но пора было строить что-то своё.

Завод был на грани уже, вот-вот долевые участники готовы были объявить о банкротстве. Я выкупил сначала четверть, наблюдал, потом ещё одну, использовал связи за границей, подтянув инвесторов. За последние три года объёмы продаж увеличились, завод от черты банкротства взял уверенный курс на развитие. Поступило хорошее предложение от китайских инвесторов, но они поставили условие — будут работать только со мной, чтобы у предприятия был один хозяин.

С ещё одним акционером мы быстро пришли к соглашению, а вот Березовский с ответом тянет уже вторую неделю. Сегодня свершилось чудо, и после третьего звонка за два дня он, наконец, согласился на встречу — обсудить моё предложение. А оно, мать его, будет щедрым. Потому что мне нужны эти его двадцать пять процентов, а китайцы долго ждать не будут.

— Станислав Валентинович, добрый день, — мне деловито улыбается высокая ухоженная девушка в строгом костюме. — Пётр Викторович ждёт вас в своём кабинете. Я вас провожу.

Киваю и иду за помощницей Березовского. Несмотря на длинную антисекс-юбку, видно, что задница у неё что надо. Интересно, старый засранец трахает свою помощницу? Морда у неё кирпичом, конечно, но в таких строгих барышнях частенько живут развратные кошки. Сто пудов, на коленях она смотрится не такой серьёзной.

Строгая помощница раскрывает передо мной дверь в кабинет, где за длинным полированным столом из сорта какого-нибудь дорогого дерева сидит Березовский. Что вообще за пошлость — такая мебель? Мещанский шик.

— Ну здравствуй, Стас, — растягивает губы в змеиной улыбке. Ну и неприятный же тип. — Извини, был занят.

Он прекрасно понимает, что его доля мне нужна. А значит, попытается извернуть всё так, чтобы остаться в очень хорошем плюсе.

— Ну поведай мне, зачем пришёл?

Помощница в антисекс-юбке вносит кофе и переставляет его на стол перед нами.

— Ты и так знаешь, Пётр Викторович. Мне нужна твоя доля.

— Хм… — старый хрыч поджимает губы. Цену себе набивает. — К сожалению, Стасик, это невозможно.

Ну начинается. Для чего эти реверансы? Неужели, сразу к делу перейти нельзя?

Молча беру у него на столе листок из органайзера и ручку и пишу сумму, а потом подсовываю Березовскому.

— Оу, — кажется, я его удивил. — Это очень щедро. Но ответ по-прежнему — нет.

Что за херня? Старый лис чует будущую прибыль?

— Я предложил тебе сверху семьдесят процентов от цены твоей четверти завода. Ты даже если очень постараешься, за такую сумму его не продашь. А в дивидендах, если решишь вильнуть, я тебя всё равно ограничу. Ты же помнишь, что остальные три четверти принадлежат мне?

Березовский прищуривается на несколько секунд, внимательно изучая меня, а потом встаёт из-за стола и подходит к бару, что красивым стеклянным стеллажом стоит сзади. У кого книжные полки, а у кого бар — каждому своё.

— Понимаешь, Стас, я просто не могу этого сделать, даже за такую сумму. Даже если бы хотел.

— Вообще-то не понимаю.

— Ты, наверное, в курсе, что я не совсем владелец доли. Я доверенный исполнитель своего тестя, пусть земля ему будет пухом.

— В курсе. Но он ведь давно мёртв, как и твоя жена. Разве не ты распорядитель?

Неужто пытается меня запутать? Должен понимать, что я вроде не пальцем деланный.

— Я. Но только пока акции находятся внутри семьи. Видишь ли, Стасик, тесть мой был мужик недоверчивый, а меня ещё и недолюбливал.

Как же я понимаю его тестя.

— И решил позаботиться о своих близких. По его завещанию, акции завода — приданное его внучки — моей дочери.

— Только не говори, что ты ничего за эти годы не пытался с этим придумать.

Березовский наливает два стакана виски и ставит передо мной один. Сам делает глоток и снова садится в кресло.

— Пытался, конечно, но старый козёл со всех сторон обложил. Комар носа не подточит. Однако, есть один вариант для тебя.

— Слушаю.

Немного подаюсь вперёд весь во внимании. Так и думал, что этот лис просто туману нагонял. Ещё бы он от такой суммы отказался.

— Сумма меня устраивает. А по поводу завещания… Женись на моей дочери, Стас, и контракт учредителя перейдёт к тебе. Она всё подпишет, уверяю тебя.

* * *

Расстегнув верхние две пуговицы рубашки, я откидываюсь в кресле внимательно наблюдаю, как сквозь янтарную прозрачность виски проходит свет.

На что я подписался? Охренеть. Жениться.

Я вообще не планировал, ну или лет, может, через десять.

Березовский не просто так тянул со встречей эту неделю, он знал, что я предложу достойные деньги. Готовился. Потому-то и вывалил передо мною на стол уже готовый брачный контракт, по которому я становлюсь распорядителем четверти завода, а Березовская А. П. моей женой. Продать приданое дочери — новый уровень хитрожопости. А заодно и её саму, да подороже.

Алиса Березовская — красивая женщина. Молодая светская львица — яркая, умная, ухоженная. Такой союз мне только в плюс. Ну а жить ведь можно как и раньше жил. В конце концов, жена — не приговор, особенно когда это договорной брак о взаимной выгоде.

Под юбку Алисе многие залезть хотели бы, но она не славится тем, что это позволяет. Это тоже в плюс.

Возможность поиметь такую бабу, как Алиса, да ещё и на законных основаниях, — приятная перспектива.

А любовь… Она-то тут при чём? Это бизнес, а у него свои правила. И любовь в них не прописана. Для меня это выгодный контракт, остальное — издержки. Возможно даже приятные.

Как бы там ни было, Алиса Березовская — достойный вариант для брака.

После негромкого стука дверь в кабинет прикрывается, и мягкой походкой входит Ева. Моя кошка. Удобная женщина. Молчит, когда нужно молчать, послушная, умная. Но я потому и сравниваю её с кошкой, потому что во взгляде — огонь и обещание вспыхнуть, когда нужно.

Ева заходит сзади и кладёт руки мне на плечи, забирается пальцами под воротник рубашки, а я в кайфе прикрываю глаза. Она охрененно делает массаж.

— Ева, я женюсь.

Её пальцы, как раз только расстегнувшие мне воротник и пробравшиеся ниже под него к ключицам, замирают. Мне кажется, что в секунды даже становятся прохладнее.

— На дочке Березовского. Бизнес, Ева.

— Бизнес? — её голос ровный, но я чувствую напряжение. — И всё? Хочешь сказать, твоя жизнь не изменится?

— А почему она должна измениться?

Ева убирает руки и отходит на пару шагов, обхватывает себя за плечи. Она не из скандальных любительниц закатывать сцены, да и знает, что бесполезно это. Но новость её явно опечалила, иначе как ещё интерпретировать приглушённый вздох.

— Алиса Березовская не из тех женщин, которым изменяют, Стас.

— А я не из тех мужчин, которым можно указывать, что делать. И ты это знаешь, Ева, — разворачиваюсь к ней и смотрю в глаза, — этот брак мне выгоден. Он состоится. Ты это примешь, если хочешь и дальше быть со мной.

Она закусывает губы, глядя в сторону. Ну не собирается же плакать? Только не моя кошка, она этими глупостями не страдает. И действительно, Ева берёт себя в руки и снова смотрит на меня. Мягко улыбается.

— Хочу.

— Тогда иди сюда, — хлопаю по колену.

* * *

Вчера моя кошка была особо податливой. Сперва немного отстранённой, но потом включилась в процесс. Когда уезжала ночью, долго просила целовать её, и, кажется, я даже заметил, как в глазах блеснули слёзы.

Ева мне нравится. Она старше меня на пять лет. Утончённая, приятная, самодостаточная. Мы любовники уже больше года, и, конечно, она получала от меня дорогие подарки. Но никогда ни намёком, ни словом о них не просила. У Евы небольшой бизнес, несколько цветочных магазинов. Маленьких, но вполне успешных. Этого ей хватает, чтобы чувствовать себя относительно уверенно и ничего не ждать от мужчины, кроме самого мужчины.

Мне нравится наш секс. Иногда немного не хватает остроты, но это я добираю время от времени, чтобы не навязывать ей то, что она не приемлет.

Приподнимаю воротник рубашки и зависаю над выбором галстука. Беру синий в тон пиджаку. По дороге ещё надо отзвониться управляющему директору, сказать, чтобы напомнил начальникам цехов про сжатые сроки отчётности, и сам со сводным не тянул. Встреча с инвесторами запланирована через две недели.

За эти две недели надо многое успеть. Свадьба, оформление документов. Я бы лучше просто всё у нотариуса оформил, но Березовский настоял на мероприятии. Видите ли, человек его уровня должен громко сообщать о подобном общественности. Буржуй, блин.

Контракт мы уже подписали, сегодня официальное знакомство с будущей женой. Что ж, будем считать это интересным приключением.

Я приезжаю к Березовским ровно к двум, как было условлено. Дверь открывает прислуга, сообщая, что хозяева уже спешат навстречу.

Первой спускается со ступеней Алиса. Яркая и красивая, в длинном красном платье и убранными на одно плечо гладкими волосами цвета горького шоколада. Она мило улыбается, плавно спускаясь, а я обретаю уверенность, что не прогадал, подписывая контракт. Тут скорее дочь — приданое к акциям завода, а не наоборот. Но чего ещё можно ждать от Березовского?

— Добрый день, Стас! — моя невеста протягивает для приветствия руку, и я аккуратно, даже почти нежно, её пожимаю. — Очень рада с вами познакомиться!

Я тоже могу сказать, что рад. Скольжу взглядом по фигуре девушки, оценивая её про себя на десять из десяти.

— Можно и на ты, — возвращаю улыбку. — Мы же теперь, можно сказать, почти родственники.

На такую шутку она расплывается в улыбке ещё шире.

— Точно!

За ней следом спускается какой-то мужик. Кажется, чуть младше меня. Не помню, чтобы у Березовского был сын, но да мало ли родственников.

— А это мой жених — Антон. Познакомься, — мужик улыбается и кладёт одну руку Алисе на талию.

Этот Антон протягивает мне руку, я на автомате отвечаю. Но… Что за херня? Какой ещё к блядям жених?

— Не понял…

— Стас! — сбоку, видимо, из своего кабинета, выходит Березовский. — Рад тебя видеть. Смотрю, ты уже познакомился ближе с Алисой и Антоном. Потерпи ещё пару минут, Ася немного задерживается. Тоже, наверное, волнуется.

— Знаешь, Стас, ей очень повезло, — замечает Алиса. — Я удивлена, если честно, она ведь у нас особенная…

— Алиса! — обрывает её отец, — Станислав Валентинович тоже, наверное, взволнован.

Пока я перевариваю в шоке, что он сказал, сверху на лестнице появляется хрупкая женская фигурка. Даже не женская — девичья.

Девчонка спускается к нам и замирает за спиной Березовского. Мелкая, на мышонка перепуганного смахивает. Глазищи огромные на треугольном лице, чуть волнистые светлые волосы обрезаны до плеч ровно. Она бросает на меня взгляд, а потом сперва отводит, но вновь возвращает, прикипая намертво. Теребит кончиками пальцев рукава платья и переминается с ноги на ногу, на которых… кеды.

Мне хочется встряхнуть Березовского за плечи и спросить, не прикол ли это. Она же малолетка. Ну или около того. Сколько ей? Восемнадцать есть хоть?

Контраст с Алисой такой явный, что у меня возникают сомнения, а они вообще родственники? Сёстры?

— Познакомься, Стас, — улыбается дьявольской улыбкой Березовский. — Это Ася — твоя невеста.

— Здравствуйте, — тихо роняет девчонка.

— Здравствуйте, — отвечаю, сцепив зубы.

И понимаю, что меня, кажется, лихо наебали.

2

Ася

Я сбрасываю кеды и подбираю ноги под себя, уставившись в окно. Бабушка всё время ругается, когда я так сижу, говорит, ноги кривыми будут. Но мне удобно, тем более, что связи с кривостью ног тут нет.

Деревья и электропроводные столбы мелькают быстро, машина мчит по загородной трассе, увозя меня от привычной жизни.

Приехали за мной неожиданно, без звонка и предупреждения. Бабушка долго хмурилась, звонила папе, но о чём они говорили, мне не сказала. Раскраснелась вся, разозлилась, а потом долго обнимала меня у машины, сказала, что теперь нескоро увидимся.

Мне это совсем не понравилось, но уж если так решил отец, то ничего не поделать. Это я в мечтах такая свободная и независимая, а на деле делаю всё, что он скажет. Или бабушка.

Вообще, с отцом у меня отношения не очень. Я для него лишняя. Ребенок, убивший его любимую женщину. Да, так, к сожалению, бывает и в современном мире. Женщины умирают при родах. Вот и мама моя умерла. Бабушка говорит, что врачи могли успеть спасти только одну из нас, и мама заставила их сделать выбор в мою пользу.

А отец так и не простил. Понимал, что я не виновата, но так и не смог. Поэтому Алиса, моя старшая сестра, живёт в городе с ним, а я в посёлке в области с бабушкой. Она забрала меня, когда мне исполнился год, понимая, что няня и глаза отца, в которых стоит обвинение, мне не дадут любви. Воспитывала меня в любви, но строгости.

— Эх, Аська, — не раз вздыхала, — сирота при живом отце ты.

С папой мы виделись очень редко. Он присылал подарки на праздники, иногда приезжал, но о чём мы могли общаться? Однажды только, когда он приехал слегка под градусом, долго разговаривал с бабушкой в кабинете за закрытыми дверьми, а потом, когда вышел, уставился на меня и долго смотрел. Лет двенадцать мне было тогда. И вдруг неожиданно подошёл и погладил по голове.

— Так похожа на неё, — сказал странным голосом, будто не своим. — Зря я тогда настоял.

А потом его лицо напряглось, будто он крепко-крепко сжал зубы, и папа быстро вышел, сел в машину, где его ждал водитель, и уехал. Не приезжал потом целых два года.

В его доме в городе я была только дважды на моей памяти, познакомилась с родной сестрой, но с ней общего языка найти тоже не получилось. Она иногда приезжала к бабушке, но вела себя так, будто она принцесса, а я её чумазая прислужница. Так в очередной раз, года три назад, в ответ на требование заварить ей чаю, Алиса удивлённо похлопала глазами на выставленный ей под нос мой средний палец и больше меня не трогала. Только лицо кривила, будто лимон целиком в рот затолкала.

Сегодня утром, когда я уже собиралась в колледж, приехал человек от отца и сказал бабушке, что мне нужно уехать с ним. Бабуля перезвонила папе, но тот ограничился только распоряжением и сказал, что так надо.

Кто-то может сказать, что я уже взрослая, чтобы решать самой, ехать мне или нет. Да и вообще, давно можно жить отдельно. Но как-то уж так вышло в нашей семье, что ты сам себе не хозяин. Год назад, когда мне исполнилось восемнадцать, я решила жить в общежитии и даже переехала. Но через неделю приехал какой-то мужчина, сказал, что от отца и настоятельно попросил вернуться в дом бабушки. На резонный отказ я получила завуалированную угрозу не только себе, но и бабушке.

Я ведь не в лесу родилась, слышала, что за человек мой отец. Плюс ко всему я совершенно неконфликтный человек, иногда мне проще сделать как говорят, чем сопротивляться. Да и очевидно же, толку от моих возмущений в этом случае было бы ноль.

Как и сегодня, когда мне без объяснений было велено приехать к отцу.

Странно всё это. Что ему так срочно могло понадобится?

Когда спустя три часа машина въезжает во двор, отец встречает меня лично. Даже улыбается, а потом просит пройти с ним в кабинет.

— Присаживайся, Ася, — кивает на кресло напротив него. — Сейчас принесут кофе.

— Я люблю чай.

— Как скажешь, — пожимает плечами.

Мне неуютно под его взглядом. И предчувствие какое-то нехорошее. Этот человек чужой для меня, но по иронии судьбы, контролирует мою жизнь.

— Не буду долго ходить вокруг да около, Ася. Ты в курсе, что твой дед оставил тебе кое-что.

— Какие-то ценные бумаги, бабушка говорила.

— Да. Это акции завода, точнее его четвёртой части. Но распоряжаться ты ими не можешь. Дед отписал их в качестве приданного.

Что-то мне кажется, отец лукавит. Как это, принадлежит мне, но распоряжаться не могу? Хотя, о чём это я, если они в руках отца, то пытаться заявлять о своих правах бесполезно. Мне с ним не тягаться. Да и что я буду делать с какими-то там акциями?

— Я так понимаю, ими сейчас распоряжаешься ты. Но не волнуйся, папа, замуж я пока не собираюсь.

— Как раз об этом речь и пойдёт. Видишь ли, меня больше эти акции не интересуют, ими лучше заняться человеку, который в этом смыслит и который желает. Но завещание твоего деда ставит неудобные преграды осуществлению данного решения.

— И ты хочешь, чтобы я отказалась от наследства?

— Нет. Конечно, нет. Во-первых, ты моя дочь, и подобное совсем неприемлемо. Во-вторых, слишком много юридической волокиты. Мы сделаем проще — ты выйдешь замуж за человека, к которому перейдут акции.

О!

Я не ослышалась? Мы что, в средних веках?

Меня даже на смех пробивает. Особенно веселит вот это “перейдут”. Понятное дело, он их продать решил. И меня заодно. Так ведь удобнее.

— Нет, папа. Если ты не заметил, то на дворе двадцать первый век. Женщины имеют право сами выбрать себе мужа.

На мой смелый выпад отец молча смотрит в ответ. Его взгляд тяжёлый и неприятный.

— Брачный контракт уже составлен и подписан твоим будущим мужем, — говорит негромко, но от скрытой угрозы в голосе у меня мурашки бегут по спине. — Сейчас ты поставишь свою подпись и пойдёшь в выделенную тебе комнату готовиться к встрече жениха, которая состоится завтра в два часа.

Я замираю в кресле, вцепившись в подлокотники и ощущая, как леденеют ноги. Внутри клокочет возмущение, а в груди становится мало воздуха. Клетка. Приходит понимание, что сколько не дёргайся, выпутаться не получится. Мы с отцом общались мало, но я знаю, что он за человек. Если что решил, так и будет.

— Поверь, Ася. Стас Грачёв, конечно, выскочка и засранец, но это ещё не худший вариант для тебя.

* * *

— Вот, — Алиса небрежно кладёт на кровать длинный чехол и пакет с коробкой, — приличная одежда. Отец просил помочь тебе привести себя в порядок.

— Я и так в полном порядке, — скашиваю глаза на запечатанные обновки.

— Ну да, — сестра скептически выгибает идеальную бровь, — твои драные джинсы и фиолетовая толстовка должны очень впечатлить такого мужчину как Стас Грачёв.

Алиса хмыкает и поджимает губы. А я вдруг внутри вся холодею. Мужчину. Я так была шокирована решением папы, что упустила из виду тот момент, что обычно молодые парни не покупают заводы. А значит, этот Стас Грачёв меня, скорее всего, намного старше. А может, ему лет пятьдесят, или даже больше.

Желудок скручивает в приступе отвращения. Хочется в окно выпрыгнуть от одной только вспыхнувшей картинки в голове, как ко мне прикасается мужчина, годящийся в отцы или даже в деды.

— Знаешь, это даже обидно, — продолжает брызгать ядом Алиса. — Что таким стрёмным дурочкам, как ты, достаются такие мужики.

— Себе забирай, — бурчу в ответ, пытаясь подавить всё ещё не прошедший рвотный порыв.

— Я бы с удовольствием, вот только наш шизанутый дед оставил этот чёртов кусок завода тебе, а мне болт.

Алиса, когда злится, теряет весь свой гламурный лоск. Правильно говорят, некоторые женщины прекрасны лишь до момента, когда откроют рот.

— Может, тебе тогда не стоило называть его старым, выжившим из ума козлом? Глядишь, и тебе бы досталось.

Мне кажется, я даже слышу, как у сестры скрипнули зубы от злости и досады. Вот-вот и высунет раздвоенный язык.

— А ты особо не обольщайся на счёт Грачёва, он птица высокого полёта, на таких плешивых дурочек, как ты, и не смотрит. Сидеть тебе одной, хоть и жена ему будешь. Неинтересна ты ему будешь, вот помянёшь моё слово. У него такие любовницы, что ты и ногтя их не стоишь.

— Алиса, — говорю со вздохом, дико желая сейчас остаться в одиночестве. — У тебя тушь потекла, поторопись привести себя в порядок.

Она понимает, что это троллинг, она лиса и стерва, но не дура. И, презрев меня высокомерным взглядом, наконец, убирается из комнаты.

Пытаясь меня зацепить, Алиса, кажется, невольно даже сделала мне одолжение словами о том, что я буду неинтересна своему будущему мужу. Я даже немного выдыхаю.

Откинув в сторону запечатанные в чехлы наряды, я усаживаюсь на кровать вместе с ногами и достаю из рюкзака телефон. Забиваю в поисковике "Стас Грачёв бизнесмен" и наблюдаю целую ленту выданных ответов.

"Владелец контрольного пакета акций "ПроМетТехно…"

"Перспективный молодой бизнесмен года по версии делового журнала региона "Бизнес-будущее"…

"Всё ещё неженат, но уже несвободен…" и фото с красивой фактурной брюнеткой.

И ещё фото с другими женщинами. Серьёзными, ухоженными, уверенными в себе. Рядом с такой как я он и стоять не станет.

Вот и прекрасно. Может, этот Грачёв воспринимает всё как обычную бизнес-сделку, получит свои акции, а я снова уеду к бабушке. У меня колледж, курсы и Леди.

Ну буду Грачёва, Господь с ним.

И он не старый, Станиславу Грачёву через месяц исполнится тридцать. Десять с половиной лет разницы между супругами — это не двадцать пять — тридцать.

Рассматривать фото своего будущего мужа я не стала. Для чего?

Ночью мне долго не спится. Ворочаюсь с боку на бок часов до трёх. Утром меня будит домработница около восьми, а мне кажется, что я едва перед этим закрыла глаза.

Она сообщает, что отец с утра уехал по делам, Алиса на укладке, и я, если пожелаю, могу позавтракать в комнате.

Я соглашаюсь, хотя аппетита особо и нет. А ещё прошу работницу не называть меня Асией Петровной. К тому же, моё имя не Асия, а Ася. Так по паспорту, никакое не производное от Анастасии, Асии, Агнессы, Анны и прочих. Просто Ася, как у Толстого.

Я нервничаю. А вдруг этот Грачёв окажется каким-то ненормальным. Бывает же такое: внешне успешный, приличный человек, а оказывается садистом или семейным тираном.

Чтобы отвлечься, переписываюсь в мессенджере с одногруппницей, потом с бабушкой, прошу её не забывать кормить Леди. Стоило взять её с собой, но они с Алисой как-то не сошлись в прошлый раз, и моя девочка получила стресс от этой вольтанутой.

Потом слушаю лекцию в записи, выложенной преподавателем в группе в соцсети. Но время подходит, мне пора собираться. Я принимаю душ, сушу волосы и распаковываю чехол, что вчера принесла Алиса.

Ну уж нет. Я такое не надену. Длинное платье песочного цвета с вырезом на спине и золотистые босоножки на шпильке. Сама такое пусть носит. Я это если и надену, шею на первой же ступеньке сверну.

И с размером беда. Алиса принесла тридцать седьмой, а у меня едва ли до тридцать шестого дотягивает.

Поэтому я достаю своё любимое сиреневое платье из тонкой шерсти. Вполне нарядное, кстати. И кеды. Во-первых, туфли у меня зелёные, смотреться не будут, ботинки тоже грубо, а вот кеды вполне. Модно, интересно и стыдно для папеньки. Отлично, то есть.

Ровно в два слышно за окном шум шин по подъездной дорожке, и спустя пару минут раздаётся звонок в дверь. Я замираю у двери и слышу, как по коридору навстречу гостю торопится сестра. Сама же стою, не решаясь выйти и познакомиться с человеком, который в моей жизни теперь будет занимать не последнее место.

Но за мной приходит домработница, напоминая, что меня ждут.

Вздохнув, я прячу леденеющие пальцы в рукава и выхожу.

3

Стас

— Вы нарушили условия контракта, Пётр Викторович. Это неприемлемо.

Прежде, чем пройти к столу, Березовский пригласил меня уединиться в кабинете.

— Что ты, Стас, всё выполнено. Теперь завод весь твой.

— Завод — да. Но вы сами поставили условие — жениться на вашей дочери. А Алиса, насколько я понял, помолвлена, и вы подсовываете мне непонятно кого. Мы так не договаривались.

В кресле мне не сидится. Подгорает. Что за хрень удумал старый мудила?

— Ася тоже моя дочь, — разводит руками. — В каком пункте ты прочитал, что жениться должен на Алисе? Всё честно, Стас. И ты уже подписал.

Подписал. И лоханулся. Девчонка, конечно, не старая бабка-черепаха, но она же совсем молоденькая.

— Это вообще законно, Пётр Викторович? Она выглядит как малолетка. Сколько ей лет?

— Не волнуйся. Асе недавно исполнилось девятнадцать.

Девятнадцать. Ну пиздец. Я что с ней делать буду? В куклы играть или на дискотеки ходить? Я не привык возиться с зашуганными малолетками.

Чтобы исключить мои сомнения о подставе, Пётр Викторович показывает мне документы, подтверждающие, что эта девушка — его младшая дочь.

Мы возвращаемся в гостиную, и оттуда проходим в столовую на праздничный обед в честь помолвки. Березовский располагается во главе стола, справа Алиса и её женишок, мне предлагают сесть слева от хозяина дома, напротив усаживают девчонку.

Березовский толкает речь о важности сегодняшнего события и говорит, что несказанно рад породниться со мной. Лицемерный ублюдок. Он рад породниться с моими деньгами. Да и дочку, видимо, сплавить. Кажется мне, неспроста о ней никто в знакомых кругах не знал. Алиса блистала, а эта где была? И что значит "особенная"? На больную непохожа, а там мало ли.

— У Стаса чудный дом за городом, дочка, думаю, тебе понравится, — продолжает светскую беседу Березовский.

— И мы с Антоном с удовольствием к вам приедем. Я слышала, рядом есть небольшое, но живописное озеро? — поддерживает болтовню Алиса.

— Я предпочитаю квартиру в центре, — говорю и слежу за реакцией своей невесты. — Но иногда люблю провести там выходные.

Ася сидит с ровной, как доска, спиной и безучастно ковыряет вилкой в почти пустой тарелке, будто вся эта возня её не касается. Она, кажется мне, совсем не в восторге от решения своего папаши. Совсем же ещё молодая. У таких что на уме быть должно? Тусовки, бухло и мальчики. А не замужество за мужиком старше на десять лет.

Березовский таки втягивает меня в беседу о бизнесе. Как и все подобные беседы, она обо всём и ни о чём.

И параллельно я наблюдаю за девушкой. Они с сестрой очень разные. Но нельзя сказать, что Ася некрасивая. Просто она не такая броская, более мягкая и естественная, что ли. Волосы светлые, но не яркая блондинка, глаза то ли серые, то ли голубые, тонкие изогнутые брови. Маленький аккуратный рот. Губы не то чтобы тонкие, скорее, искусственно не раздутые. Вот хоть убейте, но не понимаю я этих накачанных губ. Их же видно сразу. Другое дело, когда от природы пухлые, они же и на ощупь другие.

Девчонка время от времени бросает украдкой на меня взгляды, а потом снова опускает глаза в тарелку. Видно, что она тут не к месту, пусть по документам это и её семья, но по факту Березовские ей чужие.

После обеда хозяин дома приглашает всех на прогулку по саду.

— Весна в разгаре, деревья все в цвету. Аромат стоит изумительный! — восторженно произносит Алиса, и я замечаю брошенный в неё девчонкой едкий взгляд. Кажется, сёстры не особо дружны.

Мы выходим. Я уже поглядываю на часы — время идёт. Сегодня встреча с управляющим директором, надо обсудить некоторые детали подготовки инвестиционного проекта. А вечером я обещал Еве сходить с ней в театр.

Ася, пока выходим, держится осторонь. А от меня так в принципе подальше. Ни слова кроме того "здравствуйте" не проронила. И меня это почему-то цепляет.

Я, блин, что, синяя борода? Или Квазимодо?

Пока Березовский увлекается беседой со вторым будущим зятем, а Алиса отлучается распорядиться принести чай сюда, в сад, направляюсь в сторону небольшого пруда, возле которого отстала и зависла девчонка.

Подхожу и становлюсь сбоку, тоже уставившись на водную гладь. Буквально физически ощущаю, как девушка захлопывает броню. Она обхватывает себя руками, будто вдруг замёрзла, и напрягает плечи. Молчит, продолжая смотреть перед собой.

Хрен знает, о чём с ней разговаривать. Малолеток я всегда обходил стороной, предпочитая женщин с опытом. Они знают чего хотят и как этого хотят. Не надо играть в игры на догадливость.

— У тебя с отцом, смотрю, так себе отношения.

В ответ Ася ёжится ещё сильнее и молчит. Слабый порыв ветра доносит до меня лёгкий фиалковый аромат её туалетной воды.

— После регистрации брака я уеду обратно к бабушке, — всё же выдаёт она. — Мне учиться надо. И вообще…

— Нет.

— Нет? — наконец, смотрит на меня удивлённо.

— Не получится, Ася. Ты читала брачный контракт, когда подписывала?

Молчит. Так и знал. Никто девчонку и не спрашивал. Ткнули в руки ручку и указали, где подпись поставить. Внезапно даже жаль её становится.

Но это их семейные дрязги, не мои.

— Твой дед хотел как лучше, пытался перестраховаться. Если коротко, то в завещании написано, что твой муж может распоряжаться приданым только если брак не фиктивный. И то, полномочия ограничены, а раскрываются шире после трёх лет брака.

— Мне не нужны эти акции, — вдруг говорит резко, а в глазах вспыхивает огонёк сопротивления. — Забирайте! Делайте с ними вместе с отцом что душе вашей будет угодно, только меня оставьте в покое!

— Тише, девочка. Мне жаль, что твоя семья способна на подлость по отношению к тебе. Но это не моя проблема. Я заплатил хорошие деньги. Мне нужны акции, и мне жаль, что так вышло, что ты идёшь в комплекте. Ничего не поделать. Поэтому через неделю, после заключения брака, ты переедешь ко мне. Подумай пока, что тебе нужно взять с собой в новый дом.

Разворачиваюсь и ухожу. Пусть подумает, успокоится и примет расклад. Я тоже не планировал обзаводиться женой, но так уж выходит. А болтовню разводить сейчас не к чему. К тому же меня ещё ждут дела и Ева.

4

Ася

Я стою у зеркала и рассматриваю своё отражение. Никогда не носила белое, но, кажется, мне идёт.

Как бы мне ни было противно сегодняшнее действо, не испытать восторг при виде такого шикарного свадебного платья невозможно. Наверное, у девушек это в крови. Даже у тех, кто это отрицает. Ведь платье и правда шикарное. Длинное, по фигуре, с нежным плетёным кружевом на рукавах, расшитых бусинами розового жемчуга, и вырезом на спине.

