Тайная жена моего мужа бесплатное чтение

Тайная жена моего мужа
Амелия Борн

Глава 1

Нож уверенно и быстро стучал по разделочной доске, а под боком у меня, ласково ворча, закипал чайник.

Я улыбнулась от ощущения уюта, которое дарили такие простые, обыденные вещи. Накормить ужином семью, заварить свежекупленный в небольшом частном магазинчике развесной чай с ароматом ройбоша, апельсина и корицы, и провести этот вечер вместе за просмотром какого-нибудь семейного кино.

Я, муж и сын. Счастье - такая простая, оказывается, штука.

Яков подкрался сзади совсем незаметно. Занятая своими мыслями, я с легким испугом взвизгнула, когда он обнял меня за талию и притянул к себе.

- Испугалась? - рассмеялся муж, ласково проводя носом по моей шее.

Я шутливо шлепнула его по руке.

- Нельзя же так подкрадываться! До инфаркта доведешь, ей-Богу!

Его губы коснулись чувствительного местечка на изгибе шеи, шепот проник не то, что в ухо - а в самую душу…

- Ну прости.

Он снова рассмеялся грудным смехом и остатки досады потонули в этом родном, теплом звуке. Ну вот и как на него можно было долго злиться?..

- Ладно уж, - буркнула себе под нос, делая строгий вид, чтобы муж не думал, что ему все так легко прощается.

Но он, кажется, уже и думать забыл об этом эпизоде. Да и я сама тоже, когда он вдруг произнес:

- А я к тебе вообще-то с сюрпризом.

Удивленная, я обернулась и посмотрела на него.

- Вот как?

Такие спонтанные поступки были ему не слишком-то свойственны. Яша всегда покупал все, о чем я просила, но редко проявлял инициативу сам. Все говорил, что боится не угадать с подарком…

Поэтому теперь сердце забилось от предвкушения, а щеки в нетерпении заалели. Как юная девчонка, честное слово!

- Ну что там у тебя? - не выдержала я, заметив, как он что-то прячет за спиной.

- Не терпится? - поддразнил меня муж.

Я вполне искренне надулась:

- Ну Яш!..

- Ладно, ладно, - усмехнулся он. - Я вообще-то хотел подождать особого случая, например, Нового года… но не выдержал и… вот.

Он выпростал руку из-за спины и у меня буквально перехватило дыхание. От восторга, неверия и… целого сонма иных, буквально ослепляющих эмоций.

На ладони мужа лежала маленькая бархатная коробочка. Насыщенно-алого цвета…

Господи, неужели?..

Я попыталась не радоваться слишком уж откровенно, но не выдержала и охнула. Прижав руку к губам в немом жесте растерянности, буквально пожирала глазами эту коробочку…

Вообще-то, я никогда не стремилась обязательно выйти замуж официально. Мне всегда казалось, что я куда выше фантазий о пресловутом штампе в паспорте. Мы ведь с Яшей и так были мужем и женой, безо всяких удостоверяющих этот факт бумажек. Делили вместе быт, каждый день жизни, зачали желанного, прекрасного сына… И совсем не хотелось думать о каких-то там условностях, без которых у нас и так все было хорошо. Я, наверно, даже боялась спугнуть счастье мыслями о загсах и кольцах…

Тем более, что сам Яша этих разговоров не заводил. А намекать на подобное мне казалось просто ниже моего достоинства…

И все же порой, какая-то маленькая девочка во мне хотела все же надеть белое платье и официально получить фамилию «Отрадная»…

Но в таких случаях я просто напоминала себе, что все это - просто пережиток прошлого. А главное - это то, что у нас все хорошо и что меня любят… Я это чувствовала и этого было достаточно.

- Ну что, откроешь?

Яша улыбался, ожидая, когда я протяну руку к коробочке. Меня не смутило ни то, что он не встал передо мной на одно колено, ни то, что не выглядел при этом торжественно-взволнованным…

Забыв, как дышать, я протянула дрожащие пальцы и обхватила бархатный футляр…

- Ну давай уже, - поторопил меня муж.

С бешено бьющимся сердцем, я попыталась открыть подарок, но он не поддавался. Не сразу удалось сообразить, что это не коробочка была бархатной, а упаковка, в которую был обернут другой футляр…

На одном дыхании я сорвала упаковку, даже не заметив, что под ней был металлический футляр, быстро раскрыла его и…

Тупо уставилась на лежащие внутри беспроводные наушники, насмешливо поблескивающие в искусственном свете люстры.

- Нравится? - нетерпеливо спросил Яков.

А у меня в горле встал ком. Ком невыносимого разочарования, грозящий в любой момент вырваться наружу слезами, уже начавшими скапливаться в уголках глаз…

Все, на что хватило сил - это просто кивнуть. Даже губы, которые пыталась сложить в подобие радостной улыбки, упрямо не слушались.

- Помню, ты мечтала о таких, - радостно тараторил, тем временем, муж. - Хотел тебе на Новый год их подарить, но не выдержал…

Я с ужасом и растущим чувством унижения ощутила, как по щеке прокатилась слеза.

Теплая ладонь мгновенно смахнула ее с моего лица.

- Кариш, ты чего? Настолько рада, что ли?

- Я просто… не ожидала, - призналась сдавленно.

Да уж, и в самом деле не ожидала. Потому что успела себе вообразить совсем другое…

- Ну не плачь, - ласково утешил муж. - Надевай скорее, будет веселее готовить.

Я отвернулась, все еще трясущимися пальцами вынула наушники и кое-как подключила к телефону, едва сознавая, что вообще делаю…

Разочарование все еще жгло грудную клетку, прокатывалось болью по всем уголкам тела… Все, чего хотелось - это чтобы Яша ушел в другую комнату и дал мне возможность просто как-то это пережить наедине с собой… но он, как назло, продолжал стоять рядом.

- Ну что, как звук? - донесся до меня его бодрый голос.

- Отличный, - попыталась откликнуться так же радостно, но вышло откровенно плохо.

На мое счастье, в этот момент у мужа зазвонил телефон. Взглянув на экран, он, как мне показалось, резко переменился в лице…

И поспешно вышел из кухни.

Я облегченно выдохнула, позволив все еще режущим глаза слезам беззвучно выйти наружу. Вот ведь дурочка! Так расстраиваться из-за того, что он не сделал мне предложение…

Мы ведь и без этого прекрасно жили!

Муж вернулся в кухню несколько минут спустя. Улыбнулся - уже как-то неестественно, натянуто…

- Кариш, мне уехать надо… по работе. Это срочно.

По его лицу я видела: произошел какой-то форс-мажор. Причем, видимо, весьма серьезный, потому что обычно Яков в любой критической ситуации прекрасно собой владел, а сейчас…

- Что случилось? - спросила встревоженно.

- Я потом объясню, ладно? Нужно выбегать прямо сейчас…

- Ладно, - откликнулась с легким недоумением.

Быстро поцеловав меня в лоб, муж выскочил из кухни, а считанные мгновения спустя за ним захлопнулась входная дверь…

Я попыталась взять себя в руки и снова приняться за готовку, но почти сразу же из колеи меня выбил внезапный вопрос сына, появившегося на пороге кухни…

Не отрываясь от игры, в которую рубился на планшете, Рома спросил:

- Мам, а что же это за Инга, с которой папа говорил?

Мои внутренности резко обдало холодом.

Я знала по именам всех, кто работал вместе с Яшей.

И никого - по имени Инга.

Глава 2

- Ты о чем это?

Я задала вопрос сыну, пытаясь сделать так, чтобы голос звучал спокойно и невозмутимо. И сама же ужаснулась этой неудавшейся фальши…

Отчего-то меня начало потряхивать - возможно, просто остаточный эффект от только что пережитого разочарования, но внутри поселилось упрямое беспокойство, предчувствие чего-то дурного, какой-то неясной опасности…

Господи, да я просто сама себя накручиваю! Вместо того, чтобы спокойно во всем разобраться.

- Блииин, проср… - сын запнулся, кинул на меня быстрый взгляд, в котором читалось опасение того, что я заметила, как он едва не выругался, и тут же спешно поправился:

- Проиграл… Что ты сейчас спрашивала, мам?

Вообще-то, стоило бы сделать ему замечание насчет его лексикона, явно неприемлемого для шестилетнего ребенка, но на это сейчас не нашлось сил. Поэтому я просто повторила:

- Ты про какую-то Ингу упомянул…

- А, ну да. Папа сейчас по телефону с ней говорил. Очень так… нервно.

У меня тут же засосало под ложечкой. С трудом натянув на лицо улыбку, я уточнила:

- А что еще ты слышал?

Рома только плечами пожал:

- Ничего. Папа ушел в другую комнату, как только меня заметил…

Мне стало окончательно не по себе, хотя ничего особенного, как казалось, не произошло. Пытаясь не показать нервозность сыну, я снова взялась за шинкование овощей и ровным голосом заметила:

- Ну, папа сказал это что-то по работе… поэтому и уехал срочно.

- А… ну ладно.

Тут же потеряв к теме всякий интерес, Рома вернулся обратно в гостиную, а я замерла с ножом в руках. Жадно вобрав в легкие воздуха, медленно выдохнула и снова вдохнула. Хотелось хоть немного унять охватившую все тело нервную дрожь и поразмыслить спокойно.

Мы с Яшей работали вместе. Он владел интернет-магазином, а я была при нем менеджером, поэтому прекрасно знала, что ни одной Инги у нас в компании не работало. С другой стороны, а с чего я взяла, что он помчался на встречу именно с кем-то из сотрудников? В конце концов, Яша встречался со многими людьми - магазин постоянно находился в поиске новых поставщиков и партнеров и это вполне могла быть встреча подобного рода. Только почему так поздно и так срочно?

Да и обычно муж посвящал меня в подобные дела, в переговоры по поводу новых направлений для торговли… Но, возможно, все просто произошло очень быстро и требовало срочной встречи?..

Яша наверняка все мне расскажет, когда вернется. И лучшее, что я могла теперь сделать - это взять себя в руки и спокойно доготовить ужин. Конечно, все планы на вечер теперь пошли насмарку, но, вполне вероятно, Яша вернется домой голодным - я знала, как это бывает. За деловым разговором он вечно забывал о еде, даже когда встреча проходила в ресторане.

Пару часов спустя у меня все было готово, а муж так и не вернулся и даже не позвонил. Я старалась не смотреть на часы, а отвлечься на телевизор или соцсети, но взгляд сам собой упирался в неумолимые цифры…

Когда дело пошло уже к двенадцати, я, уложив сына, разочарованного тем, что отец не поговорил с ним перед сном, как это было у них заведено, решилась все же набрать номер Яши сама.

Потянулись протяжные гудки - один, второй… а потом на смену им пришли обрывистые - муж попросту сбросил мой звонок.

Чувство тревоги усилилось, но я сказала себе: он, видимо, просто не может сейчас говорить. Возможно, он за рулем и как раз едет домой…

Мои надежды оправдались. Еще спустя примерно час в дверном замке повернулся ключ и я мгновенно бросилась в прихожую встречать мужа…

Его лицо показалось мне… странным. Каким-то отрешенно-растерянным, едва ли не огорченным…

- Встреча прошла не очень? - спросила мягко, подходя к нему ближе.

Он поднял на меня отсутствующий взгляд, через несколько мгновений все же ставший осмысленным…

- Встреча… да нет, все нормально.

- Ты выглядишь… расстроенным.

- Я просто устал.

Он разулся, быстро скинул с себя одежду и прошагал прямиком в спальню. Я услышала, как под ним скрипнула кровать, на которую он, судя по этому жалобном звуку, скорее упал, чем присел. Чуть помедлив, все же направилась за мужем следом…

- Кушать будешь?

- Нет… я лучше сразу спать.

Он принялся раздеваться, а я пыталась прогнать дурное чувство, так и застрявшее пробкой внутри. Молча любуясь его обнаженной спиной, игрой мышц, размашистыми движениями сильных рук, когда он резко, спешно сбрасывал с себя одежду, аккуратно спросила:

- Так ты расскажешь, что была за встреча?

- Да просто новый поставщик.

- И это требовало таких срочных переговоров?

Муж замер на мгновение, словно обдумывал вопрос, потом безразлично пожал плечами:

- Там генеральный директор странная дама, истеричная немного… ну, знаешь, с придурью, в общем. А предложение очень интересное и упускать его не хотелось… она вполне могла и передумать, если бы я не приехал.

- И что они предлагают? Что у них вообще за товар?

- Мебель.

Яша бросил это как-то вскользь, почти безразлично. А я недоуменно моргнула в его обращенную ко мне спину, удивленно переспросила:

- Мебель? Но мы же не торгуем таким габаритным товаром… ты же знаешь, сколько проблем это доставит, сколько нужно будет задействовать дополнительных ресурсов…

Муж обернулся ко мне, мягко улыбнулся…

- Кариш, давай это потом обсудим? Я хочу лечь.

Эта его улыбка, как и всегда, обезоруживала. Притянутая ею, как магнитом, я подошла к мужу, оперлась о матрас, обхватив его колени своими, и, поцеловав за ухом, шепнула:

- Тогда, может… ну…

Его руки мягко, но как-то рассеянно пробежались по моей спине…

- Не сегодня, Кариш… я на самом деле очень устал…

Ссадив меня с себя, Яков лег на кровать, а я так и замерла в той позе, в которой он меня оставил, борясь с очередным разочарованием…

Вообще, я втайне мечтала о втором ребенке, но каждый раз, как пыталась на это намекнуть, муж явно уходил от ответа. Или просто говорил, что сейчас не время…

Но такое, что он не желал со мной даже близости - было впервые. Заметив мое состояние, Яков одним порывистым движением притянул меня к себе и пробормотал:

- Не обижайся, родная. Лучше тоже поспи, ты ведь наверняка устала…

Его забота, его ласковый голос сумели усыпить ворочавшуюся внутри меня тревогу. Вслушиваясь в сильные, мощные удары его сердца под моим ухом, я прикрыла глаза…

Но спустя некоторое время поняла, что ни один из нас так и смог уснуть…

Глава 3

Творилось что-то неладное. Я видела это, чувствовала всей своей кожей, знала на каком-то внутреннем уровне.

За последние несколько дней муж стал совсем нервным, мрачным, неразговорчивым. Все мои вопросы порождали в нем лишь раздражение, даже те, что касались сугубо работы…

На вопрос относительно нового поставщика, который торгует мебелью, он недовольно пояснил, что те передумали с нами сотрудничать. Можно было списать его недовольство на тот факт, что выгодная, как он считал, сделка, сорвалась, но мне чудилось, что за этим крылось что-то еще…

Он становился от меня словно бы… все дальше. Мне порой даже казалось, что муж меня избегает. Все чаще становились случаи, когда он задерживался на работе, или выходил в другую комнату, чтобы поговорить по телефону…

Я понимала, что это ненормально. Но все попытки как-то обсудить происходящее натыкались на его молчание и вечные жалобы на усталость…

- Яш, я тут знаешь, что подумала? - заговорила несколько дней спустя, когда мы с мужем легли в постель.

К сожалению, только для того, чтобы спать. Никакой близости Яков со мной так и не желал…

- Ммм? - промычал он безо всякого интереса, даже не подняв глаза от ноутбука.

Я тайком сделала вдох, сказав себе, что нельзя так просто сдаваться.

- Ты так устаешь в последнее время… да и я чувствую себя немного обессиленной… может, возьмем и уедем куда-нибудь ненадолго? Хотя бы на недельку… В Сочи, например… или в ту же Турцию… Помнишь, мы все в Каппадокию мечтали попасть? Сейчас там как раз не сезон, людей будет поменьше, сможем на воздушных шарах покататься…

Я тараторила и тараторила, готовая к тому, что он в любой момент меня резко оборвет, скажет, что это слишком авантюрная выходка и сейчас вообще не до этого…

Но чего уж я точно не ожидала - это того, что на его лице проступит живая заинтересованность и даже словно бы… облегчение?

Яша даже ноутбук отодвинул в сторону, посмотрел на меня с прежней жизнерадостной улыбкой и все тяжелые мысли мигом отступили: словно его улыбка была лучом света, способным прогнать даже самую страшную тьму…

- А это ведь отличная идея, Кариш, - живо проговорил он, глядя на меня так, будто я предложила ему нечто гениальное.

- Правда? - переспросила неверяще.

- Конечно! Только дело вот в чем… Я с вами поехать, к сожалению, не смогу. Ты же знаешь, что конец года - самая адская пора на работе. Я нужен здесь, а вы с Ромой вполне можете развеяться…

- Мы без тебя никуда не поедем, - категорично замотала я головой. - Мне это не так уж и нужно, я хотела, чтобы отдохнул именно ты…

- А я и отдохну, - улыбнулся ласково муж. - Но попозже. Мы ведь планировали и на новый год куда-нибудь выбраться… вот тогда и успеется. А сейчас… поезжайте одни. И мне тут будет спокойнее… не буду мучиться угрызениями совести, что внимания вам толком не уделяю сейчас…

Я снова покачала головой:

- Нет, Яш, это неправильно. Тем более, ты сам сказал - работы сейчас навалом… Как же я тебя брошу?

Ладонь мужа вдруг накрыла мою, он притянул к себе мою руку в ласковом игривом жесте, поцеловал костяшки моих пальцев - каждую по отдельности, так чувственно, что по телу пробежала дрожь…

- Ты у меня, конечно, самый ценный сотрудник, но отдыхать тоже надо. Тем более, что ты сама завела разговор об этом… А мы тут справимся, не волнуйся.

Снова ослепительно мне улыбнувшись, муж притянул к себе ноутбук и бескомпромиссно заявил:

- Решено! Беру вам билеты на ближайшие даты!

Я могла бы еще поспорить, но знала, что это бесполезно. И все, что мне оставалось - это молча бороться с предательским ощущением, что муж просто хотел от нас избавиться…

Но эти мысли я решительно прогнала. В целом, это было так похоже на Яшу: брать все в свои руки, организовывать все самостоятельно, отвечать за всех и каждого…

За это я его и любила. И об этом и стоило помнить.

* * *

Пару дней спустя я металась по дому, разрываясь между работой и необходимостью собирать вещи в поездку. Телефон был зажат у меня между плечом и ухом, а руками я спешно сортировала одежду: это постирать, это погладить, это можно сразу в чемодан…

Звонок в дверь прозвучал неожиданно и резко, даже требовательно.

- Светлан, я вам перезвоню, - проговорила в динамик нашему бухгалтеру, мысленно гадая: кого могло принести к нам домой в середине рабочего дня?

Положив свитер сына в чемодан, я направилась к двери и, не задумываясь, ее открыла.

На пороге обнаружилась незнакомая, но, стоило отдать должное - ухоженная и эффектная блондинка.

Я вежливо улыбнулась:

- Здравствуйте. А вы к кому?

Она окинула меня ответным изучающим взглядом, от чего я почувствовала себя в привычной домашней одежде какой-то замухрышкой, и неторопливо, словно бы смакуя каждое слово, ответила:

- К Якову.

Я краем сознания отметила, что это весьма странно. Муж всегда тщательно разделял работу и дом и никогда не приглашал домой никого из посторонних…

А по какой еще причине, кроме рабочей, к нам могла заявиться эта женщина - я и не представляла.

- Его дома нет, - ответила я сдержанно-сухо. - А вы к нему по какому вопросу?

Она вновь смерила меня взглядом с головы до пят: на этот раз снисходительным, даже словно бы сочувствующим...

- По личному. Могу я войти?

- Не думаю, что это хорошая иде…

Но она даже дослушивать меня не стала. Нагло протиснулась в квартиру, огляделась в прихожей с самоуверенным, почти хозяйским видом…

Сделала было шаг вперед, явно желая продолжить осмотр квартиры, но я, возмущенная подобным поведением, встала у нее на пути и уже без особой тактичности поинтересовалась:

- А вы, собственно, кто?

Она растянула пухлые губы в улыбке - и в этом жесте читалось нескрываемое превосходство…

Из моих легких словно весь воздух выбили, когда она вдруг произнесла - как ударила:

- Я - Инга. Его жена. Законная.

Она с особым удовольствием подчеркнула последнее слово…

Глава 4

- Это что… шутка какая-то?..

Я неуверенно, но демонстративно хихикнула. Театрально огляделась по сторонам, делая вид, что ожидаю, будто из-за спины этой Инги кто-то выскочит и, рассмеявшись, скажет, что все это - просто розыгрыш…

- Это не смешно, - наконец отрезала я сухо.

- А я даже не улыбаюсь, - последовал спокойный ответ.

Больше всего меня пугала уверенность, с которой она говорила и держалась. А еще… это имя…

Инга, Инга, Инга, - выбивал невидимый колокол у меня в голове по кругу, грозя свести с ума.

Показалось, что я слышала это имя раньше. Еще до того, как его упомянул на днях сын. Гораздо, гораздо раньше… но откуда?..

Инга, между тем, внимательно осматривала доступную ее взгляду часть квартиры - так, словно была придирчивой покупательницей…

- Довольно уютно, - наконец заключила она. - Но эти обои в цветочек - жуткая пошлость, прошлый век… Их стоит сменить…

- Что вы себе позволяете? - мигом вспыхнула я. - Заявляетесь сюда, как к себе домой, несете какую-то ерунду и еще смеете критиковать МОИ обои в МОЕМ же доме?!

И снова эта улыбка: покровительственная, снисходительная…

- Но это не ваш дом, Карина. А мой.

Эти слова окончательно переполнили чашу моего терпения. Двинувшись к ней, я отчеканила:

- Вы сумасшедшая. Это точно. Так что, будьте любезны, выйдите вон, пока я вас силой не вытолкала…

Эта угроза ничуть ее не обеспокоила. Окинув меня критическим взглядом, она заключила:

- Ну да, вы помощнее меня будете…

Это завуалированное оскорбление, призванное подчеркнуть, что я вешу явно большее нее, заставило меня на миг задохнуться. Этим она и воспользовалась, чтобы сочувствующе сказать:

- Значит, Яков вам про меня ничего не рассказывал…

Я вспомнила то, что она недавно сказала: будто она - его законная жена. Какой бред! Этого просто быть никак не могло!

- А почему должен был?

Она покачала головой, будто сетуя на мою глупость или невнимательность.

- Потому что я - его жена.

Собрав последние силы, я рассмеялась ей прямо в лицо:

- Жена Яши - я.

Она фыркнула:

- Вы - не более, чем сожительница, Карина. А я - единственная законная.

Она произносила все это твердо и спокойно, полностью убежденная в своей правоте. Голова у меня закружилась от мысли, что она знала и такие интимные детали, как то, что мы с Яковом были официально не расписаны…

- Впрочем, я полагала, что вы мне не поверите, - добавила она размеренно и распахнула сумочку, выискивая там что-то…

Наконец в ее руках оказался паспорт и меня замутило от предчувствия того, что я сейчас могу увидеть…

Раскрыв документ на нужной странице, она поднесла его к самому моему носу и прокомментировала:

- Вот, пожалуйста. Можете убедиться.

Перед глазами у меня все заплясало, сознание помутилось… но я все равно рассмотрела печать и вписанное в нее имя…

«Зарегистрирован брак с гражданином Отрадным Я.В… 26 июня 2007 года…»

Я нервно сглотнула, попыталась возразить:

- Это может быть просто однофамилец…

И сама почувствовала, как жалко, как глупо это прозвучало…

- Вы же сами в это не верите, Карина, - заметила Инга с сочувствием - искренним ли? Фальшивым ли?.. Мне, в общем-то, было абсолютно все равно…

- Чего вы хотите? - спросила голосом настолько мертвым, что сама себя не узнала.

- О, всего лишь оценить состояние квартиры. Видите ли, я решила, что нам с Яковом все же пора официально развестись и, как понимаете, в этом случае…

Кровь бросилась мне в лицо. Накинувшись на женщину, я стала с силой выталкивать ее прочь. Изо рта нечеловеческим ревом вырывалось:

- Вон отсюда! Вон! Прочь!

Она больше не сопротивлялась. Я захлопнула за ней дверь, закрыла ее на все замки, словно та могла как-то проникнуть обратно и ощущая, как меня трясет, кинулась было на кухню, но споткнулась о забытый чемодан и упала…

Не в силах подняться, уткнувшись носом в холодный пол, я даже не зарыдала - заревела раненым зверем…

Внутри стояла такая адская боль, что невозможно было дышать. Перемежая дикие звуки жадным захватом ртом воздуха, я пыталась сделать сейчас только одно…

Выжить.

В этом моменте здесь и сейчас - просто выжить. Хотя зачем, для чего?..

Все, что означала открывшаяся мне правда, все последствия того, что сказала эта Инга, еще не дошли полностью до сознания, еще не обрушились на мою голову пониманием всех грядущих проблем и лишений…

Но уже сейчас я ощущала со всей ясностью: моя жизнь разрушена. Все, во что я верила и для чего жила - рухнуло в одночасье…

А перед глазами, словно выжженная теперь навечно на радужке, так и стояла надпись:

«Заключен брак…»

Меня накрыло новым приступом рыдания. Чудовищным чувством потери…

Сколь же многое объясняла эта одна-единственная надпись…

Глава 5

Несколько лет назад

Я тоненько взвыла и выругалась про себя, в очередной раз споткнувшись о коробку в прихожей и следом ударившись бедром о тумбочку, и только чудом не повалив на пол детскую коляску…

С этим решительно пора было что-то делать. Моя однокомнатная квартира уже катастрофически не вмешала всех вещей, что появились здесь с того момента, как мы с Яковом стали жить вместе, а уж после появления сына дом и вовсе стал напоминать какой-то склад…

Уже негде было поместить всю имевшуюся одежду. А новый шкаф, который можно было в теории приобрести, было попросту некуда поставить…

И как я ни изворачивалась, стараясь разместить вещи в доме как можно компактнее, тщетность всех этих попыток стала окончательно ясна с появлением у нас сына. Детские вещи, коляска, игрушки - все это занимало кучу места, которого и без того не хватало. И жить дальше в условиях, когда не всегда удавалось найти в доме нужную вещь, было уже попросту невыносимо.

- Яш, поговорить надо, - выдохнула я устало, вставая прямо перед мужем, который в этот момент возился с сыном.

Я так любила смотреть на них двоих в такие моменты…

Я обожала Якова, который ворвался ураганом в мой скучный и серый до него мир, расцветив тот такими яркими эмоциями, на какие я прежде считала себя попросту неспособной…

Казалось, любить его сильнее уже просто невозможно, но выяснилось, что сердце способно выбивать какой-то особый, сакральный ритм при виде того, как любимый муж держит на руках нашего сына, качает его в объятиях, и с каким обожанием он на него смотрит…

Это было такое простое, на первый взгляд, счастье, но самое важное на свете. Глядя на мужа и сына, я понимала, для чего живу сама на этом свете. И поражалась тому, что когда-то видела смысл совсем в ином…

- Наша мама, кажется, чем-то недовольна, - проворковал муж, обращаясь к сыну, на что тот только радостно рассмеялся, а потом Яков поднял свои невозможно ласковые глаза на меня и уточнил:

- Что случилось, Кариш?

Я на миг забыла, как дышать. Ну почему он был такой красивый? Во всяком случае, для меня. С первого же взгляда в эти глаза, излучавшие, как казалось, какой-то внутренний свет, что-то в груди у меня безнадежно треснуло, заныло, потянулось к нему…

И я поняла: это пошла трещинами бронь, в которую я себя заковала. Вот так легко и просто, за одно лишь мгновение, многолетняя защита просто рассыпалась на части… но это было лучшим, что произошло со мной за всю жизнь.

- Я так больше не могу, - проговорила в ответ, не без труда вернувшись мыслями к насущному вопросу.

- Ты нас бросаешь?! - шутливо ужаснулся муж и, скорчив рожицу сыну, вопросил Ромку:

- Нет, ну ты представляешь?!

Я сделала вдох, стараясь не растаять от того, что видела и все-таки как-то настоять на решении давно назревшего вопроса.

- Не смешно, Яш.

Я выразительно потерла отбитое уже не в первый раз бедро и твердо продолжила:

- Надо что-то делать с жильем. Мы втроем тут уже давно не помещаемся! И это Ромке сейчас только год, а что будет дальше? Скоро ему понадобятся всякие санки, лыжи, велосипеды, куча новой обуви и одежды… а где это все хранить?! Я больше не могу спотыкаться о вещи на каждом шагу, рискуя получить травму прямо у себя дома! Или и того хуже - постоянно бояться, что на Рому что-нибудь свалится!

Вся эта моя пылкая речь Якова явно не обрадовала. Он и прежде избегал разговоров о том, чтобы обзавестись жильем попросторней, но на сей раз я намеревалась добиться от него какого-то конкретного ответа и решения.

Отведя взгляд в сторону, рассеянно поглаживая по сына по животику, он, наконец, откликнулся с тяжелым вздохом:

- Кариш, милая, но ты же знаешь, что мы пока ничего не можем с этим поделать. Я вложил все деньги в магазин, и в ближайший год, с учетом всех наших трат, мы вряд ли накопим хотя бы даже на первоначальный взнос, если брать жилье в ипотеку… Нужно потерпеть пока что, ты же сама понимаешь…

Я шумно, с досадой выдохнула, давая понять, что терпеть дальше категорически не намерена.

Он задумчиво нахмурился, становясь вмиг таким серьезным, что в подобные моменты мне казалось, что моего солнечного и жизнерадостного мужа мне попросту подменили…

- Ладно, - произнес Яков после некоторых раздумий. - Ну хочешь, будем снимать другую квартиру, побольше? А эту можем сдавать, чтобы как-то возместить стоимость аренды новой…

Я уставилась на него со всем возможным осуждением, обвела рукой забитую вещами комнату…

- Нам только не хватало с ребенком и всем этим добром скитаться по съемным квартирам! Ты хоть понимаешь, как сложно это все собирать, упаковывать, перевозить? А если переезжать придется не раз?

Муж сложил руки на груди, терпеливо взглянул на меня и уточнил:

- Ну и что ты предлагаешь?

Я улыбнулась:

- С этого вопроса и стоило начать.

Он вопросительно выгнул бровь, снова растянул губы в этой невозможно-обаятельной улыбке…

- Похоже, у моей умницы-жены есть какой-то план.

