Бездна в твоих глазах бесплатное чтение

Наталья Шагаева
Бездна в твоих глазах

ПРОЛОГ

ПРОЛОГ

Все случилось мгновенно, я даже не успела пикнуть и испугаться. Меня схватили и потащили к машине. Лиц я не видела, только огромный черный внедорожник с тонированными стеклами. Мужик, от которого воняло дешевым табаком, прижал меня к себе, зажал рот и нос огромной ладонью. Я пыталась брыкаться и дергаться, но все бесполезно — меня заволокли в машину и придавили к заднему сидению.

Как только внедорожник сорвался с места, меня отпустили, посадили ровно и даже поправили волосы. Напавших было двое: один, тот что с бритым затылком, сидел за рулем, второй, похожий на огромный шкаф, находился рядом со мной. И вот тут меня парализовало страхом. Осматриваю их, а сама лихорадочно думаю, зачем меня похитили. Дорогу я вроде никому не переходила, и взять с меня нечего. Из ценного — сережки да две тысячи рублей в кошельке.

А потом в голове вспыхивают страшные мысли о проституции, рабстве и продаже органов. И вот тогда меня сковывает настоящим ужасом, который вынуждает действовать. Готовая выпрыгнуть на полном ходу, со всей силы дергаю ручку двери, но она не поддается, в отчаянье бью кулаком в стекло, чувствуя, как дрожат губы, а по телу проносится волна ужаса.

— Кто вы такие?! Что вам от меня нужно?! — В ответ тишина. Мужики словно неживые. Один уверенно ведет машину, второй смотрит перед собой, словно меня нет. — Отпустите! — угрожающе требую. — Иначе…

А что «иначе»? Чем я могу их испугать? Мозг включается, и я понимаю, что моя сумочка до сих пор висит у меня на руке. Открываю ее, вынимаю телефон, но «шкаф» тут же его вырывает и прячет у себя в кармане.

— Немедленно отдайте! Выпустите меня! — набрасываюсь на мужика, начиная колотить его кулаками. Сначала «шкаф» не реагирует, потом резко хватает меня за запястье и притягивает к себе, обдавая противным дыханием.

— Сиди спокойно, иначе свяжу и надену мешок на голову! — рычит он в лицо и вновь отпускает, отталкивая о себя. Тру запястья от его крепкого захвата и отворачиваюсь к окну, пытаясь понять, куда мы едем. Дорога вроде знакомая, кажется, я уже когда-то здесь была, но никак не могу вспомнить, когда. Злить похитителей нельзя, но и сидеть, ожидая своей участи — тоже. Да, мне жутко страшно, настолько, что потеют ладошки и немеют губы, но нужно взять себя в руки и начать соображать.

— Пожалуйста, скажите хотя бы, куда мы едем? — меняю тактику, начиная просить.

— Приедем — узнаешь, — кидает мне неприятно пахнущий «шкаф».

Я не знала, насколько долго мы ехали, счет времени потерян, только всматривалась в окно, пытаясь запомнить каждую кочку загородной трассы, и понять, почему эта дорога кажется знакомой. И только когда машина въехала в ворота загородного особняка, поняла, что это дом Тимура. Этого человека я называю волком, опасным и матёрым хищником, который решил поиграть со своей добычей. А добыча — это я.

Побывав в этом доме всего лишь однажды, в день, когда мы познакомились, хорошо запомнила его стены. Я вообще помню все, что связано с Тимуром, вплоть до мельчайших деталей. Но это далеко не приятные воспитания. Они будоражащие, яркие, острые, но пугающие. Кажется, в его присутствии невозможно расслабиться. Одно неверное движение — и хищник нападет. Он поглотит меня, пережует и выплюнет. А я уже никогда не смогу собрать себя воедино. Два года мы играем с ним в игру, правила которой знает только Тимур. Я пыталась убежать, скрыться и думала, что это успешно получалось, но, как оказалось, нет… Мне всего лишь давали фору.

На улице уже стемнело. Машина останавливается возле главного входа, «шкаф» выходит, хватает меня за руку и тянет за собой. У него такая сильная хватка, что у меня немеет кисть, кажется, на ней останется синяк. Мне уже не так страшно, поскольку я в доме мужчины, которого знаю, но это вовсе не значит, что ничего плохого со мной не случится. Я давно поняла: Тимур может быть страшнее людей, которых показывают в сводке криминальных новостей. И даже то, что он лучший друг мужа моей сестры, не дает надежды на удачный исход. Он меня похитил, и это говорит о том, что я здесь не для милых, дружеских посиделок. Это значит, что волку надоела игра, он хочет перегрызть мне горло и сожрать. Хищник хочет крови.

Амбал затаскивает меня на второй этаж и вталкивает в помещение, похожее на гостиную. Огромное панорамное окно, горящий огонь в камине и накрытый стол на двоих: вино, закуски, сырная нарезка и кальян. Пахнет табаком и спелой вишней. И во главе всего этого на черном кожаном кресле сидит мой хищник. Он впивается тяжёлым взглядом в мужика, который меня сюда притащил, резко переводит взгляд на онемевшее запястье, которое я потираю.

— Я просил просто привезти ее сюда! — не кричит, в его голосе сталь и холодная ярость.

— Она сопротивлялась, — мямлит здоровый мужик.

— Пошел вон! — пренебрежительно кидает ему Тимур, и тот быстро удаляется, а я слышу позади себя щелчок замка. Понимаю, что дверь заперли, но все равно в каком-то сумасшествии кидаюсь к ней и нервно дергаю ручку. Не хочу оставаться наедине с этим мужчиной, мне страшно утонуть в черной бездне его глаз.

— Дверь заперта, — спокойно констатирует Тимур. Оборачиваюсь, дергаю ворот и снимаю пальто, срываю с шеи шарфик, оставаясь в голубых обтягивающих джинсах и белом свитере. В комнате довольно тепло, и верхняя одежда будто душит.

— Выпусти! Ты не имеешь права меня здесь держать! — со злостью кричу я, но стараюсь не смотреть в черные звериные глаза.

Тимур брутален, по-мужски красив, брюнет с аккуратной щетиной и чувственными губами. Можно назвать его харизматичным, привлекательным, сексуальным, только вот взгляд этого мужчины отталкивает и пугает до дрожи в коленях.

— Нет, ты останешься здесь столько, сколько я захочу, мне надоело за тобой бегать! — отрезает он, склоняя голову, рассматривая, как товар в магазине.

Меня по-прежнему трясет, но уже от злости, в груди все горит огнём, и нечем дышать. А эта наглая сволочь, продолжая пристально смотреть, глубоко затягивается кальяном, выпуская облако дыма в мою сторону.

— Я не останусь здесь! Выпусти меня немедленно!

— Нет, — спокойно отвечает он и отпивает немного вина. — Раздевайся, присаживайся, поужинаем.

— Да пошел ты! — выплёвываю и тут же жалею, потому что Тимур сжимает челюсть и смотрит на меня исподлобья, словно из последних сил держит себя в руках. Дура, Даша! Не зли его, засунь свой острый язык куда подальше и попробуй договориться. Главное — вырваться из этого дома. А потом что? У меня нет никаких возможностей скрыться от этого зверя. Будь его воля, он сотворит со мной все, что пожелает. — Хорошо, я сделаю так, что ты меня отпустишь! — самоуверенно заявлю я.

Закатываю рукава, а сама скольжу взглядом по комнате. Хватаю с тумбы фарфоровую вазу и разбиваю ее вдребезги. Иногда кажется, что у меня совсем не развит инстинкт самосохранения. Я боюсь Тимура и прекрасно понимаю, что если он захочет, то свернет мне шею одной рукой, но все равно продолжаю провоцировать его. Не могу же я все покорно принимать. Он возомнил себя богом! Вершителем судеб. Вседозволенность настолько его опьянила, что он стал думать, будто ему все позволено.

Ваза разлетается на мелкие осколки, и я удовлетворенно улыбаюсь в поисках других предметов. Сердце колотится как ненормальное, в кровь выбрасывается адреналин, смешиваясь со злостью и страхом, заставляя меня совершать неадекватные поступки.

— Сорок восемь тысяч, — спокойно говорит он, осматривая осколки, продолжая курить кальян и пить вино.

— Что?

— Эта ваза стоила сорок восемь тысяч, — спокойно повторяет он.

— Кажется, ты переплатил.

— Фарфор от «Vista Alegre».

— Эта тоже? — указываю на такую же вазу с другой стороны, и Тимур кивает. Беру ее и с удовольствием разбиваю, глядя, как осколки летят к ногам этого самонадеянного гада. Потом хватаю какую-то увесистую пепельницу. — Отпусти меня, или я разгромлю весь твой дом! — требую, на что Тимур снисходительно улыбается. Швыряю пепельницу в стену, попадая в картину. Осколок отлетает в сторону Тимура, но он ловко уворачивается.

— Пепельница — двенадцать тысяч и картина — сто двенадцать. Продолжай в том же духе, — спокойно и даже холодно говорит он. А я глотаю воздух от захлестывающих эмоций.

— Не находишь, что я очень дорого тебе обхожусь? — приподнимая бровь, спрашиваю его.

— Двести двенадцать тысяч на твоем счету, — констатирует он и вновь выпускает дым в мою сторону.

— Запиши в кредит и отпусти меня!

— Будешь рассчитываться натурой?

— Только посмей прикоснуться ко мне! — задыхаюсь от злости.

— Все, мне надоел этот спектакль, — холодно произносит Тимур и встает с кресла. Вздрагиваю и больно закусываю губы, когда он резко сметает рукой со стола посуду с едой и напитками. Все разбивается и разбрызгивается к чертовой матери. Тимур подлетает ко мне, хватает за ворот свитера и швыряет на этот стол, наваливаясь сверху всем телом. Меня сковывает от страха, потому что бездна в его глазах разрастается. И я уже не такая смелая и дерзкая.

— Все Даша, доигралась! Мое терпение закончилось! Пиз*ец тебе!

ГЛАВА 1

ГЛАВА 1

Дарья

Все началось давно, два года назад. Меня избил мой первый мужчина, тот, за которого я собиралась замуж и с кем хотела разделить всю оставшуюся жизнь.

Сашку я знала с детства, он был хулиганом с нашего двора. Из тех, кто лазит по гаражам, курит за домом и обижает девочек. До пятнадцати лет я была настоящей пацанкой: короткая стрижка, никогда не носила юбок и платьев и водилась только с компанией мальчиков. Иногда меня даже принимали за мальчика, пока не начала расти грудь. Да и какой интерес играть в куклы, заплетать косички и шептаться с девочками? Я играла в футбол, курила за гаражами и дралась.

Саша был старше всего на пару лет, и поначалу мы просто дружили. Его родители тоже беспробудно пили, как и мои, поэтому у нас было много общего. Он первый, кто обратил на меня внимание как на девочку и сказал, что мне бы больше пошли платья. Это из-за него я отрастила волосы, привела в порядок ногти и надела юбку. Я по-прежнему находилась в компании пацанов, но уже в качестве своей девчонки. За мной стояла целая банда во главе с Сашей, позволяя мне чувствовать себя королевой.

Когда я окончила школу, мы стали настоящей парой. К тому времени у меня уже были волосы ниже плеч, платья и юбки, набор косметики, духи и шпильки — все, в принципе, куплено Сашей. Родители пропивали заработанное, а наша бабушка еле сводила концы с концами. Я знала, что Саша связан с криминалом, тогда он казался мне самым крутым. И только значительно позднее стало понятно — он был всего лишь мелкой сошкой и шестеркой.

Саша дарил мне подарки, помогал нашей бабушке и даже про Лерку не забывал, постоянно покупая ей сладости. Он был рядом, когда умерла бабушка, и когда нам пришлось жить с пьющими, деградирующими родителями. Я хотела уйти из дома и жить с Сашей, но совесть не позволяла оставить Леру. Она единственный близкий мне человек. И если я вполне могла постоять за себя, то Лера была слабой девочкой.

Когда умерли родители, я не плакала, мне было совершенно их не жалко. Возможно, это жестоко с моей стороны, но низко упавших алкоголиков, которым наплевать на собственных детей, ждал закономерный конец. Иногда на меня что-то находило, я выходила на балкон, делая вид, что курю, а сама тихо рыдала. В те минуты жалела о том, чего у нас с сестрой не было: денег, возможностей, нормального детства, образования и настоящей семьи. Я скрывала свою боль и сожаление. Кому они нужны?

На нормальную учебу не было ни времени, ни денег. Я работала официанткой и одновременно заканчивала несколько курсов: маникюра, косметологии, массажа и прочих процедур — всего того, что могло дать быструю работу и деньги, чтобы обеспечить нас с сестрой.

Александр всегда был вспыльчивым, особенно когда выпивал. И чем старше он становился, тем больше алкоголь сносил ему крышу. Нет, он не был алкоголиком, иначе я бы с ним не встречалась. По роду деятельности Саша перенес пару сотрясений и одну черепно-мозговую травму. Он мог слететь с катушек из-за нескольких рюмок водки. Я боялась его в такие моменты, но умела усмирять. Точнее, только я и могла его успокоить. Когда Саша превращался в зверя, и в нем просыпалась чисто звериная агрессия, он мог разгромить все вокруг. Ему внезапно могло показаться, что друг косо на него смотрит, и тогда начинался ад. Его друзья и подельники всегда звонили мне. Я приезжала и усмиряла его голосом, лаской, просто со всем соглашаясь. Утром он, конечно же, ничего не помнил, просил у всех прощения и клялся мне, что такого больше не повторится…

Мы встречались довольно долго и собирались пожениться. Саша говорил, что для начала ему нужно подняться, накопить достаточно для того, чтобы оставить «дела», создавать семью уже с чистой совестью и крупной суммой в кармане, и я была с ним согласна. Мы мечтали уехать далеко-далеко, сбежать от прошлого куда-нибудь к морю, где нас никто не знает, и можно притвориться кем угодно, начав жизнь с чистого листа.

Любила ли я Сашу по-настоящему? Теперь мне кажется, что нет. Это, скорее, была дружба, привязанность, общие проблемы, увлечения и похожая судьба…

В тот злосчастный день Саша опять выпил, его переклинило, и он приревновал меня к своему другу. Повода для ревности, тем более для скандала, не было. Славик наш общий друг, и у него есть невеста. Мы просто беседовали о мотоциклах, я задавала вопросы и просила сфотографироваться рядом с его новым байком.

При виде нас, глаза Александра налились кровью, и его понесло. Поначалу я не заметила, что он пьян, и что-то пыталась доказать. А когда Саша вытащил ствол и нацелился на Славку, все поняла. В такие моменты он ничего не видел и не слышал, в его голове разыгрывался свой сценарий событий, и какие-либо доводы были неуместны.

Мне стало страшно оттого, что он действительно способен убить друга из-за собственных домыслов. Я тогда повисла у него на руке, отвлекая внимание, пока Славик выбивал ствол. Ненадолго удалось удержать Сашу на месте и дать другу возможность уйти. Но если раньше получалось утихомирить зверя, то в тот момент катализатором взрыва в его голове оказалась я, а потому Саша стал выбивать из меня ответы.

Никакие объяснения и доводы не действовали, он ничего не слышал и не воспринимал. В его голове я флиртовала и заигрывала со Славиком, в его больном воображении мы шептались и договаривались о встрече. Он кричал, что я последняя шлюха и тварь. Оскорблял и унижал меня, но это не самое страшное. Тогда Саша впервые поднял на меня руку.

— Ты, подстилка, сколько раз он трахал тебя?! — хрипел как животное, посылая очередную звонкую пощечину и выбивая из меня правду, которой не существовало.

— Между нами ничего не было! — в очередной раз повторила я, зажмуриваясь, но уже от страха и боли.

— Сука, тебя уже все мои друзья вые*али? — кричал мне в лицо, а сам, глядя стеклянными глазами, швырнул меня на диван, как тряпичную куклу, и снова принялся глотать из банки пиво.

Мне было жутко оттого, что я вообще могла не выйти живой из этой комнаты. Инстинкт самосохранения включился на полную, и я искала глазами то, чем смогу оглушить Сашу. Мои слова и объяснения его не остановили бы, и потому я просто молча стараясь не усугублять ситуацию.

— Поэтому ты бесплодна?! — гадко усмехается он, задевая меня за живое, начиная хлестать словами. И это гораздо больнее пощёчины. — Тебя имели во все дырки?!

Морщусь от грязи, льющейся из его рта, и не верю, что все это происходит на самом деле. Раньше меня не особо пугало его сумасшествие, поскольку я была его успокоителем, а не раздражителем. Но болезнь Саши прогрессировала, не оставляя нам шанса на будущее…

А ведь с виду Александр симпатичный парень. Высокий, немного худощавый, но спортивный. Меня покорила его мальчишеская улыбка, красивые глаза и русые волосы. Он похож на «плохого» мальчика со смазливой внешностью, будоражил сам диссонанс. И никто не знал, что в этом мальчишке проснется демон, который будет вот так бить меня и обливать грязью.

— Я не бесплодна! — всхлипываю я, повышая голос. Меня задевает эта тема, и слова вырываются сами собой.

— Ты ещё смеешь кричать на меня, тварина! — он размахивается и обжигает еще одной болезненной пощечиной, от которой моя голова откидывается, и я прокусываю внутреннюю сторону щеки, чувствуя вкус крови.

И тут рассудка лишаюсь я. Меня захлёстывает истерикой, и я уже сама не соображаю, что творю. Терпеть все это невыносимо. В голове не укладывается, что мой Сашка, парень с нашего двора, тот, кого я считала родным, может вот так поступать со мной. С особым изощрённым садизмом и цинизмом.

— Это все из-за тебя! Слышишь! Ты виноват в том, что у меня проблемы с женским здоровьем! — кричу ему я, начиная рыдать, и набрасываюсь с кулаками! Колочу его куда попаду, царапаюсь, кусаюсь, приходя в ярость, но меня быстро приводят в себя, хватая за шею и перекрывая кислород.

Дышать нечем, лёгкие жжет, дергаюсь, расцарапывая его руку, глядя в безжизненные глаза, и понимаю: это может стать последним, что я увижу…

Не помню, как дотянулась до пепельницы и со всей силы ударила Сашу по голове. Он не отключился, просто на время потерял ориентацию, благодаря чему я вырвалась, глотая воздух. Пока Саша матерился, держась за голову, я выбежала из квартиры и заперла его в ней, забрав с собой ключи.