Отец хорошо потратился на такой наряд, только вот сделал он это не для меня, а чтобы в очередной раз заявить о себе в определённых кругах общества.

Неделя пролетела как один день. Слава Богу, отец не стал настаивать, чтобы это время я жила в его доме. С бабушкой мы особо не обсуждали предстоящие изменения в моей жизни. Моя бабушка вообще не особо сентиментальная, но грусть в её глазах я ловила. А ещё ей ясно дали понять, что на моей свадьбе её не ждут.

Вещи я упаковала и приготовила забрать после свадьбы. Леди тоже заберу, бабуля её не особо жалует. В колледже написала заявление об отсутствии по семейным обстоятельствам на неделю, пока не знаю, как с этим разбираться, так что будем решать проблемы по мере поступления.

Церемония бракосочетания назначена на двенадцать. Во дворе дома шумно. Родственники, о существовании которых я даже не подозревала, как, с высокой вероятностью, и они о моём, приезжают, поздравляют отца, расползаются по саду в важных и не очень беседах.

Расправляю фату, что воздушным облаком спускается сзади до талии. Облизываю губы, убеждаясь, что помада и правда стойкая, как и уверяла меня визажист. Спасибо ей, кстати, что не нарисовала мне вместо лица эту жуткую маску, как сейчас можно встретить на свадебных фото и видео в инсте. Макияж сделала лёгкий и естественный.

Хотела ли я замуж? Возможно когда-нибудь. Чтобы тоже белое платье и фата. И любимый. Но получается пародия какая-то.

Время приходит, и за мной в комнату поднимается отец.

— Ася, ты готова?

— Нет. Но разве тебя это волнует, папа?

— Не переиначивай, — он пожимает плечами и говорит без привычной ему властности. — Давай по чести, дочь. Стас Грачёв, хоть меня он и бесит, вполне себе отличная партия. Молод, успешен, хорош собой. Не будешь дурой, вполне счастливой стать сможешь.

— Я же его не люблю, папа. Даже совсем не знаю.

— Это дело наживное, Аська.

В каком-то порыве мне вдруг хочется спросить отца, почему он так ко мне относится. Нет, причину я знаю, но ведь я не виновата. Столько лет прошло ведь.

Но не успеваю, потому что нас уже зовут.

И хорошо. Всё равно ведь ничего не изменилось.

Отец предлагает локоть, я принимаю, но едва прикасаюсь, и мы выходим. Куча незнакомых людей желают мне счастья, делают комплименты, пытаются шутить, а у меня голова кругом. Сбежать хочется и спрятаться.

Со стороной жениха мы встречаемся возле отдела регистрации. Слава Богу, обошлось без всех этих традиционных выкупов невесты и прочих глупостей, которые в нашем случае бессмысленны.

Грачёв уже ждёт возле здания ЗАГСА в окружении нескольких мужчин и невысокой блондинки, что держит за руку маленькую девочку в пышном розовом платье. Наверное, какие-то его родственники или друзья. Скоро и мне придётся с ними познакомиться. Очень надеюсь, что эта блондинка не такая стерва, как моя сестра.

Увидев наш кортеж, Грачёв направляется навстречу.

— Принимай, Стас, невесту, — отец аккуратно подталкивает меня к мужчине, а тот протягивает руку.

Я словно в вакууме. В пузыре. Сознание регистрирует события, будто беспристрастно ведёт репортаж.

Мой жених предлагает ладонь, но я её не принимаю, сжав кисти в кулаки и опустив по швам.

— Хорошо выглядишь, — говорит Стас, когда мы направляемся к дверям зала бракосочетаний.

— Спасибо, — выдавливаю в ответ.

Он тоже выглядит хорошо. А ещё слишком самоуверенно. Это мне жизнь ломают, а для него это всего лишь бизнес.

Потом всё происходит по сценарию. Торжественные речи, выдавленное на удивление твёрдо "да", ободравшее горло. Сухое прикосновение чужих губ, прохладный металл на пальце. Надеюсь, это дурацкое "горько" не будет звучать слишком часто сегодня.

Аплодисменты, поздравления, объятия незнакомых людей и бессчётное количество вспышек фотоаппарата.

И всё будто мимо меня. Пусть спишут на волнение молодой, мне всё равно.

Когда садимся в машину, что отвезёт нас на банкет, моему новоиспеченному мужу звонят и он всю дорогу разговаривает по телефону, а я безучастно пялюсь в окно.

"В богатстве и в бедности…"

Ха-ха.

Теперь Грачёва. Придётся привыкать.

На Стаса во время дороги стараюсь не смотреть. Насмотрюсь ещё.

Он прощается с абонентом на том конце уже перед самым рестораном. Выходит первым и подаёт руку мне. Гости встречают нас аплодисментами у входа, что-то громко выкрикивает тамада и нас осыпают конфетти.

Я по-прежнему не понимаю, зачем было устраивать традиционную свадьбу. Так захотел отец, а для меня это словно насмешка.

— Улыбнись хотя бы, госпожа Грачёва, а то на фотках унылая будешь — стыдно детям показать будет.

Хмыкаю в ответ и натягиваю на лицо пластмассовую улыбку. Тяжело её держать, когда не хочется. Аж щёки сводит.

Очень смешная шутка про детей, кстати. Не собираюсь я их ему рожать. Но меня коробит от этой шутки, и по плечам почему-то бежит неприятный озноб.

5

Стас

— Дёма, ну вот у тебя есть дочь. Ты бы продал её?

Бахурина передёргивает.

— Березовский всегда был известен тем, что он законченный мудак. Он кого угодно продаст: хоть дочь, хоть мать родную. Ты вспомни, как он тогда, будучи под следствием, сдал своих подельников. Они хоть и преступники, но для него ведь боевые товарищи — воевали плечом к плечу когда-то.

— Наверное, это просто сорт людей такой. Хотя вроде бы Алиску свою бережёт.

Демид пожимает плечами, вглядываясь в даль красивого парка, разбитого возле ресторана.

— Тут точно не скажешь. Внешне видно одно, а на деле внутри семьи всё может быть иначе. Ну а девочка эта, которую он за тебя выдал, как она?

Теперь приходит черёд пожать плечами мне.

— Я пока не понял. Сначала показалась мне чудной, странной какой-то. Но потом я подумал, что она просто закрылась. Когда папаша-мудак тебя обворовывает, а потом продаёт какому-то мужику, особо восторгов испытывать не будешь. Да и мелкая она, что говорить.

— Да, я заметил, что молоденькая. Сколько ей?

— Девятнадцать.

— Не твой профиль.

— Не мой.

Весна хоть уже и в самом расцвете, но она баба обманчивая. Пригреет солнышком, и тут же ветром ледяным обдаст. Баба одним словом.

Вот и мы уже с моим дядькой по материнской линии, с которым дружим с малых лет, потому как разница у нас небольшая, уже начинаем подмерзать. Выперлись в одних рубашках, а солнце уже и свалило в закат.

Людей полно не только в банкетном зале, но и в коридоре. Смеются, болтают, празднуют. У нашего народа прям страсть какая охота погулять на чьей-нибудь свадьбе. И не важно, к каким слоям общества они относятся. На подобных мероприятиях зарождаются бизнес-альянсы, проектируются договора и выгодные сделки. Используется возможность показать кому нужно своё расположение и готовность к сотрудничеству.

Ну или незаметно трахнуть кого-то в сортире и потом тихо злорадствовать, что поимел не только конкурента, но и его жену.

— Стас, ты с ней поосторожнее, — я так и знал, что Демид это скажет. — Доломать легко, починить будет непросто.

Ответ ему мой и не нужен. Хлопнув меня по плечу, он направляется к своей жене, которая, кстати, о чём-то беседует с моей.

Звучит-то как: моей женой. Привыкнуть ещё надо.

Удивительно, что Злата смогла разговорить девчонку хоть как-то. Хотя, кто и мог, так это только она. А так Ася просидела всё время, сколько длился банкет, словно каменное изваяние, будто в спину шест вставили. Побледнела вся, когда гости крикнули "горько", а когда прикоснулся к её губам, вздрогнула и напряглась, сжала зубы, хоть я и не стремился особо целовать её.

Я возвращаюсь к столу и киваю Илюхе — моему свидетелю, чтобы обновил содержимое рюмок. Проскакивала шальная мысль незаметно сдобрить бокал с шампанским Аси чем-то позабористее, чтобы расслабилась хоть немного, но я тут же её отмёл. Мы не в общаге, и мне уже давно не восемнадцать. Да и кто знает, что там вылезет, сыграй я такую шутку.

— Стас, ну что всё как-то вяло у вас! — басит уже хорошо поддатый Илюха. — А где же страсть? Где огонь в глазах?

Илья Петрущев — мой закадычный друг ещё со студенческих времён. Но о делах бизнеса он не в курсе, занят совсем в другой сфере. И о том, что брак этот договорной, я ему сказать не успел. Он приехал утром перед самой свадьбой, а по видеозвонку как-то не хотелось такие подробности сообщать.

— Не смущай мне жену, — поднимаю стопку и звонко чокаюсь с другом.

Краем глаза же замечаю, как напряжённо на меня смотрит Ася. Эх девочка, кто ж тебя так запугал-то?

— Дорогие гости! — тамада начинает зазывать на места за столами гостей. — А сейчас важный момент!

После проникновенного стиха о любви, который можно найти в интернете на первой же странице, она объявляет первый медленный танец молодых.

Гости аплодируют, в танцзоне гаснет свет, остаётся только приглушённое фиолетовое свечение у пола. Включается какая-то медленная зарубежная песня, в которой певичка заунывно стонет о большой любви.

Надо так надо.

Встаю и протягиваю галантно ладонь своей новоиспеченной жене. Она бросает на меня взгляд из-подо лба, но пальцы вкладывает и встаёт.

Ася мне напоминает диковатого котёнка, который озирается и шипит, готов вот-вот выпустить свои тонкие и неопасные коготки.

Пока веду её на середину зала, вспоминаю реакцию на моё вскользь брошенное замечание о детях и её в момент окаменевшее лицо. Это была шутка, но если серьёзно, то я в принципе хотел детей и раньше. В перспективе. А где ещё им рождаться кроме как не в браке.

Когда выходим на центр танцпола, я разворачиваю девушку к себе и кладу руку ей на талию. Чувствую её напряжение, но не танцевать же нам на расстоянии в метре друг от друга. Поэтому притягиваю её ближе, соприкоснувшись бёдрами.

Её дыхание сбивается, а пальцы в моей ладони становятся холодными. Она пытается скрыть нервную вспышку за непроницаемым лицом, но я всё чувствую. И внезапно ощущаю стояк.

Вот так, да. На малолетку, блин. Никогда не понимал, когда кто-то из друзей кадрил трепетную неопытную лань. В чём прикол охотиться за бабой вполовину или на треть тебя моложе? Пусть и говорят, что хер ровесников не ищет.

Хотя с чего я взял, что Ася неопытна? Некоторые вон и в пятнадцать уже многому и сами научить могут.

Ловлю тонкий цветочный аромат от её шеи. Взгляд скользит от точеного подбородка и плотно сжатых губ и вниз к декольте платья.

Ей, в конце концов, не семнадцать, так что я не извращенец.

* * *

— Расслабься, Ася, — наклоняюсь и шепчу ей на ухо, случайно коснувшись скулы. — Я не кусаюсь.

У неё кожа такая нежная, свежая. И запах особенный.

— Спорное утверждение.

Дерзит мелочь. Язык бы укоротить.

Умничает, а у самой в пальцах дрожь. Того и гляди вот-вот вырвется и убежит. И я чуть сжимаю её ладонь и руку на талии, чтобы не вздумала.

Мягкая и нежная девочка, но внутри тлеет огонёк. Дунь немного — и разгорится. Но Дёма прав, сломать легко, лучше не трогать.

Однако отказать себе поддёрнуть её не могу.

— На нас все смотрят. Наверное, ждут поцелуя, — подмигиваю.

— Только попробуй, — шипит, но вижу, что за напускной смелостью скрывается страх.

Она идёт одна в неизвестность, и за ней никого. Одна в чужое логово, куда не хочет. Не знает, что её ждёт, не знает, кто я такой. Бояться в её случае нормально. Адекватная реакция.

— Надо будет — попробую, — немного осаживаю, чтобы изначально берега видела. Заниматься воспитанием жены мне не особо хочется.

Ася сглатывает и, пару раз быстро моргнув, опускает глаза. Ответить мне не решается. Умница, понимает.

На её счастье, песня заканчивается. На финальных аккордах отпускаю её талию, но за руку ещё держу, поворачиваясь к гостям. Они аплодируют и кричат "горько". Притягиваю вздрогнувшую девушку к себе и мягко прижимаюсь к холодным сомкнутым губам, удовлетворяя публику.

Публику, но не себя. Вот зачем она это делает? Не может, что ли, подыграть? Элементарного не понимает, что действие может вызвать противодействие? И движуха в моих штанах это правило подтверждает.

— Время свадебных подарков! — объявляет тамада, приглашая нас с Асей занять места во главе стола.

Девушка выдыхает и немного расслабляется, радуясь передышке. Но не долго, потому что подарки вводят её в смущение.

Комплекты дизайнерского постельного белья, сертификат для парного посещения СПА в элитном клубе, косметический комплекс для домашней массажной комнаты, большой игровой детский домик для двора и, как вишенка на торте, — билеты на двоих на Фиджи на три дня от любимого папаши.

Она улыбается и благодарит гостей за подарки, а у самой щёки становятся то красными, то бледными.

Когда эпопея с подарками заканчивается, начинаются приколы про голубые-розовые ползунки, гости устраивают голосование и тотализатор, потом торжественное разрезание торта и бесконечное позирование для фото.

На помощь моей новоиспечённой жене снова приходит Злата. Она явно заподозрила, что всё непросто с этой свадьбой, или Демид сказал. Дядькина жена ухватывает под локоть уже готовую потерять сознание от пограничных с пошлятиной шуточек нашего свидетеля Асю и уводит её в угол зала к столу.

А у меня снова вибрирует телефон. Ева. Уже двенадцатый пропущенный. Что такого срочного могло случиться? Она обычно себе не позволяет доканывать меня звонками.

Выхожу в коридор и спускаюсь на один пролёт по лестнице. Тут есть небольшой карман с высокой напольной вазой и диванчиком. И музыка из зала не забивает эфир, можно спокойно поговорить.

Набираю Еву. Она отвечает не сразу, но слышно по голосу, что звонка ждала. Ох уж эти бабские штучки. Правда думает, что со мной это работает?

— Ты звонила, Ева? — ответ очевидный, конечно.

— Привет.

— Привет.

— Почему не отвечал?

И правда, почему?

— Был занят, Ева. У меня тут свадьба, — иронию она прекрасно чувствует, но делает вид, что нет. — Я же просил не звонить.

— Я соскучилась.

Заебись.

— Приедешь сегодня?

Вот загадка природы: почему у женщин из-за ревности так критично падает айкью?

— Ева, ты серьёзно? У меня сегодня свадьба.

— И брачная ночь?

— И брачная ночь тоже. Хочешь поговорить об этом?

Ева бросает трубку, а мне хочется швырнуть телефон в стену. Её мои дела волновать не должны, и отчитываться я не намерен. Мы с ней всё это обсудили. Она и раньше понимала, что иногда я отвлекаюсь от неё, но это лишь эпизоды, с моей кошкой мне всегда было хорошо. Так всё и будет. Но ровно до момента, когда она начнёт стервить.

Кожей чую, что не один. Обернувшись, вижу застывшую в нескольких шагах Асю. Слышала разговор? Да не всё ли равно.

— Почему ушла из зала? — выходит довольно резко, и девчонка тушуется.

— Устала от громкой музыки, решила проветриться немного.

Делаю глубокий вдох, пытаясь совладать с раздражением, что всколыхнула во мне Ева. Но выходит откровенно хреново.

— Устала так устала. Вызову водителя.

— Зачем? — в голубых глазах мелькает тревога.

— Домой поедем.

— Я ещё не сильно устала.

— Так устала или нет, ты уже определись, — делаю шаг вперёд, а Ася интуитивно отступает. Ну что за хрень? — А я вот задолбался. Домой хочу.

Сбрасываю сообщение водителю, чтобы подъехал за нами, и Демиду, что мы отчалили. Больше никому знать не надо. Свадьба уже на том этапе, когда гости не особо переживают, где же там делись молодые.

— Пошли, — беру девчонку за руку и тащу за собой на первый этаж к выходу.

Она молча следует за мной. Замечаю, что дрожит, когда выходим на улицу. Весна переменчива, ещё прохладно. Снимаю пиджак и набрасываю на её плечи.

— Не надо, — протестует.

— Надо. А то потом сопли лечить будешь.

Она удивлённо смотрит на меня, но пиджак запахивает. Ну а что, о жёнах же заботиться надо, ведь так?

Открываю дверь машины, кивая на салон.

Ася забирается внутрь, а я обхожу с другой стороны.

— На квартиру, Петь, — командую водителю.

Машина съезжает на дорогу. В кармане опять жужжит телефон, и я его выключаю.

— Согрелась? — спрашиваю девушку, пытаясь немного разрядить напряжение, возникшее в машине.

— Угу, — мычит в ответ и плотнее жмётся к противоположной двери.

Ладно, пусть сидит. Позже пообщаемся.

6

Ася

Лифт едет очень тихо. Куда тише, чем бьётся сердце в моей груди.

Стас чётко дал понять, что не отпустит жить к бабушке, чтобы не нарушить какие-то там юридические моменты, при чём подписанные моей же рукой. А что если он потребует и исполнения супружеских обязанностей в постели?

Не должен. Я не хочу. Иначе это будет не что иное, как изнасилование, а я очень надеюсь, что Стас Грачёв, может, и циник, но не подонок.

Лифт останавливается на одиннадцатом этаже. Стас пропускает меня вперёд на выходе. Тормозит у одной из дверей. Открывает её ключом, а потом разворачивается ко мне.

— Добро пожаловать домой, госпожа Грачёва, — подмигивает. — Соблюдём традиции?

— Какие ещё… ой!

Он без предупреждения подхватывает меня под колени и поднимает на руки. Я, конечно, лишним весом не страдаю, но кажется, будто мужчине эта манипуляция совсем труда не составляет. Ещё во время танца, когда он прижал меня к себе уж слишком близко, я заметила, что руки у него крепкие, просто визуально под классическим костюмом этого не определить.

Стас переступает порог и ставит меня на ноги снова. Я дезориетирована резкой сменой положения и темнотой в квартире, поэтому оступаюсь и едва не падаю, но мужчина поддерживает меня за локоть.

Он хлопком включает свет и проходит внутрь. Квартира большая и просторная. Стильный дизайн, комфорт и удобство. Порядок, едва ли не стерильная чистота.

— Проходи, не стой у порога, Ася. Осваивайся.

Грачёв стаскивает узел галстука вниз, освобождаясь от него, расстёгивает рукава на рубашке, подворачивая их. Действительно, не стоять же мне у порога. Глупо это.

Я прохожу за ним, крепко сжимая полы его пиджака у себя на груди, будто это броня. Замираю посреди просторной гостиной. На столе замечаю ведёрко со льдом и бутылкой шампанского, рядом два высоких бокала.

Грачёв достаёт бутылку и с хлопком откупоривает её, а потом наполняет до краёв оба бокала. Протягивает мне один.

— Бери, Ася. Отметим, что ли.

Мне праздновать нечего, но перечить я не решаюсь. Я его не знаю. Одно дело было сказать что-то на свадьбе, где вокруг полно людей, совсем другое, когда мы с ним наедине.

Принимаю бокал. Пальцы и так холодные, а на ледяном стекле совсем немеют.

Стас легонько прикасается своим бокалом к моему и опрокидывает его в несколько глотков. Видно, что он не в настроении. Тоже расстроен. Я ведь заметила, как он смотрел на Алису, и как окаменело его лицо, когда отец представил ему меня. Судя по всему, не на той сестре рассчитывал жениться Грачёв. Хотел принцессу, а получил крестьянку. Жизнь — боль, красавчик.

Пока я молча цежу своё шампанское, Стас открывает дверцу бара и достаёт оттуда стеклянную тёмную бутыль.

— Ты уж извини, но я не любитель этого пузыристого баловства. Предпочитаю что-то покрепче, — наливает в стакан приличную порцию какого-то тёмного алкоголя. — Тебе не предлагаю. Девочкам такое нельзя.

Пошёл ты, воспитатель хренов. То сопли лечить, то бухло нельзя. Смотрите, папочка выискался с разницей в десять лет.

Меня накрывает раздражение, которое в слова, конечно, я обличить не решаюсь. Так называемая пассивная агрессия.

Беру и выпиваю залпом то, что осталось в бокале, а потом наливаю себе ещё. "Пузыристое баловство" дурманит, немного притупляя страх и тревогу. Вот бы выхлебать столько, чтобы вообще отключиться. Я так никогда не делала. Максимум что позволяла, бутылку лёгкого пива с одногруппниками в кафе на день студента или закрытие сессии.

Второй тоже выпиваю быстро, едва позорно не подавившись газами. Да ну и пусть бы, может, тогда отвращение Грачёва ко мне усилится, и я точно буду в безопасности.

— Эй, девочка, притормози, — через стекло бокала замечаю удивлённо поднятые брови у мужчины.

— Жарко просто.

Ну и глупость сказала, особенно на фоне того, как плотно закупалась в его пиджак.

— Жарко — выпей воды или прими душ. Он в спальне наверху. Там в шкафу есть во что переодеться. Твои вещи же только завтра привезут, я попросил Злату что-то купить. Не в свадебном же платье ты в постель ляжешь.

При упоминании постели меня внутри снова сковывает льдом. Губы немеют и челюсть сводит. Может, в душе закрыться? Можно и не спать или подождать, пока Грачёв уснёт. Тот факт, то он уже второй раз наполняет стакан, пугает не меньше. Пьяный способен на то, на что трезвый никогда не пойдёт.

— Хорошо, — коротко киваю и отставляю бокал. — Пойду приму душ.

Стас неопределённо машет рукой в сторону лестницы на второй этаж. Я решаю больше ничего не спрашивать и, чуть подобрав юбки, ухожу из гостиной. Отчего-то знаю, что он смотрит мне в спину, хоть и не вижу. Чувствую. Кажется, даже дышать полной грудью не получается, ощущаю себя зайцем, что испугано прижал уши и пытается прокрасться мимо волка, оставшись незаметным.

Когда на втором этаже сворачиваю в коридор, задушенно выдыхаю. У меня перед этим мужчиной прям какой-то парализующий страх, хотя он мне ничего плохого не сделал. Пока. А то что купил, так это больше вина отца, а не его. Он честно сказал, что его интересуют акции, а я просто в комплекте. Ему жаль, но бизнес есть бизнес.

Спальню нахожу без труда. Просторная, но без лишнего. Необходимая мебель, большое окно, в углу стильный светодиодный светильник.

К моему большому сожалению, на двери я не обнаруживаю замка. В шкафу нахожу несколько вешалок с женской одеждой и много с мужской. Значит, он отправил меня в общую спальню. А я всё таки надеялась, что Грачёв предусмотрел мне отдельную комнату.

Выбрать из того, что приготовила Злата, сложно. Всё очень красивое, но от такой одежды мне ещё больше становится не по себе. Шёлк, кружева. Больше открывает, чем прикрывает.

На Злату я не в обиде, она же, думаю, не знала, что брак этот вынужденный, хотела как лучше. Она вообще единственная, с кем мне понравилось общаться на свадьбе. Милая, искренняя, открытая. За пару часов она стала мне ближе, чем сестра и отец за девятнадцать лет.

Достаю сорочку, что кажется мне самой приличной. Бежевая, ниже середины бедра, из лёгкой ткани и с минимальным количеством кружев. Лучше так, чем голой ведь. И в свадебном платье же я не лягу.

Мне приходится изрядно потрудиться, чтобы распустить корсет и выбраться из платья. Особый кайф испытываю, когда вытаскиваю из волос заколки. С наслаждением запускаю пальцы в волосы и массирую кожу, взлохмачиваю волосы и даже усмехаясь своему отражению в зеркале. Вот так красотка невеста, на панка больше похожа с такой причёской.

На ванной, слава Богу, замок на двери оказывается. Я запираюсь и дважды проверяю, дёргая ручку. Убедившись, что я в безопасности, забираюсь в душевую кабину. Когда теплая вода бежит по плечам, согревает кожу, я, на удивление, начинаю дрожать ещё сильнее. Мне требуется минут десять точно чтобы немного расслабиться. Хотелось бы, как в кино, осесть под горячими струями на пол и разрыдаться, отпуская напряжение. Но у меня не получается. Я будто в ступоре. В вакууме, в который время от времени прорывается тревога и страх, но который не выпускает меня.

Обтёршись, я натягиваю сорочку, сверху набрасываю лёгкий халатик в тон, волосы просушиваю полотенцем. Чувствую себя легче, но тревога не отпускает. Шевелит своими скользкими щупальцами за грудиной, заставляя замереть у двери и прислушаться.

Часть меня говорит, что я ему попросту неинтересна. Его окружают яркие и красивые женщины, такая, как я, его не привлекает. Но с другой стороны, мы одни, Стас пьян, и он теперь имеет право.

Кто-то скажет, что нет, не имеет. Современный мир, феминизация, равноправие. Закон, в конце концов. Но стоит лишь вспомнить, что меня принудительно выдали за него замуж. Так что кто знает, как всё это видит и воспринимает Грачёв. Пьяный Грачёв, хочу напомнить.

За дверью тихо, и я немного приоткрываю её. В спальне никого. Может, мой муж уже давно спит, я в ванной полчаса плескалась, не меньше.

Откидываю одеяло и забираюсь в постель. Всё чужое, непривычное, не моё. Мы с бабушкой не бедствовали, но жили куда проще. Дед оставил ей немного, основные его активы были в акциях завода, который долго находился на грани банкротства. Я этим вообще всем не интересовалась. Нам хватало, да и отец присылал. Надо же было для очищения совести. Если она у него была, конечно.

Я беру в руки телефон, хочу написать подруге. Она пишет, что нового и интересного было на парах, преподаватель химии чудил, а на физкультуре сдавали кросс.

Увлекаюсь беседой, даже немного напряжение спадает. А потом поднимаю глаза и вижу Стаса.

Понятия не имею, как я не услышала и не заметила, когда он пришёл. Стоит, опёршись боком на косяк двери, руки сложены на груди, взгляд захмелевший и направлен на меня.

Я каменею, зажав в пальцах телефон. Экран мельтешит приходящими в переписку сообщениями, а я не могу глаза отвести от мужчины.

— Тебе идёт улыбка, — говорит он негромко и подходит к постели.

Я вся подбираюсь и обхватываю колени руками, продолжая молча наблюдать за его неспешными, почти ленивыми движениями.

Грачёв садится рядом с моими босыми ступнями и опускает взгляд на них.

Не понимаю, к чему всё это? Чувствую себя дичью, загнанной в лесу.

Он же не посмеет? Не станет меня принуждать? Пожалуйста, только бы не стал.

Но сердце громко и быстро стучит в груди. Мой взгляд падает на расстегнутую и выдернутую из-за пояса брюк рубашку на мужчине, обоняние фиксирует запах алкоголя.

Мне кажется, что если он сейчас лишь притронется ко мне, я потеряю создание — настолько напряжена.

И мои опасения сбываются. Стас кладёт мне ладонь на лодыжку. Я вздрагиваю, но продолжаю сидеть, обхватив колени и тупо глядя перед собой в стену.

Мужская ладонь движется вверх к колену, а потом дальше по бедру, соскальзывая на внутреннюю сторону.

Я судорожно всхлипываю и зажмуриваюсь. Кошмар начинается. Но оттолкнуть руку Стаса не решаюсь. А смысл? Если захочет взять причитающееся — возьмёт. Если не буду сопротивляться, всё закончится быстрее.

Но внезапно Стас убирает руку. Вижу, что хмурится, будто грозовая туча.

— Я не такой козёл, как ты можешь подумать, — встаёт, слегка пошатнувшись. — Спокойной ночи, девочка.

А потом уходит. Я же продолжаю сидеть в той же позе и дрожать, пока не слышу щелчок входной двери.

7

Стас

— То есть ты провёл первую брачную ночь у любовницы? — Демид откидывается в кресле и смотрит как на дебила, только что пальцем у виска не крутит.

— Ага.

— Ты придурок, Стаська.

— Спасибо за оценку, дядя Дёма.

— Не называй меня дядей.

— А ты меня Стаськой. Ты старше на семь лет, а не на семнадцать.

Бахурин кривит рожу и тянется за бутером, которые принесла Злата. Утро выходного дня в их семье — одна из приятнейших вещей. Они не любят тратить время на то, что не приносит им хороших эмоций, потому что когда-то потеряли целых десять лет.

Я часто приезжаю к ним утром в воскресенье, когда Дёме не надо в Управление (он у нас крутой дядька-ФСБшник), мы втроём на террасе пьём чай, потом просыпаются их малявки и прямо в пижамах окупируют наши колени.

Это как идиллический остров. Окно в другую жизнь.

— Слышала, Злата, — говорит Демид жене, что выходит к нам с подносом с чаем. — Этот полудурок провёл брачную ночь у любовницы.

— Я, кажется, просто уснул. Не помню точно, — пожимаю плечами и утаскиваю домашнее печенье с тарелки. — Может, в процессе отключился. Не помню.

— Фу! С каких это пор вы посвящаете в свои мальчишичьи разговоры девочек? Я предпочту не знать, в какой позе и на каком моменте ты отключился, Стас.

Злата откидывает за спину длинные белокурые волосы и усаживается в плетёное кресло напротив своего мужа. Смотрит на меня слегка брезгливо. Она умеет одарить взглядом как рублём.

— А вообще-то да, свинство — провести брачную первую ночь с любовницей.

— Ну а что мне было делать? — вскидываюсь, уже изрядно психуя. — Вы же уже в курсе, что и к чему с этой свадьбой. Девчонка мелкая, перепуганная. Блин, Злат, да она же в два раза младше тебя!

Демид прячет хмык в кулак, Златка воинственно сощуривается, а до меня доходит, что я херню сморозил.

— Хочешь сказать, — опасно спокойно и медленно чеканит она, — я — старая?

— О! Нет!

— Проваливай, Стаська.

— Зла-ат!

Глянув на меня как на инфузорию, жена Демида совсем не как леди выстреливает мне средний палец, забирает тарелку с печеньем и уходит с террасы.

— Для начала, — роняет уже у двери, — попытался бы с девочкой познакомиться, пообщаться. А там, гляди, и пума твоя нафиг не нужна будет.

— Кошка.

— Да пофиг.

Уже сидя за рулём в машине, я задумываюсь о её словах. Ася, конечно, не ребёнок, но мне действительно не совсем понятно, о чём с ней общаться. В бизнесе она вряд ли разбирается, светскую жизнь не вела. Что там интересно девятнадцатилетним девушкам?

И всё-таки, правильно я сделал, что ушёл вчера. Она меня привлекла, физиология сработала, но мозг прекрасно понимает, что она в шоке, напугана. Никакой брачной ночи бы не вышло. А если бы, не дай Бог, и вышло, то девчонка бы потом всю жизнь меня ненавидела.

Такое мне не надо. Не ублюдок же я последний.