Я кивнула, с трудом заставив себя не улыбнуться в ответ, что могло меня сейчас только сбить с толку…

- Да. Я много думала об этом… И пришла к мысли: мы ведь можем продать эту квартиру. Вот и будут деньги на первоначальный взнос. Мы сможем взять в ипотеку как минимум двушку или даже трешку, если решимся жить где-нибудь в новостроящемся районе…

Муж посмотрел на меня внимательно, очень серьезно сказал:

- Но это ведь твоя квартира, Кариш. Тебе не жалко ее продавать?

В глубине души мне, конечно, было жаль. Эту квартиру мне когда-то помогли купить родители, продав более старую, оставшуюся от бабушки, и я сама еще некоторое время платила по ней ипотеку, отчего, конечно, испытывала к этому жилью особые чувства…

Но я ведь теперь была не одна. И нужно было думать о том, чтобы всем нам, одной семье, было комфортно и хорошо.

- Я готова ее продать, - отрезала решительно.

Яков снова погрузился в размышления, и на лице его ясно отражалась какая-то тяжелая внутренняя борьба…

В итоге он осторожно произнес:

- Родная, а ты понимаешь, что оформить ипотеку мы сможем только на меня? Тебе ее не дадут, потому что ты сейчас не работаешь…

- Понимаю.

На его лице заиграли желваки, он сглотнул, но все же продолжил:

- И то, что прав у тебя на новую квартиру не будет юридически, так как мы не женаты, ты тоже понимаешь?

Я едва не выпалила: ну так, может, это неплохой повод официально зарегистрироваться?!

Но сдержалась.

Мы уже давно решили, что официальный брак для нас совсем не важен. Глядя на своих родителей, я вовсе не стремилась к штампу в паспорте, да и Яков на вопросы друзей и знакомых о том, когда мы уже позовем их погулять на свадьбе, шутливо говорил, что с учетом того количества родственников и прочих близких, что у нас имелось, это будет слишком дорогое мероприятие, которое нас попросту разорит…

Поэтому данную тему мы никогда больше не обсуждали.

Но сейчас я ожидала, что он, быть может, все же решится…

Но нет.

И мне не осталось ничего иного, кроме как пошутить:

- А ты что, собираешься кинуть нас с Ромкой?

Я рассмеялась, подчеркивая факт того, что никогда не поверю, будто муж на такое способен. Но Яков при этом остался сосредоточен, даже хмур. Проговорил твердо:

- Нет, конечно.

Я поразилась тому, как серьезно он воспринял мой вопрос.

- Да я и не думала…

Муж порывисто поднялся со своего места, подхватив сына одной рукой, а второй притянул меня к себе…

- Ладно, будь по-твоему, Кариш. Будет тебе новая квартира…

Глава 6

Тик-так. Тик-так…

Тук-тук. Тук-тук…

Вдох. Выдох. Вдох.

Я жива?.. Я дышу?..

Первыми в сознание ворвались звуки. Тиканье часов. Стук собственного сердца. Надсадное, отчаянное дыхание…

Следом как-то удалось раскрыть ставшие тяжелыми, буквально каменными, веки.

Холодно. Холодно телу, по коже бегут мурашки. Но что еще хуже - душу охватил практически арктический лед.

Взгляд уперся в настенные часы на кухне. Как озарение молнии: почти пять вечера!

Сын…

Вдох… выдох… вдох. С губ сорвался мучительный стон, но мне как-то удалось встать на четвереньки, а потом - на ноги…

Ощущение, что не владею даже собственным телом. На проснувшееся сознание разом обрушилось все: понимание обмана… предательства… тяжелой ситуации, в которой, видимо, я останусь без всего…

Да что там я? Сын…

Захотелось плакать. Пожалеть себя. Свою глупость, наивность, бесконечное доверие и слепую любовь…

Изнутри поднялся протест: разве он мог так? А может, неправда? А может, все не так?..

Конечно, нужно было поговорить с Яковом. Разве не ему мне следовало доверять, не его слова должны были стать важнее чьих-то чужих наветов?..

Ведь не мог же он жить на две семьи все это время! Не мог! Не мог спать рядом каждую ночь, вступать со мной в близость, так обожать сына, если мы у него были не единственные?..

Или мог?..

Столько путанных, тяжелых вопросов… а в качестве ответа только печать в паспорте другой женщины… Печать с вписанным в нее именем.

Именем моего мужа. Или не моего?..

На трясущихся ногах я дошла до ванны. Ополоснула лицо холодной водой, стерла с лица разводы туши… И, из последних сил выпрямив спину и гордо расправив плечи, я прошла в прихожую, накинула пуховик и вышла из дома.

* * *

- Я уж тебе звонить хотел.

Сын буркнул эти слова, едва завидев меня в дверях садика.

Я шагнула ему навстречу, прижала к себе так сильно, как никогда прежде, желая почувствовать его живительное тепло, что единственное могло сейчас удержать меня на краю пропасти, у которой зависла одной ногой…

- Мам, задушишь… же… нууу…

Ромка недовольно заворочался в моих объятиях и я неохотно расцепила руки. Сын вгляделся в мое лицо, в этот момент так поразительно напоминая собой отца, что из глаз невольно едва не брызнули слезы.

- Мам, случилось чего? - испуганно уточнил мой ребенок.

Я судорожно втянула в себя воздух. Было так сложно просто держаться на подгибающихся ногах, но ради Ромки стоило быть сильной…

Тем более, что еще ничего было до конца неясно.

И вместе с тем - в глубине души мне было ясно уже все.

- Все нормально, - ответила, мучительно растягивая непослушные, потрескавшиеся от этого усилия, губы, в дрожащей улыбке. - Просто по работе… замучили.

- Да у вас вечно на работе фигня какая-то, - проворчал Рома. - Но такой я тебя еще не видел.

Я невольно хмыкнула. До этого момента мне казалось, что удается хоть как-то держать лицо… но, видимо, я заблуждалась.

- Сегодня особенно… тяжелый день, - ответила сыну и практически при этом не соврала.

Худший день в моей жизни.

- Пойдем домой, - предложила, беря его за руку.

Короткое слово «домой», вырвавшееся из собственных уст, больно ударило по нервам. А был ли он у нас, этот дом?.. Или все то, во что я вложила столько сил, любви и, наконец, денег, мне не принадлежало ни на метр?..

- Ну… ладно, - откликнулся Ромка, явно недовольный моим объяснением.

Мы вышли на улицу. Дороги были засыпаны недавно выпавшим снегом, и сейчас еще мягкими хлопьями опускавшимся на обледеневшую землю. С каждым выдохом изо рта вырвалось облако пара, растворяясь в стылом декабрьском воздухе. Мерзли руки, щеки, мерзла… душа. Леденела от понимания, что мир треснул напополам и ничего уже не будет так, как прежде.

- Мам, а чего чемодан не собран? - поинтересовался Ромка, когда мы вошли в квартиру.

Я следом за ним взглянула на все еще распластанный на полу чемодан, который собирала словно бы еще в иной, уже непринадлежащей мне, жизни…

- Ром, мы, наверно, никуда не поедем. Возникли некоторые проблемы…

- Ну как так-то? - протянул сын разочарованно.

- Слушай, как папа придет - мы с ним все обсудим и будет видно.

Я вдруг поняла, что если все то, что сказала мне эта Инга - правда, то у меня вскоре не будет даже работы. Не будет вообще ничего…

- И ужина нет? - донеслось с кухни, куда сын прошлепал в первую очередь.

- Прости, Ром, я… не успела. Закажу пиццу, пойдет?

- Годится.

С трудом заставляя себя сосредочиться на меню пиццерии, я покидала в корзину все, что обычно любил сын. И настал самый страшный момент: ожидание…

С каждой минутой, приближающей обычное время возвращения с работы Якова, сердце в груди билось все тяжелее, надрывнее, тревожнее…

Я не могла сосредочиться ни на чем. Понимание, что следующий час решит буквально всю мою жизнь, давило и дестабилизировало…

И вот наконец - звук поворачиваемого в замке ключа.

Я не вышла ему навстречу. Пытаясь просто дышать, просто жить, мраморной статуей застыла посреди кухни, дожидаясь, когда он подойдет сам…

- Кариш, а что у нас за бардак творится? - поинтересовался муж, проходя в кухню и кивая в сторону прихожей. - И ужин не готов… - добавил следом, кинув взгляд на холодную, пустую плиту.

Я сама поразилась тому спокойствию, с которым прозвучал мой голос, когда парировала:

- Действительно, что за бардак у нас творится, Яков?

Он взглянул мне в лицо и красивые черты исказила тревога… за которой стояло нечто большее. Чувство вины?..

Мои призрачные надежды, что все неправда, что всему есть разумное объяснение, стремительно таяли при виде того, как он отводит в сторону глаза…

- Покажи мне свой паспорт, - потребовала холодно, хотя внутренности охватил адский пожар.

- Что? - переспросил он удивленно. - Зачем, Кариш?

- Покажи мне свой чертов паспорт!

Крик ударил по стенам кухни, отскочил от них, взметнувшись к потолку и перейдя в дрожащее крещендо…

Яков вздрогнул.

А я… все окончательно поняла.

Глава 7

Повисла тишина. Тяжелая, давящая, безнадежная.

Яков молчал. Не двигался. Лишь смотрел на меня, но, вероятно, даже и не видел, будто меня и вовсе не было.

А я - смотрела на него. На его лицо, вдруг ставшее замкнутым, мрачным, что делало его в этот миг совершенно не похожим на себя самого, практически незнакомцем.

В голове тревожно забилась мысль: а знала ли я его по-настоящему хоть когда-нибудь?..

Воображала ведь, что знаю каждую его черту, точку, самую мелкую родинку. А оказалось, что никогда не знала главного - его души. Его мыслей…

И все это делало нашу совместную долгую жизнь какой-то призрачной, почти ненастоящей.

- Паспорт, - напомнила я каркающим голосом - хриплым, срывающимся, противным мне самой.

Яков вздрогнул, моргнул, словно очнувшись от забытья. Его взгляд наконец прояснился, он зябко повел плечами…

Было видно: он совсем не ожидал подобного приема по возвращении домой. Ни этого крика, ни этого требования…

Но и я не ожидала однажды узнать, что мой муж давно женат и вовсе не на мне, а наша квартира принадлежит кому угодно, но только не мне и сыну.

Тряхнув головой, муж наконец проговорил:

- Карин, я не понимаю… зачем это все?

«Карин»… эта форма имени, такая непривычная в его устах, резала слух. Резала саму душу. И вместе с тем - словно бы сигнализировала, что точка невозврата действительно пройдена. Что все изменилось - резко и безвозвратно.

- Я тоже много чего не понимаю. Поэтому покажи наконец мне этот паспорт!

Его попытка сбить градус разговора, отвлечь ненужными вопросами, выдавала его вину куда больше, чем все остальное, разжигая внутри раздражение и досаду.

- Сначала успокойся и объясни, что случилось, - произнес он так размеренно, что этот тон, резко контрастировавший с тем, что творилось у меня внутри, породил лишь взрыв.

- Хорошо, я найду сама, - бросила сквозь зубы, направившись в прихожую.

И тут же поняла, что даже не знаю, носит ли он с собой паспорт. Где его хранит? Всякими организационными моментами муж всегда занимался сам - оформлением документов, покупкой билетов для поездок, а у меня попросту не было необходимости лезть к нему в паспорт и что-то проверять...

Я ему верила. Чертова идиотка.

Я протянула руки к его куртке, пошарила по карманам и ничего не нашла. Огляделась, увидела кейс, аккуратно прислоненный к спинке небольшого диванчика, схватила его и раскрыла…

Паспорт был там. Яков было дернулся ко мне, чтобы помешать, но в последний момент, будто смирившись с неизбежным, застыл с так и протянутой навстречу рукой…

Руки дрожали, когда я спешно, без лишних слов, словно боясь передумать, открыла документ на нужной странице…

Конечно, такого шока, как в тот момент, когда ко мне заявилась Инга, уже не было. Но в груди все равно что-то пошло трещинами, когда я увидела уже знакомую печать:

«Зарегистрирован брак…»

Отбросив от себя паспорт, как нечто мерзкое и ядовитое, я отвернулась. Сделала вдох, прикрыла глаза, пытаясь обрести спокойствие, которого не было и быть в такой ситуации не могло…

Яков тоже молчал. Молчал, как обреченный на казнь и даже не пытавшийся оправдаться преступник.

- Ничего объяснить не хочешь? - спросила наконец, устав от гнетущей тишины, от понимания, что ему даже нечего сказать.

- Ты все видела сама.

Его голос звучал безо всякого выражения, без малейшей эмоции.

Я резко обернулась к нему: недоумевающая, возмущенная тем, что он даже не считает нужным попросить прощения, объясниться…

Господи! Да он, живя со мной все эти годы, считал меня такой дурой, что даже не подумал поменять паспорт! И надо было признать - именно дурой я и была.

Иначе не лишилась бы всего, продав единственную квартиру и вручив свою жизнь и жизнь сына тому, кто был мне по закону никем.

Как бы горько это ни звучало, но факт.

- Вопрос в том, почему я не видела этого раньше.

Он поднял на меня глаза, и проблеск сожаления в них резанул по сердцу болью. Неужели все вот так и закончится - больно, нелепо, внезапно?..

Его упрямое молчание ранило. Желая получить хоть какую-то реакцию, я резко замахнулась и со всей силой той обиды и боли, что чувствовала, ударила его по щеке…

Его голова мотнулась в сторону, сквозь сжатую челюсть вырвался свистящий выдох…

- Я имела право знать! Господи…

Его непробиваемость убивала. Схватившись за голову, я растерла ладонями и без того горящие щеки, ощущая, как по ним течет что-то обжигающее, соленое…

- Я тебе столько лет отдала… Жизнь отдала. Родила сына, воображая, что у нас семья, что я - жена, хоть и не по документам… а оказалось, что я… Кто я тебе, Яков? Никто?

- Я этого не планировал.

Он говорил отстраненно, почти безразлично, и это ранило сильнее всего.

- Не планировал чего? Того, что твоя настоящая жена заявится сюда и все расскажет?

- Тебя… не планировал. Сына…

Казалось, сильнее ранить было уже невозможно, но ему это удалось. Того, что мы с Ромой в его жизни вообще лишние, я услышать точно не ожидала.

Не обращая внимания на продолжавшие течь самопроизвольно слезы, я метнулась в нашу с Яковом спальню и, достав из просторного шкафа, о котором так когда-то мечтала, чемодан, стала бросать туда все вещи мужа, что только попадались под руку.

Его пальцы резко и неожиданно сомкнулись на моем запястье, он с силой дернул меня на себя, и, подавляя сопротивление, прижал к груди…

- Ты не дослушала. Я не планировал вас в своей жизни, но вы стали лучшим, что в ней было.

Я слышала, как громко, быстро, надрывно колотится в груди его сердце, выдавая истинный непокой и небезразличие. Так же, как было сейчас и со мной.

- Ты должен был сказать, - повторила глухо. - Когда я забеременела. Когда продавала квартиру. Когда ты свои фальшивые обещания давал!

Я резко вырвалась из его объятий, запустила руку в волосы, до боли их сжала…

- Пятнадцать лет! Ты женат уже пятнадцать лет! Ты виделся с ней все эти годы, что мы были вместе? Жил на две стороны? Что вообще происходило, Яков, в то время, как я думала, что у нас настоящая семья?!

Вопросов было много, все они не помещались в голове, путались, мысли спотыкались одна о другую, пытаясь опередить друг друга…

- У нас и есть настоящая семья, - проговорил он после паузы.

- Нет, - качнула головой яростно. - В настоящей семье люди честны друг с другом. Они не скрывают такие вещи! Я же тебе верила, понимаешь? Верила! Никогда не лезла в твои телефоны, документы, вещи… А чем ты на это ответил? Ты же нас с Ромой оставил буквально без всего!

Он нахмурился:

- Что ты имеешь в виду?

- Эта твоя Инга приходила сюда, чтобы посмотреть квартиру. Которая, как она заявила, принадлежит ей. Квартира, которую мы купили, продав мою собственную!

Его лицо снова сделалось отстраненным, чужим. Не своим голосом он спросил:

- Ты меня считаешь… вот таким? Способным так с вами поступить?

С моих губ сорвался горький, резкий смешок.

- Я, как выяснилось, вообще не знаю, кто ты такой. Может, у тебя вообще гарем? И еще сотня дурочек продали свои квартиры и где-то сидят сейчас без всего, зато радостно воображая себя твоими женами?

Его лицо исказилось, перекосилось. Внутри меня все отчаянно болело, билось, умирало. Мне хотелось очень простой вещи: чтобы он нормально все объяснил. Чтобы убедил, что мы с Ромой в его жизни - не какое-то пустое место…

Но вместо этого он отвернулся к двери, коротко сказав:

- Вряд ли у нас сейчас получится нормальный диалог…

По моим венам пробежал холодок. Удивляясь собственной решимости, я отчеканила:

- Или ты все объяснишь сейчас же или выходишь в эту дверь и встретимся мы в следующий раз уже только в суде. Выбирай.

Глава 8

Яков застыл.

Я видела, как напряглась его спина, как руки сжались в кулаки, выдавая то ли раздражение, то ли решимость.

Он развернулся ко мне: медленно, как-то механически, словно и не живой вовсе.

- Ты же несерьезно это? - уточнил севшим, ставшим вдруг незнакомо-скрипучим голосом.

Я жадно глотнула воздух полной грудью, пытаясь унять беспорядочно скачущие мысли.

- А ты - серьезно? - парировала в ответ и кончик языка едва не щипало от горечи, которой было не скрыть, да я и не пыталась. - Выясняется внезапно, что у тебя есть так называемая законная жена, которая претендует на нашу квартиру, а ты не считаешь нужным ничего объяснить и собираешься вот так просто, спокойно уйти?!

- Я просто не хочу ругаться.

- Тогда надо было давно уже все рассказать! А сейчас не ругаться - уже не выйдет! Ты же как минимум обманул меня, и бог знает, что еще там у тебя на уме на самом деле!

Яков открыл было рот, чтобы что-то ответить, но в этот момент дверь распахнулась и в проеме показалась лохматая черноволосая макушка сына.

- Вы чего кричите? - спросил он обеспокоенно.

Я заметила, как Ромка крепко прижимает к себе неизменный планшет, словно тот сейчас был его спасением и ориентиром в этой ситуации, когда между родителями происходило что-то странное, ранее ему непривычное.

Яков нашелся с ответом первым.

- Просто поспорили, что вам стоит взять с собой в поездку, - солгал спокойно и меня неожиданно замутило.

Как же ловко у него это, оказывается, выходило! Вот и мне он так же врал много лет подряд, называя женой, говоря, что у нас настоящая семья…

Я отвернулась, начиная для вида что-то искать в шкафу.

- Да, все хорошо, сынок, - проговорила, надеясь, что голос не выдаст. - Иди к себе.

Некоторое время еще чувствовала: сын неловко мнется на пороге, явно до конца не веря тому, в чем его пытались убедить. Но вот дверь скрипнула, тихо притворившись, и я с прерывистым вдохом обернулась к мужу.

- Кстати, о поездке. Ты для этого нас пытался сбагрить в Турцию? Чтобы тут… со своей этой Ингой встречаться? Или чем там еще ты намеревался с ней заниматься?

Я говорила быстро, зло, резко, каждым словом желая задеть, ранить, зацепить. И вместе с тем, в глубине души отчаянно желая, чтобы он возразил, переубедил, поспорил…

Но раньше, чем изо рта Якова вырвалось хоть слово, я уже заметила его взгляд. Неловкий, стыдливый, виноватый…

- Карин, ну ты что говоришь такое? - откликнулся вяло, словно и сам до конца не был уверен в том, что нужно возражать.

- А что еще мне говорить? Что думать? Тем более, что ты не торопишься что-либо объяснять!

Я изо всех сил старалась не переходить на крик, чтобы не пугать сына, но нотки истерики порой еще прорывались, выдавая волнами набегавшее на душу отчаяние.

Яков шагнул к кровати, упал на нее, точно разом лишившись всех сил, и, закрыв лицо руками, отчего голос его зазвучал глухо, проговорил:

- Не знаю, с чего начать… просто… спрашивай. Что хочешь…

- Ты жил с нами обеими? Спал одновременно?

Он резко вскинулся:

- Нет, конечно! Карин, ну ради всего святого, я же каждую ночь дома был, нигде не задерживался…

- …и старательно прятал паспорт, - закончила за него, не скрывая сарказма.

- Я боялся.

- Но так ведь невозможно прожить всю жизнь, скрывая такие вещи! А если бы с тобой что-то случилось?! Ты об этом подумал?! С чем бы мы с Ромой остались?!

Он мотнул головой, как оглушенный выстрелом медведь, твердо возразил:

- Я о вас позаботился…

- Пока я вижу, что все совсем наоборот. Ладно… и что, ты с ней виделся вообще за эти годы? Кроме того раза, когда солгал мне, что поехал на срочную встречу якобы с поставщиком!

Он вновь виновато опустил голову, ответил - как показалось, вполне честно:

- В основном только говорил по телефону.

Я сделала глубокий вдох, пытаясь уложить в голове всю полученную новую информацию. Но ее по-прежнему было мало. И ничего из сказанного не объясняло главного…

- Раз ты с ней не был… - проговорила, зачем-то тщательно подбирая каждое слово, словно от верно подобранной формулировки зависела моя жизнь, - то почему не развелся? Почему не признался мне в том, что женат?

И снова - чувство вины, что пропитало собой, кажется, весь его облик. Черты лица, сгорбленная поза, нервно сцепленные руки - во всем этом считалась мука и… понимание неизбежности, суть которой была известна сейчас лишь ему одному.

- Поначалу мы расстались лишь на время… не окончательно, - начал он говорить, и с первых же его слов мне вдруг стало подспудно ясно, что именно я услышу дальше…

* * *

Девять лет назад

Он едва передвигал ноги.

После ночной смены они казались непослушными, неподъемными, как две огромные гири, словно бы и не ему даже принадлежавшими.

От понимания, что у него есть буквально час на то, чтобы переодеться, поесть и принять душ перед походом на вторую работу, хотелось выть. Но он лишь упрямо сжимал челюсти и шел. Вперед, вперед… шаг за шагом, шаг за шагом…

Потому что знал, к кому и зачем идет. Образ жены - красивый, утонченный, изящный - придавал ему сил тогда, когда, как казалось, не способен уже ни на что, только лечь и умереть. Но она вела его вперед, мотивировала, давала сил жить тогда, когда их едва хватало на вдох…

Ради нее он убивался на нескольких работах разом, хватался за любые возможности подзаработать. Хотел сделать то, что обещал ей когда-то: дать жизнь, которую она заслуживала. Старался изо дня в день доказывать: она не зря выбрала именно его тогда, шесть лет назад…

А ведь могла только поманить пальцем - и получила бы абсолютно любого. Он никогда не забывал об этом, не уставая завоевывать ее изо дня в день…

- Любимая, я дома! - крикнул буквально с порога, едва войдя в скромную квартирку, которую они снимали вот уже пару лет.

Ответная тишина его встревожила. Спешно разувшись, он широким, размашистым шагом прошагал сначала на кухню, где, ожидаемо, не нашел жену.

Готовить она никогда не любила, да и не успевала. Он - не заставлял, чаще всего довольствуясь пельменями на скорую руку и одним тем фактом, что она просто была рядом. И это главное.

Жена обнаружилась в итоге в спальне, за столом. Когда он вошел - посмотрела на него так серьезно, что это даже пугало и вместе с тем… вызывало желание зацеловать ее. И целовать до тех пор, пока на ее лицо не вернется мягкая улыбка, пока не услышит ее прекрасный смех…

Так он и сделал. Подойдя к ней, приобнял сзади, наклонился, чтобы поцеловать…

Но она неожиданно увернулась.

Обиженный, недоумевающий, он выпрямился и, глядя на ее застывший затылок, уточнил:

- Родная, что такое? Я в чем-то провинился?

Последнее попытался сказать легко и шутливо, но вышло, кажется, плохо. Инга не хуже него знала, как он боялся ее обидеть, потому что страшился потерять буквально до трясучки…

- Нам поговорить надо, Яш.

Голос - сухой и отстраненный, начисто лишенный привычной ласки и мягкости.

- Ого, как все серьезно… значит, все-таки провинился, - снова попытался пошутить.

- Все и в самом деле серьезно.

Ее тон ясно подтверждал сказанные ею слова. Он отошел, нашел на ощупь стул у другого конца стола и, не отрывая глаз от ее лица, сел.

- Ну говори.

Она твердо взглянула ему в глаза и, словно топором по голове приложив, выдала:

- Я уезжаю, Яш. Мне предложили контракт за границей.

Он моргнул, словно оглушенный, дезориентированный…

- Ладно… - наконец нашел сил выдохнуть. - Давай обсудим это…

- А нечего обсуждать. Я уже все решила. Для меня важно состояться, как модель, и это шанс, который я упустить не могу.

Он непонимающе уставился на нее, не веря собственным ушам.

- Решила все… без меня?..

Она отвела глаза в сторону, потом вновь взглянула на него: с сожалением, но пугающе твердо…

- Я думаю, Яш, нам пока все равно лучше было бы пожить отдельно… Это время, что меня не будет, даст нам возможность подумать, переоценить наши чувства и отношения…

Ему нечего было переоценивать, не о чем было думать. Он ни дня не сомневался в том, что ему нужна она, нужен этот брак…

Господи, да он же ею одной только и жил!

Но у нее, похоже, все было не так.

И все, что ему осталось после того страшного утра - это просто ждать и надеяться.

И он… ждал.

Днями… Месяцами… Годами.

И никогда не переставал ждать.

Глава 9

- Уйди…

На это единственное слово ушли последние силы. Господи, да был ли предел этой боли, этому разочарованию, этому разрывающему изнутри на части чувству?..

Думалось - больнее уже некуда. Казалось - ничего страшнее, чем тот факт, что мой муж был женат на другой и лгал годами, уже не произойдет. Верилось - где-то в глубине души, что всему есть приемлемое объяснение…

А вместо этого - только решительный, добивающий удар. Признание, что я в его жизни была лишь временной, удобной заменой той, кого Яков, видимо, возвел в ранг богини.

Внутри все заныло от мысли: да что он вообще в ней нашел? Да, красивая. Бесспорно эффектная. Весьма ухоженная…

Но что она дала ему, кроме боли? Кроме возможности пользоваться своим красивым модельным телом?.. И то не навсегда…

А я…

Я отдала абсолютно все. Но для него это абсолютно ничего не значило. Мы с Ромой - ничего не значили.

- Карин…

Яков протянул ко мне руки в каком-то беспомощном жесте, словно и сам до конца не знал, что именно хочет сделать. Утешить? Получить утешение?..

- Уйди, - повторила глухо.

- Ты же не дослушала…

- И слушать больше не хочу. Не сейчас. Уйди, бога ради!

Он немного помялся на месте, явно сомневаясь в том, как именно стоит сейчас поступить, но в итоге все же негромко проговорил:

- Я в соседней комнате посплю.

Я порывисто отвернулась от него, давая понять, что разговор на этом окончен. Он еще какое-то время простоял на месте, словно ожидал, что я одумаюсь, позову, но в конце концов вышел, тихо притворив за собой дверь.

И эта тишина была страшнее крика.

* * *

Утром мы с Яковом разминулись. И это, наверно, было к лучшему.

Я встала в обычное время, чтобы отвести сына в садик, хотя работать в этот день не собиралась.

Едва открыла по будильнику глаза - как все случившееся накануне навалилось на душу удушающим снежным комом. На миг даже возникла паника от непонимания, что дальше делать, как жить, куда бежать, где искать помощи…

Глядя в белоснежный потолок, я даже не пыталась справиться с текущими по лицу слезами. Все, на чем сосредоточилась в этот миг - это на попытках просто дышать. Хватать ртом стремительно иссекающий в легких воздух и мысленно убеждать себя, что я все это переживу…

Не знаю, как, но переживу…

До боли сжав руками голову, словно пытаясь раздавить таким образом все пугающие мысли, атаковавшие сознание, я заставила себя встать.

Шаркающим, безвольным шагом прошла на кухню, обвела ее взглядом…

В горле встал непрошеный ком. С какой же любовью, с каким вниманием я обустраивала здесь каждый уголок! Как придирчиво выбирала шкафчики, технику, даже самую мелкую фурнитуру, стремясь к картинке идеальной жизни, о которой мечтала…

И чем все обернулось в итоге?.. Картинка так и осталась идеальной, но мне на ней места больше не было.

- Доброе утро…

Лениво позевывая, сын прошел в кухню, недовольно поморщился, посмотрев в окно…

- Мам, может, сегодня в садик не пойдем? Я буду себя хорошо вести…

Я тоже взглянула на то, что творилось на улице: снег шел вперемешку с дождем, укрывая улицы мокрой колючей пеленой, и от одного только этого вида становилось невольно холодно даже в теплой, уютной квартире…

Которая нам больше не принадлежала.

Я сделала глубокий вдох, заставив себя собраться ради сына, и, с улыбкой повернувшись к нему, ответила:

- Придется пойти. У меня сегодня много важных дел.

- Ой!

Сын вдруг потрясенно распахнул глаза, огляделся, словно что-то ища…

- А Турция? - уточнил с надеждой.

- Отменяется.

Последнее, о чем могла бы сейчас идти речь - это о поездке куда бы то ни было. Тем более в нынешней ситуации, когда в моей жизни все встало с ног на голову и что будет дальше - невозможно было даже предположить.

- Ну почемуууу, - заныл мгновенно Рома.

Я пресекла его жалобы быстро и решительно:

- Кончай болтать и садись за стол. Иначе останешься не только без Турции, но и без завтрака.

* * *

Обратно домой, из садика, я шла, зябко кутаясь в пушистый шарф - подарок мамы, которая обеспечивала нас вязаными вещами куда лучше и качественнее магазинов, и пыталась решить в своей голове дилемму…

С кем поделиться тем, что со мной случилось? Становилось очевидно: одна я с этой ситуацией попросту не справлюсь. Ни психологически, ни, тем более, юридически, потому что совершенно не была подкована в данной области…

Но и знакомых, способных что-то подсказать, у меня не имелось. Выход виделся один - искать хорошего юриста…

Он явно будет нелишним на тот случай, если словам мужа о том, что он «о нас позаботился» тоже доверять не стоило. А я уже вообще не знала, чему могу верить в этом мире. И кому.

