Тайный ребенок от ректора. Оттенки прошлого бесплатное чтение

Глава 1

Вадим

– Вадим, чёрт возьми, тебе уже тридцать три года! – срывается на крик отец, стукнув по столу с такой силой, что в одно мгновение мне кажется, что он на две части разломался. Но бедный «старичок» уже явно привык к нашествию отца в мой кабинет. Стойко выдерживает редкое, но мощное избиение.

– А тебе пятьдесят шесть, – безразлично кидаю ему в ответ, откинувшись в кресле. – И что с того?

– В том-то и дело. Ты появился у меня, когда мне было двадцать три, – высчитывает с грозным видом, оправдывая свою должность финансового директора медиахолдинга и академии искусств. – И я даже в этом возрасте понимал, как важно заводить наследников. А ты и твои братья даже и не думаете о будущем нашей фамилии и рода! И…

– Я ещё не готов к детям, отец, – перебиваю его, прежде чем он успеет закончить и вновь обвинит нас в распутстве и безобразном образе жизни.

Всё как обычно. И ничего не меняется. Ему нужны наследники, и ты хоть об стенку разбейся, но сделай ему внука или внучку. А лучше сразу несколько, чтобы он мог выбрать достойного.

– А мне плевать, готов ты или нет! – выкрикивает он и вновь бьёт по столу, словно этот жест меня может напугать или заставить принять его требования.

Лёгкий холодок пробегает по спине, но не более. В остальном я полностью спокоен и расслаблен. У отца осталось примерно семь минут, потому как ровно через это время мне нужно будет спускаться и провести приветственную церемонию для первокурсников академии искусств.

Обычно это делал Егор, но пару дней назад на одной из вечеринок братец сорвал голос, и теперь тот вечно срывается в неподходящий момент.

– Вадим, я даю тебе ровно год, чтобы ты обзавёлся семьёй, – безапелляционно заявляет старик. – Можно даже без жены. Нам нужен наследник! Твои братья точно детьми никогда не обзаведутся со своим образом жизни. Так будь ты добр позаботиться о семье и о нашем наследии. Кому передавать всё в будущем? – обводит рукой мой кабинет.

Думает все так просто? Поздно отец давить стал. Ох… поздно! Теперь уже ничего не изменить.

– И где я тебе найду девушку? – задаю вопрос с плотно сжатыми губами, что говорит о том, что я на грани. Эти разговоры про возможных отпрысков осточертели. – Нормальную, чтобы детей от неё завести? Даже если и без жены потом жить, ребёнку всё равно гены хорошие нужны.

– Вот… – тянет он, успокоившись и словно поймав нить того, зачем пришёл сегодня в школу. – Сегодня вечером у нас с матерью будут Скворцовы. У них две дочери. Одной двадцать один. Второй двадцать семь уже. Приглядись к девушкам. Хорошие кандидатуры.

– Скворцовы? – с сомнением переспрашиваю. – Это те самые, которым медведь на ухо наступил, а они нашу маму терроризировали, требуя занятий с ними?

– Девочки просто искали себя.

– Нет, отец! Извини! Не хотел бы я, чтобы у моих детей был их ужасный широкий и огромный нос, – кривлюсь, словно это имеет для меня значение.

В действительности я просто придираюсь, оттягивая неизбежное. Однажды отцу надоест всё, и он поставит нас с братьями перед условием: либо мы обеспечиваем фамилию наследниками, либо он лишит нас наследства.

– Тогда сам ищи! – восклицает, сжав губы в полоску, как и я недавно. Старик тоже на грани. Это у нас семейная привычка. – У тебя целая академия талантливых людей! Уж не поверю, что среди них не будет подходящей. Ищи!

– Я не сплю со студентками. Сам же запретил, – напоминаю ему одно из условий, которые он своей рукой прописал, подпуская нас с братьями к управлению академией искусств.

– Ищи выпускницу! – взмахивает руками с выражением лица, будто бы я сам должен был об этом догадаться. – Закрутишь роман, и примерно к выпуску она родит тебе ребёнка.

А выпускница – это не студентка по его мнению? Ну уж нет! Спать со студентками, с замужними, с одинокими мамочками и с ненормальными – для меня табу.

– Как у тебя всё просто, – произношу и встаю, направившись к окну. Не хочу больше продолжать эту тему.

Я никогда не женюсь, а тем более не заведу детей. Мне и прошлой попытки хватило сполна. На всю жизнь желание обзаводиться семьёй пропало. А теперь уж и подавно не получится ничего.

Кидаю взгляд на спешащих в здание студентов и студенточек в коротких юбчонках. К моменту сдачи экзаменов, тестов и зачётов эти юбки станут ещё короче, но это мало им поможет. Преподавателей я выбирал по себе и с одинаковым табу. Никаких студенток, разве что выпускницы.

Кое-кого среди учащихся академии даже узнаю. Мои ученики. Будущие таланты страны. Но до этого им ещё пахать и пахать.

Взгляд цепляется за двух девушек, как и прочие, идущих к зданию академии. Такие же, как все, но кое-что в них отличает их от других. Блондинка в чёрном строгом костюме и брюнетка с черными как смоль волосами, в почти таком же, как у подруги, только белом костюме. Как Инь и Янь. Завораживает и притягивает взгляды.

Красиво. Они словно не идут, а плывут, а взгляды всех направлены на них. Эти красавицы точно знают, как себя подать. С такими бы я закрутил что-то, но в то же время этим двум палец в рот не клади. Откусят и не подавятся даже.

Но вся красота и волшебство пропадают ровно в тот момент, когда блондинка вырывается вперёд, словно ругается с подругой и, не устояв на каблуках, падает на колени.

Короткий смешок сам по себе срывается с моих губ, но я тут же одёргиваю себя, чтобы не создавать у родителя лишних подозрений, что не слушаю его.

– Ты меня понял, Вадим?! – доносится за моей спиной голос отца, который и до этого что-то говорил, но я отвлёкся случайно. Нет, намеренно. Устал я от его разговоров про наследников.

Взгляд блондинки поднимается вверх, на мужчину, перед которым она упала. И я бы точно не хотел сейчас оказаться на месте этого бедолаги. Фурия невероятна зла и совсем скоро испепелит его.

Приглядевшись к парню, узнаю в нём своего младшего брата, занимающего уже два года должность декана в нашей академии.

Ну и поделом ему! Если бы не устроил гулянку пару дней назад в клубе и не сорвал бы голос, сидел бы сейчас в моём кабинете, а не на улице стоял. Сам виноват. Расплата пришла, откуда не ждали.

– Понял-понял, отец, – разворачиваюсь к родителю с полностью серьёзным выражением лица. – Будет тебе наследник, – кидаю ему, лишь бы отстал.

– Будет! – и вновь стук по столу. – Иначе всех вас с братьями лишу наследства, и этой академии в частности!

Глава 2

Милена

– Волнительно всё это, – произношу, обращаясь к подруге, спокойно шагающей на огромных каблуках рядом со мной.

Окидываю её задумчивым взглядом, завидуя её уверенности в себе и беззаботности, с которыми она идёт к главному корпусу академии.

Хотя, возможно, она просто уже свыклась со своей ролью студентки за столько лет обучения. Как-никак последний курс. Не то что я, которая через столько лет только поступить решила и в свои двадцать с хвостиком первокурсницей стала.

Смешно даже. И куда лезу?

Но учиться в этой частной академии искусств было моей мечтой примерно с седьмого класса. И отец об этом знал, поэтому и настоял, чтобы я вылезла из своей скорлупы и занялась собой.

– Они будут все такими юными и я, мать-одиночка двадцати с чем-то лет от роду, – продолжаю возмущаться и страхи свои описывать, – старушка в их коллективе. Один лишь смех! И позор!

– Расслабься ты, Лен, – Сара закатывает глаза и, почуяв то, что я хочу сбежать, хватает за локоть.

Покрепче его зажимает и, ускорив шаг, ведёт меня к входу в академию, которая официально носит название «Академия искусств имени В. А. Громова».

– Не могу, – хнычу, оглядываясь по сторонам и следя за студентами.

Все молодые, красивые, активные, целеустремлённые и я совсем на них непохожа. За последние пять лет мои ценности значительно изменились. Жизнь круто повернулась совсем не в том направлении, которому я следовала раньше.

Ещё недавно я была такой же. Энергичной, сумасшедшей, горячей, жаждущей приключений. Творила то, за что отцу потом приходилось меня вытаскивать из обезьянника. Без конца слушала нотации родителей. Но в один момент всё изменилось, и моя жизнь оказалась разломана на две части. На «до» и «после».

И это «после» полная противоположность «до». Меня сломали, убили, разбили на мелкие частички, уничтожили, растерзали и раскромсали на лоскутки близкие люди.

Ненавижу эти чёртовы воспоминания. Ненавижу!

Теперь я другая. Теперь я новая. Взрослая. Сильная. И… Ай, ладно! Нормальная я. Просто драматизирую.

– Я тебе всегда говорила, что ты выглядишь моложе своих лет, – хмыкает подруга, погладив по предплечью подбадривая. – За свою сойдёшь. Да и вообще, расслабься! Наплюй ты на их мнение, красотка! Один твои писк – и твой отец всю эту академию со всеми его преподами выкупит. Так что подбородок выше, грудь вперёд, спинка прямая, попку чуточку назад, и ты у меня сногсшибательная БОГИНЯ!

– Тсс! – дёргаю её за руку, зашипев на неё. – Молчи! Я не хочу, чтобы кто-то узнал о том, чья я дочь.

– Твоя фамилия у всех на слуху, Милена! Ты думаешь, никто не узнает? – с сомнением уточняет Сара Картотьян, мой верный товарищ класса с седьмого. С того самого дня, когда она перевелась ко мне в школу и села со мной за одну парту.

– Я буду говорить, что однофамильцы. Не хочу, чтобы они узнали и относились ко мне, как, – закусываю губу, расписывая план, который в своей голове построила. – Как, собственно, везде. Заискивают, надеясь на то, что папа в них бабло зальёт. Хочу сама добиться успехов.

– Ладно-ладно, – закатывает глаза, но меня понимает. У самой отец врач, и через Сару всегда пытаются к нему без очереди записаться. – И кстати, о возрасте, подруга! – загорается брюнетка, взглянув на компанию взрослых мужчин. – Наш с тобой возраст позволяет преподов кадрить и получать от них ответки. К мелким они не лезут. Точнее, лезут, но редко. В общем, – прикусывает язык. – О чём я? Ах, точно! В общем, тебе повезло больше всех, кто здесь учится. Ты взрослая, и у первокурсников пары ведут самый горячие и молодые преподы. Так что хватай любого, который понравится.

– Сара! – восклицаю, окинув её осуждающим и недовольным взглядом. – Ты же знаешь, что я не могу себе позволить сейчас отношения. У меня…

– Да-да, у тебя, – цокает языком, как делает каждый раз, стоит нам заговорить про отношения. – Ты подалась в монашки после рождения дочери. Я помню. Никаких отношений. Никаких развлечений. Никакого веселья. Никаких эмоций. Только ребёнок и дом.

– Мужчины мне неинтересны, – обиженно произношу, ускорив шаг от злости на неё. У меня это всегда инстинктивно выходит. Даже не замечаю. – Они все эгоистичные, самовлюблённые и думают только о том, как бы тебя в кровать затащить.

– А потом твою… – начинает Сара со смехом, но вмиг затыкается.

– Заткнись! – бросаю колкий взгляд в подругу, резко развернувшись к ней. Не устояв на ногах от столь резкого поворота, сиюминутно падаю в не очень приличную позу на колени.

Острая боль тут же пронзает ладони и коленные чашечки. Благо, ткань брюк смягчает удар, и, возможно, мне удастся выбраться из этой ситуации без кровавых потерь. Уж этого мне точно не нужно. Папа впервые отпустил меня из дому без своих людей, и если он узнает о том, что я поранилась, то наша сделка с ним будет расторгнута.

Но в одном я уверена точно. На чёрной ткани следы грязи будут малозаметны. И мне удастся прошмыгнуть в дом и сразу не спалиться.

Можно, конечно, вернуться в машину и переодеться, чтобы и на фотографиях выглядеть опрятно, но церемония для первокурсников уже буквально через пять минут. И я не могу её пропустить. Я мечтала о ней со своих четырнадцати.

– Ого, – тянет мужской голос над моей головой. – Бывало, конечно, что у меня просили зачёт таким образом принять. Но обычно это происходит не в первый учебный день, – прыскает он от смеха, и я поднимаю на него полный ярости и желания убить взгляд.

– Что ты сказал?!

Глава 3

Милена

– Что ты сказал?! – грозным низким голосом переспрашиваю мужчину. И плевать мне в этот момент на его статус, возраст, положение и тому подобное. Как говорит мой папа: мужчина в неловкой ситуации должен помочь женщине, а не насмехаться над ней. Так поступают лишь невоспитанные невежи, которым не привили с детства любовь и уважение к слабому полу.

– Говорю, вам помочь? – исправляется мужчина и протягивает мне руку, подмигнув и подарив улыбку. Двое мужчин и женщина, стоящие с ним всего пару секунд назад, прощаются с ним и уходят, оставляя меня, его и Сару наедине.

– Спасибо, но я как-нибудь сама, – отвечаю ему и назло всем самостоятельно поднимаюсь на ноги. Подруга, конечно же, хочет помочь, но не даю ей и шага сделать. Не хочу, чтобы этот невоспитанный хам тешил своё самолюбие за мой счёт.

Кидаю взгляд на свои многострадальные колени, мысленно чертыхаясь и проклиная ту минуту, когда решила свои балетки на высоченные каблуки сменить.

Такие следы на брюках точно не скроешь, потому что их практически и нет. Вместо них – некрасиво разорванная ткань. И это, безусловно, не назовёшь модными порезами, которые сейчас носит почти вся молодёжь.

– Н-да, – задумчиво тянет мужчина, глядя на мой внешний вид. – Беда, однако. Какой курс? Лекция сейчас у кого?

– Первый курс, – расстроенно отвечаю и оглядываюсь на Сару.

Чего она стоит как в воду опущенная и молчит? Почему я одна отдуваюсь? Где её привычный боевой дух, которым она всех с ног сшибает? Или хотя бы острый язычок?

– О-о-о, так у тебя церемония сейчас, – неожиданно радостно отмечает хам, хлопнув в ладони и потерев их одну о другую. – Отлично. Пошли тогда!

– Куда? – делаю шаг назад от этого ненормального человека, который решил меня куда-то утащить. И даже разрешения моего не спросил. Приказным тоном сказал, что я за ним идти должна. Ни за чем, ни почему, ни почему с ним, а просто «Пошли!»

Как же я не люблю таких людей. Бестактных, грубых, невоспитанных и… И вообще мужчин. Они все думают, раз ты девушка, то должна их слушать. Чёрта с два.

Со мной такие фокусы не проканают. Во-первых, у меня был нормальный отец, и он научил меня тому, что мужчина должен уважать девушку и её желания. А во-вторых, я могу себе позволить послать кого угодно. Даже какого-то преподавателя, судя по папке в его руке. А в-третьих, люблю мужчин обламывать.

– Есть здесь, в академии, одно место, – тем временем отвечает он, – которое поможет твоё недоразумение исправить. Ничего такого, – разводит руками в стороны, но по его взгляду я понимаю, что «ничего такого» значит очень много «чего такого».

– Егор Данилович, оставьте её. У неё в машине есть во что переодеться, – спасает меня Сара, схватив за руку и к себе придвинув. Ну, слава богу, активизировалась, а то я уже решила, что она покинула этот мир и находится в прострации. – Мы сами. Быстро сейчас.

– Картотьян, до первой пары осталось четыре минуты, – произносит мужчина, взглянув на часы. – А ну, марш в академию! Быстренько давай своими длинными ножками по коридорам и на пару! – командует и ею, изображая двумя пальцами человеческие ножки и с какой скоростью подруга должна ими передвигать.

– Ну, Егор Данилович, – не узнаю я голоса своей подруги. Чересчур мягкий и податливый. – Ну это же моя подруга! Я не могу её бросить.

– Как ты её можешь бросить, если даже не держишь, – хмыкает этот Егор Данилович. – Вон как штаны себе испортила. Марш на пары! Иначе лично тебе выговор в личное дело внесу. А ты ведь знаешь, что ещё одно замечание и полетишь ты отсюда.

Девушка закатывает глаза и подходит ко мне, чтобы отдать сумку, которую я выронила во время падения, а она подобрала.

– Ненавижу его, – шепчет мне Сара на ухо, пока делает вид, что целует в щёку на прощание. – Его все «деканом на одну ночь» называют. Будь с ним аккуратна. Он точно подкатывать будет. Красная карточка, Лен. Нельзя! Не твой вариант.

– Картотьян, я сказал, живо! – прерывает нас Егор Данилович, и Сара, сжав зубы до скрежета, покидает меня. – Пойдёмте, – протягивает он мне руку, но я, проигнорировав её, подхожу к нему и взглядом показываю, что готова идти.

Пусть даже и не надеется на то, что буду благосклонна к нему. Пусть ведёт, куда хочет, но не более. В случае чего отпор дать смогу, ведь за последние пять лет много времени проводила с охраной отца, и те порой учили меня самозащите. Это не очень нравилось папе, но он давал мне волю, зная, что девушке это может пригодиться в будущем.

Вместе с «деканом на одну ночь» захожу в академию и рядом с ним шествую по широким коридорам, ловя на себе любопытные взгляды. Чем именно обусловлен их интерес, догадаться сложно. То ли всё дело в брюках, то ли в том, что я иду именно с Егором Даниловичем, у которого репутация того ещё соблазнителя.

– Чего грустная? – интересует он, открывая для меня дверь дальней аудитории. Пропускает вперёд, после заходит сам, прикрывая за нами дверь.

– На церемонию хотела, – признаюсь без прикрас, оглядываясь вокруг. Какой-то кабинет «кройки и шитья», судя по швейным машинам на столах. – А она уже началась, – поворачиваюсь к нему.

– Ой, да ладно, – кидает, взмахнув рукой и пройдя за преподавательский стол. – Хочешь, прочту тебе её наизусть? Будет у тебя личная церемония, Анастейша.

– Анастейша? – повторяю за ним, и он, коротко хохотнув, мотает головой, мол, ничего такого. Забудь. – Наизусть? – цепляюсь за другое слово, забив на то, что первый вопрос он просто-напросто проигнорировал.

Чудик.

– Ага, – вздыхает мужчина, открывая ящик преподавательского стола и доставая оттуда небольшую железную коробку. – Я торжественную речь почти каждый год здесь толкаю. И в этом должен был, но сорвал немного голос. Поэтому меня отстранили и заменили другим оратором.

– Правда? – заинтересованно подхожу к нему и сажусь на край стола. – А разве не Громовы, владельцы академии, её читают? Я много читала об этом, и Сара рассказывала, что Громовы. Она даже видела одного лично. И… – вовремя затыкаюсь, чуть не выдав того, что подруга в одного из Громовых втюрилась.

– Разрешите представиться Громов Егор Данилович, – театрально изображает наподобие книксена, сидя на стуле. – Младший из сыновей Громовых. И их главная головная боль.

– Ого! – складываю губы буквой «О» и спрыгиваю со стола. – Извините! Я не знала! И…

– Выдыхай, девочка, – произносит, и его голос и правда срывается, издав скрип под конец. Прокашлявшись, мужчина вновь заговаривает: – Прости. Вот поэтому речь и отдали брату, – произносит и, встав, идёт в другой конец аудитории.

– Я Милена! – представляюсь, направившись за ним. – И для меня большая честь познакомиться с внуком самого Громова! У нас дома висит одна из его последних весенних работ. Я поклонница творчества вашего дедушки! И эта встреча, – тараторю, не зная, как иначе свои эмоции одолеть. – Просто чудо! Я восхищена! У меня нет слов!

– Правда? Поклонница? Моего деда? Это даже хорошо, – поворачивается ко мне, поигрывая бровями и, открыв дверь в стороннее помещение, предоставляет моему вниманию небольшую комнатку с кроватью. – Тогда раздевайся, Милена.

– Чего?!

Глава 4

Милена

– Раздевайся, говорю, – повторяет, указав на комнату. – Там вон ткань на кровати лежит. Ею прикройся и мне брюки отдай.

– З-зачем? – уточняю, а то мало ли. А вдруг он фетишист какой-то.

– Подрежу их сейчас и край обработаю заодно. Будут у тебя шорты. Так сейчас вроде тоже модно. Давай, Миленочка, попкой двигай. У меня тоже времени немного, – хлопает меня по мягкому месту, подгоняя к кровати. – И давай скорее. Я тебя за дверью подожду.

– Ага, – всё же соглашаюсь, хоть и выглядит это подозрительного. Да и вообще вся эта ситуация выглядит донельзя странно, неправдоподобно и подозрительно. Стал бы малознакомый мужчина, а тем более преподаватель, звать тебя в аудиторию, где никого нет. Приказать раздеться, а потом всё это шлифануть тем, что якобы зашьёт.

Сам? Мужчина? Будет шить? Или швейные машинки сами шьют?

Дожидаюсь, пока Егор Данилович закроет дверь, и, подойдя, запираю её ещё и на защёлку. Благо она здесь есть и открывается лишь с моей стороны.

Снимаю пиджак, оставаясь в белом топике. Стягиваю брюки, быстро прикрывшись тканью. К счастью, мне везёт, она непыльная и даже не воняет. Наоборот, пахнет каким-то вкусным ополаскивателем, словно только что стираная.

Вешаю брюки на руку и спешу на выход, помня слова мужчины о том, что у него тоже времени немного. И уже собираюсь выйти, когда понимаю, что там, за дверью, Громов теперь не один.

– Олух, – произносит какой-то мужчина в возрасте. – Мало того что голос сорвал, так ещё и рядом с братом сейчас на сцене не стоишь.

– У меня появились дела, – отвечает Громов в свободной манере. Такой, какой в общении со мной даже намёка не дал. – Потом присоединюсь. Да и что изменится от моего присутствия? Вадим что, публики боится? А я ему уверенности прибавляю? Бать, что такого? Дай хоть разок пофилонить.

– И что у тебя за дела? Здесь? – обращается Громов-старший к своему сыну. – В этом крыле? Это даже не аудитория твоего факультета.

– Кройкой и шитьём занимаюсь, – прыскает младший внук великого художника Громова, в честь которого и была создана эта академия.

– Смотри, не перекроись, – явно недовольно произносит мужчина и повисает недолгая пауза. – Серьёзно что или так, на одну ночь? – шокирует меня неожиданным вопросом.

– Всё серьёзно, бать, – отвечает Егор Данилович. – Блондинка, как маман. Голубые глаза, красивая. Фигурка – огонь. Таз хороший. Родит без проблем. Молодая, значит, не одного наследника тебе подарит. Всё продумано. Статная такая. Породистая.

– Р-родит? – шепчу, заикаясь, понимая, что он обо мне.

Он там что… меня своему отцу описывает? И описывает в качестве кого? Женщины, что будет для Громовых рожать наследников?

Да он там с ума сошёл?! У него совсем крыша поехала?!

– Сейчас ей помогу, и она в моих руках, – тем временем продолжает Громов-младший. – Ты же знаешь, что они принцев все ищут. Вот стану таким для неё и дело в шляпе.

– Смотри мне, Егор! Одна надежда на тебя, – заговаривает Данил Громов, отец семейства. – Твои братья… даже и не думают о наследниках! Всё на тебе! Одна в тебя вера, сынок!

– Помню, отец! Помню! – отвечаем ему сын серьёзным тоном, словно они мир спасать решили, и только Егор Данилович может это сделать. – А ключи от тачки-то вернёшь? И счета все разблокируешь?

– Как только получу справку о беременности – всё сделаю, – бросает он, а после раздаётся дверной хлопок, оповещающий о том, что Громов-старший покинул нас.

Делаю пару шагов назад и достаю телефон. Разблокирую его и пишу Саре короткое: SOS. Пусть спасает. Не хочу я быть той самой с хорошим тазом, которая ищет принца и ради своего станет инкубатором для будущих наследников Громовых.

Уж извольте!

– Милена, вы переоделись? – интересуется Егор Данилович, постучав в дверь.

– Да! Бегу! – кричу ему, получив от подруги сообщение, что она постарается быть как можно скорее, но препод у неё сейчас зверь и не отпустит так скоро после начала пары.

Пользуясь нашей дружбой, пишу ей, что ситуация с кодом «красный», означающая угрозу жизни. Пусть что хочет делает, но мне нужно выбираться. А из этой академии я сама не выберусь. Мы и так пока шли сюда с Егором Даниловичем, я думала, мы кругами вокруг одной и той же колонны ходим.

Мысленно чертыхаюсь и проклинаю себя за то, что вообще пошла с этим Громовым. Но одно хорошо – приставать он не будет открыто. Им же с отцом наследник нужен. А для этого мать, которая будет готова поделиться своим ребёнком. Значит, будет аккуратен со мной и попытается быть вежливым и терпеливым. А я ему дам понять, что между нами ничего быть не может.

Всё продумано. Главное, чтобы ситуация не вышла из-под контроля, прежде чем Сара придёт сюда и спасёт меня.

Цепляю на лицо улыбку и выхожу из комнатушки с кроватью.

– Вот, – протягиваю ему брюки.

– Отлично! – тянет и, забрав их из моих рук, проходит к ближайшему столу со швейной машинкой. Что-то там измеряет, сверяет с какими-то рисунками, прикидывает. Шаманит и повергает меня в шок.

Нет, ну я знала, что некоторые мужчины умеют шить, но я думала, это обычные мужчины, которым это нужно в жизни, а не такие, как Громов.

– А вы умеете шить? И машинкой пользоваться? – спрашиваю, чтобы заполнить тишину хоть чем-то.

– А ты нет?

– Не-а, – мотаю головой. – У нас если что-то рвётся, то мы выкидываем. А если пуговица отрывается, то её в ателье пришивают. Я даже иголки никогда не видела, – отчего-то делюсь подробностями.

– Расточительство, – бросает, не отвлекаясь от дела. – Нас мать всегда учила всему, что может пригодиться в жизни. А я ещё был тем, кто вечно всё рвёт. Поэтому шитьё было моим каждодневным занятием в качестве наказания. Особо этим не увлекаюсь сейчас, но по мелочи могу, – поднимает на меня улыбчивый взгляд. – Повезло тебе, Милена.

– Ага, – киваю.

Дважды повезло. И брюки спасём. И матерью его детей станем.

– Ну вот, – указывает длину. – По твоему росту будет в самый раз. Я бы на тебе наживил, но немного не подумал сразу это сделать. А бегать тебя туда-сюда не хочу заставлять. Тем более у меня дела. Надо на сцену идти.

– Режьте, – даю ему ножницы.

Чем быстрее он всё сделает, тем быстрее мы отсюда уйдём и присоединимся к людям. А уж там я сбегу.

– Режу, – бросает и ловко отрезает лишнюю ткань.

После чего минут десять, а то и больше, смётывает ткань, а потом обрабатывает срезы и строчит новые края брюк. Я же сижу рядом и пытаюсь понять, как это всё работает и почему получаются такие красивые и разные швы из одной и той же машинки. Она ведь одинаково иглой двигает, а шов разный.

Что за магия?

И ведь Громов ничего такого не делает. Только руками ткань тянет под иглой и кнопочки нажимает.

– Готово! – отдаёт мне брюки, выключая машинку. – Быстро переодевайся и, может, успеем на конец церемонии. Там как раз самое интересное и весёлое обычно происходит. Прощание и приглашение напиться в местном кафе, – подмигивает, но меня этот «конец» не интересует. Только знать ему об этом не обязательно.

– Ага! – киваю и спешу переодеться.

Натягиваю шорты, надеваю пиджак и возвращаюсь к мужчине.

– Ну как? – показываю ему свой новый образ. – Даже и не скажешь, что раньше были брюками, если честно! И к пиджаку так идут! И к босоножкам. У вас талант, Егор Данилович.

– Если бы, – хмыкает. – Ну так что? Пойдём? – указывает рукой на выход из аудитории, и я, подхватив сумочку, направляюсь туда.

– Милена, а вы не хотели бы меня отблагодарить? – мужчина появляется сзади и приобнимает меня за талию. – За чашечкой кофе, например? Я получше тебя с творчеством дедушки познакомлю. Расскажу то, чего нет ни в одной биографии, – многозначительно поигрывает бровями, и я уже готовлюсь его послать, когда дверь кабинета распахивается и в аудиторию влетает запыхавшаяся Сара.

– А ну, руки от неё убрал! – выкрикивает и бьёт его сумкой по голове, чуть не задев меня. И не убив.

Рука Егора Даниловича на моей талии ослабевает, и мужчина падает на пол с ощутимым грохотом.

Округляю глаза и испуганно перевожу взгляд с мужчины на подругу.

Глава 5

– Ты чего?! – шиплю на неё.

– Я не знаю, – также испуганно произносит, глядя на безжизненное тело. – Ты же сама написала, что ситуация «красный». Я думала, он тебя изнасиловать решил. И… вот я… пришла как смогла.

– Но по голове-то зачем? – пищу, руками прикрыв рот, чтобы не закричать.

– Папа говорит, что это самое слабое место, – виновато пожимает плечами, прижав орудие преступления, а точнее, сумку, к себе. – Если хорошо ударить, то можно отключить человека. Вот я и подумала, что… по голове ударю. Увидела его, и тут ты. И я его…

– Что там у тебя, – киваю подбородком на сумку. – Гиря?

– Учебники получила. Лена, у него кровь! – восклицает, завизжав от ужаса. – Из носа. Что делать?! Он истекает кровью! Он умирает?!

– Кровь? – переспрашиваю и оглядываюсь на Громова, по-прежнему лежащего на полу. – Твою мать! Сара, дверь закрой, чтобы никто нас не увидел, – командую и падаю перед несостоявшимся отцом моих детей на колени.

– Что делать?! – в панике интересуется подруга, стоя над нами и наблюдая за моими действиями. – Я его убила, да?! Убила? Он мёртв?

– Да жив вроде, – произношу, нащупав пульс. – Так, Сара, вспоминай, что говорил папа. Что делать при обмороке?

– Не дать головой ударится? – бросает и вопросительно смотрит на меня.

– Поздно. Он уже пережил два удара.

– Ноги выше поставить, – кидает, и я, подтянув ближайший стул, кладу на него ноги мужчины. То и дело проверяю его пульс, чтобы не отключился.

– Вызывай пока скорую, – прошу её. – Скажем, что горшок упал на голову, – озвучиваю ей официальную версию случившегося.

Встав, сбрасываю один горшок на пол. Ломаю подставку, словно из-за неё упал цветок. И, взяв немного земли, обмазываю голову Егора Даниловича ею. Для алиби. Горшок ведь на голову упал. Следы остаться должны.

Я точно в маму пошла! Такая же хладнокровная, что даже в одном помещении с возможным трупом мыслю здраво. И придумываю алиби!