— Станислав Валентинович! Доброе утро, а мы вас и не ждали сегодня, — Люда, моя секретарша, быстро нажимает на компе что-то и со слегка виноватой улыбкой выскакивает из-за стола.

— А я припёрся, ага. Люда, кофе и управляющего ко мне через двадцать минут. Кофе раньше.

— Поняла, Станислав Валентинович.

В офисе распахиваю окно и глубоко вдыхаю запах весны, до самого отказа, почти до боли в грудной клетке наполняя лёгкие.

Надо работать. Скоро сделка, нужно всё проверить ещё раз: документы, сметы, бизнес-план. Ещё раз, пусть уже и в двадцатый, проанализировать перспективу инвестирования. Вкладчик предлагает использовать частично другой материал, но у меня есть сомнения в его качестве.

Люда приносит кофе и запрошенные сметы. Раскладываю перед собой и делаю глоток обжигающего напитка. Взгляд падает на телефон. Может, надо позвонить домой? Но зачем? Что я девчонке вообще скажу?

Вот же головняк теперь. Обязательно в старости напишу мемуары женатого мужика с подобными раздумьями.

Наконец чувствую себя привычно, когда ухожу в работу с головой. Естественное состояние. Комфорт в теле и мыслях. Лёгкое похмелье чуть долбит в висках периодически, но это мелочи. Кофе, приготовленный Людмилой, снимает неприятный симптом.

— К вам посетитель, — сообщает секретарша по связи.

Хм, вообще-то никого не жду. Бросаю взгляд на часы — почти три.

— Пропусти.

Но, видимо, моей команды уже не особо и ждали, потому что дверь открывается одновременно с моим распоряжением.

— Привет, — Ева входит мягкой походкой от бедра и мило улыбается. — Соскучился?

А вот совсем сейчас не рад её видеть.

— Ева, что ты тут забыла? — откладываю бумаги.

— Я ехала из офиса, как раз занималась твоим заказом оформления торжества по сделке с китайцами. Слушай, у меня идея. Смотри!

Она выкладывает передо мной на стол небольшую коробку с прозрачным верхом, через который видно свёрнутый тёмно-синий матовый галстук.

— Нравится? А я надену такое же платье. Точь-в-точь, прямо в тон. Отлично будем вместе смотреться.

Интересно, это тупость или провокация?

— Ева, — убираю с плеча её ладонь и разворачиваюсь к ней вместе с креслом. — Ты серьёзно?

— Ну а что, я не могу сделать тебе подарок? Ты же мне делаешь.

— Я не об этом. Я женат, Ева, и не могу прийти на торжество с любовницей.

Улыбку с лица девушки сдувает, и она сцепляет зубы. Прекрасно же всё и так понимала, к чему этот забег с огорода?

— Ты говорил, что наша жизнь не изменится.

— Моя жизнь, Ева. Моя. О твоей я не говорил ничего. Не вправе. Ты ведь свободный человек.

Она отступает на шаг и складывает руки на груди.

— Ненавижу эту мелкую пигалицу!

Меня почему-то такое отношение задевает. Ася ей ничего не сделала, чтобы Ева её ненавидела.

— Ева, разговор окончен. Мне некогда сейчас.

Она забирает со стола коробку, тычет мне средний палец и, вильнув задом, уходит.

Что за дерьмо? Почему меня сегодня все облагают факами? И если Злате простительно, но этой козе я засуну её средний палец туда, куда она меня табуировала.

Голова начинает болеть сильнее, и я решаю валить домой. Хотел взять документы посмотреть, но передумываю. Если что, через почту открою.

По пути заезжаю в супермаркет, покупаю еду. Нервничаю. Девчонка вчера испугалась, хрен знает, как она сейчас и как себя с ней вести.

Открываю дверь ключами и вхожу в квартиру. Тихо. Ну не сбежала же она? Не посмела бы.

В кухонной зоне никого, в гостиной под телеком тоже. Поднимаюсь на второй этаж и иду в спальню. Коротко стучу в дверь и жду.

Мать твою, да я у себя дома, какого хрена? Это и моя спальня тоже.

Нажимаю на ручку и приоткрываю дверь.

— Привет, — бурчу девчонке, которая полулежит на кровати с планшетом в руках. — Как… э… какого хрена?!

8

Ася

Грачёв застывает на пороге, шокировано глядя на Леди.

— Это Леди, — отвечаю, пожав плечами.

— Леди?! — кажется, он вот-вот впадёт в истерику. — Какая на хрен Леди! Ася, почему на моей постели лежит двухметровая змея?!

— Она соскучилась и получила стресс, пока её перевозили. Это радужный удав, и она не два метра, а метр и шестьдесят сантиметров.

Кажется, Стас немного успокаивается. Он упирает руки в бока и недовольно смотрит.

— Капец, питомцы у тебя. Дай угадаю: тарантул и пара скорпионов стресс ушли заедать на кухню.

Мне внезапно становится смешно. А Грачёв не без юмора. Жаль, что сфоткать его лицо не догадалась, когда он вошёл в комнату.

— Так, девочка, давай убирай свою Мадам с нашей кровати. И чтобы она не выскользнула из… где ты там это чудовище содержишь.

— Её зовут Леди.

— Да пофиг, — отмахивается. — Убирай змею и приходи на кухню. Я голодный, сейчас что-нибудь состряпаю, как раз и поговорим.

О чём? Я не хочу с ним разговаривать. Но не пойти будет как-то совсем по-детски. Поэтому я встаю, убираю малышку Леди в аквариум, немного приглаживаю волосы и спускаюсь вниз в кухонную зону.

Стас, подкатив рукава рубашки и надев передник, что-то переворачивает лопаткой на сковороде. Моя бабуля бы ему уже высказала, почему не переоделся. Но это, наверное, и к лучшему, одежда его ведь в спальне, я так понимаю.

Я застываю под аркой, отделяющей кухонную зону от первого этажа квартиры.

— Садись, — командует Грачёв, не оборачиваясь.

Я присаживаясь на табурет за красивым цветным столом со стеклянной столешницей. Разглядываю рисунок, как-то не спешу поднимать голову. Странно всё и непривычно.

Передо мной на стол опускается тарелка, в ней что-то типа омлета, перемешанного с овощной смесью. Ярко и красиво смотрится, кстати. Но я больше фокусируюсь на мужской руке. У Стаса длинные ровные пальцы с аккуратно остриженными ногтями. О таких говорят аристократические.

У меня в памяти всплывает, как вчера эта ладонь скользнула по моему колену и выше. От этого по спине проходит неприятная дрожь. Я поднимаю глаза и натыкаюсь на внимательный взгляд Стаса.

— Только не говори, что ты вегетарианка и не ешь яйца и мясо.

— Почему ты так решил?

— Ну, змеи в питомцах… мало ли странностей.

— Считаешь меня странной?

— Не знаю пока, — себе он тоже ставит тарелку и выкладывает из ящика две вилки. — Твоя сестра назвала тебя особенной. Это можно понимать по-разному.

— Моя сестра меня недолюбливает.

— Почему?

Стас садится напротив и приступает к трапезе. Сама не знаю почему, но вдруг зависаю на том, как он ест. Есть люди, что едят так, что у самого сразу аппетит просыпается. Эстетично, что ли.

Заметив, что я пялюсь на его рот, он кивает мне на мою тарелку, намекая, что я тоже вполне могу приступить, а не заглядывать ему в рот.

— Потому что дед оставил проклятый завод мне, а не ей. И потому что она стерва, — выпаливаю честно.

— Тебе стоило назвать свою змею Алисой в честь сестры.

— Бедное животное такого не заслужило. К тому же, Леди неядовита.

Грачёв прыскает, и это выглядит даже милым. А он и правда с чувством юмора.

После этого повисает пауза. Не сказать, что неловкая, потому что нормально, когда малознакомым людям не о чем говорить. Мы просто едим.

— Теперь по поводу того, как всё будет, — Стас чуть отодвигает пустую тарелку и смотрит в упор. — Домой не вернёшься. В колледж тоже.

Ничего себе заявление!

Внутри меня поднимается волна возмущения, и едва я только открываю рот, чтобы сказать, Грачёв давит эту волну одним лишь взглядом. Сама не знаю почему, но зависаю, так и не сказав ничего против.

— Можешь перевестись на заочное или рассмотреть возможность платного обучения в городском вузе.

Пока я перевариваю сказанное им, Стас встаёт, наливает две чашки чая и ставит на обеденный стол.

— Ты не пленница, Ася. Можешь выходить куда хочешь, но поездки к бабушке или другое длительное отсутствие — по согласованию со мной. Завтра доставят карту — пользуйся. Обзаведись гардеробом для разных случаев, чтобы не только кеды. Телефон должен быть всегда включен.

Грачёв прерывается, чтобы сделать несколько глотков чая.

— А ошейник? — спрашиваю как можно спокойнее, тоже делая глоток из кружки. — С gps и электрошокером? На ночь снимать можно?

— Не умничай, — Стас реагирует спокойно.

Он встаёт и забирает посуду со стола, отходит к раковине. Тарелку убирает в посудомойку, а кружку ополаскивает под краном.

— Змею свою держи под замком. Мне не особо хочется спать и бояться, что она намотается на мою шею.

Я тоже встаю и проделываю с посудой то же, что и он.

— А где буду спать я?

Вопрос стараюсь задать будничным тоном, пока захлопываю посудомойку, а Стас отходит на пару шагов к холодильнику. Он сзади и не видит, как к моим щекам при этом вопросе приливает кровь.

— В моей постели, где же ещё.

Сжимаю пальцы так, что белеют костяшки, только бы не показать перед ним свой страх. В какой-то момент я даже подумала, что всё не так страшно, и с Грачёвым мне удасться договориться и жить хотя бы в относительном мире.

— Дыши, Ася, а то в обморок сейчас упадёшь, — Стас оказывается рядом. — Я не собираюсь принуждать тебя к сексу. Если, конечно, ты сама не попросишь.

На последних словах он неожиданно для меня наклоняется сбоку и говорит их прямо на ухо, заправив перед этим мне прядь волос.

Я вздрагиваю от странной, прокатившейся по позвоночнику дрожи, и отшатываюсь, случайно цепляя спиной какую-то металлическую подставку то ли для стаканов, то ли для специй. Она со звоном летит на пол, создавая жуткий шум и грохот.

Это оглушает, но разбивает напряжение, позволяя мне отступить.

— Не дождёшься, — выпаливаю одновременно с его "осторожнее" и почти выбегаю из кухни.

До конца дня я сижу в спальне одна. И слава Богу. Разбираюсь с последними пропущенными лекциями, обсуждаю со Светой проблему безымянного озера в городе, на котором недавно погибли почти все утки. Экослужба сейчас разбирается, что стало причиной, но местные предполагают, что это с сажевого завода в воду сбросили какую-то гадость.

Светка просит съездить туда и разнюхать что-нибудь, раз уж я теперь живу в городе, потому что от поселка ехать долго.

Нам как раз для курсовой эта тема бы отлично подошла. Да и осветить то, что происходит, надо.

В местный технический колледж я ушла после девятого класса. Знала сразу, что хочу стать экологом, поступила на бюджет, хоть туда и был большой конкурс. Конечно, отец бы оплатил учёбу, если бы поступить не получилось, но мне хотелось свести его участие в моей жизни и влияние на неё на минимум. Теперь остаётся только посмеяться, потому как с первым вполне получилось, а со вторым уж никак.

Бросать колледж, когда остался последний курс, я не хочу. Если убедить муженька не удастся, то всё-таки переведусь на заочное.

Пока мы со Светкой обсуждаем учёбу и будущий курсак, а также скотов, из-за которых пошёл сбой в экосистеме озера, что вызвало гибель большинства уток, день заканчивается. На часах уже почти десять. Наверное, можно выдохнуть и порадоваться, что Грачёв и сегодня спать тут не будет.

Так или иначе, а мне самой спать надо. Я желаю в сообщениях бабушке и Светке спокойной ночи, а сама направляюсь в душ. После водных процедур обнаруживаю, что взяла только бельё, а халат забыла. Блин. Придётся выползать в полотенце.

Выглядываю осторожно в щель. В комнате по-прежнему тихо, никого не видно в полумраке. Завернувшись в полотенце, я выхожу и направляюсь к шкафу. Но вдруг замираю как вкопанная, когда мой взгляд падает на кровать.

Грачёв как ни в чём ни бывало развалился на одной стороне постели, закинув руки за голову и, кажется, спит. Только при этом покрывало доходит ему едва до пупа, а выше он обнажён.

Я пялюсь во все глаза, а потом, очнувшись, быстро отвожу взгляд. Ну и к чему это? А если он и ниже голый?

Спохватываюсь о том, что я сейчас тоже не особенно одета. Что если он ещё не спит, или как раз проснётся от того, что я довольно громко хлопнула дверью ванной. А тут я в полотенце. И сам он голый. Поймёт ещё неверно.

Хватаю пижаму и ныряю обратно в ванную, захлопываю дверь и запираю замок. Ощущение, будто стометровку сдала только что.

Я натягиваю пижамные штаны и футболку, ещё раз чищу зубы и умываюсь. Может, и душ заново принять? Вдруг Грачёв ещё не уснул?

Можно ещё хоть десять раз умыться, искупаться, почистить зубы и посидеть на унитазе, но так или иначе, выходить придётся.

Я вытираю о штаны вспотевшие ладони и всё же возвращаюсь в спальню. Стас как спал, раскинувшись на спине, так и спит. Только покрывало чуть сползло, явив белую с черной надписью резинку. Трусов, скорее всего. Нельзя было штаны надеть? Ну хоть не голый, и на том спасибо.

Стараясь не шуметь, я на цыпочках пробираюсь к кровати и тихонько укладываюсь. Под одеяло не полезу. Завтра надо будет не забыть раздобыть ещё одно.

Так или иначе, хоть полностью и не расслабившись, но я засыпаю.

Утро настаёт как-то слишком скоро. Вроде бы только провалилась в сон, как меня будят какие-то звуки. Открыв глаза, я обнаруживаю, что до самого носа укрыта одеялом. Напротив у шкафа стоит Стас в одном полотенце на бёдрах. Я тут же захлопываю веки обратно, но слышу:

— Доброе утро, Ася. Как спалось?

— Нормально, — бурчу.

— Не замёрзла?

— Я закалённая.

— А то я проснулся от того, что твои зубы тарахтят. Пришлось согреть.

Понятно же, что троллит меня. Провоцирует. Да пошёл ты, Грачёв.

Со злостью откидываю одеяло и замираю, потому что Грачёв, продолжая стоять лицом к открытому шкафу и спиной ко мне, отбрасывает на спинку стула полотенце.

Мать твою.

— Блин! — закрываю глаза ладонями. — Ты не мог бы ходить одетым?

— Почему я должен это делать, когда мне жарко?

Ладно. Хорошо. Его всё равно не переспорить. Я просто накрываюсь одеялом и жду, пока он оденется.

— Ася, сегодня у меня важная сделка. Завтра будет мероприятие по поводу заключения контракта. Сегодня пройдись по магазинам, подбери себе соответствующий случаю наряд.

— Хорошо, — отзываюсь, продолжая лежать с накрытой головой.

— Если нужна помощь стилиста, на зеркале визитка моего. Чтобы туфли, а не кеды, ладно?

— Ладно.

Осторожно выглядываю, потому что под одеялом душновато. Грачёв уже стоит у зеркала в брюках и рубашке, застегивает галстук, и я могу спокойно выбраться из убежища.

— И держи свою змею под замком.

— А ты свою, — бубню вроде бы себе под нос, но он слышит, на что поднимает брови, глядя на меня через зеркало.

Пара секунд тишины дают надежду, что утреннее супружеское общение окончено. Но…

— Ася, скажи мне, ты девственница?

Я давлюсь воздухом на такой прямолинейный и нетактичный вопрос, заданный будто между прочим, с тем же мимолётным взглядом через зеркало. Снова покрываюсь мурашками и вся сжимаюсь внутри, как каждый раз, когда поднимается эта тема. Молчу в ответ, беру телефон и демонстративно в нём зависаю.

— Ладно, всё равно рано или поздно узнаю сам. Хорошего дня, встретимся вечером.

Она набрасывает пиджак и, наконец, уходит.

9

— Ну, на этих, может, и получится.

Я верчу ногой, разглядывая в невысокое зеркало свою ступню, на которой аккуратные замшевые тёмно-фиолетовые туфельки на невысокой танкетке. Узенький ремешок перехватывает щиколотку чуть выше косточки, делая ногу такой тонкой и женственной.

— Они устойчивые, и тебе очень идут, — говорит Вера.

— И очень дорогие.

— Фигня. Стасян не жмот. Для жены тем более не должен.

Это невероятная девушка. Когда сегодня утром я оправилась от шока, вызванного видом обнажённой задницы Грачёва, выбралась из постели, приняла душ и перекусила, встал вопрос о выполнении поставленной мужем задачи. А именно приобретении наряда для мероприятия. И встав перед зеркалом в своих слоучах и худи с капюшоном с заячьими ушами, поняла, что помощь мне всё-таки понадобится.

Сама не знаю почему, но мне казалось, что на звонок с номера на визитке, что оставил Стас, ответит мужик манерным голосом. И почему я решила, что стилист Грачёва — это какой-нибудь гей? Я, кстати, против них ничего не имею.

Но это оказалась девушка. Она приехала за мной уже через час на красной спортивной машине, представилась Верой Радич и увезла в огромный торговый центр.

Сама Вера выглядела как Барби, настолько красивая и стильная, что сама бы кукла-икона ей позавидовала. Но только Вера открыла рот, стало понятно, что внешность и характер в диссонансе.

И вот мы уже третий час транжирим деньги Грачёва. Ну точнее, их транжирит Вера на меня. Пусть сама и отчитывается.

Для мероприятия в итоге мы покупаем аккуратное коктейльное платье чуть ниже колен, чем-то напоминающее стиль пятидесятых годов прошлого века. Пышный колокольчик с сетчатым подъюбником, гладкий лиф с вырезом на ключицах и рукав три четверти. И цвет мой любимый — нежно сиреневый. Подбираем пояс в тон туфлям.

Мне нравится образ, тем более в моей любимой палитре. Потом Вера, после недолгой остановки в кафе-мороженом, тащит меня на маникюр, звонит парикмахеру, который должен прийти завтра с утра, чтобы уложить мне волосы.

— Волнуешься? — спрашивает Вера, когда тормозит у подъезда высотки, где я теперь живу.

— Есть такое, — пожимаю плечами. — Это всё незнакомый для меня мир. Сестра в таком как рыба в воде, а я никогда не бывала на подобных торжествах.

— Твоя сестра — прилизанная шлюха.

У меня едва ли челюсть не отваливается от такой откровенности. Я, в общем-то, с Верой согласна, но в ответ так честно выразиться не решаюсь.

— Спасибо, Вера, — берусь за ручку машины.

— До встречи, фиалка. Стасяну привет передавай.

Вечером я засыпаю в постели одна, к счастью. Грачёв приезжает поздно и ещё долго сидит на первом этаже на ноутбуком, ограничившись лишь короткими “добрый вечер” и “спокойной ночи”. Утром тоже я обнаруживаю себя в одиночестве, проснувшись около девяти. Стаса дома нет, но он явно спал на своей стороне кровати, потому что я слышу запах его парфюма от соседней подушки. Приятный, кстати.

Мотнув головой, чтобы вытряхнуть из неё всякие глупости, я отправляюсь в душ, завтракаю, немного юзаю интернет на предмет вероятных причин гибели водоплавающих птиц в “малой” воде, слушаю музыку. Интересно, убираться в квартире кто-то же приходит или Грачёв сам такой порядок поддерживал, а теперь решил, что этим буду заниматься я?

К двенадцати приезжает парикмахер и уже через полтора часа у меня на голове красуется стильная причёска. Девушка завила мне волосы в крупные локоны и большую их часть переложила на одну сторону, а с другой над ухом подколола заколкой с несколькими крупными жемчужинами. Волосы у меня до плеч, длинные не ношу класса с седьмого точно. В этой причёске они короче, но выглядят очень женственно и нежно. В сочетании с платьем и лёгким макияжем очень красиво. Мне нравится, хоть я такой стиль в повседневной жизни не особо люблю. Но иногда хочется побыть девочкой-девочкой.

В три часа приезжает Грачёв. Войдя в комнату, где я уже жду его полностью собранной, замирает на пороге.

— Змею в сумочку решила не класть, — пытаюсь пошутить, пожав плечами.

— Хорошо, — он отвечает без улыбки, будто и правда восприняв меня всерьёз. Даже хмурится почему-то. — Выглядишь тоже хорошо.

— Спасибо, — киваю в ответ на комплимент.

Как-то неловко всё. Хочется опустить глаза, да и щёки почему-то сами по себе теплеют от столь пристального взгляда.

Стас принимает душ и переодевается, а я жду в гостиной, залипая в интернете. Выезжаем минут через тридцать, и в машине снова появляется какое-то давящее ощущение. Но, видимо, только у меня, потому что Грачёв ведёт автомобиль уверенно и спокойно. А ещё я всё же нервничаю, потому что все эти светские рауты чужды мне.

— А Злата тоже там будет?

— Да, Бахурины приедут, но чуть позже. У Демида работа.

— Понятно.

Мы подъезжаем к высокому зданию бизнес-центра. Грачёв обходит машину и открывает мне дверь. Непривычно мне такое. И от этого чувствую себя ещё более чужой во всём этом. Красивое платье и туфли — ещё не залог успеха.

Мы входим в здание и поднимаемся на лифте на десятый этаж. Молчим, благо тут едут ещё люди. Двери разъезжаются и выпускают нас будто в другой мир, чем на первом этаже.

Тут играет фоновая музыка, совсем другое освещение и много красиво одетых людей.

Стас предлагает мне локоть, намекая принять правила светской игры. Я кладу на сгиб пальцы, и он тут же накрывает их второй ладонью. Большой и тёплой.

Вот это лишнее уже.

— Ты так и не ответила на мой вопрос, — говорит негромко, чуть склонившись ко мне, пока идём по фойе от лифта к зале.

Сжимаю зубы, проглатывая раздражение, смешанное со смущением. Думаю, как бы ему ответить, чтобы больше не хотел задавать столь личные и нетактичные вопросы, как к нам на встречу выходит женщина. Высокая красивая брюнетка в длинном узком красном платье и на столь высоких шпильках, что у меня от одного их вида голова кружится.

— Привет, Станислав, — мягко улыбается. — Представишь нас?

Буквально чувствую, как от Грачёва исходят волны напряжения.

— Ася, — говорит он резко, сжав зубы. — Моя жена.

— Ева, — женщина сама представляется. — Ну что ж, добро пожаловать на бал, Ася.

* * *

Мы ходим от группы к группе людей так же под ручку. Кто-то подходит к нам, кто-то отвлекается на остальных гостей. Всё поздравляют Стаса с заключением важной, по их словам, исторической для завода сделки. Ну и нас со свадьбой, но уже во вторую очередь.

Мне делают комплименты, а я просто киваю и улыбаюсь. Вроде бы получается не косячить и не позориться. Иногда Стас приобнимает меня за талию, прижимая к себе. Нас часто фотографируют, приходится позировать.

Та женщина, Ева, часто околачивается рядом. Мне кажется, что она в принципе видела меня только один раз — на входе. А так общается исключительно со Стасом. То руку ему на плечо на секунду положит, то в глаза заглянет. Интересно, эта демонстрация готовности вылизать ему задницу для меня, самого Стаса или всех остальных? Кто она вообще такая? Раздражает. Нет, даже бесит.

— Душно, — поворачиваюсь к Грачёву, в очередной раз отулыбавшись подошедшим толстопузам. Так же говорят в приличном обществе, когда хотят свалить хоть ненадолго дух перевести? — Я отойду, дорогой.

На "дорогом" Грачёв едва ли не давится шампанским, бросая на меня быстрый искромётный взгляд. Ну он же хотел, чтобы я играла его жёнушку.

— Конечно, дорогая.

Он отвечает мне в тон, слегка вильнув интонацией.

Я отхожу в укромный уголок, если так можно назвать самый дальний стол с закусками, возле которого никого нет. Залпом выпиваю стакан воды и пытаюсь отдышаться.

— Привет, дочь, рад видеть тебя в хорошем расположении духа.

Заботливый папочка пожаловал. Его только не хватало для полного счастья.

— Здравствуй, папа. А я не рада тебя видеть.

— Грубишь, девочка.

— Ты меня обокрал и продал, думал, я спасибо скажу? — разворачиваюсь и прищуриваюсь.

Раньше я боялась разговаривать с ним в таком тоне, но он своим поступком пробил дно. Хуже уже некуда, так что долой стеснение и страх.

— Ну это ты перегибаешь, Ася. Я тебе будущее обеспечил рядом с успешным и перспективным молодым человеком. Знаешь, какой концерт мне устроила Алиска, когда узнала обо всём?

— Так надо было её на гастроли отправить.

— Не сердись, дочь. Лучше подумай, как во всей этой ситуации не прогадать.

Родительские советы много стоят, да.

— Конечно, папа, плюсы есть везде. Теперь я могу не волноваться о твоих когтистых лапах.

Не чувствуя ног от собственной наглости и борзости, я закидываю в рот целиком маленькое канапе из половинки перепелиного яичка с красной икрой, ну или как там такие штуки называются, и, резко отвернувшись, ухожу. По фиг куда, только бы подальше от заботливого родителя.

Беру с другого стола бокал-воронку с каким-то алкоголем и удаляюсь в сторону террасы. Она здесь закрытая, но из стекла, можно отвлечься на красивый вид вечернего города. Есть укромные местечки с мягкими креслами, картины на задней стене. У них я и останавливаюсь.

Меня привлекает та, что по центру. На ней изображена в серых тонах сидящая на полу женщина. Она расслаблена, волосы в беспорядке, прикрывают немного лицо, ноги скрещены, голова чуть откинута, платье сползло низко с плеча. В руках держит бокал с красным вином. В палитре полотна только два цвета: серый с его оттенками и красный — вино и губы.

— Завораживающе, правда?

Я даже не слышала, как Ева подошла сбоку.

— Красиво, да. Кстати, девушка на вас похожа.

— Потому что это я.

— О, понятно.

Интересно она кто вообще? Работает на Грачёва?

— Стас очень талантлив, — она кивает бокалом шампанского на картину, глядя на неё же. Будто размышляет сама с собой.

— Это его картина?

— Да, его кисти.

Неожиданно, что сказать. Брутальный мужик, бизнесмен, а не лишён чувства прекрасного.

— У нас ещё одна не закончена, но, думаю, она для частной коллекции. Откровеннее этой намного.

Наверное, она считает, что мне это должно быть интересно. Отнюдь. Если честно, мне противно. Какой же дурой нужно быть, чтобы лезть в глаза, доказывая, что и так мне стало понятно. Ещё бы транспарант взяла с надписью: "Грачёв меня трахает".

Вступать с ней в какой-либо спор мне не хочется. Хочется просто остаться в этом укромном уголке в одиночестве.

— Вашу брачную ночь Стас провёл со мной, Ася, — Ева разворачивается и победно бросает мне это в лицо, переставая играть свою комедию. — Ты ему не нужна. Всего лишь неудобный побочный момент бизнеса в виде штампа в паспорте. Ноль.

Всё что я ощущаю сейчас, это брезгливость. Настолько мне противно и неприятно. Хочется дать этой дуре по роже, хотя я никогда так не делала. Мне плевать на Грачёва, но вот такой выпад в мою сторону, игра на публику перед людьми меня злят.

— А ты бы, наверное, очень хотела, да? — смотрю на неё пристально. Она выше, плюс высоченные шпильки, и мне приходится прилично задрать голову.

— Что? — она тупая совсем, что ли?

— К нему в паспорт. Но оказалась не настолько важна, чтобы он сделал выбор не в сторону бизнеса с побочным моментом, таким вот неудобным, а в твою. Какая печаль.

Вот почему я снова должна уходить? Ну да ладно. Отворачиваюсь и быстрым шагом направляюсь к зале, а потом через неё прямиком к лифту. Хватит с меня светских раутов. Сама не знаю почему, но набираю номер Веры. Мне больше и некому позвонить. Друзья остались далеко, а в городе я никого не знаю. Если отошьёт меня, ничего не поделать, поеду в квартиру и лягу спать.

— Привет, фиалка, — Вера отвечает громко, на фоне слышна громкая музыка. — Что стряслось? Стасян наряд не оценил?

— Вера, моя просьба покажется тебе странной, но… можешь меня забрать?

Девушка делает паузу, и я уже готова принять недоумение с её стороны и отказ, как она говорит, что подъедет ко входу бизнес-центра через десять минут.

— Спасибо.

Отключаю звонок и жму кнопку лифта.

— Куда ты собралась? — слышу за спиной голос Грачёва, когда двери уже начинают разъезжаться.

— Куда-нибудь, — бросаю через плечо. — Пока, дорогой, — снова делаю иронический акцент на обращении, — а ты поторопись обратно, тебе ещё картину закончить надо.

Захожу внутрь и жму кнопку с цифрой один, стараясь не смотреть на злое лицо мужа.

— Так, стоп! — он влетает в кабину за мной уже когда двери начинают закрываться.

Лифт захлопывается, отрезая нас от остальных и тормозит, когда Стас бьёт по кнопке экстренной остановки. А у меня как-то резко убавляется спеси и желания спорить, когда он сердито нависает надо мной.

— Я ещё раз спрошу, Ася, куда ты, мать твою, собралась?

10

Стас

Девчонка пятится к стене и испуганно моргает, когда упирается спиной. Вздёргивает нос, стреляет глазами, хоть и видно, что боится. А меня клинит. Что за херня?

— Мне повторить вопрос, Ася? — припираю её к стенке, приложившись ладонью возле белокурых кудрей.

— Подальше отсюда! — выплёвывает и сердито сопит.

— Я тебя никуда не отпускал.

— А я не собираюсь разрешения спрашивать! — злобно щурится. — Я не твоя собственность, Грачёв!

Она меня вымыкает. До зубовного скрежета, блядь. Ещё ни одна баба так меня не бесила и… одновременно с этим не возбуждала. Что за чёрт?

— Моя. По контракту, Ася. Или ты забыла? — наклоняюсь ниже, а она вжимается в стенку кабины лифта. — И будешь делать, что я скажу.

— Иначе что?

Боится же, трясётся, а всё равно спорит. Малолетка. И я придурок, сам себя не узнаю. Кровь кипит в жилах так, что вот-вот пар из ушей повалит.

— Правда хочешь узнать?

Это можно было бы назвать очень возбуждающей игрой, сексуальной прелюдией, только вот стычка наша настоящая.

Кладу ладонь ей на шею и смотрю на губы. Сейчас бы впаялся в них так, чтобы задохнулась. Это какое-то крышесносное возбуждение, такого с малолетства не было.

— Ты не посмеешь, — шипит девчонка, но уже без прежней бравады. Дышит тяжело, в глазах обида и страх.

— Можешь пожаловаться на меня, если хочешь. Папаше своему, например. Или в полицию. Там, если в браке, особо церемониться не станут. Давай, Ася, выбирай, куда пойдёшь.

Смотрит молча. Ей бы дать волю — взглядом бы прикончила. Я понимаю, что перегибаю сейчас, но ей необходимо уяснить, кто в доме хозяин. Мне и так головняка хватает, без этих игр с малолеткой. Чем раньше поймёт и успокоится, тем проще нам обоим будет, и она сама станет свободнее в действиях.