Но юрист - это одно, и поиски его могли затянуться надолго, а душа болела и плакала прямо сейчас…

Достав из кармана куртки телефон, я озябшими пальцами набрала сначала один номер, потом - второй…

Заранее предчувствуя, что пожалею.

Глава 10

- Я так и знала, что этим все кончится!

- Да дай ты ей толком рассказать все!

Сидя на стуле на кухне и чувствуя себя при этом, как на допросе, я беспомощно зажмурилась от этих криков, раздающихся с двух сторон одновременно.

Мать и отец, стоявшие от меня слева и справа соответственно, были похожи на демона и ангела, каждый из которых пытался обратить меня в свою веру.

Привычная с годами, но от этого ничуть не менее комичная картина. И я бы даже посмеялась над всем этим - в иной ситуации, но сейчас мне было совсем не до смеха.

- Ну?! - проговорили они хором, так и не дождавшись от меня никакой реакции.

- Что? - спросила устало, уже не понимая ни чего от меня хотят, ни зачем вообще позвала их на помощь.

Я любила родителей, как и они - меня, но общаться с ними все же лучше было, как правило, по отдельности. В обществе друг друга они проявляли свои худшие качества, регулярно выясняли все еще бурлившие, как взбесившийся чайник, отношения, и, в целом, попросту способны были свести с ума ни в чем неповинных окружающих.

Вот как сейчас.

- Расскажи все еще раз, - потребовала, тем временем, мама.

Я покорно повторила то немногое, что открылось мне самой, после чего с двух сторон вновь полетели, как стрелы, диаметрально противоположные мнения:

- Надо идти в суд! - горячо заявила мама.

- Надо нормально поговорить с человеком! - парировал папа.

Я устало провела ладонью по лбу.

- Я пыталась поговорить, но он толком ничего не сказал…

- Конечно не сказал! Ты же его выгнала! - возразил папа.

- А что ей надо было делать, дальше позволять себе лапшу на уши вешать?! - встряла мама. - А вы, мужики, в этом те еще мастера, только и успевай, что снимать да жевать!

- Да сколько же раз тебе говорить - не спал я с этой Людкой, Зина!

- Ну да, просто так рядом прилег! Стою, верю!

Мне захотелось заскулить и уползти куда-нибудь в угол, чтобы не слышать и не видеть всего этого. Даже мою проблему родители умудрились превратить в очередное поле боя для выяснения собственных отношений.

Они ссорились столько, сколько я себя саму помнила. Почти ежедневно, по любому поводу, громко и со вкусом. Таким же громким и смачным был и их развод, и даже удивительно, что по вопросам имущества они договорились достаточно мирно и спокойно, сосредоточившись на главном - на том, чтобы обеспечить в первую очередь меня.

А вот я не сумела сделать того же для собственного сына. Слишком слепо доверяла, слишком абсолютно любила…

И слишком была растеряна и ранена сейчас, чтобы суметь с этим справиться самостоятельно. Но, похоже, просить помощи стоило явно не у отца и матери.

- Хватит, - взмолилась отчаянно, уже потеряв нить все еще длившейся между ними перепалки. - Пожалуйста, не сейчас… Хватит!

Они дружно замолчали, оборванные на полуслове, только рты так и остались комично-распахнутыми.

Первой пришла в себя мама:

- Что бы он там тебе дальше ни напел, а с юристом все равно посоветоваться надо. Я могу позвонить дяде Володе…

- Ну конечно! - мгновенно вскипел, заслышав это имя, папа. - Чуть что - так к Володеньке!

Дядя Володя был давним маминым кавалером, за которого она так и не вышла замуж, предпочтя моего отца, о чем любила напомнить по любому поводу да и без повода - тоже, прекрасно зная, как бесится папа от одного лишь упоминания этого имени.

А еще она, кажется, в глубине души жалела о том, что выбрала явно не того человека.

- Он же на пенсии уже, - выдохнула я устало в ответ на мамино предложение.

- Но голова-то у него еще соображает! Что-нибудь да подскажет…

- Да что вы развели-то? - снова вступил в разговор папа. - Казнить уже начали без суда и следствия! Яшка вроде мужик хороший, раз сказал, что позаботился о сыне, значит, так и есть…

- Ты тоже мне много чего говорил и что в итоге? - живо огрызнулась мама. - Нет уж, я хочу быть спокойна насчет того что моя дочь и внук не окажутся с голой жо… кхм, на улице, в общем. Зря, что ли, я тебя в своей квартире терплю? Твою-то мы продали ради дочки…

- Ну началось… мешаю я тебе, значит? Да хоть завтра тогда уйду! К брату…

- Очень ты ему там нужен!

Я сидела, уже практически безучастная к происходящему. От их криков и споров понемногу начинала болеть голова, но в этом был и плюс - это мешало думать обо всем том, что так давило на душу и сводило с ума…

- Ну, в общем, я документы все по продаже старой квартиры-то подниму и с Володей поговорю, - снова ворвался в разум голос мамы. - Нечего надеяться на порядочность там, где ее нет… Это же надо! Столько лет нашей девочке мозги крутил, ребенка сделал, а сам женатый! И мымре своей позволяет приходить сюда и качать права!

Папа в ответ на этот спич только рукой махнул и обреченно побрел в сторону прихожей. За ним с тихим щелчком притворилась дверь - очевидно, все эти разборки и проблемы его умотали и он пошел, как обычно, на площадку подымить и таким образом - расслабиться…

Мама ободряюще потрепала меня по плечу.

- Отец твой только орать может о том, что знает все на свете лучше всех, а чуть только проблемы - так сидит тише воды и ниже травы. Но ты не переживай! Мы чего-нибудь придумаем обязательно!

Я только вяло кивнула в ответ.

- Кариночка, да на тебе прямо лица нет, - обеспокоилась мама. - Еще мы тебя, наверно, утомили своими криками. Хочешь отца домой увезу? Или наоборот остаться, помочь чем? Ужин там приготовить…

Я вдруг поняла, что действительно устала. Даже не от них, а от всего в целом. И что и вправду хочу остаться одна, упасть на кровать и совершенно ни о чем не думать…

Вот только смогу ли? Отсутствие мыслей - это такая недоступная роскошь для разбитого сердца.

- Езжайте, - наконец ответила матери после паузы. - Я тут сама справлюсь. Как будет что-то новое - позвоню.

- Ладно…

Мама ушла в прихожую собираться, и через пару секунд до меня донесся ее голос:

- Коля, выходи обратно, не топчись тут! Мы уходим!

Некоторое время еще слышалась какая-то возня, споры, бормотания - приглушенные, деликатные, но от этого ничуть не менее заметные, потом раздался короткий окрик:

- Кариночка, закрывай!

И все стихло.

Уперевшись невидящим взглядом куда-то перед собой, я думала о матери и отце.

Двух причинах, по которым никогда не стремилась официально замуж. Не хотела такой же жизни, бесконечных ссор и воссоединений, бурной дележки, копания в документах…

Все казалось, что гораздо проще разойтись, когда никто никому ничего не должен, оставшись каждый - при своем. Я хотела ни на кого не надеяться, ни от кого не зависеть, всего добиться сама…

Но нашлась одна причина, чтобы отступить от принятого собой же самой правила.

Яков.

И жизнь перевернулась, все правильные вещи - забылись, любовь вытеснила благоразумие и осторожность…

И все это в итоге привело меня только к одному…

Полному краху.

Глава 11

Работа руками, как оказалось, неплохо помогала отвлечься от тяжелых, гнетущих мыслей.

Включив для фона музыку, я заставила себя сосредоточиться на самых обычных, обыденных вещах: сначала - уборка, затем - стирка и глажка, и, наконец, приготовление ужина.

Настолько привычные действия, что в какой-то момент даже показалось: все, случившееся накануне - лишь страшный сон, который никак не может быть правдой…

И сегодня все снова будет, как обычно: семейный ужин, совместный просмотр кино, а перед сном - обсуждение с мужем того, как у каждого из нас прошел день…

Пришлось даже напомнить себе: как раньше не будет уже ничего. Хотя бы потому, что все, что было - оказалось сплошной ложью.

Поймав себя на этой мысли, я вдруг осознала, что понемногу… сживаюсь со всей этой ситуацией. Что она не кажется уже такой дикой, невозможной, чудовищной… Нет, я не смирилась со случившимся, просто пыталась как-то выжить в этих новых условиях, как-то… мыслить о том, что будет дальше. Что делать дальше…

В конце концов, было гораздо больше пользы в том, чтобы повторить себе и принять тот очевидный факт, что меня предали, чем пытаться обмануть саму себя какими-то лживыми надеждами, что все как-то наладится, и ожиданием оправданий, в которые поверится…

Возможно, я слишком рано заняла боевую позицию, толком ничего не узнав и не выслушав, но не намерена была и дальше выжидать, когда меня еще раз ударят оттуда, откуда совсем не думала - с тыла…

Резкая трель телефона заставила меня вздрогнуть, растерянно заозираться, не сразу осознав, что это за звук и откуда он вообще идет…

От взгляда на экран сердце дрогнуло, подскочило к горлу и быстро-быстро забилось…

Звонил Яков. Мимолетный взгляд на часы показал: муж позвонил в то же время, что и всегда. Изо дня в день он набирал мне, словно по будильнику, чтобы спросить, как наши дела, узнать планы на вечер…

Такие, казалось, незначительные и мелкие, но важные и приятные вещи… когда-то. Теперь же я понятия не имела, чего ждать от этого звонка.

И, откровенно говоря, даже не хотела брать трубку. Первым порывом было гордо скинуть звонок, показав, как обижена, но… я твердо напомнила себе, что взрослые люди так не поступают. Можно миллион раз нажать на красную кнопку, отказавшись говорить, можно даже уехать куда подальше, оградив себя от того, что причиняло боль, но все это никоим образом не решило бы ни одну из моих проблем. Потому что в жизни невозможно было нажать на такую же волшебную кнопку и стереть все, что тебя не устраивало. А значит - рано или поздно все равно придется решать проблемы - тем более, те, что сама же себе и создала.

- Алло, - произнесла в динамик, в конечном итоге все же приняв звонок.

И услышала, как Яков в ответ протяжно, нервно выдохнул.

- Думал, уже не возьмешь.

- Была такая мысль. Что тебе нужно?

По его растерянному молчанию стало ясно: он совсем не был готов к этому резкому, даже грубоватому вопросу…

- Просто хотел узнать, как у вас дела…

Я издевательски хмыкнула:

- У Ромы все хорошо. Он ведь пока не знает, что из себя представляет его отец на самом деле…

- Карин, я знаю, как все это выглядит, но…

- Мы сейчас будем это все обсуждать? По телефону?

И снова - вздох. Я поймала себя на том, что знаю этого человека настолько хорошо, что уверена: вот сейчас он рассеянно поправил свою отросшую челку, сосредоточенно потер лоб, пытаясь подобрать верные слова, чтобы смягчить острые углы…

Как жаль, что я при этом не знала о нем куда более важных вещей, которые знать была просто обязана.

В груди что-то мучительно заныло: как же он был близок мне, как отчаянно знаком даже в мелочах, и при этом - так бесконечно от меня далек, как выяснилось…

- Ты права, - ответил он после паузы. - Сейчас не время. Я просто хотел предупредить… что вечером нам нужно будет серьезно поговорить. Это важно…

- Ну прямо тизер какой-то вбросил, - хмыкнула с сарказмом.

Но сердце, на самом деле, нервно сжалось от того, что ясно предчувствовало: раз Яков говорит таким серьезным тоном, вряд ли стоит ожидать чего-то хорошего…

- Если это все… - добавила следом, сама не зная, что хочу услышать в ответ.

Но ощутила дикое разочарование, когда до меня донеслось лишь короткое:

- Да… это все.

Я нажала на «отбой» и медленно выдохнула. Теперь появилась еще одна, весьма нелегкая задача: как-то дожить до вечера…

* * *

На часах было семь, когда в дверь внезапно позвонили.

Ранее я успела забрать сына из садика, накормить его ужином, и следом - усадить читать книгу. Последнее удалось мне с боем - читать Рома совсем не любил, но я не оставляла попыток увлечь его чем-нибудь еще, помимо игрушек на планшете.

Хорошо еще, что сын любил спорт и охотно ездил на занятия по футболу и хоккею.

- Кто там пришел? - вскинул Рома голову, а я попыталась подавить вмиг возникшую внутри тревогу.

Наверно, это уже была паранойя, но перед глазами мигом ожила картина того, как в мой дом вот только вчера вломилась эта Инга - показалось, что тот, кто стоял сейчас за дверью, так же настырно и нагло жал на звонок…

- Сейчас посмотрим, - ответила сыну, неохотно поднимаясь на ноги и направляясь в прихожую.

Звонок повторился снова - громче, требовательнее…

Возмущенная этим трезвоном, я распахнула дверь и…

Словно в повторяющийся кошмар занырнула. На пороге действительно стояла Инга - но на этот раз не просто так, а с кучей чемоданов, сумок и прочего барахла…

Но куда больше меня поразило то, что рядом с ней стояла девочка: лет, должно быть, восьми на вид, бледная, худая, словно бы даже болезненная…

И она кого-то мне отчаянно напоминала.

Прежде, чем я успела до конца осознать увиденное, Инга нанесла решающий удар. Ответив на мой удивленный взгляд точно таким же, ничуть не менее удивленным, она недовольно поинтересовалась:

- Как, вы все еще здесь?

Глава 12

Происходящее ошеломляло, буквально сбивало с ног. Я едва подавила желание жадно глотнуть воздух, как рыба, лишенная воды, выдав, тем самым, перед посторонними свою слабость. Все же сделав вдох - максимально незаметно, как можно тверже ответила:

- А где же еще мне быть? Это - мой дом.

Я заметно надавила на слово «мой», хотя совсем не ощущала никакой уверенности в том, что говорила. В отличие от стоявшей передо мной женщины.

Она кинула быстрый взгляд на девочку, словно что-то решая, и в итоге аккуратно, не допуская лишней мимики, поморщилась. Проговорила более примирительным тоном:

- Давайте не будем обсуждать все это заново прямо тут. Мы просто пройдем и подождем Яшу…

Мне захотелось расхохотаться ей в лицо. Они просто пройдут и подождут, надо же!

- А у меня тут, знаете ли, не зал ожидания, - отрезала с неизвестно откуда взявшейся язвительностью. - Так что…

Договорить я не успела, потому что в разговор внезапно вступила девочка.

- В зале ожидания холодно, - сообщила она доверительно. - Мы с мамой там спали один раз.

Я заметила, как вспыхнула от этих слов Инга, как мягко одернула дочь, словно прося замолчать…

А я…

Я просто посмотрела на ребенка перед собой снова и у меня едва не остановилось сердце. Эти глаза…

Темные, порой кажущиеся совсем черными, они были так хорошо мне знакомы… Большие, глубокие, с линией века, чуть опущенной к внешнему уголку глаза, что делало взгляд каким-то невольно кокетливым…

Вот только глаза Якова почти всегда улыбались, а глаза этой девочки походили на его взгляд в моменты тревоги: слишком серьезные для ребенка ее возраста, словно она прожила не свои условные восемь лет, а все восемьдесят…

- Меня Олеся зовут, - добавила девочка вежливо следом. - А вас?

- Карина, - ответила на автомате, не понимая, почему не могу сдвинуться с места и решительно вытолкать прочь Ингу и ее дочь…

Точнее, дочь Инги и Якова. Сходство девочки с моим мужем было неоспоримым и безусловным.

- Мам, ну ты чего там застряла? - донесся в спину голос сына.

Послышались шаги: Рома ворвался в прихожую раньше, чем я успела как-либо отреагировать.

- Ой… а это кто?

Неудобный вопрос застал врасплох. Действительно, а как объяснить сыну, кто эти люди, желавшие выселить нас из дома?..

- Родственники твоего отца, - наконец ответила после паузы.

Хотелось саркастически сказать «бедные родственники», потому что именно так и выглядела Инга с кучей своих вещей на пороге, но присутствие вежливой, серьезной девочки заставило меня подбирать слова аккуратнее.

- Ага… - только и сказал Рома, так и не дождавшись продолжения.

- Сынок, иди к себе, поиграй в планшет, ладно? - повернулась я к нему, не зная, как еще разрешить всю эту ситуацию.

- Но…

- Иди поиграй, - повторила тверже, тем тоном, с которым Рома, как правило, спорить не рисковал.

Кинув последний любопытный взгляд на «гостей», сын неохотно поплелся обратно, а я вновь сосредоточилась на проблеме, стоявшей передо мной в полный рост в буквальном смысле этого выражения.

- Может, мы все же можем зайти? - снова спросила Инга. - На улице холодно и…

- Мы шли к вам целый километр, - призналась со всей непосредственностью Олеся. - Мама сказала, это потому, что дом построили у черта на куличиках и сюда не ездит транспорт.

Я приподняла брови, услышав это откровение и насмешливо уставилась на Ингу:

- Ну что же вы себя так утруждали? Мы ведь вас и не ждали.

Она поджала губы, явно едва сдерживаясь, чтобы не ответить мне в таком же духе, но, кажется, в присутствии дочери растеряла всю свою былую уверенность. А точнее - наглость.

Я же стояла, не зная, как поступить. Точнее - знала, конечно, что нельзя и пускать их на порог, но…

Взгляд невольно все возвращался и возвращался к бледной девочке с серьезными глазами. Заметив, как она зябко переступила с ноги на ногу, как запрятала руки в карманы куртки, но при этом не произнесла вслух ни слова жалобы, я ощутила, как что-то внутри меня треснуло. Ее мать была просто омерзительна, но захлопнуть дверь и оставить на улице ни в чем неповинного ребенка оказалось просто выше моих сил.

Я отступила, предлагая им пройти внутрь. Жестом указав на чемоданы и сумки, коротко обозначила:

- Это все останется в подъезде.

Инга открыла было рот, чтобы возразить, но тут же закрыла его снова и лишь молча кивнула в ответ.

Олеся осторожно шагнула в квартиру, аккуратно разулась на коврике и потянулась, чтобы снять шапку.

Сердце мое екнуло, когда я увидела, что голова девочки перебинтована и коротко острижена…

Она деликатно замерла там же, где стояла, а я, с трудом взяв себя в руки, указала ей на дверь в кухню:

- Проходи. Садись, где понравится.

Проводив девочку взглядом, я повернулась к законной жене моего мужа, в какой-то отчаянно-жадной потребности рассмотреть внимательнее ту, кого он готов был ждать всю жизнь. В болезненном желании понять: что он нашел в ней такого, что так притягивало его и не отпускало годами?..

- Можно?..

Инга, тоже снявшая верхнюю одежду и обувь, кивнула в сторону кухни, я - кивнула ей в ответ.

Олеся скромно сидела на самом краешке стула, Инга - устроилась на соседнем…

В ярком искусственном свете я увидела многое из того, что не заметила прежде, при первой встрече: уже далеко не свежее окрашивание волос с отросшими темными корнями; бледную кожу лица со слегка обозначившимися морщинками вокруг глаз, которые она старательно пыталась скрыть под слоем косметики…

Впрочем, выглядела она хоть и потрепано, но все равно эффектно. Ногти аккуратно обработаны, макияж безупречен, губы, как и положено - пухлые, волосы стильно уложены, а одежда подобрана явно со вкусом…

Пока я ревностно рассматривала ее, отчаянно желая отыскать даже самые мелкие недостатки, в кухне стояло молчание. Но вот меня замутило от чужого совершенства, и я вспомнила о том, кто должен был объяснить мне весь тот бред, что сейчас происходил…

Вынув телефон из заднего кармана джинсов, я быстро набрала Якову сообщение:

«Срочно домой!!!»

Хотя он, вероятно, в отличие от меня, явно был в курсе этого «сюрприза».

И даже не подумал признаться мне в том, что у него есть еще и дочь.

Девочка снова притянула к себе мой взгляд: такая хрупкая и беззащитная на вид, но такая, вероятно, крепкая и сильная внутри.

Встретившись со мной глазами, она вновь доброжелательно заговорила:

- Мы ехали сюда три дня на поезде.

Я невольно изумилась:

- Зачем? В вашем городе нет аэропорта?

Олеся пожала плечами:

- Есть. Но мама сказала, что на поезде интереснее.

Она неодобрительно поморщилась, явно показывая свое несогласие с этим утверждением. Уголки моих губ невольно дрогнули в улыбке…

- Тебе не понравилось ехать на поезде?

- Скучно. Мы видели только поля и деревья. А еще там даже не кормили…

- Лесь, не стоит все это рассказывать… - встряла мягко Инга. - Карине это совсем неинтересно…

Внутри у меня снова заныло от вида худой, болезненной девочки. Что с ней случилось? Олеся явно не выглядела здоровой…

- Хочешь чаю? - предложила я ей. - Я недавно испекла печенье…

В глазах ребенка зажегся внезапный огонек.

- А мама никогда не печет печенье… Она говорит, что проще купить…

Я не знала, что ей на это ответить, поэтому просто повернулась к чайнику и нажала на кнопку…

- А где можно помыть руки? - спросила Олеся.

Я вновь удивилась тому, насколько хорошо была воспитана девочка - и это с учетом того, как вела себя ее мать…

- В ванной комнате. По коридору и направо.

Олеся тихо вышла и мы с Ингой остались на кухне одни.

Она снова обвела критическим взглядом помещение, глаза ее остановились на плите, где стоял свежесваренный густой борщ…

Неодобрительно покачав головой, она заметила:

- Надеюсь, вы не кормите этим сына, Карина. Слишком жирная пища для детей… да и вообще для фигуры вредно…

Это заявление заставило меня мгновенно вспыхнуть, словно одной этой фразой она раздула до пожара в моей груди тихо тлевшие до этого момента угли…

Сдерживающего фактора в виде детей сейчас рядом не было, поэтому я позволила себе сделать то, что мне так захотелось…

Как ни крути, а я была дочерью своих родителей.

Подхватив с плиты кастрюлю, я подошла к Инге со спины и коротко заметила:

- Ну, раз детям это вредно, то… приятного аппетита!

Не медля больше, я надела кастрюлю с борщом прямо ей на голову.

Инга взвизгнула и подскочила, я - выбежала за пределы кухни и захлопнула за собой дверь, чтобы никто из детей случайно туда не вошел…

И в этот момент одновременно распахнулись две двери: входная в квартиру и та, что вела в ванную комнату…

Встревоженный Яков шагнул внутрь, вопросительно уставился на меня…

Я коротко кивнула на осторожно выглянувшую из ванной Олесю и сухо спросила:

- Надо полагать, это - то, о чем ты хотел серьезно со мной поговорить?

Глава 13

Взгляд мужа замер на девочке.

Как трудно было, оказывается, даже теперь, после всего, перестать называть его мысленно именно так: муж. Я ведь и в самом деле нелепо верила в то, что главное - это то, кем люди считают себя друг для друга, а не какие-то сухие строчки в документах…

Что ж, урок о том, что в этом мире главное - бумажки, был жестоким и весьма доходчивым.

Я смотрела на Якова, а он, безотрывно и не моргая - на Лесю. В его глазах удивление сменилось непониманием, затем пришло отрицание, и, наконец - смирение…

Что так поразило его сейчас? Тот факт, что у него есть дочь или же то, что Инга притащила ребенка в наш дом раньше, чем он успел меня предупредить об этом новом интересном факте своей биографии?..

- Что это все… значит?..

Яков мотнул головой, перевел растерянный, вопросительный взгляд на меня…

Я вскинула в ответ брови, не скрывая так и сочащегося изнутри сарказма:

- Я думала, это ты мне объяснишь.

И именно в этот момент дверь кухни распахнулась и оттуда появилась Инга.

Я не смогла отказать себя в удовольствии осмотреть дело рук своих: выглядела она, к моему удовлетворению, довольно жалко. Волосы намокли, свисая паклями вдоль лица - она явно пыталась отмыть с них тот самый безобразно жирный, по ее мнению, борщ; косметика на лице потекла, верхняя часть одежды намокла - последствия попыток избавиться от непрошеной маски в виде борща…

Я не без мстительной радости заметила, что борщ до конца так и не покинул ее голову: местами в волосах еще остались кусочки капусты и других овощей…

- А это еще что такое? - пораженно выдохнул Яков при виде новой прически своей прекрасной богини.

Я сложила на груди руки, язвительно откликнулась:

- О, это был твой ужин, дорогой. К сожалению, борща больше не осталось, хотя ты тоже заслужил отменную порцию.

Яков растер лицо руками, явно не зная что ответить, что сделать…

- Я ничего не понимаю, - наконец признался беспомощно.

- Представляешь, я тоже, - отреагировала со злой иронией. - Интересно, и кто же это нам все объяснит?..

Мы, не сговариваясь, дружно уставились на Ингу. Она сдула с лица мокрую жирную прядь, решительно шагнула вперед, притянула к себе дочь…

Олеся стояла молча. Понимала, очевидно, что стала невольной жертвой ситуации, которую заварили взрослые. И никто при этом не подумал о ней, не позаботился, не оградил от дурного…

Я не понимала, почему эта девочка вызывает во мне невольный отклик. Но злилась сейчас на кого угодно: на Ингу, мужа, на саму себя - но только не на этого ребенка со слишком взрослыми понимающими глазами.

- Нам поговорить надо… Яш, - произнесла Инга негромко, словно собиралась поведать ему какой-то страшный секрет.

Господи! Да все ведь было очевиднее некуда - достаточно просто разуть глаза…

Я мысленно фыркнула: мне бы эту проницательность в тот момент, когда я продавала свою квартиру и вверяла жизнь человеку, который был мне никем…

И, что хуже всего, наверно, даже никогда меня не любил.

Было больно, но я не могла не смотреть на то, как Яков вглядывается в Ингу, как ловит буквально каждое ее слово…

Смотрел ли он хоть когда-нибудь так на меня?..

- Может, не будем разводить тут тайны мадридского двора? - вмешалась я ледяным тоном. - Только дураку неясно, о чем вы собираетесь говорить…

- Будьте добры, Карина, не вмешивайтесь, - парировала Инга.

А вот это она зря. Меня уже было не остановить.

- Будьте добры, Инга, не командуйте в чужом доме, - осадила я ее.

И плевать, что дом этот моим не был тоже.

Повернувшись к Якову, я решительно заявила:

- Либо все разговоры ведутся при мне, либо ты забираешь свою законную и идешь беседовать беседы в другом месте.

Он посмотрел мне в глаза, осуждающе покачал головой…

- Карин, ну зачем ты так?.. Нам нужно просто разобраться…

- Зачем Я так? - вспыхнула мгновенно в ответ, как спичка. - У тебя на разбирательства была куча времени. Куча времени на то, чтобы вот таких сюрпризов, - я ткнула пальцем в сторону двери, за которой стояли пожитки Инги, - не было. И что в итоге? Тебе на нас с Ромой вообще плевать, я не пойму? Почему мы проходим через все это? Где твоя пресловутая обещанная забота?!

Я почти перешла на крик под конец своей речи. Меня остановил лишь глубокий взгляд темных глаз…

Бедная Олеся. Она совсем не заслужила слушать все это. Дети - самые беззащитные создания в этих страшных ситуациях, когда взрослые рубят направо и налево, не думая о последствиях и вообще ни о ком, кроме себя самих…

Я вспомнила себя - в детстве. Вспомнила бесконечные ссоры родителей, свой постоянный страх и пугающую беспомощность. Прошло очень много времени прежде, чем я поняла: все эти бурные выяснения - всего лишь особенность их отношений, без которой они попросту не могут жить. Но той, маленькой Карине, это было совсем неведомо, ей все время казалось, что мир рушится…

Неожиданно для себя самой я протянула Олесе руку и спросила:

- Ты любишь читать?

Она оглянулась на мать, словно проверяя ее реакцию. Инга застыла, все еще потерянная и жалкая, и у нее больше не нашлось слов возражения или агрессии…

Леся смело протянула мне руку в ответ, слишком доверчивая для такого серьезного ребенка, но, возможно, она и была столь открытой именно потому, что знала - жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на пустое?..

- Люблю, - ответила просто.

Я обернулась к Якову, сухо отчеканила…

- У тебя полчаса на все про все. А потом… придется что-то решать… муж.

Глава 14

Ранее. Чуть больше недели назад

Холод леденящими, липкими щупальцами заползал за ворот одежды, проникал под тонкую курточку, оставляя на коже свой морозно-мертвенный след.

Слои одежды, в которые закутала ее мама, давно не помогали. Олеся тихонько шмыгнула носом и прижалась к матери в поисках тепла. Двигалась мягко и аккуратно, чтобы не нарушить ненароком хрупкий мамин сон.

Мама без сил задремала прямо так, сидя на холодном железном сидении в зале ожидания на вокзале. Это был один из множества тех неизвестных Олесе городов, что они проезжали вот уже вторые сутки подряд, останавливаясь в некоторых из них на пересадку, вот как сейчас.

Порой ей было любопытно - а что кроется там, за кажущимися бесконечными полосами рельсов, за безликими кирпичными зданиями и серыми заборами?..

Что за люди там живут? Чем они занимаются? Что их печалит и что радует?..

Жаль, что ей, наверно, никогда этого не узнать. Ни этих городов, ни этих людей…

Олеся встрепенулась, со сдавленным вздохом приняв сидячее положение. Мерзли руки и почему-то нос. Но Олеся не жаловалась: совсем не хотелось беспокоить маму из-за такой мелочи. Та и так в последнее время была сама не своя: расстроенная, нервная, рассеянная. А еще она часто плакала по ночам, думая, что Олеся этого не слышит.

- Чаю хочешь, малая? Смотрю, озябла совсем…

Олеся испуганно вскинула глаза: над ней склонился незнакомый мужчина неопрятного вида: засаленная черная шапка, седые виски, взлохмаченная борода и беспорядочно росшие брови. Олесе подумалось, что он похож на старого сурового филина, но она тут же себя отругала за такие мысли…

Мужчина протягивал ей тонкий стаканчик с горячим, дымящимся чаем. Пахло простой черной заваркой, но в этот момент казалось, что это - самый восхитительный запах на свете…

- Ну что? Будешь?

Мужчина потряс перед ней стаканчиком, но Олеся только молча сглотнула и качнула головой.