– Ага, – кивает Сара и быстро звонит в скорую. После чего отключается. – Они сказали ему воздуха больше дать. Так он быстрее в себя придёт, – озвучивает указание врачей.

– Тогда я окно открою, а ты ему книгой воздух делай, – говорю, и она кивает.

Поднимаюсь и лечу к окну. Тянусь к ручке и дёргаю её на себя, когда до меня доходит оглушительный грохот и звук, словно что-то ломается.

Испуганно оборачиваюсь и вижу застывшую от ужаса Сару, Егора Даниловича на полу. И швейную машину на его ноге. И сумку моей «везучей» подруги на месте, где всего минуту назад машинка стояла.

– Сара! – шиплю и подлетаю к Громову. – Твою мать! Что ты сделала?! Решила добить?!

– Я не хотела, – шепчет она со слезами на глазах.

Аккуратно поднимаю машинку и скатываю её в сторону, с ужасом понимая, что дело дрянь. Дело – просто ужас из всех возможных ужасов.

– У него перелом, – произношу, не поднимая взгляда на подругу. – Звони отцу! Что нам делать?

– Перелом?! – истерически пищит.

– Ясно, – выхватываю из её рук телефон и быстро набираю её отца. Благо пароль от телефона Сары я знаю. – Дмитрий Александрович, – приветствую мужчину, когда он трубку поднимает. – Без лишних слов и сразу к делу. Перед нами лежит человек без сознания. Пока вроде как живой. У него кровь из носу пошла от… горшок на голову упал, – смотрю на этот самый «везучий горшок». – И потом ему швейная машинка на ногу упала. Кажется, перелом. Что делать?

– Так! Для начала скорую вызывай, – напряжённо отвечает, и я оповещаю его, что уже сделано. – Далее. Никак его не передвигайте и не трогайте. Разрежьте ткань и проверьте, нет ли кровотечения.

– Ага! – хватаю ножницы и бессовестно разрезаю дорогущие брюки. – Крови вроде нет. Но нога какая-то кривая, дядя Дима. Неестественно кривая.

– Ясно. Так! Дальше… Дальше ждите скорую. Я ничего сейчас сделать не могу. Шину вам не могу доверить наложить. Куда скорую вызвали?

– В академию.

– Ясно! Сейчас позвоню в диспетчерскую и скажу, чтобы поторопились. Или своих из клиники быстрее пришлю, а ваш вызов отменю, – деловито оповещает меня.

– Спасибо, – бросаю ему. – А нам что делать?

– Ничего не делать, – вздыхает и рычит на том конце, будто себя успокоить пытается. – А теперь вопрос: не моя ли Сара это натворила?

– Нет! Ну что вы! Сара тут ни при чём, – тяну, глядя на плачущую подругу. – Ладно, Дмитрий Александрович. У нас дела. Важные, – и сбрасываю звонок.

– Он меня убьёт! Я убила человека!

– Да жив он! Жив! – успокаиваю её и беру обе наши сумки. – А теперь, Сара, валим отсюда! Быстро!

– А как же он? – спрашивает, указывая на мужчину, которого чуть не убила, но боюсь, если она ещё на минуту задержится рядом с ним, то дело завершит.

– Всё с ним будет хорошо! – уверяю её.

Будет, если тебя рядом с ним не будет.

– Нас отчислят за такое! – надувает губу, забирая у меня свою сумку. – Он же Громов! Нас отчислят! Меня точно!

– Не боись, – кидаю ей. – Мой папа, если что, академию эту купит и тебя вернёт. Сама же сказала, что он может, – быстрым шагом веду её на выход из академии.

Достигаем пункта охраны, и я заговариваю с женщиной и мужчиной, сидящих там.

– Там в аудитории кройки и шитья мужик какой-то валяется, – произношу и вместе с Сарой выскакиваю из здания.

В случае чего ему горшок на голову упал, а он, когда падал, швейную машинку зацепил. И сам во всём виноват. Это не мы! Никто не докажет, что это мы причастны.

Если что, папа отмажет!

– Я его убила! Я его убила! Я его убила, – не унимается подруга, качаясь на переднем пассажирском сиденье моей машины. – Меня посадят. За нанесение тяжёлых увечий или за убийство. Меня посадят. Меня отчислят. Громовы меня в порошок сотрут. Мне капец!

Мне тоже…

Глава 6

Милена

– Так, – впервые заговариваю за время всего пути. – Ты тихо сиди в машине, – раздаю указание заплаканной подруге, которая, в отличие от меня, не затыкалась ни на минуту. – Я сейчас в аптеку и приду.

– Зачем в аптеку? – испуганно задаёт вопрос. – Я и тебя покалечила?

– Успокоительное тебе куплю и воды, – отвечаю ей, отчасти понимая её панику и страхи, но с другой стороны, не понимая её слёз. Сейчас надо думать, как ситуацию спасать, а не сопли распускать. Да и девчонке уже двадцать четыре. Надо быть серьёзнее, в конце концов. – Я не могу на тебя такую смотреть. Успокойся! Он живой! От перелома ещё никто не умирал. Полежит немного в больничке и всё. Ничего такого! Отдых себе устроит.

– Меня посадят, – заявляет уверенно. – За умышленное нанесение телесных повреждений. Папа меня точно тогда убьёт. Дочь медика и людей калечит! Репутацию ему всю портит!

Хотя мне, если честно, кажется, что это Сара о репутации беспокоится, а её отцу на неё совершенно наплевать. Он жизни спасать должен, а не думать о том, что о нём другие говорят.

Мой папа лично такого мнения и дядя Дима на него похож.

– За что? – с вызовом спрашиваю свою бедовую подругу. – У него нет доказательств того, что это сделали мы, – вообще-то есть и куча, но папа с этим в случае чего разберётся. – И вообще, мы ему первую медицинскую помощь оказали? Оказали. Скорую вызвали? Вызвали! Охрану ему на помощь послали? Послали! Какие ещё проблемы?

– Он отчислит нас! И меня ещё и посадит! Он может! Ты знаешь, какие связи у его семьи?

– Всё будет хорошо, Сара! Я не дам тебя в обиду! Папа, если что, решит эту проблему, – в который раз успокаиваю её. – Ты что, первый день с ним знакома? Мой папа, если нужно, всё здесь перевернёт, но тебя ещё и похвалят за то, что Егору Даниловичу ногу сломала!

Это как раз в стиле папы. Он у меня вообще спокойный, добрый, за честность и порядок, но если дело касается тех, кто ему дорог или дорог мне, то забывает о своём хорошем «Я» и включает свою противоположность.

Помню, мне раньше часто от него прилетало за мои проделки. И я была прекрасно знакома с суровым, злым и недовольным папочкой. Но стоило повзрослеть, и я стала его понимать. Просто я ещё той оторвой была и папа даже мягко со мной обходился. Наказывал, отбирая карманные деньги, блокируя карты, запрещал прогулки с друзьями. А я бы на его месте в закрытый пансион отправила бы меня, где нельзя было бы ничего, кроме как учиться.

– Может, сейчас ему позвоним и попросим помочь? – предлагает подруга с надеждой.

– Не хочу его пока вмешивать, – честно признаюсь. – Если ситуация выйдет из-под контроля, то обязательно обращусь, но сейчас я надеюсь, что всё обойдётся.

Вот почему-то мне кажется, что Егор Данилович проблем нам создавать не будет. Может, конечно, поорать и сказать, что мы дуры, но отчислять, а тем более сажать не будет.

Не знаю, почему так решила, но он создаёт образ такого раздолбая, добряка и бабника. А такие в крысу не играют.

– Ты не знаешь Громовых так, как их знаю я, – бросает Сара расстроенно.

– Всё будет хорошо, – обещаю ей и выскакиваю из машины, прежде чем она вновь плакать начнёт.

Перехожу дорогу и иду в сторону продуктового магазина. Там аптека у кассы есть. Но, взглянув ещё раз на подругу, понимаю, что простым успокоительным здесь не обойдёшься. Надо что-то крепче и быстрее.

Вздыхаю и вхожу в магазин. Иду вдоль рядов в поисках нужного отдела, отмечая, что давно сама не ходила за покупками. Обычно мы с Зинаидой, так звали мою няню, а в последующем помощницу по дому, вместе продукты через доставку заказывали. А всю молочную продукцию, мясную и овощную нам один фермер из пригорода сам лично домой привозит.

– Да, папуль, – отвечаю на вызов, найдя интересующее. – Что-то случилось?

– Нет, у нас всё хорошо, – тянет родитель, а на фоне звучат мультики про принцесс. – Я Алёне фруктиков нарезал, и мы играем в салон красоты. А ты как? Как первый день в академии? Церемония уже закончилась ведь? Я вовремя позвонил?

– Закончилась, – произношу, выбирая, что именно взять для успокоения Сары. – День прошёл… я бы сказала… незабываемо. Долго помнить это буду.

– Ну, я рад! Уже едешь домой?

– Да, насчёт этого, – поджимаю губы, не зная, как отпроситься у него. Нет, он будет не против, если я расслаблюсь немного, но ведь у него планы есть. – Пап, а ты можешь ещё немного с Алёной посидеть? Мы с Сарой решили отметить первый день. И… А при Алёнке мне как-то неловко.

– Могу, но… – соглашается, но в его голосе звучит явная неловкость. – Как же не вовремя Зинаида от нас ушла.

– У неё уже возраст не тот, чтобы за Алёной следить. Почитай она меня вырастила и с Алёной мне помогла, – отмечаю, и отец со вздохом соглашается. – Папуль, ты не переживай! Я к шести вернусь. Я помню, что ты приглашён на мероприятие.

– Тогда хорошо! Отдыхай! И всё, пока, Милена! У меня запись на ноготки в салоне, – прощается сразу же после слов моей малышки, что сейчас она будет делать ему маникюр.

Моя девочка! Звёздочка! Модница! Принцесска!

– Спасибо, – кидаю и отключаюсь.

Пробиваю покупки и с бумажным пакетом выхожу из магазина, надеясь на то, что у Сары хоть немного спала истерика. И до её дома мы доедем спокойно.

Аккуратно, на по-прежнему высоких каблуках, спускаясь по ступенькам. Кидаю взгляд в сторону бордюра, около которого припарковала машину, чтобы проверить ситуацию, и понимаю, что машины там нет.

Страх за подругу и детку, которую мне папа только неделю назад подарил в честь учебного года, накрывает с неистовой силой.

Оказавшись внизу, начинаю глазами бегать вокруг в поисках хоть кого-то.

Ладно, тачка! Но Сара должна была где-то остаться! Или мою детку угнали, а подругу взяли в заложники? И, судя по везучести Сары, такое произойти могло.

Несколько минут, за которые, мне кажется, вся моя жизнь пролетает у меня перед глазами, продолжаю поиски. И к своему счастью, узнаю передний бампер своей детки, торчащий из-за поворота.

Наверное, там, где я припарковалась, парковка была запрещена, хотя такого знака я там не увидела. И чтобы я не получила штраф, Сара решила перепарковаться.

Медленными шагами подхожу к машине, но, взглянув в салон, понимаю, что нашла всего одну пропажу. Сары в ней нет.

– О господи! Твою мать! – восклицаю уже от своей личной везучести. – Сара?! Где ты?! – причитаю и уже достаю телефон, чтобы её набрать.

– Псс! – звучит со стороны багажника. – Псс!

– Сара? – вопросительно уточняю, и девушка приподнимается с таким же заплаканным, но испуганным взглядом. – Ты что там делаешь? – шиплю на неё.

– Там полиция ехала. И мне показалось, что они за мной. И за нами вообще следили всё это время. Я решила перепарковаться и убрать машину с видного места, – рассказывает она сбивчиво и по-прежнему паникуя.

– А-а-а, поняла, – кидаю параноику. – Вылезай и поехали! Отвезу тебя домой и буду успокаивать, – демонстрирую пакет со своими покупками.

– Не могу, – мотает головой и кидает взгляд куда-то себе под ноги. Виновато возвращает его на меня, и её взгляд не обещает мне ничего весёлого. – Тут такое дело… Я, когда парковалась, была не в себе и…

Разбила мою машину? Да? Скажите, что да! Если так, то ладно! Починить можно! Пусть скажет, что детка пострадала! Только машина и никто больше!

– Я, правда, не заметила, – тянет и начинает плакать. – Он сам выскочил! Я не хотела! Правда, не хотела!

Твою мать! Только не это! Одного несчастья на сегодня не хватило?

Глава 7

Милена

Обхожу машину, искренне надеясь на то, что там котик или собачка. Мы отвезём её в клинику, оплатим лечение и забудем.

Но нет! На асфальте рядом с багажником моей детки сидит худенький, заросший и пожилой дедушка в потрёпанной одежде. Благо сидит, а не лежит, как Громов совсем недавно.

И искренне надеюсь, что у него такая была одежда, а не из-за аварии и падения она такой стала.

– Сара… – шиплю на неё, скуля от произошедшего. – Как так?! – спрашиваю сквозь зубы.

– Да я сам, – отмахивается дедушка, кривясь от боли. – Считал, сколько у меня копеек, и попал под машину, – указывает рукой в сторону рассыпанных монет.

– Он сам. Видишь, – сглатывает подруга. – Не я одна. Я не видела! Он просто шёл, а я ехала и…

– Ничего не болит? – обращаюсь к пострадавшему, присев рядом с ним на корточки. По обдавшему меня характерному амбре понимаю, что передо мной бездомный. – Всё цело? – спрашиваю, а взгляд цепляется за грязные руки, слегка в крови.

– Да вроде нормально, – пожимает плечами и кидает сочувственный взгляд на Сару. Он будто не винит её, а, наоборот, поддержать хочет. Сказать, что ничего страшного и не надо плакать. – Рука только когда двигаю, стреляет болью. И бедро. Оно весь удар приняло от машины. Но не знаю. Ушиб у меня, девочка. Бывает.

– Ясно, – поджимаю губы и достаю кошелёк. Вынимаю пару купюр и протягиваю их мужчине. – Это вам! Мы вас сейчас в больницу отвезём. Там посмотрят, и я вам ещё дам.

– Да не надо! Кто со мной возиться будет? – прыскает и, оперевшись на здоровую руку, пытается встать. – Заживёт! И не такое бывало. На мне всё как на собаке заживает.

– Деньги-то возьмите, – протягиваю купюры, пойдя за ним следом. – Здесь на обезболивающее и мази хватит. И ещё останется. Моральная компенсация.

– Нет, – мотает головой. – Не надо! Девочка не специально! Видно же по ней, что сама не своя, – инстинктивно пытается взмахнуть рукой, но выбирает не ту руку и тут же начинает шипеть от боли. – Ой! С-с-собака!

– Ясно, – поджимаю губы, обернувшись на свою детку. – Садитесь в машину! Я вас в больницу отвезу! И лишь когда мне скажут, что с вами всё в порядке, я от вас отстану. Видно же, что-то не так.

– Да никто возиться не будет, – говорит, а самого перекосило от боли.

– Возьмётся, – важно заявляю и открываю заднюю дверь своей машины. – Садитесь сами, или мы вас насильно в неё посадим, – недовольно ворчу на него. – Живо! Я вас ещё и накормлю вкусным обедом.

– Да я грязный, – произносит он с неловкостью и смущением. – А у тебя машина вон какая. Красивая. Чистая.

– Химчистка есть, – бросаю ему. – Садитесь.

– Ну ладно, – всё же сдаётся, но перед тем, как всё же сесть, расстилает на сиденье газетку, которая в одном из карманов плаща была. Газетку-рекламу из магазина, в котором я только что была.

Передаю дедушке бумажный пакет с успокоительным, прося положить в сторону, и закрываю за ним дверь. После чего подхожу к настороженной Саре.

– Идём! – кидаю ей. – Полиция точно не за тобой.

– Он же бомж, – шепчет она мне, указывая на дедушку.

– И что? Не человек? – хмыкаю, разведя руками. – Включим вентиляцию воздуха на максимум и всё. А потом в химчистку машину отвезу. Проблем-то! А вдруг у него перелом? Не дай бог!

– Блин! – чертыхается она ещё. – Ну что такое сегодня со мной?

– Сегодня? – с сомнением переспрашиваю. – По-моему, неприятность – это твоё второе имя, Сара. Пошли! При переломе нельзя долго тянуть. Там бывают последствия. Не мне тебе объяснять! Это у тебя папа врач.

– Хорошо, – кивает и в одну секунду оказывается в салоне.

Благо это небольшое происшествие её успокаивает. Она больше не плачется о том, что её отчислят. Наоборот, всю дорогу разговаривает с мужчиной и спрашивает его о том, что у него болит, как болит и не усиливается ли. Наконец-то передо мной дочь врача, а не «тридцать три несчастья и тележка вдогонку».

Не было бы счастья, да несчастье помогло.

До больницы, в которой работает отец Сары, доезжаем быстро. Там звоним дяде Диме и просим принять нас вне очереди. Коротко описываем произошедшее около магазина, но заменяем главное лицо с подруги на моё.

Дмитрий Александрович, забрав пострадавшего, уходит осматривать его, а мы с Сарой остаёмся в ожидании диагноза. Всё это время подруга молчит и смотрит на телефон, ожидая, что позвонят с деканата и сообщат об отчислении. Или из полиции. Но мне врёт, говоря, что просто время засекает.

– Девочки, – наконец отец Сары появляется в приёмном покое и подходит ко мне. – В общем, вывих запястья у него. Не страшно. Уже занимаются этим. А вот бедро бедовое.

– Что там? – сразу же спрашиваю, нахмурившись и готовясь к худшему.

– У него там… – поджимает губы, пытаясь для нас всё на русский и понятный простым смертным язык перевести. – У него протез тазобедренного сустава. И что-то мне не нравится то, что снимки показывают. Вроде бы и на месте всё, но что-то… Не знаю я. Надо это дело смотреть глубже.

– Ну так посмотрите, – не понимаю, о чём он.

– Чтобы смотреть, надо, чтобы он у нас лежал, – понижает голос и отводит нас в сторону. – А я сделать этого никак не могу. Ещё на сутки я его здесь смогу задержать и договориться с начальством, но этого времени будет мало. Платное лечение он не потянет, а на бесплатное у нас очередь. И у этого мужчины нет страховки и паспорта. Можно, конечно, пойти в государственную больницу, но никто его не примет без документов.

– А от удара у него с протезом такое могло произойти? Мог протез от этого повредиться?

– Думаю, удар тут ни при чём, – задумчиво начинает. – Просто усилил эффект. От ДТП у него только вывих, по сути.

Можно, конечно, так и оставить человека. Последствия аварии мы минимизировали, но, чёрт возьми! Совесть не позволяет. Не такому меня папа и Зинаида учили.

– Осмотрите его, Дмитрий Александрович, – решительно прошу. – Я всё оплачу. И дополнительно отблагодарю, если медсёстры его помоют, подстригут и приведут в порядок. Мы с Сарой сейчас пойдём, во что ему переодеться, купим, чтобы он ничем не отличался от ваших пациентов.

– Ты решила ему помочь? – удивлённо задаёт вопрос Сара.

– Ну да, – пожимаю плечами. – Он такой же человек, как и мы. Просто невезучий, как ты. Оттого, что я немного потрачу папиных денег на благое дело, с нас не убудет. Наоборот, плюсик в карму, и я сама буду довольна собой.

– То есть я зачисляю его? – уточняет Дмитрий Александрович. – Я ещё скидку свою медицинскую проведу, и сумма выйдет не очень большой. Вести буду его сам и… кое-где да сэкономим.

– Зачисляйте, – достаю свой паспорт и отдаю его ему. – Мы потом к вам в кабинет поднимемся, дядь Дима. Вещи купим и придём.

– Я пока оформлю всё, – кидает и уходит с моим паспортом.

Мы же с Сарой выходим из клиники и идём искать магазин мужской одежды. Район здесь вообще не такой, чтобы кишел бутиками.

– Ничего нет, – объявляю ей.

– Есть. Тут за углом, – тянет куда-то в сторону. – Называется «Смешные суммы».

– Это что за магазин? Никогда не слышала… – подозрительно кошусь на неё. А вдруг это не магазин, и сейчас, с «удачей» Сары, мы кредит возьмём в этих суммах.

– Магазин одежды для простых смертных, – закатывает она глаза. – Здесь одеваются те, кто не может себе позволить привычные и знакомые тебе бренды или даже обычные магазины в торговых центрах.

– И там можно найти? И футболки? И штаны? И даже нижнее бельё?

– Пффф! Даже чехол на твой телефон, заколочки всякие и постельное бельё!

– Ладно…

– Но давай договоримся: за всё плачу я! Ты и так меня от папы спасла. И это моя вина, что дедушка теперь в больнице. И я тоже хочу плюсик в карму.

– Там договоримся, – взмахнув рукой, произношу и позволяю себя увести.

В магазине изучаю ассортимент. И хоть качество здесь не из лучших и фасоны не те, что я привыкла видеть на мужчинах, всё же мы с Сарой покупаем дедушке приличное количество одежды. Этого должно хватить, чтобы он в больнице не чувствовал себя не таким.

Да и сумма выходит смешной. Правда смешной. Как цена за четверть моего пиджака.

Глава 8

Вадим

– Где вы, чёрт возьми, были?! Прохлаждались, пока моего брата калечили?! – рычу в трубку, сжимая её до такой степени, что в какой-то момент она издаёт жалобный скрип. – Сотрясение мозга! Перелом малоберцовой кости! И всё в стенах академии! На кой чёрт я вам деньги плачу, если вы уследить ни за кем не можете? За что вы зарплату получаете?!

– Вадим Данилович, – сглатывает охранник на том конце провода. – Так вышло! Мы же не знали! Мы думали – пары, церемония!

– Запись почему не велась? Должна была быть запись! – ударяю по шкафу от злости.

– Так они уже неделю не работают, – мнётся мужчина. – Вы же знаете! А мастер только сейчас прибыл. Чинит.

– Бездари, – кидаю им и отключаюсь, чтобы не разозлиться ещё больше и не поувольнять всех.

Оборачиваюсь к лежащему на больничной койке младшему брату, который, в отличие от меня, спокоен и расслаблен. Ну конечно, это не его мама несколько часов по телефону отчитывала за то, что я за её сыночком не усмотрел.

Оглядываю Егора с головы до сломанной ноги и сжимаю губы от желания придушить гадин, что сделали это с ним. То, что это сделали две девушки, мы с врачом у бригады скорой узнали. Егор бред нёс и болтал от препаратов без остановки.

– Обезболивающее попросить? – спрашиваю, присев на стул.

– Я что, не мужик? – хмыкает от собственных слов. – Потерплю, – но поймав мой вопросительный и настойчивый взгляд, сдаётся. – Но вообще, мне уже вкололи. Медсестричка обещала зайти часа через два ещё раз.

– Найду этих гадин и лично им шеи сверну! – рычу на его ногу. – И ноги переломаю им! Сразу две!

– Да брось их, – кидает хохотнув. – А по мне весело! Необычное приключение! Мне ещё бабы никогда ноги не ломали. И не били. Они просто любительницы кое-чего пожёстче. У всех свои вкусы, – хмыкает и начинает смеяться.

– Нет! Я их найду.

– Ну, найдёшь, и что? Покалечить ты их не покалечишь. Кодекс чести не позволит, – издевается надо мной. Что он, что средний, Влад, мою сдержанность обзывают «кодексом чести». Идиоты!

– Жизнь им испорчу! – бросаю Егору. – Основательно!

– Пффф! Конечно! – прыскает, не веря в мои угрозы. – Тем, что вход в академию запретишь и посадишь? Ну не знаю. Хрень по мне, Вадим. Оставь их! Молодые дуры, блин! Сами, небось, сейчас трясутся от страха, что убили меня. Весь интернет шерстят, проверяя информацию.

– Они должны ответить за то, что сделали!

– Дурость! – произносит по слогам. – Себя молодым вспомни! И как от родителей сбежал через окно, вспомни. Как палец себе раскромсал, – напоминает про мои восемнадцать. – А потом ещё и обновил шрам, когда от девушки из клуба уходил. Вспоминай! Чего тогда не взял на себя ответственность за девчонку? Переспал ведь, а она невинной была! Чего не женился на ней? А?

Взгляд сам по себе опускается на шрам. Ужасный, чертяка, но убирать его с руки не хочу. Пусть и дальше мне напоминает, что не всегда мой «кодекс чести» работает. Что и девушку могу без причины бросить. И сбежать, лишив девушку невинности.

Я просто хотел попрощаться с ней. Погладить по щеке, а в итоге зацепился за грёбаную серёжку.

– Заткнись! – шиплю на младшего бестолкового братца. – Девчонка сама на меня запрыгнула тогда. Я не просил её дарить мне свою первую ночь. И не должен нести ответственность.

– Да какая разница?! – восклицает Егор в ответ. – Я и следаку сказал, что заявление писать не буду! И вообще, я их прощаю! Никаких претензий не имею!

– Я всё равно их найду, – не унимаюсь. – Имена скажи! Обещаю, что не трону их. Просто поговорю и отчислю.

– Не сможешь, – раздражённо вздыхает, но, наконец, идёт на уступки. – Они не учатся у нас. Пришли с подругой. Имена… То ли Аня и Таня. То ли Маша и Даша… Не помню я! Созвучное что-то. И русское. Да и, блин, я сам виноват! Ты же знаешь, как я давно хотел близняшек попробовать! А здесь две высокие фигуристые блондинки! Грех было не позариться!

О господи! У этого только девки, вечеринки и тачки в голове! И когда уже повзрослеет?

– Идиот! – «хвалю» его и, развернувшись, собираюсь выйти из палаты и поговорить с врачом Егора. С Дмитрием Александровичем. Хороший мужчина. Не первый год у него наблюдаемся все. Он вообще хирург, но у нашей семьи ещё и семейным врачом подрабатывает. И дочь его у нас учится в академии. Мы ей дополнительное бюджетное место в своё время предоставили.

– Если найдёшь их, то номерок для меня возьми, – просит меня младший брат, кинув в спину свой запрос. – Я бы продолжил наше общение и принял их извинения. В горизонтальном положении, – кидает мне в спину.

– Лечись, Егор! – кидаю ему, обернувшись. – Мама обещала к вечеру приехать и привезти тебе всё необходимое. Сейчас всё по списку собирает и твой любимый морковный пирог печёт.

– А отец?

– Расстроен, – пожимаю плечами, не понимая поведения отца. Он ведь недалеко от академии был, когда всё случилось, но не вернулся, чтобы сына младшего поддержать. – Что-то там про планы на тебя говорил. Но я не понял ничего! В общем, как остынет, так и приедет. А к тебе уже завтра в обед загляну, – отвечаю на его вопрос. – Надо придумать, что делать с твоим графиком. Лекции ведь назначены. Студенты ждут.

– Ну ты Влада попроси, – хмыкает, словно я проблему из ничего делаю. – Пусть вспомнит былое.

Если бы всё было так просто? Уговорить его – то же самое, что заставить мартышку молиться. Сделать можно, но смысла не будет.

Глава 9

Вадим

На следующий день утром звоню Владу и прошу приехать. Долго думал, как выкрутится и не отменять, потому что знаю, что брат не согласится, но другого выхода нет.

Хотя бы на время, но мне нужно, чтобы Влад вернулся к своим бывшим обязанностям. Когда-то он уже занимал должность декана, но после давления отца ушёл в офлайн. Помогает теперь академии издалека пиаром, продвижением, рекламой и другими различными вещами, но напрямую лезть в управление не хочет. Брата всегда душил контроль, особенно отцовский. После его ухода из академии, Егор как раз и стал деканом.

– Даже не начинай, – тянет Влад, сразу же после того, как я говорю ему о том, что у Егора пары запланированы и заменить неким, а сам младший братец в больничке отдыхает. – Не думай об этом! Не проводи параллель между мной и парами Егора. Не надо! Давай не будем портить друг другу настроение.

– У меня нет выбора, Влад! – произношу спокойным и размеренным тоном. Надеюсь так у меня получится повлиять на свободолюбивого брата близнеца. – Свободных преподавателей с музыкальным, а тем более хореографическим образованием у меня нет!

– Ну так сам пойди!

– У меня свои пары есть! Плюсом я ещё детскую школу на себя взял и сейчас отбор в классы провожу! Мне сейчас, как никогда нужна твоя помощь.

– Нет, Вадим! Не-е-ет!

– Влад, не забывай, что это и твоя академия тоже. Я не могу всё за нас двоих решать – рычит на упрямца, надеясь, что хоть грозный рык, которым работает у отца, мне поможет, но нет. Брат лишь отсаживается подальше от меня.

Но он не учёл того, что я отступать не намерен. Выпотрошу его душу, но он сделает то, что нужно мне.

Мне нужен новый декан и он им станет!

Заставляю его подняться на ноги и вывожу из своего кабинета, прямиком в аудиторию, где у него уже скоро должна начаться лекция. И плевать мне, что он об этом думает. Сейчас потребности академии важнее его личных.

Помня его стиль преподавания, знаю, что потом меня ждёт нытьё о том, что всё вокруг бездари, неучи и вопросы, где я их понабрал. Да и студенты будут вешаться.

Но это всё на время! Потом я обязательно найду нормальную замену! Уже завтра займусь поисками. А пока пусть Влад работает на благо семьи.

Но по дороге, не упускаю возможности поговорить с братом, о важных проблемах, которые нависли над нашими с ним головами.

– Ещё и отец давит со своими наследниками. Ты же знаешь, что я не могу, – злюсь на ситуацию и на блондинок, которые Егора из игры вывели. Так хоть он мог ситуацию спасти, а что он сейчас из больнички сделает?

Хотя зная его, может и медсестричку какую-нибудь осчастливить. Но не с сотрясением.

Чёртовы блондинки! Ненавижу теперь этот цвет волос!

– Какие к чёрту дети, Вадим? – восклицает брат, скривившись и в этот момент став жутко похожим на меня. Или я на него.

Мы так и не определили, кто именно из нас старший. Мама сама нас в детстве путала. И даже она с вероятностью в девяносто семь процентов не скажет кто есть кто. И кто появился на свет первым.

– Наши с тобой, брат, – отвечаю ему с натянутой улыбкой. – Отец ясно дал понять, или наследники, или мы остаёмся ни с чем.

– Может остынет и забудет? Где я, а где дети? – резонно отмечает этот чертяга, который даже цветок мой за день угрохал. – Да и тебе пора уже открыться родителям и рассказать о себе.

Ни за что! Никогда!

– Слушай! – останавливает меня посреди коридора, загоревшись от неожиданной идеи. – Может нам сказать отцу, что у нас с тобой это генетическое. Мы же близнецы. Вот у обоих проблемы с продолжением рода. Тогда и ты, и я в шоколаде.

Это уж тем более. Если отец узнает о моей проблеме, то это конец всему! Мне, моей жизни, моей академии, на которую я почти всю свою жизнь потратил. И моему будущему тоже.