Но Ася со своим юношеским бунтом способна создать кучу проблем. Или для бунта уже поздно и это просто характер паршивый такой?

— Отпусти, — говорит уже негромко и куда более покладисто, но это только кажется мне так в первые секунды. — Я тебе зачем там нужна?

— Ты моя жена, хозяйка вечера, Ася, — убираю руку и тут же ловлю себя на том, что снова хочу прикоснуться к её коже.

— Мне кажется, Ева куда больше подходит для этого. К тому же, тебе ещё картину закончить надо. Не хочу мешать.

Мелкая, острая на язык, коза. Это Ася. И ядовитая змея. Это Ева, которой я язык скоро вырву, каким бы технически полезным для меня он ни был.

— Разговор окончен, Ася. Мы возвращаемся. И без глупостей, смотри мне.

Жму на кнопку, возвращая нас обратно. Беру девчонку за руку и вывожу за собой из лифта. Идёт молча, даже рисует улыбку, когда к нам подходят. Мимо проходит официант, предлагая шампанское, я беру себе один бокал, Асе предлагаю воду, на что она поджимает губы.

И тут замечаю, как в залу из коридора входит знакомая особа, которой тут быть не должно было. Вера Радич. На охрану можно не пенять, эта проникнет абсолютно везде, куда ей может понадобиться. Только вопрос в том, что ей понадобилось здесь? Не то чтобы я не рад был её видеть, но она настолько непредсказуема, что не опасаться за данное мероприятие с моей стороны было бы жуткой оплошностью.

Она смотрит по сторонам, увидев меня, тоже берёт шампанское с подноса и направляется в нашу сторону.

— Какими судьбами, Вера? — улыбаюсь и салютую ей бокалом. — Пришла меня поздравить?

— Нет. Мне позвонила твоя охреневшая от всей этой пляски жена и попросила забрать отсюда.

Вот так новость. Когда я оставлял Асе визитку Веры как отличного стилиста, подумать не мог, что они найдут что-то общее. Мой косяк. И весьма конкретный.

— О как! Ну, как видишь, она успокоилась и вернулась.

Даже не глядя на девчонку, чувствую в свою сторону огненный взгляд. Того гляди, пиджак задымится.

— Угу, — Вера поднимает бровь. — Ну я всё равно давно не бывала на громких мероприятиях, а тут у друга такое событие. Раз уж моё приглашение на свадьбу где-то потерялось.

Твою мать. Это может стать очень запоминающимся мероприятием. Потому что это Вера. Она классный стилист и отличная подруга, но она… Вера.

Однако, хуже испорченного Верой приёма может быть только испорченная Верой жена-малолетка.

С одной стороны, Асе заметно полегчало, когда Вера составила ей компанию. Пока я общаюсь с приглашёнными важными гостями из налоговой, краем глаза замечаю, что они о чём-то общаются возле террасы. Ася улыбается, и мне это вдруг приятно видеть. А вот Ева явно не в настроении. Но оно у неё станет ещё хуже, когда я к ней наведаюсь для разговора.

С другой же стороны, за разговорами и обсуждениями планов и возможностей я упускаю из виду, куда подевались Вера и Ася. Приходится даже после не увенчавшихся успехом поисков спросить у охранника бизнес-центра. Тот отвечает, что две девушки получили разрешение от управляющего и поднялись на крышу.

Вера, блядь. Ну что за фокусы?

Кажется, на приёме я уже не так нужен. Гости "потеплели", и моё отсутствие могут не заметить. А я пока надеру задницу своей непослушной жене. А заодно и её новоявленной подруге.

Поднимаюсь на лифте на четырнадцатый этаж, а потом выхожу на крышу по лестнице. Здесь стоят лавочки для любителей уединиться или подышать свежим воздухом, посмотреть на звёзды. На одной из таких я и обнаруживаю девушек.

Вера сидит и поглаживает по волосам лежащую у неё на коленях Асю. Вот так картина. Неужели девочка и правда так устала, что прилегла на лавочку, уложив голову на колени малознакомой девице?

— Падай рядом, Стасян, — говорит Вера, когда я подхожу ближе, и прикладывается к бутылке с шампанским. — Хватит с тебя на сегодня светских понтов.

Ответ об усталости Аси предстаёт передо мной в виде стоящей рядом пустой бутылки из-под шампанского.

— Ты споила мою жену, — присаживаюсь рядом, переступив через сброшенные на пол Асины туфли.

Вера протягивает мне бутылку, в которой нет уже доброй половины. Я беру её и делаю пару затяжных глотков. Кажется, я тоже дико устал.

— Стас, зачем ты девочку так запугал? Нормальная же, не то что эта твоя мымра.

— Не знаю, — откидываюсь на спинку и прикрываю глаза. — Случайно вышло. Я вообще жениться не планировал. Ещё и на малолетке.

— Но слюни по жене молодой пускаешь.

Хрен знает, что ей ответить. Для меня самого странно. Я ведь даже не заглядывался на женщин младше меня. С шестнадцати лет, как вступил на поприще сексуальных отношений, это были женщины на пять, а то и десять лет старше. Они знали чего хотят от меня и чего от них хочу я. А тут… Она, блин, под одеяло спряталась, когда я переодевался.

— Ты сама как?

— Спрашиваешь, не нюхаю ли я снова кокс и не сижу ли на пятистах калориях?

— Типа того.

— Нет, всё отлично. Хватит с меня клиник. Я ещё в прошлый раз завязала. Много ем, сплю, работаю и даже снова стала к станку. Удовлетворен? Теперь Асе со мной можно общаться?

— Теперь да, — улыбаюсь.

Вот есть же люди такие, с которыми чувствуешь себя легко и открыто. Настоящим, что ли.

— Ладно, пора домой, — встаю с лавочки. — Иди сюда, пьянь.

Подхватываю Асю под спину и колени. Она вздрагивает, смешно морщит нос и приоткрывает глаза, просыпаясь.

— Туфли не забудь, — говорит чуть сипло. — Они шестнадцать тыщ стоят.

— Транжира.

— Это всё Вера. И вообще, раз ты мой муж, будешь держать мне волосы над унитазом, пока я пьяная буду блевать, — глаза у неё снова закрываются, а нос утыкается мне в рубашку.

— Ну уж нет. Как муж я могу заняться с тобой чем-то более интересным, когда проспишься.

В ответ она молчит. А может снова уснула или сделала вид. В любом случае, сейчас я её просто уложу спать. А вот завтра придётся объяснить, что маленьким девочкам вредно много пить шампанского.

11

Ася

Утро.

Нет. УТРО. Оно оказывается безжалостным. Моё знакомство с похмельем — не лучшее знакомство в моей жизни. Я вываливаюсь из-под одеяла на пол, с трудом доползаю до ванной и выворачиваю себя наизнанку. Плохо. Мне так плохо, будто я умираю. И так пустой, желудок сжимается и болит.

Алкоголь — плохо. Точка.

После выпитых спазмолитиков и десяти минут скуления, сидя под раковиной, мне становится чуточку легче. Прохладный душ, смытый вчерашний макияж и литр выпитой воды делают меня ещё чуть более похожей на человеческое существо.

Я даже не посмотрела, одна в постели или нет. Даже не в курсе, сколько сейчас времени. Возвращаюсь обратно, очень надеясь, что Грачёв ещё спит или уже ушёл. Слушать сейчас от него нотации совсем не хочется.

Но кровать пуста, и я с облегчением снова ныряю под одеяло, одним глазом отметив, что времени только пять утра. И потом просыпаюсь уже около десяти. Чувствую себя уже значительно лучше, а ещё очень хочу есть.

Выбираюсь из-под одеяла, привожу себя немного в порядок, натягиваю бриджи и набрасываю широкую длинную джинсовую рубашку на молнии. Кажется, я в квартире снова одна, что и прекрасно. Самое время пойти и пошарить в холодильнике. На пустой желудок не хочется встречать мужа после того, как он видел меня в таком жутком состоянии.

Ну и после того, как память подкидывает, хоть и отрывочно, что платье снять я сама не смогла. Это сделал Грачёв.

Самое странное, что я больше помню не сам процесс, а скорее ощущения от него. Какое-то непонятное щекочущее за грудиной чувство. Такое странное, что я даже лишь пытаясь его вспомнить, снова чувствую эти странные вибрации.

Пьяный бред, короче говоря.

Холодильник в кухне встречает меня скудным пропитанием, но всё же поживиться есть чем. Ваяю себе приличный по размерам бутерброд с ветчиной, кружочками помидора и парой листиков салата, нахожу пакет тёртого пармезана и посыпаю сверху. К такому королевскому бутерброду наливаю большую кружку сладкого кофе со сливками.

Бабушка часто ругала меня, что я много ем, это не только вредно для фигуры, но и просто некрасиво для юной леди. Но так как я леди себя никогда не считала, английским аристократизмом никогда не страдала, то и ничего плохого в желании плотно поесть не видела. Тем более, что пока мой обмен веществ вполне себе может это позволить. А как замечу на попе целлюлит, то уже буду думать о диетах, оборачиваться в водоросли и давиться сельдерейными смузи с кефиром.

После плотного завтрака чувствую себя вполне даже хорошо. Лёгкий звон в голове есть, но в целом всё более менее.

Иду в комнату, оборудованную под домашний мини спортзал, в котором Грачёв велел временно обустроить жилище Леди. Он обещал подумать, где я смогу разместить её.

— Привет, моя красавица! — достаю девочку из террариума и кладу на плечо, как она любит, приглаживаю пальцем переливчатую чешую.

Когда я училась на первом курсе, один придурок решил меня испугать, стащил из живого уголка биофакультета змеёныша и засунул в мою сумку. Но шутка не удалась, потому что я хоть и удивилась, но страха или отвращения не испытала. Мне стоило кучу усилий, чтобы договориться с заведующим живым уголком и оставить малышку себе.

На самом деле, содержать змею не сложно. Ей нужно понравиться. С Леди мы подружились быстро. Она умная девочка. Змеи же как собаки — прикипают к хозяину, верные и ласковые, только команды им отдавать нужно не голосом, потому что они не слышат, а прикосновениями. Ну и не трогать, если нет настроения у неё, потому что удавы хоть и не ядовиты, кусаются ой как больно.

— Проголодалась, малышка?

Но есть в содержании змей очень неприятный момент — кормление. Потому что питается Леди живыми мышами. Поэтому рядом с террариумом у меня стоит небольшая клетка с белыми мышами. Им я имена не даю, стараюсь дистанцироваться.

Покормив Леди, я решаю изучить квартиру, раз уж я тут живу. На это ещё как-то не было времени.

Квартира у Грачёва большая. На первом этаже гостиная, кухня, кабинет, спортзал, огромный балкон, на втором спальня и ещё несколько дверей. За одной из них я обнаруживаю гостевую спальню. И вот почему мне нельзя переехать в неё? Пусть даже тут нет ванной, можно же в общую на первом этаже ходить. Я согласна.

Интересно, а за третьей дверью тоже гостевая? Нажимаю на ручку и приоткрываю дверь, но это оказывается не гостевая спальня. Это мастерская. И она не пуста.

Стас в джинсах и испачканной тёмными пятнами белой майке стоит у завешеного темными жалюзи окнами мольберта. Я вдруг зависаю, глядя на него. Волосы взъерошены, ноги широко расставлены, взгляд сосредоточен. Темная полоса по линии подбородка. Одной рукой он рисует, второй держится за край мольберта. Его пальцы грязные. Кажется, Грачёв рисует то ли углём, то ли пастелью.

Передо мной будто другой человек. Не деловой бизнесмен, купивший жену вместе с акциями завода.

В самой комнате почти темно, не считая лампы над мольбертом и ещё одной. Здесь несколько столов с разложенными на них большими белыми листами, открытые полки с коробками. Наверное, это краски, или чем он там рисует.

Смотрит Стас перед собой. Там стоит белая ширма, на которую направлен свет второй лампы. Перед ширмой стоит высокий барный стул. А на нём сидит девушка.

Она ко мне спиной, откинулась одной рукой за собой на сидение, а второй облокотилась на спинку. Длинные светлые волосы переброшены через плечо наперёд, ноги обнажены. На ней голубая длинная мужская рубашка.

— Привет, Ася, — Грачёв на секунду поднимает глаза, не переставая черкать на листе, а потом снова сосредотачивается на процессе.

А вот девушка, что ему позирует, резко оборачивается, запахивая рубашку на обнажённой груди.

— Стас, кто это? — шокировано спрашивает она.

— Это Ася — моя жена, — всё так же, не прерываясь, отвечает Грачёв.

— Жена?! — девушка соскакивает со стула. — Мы так не договаривались, Грачёв!

Девица спешно натягивает джинсы, что лежали рядом на подлокотнике кресла, хватает свою сумку и пулей вылетает из мастерской мимо меня.

Грачёв обречённо опускает руки и смотрит на меня.

— Чего это она? — пожимаю плечами, проводив её взглядом.

— Хрен знает, — отвечает Стас, опёршись бёдрами на стол, стоящий сзади. — Может, на продолжение рассчитывала.

Меня его самоуверенность уже даже не удивляет. А ещё взгляд слишком внимательный, даже не по себе как-то становится. Вдруг сейчас начнёт за вчерашнее высказывать.

— Ну ладно, пойду я уже, — уже собираюсь сделать шаг обратно за дверь.

— А-ну стоять, — Грачёв делает шаг ко мне. — Ты спугнула мою модель, а я не закончил.

— Ну прости, я не хотела. Можешь догнать её и пообещать то, на что она надеялась после.

— Садись на стул. Мне надо закончить.

Сначала я думаю, что мне показалось. Я ведь даже фоткаться для инсты красиво не научилась.

— Э… нет. Я пойду, — снова порываюсь свалить, но торможу от его спокойного, но почему-то парализующего меня голоса.

— На стул, Ася. Всего пятнадцать минут и я тебя отпущу. Это ты спугнула мою натурщицу, так что с тебя должок.

Внутри снова появляется странное щекотное ощущение. Мне бы послать его, но почему-то ноги деревянеют под прямым взглядом серых глаз.

— Хорошо. Пятнадцать минут.

Прохожу к барному стулу и забираюсь на него. Чувствую себя неловкой и угловатой после той девушки. Затаиваю дыхание, когда Стас подходит ко мне. Он чуть отодвигает моё правое плечо, прикоснувшись ладонью, командует поставить правую ногу на перемычку стула, приподнять подбородок.

А потом одним движением расстёгивает на мне джинсовую рубашку.

Внутри меня всё стынет в момент, когда рука Стаса тянет вниз бегунок молнии. Я резко то ли вдыхаю, то ли всхлипываю, от чего кажется, что в грудной клетке что-то больно сжимается.

У меня маленькая грудь, если надеть свободную одежду, можно даже без бюстгальтера ходить. Что я и сделала сегодня. Я же думала, что одна в квартире, тем более, что рубашка довольно широкая. И сейчас я оказываюсь перед Грачёвым с обнаженной грудью.

Вместо того, чтобы отвесить ему пощёчину, соскочить со стула и унести от извращенца ноги, я каменею, вцепившись побелевшими пальцами в стул.

Стас тоже зависает. Его дыхание становится тяжелее, а взгляд темнеет. У меня по коже от его взгляда бежит мороз, а соски предательски сжимаются.

— Какого хрена ты делаешь? — получается тише и намного более жалко, чем мне хотелось бы.

Но всё же я отмираю и, судорожно стянув руками края рубашки, пытаюсь спрыгнуть со стула.

— Стой, — чуть хрипло говорит Грачёв и хватает меня за руку. Не крепко, но по мне током проходится волна от его пальцев и по всему телу. — Останься.

Наверное именно так чувствуют себя те мыши, когда я отдаю их Леди. Они даже не пытаются бежать, просто застывают, лишенные воли её взглядом. Потому что я не сопротивляюсь. Замираю, глядя во все глаза, как Грачёв шире раздвигает полы моей рубашки, открывая грудь полностью. Не могу остановить. Не могу воспротивиться ему. Даже рот открыть и сказать хоть слово не получается, горло пересохло, дыхание обжигает слизистую до самых лёгких.

Стас подносит руку и легко проводит двумя пальцами по коже груди, оставляя две темные полосы от угля. Контраст с кожей кажется очень ярким.

— Не двигайся, — говорит тихо, почти шепчет и спиной отходит назад, заступая за мольберт.

Грачёв срывает лист, на котором он работал, и ставит новый, взяв со стола, крепит его и чуть иначе направляет свет лампы. А я так и продолжаю сидеть, прикипев к стулу, даже не смею пошевелиться. Чувствую, как теплеют щёки. Хочется задержать дыхание каждый раз, когда Стас поднимает глаза от мольберта. Мне кажется, что прикосновения его взгляда осязаемы, чувствую, как скользят по коже, изучая, запоминая.

Время будто останавливается, тишина в мастерской нарушается лишь тихим шуршанием куска угля по бумаге. Мне хочется пить, и это не только после вчерашнего возлияния шампанским. Хочется облизать губы, смочить их хоть немного. И когда я это делаю, Стас смотрит на меня чуть дольше, чем нужно для того, чтобы запечатлеть видимое и отобразить штрихами.

Я этого не вижу, но представляю, как он прорисовывает детали моего тела, как смазывает пальцами оттенки, будто в эти моменты касается меня на самом деле. Это смущает и заставляет испытывать странные, слишком волнующие ощущения.

— Приподними немного голову и выпрями спину.

Стас даёт указания, а я послушно выполняю. Просто делаю, как он велит. Мозг будто находится в оболочке, под гипнозом и вместо команды бежать пускает по телу странный электрический ток.

Далее он рисует молча, снова слышен лишь шорох угольного карандаша. Как вакуум. Может, это вообще мой пьяный сон, может, я и не просыпалась, и меня ждёт пробуждение в холодном поту? Потому что как ещё объяснить этот паралич.

Вдруг рядом раздаётся резкий звук — трель телефона. Это словно отрезвляет меня, приводит в сознание. Я соскакиваю со стула, запахиваю рубашку и сначала пячусь к двери, а потом выбегаю в коридор.

Бегу, не останавливаясь, до самой спальни, вылетаю в ванную и запираю двери на замок. Лёгкие горят, дыхание сбилось. Я понимаю, что вряд ли Грачёв бросится вслед, но сердце выскакивает из груди посильнее, чем у тех мышат, которых я отдаю Леди.

Сползаю по двери и сажусь на пол, обхватив коленки. Упираюсь в них лбом и восстанавливаю дыхание.

Что это, блин, было? Почему я не ушла сразу? Почему внутри были эти странные электрические переливы?

Немного успокоив сердечный ритм, я поднимаюсь на ноги. Подхожу к раковине, открываю кран и умываюсь холодной водой, а потом смотрю на себя в зеркало. Бледная, в глазах лихорадочный блеск. Раздвинув полы рубашки, замечаю через отражение две темные полосы на коже. Снова открываю воду, мочу ладони и сильно тру, стараясь убрать эти следы. Как будто это поможет стереть из памяти момент моей слабовольности. Уголь только размазывается, пачкая меня ещё больше, поэтому я решаю принять душ. Хочется хорошенько отмыться от происходящего.

Горячая вода заставляет кожу гореть, напоминая о стыде, который я только что испытала. Я ни перед кем не обнажала свою грудь, это было впервые, да ещё и перед тем, перед кем хотела бы сделать это в последнюю очередь.

После душа я заматываюсь в тёплый банный халат, возвращаюсь к кровати, падаю и, свернувшись калачиком, засыпаю.

Сон не даёт мне возможности сбежать от странных ощущений внутри. Он подбрасывает мне калейдоскоп картинок, что будоражат, смущают, тревожат, отзываясь в теле странными, непривычными импульсами. Сознание, и так шокированное перед этим алкогольным опьянением, делает яркий и вместе с тем пугающий микс. Уголь, россыпь белых листов, гневный взгляд другой девушки… и пристально рассматривающие меня серые глаза.

12

— Ничего не забыла? — спрашивает Стас, когда я усаживаюсь рядом с ним на пассажирское сиденье внедорожника и пристегиваю ремень.

— Нет.

— Отлично.

Он заводит двигатель и выезжает со стоянки. Смотрит на дорогу чуть сощурившись. Я одергиваю себя спустя минуту, понимая, что сижу и пялюсь на Грачёва, блуждая взглядом от его лица и до пальцев, лежащих на руле, сопоставляя их прикосновение к нему и ко мне. Смаргиваю и отворачиваюсь к своему окну молча. А то заметит ещё, что я его разглядываю.

Но я и не разглядываю. Ещё чего. Это так. Просто. Случайно.

Вчера, после случившегося в мастерской, я ещё долго не могла прийти в себя, вздрагивала от каждого шороха, когда сидела в комнате и пыталась сосредоточиться на курсовой. Кожу на груди жгло так, будто к ней прикоснулись не мужские пальцы, а раскаленные угли.

Но Стас не побеспокоил меня ни днём, ни даже ночью. Утром его подушка была такой же непримятой, как и с вечера. В комнате я ночевала одна, возможно, и в квартире тоже. Не знаю, не выходила. Похмелье снова догнало меня после стресса, есть совершенно не хотелось, поэтому я просидела в интернете до вечера, а потом уснула очень рано.

Утром приняла душ и уже собиралась переодеться и пойти смести половину холодильника, даже появилось желание приготовить что-то, как дверь в спальню распахнулась. Я как раз стояла возле шкафа в одних трусах и лифчике. Пришлось быстро юркнуть за открытую дверь шкафа.

— Доброе утро, принцесса Змеевна, ты где?

Принцесса Змеевна? Мило.

— Здесь, — высунула нос из-за дверцы. — Стучать не пробовал?

— Это моя спальня, почему я должен стучать?

Ага, ну да.

— Потому что я могут быть голой, и врываться неприлично.

— Неприлично не быть голой перед собственным мужем, Ася. Но с этим ещё надо работать. Одевайся и прихвати вещей на три дня, поедем в загородный дом — будешь знакомиться с угодьями.

Его замечание меня выбесило, но возможность расширить горизонт обрадовала, хоть для этого мне придётся отправиться вдвоём с Грачёвым за город. С другой стороны, если он захочет обидеть меня, ему это и тут ничто не помешает сделать.

И вот теперь я, прихватив планшет, пару сменных одёжек и бумажные черновики курсовой, молча еду в машине уже больше часа. На Стаса больше не смотрю, мне хватило непонятной щекотки, когда я вылупилась на его ладони на руле. Включила наушники и наслаждаюсь красотами зелёных насаждений вдоль трассы, когда мы выезжаем за черту города.

Весна в разгаре. Уже очень тепло, деревья в молодой и сочной зелени. Глаз радуется.

Часа через два мы добирается до небольшого загородного посёлка. Он закрытый, вокруг высокий забор, на пункте пропуска серьёзная охрана. Не дедок в затёртой бейсболке, как на дачном массиве у нас в посёлке, а будка с мордоворотом, и парочка ещё возле ворот. В чёрной форме, с рациями, всё как положено.

Нашу машину они пропускают не проверяя документы. Знают Стаса. Вот так если тут маньяк живёт тайный какой-нибудь, провезёт жертву, никто и знать не будет.

От такой ассоциации аж мороз по коже пробегает. Я-то Грачёва и не знаю совсем, вдруг он тоже недалеко ушёл.

Становится понятно, почему тут такая охрана. Домики явно не бедных людей. Заборов высоких нет, что не удивительно при такой общей охране, поэтому рассмотреть каждый можно во всей красе.

Судя по всему, этот двухэтажный коттедж, облицованный фигурным камнем песочного цвета и тёмно-коричневой черепичной крышей, и есть загородный дом Грачёва. Ухоженный зелёный газон, невысокий белый заборчик, аккуратная подъездная дорожка, выложенная плиткой. Всё как в американских сериалах.

— Приехали, госпожа Грачёва, — оповещает Стас. — Принимай угодья во владения.

Ничего ему не отвечаю. Выхожу из машины и разминаю затёкшие ноги. Немного потягиваюсь. Воздух тут свежий, дышится хорошо.

Стас открывает двери и пропускает меня внутрь, заносит свою и мою сумки. Внутри тоже красиво и уютно. Места ещё больше, чем в квартире. Современно, ничего лишнего и в то же время абсолютно не лишено удобств.

— Кухня там, — кивает в сторону. — В смысле, если есть хочешь. Готовить я тебя не заставляю. Не умеешь же, наверное.

— Кто тебе такое сказал? — возмущённо поворачиваю к нему голову. — Или снова скажешь потому что малолетка?

— Потому что малолетка.

Вот козёл.

— Или ты в ж…

— Ася, не дерзи, — спокойно перебивает. — А то выломаю лозу у реки и задницу надеру. Голую, конечно.

Вздыхаю и сжимаю губы. Ладно, Грачёв, черт с тобой. Иду в кухню, мою руки и открываю холодильник. Еды полно. Интересно, тут есть кто-то из домработников, кто за этим следит? Сворачиваю два бутерброда, режу вяленое мясо и свежие овощи, которые заправляю маслом.

— А ты не лопнешь?

На кухню заходит Грачёв, который относил наверх сумки с вещами и теперь тоже может руки.

— Тут на двоих, — облизываю ложку, которой мешала салат.

— Оу. Спасибо.

— Пожалуйста.

Едим молча, но мужчине моя нехитрая стряпня явно приходится по вкусу. Меня это удовлетворяет. Вот нечего утверждать, что я не умею готовить, потому что мне всего девятнадцать.

— Было вкусно, Ася. Спасибо, — Стас встаёт из-за стола и включает кофеварку.

— То-то же.

— А нормально ответить нельзя? — поднимает брови.

А что в моём ответе ненормального?

— Тебе звонят, — киваю на смартфон, экран которого высвечивает "Ева". — Картина ведь не закончена, без модели сложно.

— Я дофантазировал, — подмигивает Грачёв и сбрасывает звонок. — Или ты о Еве?

Подловил. И сразу табун мурашек по коже понёсся, и, кажется, в бюстгальтере тоже всё сжалось. Даже прикрыться захотелось, вдруг видно. Но посмотреть я не решаюсь. Заметит же — сожрёт потом своими шпильками.

На этом расходимся. Стас берёт удочки и уходит, а я иду на второй этаж в спальню. Он, конечно, принёс сюда и свои вещи.

Приняв душ, заваливаюсь на кровать поработать над текстом курсовой. Мне как раз присылают знакомые файл с фотками с Орловских озёр, где погибли утки. Но посмотреть их решаю позже, потому что жутко клонит в сон.

Видимо, дорога меня вымотала, потому что я засыпаю так крепко, что просыпаюсь уже ночью. И будят меня странные звуки. Смех, что ли? Женский.

Факт того, что Грачёв привёл сюда любовницу, меня цепляет. Потому что это не что иное, как способ меня унизить, иначе зачем бы было привозить сюда меня, если собираешься покувыркаться с кем-то.

А потом я слышу, что смеётся явно не одна женщина, к ним присоединяется и мужской смех.

Отлично, ещё и оргия.

Не знаю, о чём я думаю, но меня так подрывает злостью, что я вскакиваю с постели и, набросив халат поверх пижамы, тороплюсь на шум. Вот возьму и испорчу ему веселье, как тогда с моделью.

В крытом заднем дворе горит свет, и смех доносится именно оттуда. Прохожу через кухню и распахиваю дверь во внутренний дворик.

Вокруг небольшого бассейна в раскладных креслах сидят две девушки и трое мужчин, среди которых Грачёв. Посередине небольшой столик, на котором напитки и поднос с закусками. Гости и Стас раздеты до белья, точнее, они в купальниках.

Как только я появляюсь, смех обрывается и все взгляды обращаются ко мне.

— Добрый вечер, — говорю как можно ровнее, но голос дрожит от напряжения.

— Добрый, — говорит один из мужчин, другой кивает, женщины тоже реагируют жестами.

— Ася — моя жена, — будто между прочим представляет меня Стас. — Но она уже уходит.

Он поднимается и подходит ко мне. Я хочу возмутиться, что он решает за меня, но проглатываю слова, спотыкаясь взглядом на мокрой обнажённой мужской груди. На улице тепло, но не настолько жарко, чтобы я вот так в секунду почувствовала испарину в волосах.

— Маленьким девочкам пора спать, — подмигивает, а я замечаю, что он пил. — Тут развлекаются взрослые.

— Почему же уходит? — слышу женский голос из-за его спины. — Стас, мы очень хотели бы познакомиться ближе с твоей женой!

Грачёв поджимает губы и вздыхает, а потом поворачивается к женщине, что встала и сказала, что хочет познакомиться со мной ближе. Мне он говорил тихо, они не слышали, но мне всё равно стыдно. Зачем я только спустилась? Перевернулась бы себе на другой бок и спала спокойно, а эти пусть бы себе развлекались

— Это Ирина и Настя, — представляет мне женщин.

— Павел, — кивает мужчина с рыжими волосами

— Борис, — улыбается второй, невысокий брюнет с модной аккуратной бородкой.

— Это наши соседи, — подытоживает знакомство Стас. — Увидели, что мы приехали, и нагрянули.

— Потому что гостеприимства от Стаса не дождёшься, — Ирина манерно выгибает бровь. — Так ещё и жену спрятать от нас решил.

— Принесу кресло, — говорит Стас и уходит в дом, а я остаюсь под объективами внимания гостей.

Но уже через полминуты он возвращается, ставит плетёное кресло рядом со своим и предлагает присесть.

Тот, который реклама барбершопа, Борис, кажется, виртуозно смешивает в шейкере какие-то напитки, наливает в треугольный бокал и протягивает мне.

— Попробуй, — улыбается. — Фирменный!

— Да-а-а, — тянет Ирина, — Боря эту штуку делает круто! Улёт с двух бокалов.

Улёта мне уж точно не хватало, ещё свежи воспоминания о похмелье после шампанского. Но я подношу к губам бокал и немного отпиваю, некрасиво будет совсем отказаться. Вкусно, кстати. С ощутимой горчинкой алкоголя, но вкусно.

— Мне кажется, — с улыбкой тянет Настя и пробегает по мне глазами сверху вниз и обратно, — ты слишком одета как для вечеринки у бассейна.

— Ася не взяла купальник, — вставляет свои пять копеек Грачёв.

Такое чувство, будто я сама за себя не могу ответить, хотя он и прав, купальника у меня нет. Да и особо не хотелось бы обнажаться.

— Не проблема! — Ирина аж подскакивает на кресле. — У меня два! Я не люблю сидеть в мокром, поэтому взяла ещё один. Он, кстати, новый, ни разу не надевала.

Я пытаюсь отказаться, но выходит не особо. Девушки подхватывают меня под руки и тянут в дом переодеться и принять участие в купании. Я поддаюсь, цепляя мимоходом недовольный взгляд Стаса. Ему не особо нравится, что я оказалась в компании его друзей. Честно говоря, я и сама себя не в своей тарелке чувствую, предпочла бы остаться в комнате. Но во-первых, меня злит, что ему моё присутствие не нравится, а значит, лишний щелчок по носу Грачёву не помешает сделать, а во-вторых, скорее всего, это и будет мой круг общения на обозримое будущее. Не волком же одиночкой мне быть. Придётся приспосабливаться.

А если он чем-то недоволен — его проблемы.