- Нет, спасибо, - откликнулась вежливо и негромко, чтобы мама не проснулась.

- Зря.

Мужчина присел на свободное сиденье неподалеку, отпил из стаканчика чай и кивнул в сторону мамы:

- Мамка твоя?

- Угу.

- Красивая.

Олесе вдруг захотелось заслонить маму от его внимательного взгляда и она невольно подалась к ней ближе, что не укрылось от внимания незнакомца…

Он, не стесняясь, хохотнул. Произнес добродушно:

- Не бойся, не украду.

И снова расхохотался над своей шуткой. А вот Олесе было совсем не смешно.

Она и в самом деле боялась потерять маму. Она появилась в ее жизни так… поздно, что Олеся почти и не помнила маму в свои первые годы. Другие руки поддерживали ее, когда она училась ходить, другие руки утешали, когда плакала…

Мама приезжала редко, но всегда - с кучей подарков, поэтому Олесе казалось, что каждый визит мамы - это праздник. Куда более важный, чем Новый год или даже день рождения…

Все изменилось только в последние пару лет. Сначала мама потеряла работу и вернулась в город, а потом Олеся заболела и они стали совсем неразлучны…

Олесе думалось, что все ее болячки - это плата за то, чтобы мама была рядом. Поэтому она ни о чем не жалела, ни на что не жаловалась…

Видимо, она все же неловко задела маму плечом, потому что та вдруг распахнула глаза, непонимающим взглядом обвела вокзал…

- Который час? - спросила растерянно.

- Пять утра, - ответила Олеся. - Еще рано.

Мама притянула ее к себе, ощупала, словно проверяя, цела ли она, и тихо охнула:

- У тебя же руки ледяные совсем! Замерзла?

- Немного, - неохотно призналась Олеся в ответ.

- И что же молчала? Тебе же нельзя простужаться!

- Я ей чай предлагал - не взяла, - прокомментировал сидящий рядом мужчина.

- Спасибо большое… но мы сами купим, - холодно откликнулась мама.

Она пошарила по карманам, достала оттуда варежки и натянула их на руки Олесе, хотя они были ей совсем большие, а следом стянула с себя шарф и обмотала им дочь едва ли не по самые глаза.

- Пойдем, - потянула она Олесю к одинокому киоску, при этом не выпуская из вида груду их вещей.

- Нам еще долго ехать? - спросила Олеся, тоже невольно оглядываясь на поклажу.

- Всего лишь сутки, - ответила мама. - Сущая ерунда, мы ведь проехали уже целых два дня!

Она старалась говорить бодро, но Олеся видела, что мама тоже устала.

- А нас там ждут? - спросила задумчиво, высовывая чуть согревшийся нос из-под шарфа.

Олеся очень удивилась, когда мама сказала ей, что они поедут в гости. У них ведь никого, по сути, и не было, кроме тети Светы, которая воспитывала Олесю, пока мама отсутствовала.

Сначала Олеся не понимала, почему у других детей есть бабушки, дедушки… папы, наконец, а у них - только тетя Света, но мама сказала, что так бывает. Что бабушку и дедушку унесли ангелы, а взамен принесли маме ее, Олесю.

Позже Олеся узнала, что ангелов не бывает и что они и подавно не приносят никаких детей, но решила не расстраивать маму тем, что ей рассказали правду.

Как и вопросами о папе.

- Не ждут, - донесся до Олеси ответ мамы на заданный ею вопрос.

Мама попыталась утаить тяжелый вздох, но Олеся уловила и это.

- Но как же мы тогда приедем без спроса? - нахмурилась в ответ.

- Мы просто сделаем сюрприз…

Олеся сюрпризов не любила. Ей казалось, что каждый человек заслуживает знать заранее о том, что его ждет…

Вот, например, последний такой «сюрприз» в ее жизни оказался лежанием в больнице. И это было совсем неприятное дело.

Зато мама была с ней рядом.

- Согрелась немного? - спросила мама, снова кидая взгляд на их вещи. Или на мужчину, пристроившегося рядом?

- Угу.

- Пойдем тогда потихоньку… надо выдвигаться на платформу заранее.

И Олеся поняла: чая не будет. Но это она и так знала, заранее. И ведь не в чае, в конце концов, счастье, правда?..

Но все равно ей отчего-то стало грустно.

Глава 15

Хотелось быть рассудительным, мудрым, уравновешенным. Сильным, наконец. Настолько, чтобы сердце не разрывало грудную клетку от одного только взгляда на женщину, которая, не задумываясь, расколотила этот самый орган много лет назад.

Хотелось быть гордым. Говорить с ней отстраненно, свысока, безразлично. Но дрожь, прокатывающаяся по всему телу от одного лишь ее присутствия, не давала никакого шанса на самообман.

Хотелось быть… независимым. От ее взглядов, голоса, от самого имени.

Он смотрел на нее, отчаянно выискивая в ней недостатки, пытаясь отрезветь, сбросить с себя неуместный, губительный дурман…

И ведь находил. Морщины, поблекшие волосы, несвежий вид. Вот только тому мальчишке, что все еще жил в нем, что был когда-то в восторге от того, что на него обратила внимание такая девушка, как Инга, было решительно плевать на все. Даже на следы борща на ее голове…

Что-то кольнуло больно прямо в сердце. Он стоит здесь, смотрит на женщину, которую и видеть-то вовсе не должен, а где-то там, за стеной, его гражданская жена возится с чужим ребенком…

И чей это был ребенок? Почему девочка вообще находилась здесь?

Наверно, на самом деле он уже знал ответы на свои вопросы, вот только принять их был не готов.

- Объяснишься? - обронил коротко, когда молчание между ним и Ингой стало уже неприличным.

Она отступила на несколько шагов, упала на стул, словно вдруг лишившись сил.

- Ты же сам уже понял все.

- Не понял и понимать не хочу. Ты явилась сюда - вот уже во второй раз - так будь добра, объясни, что все это значит.

А он ведь так и не нашел за этот день времени, чтобы выяснить, что она делала здесь еще вчера. Или же не нашел чего-то другого?.. Сил, смелости…

Она просидела неподвижно несколько мгновений, потом эффектно вскинула голову и решительно проговорила:

- Олеся - твоя дочь. Мы пришли, потому что нам негде жить.

Он, казалось, уже об этом догадался, но слова, произнесенные вслух, все равно били, точно обухом по голове.

На смену шоку пришла злость. Она закипала внутри него, бурлила, требовала выплеска…

Он резко подался к ней, схватил за руку, притянул так, что их лица оказались очень близко…

Отчеканил яростно, злобно, гневно:

- Девочка уже большая! И за все эти годы ты даже не подумала о ней рассказать?! Да что там годы - всего неделю назад ты даже не заикнулась о том, что приехала не одна!

Инга не без труда выдернула из его захвата свою руку, отчего-то спешно поправила рукав свитера, словно пытаясь что-то скрыть…

- Не хотела, чтобы ты знал.

Он выпрямился, посмотрел на нее презрительно:

- Привести ребенка прямиком ко мне домой - отличный способ его скрыть.

- Не надо так…

Ее голос звучал моляще. Он и сам удивился тому, что сумел не дрогнуть в этот момент, под этим воздействием.

Он молча ждал, что еще она скажет, как объяснит свои действия и, что, возможно, еще хуже - свое бездействие все эти годы.

- Я действительно не хотела рушить твою семью…

Его семья…

Душу снова словно в рог скрутило, угрызения совести навалились одной большой лавиной…

Карина и Рома. Женщина, которая подарила ему сына. Та, что доверяла. Та, что любила безо всяких требований и условий, а он…

Он ее подвел. И это еще очень мягко сказано.

- Ты ведь жил спокойно и счастливо, - добавила Инга, не дождавшись от него ответа. - Так что для всех было лучше, чтобы все оставалось так, как есть.

Ее слова отчего-то ранили. Заставили задаться вопросами, которые в обычной жизни от себя отгонял, не допускал ни в голову, ни в сердце…

Да, жил он и в самом деле все эти годы… спокойно. Но счастливо ли?..

И вновь - укол где-то слева. Эти мысли были кощунственными, предательскими по отношению к Карине - женщине, которая такого не заслужила, но…

Возможно, они были честными. Или нет?.. Он и сам уже не знал.

Он посмотрел на Ингу, болезненно желая почувствовать к ней ненависть за то, что сделала. Сначала - бросила, растоптала. Затем - лишила дочери, даже простой возможности о ней знать. И, наконец, разрушила всю его отстроенную заново кое-как жизнь - до основания, явившись прямиком к его семье и сделав то, о чем они совсем не договаривались…

Вот только ненависти, увы, не было. Лишь горечь и неясное ему самому сожаление.

- Не хотела, но все разрушила, - прокомментировал он устало. - Тебе многое придется мне объяснить, Инга.

Она вскочила с места, заломила руки в умоляющем жесте…

- Я объясню. Но… позже, ладно? Олеся так вымоталась за последние дни… Ты ведь не прогонишь нас сейчас?..

Еще до того, как она задала этот вопрос, он уже знал, что ни за что не сумеет этого сделать - взять и выставить их за порог. Не теперь, когда еще даже в голове не уложил, что у него все это время была дочь…

Вот только как ему сказать Карине о том, что в их квартире останутся посторонние люди, о существовании которых она недавно и не подозревала?..

Впрочем, как и он сам… если говорить об Олесе.

Чувство вины давило со всех сторон. Ситуация казалась чудовищной, неразрешимой, безвыходной…

Сделав глубокий вдох, как перед прыжком в ледяную прорубь, он открыл дверь кухни и шагнул в коридор, намереваясь поговорить с женой.

Своей второй женой…

Как же безумно все запуталось! И в этом виноват был лишь он сам.

И теперь даже предположить не мог, какие последствия его ожидали в дальнейшем.

Глава 16

Я читала рассеянно. Порой, наверно, даже невпопад. И все ловила себя на том, что невольно пытаюсь услышать, что происходит там, на кухне, хотя голосов было и не разобрать.

Олеся слушала молча и внимательно. Не торопила, когда я делала долгие паузы, не поправляла мои оговорки. Просто сидела тихо, как мышка и наблюдала, как я перелистываю страницы книги.

- Хочешь сама почитать? - наконец предложила я ей, сдавшись и оставив попытки сосредоточиться на буквах, буквально расплывающихся перед глазами, когда мысли были совсем не здесь.

- А можно?

- Конечно.

Я передала девочке большую книжку с красочными иллюстрациями - одну из тех, что покупала для сына, но Рома ею так и не заинтересовался.

- Красивая… - произнесла Олеся с каким-то благоговением, осторожно касаясь объемной, фигурной обложки.

- Рада, что тебе нравится.

- Мне вслух читать?

- Можешь и вслух, если хочешь.

Девочка некоторое время аккуратно листала книгу, словно выбирала, за какой именно сказ взяться. Но вот зазвучал ее голос - тихий, спокойный - и показалось, что он парадоксальным образом словно заполнил собой всю комнату.

Я невольно прикрыла глаза, позволяя себе в этот миг немного расслабиться и наконец ни о чем не думать…

- Мам, я пить хочу.

Это был уже совсем другой голос. Я мигом распахнула глаза и обнаружила Рому, выглянувшего из-за двери своей комнаты. В одном ухе у сына торчал наушник, второй же наушник он держал в руках. Это был единственный раз, когда я порадовалась тому, что Рома, играя, всегда полностью отключается от реальности.

- Сейчас принесу.

Я поднялась на ноги, намереваясь войти в кухню без объявления войны. В конце концов, это все еще был мой дом.

Но столкнулась с Яковом уже в коридоре.

- Поговорить надо… Карин, - сообщил он без лишних предисловий.

Эта фраза явно не скрывала в себе ничего хорошего. Во всяком случае, для меня.

Яша кивнул на дверь кухни, словно приглашая меня туда пройти. Не выдержав, я фыркнула:

- Теперь моя очередь пройти к султану на аудиенцию?

- Давай, пожалуйста, без этого… без сарказма твоего.

- Ну уж извини… что заслужил, то и получай.

Я раскрыла дверь кухни, мазнула взглядом по Инге, так и сидевшей с жирными волосами, взяла стакан и налила туда воды.

Когда уже выходила в коридор, услышала:

- Яш, мы с Олесей пока в ванную пойдем…

Резко обернувшись к ней, я отрезала:

- В каком смысле? Тут вам не общественная баня.

- Идите, - вмешался в диалог Яков.

Я повернулась к своему… сожителю, готовясь решительно ответить, но вспомнила, что меня ждет сын. Который может все это слышать…

Сцепив зубы, прошла обратно в гостиную, протянула Роме стакан с водой и попросила:

- Сынок, ты поиграй еще на планшете у себя в комнате, ладно? Нам с папой надо поговорить.

Он бросил любопытный взгляд на Олесю, так и застывшую с книгой в руках, но, словно осознав, что ему сейчас все равно ничего не скажут, только плечами пожал и сказал:

- Ладно.

У двери на кухню я столкнулась с Ингой, которая оттуда выходила с явным намерением отправиться туда, куда и собиралась - в ванную комнату. Можно, было, конечно, учинить скандал по этому поводу, но пугать детей не хотелось. Да и сил осталось уже не так много.

И, тем не менее, когда мы с Яковом остались на кухне наедине, я не преминула поинтересоваться:

- Ну и как давно мое слово в этом доме ничего не значит?

Он сжал челюсти, словно мысленно взвешивал ответ или просто пытался сдержать злость, после чего заметил:

- Это и мой дом тоже, Карина.

- Поэтому сюда может заявляться кто попало? И мыться в нашей ванне?

- Они - не кто попало…

Ожидаемые, предсказуемые слова, но меня ими будто ударило.

- Что ты хотел сказать? - поинтересовалась я холодно, сделав перед этим несколько вдохов и вдохов, чтобы унять поселившуюся в груди боль, и желая поскорее покончить с неопределенностью.

- Инге и Олесе негде жить. Поэтому они пока что останутся с нами…

Этого услышать я уж точно не ожидала. Не стесняясь в выражениях, отреагировала:

- Ты в своем уме? В моем доме не будет посторонних!

На его лице снова заиграли желваки. Он сухо обозначил:

- Как я уже сказал, это и моя квартира тоже. Да, ты дала денег на первый взнос, но я выплачивал ипотеку… и практически уже выплатил. Не забывай об этом.

Наверно, я впервые в жизни слышала, чтобы Яков говорил таким тоном. Во всяком случае, со мной. И это больно ранило, словно указывая мне на то, какое место в его жизни я на самом деле занимала…

Точнее, стала занимать, как только явилась эта Инга.

Едва владея собой, я, старательно чеканя каждое слово, произнесла:

- Если им негде жить, а тебе больше всех надо - отвези их в отель. Сними им квартиру. Да что угодно сделай, но не оставляй здесь!

Чувствуя, что близка к срыву, я снова жадно глотнула воздуха и добавила:

- Да как ты себе вообще это представляешь? И кто будет объяснять сыну всю эту твою Санта-Барбару? Ты? Вперед!

Он помолчал несколько секунд и в итоге решительным, жестким тоном заявил:

- Моя дочь не будет мотаться по гостиницам.

Я мигом вскипела:

- Ну надо же, твоя дочь! А на твоего сына тебе плевать?! Да ты видишь вообще эту девочку впервые в жизни! Или нет?..

- Это неважно, - отрезал Яков. - Я все решил.

Я посмотрела на него с презрением, с отвращением выплюнула:

- Смени-ка тон, дорогуша. Таким приказным тоном будешь со своей законной говорить. А я тебе, как мы выяснили, вообще никто. Так что не смей повышать на меня голос!

Наши взгляды схлестнулись: его каменный и мой, полный гнева и нескрываемой обиды. Мы оба при этом тяжело дышали, словно два быка, сцепившихся не на жизнь, а на смерть.

Наконец я произнесла:

- Если они тут останутся - уйдем мы с Ромой. Выбирай.

Показалось, что он заколебался, но, словно посчитав, что я несерьезно, ответил:

- Они останутся.

- Прекрасно.

Я сделала рывок к выходу, но рука Якова успела перехватить мое запястье.

- Карин, не устраивай сейчас сцен. Мы все устали, нужно пока просто потерпеть, а потом во всем разберемся…

- Я вижу, как ты разбираешься, - ответила, не скрывая омерзения, которое он в этот момент вызывал. - Но в одном ты прав: сцен я устраивать не буду. Потому что для меня, в отличие от тебя, важно душевное состояние моего сына.

Выдернув запястье из его захвата, я, ступая быстро и гневно, направилась к комнате сына…

Глава 17

- Мам, ты что делаешь?

Испуганный голос сына меня словно из транса вывел. Я вздрогнула, растерянно огляделась по сторонам… посмотрела на вещи Ромы в своих руках, которые нервно и беспорядочно кидала в его же чемоданчик…

Сколько я вот так уже стояла, едва соображая, что делаю? И что успел увидеть и услышать сын, который смотрел на меня сейчас так, будто с трудом узнавал?

Я аккуратно уложила его брюки в чемодан, выпрямилась и машинально провела дрожащими, влажно-холодными руками по бедрам - то ли желая оттереть липкую влагу, то ли разглаживая несуществующие складки на джинсах…

- Мы что, все-таки в Турцию едем? - вдруг радостно встрепенулся сын, так и не дождавшись от меня ответа.

- Нет… не едем… в Турцию, - выдохнула, пытаясь прийти в себя.

Найти себя в этой изменившейся до неузнаваемости реальности.

Все то время, что прошло с момента появления Инги и Олеси у меня на пороге, стойкость во мне поддерживали бушующие внутри злость и обида. Они помогали держать удар, давать отпор… но сейчас, когда ни Инги, ни предателя-мужа, который мужем мне и вовсе не являлся, рядом не было, меня словно покинули последние силы. А все дурное, что случилось - навалилось одним махом, душа и придавливая к земле…

- А куда мы тогда? - нахмурился Рома, требовательно дергая меня за рукав. - И что вообще происходит…

Я понимала растерянность и недоумение сына. Но как объяснить ему все, какими словами и почему вообще это должна была делать я, а не тот, кто все заварил - не знала…

И действительно, куда же мы? Конечно, у меня были родители. И не имелось никаких сомнений в том, что они нас примут. Но…

На ум пришло сразу два огромных «но».

Первое - жить с ними было просто невозможно. И я, и сын довольно скоро просто сойдем с ума от этих бесконечных ссор и выяснения отношений со взаимными нескончаемыми претензиями, которые они старательно, как старый хлам, копили годами и радостно вываливали на головы друг друга и уши тех, кто имел несчастье находиться рядом.

Конечно, первое время - если повезет, то даже целую неделю - они, возможно, и продержатся в рамках приличия, но я знала, что их натуры возьмут свое. И тогда жизнь станет просто невыносимой…

Впрочем, жизнь с родителями была все же лучше жизни на улице.

Но было и еще одно «но».

Неужели я и в самом деле собираюсь уйти вот так просто? Просто взяв и освободив мою квартиру для женщины, которая в нее и копейки не вложила, а теперь хотела получить все?

И ведь уже почти получила! Яков позволил ей остаться, наплевав на мое мнение, на мои и Ромины чувства…

И я позволю им это? Добровольно уйду, оставив их радоваться тому, что выжили нас?..

Конечно, я могла - и была намерена - в дальнейшем бороться за свой вклад в покупку квартиры в суде. Но сейчас…

Просто взять и отступить? Позволить им торжествовать?

В крови вновь вскипела ярость, взыграли гордость и упрямство. Черта с два я уйду так просто! В этой игре, в которую меня против воли втянули, отводя роль пешки, я тоже могла сыграть немаловажную роль.

Повернувшись к сыну, я ласково потрепала его по волосам и сказала:

- Знаешь, я думала, что мы с тобой поживем у дедушки и бабушки, пока у нас тут… гости, но решила, что мы все-таки никуда не поедем. Пока что.

Рома поморщился, недовольно уточнил:

- А долго еще они у нас будут?

- Не знаю… но нам с тобой придется пока пожить вместе. Ты же не против приютить у себя маму?

Попыталась сказать это легко и шутливо. Сын поддержал - закатив глаза, деланно вздохнул:

- Ну что поделать…

Я улыбнулась:

- Тогда я сейчас принесу нужные вещи и будем укладываться.

Конечно, можно было занять и ту спальню, где мы спали с Яковом - казалось, это происходило еще в прошлой жизни - но смысла в этом особого не было. Самой большой комнатой была гостиная, являвшаяся проходной, а две спальни все равно были одинаковы по размеру. Пришлось бы дольше перетаскивать вещи сына, да и к тому же…

Накатывало отвращение от одной лишь мысли снова лечь в постель, которую годами считала супружеской, а оказалось…

Передернув плечами, я вышла из комнаты сына в гостиную и, едва успев прикрыть за собой дверь, неожиданно оказалась атакована… Яковом.

Одним движением толкнув и прижав меня к стене, он прошипел:

- Никуда я вас не пущу, ясно?!

Его взгляд, полный решимости, прошествовал по всей моей фигуре сверху-вниз. Видимо, не обнаружив в моих руках сумок, он слегка расслабился…

Я же - наоборот. Не скрывая отторжения, которое он во мне вызывал напополам с болью от его такой родной еще недавно, такой приятной близости, я вывернулась и с издевкой поинтересовалась:

- А ты мне, прости, кто, чтобы куда-то меня пускать или не пускать?

Кровь бросилась ему в лицо и тут же стремительно отхлынула… Словно огонь вдруг превратился в лед.

- Я - отец твоего сына, - отчеканил он.

- Ну надо же, как мы заговорили! - не удержалась я снова от едкого тона. - А несколько минут назад тебя волновала только твоя дочь…

Яков резко схватил меня за запястья, дернул на себя…

- Карин, хватит. То, что я не хочу выгонять их - не значит автоматом, что вы мне безразличны…

- Мы для тебя менее важны - и этого уже достаточно, - парировала с горечью. - Я, которая рядом с тобой была много лет, ничего не прося, все терпя… Твой сын, который был с тобой с первого дня своей жизни, который рос у тебя на глазах… Мы - я и Рома - в одночасье проиграли тем, кого в твоей судьбе не было годами. Хотя с нами ты жил, спал, ел… и на нас же легко и просто наплевал. Действительно… мы ведь такие привычные и обыденные, правда? Не то, что драгоценная Инга, чье явление для тебя, должно быть, как праздник…

Он слушал меня молча. Перебил лишь под самый конец…

- Ты говоришь ерунду.

- Говорю то, что вижу. И тебе даже нечего мне на это возразить, кроме как обозвать все, что я сказала, ерундой.

Вырвав из его захвата свои руки, я решительно обозначила:

- Будь добр, больше не трогай меня своими грязными лапами, хоть тебе в последнее время не слишком-то этого и хотелось... Что же касается нашего с Ромой ухода - тебе сказочно повезло, потому что я решила, что просто так свой дом не отдам. И ты еще пожалеешь, что все до такого довел, Отрадный.

Двадцатью минутами позже, устроившись на матрасе, брошенном прямо на пол в комнате сына, я, надежно скрытая ото всех темнотой, наконец позволила себе больше не быть сильной…

Пряча в лицо подушку, тихо, беззвучно плакала. Обо всем том, что казалось мне таким настоящим, а в итоге обернулось… пустышкой.

Несбывшейся фантазией.

Глава 18

Следующее утро началось ровно так, как я и рассчитывала.

Дикий грохот, стартовавший еще в прихожей, возвестил о появлении той, кому я позвонила накануне перед сном с просьбой приехать и помочь.

Звонок был самым обычным. Я не плакала, не жаловалась, не ныла. Просто попросила приехать и… пожить некоторое время с нами. Прекрасно зная, какой это будет бомбезный эффект для неподготовленной к подобному явлению психики.

Раздались бесцеремонно громкие шаги, следом за ними - шум включенного пылесоса…

Я невольно улыбнулась. Потянувшись на матрасе, оглянулась на сына: как и ожидалось, Рома продолжал мирно спать. Как правило, его было и танком не разбудить, что обычно доставляло проблемы при сборе в садик, но сегодня было только на руку.

Поднявшись с постели, я, как была, прямо в пижаме, приоткрыла дверь комнаты и выглянула в гостиную. От представшего глазам зрелища хотелось рассмеяться, но я лишь сложила на груди руки и продолжила наблюдать.

Не обращая внимания на спящих гостей, мама от души окунулась в уборку. Я знала эту ее привычку: каждое утро у нее начиналось с фанатичного наведения чистоты. И при этом ее совершенно не волновало, что все остальные обитатели дома могут еще мирно спать и оказаться садистки разбуженными…

Но сейчас мамина любовь к уборке была весьма кстати. Я знала, что едва стоит пригласить маму пожить у нас, как первым делом она возьмется за наведение порядка. Причем исключительно по своим представлениям: многие вещи после того, как она прибралась, найти потом было попросту невозможно…

Пылесос в маминых руках, тем временем, подкрался опасно близко к пижамным штанам Инги, спавшей с Олесей вместе на диване. Законная жена моего мужа испуганно подскочила на постели, когда одну ее штанину все-таки коварно засосало, заодно задев ногу…

- Ааааа! - раздался вопль и захватчица жилплощади ошалевшими от неожиданности, еще сонными глазами, уставилась на мою маму. - Что происходит?! Вы вообще кто?!

Мама сурово подбоченилась, оглядела ее с ног до головы и, не торопясь освобождать от прожорливого пылесоса, без стеснения проорала в ответ:

- Я-то кто?! Это вы кто?!

Краем глаза заметив меня, мама наконец все же отключила пылесос и поинтересовалась:

- Карина, Яков что, стал так мало зарабатывать, что вы пустили к себе квартирантов?

Я уловила разгневанный взгляд Инги, чей сон так бестактно прервали и, подойдя ближе, ответила:

- Напротив. У него все настолько замечательно, что он может себе позволить завести сразу две семьи.

- Так это та самая… - протянула мама.

- Та самая, - подтвердила я.

Пылесос снова угрожающе воспрял в маминых руках, но прежде, чем та, явно целясь Инге прямо в волосы, успела его включить, в диалог вступила Олеся, чьего пробуждения мы не заметили…

- Может, вам помочь? - предложила она вежливо моей маме, кивая на пылесос.

Мама удивленно застыла, даже Инга рот приоткрыла от изумления…

- Деточка, ты что? - тут же смягчилась мама. - Маленькая ты еще…

- Мне уже восемь, - серьезно откликнулась Олеся.

- Вот оно как…

Мама явно была обескуражена и присутствием, и поведением хрупкой болезненной девочки, поэтому вновь вмешалась я:

- Олесь, если хочешь, то можешь помочь мне приготовить завтрак.

- Ты не должна… - начала было Инга, но девочка откликнулась поразительно твердо:

- Но я хочу, мам.

Поднявшись с дивана, она тихо проследовала за мной на кухню, а позади нас вновь угрожающе зашипел пылесос…

- Что ты хочешь на завтрак? - спросила я у Олеси, притворяя за нами дверь.

Она лишь пожала плечами:

- Я не знаю. А что можно?

- Нууу…

Я подошла и распахнула холодильник, придирчиво осмотрела его содержимое…

- У нас есть ветчина… можем пожарить ее с яйцами. Или сварить кашу… А может, нарезать салат?

Обернувшись, я заметила, что глаза девочки замерли на куске ветчины и в груди больно кольнуло: неужели она давно не видела подобной еды?..

Олеся спешно отвела взгляд, а я как можно более непринужденно проговорила:

- Предлагаю омлет с ветчиной и салат, чтобы сытнее было. Ты овощи резать умеешь?

Олеся уверенно кивнула и я положила перед ней разделочную доску, самый безопасный нож и несколько овощей…

Некоторое время периодически поглядывала, как девочка справляется с ножом и, убедившись, что она режет аккуратно и, похоже, в самом деле умеет это делать, занялась омлетом…

Наше мирное занятие прервала ворвавшаяся в кухню Инга. Тыча в меня своим телефоном, она чуть ли не истерически проорала:

- Вот! Это тебя!

Я посмотрела на мобильник в ее руках, не торопясь его брать… Холодно заметила:

- Не припоминаю, чтобы мы переходили на «ты».

- Это Яков! - выпалила она, не обращая внимания на мою ремарку.

Я усмехнулась:

- Подрабатываешь секретаршей? Весьма похвально. Свое проживание надо отрабатывать. Хотя, уверена, ты знаешь способы и поинтереснее.

Ее лицо исказилось, словно она готова была начать скандал, но тут из динамика донесся голос Якова:

- Карина? Ты тут?

Я неохотно взяла телефон, сухо ответила:

- Что тебе нужно, донор спермы?

Он со свистом выдохнул от такого обращения, но, видимо, вынужденный взять себя в руки, проговорил достаточно спокойно:

- Карина, почему у нас твоя мать?

Я передернула плечами, хоть он и не мог этого видеть, и беззаботно откликнулась:

- А почему нет? Я решила, раз уж у нас тут в квартире собрался практически цыганский табор, то почему бы и маме не пожить с нами? Так что тебе теперь придется спать в гостиной, потому что спальню займет мама.

- Карин, ты с ума сошла? Что ты делаешь? Зачем???

- Задай эти вопросы себе. Не мне.

Проговорив это, я нажала отбой и вернула телефон Инге. Следом кинула безразлично:

- Если ты планируешь чем-то питаться, то тебе стоит сходить в магазин. Тут, видишь ли, не пансион…

Инга бросила быстрый взгляд на дочь и, видимо, сдержавшись ради нее, молча вышла из кухни.

Некоторое время стояло молчание, но вот по разделочной доске вновь застучал нож и я услышала негромкий вопрос:

- Вам не нравится мама, да?

Перед Олесей отчего-то не хотелось фальшивить и юлить. Тяжело вздохнув, я ответила:

- Так уж вышло, что она просто не может мне нравиться с учетом всей этой ситуации… Но хочу, чтобы ты знала: к тебе это все не относится. Ты - это не твоя мама.

Олеся серьезно кивнула, принимая мой ответ, а следующий ее вопрос едва не вогнал меня в краску…

- А кто такой донор спермы?

Чуть не вылив яйцо мимо миски, я, немного подумав, ответила:

- Это дядя, который делится с тетями кое-чем важным, что есть у него в организме…

- Не очень понятно, - нахмурилась Олеся. - Это хорошо?