Буду скрываться до последнего, а там что-нибудь придумаю. Найму суррогатную мать, которая выносит якобы моего ребёнка. В идеале попросить Влада стать отцом ребёнка, тогда в случае ДНК-теста у отца не возникнет вопросов.

Убедившись, что Влад не сбежит с пар в самом её начале, разворачиваюсь и ухожу к себе.

У меня через пять минут назначена встреча с начальником безопасности по делу Егора. И пусть младший брат не хочет наказывать девушек, я хочу.

– Единственный вариант при развитии такого сюжета просмотреть записи с видеорегистраторов, – деловито предлагает мужчина, пожав плечами. – Я видел у вас парковку и у многих видеорегистраторы. И записи с телефонов студентов.

– Что мне нужно для этого?

– Запросить записи, – отвечает, разведя руками. – Может начнём с вашей машины? От неё будет отталкиваться?

– Отлично! Пойдёмте?

Ну берегитесь, девочки! Я вам устрою!

За все ответите!

Я обязательно вас найду!

Глава 10

Милена

– Здравствуй, – вхожу в палату Егора Громова, тут же приветствуя его и оповещая о своём приходе.

По дороге сюда я примерно представляла, какой будет его реакция на мой приход. Крики. Мольбы о том, чтобы я ушла. В общем, как в самых дешёвых комедиях. Но реальность меня слегка удивляет.

– Здравствуй, – тянет он в ответ, отложив планшет в сторону и улыбнувшись. – Какая неожиданная гостья в моей палате сегодня! Рад видеть тебя, разбойница.

– Я по делу, – кидаю и сажусь на стул рядом с его кроватью. Делаю это без его разрешения, потому что без того, зачем я сюда пришла, я не уйду. Пусть даже не надеется.

– Извиниться, что оставили меня одного умирать?

– Умирать ты точно не собирался, – одариваю его улыбкой. – Я слышала твой разговор с отцом насчёт наследника, – бесстыдно признаюсь и закидываю ногу на ногу, что не укрывается от внимания Громова. И этот ловелас, даже с перебинтованной головой, решает заглянуть и узнать, что у меня под юбкой.

– М-м-м, так вот почему меня огрели! – привлекаю его взгляд вновь к моему лицу. – Сара спасала твою матку от моего чада? Ты, небось, решила, что блондинка в том разговоре ты? Ты слишком высокого мнения о себе, Милена. Заводить бейбика от девчонки, которую я не знаю? Я, по-твоему, настолько безответственный?

– Ну… – складываю губы бантиком, задумчиво. – Хм-м… Да, я так и решила.

– Нет уж, извини! У меня другая блондинка на примете. И куда более безопасный вариант. Без сумасшедших подруг.

– Ну прости, – хмыкаю, улыбнувшись. – В общем, у меня к тебе деловое предложение, – заявляю и открываю сумочку, доставая из неё увесистую пачку евровых купюр.

– Хочешь откупиться?

– Хочу за эти деньги купить у тебя расписку о том, что не будешь заявлять на меня и мою подругу, – иначе формулирую свой вклад в наше с Сарой будущее. Его определение мне вовсе не нравится.

– И ты думаешь…

– Я слышала весь разговор. Отец заблокировал твои счета и забрал у тебя машину. Здесь несколько тысяч евро, – указываю на пачку. – После выздоровления я ещё заплачу тебе такую же сумму.

– За что?

– На реабилитацию, – посылаю ему улыбку. – Я хочу продолжить своё обучение в академии, и Сара тоже. За эти деньги ты просто забудешь о том, что случилось. И никогда не будешь связывать нас со своими травмами.

– Просто расписку написать? – задаёт вопрос, хитро блеснув глазами.

Что-то мне его взгляд не нравится. Обмануть меня решил или что-то иное придумал? Чувствую подвох, но уловить его не могу.

– Да, – киваю, вопреки собственным мыслям. – За дверью нотариус, и он заверит расписку.

– Ты так подготовилась?

– Вынужденные меры, – пожимаю плечами, так и мечтая ему сказать: шах и мат!

– И откуда у тебя такие деньги, Милена? – неожиданно спрашивает, сбивая с толку своим вопросом. – Я знаю, что у нас в академии небедные люди учатся, не считая тех, кто на бюджете. Но… это огромная сумма, – указывает на деньги, которые я ему принесла. – Богатые родители? Или любовник? Мужа у тебя нет, – по его лицу расползается довольная улыбка. – Да-да, я влез в базу и прочитал твою анкету. Так что? Родители или любовник?

– Ни одни, ни вторые, – бросаю, понимая, что могу так спалиться. Моя фамилия на слуху из-за папы. И это чудо, что Егор не додумался связать нас. – На квартиру копила. Но придётся временно отказаться.

– Долго копила.

– С самого рождения.

– Зови своего нотариуса, – произносит и я, встав, открываю дверь другу отца, которому рассказала о случившемся втайне от папы, и тот согласился помочь. Даже подсказал, что делать.

В палате дядя Кирилл помогает Егору Даниловичу написать и изложить всё чётко и без подводных камней в нашу с Сарой сторону. Подсказывает, что именно сказать и как правильно сформулировать.

После они оставляют свои подписи, и дядя Кирилл, взяв один из экземпляров, уходит, оставляя меня наедине с больным человеком, к травмам которого я теперь официально не имею никакого отношения.

– Деньги, – протягиваю Егору, напоминая о своей части сделки.

– Мне неинтересны деньги в таком положении, – указывает на свою ногу в гипсе.

– И что ты хочешь?

– Мне нужна компания и сиделка, – произносит, хитро и довольно ухмыляясь. – Будете с Сарой приходить по очереди и приглядывать за мной. Веселить меня. Рассказывать о себе. Скучно здесь, – обводит рукой палату. – А этот планшет мне дали для того, чтобы я туда все свои дела внёс. Вадим их на Влада переложил. Вечером уже заберут. Телефон нельзя, ноутбук нельзя, планшет нельзя. Буду, значит, как в древности, развлекать себя женщинами.

– Ты серьёзно? – переспрашиваю, сомневаясь в его адекватности. Может быть, Сара всё же приложила его больше, чем я думаю? И там крыша… потекла?

– Да!

– Просто приходить к тебе? – уточняю, вздёрнув бровь.

– Да, но после пар, – уверенно отвечает. – Не хочу, чтобы вы пропускали учёбу. Вы вообще эти два дня были на парах?

– Нет, – мотаю головой. – Сара боялась. И мы решили…

– Дуры! – перебивает меня. – Отрабатывать придётся! А преподы у нас жёсткие, если их любые лекции пропустить. Ух вы! Ну ладно! Всего один раз вас выручу и навру им. Скажу, что вы по моим поручениям ездили. Но чтобы больше мне не пропускали. Ясно?! – рявкает, и я даже пугаюсь такого Егора Даниловича.

– Но как мы…

– Да не сдал я вас, – вздыхает раздражённо и недовольно. – Я что, дурак, чтобы упускать возможность над вами поиздеваться?

– Поиздеваться?

– Я пока здесь лежал, придумал план, как буду вам мстить. Заставлю работать на себя. Будете мне кофе носить. Рабами моими станете. И в больнице, и в академии. Думал, как бы это всё провернуть, а здесь ты со своим сказочным предложением.

– Мы тебя покалечили, а ты думаешь лишь о том, что тебе здесь скучно? – недоумеваю от его поведения.

Ну точно, Сара не пожалела, когда била.

– Есть немного, – лениво растягивает. – Я вот помню, как меня по голове треснули, а вот ногу… Вы реально мне швейную машинку на ногу кинули?

– Сара случайно.

– Ах, Сара, – тянет он. – Как я не догадался! Главный убыток нашей академии! Сколько стульев и парт списано из-за этой особы. Удивляюсь, как ещё Вадим не придумал причину отчислить её. Всё же, думаю, из-за отца. Тот тоже нам привилегии всякие дарит.

– Да… – вздыхаю. – А ты, вообще, уверен, что хочешь, чтобы Сара за тобой приглядывала? Не боишься, что она тебя ещё больше покалечит?

– Как-нибудь разберусь! Но с ней хоть весело! Она как что-то вытворит, так потом неделю вспоминаешь с улыбкой. Навсегда запомню, как она проверяющую из женского туалета выперла, решив, что это мужчина. А то была женщина. И как метлой эту женщину гнала. Но особо лицо брата запомнилось. Злое. Ох, времена! Но вообще… реально проверяющая на мужика была похожа.

– Ну… тебе решать, – отвечаю, мысленно сочувствуя ему. – Но я не всегда смогу. У меня дочь и няня ушла недавно.

– Дочь доконала няню?

– Нет, – мотаю головой. – Алёна у меня настоящая принцесса. Няня от неё в восторге была. Но Зинаида уже по своему состоянию здоровья и возрасту не справлялась. Семьдесят лет, как-никак.

– Ну, будешь менять подругу, как сможешь, – разрешает «барин», и я окидываю его насмешливым взглядом. – Ну, или с малой приходи.

– Она тебе ногти накрасит и кудри завьёт. Ты уверен?

– Кудри? Ногти? Хм-м… Поменять имидж? А что… Сотрясение мозга было? Было! Если приду накрашенным, никто не удивится.

Глава 11

Вадим

Закончив со всеми делами в академии, захожу в магазин. Покупаю Егору фруктов в больницу и любимые им ватрушки. И со всей этой ношей отправляюсь в клинику.

Приветствую медсестёр на посту, которые меня здесь как облупленного знают, и поднимаюсь на лифте на этаж брата. Иду вдоль коридора на пути к нужной палате, когда посреди огромного пустого коридора вижу ребёнка. Маленькую одинокую девочку во взрослом отделении.

Откуда здесь ребёнок? Их не пускают сюда. Мне сам Дмитрий Александрович говорил, что детей не пускают, чтобы они не шумели и не причиняли дискомфорт пациентам.

Проходя мимо малышки, невольно разглядываю девочку лет четырёх-пяти, а может, даже трёх лет. Не очень я в этом разбираюсь. Да и дети сейчас пошли, что возраст не определить.

Светло русый волос, почти белый. Огромные голубые глаза. Милые пухлые щёчки. Маленькие, изящные для ребёнка ручки. Длинные худые ножки. Одетая в платьице и кофточку девочка расслабленно рисует в альбоме карандашами.

Приостанавливаю шаг, вглядываясь в её рисунок. Это уже профессиональное – искать таланты и смотреть на работы других.

– Не смотрите так, – заговаривает она, странно выделяя букву «Р», даже не поднимая головы. – Не готово ещё!

– Не готово? – переспрашиваю и, решив, что Егор немного ещё подождёт, прохожу и сажусь рядом с ней.

– Я только начала, – важно заявляет.

– Неплохо для начала.

– Это будет лес с животными, – посвящает меня в свои тайны и немного разворачивает картинку, чтобы показать. – Вот уже одно деревце. И белочка, – указывает аккуратным пальчиком на животное, которое и правда похоже на белку.

– У тебя хорошо получается.

– Меня мама научила рисовать белочку, – произносит и начинает улыбаться. – И зайчика, – листает альбом до нужного рисунка. – Красивый? Но у мамы всё равно лучше получается. Я пытаюсь-пытаюсь, но пока не выходит. Но я смогу!

– Очень красиво! У тебя талант!

– Знаю, – кидает со вздохом. – Я, когда вырасту, стану, как мама, художницей. Буду учиться и буду самой-самой крутой! – наконец поднимает на меня взгляд и одаривает такой улыбкой, от которой сам улыбаться начинаешь. Вид на маленькое, миленькое личико завораживает. Невозможно взгляд отвести от этой будущей красотки, от которой у мужчин голову сносить будет.

– А можно альбом твой посмотреть? – прошу её, протянув руку к рисункам.

– Конечно, смотри, – спокойно отдаёт мне свои наработки. – Я могу тебе даже подарить зайчика. Я всем дарю рисунки, кто мне нравится. А ты мне нравишься. Ты как мой дедушка. Добрый и красивый, – произносит, довольно хохотнув.

Листаю альбом и понимаю, что девочка невероятно талантлива. Я бы сказал, что такое даже невозможно, но я сам видел, что это именно её рисунки. Именно из-под её карандашей выходило это всё.

У малышки даже не талант! Она словно с карандашами в руках родилась. Разве такое бывает? У детей из моей детской художественной школы и четверти таланта этой девчонки нет. Нет!

И теперь я хочу её себе! Хочу стать частью её пути к славе! Видеть, как из неё получится просто… звезда!

– А тебя не учили, что с незнакомыми разговаривать нельзя? – спрашиваю её между делом.

– А я вас не боюсь. Меня никто не даст похитить и обидеть. Медсестра на посту знает, что я тут. А дедушка Дима вон в той палате, – указывает на дверь напротив. – Я бы с ним пошла, как в остальные палаты. Конфетки бы собрала, – открывает кармашек и показывает свои поборы. – Но в этой палате дядя, и ему укол сейчас делать будут. А я такое не люблю. Фе, – морщит носик.

– Дедушка Дима? – переспрашиваю.

– Да. Он врач здесь. Лечит людей, – по-прежнему выделяет «Р», словно только научилась её выговаривать.

– Хм-м… – задумчиво тяну. – Дмитрий Александрович?

– Не знаю. Он папа тёти Сары, – пожимает плечиками. – И мне сказал его дедушкой Димой называть. Он меня всегда лечит, и я его даже не боюсь. Ни разу не плакала, когда он мне горлышко смотрел, – болтает, по-детски рассуждая и хвастаясь.

– Ясно, – бросаю. – Значит, ты здесь с дедушкой Димой.

– Ага.

– А мама?

– А мама пошла по делам. Здесь, в больнице, дела у неё. Поэтому я с дедушкой Димой. Он всегда меня берёт к себе. И даже разрешает молоточком по его коленке стучать.

– Хм-м, – тяну. – Значит, вот, – залезаю рукой в карман и достаю оттуда визитку. – Вот, отдашь своей маме. Скажешь, чтобы позвонила сюда. Это детская художественная школа, где я преподаю. Она позвонит, и я тебя буду учить рисовать ещё лучше. Хорошо?

– Зачем?

– Ну… будешь потом самой-самой крутой, – повторяю её слова.

– Надо по номеру позвонить? И я буду крутой?

– Да!

– Хорошо! Я позвоню вам, дядя! Как только у меня будет время, я наберу вас, и мы договоримся о встрече, – деловито произносит и встаёт, увидев, как дверь палаты напротив открывается. – Рада была встречи и нашему сотрудничеству!

Эм-м… Что? Мне сейчас ребёнок ответил, как какой-то бизнесмен? Где только фраз таких нахваталась?

– Вадим Данилович, – тянет Дмитрий Александрович. – Вы к брату?

– Да, – киваю и указываю ему на малышку у его ног. – Но встретил это юное дарование и остановился. Не смог пройти мимо такой прелести.

– Я ему рисунки свои показывала, и он сказал, что я должна позвонить по этому номеру, и он будет меня учить. А потом я самой крутой стану, – рассказывает ему девочка.

– Ты уже очень крутая, Алёна, – гладит малышку по голове мужчина. – Иди в мой кабинет. Жди меня там. Будем с тобой чай пить с вафлями.

– Хорошо, дедушка, – отзывается и, схватив пенал, убегает.

– Извините, Вадим, – заговаривает Дмитрий Александрович, когда Алёна скрывается в его кабинете. – Не с кем было оставить. Крестница моей Сары. Но девочка тихая. Никакого шума от неё. Вечно рисует, и всё.

– Только пациентов на конфеты раскручивает, – кидаю с улыбкой.

– Ну, это они сами, – защищает девочку, но тоже не может сдержать улыбки. – Ладно, я пойду. А то без меня сейчас все вафли съест, а мне потом отчитывайся перед её мамой, почему она обедать не хочет.

– Дмитрий Александрович, а что насчёт выписки Егора? – останавливаю его. – Вы говорили, что можно будет его и на домашнее лечение перевести.

– Если найдёте сиделку, то могу в конце недели перевести.

– Найду.

– Тогда договорились!

Глава 12

Милена

– Мам, мам! – тянет меня Алёна за руку, прыгая рядом со мной. – А ты все дела решила? – интересуется, полная бодрости. Сама же она Дмитрия Александровича, отца Сары, замучила так, что у него даже голова разболелась.

Так-то малышка у меня спокойная, но болтушка и тарахтелка ещё та.

– Почти, – бросаю ей, продолжая вести её по коридору. – Одно мы с тобой сейчас вместе сделаем.

– Да? Вместе? – довольно расспрашивает. – А что будем делать?

– Навестим одного дядю, – останавливаюсь около палаты мужчины, которого Сара сбила. – Веди себя прилично! Он болеет, и ему нужна тишина.

– Хорошо, – сдаётся. – А ему можно мои рисунки показать? Я одному дяде уже показала, и он сказал, что я молодец! Рассматривал мои рисунки и хвалил.

– Можно, – киваю и пропускаю дочь в палату первой, после захожу сама и закрываю дверь. – Добрый день, – приветствую жертву аварии.

– Добрый день, – повторяет за мной Алёна и срывается: – А хотите мои рисунки посмотреть? – подбегает с альбомом и раскрывает его на кровати мужчины.

У Алёнки никогда терпения не хватает, чтобы дождаться нужного момента. Если она что-то наметила, то получит это прямо сейчас, иначе никак и никогда. Дурацкая черта характера. Думаю, она в отца такая. Тот тоже, когда заметил, даже заплатить был готов за ночь со мной.

– Показывай, – мнётся мужчина, которого постригли, побрили, помыли и сделали из него «человека». Сейчас он ничем не отличается от обычного старичка, который лежит в больнице.

– Извините, – прошу у него прощения за дочь. – Она просто любит показывать и хвастаться рисунками. И получать комплименты.

– Это ёжик, – показывает Алёна ему свою свежую лесную картинку. – А это медведь. Мне его помогал дедушка Дима рисовать. Поэтому он немного кривой, – издаёт короткий смешок.

– Нормальный по мне, – усмехается мужчина. – Хочешь, я вот здесь тебе на дереве дятла нарисую.

– А вы умеете?

– Умею. Только его и умею, – кидает со смешком.

– Рисуйте здесь, – переворачивает лист и даёт нарисовать птичку на чистом. – Я потом перерисую.

– Хорошо, – кивает он и в течение минуты рисует птичку. После Алена хватает альбом и уходит в сторону, чтобы перерисовать.

Я же беру стул и сажусь рядом с мужчиной.

– Вы меня помните? – спрашиваю его.

– Да. Ты та девочка, которая меня в больницу привезла и в эти хоромы заселила, – обводит палату рукой.

– У вас с бедром что-то.

– Да, с бедром у меня давно проблемы.

– Ну да, – киваю. – У вас там что-то с протезом. И из-за столкновения с машиной он сместился, – привираю, чтобы он не подумал ничего лишнего. – И мой долг был вам помочь.

– Добрая ты девочка, – вздыхает и неуверенно касается моей руки, поэтому я своей накрываю его, показывая, что мне приятны его прикосновения и слова.

– Я Милена, – представляюсь. – Можно просто Лена или Мила.

– Меня зови Тихоном, – хмыкает, кинув взгляд на Алёнку. – А девчушка?

– Алёна. Дочь моя.

– Милая такая. Забавная.

– Спасибо, – улыбаюсь и тоже кидаю взгляд на дочь. – Тихон, в общем, я пришла, чтобы сказать, что всё ваше лечение я оплатила. Будете здесь лежать, сколько врач скажет. И вот, вам ничего не надо больше? Там… Футболку ещё? Нижнее бельё?

– Да всё есть, – мнётся смущённо. – Мне в больнице даже щётку для зубов новую выдали и полотенце. И халат. И даже тапочки! Всё есть!

– А может, что-то из сладкого? Я завтра к знакомому сюда приду, и к вам могу зайти.

– Да не надо. Здесь хорошо кормят. И десерт вечером дают, – довольно произносит, облизнувшись.

Хм-м… Десерт. Да, надо будет ему что-то такое купить. Сладенького всегда хочется. Да и дедушке вес нужно набрать. Дмитрий Александрович говорит, что у него масса тела недостаточная. На грани.

– Девочка, я даже не знаю, как потом тебя благодарить, – произносит, смущённо опустив голову.

– За что? За то, что сбили? Ну, знаете… За такое не благодарят, – свожу всё к шутке.

– Да у меня после этого жизнь изменилась! Лежу здесь! В тепле! Кормят! Лечат!

– А вы… правда бездомный? – не удерживаюсь от вопроса.

– Не всегда им был, – грустнеет. – У меня и семья была. И работа хорошая. Я инженером работал, а жена – моя заведующая складом. Хорошо жили. Мирно. Дочь потом устроилась к нам на завод. К матери в помощницы.

– Но потом она вас бросила? И всё покатилось? – уточняю, применяя стандартный сценарий таких истории.

– Нет, – мотает головой. – Пожар на складе начался. Я на выезде был, а они там. Не смогли выбраться. Я и запил после этого. Потом уволили за пьянку. А затем мошенники квартиру мою забрали. Вот так и оказался таким… никому не нужным. Одиноким.

– Мне так жаль, – искренне произношу и краем рукава слезу промакиваю.

– Мне тоже! – вздыхает. – Что с ними не был там. Сейчас бы с ними на небесах. А так…

– Нельзя так говорить! – восклицаю, округлив глаза от ужаса, но он лишь поджимает губы и взгляд отводит.

– Зря ты деньги тратишь, девочка, – заговаривает, покачав головой. – Я ведь как выйду, опять бездомным стану. Поживу пару месяцев, а потом, как все, закончу. Зачем деньги ещё на меня тратить?

– Нет! – решительно произношу. – А вы сейчас пьёте?

– Нет, – мотает головой. – Бросил давно. Стыдно перед женой стало, что даже квартиру не уберёг и сразу отказался.

– Это хорошо, – кидаю, сразу же сообразив, что делать. – У моего папы за городом есть фабрика. Там охранники постоянно нужны. Это якобы от города далеко, и не все хотят ездить. Я с папой поговорю, и он вас туда устроит. Там есть комнатка отдыха, и можете там поселиться. Другие против не будут. Всё равно таких комнаток три. Туалет и душ есть. Насчёт еды… хм-м… Обеды дают в столовой, – думаю, как решить и эту проблему. – Хм-м… Я договорюсь, и вам будут двойную порцию давать. Чтобы вторая порция на ужин оставалась. А завтрак? Там на столике у охраны всегда чай и кофе есть. И охранники часто приносят печенье и сладости. Да там и магазин недалеко есть. Тех денег, что будете получать, вам будет хватать. Потом… еда есть, кровать есть, работа есть. Всё есть!

– Миленочка, девочка, ну зачем?

– Папа всегда учил тому, что людям помогать надо, – цитирую родителя. – И если есть возможность, то почему нет?

– А если я что-то не так сделаю? – неловко мнётся.

– Так вы же там не один будете, – хмыкаю. – В каждой смене по четыре человека. Поверьте, я знаю! Часто с папой туда ездим.

– Да как-то…

– У вас есть мечта? – перебиваю его.

– Ну, есть. Хочу дочери и жене памятники поставить.

– Вот! – цепляюсь. – А это денег стоит! Вы заработаете их, работая на моего папу, и сможете поставить! Но вначале надо вылечиться. И… слушаться меня!

– И за что бог мне тебя послал? – шепчет он, глядя на меня. – Ангел ты, девочка?

– Я вовсе не ангел, – поджимаю губы. – Просто мне папа достался хороший. Очень хороший. И я пошла в него. Хочу так же людям помогать, как он. Пока вы мой первый проект, – ослепляю его улыбкой. – Так что, если что, первые ошибки будут на вас, – хохочу.

– Мама, мама! Получилось! – восклицает Алёна и подбегает, чтобы показать дятла.

– Ого! – тянет Тихон. – Даже лучше, чем у меня!

– Ну да! Я молодец! Мне так дядя сказал! И я буду звездой!

– Какой дядя? – цепляюсь за её слова.

– В коридоре, – произносит она. – Он мне визитку дал и сказал, чтобы я стану самой крутой! Надо найти в своём графике время, чтобы набрать его.

– Ищи, – бросаю, усмехнувшись.

Время-то ты найдёшь, но телефона у тебя нет. И слава богу! А то всем бы звонила без остановки.

Глава 13

Вадим

– Вера, это надо отнести в архив, – выхожу из кабинета, направившись к своей верной и ответственной помощнице. – И сделать копии. Желательно несколько экземпляров. Далее их оцифровать нужно, – кидаю на стол секретаря стопку бумаг, которые три последних дня изучал.

– Это что? – женщина отвлекается от компьютера и поднимает на меня внимательный взгляд. Поправляет очки и несколько раз выжидающе хлопает ресницами.

– Документы о собственности, – отвечаю, скривившись при этих словах.

Документы о собственности моей семьи. И в том числе справки о том, что земля, на которой стоит академия, официально принадлежит Громовым. Дедушке в своё время её подарил один местный богач, который был фанатом его творчества. Ну и его другом по ликёру.

– Поняла! Оцифровать и в архив! – встаёт Вера и берёт стопку с документами в руки. И уже направляется к двери, как неожиданно вспоминает что-то и оборачивается ко мне. – Единственное, Вадим Данилович. Сейчас должны из бухгалтерии звонить. Назвать номер заявки моего обращения. Не могли бы вы для меня ответить на звонок? И записать?

– Конечно, – киваю и сажусь на её место.

– Вот сюда напишите, – подходит и даёт мне стикер. – Спасибо, Вадим Данилович. С этими планами на строительство больницы на территории нашей академии ничего не успеваю! Ничего! Совершенно ничего!

– Я всё понимаю, Вера! Иди!

Поблагодарив меня кивком, женщина покидает приёмную, направившись в архив. Я же достаю телефон, набираю Егора и интересуюсь, как его дела в клинике, как нога, голова и тому подобное. Убеждаюсь, что он уже готовится к выписке, и отключаюсь.

Уже завтра брат окажется дома, и вся езда в больницу закончится. Мама уже подобрала Егору сиделку. Да и сама обещала за ним приглядывать. А Дмитрий Александрович сказал, что будет заглядывать к нам через день.

– Алло, – отвечаю на звонок на телефон секретаря. – Приёмная ректора академии искусств.

– Алло, – приветствует меня детский голос на том конце трубки. – Меня зовут Алёна! Мне сказали позвонить, чтобы я была самой-самой крутой!

Невольная улыбка возникает на моих губах, когда я понимаю, кто позвонил и зачем. Детский, до улыбки смешной голосочек не может не радовать.

– Я сказал, чтобы позвонила твоя мама, – говорю малышке, чувствуя непонятное тепло в груди от пары секунд общения с этой милашкой.

– Мама занята, – выпаливает резко. – Но дала мне свой телефон, чтобы я договорилась сама. Как большая.

– Хм-м… Тогда хорошо, Алёна, – тяну. Дела с детьми я уже имел. У нас в академии то и дело все документы дети носят и являются посредниками между преподавателями и родителями. – Я предлагаю тебе учиться в моей школе. Будешь общаться с такими же одарёнными детками, как и ты. Занятия три раза в неделю. Вторник. Четверг. И суббота. Участие в конкурсах. Различные призы. А по окончании у тебя будет возможность в будущем без вступительных экзаменов поступить в мою академию.

– Меня дедушка может водить, – отзывается малышка, уловив самое важное для себя. – Он меня на танцы водит тоже. И на математику. И на английский.

– Отлично! – потираю руки оттого, что она, наконец, позвонила. Я уже решил, что её родителям наплевать на её великий талант, и те запретили ей. – Нужно, чтобы твои родители подписали кое-какие бумаги. И твои документы нужны.

– Ксерокс? – произносит, удивляя меня тем, что вообще знает, что это такое.

– Ксерокс, – подтверждаю. – Я пришлю сообщением список документов. Объяснишь маме?

– Да.

– И надо документы сегодня-завтра подвезти, – предупреждаю её. – Набор в группу заканчивается на этой неделе.

– Сегодня? – испуганно вздыхает. – Мама сегодня не может. И завтра… Как быть? Дядя, как быть? Что мне делать?

– Хм-м… Может, тогда я подъеду? – предлагаю, испытав непонятное беспокойство за девочку. Она так искренне и мило переживает.

– А дедушка Тихон может подписать? – неожиданно интересуется. – Он мой дедушка, и мы с ним каждый день вместе. Я его учу рисовать. И мы с ним конфетки кушаем. И он говорит, что у меня платьица лучше всех, у кого он видел! И он говорит, что я, как и моя мама, красавица! – болтает девочка, умиляя и забавляя своими словами.

С одной стороны, ребёнок ребёнком, но с другой – такая серьёзная и ответственная, что даже не верится, что это вообще один человек.

– Может и дедушка, – успокаиваю её.

– А вы можете приехать в больницу?

– Где мы с тобой виделись? – уточняю.

– Да, – быстро кидает и замирает, ожидая моего ответа.

– Хорошо, – соглашаюсь. – Я завтра приеду туда к брату и загляну к тебе. Будешь меня ждать?

– Мы в палате тридцать три, – важно оповещает меня.

– Хорошо, Алёна!

– Спасибо, дядя! Я буду вас очень ждать!

– Алёна, зайка, ты не видела мой телефон? – разносится женский крик у девочки на фоне.

– Всё! Пока! – испуганно бросает и отключается, оставляя меня в недоумении.

Глава 14

Вадим

Оставив Егора с матерью собирать вещи и дожидаться выписки, с папкой в руке иду к палате дедушки милашки Алёны. Всю ночь думал о милой девчушке, которая так ответственно и самостоятельно идёт к цели. Завидую даже её родителям. Мне бы такую дочь, но с моим диагнозом мне уже не светит.

Поднимаюсь на нужный этаж и следую по коридору в направлении поднимающей мне настроение милашки. И дело вовсе не в её таланте и в том, что она будет учиться у меня. А в том, что рядом с ней улыбаться хочется. А такого со мной давно не было.

– Нет-нет-нет! – произносит какая-то блондинка, проходя мимо меня. – Договор был только на время пребывания в больнице! К нему домой ты не поедешь! – недолгая пауза, но я всё равно прислушиваюсь. – Ты же его убьёшь! Вконец покалечишь! Ну, пожалей его! Ну неплохой ведь парень! – пауза. – Делай что хочешь! Но передай ему, что я к нему не поеду! Я за неделю все свои обязанности выполнила перед ним! – и девушка пропадает, войдя в лифт.

Какая весёлая всё же жизнь у людей. Не то что моя…

Стучу в дверь палаты дедушки Тихона и, дёрнув за ручку, открываю её. Делаю шаг внутрь, и почти сразу же ко мне летит малышка с двумя хвостиками, чтобы пожать руку.

– Ура! Ты пришёл! – обнимает меня, а после хватает за руку и тащит на стул. – Садись! Быстрее же садись! У нас куча дел!

Усадив, бежит к своему рюкзачку с лягушкой и достаёт оттуда файл с листами А4. Аккуратно сложенных, притом, чтобы не помялись.