Мужчины остаются во дворике у бассейна, а мы с девушками проходим на кухню. Ира вручает мне ещё запакованный красный купальник. Я про себя молюсь, чтобы трусики не оказались мини-бикини. Но, хвала Богу, нет. Обычные. И бюстгальтер-шторочки.

Пока я ныряю за дверь и переодеваюсь, девушки достают из холодильника бутылку какого-то алкоголя и разливают на три бокала. Хочу отказаться, когда Настя протягивает мне один, но она даже слышать ничего не хочет.

— За знакомство, Асенька! Не знаю, как тебе это удалось. Тут на Стаса многие охотились, и всё без толку, тем более, он предпочитал женщин слегка за тридцать.

— А тут жена! — умилительно восклицает Ира. — Такая молоденькая и милая!

Я подношу бокал к губам, отпивая совсем чуть-чуть, как и до этого на улице. Эти девушки куда приятнее той же Евы. Они начинают весело хихикать и стрекотать. Новая помада, у соседки Лены купальник из прошлогодней коллекции, а Инна из дома в конце улицы родила только два месяца назад, а живота и нет уже — ведьма.

Я в основном молчу, слушаю и улыбаюсь, когда смешно.

— Как хорошо, что мы сегодня собрались у вас, Ася, — говорит Настя, — я хоть отдохну. Боря достал меня. Я ему твержу, что на пятом году брака уже можно угомонится и не просить минет едва ли не каждый вечер.

И вот тут я поперхаюсь, сожалея, что как раз решила сделать ещё глоток.

— За каждую просьбу или провинность. А сам с ответом не спешит. Я тоже хочу кончать от языка, и чтобы долго, а не когда два раз шершавыми пальцами по клитору.

Я зависаю. Кажется, для девушек такие разговоры в порядке вещей, а вот у меня начинают гореть уши.

— Это вот вам со Стасом простительно, — продолжает она, — вы молодожёны, можно из постели не вылезать. Мы первые месяцы брака с Борей трахались до изнеможения. У него ноги тряслись, а у меня цистит прихватил уже через пару недель.

— А уж Стас — мужчина темпераментный, — подмигивает Ира, — мы когда-то, когда я ещё с Пашей знакома не была, пару раз зависали.

Настя толкает её в бок и выразительно смотрит.

— Ну а что такого? — пожимает плечами девушка, — это же было давно.

Знала бы она, что для меня вообще ничего такого. Всё равно.

— Ты главное не ведись на это: "Солнце, ну поцелуй его, пожалуйста", — опять за своё Настя, у которой глаза с каждым глотком начинают блестеть всё сильнее. — Потом с коленей не встанешь. Минет для мужиков как наркотик. Придётся сосать и сосать.

Я радуюсь, что мы уже решаем вернуться во дворик, потому что мои уши уже не просто красные, с них скоро дым повалит. Не привыкла я в таких разговорах участвовать. Девушки явно и от меня пикантных подробностей ждали.

Мы возвращаемся в свои же кресла. Мужчины над чем-то смеются. Присаживаюсь, и мне хочется обхватить себя руками, прикрыться. Ткани купальника внезапно становится как-то слишком мало. Кожа начинает гореть от чужих взглядов. Не только Грачёва, который тоже смотрит, хоть и поджав губы.

— Если замёрзнешь, — говорит Стас и кивает на раскладные шезлонги чуть дальше, — плед там.

Я киваю ему. Хочется прикрыться прямо сейчас. И Стасу, кажется, тоже хочется, чтобы я прикрылась. Стыдно, наверное, что у его жены размер чуть больше единички, не то что у соседских жён, что у Иры, что у Насти добрая тройка.

— Может, искупаемся уже? — Настя поднимается и потягивается, эротично отставив попу.

— У меня есть идея получше, — её муж тоже встаёт и обнимает её сзади, прижимая к себе.

Они же не собираются прямо здесь? Я на такое зрелище не подписывалась.

Девушка воркует и позволяет Борису прижаться губами к её шее. А потом я непонимающе смотрю, как они уходят, кивнув Ирине. И она уходит за ними.

Они же… Ну нет. Может, туалет пошли вместе искать или в кухню за напитками.

Перевожу изумлённый взгляд сначала на Павла, который спокойно курит, а потом на Грачёва, на что тот в ответ едва заметно пожимает плечами.

Мне требуется пара секунд, чтобы сделать беспристрастный вид. Я замираю в кресле и беру бокал, лишь бы чем-то прикрыть изумление на лице.

— Может, поплаваем? — Павел тушит сигарету и смотрит в упор на меня, а потом на Стаса.

И взгляд его слишком… цепкий, что ли. Липкий. Мне хочется поёжиться.

— Нет, Паша, — отрезает Стас слишком резко как для расслабленных посиделок с друзьями. — Мы не плаваем. Тебе стоит отыскать остальных.

Павел в ответ пожимает плечами и поднимается, а потом уходит в том же направлении, что и Борис с девушками.

Мы со Стасом остаёмся вдвоём. И вот теперь мне хочется накинуть плед ещё сильнее, чем в присутствии гостей.

— Они… — нарушаю давящую тишину.

— Пошли трахаться.

Отлично. Я думала он скажет что-то типа: "решили посмотреть сад" или "захотели горячего чаю". Мы оба будем знать, что это ложь, но как бы на том и всё.

— У тебя тут притон, что ли?

— Нет, Ася. Иногда люди развлекаются. Это называют свингерством. Ничего криминального, это их решение.

Свинство, а не свингерство. А точнее, просто блядство.

— А ты почему не присоединился?

— В нынешний период мне это неинтересно.

В нынешний период. Понятно.

— Я в воду, — Стас поднимается с кресла. — Пойдём со мной, если хочешь.

— Я тут посижу.

Грачёв пожимает плечами, и уже через пару секунд слышен тихий всплеск. Я остаюсь сидеть за столиком одна в полутьме дворика, чувствую себя странно. Снова эта дурацкая щекотка где-то в животе и по позвоночнику. Сзади в бассейне тихо настолько, что мне хочется обернуться и посмотреть, где именно сейчас Стас.

Обернувшись, я его не вижу. Секунда. Две. Три.

Встаю и подхожу к самому борту, осматривая подсвеченную воду. Внутри всё обдаёт холодом, когда вижу его под водой ближе к краю. Горло сжимается, но в этот момент он выныривает, а я пугаюсь и оступаюсь на мокром полу.

Скользко. Ноги едут. Сначала моя спина встречается с бетонным углом, а потом голова погружается в воду.

Да, кстати, я не умею плавать.

13

Вода смыкается над головой, в голове пулей проносятся мысли, что стенки у бассейна слишком гладкие, чтобы я могла хоть за что-то уцепиться.

Я иду ко дну.

Эта мысль осознаётся как-то моментально и одновременно заторможено. Появляется вместе с сожалением о непрожитой жизни.

Но уже через несколько секунд моё тело сжимают и выталкивают на поверхность. Слух атакуют звуки вечера, которые скрыла вода, дыхание восстанавливается, разрывая грудную клетку, рефлексы оживают, и я хватаюсь пальцами за мужские плечи, оцарапывая кожу. Рефлекторно обхватываю ногами Грачёва за корпус, не отдавая себе в этом отчёт.

— Ты дурная, что ли? — Стас держит крепко. Спрашивает, когда я вдыхаю уже достаточно кислорода, чтобы понимать, о чем мне говорят. — Почему не всплывала?

— Я не умею плавать, — выдаю охрипшим голосом.

— Так даже кто и не умеет, бултыхаются, пытаясь выплыть. А ты просто камнем ко дну пошла.

— А смысл бултыхаться? Если всё равно не выплывешь…

— Ну ты правда без царя в голове, малолетка.

Опять обязывается. Ещё и держит так крепко, всем телом к себе прижав.

— Отпусти, — начинаю вырываться. — Ты задолбал обзываться.

— Ладно.

Грачёв разжимает руки, и я снова соскальзываю под воду. На этот раз гребу руками, как могу, пытаясь ухватиться за него, пока не ушла ниже.

И ухватываюсь. За плавки. Но главное же выплыть?

Грачёв ныряет и снова вытаскивает меня.

— Если хотела снять с меня трусы, нужно было просто сказать, Ася, — подмигивает, пока я откашливаюсь, снова вцепившись в его плечи. — Меня бы не пришлось уговаривать.

— Пошлый придурок, — бью кулаком в плечо, но отпустить больше не прошу. — И это ты меня называешь малолеткой?!

— Ну секса хотят не только малолетки.

Он подплывает к борту, но помочь мне выйти не спешит. Убирает руки, упирается ими в борт, и мне приходится вцепиться в его плечи, чтобы не уйти на третий заход. Лесенка для выхода дальше, а развернуться и схватиться за бортик самой в этой части бассейна не получится — глубоко, а стенка гладкая.

— Так почему тогда не пошёл с остальными? Ещё успеешь, если поторопишься.

— А с чего ты решила, что мне это интересно? Сейчас или было раньше.

— А разве нет?

Я пытаюсь поддерживать разговор, но саму начинает мандражить. Стресс, отсутствие опоры под ногами и Грачёв слишком близко.

— Как эстетика секса для эскиза — да, как процесс для личного участия — нет.

Надо же, святой прям.

— То есть они там делают это, а ты их рисуешь? Наблюдать не скучно?

— У каждого свои кинки. Может, расскажешь о своих? Или всё таки девственница? Хотя кто сказал, что у девственниц их нет.

Мне не нравится его взгляд. Слишком заинтересованный, с искрой азарта и веселья. И такой близкий. Настолько, что я чувствую его дыхание на своём лице, а ладони начинают гореть от соприкосновения с твёрдыми мужскими руками.

Замечаю, что Грачёв оказывается как-то ближе. Я чувствую спиной борт бассейна, отодвигаться некуда.

— Я замёрзла. Вытащи меня, пожалуйста.

Пару секунд Стас смотрит в мои глаза так пристально, что я уже задумываюсь над третьим погружением, но потом на его губах появляется мимолётная улыбка.

— Хорошо.

Он помогает мне выбраться. Я обхватываю себя руками, действительно ощущая, как меня начинает морозить. Кожа становится гусиной, и зуб на зуб не попадает. А ещё лифчик от купальника без поролона, и вершинки сосков остро торчат. Мне хочется прикрыться.

— Держи, — Стас набрасывает мне на плечи большое полотенце и через него растирает плечи. — Смени полотенце на плед, я сделаю горячий чай.

Он уходит, а я остаюсь у бассейна одна. Сбрасываю полотенце, подсушиваю им волосы, закутываюсь в плед, который Грачёв мне уже предлагал, когда мы с девушками вернулись из кухни.

Не знаю почему, но я не ухожу. Усаживаюсь в кресло и остаюсь ждать обещанный Стасом горячий чай.

Голова гудит, спина ощутимо саднит в месте удара, а внутри эта дурацкая щекотка. Может, болезнь какая? Я как-то смотрела медицинский сериал, и щекотка внутри может быть не самым безобидным симптомом.

Замечаю на кресле Грачёва толстый большой блокнот в кожаном переплёте. Вряд ли рабочий, да и, как я заметила, Стас не из тех людей, что вот так будут оставлять без присмотра что-то связанное с работой.

Мне сложно объяснить самой себе мой поступок, обычно я не трогаю чужие вещи, но тут рука тянется, и я беру блокнот в руки. Открываю переплёт будто запретную дверь. Дыхание спирает, а щекотка внутри усиливается. Это, как я и подумала, скетчбук Стаса для набросков.

Разные зарисовки простым карандашом на желтоватых страницах. Какие-то более детальные, какие-то в виде образов колючими, непричесанными штрихами. В основном это обнажённые тела, хотя на третьей вот в самом уголке изображён спящий кот, ещё большой жук-олень. Но остальные все — люди. В откровенных позах. И это… красиво. Смело, провокационно, смущающие, но красиво. Эстетика секса, как он сказал.

Вот длинноволосая девушка выгнулась назад, прильнула спиной к груди парня, а перед ней ещё один на коленях, а на этой странице девушка с короткими волосами стоит на коленях перед мужчиной. Её голова приподнята, мне почему-то кажется, что она смотрит мужчине пристально в глаза. Я хоть и не имею опыта в сексе, но прекрасно понимаю, для чего она стоит на коленях перед мужчиной.

А на этой… О! На постели лежит девушка, обнажённая, но её груди и треугольник в паху прикрыты кольцами змеи. Это я? Он рисовал меня?

Мне одновременно хочется и прикончить Грачёва, потому что это как-то дико всё для меня, но в то же время я засматриваюсь.

— Если бы рисовал с натуры, вышло бы лучше, — раздаётся шёпот мне прямо в ухо.

Я подскакиваю, резко захлопнув скетчбук, застигнутая врасплох. Кожа на шее становится очень-очень чувствительной, когда её касается дыхание мужчины.

— Я не…

Во рту пересыхает, сказать мне нечего, я ведь без спросу взяла. Щекотка концентрируется за ухом, а потом разносится по всему телу на скорости, когда Стас пальцем отодвигает влажные пряди волос, а потом скользит по шее, по плеечу и до самого локтя.

— Хочешь попробовать? Там ещё много пустых страниц.

— Спасибо, но нет, — встаю и поворачиваюсь к Стасу, протягиваю ему закрытый блокнот. — Думаю, ты найдёшь, кем заполнить эти страницы.

Грачёв протягивает руку и забирает блокнот, но смотрит в глаза. Он успел надеть шорты и набросить рубашку, хоть и не застегнул её. А вот я стою перед ним в одном мокром купальнике, плед упал с плеч, когда я дернулась, застигнутая врасплох.

По коже бегут мурашки, мне зябко и неуютно. Понимаю, что Стас специально пытается смутить меня, но сунуть фигу ему под нос не могу. Просто не получается. Меня почему-то тормозит. Язык засовывается в задницу, даже мысль, что ответить, не всегда на ум приходит, а если и приходит, то так и остаётся только мыслью.

Боюсь его? Возможно. Но Стас, собственно, ничего такого и не делает, чтобы у меня от него поджилки тряслись, он не маркиз де Сад и не Синяя Борода. Вроде бы.

— Ты замёрзла, — скользит взглядом вниз, и я едва сдерживаюсь, чтобы позорно не обхватить себя руками. — Пей чай.

Точно, он ходил за чаем. Кружка с горячим напитком стоит на столике рядом, источая приятный цветочный аромат и дразня витком полупрозрачного пара. Я и правда хочу чаю, но и свалить отсюда побыстрее тоже хочу.

Сдергиваю плед с кресла и снова заматываюсь в него. Так чувствую себя намного увереннее. Опять опускаюсь в кресло и беру в руки кружку с чаем. Обжигающий напиток согревает за несколько глотков.

Я опускаю чашку и поднимаю на Грачёва глаза. Он продолжает смотреть, чуть склонив голову на бок. Расслабленный, спокойный, уверенный в себе. Красивый.

Какой бы сложной не была наша ситуация, я не могу не отметить, что Стас по-настоящему красив. Тёмно-русые волосы, серые глаза, разлёт бровей, делающий взгляд внимательным и опасным. Он высокий, но не худой. Фигура статная, подтянутая.

Наверное, влюбиться в такого опасно. Особенно если безответно. И если Ева его любит, я ей не завидую.

— Почему ты так смотришь? — выдаю первую глупость, что приходит в голову, только бы разрядить то электричество в воздухе, что аж кусает за кожу.

— Запоминаю. Ты же не хочешь позировать, придется дорисовывать. Снова фантазировать.

О моём обнажённом теле. Он этого не говорит, оставляет дорисовать фразу самой. Развлекается, смущая всё сильнее.

Хватит с меня. Надо уйти. Пусть шуточки свои шутит с весёлыми соседями. И вообще, я спать хочу.

— Я пойду, — поднимаюсь на ноги, крепче сжимая плед на груди.

Тянусь поставить чашку на столик, но охаю от внезапной резкой боли где-то под правой лопаткой. Как раз там, где я ударилась, когда поскользнулась и юркнула в воду.

— Что такое? — Грачёв резко встаёт и делает шаг ко мне.

— Нормально всё, — торможу его выставленной ладонью. — Встреча с бортиком бассейна оставила на память небольшой ушиб.

— Дай посмотрю.

— Не надо, — делаю шаг назад. — Уже и не болит. Пройдёт скоро.

— Ася, это позвоночник, не стоит шутить. Иди сюда.

С видом опытнейшего эскулапа, Стас обходит меня и стаскивает плед. Я даже возмутиться не успеваю, как одна его ладонь ложится мне на плечо, удерживая на месте, а рядом с позвоночником я чувствую, как пробегают его пальцы, едва касаясь.

Моё дыхание сбивается, во рту пересыхает. Хочется сглотнуть, но в горле становится ком.

— Гематомы нет, лёд прикладывать смысла нет. Да и поздно уже.

Стат говорит негромко. И руки не убирает. Электричество вокруг вот-вот начнёт потрескивать так, что его станет слышно за пределами двора. Я не шевелюсь. Не могу себя заставить, будто зачарована.

Хватает сил лишь прикрыть глаза, когда моей шеи сбоку касаются горячие губы. Так мягко и приятно. Они движутся вниз к плечу, а потом снова возвращаются и обжигают кожу за ухом.

Меня хватает лишь на то, чтобы шумно втянуть воздух носом. Но этого кислорода мозгу оказывается недостаточно, чтобы он включился и заработал, подчинив тело. Потому что оно сейчас непослушно мне.

— Такая нежная девочка, — говорит тихо, и смысл слов складывается в моём разуме как-будто бы не сразу.

Мои глаза всё ещё закрыты, когда я чувствую, как мужские пальцы распутывают верёвки купальника на шее, и обнаженной груди касается вечерний воздух. Наконец мокрая трапка не холодит соски, но… теперь моя грудь обнажена. Ей холодно, но ровно до того момента, как широкие мужские ладони её согревают.

Приятно. Стыдно. Запретно. Внутренняя щекотка становится такой сильной, что кажется, будто плавит моё тело изнутри.

Всё так в тумане. Нереально. Не по-настоящему.

Нега внутри становится такой сильной, что я теряю силы. Мне сложно стоять, и приходится откинуть голову, уперевшись затылком в мужское плечо. И как раз в этот момент пальцы Стаса аккуратно пробираются под резинку моих плавок.

Выдыхаю с напором и распахиваю глаза, дёргаюсь, но он меня удерживает. Всё происходит быстро и без контроля с моей стороны.

Стас пару раз скользит пальцами там, я не выдерживаю и чуть сжимаю бёдра как раз, когда он надавливает на клитор, и меня прошибает резкой вспышкой оргазма. Только она намного сильнее чем все те, когда я ласкала себя сама. Да, я делала это иногда, но кто не делал? Изучать своё тело нормально.

Но сейчас разрядка случилась куда более яркой, почти болезненной.

Болезненно отрезвляющей.

Я хватаюсь за руку Стаса и выдёргиваю её из своих трусов. Отскакиваю подальше. Козёл! Залез мне в трусы!

И я не лучше, сама же позволила. Растеклась тут лужей. Дура.

— Ты чего? — смотрит вопросительно, будто только что произошедшее в порядке вещей. Хотя, может, для него так и есть.

Даже ответить сил не нахожу, потому что внутри вдруг разверзается какая-то опустошённость. И я просто отворачиваюсь и убегаю. Сейчас хочу быть как можно дальше от этого мужчины.

14

Я думала вчера, что не усну после произошедшего. Ругала себя, даже разревелась в порыве жалости и злости на себя.

Мне было стыдно. И перед собой, и перед Стасом. А ещё внезапно стало страшно, потому что… потому что я поняла природу этого дурацкого щекочущего чувства внутри. Возбуждение. Интерес. Грачёв вызывает во мне это, заставляет трепетать, играет на каких-то внутренних струнах, и от этой его игры что-то происходит. Волнует меня. И это плохо.

Такие мужчины, как Грачёв, не лучший вариант для симпатии и уж тем более любви. Они делают женщинам больно, обижают и разочаровывают. Сначала очаровывают, а потом наносят раны. И я в такого влюбиться не хочу. Даже если имею статус его жены.

Я вообще не желаю влюбляться. Человек превращается в неадеквата, совершает глупые поступки, которые здравым смыслом необъяснимы. Это не для меня, я и так живу нормально, без всякой там любви.

И вот именно поэтому собственная реакция на Грачёва пугает меня.

Но несмотря на мои опасения, уснуть мне удалось почти сразу. Точнее, меня просто вырубило. Снился какой-то бред, который я на утро вспомнить не могла, только ощущение странное было, без подробностей. А разбудил меня стук в дверь.

Стас и стучит? Странно. Как и то, что он снова позволил мне спать одной. Хотя, может, просто у него появилось более увлекательное занятие.

Но это оказался именно он. Сказал, что ему нужно срочно вернуться в город, и он через полчаса выезжает. Мне предложил остаться на пару дней, если хочу, или подождать, пока он пришлёт водителя.

Оставаться я не хотела, поэтому быстро приняла душ, оделась и уже через двадцать пять минут умостилась на пассажирском сидении внедорожника Грачёва.

— Кофе? — он протягивает мне одну термокружку, а вторую ставит в подстаканник возле себя. — Ты же не успела.

— Спасибо, — принимаю кружку и уставляюсь в окно, пока Стас заводит машину.

Меня топит смущение. Внешне это не показываю, но внутри всё дрожит. Я даже посмотреть нормально на Стаса не могу, а мне с ним ближайшие несколько часов ехать рядом. И будто воздуха в салоне не хватает. Так и сижу, сжимая кружку ладонями. Ещё и наушники остались в рюкзаке, а он валяется на заднем сидении.

В мессенджер приходит сообщение от Инны — моей однокурсницы, с которой мы приятельствуем. Особо близкими подругами нас назвать нельзя, но у меня их и в принципе нет, но с первого курса мы как-то вместе. И гуляли иногда тоже вместе, могли после пар в кафе сходить, часто готовились к семинарам вместе.

Инна пишет, что приедет сегодня в город по делам, мама её попросила документы какие-то отвезти. Предлагает встретиться.

"С удовольствие. Соскучилась"

"Тогда до встречи, Асюнь. В 16.00 в Компаньоне?"

"Ок"

Предстоящая встреча с подругой поднимает настроение. Хочется воочию поболтать, а не по видеосвязи, послушать сплетни колледжа и посёлка да и по курсовой надо некоторые моменты обговорить.

На трассе мы со Стасом попадаем в пробку. Странно, что она здесь образовалась. Но потом причина становится понятна. Идёт ремонт дороги, и на свободной полосе организовано реверсивное движение. И мы как раз попали, когда пропускали встречку. Но машин немного, думаю, минут через десять пробка рассосётся.

— Хотел тебе показать ещё вчера, — Стас отвлекает меня от переписки с Инной, протягивая блокнот. — Если интересно, конечно.

Сначала приходит мысль, что вот так, между прочим, Грачёв решил продемонстрировать мне ещё один набросок в стиле ню, смутить в очередной раз. Он же обещал дофантазировать. Но на странице изображён в карандаше какой-то логотип.

— Думаю, заводу нужно новое "лицо", — рассуждает Грачёв, — начнём с логотипа. Его уже запустили. Но можем изменить, если тебе не нравится.

— Какая разница, нравится мне или нет.

Хотя на самом деле логотип получился и правда стильный. Необычный, современный такой. И если внимательно посмотреть, то можно разобрать в нём инициалы: "С", "Г" и "А" под затейливо сложенными "П", "М", "Т". "ПроМетТехно" — это понятно, "С" и "Г" тоже, но зачем он влепил "А"?

— Подумал, тебе интересно, — пожимает плечами и начинает движение. Наконец начинается двигаться наша полоса. — Скоро это будет уже не просто завод, Ася, мы станем холдингом. Сотрудничество с китайцами подняло наш рейтинг на рынке, теперь среди инвестиционных предложений мы можем выбирать. Сегодня у меня встреча, если хочешь, можем пойти вместе.

— Это твоё имущество, Стас, даже если мне будет интересно, что это меняет? Ты его купил у моего отца, мне акции по факту никогда и не принадлежали. Я самой себе, как оказалось, тоже.

После моих слов повисает пауза. Стас внимательно следит за дорогой, я бездумно листаю ленту инсты. Горько от собственных слов, но это факт. И мне тяжело с ним смириться.

Мне даже становится стыдно где-то глубоко в душе, ведь Стас сейчас спросил моего мнения, вполне дружелюбно предложил принять участие в его работе, а я его довольно грубо оборвала. Но ведь никуда не деть тот факт, что он меня купил. Точнее, совсем не меня, но ему было плевать, что из-за бизнес-сделки будет сломана чья-то жизнь. А если бы у меня был возлюбленный? Если мы собирались создать семью, что тогда? Вряд ли бы это его остановило.

Он мне ведь так и сказал перед свадьбой: "Мне нужны акции, и мне жаль, что так вышло, что ты идёшь в комплекте".

Так что, мнение "комплектующих", думаю, ему на самом деле не особо и важно.

Дальше всю дорогу мы едем молча. Стасу время от времени звонят, он даёт короткие распоряжения и жмёт сильнее на газ. До города доезжаем быстрее, чем ехали вчера в загородный дом. Стас даже домой не заходит, только высаживает меня у подъезда.

У меня же времени достаточно. Пару часов я занимаюсь, потом готовлю свой любимый гороховый суп, собираюсь и, вызвав такси, уезжаю на встречу с Инной.

Встретиться мы договорились в кафе. Тут уже открылась летняя площадка, столики вынесли на улицу.

— Асюнь!

Инка замечает меня первой и машет рукой. Я машу в ответ и подхожу. Но она пришла не одна. Рядом с ней сидит парень, может, на пару лет нас старше. Она мне не писала, что теперь в отношениях, наверное, сюрприз решила сделать.

Мы приветствуем друг друга, Инна знакомит меня с парнем, представляя его Олегом. Официант приносит нам мороженое и колу.

— Мы с Олежкой познакомились в нашем экоклубе в колледже, — рассказывает Инка.

— Ты тоже учишься у нас? — интересуюсь, потому как не помню его.

— Нет, я в универе учусь. Но у нас сильный экологический кружок, подумали, что могли бы объединиться с вашим.

— Отличная идея!

— И мы не просто пишем статьи о проблемах, мы пытаемся с ними бороться. Разными способами, — Олег явно увлечен тем, чем занимается. — Мать Природа достойна, чтобы её защищали и отстаивали.

Инна поддерживает своего парня. Она, конечно, тоже очень увлечена идеей сохранности нашей планеты, как и я, иначе бы мы не выбрали профессию эколога, но рядом с этим Олегом её глаза горят ярче. И им, и идеей.

— Кстати, Олежка поможет нам и с нашей курсовой, — заявляет одногруппница. — Мы ведь можем не только статистические данные ввести в исследование, но и повлиять. Мы тут с Олегом уже кое-что раскопали. Смотри.

Она выкладывает передо мной на стол фотки, которые присылала по электронке, но которые я так и не успела посмотреть.

— По данным, которые смог достать Олег, Орловские озёра отравил не сажевый завод. Он уже какое-то время бездействует, его вроде бы выкупил кто-то. Надо бы выяснить кто.

На фото рядом с проходной стоят несколько тентованных грузовиков с логотипом. И этот логотип я видела сегодня в блокноте Грачёва.

Если признаться, Олег этот мне совсем не понравился. Дёрганный какой-то. Может, это у него просто моторные тики родом из детства, конечно, но в целом у меня сложилось отталкивающее впечатление. Уж не настолько мы с Инной подруги, чтобы у меня всплыла пресловутая "подружкина" ревность. Но если ей с ним хорошо, то моё какое дело.

Вернуться я успеваю прямо перед приездом Грачёва. Он видит, что я одета как на улицу, но ничего не спрашивает. Выглядит замороченным. Буркнув быстрое приветствие, делает себе чашку кофе и закрывается в рабочем кабинете. Мне бы своими делами заняться, но почему-то ощущаю растерянность. Может, стоило предложить сделать ему бутерброд? Он же кофе мне утром сделал. И мне всё же немного стыдно, что я на его вполне дружелюбное предложение принять участие в деловом ужине ответила довольно грубо. Хоть это и правда. Но ведь выглядеть ядовитой осой тоже не хочется, мне-то по сути и парой фраз, кроме Грачёва, перекинуться не с кем. Ну Инка ещё, но она далеко, а теперь ещё и занята своим Олежеком.

Да и фото меня эти напрягли. А что если и правда завод Грачёва имеет отношение к отравлению Орловских озёр, и тогда получается, что и я как бы имею. Официально. Это конфликт интересов, с курсовой и в экокружке могут возникнуть проблемы.

Открытой информации о переходе сажевого завода под крыло "ПроМетТехно" я не нахожу, нет даже упоминания, что он сейчас не работает, только то, что производственные мощности частично снижены.

Я заканчиваю часть курсовой по аналитике изменений состава воды в озере и по процентам примесей тяжёлых металлов. Пробы брали Инна с Олегом, и с лаборатории как раз пришёл отчёт. Отсылаю таблицы ей, завтра она должна пойти с ними на консультацию к нашему руководителю.

Ближе к десяти снова спускаюсь в кухню. Стас, похоже, даже не выходил из кабинета. Перекусываю и оставляю в накрытой тарелке два бутерброда.

После душа долго ворочаюсь, никак не могу занять удобное положение. Я привыкла спать на боку, на животе мне неудобно, но именно сегодня удаётся уснуть только так.

А вот утром меня ждёт сюрприз. Через пару секунд, как я открываю глаза, меня настигает жуткая боль. Даже не совсем понятно, где она локализуется: то ли в плече, то ли в спине под лопаткой. Простреливает, заставляя выгнуться назад и застонать.

— Ты чего? — рядом на кровати приподнимается сонный Грачёв.

— Больно, — всхлипываю и, едва извернувшись, сползаю на пол.

— Я заметил, что не эротический сон тебя настиг. Хотя поначалу, когда ты застонала…

— Стас!

Хочется влепить ему побольнее за стёб, когда мне так больно. Но он уже тоже выбирается из постели, натягивает штаны и подходит ко мне. Боль тем временем немного отпускает, и у меня получается хотя бы разогнуться.

— Спина?

— Ага.

— Ну вот, думал, женился на малолетке, а оказалась старушка с радикулитом.

Я всё же вспыхиваю злостью и бью его кулаком в плечо, отчего под лопатку вновь будто кто-то нож втыкает, заставляя поморщиться и задушенно выдохнуть.

— Ладно, угомонись. Спина прихватила. Бывает. Ты же треснулась в бассейне, может где и защемило, а проявиться могло не сразу. Одевайся, сейчас отвезу в больницу.

— Не надо в больницу.

— Надо, Ася, здоровье спины очень важно, тебе ведь ещё наших детей носить.

Больше ему ничего не надо? Достал своими шутками. Не надо реагировать. Он видит, что меня это смущает, вот и поддевает. Взрослый мужик, а ведёт себя как подросток. Это кто ещё тут малолетка. Придурок!

Я злюсь на него, но монолог этот остаётся только в моей голове, потому что Грачёв скрывается за дверью ванной. Я, скуля и тихо причитая, натягиваю свитер и джинсы, а потом ухожу в кухню. Там умоюсь, пока муженёк не вышел из душа и не стал разгуливать голышом. С него станется.