Я задумалась. Мы с Яковом могли относиться друг к другу как угодно. Могли ругаться, ненавидеть, расходиться… Но одно было неизменным: он действительно дал мне сына. Сына, которого я хотела и любила.

- Да… это хорошо, если тетя этого хочет, - ответила после паузы.

К счастью, девочка больше не задавала никаких вопросов. В уютном молчании мы продолжали готовить завтрак…

Но я знала, что это еще только начало очередного трудного дня.

Глава 19

Работать в этот день я не стала.

Отключив рабочий телефон, занялась насущными вопросами. Для начала - накормила обоих детей, затем отвела сына в садик, чтобы он как можно меньше находился внутри всей этой ненормальной ситуации. После - приступила к поиску и просмотру вакансий на нескольких специализированных сайтах. О том, чтобы и дальше работать в одной фирме с Яковом, не могло быть, конечно же, и речи.

Хотя внутренне все еще трудно было примириться даже с мыслью, что мы теперь - раздельно. Изо дня в день мы были неразлучны столько лет: вместе дома, на отдыхе, на работе. Нами восхищались, нам завидовали - далеко не все знакомые пары были настолько близки, а главное - способны не надоесть друг другу…

Вспоминая все, что нас связывало, я испытывала болезненную тоску и нежелание верить в происходящее. Но реальность была сурова, она отрезвляющим хлыстом мелькала перед глазами в образе блондинки, пришедшей в одночасье и нагло поселившейся в нашем доме…

Хотелось ущипнуть себя: до боли, до крови, в надежде, что это лишь какой-то страшный, невозможный сон. Но я знала, что это бесполезно. Бесполезно так же, как и отчаянная рефлексия, с которой мне сейчас приходилось бороться, чтобы не позволить себя сломить, чтобы не рассыпаться от всего того, что на меня свалилось…

Отправив отклик на все заинтересовавшие меня вакансии, я перешла к следующей задаче - обеспечить себя тем, о чем даже и не подумал Яков. Воспользовавшись картой, прикрепленной к его счету, я заказала себе новый диван. Пока Рома был в садике, у меня имелась возможность сделать небольшую перестановку, устроив нам с сыном более-менее комфортные условия на то время, что будут длиться эти боевые действия.

Боевые действия с неизвестным пока финалом.

В промежутке между заказом и прибытием нового дивана, снова позвонил Яков. Я презрительно-грустно улыбнулась, подумав, что на сей раз он отважился позвонить непосредственно мне самой, без использования своей новоявленной секретутки…

- Карин, что происходит? - выпалил он сходу. - До тебя весь день никто не может дозвониться с работы, а с моей карты идут какие-то покупки…

- Я на тебя больше не работаю.

- В каком смысле? - буквально опешил он.

- В прямом.

- О таком, вообще-то, предупреждают заранее…

- Да? Ну, уверена, что ты справишься. Ты ведь меня недавно в отпуск посылал, помнишь? Вот считай, что я в нем и нахожусь.

- Но тут без тебя полный дурдом, все поставки нарушены… никто не может ни в чем разобраться…

- Ну, тебе стоило подумать о последствиях до того, как ты испортил отношения со своим лучшим - так ты меня недавно называл? - сотрудником. Все, мне некогда с тобой говорить. Пока.

Бросив трубку, я с болью выдохнула. Немыслимо трудно было проявлять твердость тогда, когда все, чего хотелось - это просто взвыть от творящегося в душе ада…

Но выбора не было. Я должна была думать прежде всего - о сыне, раз уж не хватило ума позаботиться о нем раньше. И ради него я держалась.

Когда диван был доставлен домой, я озадаченно подумала о том, как мне теперь его собрать? Сборщики магазина в этот день уже были заняты, а просто смотреть на диван вместо того, чтобы на нем спать, в мои планы не входило…

Я никогда не была одной из тех женщин, которым достаточно было лишь похлопать глазами - и мужчины сделали бы для них все на свете. Не умела, да и попросту не желала прикидываться слабой, немощной, а то и вовсе скудоумной ради того, чтобы мне помогли.

Но сейчас и в самом деле нуждалась в помощи. И на ум как-то сам собой пришел сосед с верхнего этажа - лицо весьма любвеобильной национальности, который нередко многозначительно мне улыбался…

Пожав плечами, я взяла ключи и вышла на площадку. Раз уж в моей жизни настали времена, когда пришлось полностью выйти из зоны комфорта, почему бы не сделать еще одну нетипичную для себя вещь?

Арсен, работавший, как мне было известно, удаленно, ожидаемо оказался дома. Обнаружив меня на пороге, он немало удивился такому визиту…

- Карина?

Я внутренне содрогнулась, но внешне удалось нацепить на лицо улыбку - хотелось думалось, что хоть сколько-нибудь кокетливую…

- Я вас не отвлекаю? - поинтересовалась тактично.

Наверно, стоило бы похлопать ресницами, но я, как и привыкла - смотрела собеседнику прямо в глаза.

- Нет… А что случилось?

- О… мне очень нужна помощь… с диваном.

Прозвучало как-то двусмысленно, поэтому пришлось торопливо пояснить:

- Мне нужно собрать новый диван. К нам неожиданно заявились родственники Якова и спальных мест перестало хватать…

- А что же ваш муж?

- Он на работе, да и вообще… ему не до нас.

Сосед помолчал некоторое время, но в итоге решительно поинтересовался:

- У вас есть необходимые инструменты?

* * *

К вечеру диван был собран.

Все то время, что Арсен активно пыжился, пытаясь справиться с этой нелегкой задачей, я готовила ужин и даже успела сходить за сыном.

Инга, которая вместе с Олесей куда-то исчезала днем (судя по появившимся в холодильнике продуктам - в магазин), хмуро и зло наблюдала за происходящими сборочными работами. И наверняка даже успела доложить обо всем Якову…

Во всяком случае, домой в этот день он явился раньше обычного. И в тот самый момент, когда я на кухне угощала перетрудившегося Арсена чаем…

- Что тут происходит?! - едва не проревел Яков, распахивая дверь кухни так резко, что та едва не слетела с петель.

Сердце дрогнуло, но ответить удалось почти равнодушно:

- А что происходит? У меня гости. А тебя, кстати, ждет сын. Ему очень интересно, что это за люди теперь с нами живут. Я сказала, что ты придешь и все расскажешь. Так что давай, займись этим.

Глава 20

Все выходило из-под контроля. Стремительно, неожиданно, обескураживающе, не давая никакой возможности приспособиться, обдумать происходящее, что-то решить…

Карина превратила их дом в настоящее поле боя. Не разбираясь, не думая, не медля…

Он почти забыл, какой она может быть. А теперь смотрел на нее, как на незнакомку. Точно так же, как много лет назад…

И она, еще недавно такая домашняя, нежная, теплая, теперь снова была той девушкой, которую ему когда-то предстояло покорить: колючей, неприступной, отстраненной…

Он почти физически ощущал эту пролегшую между ними пропасть. Эту невозможность подойти ближе, разорвать расстояние и разделяющие их обиды, и просто обнять, как прежде, и почувствовать, что, чтобы ни случилось - они с ней вместе…

Карина была… надежной. Он понял это только теперь, когда эта опора внезапно исчезла, а вместе с ней словно вся жизнь рухнула…

Он сцепил зубы, собираясь с силами. Твердо отрезал:

- Сначала проводи своего… гостя.

- Не раньше, чем ты своих… гостей.

Иного ответа он, в общем-то, от нее и не ожидал. Их взгляды схлестнулись, и каждый давал понять, что не уступит. К счастью, сосед поднялся с места сам и сказал:

- Мне и в самом деле пора…

Карина гневно сверкнула глазами в его, Якова, сторону, но в итоге лишь вежливо произнесла:

- Я вас действительно сильно отвлекла сегодня, Арсен. Спасибо вам за помощь… Пойдемте, я вас провожу.

Она вернулась на кухню пару минут спустя. Сложив на груди руки, неприязненно бросила:

- Ты еще здесь? Тебя Рома ждет.

Он решительно качнул головой.

- Подождет. Нам бы между собой для начала разобраться. Карин, что происходит? Ты ведешь себя так, будто мы злейшие враги… Мне приходится бросать работу и приезжать домой раньше, потому что я узнаю, что ты не пускаешь Ингу на кухню, твоя мама мешает ей спать, а вдобавок ее и Олесю пугает какой-то посторонний мужик, которого ты позвала…

Карина порывисто отвернулась. Он ясно ощутил - что-то обидело ее в его словах. Захотелось потянуться к ней, прижать к себе, умолять все объяснить…

Но между ними словно стена стояла.

Наконец она ответила:

- Просто умилительно, как ты заботишься о людях, едва появившихся в твоей жизни. Как веришь им на слово, как бросаешься спасать по первому зову, словно рыцарь в сияющих доспехах…

Она прервалась, сделала едва слышный вдох - он чутко уловил нервное движение ее плеч, и после паузы продолжила:

- А вот о нас с сыном ты не подумал. О том, каково нам будет жить в такой компании. О том, каково мне спать на полу…

Он протестующе тряхнул головой:

- Но я тебя никуда из спальни не гнал. Ты сама ушла к Ромке в комнату… Блин, Карин, да что я вообще сделал, что ты такое тут устроила? Я же вас не выгонял, не отказывался от вас, просто позволил остаться здесь непосторонним для меня людям…

Она порывисто обернулась. Губы исказились в презрительной усмешке, которая словно по сердцу резала. Никогда прежде она не смотрела на него так…

Так разочарованно.

- Ну надо же! - проговорила язвительно. - Ты нас не выгнал - вот это великодушие! Да ты же, выходит, просто благодетель какой-то! Мне тебе в ноги поклониться или словесных восторгов будет достаточно?

Ее сарказм причинял боль. Он и не знал, как это страшно, когда человек, который тебя обожал и боготворил, вдруг начинает смотреть на тебя совсем иными глазами…

И ты словно с небес на землю падаешь. Развенчанный, уничтоженный, жалкий…

- Я не это имел в виду, - откликнулся устало. - Я просто хотел сказать, что мне лишь нужно время, чтобы во всем разобраться, а ты уже начинаешь крушить и рушить все вокруг, словно мы… никто друг другу.

- Я? - изумилась она в ответ. - Я все рушу? Ну конечно! Это ведь я годами утаивала от тебя штамп в паспорте! Это у меня обнаружился еще один ребенок! Это мои родственники без спросу заявились к нам жить! Да как у тебя совести-то хватает после всего этого в чем-то меня попрекать?!

Вероятно, она была права. Он натворил столько всего, что теперь было и не отмыться. И все же…

Никак не мог понять: почему она так легко покромсала все, что их прежде связывало?..

- Если это все, что ты хотела сказать… - проговорил ровным тоном, поворачиваясь к двери.

- Не все, - ответила Карина и горечь в ее голосе мучила и обнадеживала одновременно. - Ты говоришь, что тебе нужно разобраться. Но мне уже по твоему поведению и так ясно, кто для тебя приоритет. Так, может, наконец просто скажешь это честно и прямо вслух?

- Я к сыну пойду. Он ждет.

Вот и все, что ему удалось выдавить из себя в ответ.

Потому что иного ответа у него не было.

Глава 21

- Ну привет.

Не без труда, но все же удалось натянуть на лицо улыбку, когда зашел в комнату сына. Ромка тут же вскинул на него глаза и отложил в сторону книгу, присутствие которой у него в руках уже было поразительным само по себе.

- Ты читал? - удивился Яков вслух.

Сын кивнул:

- Мама говорит, что читать полезно.

Вот оно что. Значит, ребенок тоже ощущал всю ненормальность нынешней обстановки и, видимо, пытался порадовать маму хотя бы так, как умел…

Внутри что-то кольнуло. Невольно всплыл в голове вопрос: а что сделал он, Яков, для женщины, с которой прожил семь с лишним лет? Что дал, помимо разочарования и боли?

Было стыдно. Но события так стремительно мчались одно за другим, что он за ними попросту не успевал. На работе творился бардак, дома развернулась целая война, и все чего-то от него хотели и требовали, а у него не было даже возможности обмыслить все случившееся. В голове до сих пор не укладывался даже тот простой факт, что у него есть дочь. И что Инга ее скрывала - по все еще неизвестной ему причине.

Он прошел в комнату, присел на новоприобретенный диван и сосредоточил внимание на сыне.

- Мама сказала, что ты хочешь поговорить, - начал без лишних предисловий.

Ромка кивнул - серьезно и строго, будто взрослый, и Яков отметил вдруг, насколько же вырос сын за последнее время.

Вспомнились слова Карины: «твой сын, который был с тобой с первых дней своей жизни…».

И это в самом деле было так. Ромка рос у него на глазах, день за днем, так быстро, что порой он и не замечал в нем перемен. А теперь перед ним словно иной мальчишка сидел - уже не тот, что любил карабкаться к нему на колени…

Похоже, Карина считала его, Якова, бесчувственным и безразличным. Равнодушным монстром. Но он не перестал любить сына только потому, что у него появилась дочь. Он просто… должен был понять, что происходит сейчас и произошло в прошлом, прежде, чем кого-то судить и казнить…

Хотелось застонать от мысли, что придется говорить еще и с Ингой. Все эти бесконечные разговоры со всеми вокруг страшно выматывали, но избежать этого было невозможно…

- Ну… спрашивай, - предложил он сыну, когда осознал вдруг стоявшее между ними молчание.

Ромка нахмурился, знакомым движением почесал нос и наконец проговорил:

- Кто эти люди, которые у нас живут? Мама сказала, это твои родственники.

Он усмехнулся находчивости Карины. Отрицать не стал:

- В каком-то смысле это так и есть. Девочка - Олеся - это моя дочь. А тетя Инга - ее мама.

Сын заметно побледнел от таких новостей, и сам Яков на миг растерялся: что делать теперь, что ему сказать?..

Но Ромка очнулся первым…

- Значит… у тебя есть не только я, - проговорил с болью. - Вы с мамой теперь разведетесь?

Захотелось горько усмехнуться. Разведетесь… А он ведь так и не женился на Карине официально. Но для сына, как и для всех окружающих и тех, кто их знал, они всегда были именно мужем и женой.

- Это никак не связано, - ответил он после небольшого размышления, пытаясь тщательно подбирать слова. - Олеся появилась еще до тебя, но я ничего о ней не знал. Поэтому для меня это все тоже полная неожиданность.

- А эта… Инга? - неодобрительно уточнил Рома.

- Она была моей женой до того, как я встретил маму.

- А маму ты любишь?

Наверно, более пугающего и неудобного вопроса сын и придумать не мог. Потому что Яков боялся даже задумываться на этот счет…

Любил ли он Карину? Он считал все это время, что да. Конечно, совсем не так, как когда-то Ингу, но… так он больше и не хотел. С Кариной ему было хорошо и этого казалось достаточно для жизни…

- Люблю, конечно, - ответил он наконец. - Она ведь мне тебя подарила, и тебя я тоже очень люблю.

Он встал с дивана, подошел к сыну и крепко прижал к себе. Они помолчали некоторое время, но вот Ромка вдруг снова спросил:

- А если бы меня не было? Ты все равно любил бы маму?

Если бы не было сына - не было бы вообще ничего. Он вовсе не собирался задерживаться в жизни Карины надолго и уж тем более вступать в какие-либо отношения и заводить семью…

Но Ромке этого, конечно же, говорить не намеревался.

- Тебя просто не могло не быть, - улыбнулся, избегая прямого ответа.

Они снова просидели некоторое время в тишине, пока Ромка не пошевелился у него под боком и не сказал:

- А долго еще у нас пробудут эти гости?

Яков устало вздохнул, но честно признался:

- Я не знаю, дружище.

- Маме не нравится Инга, - поморщился в ответ сын. - Я не хочу, чтобы мама расстраивалась. А ты?

А он… Он уже натворил столько, что, наверно, Карина никогда его не простит. И эта мысль неожиданно и резко его напугала…

- Я тоже. Если мы с тобой уже поговорили, то я пойду займусь другими делами, ладно?

Сын согласно кивнул.

- Ладно. А я буду дальше книжку читать.

Потрепав Ромку по макушке, Яков пошел на выход. Одно было неоспоримо: долго оставлять здесь, в квартире, Олесю и Ингу было попросту нельзя. Если, конечно, он не хотел окончательно потерять Рому и Карину…

А значит - следовало выяснить, почему Инга появилась именно сейчас и чего от него хотела?

Собираясь с духом, чтобы шагнуть в гостиную, где он окажется под расстрелом еще нескольких пар глаз, Яков обратился мыслями к тому вечеру, когда Инга после долгого перерыва нарисовалась в его жизни вновь…

Глава 22

Чуть больше недели назад

Сердце металось в груди, как бешеный зверь - в клетке. Стук собственных каблуков - дань былому тщеславию - отдавался в голове нервным звоном… Этой встречей она ставила на кон все. И если вдруг проиграет, то у нее оставалась последняя, неразыгранная карта. Та, использовать которую она совсем не хотела.

Инга вошла в не самый именитый, но, тем не менее, явно приличный ресторан, и огляделась по сторонам в поисках Якова. Он обнаружился за одним из столиков в углу. Она заметила его не сразу - да он, похоже, и выбрал это место именно потому, что отсюда их будет практически не видно. Губы изогнулись в невеселой улыбке. Он боялся… Боялся, что их увидят, раскроют, доложат обо всем той, что пришла ей на смену. А значит - она, Инга, скорее всего, была права в своих расчетах. Яков так ничего и не рассказал Карине о своем прошлом.

- Привет.

Она остановилась с ним рядом, дождалась, когда он поднимется навстречу и галантно отодвинет для нее стул. Присев, внимательно оглядела того, кого видела последний раз несколько лет назад… Нет, она даже не смотрела - скорее оценивала. Отметила, что одет он пусть и не в брендовую одежду, но явно добротную и недешевую. Для встречи выбрал ресторан, а не какую-нибудь забегаловку… Значит, дела у него шли весьма неплохо. О том же свидетельствовала и квартира, которую, как ей было известно, он взял в ипотеку и вскоре должен был уже все выплатить…

- Закажешь что-нибудь? - предложил Яков, придвигая к ней меню.

Она открыла карту ресторана, не без стыда отметив, что при таких ценниках у нее не хватило бы денег и на чашку кофе в этом заведении. Но она знала: Яков не позволит ей оплатить счет. Он всегда был таким… старомодным в подобных вопросах. И сейчас она это наконец оценила.

- Вот это… и вот это, пожалуйста, - продиктовала заказ подошедшему официанту. От одного лишь вида блюд на картинке желудок едва громогласно не заурчал, но она напомнила себе, что должна думать в первую очередь не о своей нужде…

- Итак, что ты хотела? - начал Яков разговор решительно и без лишних предисловий. - Надо полагать, причина твоего звонка - не внезапная тоска по былому.

Он произнес это с ироничной усмешкой, но ей показалось, что в глазах у него притаилось желание, чтобы она опровергла это утверждение, возразила, сказала что-то такое, что приоткроет дверцу в их общее прошлое… Но она этого не хотела. Не хотела лезть в его устроенную жизнь, в новую семью. Не хотела его самого в своей собственной жизни вновь. Не желала этих его телячьих взглядов, слепой преданности, которая заставляла ее чувствовать себя чем-то ему обязанной…

Именно поэтому она избрала для этой встречи совсем иную тактику, чем та, что подействовала бы безотказно. Скажи только она ему, что когда-то родила и скрыла от него дочь… и все было бы проще некуда. Но вместо этого она произнесла - прямо и откровенно:

- Мне нужны деньги, Яков. Его широкие, темные, красивой формы брови удивленно взлетели вверх.

- Ты просишь у меня в долг?

Она незаметно сглотнула. Посмотрела ему в глаза - так уверено, как только нашла в себе силы:

- Нет. Я предлагаю тебе сделку.

- Вот как?

- Да. Ты даешь мне определенную сумму денег, а я… не скажу твоей нынешней жене о том, что вовсе не она твоя… настоящая жена.

Он побледнел, но постарался сразу взять себя в руки. Холодно процедил:

- С чего ты взяла, что она до сих пор не знает?

- Проверим? - парировала со спокойствием, которого совсем не ощущала.

Он взглянул на нее так, словно она резко стала ему противна… И это на удивление ранило.

- Ну так что? - уточнила после паузы.

К этому моменту официант уже принес заказанные ими блюда, но никто из них даже не взглянул на еду. Яков резко поднялся на ноги и сердце у нее дрогнуло. Неужели уйдет, неужели наплюет на ее угрозы?..

- Сильно же тебя припекло, - произнес с сарказмом. - Сообщу тебе на днях, что я думаю об этом щедром предложении.

Кинув на нее короткий взгляд, он, как Инга и ожидала, бросил на стол несколько крупных купюр. Подбородок ее задрожал. Страх, что он сейчас уйдет, что весь этот путь, что они проделали с Олесей - зря, внезапно ее подкосил. Она всхлипнула - как показалось самой, оглушительно громко - и тут же испуганно зажала рукой рот…

Сильные, знакомые ладони опустились в утешающем жесте ей на плечи. Как давно никто не касался ее так, как давно никто не пытался защитить… Внезапный порыв, отчаянная нужда в чьем-то тепле, чьей-то силе, были неожиданными даже для нее самой. Инга вдруг повернулась на стуле, сомкнула руки на талии Якова, уткнувшись ему в грудь… Он не оттолкнул. А она внезапно осознала, как же на самом деле скучала по его объятиям. И как устала быть одна, бороться одна, и просто казаться сильной - устала тоже…

Вспомнилось, каким надежным когда-то был ее муж. Как из шкуры вон лез ради того, чтобы ей были хорошо и комфортно… Вдруг отчаянно захотелось вернуть все назад. Повернуть время вспять, переиграть былое, исправить то, в чем ошиблась… Но это было невозможно. Или все же возможно?.. Бешеный стук сердца Якова под ее ухом говорил о том, что он, возможно, все еще к ней неравнодушен… Но вот он отстранился и вновь стало холодно и неуютно: физически и душевно…

- Я тебе позвоню, - повторил он и ушел, не оглядываясь. Она же просидела несколько минут, глядя на стол невидящими глазами…

- Вам не понравилась наша кухня? - вежливо поинтересовался подошедший официант, возвращая ее тем самым к реальности.

Она взглянула на стоявшие перед ней блюда, жадно сглотнула… но ни к чему не притронулась. Давя вспыхнувший внутри стыд, с былой уверенностью первой красавицы проговорила:

- Все прекрасно, но мне нужно срочно бежать. Не могли бы вы упаковать мне это все с собой?

Дождавшись, когда официант принесет ей запакованные блюда и сдачу с денег, которые оставил Яков, она, чувствуя себя мелочно и воровато, забрала это все с собой… Конечно, нужно было оставить чаевые… но видел бог - ей эти деньги были куда нужнее.

Глава 23

Он ощутил на себе взгляд прежде, чем поднял глаза сам и заметил напротив себя так хорошо знакомые, такие родные когда-то глаза.

Инга смотрела на него мягко, ласково, с какой-то… слепой надеждой. Будто верила, что он может решить все ее проблемы. Проблемы, о которых он даже ничего не знал, хотя и сознавал, что они существуют.

Он отвел взгляд в сторону, повернулся к соседней двери и после предупредительного стука распахнул ее. Их с Кариной спальня была пуста - значит, сама Карина и ее мама находились сейчас на кухне.

Конечно, вести все эти разговоры при ребенке, в проходной гостиной, он не мог. Поэтому жестом указал Инге на спальню, приглашая пройти внутрь.

Понял свою ошибку уже позже. Когда она вошла внутрь, огляделась по сторонам и неловко присела на край кровати…

Ее присутствие здесь, в комнате, которую делил с гражданской женой, на постели, где проводил ночи с Кариной, сразу показалось диким и неправильным. Омерзительным…

Как и все происходящее в принципе. Вид Инги, сидящей на месте Карины, вдруг произвел на него отрезвляющий эффект. И в этот момент Яков понял: так дальше просто нельзя. Он не решит никаких проблем присутствием в этой квартире Инги и дочери - скорее, только добавит всем новых. А вместе с этим - доведет всю ситуацию до полной необратимости…

По крайней мере в том, что касалось Карины и Ромы.

Он вдруг понял, что за эти пару дней едва взглянул вообще на Олесю и практически с ней и не контактировал, но почему-то безусловно и мгновенно поверил, что она и в самом деле - его дочь. Потому ли, что хотел? Или просто у него не было возможности рационально и критически подумать о том, что случилось?

Зато разговор с сыном натолкнул его на новые вопросы. И на понимание того, что он делает и чем рискует…

- Я так рада, что ты пришел домой, - начала было Инга, так и не дождавшись от него первого слова. - Это был невыносимый день…

Она снова посмотрела на него - беззащитно и доверчиво - и от этого взгляда едва не треснули на части все его правильные, логичные намерения…

И все же он нашел в себе силы озвучить созревшее в нем решение:

- Я отвезу вас с Олесей в отель. Вам не следует здесь оставаться и дальше.

Она явно этого не ожидала. Взмахнула растерянно длинными ресницами, закусила пухлую нижнюю губу…

- Ты нас… гонишь?

- Всего лишь переселяю. Инга, я не могу весь день отвлекаться на твои звонки - у меня работа, и вообще как мне чувствовать себя спокойно, когда моя бывшая жена находится один на один с моей нынешней? Как смотреть в глаза сыну?

- То есть, на нас с Олесей тебе наплевать…

И снова - все те же фразы, те же упреки, но теперь уже с другой стороны. Как же он устал от всего этого!

- Ты знала, что у меня семья. Ты говорила, что не хотела ее рушить. А что ты, по-твоему, делаешь сейчас?

Она опустила глаза в пол, заломила руки…

Он продолжил:

- И ты все еще не объяснила мне, почему приходила сюда, хотя должна была ждать моего звонка. Почему сказала Карине, что имеешь права на эту квартиру, хотя тебе прекрасно известно, что никаких прав у тебя нет…

Ее подбородок задрожал, и ему захотелось что-нибудь разбить от злости. Исключительно на себя самого - за то, что ощущал, как эта ее слабость делает слабым и его…

- Все так и было, - произнесла Инга дрожащим голосом. - Но было до того, как мы увиделись вновь. Ты обнял меня и я поняла…

Она мотнула головой, словно не желая продолжать, но в итоге все же закончила:

- Я поняла, что хочу, чтобы все было как раньше. Ты и я… вместе. Что мне тебя не хватало…

Когда-то он продал бы душу дьяволу за то, чтобы услышать эти слова. Теперь же… сам не мог понять, что чувствует. Знал лишь одно - он ужасно, смертельно во всем запутался. И слушать сейчас все эти признания - последнее, что ему следовало делать…

- Не надо, - произнес, стараясь говорить ровно и равнодушно. - Не надо этого… всего. Лучше я тебя провожу.

Он повернулся было к двери, но Инга внезапно оказалась рядом, вцепилась в него отчаянной, мертвой хваткой…

Зарыдала - так надрывно, что поневоле сжалось сердце…

Перемежая слова всхлипами, взмолилась:

- Пожалуйста… не выгоняй. Олесе сейчас очень нужен дом… нужен отец. Она… больна… и я… больше не могу…

Он резко, удивленно повернулся к ней:

- Что?..

- Олеся больна…

Она повторила два страшных слова и по коже у него пробежал мороз. Инга поспешно добавила:

- То есть сейчас все почти хорошо… она благополучно перенесла операцию, но…

Инга продолжала что-то еще говорить, но он уже не слышал. Интуитивно, точно слепой, добрел до кровати, грузно упал на матрас и в отчаянии зажал голову руками…

За что ему это все? Ну за что?..

Глава 24

Наутро ничего не изменилось.

Вместо того, чтобы накануне отвезти свою законную в отель, на квартиру, куда угодно еще, Яков предпочел спать на кухне. На том самом матрасе, что остался после меня.

И о который я благополучно и споткнулась в предрассветной тьме, когда пришла на кухню, чтобы приготовить себе и Роме завтрак.

- А-а-а! - жалобно взвыл кто-то у меня под ногами, и я сама едва не вскрикнула от неожиданности.

Нащупав задрожавшей рукой выключатель, тут же зажгла свет. Мой не-муж уже принял сидячее положение и в этот момент красноречиво потирал голову, по которой ему, видимо, и досталось.

- Понимаю, конечно, что у тебя есть причины на меня злиться, - пробормотал он, - но, может, не будешь все-таки пинать меня по голове? Она мне еще пригодится.

Явная попытка пошутить - прежде это всегда разряжало напряжение между нами. Но не в этой ситуации, когда все зашло настолько далеко, что стало уже совсем не до шуток.

Скрестив на груди руки, я парировала:

- И зачем же тебе голова? Ты ею все равно не пользуешься, Отрадный.

Он молча проглотил эту колкость. И выглядел при этом как нашкодивший пес: виноватым, потерянным, несчастным. Он вызывал во мне чувство жалости пополам с разочарованием. Все же я воображала, что выбрала когда-то сильного мужчину, а на деле…

- И как, она того стоила? - поинтересовалась с горечью, глядя прямо на него.

Он сонно потер глаза, непонимающе нахмурился:

- О чем ты?

- Стоит твоя Инга того, чтобы спать на матрасике в кухне? Чтобы потерять сына? Потерять банальное самоуважение?

Я говорила и уже сама сознавала ответ. Понимала его со всей болью, со всей неизбежностью. Она для него стоила… всего. Иначе он давно уже сделал бы хоть что-то. По крайней мере, увез ее подальше от нашей квартиры, попросил прощения, попытался все исправить…

Но нет. Яков все еще держал ее рядом и ему было все равно, что этим он задевает наши с Ромой чувства. Что смертельно ранит тех, кто никогда не ранил его.

И мне вдруг стало ясно: все зря. Мне ее не победить. Не выжить отсюда, что бы я ни сделала. Он все равно выберет ее. Он всегда будет ее выбирать, а я…

Я была заменой - на время. И зачем только он вообще так за мной таскался, так добивался внимания?..

- Карин, все не так…

Яков поднялся на ноги, с отвращением отшвырнул к стене матрас.

- Я хотел увезти их отсюда, клянусь. Но тут выяснилось, что Олеся болеет…

Я, не таясь, рассмеялась. Во всю силу легких.

- Что девочка не здорова - ясно любому человеку, у которого есть глаза, - отрезала жестко в ответ. - И я не понимаю, как это мешает тому, чтобы перевезти ее в другое место…

- Инга не хочет скитаться по отелям. Я постараюсь сегодня же найти им квартиру…

Я посмотрела на него с усталым презрением.