Домой шла дворами. Туфли и сумочка остались в квартире Саши. Было ещё светло, на улицах гуляли дети, сидели бабушки, и шныряла местная шпана. А я брела босиком, с растрепанными волосами, растекшейся косметикой, в порванном платье и ссадиной на лице. Прохожие смотрели, морщась, принимая за шлюху, но мне было абсолютно плевать. Какая разница, как я выгляжу, если внутри полное опустошение и боль. Поняла, что не смогу больше быть с Сашей, не выдержу. Если его альтер эго набросилось на меня, то впредь я уже не смогу его контролировать…

Было невыносимо больно, настолько, что я выла дома в подушку до хрипоты в горле, пока не пришла Лерка. Счастливая и окрылённая романтизмом, нарисованным для нее Артуром, ещё не зная, что мужики двуликие и носят множество масок.

ГЛАВА 2

ГЛАВА 2

Дарья

Лерка долго меня не замечает, принимает душ, носится по комнате, напевая что-то веселое. А я утыкаюсь в подушку, пытаясь заглушить всхлипывания. Шея болит — точно останутся синяки, и щека саднит, особенно с внутренней стороны. Но физическая боль ничто по сравнению с тем, что творится внутри. А еще страшно, что Саша выберется из квартиры и приедет меня добить.

— Даш? — сестренка садится рядом, прикасается к плечу, а мне хочется слиться с этим диваном. — Даша, что случилось?! — взволновано спрашивает сестра, а я не могу ничего ответить, во рту вкус горечи и крови. Дышу глубоко, пытаясь хоть немного успокоиться. — Даша… — она тянет меня на себя. — Ты меня пугаешь! — И мне приходится к ней повернуться и показаться во всей красе. — Что с тобой случилось?!

— Я рассталась с Сашей, — отвечаю я, утирая слезы.

Александр еще не знает, но это конец. Он словно выбил из меня мои светлые чувства к нему. И вспоминая все, что между нами было, я только сейчас понимаю, что светлое закончилось после аборта, который он вынудил меня сделать. Я уже тогда посмотрела на этого человека с другой стороны, но Саша умеет убеждать…

— Почему?

— Поэтому, — указываю на ссадину и следы на шее, пусть отстанет от меня! Я люблю сестренку, но сейчас хочу побыть одна, мне нужна тишина.

— Что он с тобой сделал?! И за что?! — не унимается Лерка.

Вот только жалости мне не нужно. Сама виновата. Я, может, и взбалмошная, но моногамна. Всегда считала, что в жизни должен быть один мужчина. А отношения нужно выстраивать и работать над ними. Как говорится: в горе и радости, в здравии и болезни…

— Я не хочу сейчас заново все вспоминать! Потом расскажу… — сажусь, я вроде уже не плачу, а слезы все равно скатываются по щекам. Дашка смотрит на меня шокировано, для нее это потрясение. Ее сестра никогда не плачет. Я сильная, я все выдержу, я никогда не жалуюсь… Поднимаюсь с дивана, кутаясь в кофту, и ухожу в кухню.

— Он тебя ударил?! — Лерка прибегает за мной.

— Да, — спокойно отвечаю и ставлю варить себе кофе.

— Как он мог?! — возмущается сестра. Такая наивная. Мог, еще как мог… Сейчас мне уже кажется, что это не болезнь Саши, а нутро, которое живет в нем давно, но вырывается оно, только когда он пьян. Это было очевидно еще год назад, когда он безжалостно толкал меня на грех, прикрываясь благими намерениями.

— Мог… Все, помолчи! Хочу тишины! — повышаю голос, потому что не в силах больше это обсуждать. Не нужно Лере знать всей правды, незачем ее еще больше шокировать. — Ты куда-то собираешься? — меняю тему.

— Да, Артур приглашает за город на день рождения друга. Но я никуда не поеду, останусь с тобой, — уверенно заявляет она.

— Не говори ерунды, иди, собирайся.

Пусть гуляет. Я поговорила с Артуром, и он не собирается ее обижать. Да, такие как он не женятся на Золушках, но пусть уж лучше ее первый мужчина будет таким и оставит ей красивые воспоминания, чем бандитом из подворотни. И потом, если я сейчас начну рассказывать ей о правде жизни и сущности мужиков, она же, глупая, не поверит. Влюбленные глаза не видят изъянов, они превращают их в достоинства. Лерка убегает в спальню, а я выдыхаю и наливаю себе кофе, прикуривая сигарету. Никотин и кофе — тоже наркотики, на которые я подсела давно, пытаясь заменить полноту жизни маленькими удовольствиями.

* * *

Я не знаю, как им удалось меня убедить поехать на день рождения совершенно незнакомого человека, но я еду с Лерой и Артуром за город. Сестренка ни в какую не хотела оставлять меня одну, Артур апеллировал тем, что так мы ближе познакомимся, а я, наверное, боялась остаться одна и утонуть в самокопании, жалея себя. Да и Сашка еще явно не протрезвел, и я не знала, чего от него ожидать.

Хозяин загородного дома явно не любит публичности, о чем говорит огромный бетонный забор и железные кованые ворота, которые, распахиваясь, открывают перед нами большой двор и дом с панорамным остеклением. Двухэтажный дом в современном стиле хай-тек — необычно, но впечатляет. Во дворе еще несколько небольших строений и огромный бассейн, рядом с которым располагается уютная беседка. Даже не представляю, откуда люди берут столько денег, чтобы так шикарно жить, явно не впархивают с утра до ночи на заводе.

По вымощенной плиточной дорожке к нам идет сам хозяин дома, медленно скользя глазами от Артура к Лере и задерживаясь на мне, немного прищуривается и оценивающе рассматривает. Его можно понять — меня никто не приглашал. Неприлично так нагло рассматривать человека, но, похоже, хозяину дома все равно, он не просто смотрит — он словно грязно меня лапает. Естественно, я нанесла на лицо тонну макияжа, чтобы скрыть ссадину и круги под глазами, вывела стрелки и накрасила губы бордовой помадой. На мне рваные джинсы и черная блузка с прозрачными рукавами. Сегодня вечером я надела маску хищницы, скрывая за ней раненого и запуганного зверька.

— Ого! — произношу, осматривая дом и делая вид, что не замечаю цепкого взгляда мужчины.

— Приятно, что мой дом кого-то впечатляет.

Меня поражает его голос. Холодный, с легкой хрипотцой, словно простывший, но одновременно приятный. Мужчина высокий, широкоплечий, мощный. Брюнет со жгучими черными глазами. Но в его взгляде нет огня, там ледяной холод. Глаза пронзительные, даже немного страшные, я бы сказала, волчьи, внимательные. Даже когда улыбается, глаза остаются холодными.

— Добрый вечер, — здоровается он.

— Не так официально, — усмехается Артур, хлопая друга по плечу. — Подарок я уже подарил, так что тебе придется терпеть нас до завтра.

— Как-нибудь переживу ваше вторжение. Ну, знакомь меня с украшением нашего вечера, — спрашивает так, словно мы — мишура. Артур представляет Леру и сразу обозначает, что она только его.

— Тебе всегда достается самое лучшее, — комплемент в сторону расплывающееся улыбки Леры. — Тимур, — представляется он нам.

— А это Дарья, сестра Валерии.

Мужчина протягивает мне руку, но я медлю, поскольку он просто пожирает меня взглядом. В холодных глазах интерес ко мне, но больше — как к подарку на день рождения.

Я все-таки вкладываю ладонь в его большую руку. Никто не замечает, как он, сжимая мою руку, поглаживает запястье большим пальцем, так обманчиво нежно, словно пытается усыпить мою бдительность. Хочу мягко вырвать ладонь, но Тимур не отпускает, предупредительно заглядывая мне в глаза. Хищник хочет поиграть. Ну, хорошо, я сегодня не в настроении строить из себя хорошую девочку. Давай поиграем. Сдаюсь, расслабляясь и улыбаясь в ответ.

— Это самый лучший день рождения — столько красоты. Проходите, — он перекладывает мою руку себе на предплечье и ведёт нас к беседке, где уже накрыт стол. — Давайте сразу перейдем на «ты», Дашенька, — предлагает Тимур, и я киваю, расправляя плечи.

Пошло все к черту! Хочу сегодня почувствовать себя свободной и беззаботной, флиртуя с незнакомым мужчиной. Когда еще я отдохну от рутины, побываю в шикарной обстановке с мужчиной, парфюм которого стоит в десятки раз дороже, чем вся моя одежда. Устала…

Тимур кажется довольно приятным мужчиной, постоянно подливает мне «Брют», ухаживает, подавая еду, даже улыбается. Но это только на первый взгляд. На самом деле тут нет никакой искренности, его улыбка похожа на оскал зверя, а взгляд плотояден. Похоже, кто-то рассчитывает на жаркое продолжение вечера. Нет, он просто уверен, что меня можно споить и очаровать. Интересно посмотреть на его реакцию, когда он поймет, что это не так.

Лерка слегка пьяна и выглядит счастливой. Если Тимур матерый волк, то Артур ленивый тигр-обольститель. Он всю ее облапал, постоянно касаясь, волос, рук, губ. Что-то шепчет моей сестренке, и та смущается, словно мы все слышим. Ее глаза горят рядом с этим мужчиной. Артура привлекает ее невинность и наивность. Лера просто не замечает похотливый блеск в его глазах. Пусть это прозвучит цинично, но я не против, чтобы первый опыт у нее случился именно с Артуром, а не как у меня — с ненормальным отморозком. Пусть она хоть немного почувствует вкус хорошей жизни. Артур щедро платит за ее любовь. Я, конечно, пытаюсь убедить Леру, что мы живем не в сказке, и мужики — не принцы, но она пока отказывается воспринимать реальность. Розовые очки еще плотно сидят на ее глазах, и, если я начну разъяснять что к чему, она не поймет и больше обозлится на меня.

А потом моя немного пьяная, но счастливая сестренка, покидает меня, оставляя наедине с волком. Нет, Лерка не виновата, под довольный визг ее просто утащили в дом.

Мужчины были в сауне, поэтому сейчас Тимур сидит напротив меня в одних шортах, не стесняясь голого торса. Там, и правда, есть, на что посмотреть. И я даже на минуту зависаю. Но не на мышцах и сильных накаченных руках, а на большой татуировке на смуглой коже. Это что-то непонятное, но завораживающее. Половина груди, плечо и рука до кисти забита кельтским замысловатым узором, похожим на огромную чёрно-красную змею. Завораживает сама работа мастера, рисунок кажется нереальным.

— Нравится? — приподнимая брови и играя мышцами, спрашивает Тимур. Он уверен в своей неотразимости.

— Нравится работа мастера, — указываю бокалом на тату, и Тимур тут же подливает мне розового шампанского. Наверное, такому как он еще никто не отказывал, особенно такие нищие дурочки как я. Но я здесь не из-за секса, а затем, чтобы забыть весь ужас, который меня окружает. Я вообще не представляю себя в постели с чужим мужчиной, хотя и со своим уже тоже не представляю.

ГЛАВА 3

ГЛАВА 3

Дарья

— Ещё шампанского? — спрашивает Тимур, не дожидается ответа и наполняет мой бокал. Я уже достаточно пьяна, чтобы ощущать ватность в теле и приятную истому, поэтому просто откидываюсь в кресле и, покручивая бокал, подношу его к губам, вдыхаю запах и играю с пузырьками.

— Может, ты оденешься?

— А что такое? Я тебя смущаю? — усмехается Тимур.

— Нет, холодно.

— Значит, заботишься, — ухмыляется Тимур, играя льдом в бокале. Не отвечаю ему, закрываю глаза, глубоко вдыхая свежий воздух. Меня немного отпустило, и хочется спать. — Тебе кто-нибудь говорил, что ты похожа на лису? — спрашивает он, вызывая мою усмешку. А флиртовать, оказывается, весело — отвлекает от проблем.

— Это всего лишь макияж, — отвечаю так, не открывая глаза. Лёгкий ветерок кидает мне волосы в лицо, но я их не убираю.

— Нет, у тебя хитрые глазки и ироничная, снисходительная улыбка, словно ты что-то задумала.

— Хм, — улыбаюсь. — Может быть, — с закрытыми глазами голова кружится сильнее, но мне так хорошо. — А у тебя холодный, надменный взгляд, даже когда ты улыбаешься, мурашки идут по коже. Ты не такой, каким хочешь показаться, — выдаю я.

— И кем же я, по-твоему, хочу показаться? — а голос у него, и правда, завораживающий и сексуальный. С закрытыми глазами он воспринимается острее.

— Ты сейчас воспринимаешь меня как подарок на день рождения. Думаешь, что дорогим шампанским, обстановкой, красивым телом и комплиментами можно меня соблазнить. Возможно, думаешь, что я отдамся тебе за призрачную надежду о совместном будущем и поведусь на твои деньги. Возможно, у тебя даже есть девушка или жена, но ты не воспринимаешь женщин как личностей. Ты потребитель, — это не я, это алкоголь вынуждает меня говорить все, что думаю.

— А ты, стало быть, «не такая»? — ухмыляется гад. Я так и не открыла глаза, но уверенна, что он рассматривает меня надменным взглядом. — Уверена, что не отдашься?!

— Я сама не знаю, какая я, — выдыхаю. — Ну на насильника ты не похож, а добровольно я не соглашусь.

— А ты всегда такая проницательная? — смеётся гад, не воспринимая мои слова всерьез.

— Нет, только когда пьяная. А так я дура дурой, — вполне серьезно отвечаю. На время наступает тишина, но я знаю, что он смотрит на меня, его взгляд настолько тяжёлый, что можно его почувствовать. Через какое-то время слышу, как Тимур встает и подходит ко мне. От него даже пахнет холодом — купаж мяты, сандала и бергамота. Дорогой, стойкий, но ненавязчивый аромат с примесью собственного запаха мужского тела.

— Пошли, Лиса, я покажу тебе твою комнату.

Открываю глаза и вижу, как он протягивает мне руку. Тимур помогает мне подняться и тянет за собой.

— Красивый дом, — говорю я, когда мы входим внутрь. — Панорамные окна и высокие потолки создают иллюзию свободы.

— Да, я не люблю ограничений и тесных пространств, у меня своего рода клаустрофобия, — признается он.

— Интересно, — усмехаюсь я, когда мы поднимаемся на второй этаж. — Не думала, что у такого мужчины как ты, бывают фобии.

— Фобии есть у всех, просто кто-то умеет их скрывать, а кто-то — нет, — Тимур подводит меня к двери из темного дерева, открывает ее и приглашает войти. — Одна из гостевых комнат, — он включает свет, и мне открывается небольшая, но очень уютная комната в теплых бежево-коричневых тонах. — Полотенца в ванной, — он указывает на стеклянную матовую дверь. — Если вдруг что понадобится, моя комната напротив.

«Ну кто бы сомневался. Как предусмотрительно», — думаю я, но в ответ лишь улыбаюсь, осматривая комнату. Все вроде скромно: минимум мебели, ковер на полу, на окнах шторы. Но я подозреваю, что увиденное стоит больших денег, и от этого немного не по себе.

— Спасибо, — отвечаю я, иду к двери и хватаюсь за ручку, намекая, что Тимуру пора. Он подходит ко мне очень близко, нарушая личное пространство.

— Хочу тебя, — заявляет он, вдруг хватая меня за подбородок. — Есть в тебе что-то сексуальное, соблазнительное, — его голос окутывает легким дурманом, голова начинает кружиться сильнее, и сердце ускоряет ритм. Он смотрит на меня, дышит со мной одним воздухом настолько близко, что я чувствую его горячее дыхание на губах, и мне кажется, что его темные бездонные глаза похожи на бездну. Там, в глубине, что-то мрачное и очень болезненное, что-то очень темное, страшное и одновременно завораживающее. Там нет жалости и сожаления, там сгусток власти, наглости, надменности и ярости. Кажется, что я стою на краю этой бездны, очарованная ею, и жду, когда он меня в нее столкнет. На некоторое время зависаю, покрываясь мурашками, уже не замечая, как Тимур поглаживает мой подбородок, скулы, подбираясь к губам. — Подари мне себя, и я щедро отблагодарю, — уже шепчет, искушая. Но эта фраза действует на меня отрезвляюще. Он пытается меня купить как шлюху. И Саша сегодня кричал, что я подстилка…

— Ты переходишь границы! — дергаюсь, вырываясь, и чувствую, как от горечи заканчивается воздух. Хочу выйти из комнаты и покинуть этот дом. Плевать, что я пьяна, и мы за городом. Не пропаду.

— Стой! — он хватает меня за руку и вновь тянет на себя. — Останься. Я не беру женщин силой, они сами мне дают все, что я хочу. Я не трону тебя больше, можешь закрыться, — говорит он, отпускает меня и быстро выходит из комнаты, прикрывая за собой дверь.

Запираюсь, падаю на кровать, глядя в красивый глянцевый потолок. Что это сейчас было? Ненормальная реакция на этого мужчину. И она мне не нравится. С такими как он лучше не иметь никаких дел, обходя стороной. Такие считают, что им можно все, а то, что нельзя, они купят. Пресыщенные жизнью и не привыкшие к отказам. Но дело в том, что им быстро надоедают дорогие игрушки, и они покупают себе новые. А я не хочу продаваться даже задорого. Все, что я хочу, это жить своей простой серой жизнью, чтобы меня никто не трогал.

* * *

Не помню, как уснула, не заметила, как отключилась. Но, как ни странно, спала я хорошо. Проснулась рано, но отдохнувшей. В первые секунды пробуждения мне даже показалось, что у меня все хорошо, пока не потянулась и не ощутила, как от потасовки с Сашей болят мышцы и щека.

Быстро принимаю душ, а когда сушу волосы перед зеркалом, понимаю, что ситуация со щекой ухудшилась. Если вчера ссадина и следы на шее были просто красные, то сейчас они посинели, и замаскировать их уже не получится. Вздыхаю, одеваюсь и зачесываю волосы назад, в надежде покинуть этот дом, пока все спят.

Выхожу из комнаты и тихо спускаюсь вниз. Моя сумка где-то в беседке, и я надеюсь, что она до сих пор там, и мне не придется ее долго искать. Но уйти незамеченной не удается. Я почти сталкиваюсь с Тимуром, с большой кружкой кофе он выходит их кухни. На нем белоснежная толстовка с черной надписью, и эта белизна контрастирует со смуглой кожей. Он свеж и бодр.