Решаю перекусить хоть немного. Я не люблю больницы, меня в них всегда тошнит от запаха и от страха. Так что лучше там не появляться на голодный желудок.

Вчерашних бутербродов ни на столе, ни в холодильнике я не обнаруживаю. Значит, не побоялся, что отправлю.

Делаю себе сладкий горячий кофе и тост с сыром. Под лопаткой простреливает при каждом движении, тянет всю спину, иногда аж дыхание спирает.

Стас спускается за мной минут через десять. Он говорит по телефону и взъерошивает пальцами ещё влажные после душа волосы. Надел джинсы и серую футболку, которая ему очень идёт к глазам. Ему вообще идёт этот образ, не меньше, чем деловой.

В мыслях даю себе пощёчину, запрещая пялиться и оценивать внешний вид Стаса. Заметит если, потом достанет подколами.

Больница, в которую привозит меня Грачёв, совсем не похожа на те, с которыми у меня был опыт взаимодействия. В приёмном и у регистратуры приятно пахнет кофе, девушки за регистраторской стойкой молоденькие и улыбчивые, даже оформлено всё как в обычном офисе, ничем и не напоминает больницу.

Но врачи здесь самые настоящие. Меня осмотрели травматолог и невролог, сделали рентген и УЗИ, взяли анализы. Слава Богу, Стасу хватило такта не переться со мной в кабинет.

В итоге мне объявили, что ушиб спровоцировал воспалительный процесс, который я ещё хорошо сдобрила холодным душем и сквозняком. Ничего критичного, за пару дней полегчает, а там и совсем пройдёт. Выписали мазь и обезболивающие таблетки. Слава Богу, не уколы, а то я не дышала, пока врач рецепт выписывал.

Обратно домой меня отвёз уже водитель, потому что Стасу срочно понадобилось уехать. Мы заехали в аптеку и в супермаркет за продуктами. Дома я выпила обезболивающие и даже почти расслабилась, а потом и уснула. Вечером долго болтала с бабушкой, потом опять сидела над фотографиями. Решила, что спрошу у Грачёва напрямую.

Стас приезжает поздно, шумит чайником внизу на кухне. Я ловлю себя на мысли, что у нас уже появился какой-то жизненный уклад. Пусть странный и вынужденный, но всё же уклад. Я даже замечаю за собой, что внутренне жду его возвращения.

Мотаю головой, стараясь выбросить глупые мысли. Надо успеть принять душ, выпить таблетки и уснуть до того, как Стас придёт в спальню. Это самые странные моменты — засыпать в одной постели. Особенно, если вспомнить, что случилось у бассейна.

Ополоснувшись в душе, я выпиваю выписанные таблетки и возвращаюсь за мазью, которую оставила на тумбочке.

— Я думал, ты уже спишь. Как самочувствие? — слышно из-за распахнутой дверцы шкафа.

Сердце подпрыгивает от испуга, потому что я не ожидала, что он уже здесь.

— Нормально. Доктор сказал, скоро пройдёт, выписал таблетки и мазь.

Откручиваю тубу, выдавливаю немного остро пахнущей мази на палец и пытаюсь, стоя перед зеркалом, нанести лекарство на больную мышцу. Но выходит так себе. Из-за боли привычная гибкость ограничена.

— Чёрт! — срывается ругательство.

— Тише, не надо ругаться, — Стас подходит сзади и аккуратно вытаскивает из пальцев тюбик. — Давай помогу.

— Не надо, — отвечаю негромко. Он вдруг оказывается так близко, что уже знакомая щекотка появляется из неоткуда и расползается под кожей. — Я сама справлюсь.

— Я не съем тебя, Ася. Просто хочу помочь. Ложись на кровать, — мягко подталкивает.

Я сомневаюсь, но поддаюсь. В конце концов, я и правда сама не достану куда мне надо. Ложусь на постель, а у самой внутри всё замирает. Нельзя же так реагировать, нельзя, иначе это плохо кончится.

Вздрагиваю всем телом, когда Стас кладёт мне ладони на спину. Они большие и тёплые, и будто чем-то заряжены, потому что я чувствую эти странные биотоки, что покалыванием распространяются по моей коже.

— Не нервничай, девочка, — Грачёв убирает с моей шеи волосы и, подцепив пальцами бретели майки, спускает их по плечам. А потом его голос звучит очень близко с моим ухом, обдавая теплом дыхания. — Ты же не думаешь, что я попытаюсь оттрахать тебя, когда ты корчишься от боли?

Намерено говорит мне грубые пошлости, ему это кайф доставляет. А я пытаюсь разозлиться, чтобы не чувствовать ответную волну, задавить этот трепет, что пытается прорваться в ответ на этот пошлый шёпот. Дёргаюсь, но Стас удерживает меня пригвождая за плечи к постели. Оно и хорошо, иначе моя нынче нездоровая спина отдалась бы огнём. Но это я понимаю не сразу. А прямо сейчас мне хочется освободиться.

Или…?

— Это всё равно случится, моя Змеевна. Сама захочешь. А сейчас выздоравливай.

Грачёв отпускает мои плечи, а спустя пару секунд наносит согретый теплом ладоней гель, втирает его и укрывает меня одеялом.

15

Стас

— Что-то не так, Стас? — Ева убирает руки с моей шеи и отходит на шаг назад.

Не так. И это дерьмово.

— Позвонили, надо срочно вернуться.

— Ты же главный, неужели нельзя опоздать на полчаса?

— Нет.

— Обещаешь потом приехать?

— Не знаю, как получится.

— В последнее время что-то совсем не получается, — складывает руки на груди и смотрит недовольно.

— Ева, не трахай мне мозг. Я позвоню.

Застёгиваю пиджак на одну пуговицу, проверяю телефон в кармане и выхожу за дверь. Даже как-то дышать становится легче. Пора признать, что с Кошкой нам больше не по пути. Я её просто не хочу.

Я хочу свою Змеевну. Пиздецки просто. Даже не думал, что неопытная малолетка может так взорвать моё либидо. А то что неопытная, так это по-любому, могу даже поспорить. Она, конечно, может удивлять, но тут, думаю, сюрприза не будет.

А ещё мне кажется, что мой бонус к акциям может оказаться очень горячим. Надо только немного разогреть.

Мне нравится с ней играть в эту игру. Нравятся её эмоции, даже когда сердится. Но интереснее всего кайфовать от её смущения. Оно такое вкусное, что я начинаю привыкать. Подсаживаться.

Сегодня утром не сдержался, чтобы её не разбудить. Я и так дохрена сдержанный, учитывая, что она спит со мной в одной постели. Змеевна так мило сморщила нос, когда перевернулась, и прядь волос упала на лицо, что я не смог себе отказать. Достал из тумбочки перо, купленное для интересных игр и на не менее интересном сайте, но так и не пригодившееся, и стал её щекотать. Хотел просто в прикол, под носом, но когда провёл по щеке, а Змеевна вдруг чуть выгнулась и закусила нижнюю губу, мне чуть крышу не сорвало. Не сдержался всё же немного, опустил перо по скуле и за аккуратное ушко, а потом на шею. Аська вытянулась, подняла подбородок и вздохнула. Эх, я бы тебя по-другому разбудил бы. И когда-нибудь обязательно разбужу. Скоро. Но не сегодня.

Когда Змеевна открыла глаза и осознала, что происходит, встрепенулись, но поморщилась от боли в спине, оттолкнула сердито мою руку и сползла с кровати.

Вредина.

Я выхожу на улицу и закуриваю. В машине не курю, потом запах отвратный стоит. Делаю пару затяжек, тушу окурок и выбрасываю в урну. Хочется секса.

Я приехал сегодня к Еве, но ничего не вышло. Не в смысле дружище в штанах не сработал, он парень безотказный, тьфу-тьфу. Тут взбрыкнул мозг.

Кошка сделала чай и уплыла в ванную, чтобы вернуться ко мне во всей красе, но я внезапно понял, что не хочу её. Поперёк горла стало всё: запах её духов, вкус кожи, голос. Мозг, почему-то, без моего на то согласия начал сравнивать все эти детали с женой. И явно в пользу последней. Я бы и так ушёл, но тут ещё и Люда так удачно позвонила, сообщив, что важная встреча сегодня переносится по просьбе второй стороны на более раннее время.

В офис возвращаюсь через фирменную пекарню, что недалеко от центра. Заметил, что Змеевна любит вкусняшки.

На работе вдруг случается какой-то коллапс. Ко мне одновременно щемятся в кабинет главный инженер, главбух и штатный эколог, которого прессует по поводу отчёта горадминистрация.

В итоге на встрече я себя с трудом собираю, в голове слишком много информации, и впихнули её туда как-то резко, быстро и без смазки.

После переговоров с возможными партнёрами, с которыми мы уже точечно взаимодействовали, у меня остаётся ряд вопросов. Есть моменты, что не нравятся.

— Станислав Валентинович, к вам пришли, — сообщает Люда по связи, пока я пытаюсь разложить в голове ситуацию и навскидку оценить, стоит ли ввязываться в то, что предлагают.

Чего уж я точно не хочу, так это кого-либо видеть. Я тупо устал, а дел на сегодня разгребать ещё кучу.

— Я сегодня не принимаю, Люда. Занят.

— Это ваша жена.

О как. Это уже интересно.

— Проводи ко мне.

Через полминуты дверь открывается, и секретарша пропускает ко мне в кабинет Асю. Лицо Людмилы беспристрастно, но она хорошо умеет скрывать эмоции. Я уж представляю её удивление при виде девчонки, ведь кто как не Люда знает предпочитаемый мной типаж женщин.

Ася же выглядит как Ася. Джинсы с мохнатыми прорезями на коленях, белые кеды, сиреневая толстовка с капюшоном и рюкзак за спиной. Тоже сиреневый, кстати. Из макияжа, как мне кажется, только губы блестят немного.

— Привет, — бросает и осматривается.

— Ну привет, — откладываю планшет и внимательно наблюдаю за ней. — Что-то случилось?

— А просто зайти не могу?

— Можешь, конечно. Кофе?

Не поглазеть на полки у меня в офисе она зашла. Я же вижу. Встаю из-за стола и опираюсь на него бёдрами, продолжая наблюдать за девушкой.

— Ну вообще-то, ты прав, — Ася останавливается рядом, тоже опираясь на стол.

Красивая, блин. Открытая такая, свежая. Так и хочется прижаться к её губам, провести языком по нежной коже шеи.

Терпение, Грачёв. Она же как мышонок. И сейчас, кажется, выползла из норки, не стоит пугать.

— Я пишу курсовую по происшествию на Орловских озёрах.

— Что ещё за происшествие?

— Там в результате загрязнения воды отходами сажевого завода погибли утки.

— Бедные утки.

— Я серьёзно!

Она стаскивает с плеч рюкзак, копошится в нём и достаёт какие-то бумажки. Кладёт их передо мной на стол. Это оказываются фотки.

— Ты имеешь к этому отношение? — тычет пальцем на фото.

Так, а вот это уже дерьмово. Фотки сделаны из закрытой зоны сажевого. Там стоят грузовики с нашим логотипом. То самое пробное взаимодействие, пока ещё без контракта, но с очень выгодной перспективой.

— Ты где их взяла? — выхватываю фотки и подношу ближе к глазам, внимательно разглядываю ракурс. Без сомнения, это из закрытой охраняемой зоны.

— Какая разница.

Проникновение на территорию завода может обернуться серьёзными неприятностями. А особенно если учитывать тех людей, которые завязаны там. Сажевый сдох и сейчас его дербанят стервятники, официально это называется закрытым аукционом, в котором сейчас заинтересован и я по предложению некоторых людей вступить в долевое сотрудничество. И это непростые люди.

— Большая, Ася, — откладываю фотки, беру её за талию и усаживаю на стол, ограничив пространство по бокам своими руками. — Фото сделаны из закрытой зоны завода, тот, кто их сделал, нарушил закон. Кто дал тебе эти фотки?

— Знакомый. Ты не ответил на вопрос.

— Это очень нехороший знакомый.

Дует губы. Недовольная. И я с беспокойством замечаю в глазах бунтарскую искру. Она со своими утками не отступит, тут надо что-то делать, иначе может влипнуть.

— Нет, "ПроМетТехно" не имеет отношения к гибели птиц. Но я хотел бы в

Маша Малиновская

* * *

Глава 1

Старый хитрожопый мудак этот Березовский. С ним всегда надо быть начеку. Делить надвое любые обещания. Я бы вообще предпочёл не иметь с ним дел, но ситуация требует.

Акции завода металлопроката я начал приобретать пять лет назад, когда решил, что пора отделяться от Сергея. Он многому меня научил, показал разные схемы ведения дел: от правовых до не совсем законных. Я ему безмерно благодарен, но пора было строить что-то своё.

Завод был на грани уже, вот-вот долевые участники готовы были объявить о банкротстве. Я выкупил сначала четверть, наблюдал, потом ещё одну, использовал связи за границей, подтянув инвесторов. За последние три года объёмы продаж увеличились, завод от черты банкротства взял уверенный курс на развитие. Поступило хорошее предложение от китайских инвесторов, но они поставили условие – будут работать только со мной, чтобы у предприятия был один хозяин.

С ещё одним акционером мы быстро пришли к соглашению, а вот Березовский с ответом тянет уже вторую неделю. Сегодня свершилось чудо, и после третьего звонка за два дня он, наконец, согласился на встречу – обсудить моё предложение. А оно, мать его, будет щедрым. Потому что мне нужны эти его двадцать пять процентов, а китайцы долго ждать не будут.

– Станислав Валентинович, добрый день, – мне деловито улыбается высокая ухоженная девушка в строгом костюме. – Пётр Викторович ждёт вас в своём кабинете. Я вас провожу.

Киваю и иду за помощницей Березовского. Несмотря на длинную антисекс-юбку, видно, что задница у неё что надо. Интересно, старый засранец трахает свою помощницу? Морда у неё кирпичом, конечно, но в таких строгих барышнях частенько живут развратные кошки. Сто пудов, на коленях она смотрится не такой серьёзной.

Строгая помощница раскрывает передо мной дверь в кабинет, где за длинным полированным столом из сорта какого-нибудь дорогого дерева сидит Березовский. Что вообще за пошлость – такая мебель? Мещанский шик.

– Ну здравствуй, Стас, – растягивает губы в змеиной улыбке. Ну и неприятный же тип. – Извини, был занят.

Он прекрасно понимает, что его доля мне нужна. А значит, попытается извернуть всё так, чтобы остаться в очень хорошем плюсе.

– Ну поведай мне, зачем пришёл?

Помощница в антисекс-юбке вносит кофе и переставляет его на стол перед нами.

– Ты и так знаешь, Пётр Викторович. Мне нужна твоя доля.

– Хм… – старый хрыч поджимает губы. Цену себе набивает. – К сожалению, Стасик, это невозможно.

Ну начинается. Для чего эти реверансы? Неужели, сразу к делу перейти нельзя?

Молча беру у него на столе листок из органайзера и ручку и пишу сумму, а потом подсовываю Березовскому.

– Оу, – кажется, я его удивил. – Это очень щедро. Но ответ по-прежнему – нет.

Что за херня? Старый лис чует будущую прибыль?

– Я предложил тебе сверху семьдесят процентов от цены твоей четверти завода. Ты даже если очень постараешься, за такую сумму его не продашь. А в дивидендах, если решишь вильнуть, я тебя всё равно ограничу. Ты же помнишь, что остальные три четверти принадлежат мне?

Березовский прищуривается на несколько секунд, внимательно изучая меня, а потом встаёт из-за стола и подходит к бару, что красивым стеклянным стеллажом стоит сзади. У кого книжные полки, а у кого бар – каждому своё.

– Понимаешь, Стас, я просто не могу этого сделать, даже за такую сумму. Даже если бы хотел.

– Вообще-то не понимаю.

– Ты, наверное, в курсе, что я не совсем владелец доли. Я доверенный исполнитель своего тестя, пусть земля ему будет пухом.

– В курсе. Но он ведь давно мёртв, как и твоя жена. Разве не ты распорядитель?

Неужто пытается меня запутать? Должен понимать, что я вроде не пальцем деланный.

– Я. Но только пока акции находятся внутри семьи. Видишь ли, Стасик, тесть мой был мужик недоверчивый, а меня ещё и недолюбливал.

Как же я понимаю его тестя.

– И решил позаботиться о своих близких. По его завещанию, акции завода – приданное его внучки – моей дочери.

– Только не говори, что ты ничего за эти годы не пытался с этим придумать.

Березовский наливает два стакана виски и ставит передо мной один. Сам делает глоток и снова садится в кресло.

– Пытался, конечно, но старый козёл со всех сторон обложил. Комар носа не подточит. Однако, есть один вариант для тебя.

– Слушаю.

Немного подаюсь вперёд весь во внимании. Так и думал, что этот лис просто туману нагонял. Ещё бы он от такой суммы отказался.

– Сумма меня устраивает. А по поводу завещания… Женись на моей дочери, Стас, и контракт учредителя перейдёт к тебе. Она всё подпишет, уверяю тебя.

* * *

Расстегнув верхние две пуговицы рубашки, я откидываюсь в кресле внимательно наблюдаю, как сквозь янтарную прозрачность виски проходит свет.

На что я подписался? Охренеть. Жениться.

Я вообще не планировал, ну или лет, может, через десять.

Березовский не просто так тянул со встречей эту неделю, он знал, что я предложу достойные деньги. Готовился. Потому-то и вывалил передо мною на стол уже готовый брачный контракт, по которому я становлюсь распорядителем четверти завода, а Березовская А. П. моей женой. Продать приданое дочери – новый уровень хитрожопости. А заодно и её саму, да подороже.

Алиса Березовская – красивая женщина. Молодая светская львица – яркая, умная, ухоженная. Такой союз мне только в плюс. Ну а жить ведь можно как и раньше жил. В конце концов, жена – не приговор, особенно когда это договорной брак о взаимной выгоде.

Под юбку Алисе многие залезть хотели бы, но она не славится тем, что это позволяет. Это тоже в плюс.

Возможность поиметь такую бабу, как Алиса, да ещё и на законных основаниях, – приятная перспектива.

А любовь… Она-то тут при чём? Это бизнес, а у него свои правила. И любовь в них не прописана. Для меня это выгодный контракт, остальное – издержки. Возможно даже приятные.

Как бы там ни было, Алиса Березовская – достойный вариант для брака.

После негромкого стука дверь в кабинет прикрывается, и мягкой походкой входит Ева. Моя кошка. Удобная женщина. Молчит, когда нужно молчать, послушная, умная. Но я потому и сравниваю её с кошкой, потому что во взгляде – огонь и обещание вспыхнуть, когда нужно.

Ева заходит сзади и кладёт руки мне на плечи, забирается пальцами под воротник рубашки, а я в кайфе прикрываю глаза. Она охрененно делает массаж.

– Ева, я женюсь.

Её пальцы, как раз только расстегнувшие мне воротник и пробравшиеся ниже под него к ключицам, замирают. Мне кажется, что в секунды даже становятся прохладнее.

– На дочке Березовского. Бизнес, Ева.

– Бизнес? – её голос ровный, но я чувствую напряжение. – И всё? Хочешь сказать, твоя жизнь не изменится?

– А почему она должна измениться?

Ева убирает руки и отходит на пару шагов, обхватывает себя за плечи. Она не из скандальных любительниц закатывать сцены, да и знает, что бесполезно это. Но новость её явно опечалила, иначе как ещё интерпретировать приглушённый вздох.

– Алиса Березовская не из тех женщин, которым изменяют, Стас.

– А я не из тех мужчин, которым можно указывать, что делать. И ты это знаешь, Ева, – разворачиваюсь к ней и смотрю в глаза, – этот брак мне выгоден. Он состоится. Ты это примешь, если хочешь и дальше быть со мной.

Она закусывает губы, глядя в сторону. Ну не собирается же плакать? Только не моя кошка, она этими глупостями не страдает. И действительно, Ева берёт себя в руки и снова смотрит на меня. Мягко улыбается.

– Хочу.

– Тогда иди сюда, – хлопаю по колену.

* * *

Вчера моя кошка была особо податливой. Сперва немного отстранённой, но потом включилась в процесс. Когда уезжала ночью, долго просила целовать её, и, кажется, я даже заметил, как в глазах блеснули слёзы.

Ева мне нравится. Она старше меня на пять лет. Утончённая, приятная, самодостаточная. Мы любовники уже больше года, и, конечно, она получала от меня дорогие подарки. Но никогда ни намёком, ни словом о них не просила. У Евы небольшой бизнес, несколько цветочных магазинов. Маленьких, но вполне успешных. Этого ей хватает, чтобы чувствовать себя относительно уверенно и ничего не ждать от мужчины, кроме самого мужчины.

Мне нравится наш секс. Иногда немного не хватает остроты, но это я добираю время от времени, чтобы не навязывать ей то, что она не приемлет.

Приподнимаю воротник рубашки и зависаю над выбором галстука. Беру синий в тон пиджаку. По дороге ещё надо отзвониться управляющему директору, сказать, чтобы напомнил начальникам цехов про сжатые сроки отчётности, и сам со сводным не тянул. Встреча с инвесторами запланирована через две недели.

За эти две недели надо многое успеть. Свадьба, оформление документов. Я бы лучше просто всё у нотариуса оформил, но Березовский настоял на мероприятии. Видите ли, человек его уровня должен громко сообщать о подобном общественности. Буржуй, блин.

Контракт мы уже подписали, сегодня официальное знакомство с будущей женой. Что ж, будем считать это интересным приключением.

Я приезжаю к Березовским ровно к двум, как было условлено. Дверь открывает прислуга, сообщая, что хозяева уже спешат навстречу.

Первой спускается со ступеней Алиса. Яркая и красивая, в длинном красном платье и убранными на одно плечо гладкими волосами цвета горького шоколада. Она мило улыбается, плавно спускаясь, а я обретаю уверенность, что не прогадал, подписывая контракт. Тут скорее дочь – приданое к акциям завода, а не наоборот. Но чего ещё можно ждать от Березовского?

– Добрый день, Стас! – моя невеста протягивает для приветствия руку, и я аккуратно, даже почти нежно, её пожимаю. – Очень рада с вами познакомиться!

Я тоже могу сказать, что рад. Скольжу взглядом по фигуре девушки, оценивая её про себя на десять из десяти.

– Можно и на ты, – возвращаю улыбку. – Мы же теперь, можно сказать, почти родственники.

На такую шутку она расплывается в улыбке ещё шире.

– Точно!

За ней следом спускается какой-то мужик. Кажется, чуть младше меня. Не помню, чтобы у Березовского был сын, но да мало ли родственников.

– А это мой жених – Антон. Познакомься, – мужик улыбается и кладёт одну руку Алисе на талию.

Этот Антон протягивает мне руку, я на автомате отвечаю. Но… Что за херня? Какой ещё к блядям жених?

– Не понял…

– Стас! – сбоку, видимо, из своего кабинета, выходит Березовский. – Рад тебя видеть. Смотрю, ты уже познакомился ближе с Алисой и Антоном. Потерпи ещё пару минут, Ася немного задерживается. Тоже, наверное, волнуется.

– Знаешь, Стас, ей очень повезло, – замечает Алиса. – Я удивлена, если честно, она ведь у нас особенная…

– Алиса! – обрывает её отец, – Станислав Валентинович тоже, наверное, взволнован.

Пока я перевариваю в шоке, что он сказал, сверху на лестнице появляется хрупкая женская фигурка. Даже не женская – девичья.

Девчонка спускается к нам и замирает за спиной Березовского. Мелкая, на мышонка перепуганного смахивает. Глазищи огромные на треугольном лице, чуть волнистые светлые волосы обрезаны до плеч ровно. Она бросает на меня взгляд, а потом сперва отводит, но вновь возвращает, прикипая намертво. Теребит кончиками пальцев рукава платья и переминается с ноги на ногу, на которых… кеды.

Мне хочется встряхнуть Березовского за плечи и спросить, не прикол ли это. Она же малолетка. Ну или около того. Сколько ей? Восемнадцать есть хоть?

Контраст с Алисой такой явный, что у меня возникают сомнения, а они вообще родственники? Сёстры?

– Познакомься, Стас, – улыбается дьявольской улыбкой Березовский. – Это Ася – твоя невеста.

– Здравствуйте, – тихо роняет девчонка.

– Здравствуйте, – отвечаю, сцепив зубы.

И понимаю, что меня, кажется, лихо наебали.

Глава 2

Ася

Я сбрасываю кеды и подбираю ноги под себя, уставившись в окно. Бабушка всё время ругается, когда я так сижу, говорит, ноги кривыми будут. Но мне удобно, тем более, что связи с кривостью ног тут нет.

Деревья и электропроводные столбы мелькают быстро, машина мчит по загородной трассе, увозя меня от привычной жизни.

Приехали за мной неожиданно, без звонка и предупреждения. Бабушка долго хмурилась, звонила папе, но о чём они говорили, мне не сказала. Раскраснелась вся, разозлилась, а потом долго обнимала меня у машины, сказала, что теперь нескоро увидимся.

Мне это совсем не понравилось, но уж если так решил отец, то ничего не поделать. Это я в мечтах такая свободная и независимая, а на деле делаю всё, что он скажет. Или бабушка.

Вообще, с отцом у меня отношения не очень. Я для него лишняя. Ребенок, убивший его любимую женщину. Да, так, к сожалению, бывает и в современном мире. Женщины умирают при родах. Вот и мама моя умерла. Бабушка говорит, что врачи могли успеть спасти только одну из нас, и мама заставила их сделать выбор в мою пользу.

А отец так и не простил. Понимал, что я не виновата, но так и не смог. Поэтому Алиса, моя старшая сестра, живёт в городе с ним, а я в посёлке в области с бабушкой. Она забрала меня, когда мне исполнился год, понимая, что няня и глаза отца, в которых стоит обвинение, мне не дадут любви. Воспитывала меня в любви, но строгости.

– Эх, Аська, – не раз вздыхала, – сирота при живом отце ты.

С папой мы виделись очень редко. Он присылал подарки на праздники, иногда приезжал, но о чём мы могли общаться? Однажды только, когда он приехал слегка под градусом, долго разговаривал с бабушкой в кабинете за закрытыми дверьми, а потом, когда вышел, уставился на меня и долго смотрел. Лет двенадцать мне было тогда. И вдруг неожиданно подошёл и погладил по голове.

– Так похожа на неё, – сказал странным голосом, будто не своим. – Зря я тогда настоял.

А потом его лицо напряглось, будто он крепко-крепко сжал зубы, и папа быстро вышел, сел в машину, где его ждал водитель, и уехал. Не приезжал потом целых два года.

В его доме в городе я была только дважды на моей памяти, познакомилась с родной сестрой, но с ней общего языка найти тоже не получилось. Она иногда приезжала к бабушке, но вела себя так, будто она принцесса, а я её чумазая прислужница. Так в очередной раз, года три назад, в ответ на требование заварить ей чаю, Алиса удивлённо похлопала глазами на выставленный ей под нос мой средний палец и больше меня не трогала. Только лицо кривила, будто лимон целиком в рот затолкала.

Сегодня утром, когда я уже собиралась в колледж, приехал человек от отца и сказал бабушке, что мне нужно уехать с ним. Бабуля перезвонила папе, но тот ограничился только распоряжением и сказал, что так надо.

Кто-то может сказать, что я уже взрослая, чтобы решать самой, ехать мне или нет. Да и вообще, давно можно жить отдельно. Но как-то уж так вышло в нашей семье, что ты сам себе не хозяин. Год назад, когда мне исполнилось восемнадцать, я решила жить в общежитии и даже переехала. Но через неделю приехал какой-то мужчина, сказал, что от отца и настоятельно попросил вернуться в дом бабушки. На резонный отказ я получила завуалированную угрозу не только себе, но и бабушке.

Я ведь не в лесу родилась, слышала, что за человек мой отец. Плюс ко всему я совершенно неконфликтный человек, иногда мне проще сделать как говорят, чем сопротивляться. Да и очевидно же, толку от моих возмущений в этом случае было бы ноль.

Как и сегодня, когда мне без объяснений было велено приехать к отцу.

Странно всё это. Что ему так срочно могло понадобится?

Когда спустя три часа машина въезжает во двор, отец встречает меня лично. Даже улыбается, а потом просит пройти с ним в кабинет.

– Присаживайся, Ася, – кивает на кресло напротив него. – Сейчас принесут кофе.

– Я люблю чай.

– Как скажешь, – пожимает плечами.

Мне неуютно под его взглядом. И предчувствие какое-то нехорошее. Этот человек чужой для меня, но по иронии судьбы, контролирует мою жизнь.

– Не буду долго ходить вокруг да около, Ася. Ты в курсе, что твой дед оставил тебе кое-что.

– Какие-то ценные бумаги, бабушка говорила.

– Да. Это акции завода, точнее его четвёртой части. Но распоряжаться ты ими не можешь. Дед отписал их в качестве приданного.

Что-то мне кажется, отец лукавит. Как это, принадлежит мне, но распоряжаться не могу? Хотя, о чём это я, если они в руках отца, то пытаться заявлять о своих правах бесполезно. Мне с ним не тягаться. Да и что я буду делать с какими-то там акциями?

– Я так понимаю, ими сейчас распоряжаешься ты. Но не волнуйся, папа, замуж я пока не собираюсь.

– Как раз об этом речь и пойдёт. Видишь ли, меня больше эти акции не интересуют, ими лучше заняться человеку, который в этом смыслит и который желает. Но завещание твоего деда ставит неудобные преграды осуществлению данного решения.

– И ты хочешь, чтобы я отказалась от наследства?

– Нет. Конечно, нет. Во-первых, ты моя дочь, и подобное совсем неприемлемо. Во-вторых, слишком много юридической волокиты. Мы сделаем проще – ты выйдешь замуж за человека, к которому перейдут акции.

О!

Я не ослышалась? Мы что, в средних веках?

Меня даже на смех пробивает. Особенно веселит вот это “перейдут”. Понятное дело, он их продать решил. И меня заодно. Так ведь удобнее.

– Нет, папа. Если ты не заметил, то на дворе двадцать первый век. Женщины имеют право сами выбрать себе мужа.

На мой смелый выпад отец молча смотрит в ответ. Его взгляд тяжёлый и неприятный.

– Брачный контракт уже составлен и подписан твоим будущим мужем, – говорит негромко, но от скрытой угрозы в голосе у меня мурашки бегут по спине. – Сейчас ты поставишь свою подпись и пойдёшь в выделенную тебе комнату готовиться к встрече жениха, которая состоится завтра в два часа.

Я замираю в кресле, вцепившись в подлокотники и ощущая, как леденеют ноги. Внутри клокочет возмущение, а в груди становится мало воздуха. Клетка. Приходит понимание, что сколько не дёргайся, выпутаться не получится. Мы с отцом общались мало, но я знаю, что он за человек. Если что решил, так и будет.

– Поверь, Ася. Стас Грачёв, конечно, выскочка и засранец, но это ещё не худший вариант для тебя.

* * *

– Вот, – Алиса небрежно кладёт на кровать длинный чехол и пакет с коробкой, – приличная одежда. Отец просил помочь тебе привести себя в порядок.

– Я и так в полном порядке, – скашиваю глаза на запечатанные обновки.

– Ну да, – сестра скептически выгибает идеальную бровь, – твои драные джинсы и фиолетовая толстовка должны очень впечатлить такого мужчину как Стас Грачёв.