- Инга манипулирует тобой, как только хочет, а ты ей это позволяешь - вот и все. И вот что, Яков… я, наверно, больше ничего не хочу обо всех вас знать. Мне уже все ясно - ничего не решится в наших с Ромой интересах. Поэтому давай как-то полюбовно делить квартиру и… дальше живи, как хочешь. И с кем хочешь.

Он вдруг шагнул мне навстречу, посмотрел прямо в глаза…

- А если с тобой хочу?

Как же хотелось поверить этим словам! Таким кратким, лаконичным, брошенным мне, как подачка. И как сложно было сказать:

- Тогда поздравляю, ты сделал все, чтобы я с тобой - больше не хотела.

Не дожидаясь, пока он что-то ответит, втайне боясь, что не скажет ничего, я быстро развернулась к выходу и бросила через плечо:

- Даю тебе пять минут, чтобы освободить кухню. Мне нужно готовить сыну завтрак и вести его в садик.

* * *

День выдался насыщенным.

Я отвела Рому в детский сад, снова взялась за поиски работы и даже успела съездить на два собеседования, в перерыве между которыми забрала сына из сада и закинула его в футбольную школу, где он занимался несколько раз в неделю.

После этого осознала, что времени до момента, когда нужно будет ехать забирать Рому снова, у меня осталось не так уж много, а холодильник уже требовал пополнения запасов. И, впрочем, не только он - нужно было прикупить и кое-что из бытовой химии и прочих мелочей.

Конечно, можно было заказать все это на дом, но я предпочитала ходить по магазинам сама - выбирать, смотреть, щупать лично. Так мне было гораздо спокойнее.

Как правило, мы с Яковом выбирались в крупный гипермаркет примерно раз в неделю, но теперь я мысленно сказала себе, что нужно привыкать обходиться без него. Впрочем, оплачивать все расходы я по-прежнему намеревалась с его карты.

Одним словом, к моменту, когда я вышла, вся груженная пакетами, из магазина, уже пора было забирать сына с занятий. Вызвав такси, с этой горой пакетов я и поехала за ним в школу.

Ожидала, что все будет, как обычно: сын нетерпеливо выбежит мне навстречу, завидев издалека, и мы просто отправимся домой. Но вышло все иначе.

- Карина?

Знакомый мужской голос окликнул меня в коридоре, когда я шла искать Рому, проклиная все на свете, включая чертовы пакеты из гипермаркета.

- Здравствуйте, Никита Сергеевич, - поздоровалась, натянув на лицо улыбку. - А я вот сына ищу…

- Он в раздевалке, - коротко сообщил мне собеседник. - А я как раз поговорить с вами хотел… насчет него.

Мои брови невольно подскочили вверх. Что-то в озабоченном выражении лица тренера ясно говорило о том, что беседа будет серьезной. И это было для меня что-то новое - за все время, что возила Рому на тренировки, Никита еще никогда не выказывал желания со мной поговорить.

- Что-то случилось? - спросила прямо и, предчувствуя, что разговор не будет коротким, обреченно бросила пакеты на пол.

Тренер проследил за этим жестом и снова поднял взгляд к моему лицу. Я впервые заметила, что глаза у него были переменчивого зеленого оттенка, который сейчас казался почти карим.

- Хотел знать… все ли у вас в порядке, - деликатно задал вопрос Никита.

«Сергеевич», - напомнила я себе мысленно. Но отчего-то его, довольно молодого еще мужчину, было как-то сложно воспринимать вот так официально, вместе с отчеством.

- У меня? - переспросила с откровенным удивлением.

- Ну, я имею в виду… дома.

Вот оно что. В желудке нервно засосало, я устало прислонилась к стене и уточнила:

- Ну и что он натворил?

Тренер не стал долго ходить вокруг да около. Так же прямо ответил:

- Сначала жестко въехал в ногу сопернику, а потом спровоцировал драку.

- Ясно…

Вот и все, что удалось сказать в ответ. Мой сын - и сотворил все это? Похоже, крайне глупо было надеяться, что Рома не заметит наших с Яковом проблем, что не станет переживать…

Нет, все зашло куда дальше.

- Вы мне не ответили, - напомнил, тем временем, Никита. - У вас какие-то… проблемы?

Я раздраженно сдула с глаз мешавший мне локон волос, и вежливо, но твердо ответила:

- Очевидно, что да. Но не волнуйтесь - я поговорю с сыном и эта ситуация больше не повторится… а теперь, если вы не против, я его заберу и…

Его рука неожиданно поймала мою.

- Я просто помочь хотел, Карина. Не в душу лезть.

Я аккуратно высвободила свою руку.

- Спасибо, но мы сами разберемся.

Наклонилась, чтобы взять пакеты, но тренер меня опередил.

- Тогда я хотя бы подвезу вас со всем этим до дома. И прежде, чем вы откажетесь - имейте в виду, ваши пакеты у меня в заложниках.

Я не без труда подавила тяжелый вздох. Его внезапное внимание было сейчас совсем некстати, но не вырывать же мне было у него пакеты силой? Тем более, что в этой схватке я заведомо бы проиграла.

- Спасибо, - пробормотала неохотно, но он, похоже, уже и не слышал - уверенно шел к раздевалке.

* * *

Получасом позже Никита филигранно припарковался у моего дома. Я выдохнула было с облегчением, но не тут-то было. Тренер настоял на том, чтобы донести все эти чертовы пакеты мне прямо до двери.

Стоило, вероятно, быть благодарной, но я не понимала, как мне все это воспринимать и от того ощущала себя некомфортно.

И даже вообразить себе не могла, что вскоре ситуация станет еще хуже.

Добравшись в сопровождении сына и его тренера до квартиры, я едва успела вставить ключ в замок, как вдруг ощутила, что кто-то открыл дверь изнутри и…

Даже глазам поначалу не поверила. На пороге меня встречала свекровь…

Точнее - мать Якова.

Глава 25

Откровенно говоря, за все прошедшие годы совместной жизни с Яковом я виделась с его матерью считанное количество раз.

Поначалу это казалось странным, даже ненормальным, но позже - стало привычным и даже удобным явлением. Никто не вмешивался в нашу жизнь, не лез с советами, не учил, как лучше для ее сына и не устраивал проверок. И постепенно, слушая в том числе чужие истории, я пришла к выводу, что лучшая свекровь - это отсутствующая свекровь.

Тем более, что наши редкие встречи и практически нулевое общение объяснялись очень просто. Яков переехал в этот город издалека, а мать осталась жить там же, где и жила. Созванивались они нечасто: он говорил, что особой близости между ними не было никогда. И тем удивительнее было сейчас видеть эту, по сути едва знакомую женщину, у себя в квартире.

Неужели же Яков вызвал ее на подмогу? Но с какой целью? А если не он, то… кто?

Я поняла, что так и стою, едва ли не с открытым ртом, и не знаю, с чего даже начать разговор.

- Здравствуйте, Елена Николаевна, - наконец удалось выдавить из себя. - Яков меня не предупредил, что позвал вас в гости.

Ее глаза прищурились, неодобрительный взгляд метнулся мне за спину. Я с ужасом вспомнила, что позади меня все еще стоит Никита с этими проклятыми пакетами…

- Да я уж вижу, что меня не ждали, - поджав губы, заметила мать Якова.

Я повернулась было к Никите, чтобы наскоро попрощаться, но тут он вступил в разговор сам.

- Добрый вечер, - произнес вежливо. - Меня зовут Никита, я тренирую этого будущего Месси.

Он мягко похлопал одной рукой Рому по плечу, от чего тот мгновенно воспрял и, кажется даже улыбнулся, а вторую протянул Елене Николаевне для знакомства.

Но она лишь пренебрежительно взглянула на протянутую ей руку.

Мне не осталось ничего иного, как самой коснуться локтя тренера и мягко сказать:

- Никита… Сергеевич, спасибо вам большое за помощь…

Он понял намек сразу. Улыбнувшись, ответил:

- Не за что, Карина. До встречи.

И просто скрылся где-то в темноте лестниц.

Я же осталась в обществе свекрови, хоть официально и не моей, ощущая себя так, будто меня загнали в клетку с хищниками.

- Ну давай, заходи домой, - подтолкнула я сына вперед.

Свекровь неохотно отступила, пропуская его внутрь. У меня возникло странное, бредовое ощущение, будто она

Аннотация

Звонок в дверь прозвучал резко и требовательно.

Я вежливо улыбнулась, обнаружив на пороге незнакомую, эффектную блондинку.

– Вы к кому?

– К Якову.

– А по какому вопросу?

Она смерила меня снисходительным, даже словно бы сочувствующим взглядом.

– По личному.

– А вы, собственно, кто?

Она улыбнулась – на этот раз с нескрываемым превосходством.

– Я – его жена. Законная.

Она с особым удовольствием подчеркнула последнее слово…

Мы прожили с Яковом вместе много лет – как казалось, абсолютно счастливо. У нас был общий сын, общие мечты и совместную жизнь не омрачало даже то, что наш брак был не официальным, а гражданским.

Но все изменилось, когда на нашем пороге вдруг появилась другая женщина и назвалась его законной женой…

Оставив после себя большой, болезненный вопрос: а кем тогда была я для того, кого привыкла считать своим мужем?..

Глава 1

Нож уверенно и быстро стучал по разделочной доске, а под боком у меня, ласково ворча, закипал чайник.

Я улыбнулась от ощущения уюта, которое дарили такие простые, обыденные вещи. Накормить ужином семью, заварить свежекупленный в небольшом частном магазинчике развесной чай с ароматом ройбоша, апельсина и корицы, и провести этот вечер вместе за просмотром какого-нибудь семейного кино.

Я, муж и сын. Счастье – такая простая, оказывается, штука.

Яков подкрался сзади совсем незаметно. Занятая своими мыслями, я с легким испугом взвизгнула, когда он обнял меня за талию и притянул к себе.

– Испугалась? – рассмеялся муж, ласково проводя носом по моей шее.

Я шутливо шлепнула его по руке.

– Нельзя же так подкрадываться! До инфаркта доведешь, ей-Богу!

Его губы коснулись чувствительного местечка на изгибе шеи, шепот проник не то, что в ухо – а в самую душу…

– Ну прости.

Он снова рассмеялся грудным смехом и остатки досады потонули в этом родном, теплом звуке. Ну вот и как на него можно было долго злиться?..

– Ладно уж, – буркнула себе под нос, делая строгий вид, чтобы муж не думал, что ему все так легко прощается.

Но он, кажется, уже и думать забыл об этом эпизоде. Да и я сама тоже, когда он вдруг произнес:

– А я к тебе вообще-то с сюрпризом.

Удивленная, я обернулась и посмотрела на него.

– Вот как?

Такие спонтанные поступки были ему не слишком-то свойственны. Яша всегда покупал все, о чем я просила, но редко проявлял инициативу сам. Все говорил, что боится не угадать с подарком…

Поэтому теперь сердце забилось от предвкушения, а щеки в нетерпении заалели. Как юная девчонка, честное слово!

– Ну что там у тебя? – не выдержала я, заметив, как он что-то прячет за спиной.

– Не терпится? – поддразнил меня муж.

Я вполне искренне надулась:

– Ну Яш!..

– Ладно, ладно, – усмехнулся он. – Я вообще-то хотел подождать особого случая, например, Нового года… но не выдержал и… вот.

Он выпростал руку из-за спины и у меня буквально перехватило дыхание. От восторга, неверия и… целого сонма иных, буквально ослепляющих эмоций.

На ладони мужа лежала маленькая бархатная коробочка. Насыщенно-алого цвета…

Господи, неужели?..

Я попыталась не радоваться слишком уж откровенно, но не выдержала и охнула. Прижав руку к губам в немом жесте растерянности, буквально пожирала глазами эту коробочку…

Вообще-то, я никогда не стремилась обязательно выйти замуж официально. Мне всегда казалось, что я куда выше фантазий о пресловутом штампе в паспорте. Мы ведь с Яшей и так были мужем и женой, безо всяких удостоверяющих этот факт бумажек. Делили вместе быт, каждый день жизни, зачали желанного, прекрасного сына… И совсем не хотелось думать о каких-то там условностях, без которых у нас и так все было хорошо. Я, наверно, даже боялась спугнуть счастье мыслями о загсах и кольцах…

Тем более, что сам Яша этих разговоров не заводил. А намекать на подобное мне казалось просто ниже моего достоинства…

И все же порой, какая-то маленькая девочка во мне хотела все же надеть белое платье и официально получить фамилию «Отрадная»…

Но в таких случаях я просто напоминала себе, что все это – просто пережиток прошлого. А главное – это то, что у нас все хорошо и что меня любят… Я это чувствовала и этого было достаточно.

– Ну что, откроешь?

Яша улыбался, ожидая, когда я протяну руку к коробочке. Меня не смутило ни то, что он не встал передо мной на одно колено, ни то, что не выглядел при этом торжественно-взволнованным…

Забыв, как дышать, я протянула дрожащие пальцы и обхватила бархатный футляр…

– Ну давай уже, – поторопил меня муж.

С бешено бьющимся сердцем, я попыталась открыть подарок, но он не поддавался. Не сразу удалось сообразить, что это не коробочка была бархатной, а упаковка, в которую был обернут другой футляр…

На одном дыхании я сорвала упаковку, даже не заметив, что под ней был металлический футляр, быстро раскрыла его и…

Тупо уставилась на лежащие внутри беспроводные наушники, насмешливо поблескивающие в искусственном свете люстры.

– Нравится? – нетерпеливо спросил Яков.

А у меня в горле встал ком. Ком невыносимого разочарования, грозящий в любой момент вырваться наружу слезами, уже начавшими скапливаться в уголках глаз…

Все, на что хватило сил – это просто кивнуть. Даже губы, которые пыталась сложить в подобие радостной улыбки, упрямо не слушались.

– Помню, ты мечтала о таких, – радостно тараторил, тем временем, муж. – Хотел тебе на Новый год их подарить, но не выдержал…

Я с ужасом и растущим чувством унижения ощутила, как по щеке прокатилась слеза.

Теплая ладонь мгновенно смахнула ее с моего лица.

– Кариш, ты чего? Настолько рада, что ли?

– Я просто… не ожидала, – призналась сдавленно.

Да уж, и в самом деле не ожидала. Потому что успела себе вообразить совсем другое…

– Ну не плачь, – ласково утешил муж. – Надевай скорее, будет веселее готовить.

Я отвернулась, все еще трясущимися пальцами вынула наушники и кое-как подключила к телефону, едва сознавая, что вообще делаю…

Разочарование все еще жгло грудную клетку, прокатывалось болью по всем уголкам тела… Все, чего хотелось – это чтобы Яша ушел в другую комнату и дал мне возможность просто как-то это пережить наедине с собой… но он, как назло, продолжал стоять рядом.

– Ну что, как звук? – донесся до меня его бодрый голос.

– Отличный, – попыталась откликнуться так же радостно, но вышло откровенно плохо.

На мое счастье, в этот момент у мужа зазвонил телефон. Взглянув на экран, он, как мне показалось, резко переменился в лице…

И поспешно вышел из кухни.

Я облегченно выдохнула, позволив все еще режущим глаза слезам беззвучно выйти наружу. Вот ведь дурочка! Так расстраиваться из-за того, что он не сделал мне предложение…

Мы ведь и без этого прекрасно жили!

Муж вернулся в кухню несколько минут спустя. Улыбнулся – уже как-то неестественно, натянуто…

– Кариш, мне уехать надо… по работе. Это срочно.

По его лицу я видела: произошел какой-то форс-мажор. Причем, видимо, весьма серьезный, потому что обычно Яков в любой критической ситуации прекрасно собой владел, а сейчас…

– Что случилось? – спросила встревоженно.

– Я потом объясню, ладно? Нужно выбегать прямо сейчас…

– Ладно, – откликнулась с легким недоумением.

Быстро поцеловав меня в лоб, муж выскочил из кухни, а считанные мгновения спустя за ним захлопнулась входная дверь…

Я попыталась взять себя в руки и снова приняться за готовку, но почти сразу же из колеи меня выбил внезапный вопрос сына, появившегося на пороге кухни…

Не отрываясь от игры, в которую рубился на планшете, Рома спросил:

– Мам, а что же это за Инга, с которой папа говорил?

Мои внутренности резко обдало холодом.

Я знала по именам всех, кто работал вместе с Яшей.

И никого – по имени Инга.

Глава 2

– Ты о чем это?

Я задала вопрос сыну, пытаясь сделать так, чтобы голос звучал спокойно и невозмутимо. И сама же ужаснулась этой неудавшейся фальши…

Отчего-то меня начало потряхивать – возможно, просто остаточный эффект от только что пережитого разочарования, но внутри поселилось упрямое беспокойство, предчувствие чего-то дурного, какой-то неясной опасности…

Господи, да я просто сама себя накручиваю! Вместо того, чтобы спокойно во всем разобраться.

– Блииин, проср… – сын запнулся, кинул на меня быстрый взгляд, в котором читалось опасение того, что я заметила, как он едва не выругался, и тут же спешно поправился:

– Проиграл… Что ты сейчас спрашивала, мам?

Вообще-то, стоило бы сделать ему замечание насчет его лексикона, явно неприемлемого для шестилетнего ребенка, но на это сейчас не нашлось сил. Поэтому я просто повторила:

– Ты про какую-то Ингу упомянул…

– А, ну да. Папа сейчас по телефону с ней говорил. Очень так… нервно.

У меня тут же засосало под ложечкой. С трудом натянув на лицо улыбку, я уточнила:

– А что еще ты слышал?

Рома только плечами пожал:

– Ничего. Папа ушел в другую комнату, как только меня заметил…

Мне стало окончательно не по себе, хотя ничего особенного, как казалось, не произошло. Пытаясь не показать нервозность сыну, я снова взялась за шинкование овощей и ровным голосом заметила:

– Ну, папа сказал это что-то по работе… поэтому и уехал срочно.

– А… ну ладно.

Тут же потеряв к теме всякий интерес, Рома вернулся обратно в гостиную, а я замерла с ножом в руках. Жадно вобрав в легкие воздуха, медленно выдохнула и снова вдохнула. Хотелось хоть немного унять охватившую все тело нервную дрожь и поразмыслить спокойно.

Мы с Яшей работали вместе. Он владел интернет-магазином, а я была при нем менеджером, поэтому прекрасно знала, что ни одной Инги у нас в компании не работало. С другой стороны, а с чего я взяла, что он помчался на встречу именно с кем-то из сотрудников? В конце концов, Яша встречался со многими людьми – магазин постоянно находился в поиске новых поставщиков и партнеров и это вполне могла быть встреча подобного рода. Только почему так поздно и так срочно?

Да и обычно муж посвящал меня в подобные дела, в переговоры по поводу новых направлений для торговли… Но, возможно, все просто произошло очень быстро и требовало срочной встречи?..

Яша наверняка все мне расскажет, когда вернется. И лучшее, что я могла теперь сделать – это взять себя в руки и спокойно доготовить ужин. Конечно, все планы на вечер теперь пошли насмарку, но, вполне вероятно, Яша вернется домой голодным – я знала, как это бывает. За деловым разговором он вечно забывал о еде, даже когда встреча проходила в ресторане.

Пару часов спустя у меня все было готово, а муж так и не вернулся и даже не позвонил. Я старалась не смотреть на часы, а отвлечься на телевизор или соцсети, но взгляд сам собой упирался в неумолимые цифры…

Когда дело пошло уже к двенадцати, я, уложив сына, разочарованного тем, что отец не поговорил с ним перед сном, как это было у них заведено, решилась все же набрать номер Яши сама.

Потянулись протяжные гудки – один, второй… а потом на смену им пришли обрывистые – муж попросту сбросил мой звонок.

Чувство тревоги усилилось, но я сказала себе: он, видимо, просто не может сейчас говорить. Возможно, он за рулем и как раз едет домой…

Мои надежды оправдались. Еще спустя примерно час в дверном замке повернулся ключ и я мгновенно бросилась в прихожую встречать мужа…

Его лицо показалось мне… странным. Каким-то отрешенно-растерянным, едва ли не огорченным…

– Встреча прошла не очень? – спросила мягко, подходя к нему ближе.

Он поднял на меня отсутствующий взгляд, через несколько мгновений все же ставший осмысленным…

– Встреча… да нет, все нормально.

– Ты выглядишь… расстроенным.

– Я просто устал.

Он разулся, быстро скинул с себя одежду и прошагал прямиком в спальню. Я услышала, как под ним скрипнула кровать, на которую он, судя по этому жалобном звуку, скорее упал, чем присел. Чуть помедлив, все же направилась за мужем следом…

– Кушать будешь?

– Нет… я лучше сразу спать.

Он принялся раздеваться, а я пыталась прогнать дурное чувство, так и застрявшее пробкой внутри. Молча любуясь его обнаженной спиной, игрой мышц, размашистыми движениями сильных рук, когда он резко, спешно сбрасывал с себя одежду, аккуратно спросила:

– Так ты расскажешь, что была за встреча?

– Да просто новый поставщик.

– И это требовало таких срочных переговоров?

Муж замер на мгновение, словно обдумывал вопрос, потом безразлично пожал плечами:

– Там генеральный директор странная дама, истеричная немного… ну, знаешь, с придурью, в общем. А предложение очень интересное и упускать его не хотелось… она вполне могла и передумать, если бы я не приехал.

– И что они предлагают? Что у них вообще за товар?

– Мебель.

Яша бросил это как-то вскользь, почти безразлично. А я недоуменно моргнула в его обращенную ко мне спину, удивленно переспросила:

– Мебель? Но мы же не торгуем таким габаритным товаром… ты же знаешь, сколько проблем это доставит, сколько нужно будет задействовать дополнительных ресурсов…

Муж обернулся ко мне, мягко улыбнулся…

– Кариш, давай это потом обсудим? Я хочу лечь.

Эта его улыбка, как и всегда, обезоруживала. Притянутая ею, как магнитом, я подошла к мужу, оперлась о матрас, обхватив его колени своими, и, поцеловав за ухом, шепнула:

– Тогда, может… ну…

Его руки мягко, но как-то рассеянно пробежались по моей спине…

– Не сегодня, Кариш… я на самом деле очень устал…

Ссадив меня с себя, Яков лег на кровать, а я так и замерла в той позе, в которой он меня оставил, борясь с очередным разочарованием…

Вообще, я втайне мечтала о втором ребенке, но каждый раз, как пыталась на это намекнуть, муж явно уходил от ответа. Или просто говорил, что сейчас не время…

Но такое, что он не желал со мной даже близости – было впервые. Заметив мое состояние, Яков одним порывистым движением притянул меня к себе и пробормотал:

– Не обижайся, родная. Лучше тоже поспи, ты ведь наверняка устала…

Его забота, его ласковый голос сумели усыпить ворочавшуюся внутри меня тревогу. Вслушиваясь в сильные, мощные удары его сердца под моим ухом, я прикрыла глаза…

Но спустя некоторое время поняла, что ни один из нас так и смог уснуть…

Глава 3

Творилось что-то неладное. Я видела это, чувствовала всей своей кожей, знала на каком-то внутреннем уровне.

За последние несколько дней муж стал совсем нервным, мрачным, неразговорчивым. Все мои вопросы порождали в нем лишь раздражение, даже те, что касались сугубо работы…

На вопрос относительно нового поставщика, который торгует мебелью, он недовольно пояснил, что те передумали с нами сотрудничать. Можно было списать его недовольство на тот факт, что выгодная, как он считал, сделка, сорвалась, но мне чудилось, что за этим крылось что-то еще…

Он становился от меня словно бы… все дальше. Мне порой даже казалось, что муж меня избегает. Все чаще становились случаи, когда он задерживался на работе, или выходил в другую комнату, чтобы поговорить по телефону…

Я понимала, что это ненормально. Но все попытки как-то обсудить происходящее натыкались на его молчание и вечные жалобы на усталость…

– Яш, я тут знаешь, что подумала? – заговорила несколько дней спустя, когда мы с мужем легли в постель.

К сожалению, только для того, чтобы спать. Никакой близости Яков со мной так и не желал…

– Ммм? – промычал он безо всякого интереса, даже не подняв глаза от ноутбука.

Я тайком сделала вдох, сказав себе, что нельзя так просто сдаваться.

– Ты так устаешь в последнее время… да и я чувствую себя немного обессиленной… может, возьмем и уедем куда-нибудь ненадолго? Хотя бы на недельку… В Сочи, например… или в ту же Турцию… Помнишь, мы все в Каппадокию мечтали попасть? Сейчас там как раз не сезон, людей будет поменьше, сможем на воздушных шарах покататься…

Я тараторила и тараторила, готовая к тому, что он в любой момент меня резко оборвет, скажет, что это слишком авантюрная выходка и сейчас вообще не до этого…

Но чего уж я точно не ожидала – это того, что на его лице проступит живая заинтересованность и даже словно бы… облегчение?

Яша даже ноутбук отодвинул в сторону, посмотрел на меня с прежней жизнерадостной улыбкой и все тяжелые мысли мигом отступили: словно его улыбка была лучом света, способным прогнать даже самую страшную тьму…

– А это ведь отличная идея, Кариш, – живо проговорил он, глядя на меня так, будто я предложила ему нечто гениальное.

– Правда? – переспросила неверяще.

– Конечно! Только дело вот в чем… Я с вами поехать, к сожалению, не смогу. Ты же знаешь, что конец года – самая адская пора на работе. Я нужен здесь, а вы с Ромой вполне можете развеяться…

– Мы без тебя никуда не поедем, – категорично замотала я головой. – Мне это не так уж и нужно, я хотела, чтобы отдохнул именно ты…

– А я и отдохну, – улыбнулся ласково муж. – Но попозже. Мы ведь планировали и на новый год куда-нибудь выбраться… вот тогда и успеется. А сейчас… поезжайте одни. И мне тут будет спокойнее… не буду мучиться угрызениями совести, что внимания вам толком не уделяю сейчас…

Я снова покачала головой:

– Нет, Яш, это неправильно. Тем более, ты сам сказал – работы сейчас навалом… Как же я тебя брошу?

Ладонь мужа вдруг накрыла мою, он притянул к себе мою руку в ласковом игривом жесте, поцеловал костяшки моих пальцев – каждую по отдельности, так чувственно, что по телу пробежала дрожь…

– Ты у меня, конечно, самый ценный сотрудник, но отдыхать тоже надо. Тем более, что ты сама завела разговор об этом… А мы тут справимся, не волнуйся.

Снова ослепительно мне улыбнувшись, муж притянул к себе ноутбук и бескомпромиссно заявил:

– Решено! Беру вам билеты на ближайшие даты!

Я могла бы еще поспорить, но знала, что это бесполезно. И все, что мне оставалось – это молча бороться с предательским ощущением, что муж просто хотел от нас избавиться…

Но эти мысли я решительно прогнала. В целом, это было так похоже на Яшу: брать все в свои руки, организовывать все самостоятельно, отвечать за всех и каждого…

За это я его и любила. И об этом и стоило помнить.

***

Пару дней спустя я металась по дому, разрываясь между работой и необходимостью собирать вещи в поездку. Телефон был зажат у меня между плечом и ухом, а руками я спешно сортировала одежду: это постирать, это погладить, это можно сразу в чемодан…

Звонок в дверь прозвучал неожиданно и резко, даже требовательно.

– Светлан, я вам перезвоню, – проговорила в динамик нашему бухгалтеру, мысленно гадая: кого могло принести к нам домой в середине рабочего дня?

Положив свитер сына в чемодан, я направилась к двери и, не задумываясь, ее открыла.

На пороге обнаружилась незнакомая, но, стоило отдать должное – ухоженная и эффектная блондинка.

Я вежливо улыбнулась:

– Здравствуйте. А вы к кому?

Она окинула меня ответным изучающим взглядом, от чего я почувствовала себя в привычной домашней одежде какой-то замухрышкой, и неторопливо, словно бы смакуя каждое слово, ответила:

– К Якову.

Я краем сознания отметила, что это весьма странно. Муж всегда тщательно разделял работу и дом и никогда не приглашал домой никого из посторонних…

А по какой еще причине, кроме рабочей, к нам могла заявиться эта женщина – я и не представляла.

– Его дома нет, – ответила я сдержанно-сухо. – А вы к нему по какому вопросу?

Она вновь смерила меня взглядом с головы до пят: на этот раз снисходительным, даже словно бы сочувствующим…

– По личному. Могу я войти?

– Не думаю, что это хорошая иде…

Но она даже дослушивать меня не стала. Нагло протиснулась в квартиру, огляделась в прихожей с самоуверенным, почти хозяйским видом…

Сделала было шаг вперед, явно желая продолжить осмотр квартиры, но я, возмущенная подобным поведением, встала у нее на пути и уже без особой тактичности поинтересовалась:

– А вы, собственно, кто?

Она растянула пухлые губы в улыбке – и в этом жесте читалось нескрываемое превосходство…

Из моих легких словно весь воздух выбили, когда она вдруг произнесла – как ударила:

– Я – Инга. Его жена. Законная.

Она с особым удовольствием подчеркнула последнее слово…

Глава 4

– Это что… шутка какая-то?..

Я неуверенно, но демонстративно хихикнула. Театрально огляделась по сторонам, делая вид, что ожидаю, будто из-за спины этой Инги кто-то выскочит и, рассмеявшись, скажет, что все это – просто розыгрыш…

– Это не смешно, – наконец отрезала я сухо.

– А я даже не улыбаюсь, – последовал спокойный ответ.

Больше всего меня пугала уверенность, с которой она говорила и держалась. А еще… это имя…

Инга, Инга, Инга, – выбивал невидимый колокол у меня в голове по кругу, грозя свести с ума.

Показалось, что я слышала это имя раньше. Еще до того, как его упомянул на днях сын. Гораздо, гораздо раньше… но откуда?..

Инга, между тем, внимательно осматривала доступную ее взгляду часть квартиры – так, словно была придирчивой покупательницей…

– Довольно уютно, – наконец заключила она. – Но эти обои в цветочек – жуткая пошлость, прошлый век… Их стоит сменить…

– Что вы себе позволяете? – мигом вспыхнула я. – Заявляетесь сюда, как к себе домой, несете какую-то ерунду и еще смеете критиковать МОИ обои в МОЕМ же доме?!