— Доброе утро, Лиса, что так рано? — спрашивает он, улыбаясь, но улыбка постепенно сползает с его лица. Взгляд становится темнее, челюсть сжимается, и он хватает меня за подбородок, поворачивая щекой.

— Что это?! — зло спрашивает он, вводя меня в ступор.

— Упала в душе, у тебя там скользко, — резко отвечаю, пытаясь вырваться.

— А синяки на шее тоже от падения? — спрашивает он, сжимая пальцы на моих скулах, словно злится.

— Ты сейчас тоже оставишь синяки на моих скулах, — дергаюсь, вырываясь.

— Кто это сделал? — спрашивает так, словно имеет права, и я должна перед ним отчитываться. Какое ему дело?!

— Я упала! — проговариваю, ему в лицо. Пытаюсь обойти Тимура, но он преграждает мне дорогу.

— Люди убегают только тогда, когда им нечего сказать.

— Все правильно, мне нечего сказать, — отвечаю, глубоко вдыхая.

Ощущаю аромат Тимура и ловлю себя на мысли, что мне хочется вдохнуть еще раз. Провести носом по его шее к скуле и уколоться аккуратно окантованной щетиной. Черт, сумасшествие какое-то. Он ведет себя так, словно я ему что-то должна, а я почему-то проецирую эту роль на себя.

— Ну хорошо, значит, упала, — задумчиво соглашается Тимур. — Люблю пить кофе в утренней тишине на свежем воздухе. Когда я здесь, то постоянно пью его в беседке, даже зимой. Но моё утро может стать идеальнее, если ты разделишь его со мной, — его голос немного теплеет, а черты лица смягчаются, только взгляд по-прежнему цепкий.

— Как вы красиво меняете тему, Тимур… Простите, не знаю, как вас по отчеству.

— Эдуардович, — ухмыляется он, берет с кресла серый мужской жакет и накидывает мне его на плечи.

— Ты еще и галантен, — иронично произношу я.

— Иди в беседку, я принесу кофе, — произносит, указывая на улицу. И я иду, вдыхая прохладный утренний воздух. На самом деле домой не хочется. Саша явно пришел в себя, и мне придется с ним разговаривать, а я не хочу. Хочется, чтобы он исчез из моей жизни и больше не появлялся. Вот так просто, без объяснений.

Нахожу свою сумку, вынимаю сигареты, прикуриваю и сажусь в кресло. Глубоко затягиваюсь и смотрю, как Тимур несёт небольшой поднос с кофе, чашками, сахаром и сливками. Он наливает мне горячий напиток со сливками и подает чашку. Тимур тоже берет сигарету, прикуривает, глубоко затягивается и удобно разваливается в кресле.

— Сигарета в руках красивой девушки выглядит сексуально, но запах табака, которым эта девушка пропитывается, отвратителен. Не люблю, когда женщина курит.

— Очень интересная информация. Мне она зачем? — хочется дерзить этому хищнику. Он же может вести себя со мной так, словно я ему принадлежу.

— Ммм, дерзишь, — усмехается он, продолжая курить и пить кофе, но постоянно смотрит на мою ссадину. — Люблю наказывать дерзкие ротики, — подмигивает мне гад. Хочу ответить ему чем-то колким, но замолкаю, поскольку в беседку проходит Лерка.

— Присаживайся, Лерочка, — говорит он. — Кофе?

— Нет, спасибо, не хочется. Можно воды? — указывает на минералку.

— Да, конечно, девушке моего друга можно все, — он передает Лере воду, а я перевожу взгляд на колышущуюся от легкого ветра воду в бассейне. — А скажи-ка, Лера, ты случайно не знаешь, где так сильно упала твоя сестра? — спрашивает он, а я надеюсь, что она догадается соврать.

— Нет, — отвечает Лера, и я выдыхаю.

— Очень жаль, Лера. И синяки на шее у Дарьи тоже от падения?

— Зачем тебе эта информация?! — срываюсь я, повышая голос. Потому что это странно, когда совершенно незнакомый мужчина, который знает меня всего несколько часов, так настойчиво мной интересуется.

— Хочу переломать кому-то руки. А ты не говоришь, кому. Но я же выясню, — усмехается он. Этого мне еще не хватало!

— Может, я не хочу говорить, потому что это не твоё дело?! — подобные выпады нужно пресекать. Иначе такие мужчины считают, что им все можно. Пусть сочтет меня за хамку и забудет о моем существовании. Тимур резко поддается в мою сторону и вновь хватает за подбородок.

— Не нужно со мной так разговаривать и решать за меня, на что я имею право, а на что — нет! — его голос становится ледяным до дрожи по телу, и в первые секунды я теряю дар речи, понимая, что разозлила хищника. Только мне не страшно от его агрессии. Почему они все решили, что могут хватать и швырять меня как куклу.

Лере становится плохо, поэтому Тимур меня отпускает, и я убегаю. Потом мы уезжаем домой, и я очень надеюсь, что больше не встречусь с этим волком, который не видит границ и бесцеремонно вторгается в моё личное пространство.

ГЛАВА 4

ГЛАВА 4

Дарья

Я дома одна, в абсолютной тишине. В одном нижнем белье смотрю сериал и поедаю чипсы. Втираю в ссадину специальный крем и надеюсь, что синяк скоро пройдет. Мне нужно работать, а не «светить» фингалом. Саша, как ни странно, не появлялся. Но он придет, я знаю, и морально готовлюсь к нашему разговору.

На улице темнеет, в открытое окно врывается прохладный ветер, скоро начнется дождь. Люблю летние дожди, теплые ливни с грозами. Люблю запах озона и свежести, кажется, так пахнет свобода. Смотрю, как на экране целуются герои, и ухмыляюсь. Видимо, любовь — это выдумка поэтов и кинематографа. В жизни же все гораздо циничнее. Выключаю телевизор, отшвыривая пульт, накидываю кардиган на голое тело и выхожу на балкон. Закрываю глаза и дышу воздухом, обогащенным озоном. Хочется шагнуть и полететь по ветру над огромным городом.

Открываю глаза и вижу внизу машину Саши. Глубоко вдыхаю, понимая, что мне придется его впустить и поговорить. Звонок в дверь, еще один, за ним еще. Саша всегда был нетерпеливым. Иду в прихожую, неторопливо собираю волосы в хвост, заглядываю в глазок, и первое, что вижу, — огромный букет розовых роз. Как у него все просто. Думает, что цветами можно все исправить. Впрочем, как всегда…

Открываю дверь, молча впускаю Сашу и ухожу на кухню варить любимый напиток. Засыпаю в турку кофе, сахар и немного соли, заливаю водой и ставлю на огонь. Слышу, как Саша входит на кухню и молча садится на диван, не трогая меня. Не оборачиваюсь, наблюдая за тем, как постепенно поднимается пенка, обдумывая слова. Не хочу больше этих токсичных отношений. Не получается у нас… В детстве все было легче, честнее, а сейчас… устала. Надо было давно разорвать эту связь и не тешить себя иллюзиями, может, и не было бы таких последствий.

Разливаю кофе по чашкам, ставлю одну перед Сашей, обращая внимание на букет цветов на столе. На нежных лепестках застыли капли дождя. Красиво, словно розы плачут кристальными слезами. Никогда не любила розы, особенно бордовые и красные. Но Саша этого не знает.

Беру сигареты, прикуриваю и сажусь на широкий подоконник, делаю глоток, затягиваюсь терпким дымом, запиваю его очередным глотком кофе и смотрю в окно. Саша не умеет просить прощения, никогда этого не делал. Ему проще подарить цветы, помолчать рядом со мной, заняться сексом, пошутить, добиваясь моего расположения. Но не в этот раз…

— Я зашился сегодня, — выдает он. Неожиданно, но это объясняет его долгое отсутствие.

— Хм, — смотрю на капли дождя на окне, продолжая курить. Наверное, это поступок… только он уже не имеет значения.

— Я вообще ничего не помню, — тихо говорит Саша.

— Ничего не помнишь, но чувствуешь себя виноватым настолько, что зашился? — оборачиваюсь, всматриваясь в смазливое лицо. Он действительно красив, такие правильные черты лица, но это только снаружи, внутри него много мерзости.

— Все вспышками, как в тумане, но я представляю… — не договаривает, встаёт с места и с виноватым взглядом идёт ко мне. Берет мои сигареты, прикуривает и проводит пальцем по ссадине на щеке. А меня передергивает от его касания. — Больно?

— Нет… уже нет. Пусто, — отвечаю я. — Это конец. Все, — докуриваю сигарету и тушу окурок в пепельнице.

— Даш, ну съезди мне по морде, пробей ещё раз голову! — подставляет свои щеки, словно это несерьёзно, и мы так играем.

— Ты вчера оскорблял меня, бил, швырял и чуть не придушил. И дело даже не в этом. Дело в том, что ты не мой мужчина. Мой мужчина, если, конечно, такой существует, никогда не посмеет поднять на меня руку, он наоборот переломает всем руки за меня. И мой мужчина никогда не убьёт нашего ребенка, потому что это будет самое ценное, что принесет наша связь, — выговариваю я, но легче не становится, потому что понимаю: Саша не отступит.

— Даша! Вот только не нужно навешивать на меня все грехи! — злится, услышав правду. В дверь кто-то звонит, и я сбегаю, не желая продолжать разговор. Я все сказала.

Заглядываю в глазок и опять вижу парня с цветами. Саша решил быть оригинальным? Открываю и осматриваю огромную корзину белых лилий, смешанных с синими маленькими цветочками. Невероятно красивый букет и явно дико дорогой.

— Добрый день, мне нужна Дарья Самойлова.

— Это я.

— Это вам, — он ставит передо мной букет и протягивает подарочный пакет.

— От кого? — настороженно спрашиваю я, догадываясь, что Саша здесь ни при чем.

— Там есть карточка, — парень указывает на пакет. — Распишитесь.

Быстро ставлю подпись, забираю корзину и пакет, запираю дверь. Не успеваю открыть подарок, как в прихожую выходит Саша. Я догадываюсь, от кого букет, и начинаю злиться. Только этого мне не хватало при расставании с Сашей!

— Ого! — присвистывает он, рассматривая корзину. — А я тут со своим веником… Ты, я смотрю, даром время не теряла! — И вот уже из жертвы я превращаюсь в обвиняемую. Он резко вырывает из моих рук пакет и открывает его. — От кого это?! — кричит он, вынимая из пакета подарочную коробку, перевязанную синей атласной лентой.

— Я не знаю.

— А вот и открытка, — швыряет передо мной коробку, вынимая карточку.

Мне не страшно, может, это и к лучшему. Вдруг Саша сам не захочет больше оставаться со мной.

— «Надеюсь, эти цветы и сладости скрасят твой вечер, Лиса»! — зачитывает вслух Саша. — Какой галантный мужик! — выплевывает он и пинает корзину с цветами. Несколько лилий ломаются, а синие цветочки высыпаются, и мне становится их жаль. — Так, может, я не зря тебя вчера пизд*л?! — кричит мне в лицо. Он зол, не просто зол, а в бешеной ярости. Саша привык, что я всех отшивала и всегда смотрела только на него. А сейчас что-то сломалось в его системе координат.

— Это простые извинения от человека, которого я плохо знаю. Мы вчера были в одной компании. Между нами ничего не было и не будет. А ты… покинь мою квартиру и больше не появляйся! — холодно говорю я, повышая тон.

— Быстро же ты соскочила, — ехидно ухмыляется он. — Наверное, только и ждала, когда я оплошаю?! — он хватает меня за кофту, делает шаг и наступает на цветы. — И как оно — трахаться с другим? Лучше, чем со мной? Просто так такие дорогие букеты никто не дарит. Вижу, ты его впечатлила, — рычит мне в лицо, скручивая ворот кардигана. Ему невдомек, что для кого-то это незначительная мелочь, а не шикарный подарок. Скорее всего, букет даже не Тимур выбирал, просто сделал заказ по телефону.

— Отпусти меня и убирайся! — кричу ему в лицо, чувствуя, как к горлу подступает истерика! — Немедленно! — размахиваюсь и даю Саше пощечину. — Я не шлюха! — размахиваюсь ещё и бью его по второй щеке! — Ненавижу тебя! Ты… ты… — у меня кончается воздух. — Отпусти… — сглатываю, пытаясь сдержать слезы. Толкаю Сашу изо всех сил, и он меня отпускает. — Убирайся из моей жизни! — кричу я и открываю дверь. Саша ещё какое-то время осматривает меня, коробку, цветы под нашими ногами и уходит, специально наступая ботинками на лилии.

Захлопываю за ним дверь, закрываюсь на все замки и сползаю на пол к цветам. Закрываю лицо руками и начинаю рыдать, воя в ладошки. Горько от того, что я потратила на этого человека много лет, что я простила ему то, что простить невозможно. Чтобы в итоге понять, как сильно ошибалась, и детская привязанность — это совсем не любовь. Внутри все ноет, тянет, грудь сдавливает, и хочется кричать еще громче. Но я больно кусаю губы, не выпуская боль наружу. Хочется собрать вещи и убежать. Куда-то очень далеко. Туда, где меня никто не знает. Там, где можно начать все сначала, почувствовав себя свободной.

Всхлипываю, пытаясь успокоиться, запускаю руки в волосы, сжимаю их, причиняя себе физическую боль, чтобы вытеснить душевную.

Рассматриваю погибшие цветы, и мне их очень жалко. Они же были живые, такие нежные, хрупкие, а по ним прошлись ногами. Лилии ни в чем не виноваты, их купил хищник, а шакал их растерзал, как мою душу. В этом и вся суть мужчин. Один хочет купить, а другой — растерзать. И никто из них не спросил, чего хочу я.

Где-то на кухне звонит мой телефон. Но я не обращаю внимания, продолжая сидеть в прихожей на полу. Кто-то не унимается, настойчиво набирая мой номер ещё и ещё, пока у меня не начинает болеть голова от этого звона.

Встаю с пола, иду в кухню и, не глядя, отвечаю на звонок.

— Да!

— Надеюсь, тебе вкусно и сладко, Лиса? Это самый лучший бельгийский шоколад ручной работы, — усмехается Тимур. Боже! Зачем я поддалась на уговоры Лерки и поехала к этому хищнику в дом?! Раздразнила его, дура, и он объявил охоту! — Выходи, хочу получить благодарность лично, — хитро произносит Тимур. Весело ему! А мне горько до тошноты, а вовсе не сладко, как он думает. Выглядываю в окно и вижу белый внедорожник с включенными фарами.

— Кто тебя просил слать мне это все?! — срываю на нем злость. — И ты тоже отстань от меня! — скидываю звонок и отшвыриваю телефон. Отхожу от окна, дышу глубоко, пытаясь взять себя в руки. Иду в ванную, умываюсь холодной водой. Беру совок и веник, чтобы убрать растоптанные цветы.

ГЛАВА 5

ГЛАВА 5

Дарья

В тот день Тимур еще настойчиво мне звонил, но я больше не ответила. Не хочу никого. Хочу быть одна, предоставленная самой себе. Жить для себя, работать для себя и помогать Лере готовиться к свадьбе. Я скоро стану тетей, и это единственная радостная новость за последнее время.

Пусть хоть Лерка станет счастливой, и у нее все сложится.

Моя ссадина исчезла, и я вернулась на работу. Клиенток сегодня было много, и потому возвращаюсь домой поздно. Раньше я была простым мастером маникюра и думала, что это самая адская работа. Но, как оказалось, делать антицеллюлитные подтягивающие массажи — не легче. Ноги гудят, спину я уже почти не чувствую, так же как и руки. Все что я хочу, это принять горячую ванну с лавандовой солью и лечь спать.

Несмотря на то, что уже почти девять вечера, на улице еще светло, двор полон детворы и бабушек — все стараются гулять по вечерам, избегая летней жары. Мальчишки пинают мяч в мою сторону, и я с удовольствием им подыгрываю, давая пас соседскому пацану. Усмехаюсь, когда он кричит мне спасибо, но улыбка сползает, когда вижу припаркованную машину Саши. Как только я подхожу к подъезду, он выходит ко мне. Ну что же, никто не надеялся, что будет так просто. Глубоко вдыхаю, останавливаюсь, кидая сумку на лавочку. Не хочу пускать его домой.

— Привет, — как ни в чем не бывало произносит он и тянется за поцелуем. Отхожу на шаг назад, не позволяя ко мне прикасаться. — Ну ладно, согласен, я мудак. Переборщил с ревностью, но и ты меня пойми.

— Если у тебя все, можно я пойду? — устало спрашиваю я.

— Только вместе со мной. Поехали в твою любимую кафешку на набережной, там сегодня живая музыка.

— Я устала.

— Хорошо, тогда давай закажем роллы домой, я сделаю тебе массаж, — подмигивает он мне. Как у него все просто. Думает, прошло время, и все стёрлось?

— Прости, Саш, но нет. Не хочу. Нам нужно расстаться, — чётко проговариваю я, глядя, как меняется его выражение лица.

— Даш, ты серьезно? Уже не смешно.

— Так и я не шучу, — выдыхаю, сажусь на лавочку и смотрю в сторону детской площадки.

— Даш, — он садится рядом со мной и обнимает за плечи. Замираю, прислушиваясь к себе. И понимаю, что ничего, кроме отвращения, не ощущаю. Он словно выбил из меня все чувства. — Ну куда мы друг без друга?

— Ты в одну сторону, я в другую, — отрешенно отвечаю. И веду плечами, пытаясь сбросить его руку. — Я не люблю тебя и ничего не чувствую. Друзьями остаться не получится, так давай просто разойдемся и сделаем вид, что не знаем друг друга. — Он молчит, но дыхание учащается, а рука на моем плече сжимается все сильнее и сильнее. — Мне больно, — дергаюсь, пытаясь встать, но он удерживает меня на месте.

— То есть это не мои домыслы, ты уже кого-то себе нашла? Что у него? Денег побольше или трахает тебя лучше? Или все вместе? — Молчу, стараясь глубоко дышать. Потому что он уже сам все придумал. Александр не видит своих недостатков, он предпочитает обвинять меня. Так же проще. — Ну что ты молчишь, детка?! — повышает голос, хватает меня за подбородок и поворачивает к себе. — Отвечай! Я же должен знать, на что меня променяли.

— Отпусти! — со злостью проговариваю в его смазливое лицо и морщусь, когда он сжимает мои скулы сильнее, причиняя боль.