Алиса хмыкает и поджимает губы. А я вдруг внутри вся холодею. Мужчину. Я так была шокирована решением папы, что упустила из виду тот момент, что обычно молодые парни не покупают заводы. А значит, этот Стас Грачёв меня, скорее всего, намного старше. А может, ему лет пятьдесят, или даже больше.

Желудок скручивает в приступе отвращения. Хочется в окно выпрыгнуть от одной только вспыхнувшей картинки в голове, как ко мне прикасается мужчина, годящийся в отцы или даже в деды.

– Знаешь, это даже обидно, – продолжает брызгать ядом Алиса. – Что таким стрёмным дурочкам, как ты, достаются такие мужики.

– Себе забирай, – бурчу в ответ, пытаясь подавить всё ещё не прошедший рвотный порыв.

– Я бы с удовольствием, вот только наш шизанутый дед оставил этот чёртов кусок завода тебе, а мне болт.

Алиса, когда злится, теряет весь свой гламурный лоск. Правильно говорят, некоторые женщины прекрасны лишь до момента, когда откроют рот.

– Может, тебе тогда не стоило называть его старым, выжившим из ума козлом? Глядишь, и тебе бы досталось.

Мне кажется, я даже слышу, как у сестры скрипнули зубы от злости и досады. Вот-вот и высунет раздвоенный язык.

– А ты особо не обольщайся на счёт Грачёва, он птица высокого полёта, на таких плешивых дурочек, как ты, и не смотрит. Сидеть тебе одной, хоть и жена ему будешь. Неинтересна ты ему будешь, вот помянёшь моё слово. У него такие любовницы, что ты и ногтя их не стоишь.

– Алиса, – говорю со вздохом, дико желая сейчас остаться в одиночестве. – У тебя тушь потекла, поторопись привести себя в порядок.

Она понимает, что это троллинг, она лиса и стерва, но не дура. И, презрев меня высокомерным взглядом, наконец, убирается из комнаты.

Пытаясь меня зацепить, Алиса, кажется, невольно даже сделала мне одолжение словами о том, что я буду неинтересна своему будущему мужу. Я даже немного выдыхаю.

Откинув в сторону запечатанные в чехлы наряды, я усаживаюсь на кровать вместе с ногами и достаю из рюкзака телефон. Забиваю в поисковике "Стас Грачёв бизнесмен" и наблюдаю целую ленту выданных ответов.

"Владелец контрольного пакета акций "ПроМетТехно…"

"Перспективный молодой бизнесмен года по версии делового журнала региона "Бизнес-будущее"…

"Всё ещё неженат, но уже несвободен…" и фото с красивой фактурной брюнеткой.

И ещё фото с другими женщинами. Серьёзными, ухоженными, уверенными в себе. Рядом с такой как я он и стоять не станет.

Вот и прекрасно. Может, этот Грачёв воспринимает всё как обычную бизнес-сделку, получит свои акции, а я снова уеду к бабушке. У меня колледж, курсы и Леди.

Ну буду Грачёва, Господь с ним.

И он не старый, Станиславу Грачёву через месяц исполнится тридцать. Десять с половиной лет разницы между супругами – это не двадцать пять – тридцать.

Рассматривать фото своего будущего мужа я не стала. Для чего?

Ночью мне долго не спится. Ворочаюсь с боку на бок часов до трёх. Утром меня будит домработница около восьми, а мне кажется, что я едва перед этим закрыла глаза.

Она сообщает, что отец с утра уехал по делам, Алиса на укладке, и я, если пожелаю, могу позавтракать в комнате.

Я соглашаюсь, хотя аппетита особо и нет. А ещё прошу работницу не называть меня Асией Петровной. К тому же, моё имя не Асия, а Ася. Так по паспорту, никакое не производное от Анастасии, Асии, Агнессы, Анны и прочих. Просто Ася, как у Толстого.

Я нервничаю. А вдруг этот Грачёв окажется каким-то ненормальным. Бывает же такое: внешне успешный, приличный человек, а оказывается садистом или семейным тираном.

Чтобы отвлечься, переписываюсь в мессенджере с одногруппницей, потом с бабушкой, прошу её не забывать кормить Леди. Стоило взять её с собой, но они с Алисой как-то не сошлись в прошлый раз, и моя девочка получила стресс от этой вольтанутой.

Потом слушаю лекцию в записи, выложенной преподавателем в группе в соцсети. Но время подходит, мне пора собираться. Я принимаю душ, сушу волосы и распаковываю чехол, что вчера принесла Алиса.

Ну уж нет. Я такое не надену. Длинное платье песочного цвета с вырезом на спине и золотистые босоножки на шпильке. Сама такое пусть носит. Я это если и надену, шею на первой же ступеньке сверну.

И с размером беда. Алиса принесла тридцать седьмой, а у меня едва ли до тридцать шестого дотягивает.

Поэтому я достаю своё любимое сиреневое платье из тонкой шерсти. Вполне нарядное, кстати. И кеды. Во-первых, туфли у меня зелёные, смотреться не будут, ботинки тоже грубо, а вот кеды вполне. Модно, интересно и стыдно для папеньки. Отлично, то есть.

Ровно в два слышно за окном шум шин по подъездной дорожке, и спустя пару минут раздаётся звонок в дверь. Я замираю у двери и слышу, как по коридору навстречу гостю торопится сестра. Сама же стою, не решаясь выйти и познакомиться с человеком, который в моей жизни теперь будет занимать не последнее место.

Но за мной приходит домработница, напоминая, что меня ждут.

Вздохнув, я прячу леденеющие пальцы в рукава и выхожу.

Глава 3

Стас

– Вы нарушили условия контракта, Пётр Викторович. Это неприемлемо.

Прежде, чем пройти к столу, Березовский пригласил меня уединиться в кабинете.

– Что ты, Стас, всё выполнено. Теперь завод весь твой.

– Завод – да. Но вы сами поставили условие – жениться на вашей дочери. А Алиса, насколько я понял, помолвлена, и вы подсовываете мне непонятно кого. Мы так не договаривались.

В кресле мне не сидится. Подгорает. Что за хрень удумал старый мудила?

– Ася тоже моя дочь, – разводит руками. – В каком пункте ты прочитал, что жениться должен на Алисе? Всё честно, Стас. И ты уже подписал.

Подписал. И лоханулся. Девчонка, конечно, не старая бабка-черепаха, но она же совсем молоденькая.

– Это вообще законно, Пётр Викторович? Она выглядит как малолетка. Сколько ей лет?

– Не волнуйся. Асе недавно исполнилось девятнадцать.

Девятнадцать. Ну пиздец. Я что с ней делать буду? В куклы играть или на дискотеки ходить? Я не привык возиться с зашуганными малолетками.

Чтобы исключить мои сомнения о подставе, Пётр Викторович показывает мне документы, подтверждающие, что эта девушка – его младшая дочь.

Мы возвращаемся в гостиную, и оттуда проходим в столовую на праздничный обед в честь помолвки. Березовский располагается во главе стола, справа Алиса и её женишок, мне предлагают сесть слева от хозяина дома, напротив усаживают девчонку.

Березовский толкает речь о важности сегодняшнего события и говорит, что несказанно рад породниться со мной. Лицемерный ублюдок. Он рад породниться с моими деньгами. Да и дочку, видимо, сплавить. Кажется мне, неспроста о ней никто в знакомых кругах не знал. Алиса блистала, а эта где была? И что значит "особенная"? На больную непохожа, а там мало ли.

– У Стаса чудный дом за городом, дочка, думаю, тебе понравится, – продолжает светскую беседу Березовский.

– И мы с Антоном с удовольствием к вам приедем. Я слышала, рядом есть небольшое, но живописное озеро? – поддерживает болтовню Алиса.

– Я предпочитаю квартиру в центре, – говорю и слежу за реакцией своей невесты. – Но иногда люблю провести там выходные.

Ася сидит с ровной, как доска, спиной и безучастно ковыряет вилкой в почти пустой тарелке, будто вся эта возня её не касается. Она, кажется мне, совсем не в восторге от решения своего папаши. Совсем же ещё молодая. У таких что на уме быть должно? Тусовки, бухло и мальчики. А не замужество за мужиком старше на десять лет.

Березовский таки втягивает меня в беседу о бизнесе. Как и все подобные беседы, она обо всём и ни о чём.

И параллельно я наблюдаю за девушкой. Они с сестрой очень разные. Но нельзя сказать, что Ася некрасивая. Просто она не такая броская, более мягкая и естественная, что ли. Волосы светлые, но не яркая блондинка, глаза то ли серые, то ли голубые, тонкие изогнутые брови. Маленький аккуратный рот. Губы не то чтобы тонкие, скорее, искусственно не раздутые. Вот хоть убейте, но не понимаю я этих накачанных губ. Их же видно сразу. Другое дело, когда от природы пухлые, они же и на ощупь другие.

Девчонка время от времени бросает украдкой на меня взгляды, а потом снова опускает глаза в тарелку. Видно, что она тут не к месту, пусть по документам это и её семья, но по факту Березовские ей чужие.

После обеда хозяин дома приглашает всех на прогулку по саду.

– Весна в разгаре, деревья все в цвету. Аромат стоит изумительный! – восторженно произносит Алиса, и я замечаю брошенный в неё девчонкой едкий взгляд. Кажется, сёстры не особо дружны.

Мы выходим. Я уже поглядываю на часы – время идёт. Сегодня встреча с управляющим директором, надо обсудить некоторые детали подготовки инвестиционного проекта. А вечером я обещал Еве сходить с ней в театр.

Ася, пока выходим, держится осторонь. А от меня так в принципе подальше. Ни слова кроме того "здравствуйте" не проронила. И меня это почему-то цепляет.

Я, блин, что, синяя борода? Или Квазимодо?

Пока Березовский увлекается беседой со вторым будущим зятем, а Алиса отлучается распорядиться принести чай сюда, в сад, направляюсь в сторону небольшого пруда, возле которого отстала и зависла девчонка.

Подхожу и становлюсь сбоку, тоже уставившись на водную гладь. Буквально физически ощущаю, как девушка захлопывает броню. Она обхватывает себя руками, будто вдруг замёрзла, и напрягает плечи. Молчит, продолжая смотреть перед собой.

Хрен знает, о чём с ней разговаривать. Малолеток я всегда обходил стороной, предпочитая женщин с опытом. Они знают чего хотят и как этого хотят. Не надо играть в игры на догадливость.

– У тебя с отцом, смотрю, так себе отношения.

В ответ Ася ёжится ещё сильнее и молчит. Слабый порыв ветра доносит до меня лёгкий фиалковый аромат её туалетной воды.

– После регистрации брака я уеду обратно к бабушке, – всё же выдаёт она. – Мне учиться надо. И вообще…

– Нет.

– Нет? – наконец, смотрит на меня удивлённо.

– Не получится, Ася. Ты читала брачный контракт, когда подписывала?

Молчит. Так и знал. Никто девчонку и не спрашивал. Ткнули в руки ручку и указали, где подпись поставить. Внезапно даже жаль её становится.

Но это их семейные дрязги, не мои.

– Твой дед хотел как лучше, пытался перестраховаться. Если коротко, то в завещании написано, что твой муж может распоряжаться приданым только если брак не фиктивный. И то, полномочия ограничены, а раскрываются шире после трёх лет брака.

– Мне не нужны эти акции, – вдруг говорит резко, а в глазах вспыхивает огонёк сопротивления. – Забирайте! Делайте с ними вместе с отцом что душе вашей будет угодно, только меня оставьте в покое!

– Тише, девочка. Мне жаль, что твоя семья способна на подлость по отношению к тебе. Но это не моя проблема. Я заплатил хорошие деньги. Мне нужны акции, и мне жаль, что так вышло, что ты идёшь в комплекте. Ничего не поделать. Поэтому через неделю, после заключения брака, ты переедешь ко мне. Подумай пока, что тебе нужно взять с собой в новый дом.

Разворачиваюсь и ухожу. Пусть подумает, успокоится и примет расклад. Я тоже не планировал обзаводиться женой, но так уж выходит. А болтовню разводить сейчас не к чему. К тому же меня ещё ждут дела и Ева.

Глава 4

Ася

Я стою у зеркала и рассматриваю своё отражение. Никогда не носила белое, но, кажется, мне идёт.

Как бы мне ни было противно сегодняшнее действо, не испытать восторг при виде такого шикарного свадебного платья невозможно. Наверное, у девушек это в крови. Даже у тех, кто это отрицает. Ведь платье и правда шикарное. Длинное, по фигуре, с нежным плетёным кружевом на рукавах, расшитых бусинами розового жемчуга, и вырезом на спине.

Отец хорошо потратился на такой наряд, только вот сделал он это не для меня, а чтобы в очередной раз заявить о себе в определённых кругах общества.

Неделя пролетела как один день. Слава Богу, отец не стал настаивать, чтобы это время я жила в его доме. С бабушкой мы особо не обсуждали предстоящие изменения в моей жизни. Моя бабушка вообще не особо сентиментальная, но грусть в её глазах я ловила. А ещё ей ясно дали понять, что на моей свадьбе её не ждут.

Вещи я упаковала и приготовила забрать после свадьбы. Леди тоже заберу, бабуля её не особо жалует. В колледже написала заявление об отсутствии по семейным обстоятельствам на неделю, пока не знаю, как с этим разбираться, так что будем решать проблемы по мере поступления.

Церемония бракосочетания назначена на двенадцать. Во дворе дома шумно. Родственники, о существовании которых я даже не подозревала, как, с высокой вероятностью, и они о моём, приезжают, поздравляют отца, расползаются по саду в важных и не очень беседах.

Расправляю фату, что воздушным облаком спускается сзади до талии. Облизываю губы, убеждаясь, что помада и правда стойкая, как и уверяла меня визажист. Спасибо ей, кстати, что не нарисовала мне вместо лица эту жуткую маску, как сейчас можно встретить на свадебных фото и видео в инсте. Макияж сделала лёгкий и естественный.

Хотела ли я замуж? Возможно когда-нибудь. Чтобы тоже белое платье и фата. И любимый. Но получается пародия какая-то.

Время приходит, и за мной в комнату поднимается отец.

– Ася, ты готова?

– Нет. Но разве тебя это волнует, папа?

– Не переиначивай, – он пожимает плечами и говорит без привычной ему властности. – Давай по чести, дочь. Стас Грачёв, хоть меня он и бесит, вполне себе отличная партия. Молод, успешен, хорош собой. Не будешь дурой, вполне счастливой стать сможешь.

– Я же его не люблю, папа. Даже совсем не знаю.

– Это дело наживное, Аська.

В каком-то порыве мне вдруг хочется спросить отца, почему он так ко мне относится. Нет, причину я знаю, но ведь я не виновата. Столько лет прошло ведь.

Но не успеваю, потому что нас уже зовут.

И хорошо. Всё равно ведь ничего не изменилось.

Отец предлагает локоть, я принимаю, но едва прикасаюсь, и мы выходим. Куча незнакомых людей желают мне счастья, делают комплименты, пытаются шутить, а у меня голова кругом. Сбежать хочется и спрятаться.

Со стороной жениха мы встречаемся возле отдела регистрации. Слава Богу, обошлось без всех этих традиционных выкупов невесты и прочих глупостей, которые в нашем случае бессмысленны.

Грачёв уже ждёт возле здания ЗАГСА в окружении нескольких мужчин и невысокой блондинки, что держит за руку маленькую девочку в пышном розовом платье. Наверное, какие-то его родственники или друзья. Скоро и мне придётся с ними познакомиться. Очень надеюсь, что эта блондинка не такая стерва, как моя сестра.

Увидев наш кортеж, Грачёв направляется навстречу.

– Принимай, Стас, невесту, – отец аккуратно подталкивает меня к мужчине, а тот протягивает руку.

Я словно в вакууме. В пузыре. Сознание регистрирует события, будто беспристрастно ведёт репортаж.

Мой жених предлагает ладонь, но я её не принимаю, сжав кисти в кулаки и опустив по швам.

– Хорошо выглядишь, – говорит Стас, когда мы направляемся к дверям зала бракосочетаний.

– Спасибо, – выдавливаю в ответ.

Он тоже выглядит хорошо. А ещё слишком самоуверенно. Это мне жизнь ломают, а для него это всего лишь бизнес.

Потом всё происходит по сценарию. Торжественные речи, выдавленное на удивление твёрдо "да", ободравшее горло. Сухое прикосновение чужих губ, прохладный металл на пальце. Надеюсь, это дурацкое "горько" не будет звучать слишком часто сегодня.

Аплодисменты, поздравления, объятия незнакомых людей и бессчётное количество вспышек фотоаппарата.

И всё будто мимо меня. Пусть спишут на волнение молодой, мне всё равно.

Когда садимся в машину, что отвезёт нас на банкет, моему новоиспеченному мужу звонят и он всю дорогу разговаривает по телефону, а я безучастно пялюсь в окно.

"В богатстве и в бедности…"

Ха-ха.

Теперь Грачёва. Придётся привыкать.

На Стаса во время дороги стараюсь не смотреть. Насмотрюсь ещё.

Он прощается с абонентом на том конце уже перед самым рестораном. Выходит первым и подаёт руку мне. Гости встречают нас аплодисментами у входа, что-то громко выкрикивает тамада и нас осыпают конфетти.

Я по-прежнему не понимаю, зачем было устраивать традиционную свадьбу. Так захотел отец, а для меня это словно насмешка.

– Улыбнись хотя бы, госпожа Грачёва, а то на фотках унылая будешь – стыдно детям показать будет.

Хмыкаю в ответ и натягиваю на лицо пластмассовую улыбку. Тяжело её держать, когда не хочется. Аж щёки сводит.

Очень смешная шутка про детей, кстати. Не собираюсь я их ему рожать. Но меня коробит от этой шутки, и по плечам почему-то бежит неприятный озноб.

Глава 5

Стас

– Дёма, ну вот у тебя есть дочь. Ты бы продал её?

Бахурина передёргивает.

– Березовский всегда был известен тем, что он законченный мудак. Он кого угодно продаст: хоть дочь, хоть мать родную. Ты вспомни, как он тогда, будучи под следствием, сдал своих подельников. Они хоть и преступники, но для него ведь боевые товарищи – воевали плечом к плечу когда-то.

– Наверное, это просто сорт людей такой. Хотя вроде бы Алиску свою бережёт.

Демид пожимает плечами, вглядываясь в даль красивого парка, разбитого возле ресторана.

– Тут точно не скажешь. Внешне видно одно, а на деле внутри семьи всё может быть иначе. Ну а девочка эта, которую он за тебя выдал, как она?

Теперь приходит черёд пожать плечами мне.

– Я пока не понял. Сначала показалась мне чудной, странной какой-то. Но потом я подумал, что она просто закрылась. Когда папаша-мудак тебя обворовывает, а потом продаёт какому-то мужику, особо восторгов испытывать не будешь. Да и мелкая она, что говорить.

– Да, я заметил, что молоденькая. Сколько ей?

– Девятнадцать.

– Не твой профиль.

– Не мой.

Весна хоть уже и в самом расцвете, но она баба обманчивая. Пригреет солнышком, и тут же ветром ледяным обдаст. Баба одним словом.

Вот и мы уже с моим дядькой по материнской линии, с которым дружим с малых лет, потому как разница у нас небольшая, уже начинаем подмерзать. Выперлись в одних рубашках, а солнце уже и свалило в закат.

Людей полно не только в банкетном зале, но и в коридоре. Смеются, болтают, празднуют. У нашего народа прям страсть какая охота погулять на чьей-нибудь свадьбе. И не важно, к каким слоям общества они относятся. На подобных мероприятиях зарождаются бизнес-альянсы, проектируются договора и выгодные сделки. Используется возможность показать кому нужно своё расположение и готовность к сотрудничеству.

Ну или незаметно трахнуть кого-то в сортире и потом тихо злорадствовать, что поимел не только конкурента, но и его жену.

– Стас, ты с ней поосторожнее, – я так и знал, что Демид это скажет. – Доломать легко, починить будет непросто.

Ответ ему мой и не нужен. Хлопнув меня по плечу, он направляется к своей жене, которая, кстати, о чём-то беседует с моей.

Звучит-то как: моей женой. Привыкнуть ещё надо.

Удивительно, что Злата смогла разговорить девчонку хоть как-то. Хотя, кто и мог, так это только она. А так Ася просидела всё время, сколько длился банкет, словно каменное изваяние, будто в спину шест вставили. Побледнела вся, когда гости крикнули "горько", а когда прикоснулся к её губам, вздрогнула и напряглась, сжала зубы, хоть я и не стремился особо целовать её.

Я возвращаюсь к столу и киваю Илюхе – моему свидетелю, чтобы обновил содержимое рюмок. Проскакивала шальная мысль незаметно сдобрить бокал с шампанским Аси чем-то позабористее, чтобы расслабилась хоть немного, но я тут же её отмёл. Мы не в общаге, и мне уже давно не восемнадцать. Да и кто знает, что там вылезет, сыграй я такую шутку.

– Стас, ну что всё как-то вяло у вас! – басит уже хорошо поддатый Илюха. – А где же страсть? Где огонь в глазах?

Илья Петрущев – мой закадычный друг ещё со студенческих времён. Но о делах бизнеса он не в курсе, занят совсем в другой сфере. И о том, что брак этот договорной, я ему сказать не успел. Он приехал утром перед самой свадьбой, а по видеозвонку как-то не хотелось такие подробности сообщать.

– Не смущай мне жену, – поднимаю стопку и звонко чокаюсь с другом.

Краем глаза же замечаю, как напряжённо на меня смотрит Ася. Эх девочка, кто ж тебя так запугал-то?

– Дорогие гости! – тамада начинает зазывать на места за столами гостей. – А сейчас важный момент!

После проникновенного стиха о любви, который можно найти в интернете на первой же странице, она объявляет первый медленный танец молодых.

Гости аплодируют, в танцзоне гаснет свет, остаётся только приглушённое фиолетовое свечение у пола. Включается какая-то медленная зарубежная песня, в которой певичка заунывно стонет о большой любви.

Надо так надо.

Встаю и протягиваю галантно ладонь своей новоиспеченной жене. Она бросает на меня взгляд из-подо лба, но пальцы вкладывает и встаёт.

Ася мне напоминает диковатого котёнка, который озирается и шипит, готов вот-вот выпустить свои тонкие и неопасные коготки.

Пока веду её на середину зала, вспоминаю реакцию на моё вскользь брошенное замечание о детях и её в момент окаменевшее лицо. Это была шутка, но если серьёзно, то я в принципе хотел детей и раньше. В перспективе. А где ещё им рождаться кроме как не в браке.

Когда выходим на центр танцпола, я разворачиваю девушку к себе и кладу руку ей на талию. Чувствую её напряжение, но не танцевать же нам на расстоянии в метре друг от друга. Поэтому притягиваю её ближе, соприкоснувшись бёдрами.

Её дыхание сбивается, а пальцы в моей ладони становятся холодными. Она пытается скрыть нервную вспышку за непроницаемым лицом, но я всё чувствую. И внезапно ощущаю стояк.

Вот так, да. На малолетку, блин. Никогда не понимал, когда кто-то из друзей кадрил трепетную неопытную лань. В чём прикол охотиться за бабой вполовину или на треть тебя моложе? Пусть и говорят, что хер ровесников не ищет.

Хотя с чего я взял, что Ася неопытна? Некоторые вон и в пятнадцать уже многому и сами научить могут.

Ловлю тонкий цветочный аромат от её шеи. Взгляд скользит от точеного подбородка и плотно сжатых губ и вниз к декольте платья.

Ей, в конце концов, не семнадцать, так что я не извращенец.

* * *

– Расслабься, Ася, – наклоняюсь и шепчу ей на ухо, случайно коснувшись скулы. – Я не кусаюсь.

У неё кожа такая нежная, свежая. И запах особенный.

– Спорное утверждение.

Дерзит мелочь. Язык бы укоротить.

Умничает, а у самой в пальцах дрожь. Того и гляди вот-вот вырвется и убежит. И я чуть сжимаю её ладонь и руку на талии, чтобы не вздумала.

Мягкая и нежная девочка, но внутри тлеет огонёк. Дунь немного – и разгорится. Но Дёма прав, сломать легко, лучше не трогать.

Однако отказать себе поддёрнуть её не могу.

– На нас все смотрят. Наверное, ждут поцелуя, – подмигиваю.

– Только попробуй, – шипит, но вижу, что за напускной смелостью скрывается страх.

Она идёт одна в неизвестность, и за ней никого. Одна в чужое логово, куда не хочет. Не знает, что её ждёт, не знает, кто я такой. Бояться в её случае нормально. Адекватная реакция.

– Надо будет – попробую, – немного осаживаю, чтобы изначально берега видела. Заниматься воспитанием жены мне не особо хочется.

Ася сглатывает и, пару раз быстро моргнув, опускает глаза. Ответить мне не решается. Умница, понимает.

На её счастье, песня заканчивается. На финальных аккордах отпускаю её талию, но за руку ещё держу, поворачиваясь к гостям. Они аплодируют и кричат "горько". Притягиваю вздрогнувшую девушку к себе и мягко прижимаюсь к холодным сомкнутым губам, удовлетворяя публику.

Публику, но не себя. Вот зачем она это делает? Не может, что ли, подыграть? Элементарного не понимает, что действие может вызвать противодействие? И движуха в моих штанах это правило подтверждает.

– Время свадебных подарков! – объявляет тамада, приглашая нас с Асей занять места во главе стола.

Девушка выдыхает и немного расслабляется, радуясь передышке. Но не долго, потому что подарки вводят её в смущение.

Комплекты дизайнерского постельного белья, сертификат для парного посещения СПА в элитном клубе, косметический комплекс для домашней массажной комнаты, большой игровой детский домик для двора и, как вишенка на торте, – билеты на двоих на Фиджи на три дня от любимого папаши.

Она улыбается и благодарит гостей за подарки, а у самой щёки становятся то красными, то бледными.

Когда эпопея с подарками заканчивается, начинаются приколы про голубые-розовые ползунки, гости устраивают голосование и тотализатор, потом торжественное разрезание торта и бесконечное позирование для фото.

На помощь моей новоиспечённой жене снова приходит Злата. Она явно заподозрила, что всё непросто с этой свадьбой, или Демид сказал. Дядькина жена ухватывает под локоть уже готовую потерять сознание от пограничных с пошлятиной шуточек нашего свидетеля Асю и уводит её в угол зала к столу.

А у меня снова вибрирует телефон. Ева. Уже двенадцатый пропущенный. Что такого срочного могло случиться? Она обычно себе не позволяет доканывать меня звонками.

Выхожу в коридор и спускаюсь на один пролёт по лестнице. Тут есть небольшой карман с высокой напольной вазой и диванчиком. И музыка из зала не забивает эфир, можно спокойно поговорить.

Набираю Еву. Она отвечает не сразу, но слышно по голосу, что звонка ждала. Ох уж эти бабские штучки. Правда думает, что со мной это работает?

– Ты звонила, Ева? – ответ очевидный, конечно.

– Привет.

– Привет.

– Почему не отвечал?

И правда, почему?

– Был занят, Ева. У меня тут свадьба, – иронию она прекрасно чувствует, но делает вид, что нет. – Я же просил не звонить.

– Я соскучилась.

Заебись.

– Приедешь сегодня?

Вот загадка природы: почему у женщин из-за ревности так критично падает айкью?

– Ева, ты серьёзно? У меня сегодня свадьба.

– И брачная ночь?

– И брачная ночь тоже. Хочешь поговорить об этом?

Ева бросает трубку, а мне хочется швырнуть телефон в стену. Её мои дела волновать не должны, и отчитываться я не намерен. Мы с ней всё это обсудили. Она и раньше понимала, что иногда я отвлекаюсь от неё, но это лишь эпизоды, с моей кошкой мне всегда было хорошо. Так всё и будет. Но ровно до момента, когда она начнёт стервить.

Кожей чую, что не один. Обернувшись, вижу застывшую в нескольких шагах Асю. Слышала разговор? Да не всё ли равно.

– Почему ушла из зала? – выходит довольно резко, и девчонка тушуется.

– Устала от громкой музыки, решила проветриться немного.

Делаю глубокий вдох, пытаясь совладать с раздражением, что всколыхнула во мне Ева. Но выходит откровенно хреново.

– Устала так устала. Вызову водителя.

– Зачем? – в голубых глазах мелькает тревога.

– Домой поедем.

– Я ещё не сильно устала.

– Так устала или нет, ты уже определись, – делаю шаг вперёд, а Ася интуитивно отступает. Ну что за хрень? – А я вот задолбался. Домой хочу.

Сбрасываю сообщение водителю, чтобы подъехал за нами, и Демиду, что мы отчалили. Больше никому знать не надо. Свадьба уже на том этапе, когда гости не особо переживают, где же там делись молодые.

– Пошли, – беру девчонку за руку и тащу за собой на первый этаж к выходу.

Она молча следует за мной. Замечаю, что дрожит, когда выходим на улицу. Весна переменчива, ещё прохладно. Снимаю пиджак и набрасываю на её плечи.

– Не надо, – протестует.

– Надо. А то потом сопли лечить будешь.

Она удивлённо смотрит на меня, но пиджак запахивает. Ну а что, о жёнах же заботиться надо, ведь так?

Открываю дверь машины, кивая на салон.

Ася забирается внутрь, а я обхожу с другой стороны.

– На квартиру, Петь, – командую водителю.

Машина съезжает на дорогу. В кармане опять жужжит телефон, и я его выключаю.

– Согрелась? – спрашиваю девушку, пытаясь немного разрядить напряжение, возникшее в машине.

– Угу, – мычит в ответ и плотнее жмётся к противоположной двери.

Ладно, пусть сидит. Позже пообщаемся.

Глава 6

Ася

Лифт едет очень тихо. Куда тише, чем бьётся сердце в моей груди.

Стас чётко дал понять, что не отпустит жить к бабушке, чтобы не нарушить какие-то там юридические моменты, при чём подписанные моей же рукой. А что если он потребует и исполнения супружеских обязанностей в постели?

Не должен. Я не хочу. Иначе это будет не что иное, как изнасилование, а я очень надеюсь, что Стас Грачёв, может, и циник, но не подонок.

Лифт останавливается на одиннадцатом этаже. Стас пропускает меня вперёд на выходе. Тормозит у одной из дверей. Открывает её ключом, а потом разворачивается ко мне.

– Добро пожаловать домой, госпожа Грачёва, – подмигивает. – Соблюдём традиции?

– Какие ещё… ой!

Он без предупреждения подхватывает меня под колени и поднимает на руки. Я, конечно, лишним весом не страдаю, но кажется, будто мужчине эта манипуляция совсем труда не составляет. Ещё во время танца, когда он прижал меня к себе уж слишком близко, я заметила, что руки у него крепкие, просто визуально под классическим костюмом этого не определить.

Стас переступает порог и ставит меня на ноги снова. Я дезориентирована резкой сменой положения и темнотой в квартире, поэтому оступаюсь и едва не падаю, но мужчина поддерживает меня за локоть.

Он хлопком включает свет и проходит внутрь. Квартира большая и просторная. Стильный дизайн, комфорт и удобство. Порядок, едва ли не стерильная чистота.

– Проходи, не стой у порога, Ася. Осваивайся.