И снова эта улыбка: покровительственная, снисходительная…

– Но это не ваш дом, Карина. А мой.

Эти слова окончательно переполнили чашу моего терпения. Двинувшись к ней, я отчеканила:

– Вы сумасшедшая. Это точно. Так что, будьте любезны, выйдите вон, пока я вас силой не вытолкала…

Эта угроза ничуть ее не обеспокоила. Окинув меня критическим взглядом, она заключила:

– Ну да, вы помощнее меня будете…

Это завуалированное оскорбление, призванное подчеркнуть, что я вешу явно большее нее, заставило меня на миг задохнуться. Этим она и воспользовалась, чтобы сочувствующе сказать:

– Значит, Яков вам про меня ничего не рассказывал…

Я вспомнила то, что она недавно сказала: будто она – его законная жена. Какой бред! Этого просто быть никак не могло!

– А почему должен был?

Она покачала головой, будто сетуя на мою глупость или невнимательность.

– Потому что я – его жена.

Собрав последние силы, я рассмеялась ей прямо в лицо:

– Жена Яши – я.

Она фыркнула:

– Вы – не более, чем сожительница, Карина. А я – единственная законная.

Она произносила все это твердо и спокойно, полностью убежденная в своей правоте. Голова у меня закружилась от мысли, что она знала и такие интимные детали, как то, что мы с Яковом были официально не расписаны…

– Впрочем, я полагала, что вы мне не поверите, – добавила она размеренно и распахнула сумочку, выискивая там что-то…

Наконец в ее руках оказался паспорт и меня замутило от предчувствия того, что я сейчас могу увидеть…

Раскрыв документ на нужной странице, она поднесла его к самому моему носу и прокомментировала:

– Вот, пожалуйста. Можете убедиться.

Перед глазами у меня все заплясало, сознание помутилось… но я все равно рассмотрела печать и вписанное в нее имя…

«Зарегистрирован брак с гражданином Отрадным Я.В… 26 июня 2007 года…»

Я нервно сглотнула, попыталась возразить:

– Это может быть просто однофамилец…

И сама почувствовала, как жалко, как глупо это прозвучало…

– Вы же сами в это не верите, Карина, – заметила Инга с сочувствием – искренним ли? Фальшивым ли?.. Мне, в общем-то, было абсолютно все равно…

– Чего вы хотите? – спросила голосом настолько мертвым, что сама себя не узнала.

– О, всего лишь оценить состояние квартиры. Видите ли, я решила, что нам с Яковом все же пора официально развестись и, как понимаете, в этом случае…

Кровь бросилась мне в лицо. Накинувшись на женщину, я стала с силой выталкивать ее прочь. Изо рта нечеловеческим ревом вырывалось:

– Вон отсюда! Вон! Прочь!

Она больше не сопротивлялась. Я захлопнула за ней дверь, закрыла ее на все замки, словно та могла как-то проникнуть обратно и ощущая, как меня трясет, кинулась было на кухню, но споткнулась о забытый чемодан и упала…

Не в силах подняться, уткнувшись носом в холодный пол, я даже не зарыдала – заревела раненым зверем…

Внутри стояла такая адская боль, что невозможно было дышать. Перемежая дикие звуки жадным захватом ртом воздуха, я пыталась сделать сейчас только одно…

Выжить.

В этом моменте здесь и сейчас – просто выжить. Хотя зачем, для чего?..

Все, что означала открывшаяся мне правда, все последствия того, что сказала эта Инга, еще не дошли полностью до сознания, еще не обрушились на мою голову пониманием всех грядущих проблем и лишений…

Но уже сейчас я ощущала со всей ясностью: моя жизнь разрушена. Все, во что я верила и для чего жила – рухнуло в одночасье…

А перед глазами, словно выжженная теперь навечно на радужке, так и стояла надпись:

«Заключен брак…»

Меня накрыло новым приступом рыдания. Чудовищным чувством потери…

Сколь же многое объясняла эта одна-единственная надпись…

Глава 5

Несколько лет назад

Я тоненько взвыла и выругалась про себя, в очередной раз споткнувшись о коробку в прихожей и следом ударившись бедром о тумбочку, и только чудом не повалив на пол детскую коляску…

С этим решительно пора было что-то делать. Моя однокомнатная квартира уже катастрофически не вмешала всех вещей, что появились здесь с того момента, как мы с Яковом стали жить вместе, а уж после появления сына дом и вовсе стал напоминать какой-то склад…

Уже негде было поместить всю имевшуюся одежду. А новый шкаф, который можно было в теории приобрести, было попросту некуда поставить…

И как я ни изворачивалась, стараясь разместить вещи в доме как можно компактнее, тщетность всех этих попыток стала окончательно ясна с появлением у нас сына. Детские вещи, коляска, игрушки – все это занимало кучу места, которого и без того не хватало. И жить дальше в условиях, когда не всегда удавалось найти в доме нужную вещь, было уже попросту невыносимо.

– Яш, поговорить надо, – выдохнула я устало, вставая прямо перед мужем, который в этот момент возился с сыном.

Я так любила смотреть на них двоих в такие моменты…

Я обожала Якова, который ворвался ураганом в мой скучный и серый до него мир, расцветив тот такими яркими эмоциями, на какие я прежде считала себя попросту неспособной…

Казалось, любить его сильнее уже просто невозможно, но выяснилось, что сердце способно выбивать какой-то особый, сакральный ритм при виде того, как любимый муж держит на руках нашего сына, качает его в объятиях, и с каким обожанием он на него смотрит…

Это было такое простое, на первый взгляд, счастье, но самое важное на свете. Глядя на мужа и сына, я понимала, для чего живу сама на этом свете. И поражалась тому, что когда-то видела смысл совсем в ином…

– Наша мама, кажется, чем-то недовольна, – проворковал муж, обращаясь к сыну, на что тот только радостно рассмеялся, а потом Яков поднял свои невозможно ласковые глаза на меня и уточнил:

– Что случилось, Кариш?

Я на миг забыла, как дышать. Ну почему он был такой красивый? Во всяком случае, для меня. С первого же взгляда в эти глаза, излучавшие, как казалось, какой-то внутренний свет, что-то в груди у меня безнадежно треснуло, заныло, потянулось к нему…

И я поняла: это пошла трещинами бронь, в которую я себя заковала. Вот так легко и просто, за одно лишь мгновение, многолетняя защита просто рассыпалась на части… но это было лучшим, что произошло со мной за всю жизнь.

– Я так больше не могу, – проговорила в ответ, не без труда вернувшись мыслями к насущному вопросу.

– Ты нас бросаешь?! – шутливо ужаснулся муж и, скорчив рожицу сыну, вопросил Ромку:

– Нет, ну ты представляешь?!

Я сделала вдох, стараясь не растаять от того, что видела и все-таки как-то настоять на решении давно назревшего вопроса.

– Не смешно, Яш.

Я выразительно потерла отбитое уже не в первый раз бедро и твердо продолжила:

– Надо что-то делать с жильем. Мы втроем тут уже давно не помещаемся! И это Ромке сейчас только год, а что будет дальше? Скоро ему понадобятся всякие санки, лыжи, велосипеды, куча новой обуви и одежды… а где это все хранить?! Я больше не могу спотыкаться о вещи на каждом шагу, рискуя получить травму прямо у себя дома! Или и того хуже – постоянно бояться, что на Рому что-нибудь свалится!

Вся эта моя пылкая речь Якова явно не обрадовала. Он и прежде избегал разговоров о том, чтобы обзавестись жильем попросторней, но на сей раз я намеревалась добиться от него какого-то конкретного ответа и решения.

Отведя взгляд в сторону, рассеянно поглаживая по сына по животику, он, наконец, откликнулся с тяжелым вздохом:

– Кариш, милая, но ты же знаешь, что мы пока ничего не можем с этим поделать. Я вложил все деньги в магазин, и в ближайший год, с учетом всех наших трат, мы вряд ли накопим хотя бы даже на первоначальный взнос, если брать жилье в ипотеку… Нужно потерпеть пока что, ты же сама понимаешь…

Я шумно, с досадой выдохнула, давая понять, что терпеть дальше категорически не намерена.

Он задумчиво нахмурился, становясь вмиг таким серьезным, что в подобные моменты мне казалось, что моего солнечного и жизнерадостного мужа мне попросту подменили…

– Ладно, – произнес Яков после некоторых раздумий. – Ну хочешь, будем снимать другую квартиру, побольше? А эту можем сдавать, чтобы как-то возместить стоимость аренды новой…

Я уставилась на него со всем возможным осуждением, обвела рукой забитую вещами комнату…

– Нам только не хватало с ребенком и всем этим добром скитаться по съемным квартирам! Ты хоть понимаешь, как сложно это все собирать, упаковывать, перевозить? А если переезжать придется не раз?

Муж сложил руки на груди, терпеливо взглянул на меня и уточнил:

– Ну и что ты предлагаешь?

Я улыбнулась:

– С этого вопроса и стоило начать.

Он вопросительно выгнул бровь, снова растянул губы в этой невозможно-обаятельной улыбке…

– Похоже, у моей умницы-жены есть какой-то план.

Я кивнула, с трудом заставив себя не улыбнуться в ответ, что могло меня сейчас только сбить с толку…

– Да. Я много думала об этом… И пришла к мысли: мы ведь можем продать эту квартиру. Вот и будут деньги на первоначальный взнос. Мы сможем взять в ипотеку как минимум двушку или даже трешку, если решимся жить где-нибудь в новостроящемся районе…

Муж посмотрел на меня внимательно, очень серьезно сказал:

– Но это ведь твоя квартира, Кариш. Тебе не жалко ее продавать?

В глубине души мне, конечно, было жаль. Эту квартиру мне когда-то помогли купить родители, продав более старую, оставшуюся от бабушки, и я сама еще некоторое время платила по ней ипотеку, отчего, конечно, испытывала к этому жилью особые чувства…

Но я ведь теперь была не одна. И нужно было думать о том, чтобы всем нам, одной семье, было комфортно и хорошо.

– Я готова ее продать, – отрезала решительно.

Яков снова погрузился в размышления, и на лице его ясно отражалась какая-то тяжелая внутренняя борьба…

В итоге он осторожно произнес:

– Родная, а ты понимаешь, что оформить ипотеку мы сможем только на меня? Тебе ее не дадут, потому что ты сейчас не работаешь…

– Понимаю.

На его лице заиграли желваки, он сглотнул, но все же продолжил:

– И то, что прав у тебя на новую квартиру не будет юридически, так как мы не женаты, ты тоже понимаешь?

Я едва не выпалила: ну так, может, это неплохой повод официально зарегистрироваться?!

Но сдержалась.

Мы уже давно решили, что официальный брак для нас совсем не важен. Глядя на своих родителей, я вовсе не стремилась к штампу в паспорте, да и Яков на вопросы друзей и знакомых о том, когда мы уже позовем их погулять на свадьбе, шутливо говорил, что с учетом того количества родственников и прочих близких, что у нас имелось, это будет слишком дорогое мероприятие, которое нас попросту разорит…

Поэтому данную тему мы никогда больше не обсуждали.

Но сейчас я ожидала, что он, быть может, все же решится…

Но нет.

И мне не осталось ничего иного, кроме как пошутить:

– А ты что, собираешься кинуть нас с Ромкой?

Я рассмеялась, подчеркивая факт того, что никогда не поверю, будто муж на такое способен. Но Яков при этом остался сосредоточен, даже хмур. Проговорил твердо:

– Нет, конечно.

Я поразилась тому, как серьезно он воспринял мой вопрос.

– Да я и не думала…

Муж порывисто поднялся со своего места, подхватив сына одной рукой, а второй притянул меня к себе…

– Ладно, будь по-твоему, Кариш. Будет тебе новая квартира…

Глава 6

Тик-так. Тик-так…

Тук-тук. Тук-тук…

Вдох. Выдох. Вдох.

Я жива?.. Я дышу?..

Первыми в сознание ворвались звуки. Тиканье часов. Стук собственного сердца. Надсадное, отчаянное дыхание…

Следом как-то удалось раскрыть ставшие тяжелыми, буквально каменными, веки.

Холодно. Холодно телу, по коже бегут мурашки. Но что еще хуже – душу охватил практически арктический лед.

Взгляд уперся в настенные часы на кухне. Как озарение молнии: почти пять вечера!

Сын…

Вдох… выдох… вдох. С губ сорвался мучительный стон, но мне как-то удалось встать на четвереньки, а потом – на ноги…

Ощущение, что не владею даже собственным телом. На проснувшееся сознание разом обрушилось все: понимание обмана… предательства… тяжелой ситуации, в которой, видимо, я останусь без всего…

Да что там я? Сын…

Захотелось плакать. Пожалеть себя. Свою глупость, наивность, бесконечное доверие и слепую любовь…

Изнутри поднялся протест: разве он мог так? А может, неправда? А может, все не так?..

Конечно, нужно было поговорить с Яковом. Разве не ему мне следовало доверять, не его слова должны были стать важнее чьих-то чужих наветов?..

Ведь не мог же он жить на две семьи все это время! Не мог! Не мог спать рядом каждую ночь, вступать со мной в близость, так обожать сына, если мы у него были не единственные?..

Или мог?..

Столько путанных, тяжелых вопросов… а в качестве ответа только печать в паспорте другой женщины… Печать с вписанным в нее именем.

Именем моего мужа. Или не моего?..

На трясущихся ногах я дошла до ванны. Ополоснула лицо холодной водой, стерла с лица разводы туши… И, из последних сил выпрямив спину и гордо расправив плечи, я прошла в прихожую, накинула пуховик и вышла из дома.

***

– Тебе уж звонить хотели.

Сын буркнул эти слова, едва завидев меня в дверях садика.

Я шагнула ему навстречу, прижала к себе так сильно, как никогда прежде, желая почувствовать его живительное тепло, что единственное могло сейчас удержать меня на краю пропасти, у которой зависла одной ногой…

– Мам, задушишь… же… нууу…

Ромка недовольно заворочался в моих объятиях и я неохотно расцепила руки. Сын вгляделся в мое лицо, в этот момент так поразительно напоминая собой отца, что из глаз невольно едва не брызнули слезы.

– Мам, случилось чего? – испуганно уточнил мой ребенок.

Я судорожно втянула в себя воздух. Было так сложно просто держаться на подгибающихся ногах, но ради Ромки стоило быть сильной…

Тем более, что еще ничего было до конца неясно.

И вместе с тем – в глубине души мне было ясно уже все.

– Все нормально, – ответила, мучительно растягивая непослушные, потрескавшиеся от этого усилия, губы, в дрожащей улыбке. – Просто по работе… замучили.

– Да у вас вечно на работе фигня какая-то, – проворчал Рома. – Но такой я тебя еще не видел.

Я невольно хмыкнула. До этого момента мне казалось, что удается хоть как-то держать лицо… но, видимо, я заблуждалась.

– Сегодня особенно… тяжелый день, – ответила сыну и практически при этом не соврала.

Худший день в моей жизни.

– Пойдем домой, – предложила, беря его за руку.

Короткое слово «домой», вырвавшееся из собственных уст, больно ударило по нервам. А был ли он у нас, этот дом?.. Или все то, во что я вложила столько сил, любви и, наконец, денег, мне не принадлежало ни на метр?..

– Ну… ладно, – откликнулся Ромка, явно недовольный моим объяснением.

Мы вышли на улицу. Дороги были засыпаны недавно выпавшим снегом, и сейчас еще мягкими хлопьями опускавшимся на обледеневшую землю. С каждым выдохом изо рта вырвалось облако пара, растворяясь в стылом декабрьском воздухе. Мерзли руки, щеки, мерзла… душа. Леденела от понимания, что мир треснул напополам и ничего уже не будет так, как прежде.

– Мам, а чего чемодан не собран? – поинтересовался Ромка, когда мы вошли в квартиру.

Я следом за ним взглянула на все еще распластанный на полу чемодан, который собирала словно бы еще в иной, уже непринадлежащей мне, жизни…

– Ром, мы, наверно, никуда не поедем. Возникли некоторые проблемы…

– Ну как так-то? – протянул сын разочарованно.

– Слушай, как папа придет – мы с ним все обсудим и будет видно.

Я вдруг поняла, что если все то, что сказала мне эта Инга – правда, то у меня вскоре не будет даже работы. Не будет вообще ничего…

– И ужина нет? – донеслось с кухни, куда сын прошлепал в первую очередь.

– Прости, Ром, я… не успела. Закажу пиццу, пойдет?

– Годится.

С трудом заставляя себя сосредочиться на меню пиццерии, я покидала в корзину все, что обычно любил сын. И настал самый страшный момент: ожидание…

С каждой минутой, приближающей обычное время возвращения с работы Якова, сердце в груди билось все тяжелее, надрывнее, тревожнее…

Я не могла сосредочиться ни на чем. Понимание, что следующий час решит буквально всю мою жизнь, давило и дестабилизировало…

И вот наконец – звук поворачиваемого в замке ключа.

Я не вышла ему навстречу. Пытаясь просто дышать, просто жить, мраморной статуей застыла посреди кухни, дожидаясь, когда он подойдет сам…

– Кариш, а что у нас за бардак творится? – поинтересовался муж, проходя в кухню и кивая в сторону прихожей. – И ужин не готов… – добавил следом, кинув взгляд на холодную, пустую плиту.

Я сама поразилась тому спокойствию, с которым прозвучал мой голос, когда парировала:

– Действительно, что за бардак у нас творится, Яков?

Он взглянул мне в лицо и красивые черты исказила тревога… за которой стояло нечто большее. Чувство вины?..

Мои призрачные надежды, что все неправда, что всему есть разумное объяснение, стремительно таяли при виде того, как он отводит в сторону глаза…

– Покажи мне свой паспорт, – потребовала холодно, хотя внутренности охватил адский пожар.

– Что? – переспросил он удивленно. – Зачем, Кариш?

– Покажи мне свой чертов паспорт!

Крик ударил по стенам кухни, отскочил от них, взметнувшись к потолку и перейдя в дрожащее крещендо…

Яков вздрогнул.

А я… все окончательно поняла.

Глава 7

Повисла тишина. Тяжелая, давящая, безнадежная.

Яков молчал. Не двигался. Лишь смотрел на меня, но, вероятно, даже и не видел, будто меня и вовсе не было.

А я – смотрела на него. На его лицо, вдруг ставшее замкнутым, мрачным, что делало его в этот миг совершенно не похожим на себя самого, практически незнакомцем.

В голове тревожно забилась мысль: а знала ли я его по-настоящему хоть когда-нибудь?..

Воображала ведь, что знаю каждую его черту, точку, самую мелкую родинку. А оказалось, что никогда не знала главного – его души. Его мыслей…

И все это делало нашу совместную долгую жизнь какой-то призрачной, почти ненастоящей.

– Паспорт, – напомнила я каркающим голосом – хриплым, срывающимся, противным мне самой.

Яков вздрогнул, моргнул, словно очнувшись от забытья. Его взгляд наконец прояснился, он зябко повел плечами…

Было видно: он совсем не ожидал подобного приема по возвращении домой. Ни этого крика, ни этого требования…

Но и я не ожидала однажды узнать, что мой муж давно женат и вовсе не на мне, а наша квартира принадлежит кому угодно, но только не мне и сыну.

Тряхнув головой, муж наконец проговорил:

– Карин, я не понимаю… зачем это все?

«Карин»… эта форма имени, такая непривычная в его устах, резала слух. Резала саму душу. И вместе с тем – словно бы сигнализировала, что точка невозврата действительно пройдена. Что все изменилось – резко и безвозвратно.

– Я тоже много чего не понимаю. Поэтому покажи наконец мне этот паспорт!

Его попытка сбить градус разговора, отвлечь ненужными вопросами, выдавала его вину куда больше, чем все остальное, разжигая внутри раздражение и досаду.

– Сначала успокойся и объясни, что случилось, – произнес он так размеренно, что этот тон, резко контрастировавший с тем, что творилось у меня внутри, породил лишь взрыв.

– Хорошо, я найду сама, – бросила сквозь зубы, направившись в прихожую.

И тут же поняла, что даже не знаю, носит ли он с собой паспорт. Где его хранит? Всякими организационными моментами муж всегда занимался сам – оформлением документов, покупкой билетов для поездок, а у меня попросту не было необходимости лезть к нему в паспорт и что-то проверять…

Я ему верила. Чертова идиотка.

Я протянула руки к его куртке, пошарила по карманам и ничего не нашла. Огляделась, увидела кейс, аккуратно прислоненный к спинке небольшого диванчика, схватила его и раскрыла…

Паспорт был там. Яков было дернулся ко мне, чтобы помешать, но в последний момент, будто смирившись с неизбежным, застыл с так и протянутой навстречу рукой…

Руки дрожали, когда я спешно, без лишних слов, словно боясь передумать, открыла документ на нужной странице…

Конечно, такого шока, как в тот момент, когда ко мне заявилась Инга, уже не было. Но в груди все равно что-то пошло трещинами, когда я увидела уже знакомую печать:

«Зарегистрирован брак…»

Отбросив от себя паспорт, как нечто мерзкое и ядовитое, я отвернулась. Сделала вдох, прикрыла глаза, пытаясь обрести спокойствие, которого не было и быть в такой ситуации не могло…

Яков тоже молчал. Молчал, как обреченный на казнь и даже не пытавшийся оправдаться преступник.

– Ничего объяснить не хочешь? – спросила наконец, устав от гнетущей тишины, от понимания, что ему даже нечего сказать.

– Ты все видела сама.

Его голос звучал безо всякого выражения, без малейшей эмоции.

Я резко обернулась к нему: недоумевающая, возмущенная тем, что он даже не считает нужным попросить прощения, объясниться…

Господи! Да он, живя со мной все эти годы, считал меня такой дурой, что даже не подумал поменять паспорт! И надо было признать – именно дурой я и была.

Иначе не лишилась бы всего, продав единственную квартиру и вручив свою жизнь и жизнь сына тому, кто был мне по закону никем.

Как бы горько это ни звучало, но факт.

– Вопрос в том, почему я не видела этого раньше.

Он поднял на меня глаза, и проблеск сожаления в них резанул по сердцу болью. Неужели все вот так и закончится – больно, нелепо, внезапно?..

Его упрямое молчание ранило. Желая получить хоть какую-то реакцию, я резко замахнулась и со всей силой той обиды и боли, что чувствовала, ударила его по щеке…

Его голова мотнулась в сторону, сквозь сжатую челюсть вырвался свистящий выдох…

– Я имела право знать! Господи…

Его непробиваемость убивала. Схватившись за голову, я растерла ладонями и без того горящие щеки, ощущая, как по ним течет что-то обжигающее, соленое…

– Я тебе столько лет отдала… Жизнь отдала. Родила сына, воображая, что у нас семья, что я – жена, хоть и не по документам… а оказалось, что я… Кто я тебе, Яков? Никто?

– Я этого не планировал.

Он говорил отстраненно, почти безразлично, и это ранило сильнее всего.

– Не планировал чего? Того, что твоя настоящая жена заявится сюда и все расскажет?

– Тебя… не планировал. Сына…

Казалось, сильнее ранить было уже невозможно, но ему это удалось. Того, что мы с Ромой в его жизни вообще лишние, я услышать точно не ожидала.

Не обращая внимания на продолжавшие течь самопроизвольно слезы, я метнулась в нашу с Яковом спальню и, достав из просторного шкафа, о котором так когда-то мечтала, чемодан, стала бросать туда все вещи мужа, что только попадались под руку.

Его пальцы резко и неожиданно сомкнулись на моем запястье, он с силой дернул меня на себя, и, подавляя сопротивление, прижал к груди…

– Ты не дослушала. Я не планировал вас в своей жизни, но вы стали лучшим, что в ней было.

Я слышала, как громко, быстро, надрывно колотится в груди его сердце, выдавая истинный непокой и небезразличие. Так же, как было сейчас и со мной.

– Ты должен был сказать, – повторила глухо. – Когда я забеременела. Когда продавала квартиру. Когда ты свои фальшивые обещания давал!

Я резко вырвалась из его объятий, запустила руку в волосы, до боли их сжала…

– Пятнадцать лет! Ты женат уже пятнадцать лет! Ты виделся с ней все эти годы, что мы были вместе? Жил на две стороны? Что вообще происходило, Яков, в то время, как я думала, что у нас настоящая семья?!

Вопросов было много, все они не помещались в голове, путались, мысли спотыкались одна о другую, пытаясь опередить друг друга…

– У нас и есть настоящая семья, – проговорил он после паузы.

– Нет, – качнула головой яростно. – В настоящей семье люди честны друг с другом. Они не скрывают такие вещи! Я же тебе верила, понимаешь? Верила! Никогда не лезла в твои телефоны, документы, вещи… А чем ты на это ответил? Ты же нас с Ромой оставил буквально без всего!

Он нахмурился:

– Что ты имеешь в виду?

– Эта твоя Инга приходила сюда, чтобы посмотреть квартиру. Которая, как она заявила, принадлежит ей. Квартира, которую мы купили, продав мою собственную!

Его лицо снова сделалось отстраненным, чужим. Не своим голосом он спросил:

– Ты меня считаешь… вот таким? Способным так с вами поступить?

С моих губ сорвался горький, резкий смешок.

– Я, как выяснилось, вообще не знаю, кто ты такой. Может, у тебя вообще гарем? И еще сотня дурочек продали свои квартиры и где-то сидят сейчас без всего, зато радостно воображая себя твоими женами?

Его лицо исказилось, перекосилось. Внутри меня все отчаянно болело, билось, умирало. Мне хотелось очень простой вещи: чтобы он нормально все объяснил. Чтобы убедил, что мы с Ромой в его жизни – не какое-то пустое место…

Но вместо этого он отвернулся к двери, коротко сказав:

– Вряд ли у нас сейчас получится нормальный диалог…

По моим венам пробежал холодок. Удивляясь собственной решимости, я отчеканила:

– Или ты все объяснишь сейчас же или выходишь в эту дверь и встретимся мы в следующий раз уже только в суде. Выбирай.

Глава 8

Яков застыл.

Я видела, как напряглась его спина, как руки сжались в кулаки, выдавая то ли раздражение, то ли решимость.

Он развернулся ко мне: медленно, как-то механически, словно и не живой вовсе.

– Ты же несерьезно это? – уточнил севшим, ставшим вдруг незнакомо-скрипучим голосом.

Я жадно глотнула воздух полной грудью, пытаясь унять беспорядочно скачущие мысли.

– А ты – серьезно? – парировала в ответ и кончик языка едва не щипало от горечи, которой было не скрыть, да я и не пыталась. – Выясняется внезапно, что у тебя есть так называемая законная жена, которая претендует на нашу квартиру, а ты не считаешь нужным ничего объяснить и собираешься вот так просто, спокойно уйти?!

– Я просто не хочу ругаться.

– Тогда надо было давно уже все рассказать! А сейчас не ругаться – уже не выйдет! Ты же как минимум обманул меня, и бог знает, что еще там у тебя на уме на самом деле!

Яков открыл было рот, чтобы что-то ответить, но в этот момент дверь распахнулась и в проеме показалась лохматая черноволосая макушка сына.

– Вы чего кричите? – спросил он обеспокоенно.

Я заметила, как Ромка крепко прижимает к себе неизменный планшет, словно тот сейчас был его спасением и ориентиром в этой ситуации, когда между родителями происходило что-то странное, ранее ему непривычное.

Яков нашелся с ответом первым.

– Просто поспорили, что вам стоит взять с собой в поездку, – солгал спокойно и меня неожиданно замутило.

Как же ловко у него это, оказывается, выходило! Вот и мне он так же врал много лет подряд, называя женой, говоря, что у нас настоящая семья…

Я отвернулась, начиная для вида что-то искать в шкафу.

– Да, все хорошо, сынок, – проговорила, надеясь, что голос не выдаст. – Иди к себе.

Некоторое время еще чувствовала: сын неловко мнется на пороге, явно до конца не веря тому, в чем его пытались убедить. Но вот дверь скрипнула, тихо притворившись, и я с прерывистым вдохом обернулась к мужу.

– Кстати, о поездке. Ты для этого нас пытался сбагрить в Турцию? Чтобы тут… со своей этой Ингой встречаться? Или чем там еще ты намеревался с ней заниматься?

Я говорила быстро, зло, резко, каждым словом желая задеть, ранить, зацепить. И вместе с тем, в глубине души отчаянно желая, чтобы он возразил, переубедил, поспорил…

Но раньше, чем изо рта Якова вырвалось хоть слово, я уже заметила его взгляд. Неловкий, стыдливый, виноватый…

– Карин, ну ты что говоришь такое? – откликнулся вяло, словно и сам до конца не был уверен в том, что нужно возражать.

– А что еще мне говорить? Что думать? Тем более, что ты не торопишься что-либо объяснять!

Я изо всех сил старалась не переходить на крик, чтобы не пугать сына, но нотки истерики порой еще прорывались, выдавая волнами набегавшее на душу отчаяние.

Яков шагнул к кровати, упал на нее, точно разом лишившись всех сил, и, закрыв лицо руками, отчего голос его зазвучал глухо, проговорил:

– Не знаю, с чего начать… просто… спрашивай. Что хочешь…

– Ты жил с нами обеими? Спал одновременно?

Он резко вскинулся:

– Нет, конечно! Карин, ну ради всего святого, я же каждую ночь дома был, нигде не задерживался…

– …и старательно прятал паспорт, – закончила за него, не скрывая сарказма.

– Я боялся.

– Но так ведь невозможно прожить всю жизнь, скрывая такие вещи! А если бы с тобой что-то случилось?! Ты об этом подумал?! С чем бы мы с Ромой остались?!

Он мотнул головой, как оглушенный выстрелом медведь, твердо возразил:

– Я о вас позаботился…

– Пока я вижу, что все совсем наоборот. Ладно… и что, ты с ней виделся вообще за эти годы? Кроме того раза, когда солгал мне, что поехал на срочную встречу якобы с поставщиком!

Он вновь виновато опустил голову, ответил – как показалось, вполне честно:

– В основном только говорил по телефону.

Я сделала глубокий вдох, пытаясь уложить в голове всю полученную новую информацию. Но ее по-прежнему было мало. И ничего из сказанного не объясняло главного…

– Раз ты с ней не был… – проговорила, зачем-то тщательно подбирая каждое слово, словно от верно подобранной формулировки зависела моя жизнь, – то почему не развелся? Почему не признался мне в том, что женат?