— Тебе непонятно сказали? Отпусти! — слышу где-то позади посторонний голос, мы с Сашей оборачиваемся и видим Тимура. Он идет к нам, уверенный в себе, большой и внушительный по сравнению с Сашей. На нем рубашка с закатанными рукавами и распахнутый ворот, за которым виднеется серебряная цепочка. Обращаю внимание на его руки, сжимающиеся в кулаки, а в остальном он выглядит довольно расслабленно.

— Это он, да?! — выплевывает Сашка, отшвыривает меня от себя настолько сильно, что я почти падаю с лавочки, но успеваю вовремя задержаться. Саша подлетает к Тимуру, замахивается, а я соскакиваю с места, чтобы встать между ними. Но не успеваю. Тимур ловко ловит руку Саши и резко ее выкручивает назад с такой силой, что у него хрустят суставы.

— Сука-а-а-а-а, — воет Саша и сгибается к земле, чтобы облегчить боль, но Тимур не отпускает.

— Это из-за него ты «упала»? — спокойно спрашивает он, заглядывая мне в глаза.

— Отпусти его. Мы сами разберемся.

— А с такими отморозками не нужно разбираться. Они слов не понимают, — холодно говорит Тимур и отпускает Сашку, швыряя на асфальт. Вокруг нас собирается детвора, бабушки выглядывают из окон. — Это ты недавно оставил на ней побои? — спрашивает он Сашу, который морщится, потирая плечо и, кажется, не может пошевелить рукой.

— А это не твои проблемы, я со своей бабой разберусь сам! — со злостью выдает Саша. — А тебя, мразь, я урою, — он налетает на Тимура, замахивается, но тот ловко уворачивается.

— Прекратите немедленно! — всё-таки встаю между ними. Сашка по инерции замахивается, чуть не попадая в меня, но Тимур вовремя закрывает меня, оттягивает за блузку и прячет за своей спиной. Сашка сначала вновь кидается на Тимура, а потом останавливается и сплёвывает ему под ноги.

— Променяла меня на бабки? — уже обращается ко мне. — Ну я тебе, тварь, устрою веселую жизнь, — угрожает. — И тебе тоже, — тычет пальцем в Тимура. — Ты ещё не знаешь, чью бабу тронул. Вешайся! — уверенно выдает Саша, кидает на меня презрительный взгляд, словно вынес нам приговор. Демонстративно подходит к машине Тимура, списывает номера и уезжает. А я так и стою в ступоре. Теперь Саша агрессивен, и ещё неизвестно, как это отразится на мне… Ну кто просил Тимура появляться?!

Хватаю сумку со скамейки и иду к подъезду. Долго и нервно ищу ключи, слыша, как сзади подходит Тимур. Наконец, чёртовы ключи найдены, открываю дверь, но Тимур идёт за мной, а я делаю вид, что его нет. Внутри нарастает злость. Потому что Саша теперь превратит мою жизнь в ад. И бежать некуда…

Открываю замок, захожу домой, но закрыть дверь мне не дают. Тимур удерживает ее, подталкивая меня внутрь.

— Я тебя не приглашала! — пытаюсь вытолкнуть его, упираясь ладонью в грудь, но это бесполезно. Тимур все равно входит и закрывает дверь.

— Оставьте все меня в покое!

— Тихо. Не кричи, Лиса. Я просто хочу с тобой поговорить, — спокойно так произносит он.

— Не хочу разговаривать! Кто тебя просил приезжать и вмешиваться в мою жизнь? Тем более создавать мне проблемы?! — эмоционально взмахиваю руками, а он просто осматривает меня темными глазами с ног до головы.

— Почему ты так боишься эту мразь? — спрашивает он.

— Не твое дело! Просто уйди, — хочу подойти к двери, но Тимур преграждает дорогу.

— Он запугивает тебя? Хотя не отвечай, я видел, как он тебя швыряет. Не бойся, больше он к тебе не подойдёт.

— Вот только этого не нужно. Ты не знаешь, кто за ним стоит.

— Ну и кто же? — выгибает бровь Тимур и смотрит на меня, как на ребенка, который сказал глупость.

— Ты не уйдёшь?

Отрицательно мотает головой, а я разуваюсь и иду на кухню.

— Тоже разуйся, здесь нет прислуги, которая моет полы! — Квартира у меня маленькая, с дешевым косметическим ремонтом, мебель старая, пусть любуется. — Кофе будешь? — спрашиваю я, когда он входит в кухню и скептически ее осматривает. Ну хоть не морщится, и на том спасибо. Не дожидаясь ответа, начинаю варить кофе. Кухня наполняется его холодным мужским запахом, и я вновь чувствую на себе тяжёлый взгляд.

— Так кто стоит за этим ублюдком?

— Павел Чернов. Черный, — отвечаю я, а Тимур начинает смеяться. — Если тебе не страшно, то мне могут сжечь квартиру.

— Я сказал: тебя больше никто не тронет! — резко отвечает он. Молчу, потому что если Тимур не решит этот вопрос, Саша начнет зверствовать, и мирно расстаться уже не получится.

— Зачем ты приехал? — спрашиваю, разливая кофе по чашкам. Накатывает усталость и опустошенность.

— Хотел тебя увидеть. Ты, Лиса, не даешь мне покоя, — вполне серьезно говорит и заглядывает в глаза. А у меня мурашки бегут от его черных бездонных глаз. Но в них нет заботы, нежности и чего-то тёплого. В них жажда и похоть, блеск азарта. Я отказала Тимуру, и ему хочется поиграть. А мне хочется покоя.

— Зря это все, не трать свое время. За помощь с Сашей буду благодарна, но ответных реверансов делать не буду. Поскольку это он из-за тебя обозлился.

— А до этого синяки на твоём теле основались от жёстких игр в постели?!

— А это не твое дело! — повышаю голос. — Просто оставьте меня все в покое!

— Не повышай на меня тон! — холодно говорит он, почти приказывая.

— Я очень устала и хочу спать, — уже спокойно отвечаю я и прикрываю глаза. Сил, действительно, нет, ни физических, ни моральных.

— Проводи меня, — говорит он, поднимаясь с места. Послушно иду за Тимуром в прихожую, облокачиваюсь на стену и смотрю, как он обувается. В моей квартире этот мужчина кажется ещё больше, и на меня давит его присутствие.

Тимур не уходит, он вдруг делает шаг ко мне, ставит руки по обе стороны от моей головы, заключая в свой плен. Меня окутывает его запахом, и теплом сильного тела. Я словно попадаю под гипноз. Нужно оттолкнуть мужчину, но я смотрю ему в глаза, вновь оказываясь на краю бездны. Мне страшно, и я точно знаю, что разобьюсь, но стою и тону в этом черном взгляде.

— Я дико тебя хочу, Лиса, со мной впервые такое, — его голос хрипнет, а у меня мурашки от его голоса, и воздух заканчивается. Не могу ничего ответить, все словно в тумане. Вижу только его черные глаза, в которых загорается огонь. Чувствую его тяжёлое дыхание на своих губах и прекращаю принадлежать себе. Сильная рука обхватывает мою шею, но не сжимает, просто фиксирует, чтобы не разрывать контакт. — Какие у тебя глаза, — понижая тон, говорит он, а я не могу ничего ответить, схожу с ума. — Такие завораживающие. — Тимур наклоняется ко мне, прикасается губами к губам, и меня бросает в жар. Его губы обжигают одним прикосновением. Ноги подкашиваются от его близости. Умом понимаю, что нужно оттолкнуть, прогнать этого волка, который сейчас меня съест, но сделать с собой ничего не могу.

Тимур сначала аккуратно исследует мои губы, проводит по ним языком, немного всасывает, а потом набрасывается на мой рот и жадно целует, раздвигая губы языком, вторгаясь в меня, ударяясь зубами, нагло сплетая языки, насилуя меня. Это все что угодно, только не поцелуй, кажется, он уже имеет меня языком, потому что все тело скручивает от желания, а сердце колотится как ненормальное.

Я прихожу в себя, только когда его рука отпускает мою шею, начиная блуждать по моему телу, грубо, несдержанно сжимать, пытаясь забрать платье. Упираюсь в его грудь и пытаюсь оттолкнуть, но он не поддаётся.

— Даша, — хрипло выдыхает мне в губы. — Скажи мне «да», ты же тоже хочешь.

— Нет, отпусти, ты делаешь мне больно…

И он тут же разжимает руку на моем бедре. На самом деле мне не больно. Мне страшно утонуть в его бездне и больше никогда не стать прежней. Я не хочу больше никаких отношений с мужчинами.

Тимур отпускает меня и молча уходит, захлопывая за собой дверь.

ГЛАВА 6

ГЛАВА 6

Дарья

— Сочувствую. Как там Сашка? — надувая губы, спрашивает Аленка, девочка с ресепшена нашего салона.

— Чему ты сочувствуешь? — не понимаю. Я не видела и не слышала Сашу уже несколько дней, что меня несказанно радует. Дышать стало легче.

— Ну как, он же в больнице, — в недоумении смотрит на меня Аленка.

— Я не знала, мы расстались.

— А Сева не говорил?

Так сложилось, что Алена девушка друга Саши. Это я устроила ее в этот салон.

Я собиралась домой, но теперь сажусь к ней за стойку.

— А что с ним случилось?

— Его сильно избили: одна рука раздроблена, словно по ней катком проехались, у второй вывернуто плечо. Говорят, на какие-то личные разборки ездил, но не на тех нарвался, и Черный его не поддержал. Сева говорит, что влез Сашка к серьезному мужику.

— А к кому, не знаешь? — спрашиваю я, хотя уже понимаю.

— Нет. Ну так и это не все, к нему вчера менты приходили и несколько дел на него завели. Он теперь в больнице под охраной. Как только можно будет, его в СИЗО заберут.

— А что Чернов? Он же своих отмазывает.

— Ничего, он вообще сделал вид, что не знает Сашку. В общем, не позавидуешь ему. Сева сказал: точно посадят, всех собак на него спустили и ещё понавешивали левых дел, — шепчет Аленка, оглядываясь по сторонам. А по моей коже бежит неприятный холод.

Я, конечно, хотела расстаться с Сашей и надеялась с ним никогда не увидеться, но не таким способом. Я с детства его знаю. Да, он причинил мне много боли, но и поддерживал в трудные времена. Я просто хотела расстаться, а не покалечить и посадить.

Мне становится плохо от этой мысли, в висках пульсирует, и тело неприятно покалывает. Да, Саша, по сути, бандит, но я никогда не хотела быть его палачом. Мне жалко его бабушку. Старенькую женщину, которая живет в деревне, и, кроме Сашки, у нее никого нет.

В голове все смешивается, и на меня накатывает чувство вины, которое давит на грудь и не дает спокойно дышать.

«Хочу переломать кому-то руки. А ты не говоришь, кому. Но я же выясню…»

Слова Тимура пульсируют в голове, не давая покоя.

«Я сказал: тебя больше никто не тронет!»

Выясняю у Аленки, в какой больнице Саша, вызываю такси и еду туда.

Попасть в отделение удается без проблем, а вот в палату меня сначала не впустили. Саша числился подозреваемым, и к нему можно только близким родственникам. Пришлось солгать, что я прихожусь Саше сестрой, и тогда на пять минут пропустили.

На моего бывшего страшно смотреть: гипс на одной руке, фиксирующая повязка — на другой, и лицо неузнаваемое — один сплошной синяк.

Тихо подхожу к Саше, полагая, что он спит, и морщусь от вида побоев. Он так тяжело дышит, со свистом, словно каждый вдох приносит ему боль. Боже, я думала, Тимур с ним поговорит как мужчина с мужчиной, может, припугнет его, но чтобы вот так… Мне кажется, что я тоже начинаю так же тяжело дышать, поэтому прикрываю рот рукой и закрываю глаза.

— Что… пришла полюбоваться… как меня расписал твой любовник… — вздрагиваю, слыша голос Саши с придыханием. Мотаю головой, не зная, что сказать. — Ну ладно табло мне раскатал, руки переломал, но ты бы слышала, с каким садистским удовольствием он это делал, — Саша закашливается. — А вот то, что вы заложили меня ментам и повесили все грехи, я, сука, запомню! — угрожает он.

— Я этого не хотела, — мотаю головой, но Саша мне не верит, глядя с ненавистью.

— Бабке моей скажи, что я уехал на заработки куда-нибудь на крайний север. Если узнает, что меня посадили, ее инфаркт хватит.

— Я все скажу, но тебя не посадят, — твердо говорю, но сама ни в чем не уверена. Мы не успеваем договорить, потому что конвой выгоняет меня из палаты.

Выхожу из больницы, сажусь на лавочку в небольшом сквере и соображаю, что могу сделать для Саши. Господи, почему на меня западают только бездушные звери? В этом мире еще остались нормальные мужчины?! Я хотела расстаться с одним мудаком и нарвалась на другого, еще опаснее и безжалостнее. Тимур думает, что после такой защиты я упаду к его ногам?

Вынимаю телефон и ищу номер Тимура. Я специально его не сохраняла, но он остался в списке входящих. Дышу глубоко, пытаясь прийти в себя и не эмоционировать. Один гудок, второй, третий, пятый — он словно специально не отвечает. Скидываю звонок и прячу телефон в кармане. Прикуриваю сигарету, выдыхая горький дым. Может, Сашка и заслужил такое наказание. Если бы не завязал с криминалом, его либо смерть, либо тюрьма ждали бы. Но я никогда не хотела быть ему, да и кому-то еще, судьей. Кто теперь поможет бабушке? Она у него хорошая и так хотела, чтобы мы поженились…

Вздрагиваю, когда мой телефон начинает вибрировать в кармане. Выкидываю сигарету в урну и вынимаю телефон. Это Тимур. Провожу по экрану, отвечая на звонок.

— Ты звонила мне, Лиса? — голос расслабленный, насмешливый, словно он выиграл в лотерею.

— Да, нам нужно встретиться.

— Да неужели? — усмехается он. — Я думал, уже не дождусь этого дня, — триумфально произносит он. Такой самодовольный. — Поужинаем. Я сейчас заеду за тобой.

— Я сама приеду, назови адрес.

— Ресторан «Астория», это…

— Я знаю, где это… — перебиваю его и сбрасываю звонок. Беру такси и еду в ресторан.

Заведение дорогое, на входе фейс-контроль, а я в голубых джинсах в обтяжку, мокасинах и рубашке в полоску «а-ля мужская» с закатанными рукавами. Но мне плевать, как я выгляжу, и что, возможно, мой наряд не подходит — я не на свидание сюда приехала. Как ни странно, охрана меня пропускает, а девушка-хостес мило улыбается, спрашивает имя и провожает в отдельную комнату на втором этаже.

Красивое место, особенно для уединенных свиданий: зеркальный потолок, панорамное окно с видом на набережную. Мягкие диваны буквой «П» со множеством подушек, накрытый стол и легкая, расслабляющая музыка.

Тимур сидит, откинувшись на спинку, попивая виски, и осматривает меня заинтересованным взглядом. Сегодня он в белой спортивной рубашке, на запястьях массивные часы, на груди все та же серебряная цепочка. Брутальный, агрессивный, хоть и расслаблен, но всегда готов к прыжку. Одно мое неверное движение, и хищник нападет. Не была бы я морально разбита, мы бы, возможно, даже поиграли бы. Но я не хочу. Я боюсь хищников.

— Проходи, садись, — предлагает он, указывая бокалом на диван. Снимаю сумку, кидаю ее на диван и сажусь как можно дальше от Тимура. — Соскучилась? — Молчу, собираясь с мыслями. — Вина? — предлагает Тимур и, не дожидаясь моего ответа, наливает мне бокал красного, — принимаю напиток, отпиваю несколько глотков и поворачиваюсь к Тимуру, который внимательно за мной наблюдает.

— Ну, что ты такая напряженная, расслабься, я все сделаю аккуратно, — говорит, понижая голос, тянет руку и ловит прядь моих волос. А мне не смешно от его пошлых шуток.

— Что ты сделал с Сашей?

— Решил твою проблему и отучил его бить женщин, — совершенно спокойно говорит он. А я вдруг четко представляю, как Тимур ломает Саше руки и разбивает лицо. Меня передергивает.

— Разве я просила решать ее так… по-зверски?

— А по-другому, к сожалению, такие отморозки не понимают.

— Это ужасно. Это бесчеловечно, — резко кидаю я, допивая вино.

Тимур сжимает челюсть и обжигает меня холодным взглядом. Он какое-то время пристально смотрит мне в глаза, а потом добавляет в мой бокал еще вина, а в свой — виски. Становится не по себе, когда он двигается ко мне, устраивается рядом и закидывает руку на спинку дивана, позади меня.

— Я с удовольствием поломал те руки, которые оставили на тебе синяки и ссадины. Я разбил это ублюдское лицо, чтобы он понял, чего стоят твои раны и разбитые губы, — Тимур поднимает руку и ведет шершавыми пальцами по моей щеке, скулам, а потом ласкает губы. Чувства смешиваются, тело реагирует, отзываясь легким возбуждением и предвкушением. Хочется узнать, на что способны его руки, губы, тело, и одновременно хочется бежать от этого человека, потому что такие как он не наполняют женщину, они опустошают, выпивают до дна и выкидывают. У него завораживающие, но очень пугающие глаза, в них написано, что ничего созидательного они не несут, только разрушают женщину как личность.

— Зачем нужно было его сажать? — спрашиваю я.

— Он не оставил бы тебя в покое, Лиса, — Тимур зарывается пальцами в мои волосы. — Такие отморозки ничего не понимают, их нужно либо убивать, либо закрывать, я выбрал второе. Считаешь, ошибся? — выгибает брови, словно имеет право решать судьбу другого человека.

— Я считаю, что он и так все понял, не сажай его, — сглатываю, когда он немного тянет меня за волосы и опускает взгляд на шею.

— Нет! — отрезает Тимур. — Отпустить его сейчас глупо. Он отмороженный на всю голову, побежит мстить, как только сможет встать. Не мне мстить — тебе.

— Тогда это мои дела, отпусти его, — требую я.

— Я сказал нет! И своих решений не меняю! Закрыли тему. Не нужно жалеть ублюдков, которые причинили тебе боль.

Смотрю в его бездонные глаза, и становится холодно. Ничего не изменится, он решил проблему варварским методом и не отступит. Становится гадко, оттого что я сломала жизнь Сашке.

Тимур тянется ко мне, и я дергаюсь, вынуждая отпустить мои волосы. Встаю с места, и он спокойно меня отпускает, глядя, как я поправляю волосы и беру сумку.