– Вот! Всё по списку, – отдаёт мне файлик с криво отксерокопированными документами. Но это можно исправить.

Она что, сама всё делала?

– Отлично! Всё есть, – складываю всё в свою папку. И достаю оттуда бланк для родителей. – Надо вот эту анкету заполнить. Твоему дедушке отдать? – спрашиваю девочку, но бумагу протягиваю мужчине на больничной койке.

– Но я… – начинает он, но договорить ему не дают.

– Да-да! Ему! – восклицает девочка и, подлетев, посылает мужчине многозначительный взгляд. – Дедушка, ты же подпишешь? Пожалуйста? Вместо мамы?

– Подпишу, – тянет он и берёт шариковую ручку из моих рук.

– Вы можете лишь расписаться. Все данные Алёны… – достаю свидетельство о рождении малышки. —…Новицки мы сами заполним. Вы, главное, условия и расписание прочтите, – рекомендую ему. – А твой отец где, Алёна? – цепляюсь за прочерк в свидетельстве.

– У меня нет папы, – пожимает плечами. – Но у меня много дедушек! А папа у меня заколдованный. Он влюбился в маму, а злая волшебница заколдовала маму с папой, и они забыли друг друга.

– Ясно, – кидаю.

Не самая худшая версия – сказать ребёнку, что его нагуляли случайно. Но зато девочка очень талантливая у них вышла.

А отец у малышки тот ещё дурак, раз крошку бросил. Она же ведь чудо.

– Но я бы хотела папу, – вздыхает девочка расстроенно. – У моей мамы есть папа, и он очень хороший! А у меня только дедушка хороший. А папы нет. Я, когда стану самой-самой крутой, то смогу победить эту волшебницу, и она вернёт память и маме, и папе. Или он узнает обо мне! Поймёт, что я его дочь, и сам всё вспомнит!

Почему от её слов больно и тоскливо именно мне? Потому что мечтаю о такой же дочери?

– Вот, оставил свою подпись, – дедушка Алёны протягивает мне анкету. – Алёночка, а ты не сходишь и не попросишь медсестру мне таблетку от боли принести?

– У тебя что-то болит? – испуганно округляет глаза, а когда мужчина кивает, то она прикрывает рот ладошкой. – Я быстро, – обещает она и, сорвавшись, выбегает из палаты.

– Я, извиняюсь, не знаю вашего имени, – начинает мужчина. – Вам нужно позвонить маме Алёны. Милене, – тянется к тумбе и берёт листочек с телефоном. – Вот он, её номер. Позвоните и всё с ней обсудите. Алёна без её ведома всё это делает. Иначе бы попросила маму подождать вас.

– Почему сама? – нахмуриваюсь задумчиво.

– Думаете, я знаю? – разводит руками. – Позвоните! Я не хочу девочку расстраивать и поэтому подписал. Но лучше вам с её матерью обсудить. Думаю, она не будет против. Она любит дочь.

– Спасибо, – растерянно благодарю, не зная, что и думать. – Я Вадим Громов, – представляюсь.

– Громов? – переспрашивает, сведя брови к переносице. – Это который художник?

– Это мой дед.

– Дед… – тянет. – Хм-м… Так ты, получается… Ага, – и уходит в свои мысли. – Хм-м… Интересно. Очень даже.

– Дедушка! Дедушка! – Алёна вбегает в палату. – Она сейчас всё принесёт! – подходит ко мне. – А у вас есть жена? Сын или дочь?

– Алёна, не приставай к человеку, – тянет Тихон, покачав головой. – Пусть он идёт! А ты меня научишь цветочки рисовать. У дяди много дел!

– Ну ладно, – сдаётся она. – А когда мне приходить на занятия?

– Я позвоню тебе завтра, – кидаю малышке. – И сообщу об этом. Или в сообщении пришлю.

– Буду ждать, – кивает Алёна и отпускает меня.

Выйдя из палаты дедушки Тихона, захожу в лифт и набираю номер мамы Алёны. К своему удивлению отметив, что именно с этого номера меня и набрала вчера Алёна.

– Да, – отвечает женский приятный голос на том конце, который кажется мне знакомым. Но я тут же отбрасываю эти мысли. Я каждый день слышу тысячу разных голосов.

– Добрый день, Милена, – приветствую, прочитав имя на записке с номером.

– Добрый день!

– Меня зовут Вадим Громов, – называю своё имя и резко слышу в трубке тишину. Даже цокающие каблучки больше не звучат, что немного странно.

– Здравствуйте, Вадим Данилович.

– О-о-о, так вы знаете меня, – хмыкаю довольно. – Это даже хорошо!

– Ну да. Знаю. Вы насчёт… хм-м… – испуганно шепчет.

– Я насчёт вашей дочери, – продолжаю после того, как она замолкает и молчит в течение минуты. – Я видел её рисунки и предложил ей место в нашей детской школе. Она принесла мне все документы и даже подписала анкету.

– Что она сделала?! – восклицает.

– Так я и думал, – кидаю, хохотнув. – Милена, я бы хотел, чтобы ваша дочь училась у нас. И ваша дочь этого хочет. У неё невероятный талант! Я такого никогда не видел! В её возрасте так рисовать… это просто… у меня слов подходящих нет, чтобы описать это!

– Я знаю. Я видела, но…

– Не говорите «но»! – прерываю, не давая обрубить всё будущее малышке. – Первое занятие во вторник. Я прошу вас подумать. Алёне надо учиться! Она станет новой звездой! Не побоюсь этого слова, но она может стать такой же выдающейся личностью, как и мой великий дедушка!

– Я не могу принять такое решение сама, – в этот раз её голос звучит спокойно и размеренно. – Мне нужно посоветоваться.

– Хорошо! Я буду ждать Алёну уже завтра. В субботу. И вас тоже. Переподпишем документы.

– Ладно! Мы обсудим это в кругу семьи.

– Я вышлю вам список того, что нужно купить, но если чего-то не будет, академия выдаст, – почти не вру. Академия спонсирует детскую школу и имеет запас дешёвых исходников. Но для Алёны я готов купить всё сам и самое лучшее.

– Я подумаю, но не обещаю!

– Конечно! Жду вашего решения.

Глава 15

Милена

– Алёна, до меня дошли кое-какие слухи, – начинает мой отец, когда мы заканчиваем с ужином.

– Какие, дедушка? – невинно хлопает ресницами моя хитрюшка. – О том, что это я тот цветок в саду сорвала? Но я ведь случайно! И садовник помог мне его посадить вновь, чтобы он опять вырос. Так что я невиновна! – ослепляет его своей фирменной улыбкой.

– Я о другом, Алёна, – качает он головой и позволяет домработнице убрать приборы. – Ты решила пойти в художественную школу и не сообщила нам с мамой.

– Дядя сказал, что я буду самой-самой крутой, если буду там учиться.

– Но ты не сказала ни мне, ни маме, – акцентирует внимание на главной проблеме.

– Вы бы мне не разрешили! – хнычет радость моя, надув губки.

– Конечно же, не разрешили, Алёна!

– Поэтому и не сказала! – выпаливает и в этот момент становится жутко похожей на моего отца. Они, вообще, вдвоём – те ещё упрямцы. Чувствуется воспитание дедушки. – А я хочу быть самой крутой, чтобы папа нашёл меня!

– Алёна, – вмешиваюсь уже я, прикрыв глаза от понимания логики малышки.

Вновь началось! Целый месяц она молчала об этом, и вот мы вернулись к её главной мечте.

– Что? Я хочу папу! – шмыгает носом. – А ты сказала, что он к нам вернётся, только когда вспомнит! А он увидит меня по телевизору и тогда нас вспомнит! Обязательно! Потому что папа всегда узнает свою дочь!

– Девочка моя, – встаю и подхожу к ней, чтобы обнять и сказать, что её желание пока нужно отложить. По крайней мере, до того момента, пока она не повзрослеет и не поймёт меня.

– Не трогай меня! – восклицает и, скинув мою руку с себя, убегает наверх, в свою комнату.

Смотрю ей вслед и поджимаю губы от досады и лжи, которую скормила Алёне. Но она ведь тогда маленькой была, и я просто решила ей в форме сказки объяснить, почему у всех есть папа, а у неё его нет. Но кто же знал, что она запомнит. И свой план придумает, как его заиметь.

– Ты должна будешь ей однажды сказать, – тянет папа, так же, как и я, глядя на лестницу.

– Но не сейчас, – поворачиваюсь к папе, когда дверь в комнату Алёны закрывается с характерным хлопком. – Ей не понять, что я просто переспала с левым мужиком и потом оказалась беременной ею.

– Сложно всё же без одного родителя воспитывать ребёнка, – вздыхает папа, пока я сажусь на место Алёнки. – Поэтому я и не разводился с твоей мамой. Чтобы ты не чувствовала нужды в родителях.

– Лучше бы развёлся, – бросаю и скрещиваю руки на груди. – Пап, может, разрешим ей эти занятия по рисованию? Она всё же и правда талантлива.

– Куда ей, Милена? Она ещё ребёнок, чтобы так загружать свою жизнь занятиями и курсами. Да и ты знаешь её характер ревнивый.

– Знаю, – шепчу.

– Она не сможет учиться с другими детьми.

– Понимаю, – киваю. – Может, договоримся о частных занятиях с Громовым? Хотя, думаю, он не согласится. У него целая академия таких детей. Не будет он ради одной девочки так своё время тратить.

– Милена, – отец подсаживается ко мне поближе и заключает в объятия. У нас вообще в семье объятия – привычное дело. – У Алёны и без того кучу времени отнимают занятия. Математика, иностранные языки, танцы. Она ребёнок, и ей сейчас, в её возрасте, лучше наслаждаться свободой, а не нагружать себя. Ты пойми, я не против всего этого, но я хочу весёлую внучку, а не очередную заучку.

– Но она любит рисовать. Как и я.

– Может, тогда отменим какое-то занятие? Математику, например? – предлагает.

– Нет, – мотаю головой. – Она опять будет жаловаться, что глупая, если его отменить. Ты что, забыл апрель этого года, когда преподаватель заболел? Иностранные тоже нельзя отменить. А танцы… С её активностью они самое то. Отменять ничего не будем!

– Не знаю я!

– Ну, пап, – складываю ладони в жесте мольбы.

– Ладно, – вздыхает отец. – Пробный месяц ей дадим! Но если я увижу, что она устаёт и не справляется, то мы отменим художку! Договорились?

– Отлично! Спасибо, папуль! – тянусь и целую его в щёку. – Пойду Алёну обрадую! – уже поднимаюсь, чтобы уйти, но отец ловит за руку и останавливает.

– И скажи ей, что я не со зла такой строгий! Просто я не хочу и из второй своей девочки сделать заучку. Вот мать тебя в детстве этими занятиями только и нагружала! В итоге что? Сидишь целыми днями дома! Зато умная!

– Пап! – цокаю языком.

– Иди уже! – отсылает меня засмеявшись. – Но как уложишь Алёну, приходи ко мне! Выпьем по бокальчику вина и обсудим новый график моей внучки. Нужно понимать, кто её будет на занятия водить.

– Точно не ты, – поджимаю губы. – Это ведь в моей академии будет, а я не хочу, чтобы они знали, чья я дочь. И чья внучка Алёна.

– Но ты ведь не всегда сможешь, – резонно отмечает, и я возвращаюсь на своё место.

– Ну, есть один вариант, пап, – хитро начинаю. – Но он тебе может не понравиться.

– Говори!

– Ты же помнишь историю про дедушку Тихона? Которого мы к нам на фабрику устроить решили. Так вот… Он ладит с Алёной. Может, его Алёне временно сиделкой возьмём? Ему ещё кое-какие процедуры надо закончить. И на фабрику он поехать пока не может. Но и лежит он в больнице ради одной процедуры в день. А так бы…

– Думаешь, он справится?

– А почему нет? – пожимаю плечами. – Дома всегда есть домоправительница, которая знает всё, что касается Алёны. Когда она ест, что ей можно, а что нельзя. У Алёны собственный водитель, который может их с Тихоном везде возить. Дедушка просто будет рядом с ней. Играть с ней. Разговаривать. Сопровождать её на занятия.

– То есть, может, и получится?

– Ага!

– Завтра я поеду с тобой в клинику и взгляну на него, – начинает мой, как всегда, серьёзный отец. – Если он придётся мне по душе, то хорошо, дело в шляпе! Тем более, мне уже даже посмотреть интересно на мужчину, из-за которого мне уже неделю маникюр не делают, – сверкает своими ноготками в прозрачном лаке с блёстками.

Подчинённые папы уже привыкли к тому, что он иногда может в таком виде появиться. Каждый раз с пониманием и даже умилением смотрят.

– Он замечательный, папуль! Тихону просто не повезло по жизни. Я же тебе рассказывала. А так он и медсёстрам в больнице помогает уже. И с Алёной сидит, пока я по делам хожу.

– Ох, ревную я вас двоих!

– А ещё говоришь, что моя дочь ревнивица! – возмущаюсь на него театрально. – Вся в тебя внучка! Вся в тебя!

Глава 16

Вадим

После того как отвожу маму и Егора в родительское имение, уезжаю в художественный магазин друга и закупаюсь всем необходимым для Алёны. Если её мама всё же решит отдать дочь в мою детскую школу – у девочки будет всё самое лучшее.

Помня малышку и её милый, нежный и, я бы сказал, воздушный характер, решаю приобрести всё розовое и с различными принцессами. Например, на чехле для кистей какая-то длинноволосая принцесса красуется со сковородкой, но с цветочками в волосах. Своеобразный герой. Папку для хранения работ беру с Белоснежкой. Эту принцессу я единственную знаю и, можно сказать, принимаю.

Домой всё это завезти не успеваю из-за ужина, который затевает мама в честь выписки малого. И к моему несчастью, Егор каким-то образом узнаёт о том, зачем я отлучался, и даже решил меня постебать.

Как всегда! Мозгов в черепушке маловато, вот и занимается тем, на что минимального набора извилин хватает.

Но братец всё же сумасшедший. И по башке его хорошенько треснули. Потому что провоцирует на безумства он не только меня, но и моего братишку.

За что и поплатится своей мокрой пятой точкой в фонтане.

К своим двум братьям присоединяюсь в любимой Егором беседке. Влад и малой, как всегда, на своём. Младший троллит. Влад терпит из последних сил. Жалеет даже из-за сломанной ноги, иначе давно бы уже Егорка бежал по маминому идеальному газону от Влада и его задумок. В прошлый раз, если не ошибаюсь, то в младшего летели педали от велосипеда.

– Ужас подкрался незаметно? – спрашиваю брата-близнеца, которому машину испортил кто-то.

– Два ужаса, – закатывает глаза. – Выхожу из академии злой до невозможности. Направляюсь к машине, а возле неё стоят две фифы, ещё и на одно лицо, – жалуется он недовольно, что даже удивляет. Обычно такие истории приятно для Влада заканчиваются.

– О-о-о, близняшек я люблю, – чуть ли не облизывается Егор.

Любит! Две вон его уже оприходовали.

– Поцарапали? – предполагаю, даже испугавшись, как за своего зверя. – Сильно?

– Слава богу, нет! Разрисовали.

– За что мстят? Плохо время провели или слишком хорошо? – всё о своём бормочет младший.

– Им не больше трёх лет. Так что, думаю, дело было совершено в другом, – недовольно тянет, поняв подтекст слов Егора. – Ты меня с собой путаешь. Меня не интересуют студентки-малолетки.

– Брат, – поняв, что с Владом ловить нечего, переключается на меня. – Ты сегодня ездил за покупками? – вновь улыбается своей фирменной улыбкой и поигрывает бровями. – Принцесски нынче в теме? Даже ты подтянулся? Что дальше? Постельное бельё с единорогами. Розовая пижама от какой-то там Виктории Тайной?

– Не начинай, – рычу на него.

Если он сейчас хоть слово ещё скажет, я ему вторую ногу для симметричности сломаю. Балаболит без остановки вечно! Хоть бы раз спросил, для чего я то или иное делаю. Но нет! Ему лишь бы шуточки свои травить.

Но благо, брат далее просто начинает нести привычную ему бестолковую чушь, но от фонтана его это всё равно не спасает.

Разозлив нас с Владом, хватаем его одновременно с обеих сторон и аккуратно опускаем в фонтан, который родители ещё не отключили несмотря на осень.

За свой поступок после получаем втык от матери, ведь её бедненького, больного, любимого сыночка обидели.

Отцу же плевать. Он всё о наследниках талдычит и в какой-то момент даже заявляет, что тот, кто первым ему подарит наследника, получит медиахолдинг в единоличное владение.

Жаль только, что у меня шансов никаких, а Влад даже не прислушивался. Один лишь Егор намотал на ус и уже, кажется, начал придумывать план по захвату медиахолдинга.

– Сиделка придёт завтра, – инструктирую Егора перед уходом.

– Не нужна мне сиделка, – бурчит, всё ещё обиженный на нас с Владом за его купание. Если бы охрана его не вытащила, так бы и лежал, бедный, в фонтане.

Грех жаловаться! Бесплатные водные процедуры!

– Я уже нанял.

– За мной студентка присмотрит, – поджимает губы. – Сара, дочь Дмитрия Александровича. Так что не надо.

– Сара? – с сомнением уточняю, зная хорошо эту бедовую девочку. – Ты уверен?

Она либо маме всю мебель сломает, либо Егора доломает.

– Да!

– Значит, будут две сиделки.

– Нет, – мотает головой. – Только Сара. Он дочь доктора, так что всё знает и в больнице она часто со мной была. Всё знает и со всем справлялась.

Пока её отец был рядом, она справлялась. Он там в любой момент мог подлатать, но здесь, боюсь, не успеет.

– Посмотрим!

– Я уже всё решил! – важно заявляет. – Сара. И никто больше мне не нужен.

– Влюбился, что ли?

– Иди ты! – кидает в меня подушкой.

– Может, тебе таблички на ручку купить? – решаю и я его подколоть. – Чтобы родители вас не беспокоили?

– Вали! – летит вторая подушка, а следом и третья, и даже четвёртая, когда я продолжаю издеваться и бровями многозначительно поигрываю. – Вали к своим принцессам и постельному белью с единорогами!

Глава 17

Вадим

– Извините, – милое создание появляется в дверном проёме в голубом сарафанчике. – Я опоздала на урок? – невинно интересуется, теребя край вещицы.

– Алёна? – встаю и иду к девочке. – Ты пришла.

– Да, я договорилась с мамой и дедушкой, – важно рассказывает и отступает, давая мне выйти в коридор. – Вот мы с дедушкой Тихоном пришли.

– Добрый день, Вадим, – тянет мужчина, подав руку для рукопожатия, что я с удовольствием делаю. – Да… давно я здесь не был.

– Хм-м… Вы были здесь? – заинтересованно тяну.

– Да. С дочерью. Тогда это не было академией. Всего лишь частной школой. И преподавал здесь твой дедушка. Вадим Громов! Хороший был мужик. И ты на него похож очень! Хоть и пониже твой дедушка был.

– Удивительно!

– Вот, привёл новое поколение, – указывает он на малышку, которая тихо стоит рядом и спокойно, не прерывая старших, слушает наш разговор. – Алёна весь день не могла дождаться занятий. Всё подходила и подходила с вопросом: а уже надо ехать? А мы вон чуть не опоздали из-за пробок на дороге!

– Я тоже не мог дождаться, когда вновь тебя увижу, чудо, – глажу Алёну по голове. – Гадал, придёшь ты или нет.

– А я пришла, – заправляет локон за ушко. – И принесла всё, что нужно. Мама купила, – указывает на сумку в руках Тихона. – Всё самое лучшее для её любимой принцессы. А дедушка мне ещё и наклейки с принцессами подарил и я смогу все свои картины помечать.

– Наклейками?

– Да, – уверенно кивает. – Мама сказала, можно на другой стороне помечать.

– Ну да… Можно. Если аккуратно.

– Я аккуратно, – обещает она и забирает сумку из рук дедушки. – И я готова стать самой крутой!

– Тогда иди располагайся в аудитории, Алёна, – отсылаю девочку, давая ей дорогу в класс. – Я скоро подойду, и мы начнём занятия. Ребята тебе покажут свободные холсты и что нужно расскажут.

– Хорошо! Я буду вас ждать! – с этими словами она забегает в класс к другим моим ученикам. Ребята у меня все вежливые и приветливые, поэтому даже не переживаю за малышку. Она сразу же их очарует, и они будут ей помогать.

– Милена просила вас быть аккуратнее с Алёной, – заговаривает Тихон. – Она всегда требует много внимания к себе. Единственная дочь. Все её балуют.

– А по мне, она вовсе не избалованная, – задумчиво тяну.

– Соглашусь, – кивает. – Но характер у девочки тоже есть.

– То есть мать не против занятий?

– Нет, не против! Она даже рада. Верит в Алёну, как в себя.

– Ну, это хорошо тогда!

– Ещё Милена просила вас написать ей список того, что нужно подкупить, – протягивает мне блокнотик. – Она купила то, что считала необходимым, но ведь могла что-то и пропустить.

– Всё необходимое я ей дам, – взмахиваю руками, вспоминая о содержимом шкафа в моём кабинете ректора.

– А это правда, что ваш дедушка скончался? – удивляет неожиданным вопросом. – Мне Милена рассказала. Я думал, он ещё жив и…

– Да, – киваю, не понимая, как за столько лет нельзя было этого узнать. – Пятнадцать лет назад умер. Рано ушёл, но внёс огромный вклад в искусство. А вы его знали?

– Знал, – поджимает губы. – Я дочь свою сюда приводил. Она рисовать мечтала. Хорошо получалось у неё. А мы с женой считали, что лучше ей с нами на заводе. Дедушка твой всё настаивал дать ей путь, а мы… Эх…

– Да, дедушка был таким.

– Лучше бы его послушали… – продолжает в своих облаках витать.

– Мне жаль! Но, надеюсь, у неё всё в жизни сложилось и без искусства.

– Ага, – кидает и, кивнув на прощание, уходит в сторону других родителей.

Странный мужчина. Его дочь и без искусства нормально реализовалась. Родила такую прекрасную, талантливую дочь, которая сможет все мечты матери воплотить в жизнь.

И вообще, у нас в академии учится куча молодых и не очень матерей. В прошлом году мы, вообще, выпустили женщину на пенсии. Начать рисовать никогда не поздно. И учиться тоже.

Во время урока постоянно нахожусь с Алёной, прощупывая её талант со всех сторон. Выявляю всё её сильные и слабые стороны, которые надо проработать.

Другие мои ученики уже привыкли, что к новеньким всегда особое внимание, и спокойно рисовали с натуры натюрморт. У Алёны же было особое задание. Нарисовать яблоко, виноград и персик в пяти видениях. Девочка нарисовала в карандаше, на акварельной бумаге акварелью, пальцами гуашью, в минималистическом стиле и даже попыталась пастелью, но последняя ей далась плохо.

– Я уже крутая? – подходит она ко мне после урока, пока другие ребята собираются и выходят из аудитории.

– Ты уже сделала первый шаг, и это хорошо!

– А вы хороший!

– Правда? – ослепляюсь её улыбкой.

– Да, – активно машет головой. – Вы мне нравитесь.

– Ты мне тоже нравишься, Алёна, – отвечаю ей от всей души.

– Я вам? Но я же маленькая! – округляет глаза. – Мы не сможем с вами пожениться! Вам надо в другую большую девушку влюбиться!

На моих губах появляется улыбка от мыслей девочки, решившей, что если мы друг другу нравимся, то должны пожениться. Хоть я не первый год работаю с детьми, но до сих пор забавляюсь и умиляюсь их логике и суждениям.

– Ты так думаешь? – спрашиваю Алёну, включившись в её игру. – И что мне делать? Ты разбила мне сердце, – хватаюсь правой рукой за него.

После чего девочка подскакивает на месте и бежит ко мне. Накрывает своей маленькой ладонью мою, и с детской наивностью в глазах произносит:

– Не надо, чтобы оно разбивалось! Я не хотела! Я… Я могу вам найти вашу жену! Настоящую! Которая вам подойдёт!

– Поможешь?

– Да! У меня есть на примете несколько вариантов. Вы любите детей?

– Люблю.

– Тогда у меня есть сестра Вика, но у неё две доченьки. И есть тётя Сара. И ещё у меня есть тёти разные. Красивые очень и большие. Ну… – закусывает губу, не зная, сказать ли последний вариант, —… ну или моя мама. Но когда злая волшебница расколдует папу, то он к нам вернётся. И как тогда быть? Ладно, вы не переживайте! Я всё решу! У мамы скоро день рождения! Приходите! Там будут все нужные нам люди!

– Ты такая забавная, Алёна…

И как отец мог бросить такое чудо? Не понимаю! Я бы всё отдал за то, чтобы у меня была такая дочь. Милая, добрая и талантливая.

А может… если у матери Алёны никого нет… тогда я смогу удочерить девочку и стать ей отцом. Я бы обязательно стал для неё хорошим папой. У нас были бы хорошие отношения, и я бы… Это решило бы много моих проблем. Проблему с семьёй, с детьми и даже с тем, чтобы скрыть от всех свой диагноз. Алёна талантлива, и я мог бы сказать, что её талант у неё от меня. Отец бы поверил в то, что Алёна появилась от какой-нибудь случайной ночи много лет назад.

Всё могло быть идеально, если бы не одно но. Провернуть это всё будет очень и очень сложно. Да и неправильно быть с женщиной только из-за её ребёнка.

Глава 18

Милена

– Мама, а Вадим Данилович говорит, что я настоящий бриллиант, – хвастается дочь по пути на занятия. – И что мои работы тоже будут на детской выставке. И мне дадут хорошее место там. И вообще, он такой крутой! И очень красивый!

– Круто! Ты, и правда, молодец, – улыбаюсь, переводя её через дорогу в академию на её субботнее занятие.

– Вот! И ему очень нравится красный цвет, – тараторит без умолку.

– Поэтому ты в красном комбинезоне пришла? – намекаю на её наряд.

– Ну да!

– А меня зачем в красные брюки нарядила? – не понимаю совсем. Ладно, Алёна привыкла одеваться всегда в любимые цвета людей, которые ей нравятся. Наш с папой любимый цвет – голубой, и малышка его всегда носит ради нас. Но в этот раз зачем-то она и мной занялась. Совсем не понимаю. – Мне мои джинсы больше нравятся.

– Так надо, мам! – заявляет таким тоном, словно что-то затеяла.

А она явно что-то придумала и мне это может не понравиться. Вчера вон весь день пыталась уговорить нашу домоправительницу влюбиться в дедушку Тихона и забрать его себе в мужья. Та с трудом дождалась нашего прихода, потому что весь дом, а в том числе и Зинаида, смеялись без остановки. А дедушка Тихон подыгрывал моей принцессе-своднице и следовал её советам, даря цветочки Зине.

Довожу дочь до класса и иду к окну между первым и вторым этажом академии, чтобы на подоконнике ждать окончания занятий дочери.

После нужно будет ещё съездить к Дмитрию Александровичу и показать ему Алёну. Щуриться она начала, словно плохо видит. А отец Сары обещал нас к хорошему окулисту отправить для проверки зрения. И с чего вдруг эти проблемы? У нас с папой и мамой зрение идеальное. Алёна в телефоне не сидит. Мультики лишь час перед сном смотрит.

– Да, Сара, – отвечаю на звонок с улыбкой, уже зная, чего ожидать.

– Я так не могу, Лен, – вздыхает подруга. – Он точно надо мной издевается! Знаешь, что я сейчас делаю? Знаешь?

– Что? – не удерживаюсь от вопроса, готовясь к весёлому рассказу о приключениях подруги.

– Ищу градусник, чтобы измерить температуру воздуха в комнате Егора Даниловича! – рычит в трубку и, судя по звукам, громит что-то. – Ему нужно ровно восемнадцать градусов! Ни на один градус, ни больше, ни меньше!

– Ого!

– А ещё он капризным стал! Знаешь, что он мне вечно выдаёт? То подушка ему не та. То она слишком мягкая, то слишком твёрдая! Заставил меня каблуки снять, потому что ему не нравится звук, когда я хожу! А ещё, когда он спит, я должна сидеть рядом с ним! И вообще… – и в течение нескольких минут я слушаю привычные за эту неделю жалобы на Громова-младшего.

Тот, и правда, издевается над Сарой. Сам мне по телефону признался, но прекращать и не думает. Ждёт, когда она ему «нет», наконец, скажет, а она хоть мне и жалуется, но ему не перечит. Вот Егора это и забавляет.

А меня смешит то, что мне она советы дерзкие даёт и сама их часто применяет, но не рядом с Громовым. А почему? Я ещё думаю. Кажется, что правда на поверхности, но… что-то не могу её поймать.

– Сар, а ты пробовала… – начинаю уже намекать подруге о том, что нужно сделать, но меня прерывают.

– Где этот ребёнок?! – пугаюсь и едва не подпрыгиваю на месте от громкого рыка. – Девушка! – мужская грубая ладонь хватает меня за руку и разворачивает.

Оборачиваюсь и поднимаю взгляд на мужчину. Хочу возмутиться этим невоспитанным типом, но лишь открываю рот, завидев знакомые черты лица человека, которого надеялась никогда больше не увидеть.

Передо мной стоит ОН. Призрак прошлого, с которым нас связывает одна-единственная ночь и…

– Не видели здесь девочку? В красном комбинезоне. С голубыми глазами? – приводит меня в чувство всего лишь одним вопросом.

Паника захлёстывает с головой.

Он… Он не узнал меня?

– Отпусти меня! – вырываю руку и отворачиваюсь от него. – Грубиян! Никого я не видела!

Хочу быстро отсюда убежать и уже делаю первые шаги к выходу, но останавливаюсь, вспоминая, в чём пошла сегодня Алёна на занятия.

Какого чёрта он ищет мою дочь? Точнее, нашу. О существовании которой он не знает, ведь тогда мы просто переспали. А потом я узнала, что беременна.

Одна случайная ночь на эмоциях с моей стороны. Неопытная дурочка, ставшая молодой мамочкой из-за одной-единственной ошибки. И мужчина, который сбежал… оставляя меня одну справляться со всем.

Глава 19

Вадим

– Нет, Лизонька, – опускаюсь рядом с одной из учениц на корточки. – Смотри, здесь у тебя ошибка, – указываю короткой тупой указкой на промах девочки. – Сюда идёт тень и нужно…

– А можно вас? – звучит любимый и один из самых приятных голосов, который я готов слушать каждый день. – Я немножко не то сделала. Мне надо помочь.

– Сейчас, Алёна! Сейчас, – отзываюсь, обернувшись и подарив ей улыбку.

Получив от малышки ответную, возвращаю своё внимание Лизе и продолжаю пояснять ей её ошибки, как это исправить и на что следует обращать внимание, чтобы не допускать больше таких промахов.