И снова – чувство вины, что пропитало собой, кажется, весь его облик. Черты лица, сгорбленная поза, нервно сцепленные руки – во всем этом считалась мука и… понимание неизбежности, суть которой была известна сейчас лишь ему одному.

– Поначалу мы расстались лишь на время… не окончательно, – начал он говорить, и с первых же его слов мне вдруг стало подспудно ясно, что именно я услышу дальше…

***

Девять лет назад

Он едва передвигал ноги.

После ночной смены они казались непослушными, неподъемными, как две огромные гири, словно бы и не ему даже принадлежавшими.

От понимания, что у него есть буквально час на то, чтобы переодеться, поесть и принять душ перед походом на вторую работу, хотелось выть. Но он лишь упрямо сжимал челюсти и шел. Вперед, вперед… шаг за шагом, шаг за шагом…

Потому что знал, к кому и зачем идет. Образ жены – красивый, утонченный, изящный – придавал ему сил тогда, когда, как казалось, не способен уже ни на что, только лечь и умереть. Но она вела его вперед, мотивировала, давала сил жить тогда, когда их едва хватало на вдох…

Ради нее он убивался на нескольких работах разом, хватался за любые возможности подзаработать. Хотел сделать то, что обещал ей когда-то: дать жизнь, которую она заслуживала. Старался изо дня в день доказывать: она не зря выбрала именно его тогда, шесть лет назад…

А ведь могла только поманить пальцем – и получила бы абсолютно любого. Он никогда не забывал об этом, не уставая завоевывать ее изо дня в день…

– Любимая, я дома! – крикнул буквально с порога, едва войдя в скромную квартирку, которую они снимали вот уже пару лет.

Ответная тишина его встревожила. Спешно разувшись, он широким, размашистым шагом прошагал сначала на кухню, где, ожидаемо, не нашел жену.

Готовить она никогда не любила, да и не успевала. Он – не заставлял, чаще всего довольствуясь пельменями на скорую руку и одним тем фактом, что она просто была рядом. И это главное.

Жена обнаружилась в итоге в спальне, за столом. Когда он вошел – посмотрела на него так серьезно, что это даже пугало и вместе с тем… вызывало желание зацеловать ее. И целовать до тех пор, пока на ее лицо не вернется мягкая улыбка, пока не услышит ее прекрасный смех…

Так он и сделал. Подойдя к ней, приобнял сзади, наклонился, чтобы поцеловать…

Но она неожиданно увернулась.

Обиженный, недоумевающий, он выпрямился и, глядя на ее застывший затылок, уточнил:

– Родная, что такое? Я в чем-то провинился?

Последнее попытался сказать легко и шутливо, но вышло, кажется, плохо. Инга не хуже него знала, как он боялся ее обидеть, потому что страшился потерять буквально до трясучки…

– Нам поговорить надо, Яш.

Голос – сухой и отстраненный, начисто лишенный привычной ласки и мягкости.

– Ого, как все серьезно… значит, все-таки провинился, – снова попытался пошутить.

– Все и в самом деле серьезно.

Ее тон ясно подтверждал сказанные ею слова. Он отошел, нашел на ощупь стул у другого конца стола и, не отрывая глаз от ее лица, сел.

– Ну говори.

Она твердо взглянула ему в глаза и, словно топором по голове приложив, выдала:

– Я уезжаю, Яш. Мне предложили контракт за границей.

Он моргнул, словно оглушенный, дезориентированный…

– Ладно… – наконец нашел сил выдохнуть. – Давай обсудим это…

– А нечего обсуждать. Я уже все решила. Для меня важно состояться, как модель, и это шанс, который я упустить не могу.

Он непонимающе уставился на нее, не веря собственным ушам.

– Решила все… без меня?..

Она отвела глаза в сторону, потом вновь взглянула на него: с сожалением, но пугающе твердо…

– Я думаю, Яш, нам пока все равно лучше было бы пожить отдельно… Это время, что меня не будет, даст нам возможность подумать, переоценить наши чувства и отношения…

Ему нечего было переоценивать, не о чем было думать. Он ни дня не сомневался в том, что ему нужна она, нужен этот брак…

Господи, да он же ею одной только и жил!

Но у нее, похоже, все было не так.

И все, что ему осталось после того страшного утра – это просто ждать и надеяться.

И он… ждал.

Днями… Месяцами… Годами.

И никогда не переставал ждать.

Глава 9

– Уйди…

На это единственное слово ушли последние силы. Господи, да был ли предел этой боли, этому разочарованию, этому разрывающему изнутри на части чувству?..

Думалось – больнее уже некуда. Казалось – ничего страшнее, чем тот факт, что мой муж был женат на другой и лгал годами, уже не произойдет. Верилось – где-то в глубине души, что всему есть приемлемое объяснение…

А вместо этого – только решительный, добивающий удар. Признание, что я в его жизни была лишь временной, удобной заменой той, кого Яков, видимо, возвел в ранг богини.

Внутри все заныло от мысли: да что он вообще в ней нашел? Да, красивая. Бесспорно эффектная. Весьма ухоженная…

Но что она дала ему, кроме боли? Кроме возможности пользоваться своим красивым модельным телом?.. И то не навсегда…

А я…

Я отдала абсолютно все. Но для него это абсолютно ничего не значило. Мы с Ромой – ничего не значили.

– Карин…

Яков протянул ко мне руки в каком-то беспомощном жесте, словно и сам до конца не знал, что именно хочет сделать. Утешить? Получить утешение?..

– Уйди, – повторила глухо.

– Ты же не дослушала…

– И слушать больше не хочу. Не сейчас. Уйди, бога ради!

Он немного помялся на месте, явно сомневаясь в том, как именно стоит сейчас поступить, но в итоге все же негромко проговорил:

– Я в соседней комнате посплю.

Я порывисто отвернулась от него, давая понять, что разговор на этом окончен. Он еще какое-то время простоял на месте, словно ожидал, что я одумаюсь, позову, но в конце концов вышел, тихо притворив за собой дверь.

И эта тишина была страшнее крика.

***

Утром мы с Яковом разминулись. И это, наверно, было к лучшему.

Я встала в обычное время, чтобы отвести сына в садик, хотя работать в этот день не собиралась.

Едва открыла по будильнику глаза – как все случившееся накануне навалилось на душу удушающим снежным комом. На миг даже возникла паника от непонимания, что дальше делать, как жить, куда бежать, где искать помощи…

Глядя в белоснежный потолок, я даже не пыталась справиться с текущими по лицу слезами. Все, на чем сосредоточилась в этот миг – это на попытках просто дышать. Хватать ртом стремительно иссекающий в легких воздух и мысленно убеждать себя, что я все это переживу…

Не знаю, как, но переживу…

До боли сжав руками голову, словно пытаясь раздавить таким образом все пугающие мысли, атаковавшие сознание, я заставила себя встать.

Шаркающим, безвольным шагом прошла на кухню, обвела ее взглядом…

В горле встал непрошеный ком. С какой же любовью, с каким вниманием я обустраивала здесь каждый уголок! Как придирчиво выбирала шкафчики, технику, даже самую мелкую фурнитуру, стремясь к картинке идеальной жизни, о которой мечтала…

И чем все обернулось в итоге?.. Картинка так и осталась идеальной, но мне на ней места больше не было.

– Доброе утро…

Лениво позевывая, сын прошел в кухню, недовольно поморщился, посмотрев в окно…

– Мам, может, сегодня в садик не пойдем? Я буду себя хорошо вести…

Я тоже взглянула на то, что творилось на улице: снег шел вперемешку с дождем, укрывая улицы мокрой колючей пеленой, и от одного только этого вида становилось невольно холодно даже в теплой, уютной квартире…

Которая нам больше не принадлежала.

Я сделала глубокий вдох, заставив себя собраться ради сына, и, с улыбкой повернувшись к нему, ответила:

– Придется пойти. У меня сегодня много важных дел.

– Ой!

Сын вдруг потрясенно распахнул глаза, огляделся, словно что-то ища…

– А Турция? – уточнил с надеждой.

– Отменяется.

Последнее, о чем могла бы сейчас идти речь – это о поездке куда бы то ни было. Тем более в нынешней ситуации, когда в моей жизни все встало с ног на голову и что будет дальше – невозможно было даже предположить.

– Ну почемуууу, – заныл мгновенно Рома.

Я пресекла его жалобы быстро и решительно:

– Кончай болтать и садись за стол. Иначе останешься не только без Турции, но и без завтрака.

***

Обратно домой, из садика, я шла, зябко кутаясь в пушистый шарф – подарок мамы, которая обеспечивала нас вязаными вещами куда лучше и качественнее магазинов, и пыталась решить в своей голове дилемму…

С кем поделиться тем, что со мной случилось? Становилось очевидно: одна я с этой ситуацией попросту не справлюсь. Ни психологически, ни, тем более, юридически, потому что совершенно не была подкована в данной области…

Но и знакомых, способных что-то подсказать, у меня не имелось. Выход виделся один – искать хорошего юриста…

Он явно будет нелишним на тот случай, если словам мужа о том, что он «о нас позаботился» тоже доверять не стоило. А я уже вообще не знала, чему могу верить в этом мире. И кому.

Но юрист – это одно, и поиски его могли затянуться надолго, а душа болела и плакала прямо сейчас…

Достав из кармана куртки телефон, я озябшими пальцами набрала сначала один номер, потом – второй…

Заранее предчувствуя, что пожалею.

Глава 10

– Я так и знала, что этим все кончится!

– Да дай ты ей толком рассказать все!

Сидя на стуле на кухне и чувствуя себя при этом, как на допросе, я беспомощно зажмурилась от этих криков, раздающихся с двух сторон одновременно.

Мать и отец, стоявшие от меня слева и справа соответственно, были похожи на демона и ангела, каждый из которых пытался обратить меня в свою веру.

Привычная с годами, но от этого ничуть не менее комичная картина. И я бы даже посмеялась над всем этим – в иной ситуации, но сейчас мне было совсем не до смеха.

– Ну?! – проговорили они хором, так и не дождавшись от меня никакой реакции.

– Что? – спросила устало, уже не понимая ни чего от меня хотят, ни зачем вообще позвала их на помощь.

Я любила родителей, как и они – меня, но общаться с ними все же лучше было, как правило, по отдельности. В обществе друг друга они проявляли свои худшие качества, регулярно выясняли все еще бурлившие, как взбесившийся чайник, отношения, и, в целом, попросту способны были свести с ума ни в чем неповинных окружающих.

Вот как сейчас.

– Расскажи все еще раз, – потребовала, тем временем, мама.

Я покорно повторила то немногое, что открылось мне самой, после чего с двух сторон вновь полетели, как стрелы, диаметрально противоположные мнения:

– Надо идти в суд! – горячо заявила мама.

– Надо нормально поговорить с человеком! – парировал папа.

Я устало провела ладонью по лбу.

– Я пыталась поговорить, но он толком ничего не сказал…

– Конечно не сказал! Ты же его выгнала! – возразил папа.

– А что ей надо было делать, дальше позволять себе лапшу на уши вешать?! – встряла мама. – А вы, мужики, в этом те еще мастера, только и успевай, что снимать да жевать!

– Да сколько же раз тебе говорить – не спал я с этой Людкой, Зина!

– Ну да, просто так рядом прилег! Стою, верю!

Мне захотелось заскулить и уползти куда-нибудь в угол, чтобы не слышать и не видеть всего этого. Даже мою проблему родители умудрились превратить в очередное поле боя для выяснения собственных отношений.

Они ссорились столько, сколько я себя саму помнила. Почти ежедневно, по любому поводу, громко и со вкусом. Таким же громким и смачным был и их развод, и даже удивительно, что по вопросам имущества они договорились достаточно мирно и спокойно, сосредоточившись на главном – на том, чтобы обеспечить в первую очередь меня.

А вот я не сумела сделать того же для собственного сына. Слишком слепо доверяла, слишком абсолютно любила…

И слишком была растеряна и ранена сейчас, чтобы суметь с этим справиться самостоятельно. Но, похоже, просить помощи стоило явно не у отца и матери.

– Хватит, – взмолилась отчаянно, уже потеряв нить все еще длившейся между ними перепалки. – Пожалуйста, не сейчас… Хватит!

Они дружно замолчали, оборванные на полуслове, только рты так и остались комично-распахнутыми.

Первой пришла в себя мама:

– Что бы он там тебе дальше ни напел, а с юристом все равно посоветоваться надо. Я могу позвонить дяде Володе…

– Ну конечно! – мгновенно вскипел, заслышав это имя, папа. – Чуть что – так к Володеньке!

Дядя Володя был давним маминым кавалером, за которого она так и не вышла замуж, предпочтя моего отца, о чем любила напомнить по любому поводу да и без повода – тоже, прекрасно зная, как бесится папа от одного лишь упоминания этого имени.

А еще она, кажется, в глубине души жалела о том, что выбрала явно не того человека.

– Он же на пенсии уже, – выдохнула я устало в ответ на мамино предложение.

– Но голова-то у него еще соображает! Что-нибудь да подскажет…

– Да что вы развели-то? – снова вступил в разговор папа. – Казнить уже начали без суда и следствия! Яшка вроде мужик хороший, раз сказал, что позаботился о сыне, значит, так и есть…

– Ты тоже мне много чего говорил и что в итоге? – живо огрызнулась мама. – Нет уж, я хочу быть спокойна насчет того что моя дочь и внук не окажутся с голой жо… кхм, на улице, в общем. Зря, что ли, я тебя в своей квартире терплю? Твою-то мы продали ради дочки…

– Ну началось… мешаю я тебе, значит? Да хоть завтра тогда уйду! К брату…

– Очень ты ему там нужен!

Я сидела, уже практически безучастная к происходящему. От их криков и споров понемногу начинала болеть голова, но в этом был и плюс – это мешало думать обо всем том, что так давило на душу и сводило с ума…

– Ну, в общем, я документы все по продаже старой квартиры-то подниму и с Володей поговорю, – снова ворвался в разум голос мамы. – Нечего надеяться на порядочность там, где ее нет… Это же надо! Столько лет нашей девочке мозги крутил, ребенка сделал, а сам женатый! И мымре своей позволяет приходить сюда и качать права!

Папа в ответ на этот спич только рукой махнул и обреченно побрел в сторону прихожей. За ним с тихим щелчком притворилась дверь – очевидно, все эти разборки и проблемы его умотали и он пошел, как обычно, на площадку подымить и таким образом – расслабиться…

Мама ободряюще потрепала меня по плечу.

– Отец твой только орать может о том, что знает все на свете лучше всех, а чуть только проблемы – так сидит тише воды и ниже травы. Но ты не переживай! Мы чего-нибудь придумаем обязательно!

Я только вяло кивнула в ответ.

– Кариночка, да на тебе прямо лица нет, – обеспокоилась мама. – Еще мы тебя, наверно, утомили своими криками. Хочешь отца домой увезу? Или наоборот остаться, помочь чем? Ужин там приготовить…

Я вдруг поняла, что действительно устала. Даже не от них, а от всего в целом. И что и вправду хочу остаться одна, упасть на кровать и совершенно ни о чем не думать…

Вот только смогу ли? Отсутствие мыслей – это такая недоступная роскошь для разбитого сердца.

– Езжайте, – наконец ответила матери после паузы. – Я тут сама справлюсь. Как будет что-то новое – позвоню.

– Ладно…

Мама ушла в прихожую собираться, и через пару секунд до меня донесся ее голос:

– Коля, выходи обратно, не топчись тут! Мы уходим!

Некоторое время еще слышалась какая-то возня, споры, бормотания – приглушенные, деликатные, но от этого ничуть не менее заметные, потом раздался короткий окрик:

– Кариночка, закрывай!

И все стихло.

Уперевшись невидящим взглядом куда-то перед собой, я думала о матери и отце.

Двух причинах, по которым никогда не стремилась официально замуж. Не хотела такой же жизни, бесконечных ссор и воссоединений, бурной дележки, копания в документах…

Все казалось, что гораздо проще разойтись, когда никто никому ничего не должен, оставшись каждый – при своем. Я хотела ни на кого не надеяться, ни от кого не зависеть, всего добиться сама…

Но нашлась одна причина, чтобы отступить от принятого собой же самой правила.

Яков.

И жизнь перевернулась, все правильные вещи – забылись, любовь вытеснила благоразумие и осторожность…

И все это в итоге привело меня только к одному…

Полному краху.

Глава 11

Работа руками, как оказалось, неплохо помогала отвлечься от тяжелых, гнетущих мыслей.

Включив для фона музыку, я заставила себя сосредоточиться на самых обычных, обыденных вещах: сначала – уборка, затем – стирка и глажка, и, наконец, приготовление ужина.

Настолько привычные действия, что в какой-то момент даже показалось: все, случившееся накануне – лишь страшный сон, который никак не может быть правдой…

И сегодня все снова будет, как обычно: семейный ужин, совместный просмотр кино, а перед сном – обсуждение с мужем того, как у каждого из нас прошел день…

Пришлось даже напомнить себе: как раньше не будет уже ничего. Хотя бы потому, что все, что было – оказалось сплошной ложью.

Поймав себя на этой мысли, я вдруг осознала, что понемногу… сживаюсь со всей этой ситуацией. Что она не кажется уже такой дикой, невозможной, чудовищной… Нет, я не смирилась со случившимся, просто пыталась как-то выжить в этих новых условиях, как-то… мыслить о том, что будет дальше. Что делать дальше…

В конце концов, было гораздо больше пользы в том, чтобы повторить себе и принять тот очевидный факт, что меня предали, чем пытаться обмануть саму себя какими-то лживыми надеждами, что все как-то наладится, и ожиданием оправданий, в которые поверится…

Возможно, я слишком рано заняла боевую позицию, толком ничего не узнав и не выслушав, но не намерена была и дальше выжидать, когда меня еще раз ударят оттуда, откуда совсем не думала – с тыла…

Резкая трель телефона заставила меня вздрогнуть, растерянно заозираться, не сразу осознав, что это за звук и откуда он вообще идет…

От взгляда на экран сердце дрогнуло, подскочило к горлу и быстро-быстро забилось…

Звонил Яков. Мимолетный взгляд на часы показал: муж позвонил в то же время, что и всегда. Изо дня в день он набирал мне, словно по будильнику, чтобы спросить, как наши дела, узнать планы на вечер…

Такие, казалось, незначительные и мелкие, но важные и приятные вещи… когда-то. Теперь же я понятия не имела, чего ждать от этого звонка.

И, откровенно говоря, даже не хотела брать трубку. Первым порывом было гордо скинуть звонок, показав, как обижена, но… я твердо напомнила себе, что взрослые люди так не поступают. Можно миллион раз нажать на красную кнопку, отказавшись говорить, можно даже уехать куда подальше, оградив себя от того, что причиняло боль, но все это никоим образом не решило бы ни одну из моих проблем. Потому что в жизни невозможно было нажать на такую же волшебную кнопку и стереть все, что тебя не устраивало. А значит – рано или поздно все равно придется решать проблемы – тем более, те, что сама же себе и создала.

– Алло, – произнесла в динамик, в конечном итоге все же приняв звонок.

И услышала, как Яков в ответ протяжно, нервно выдохнул.

– Думал, уже не возьмешь.

– Была такая мысль. Что тебе нужно?

По его растерянному молчанию стало ясно: он совсем не был готов к этому резкому, даже грубоватому вопросу…

– Просто хотел узнать, как у вас дела…

Я издевательски хмыкнула:

– У Ромы все хорошо. Он ведь пока не знает, что из себя представляет его отец на самом деле…

– Карин, я знаю, как все это выглядит, но…

– Мы сейчас будем это все обсуждать? По телефону?

И снова – вздох. Я поймала себя на том, что знаю этого человека настолько хорошо, что уверена: вот сейчас он рассеянно поправил свою отросшую челку, сосредоточенно потер лоб, пытаясь подобрать верные слова, чтобы смягчить острые углы…

Как жаль, что я при этом не знала о нем куда более важных вещей, которые знать была просто обязана.

В груди что-то мучительно заныло: как же он был близок мне, как отчаянно знаком даже в мелочах, и при этом – так бесконечно от меня далек, как выяснилось…

– Ты права, – ответил он после паузы. – Сейчас не время. Я просто хотел предупредить… что вечером нам нужно будет серьезно поговорить. Это важно…

– Ну прямо тизер какой-то вбросил, – хмыкнула с сарказмом.

Но сердце, на самом деле, нервно сжалось от того, что ясно предчувствовало: раз Яков говорит таким серьезным тоном, вряд ли стоит ожидать чего-то хорошего…

– Если это все… – добавила следом, сама не зная, что хочу услышать в ответ.

Но ощутила дикое разочарование, когда до меня донеслось лишь короткое:

– Да… это все.

Я нажала на «отбой» и медленно выдохнула. Теперь появилась еще одна, весьма нелегкая задача: как-то дожить до вечера…

***

На часах было семь, когда в дверь внезапно позвонили.

Ранее я успела забрать сына из садика, накормить его ужином, и следом – усадить читать книгу. Последнее удалось мне с боем – читать Рома совсем не любил, но я не оставляла попыток увлечь его чем-нибудь еще, помимо игрушек на планшете.

Хорошо еще, что сын любил спорт и охотно ездил на занятия по футболу и хоккею.

– Кто там пришел? – вскинул Рома голову, а я попыталась подавить вмиг возникшую внутри тревогу.

Наверно, это уже была паранойя, но перед глазами мигом ожила картина того, как в мой дом вот только вчера вломилась эта Инга – показалось, что тот, кто стоял сейчас за дверью, так же настырно и нагло жал на звонок…

– Сейчас посмотрим, – ответила сыну, неохотно поднимаясь на ноги и направляясь в прихожую.

Звонок повторился снова – громче, требовательнее…

Возмущенная этим трезвоном, я распахнула дверь и…

Словно в повторяющийся кошмар занырнула. На пороге действительно стояла Инга – но на этот раз не просто так, а с кучей чемоданов, сумок и прочего барахла…

Но куда больше меня поразило то, что рядом с ней стояла девочка: лет, должно быть, восьми на вид, бледная, худая, словно бы даже болезненная…

И она кого-то мне отчаянно напоминала.

Прежде, чем я успела до конца осознать увиденное, Инга нанесла решающий удар. Ответив на мой удивленный взгляд точно таким же, ничуть не менее удивленным, она недовольно поинтересовалась:

– Как, вы все еще здесь?

Глава 12

Происходящее ошеломляло, буквально сбивало с ног. Я едва подавила желание жадно глотнуть воздух, как рыба, лишенная воды, выдав, тем самым, перед посторонними свою слабость. Все же сделав вдох – максимально незаметно, как можно тверже ответила:

– А где же еще мне быть? Это – мой дом.

Я заметно надавила на слово «мой», хотя совсем не ощущала никакой уверенности в том, что говорила. В отличие от стоявшей передо мной женщины.

Она кинула быстрый взгляд на девочку, словно что-то решая, и в итоге аккуратно, не допуская лишней мимики, поморщилась. Проговорила более примирительным тоном:

– Давайте не будем обсуждать все это заново прямо тут. Мы просто пройдем и подождем Яшу…

Мне захотелось расхохотаться ей в лицо. Они просто пройдут и подождут, надо же!

– А у меня тут, знаете ли, не зал ожидания, – отрезала с неизвестно откуда взявшейся язвительностью. – Так что…

Договорить я не успела, потому что в разговор внезапно вступила девочка.

– В зале ожидания холодно, – сообщила она доверительно. – Мы с мамой там спали один раз.

Я заметила, как вспыхнула от этих слов Инга, как мягко одернула дочь, словно прося замолчать…

А я…

Я просто посмотрела на ребенка перед собой снова и у меня едва не остановилось сердце. Эти глаза…

Темные, порой кажущиеся совсем черными, они были так хорошо мне знакомы… Большие, глубокие, с линией века, чуть опущенной к внешнему уголку глаза, что делало взгляд каким-то невольно кокетливым…

Вот только глаза Якова почти всегда улыбались, а глаза этой девочки походили на его взгляд в моменты тревоги: слишком серьезные для ребенка ее возраста, словно она прожила не свои условные восемь лет, а все восемьдесят…

– Меня Олеся зовут, – добавила девочка вежливо следом. – А вас?

– Карина, – ответила на автомате, не понимая, почему не могу сдвинуться с места и решительно вытолкать прочь Ингу и ее дочь…

Точнее, дочь Инги и Якова. Сходство девочки с моим мужем было неоспоримым и безусловным.

– Мам, ну ты чего там застряла? – донесся в спину голос сына.

Послышались шаги: Рома ворвался в прихожую раньше, чем я успела как-либо отреагировать.

– Ой… а это кто?

Неудобный вопрос застал врасплох. Действительно, а как объяснить сыну, кто эти люди, желавшие выселить нас из дома?..

– Родственники твоего отца, – наконец ответила после паузы.

Хотелось саркастически сказать «бедные родственники», потому что именно так и выглядела Инга с кучей своих вещей на пороге, но присутствие вежливой, серьезной девочки заставило меня подбирать слова аккуратнее.

– Ага… – только и сказал Рома, так и не дождавшись продолжения.

– Сынок, иди к себе, поиграй в планшет, ладно? – повернулась я к нему, не зная, как еще разрешить всю эту ситуацию.

– Но…

– Иди поиграй, – повторила тверже, тем тоном, с которым Рома, как правило, спорить не рисковал.

Кинув последний любопытный взгляд на «гостей», сын неохотно поплелся обратно, а я вновь сосредоточилась на проблеме, стоявшей передо мной в полный рост в буквальном смысле этого выражения.

– Может, мы все же можем зайти? – снова спросила Инга. – На улице холодно и…

– Мы шли к вам целый километр, – призналась со всей непосредственностью Олеся. – Мама сказала, это потому, что дом построили у черта на куличиках и сюда не ездит транспорт.

Я приподняла брови, услышав это откровение и насмешливо уставилась на Ингу:

– Ну что же вы себя так утруждали? Мы ведь вас и не ждали.

Она поджала губы, явно едва сдерживаясь, чтобы не ответить мне в таком же духе, но, кажется, в присутствии дочери растеряла всю свою былую уверенность. А точнее – наглость.

Я же стояла, не зная, как поступить. Точнее – знала, конечно, что нельзя и пускать их на порог, но…

Взгляд невольно все возвращался и возвращался к бледной девочке с серьезными глазами. Заметив, как она зябко переступила с ноги на ногу, как запрятала руки в карманы куртки, но при этом не произнесла вслух ни слова жалобы, я ощутила, как что-то внутри меня треснуло. Ее мать была просто омерзительна, но захлопнуть дверь и оставить на улице ни в чем неповинного ребенка оказалось просто выше моих сил.

Я отступила, предлагая им пройти внутрь. Жестом указав на чемоданы и сумки, коротко обозначила:

– Это все останется в подъезде.

Инга открыла было рот, чтобы возразить, но тут же закрыла его снова и лишь молча кивнула в ответ.

Олеся осторожно шагнула в квартиру, аккуратно разулась на коврике и потянулась, чтобы снять шапку.

Сердце мое екнуло, когда я увидела, что голова девочки перебинтована и коротко острижена…

Она деликатно замерла там же, где стояла, а я, с трудом взяв себя в руки, указала ей на дверь в кухню:

– Проходи. Садись, где понравится.

Проводив девочку взглядом, я повернулась к законной жене моего мужа, в какой-то отчаянно-жадной потребности рассмотреть внимательнее ту, кого он готов был ждать всю жизнь. В болезненном желании понять: что он нашел в ней такого, что так притягивало его и не отпускало годами?..

– Можно?..

Инга, тоже снявшая верхнюю одежду и обувь, кивнула в сторону кухни, я – кивнула ей в ответ.

Олеся скромно сидела на самом краешке стула, Инга – устроилась на соседнем…

В ярком искусственном свете я увидела многое из того, что не заметила прежде, при первой встрече: уже далеко не свежее окрашивание волос с отросшими темными корнями; бледную кожу лица со слегка обозначившимися морщинками вокруг глаз, которые она старательно пыталась скрыть под слоем косметики…

Впрочем, выглядела она хоть и потрепано, но все равно эффектно. Ногти аккуратно обработаны, макияж безупречен, губы, как и положено – пухлые, волосы стильно уложены, а одежда подобрана явно со вкусом…

Пока я ревностно рассматривала ее, отчаянно желая отыскать даже самые мелкие недостатки, в кухне стояло молчание. Но вот меня замутило от чужого совершенства, и я вспомнила о том, кто должен был объяснить мне весь тот бред, что сейчас происходил…

Вынув телефон из заднего кармана джинсов, я быстро набрала Якову сообщение:

«Срочно домой!!!»

Хотя он, вероятно, в отличие от меня, явно был в курсе этого «сюрприза».

И даже не подумал признаться мне в том, что у него есть еще и дочь.

Девочка снова притянула к себе мой взгляд: такая хрупкая и беззащитная на вид, но такая, вероятно, крепкая и сильная внутри.

Встретившись со мной глазами, она вновь доброжелательно заговорила:

– Мы ехали сюда три дня на поезде.

Я невольно изумилась:

– Зачем? В вашем городе нет аэропорта?

Олеся пожала плечами:

– Есть. Но мама сказала, что на поезде интереснее.

Она неодобрительно поморщилась, явно показывая свое несогласие с этим утверждением. Уголки моих губ невольно дрогнули в улыбке…

– Тебе не понравилось ехать на поезде?

– Скучно. Мы видели только поля и деревья. А еще там даже не кормили…

– Лесь, не стоит все это рассказывать… – встряла мягко Инга. – Карине это совсем неинтересно…

Внутри у меня снова заныло от вида худой, болезненной девочки. Что с ней случилось? Олеся явно не выглядела здоровой…

– Хочешь чаю? – предложила я ей. – Я недавно испекла печенье…

В глазах ребенка зажегся внезапный огонек.

– А мама никогда не печет печенье… Она говорит, что проще купить…

Я не знала, что ей на это ответить, поэтому просто повернулась к чайнику и нажала на кнопку…

– А где можно помыть руки? – спросила Олеся.

Я вновь удивилась тому, насколько хорошо была воспитана девочка – и это с учетом того, как вела себя ее мать…