— А я думал, ты ко мне пришла, а ты прибежала просить за бывшего отморозка. Разочаровываешь, Лиса, — с сожалением произносит он.

— Вот, запомни это состояние глубокого разочарования и оставь меня в покое! — говорю я и покидаю комнату.

ГЛАВА 7

ГЛАВА 7

Тимур

В жизни есть черные полосы, есть белые, иногда бывают сплошные. А в моей жизни сплошная нейтральная полоса. Ничего плохого и ничего хорошего, никаких ярких вспышек, впечатлений, которые могли запомниться надолго и взбудоражить меня. Все приелось — скучно и однообразно. Когда добиваешься определенного уровня в жизни, как оказалось, становится скучно жить. Когда теряются иллюзии и амбиции, когда ты уже давно сожрал всю грязь этого мира и видишь реалии не через призму иллюзий, жизнь теряет краски. Особенно когда твои последние иллюзии разбиваются об алчность и предательство самых близких людей, и ты понимаешь, что живешь в мире потребителей.

Люди — это даже не животные, они твари, которые поглощают ресурсы и готовы за блага и похоть перегрызть друг другу глотки. Опаснее всех — самые близкие, те, кого мы пропускаем через сердце или душу, они могут нас морально размазать и поставить на колени.

Очередной день начинается не как предыдущие. Принимаю душ. На завтрак только кофе со сливками — никогда не ем с утра. Спортзал, немного кардио-тренировок и удары по груше. Этот день отличается лишь тем, что сегодня я не еду в офис.

Сегодня женится мой друг. Дурак, конечно, но ему нужен этот брак, чтобы понять, насколько разрушительна любовь. Он настолько эгоистичен, что еще не понимает, как маленькая рыженькая девочка вольётся в него и завладеет нутром. Тогда придется либо впускать ее до конца, срастаясь с этой женщиной в одно целое, либо вырывать с мясом, выкидывая душу и сердце к чертовой матери. Но у каждого свой путь и опыт.

Свадьба у друга скромная, в тесном кругу, и это радует — ненавижу грандиозные пафосные сборища. Свадьба всё-таки что-то интимное, и я никогда не понимал, зачем люди устраивают из этого показные представления. Надеваю рубашку, брюки и бежевый клубный пиджак, небрежно закатывая рукава и обнажая татуировки.

Пока еду в усадьбу Артура, в голове мелькает собственная свадьба. Кажется, это было в прошлой жизни. Я настолько атрофировался, что воспринимаю этот период как что-то чуждое. Пытаюсь переключиться, врубаю тяжелый рок на полную громкость, но навязчивые воспоминания душат.

Белое воздушное платье, фата-вуаль, изящные пальчики, на которые я надеваю колечко. Тогда Милена казалась мне трепетной, нежной, уязвимой девочкой, которую хотелось оберегать и бесконечно любить. Меня распирало от чувств. Это заблуждение, будто питают иллюзии и носят розовые очки только женщины. Кажется, влюбленным мужикам крышу сносит гораздо сильнее. Ничего тогда не видел вокруг, не замечал элементарного. Верил ей, как последний лох. Впустил ее в себя, показал слабые места, на все был готов ради этой девочки с пухлыми губами и невинными глазами.

— Черт! — кричу на весь салон, прибавляя газа. Какого хрена я вспомнил эту шалаву? Раньше готов был ее убить голыми руками, причем мне как садисту хотелось убивать ее мучительно медленно. Теперь стереть тварь с лица земли уже не хочется, потому что отболело и стало все равно. Только вот такие вспышки иногда посещают меня, как кадры кинофильма, напоминая о том, что любовь — это ползучая тварь, которая носит множество масок.

На приборной панели в подставке вибрирует телефон. Стоит только вспомнить… Не хочу брать трубку, но все же отвечаю. Никак не могу выкорчевать из себя чувство ответственности и долга.

— Да, — отвечаю, переводя телефон на громкую связь.

— Добрый вечер, Тимур Эдуардович, это Ирина Николаевна, — женщина всегда представляется, словно я могу забыть о ней.

— Я понял, что у вас? — холодно отвечаю я. Женщина ни при чем, но ее звонки всегда несут новости о том, кого я не хочу знать.

— У него ночью был приступ, давление сильно подскочило, скорую вызывали… — аккуратно сообщает она.

— Откачали? — интересуюсь я, сворачивая в сторону усадьбы. Паркуюсь, но не выхожу из машины, прикуривая сигарету.

— Да, сейчас уже все хорошо. Но ночью он хотел видеть вас. — Молчу, глубоко затягиваясь. — Я просто подумала, что вы должны знать…

— У вас все?

— Да.

— До свидания, — сбрасываю звонок, чувствуя, как нарастает головная боль. Сжимаю переносицу и жду, когда гадкое, угнетающее чувство отпустит.

Возле ворот усадьбы паркуется такси, и из машины показывается изящная ножка, привлекая мое внимание и отвлекая от гнетущих мыслей. Девушка медлит, а я курю и рассматриваю ножку в черном капроне и туфельки на шпильке. Мне не нужно видеть ее обладательницу, я точно знаю, кому она принадлежит. Лису я чую на расстоянии. Эти ножки хочется закинуть на плечи. Дарья выходит и машины и поправляет прическу, а я зависаю на ее сегодняшнем образе. На ней темно-бордовое платье на тоненьких бретелях, с воздушной юбкой, которая развивается на ветру. Волосы распущены и завиты в крупные локоны, губы в тон платью, ресницы длиннющие, и глазки горят. Но самое сексуальное — это до поясницы открытая спина.

Я дико ее хочу. Как пацан. Она сводит меня с ума. Вдыхаю ее запах спелой вишни, и в глазах темнеет от возбуждения. Я уже несколько раз, сожрал Дашу взглядом и мысленно жестко оттрахал, удовлетворяя свое желание. Вокруг меня всегда полно доступных женщин, дефицита в их внимании и сексе нет. Но рядом с Дашей просыпаются какие-то животные инстинкты. Может, потому что она меня динамит, набивая цену, а мне азартно охотиться, давно со мной так не играли.

Выхожу из машины, выкидываю сигарету в урну и иду за Лисой, глядя, как красиво она виляет бедрами. У нее идеальное тело. Ноги не худые, как это сейчас модно, а красивые от щиколотки до бедер, попка упругая — руки чешутся шлёпнуть по ней. Идеальная талия, грудь — твердая «троечка». Мать вашу! Я не насилую женщин, но, кажется, если она откажет мне еще пару раз, я плюну на этот принцип.

Налюбовавшись ее открытой спиной, плечами и выразительной родинкой на лопатке, я догоняю Лису и внаглую обвиваю талию, притягивая ее к себе и продолжая идти по дорожке к шатру во дворе, где уже собрались гости. Она пытается дёрнуться, но я стискиваю ее талию и глубоко вдыхаю запах спелой вишни.

— Отпусти, — со злостью шипит как кошечка, а меня, сука, заводит это еще больше.

— И тебе здравствуй, Лиса, — наклоняюсь и успеваю провести носом по ее волосам. Эта женщина достается мне какими-то крохами, урывками, которые я ворую. А мне хочется все и сразу. Мне хочется, чтобы она сама себя отдавала.

Даша дёргается сильнее и от этого спотыкается на каблуках, почти падая. Перехватываю ее второй рукой, касаясь голой кожи спины, предотвращая падение. Намеренно дергаю ее на себя и заглядываю в хитрые глаза. Обычно мне плевать, какие у женщины глаза, главное, чтобы была сексуальна, а здесь такой необычный, завораживающий взгляд. Светло-зеленые глаза с крапинками, в таких можно захлебнуться и утонуть. Чувствую ее тело в своих руках, и вся кровь устремляется в пах, тело сводит, словно у меня год секса не было.

— Отпусти, — отталкивает меня, а у самой дыхание сбивается. Чувствую под пальцами на ее спине россыпи мурашек, понимая, что ее тело отзывается. И ведь она реагирует на меня, но отталкивает. Где, бл*дь, логика?! Отпускаю ее с сожалением, и Даша быстро сбегает. Беги, Лиса, играйся пока, я все равно догоню и переиграю.

Свадьба проходит тихо, скромно, но мило и ванильно. Друг счастлив, невеста — красавица. Но если Артур предпочитает милых и наивных девочек, то я люблю женственных и сексуальных, игривых кошек. Я слегка пьян, но полностью себя контролирую, больше расслаблен. Общаюсь с гостями, а сам наблюдаю за Лисой. Вообще ловлю себя на том, что даже когда не смотрю в ее сторону, все равно знаю, где она и что делает. У нее нереальная женственная пластика и грация. Она ничего не делает просто так и порывисто или неуклюже. Она криво улыбается, что-то рассказывая сестрёнке, пьет шампанское, изящно держит бокал, поглаживая пальчиком стекло, и сексуально облизывает свои губы, дразня меня.

Очередная порция коньяка подогревает во мне желание. Хочу отвлечься, переключиться на кого угодно, хоть вон на ту кореяночку из обслуги, которая не сводит с меня глаз. Но нет же, бл*дь, мне неинтересно, я постоянно ищу глазами только Дашу. Это уже клиника.

Произношу очередной тост, желаю молодым вечной любви и благополучия, выпиваю очередную порцию коньяка и уже ловлю на себе взгляд Даши, который она пытается скрыть. Нет, ты попалась, Лиса. Играешь со мной. Доиграешься. Нарвешься.

Вижу, как Даша берет из сумочки сигарету, сжимает ее в ладони вместе с зажигалкой и быстро уходит в сторону гаража. И я на автомате срываюсь за ней. Она тоже слегка пьяна, что должно сыграть мне на руку. Нужно, чтобы она прекратила себя контролировать.

Даша останавливается возле входа в гараж так, чтобы ее не было видно, и прикуривает сигарету, с удовольствием выпуская дым, слегка запрокидывая голову. Мне нравится, как ее пальчики сжимают тонкую сигарету, как губы втягивают дым и выпускают, заигрывая. Никогда не замечал, столько сексуального в курении, но мне не нравится, что от Даши пахнет табаком, она теряет свой женский запах.

Подхожу к ней, вырываю сигарету и с наслаждением затягиваюсь сам. Даша сначала возмущённо распахивает глаза, а потом пытается уйти. Но я не выпускаю, преграждая ей дорогу. Я буду сегодня не я, если не заполучу это тело. Пока она гневно сверлит меня взглядом, делаю ещё затяжку, вышвыриваю окурок, хватаю ее за талию и под возмущенный вопль вталкиваю в гараж.

ГЛАВА 8

ГЛАВА 8

Тимур

Как только прикасаюсь к этой женщине, мне моментально сносит крышу. Все вокруг исчезает, остаётся только дикое желание ей обладать. Вталкиваю Дашу в гараж, ничего не видя перед собой. Она сопротивляется, что-то шипит, требует отпустить, но я не воспринимаю ее требования. Близость желанного тела напрочь лишает меня рассудка. Прижимаю ее к одной из машин, и мышцы сводит от кайфа.

— Отпусти меня! — так грозно требует она.

— А то что? — усмехаюсь, вдыхая запах ее волос.

— Я закричу! — размахивается, пытаясь дать мне пощечину. Перехватываю одну ее руку, следом ловлю вторую и завожу их за спину, сжимая, фиксируя, чтобы меньше дергалась. Сопротивление Даши заводит ещё больше. Тело горит, кровь кипит, дыхание сбивается. И ведь я ещё ничего с ней не сделал, но что-то внутри уже взрывается от эмоций. Давно со мной такого не было. Эта девочка будит во мне нечто очень горячее, острое, вызывая азарт.

— Конечно, покричишь, моя Лисичка, — шепчу ей на ушко, сильнее вдавливая в капот, понимая, что она чувствует мой стояк.

— Не твоя! — упрямо выдает она, хотя уже почти не сопротивляется, в светло-зеленых омутах появляется дымка, ее тело подрагивает. Плывет моя Лисичка.

— Дело нескольких минут, — усмехаюсь, и ее глазки сверкают злостью. — Не сбежишь больше.

Она пытается ещё что-то возразить, но мне надоедает разговаривать. Впиваюсь в пухлые губы и кайфую от ее вкуса. Всасываю их, вынуждая ее приоткрыть ротик, немного злясь, что Лисичка не отвечает взаимностью. Кусаю нежные губы, грубо, несдержанно, чувствуя, как она задыхается. А потом внутри меня что-то взрывается повторно, оттого что Лиса, наконец, начинает отвечать. Рычу, отпускаю руки и зарываюсь в шелковые локоны. Сжимаю волосы на затылке, а другой рукой веду по желанному телу. Мне кажется, я пьян в хлам и впадаю в эйфорию. Ее руки ложатся мне на грудь, сжимают рубашку, царапают, возбуждая меня ещё больше.

Подхватываю Дашу под бедра и сажаю на капот «Рейндж-Ровера». Стягиваю бретели с ее плеч, дергаю платье ниже, оголяя пышную грудь, отстраняюсь, чтобы посмотреть, и сглатываю, подавляя стон.

— Лисичка, у тебя шикарная грудь!

Она немного тяжёлая, но упругая, с персиковыми сосками. Даша закрывает глаза и откидывается назад, упираясь руками в капот, словно сдается и отдает мне себя. Наконец-то! Развожу ее ножки, встаю между ними, наклоняюсь и целую нежную кожу на шее, одновременно сжимая грудь. Даша глухо стонет, кусая губы, и обвивает мои бедра ногами. Да! Она также сходит с ума, мы на одной волне.

— Ложись! — толкаю ее вперёд, вынуждая опуститься на капот внедорожника. Это чертовски красиво! Карамельные локоны рассыпаются по матовому чёрному металлу, ее грудь вздымается от тяжёлого дыхания. Стягиваю платье ниже, обнажая живот, чтобы наклониться и поцеловать. Хочется сожрать ее быстро и одновременно посмаковать. Веду языком выше, впиваюсь зубами в полушарие груди и тут же зализываю укус, одновременно разводя ноги шире и поглаживая резинку чулок.

— Я дико хочу тебя, Лисичка, — хрипло шепчу ей в грудь, играю языком с сосками, вырывая ее рваные стоны. — Так и знал, что ты отзывчивая и чувствительная, — провожу пальцами по трусикам, чувствуя, какая она горячая, и тут же их отодвигаю. Под моими пальцами нежные губки, которые я спешу развести в стороны, чтобы почувствовать, какая она влажная. Погружаю в нее два пальца и тут же вынимаю.

— Открой глаза! — на просьбы уже не способен. Только приказы. И она повинуется, распахивая пьяные глаза. Демонстрирую ей мокрые пальцы и слизываю влагу, глядя, как она царапает капот машины ногтями. Вновь погружаю в нее пальцы, Даша кусает губы и закатывает глаза, опять вынимаю и уже размазываю ее возбуждение по пухлым губам.

— Оближи! — вновь приказываю я, и она слизывает влагу кончиком языка. Член болезненно пульсирует, упираясь в ширинку, меня потряхивает от перевозбуждения, но я мучаю нас, продолжая игру. Задираю широкую юбку, хватаю стройную ножку и ставлю ее на капот, словно раскрывая Дашу перед собой. Вторгаюсь в горячее лоно ещё раз, поглаживаю стеночки, и голова кружится от возбужденных всхлипов Лисы.

— Дай мне свой язычок, оближи, — подношу пальцы к ее губам, и она слизывает влагу. — Какая послушная девочка, — усмехаюсь ей в губы, чувствуя, как сводит тело, и накрывает эйфорией. Впиваюсь в губы Лисички, пробуя ее соки вместе с ней, раскрываю складки, нахожу бусинку клитора и массирую, заставляя Дашу выгибаться. Она упирается мне в грудь, словно в агонии пытается оттолкнуть, тут же хватает за ворот рубашки и притягивает назад, царапая грудь, посылая по моему телу электрические разряды.

— Даша, — произношу ее имя, всасывая сосок, а потом прикусываю его, оттягивая зубами и повторяя то же самое с другим соском, одновременно быстрее массируя клитор. Мне хочется ещё помучить ее, но Даша выгибается сильнее, ее ножки дрожат, глаза закатываются, и она кончает, рассыпаясь в моих руках. Черт! Настолько чувствительная?! Так быстро!

Лиса задыхается, глотая воздух, а я ловлю пухлые губы и собираю ее стоны. Меня на мгновение сносит вместе с ней, по телу проносится лёгкая судорога, и темнеет в глазах, словно я тоже кончаю. Поднимаюсь, развожу ее ноги шире, хватаюсь за ремень, но Даша резко поднимается и отталкивает меня. Отшатываюсь, ни хрена не соображая. Глядя, как она лихорадочно натягивает бретели на плечи.

— Нет, ты не уйдёшь! — меня кидает в ярость от перевозбуждения. Потому что нужно знать границы игры, нельзя так динамить. Я ей не пацан. Она спрыгивает с капота, ноги ещё дрожат, щеки красные, губы искусаны, но пытается убежать. Хватаю ее за руку, сжимаю тонкое запястье, пытаясь выкрутить назад и нагнуть девчонку над капотом, но Даша ловко выворачивается и пинает меня коленом в пах.

— Сука! — рычу, отпуская ее. Я настолько возбужден и чувствителен, что мне кажется, она ударила меня по оголенным нервам. Не успеваю поймать, Даша убегает, звонко стуча каблуками, а я херачу кулаком в капот машины, разбивая костяшки, поскольку мне хочется придушить эту сучку!

* * *

— Мне нужна эта компания! — срываюсь на Олега. — Какого хрена гребаный канадец передумал ее продавать?! — Она же была у нас в руках, готовая к передаче, — встаю с места, беру пачку, вынимаю зубами сигарету, прикрываю и иду к окну. От этой сделки многое зависело, и дело даже не в приумножении капитала или в недостатке денег. Суть в том, что я могу многое потерять. Внезапный отказ Майроса способен принести мне огромные убытки. — Он специально меня подставил!? — нервно спрашиваю, сжимая сигарету зубами.

— Не исключено. Ты же прокатил его с поставками, увел из-под носа крупный тендер.

— Это хрен его знает, когда было! — сам не понимаю, отчего кричу. Наверное, потому что рушится некая схема, выстраиваемая годами и казавшаяся прежде удачной.

— Месть — это блюдо, которое подают холодным, — констатирует мой заместитель.

— Назначь мне с ним встречу! — затягиваюсь горьким дымом, думая, как переиграть старого канадца.

— Не получится — он улетел на родину.