Уже встаю, чтобы подойти к Алёне и посмотреть, какая у неё возникла проблема, как меня дёргают две другие ученицы, затем единственный в моём классе ученик и вновь ученица.

Алёна несколько раз напоминает о себе и просит подойти, но обстоятельства не дают мне этого сделать. То ученики, то телефон зазвонит, то кто-то из педагогов зайдёт.

– А здесь так? – показывает на свою композицию Наташа. – Не надо добавить красного? – поднимает на меня взгляд в ожидании ответа, но неожиданно вскрикивает и испуганно прикрывает лицо руками.

– Я сказала, мне нужна помощь! – рычит Алёна за моей спиной, и я оборачиваюсь к девочке с открытым полупустым тюбиком краски в руках.

– Вадим Данилович! Она вас испачкала! – восклицает Наташа. – Ваш пиджак! Он в краске!

– Что? – не верю своим ушам и, стянув пиджак, осматриваю его. На кремовом пиджаке красуется огромная голубая гусеница из акриловой краски. – Алёна!

– Так вам и надо! – заявляет она, кинув тюбик на пол. – Вот и сидите со своими девочками! Вы их любите, а меня нет! А я… А я больше сюда не приду! Никогда в жизни! – выкрикивает и пулей вылетает из аудитории.

– Алёна! – кричу ей вслед, но девочка не реагирует. – Наташа, держи! – отдаю ученице пиджак и бегу за той, которую не могу потерять. И дело вовсе не в её таланте, а в самой малышке. У меня все мысли о ней постоянно. Я жду этих дурацких занятий только из-за неё. Я хочу её видеть двадцать четыре на семь и уже начал искать подарок на день рождения её матери.

Я хочу, чтобы Алёна стала моей дочерью. И плевать, что ради этого придётся жить с нелюбимой. Стерпится – слюбится. И мне кажется, что даже не придётся притворяться. Алёна так описывает свою мать и её характер, что я больше чем уверен – мать у девочки достойная. Её даже отец с матерью одобрят и не будут придираться, как к Татьяне. Моим первым серьёзным отношениям.

Раз, дурак, сам не побеспокоился, чтобы у меня были дети, буду воспитывать чужих. Особенно такую, как Алёна. Прелесть, а не малышка. Ревнивая только немного, но это мы на предыдущем занятии выяснили. Но в тот раз всё прошло мягче и без ухода.

Бегу по коридорам в поисках малышки, но нигде её не нахожу. Ни в туалете, ни даже в других аудиториях. Но я всё равно не сдаюсь. Продолжаю её искать.

– Где этот ребёнок?! – рычу себе под нос, устремившись к барышне, разговаривающей по телефону. – Девушка! – хватаю блондинку за руку.

Обернувшись ко мне с недовольным взглядом, она медленно поднимает глаза на моё лицо, сразу давая понять, что недовольна моим поведением, но мне совершенно на это наплевать. Главное сейчас – найти Алёну и успокоить её.

Блондинка открывает уже рот, чтобы сказать всё, что обо мне думает, но, видимо, узнав меня, застывает, не решаясь промолвить и слова.

Ещё бы она на ректора возмутилась! Вообще, я не люблю пользоваться своим положением, но сейчас я даже рад, что на меня не орут.

– Не видели здесь девочку? В красном комбинезоне. С голубыми глазами? – спрашиваю вежливее.

Смотрю в её голубые глаза, ожидая ответа. Вижу, как в них за секунду меняются тысяча различных чувств, желаний и мыслей.

– Отпусти меня, – просит грубо, скорее всего, вынеся в своей голове вердикт: «Не гнуться под ректора» и выдёргивает свою руку. – Грубиян! Никого я не видела! – отворачивается и явно собирается покинуть моё общество, только вот неожиданная мысль не даёт ей этого сделать.

– Кого вы ищете? Повторите, пожалуйста, – оборачивается ко мне обратно и непонятной мне паникой во взгляде смотрит на меня.

– Девочку в красном комбинезоне. Блондинка, – повторяю, описывая Алёну. – Голубые глаза. Маленькая. Умненькая. Могла быть злой или расстроенной.

– З-зачем она вам? – тяжело сглатывает и делает шаг назад от меня. И почему-то беспрерывно меня разглядывает.

– Да так. Поговорить с ней хотел, – бросаю, улыбнувшись. – Так видели?

– Нет, – отвечает слишком резко и, так же резко развернувшись, уходит. Деревянной, каменной походкой увеличивает расстояние между нами.

Твою мать! Кого-то эта блондинка мне напоминает. Где-то я её уже видел… Но где?.. Хм-м… Проблема. Я никогда не забываю людей…

Студентка, может? Хотя… Слишком она взрослая для студентки. Но она может быть на последнем курсе. Явно из состоятельных барышень. А такие точно идут учиться сразу, а не через время.

Ой, ладно! Неважно это!

Главное – найти малышку!

– Не трогай мою маму! – рычит Алёна и бежит на меня, чтобы ударить или пихнуть в бок. – Не трогай! – толкает, сдвинув на пару сантиметров назад. – Своих девочек трогай! А маму не трогай! Это моя мама! Только моя! Не трогай её! Других трогай, а меня и её не трогай!

– Алёна! – хватаю девочку за руку и одариваю её безэмоциональным взглядом.

Мама всегда так делала, когда мы с Владом не слушались. Показывала, что ей плевать на наши фокусы и они даже её не трогают, а уже когда мы успокаивались, начинала воспитывать.

С младшим это особо не сработало. Как был балбесом, так и остался. Но, думаю, мама на нас свои практики натренировала, а Егора просто пожалела.

– Не хочу с тобой говорить! Ты обманщик! – заявляет мне малышка и, выдернув руку из моей хватки, скрещивает их на груди.

– Алёна! – повторяю её имя, прося выслушать меня.

– Я думала, ты станешь моим другом и моим папой! – заговаривает, и в уголках глаз появляются слёзки от обиды. – А ты… Ты меня не любишь! Ты любишь других девочек! Вот с ними и дружи! А я себе другого папу найду! В тысячу раз лучше, чем ты!

– Алёна, послушай! – прошу её тише, чтобы она автоматически тоже звук сбавила.

– Не хочу слушать! Ты меня опять обманешь! – шмыгает носом и делает шаг назад.

– Это была твоя мама? – меняю тактику. Всё же не зря я те журналы читаю о воспитании. Кое-чему да научился у профессионалов воспитания.

– Да! – восклицает. – Моя! И она очень красивая! Как и ты! И она бы в тебя влюбилась! А ты… – замолкает, обиженно зыркнув в мою сторону. – Я её даже красиво одела, чтобы она тебе понравилась, а ты обманул! Она же была в красном! В твоём любимом цвете, – гладит свой комбинезончик, поджав губы. – Я так хотела…

– Алёна, я не могу всегда уделять внимание лишь тебе одной, – делаю шаг к ней, и она не отходит. Глядя в пол, мнёт край застёжки. – У меня и другие ученики есть. И я им нужен!

– И мне нужен!

– Алёна, малыш, – рискнув, поднимаю руку и глажу её по голове. Девочка в ответ делает шаг ко мне и обнимает. – Я в первую очередь учитель и лишь затем твой друг. Когда вокруг люди, я должен поговорить с ними всеми. Иначе они больше не придут в мою школу. А они ведь талантливые? Да?

– Ну да… – соглашается, поджав губы.

– А что, если они решат, что я к ним не подхожу, потому что у них плохо выходит? Они расстроятся и могут потерять свой талант. Ты этого хочешь?

– Но я ведь тоже могу так решить, – логично выносит вердикт.

– Алёна, – беру малышку на руки и с её позволения несу в аудиторию, продолжая с ней говорить. – С тобой мы можем о твоём таланте поговорить и после занятий. Ты что, забыла о том, как мы после уроков пьём чай с тобой и дедушкой в моём кабинете? И лишь тебе так можно. А им всем нельзя.

– Да? – хватается за эту мысль удивлённо. – То есть я особенная?

– Ага, – киваю, отчего девочка начинает довольно улыбаться. – Ты очень особенная, и я бы обязательно к тебе подошёл. Но немного позже. Когда бы всем помог. Мы могли бы и после занятий остаться, и с тобой всё сделать. Я же говорил тебе о том, что ты можешь приезжать в академию, когда тебе захочется, и мы будем учиться. Ты забыла? – не удержавшись, касаюсь лбом плечика Алёны, отчего малышка морщится. Детская кожа не привыкла к мужской бороде.

– То есть… я зря сделала плохое дело с пиджаком? – неожиданно вспоминает о своей проделке.

– Да. Зря…

– Прости, – надувает губки и уже готовится заплакать. – Мы тебе с мамой новый купим! Красивее этого в сто раз!

– Всё в порядке, Алёна, – спешу её успокоить. – Но больше так не делай. Даже если ты потом решишь исправить свою ошибку, человеку может быть неприятно. Он может обидеться на тебя и больше не дружить.

– А ты на меня не обиделся? – заглядывает мне в глаза, чтобы увидеть мою реакцию на её вопрос. Аккуратной маленькой ладошкой касается моего лица, заставляя меня самого взглянуть на неё.

– Не обиделся, но мне было неприятно, – не обманываю её.

– Фух! – вздыхает. – И ты по-прежнему придёшь на день рождения моей мамы? Да? Оно уже скоро!

– А ты будешь приходить ко мне в школу? – интересуюсь в ответ.

– Буду, – обхватывает мою шею руками и жмётся. – Я всё придумала, Вадим! Я не отдам тебя никому! Ни сестре, ни тётям! Ты будешь только моим! Папочкой! Я всё решила! Только моим!

– А твоей мамы?

– Ну… можно… когда меня дома не будет, – пожимает плечами, долго думая над моим вопросом. Мы даже успеваем до двери класса дойти. – Но если вы с мамой влюбитесь, то можно тебе и изменить. Дедушка говорит, что когда мальчик и девочка остаются в одной комнате, то у них дети появляются. Вы с мамой сделаете мне сестричку или братика, если влюбитесь! Но пока он не появится, ты только мой!

– Алёна, так нельзя же.

– Можно, – кивает. – Моя мама нежадная! Она всегда со мной всем делится! Шоколадками, красками и даже своими туфлями, а они у неё очень-очень дорогие. Поэтому не переживай, – гладит меня по щеке. – Мы не будем за тебя драться. Ты будешь купаться в нашей любви, как дедушка! Ты ведь тоже хочешь быть моим папой? Тебе уже понравилась моя мама? – закидывает меня сотнями вопросов, хоть я сам ещё чётко не решил.

Да, я купил подарок. И хочу быть отцом Алёны. Но по-прежнему считаю всё это неправильным.

Глава 20

Милена

Непонятно как оказываюсь в главном зале академии, где бывала всего один раз, и то, когда мы с Сарой бежали мимо после того, как Егора Громова чуть не убили.

Останавливаюсь около доски с фотографиями преподавательского состава, чтобы отдышаться и немного прийти в себя. Успокоиться и прекратить себя вести, как нашкодившая школьница. Сбегать от своих проблем.

Кидаю взгляд в сторону, на несчастную доску с фото педагогов, которым выпало нас обучать, как сразу же сталкиваюсь со знакомыми чертами лица.

Он и тут!

И в академии он занимает должность декана хореографического факультета. Медленно опускаю взгляд вниз, читая имя под фотографией взрослого бородатого мужчины.

«Громов Владислав Данилович» – гордо красуется надпись, и мужчина на фото смотрит на всех надменно.

О боже! Моя Алёнка от Громова!

Сильно зажмуриваю глаза в надежде, что всё это не то. Иллюзия. Обман зрения. Что мне просто кажется. Но, открыв глаза, передо мной вновь этот черноволосый мужчина с бородой. Отец моей Алёнки. Я не могу его перепутать, потому что память у меня фотографическая, и его лицо я запомнила, как и всех, кого когда-либо встречала.

Нахожу рядом фотографию Егора Громова, который тоже занимает должность декана факультета хореографии, но снизу наклеена приписка. «На больничном. Замещает Владислав Данилович Громов».

Есть ещё фотография их третьего брата, занимающего должность ректора академии. И выглядит он даже моложе младшего Громова. Без бороды, худенький, в костюмчике. А-ля только отучился и занял свой пост.

– Твою мать! – чертыхаюсь и, достав телефон из кармана, набираю того, кто точно должен разбираться в том, что происходит. – Егорчик, привет!

– О-о-о, моя белая рабыня, – отзывается он, и я даже через трубку чувствую его улыбку. – Решила узнать, как дела у хозяина?

– Ха-ха, – демонстративно смеюсь над его шуткой. – Дело серьёзное, Егор. Расскажи о своём брате Владиславе?

– Громовы своих не сдают, – «обнадёживает» меня. – Только если их не обидят. Тебе повезло, Милена, – хмыкает злорадно. – А что натворил? Подкатывал? Ты ему коленкой зарядила, и он пообещал тебя убить?

– Хуже.

– Ты его убила? – задаёт вопрос серьёзным тоном. – Решила, раз одного Громова не убила, со вторым всё получится?

– Если бы, – вздыхаю. – Мне нужно узнать. Он может переспать с девушкой и сбежать?

– Ну… – тянет, не зная, как ответить. – Он со всеми так поступает. У него серьёзных отношений особо никогда и не было. Хотя были разок, но я не вникал. Или он тогда ради отца что-то мутил. В общем, не знаю я.

– Ясно, – вздыхаю.

– А что, понравился? – резонно интересуется. – Ну, вообще ты странная, Лен. Я к тебе даже не подкатывал, и ты меня покалечила, а этому дикарю дала, потому что он подкатывал. Ну, блин, где справедливость?! Может, мне тоже надо было подкатывать, чтобы целым остаться? – якобы ругается и неожиданно начинает хохотать. – Твою мать! Я не могу с этой Сары!

– Что там? – хмурюсь.

– Рыбу мне на гриле жарит, – рассказывает, заходясь от смеха. – Под дождём! И у неё рыба пригорела. К решётке приварилась. И почти всё теперь под решёткой. Кажется, я останусь голодный! Вот же кадр! И как ты с ней дружишь? О боже! – не может остановиться. – Я должен это снять на видео, Лен! Потом наберу!

Отключившись, долго смотрю на экран, не зная, что думать. Всё сходится. В тот вечер я переспала с Владиславом Громовым, а потом он сбежал, как обычно. Его брат это подтвердил.

Невесело!

– Мама! Мама! – Алёнка бежит ко мне и сразу же падает в объятия, когда я опускаюсь на корточки. – А я себя плохо вела, но мне об этом сказали, и я извинилась! И я особенная!

– Плохо себя вела? – повторяю, и она кивает, принимая последствия за свой поступок.

– Я помню, мама! Сегодня без фруктовых чипсов и мультиков перед сном, – произносит, чем радует меня.

Алёна у нас та ещё заноза и шкода иногда, но свои проступки всегда признаёт и несёт за них небольшое, чисто символическое наказание. Папа придумал эту систему ещё для меня, а теперь мы её на Алёне используем.

– Отлично!

– А сейчас пойдём пить чай с моим учителем? – выбирается из моих объятий и тянет мне руку. – Нас уже ждут, мамуль! Некрасиво заставлять людей ждать!

– Кто ждёт? – с ужасом в голове уточняю, и Алёна, развернувшись, указывает пальцем на того, кого сейчас видеть точно не хочу.

– Это мой друг, мама. Мы с ним всегда чай пьём и пирожные иногда едим. А иногда его мама что-то делает, и он приносит, а потом мы кушаем! Она очень-очень-преочень вкусные булочки с лимоном делает! – тараторит дочь, говоря об этом с огромными горящими глазами. Что даёт ясно понять, что моя Алёна влюбилась. Влюбилась и привязалась к своему биологическому отцу, даже не подозревая, что это и есть её отец, которого злая ведьма заколдовала.

И не должна узнать, иначе быть беде.

– Нет, Алёна, мы не пойдём сегодня пить с ним чай. Даже не думай об этом.

– Ну, мам!

– Нас дедушка дома ждёт! Ты не забыла, что сегодня мы должны меню согласовать с поварами? И к врачу нам ещё надо успеть! Так что неси свои вещи и поехали.

– Ладно, – расстроенно соглашается, но всё равно надувается на меня. Не любит моя малышка, когда её планы обламывают.

Я, собственно, тоже. Я рассчитывала никогда в жизни больше не встречать этого подлеца, что воспользовался и бросил.

Глава 21

Милена

– Я думаю, лучше сделать барбекю, – произносит папа, рассматривая варианты празднования моего дня рождения на планшете. Он сам их целый день собирал. – Закажем закуски из нашего любимого ресторанчика, и я лично сделаю мясо на огне! Всё, как мы любим! Курица, говядина и рыба. Ты же немного гостей позовёшь? Если да, то наймём кого-нибудь, чтобы помогал мне с мясом.

– Да я вообще никого не хочу звать, – вздыхаю, листая картинки на папином гаджете. – Я бы лично только Сару с родителями пригласила. Да и Аурору, Вику с малышнёй, Алекса и Марка. Ну а кого ещё звать? Не хочу толпы. Только свои.

– А я бы ещё Грабовых позвал, – пожимает папа плечами, явно произнеся это невзначай. – Вы когда-то хорошо общались со Львом.

– Пап, нам было по десять лет, – отмечаю с улыбкой, забавляясь папиными уловками. – И да, мы тогда хорошо ладили. Но потом они переехали, и мы прекратили общаться.

– Мы с его отцом думали в своё время, что вы поженитесь и объедините наши капиталы, – произносит именно то, чего я и ждала. Папа-сваха проснулся. Начинаем выборы и смотрины.

– Ты мне намекаешь на то, чтобы я присмотрелась ко Льву? – догадываюсь, и он кивает, выжидающе глядя на меня. – Пап, если мы не общаемся, то это не значит, что не следим друг за другом в социальных сетях. Лев – чайлдфри. Ему дети не нужны. А у меня есть Алёна. Я не променяю её на мужчину.

– Милена, девочка моя, – заговаривает папа, притянув меня к себе под крыло. – Сколько лет ты будешь одна? Как рассталась тогда со своим Сергеем, и всё. Будто отрубило. Я, как любой другой родитель, хочу счастья тебе. Чтобы мужчина у тебя был любящий, который на руках тебя носить будет. Я устал смотреть на то, как ты всё тянешь одна. Скоро и забудешь, что такое быть слабой, беззащитной принцессой.

– Пап, я не настроена на отношения, – вскидываю голову и смотрю ему в глаза. – Мне хорошо сейчас. Ты рядом. Алёнка рядом. Сара всегда поможет и поддержит. Что ещё нужно?

– Я не настаиваю, Милена! И приму любой твой выбор. Но я не вечен. Я хочу уйти со спокойным сердцем, зная, что у моих девочек есть тот, кто защитит их и на кого они могут положиться. Понимаешь? Тебе нужен любящий мужчина рядом, а не отец.

– Всему своё время, папуль, – отвечаю ему одновременно с телефонным звонком, который отец принимает и уходит в сторону.

Он не любит, когда я касаюсь его дел. И дело вовсе не в том, что он там что-то плохое делает. Наоборот, он просто считает, что бизнесом и добычей денег мужчина должен заниматься, а женщина – жить в своё удовольствие и наслаждаться жизнью.

На случай, если я так и не найду себе мужчину и того, кто сможет взять бизнес моей семьи на себя, в компании есть огромный штат директоров, которые помогут мне справиться, даже не вникая ни во что. Решение, конечно, шаткое и не одно из лучших. Но на данный момент одно из лидирующих.

Я папе предлагала отучиться и вникнуть в дела компании, но он не даёт. Говорит, что сам со всем разберётся. Я его принцесса. И он что, состояние копил, чтобы я свою жизнь за рабочим столом провела? Упёртый он у меня, но меньше за это я его не перестаю любить.

Взяв его планшет, листаю фотографии, выбирая декорации для праздника. Но я бы лично ничего не украшала. Обычного праздничного стола точно бы хватило. Ну и торта. Без него меня Алёнка съест.

Но папа хочет сделать всё красиво, поэтому я не спорю. Хочет красоту? Пускай!

– Милена, – отец возвращается в комнату с серьёзным и, я бы сказала, расстроенным выражением лица. – У меня плохие новости.

– Что случилось? – встаю и иду к нему, боясь того, что это врач звонил и сказал что-нибудь ужасное о здоровье отца. Оно у него и так шалит в последнее время, но врачи обещали, что всё поправимо и это можно скорректировать.

– Звонил твой… отчим, – тянет, прикусив губу изнутри. – Розали скончалась час назад.

– Что? – свожу брови к переносице, не понимая, что он говорит. И как это связано между собой. – В смысле скончалась? Умерла, что ли? – сердце пропускает один удар. Какой бы она ни была, она всё равно подарила мне жизнь.

– Она, оказывается, болела, – продолжает папа рассказывать, пройдя и сев на диван рядом со мной. – И вот… Умерла.

– Жалко человека, – бросаю, пожав плечами. – Мне больше нравятся голубые декорации. Те, что с синими элементами на столе и…

– Он спрашивает: ты придёшь на похороны? – не ведётся на мою смену темы и задаёт важный вопрос.

– Нет, – мотаю головой. – Не хочу её видеть. Не пойду, наверное.

– Милена…

– Она испортила мне жизнь, пап! – восклицаю, поджав губы. – Я не могу её простить. Да, в каком-то смысле она даже помогла, но она подлая, меркантильная, самовлюблённая женщина. Была. И я рада, что наши пути разошлись. Я не обязана идти на похороны к той, что родила меня, только чтобы избежать тюрьмы и иметь доступ к твоим деньгам.

– А я пойду, – в противовес мне произносит папа спокойным и размеренным тоном. – Я благодарен ей и за тебя, и даже за Алёну.

– Ага, – бросаю безразлично. – Давай выбирать декорации. Не хочу говорить о Розали. Не будем портить праздник этой новостью, которая уже никак не касается нашей семьи. Розали чужая для нас! Наша семья – это я, ты и Алёна! Больше нам никто не нужен!

Глава 22

Милена

– Успокойся, утка-наседка, – причитает подруга за моей спиной, позволяя себя тащить туда, куда мне нужно. – Куда ты, блин, несёшься? Как танк! Танк Милена Новицки!

– Оттуда несусь! – указываю рукой в сторону актового зала, куда собирают всех студентов, потому что случилось какое-то ЧП. – Нам надо уйти оттуда! Срочно! Быстро! Бесследно!

– Да почему? – недоумевает Сара и останавливает нас. – Интересно ведь, что там случилось, Лен! Давай останемся! За пять лет нас никогда не собирали всех вместе! Милен, не обламывай кайф! Дай утолить своё любопытство!

– Нам надо отсюда уйти, – повторяю в который раз, но понизив голос и подойдя к подруге, шёпотом добавляю. – Потому что я решила, что если хочу здесь доучиться, то не должна встречаться с отцом Алёны.

– Отцом Алёны? – хмурится. – Ты сказала, встречаться с отцом Алёны?

– Тише!

– Где он? Покажи мне его!

– Сара!

– Милена, я хочу его увидеть! – пищит от собственного желания. – Либо ты мне сейчас покажешь, либо я буду кричать!

– Ладно, – сдаюсь и, притянув подругу к дверному проёму, из которого видно всё происходящее, указываю ей на Владислава Громова, который устроился за столом и беседует с какой-то женщиной. И явно при этом кокетничает. Именно таким я его и запомнила. Привлекающим женское внимание мужчиной с широкой улыбкой. И чётким «Я не связываю себя серьёзными отношения, детка! Поэтому у меня нет проблем!»

– Он?! – Сара округляет глаза и кидает изумлённый взгляд в сторону декана факультета эстрадного танца. – Он отец твоей дочери?! Твоей Алёны?!

– Тсс! Тише ты! – одёргиваю её за руку, призывая закрыть рот и молчать в три дырочки. Не хватало того, чтобы он, не дай бог, услышал и узнал о том, что после той ночи шесть лет назад в клубе я беременной оказалась и родила девочку.

– Что? Он тот самый извращенец, который хотел за ночь с тобой… заплатить?! – продолжает шипеть, словно и не слышала мою просьбу.

– Сара, – прикрываю ей рот ладонью. – Замолчи! Никто не должен узнать!

– Ладно-ладно! – соглашается сквозь мою руку.

– Так ты поможешь? – отпускаю её, и со всей жалостью во взгляде прошу: – Он не должен меня увидеть! Поможешь сбежать мне?

– Да как? Нас же по списку сейчас проверять всех будут, – логично отмечает. И я это понимаю.

– Придумаем что-то? – в надежде предлагаю, пока подруга по сторонам озирается, явно запустив в голове мыслительный процесс. – А?.. Можно, например…

– Лен, тут такое дело, – перебивает меня подруга, настороженно глядя за мою спину. – А ты уверена, что от него залетела? Именно от декана?

– А от кого ещё? – восклицаю и оборачиваюсь, чтобы взглянуть на то, что её в недоумение привело. И моя челюсть медленно падает.

Смотрю на спину мужчины, который грациозной походкой идёт к сцене. К той самой, на которой сидят другие преподаватели. Не могу взгляда отвести, не веря собственным глазам и собственно удачи.

– Добрый день, студенты. Меня зовут Вадим Данилович, – представляется точная копия отца моей дочери. – Для тех, кто не знает. Я ректор этой академии.

Твою ж дивизию! Ректор? Декан? От кого я залетела, чёрт возьми? От кого из близнецов? Я же ведь тогда даже имени его не запомнила. Только его это «Называй меня хозяином, детка!»

– Так от кого? – шепчет Сара, приводя меня в чувства.

– Я… Я не знаю, – мотаю головой, округлив глаза. – Я… Я не знаю… Сар! Они же…

– Ну смотри, они разные, – со знанием дела отмечает подруга. – Владислав такой из себя весь крутой, а Вадим, он… Он… Он такой весь из себя правильный мужик.

– Ты что, знала, что их двое? – недоумённо уточняю, и она кивает.

– Милен, я каждый день в доме Громовых бываю, – оправдывается, кинув на меня страдальческий взгляд. – Думаешь, я не знала?

– Точно! – киваю. – У моего было огромное пятно на локте. Такое же, как у Алёны, – говорю ей в надежде, что это поможет мне понять, от кого я забеременела.

– Оно у двоих братьев, – поджимает губы. – Егор рассказывал. Точно! А как я сразу не сопоставила эти два факта? Алёна, Громовы и локти! Вот балда! Этот Громов-младший точно мне весь мозг съедает! Раз очевидное понять не могу!

– Потом… Да они оба с бородой и тёмные, – перечисляю, но уже для себя. – Блин! И что делать?! Сара!

– Так! Не паникуй, – подруга берёт меня за руку и уводит в сторону. – Соберись! Есть план!

– Какой?

– Во-первых, завтра надо будет принести вкуснях, – тянет она. – Всей группе, – берёт у меня телефон и отписывается в чат нашей группы, прося прикрыть. Там быстро соглашаются, что не удивляет мою продуманную напарницу. – Завтра отблагодаришь их. Тем более что у тебя завтра день рождения! Угостишь и все дела.

– А с Громовыми, что делать?

– Насчёт Громовых вообще легкотня, – заявляет, взмахнув рукой. – Ты сейчас езжай домой. Возьми какой-нибудь образец ДНК Алёны. Волосы, зубную щётку или даже расчёску. Я еду к Егору. Возьму что-то, что принадлежит Вадиму и что-то, что принадлежит Владу. Сделаем в клинике тест ДНК!

– Точно! Ты гений!

– Но ты так сразу не радуйся! Потому что если они близнецы, то могут быть однояйцевыми и тогда оба будут отцами Алёны. А вот если разнояйцевыми, то поздравляю! Проблема решена!

– Фух! То есть…

– То есть всё мы решим! Ты не переживай! А вы с ним уже лично встречались?

– Встречались, – киваю. – Но я не знаю, с кем именно. Один из них искал Алёну вчера в коридоре академии.

– А почему он её искал в коридоре академии?

– Не знаю. Она же на занятия ходит, – пожимаю плечами и неожиданно понимаю. – Мне звонил тогда ректор академии Вадим Громов. И приглашал Алёну на занятия. Наверное, я с ним встретилась.

– Ну, если так, то да, – соглашается Сара, ведя меня на выход из академии. – Потому что Вадим Данилович ведёт детскую школу в этом году. Бывшая преподавательница в декрет ушла и Вадим всех на себя взял. Кстати, у них вакансия открыта туда. Думаю, мне попробовать подработать. Егор обещал замолвить словечко перед Вадимом.

– Значит, я встречалась с ректором. Хм-м… – задумчиво подытоживаю.

– И как он тебе?

– Хам, – признаюсь без стеснения. – А так… Я была больше в шоке.

– Ясно! В общем, давай по позициям! Встретимся в клинике где-то часа через три. Я там с девчонками поговорю и сделают нам быстро результат. Уже завтра будет готово! Не переживай, в общем! Узнаем мы настоящее отчество нашей принцессы! А потом закошмарим её отца!

– Сара!

– Ну а что?! Если это будет Влад, то я ему устрою! Он вчера весь день надо мной смеялся из-за того, что я рыбу на гриле под дождём жарила. И в итоге… не то сделала. Отомщу ему!

– Мы никому не расскажем!

– Ну, естественно, не расскажем, но всё равно закошмарим! Егор даже поможет! У него зуб на братьев.

Глава 23

Вадим

Поправляю два аккуратненьких букета на соседнем сиденье, нервно проверяя их. С сомнением смотрю на дом, по адресу которого приехал, и думаю о том, что малышка ошиблась, когда писала.

Во-первых, это элитный загородный коттеджный посёлок, в котором дома от двадцати и больше миллионов. Во-вторых, машин гостей нет, хотя должны быть. А в третьих, я видел отца Милены. И он точно не выглядит как человек, который живёт в таком районе.

И всё же наплевав на подозрения, выхожу из машины. Беру букеты и направляюсь к воротам. Если адрес всё же окажется ошибкой, извинюсь и уйду. Невелика потеря. А Алёне затем скажу, что она прислала не тот адрес.

Мне и так неловко из-за того, что иду на чужой праздник, без приглашения именинницы.

Но к моему удивлению, меня впускают на территорию коттеджа, стоит мне позвонить, а затем Тихон выходит мне навстречу.

– Алёна переживала, что вы не придёте, – заговаривает мужчина, протянув руку для рукопожатия. – Заставила меня и её дедушку вчера весь день ходить с ней по магазинам и выбирать красное платье.

– Красный мой любимый цвет, – говорю ему.

– Мы знаем, – кидает со смешком. – Девочка все уши нам прожужжала про ваши предпочтения, Вадим Данилович.

– Иногда дети подстраиваются под взрослых, чтобы им понравиться. Этот этап скоро пройдёт, – успокаиваю его. – То есть вы не дедушка Алёны? Или вы дедушка по второму родителю? Алёна просто говорила, что у неё нет отца.