Грачёв стаскивает узел галстука вниз, освобождаясь от него, расстёгивает рукава на рубашке, подворачивая их. Действительно, не стоять же мне у порога. Глупо это.

Я прохожу за ним, крепко сжимая полы его пиджака у себя на груди, будто это броня. Замираю посреди просторной гостиной. На столе замечаю ведёрко со льдом и бутылкой шампанского, рядом два высоких бокала.

Грачёв достаёт бутылку и с хлопком откупоривает её, а потом наполняет до краёв оба бокала. Протягивает мне один.

– Бери, Ася. Отметим, что ли.

Мне праздновать нечего, но перечить я не решаюсь. Я его не знаю. Одно дело было сказать что-то на свадьбе, где вокруг полно людей, совсем другое, когда мы с ним наедине.

Принимаю бокал. Пальцы и так холодные, а на ледяном стекле совсем немеют.

Стас легонько прикасается своим бокалом к моему и опрокидывает его в несколько глотков. Видно, что он не в настроении. Тоже расстроен. Я ведь заметила, как он смотрел на Алису, и как окаменело его лицо, когда отец представил ему меня. Судя по всему, не на той сестре рассчитывал жениться Грачёв. Хотел принцессу, а получил крестьянку. Жизнь – боль, красавчик.

Пока я молча цежу своё шампанское, Стас открывает дверцу бара и достаёт оттуда стеклянную тёмную бутыль.

– Ты уж извини, но я не любитель этого пузыристого баловства. Предпочитаю что-то покрепче, – наливает в стакан приличную порцию какого-то тёмного алкоголя. – Тебе не предлагаю. Девочкам такое нельзя.

Пошёл ты, воспитатель хренов. То сопли лечить, то бухло нельзя. Смотрите, папочка выискался с разницей в десять лет.

Меня накрывает раздражение, которое в слова, конечно, я обличить не решаюсь. Так называемая пассивная агрессия.

Беру и выпиваю залпом то, что осталось в бокале, а потом наливаю себе ещё. "Пузыристое баловство" дурманит, немного притупляя страх и тревогу. Вот бы выхлебать столько, чтобы вообще отключиться. Я так никогда не делала. Максимум что позволяла, бутылку лёгкого пива с одногруппниками в кафе на день студента или закрытие сессии.

Второй тоже выпиваю быстро, едва позорно не подавившись газами. Да ну и пусть бы, может, тогда отвращение Грачёва ко мне усилится, и я точно буду в безопасности.

– Эй, девочка, притормози, – через стекло бокала замечаю удивлённо поднятые брови у мужчины.

– Жарко просто.

Ну и глупость сказала, особенно на фоне того, как плотно закупалась в его пиджак.

– Жарко – выпей воды или прими душ. Он в спальне наверху. Там в шкафу есть во что переодеться. Твои вещи же только завтра привезут, я попросил Злату что-то купить. Не в свадебном же платье ты в постель ляжешь.

При упоминании постели меня внутри снова сковывает льдом. Губы немеют и челюсть сводит. Может, в душе закрыться? Можно и не спать или подождать, пока Грачёв уснёт. Тот факт, то он уже второй раз наполняет стакан, пугает не меньше. Пьяный способен на то, на что трезвый никогда не пойдёт.

– Хорошо, – коротко киваю и отставляю бокал. – Пойду приму душ.

Стас неопределённо машет рукой в сторону лестницы на второй этаж. Я решаю больше ничего не спрашивать и, чуть подобрав юбки, ухожу из гостиной. Отчего-то знаю, что он смотрит мне в спину, хоть и не вижу. Чувствую. Кажется, даже дышать полной грудью не получается, ощущаю себя зайцем, что испугано прижал уши и пытается прокрасться мимо волка, оставшись незаметным.

Когда на втором этаже сворачиваю в коридор, задушено выдыхаю. У меня перед этим мужчиной прям какой-то парализующий страх, хотя он мне ничего плохого не сделал. Пока. А то что купил, так это больше вина отца, а не его. Он честно сказал, что его интересуют акции, а я просто в комплекте. Ему жаль, но бизнес есть бизнес.

Спальню нахожу без труда. Просторная, но без лишнего. Необходимая мебель, большое окно, в углу стильный светодиодный светильник.

К моему большому сожалению, на двери я не обнаруживаю замка. В шкафу нахожу несколько вешалок с женской одеждой и много с мужской. Значит, он отправил меня в общую спальню. А я всё-таки надеялась, что Грачёв предусмотрел мне отдельную комнату.

Выбрать из того, что приготовила Злата, сложно. Всё очень красивое, но от такой одежды мне ещё больше становится не по себе. Шёлк, кружева. Больше открывает, чем прикрывает.

На Злату я не в обиде, она же, думаю, не знала, что брак этот вынужденный, хотела как лучше. Она вообще единственная, с кем мне понравилось общаться на свадьбе. Милая, искренняя, открытая. За пару часов она стала мне ближе, чем сестра и отец за девятнадцать лет.

Достаю сорочку, что кажется мне самой приличной. Бежевая, ниже середины бедра, из лёгкой ткани и с минимальным количеством кружев. Лучше так, чем голой ведь. И в свадебном платье же я не лягу.

Мне приходится изрядно потрудиться, чтобы распустить корсет и выбраться из платья. Особый кайф испытываю, когда вытаскиваю из волос заколки. С наслаждением запускаю пальцы в волосы и массирую кожу, взлохмачиваю волосы и даже усмехаясь своему отражению в зеркале. Вот так красотка невеста, на панка больше похожа с такой причёской.

На ванной, слава Богу, замок на двери оказывается. Я запираюсь и дважды проверяю, дёргая ручку. Убедившись, что я в безопасности, забираюсь в душевую кабину. Когда теплая вода бежит по плечам, согревает кожу, я, на удивление, начинаю дрожать ещё сильнее. Мне требуется минут десять точно чтобы немного расслабиться. Хотелось бы, как в кино, осесть под горячими струями на пол и разрыдаться, отпуская напряжение. Но у меня не получается. Я будто в ступоре. В вакууме, в который время от времени прорывается тревога и страх, но который не выпускает меня.

Обтёршись, я натягиваю сорочку, сверху набрасываю лёгкий халатик в тон, волосы просушиваю полотенцем. Чувствую себя легче, но тревога не отпускает. Шевелит своими скользкими щупальцами за грудиной, заставляя замереть у двери и прислушаться.

Часть меня говорит, что я ему попросту неинтересна. Его окружают яркие и красивые женщины, такая, как я, его не привлекает. Но с другой стороны, мы одни, Стас пьян, и он теперь имеет право.

Кто-то скажет, что нет, не имеет. Современный мир, феминизация, равноправие. Закон, в конце концов. Но стоит лишь вспомнить, что меня принудительно выдали за него замуж. Так что кто знает, как всё это видит и воспринимает Грачёв. Пьяный Грачёв, хочу напомнить.

За дверью тихо, и я немного приоткрываю её. В спальне никого. Может, мой муж уже давно спит, я в ванной полчаса плескалась, не меньше.

Откидываю одеяло и забираюсь в постель. Всё чужое, непривычное, не моё. Мы с бабушкой не бедствовали, но жили куда проще. Дед оставил ей немного, основные его активы были в акциях завода, который долго находился на грани банкротства. Я этим вообще всем не интересовалась. Нам хватало, да и отец присылал. Надо же было для очищения совести. Если она у него была, конечно.

Я беру в руки телефон, хочу написать подруге. Она пишет, что нового и интересного было на парах, преподаватель химии чудил, а на физкультуре сдавали кросс.

Увлекаюсь беседой, даже немного напряжение спадает. А потом поднимаю глаза и вижу Стаса.

Понятия не имею, как я не услышала и не заметила, когда он пришёл. Стоит, опёршись боком на косяк двери, руки сложены на груди, взгляд захмелевший и направлен на меня.

Я каменею, зажав в пальцах телефон. Экран мельтешит приходящими в переписку сообщениями, а я не могу глаза отвести от мужчины.

– Тебе идёт улыбка, – говорит он негромко и подходит к постели.

Я вся подбираюсь и обхватываю колени руками, продолжая молча наблюдать за его неспешными, почти ленивыми движениями.

Грачёв садится рядом с моими босыми ступнями и опускает взгляд на них.

Не понимаю, к чему всё это? Чувствую себя дичью, загнанной в лесу.

Он же не посмеет? Не станет меня принуждать? Пожалуйста, только бы не стал.

Но сердце громко и быстро стучит в груди. Мой взгляд падает на расстегнутую и выдернутую из-за пояса брюк рубашку на мужчине, обоняние фиксирует запах алкоголя.

Мне кажется, что если он сейчас лишь притронется ко мне, я потеряю создание – настолько напряжена.

И мои опасения сбываются. Стас кладёт мне ладонь на лодыжку. Я вздрагиваю, но продолжаю сидеть, обхватив колени и тупо глядя перед собой в стену.

Мужская ладонь движется вверх к колену, а потом дальше по бедру, соскальзывая на внутреннюю сторону.

Я судорожно всхлипываю и зажмуриваюсь. Кошмар начинается. Но оттолкнуть руку Стаса не решаюсь. А смысл? Если захочет взять причитающееся – возьмёт. Если не буду сопротивляться, всё закончится быстрее.

Но внезапно Стас убирает руку. Вижу, что хмурится, будто грозовая туча.

– Я не такой козёл, как ты можешь подумать, – встаёт, слегка пошатнувшись. – Спокойной ночи, девочка.

А потом уходит. Я же продолжаю сидеть в той же позе и дрожать, пока не слышу щелчок входной двери.

Глава 7

Стас

– То есть ты провёл первую брачную ночь у любовницы? – Демид откидывается в кресле и смотрит как на дебила, только что пальцем у виска не крутит.

– Ага.

– Ты придурок, Стаська.

– Спасибо за оценку, дядя Дёма.

– Не называй меня дядей.

– А ты меня Стаськой. Ты старше на семь лет, а не на семнадцать.

Бахурин кривит рожу и тянется за бутером, которые принесла Злата. Утро выходного дня в их семье – одна из приятнейших вещей. Они не любят тратить время на то, что не приносит им хороших эмоций, потому что когда-то потеряли целых десять лет.

Я часто приезжаю к ним утром в воскресенье, когда Дёме не надо в Управление (он у нас крутой дядька-ФСБшник), мы втроём на террасе пьём чай, потом просыпаются их малявки и прямо в пижамах оккупируют наши колени.

Это как идиллический остров. Окно в другую жизнь.

– Слышала, Злата, – говорит Демид жене, что выходит к нам с подносом с чаем. – Этот полудурок провёл брачную ночь у любовницы.

– Я, кажется, просто уснул. Не помню точно, – пожимаю плечами и утаскиваю домашнее печенье с тарелки. – Может, в процессе отключился. Не помню.

– Фу! С каких это пор вы посвящаете в свои мальчишечьи разговоры девочек? Я предпочту не знать, в какой позе и на каком моменте ты отключился, Стас.

Злата откидывает за спину длинные белокурые волосы и усаживается в плетёное кресло напротив своего мужа. Смотрит на меня слегка брезгливо. Она умеет одарить взглядом как рублём.

– А вообще-то да, свинство – провести брачную первую ночь с любовницей.

– Ну а что мне было делать? – вскидываюсь, уже изрядно психуя. – Вы же уже в курсе, что и к чему с этой свадьбой. Девчонка мелкая, перепуганная. Блин, Злат, да она же в два раза младше тебя!

Демид прячет хмык в кулак, Златка воинственно сощуривается, а до меня доходит, что я херню сморозил.

– Хочешь сказать, – опасно спокойно и медленно чеканит она, – я – старая?

– О! Нет!

– Проваливай, Стаська.

– Зла-ат!

Глянув на меня как на инфузорию, жена Демида совсем не как леди выстреливает мне средний палец, забирает тарелку с печеньем и уходит с террасы.

– Для начала, – роняет уже у двери, – попытался бы с девочкой познакомиться, пообщаться. А там, гляди, и пума твоя нафиг не нужна будет.

– Кошка.

– Да пофиг.

Уже сидя за рулём в машине, я задумываюсь о её словах. Ася, конечно, не ребёнок, но мне действительно не совсем понятно, о чём с ней общаться. В бизнесе она вряд ли разбирается, светскую жизнь не вела. Что там интересно девятнадцатилетним девушкам?

И всё-таки, правильно я сделал, что ушёл вчера. Она меня привлекла, физиология сработала, но мозг прекрасно понимает, что она в шоке, напугана. Никакой брачной ночи бы не вышло. А если бы, не дай Бог, и вышло, то девчонка бы потом всю жизнь меня ненавидела.

Такое мне не надо. Не ублюдок же я последний.

– Станислав Валентинович! Доброе утро, а мы вас и не ждали сегодня, – Люда, моя секретарша, быстро нажимает на компе что-то и со слегка виноватой улыбкой выскакивает из-за стола.

– А я припёрся, ага. Люда, кофе и управляющего ко мне через двадцать минут. Кофе раньше.

– Поняла, Станислав Валентинович.

В офисе распахиваю окно и глубоко вдыхаю запах весны, до самого отказа, почти до боли в грудной клетке наполняя лёгкие.

Надо работать. Скоро сделка, нужно всё проверить ещё раз: документы, сметы, бизнес-план. Ещё раз, пусть уже и в двадцатый, проанализировать перспективу инвестирования. Вкладчик предлагает использовать частично другой материал, но у меня есть сомнения в его качестве.

Люда приносит кофе и запрошенные сметы. Раскладываю перед собой и делаю глоток обжигающего напитка. Взгляд падает на телефон. Может, надо позвонить домой? Но зачем? Что я девчонке вообще скажу?

Вот же головняк теперь. Обязательно в старости напишу мемуары женатого мужика с подобными раздумьями.

Наконец чувствую себя привычно, когда ухожу в работу с головой. Естественное состояние. Комфорт в теле и мыслях. Лёгкое похмелье чуть долбит в висках периодически, но это мелочи. Кофе, приготовленный Людмилой, снимает неприятный симптом.

– К вам посетитель, – сообщает секретарша по связи.

Хм, вообще-то никого не жду. Бросаю взгляд на часы – почти три.

– Пропусти.

Но, видимо, моей команды уже не особо и ждали, потому что дверь открывается одновременно с моим распоряжением.

– Привет, – Ева входит мягкой походкой от бедра и мило улыбается. – Соскучился?

А вот совсем сейчас не рад её видеть.

– Ева, что ты тут забыла? – откладываю бумаги.

– Я ехала из офиса, как раз занималась твоим заказом оформления торжества по сделке с китайцами. Слушай, у меня идея. Смотри!

Она выкладывает передо мной на стол небольшую коробку с прозрачным верхом, через который видно свёрнутый тёмно-синий матовый галстук.

– Нравится? А я надену такое же платье. Точь-в-точь, прямо в тон. Отлично будем вместе смотреться.

Интересно, это тупость или провокация?

– Ева, – убираю с плеча её ладонь и разворачиваюсь к ней вместе с креслом. – Ты серьёзно?

– Ну а что, я не могу сделать тебе подарок? Ты же мне делаешь.

– Я не об этом. Я женат, Ева, и не могу прийти на торжество с любовницей.

Улыбку с лица девушки сдувает, и она сцепляет зубы. Прекрасно же всё и так понимала, к чему этот забег с огорода?

– Ты говорил, что наша жизнь не изменится.

– Моя жизнь, Ева. Моя. О твоей я не говорил ничего. Не вправе. Ты ведь свободный человек.

Она отступает на шаг и складывает руки на груди.

– Ненавижу эту мелкую пигалицу!

Меня почему-то такое отношение задевает. Ася ей ничего не сделала, чтобы Ева её ненавидела.

– Ева, разговор окончен. Мне некогда сейчас.

Она забирает со стола коробку, тычет мне средний палец и, вильнув задом, уходит.

Что за дерьмо? Почему меня сегодня все облагают факами? И если Злате простительно, но этой козе я засуну её средний палец туда, куда она меня табуировала.

Голова начинает болеть сильнее, и я решаю валить домой. Хотел взять документы посмотреть, но передумываю. Если что, через почту открою.

По пути заезжаю в супермаркет, покупаю еду. Нервничаю. Девчонка вчера испугалась, хрен знает, как она сейчас и как себя с ней вести.

Открываю дверь ключами и вхожу в квартиру. Тихо. Ну не сбежала же она? Не посмела бы.

В кухонной зоне никого, в гостиной под телеком тоже. Поднимаюсь на второй этаж и иду в спальню. Коротко стучу в дверь и жду.

Мать твою, да я у себя дома, какого хрена? Это и моя спальня тоже.

Нажимаю на ручку и приоткрываю дверь.

– Привет, – бурчу девчонке, которая полулежит на кровати с планшетом в руках. – Как… э… какого хрена?!

Глава 8

Ася

Грачёв застывает на пороге, шокировано глядя на Леди.

– Это Леди, – отвечаю, пожав плечами.

– Леди?! – кажется, он вот-вот впадёт в истерику. – Какая на хрен Леди! Ася, почему на моей постели лежит двухметровая змея?!

– Она соскучилась и получила стресс, пока её перевозили. Это радужный удав, и она не два метра, а метр и шестьдесят сантиметров.

Кажется, Стас немного успокаивается. Он упирает руки в бока и недовольно смотрит.

– Капец, питомцы у тебя. Дай угадаю: тарантул и пара скорпионов стресс ушли заедать на кухню.

Мне внезапно становится смешно. А Грачёв не без юмора. Жаль, что сфоткать его лицо не догадалась, когда он вошёл в комнату.

– Так, девочка, давай убирай свою Мадам с нашей кровати. И чтобы она не выскользнула из… где ты там это чудовище содержишь.

– Её зовут Леди.

– Да пофиг, – отмахивается. – Убирай змею и приходи на кухню. Я голодный, сейчас что-нибудь состряпаю, как раз и поговорим.

О чём? Я не хочу с ним разговаривать. Но не пойти будет как-то совсем по-детски. Поэтому я встаю, убираю малышку Леди в аквариум, немного приглаживаю волосы и спускаюсь вниз в кухонную зону.

Стас, подкатив рукава рубашки и надев передник, что-то переворачивает лопаткой на сковороде. Моя бабуля бы ему уже высказала, почему не переоделся. Но это, наверное, и к лучшему, одежда его ведь в спальне, я так понимаю.

Я застываю под аркой, отделяющей кухонную зону от первого этажа квартиры.

– Садись, – командует Грачёв, не оборачиваясь.

Я присаживаюсь на табурет за красивым цветным столом со стеклянной столешницей. Разглядываю рисунок, как-то не спешу поднимать голову. Странно всё и непривычно.

Передо мной на стол опускается тарелка, в ней что-то типа омлета, перемешанного с овощной смесью. Ярко и красиво смотрится, кстати. Но я больше фокусируюсь на мужской руке. У Стаса длинные ровные пальцы с аккуратно остриженными ногтями. О таких говорят аристократические.

У меня в памяти всплывает, как вчера эта ладонь скользнула по моему колену и выше. От этого по спине проходит неприятная дрожь. Я поднимаю глаза и натыкаюсь на внимательный взгляд Стаса.

– Только не говори, что ты вегетарианка и не ешь яйца и мясо.

– Почему ты так решил?

– Ну, змеи в питомцах… мало ли странностей.

– Считаешь меня странной?

– Не знаю пока, – себе он тоже ставит тарелку и выкладывает из ящика две вилки. – Твоя сестра назвала тебя особенной. Это можно понимать по-разному.

– Моя сестра меня недолюбливает.

– Почему?

Стас садится напротив и приступает к трапезе. Сама не знаю почему, но вдруг зависаю на том, как он ест. Есть люди, что едят так, что у самого сразу аппетит просыпается. Эстетично, что ли.

Заметив, что я пялюсь на его рот, он кивает мне на мою тарелку, намекая, что я тоже вполне могу приступить, а не заглядывать ему в рот.

– Потому что дед оставил проклятый завод мне, а не ей. И потому что она стерва, – выпаливаю честно.

– Тебе стоило назвать свою змею Алисой в честь сестры.

– Бедное животное такого не заслужило. К тому же, Леди не ядовита.

Грачёв прыскает, и это выглядит даже милым. А он и правда с чувством юмора.

После этого повисает пауза. Не сказать, что неловкая, потому что нормально, когда малознакомым людям не о чем говорить. Мы просто едим.

– Теперь по поводу того, как всё будет, – Стас чуть отодвигает пустую тарелку и смотрит в упор. – Домой не вернёшься. В колледж тоже.

Ничего себе заявление!

Внутри меня поднимается волна возмущения, и едва я только открываю рот, чтобы сказать, Грачёв давит эту волну одним лишь взглядом. Сама не знаю почему, но зависаю, так и не сказав ничего против.

– Можешь перевестись на заочное или рассмотреть возможность платного обучения в городском вузе.

Пока я перевариваю сказанное им, Стас встаёт, наливает две чашки чая и ставит на обеденный стол.

– Ты не пленница, Ася. Можешь выходить куда хочешь, но поездки к бабушке или другое длительное отсутствие – по согласованию со мной. Завтра доставят карту – пользуйся. Обзаведись гардеробом для разных случаев, чтобы не только кеды. Телефон должен быть всегда включен.

Грачёв прерывается, чтобы сделать несколько глотков чая.

– А ошейник? – спрашиваю как можно спокойнее, тоже делая глоток из кружки. – С gps и электрошокером? На ночь снимать можно?

– Не умничай, – Стас реагирует спокойно.

Он встаёт и забирает посуду со стола, отходит к раковине. Тарелку убирает в посудомойку, а кружку ополаскивает под краном.

– Змею свою держи под замком. Мне не особо хочется спать и бояться, что она намотается на мою шею.

Я тоже встаю и проделываю с посудой то же, что и он.

– А где буду спать я?

Вопрос стараюсь задать будничным тоном, пока захлопываю посудомойку, а Стас отходит на пару шагов к холодильнику. Он сзади и не видит, как к моим щекам при этом вопросе приливает кровь.

– В моей постели, где же ещё.

Сжимаю пальцы так, что белеют костяшки, только бы не показать перед ним свой страх. В какой-то момент я даже подумала, что всё не так страшно, и с Грачёвым мне удастся договориться и жить хотя бы в относительном мире.

– Дыши, Ася, а то в обморок сейчас упадёшь, – Стас оказывается рядом. – Я не собираюсь принуждать тебя к сексу. Если, конечно, ты сама не попросишь.

На последних словах он неожиданно для меня наклоняется сбоку и говорит их прямо на ухо, заправив перед этим мне прядь волос.

Я вздрагиваю от странной, прокатившейся по позвоночнику дрожи, и отшатываюсь, случайно цепляя спиной какую-то металлическую подставку то ли для стаканов, то ли для специй. Она со звоном летит на пол, создавая жуткий шум и грохот.

Это оглушает, но разбивает напряжение, позволяя мне отступить.

– Не дождёшься, – выпаливаю одновременно с его "осторожнее" и почти выбегаю из кухни.

До конца дня я сижу в спальне одна. И слава Богу. Разбираюсь с последними пропущенными лекциями, обсуждаю со Светой проблему безымянного озера в городе, на котором недавно погибли почти все утки. Экослужба сейчас разбирается, что стало причиной, но местные предполагают, что это с сажевого завода в воду сбросили какую-то гадость.

Светка просит съездить туда и разнюхать что-нибудь, раз уж я теперь живу в городе, потому что от поселка ехать долго.

Нам как раз для курсовой эта тема бы отлично подошла. Да и осветить то, что происходит, надо.

В местный технический колледж я ушла после девятого класса. Знала сразу, что хочу стать экологом, поступила на бюджет, хоть туда и был большой конкурс. Конечно, отец бы оплатил учёбу, если бы поступить не получилось, но мне хотелось свести его участие в моей жизни и влияние на неё на минимум. Теперь остаётся только посмеяться, потому как с первым вполне получилось, а со вторым уж никак.

Бросать колледж, когда остался последний курс, я не хочу. Если убедить муженька не удастся, то всё-таки переведусь на заочное.

Пока мы со Светкой обсуждаем учёбу и будущий курсак, а также скотов, из-за которых пошёл сбой в экосистеме озера, что вызвало гибель большинства уток, день заканчивается. На часах уже почти десять. Наверное, можно выдохнуть и порадоваться, что Грачёв и сегодня спать тут не будет.

Так или иначе, а мне самой спать надо. Я желаю в сообщениях бабушке и Светке спокойной ночи, а сама направляюсь в душ. После водных процедур обнаруживаю, что взяла только бельё, а халат забыла. Блин. Придётся выползать в полотенце.

Выглядываю осторожно в щель. В комнате по-прежнему тихо, никого не видно в полумраке. Завернувшись в полотенце, я выхожу и направляюсь к шкафу. Но вдруг замираю как вкопанная, когда мой взгляд падает на кровать.

Грачёв как ни в чём ни бывало развалился на одной стороне постели, закинув руки за голову и, кажется, спит. Только при этом покрывало доходит ему едва до пупа, а выше он обнажён.

Я пялюсь во все глаза, а потом, очнувшись, быстро отвожу взгляд. Ну и к чему это? А если он и ниже голый?

Спохватываюсь о том, что я сейчас тоже не особенно одета. Что если он ещё не спит, или как раз проснётся от того, что я довольно громко хлопнула дверью ванной. А тут я в полотенце. И сам он голый. Поймёт ещё неверно.

Хватаю пижаму и ныряю обратно в ванную, захлопываю дверь и запираю замок. Ощущение, будто стометровку сдала только что.

Я натягиваю пижамные штаны и футболку, ещё раз чищу зубы и умываюсь. Может, и душ заново принять? Вдруг Грачёв ещё не уснул?

Можно ещё хоть десять раз умыться, искупаться, почистить зубы и посидеть на унитазе, но так или иначе, выходить придётся.

Я вытираю о штаны вспотевшие ладони и всё же возвращаюсь в спальню. Стас как спал, раскинувшись на спине, так и спит. Только покрывало чуть сползло, явив белую с черной надписью резинку. Трусов, скорее всего. Нельзя было штаны надеть? Ну хоть не голый, и на том спасибо.

Стараясь не шуметь, я на цыпочках пробираюсь к кровати и тихонько укладываюсь. Под одеяло не полезу. Завтра надо будет не забыть раздобыть ещё одно.

Так или иначе, хоть полностью и не расслабившись, но я засыпаю.

Утро настаёт как-то слишком скоро. Вроде бы только провалилась в сон, как меня будят какие-то звуки. Открыв глаза, я обнаруживаю, что до самого носа укрыта одеялом. Напротив у шкафа стоит Стас в одном полотенце на бёдрах. Я тут же захлопываю веки обратно, но слышу:

– Доброе утро, Ася. Как спалось?

– Нормально, – бурчу.

– Не замёрзла?

– Я закалённая.

– А то я проснулся от того, что твои зубы тарахтят. Пришлось согреть.

Понятно же, что троллит меня. Провоцирует. Да пошёл ты, Грачёв.

Со злостью откидываю одеяло и замираю, потому что Грачёв, продолжая стоять лицом к открытому шкафу и спиной ко мне, отбрасывает на спинку стула полотенце.

Мать твою.

– Блин! – закрываю глаза ладонями. – Ты не мог бы ходить одетым?

– Почему я должен это делать, когда мне жарко?

Ладно. Хорошо. Его всё равно не переспорить. Я просто накрываюсь одеялом и жду, пока он оденется.

– Ася, сегодня у меня важная сделка. Завтра будет мероприятие по поводу заключения контракта. Сегодня пройдись по магазинам, подбери себе соответствующий случаю наряд.

– Хорошо, – отзываюсь, продолжая лежать с накрытой головой.

– Если нужна помощь стилиста, на зеркале визитка моего. Чтобы туфли, а не кеды, ладно?

– Ладно.

Осторожно выглядываю, потому что под одеялом душновато. Грачёв уже стоит у зеркала в брюках и рубашке, застегивает галстук, и я могу спокойно выбраться из убежища.

– И держи свою змею под замком.

– А ты свою, – бубню вроде бы себе под нос, но он слышит, на что поднимает брови, глядя на меня через зеркало.

Пара секунд тишины дают надежду, что утреннее супружеское общение окончено. Но…

– Ася, скажи мне, ты девственница?

Я давлюсь воздухом на такой прямолинейный и нетактичный вопрос, заданный будто между прочим, с тем же мимолётным взглядом через зеркало. Снова покрываюсь мурашками и вся сжимаюсь внутри, как каждый раз, когда поднимается эта тема. Молчу в ответ, беру телефон и демонстративно в нём зависаю.

– Ладно, всё равно рано или поздно узнаю сам. Хорошего дня, встретимся вечером.

Она набрасывает пиджак и, наконец, уходит.

Глава 9

– Ну, на этих, может, и получится.

Я верчу ногой, разглядывая в невысокое зеркало свою ступню, на которой аккуратные замшевые тёмно-фиолетовые туфельки на невысокой танкетке. Узенький ремешок перехватывает щиколотку чуть выше косточки, делая ногу такой тонкой и женственной.

– Они устойчивые, и тебе очень идут, – говорит Вера.

– И очень дорогие.

– Фигня. Стасян не жмот. Для жены тем более не должен.

Это невероятная девушка. Когда сегодня утром я оправилась от шока, вызванного видом обнажённой задницы Грачёва, выбралась из постели, приняла душ и перекусила, встал вопрос о выполнении поставленной мужем задачи. А именно приобретении наряда для мероприятия. И встав перед зеркалом в своих слоучах и худи с капюшоном с заячьими ушами, поняла, что помощь мне всё-таки понадобится.

Сама не знаю почему, но мне казалось, что на звонок с номера на визитке, что оставил Стас, ответит мужик манерным голосом. И почему я решила, что стилист Грачёва – это какой-нибудь гей? Я, кстати, против них ничего не имею.

Но это оказалась девушка. Она приехала за мной уже через час на красной спортивной машине, представилась Верой Радич и увезла в огромный торговый центр.

Сама Вера выглядела как Барби, настолько красивая и стильная, что сама бы кукла-икона ей позавидовала. Но только Вера открыла рот, стало понятно, что внешность и характер в диссонансе.

И вот мы уже третий час транжирим деньги Грачёва. Ну точнее, их транжирит Вера на меня. Пусть сама и отчитывается.

Для мероприятия в итоге мы покупаем аккуратное коктейльное платье чуть ниже колен, чем-то напоминающее стиль пятидесятых годов прошлого века. Пышный колокольчик с сетчатым подъюбником, гладкий лиф с вырезом на ключицах и рукав три четверти. И цвет мой любимый – нежно сиреневый. Подбираем пояс в тон туфлям.

Мне нравится образ, тем более в моей любимой палитре. Потом Вера, после недолгой остановки в кафе-мороженом, тащит меня на маникюр, звонит парикмахеру, который должен прийти завтра с утра, чтобы уложить мне волосы.

– Волнуешься? – спрашивает Вера, когда тормозит у подъезда высотки, где я теперь живу.

– Есть такое, – пожимаю плечами. – Это всё незнакомый для меня мир. Сестра в таком как рыба в воде, а я никогда не бывала на подобных торжествах.

– Твоя сестра – прилизанная шлюха.

У меня едва ли челюсть не отваливается от такой откровенности. Я, в общем-то, с Верой согласна, но в ответ так честно выразиться не решаюсь.