Ломаю недокуренную сигарету, отшвыривая ее в пепельницу. Сажусь за стол, поворачиваю к себе монитор и открываю «подноготную» Майроса. Должны же быть у него слабые места.

Дарья

Со свадьбы Лерки прошло около десяти дней. А я до сих пор думаю о нем. Стоит только закрыть глаза, и вспыхивают развратные картинки нашей близости. Это не просто мужчина — это демон какой-то. Я не хотела ничего подобного, но, стоило ему только ко мне прикоснуться, и я уже не принадлежала себе. Его руки, губы, запах, голос сводят с ума и лишают разума. Ко мне никто так не прикасался как он, на меня никто так не смотрел как он. Не хочу быть с кем-либо, не хочу никаких отношений, не хочу никому принадлежать даже в сексуальном плане. А этот мужик присваивает меня себе одним лишь взглядом. Не хочу безвольно тонуть в его бездне, но это уже неотвратимо. Да и он не замуж меня зовет — рассматривает как временное развлечение, а мне не хочется быть игрушкой в лапах хищника. Мне просто необходимо дышать спокойно и принадлежать только себе.

Лерка укатила в свадебное путешествие, звонила мне недавно, такая счастливая. У меня сегодня выходной, и я отсыпаюсь, наслаждаясь одиночеством и абсолютной тишиной. К вечеру уже совсем не хочется спать, и я бесцельно листаю ленту социальной сети. В дверь звонят, неохотно поднимаюсь с дивана, накидывая халатик, плотнее затягивая пояс. Заглядываю в глазок и снова вижу курьера с цветами.

Открываю дверь, и мальчик расплывается в улыбке, протягивая мне большой букет розовых и сиреневых пионов.

— Дарья Самойлова?

Киваю ему в ответ, принимая букет. Расписываюсь и запираю дверь. Цветы свежие и невероятно нежные, вместо упаковки — круглая коробка с лентой, и выглядит это просто шикарно. Нет ни открыток, ни карточек, ни записок. Но я знаю, от кого цветы. За подобное тому, что я сделала с Тимуром, другие могли бы как минимум отхватить по заднице, а не получить цветы.

Слышу звонок своего телефона и иду в зал. Оставляю цветы на комоде, беру телефон и долго смотрю на высвечивающийся номер Тимура. Мне и хочется взять трубку, и страшно. Какой настойчивый. В чем подвох-то? Он же может найти сколько угодно секса с разными девушками. Не сомневаюсь, что множество женщин мечтает прыгнуть к нему в постель — не понимаю, зачем Тимуру именно я. Азарт? Нужно обязательно поставить галочку. Задевает, что именно я не даю?

Не отвечаю на звонок, бросая телефон на диван. Беру коробку с цветами, сажусь с ней на кресло и зарываюсь носом в нежные бутоны, глубоко вдыхая их аромат. Телефон звонит ещё и ещё. Какой настойчивый! В какой-то момент очень хочется ответить. Ловлю себя на мысли, что хочу услышать его голос. С каждым новым звонком сердце ускоряет ритм. С каких это пор меня начал волновать этот гад?!

Отставляю цветы, беру телефон, кручу в руках и все-таки отвечаю. Не знаю, зачем это делаю, но хищник своего добился.

— Да.

— Тебе понравились цветы? — так спокойно спрашивает он, словно я не заезжала ему коленом между ног.

— Да, спасибо, очень нежные, — также спокойно отвечаю я, закусывая нижнюю губу.

— Они похоже на тебя в момент оргазма — такие же чувственные и трепетные, — его голос начинает вибрировать. Если закрыть глаза и погрузиться в него, то возникает ощущение, что Тимур рядом. Его слова будоражат, вызывая прилив жара. Но я давно не ведусь на красивые слова. — Я завтра улетаю в Канаду, возможно, надолго.

— Счастливо пути, — я не язвлю. Где-то глубоко внутри даже появляется крупица сожаления.

— Поужинай со мной сейчас, — тоже с каким-то сожалением просит он. А я молчу, слушая в его телефоне на заднем плане шум дороги. — Ты не даёшь мне покоя, Лиса… Гуляешь в моей голове без решения, — усмехается он.

— Ну, извини, — тоже усмехаюсь и опять молчу.

— Ресторан тот же, та же кабинка, я уже подъехал. И очень тебя жду, Лиса. У меня самолёт через четыре часа… — говорит он и сбрасывает звонок. А я в каком-то неконтролируемом порыве соскакиваю с дивана и бегу в ванну, скидывая на ходу халат.

Быстро принимаю душ, сушу волосы, выпрямляя их, крашу ресницы, немного подвожу глаза, надеваю синее платье, подчеркивая талию кожаным ремнем, надеваю на ноги босоножки на каблуке и лихорадочно ищу свою сумку.

И вот пока я ее ищу, мозги включаются, и срабатывает стопор. А куда я, собственно, мчусь? И зачем? Что за ненормальный порыв? Поплыла, Дашка?! Сегодня я точно не смогу его оттолкнуть и устоять. Поимеет он не только мое тело, но и душу. А потом спокойно улетит. И все… Тимур поставит галочку, а я останусь использованной и выкинутой. Нет! Не хочу!

Скидываю босоножки, снимаю платье, выключаю телефон и иду на кухню. Достаю из холодильника бутылку вина, прикуриваю сигарету и сажусь на подоконник.

— Счастливо пути, Тимур Эдуардович!

ГЛАВА 9

ГЛАВА 9

Прошло полтора года

Тимур

У нее необычная внешность: голубые глаза, немного смуглая кожа, роскошные темно-каштановые волосы, длинные ноги, грудь небольшая, но красивая, упругая, и попка как орех. Ее мать была латиноамериканкой, а отец — канадец. В ней смешалась горячая темпераментная южная кровь и холодный рассудок. Она молода, чертовски красива, умна и податлива. Золото, а не жена. Каждый день я говорю ей, как мне с ней повезло. И ведь почти не лгу, мне сказочно повезло, что Амелия единственная дочь и наследница Майроса. Еще полгода, и все состояние моего новоиспеченного тестя плавно перетечёт мне.

Как выяснилось, Майрос укатил на родину из-за болезни. У него нашли рак. Насколько ни была бы развита медицина за границей, жить вечно моему тестю никто не обещает. Его жизнь продляют, но с каждым днем тестю все хуже и хуже. Его бизнес давно веду я, как зять и доверенное лицо. Бедного Майроса чуть инфаркт не хватил, когда он узнал, что я тайком женился на его драгоценной дочери. Он рвал и метал, требуя развода, но Амелия встала в позу и заявила, что откажется от папочки и улетит со мной в Россию, если тот не примет меня. Майросу пришлось смириться. А дальше — дело техники.

Семейные ужины, приемы, совместные праздники, и вот я уже втерся в доверие старику Майросу, рассказав сказку, как приехал на встречу с ним и нечаянно безумно влюбился в его дочурку, а она ответила мне взаимностью. Наверное, в конце жизни, на пороге смерти все мы становимся уязвимы, сентиментальны и доверчивы. Он поверил мне и доверил самое ценное — дочь и бизнес…

Да, я беспринципный циник, каких поискать. Но когда на кону стоит собственное дело, в которое вложил силы и деньги, то все средства хороши. Никогда не верьте человеку, заработавшему миллиарды, который говорит о том, что ему все досталось честным трудом. Так не бывает! Все нарушают законодательство или теряют совесть, продают душу дьяволу и идут по головам.

С другой же стороны, я оказываю некую услугу Майросу, развивая его бизнес. Амелия единственная наследница и, в случаи кончины отца, она все разбазарила бы. Вокруг много пираний, которые только и ждут смерти Майроса, чтобы растащить его активы, одурачив наследницу.

Амелия далека от большого бизнеса, она увлекается танцами и имеет несколько хореографических школ. Моя жена считает, что мы ведем грязный бизнес, уничтожая ресурсы, а она более воздушная и тонкая. Ее интересует философия духовного совершенства, гармония с природой и самосовершенствование. Поэтому она даже рада, что бизнес ее отца кто-то ведет, а ее карта по-прежнему безлимитная.

— Эй, Тим, ты со мной? — Амелия щелкает перед моим лицом пальчиками, привлекая внимание.

— Сколько раз я просил тебя не называть меня Тимом! — повышаю голос, начиная злиться — ненавижу, когда она так ко мне обращается. Амелия обижается, распахивая голубые глаза и поджимая губы. Не вписывается мой тон в ее гармонию.

— Тимур — звучит грубо, и ты же знаешь, как мне трудно выговорить твое имя, — дрожащими губами выдает она и уходит наверх.

Никогда не думал, что когда-либо женюсь во второй раз. Но… Ничего личного — только бизнес. Со мной рядом хоть и красивая, но нелюбимая женщина, и в определенные моменты она меня дико раздражает просто потому, что существует. Понимаю, что еще не время для развода и поэтому глушу в себе раздражение. Приходится играть роль идеального любящего мужа.

Только не сегодня. Осточертел этот спектакль. Беру из бара бутылку коньяка и запираюсь в кабинете. Наливаю себе бокал, падаю в кожаное кресло за рабочим столом, отпиваю немного, чувствуя, как алкоголь обжигает желудок. И вроде все правильно, все идет по плану и складывается как нельзя лучше. Брак по расчету — это идеальная схема, вписывающаяся в мои жизненные приоритеты. Никаких чувств и привязанностей. Амелия не против, если кто-то будет вести дела и не станет вмешивать в них ее, главное, чтобы та самая карта всегда пополнялась. Идеальная модель жизни. Но… чего-то не хватает…

Нет, в жизни и бизнесе все отлично. А вот внутри какое-то опустошение. Ни огня, ни азарта — нечем заполнить сосущую пустоту. Опять я на нейтральной полосе. Даже знаю, чего, а точнее, кого мне не хватает, по ком меня периодически ломает, но отчаянно пытаюсь обманывать себя и гнать из своей головы хитрую Лисичку. И ведь у нас почти ничего не было, но ее образ время от времени возникает в моей голове яркими вспышками.

Допиваю содержимое бокала, наливаю себе еще коньяка. Поворачиваю к себе ноутбук и открываю ее страницу в социальной сети. Это мой ритуал — периодически я рассматриваю свежие фото и переписки Даши с подружками в комментариях. Медленно листаю фото, задерживаясь на каждой, рассматривая детали, отыскивая изменения. Дарья всегда разная. То девочка с хвостиком и в рваных джинсах, с Микки-Маусом на футболке; то сексуальная кошка в коротком, обтягивающем платье, на шпильках, с красивыми ножками в черном капроне; то задумчивая, в парке, смотрит куда-то вдаль, закурив тонкую сигарету. Кто тебя фотографирует, моя прелесть?! У нее нет ни одной фотографии с посторонними мужчинами, и от этого мне почему-то становится немного легче. Ее ноги, руки, пухлые губы… Горящие задорные или задумчивые грустные глаза сводят с ума и бешено влекут.

Дохожу до новых фото и вижу несколько снимков, на которых она с огромным букетом разноцветных гербер и подписью «спасибо за мои любимые цветы». Внутри что-то вспыхивает, опаляя внутренности. Кого ты благодаришь, моя Лисичка?! Умом понимаю, что она имеет право жить своей жизнью, и мы друг другу никто, но внутри начинает свербеть от понимания, что, возможно, она отдает себя мужчинам, стонет под ними, извивается, что-то шепчет, хитро улыбается, любит…

А я живу по четкому плану, а по вечерам бухаю и рассматриваю ее фото. Ну что же ты въелась-то мне в голову?! Что в тебе особенного-то, отчего мое подсознание решило воспроизводить тебя на репите? Не нравится мне это все, такие женщины влезают под кожу и отравляют существование. А я не хочу быть рабом юбки и зависеть от женщины. Проходили уже, и ничем хорошим это не закончилось.

На ее странице загорается зеленый огонек. И моя рука зависает над значком сообщения. А что я, собственно, напишу? Банальное «привет», «как дела?» или «я уже полгода как женат по расчету, трахаю другую женщину и в моменты оргазма думаю о тебе» — это даже звучит маньячно и абсурдно, но так и есть. Думал, со временем пройдет, но нет, со временем ломка по Даше усиливается. Когда же меня отпустит-то?!

Наливаю еще немного коньяка, но уже не пью, просто кручу бокал, играя с янтарной жидкостью. Открываю окно сообщения и долго смотрю на чистое полотно. Моя страница — чистый лист. Только одно фото, где я на байке в кожаной куртке, никаких данных, только имя, Канада и возраст. Что-то внутри искушает написать, пока она онлайн. Потому что хочется получить ответ сразу. Но меня останавливает стук в дверь.

— Тимур, — Амелия специально проговаривает мое имя четко, почти по слогам. — Пошли спать.

— Ложись без меня, я работаю, — отзываюсь, не вставая с места, продолжая смотреть на диалоговое окно. Амелия уходит, и, судя по шуму, она недовольна моим ответом. Переживет.

«Как там твоя совесть, Лиса? Не мучает? Хорошо спишь по ночам?»

Все же отправляю сообщение, и она читает его практически моментально. Но не отвечает. Ну, давай, Лисичка.

«Сплю просто прекрасно. Спасибо, что поинтересовались, Тимур… Ох, опять забыла ваше отчество», — все-таки отвечает она, посылая мне забавные смайлики. И я как идиот расплываюсь в ухмылке.

«Эдуардович. Но тебе разрешаю не фамильярничать. Как погода на родине?»

Какая на хрен погода? Никогда вообще не общался с женщинами в таком ключе. Как подросток. Но мне вновь становится азартно, внутри что-то загорается от общения с Дарьей.

«Ты написал мне, чтобы спросить про погоду?» — вопрос в лоб. А у меня нет вменяемого объяснения, зачем я ей написал.

«Почему ты не приехала в ресторан перед моим отъездом?»

Прошло уже много времени. Я остыл, но хочется знать, почему… Какого хрена она была так неблагосклонна ко мне? Даша давно прочла сообщение, но не спешит отвечать. А я растягиваю ворот рубашки, потому что мне не хватает кислорода. По телу проходит волна непреодолимого желания бросить все к чертовой матери и улететь ближайшим рейсом в Россию. Увидеть ее, вдохнуть неповторимый запах и почувствовать вкус пухлых губ.

«Я собиралась… Правда…» — наконец отвечает она.

«Почему не пришла?»

«Мной долгое время пользовались… Я больше не хочу…» — в многоточии скользит много разочарования. Сразу вспоминается ее отмороженный бывший, и мне хочется снова раздробить ему кости.

Теперь молчу я. Потому что ответить нечего. Я привык пользовать женщин и щедро откупаться за использование. По-другому не умею, разучился… Не хочу, чтобы пользовали меня, поэтому играю на опережение.

«Если ты, и правда, в Канаде, то спокойной ночи. А мне пора на работу».

«Стой!»

«Спокойной ночи!»

Зеленый огонёк гаснет, Дарья выходит из сети, и я закрываю крышку ноутбука. Что это сейчас было?! Тру лицо руками, обещая себе с сегодняшнего дня выкинуть эту женщину из головы. Встаю с места, выхожу из кабинета и поднимаюсь в спальню. Нахожу совершенно голую Амелию на нашей постели.

— Я подумала, что тебе нужно расслабиться, ты слишком много работаешь, — шепчет она, облизывая губы. Ухмыляюсь, подхожу к кровати, рассматриваю ее идеальное тело.

— Вставай на четвереньки и ползи ко мне! — приказываю я, расстегивая ремень. — Хочу твой рот!

Я обещал выкинуть Дарью из головы. И начинал заниматься сексом со своей женой, а кончал с Дашей — перед оргазмом она яркой вспышкой возникла в моей голове и принесла удовлетворение. Мне кажется, я болен. Опять болен женщиной. И это приводит в ярость.

ГЛАВА 10

ГЛАВА 10

Дарья

Время летит незаметно. В конце концов, все плохое отступает, и дышать становится легче. Жизнь идет своим чередом. Лето сменяет дождливая осень, а следом за ней наступает снежная зима. Все хорошо. Я свободна и независима. У меня есть любимая сестренка и маленькая племянница, которую я обожаю. В будущем, если Бог смилостивится и подарит мне такой шанс, я тоже хочу завести детей.

Никогда не думала, что маленький человек может так привязать к себе. Дана просто чудо! Я присутствовала на ее родах и стала не только тетей, но и крестной. Она такая трогательная малышка, до слез и щемящего трепета. До ее появления я не осознавала, насколько хочу детей и насколько виню себя, что поддалась на уговоры и угрозы Саши, избавившись от своего ребенка. Я была слишком глупа, молода и испугана внезапной беременностью. Только сейчас поняла, что это не оправдание… Это убийство… И вся вина целиком на мне. И наказание в виде проблем со здоровьем — тоже мне. Все справедливо…

— Доброе утро, Дашенька, — здоровается со мной Анатолий. Новый тату-мастер в нашем салоне.

— Привет, — отвечаю я, замечая его блуждающий взгляд по моему телу. Толе уже почти сорок, а он похож на байкера с бородой и руками, полностью забитыми множеством татуировок. Выглядит грозно и устрашающе, но внешность обманчива. Анатолий просто душка. Добрый, веселый, заботливый, с хорошим чувством юмора. — Прекрати меня лапать, — усмехаюсь, разливая нам кофе.

— Ну что ты, Дашуль, я об этом только мечтаю, — шутит Толя. Он уже месяц со мной заигрывает и не скрывает, что я ему нравлюсь. Но, несмотря на то, что прошло достаточно много времени, я не хочу отношений. Мне комфортно одной.

— Твои мечты настолько явственны, что я их ощущаю, — передаю ему кружку и сажусь рядом на диван для клиентов. Еще рано, и салон пустует.

— Ничего не могу с собой поделать. Как устоять перед такой обворожительной девушкой? — хитро улыбается он. Анатолий очень открытый человек. Все его желания и намерения отражаются во взгляде.

— Толь, не начинай, мы друзья.

— Ну, самые сильные чувства всегда начинаются с дружбы, — и ведь он вполне серьезен. — Кстати, у тебя самый вкусный кофе, — переводит он тему. — Спасибо. Хотелось бы пить твой кофе каждое утро.

— Так я его и так варю нам почти каждый день, — отвечаю я, слыша сигнал оповещения на телефоне.

— Я имею в виду всю оставшуюся жизнь, — не унимается мужчина. И ведь не отошьешь его жестко, потому что Анатолий искренен в своих намерениях.

— Толя! — наигранно хмурю брови, толкая его в плечо.

— Все, молчу, молчу, — смеется он, а я открываю сообщения.