– Не дедушка я, – мотает он головой. – У Алёны только один дедушка. По матери. А отца у девочки не было и нет. Поэтому и родни по его сторону она не знает. А я так… просто помогаю в качестве благодарности.

– В качестве благодарности? – хмыкаю. – Благодарности за что?

– Милена мне лечение оплатила в больнице, – рассказывает, с улыбкой повествуя. – Да, приютила. Хорошая девочка! Добрая! Я бы сказал, сердобольная. Наивная и ранимая в некоторых вопросах, но мужчине её повезёт. Главное, чтобы и мужичок хороший попался, а не всякие там… Эх! Видел я нынешних. Им лишь бы… Не то поколение пошло! Не то!

– А дом чей? – окидываю взглядом имение.

– Так Милены, её отца и Алёны. Они тут втроём жили, пока я не прибился.

– А отец у неё кто? – продолжаю расспрашивать, как вдруг замечаю мужчину, на встречу с которым сегодня надеялся, но мне отказали. Притом в грубой форме, заявив, что он не занимается такими вопросами и чтобы я больше сюда не звонил. – Новицки?

– Да-да, он, – подтверждает Тихон. – Новицки. Как и Милена. И Алёна.

Новицки! У малышки же в документах было написано Новицки! И как я не подумал? Ой, дурак! То есть я… наметил себе в дочери внучку самого Новицки?

Задача в одну секунду оказалась сложнее, чем я предполагал. Такой, как он, вряд ли отдаст своих девочек мне.

Наслышан я про его властный и упрямый характер.

– Вадим! – радостно восклицает Алёна, завидев меня, и со всех ног бежит ко мне. Отдаю быстро букеты и подарок Тихону и наклоняюсь. Ловлю свою радость в красном, тут же подняв в воздух и закружив. – Ты пришёл! А я в красивом платье! В красном!

– А у меня красная бабочка, – подмигиваю ей. – Теперь мы с тобой будем смотреться, как пара.

– Правда?! – округляет глаза и начинает пищать от радости. – Теперь все будут знать, что ты мой!

– Твой-твой, – отвечаю ей, продолжая держать её на руках.

– Добрый день, – незаметно для меня господин Новицки оказывается рядом. – Алёна, не представишь нам своего гостя?

– Дедуля, познакомься, это Вадим Данилович! Мой учитель в школе рисования, – представляет меня. – Вадим, это мой дедуля! И он… – задумчиво смотрит на него, пытаясь добавить какую-то деталь. – И он с умным видом подписывает бумажки в кабинете.

На лице её дедушки возникает улыбка и он, явно подавляет в себе смех. Как, собственно, и я. Но не Тихон, который начинает тихо хохотать.

– Значит, вы тот самый Вадим Громов? – уточняет у меня Новицки, и я киваю, пока Алёна, пользуясь моментом, обхватывает мою шею руками и прижимается, обнимая.

– Верно. Я не знал, что вы дедушка Алёны.

– Моя дочь не любит это афишировать, – поджимает губы, показывая своё недовольство дочерью. – Нет бы пользоваться своими привилегиями, но нет. Хочет всего сама добиться. Меня напоминает, если честно!

– Я вчера звонил вашему секретарю. Просил о встрече, но мне отказали на сегодня.

– Да, сегодня у моей единственной дочери день рождения и я не мог его пропустить, – указывает на праздничный стол. – Но помощница меня не оповещала о вашем звонке. Странно. Возможно, забыла.

– Я не хотел, чтобы так вышло. Я вовсе не искал встречи с вами.

– Да ладно, – кивает, взмахнув рукой. – Это неважно. Мы с вами деловые люди и порой такой стиль жизни для вас привычнее. Меня это даже не трогает. Люди всегда ищут встреч со мной и находят их. Но это не всегда значит, что я готов буду с ними говорить.

– Спасибо за понимание. Я не буду вас донимать! У нас вроде как всё уже решилось.

Если, конечно, петиции и подписей, которые мы вчера спросили со студентов, окажутся достаточными. Но очень я сомневаюсь. Кто-то против нашей академии играть решил. Думаю, всё же правительство. Им не понравилось то, что лес около академии под строительство запретили рубить. На его месте собирались очередной торговый центр построить.

– А кому второй букет? – мурлычет Алёна мне на ухо. – Один маме, а второй? – хлопает ресничками кокетливо.

– Тебе, – отвечаю и, взяв из рук Тихона маленький букетик, вручаю его малышке, не желающей покидать мои руки.

– Ой, Алёна. Ох, мужчины будут за тобой бегать, – цокает Новицки на внучку, но улыбается при этом довольно.

– Пусть бегают! – заправляет локон за ушко. – По телевизору говорят, что бег жизнь продлевает. Ещё бы зубы их всех заставить чистить, а то они не все этим занимаются, – кривится демонстративно.

В этот раз от смеха не удерживается никто.

– Правильно, Алёна! Всё правильно, – хвалит Тихон Алену. – Так с этими мужчинами! Всё правильно! Пусть бегают! И зубы пусть чистят!

– Вадим, потом я, пожалуй, уделю вам несколько минут. Поговорим о вашей проблеме. Но потом. Под конец вечера. Сейчас хочу побыть с дочерью в её день.

– Конечно! Спасибо! – искренне благодарю одного из тех, кто может повлиять на ситуацию со строительством больницы на территории академии. Если подписи не сработают, то помощь Новицки не помешает.

Мы с отцом уже не знаем, что делать. Подняли все связи, но ничего не выходит. Совершенно ничего.

– Благодарите мою стрекозу, – кивает на Алёну. – Ей и моей дочери очень нравится ваша академия, поэтому я не могу отказать в просьбе.

– Благодарю, – киваю и подмигиваю принцессе, беспрерывно нюхающей свой букетик. За что получаю от малышки поцелуй в висок и улыбку.

Нежное касание её губ к коже моей головы дурманит. Хочется раствориться в этой детской нежности и любви. Отдаться полностью этому ребёнку и подарить ему весь мир.

Эти маленькие прелести даже и не догадываются, что делают со взрослыми. Даже не представляю, какое влияние имеют.

– О, мама! – шепчет девочка и указывает на свою родительницу, вышедшую с закусками в руках. – Ты должен её очаровать! И влюбить в себя, папочка. Ты же хочешь, чтобы такая красавица, как она, стала твоей женой? А я твоей любимой доченькой?

Глава 24

Милена

– Вот результат, – заговорщицки шепчет Сара и вкладывает конверт мне в карман платья. – Потом посмотришь. Потом мне расскажи! Без тебя не открывала, потому что права не имею.

– А чего так поздно? – спрашиваю, перекладывая закуски из ресторанной коробки на тарелку. – Твои девочки вроде обещали утром всё сделать, – нахмурено напоминаю. – Я весь день как на иголках была.

– Ну… – тянет, поджав губы, тем самым намекая, что не обошлось без её именитого везения. – В общем, я перепутала, какой образец, у какого брата взяла. Егор мне их зубные щётки достал, но они обе чёрные! Я их пометила, а в итоге забыла, чью лаком мазнула.

– Егор знает? – испуганно оборачиваюсь к ней.

– Нет, конечно! – восклицает. – Я сказала, что хочу эксперимент провести. Ну, понять, какие у него братья. Типа похоже у них ДНК и так далее. Я же дочь врача. Он и согласился, но потребовал кое-что взамен.

– Что?

– Чтобы я ему станцевала, – закатывает глаза и, своровав одну вишенку из тарелки с фруктами, закидывает её себе в рот. – Но мы быстро всё закончили.

– Не понравилось?

– Не, я стакан разбила, – признаётся, взмахнув рукой. – Специально! – ловит мой сомневающийся взгляд. – Ну а что? Делать мне нечего, как ему танцевать! Пусть на своих студенток смотрит. А я буду только перед своим мужчиной пятой точкой вертеть, – обиженно и ревниво произносит. – Но вообще, Егор сказал, что братья у него разнояйцевые. И для эксперимента других брать надо.

– Разнояйцевые – это же хорошо?

– Ага. То есть можно понять, кто отец. Там в результатах сравнение только с одним из братьев. Ну, чтобы наверняка. Да, и только у Владислава Даниловича две щётки было.

– Отлично, – киваю, взглянув на тарелку с закусками. – Думаешь, хватит? Или добавить ещё что-нибудь?

– Думаю, хватит, – заключает она. – Если что, потом можно обновить. Официанты нанятые займутся. Ты отдыхай!

– Тоже так думаю, – кидаю ей улыбку. – Бери тогда фрукты, а я эту, – киваю на тарелку с только что выложенными канапе.

Прошлый век все эти мини-закуски на шпажках, но у нас все их обожают. Особенно с оливками быстро уходят. А у Алёнки все те, что с колбасой. Любит она её страшно!

Взяв свою тарелку, вместе с Сарой идём в зал ко всем гостям. Конверт в кармане жжёт правдой, но я упорно держусь. Сегодня, а именно сейчас, я не хочу знать имя этого негодяя. Сегодня мой день рождения, и я хочу забыть обо всём! В особенности о моём знакомом, имени которого я не знаю. И дальше бы не знала, если он не был Громовым и… Будь он обычным мужчиной, даже не заморачивалась бы. А здесь Громовы. Они в случае чего, в суде могут свои права на Алёнку затребовать и, не дай бог, её забрать. Папа, конечно же, мне поможет и не даст своих девочек в обиду, но лучше подстраховаться. И знать, с какой стороны ждать удар.

Но только мой незнакомец и отец моей дочери меня в покое оставлять точно не желает. Потому что стоит мне выйти в общий зал и пройтись по всем гостям взглядом в поисках Алёны, как на мои глаза попадается умиротворительная и умилительная сцена.

Моя дочь на руках у своего возможного отца. А в руках у неё букетик, который она с трепетом прижимает к себе, не забывая и мужчину при этом очаровывать.

Сара чудом успевает подхватить мои закуски и не дать им упасть, потому что я от полного шока чуть не выронила все канапешки. Подруга аккуратно забирает их у меня и всем своим видом даёт понять, что дальше всё берёт на себя.

– Лена, держи себя в руках, – шепчет, поняв, почему я чуть не превратилась в неё саму. В ходячее бедствие. – Это Вадим, если что, – оповещает меня. – И он не кусается. В отличие от своего брата. И я искренне желаю, чтобы он был отцом нашей девочки. А не его брат-раздолбай!

– Как ты поняла, кто это из братьев? – иду за ней следом.

– Ну… Они хоть и похожи, но у Вадима выражение лица всегда мягче, добрее, милее и собраннее. Владислав же… я бы сказала, на своей волне всегда. Где он король, а остальные подданные. Ты поймёшь, когда хоть раз увидишь их вместе. Так сложно объяснить. Так-то они похожи, но когда вместе, всё легко понять.

Обернувшись к странной парочке, участником которой является моя дочь, пару секунд наблюдаю за тем, с какой нежностью и улыбкой Алёна смотрит на мужчину и как он отвечает ей. Почти так же влюблённо, как я или мой папа. Он шепчет ей что-то, очаровывает, так сильно напоминая мне сейчас моего незнакомца.

«…Твоя улыбка стоит миллиард этих звёзд, – шепчет он мне после нашей ночи. – А слёзы скрывают всю твою красоту, мой маленький ураган…»

Остановив одну из двух нанятых на сегодня официанток, беру у неё с подноса бокал шампанского. Залпом выпиваю и, прокашлявшись, иду к ректору и своей дочери. Они не должны оставаться наедине! Ни за что! Не сегодня!

– Мамуля! – восклицает Алёна, прижавшись к мужчине ещё ближе.

– Алёна, слезай! Дяде тяжело.

– Ему нормально, – кидает дочь и, взяв Вадима Даниловича ладонью за дальнюю щеку, заставляет повернуть голову на неё. – Тебе же нормально? – спрашивает его, ослепив улыбкой под конец. – Тебе ведь нравится меня держать?

– Мне прекрасно, принцесса, – отзывается он, и моё сердце, словно масло, начинает плавиться от его слов. Моя девочка для него принцесса. А ведь она его дочь… или племянница. И он с таким теплом о ней говорит, что моё материнское сердце не выдерживает.

– Ты ничего не забыл? – шепчет ему малышка и глазками на букет в руках Тихона намекает. – Ей надо подарить цветочки. Она же императрица. Ой, именинница.

– Точно! – спохватывается и тянет руку к букету в руках временной няни моей дочери. – Тихон, позволите?

– Да, бери! Цветы, коробочка, – протягивает всё Вадиму Даниловичу.

– Милена, с днём рождения вас! – начинает он, протянув мне вначале букет. И он словно увеличенная копия букета моей дочери. Выглядит довольно мило. – И скромный подарок. Алёна рассказывала, что вы прекрасно рисуете и сами её прежде учили, – говорит он и протягивает коробку. – Там кисти, которые делают в одной из пустынь Африки. Ручная работа. Они просто идеальны для масляной живописи. Вы всё поймёте, когда попробуете их.

– Спасибо, – благодарю, непонимающе глядя на мужчину.

Ладно. Он принёс подарки. Он дружен с моей дочерью. Но… какого чёрта он пришёл на мой день рождения! Он что-то вспомнил? И решил появиться вновь в моей жизни? Но как? Ведь тогда я тоже не назвала своего имени. И вообще… ни намёка на себя не дала.

– Вы извините, что я пришёл без приглашения, – отзывается он, словно прочитав мои мысли. – Меня Алёна пригласила. И я был уверен, что вы знаете.

– Я устроила сюрприз, – оправдывается моя дочь. – Большой-большой сюрприз маме! Подарок!

«М-да… Умеешь ты, малышка, подарки делать», – хмыкаю про себя.

– Ничего ст

Глава 1

Вадим

– Вадим, чёрт возьми, тебе уже тридцать три года! – срывается на крик отец, стукнув по столу с такой силой, что в одно мгновение мне кажется, что он на две части разломался. Но бедный «старичок» уже явно привык к нашествию отца в мой кабинет. Стойко выдерживает редкое, но мощное избиение.

– А тебе пятьдесят шесть, – безразлично кидаю ему в ответ, откинувшись в кресле. – И что с того?

– В том-то и дело. Ты появился у меня, когда мне было двадцать три, – высчитывает с грозным видом, оправдывая свою должность финансового директора медиахолдинга и академии искусств. – И я даже в этом возрасте понимал, как важно заводить наследников. А ты и твои братья даже и не думаете о будущем нашей фамилии и рода! И…

– Я ещё не готов к детям, отец, – перебиваю его, прежде чем он успеет закончить и вновь обвинит нас в распутстве и безобразном образе жизни.

Всё как обычно. И ничего не меняется. Ему нужны наследники, и ты хоть об стенку разбейся, но сделай ему внука или внучку. А лучше сразу несколько, чтобы он мог выбрать достойного.

– А мне плевать, готов ты или нет! – выкрикивает он и вновь бьёт по столу, словно этот жест меня может напугать или заставить принять его требования.

Лёгкий холодок пробегает по спине, но не более. В остальном я полностью спокоен и расслаблен. У отца осталось примерно семь минут, потому как ровно через это время мне нужно будет спускаться и провести приветственную церемонию для первокурсников академии искусств.

Обычно это делал Егор, но пару дней назад на одной из вечеринок братец сорвал голос, и теперь тот вечно срывается в неподходящий момент.

– Вадим, я даю тебе ровно год, чтобы ты обзавёлся семьёй, – безапелляционно заявляет старик. – Можно даже без жены. Нам нужен наследник! Твои братья точно детьми никогда не обзаведутся со своим образом жизни. Так будь ты добр позаботиться о семье и о нашем наследии. Кому передавать всё в будущем? – обводит рукой мой кабинет.

Думает все так просто? Поздно отец давить стал. Ох… поздно! Теперь уже ничего не изменить.

– И где я тебе найду девушку? – задаю вопрос с плотно сжатыми губами, что говорит о том, что я на грани. Эти разговоры про возможных отпрысков осточертели. – Нормальную, чтобы детей от неё завести? Даже если и без жены потом жить, ребёнку всё равно гены хорошие нужны.

– Вот… – тянет он, успокоившись и словно поймав нить того, зачем пришёл сегодня в школу. – Сегодня вечером у нас с матерью будут Скворцовы. У них две дочери. Одной двадцать один. Второй двадцать семь уже. Приглядись к девушкам. Хорошие кандидатуры.

– Скворцовы? – с сомнением переспрашиваю. – Это те самые, которым медведь на ухо наступил, а они нашу маму терроризировали, требуя занятий с ними?

– Девочки просто искали себя.

– Нет, отец! Извини! Не хотел бы я, чтобы у моих детей был их ужасный широкий и огромный нос, – кривлюсь, словно это имеет для меня значение.

В действительности я просто придираюсь, оттягивая неизбежное. Однажды отцу надоест всё, и он поставит нас с братьями перед условием: либо мы обеспечиваем фамилию наследниками, либо он лишит нас наследства.

– Тогда сам ищи! – восклицает, сжав губы в полоску, как и я недавно. Старик тоже на грани. Это у нас семейная привычка. – У тебя целая академия талантливых людей! Уж не поверю, что среди них не будет подходящей. Ищи!

– Я не сплю со студентками. Сам же запретил, – напоминаю ему одно из условий, которые он своей рукой прописал, подпуская нас с братьями к управлению академией искусств.

– Ищи выпускницу! – взмахивает руками с выражением лица, будто бы я сам должен был об этом догадаться. – Закрутишь роман, и примерно к выпуску она родит тебе ребёнка.

А выпускница – это не студентка по его мнению? Ну уж нет! Спать со студентками, с замужними, с одинокими мамочками и с ненормальными – для меня табу.

– Как у тебя всё просто, – произношу и встаю, направившись к окну. Не хочу больше продолжать эту тему.

Я никогда не женюсь, а тем более не заведу детей. Мне и прошлой попытки хватило сполна. На всю жизнь желание обзаводиться семьёй пропало. А теперь уж и подавно не получится ничего.

Кидаю взгляд на спешащих в здание студентов и студенточек в коротких юбчонках. К моменту сдачи экзаменов, тестов и зачётов эти юбки станут ещё короче, но это мало им поможет. Преподавателей я выбирал по себе и с одинаковым табу. Никаких студенток, разве что выпускницы.

Кое-кого среди учащихся академии даже узнаю. Мои ученики. Будущие таланты страны. Но до этого им ещё пахать и пахать.

Взгляд цепляется за двух девушек, как и прочие, идущих к зданию академии. Такие же, как все, но кое-что в них отличает их от других. Блондинка в чёрном строгом костюме и брюнетка с черными как смоль волосами, в почти таком же, как у подруги, только белом костюме. Как Инь и Янь. Завораживает и притягивает взгляды.

Красиво. Они словно не идут, а плывут, а взгляды всех направлены на них. Эти красавицы точно знают, как себя подать. С такими бы я закрутил что-то, но в то же время этим двум палец в рот не клади. Откусят и не подавятся даже.

Но вся красота и волшебство пропадают ровно в тот момент, когда блондинка вырывается вперёд, словно ругается с подругой и, не устояв на каблуках, падает на колени.

Короткий смешок сам по себе срывается с моих губ, но я тут же одёргиваю себя, чтобы не создавать у родителя лишних подозрений, что не слушаю его.

– Ты меня понял, Вадим?! – доносится за моей спиной голос отца, который и до этого что-то говорил, но я отвлёкся случайно. Нет, намеренно. Устал я от его разговоров про наследников.

Взгляд блондинки поднимается вверх, на мужчину, перед которым она упала. И я бы точно не хотел сейчас оказаться на месте этого бедолаги. Фурия невероятна зла и совсем скоро испепелит его.

Приглядевшись к парню, узнаю в нём своего младшего брата, занимающего уже два года должность декана в нашей академии.

Ну и поделом ему! Если бы не устроил гулянку пару дней назад в клубе и не сорвал бы голос, сидел бы сейчас в моём кабинете, а не на улице стоял. Сам виноват. Расплата пришла, откуда не ждали.

– Понял-понял, отец, – разворачиваюсь к родителю с полностью серьёзным выражением лица. – Будет тебе наследник, – кидаю ему, лишь бы отстал.

– Будет! – и вновь стук по столу. – Иначе всех вас с братьями лишу наследства, и этой академии в частности!

Глава 2

Милена

– Волнительно всё это, – произношу, обращаясь к подруге, спокойно шагающей на огромных каблуках рядом со мной.

Окидываю её задумчивым взглядом, завидуя её уверенности в себе и беззаботности, с которыми она идёт к главному корпусу академии.

Хотя, возможно, она просто уже свыклась со своей ролью студентки за столько лет обучения. Как-никак последний курс. Не то что я, которая через столько лет только поступить решила и в свои двадцать с хвостиком первокурсницей стала.

Смешно даже. И куда лезу?

Но учиться в этой частной академии искусств было моей мечтой примерно с седьмого класса. И отец об этом знал, поэтому и настоял, чтобы я вылезла из своей скорлупы и занялась собой.

– Они будут все такими юными и я, мать-одиночка двадцати с чем-то лет от роду, – продолжаю возмущаться и страхи свои описывать, – старушка в их коллективе. Один лишь смех! И позор!

– Расслабься ты, Лен, – Сара закатывает глаза и, почуяв то, что я хочу сбежать, хватает за локоть.

Покрепче его зажимает и, ускорив шаг, ведёт меня к входу в академию, которая официально носит название «Академия искусств имени В. А. Громова».

– Не могу, – хнычу, оглядываясь по сторонам и следя за студентами.

Все молодые, красивые, активные, целеустремлённые и я совсем на них непохожа. За последние пять лет мои ценности значительно изменились. Жизнь круто повернулась совсем не в том направлении, которому я следовала раньше.

Ещё недавно я была такой же. Энергичной, сумасшедшей, горячей, жаждущей приключений. Творила то, за что отцу потом приходилось меня вытаскивать из обезьянника. Без конца слушала нотации родителей. Но в один момент всё изменилось, и моя жизнь оказалась разломана на две части. На «до» и «после».

И это «после» полная противоположность «до». Меня сломали, убили, разбили на мелкие частички, уничтожили, растерзали и раскромсали на лоскутки близкие люди.

Ненавижу эти чёртовы воспоминания. Ненавижу!

Теперь я другая. Теперь я новая. Взрослая. Сильная. И… Ай, ладно! Нормальная я. Просто драматизирую.

– Я тебе всегда говорила, что ты выглядишь моложе своих лет, – хмыкает подруга, погладив по предплечью подбадривая. – За свою сойдёшь. Да и вообще, расслабься! Наплюй ты на их мнение, красотка! Один твои писк – и твой отец всю эту академию со всеми его преподами выкупит. Так что подбородок выше, грудь вперёд, спинка прямая, попку чуточку назад, и ты у меня сногсшибательная БОГИНЯ!

– Тсс! – дёргаю её за руку, зашипев на неё. – Молчи! Я не хочу, чтобы кто-то узнал о том, чья я дочь.

– Твоя фамилия у всех на слуху, Милена! Ты думаешь, никто не узнает? – с сомнением уточняет Сара Картотьян, мой верный товарищ класса с седьмого. С того самого дня, когда она перевелась ко мне в школу и села со мной за одну парту.

– Я буду говорить, что однофамильцы. Не хочу, чтобы они узнали и относились ко мне, как, – закусываю губу, расписывая план, который в своей голове построила. – Как, собственно, везде. Заискивают, надеясь на то, что папа в них бабло зальёт. Хочу сама добиться успехов.

– Ладно-ладно, – закатывает глаза, но меня понимает. У самой отец врач, и через Сару всегда пытаются к нему без очереди записаться. – И кстати, о возрасте, подруга! – загорается брюнетка, взглянув на компанию взрослых мужчин. – Наш с тобой возраст позволяет преподов кадрить и получать от них ответки. К мелким они не лезут. Точнее, лезут, но редко. В общем, – прикусывает язык. – О чём я? Ах, точно! В общем, тебе повезло больше всех, кто здесь учится. Ты взрослая, и у первокурсников пары ведут самый горячие и молодые преподы. Так что хватай любого, который понравится.

– Сара! – восклицаю, окинув её осуждающим и недовольным взглядом. – Ты же знаешь, что я не могу себе позволить сейчас отношения. У меня…

– Да-да, у тебя, – цокает языком, как делает каждый раз, стоит нам заговорить про отношения. – Ты подалась в монашки после рождения дочери. Я помню. Никаких отношений. Никаких развлечений. Никакого веселья. Никаких эмоций. Только ребёнок и дом.

– Мужчины мне неинтересны, – обиженно произношу, ускорив шаг от злости на неё. У меня это всегда инстинктивно выходит. Даже не замечаю. – Они все эгоистичные, самовлюблённые и думают только о том, как бы тебя в кровать затащить.

– А потом твою… – начинает Сара со смехом, но вмиг затыкается.

– Заткнись! – бросаю колкий взгляд в подругу, резко развернувшись к ней. Не устояв на ногах от столь резкого поворота, сиюминутно падаю в не очень приличную позу на колени.

Острая боль тут же пронзает ладони и коленные чашечки. Благо, ткань брюк смягчает удар, и, возможно, мне удастся выбраться из этой ситуации без кровавых потерь. Уж этого мне точно не нужно. Папа впервые отпустил меня из дому без своих людей, и если он узнает о том, что я поранилась, то наша сделка с ним будет расторгнута.

Но в одном я уверена точно. На чёрной ткани следы грязи будут малозаметны. И мне удастся прошмыгнуть в дом и сразу не спалиться.

Можно, конечно, вернуться в машину и переодеться, чтобы и на фотографиях выглядеть опрятно, но церемония для первокурсников уже буквально через пять минут. И я не могу её пропустить. Я мечтала о ней со своих четырнадцати.

– Ого, – тянет мужской голос над моей головой. – Бывало, конечно, что у меня просили зачёт таким образом принять. Но обычно это происходит не в первый учебный день, – прыскает он от смеха, и я поднимаю на него полный ярости и желания убить взгляд.

– Что ты сказал?!

Глава 3

Милена

– Что ты сказал?! – грозным низким голосом переспрашиваю мужчину. И плевать мне в этот момент на его статус, возраст, положение и тому подобное. Как говорит мой папа: мужчина в неловкой ситуации должен помочь женщине, а не насмехаться над ней. Так поступают лишь невоспитанные невежи, которым не привили с детства любовь и уважение к слабому полу.

– Говорю, вам помочь? – исправляется мужчина и протягивает мне руку, подмигнув и подарив улыбку. Двое мужчин и женщина, стоящие с ним всего пару секунд назад, прощаются с ним и уходят, оставляя меня, его и Сару наедине.

– Спасибо, но я как-нибудь сама, – отвечаю ему и назло всем самостоятельно поднимаюсь на ноги. Подруга, конечно же, хочет помочь, но не даю ей и шага сделать. Не хочу, чтобы этот невоспитанный хам тешил своё самолюбие за мой счёт.

Кидаю взгляд на свои многострадальные колени, мысленно чертыхаясь и проклиная ту минуту, когда решила свои балетки на высоченные каблуки сменить.

Такие следы на брюках точно не скроешь, потому что их практически и нет. Вместо них – некрасиво разорванная ткань. И это, безусловно, не назовёшь модными порезами, которые сейчас носит почти вся молодёжь.

– Н-да, – задумчиво тянет мужчина, глядя на мой внешний вид. – Беда, однако. Какой курс? Лекция сейчас у кого?

– Первый курс, – расстроенно отвечаю и оглядываюсь на Сару.

Чего она стоит как в воду опущенная и молчит? Почему я одна отдуваюсь? Где её привычный боевой дух, которым она всех с ног сшибает? Или хотя бы острый язычок?

– О-о-о, так у тебя церемония сейчас, – неожиданно радостно отмечает хам, хлопнув в ладони и потерев их одну о другую. – Отлично. Пошли тогда!

– Куда? – делаю шаг назад от этого ненормального человека, который решил меня куда-то утащить. И даже разрешения моего не спросил. Приказным тоном сказал, что я за ним идти должна. Ни за чем, ни почему, ни почему с ним, а просто «Пошли!»

Как же я не люблю таких людей. Бестактных, грубых, невоспитанных и… И вообще мужчин. Они все думают, раз ты девушка, то должна их слушать. Чёрта с два.

Со мной такие фокусы не проканают. Во-первых, у меня был нормальный отец, и он научил меня тому, что мужчина должен уважать девушку и её желания. А во-вторых, я могу себе позволить послать кого угодно. Даже какого-то преподавателя, судя по папке в его руке. А в-третьих, люблю мужчин обламывать.

– Есть здесь, в академии, одно место, – тем временем отвечает он, – которое поможет твоё недоразумение исправить. Ничего такого, – разводит руками в стороны, но по его взгляду я понимаю, что «ничего такого» значит очень много «чего такого».

– Егор Данилович, оставьте её. У неё в машине есть во что переодеться, – спасает меня Сара, схватив за руку и к себе придвинув. Ну, слава богу, активизировалась, а то я уже решила, что она покинула этот мир и находится в прострации. – Мы сами. Быстро сейчас.

– Картотьян, до первой пары осталось четыре минуты, – произносит мужчина, взглянув на часы. – А ну, марш в академию! Быстренько давай своими длинными ножками по коридорам и на пару! – командует и ею, изображая двумя пальцами человеческие ножки и с какой скоростью подруга должна ими передвигать.

– Ну, Егор Данилович, – не узнаю я голоса своей подруги. Чересчур мягкий и податливый. – Ну это же моя подруга! Я не могу её бросить.

– Как ты её можешь бросить, если даже не держишь, – хмыкает этот Егор Данилович. – Вон как штаны себе испортила. Марш на пары! Иначе лично тебе выговор в личное дело внесу. А ты ведь знаешь, что ещё одно замечание и полетишь ты отсюда.

Девушка закатывает глаза и подходит ко мне, чтобы отдать сумку, которую я выронила во время падения, а она подобрала.

– Ненавижу его, – шепчет мне Сара на ухо, пока делает вид, что целует в щёку на прощание. – Его все «деканом на одну ночь» называют. Будь с ним аккуратна. Он точно подкатывать будет. Красная карточка, Лен. Нельзя! Не твой вариант.

– Картотьян, я сказал, живо! – прерывает нас Егор Данилович, и Сара, сжав зубы до скрежета, покидает меня. – Пойдёмте, – протягивает он мне руку, но я, проигнорировав её, подхожу к нему и взглядом показываю, что готова идти.

Пусть даже и не надеется на то, что буду благосклонна к нему. Пусть ведёт, куда хочет, но не более. В случае чего отпор дать смогу, ведь за последние пять лет много времени проводила с охраной отца, и те порой учили меня самозащите. Это не очень нравилось папе, но он давал мне волю, зная, что девушке это может пригодиться в будущем.

Вместе с «деканом на одну ночь» захожу в академию и рядом с ним шествую по широким коридорам, ловя на себе любопытные взгляды. Чем именно обусловлен их интерес, догадаться сложно. То ли всё дело в брюках, то ли в том, что я иду именно с Егором Даниловичем, у которого репутация того ещё соблазнителя.