«Доброе утро, Лиса. Надеюсь, у тебя оно доброе», — читаю сообщение от Тимура и кусаю губы. Хищник отступил, но не дает о себе забыть. Да и вычеркнуть его из памяти оказалось невозможным. Как бы я ни сопротивлялась, все равно часто думаю о Тимуре. Иногда по ночам меня грызут сожаления о том, что все могло быть иначе. Я могла ответить ему взаимностью и, возможно… Но потом я прихожу в себя и понимаю, что это все опять мои иллюзии. Как бы странно это ни звучало, я скучаю по этому хищнику. Может, поэтому убеждаю себя, что мне хорошо одной, просто не могу забыть Тимура. Даже в наши лучшие времена с Сашей я столько не думала о своем парне.

«Ты не вспоминал обо мне больше года. Чем обязана таким вниманием?» — стоило бы его проигнорировать, но пальцы сами строчат сообщения, и сердце ускоряет ритм, когда я жду от него ответа.

«Оу, похоже на претензию, Лиса. Скучаешь по мне? Так ты только скажи, и я прилечу утолить твою тоску!»

Усмехаюсь, читая его ответ. Какой самоуверенный гад! А сама кусаю щеки изнутри, чтобы не улыбаться, словно Тимур может меня увидеть. Стоило только ему объявиться, и мне уже неспокойно. Может, потому что лишь хищники умеют смотреть так, словно присваивают, и отбирать волю жадными поцелуями и хриплым шёпотом. Стоит только вспомнить его руки на моем теле, и по коже разливаются волны мурашек. Сумасшествие какое-то. Да еще это ненормальное сожаление, что я не пришла в ресторан перед его отлетом.

«У тебя богатая фантазия. Скучают только по близким».

«Мои пальцы были в тебе. Я знаю, какая ты на вкус. Это, по-твоему, недостаточно близко?»

«Как пошло, Тимур Эдуардович…» — оглядываюсь на Толю и понимаю, что он все время не сводит с меня глаз.

— Поклонники одолевают? — спрашивает он, пытаясь заглянуть в мой телефон, но я прячу его в кармане.

— Да, старый знакомый, — отвечаю я и ухожу в свой кабинет.

«Покажи мне себя. Пришли фото».

«У меня на странице много фотографий, выбирай любую».

«Хочу тебя в реальном времени».

«Много хочешь».

«Ровно столько, сколько ты можешь мне дать», — звучит двусмысленно, и внутри становится остро и горячо. Переодеваюсь в рабочий халат. Он у меня белый с коралловыми отворотами, приталенный и до колен. Если нанести агрессивный макияж, распустить волосы и надеть чулки со шпильками, я стану похожа на стриптизершу в роли медсестры. А так это просто милый женственный халат, который я ношу с белыми носками и тапочками. Фотографирую себя сверху на фоне рабочей кушетки и отправляю Тимуру. До него доходит фото, он ее просматривает, но долгое время не отвечает. А у меня сердце почему-то заходится. Мамочки! Меня, и правда, зацепил этот хищник. Я скучаю? Нет, не тоскую, потому что между нами, по сути, ничего не было, но и забыть его не могу.

«Скажи, что это специально для меня, и ты не работаешь в таком виде?»

А теперь я намеренно молчу. Мою руки, расставляю масла и крема на столик.

«Даша-а-а-а-а-а! Отвечай!» — пишет так, словно я принадлежу ему, это, наверное, и цепляет. Всем женщинам нравится, когда их берут, а не ходят вокруг и ждут разрешения.

«Мне пора работать, Тимур Эдуардович».

«Ты даже по телефону умудряешься меня продинамить. Я отхлещу тебя по заднице!» — читаю его ответ и довольно улыбаюсь, но не отвечаю. Настроение поднимается, и я как школьница продолжаю улыбаться целый день. Может, хищник не такой уж страшный, и его можно приручить?

* * *

Он писал мне в течение месяца. Мы общались ни о чем. Тимур будто лил сироп, завуалировано намекая, как меня хочет. Мы больше флиртовали и шутили, не вдаваясь в ход жизни друг друга. Только однажды он намекнул, что скоро прилетит и все равно меня отшлепает, но я даже не подозревала, насколько быстро это случится…

У моей любимой крестницы Даночки сегодня день рождения. Первый настоящий праздник. Я, конечно, не могу одарить ее шикарными подарками, но на это у нее есть состоятельный отец, который ужасно ее балует. Я покупаю забавного зайца, зная, что Даночка любит мягкие игрушки.

К усадьбе Артура я приезжаю на такси. На улице сегодня морозно и ветрено, поэтому я быстро бегу к огромному дому, закрываясь от метели. Слышу в гостиной музыку и звонкий голос Лерки, быстро раздеваюсь, возле большого зеркала поправляю платье, переобуваюсь в туфли и бегу поздравлять племянницу.

— А где моя буся? — улыбаюсь, видя Дану на руках Артура. Наша девочка папина доча, и мне очень импонирует, что Артур просто обожает дочь.

— Явилась, хабалка! — цокает свекровь Лерки, пренебрежительно меня осматривает. С этой женщиной у меня особые отношения. Это Лерка терпит ее закидоны и отвратительный характер, а я не собираюсь и периодически вступаю с ней в перепалки, ставя эту женщину на место. Регина Альбертовна считает себя выше нас, и мне иногда приходится спускать ее с небес на землю, за что она меня и ненавидит.

— И вам здравствуйте, Регина Альбертовна, — растягиваю губы в наигранной улыбке. Вынимаю из пакета мягкую игрушку и протягиваю Дане. — Иди ко мне, моя бусечка, — тяну руки к племяннице, но та не хочет, ложась щекой на плечо отца. Когда я вижу эту крошку, в груди всегда что-то щемит и сжимается. Я не хочу об этом думать, но в голове часто вспыхивает мысль, что у меня тоже могла быть дочь, такая же маленькая и трогательная.

— Не пойдет, — говорит мне довольная Лерка. — Это папина доча.

Артур триумфально ведет бровью, гордясь этим фактом. И я искренне рада. Сестра счастлива, и это хорошо. Она нежная, ранимая и не вынесла бы жестокой реальности, а Артур все же создает для нее видимость сказки.

— Кто еще будет? — спрашиваю Лерку, подходя к столу и воруя тарталетку. С утра выпила только кофе, и желудок урчит, требуя еды.

— Да никого: мы все и Тимур должен подъехать.

— Тимур? Он же в Канаде! — сглатываю от неожиданности. Мы только вчера переписывались, он мог бы и сообщить, что прилетает. Внутри зарождается легкая паника. Мне вдруг хочется сбежать и не встречаться с этим мужчиной. Необъяснимое чувство, мне страшно и одновременно хочется его увидеть. Какое-то нехорошее, тревожное предчувствие.

— Вернулся недавно.

— Надолго? — опускаю глаза, рассматривая скатерть, чувствую, что сердце начинает колотиться как ненормальное. Мое тело остро реагирует только на близость Тимура. Словно этот мужчина уже что-то значит для меня.

— Не знаю. А что такое?

— Ты извини, я, наверное, пойду, — оглядываюсь в поисках сумки. То ощущение, когда эмоции льются через край, и хочется от них сбежать, потому что это губительные чувства.

— Ты чего, Даш? Ты же одна с моей стороны.

— Я просто… — пытаюсь придумать причину, но не успеваю, и в гостиную входит Тимур. Он высокий, широкоплечий и взгляд у него волчий, устрашающий; даже когда улыбается, мурашки идут. На нем длинный черный пиджак с воротом стойкой и белая футболка, обтягивающая торс. Комнату наполняет его холодный запах, вытесняя все вокруг. Аура Тимура мощная, я бы даже сказала, угнетающая. Он из тех мужчин, в присутствии которых нельзя расслабиться. Смотрю на него, попадая в темную бездну глаз, и дыхание сбивается. В этот момент я понимаю, что действительно что-то к нему испытываю.

— Добрый день, — здоровается Тимур и идет к нам. И тут мое сердце останавливается, а с ним и заканчивается кислород. Я только сейчас выхожу из транса и понимаю, что он не один. С ним рядом девушка, в руках которой очень красивый букет белых лилий. Девушка необычная, метиска. Брюнетка с голубыми глазами. Красивая, завораживающая, с очень холодными, цепкими глазами, она под стать Тимуру. Девушка держит Тимура под руку, и я понимаю, что она ему явно не сестра. Осматриваю девушку и чувствую, как горят легкие от нехватки кислорода.

— Я считаю, что день рождения ребенка — это в первую очередь праздник матери, — произносит он, забирает у девушки цветы и передает их Лере. — Дарья, — кивает он мне, на секунды ловя мой взгляд, киваю ему в ответ и расправляю плечи, делая вид, что мне все равно, а дышать нечем. Он первый отводит темный взгляд и идет к Артуру с Даной.

— А вот подарок имениннице, — он протягивает Артуру бумажный пакет с бабочками и пожимает другу руку. А я беру стакан холодного сока, чтобы избавиться от кома в горле.

— Знакомьтесь, это Амелия, моя супруга, — представляет он всем девушку. И я давлюсь соком, чувствуя, как тело окатывает жаром, а потом холодом, словно меня окунули в кипяток, а потом в прорубь. Хочется вцепиться в Тимура и расцарапать его самодовольное лицо. Хотя причин для такой агрессии, по сути, нет. Ну и что, что он не сказал о женитьбе, так я и не интересовалась его жизнью, как и он не интересовался моей. Мы никто друг другу и ничего не должны.

ГЛАВА 11

ГЛАВА 11

Дарья

Все садятся за стол, пьют, произносят поздравления, общаются, и я пытаюсь вникнуть в беседу, но все бесполезно. Как ни старалась изображать безразличие, ничего не выходит, поэтому я заглушаю волнение красным полусладким и натянуто улыбаюсь. Ничего не могу с собой поделать, постоянно осматриваю его жену, которая ничего не понимает по-русски, но Тимур и все, кроме нас с Леркой, свободно общаются с ней на английском. И с каждым глотком вина меня раздражает это больше и больше, особенно когда девушка хвалит мое платье, купленное по скидке в магазине спального района.

Я все время смотрю на Амелию и понимаю, что она до тошноты идеальна. Очень красивая, натуральная, необычная, на таких мужики быстро западают, они очаровывают одним только взглядом. И если еще к этому добавить идеальную осанку, плавные жесты, брендовые шмотки, бриллианты в ушах, то ей нет равных. Наверное, те мужчины и женятся на равных себе женщинах, а таких как я можно только грязно иметь на капоте машины. Не знаю, почему меня выводит это из себя, и даже не хочу разбираться, я пью вино и не свожу глаз с Тимура.

— Дети — это наша душа, и мы даже не понимаем, насколько ценный подарок подарил нам Бог, — все замолкают, когда Тимур произносит эти слова, и самое странное то, что, говоря, он смотрит не на свою жену, а на меня. И главное, он прав, дети — это подарок свыше и, если человек им пренебрегает, второго шанса может и не быть. — Я даже вам завидую по-доброму, — усмехается он, глядя на Лерку и Артура. — Дети — это важная составляющая семьи, они наше отражение и продолжение.

Все кивают, соглашаясь с ним, его жена требует перевода, и Регина Альбертовна спешит ей все пересказать, а у меня в горле застревает ком горечи. Кажется, я даже чувствую привкус полыни, который усиливается. Вино не помогает, от него только кружится голова и хочется рыдать. Дети — моя больная тема. Но об этом никто не знает, даже Лерка.

Тимур садится за стол и ловит мой взгляд, окуная в свою бездну, и я спешу отвернуться. Его идеальная жена двигается к нему ближе, что-то шепчет на ухо, и он отвечает ей тоже шепотом, нежно отодвигая ее волосы, при этом ловит мой взгляд, словно играет. И я непроизвольно сжимаю под столом кулаки, впиваясь в ладони ногтями. Зачем он писал мне, заигрывал, если женился? Потому что все мужики эгоистичные сволочи, которым наплевать на чувства женщин. Да и какие чувства?! Я просто зла на него за эти игры. И себя мысленно ругаю за то, что почти поверила хищнику и начала что-то испытывать к нему.

Веселье в полном разгаре, аниматоры занимаются именинницей, вовлекая в игру родителей, а я хочу немедленно уйти. Поднимаюсь с места и иду в туалет, краем глаза замечаю, что Тимур идет за мной, оставляя свою жену болтать с Региной Альбертовной. Ускоряю шаг, надеясь, что он свернёт в другую сторону, но нет — Тимур целенаправленно меня преследует, почти догоняя. Срываюсь, забегая в туалет, хочу захлопнуть дверь, но не успеваю — Тимур хватается за ручку, грубо вталкивает меня внутрь и захлопывает дверь ногой…

В голове тысяча слов, но я не могу ничего сказать, дыхание спирает, и я отступаю назад.

— Попалась, Лиса, — он даже не усмехается, больше оскаливается, но не спешит дотронуться, облокачивается на дверь и рассматривает меня. Медленно изучает, как может только хищник. — Красивая, злая, но возбужденная, — его голос хрипнет, а черные глаза уже не просто смотрят — они откровенно меня трогают. — Я все-таки скучал, — признается он.

И тут меня срывает:

— Так скучал, что женился? — вздергиваю подбородок, надевая маску цинизма, подхожу к раковине и заглядываю в зеркало, поправляя волосы, а самой кажется, что сердце разорвется. Тимур отталкивается от двери и подходит ко мне сзади. Не касается, но становится настолько близко, что я чувствую его дыхание.

— Ты так красива в гневе и ревности. Стоило жениться, чтобы вывести тебя на эмоции, — усмехается мне в волосы и глубоко вдыхает.

— Не льсти себе, я не ревную и ничего к тебе не испытываю. Меня поражает твое лицемерие! — стараюсь быть равнодушной, но голос срывается, когда Тимур отодвигает мои волосы и целует за ухом. На мгновение меня опьяняет его холодный запах, его близость и горячие губы, я теряюсь и пошатываюсь на каблуках. Словно все это время мне не хватало именно этого мужчины, словно я принадлежу только ему, и тело отзывается только на него. — Моя Лисичка, — он ведет носом по моему виску и обхватывает талию.

— Не твоя! — нахожу в себе силы дернуться, пытаясь вырываться. Изворачиваюсь, но Тимур хватает меня за талию, впиваясь пальцами, и все, что у меня получается, это повернуться к нему лицом. — «Твоя», сидит в гостиной. Кстати, поздравляю! — тоже ухмыляюсь, глядя ему в глаза.

— Спасибо, — смеется мне в лицо. Ему весело! Я и даю ему эти эмоции, и никак не могу с собой справиться. Мы замираем, глядя друг другу в глаза, и кажется, что он считывает меня, пока я вновь тону в бездне.

— Отпусти! И не смей больше прикасаться! — шиплю ему как кошка, вновь дергаюсь и вскрикиваю, когда он резко сажает меня на раковину, грубо разводит ноги и становится между ними. — Да что ты… — не успеваю возмутиться, как он хватает меня за волосы, наматывает их и притягивает к себе, впиваясь в губы. Кусаюсь в ответ, колочу кулаками в грудь, задыхаясь от злости. Но Тимуру все равно, будто его это заводит еще больше.

— Ты женат! — напоминаю ему я, когда у меня получается на секунду отстраниться.

— Забудь про нее! — рычит мне в ответ, дергает за волосы, вынуждает откинуть голову, прикасается носом к шее и глубоко вдыхает. — Это не жена, — задыхаясь, лихорадочно целует мою кожу на шее, царапая ее зубами. — Я скоро разведусь… Это просто бизнес…

Его руки уже блуждают по моему телу, задирая платье, словно он, и правда, скучал и дико меня хочет. Обжигает каждое его прикосновение, голова идет кругом, дыхание спирает, и возбужденно тянет низ живота. Хочется отдаться ему, чтобы утолить эту жажду, хочется впустить в себя этого хищника, пусть сожрет… Плевать…

На несколько минут разум отключатся, потому что тело просто вопит: «Еще немного! Еще несколько минут. Дайте мне почувствовать его голод по мне!»

Я цепляюсь за пиджак Тимура и сама тянусь к его губам, целую, кусаю, сплетаю языки, борясь с ним за инициативу, чувствуя, как его руки грубо сжимают мое тело, как рвется дыхание, как он тоже теряет контроль, причиняя мне сладкую боль. И когда его наглые грубые руки задирают мне платье, сжимая бедра, я с силой отталкиваю его от себя. Пытаюсь спрыгнуть с раковины, но Тимур реагирует молниеносно, вновь резко раздвигает мои колени и смотрит с яростным возбужденным блеском.

— Жена — для бизнеса, а я для секса? За душу не боишься? — шепчу ему, глядя в лицо, а он зло ухмыляется, вжимая пальцы в мои бедра.

— Нельзя бояться за то, чего нет, — холодно произносит Тимур. — Хватит ломаться, Лиса, заигрались. Отдайся мне, не обижу. Будешь жить в сказке.

— Про беспринципное чудовище? Предлагаешь мне стать любовницей-содержанкой? — демонстративно вытираю ладонью губы.

— Да, предлагаю! — нахально заявляет он. — Наши желания обоюдные, отставь никому не нужные принципы, ты же тоже меркантильная девочка. Прекрати набивать цену. Я уже оценил.

Что значит «тоже»? Он всех ровняет под одну гребенку. Ставит на одну ступень меня со шлюхами! Думает, что я продамся!

Размахиваюсь и со всей силы, вкладывая всю злость и обиду, даю ему звонкую пощёчину, оставляя красные отметины на его лице. Но мне мало, потому что агрессии в его лице ставится больше. Размахиваюсь еще раз, но Тимур ловит мою руку, больно сжимая запястье. В этот момент дверь в ванную открывается, и заходит Лерка, растерянно хлопая ресницами.

— Что здесь происходит? — спрашивает она. Тимур отвлекается, и я пользуюсь моментом, отталкиваю его, спрыгиваю с раковины, одергиваю платье и убегаю. Не хочу ни с кем разговаривать и что-то объяснять, даже сестре. Прохожу через гостиную и сталкиваюсь с женой Тимура. Я ее не замечаю, она меня тоже, и мы буквально впечатываемся друг в друга. От нее даже пахнет дорого и изысканно. А еще от нее пахнет Тимуром.