– Чего грустная? – интересует он, открывая для меня дверь дальней аудитории. Пропускает вперёд, после заходит сам, прикрывая за нами дверь.

– На церемонию хотела, – признаюсь без прикрас, оглядываясь вокруг. Какой-то кабинет «кройки и шитья», судя по швейным машинам на столах. – А она уже началась, – поворачиваюсь к нему.

– Ой, да ладно, – кидает, взмахнув рукой и пройдя за преподавательский стол. – Хочешь, прочту тебе её наизусть? Будет у тебя личная церемония, Анастейша.

– Анастейша? – повторяю за ним, и он, коротко хохотнув, мотает головой, мол, ничего такого. Забудь. – Наизусть? – цепляюсь за другое слово, забив на то, что первый вопрос он просто-напросто проигнорировал.

Чудик.

– Ага, – вздыхает мужчина, открывая ящик преподавательского стола и доставая оттуда небольшую железную коробку. – Я торжественную речь почти каждый год здесь толкаю. И в этом должен был, но сорвал немного голос. Поэтому меня отстранили и заменили другим оратором.

– Правда? – заинтересованно подхожу к нему и сажусь на край стола. – А разве не Громовы, владельцы академии, её читают? Я много читала об этом, и Сара рассказывала, что Громовы. Она даже видела одного лично. И… – вовремя затыкаюсь, чуть не выдав того, что подруга в одного из Громовых втюрилась.

– Разрешите представиться Громов Егор Данилович, – театрально изображает наподобие книксена, сидя на стуле. – Младший из сыновей Громовых. И их главная головная боль.

– Ого! – складываю губы буквой «О» и спрыгиваю со стола. – Извините! Я не знала! И…

– Выдыхай, девочка, – произносит, и его голос и правда срывается, издав скрип под конец. Прокашлявшись, мужчина вновь заговаривает: – Прости. Вот поэтому речь и отдали брату, – произносит и, встав, идёт в другой конец аудитории.

– Я Милена! – представляюсь, направившись за ним. – И для меня большая честь познакомиться с внуком самого Громова! У нас дома висит одна из его последних весенних работ. Я поклонница творчества вашего дедушки! И эта встреча, – тараторю, не зная, как иначе свои эмоции одолеть. – Просто чудо! Я восхищена! У меня нет слов!

– Правда? Поклонница? Моего деда? Это даже хорошо, – поворачивается ко мне, поигрывая бровями и, открыв дверь в стороннее помещение, предоставляет моему вниманию небольшую комнатку с кроватью. – Тогда раздевайся, Милена.

– Чего?!

Глава 4

Милена

– Раздевайся, говорю, – повторяет, указав на комнату. – Там вон ткань на кровати лежит. Ею прикройся и мне брюки отдай.

– З-зачем? – уточняю, а то мало ли. А вдруг он фетишист какой-то.

– Подрежу их сейчас и край обработаю заодно. Будут у тебя шорты. Так сейчас вроде тоже модно. Давай, Миленочка, попкой двигай. У меня тоже времени немного, – хлопает меня по мягкому месту, подгоняя к кровати. – И давай скорее. Я тебя за дверью подожду.

– Ага, – всё же соглашаюсь, хоть и выглядит это подозрительного. Да и вообще вся эта ситуация выглядит донельзя странно, неправдоподобно и подозрительно. Стал бы малознакомый мужчина, а тем более преподаватель, звать тебя в аудиторию, где никого нет. Приказать раздеться, а потом всё это шлифануть тем, что якобы зашьёт.

Сам? Мужчина? Будет шить? Или швейные машинки сами шьют?

Дожидаюсь, пока Егор Данилович закроет дверь, и, подойдя, запираю её ещё и на защёлку. Благо она здесь есть и открывается лишь с моей стороны.

Снимаю пиджак, оставаясь в белом топике. Стягиваю брюки, быстро прикрывшись тканью. К счастью, мне везёт, она непыльная и даже не воняет. Наоборот, пахнет каким-то вкусным ополаскивателем, словно только что стираная.

Вешаю брюки на руку и спешу на выход, помня слова мужчины о том, что у него тоже времени немного. И уже собираюсь выйти, когда понимаю, что там, за дверью, Громов теперь не один.

– Олух, – произносит какой-то мужчина в возрасте. – Мало того что голос сорвал, так ещё и рядом с братом сейчас на сцене не стоишь.

– У меня появились дела, – отвечает Громов в свободной манере. Такой, какой в общении со мной даже намёка не дал. – Потом присоединюсь. Да и что изменится от моего присутствия? Вадим что, публики боится? А я ему уверенности прибавляю? Бать, что такого? Дай хоть разок пофилонить.

– И что у тебя за дела? Здесь? – обращается Громов-старший к своему сыну. – В этом крыле? Это даже не аудитория твоего факультета.

– Кройкой и шитьём занимаюсь, – прыскает младший внук великого художника Громова, в честь которого и была создана эта академия.

– Смотри, не перекроись, – явно недовольно произносит мужчина и повисает недолгая пауза. – Серьёзно что или так, на одну ночь? – шокирует меня неожиданным вопросом.

– Всё серьёзно, бать, – отвечает Егор Данилович. – Блондинка, как маман. Голубые глаза, красивая. Фигурка – огонь. Таз хороший. Родит без проблем. Молодая, значит, не одного наследника тебе подарит. Всё продумано. Статная такая. Породистая.

– Р-родит? – шепчу, заикаясь, понимая, что он обо мне.

Он там что… меня своему отцу описывает? И описывает в качестве кого? Женщины, что будет для Громовых рожать наследников?

Да он там с ума сошёл?! У него совсем крыша поехала?!

– Сейчас ей помогу, и она в моих руках, – тем временем продолжает Громов-младший. – Ты же знаешь, что они принцев все ищут. Вот стану таким для неё и дело в шляпе.

– Смотри мне, Егор! Одна надежда на тебя, – заговаривает Данил Громов, отец семейства. – Твои братья… даже и не думают о наследниках! Всё на тебе! Одна в тебя вера, сынок!

– Помню, отец! Помню! – отвечаем ему сын серьёзным тоном, словно они мир спасать решили, и только Егор Данилович может это сделать. – А ключи от тачки-то вернёшь? И счета все разблокируешь?

– Как только получу справку о беременности – всё сделаю, – бросает он, а после раздаётся дверной хлопок, оповещающий о том, что Громов-старший покинул нас.

Делаю пару шагов назад и достаю телефон. Разблокирую его и пишу Саре короткое: SOS. Пусть спасает. Не хочу я быть той самой с хорошим тазом, которая ищет принца и ради своего станет инкубатором для будущих наследников Громовых.

Уж извольте!

– Милена, вы переоделись? – интересуется Егор Данилович, постучав в дверь.

– Да! Бегу! – кричу ему, получив от подруги сообщение, что она постарается быть как можно скорее, но препод у неё сейчас зверь и не отпустит так скоро после начала пары.

Пользуясь нашей дружбой, пишу ей, что ситуация с кодом «красный», означающая угрозу жизни. Пусть что хочет делает, но мне нужно выбираться. А из этой академии я сама не выберусь. Мы и так пока шли сюда с Егором Даниловичем, я думала, мы кругами вокруг одной и той же колонны ходим.

Мысленно чертыхаюсь и проклинаю себя за то, что вообще пошла с этим Громовым. Но одно хорошо – приставать он не будет открыто. Им же с отцом наследник нужен. А для этого мать, которая будет готова поделиться своим ребёнком. Значит, будет аккуратен со мной и попытается быть вежливым и терпеливым. А я ему дам понять, что между нами ничего быть не может.

Всё продумано. Главное, чтобы ситуация не вышла из-под контроля, прежде чем Сара придёт сюда и спасёт меня.

Цепляю на лицо улыбку и выхожу из комнатушки с кроватью.

– Вот, – протягиваю ему брюки.

– Отлично! – тянет и, забрав их из моих рук, проходит к ближайшему столу со швейной машинкой. Что-то там измеряет, сверяет с какими-то рисунками, прикидывает. Шаманит и повергает меня в шок.

Нет, ну я знала, что некоторые мужчины умеют шить, но я думала, это обычные мужчины, которым это нужно в жизни, а не такие, как Громов.

– А вы умеете шить? И машинкой пользоваться? – спрашиваю, чтобы заполнить тишину хоть чем-то.

– А ты нет?

– Не-а, – мотаю головой. – У нас если что-то рвётся, то мы выкидываем. А если пуговица отрывается, то её в ателье пришивают. Я даже иголки никогда не видела, – отчего-то делюсь подробностями.

– Расточительство, – бросает, не отвлекаясь от дела. – Нас мать всегда учила всему, что может пригодиться в жизни. А я ещё был тем, кто вечно всё рвёт. Поэтому шитьё было моим каждодневным занятием в качестве наказания. Особо этим не увлекаюсь сейчас, но по мелочи могу, – поднимает на меня улыбчивый взгляд. – Повезло тебе, Милена.

– Ага, – киваю.

Дважды повезло. И брюки спасём. И матерью его детей станем.

– Ну вот, – указывает длину. – По твоему росту будет в самый раз. Я бы на тебе наживил, но немного не подумал сразу это сделать. А бегать тебя туда-сюда не хочу заставлять. Тем более у меня дела. Надо на сцену идти.

– Режьте, – даю ему ножницы.

Чем быстрее он всё сделает, тем быстрее мы отсюда уйдём и присоединимся к людям. А уж там я сбегу.

– Режу, – бросает и ловко отрезает лишнюю ткань.

После чего минут десять, а то и больше, смётывает ткань, а потом обрабатывает срезы и строчит новые края брюк. Я же сижу рядом и пытаюсь понять, как это всё работает и почему получаются такие красивые и разные швы из одной и той же машинки. Она ведь одинаково иглой двигает, а шов разный.

Что за магия?

И ведь Громов ничего такого не делает. Только руками ткань тянет под иглой и кнопочки нажимает.

– Готово! – отдаёт мне брюки, выключая машинку. – Быстро переодевайся и, может, успеем на конец церемонии. Там как раз самое интересное и весёлое обычно происходит. Прощание и приглашение напиться в местном кафе, – подмигивает, но меня этот «конец» не интересует. Только знать ему об этом не обязательно.

– Ага! – киваю и спешу переодеться.

Натягиваю шорты, надеваю пиджак и возвращаюсь к мужчине.

– Ну как? – показываю ему свой новый образ. – Даже и не скажешь, что раньше были брюками, если честно! И к пиджаку так идут! И к босоножкам. У вас талант, Егор Данилович.

– Если бы, – хмыкает. – Ну так что? Пойдём? – указывает рукой на выход из аудитории, и я, подхватив сумочку, направляюсь туда.

– Милена, а вы не хотели бы меня отблагодарить? – мужчина появляется сзади и приобнимает меня за талию. – За чашечкой кофе, например? Я получше тебя с творчеством дедушки познакомлю. Расскажу то, чего нет ни в одной биографии, – многозначительно поигрывает бровями, и я уже готовлюсь его послать, когда дверь кабинета распахивается и в аудиторию влетает запыхавшаяся Сара.

– А ну, руки от неё убрал! – выкрикивает и бьёт его сумкой по голове, чуть не задев меня. И не убив.

Рука Егора Даниловича на моей талии ослабевает, и мужчина падает на пол с ощутимым грохотом.

Округляю глаза и испуганно перевожу взгляд с мужчины на подругу.

Глава 5

– Ты чего?! – шиплю на неё.

– Я не знаю, – также испуганно произносит, глядя на безжизненное тело. – Ты же сама написала, что ситуация «красный». Я думала, он тебя изнасиловать решил. И… вот я… пришла как смогла.

– Но по голове-то зачем? – пищу, руками прикрыв рот, чтобы не закричать.

– Папа говорит, что это самое слабое место, – виновато пожимает плечами, прижав орудие преступления, а точнее, сумку, к себе. – Если хорошо ударить, то можно отключить человека. Вот я и подумала, что… по голове ударю. Увидела его, и тут ты. И я его…

– Что там у тебя, – киваю подбородком на сумку. – Гиря?

– Учебники получила. Лена, у него кровь! – восклицает, завизжав от ужаса. – Из носа. Что делать?! Он истекает кровью! Он умирает?!

– Кровь? – переспрашиваю и оглядываюсь на Громова, по-прежнему лежащего на полу. – Твою мать! Сара, дверь закрой, чтобы никто нас не увидел, – командую и падаю перед несостоявшимся отцом моих детей на колени.

– Что делать?! – в панике интересуется подруга, стоя над нами и наблюдая за моими действиями. – Я его убила, да?! Убила? Он мёртв?

– Да жив вроде, – произношу, нащупав пульс. – Так, Сара, вспоминай, что говорил папа. Что делать при обмороке?

– Не дать головой ударится? – бросает и вопросительно смотрит на меня.

– Поздно. Он уже пережил два удара.

– Ноги выше поставить, – кидает, и я, подтянув ближайший стул, кладу на него ноги мужчины. То и дело проверяю его пульс, чтобы не отключился.

– Вызывай пока скорую, – прошу её. – Скажем, что горшок упал на голову, – озвучиваю ей официальную версию случившегося.

Встав, сбрасываю один горшок на пол. Ломаю подставку, словно из-за неё упал цветок. И, взяв немного земли, обмазываю голову Егора Даниловича ею. Для алиби. Горшок ведь на голову упал. Следы остаться должны.

Я точно в маму пошла! Такая же хладнокровная, что даже в одном помещении с возможным трупом мыслю здраво. И придумываю алиби!

– Ага, – кивает Сара и быстро звонит в скорую. После чего отключается. – Они сказали ему воздуха больше дать. Так он быстрее в себя придёт, – озвучивает указание врачей.

– Тогда я окно открою, а ты ему книгой воздух делай, – говорю, и она кивает.

Поднимаюсь и лечу к окну. Тянусь к ручке и дёргаю её на себя, когда до меня доходит оглушительный грохот и звук, словно что-то ломается.

Испуганно оборачиваюсь и вижу застывшую от ужаса Сару, Егора Даниловича на полу. И швейную машину на его ноге. И сумку моей «везучей» подруги на месте, где всего минуту назад машинка стояла.

– Сара! – шиплю и подлетаю к Громову. – Твою мать! Что ты сделала?! Решила добить?!

– Я не хотела, – шепчет она со слезами на глазах.

Аккуратно поднимаю машинку и скатываю её в сторону, с ужасом понимая, что дело дрянь. Дело – просто ужас из всех возможных ужасов.

– У него перелом, – произношу, не поднимая взгляда на подругу. – Звони отцу! Что нам делать?

– Перелом?! – истерически пищит.

– Ясно, – выхватываю из её рук телефон и быстро набираю её отца. Благо пароль от телефона Сары я знаю. – Дмитрий Александрович, – приветствую мужчину, когда он трубку поднимает. – Без лишних слов и сразу к делу. Перед нами лежит человек без сознания. Пока вроде как живой. У него кровь из носу пошла от… горшок на голову упал, – смотрю на этот самый «везучий горшок». – И потом ему швейная машинка на ногу упала. Кажется, перелом. Что делать?

– Так! Для начала скорую вызывай, – напряжённо отвечает, и я оповещаю его, что уже сделано. – Далее. Никак его не передвигайте и не трогайте. Разрежьте ткань и проверьте, нет ли кровотечения.

– Ага! – хватаю ножницы и бессовестно разрезаю дорогущие брюки. – Крови вроде нет. Но нога какая-то кривая, дядя Дима. Неестественно кривая.

– Ясно. Так! Дальше… Дальше ждите скорую. Я ничего сейчас сделать не могу. Шину вам не могу доверить наложить. Куда скорую вызвали?

– В академию.

– Ясно! Сейчас позвоню в диспетчерскую и скажу, чтобы поторопились. Или своих из клиники быстрее пришлю, а ваш вызов отменю, – деловито оповещает меня.

– Спасибо, – бросаю ему. – А нам что делать?

– Ничего не делать, – вздыхает и рычит на том конце, будто себя успокоить пытается. – А теперь вопрос: не моя ли Сара это натворила?

– Нет! Ну что вы! Сара тут ни при чём, – тяну, глядя на плачущую подругу. – Ладно, Дмитрий Александрович. У нас дела. Важные, – и сбрасываю звонок.

– Он меня убьёт! Я убила человека!

– Да жив он! Жив! – успокаиваю её и беру обе наши сумки. – А теперь, Сара, валим отсюда! Быстро!

– А как же он? – спрашивает, указывая на мужчину, которого чуть не убила, но боюсь, если она ещё на минуту задержится рядом с ним, то дело завершит.

– Всё с ним будет хорошо! – уверяю её.

Будет, если тебя рядом с ним не будет.

– Нас отчислят за такое! – надувает губу, забирая у меня свою сумку. – Он же Громов! Нас отчислят! Меня точно!

– Не боись, – кидаю ей. – Мой папа, если что, академию эту купит и тебя вернёт. Сама же сказала, что он может, – быстрым шагом веду её на выход из академии.

Достигаем пункта охраны, и я заговариваю с женщиной и мужчиной, сидящих там.

– Там в аудитории кройки и шитья мужик какой-то валяется, – произношу и вместе с Сарой выскакиваю из здания.

В случае чего ему горшок на голову упал, а он, когда падал, швейную машинку зацепил. И сам во всём виноват. Это не мы! Никто не докажет, что это мы причастны.

Если что, папа отмажет!

– Я его убила! Я его убила! Я его убила, – не унимается подруга, качаясь на переднем пассажирском сиденье моей машины. – Меня посадят. За нанесение тяжёлых увечий или за убийство. Меня посадят. Меня отчислят. Громовы меня в порошок сотрут. Мне капец!

Мне тоже…

Глава 6

Милена

– Так, – впервые заговариваю за время всего пути. – Ты тихо сиди в машине, – раздаю указание заплаканной подруге, которая, в отличие от меня, не затыкалась ни на минуту. – Я сейчас в аптеку и приду.

– Зачем в аптеку? – испуганно задаёт вопрос. – Я и тебя покалечила?

– Успокоительное тебе куплю и воды, – отвечаю ей, отчасти понимая её панику и страхи, но с другой стороны, не понимая её слёз. Сейчас надо думать, как ситуацию спасать, а не сопли распускать. Да и девчонке уже двадцать четыре. Надо быть серьёзнее, в конце концов. – Я не могу на тебя такую смотреть. Успокойся! Он живой! От перелома ещё никто не умирал. Полежит немного в больничке и всё. Ничего такого! Отдых себе устроит.

– Меня посадят, – заявляет уверенно. – За умышленное нанесение телесных повреждений. Папа меня точно тогда убьёт. Дочь медика и людей калечит! Репутацию ему всю портит!

Хотя мне, если честно, кажется, что это Сара о репутации беспокоится, а её отцу на неё совершенно наплевать. Он жизни спасать должен, а не думать о том, что о нём другие говорят.

Мой папа лично такого мнения и дядя Дима на него похож.

– За что? – с вызовом спрашиваю свою бедовую подругу. – У него нет доказательств того, что это сделали мы, – вообще-то есть и куча, но папа с этим в случае чего разберётся. – И вообще, мы ему первую медицинскую помощь оказали? Оказали. Скорую вызвали? Вызвали! Охрану ему на помощь послали? Послали! Какие ещё проблемы?

– Он отчислит нас! И меня ещё и посадит! Он может! Ты знаешь, какие связи у его семьи?

– Всё будет хорошо, Сара! Я не дам тебя в обиду! Папа, если что, решит эту проблему, – в который раз успокаиваю её. – Ты что, первый день с ним знакома? Мой папа, если нужно, всё здесь перевернёт, но тебя ещё и похвалят за то, что Егору Даниловичу ногу сломала!

Это как раз в стиле папы. Он у меня вообще спокойный, добрый, за честность и порядок, но если дело касается тех, кто ему дорог или дорог мне, то забывает о своём хорошем «Я» и включает свою противоположность.

Помню, мне раньше часто от него прилетало за мои проделки. И я была прекрасно знакома с суровым, злым и недовольным папочкой. Но стоило повзрослеть, и я стала его понимать. Просто я ещё той оторвой была и папа даже мягко со мной обходился. Наказывал, отбирая карманные деньги, блокируя карты, запрещал прогулки с друзьями. А я бы на его месте в закрытый пансион отправила бы меня, где нельзя было бы ничего, кроме как учиться.

– Может, сейчас ему позвоним и попросим помочь? – предлагает подруга с надеждой.

– Не хочу его пока вмешивать, – честно признаюсь. – Если ситуация выйдет из-под контроля, то обязательно обращусь, но сейчас я надеюсь, что всё обойдётся.

Вот почему-то мне кажется, что Егор Данилович проблем нам создавать не будет. Может, конечно, поорать и сказать, что мы дуры, но отчислять, а тем более сажать не будет.

Не знаю, почему так решила, но он создаёт образ такого раздолбая, добряка и бабника. А такие в крысу не играют.

– Ты не знаешь Громовых так, как их знаю я, – бросает Сара расстроенно.

– Всё будет хорошо, – обещаю ей и выскакиваю из машины, прежде чем она вновь плакать начнёт.

Перехожу дорогу и иду в сторону продуктового магазина. Там аптека у кассы есть. Но, взглянув ещё раз на подругу, понимаю, что простым успокоительным здесь не обойдёшься. Надо что-то крепче и быстрее.

Вздыхаю и вхожу в магазин. Иду вдоль рядов в поисках нужного отдела, отмечая, что давно сама не ходила за покупками. Обычно мы с Зинаидой, так звали мою няню, а в последующем помощницу по дому, вместе продукты через доставку заказывали. А всю молочную продукцию, мясную и овощную нам один фермер из пригорода сам лично домой привозит.

– Да, папуль, – отвечаю на вызов, найдя интересующее. – Что-то случилось?

– Нет, у нас всё хорошо, – тянет родитель, а на фоне звучат мультики про принцесс. – Я Алёне фруктиков нарезал, и мы играем в салон красоты. А ты как? Как первый день в академии? Церемония уже закончилась ведь? Я вовремя позвонил?

– Закончилась, – произношу, выбирая, что именно взять для успокоения Сары. – День прошёл… я бы сказала… незабываемо. Долго помнить это буду.

– Ну, я рад! Уже едешь домой?

– Да, насчёт этого, – поджимаю губы, не зная, как отпроситься у него. Нет, он будет не против, если я расслаблюсь немного, но ведь у него планы есть. – Пап, а ты можешь ещё немного с Алёной посидеть? Мы с Сарой решили отметить первый день. И… А при Алёнке мне как-то неловко.

– Могу, но… – соглашается, но в его голосе звучит явная неловкость. – Как же не вовремя Зинаида от нас ушла.

– У неё уже возраст не тот, чтобы за Алёной следить. Почитай она меня вырастила и с Алёной мне помогла, – отмечаю, и отец со вздохом соглашается. – Папуль, ты не переживай! Я к шести вернусь. Я помню, что ты приглашён на мероприятие.

– Тогда хорошо! Отдыхай! И всё, пока, Милена! У меня запись на ноготки в салоне, – прощается сразу же после слов моей малышки, что сейчас она будет делать ему маникюр.

Моя девочка! Звёздочка! Модница! Принцесска!

– Спасибо, – кидаю и отключаюсь.

Пробиваю покупки и с бумажным пакетом выхожу из магазина, надеясь на то, что у Сары хоть немного спала истерика. И до её дома мы доедем спокойно.

Аккуратно, на по-прежнему высоких каблуках, спускаясь по ступенькам. Кидаю взгляд в сторону бордюра, около которого припарковала машину, чтобы проверить ситуацию, и понимаю, что машины там нет.

Страх за подругу и детку, которую мне папа только неделю назад подарил в честь учебного года, накрывает с неистовой силой.

Оказавшись внизу, начинаю глазами бегать вокруг в поисках хоть кого-то.

Ладно, тачка! Но Сара должна была где-то остаться! Или мою детку угнали, а подругу взяли в заложники? И, судя по везучести Сары, такое произойти могло.

Несколько минут, за которые, мне кажется, вся моя жизнь пролетает у меня перед глазами, продолжаю поиски. И к своему счастью, узнаю передний бампер своей детки, торчащий из-за поворота.

Наверное, там, где я припарковалась, парковка была запрещена, хотя такого знака я там не увидела. И чтобы я не получила штраф, Сара решила перепарковаться.

Медленными шагами подхожу к машине, но, взглянув в салон, понимаю, что нашла всего одну пропажу. Сары в ней нет.

– О господи! Твою мать! – восклицаю уже от своей личной везучести. – Сара?! Где ты?! – причитаю и уже достаю телефон, чтобы её набрать.

– Псс! – звучит со стороны багажника. – Псс!

– Сара? – вопросительно уточняю, и девушка приподнимается с таким же заплаканным, но испуганным взглядом. – Ты что там делаешь? – шиплю на неё.

– Там полиция ехала. И мне показалось, что они за мной. И за нами вообще следили всё это время. Я решила перепарковаться и убрать машину с видного места, – рассказывает она сбивчиво и по-прежнему паникуя.

– А-а-а, поняла, – кидаю параноику. – Вылезай и поехали! Отвезу тебя домой и буду успокаивать, – демонстрирую пакет со своими покупками.

– Не могу, – мотает головой и кидает взгляд куда-то себе под ноги. Виновато возвращает его на меня, и её взгляд не обещает мне ничего весёлого. – Тут такое дело… Я, когда парковалась, была не в себе и…

Разбила мою машину? Да? Скажите, что да! Если так, то ладно! Починить можно! Пусть скажет, что детка пострадала! Только машина и никто больше!

– Я, правда, не заметила, – тянет и начинает плакать. – Он сам выскочил! Я не хотела! Правда, не хотела!

Твою мать! Только не это! Одного несчастья на сегодня не хватило?

Глава 7

Милена

Обхожу машину, искренне надеясь на то, что там котик или собачка. Мы отвезём её в клинику, оплатим лечение и забудем.

Но нет! На асфальте рядом с багажником моей детки сидит худенький, заросший и пожилой дедушка в потрёпанной одежде. Благо сидит, а не лежит, как Громов совсем недавно.

И искренне надеюсь, что у него такая была одежда, а не из-за аварии и падения она такой стала.

– Сара… – шиплю на неё, скуля от произошедшего. – Как так?! – спрашиваю сквозь зубы.

– Да я сам, – отмахивается дедушка, кривясь от боли. – Считал, сколько у меня копеек, и попал под машину, – указывает рукой в сторону рассыпанных монет.

– Он сам. Видишь, – сглатывает подруга. – Не я одна. Я не видела! Он просто шёл, а я ехала и…

– Ничего не болит? – обращаюсь к пострадавшему, присев рядом с ним на корточки. По обдавшему меня характерному амбре понимаю, что передо мной бездомный. – Всё цело? – спрашиваю, а взгляд цепляется за грязные руки, слегка в крови.

– Да вроде нормально, – пожимает плечами и кидает сочувственный взгляд на Сару. Он будто не винит её, а, наоборот, поддержать хочет. Сказать, что ничего страшного и не надо плакать. – Рука только когда двигаю, стреляет болью. И бедро. Оно весь удар приняло от машины. Но не знаю. Ушиб у меня, девочка. Бывает.

– Ясно, – поджимаю губы и достаю кошелёк. Вынимаю пару купюр и протягиваю их мужчине. – Это вам! Мы вас сейчас в больницу отвезём. Там посмотрят, и я вам ещё дам.

– Да не надо! Кто со мной возиться будет? – прыскает и, оперевшись на здоровую руку, пытается встать. – Заживёт! И не такое бывало. На мне всё как на собаке заживает.

– Деньги-то возьмите, – протягиваю купюры, пойдя за ним следом. – Здесь на обезболивающее и мази хватит. И ещё останется. Моральная компенсация.

– Нет, – мотает головой. – Не надо! Девочка не специально! Видно же по ней, что сама не своя, – инстинктивно пытается взмахнуть рукой, но выбирает не ту руку и тут же начинает шипеть от боли. – Ой! С-с-собака!

– Ясно, – поджимаю губы, обернувшись на свою детку. – Садитесь в машину! Я вас в больницу отвезу! И лишь когда мне скажут, что с вами всё в порядке, я от вас отстану. Видно же, что-то не так.

– Да никто возиться не будет, – говорит, а самого перекосило от боли.

– Возьмётся, – важно заявляю и открываю заднюю дверь своей машины. – Садитесь сами, или мы вас насильно в неё посадим, – недовольно ворчу на него. – Живо! Я вас ещё и накормлю вкусным обедом.

– Да я грязный, – произносит он с неловкостью и смущением. – А у тебя машина вон какая. Красивая. Чистая.

– Химчистка есть, – бросаю ему. – Садитесь.

– Ну ладно, – всё же сдаётся, но перед тем, как всё же сесть, расстилает на сиденье газетку, которая в одном из карманов плаща была. Газетку-рекламу из магазина, в котором я только что была.

Передаю дедушке бумажный пакет с успокоительным, прося положить в сторону, и закрываю за ним дверь. После чего подхожу к настороженной Саре.

– Идём! – кидаю ей. – Полиция точно не за тобой.

– Он же бомж, – шепчет она мне, указывая на дедушку.

– И что? Не человек? – хмыкаю, разведя руками. – Включим вентиляцию воздуха на максимум и всё. А потом в химчистку машину отвезу. Проблем-то! А вдруг у него перелом? Не дай бог!

– Блин! – чертыхается она ещё. – Ну что такое сегодня со мной?

– Сегодня? – с сомнением переспрашиваю. – По-моему, неприятность – это твоё второе имя, Сара. Пошли! При переломе нельзя долго тянуть. Там бывают последствия. Не мне тебе объяснять! Это у тебя папа врач.

– Хорошо, – кивает и в одну секунду оказывается в салоне.

Благо это небольшое происшествие её успокаивает. Она больше не плачется о том, что её отчислят. Наоборот, всю дорогу разговаривает с мужчиной и спрашивает его о том, что у него болит, как болит и не усиливается ли. Наконец-то передо мной дочь врача, а не «тридцать три несчастья и тележка вдогонку».

Не было бы счастья, да несчастье помогло.

До больницы, в которой работает отец Сары, доезжаем быстро. Там звоним дяде Диме и просим принять нас вне очереди. Коротко описываем произошедшее около магазина, но заменяем главное лицо с подруги на моё.

Дмитрий Александрович, забрав пострадавшего, уходит осматривать его, а мы с Сарой остаёмся в ожидании диагноза. Всё это время подруга молчит и смотрит на телефон, ожидая, что позвонят с деканата и сообщат об отчислении. Или из полиции. Но мне врёт, говоря, что просто время засекает.

– Девочки, – наконец отец Сары появляется в приёмном покое и подходит ко мне. – В общем, вывих запястья у него. Не страшно. Уже занимаются этим. А вот бедро бедовое.

– Что там? – сразу же спрашиваю, нахмурившись и готовясь к худшему.

– У него там… – поджимает губы, пытаясь для нас всё на русский и понятный простым смертным язык перевести. – У него протез тазобедренного сустава. И что-то мне не нравится то, что снимки показывают. Вроде бы и на месте всё, но что-то… Не знаю я. Надо это дело смотреть глубже.

– Ну так посмотрите, – не понимаю, о чём он.

– Чтобы смотреть, надо, чтобы он у нас лежал, – понижает голос и отводит нас в сторону. – А я сделать этого никак не могу. Ещё на сутки я его здесь смогу задержать и договориться с начальством, но этого времени будет мало. Платное лечение он не потянет, а на бесплатное у нас очередь. И у этого мужчины нет страховки и паспорта. Можно, конечно, пойти в государственную больницу, но никто его не примет без документов.

– А от удара у него с протезом такое могло произойти? Мог протез от этого повредиться?

– Думаю, удар тут ни при чём, – задумчиво начинает. – Просто усилил эффект. От ДТП у него только вывих, по сути.

Можно, конечно, так и оставить человека. Последствия аварии мы минимизировали, но, чёрт возьми! Совесть не позволяет. Не такому меня папа и Зинаида учили.

– Осмотрите его, Дмитрий Александрович, – решительно прошу. – Я всё оплачу. И дополнительно отблагодарю, если медсёстры его помоют, подстригут и приведут в порядок. Мы с Сарой сейчас пойдём, во что ему переодеться, купим, чтобы он ничем не отличался от ваших пациентов.

– Ты решила ему помочь? – удивлённо задаёт вопрос Сара.

– Ну да, – пожимаю плечами. – Он такой же человек, как и мы. Просто невезучий, как ты. Оттого, что я немного потрачу папиных денег на благое дело, с нас не убудет. Наоборот, плюсик в карму, и я сама буду довольна собой.

– То есть я зачисляю его? – уточняет Дмитрий Александрович. – Я ещё скидку свою медицинскую проведу, и сумма выйдет не очень большой. Вести буду его сам и… кое-где да сэкономим.

– Зачисляйте, – достаю свой паспорт и отдаю его ему. – Мы потом к вам в кабинет поднимемся, дядь Дима. Вещи купим и придём.

– Я пока оформлю всё, – кидает и уходит с моим паспортом.

Мы же с Сарой выходим из клиники и идём искать магазин мужской одежды. Район здесь вообще не такой, чтобы кишел бутиками.

– Ничего нет, – объявляю ей.

– Есть. Тут за углом, – тянет куда-то в сторону. – Называется «Смешные суммы».

– Это что за магазин? Никогда не слышала… – подозрительно кошусь на неё. А вдруг это не магазин, и сейчас, с «удачей» Сары, мы кредит возьмём в этих суммах.

– Магазин одежды для простых смертных, – закатывает она глаза. – Здесь одеваются те, кто не может себе позволить привычные и знакомые тебе бренды или даже обычные магазины в торговых центрах.

– И там можно найти? И футболки? И штаны? И даже нижнее бельё?

– Пффф! Даже чехол на твой телефон, заколочки всякие и постельное бельё!

– Ладно…

– Но давай договоримся: за всё плачу я! Ты и так меня от папы спасла. И это моя вина, что дедушка теперь в больнице. И я тоже хочу плюсик в карму.

– Там договоримся, – взмахнув рукой, произношу и позволяю себя увести.

В магазине изучаю ассортимент. И хоть качество здесь не из лучших и фасоны не те, что я привыкла видеть на мужчинах, всё же мы с Сарой покупаем дедушке приличное количество одежды. Этого должно хватить, чтобы он в больнице не чувствовал себя не таким.

Да и сумма выходит смешной. Правда смешной. Как цена за четверть моего пиджака.

Глава 8

Вадим

– Где вы, чёрт возьми, были?! Прохлаждались, пока моего брата калечили?! – рычу в трубку, сжимая её до такой степени, что в какой-то момент она издаёт жалобный скрип. – Сотрясение мозга! Перелом малоберцовой кости! И всё в стенах академии! На кой чёрт я вам деньги плачу, если вы уследить ни за кем не можете? За что вы зарплату получаете?!

– Вадим Данилович, – сглатывает охранник на том конце провода. – Так вышло! Мы же не знали! Мы думали – пары, церемония!

– Запись почему не велась? Должна была быть запись! – ударяю по шкафу от злости.

– Так они уже неделю не работают, – мнётся мужчина. – Вы же знаете! А мастер только сейчас прибыл. Чинит.

– Бездари, – кидаю им и отключаюсь, чтобы не разозлиться ещё больше и не поувольнять всех.

Оборачиваюсь к лежащему на больничной койке младшему брату, который, в отличие от меня, спокоен и расслаблен. Ну конечно, это не его мама несколько часов по телефону отчитывала за то, что я за её сыночком не усмотрел.

Оглядываю Егора с головы до сломанной ноги и сжимаю губы от желания придушить гадин, что сделали это с ним. То, что это сделали две девушки, мы с врачом у бригады скорой узнали. Егор бред нёс и болтал от препаратов без остановки.

– Обезболивающее попросить? – спрашиваю, присев на стул.

– Я что, не мужик? – хмыкает от собственных слов. – Потерплю, – но поймав мой вопросительный и настойчивый взгляд, сдаётся. – Но вообще, мне уже вкололи. Медсестричка обещала зайти часа через два ещё раз.

– Найду этих гадин и лично им шеи сверну! – рычу на его ногу. – И ноги переломаю им! Сразу две!

– Да брось их, – кидает хохотнув. – А по мне весело! Необычное приключение! Мне ещё бабы никогда ноги не ломали. И не били. Они просто любительницы кое-чего пожёстче. У всех свои вкусы, – хмыкает и начинает смеяться.

– Нет! Я их найду.

– Ну, найдёшь, и что? Покалечить ты их не покалечишь. Кодекс чести не позволит, – издевается надо мной. Что он, что средний, Влад, мою сдержанность обзывают «кодексом чести». Идиоты!

– Жизнь им испорчу! – бросаю Егору. – Основательно!

– Пффф! Конечно! – прыскает, не веря в мои угрозы. – Тем, что вход в академию запретишь и посадишь? Ну не знаю. Хрень по мне, Вадим. Оставь их! Молодые дуры, блин! Сами, небось, сейчас трясутся от страха, что убили меня. Весь интернет шерстят, проверяя информацию.

– Они должны ответить за то, что сделали!

– Дурость! – произносит по слогам. – Себя молодым вспомни! И как от родителей сбежал через окно, вспомни. Как палец себе раскромсал, – напоминает про мои восемнадцать. – А потом ещё и обновил шрам, когда от девушки из клуба уходил. Вспоминай! Чего тогда не взял на себя ответственность за девчонку? Переспал ведь, а она невинной была! Чего не женился на ней? А?

Взгляд сам по себе опускается на шрам. Ужасный, чертяка, но убирать его с руки не хочу. Пусть и дальше мне напоминает, что не всегда мой «кодекс чести» работает. Что и девушку могу без причины бросить. И сбежать, лишив девушку невинности.

Я просто хотел попрощаться с ней. Погладить по щеке, а в итоге зацепился за грёбаную серёжку.

– Заткнись! – шиплю на младшего бестолкового братца. – Девчонка сама на меня запрыгнула тогда. Я не просил её дарить мне свою первую ночь. И не должен нести ответственность.

– Да какая разница?! – восклицает Егор в ответ. – Я и следаку сказал, что заявление писать не буду! И вообще, я их прощаю! Никаких претензий не имею!

– Я всё равно их найду, – не унимаюсь. – Имена скажи! Обещаю, что не трону их. Просто поговорю и отчислю.

– Не сможешь, – раздражённо вздыхает, но, наконец, идёт на уступки. – Они не учатся у нас. Пришли с подругой. Имена… То ли Аня и Таня. То ли Маша и Даша… Не помню я! Созвучное что-то. И русское. Да и, блин, я сам виноват! Ты же знаешь, как я давно хотел близняшек попробовать! А здесь две высокие фигуристые блондинки! Грех было не позариться!

О господи! У этого только девки, вечеринки и тачки в голове! И когда уже повзрослеет?

– Идиот! – «хвалю» его и, развернувшись, собираюсь выйти из палаты и поговорить с врачом Егора. С Дмитрием Александровичем. Хороший мужчина. Не первый год у него наблюдаемся все. Он вообще хирург, но у нашей семьи ещё и семейным врачом подрабатывает. И дочь его у нас учится в академии. Мы ей дополнительное бюджетное место в своё время предоставили.

– Если найдёшь их, то номерок для меня возьми, – просит меня младший брат, кинув в спину свой запрос. – Я бы продолжил наше общение и принял их извинения. В горизонтальном положении, – кидает мне в спину.

– Лечись, Егор! – кидаю ему, обернувшись. – Мама обещала к вечеру приехать и привезти тебе всё необходимое. Сейчас всё по списку собирает и твой любимый морковный пирог печёт.

– А отец?

– Расстроен, – пожимаю плечами, не понимая поведения отца. Он ведь недалеко от академии был, когда всё случилось, но не вернулся, чтобы сына младшего поддержать. – Что-то там про планы на тебя говорил. Но я не понял ничего! В общем, как остынет, так и приедет. А к тебе уже завтра в обед загляну, – отвечаю на его вопрос. – Надо придумать, что делать с твоим графиком. Лекции ведь назначены. Студенты ждут.

– Ну ты Влада попроси, – хмыкает, словно я проблему из ничего делаю. – Пусть вспомнит былое.

Если бы всё было так просто? Уговорить его – то же самое, что заставить мартышку молиться. Сделать можно, но смысла не будет.

Глава 9

Вадим

На следующий день утром звоню Владу и прошу приехать. Долго думал, как выкрутится и не отменять, потому что знаю, что брат не согласится, но другого выхода нет.

Хотя бы на время, но мне нужно, чтобы Влад вернулся к своим бывшим обязанностям. Когда-то он уже занимал должность декана, но после давления отца ушёл в офлайн. Помогает теперь академии издалека пиаром, продвижением, рекламой и другими различными вещами, но напрямую лезть в управление не хочет. Брата всегда душил контроль, особенно отцовский. После его ухода из академии, Егор как раз и стал деканом.

– Даже не начинай, – тянет Влад, сразу же после того, как я говорю ему о том, что у Егора пары запланированы и заменить неким, а сам младший братец в больничке отдыхает. – Не думай об этом! Не проводи параллель между мной и парами Егора. Не надо! Давай не будем портить друг другу настроение.

– У меня нет выбора, Влад! – произношу спокойным и размеренным тоном. Надеюсь так у меня получится повлиять на свободолюбивого брата близнеца. – Свободных преподавателей с музыкальным, а тем более хореографическим образованием у меня нет!

– Ну так сам пойди!

– У меня свои пары есть! Плюсом я ещё детскую школу на себя взял и сейчас отбор в классы провожу! Мне сейчас, как никогда нужна твоя помощь.

– Нет, Вадим! Не-е-ет!

– Влад, не забывай, что это и твоя академия тоже. Я не могу всё за нас двоих решать – рычит на упрямца, надеясь, что хоть грозный рык, которым работает у отца, мне поможет, но нет. Брат лишь отсаживается подальше от меня.

Но он не учёл того, что я отступать не намерен. Выпотрошу его душу, но он сделает то, что нужно мне.

Мне нужен новый декан и он им станет!

Заставляю его подняться на ноги и вывожу из своего кабинета, прямиком в аудиторию, где у него уже скоро должна начаться лекция. И плевать мне, что он об этом думает. Сейчас потребности академии важнее его личных.

Помня его стиль преподавания, знаю, что потом меня ждёт нытьё о том, что всё вокруг бездари, неучи и вопросы, где я их понабрал. Да и студенты будут вешаться.

Но это всё на время! Потом я обязательно найду нормальную замену! Уже завтра займусь поисками. А пока пусть Влад работает на благо семьи.

Но по дороге, не упускаю возможности поговорить с братом, о важных проблемах, которые нависли над нашими с ним головами.

– Ещё и отец давит со своими наследниками. Ты же знаешь, что я не могу, – злюсь на ситуацию и на блондинок, которые Егора из игры вывели. Так хоть он мог ситуацию спасти, а что он сейчас из больнички сделает?

Хотя зная его, может и медсестричку какую-нибудь осчастливить. Но не с сотрясением.

Чёртовы блондинки! Ненавижу теперь этот цвет волос!

– Какие к чёрту дети, Вадим? – восклицает брат, скривившись и в этот момент став жутко похожим на меня. Или я на него.

Мы так и не определили, кто именно из нас старший. Мама сама нас в детстве путала. И даже она с вероятностью в девяносто семь процентов не скажет кто есть кто. И кто появился на свет первым.

– Наши с тобой, брат, – отвечаю ему с натянутой улыбкой. – Отец ясно дал понять, или наследники, или мы остаёмся ни с чем.

– Может остынет и забудет? Где я, а где дети? – резонно отмечает этот чертяга, который даже цветок мой за день угрохал. – Да и тебе пора уже открыться родителям и рассказать о себе.

Ни за что! Никогда!

– Слушай! – останавливает меня посреди коридора, загоревшись от неожиданной идеи. – Может нам сказать отцу, что у нас с тобой это генетическое. Мы же близнецы. Вот у обоих проблемы с продолжением рода. Тогда и ты, и я в шоколаде.

Это уж тем более. Если отец узнает о моей проблеме, то это конец всему! Мне, моей жизни, моей академии, на которую я почти всю свою жизнь потратил. И моему будущему тоже.

Буду скрываться до последнего, а там что-нибудь придумаю. Найму суррогатную мать, которая выносит якобы моего ребёнка. В идеале попросить Влада стать отцом ребёнка, тогда в случае ДНК-теста у отца не возникнет вопросов.

Убедившись, что Влад не сбежит с пар в самом её начале, разворачиваюсь и ухожу к себе.

У меня через пять минут назначена встреча с начальником безопасности по делу Егора. И пусть младший брат не хочет наказывать девушек, я хочу.

– Единственный вариант при развитии такого сюжета просмотреть записи с видеорегистраторов, – деловито предлагает мужчина, пожав плечами. – Я видел у вас парковку и у многих видеорегистраторы. И записи с телефонов студентов.

– Что мне нужно для этого?

– Запросить записи, – отвечает, разведя руками. – Может начнём с вашей машины? От неё будет отталкиваться?

– Отлично! Пойдёмте?

Ну берегитесь, девочки! Я вам устрою!

За все ответите!

Я обязательно вас найду!

Глава 10

Милена

– Здравствуй, – вхожу в палату Егора Громова, тут же приветствуя его и оповещая о своём приходе.

По дороге сюда я примерно представляла, какой будет его реакция на мой приход. Крики. Мольбы о том, чтобы я ушла. В общем, как в самых дешёвых комедиях. Но реальность меня слегка удивляет.

– Здравствуй, – тянет он в ответ, отложив планшет в сторону и улыбнувшись. – Какая неожиданная гостья в моей палате сегодня! Рад видеть тебя, разбойница.

– Я по делу, – кидаю и сажусь на стул рядом с его кроватью. Делаю это без его разрешения, потому что без того, зачем я сюда пришла, я не уйду. Пусть даже не надеется.

– Извиниться, что оставили меня одного умирать?

– Умирать ты точно не собирался, – одариваю его улыбкой. – Я слышала твой разговор с отцом насчёт наследника, – бесстыдно признаюсь и закидываю ногу на ногу, что не укрывается от внимания Громова. И этот ловелас, даже с перебинтованной головой, решает заглянуть и узнать, что у меня под юбкой.

– М-м-м, так вот почему меня огрели! – привлекаю его взгляд вновь к моему лицу. – Сара спасала твою матку от моего чада? Ты, небось, решила, что блондинка в том разговоре ты? Ты слишком высокого мнения о себе, Милена. Заводить бейбика от девчонки, которую я не знаю? Я, по-твоему, настолько безответственный?

– Ну… – складываю губы бантиком, задумчиво. – Хм-м… Да, я так и решила.

– Нет уж, извини! У меня другая блондинка на примете. И куда более безопасный вариант. Без сумасшедших подруг.

– Ну прости, – хмыкаю, улыбнувшись. – В общем, у меня к тебе деловое предложение, – заявляю и открываю сумочку, доставая из неё увесистую пачку евровых купюр.

– Хочешь откупиться?

– Хочу за эти деньги купить у тебя расписку о том, что не будешь заявлять на меня и мою подругу, – иначе формулирую свой вклад в наше с Сарой будущее. Его определение мне вовсе не нравится.

– И ты думаешь…

– Я слышала весь разговор. Отец заблокировал твои счета и забрал у тебя машину. Здесь несколько тысяч евро, – указываю на пачку. – После выздоровления я ещё заплачу тебе такую же сумму.

– За что?

– На реабилитацию, – посылаю ему улыбку. – Я хочу продолжить своё обучение в академии, и Сара тоже. За эти деньги ты просто забудешь о том, что случилось. И никогда не будешь связывать нас со своими травмами.

– Просто расписку написать? – задаёт вопрос, хитро блеснув глазами.

Что-то мне его взгляд не нравится. Обмануть меня решил или что-то иное придумал? Чувствую подвох, но уловить его не могу.

– Да, – киваю, вопреки собственным мыслям. – За дверью нотариус, и он заверит расписку.

– Ты так подготовилась?

– Вынужденные меры, – пожимаю плечами, так и мечтая ему сказать: шах и мат!

– И откуда у тебя такие деньги, Милена? – неожиданно спрашивает, сбивая с толку своим вопросом. – Я знаю, что у нас в академии небедные люди учатся, не считая тех, кто на бюджете. Но… это огромная сумма, – указывает на деньги, которые я ему принесла. – Богатые родители? Или любовник? Мужа у тебя нет, – по его лицу расползается довольная улыбка. – Да-да, я влез в базу и прочитал твою анкету. Так что? Родители или любовник?

– Ни одни, ни вторые, – бросаю, понимая, что могу так спалиться. Моя фамилия на слуху из-за папы. И это чудо, что Егор не додумался связать нас. – На квартиру копила. Но придётся временно отказаться.

– Долго копила.

– С самого рождения.

– Зови своего нотариуса, – произносит и я, встав, открываю дверь другу отца, которому рассказала о случившемся втайне от папы, и тот согласился помочь. Даже подсказал, что делать.

В палате дядя Кирилл помогает Егору Даниловичу написать и изложить всё чётко и без подводных камней в нашу с Сарой сторону. Подсказывает, что именно сказать и как правильно сформулировать.

После они оставляют свои подписи, и дядя Кирилл, взяв один из экземпляров, уходит, оставляя меня наедине с больным человеком, к травмам которого я теперь официально не имею никакого отношения.

– Деньги, – протягиваю Егору, напоминая о своей части сделки.

– Мне неинтересны деньги в таком положении, – указывает на свою ногу в гипсе.

– И что ты хочешь?

– Мне нужна компания и сиделка, – произносит, хитро и довольно ухмыляясь. – Будете с Сарой приходить по очереди и приглядывать за мной. Веселить меня. Рассказывать о себе. Скучно здесь, – обводит рукой палату. – А этот планшет мне дали для того, чтобы я туда все свои дела внёс. Вадим их на Влада переложил. Вечером уже заберут. Телефон нельзя, ноутбук нельзя, планшет нельзя. Буду, значит, как в древности, развлекать себя женщинами.

– Ты серьёзно? – переспрашиваю, сомневаясь в его адекватности. Может быть, Сара всё же приложила его больше, чем я думаю? И там крыша… потекла?

– Да!

– Просто приходить к тебе? – уточняю, вздёрнув бровь.

– Да, но после пар, – уверенно отвечает. – Не хочу, чтобы вы пропускали учёбу. Вы вообще эти два дня были на парах?

– Нет, – мотаю головой. – Сара боялась. И мы решили…

– Дуры! – перебивает меня. – Отрабатывать придётся! А преподы у нас жёсткие, если их любые лекции пропустить. Ух вы! Ну ладно! Всего один раз вас выручу и навру им. Скажу, что вы по моим поручениям ездили. Но чтобы больше мне не пропускали. Ясно?! – рявкает, и я даже пугаюсь такого Егора Даниловича.

– Но как мы…

– Да не сдал я вас, – вздыхает раздражённо и недовольно. – Я что, дурак, чтобы упускать возможность над вами поиздеваться?

– Поиздеваться?

– Я пока здесь лежал, придумал план, как буду вам мстить. Заставлю работать на себя. Будете мне кофе носить. Рабами моими станете. И в больнице, и в академии. Думал, как бы это всё провернуть, а здесь ты со своим сказочным предложением.

– Мы тебя покалечили, а ты думаешь лишь о том, что тебе здесь скучно? – недоумеваю от его поведения.

Ну точно, Сара не пожалела, когда била.

– Есть немного, – лениво растягивает. – Я вот помню, как меня по голове треснули, а вот ногу… Вы реально мне швейную машинку на ногу кинули?

– Сара случайно.

– Ах, Сара, – тянет он. – Как я не догадался! Главный убыток нашей академии! Сколько стульев и парт списано из-за этой особы. Удивляюсь, как ещё Вадим не придумал причину отчислить её. Всё же, думаю, из-за отца. Тот тоже нам привилегии всякие дарит.

– Да… – вздыхаю. – А ты, вообще, уверен, что хочешь, чтобы Сара за тобой приглядывала? Не боишься, что она тебя ещё больше покалечит?

– Как-нибудь разберусь! Но с ней хоть весело! Она как что-то вытворит, так потом неделю вспоминаешь с улыбкой. Навсегда запомню, как она проверяющую из женского туалета выперла, решив, что это мужчина. А то была женщина. И как метлой эту женщину гнала. Но особо лицо брата запомнилось. Злое. Ох, времена! Но вообще… реально проверяющая на мужика была похожа.

– Ну… тебе решать, – отвечаю, мысленно сочувствуя ему. – Но я не всегда смогу. У меня дочь и няня ушла недавно.

– Дочь доконала няню?

– Нет, – мотаю головой. – Алёна у меня настоящая принцесса. Няня от неё в восторге была. Но Зинаида уже по своему состоянию здоровья и возрасту не справлялась. Семьдесят лет, как-никак.

– Ну, будешь менять подругу, как сможешь, – разрешает «барин», и я окидываю его насмешливым взглядом. – Ну, или с малой приходи.

– Она тебе ногти накрасит и кудри завьёт. Ты уверен?

– Кудри? Ногти? Хм-м… Поменять имидж? А что… Сотрясение мозга было? Было! Если приду накрашенным, никто не удивится.

Глава 11

Вадим

Закончив со всеми делами в академии, захожу в магазин. Покупаю Егору фруктов в больницу и любимые им ватрушки. И со всей этой ношей отправляюсь в клинику.

Приветствую медсестёр на посту, которые меня здесь как облупленного знают, и поднимаюсь на лифте на этаж брата. Иду вдоль коридора на пути к нужной палате, когда посреди огромного пустого коридора вижу ребёнка. Маленькую одинокую девочку во взрослом отделении.

Откуда здесь ребёнок? Их не пускают сюда. Мне сам Дмитрий Александрович говорил, что детей не пускают, чтобы они не шумели и не причиняли дискомфорт пациентам.

Проходя мимо малышки, невольно разглядываю девочку лет четырёх-пяти, а может, даже трёх лет. Не очень я в этом разбираюсь. Да и дети сейчас пошли, что возраст не определить.

Светло русый волос, почти белый. Огромные голубые глаза. Милые пухлые щёчки. Маленькие, изящные для ребёнка ручки. Длинные худые ножки. Одетая в платьице и кофточку девочка расслабленно рисует в альбоме карандашами.

Приостанавливаю шаг, вглядываясь в её рисунок. Это уже профессиональное – искать таланты и смотреть на работы других.

– Не смотрите так, – заговаривает она, странно выделяя букву «Р», даже не поднимая головы. – Не готово ещё!

– Не готово? – переспрашиваю и, решив, что Егор немного ещё подождёт, прохожу и сажусь рядом с ней.

– Я только начала, – важно заявляет.

– Неплохо для начала.

– Это будет лес с животными, – посвящает меня в свои тайны и немного разворачивает картинку, чтобы показать. – Вот уже одно деревце. И белочка, – указывает аккуратным пальчиком на животное, которое и правда похоже на белку.

– У тебя хорошо получается.

– Меня мама научила рисовать белочку, – произносит и начинает улыбаться. – И зайчика, – листает альбом до нужного рисунка. – Красивый? Но у мамы всё равно лучше получается. Я пытаюсь-пытаюсь, но пока не выходит. Но я смогу!

– Очень красиво! У тебя талант!

– Знаю, – кидает со вздохом. – Я, когда вырасту, стану, как мама, художницей. Буду учиться и буду самой-самой крутой! – наконец поднимает на меня взгляд и одаривает такой улыбкой, от которой сам улыбаться начинаешь. Вид на маленькое, миленькое личико завораживает. Невозможно взгляд отвести от этой будущей красотки, от которой у мужчин голову сносить будет.

– А можно альбом твой посмотреть? – прошу её, протянув руку к рисункам.

– Конечно, смотри, – спокойно отдаёт мне свои наработки. – Я могу тебе даже подарить зайчика. Я всем дарю рисунки, кто мне нравится. А ты мне нравишься. Ты как мой дедушка. Добрый и красивый, – произносит, довольно хохотнув.

Листаю альбом и понимаю, что девочка невероятно талантлива. Я бы сказал, что такое даже невозможно, но я сам видел, что это именно её рисунки. Именно из-под её карандашей выходило это всё.

У малышки даже не талант! Она словно с карандашами в руках родилась. Разве такое бывает? У детей из моей детской художественной школы и четверти таланта этой девчонки нет. Нет!

И теперь я хочу её себе! Хочу стать частью её пути к славе! Видеть, как из неё получится просто… звезда!

– А тебя не учили, что с незнакомыми разговаривать нельзя? – спрашиваю её между делом.

– А я вас не боюсь. Меня никто не даст похитить и обидеть. Медсестра на посту знает, что я тут. А дедушка Дима вон в той палате, – указывает на дверь напротив. – Я бы с ним пошла, как в остальные палаты. Конфетки бы собрала, – открывает кармашек и показывает свои поборы. – Но в этой палате дядя, и ему укол сейчас делать будут. А я такое не люблю. Фе, – морщит носик.

– Дедушка Дима? – переспрашиваю.

– Да. Он врач здесь. Лечит людей, – по-прежнему выделяет «Р», словно только научилась её выговаривать.

– Хм-м… – задумчиво тяну. – Дмитрий Александрович?

– Не знаю. Он папа тёти Сары, – пожимает плечиками. – И мне сказал его дедушкой Димой называть. Он меня всегда лечит, и я его даже не боюсь. Ни разу не плакала, когда он мне горлышко смотрел, – болтает, по-детски рассуждая и хвастаясь.

– Ясно, – бросаю. – Значит, ты здесь с дедушкой Димой.

– Ага.

– А мама?

– А мама пошла по делам. Здесь, в больнице, дела у неё. Поэтому я с дедушкой Димой. Он всегда меня берёт к себе. И даже разрешает молоточком по его коленке стучать.

– Хм-м, – тяну. – Значит, вот, – залезаю рукой в карман и достаю оттуда визитку. – Вот, отдашь своей маме. Скажешь, чтобы позвонила сюда. Это детская художественная школа, где я преподаю. Она позвонит, и я тебя буду учить рисовать ещё лучше. Хорошо?

– Зачем?

– Ну… будешь потом самой-самой крутой, – повторяю её слова.

– Надо по номеру позвонить? И я буду крутой?

– Да!

– Хорошо! Я позвоню вам, дядя! Как только у меня будет время, я наберу вас, и мы договоримся о встрече, – деловито произносит и встаёт, увидев, как дверь палаты напротив открывается. – Рада была встречи и нашему сотрудничеству!

Эм-м… Что? Мне сейчас ребёнок ответил, как какой-то бизнесмен? Где только фраз таких нахваталась?

– Вадим Данилович, – тянет Дмитрий Александрович. – Вы к брату?

– Да, – киваю и указываю ему на малышку у его ног. – Но встретил это юное дарование и остановился. Не смог пройти мимо такой прелести.

– Я ему рисунки свои показывала, и он сказал, что я должна позвонить по этому номеру, и он будет меня учить. А потом я самой крутой стану, – рассказывает ему девочка.

– Ты уже очень крутая, Алёна, – гладит малышку по голове мужчина. – Иди в мой кабинет. Жди меня там. Будем с тобой чай пить с вафлями.

– Хорошо, дедушка, – отзывается и, схватив пенал, убегает.

– Извините, Вадим, – заговаривает Дмитрий Александрович, когда Алёна скрывается в его кабинете. – Не с кем было оставить. Крестница моей Сары. Но девочка тихая. Никакого шума от неё. Вечно рисует, и всё.

– Только пациентов на конфеты раскручивает, – кидаю с улыбкой.

– Ну, это они сами, – защищает девочку, но тоже не может сдержать улыбки. – Ладно, я пойду. А то без меня сейчас все вафли съест, а мне потом отчитывайся перед её мамой, почему она обедать не хочет.

– Дмитрий Александрович, а что насчёт выписки Егора? – останавливаю его. – Вы говорили, что можно будет его и на домашнее лечение перевести.

– Если найдёте сиделку, то могу в конце недели перевести.

– Найду.

– Тогда договорились!

Глава 12

Милена

– Мам, мам! – тянет меня Алёна за руку, прыгая рядом со мной. – А ты все дела решила? – интересуется, полная бодрости. Сама же она Дмитрия Александровича, отца Сары, замучила так, что у него даже голова разболелась.

Так-то малышка у меня спокойная, но болтушка и тарахтелка ещё та.

– Почти, – бросаю ей, продолжая вести её по коридору. – Одно мы с тобой сейчас вместе сделаем.

– Да? Вместе? – довольно расспрашивает. – А что будем делать?

– Навестим одного дядю, – останавливаюсь около палаты мужчины, которого Сара сбила. – Веди себя прилично! Он болеет, и ему нужна тишина.

– Хорошо, – сдаётся. – А ему можно мои рисунки показать? Я одному дяде уже показала, и он сказал, что я молодец! Рассматривал мои рисунки и хвалил.

– Можно, – киваю и пропускаю дочь в палату первой, после захожу сама и закрываю дверь. – Добрый день, – приветствую жертву аварии.

– Добрый день, – повторяет за мной Алёна и срывается: – А хотите мои рисунки посмотреть? – подбегает с альбомом и раскрывает его на кровати мужчины.

У Алёнки никогда терпения не хватает, чтобы дождаться нужного момента. Если она что-то наметила, то получит это прямо сейчас, иначе никак и никогда. Дурацкая черта характера. Думаю, она в отца такая. Тот тоже, когда заметил, даже заплатить был готов за ночь со мной.

– Показывай, – мнётся мужчина, которого постригли, побрили, помыли и сделали из него «человека». Сейчас он ничем не отличается от обычного старичка, который лежит в больнице.