— I am sorry, — извиняется девушка, хотя ни в чем не виновата. И глаза у нее тоже холодные, но невероятно красивые, выразительные. Заглядываю в них, вижу там сожаление, искрение извинения, и почему-то хочется рыдать. Ничего не могу ей ответить, да она и не поймет меня. Киваю невпопад, обхожу ее и бегу на выход. Быстро одеваюсь, пока меня не прорвало. Глаза уже щиплет от подступающих слез. А главное, я не понимаю, почему так больно, когда должно быть мерзко и противно. Но мне просто хочется рыдать.

— Даша, ты куда? Останься, нам нужно поговорить, — останавливает меня сестренка.

— Лер, давай не сейчас. — Пожалуйста! Потом. Я не в состоянии сейчас что-то объяснять, — выдаю я. Наспех переобуваюсь в сапоги и нервно надеваю пальто.

— Дашенька, останься у нас, я не могу отпустить тебя в таком состоянии.

— Нет, Лер. Все будет хорошо. Я хочу уехать. Завтра созвонимся! — быстро чмокаю Лерку в щечку и убегаю. Не хочу, чтобы она видела мои слезы. Хочется скрыться ото всех. Но как только я попадаю на воздух и понимаю, что меня никто не видит, слезы, застилая все, сами собой брызжут из глаз. Почему-то очень горько от понимания, что меня просто принимают за продажную девку. Хотя от мужчин я уже ничего другого и не жду.

ГЛАВА 12

ГЛАВА 12

Тимур

Я вернулся на родину из-за бизнеса, по крайней мере, так себе внушал. Да и не собирался я оставаться жить в Канаде. Там чужая страна и чуждые мне нравы. В отличие от многих, я никогда не хотел жить за границей.

Увидел Лису и пропал. Надо же, я и забыл, какая она красивая, лучше, чем рисовала мне моя несовершенная память. И сильнее всего цепляли ее эмоции, которые она пыталась скрыть. Но из Даши хреновая актриса. В ее глазах злость и ревность, которые так возбуждают. Иногда кажется, что меня как пацана все в ней заводит: взмах ресниц, жесты, улыбка, манящие губы. Рядом с ней я становлюсь дико голодным, словно точно знаю, что Даша моя, но взять не могу, и это приводит в ярость. Рядом сидит жена, перед которой я должен играть роль примерного мужа, а мне плевать, я вижу только Дарью.

Она уходит в туалет, и я за ней, как верный пес, одержимый диким желанием присвоить, заклеймить то, что принадлежит мне. А когда чувствую ее тело, запах, вкус, то и вовсе словно срываюсь с цепи и практически принуждаю мне отвечать. Все равно, что за стенкой моя жена, я свободен и давно не воспринимаю брак как что-то святое. Я хочу только одну женщину, как одержимый маньяк.

Она шипит как кошка, что-то предъявляет, а у самой глаза горят жгучей ревностью. И я уже готов вывернуться для нее наизнанку, дать все, что хочет, за любые деньги, лишь бы взять то, что принадлежит мне.

Совсем не вовремя нас прерывает Лера, и Даша убегает. Внутренне мне хочется разнести все вокруг, но я сдержанно отвечаю жене друга и набираю в легкие побольше воздуха. Выхожу из туалета, забираю жену, прощаюсь и уезжаю домой, чтобы всю ночь драть Амелию, вынуждая ее охрипнуть от криков. Чтобы все равно остаться голодным и злым, потому что это не та женщина!

Артур приглашает меня пострелять, и я соглашаюсь, чтобы проветрится и избавиться от тяги к Даше. В конце концов, женщин в нашей стране много, да и со мной рядом сексуальная канадка. Нужно просто перенаправить мысли и энергию в другое русло.

— Как семейная жизнь? Как молодая жена? — спрашивает Артур, когда мы заходим в местный бар. Мне не нравится его язвительный тон.

— Прекрасно, не жалуюсь, все по плану, — ухмыляюсь, отпивая кофе.

— А какого тогда хрена тебе нужно от моей жены?! — почти рычит друг, а мне кажется, я ослышался. Да, Лера милая, симпатичная девушка, но я никогда не смотрел на нее как на женщину.

— Не хило тебе крышу сорвало, — смеюсь, видя, как его глаза застилает ревность. Артур неожиданно хватает меня за лацканы пиджака и резко притягивает к себе. Вскипаю, всматриваясь другу в глаза, пытаясь перебороть инстинкт и не убить его.

— Мне, бл*дь, не до смеха! — сквозь зубы проговаривает он. — Какого хрена ты вчера делал с моей женой в туалете?!

— Твоя Лера очень милая и красивая девочка, — спокойно отвечаю я, глядя Артуру в глаза. — Уверен, что она идеальная жена и мать. И тебе, дураку, с ней повезло. В туалете я зажимал ее сестру и кое-что выяснял. А Лера случайно нас застала и потребовала от меня оставить Дашу в покое. Это все! А если ты сейчас не уберёшь руки, я сломаю тебе, ревнивому идиоту, челюсть, — хватаю придурка за руки, отрывая от себя.

— Свою челюсть побереги! — оскаливается Артур, но уже понимает, что неправ. — А что я, мать вашу, должен был подумать, когда она с тебя глаз не сводила?!

— Бл*дь, Арт, не гони! Ты реально думаешь, что твоя жена на это способна? Я плохо ее знаю и то не верю. Она за сестру переживает.

И правильно делает, потому что у меня крышу рвет от Даши, и намерения совсем не чисты.

— Не знаю, мне сорвало крышу. Прости, — друг приходит в себя. — А что у тебя с Дашей?

— Пока ничего такого, что меня бы устроило. Хочу ее в любовницы, — ухмыляюсь, а у самого тело сводит от одного воспоминания о Лисе. — Цепляет она меня. Такая дерзкая, острая на язык, так и хочется наказать, — смеюсь, вспоминая, как она красиво ревновала и злилась.

Прощаемся с другом и разъезжаемся в разные стороны. Я могу поехать домой на ужин с женой, я могу пойти куда угодно, но останавливаюсь на обочине, откидываюсь на спинку сиденья и звоню Лисичке. Гудок, второй, третий, но она сбрасывает звонок. И я настойчиво звоню еще и еще.

— Маленькая сучка! — смеюсь над собой и набираю ей сообщения. Это уже похоже на навязчивую идею. Чтобы я как пацан бегал за юбкой! Но здравый смысл меня давно покинул. Кажется, эта женщина отравила меня собой.

«Давай поговорим, перезагрузим вчерашний вечер. Я попытаюсь объяснить свою позицию», — пишу Даше сообщение. Похоже на оправдание. А я никогда этого не делал. С минуту сомневаюсь, но все равно отправляю ей этот текст. Жду ответа, барабаня по рулю внедорожника. Сообщение прочитано, но Дарья не спешит отвечать. Злюсь, уже не понимая, на кого больше — на нее или на себя. Набираю ее номер еще раз, но мне сообщают, что телефон отключен. Правильно, Лиса! На хрен нам телефонные разговоры! Нужна личная встреча. Ты же плавишься только в моих руках.

Смотрю на наручные часы и разворачиваюсь, направляясь к ее работе. Сначала хочется купить цветов, но потом отметаю эту мысль. На хрен дарить веники! Как мальчишка. Тем более что цветы ее не впечатляют.

Доезжаю до места, паркуюсь на стоянке, выхожу их машины. Прохожу в салон, где на входе меня встречает молодая девочка с широкой улыбкой. Сначала хочу просто выяснить, когда освободится Даша, а потом в голову приходит сумасшедшая мысль.

— Добрый вечер, — здоровается со мной девочка. У нас акция на мужские стрижки! — как девиз произносит она. Усмехаюсь, облокачиваюсь на стойку и заглядываю девчушке в глаза. Она тут же теряется, смущается, отводя взгляд. Я знаю силу своего взгляда. Когда-то первая жена говорила, что не выносит моего пристального взгляда, ей казалось, что я выворачиваю душу. А стоило бы мне тогда поковыряться в ее гнилой душе.

— Меня интересует массаж… — опускаю взгляд на ее бейдж. — Светлана.

— Да, какой именно массаж вас интересует?

— Очень долгий. Расслабляющий.

— Могу предложить комплексный. Туда входит точечный, лимфодренажный, расслабляющий на все тело и…

— Да, давайте это все, — перебиваю я. — Кто делает массаж? — спрашиваю, чтобы убедиться, что меня будет расслаблять Лиса, а не какой-нибудь мужик.

— Мастер массажа Дарья, у нее есть все соответствующие дипломы и сертификаты, — с гордостью сообщает мне девушка, указывая на стену почета, где в рамках висят документы.

— Прекрасно.

Ох, Лисичка, и как только раньше до этого не додумался, я хочу твои умелые ручки на своём теле. Меня даже в жар кидает от предвкушения.

— Только Даша сейчас занята, вы можете либо подождать, либо записаться на удобное для вас время.

— Я подожду.

Вынимаю сигареты и выхожу на крыльцо салона. Ты сегодня моя, Лисичка. Шансов у тебя нет. Надоело за тобой бегать. Прикуриваю, глубоко затягиваясь, и медленно впускаю дым. Может, салон ей купить? Хоть вот этот или построить, какой сама захочет. Оглядываюсь, осматриваю заведение и думаю, что лучше построить новый, на уровень выше. Может, тогда она все же оценит степень моей благодарности за ее покорность и податливость.

Докуриваю сигарету, выкидываю бычок в урну и вынимаю из кармана вибрирующий телефон. Морщусь, не желая отвечать, но Ирина Николаевна просто так не звонит.

— Да! — стараюсь отвечать холодно, но голос всегда срывается.

— Тимур Эдуардович! — расстроенно, даже немного истерично кричит мне в трубку женщина, и я понимаю: с ним что-то случилось, но внутри ничего не сжимается. Мне все равно, я выполнил свой долг. — Он… Он… — всхлипывает она.

— Успокойтесь, вдохните и скажите уже, — смотрю на проезжающие мимо машины и жду ответа. Женщина глубоко дышит, выпивает воды, а я просто ожидаю информации.

— Он разгромил всю свою комнату и кабинет. Все, что можно разбить, разбил на мелкие осколки! Все, что можно сломать, сломал и разорвал, сам поранился! Кричал как раненый зверь, гнал меня матом, а теперь закрылся в кабинете и не выходит.

— Ну и пусть сидит — это его выбор, — меня не трогает его срыв и дебош.

— Нет, вы не понимаете, у него давление, ему плохо, но он не впускает врача! — в ужасе кричит женщина, словно для меня это должно иметь значение. Он смог очаровать женщину и каким-то образом заставил ее волноваться о себе, но меня это не трогает.

— А по какому поводу протест? — ухмыляюсь я, автоматически прикуривая еще одну сигарету.

— Он узнал, что вы вернулись из Канады и не зашли к нему.

— Я похож на того, кто будет исполнять его капризы?! — все-таки срываюсь на злость, потому что он пытается мной манипулировать.

— Ну он же ваш отец! — выкрикивает мне женщина.

— И что?

Она молча всхлипывает, понимая, что у меня не осталось к нему никаких родственных чувств.

— Ничего. Вы должны приехать и успокоить его. Иначе я отказываюсь с ним работать!

Смеюсь, запрокидывая голову. Теперь мной пытается манипулировать сиделка.

— Не злитесь на меня. У меня сердце слабое, и нет такого хладнокровия, как у вас. Просто успокойте его, он вас послушает.

— Хорошо, скоро буду! — скидываю звонок, еще раз глубоко затягиваюсь, выкидываю сигарету и вновь захожу в салон.

— Девушка, у меня возникли неотложные дела, запишите меня на завтра, — прошу я. Оставляю номер телефона для уточнения времени массажа. А затем еду к нему. Поступает как шакал. Хочешь сдохнуть — сделай это молча, а он играет на публику и устраивает бабские истерики.

ГЛАВА 13

ГЛАВА 13

Дарья

Я стараюсь зря не обнадёживать людей и не давать ложных надежд. Но какой же все-таки глупостью было проспорить Анатолию обед. И теперь мы сидим в уютном кафе, а не как всегда — на рабочих местах.

— На диете? — интересуется Толя, когда мне приносят легкий салатик с курицей.

— Нет, я хочу большой вкусный десерт. Неравнодушна к сладкому, знаешь ли, — с улыбкой шепчу ему.

— Ммм, сладкая девочка, — усмехается он.

— Это только с виду, а так я очень невкусная.

— Не поверю, пока не попробую, — смеется Анатолий.

— Толя, не начинай! Так и знала, что ты примешь этот обед за нечто большее.

— Я принимаю этот обед за обед, — шутит он. — А флиртовать с тобой я могу где угодно.

— Если честно, мне нравится с тобой общаться. Но я не готова не на что большее, — предупреждаю его, доедая салат.

— Почему? — так искренне спрашивает. — Староват для тебя, бородат, толстоват? — продолжает шутить он.

— Дело не в тебе. Ты привлекательный мужчина. Дело в том, что я не хочу отношений априори.

— Обожглась в прошлом?

— Можно и так сказать, — отвечаю и заказываю подошедшему официанту чашку кофе и большой кусок излюбленного пирожного со сливочным кремом, кусочками ягод и тягучим сиропом сверху.

— Я же ничего не требую, мне тоже нравится с тобой шутить флиртовать, угощать обедами. Можно же общаться легко, непринужденно.

— Можно, если ты не перейдешь границ.

— Не перейду, пока ты не позволишь, — кивает Анатолий.

Дальше мы просто пьем кофе и болтаем больше по работе. Толя рассказывает о забытых клиентах и необычных татуировках, а я смотрю на него и думаю о том, как странно устроены женщины. Вот он — хороший, добрый, терпеливый мужчина, сидит напротив, смотрит на меня горящими глазами и готов ждать, пока я позволю ему нечто большее. Но меня он привлекает только как друг. А есть наглый и самоуверенный гад, который всегда вторгается в мое личное пространство, не спрашивая разрешения, и отбирает у меня волю и разум.

В хорошем настроении мы возвращаемся с обеда в салон. Толик галантно открывает мне дверь и пропускает внутрь. Помогает снять куртку, забирает шарфик, сам вешает вещи в шкаф. Я неуклюже спотыкаюсь, цепляясь носком сапога за коврик, и почти падаю, но Толик меня ловит, и я впечатываюсь носом в его плечо. Смеюсь, поскольку на его бежевой куртке остается след от моей помады.

— Она стойкая, тебе поможет только химчистка.

— Буду так ходить, — смеется в ответ Толик.

Я еще не вижу его, но уже чувствую холодный знакомый запах. Даже вдыхаю глубже, думая, что мне показалось, оглядываюсь, осматривая салон, но обладателя запаха не нахожу. Либо я сошла с ума, и мне уже кажется, либо у кого-то такой же парфюм.

— Даша, клиент ждёт тебя в кабинете, — поторапливает меня администратор.

— Да, конечно, — сбегаю в подсобку, снимаю одежду и надеваю рабочий халат. Быстро мою руки и тру ладони друг о друга, разогревая их. Собираю волосы в высокий пучок и спешу в свой кабинет. Меня преследует холодный запах дорогого парфюма, и, когда я открываю дверь, он целиком заполняет лёгкие.

— Привет, Лисичка, опаздываешь, — Тимур сидит на краю кушетки, рассматривая мое масло для массажа.

— Что ты здесь делаешь? — закрываю глаза, глубоко вдыхая. Потому что этот мужчина — мой триггер. Вижу его, вдыхаю запах, и все внутри переворачивается и клокочет. Не могу оставаться равнодушной рядом с ним.

— Я пришел на массаж, Дарья, и хочу вживую посмотреть на твой сексуальный халатик, — ухмыляется, смешно ему, азартно, а мне страшно, что он опять выведет меня на эмоции.

— Откажись от массажа и забери деньги. Я не прикоснусь к тебе, — спокойно отвечаю, а он рассматривает меня, нагло трогая взглядом мое тело.

— Я не откажусь! А ты сделаешь мне массаж по полной программе. Иначе я сделаю так, что тебя уволят и не возьмут ни в один салон, — спокойно говорит он и начинает расстёгивать рубашку, а меня уже трясет от этого мерзавца!

— Ты серьезно опустился до шантажа? — спрашиваю, глядя, как он снимает рубашку, кидая ее в кресло для посетителей.

— Ты не оставляешь мне выбора, Лиса. Не переживай, когда тебя уволят, я куплю тебе салон, — усмехается он и демонстративно расстегивает ремень, ширинку и снимает брюки, оставаясь в одних белых боксерах.

Глубоко вздыхаю, отворачиваясь. Хорошо, будет ему массаж!

— Ложитесь на живот, Тимур Эдуардович, — заглядываю в свой лист, а там комплексный массаж на полтора часа. Я придушу его за это время!

Тимур ложится, а я невольно засматриваюсь на его тело. Широкую спину, перекатывающиеся мышцы и родинки на плечах. Хорош гад! Наверное, к такому телу приятно прикасаться. Но…

Тимур

Естественно, блефую. Я, конечно, мудак, но не до такой степени, чтобы шантажировать Дашу работой. Просто мне дико хочется взять ее в этом халатике на этой чертовой кушетке. Лиса щурит глазки и предлагает мне лечь. Явно что-то задумала. Но я опускаюсь на живот и доверяю ей себя. Чувствую, как на тело льется прохладное масло, и прикрываю глаза. Первое касание ее ладоней обжигает.

— Расслабь мышцы, — говорит она и наклоняется ко мне. — Ты очень напряжён, — шепчет на ухо. Понимаю, что это все не просто так, но все равно ведусь. Мне нравятся ее прикосновения и то, что она делает это сама. Мне нравится ее отдача, хоть она и мнимая.

— С тобой опасно расслабляться, — усмехаюсь я и слышу в ответ ее усмешку. Хитрая моя девочка. Но мне опять азартно.

— Не бойся, это просто массаж, — шепчет она мне, проводит ногтями по спине. И вся кровь устремляется в пах.

Дарья выпрямляется и начинает поглаживать ладонями мою спину, распределяя масло. Руки у нее теплые, нежные, умелые. Тело само быстро расслабляется, погружаясь в истому. Давно я не чувствовал столько женской ласки. Потому что не позволял никому нежности, в приоритете был секс. Ее руки становятся настойчивее и уже массируют с нажимом, проминая мышцы. Так хорошо, что хочется стонать. Ее запах и близость кружат голову.

Даша обходит меня, а я ловлю ее за подол халатика и запускаю руку на бедро, за что тут же получаю шлепок. Усмехаюсь, убирая руки. Мне нравится эта игра, она заводит и будоражит. Лиса профессионал, умело проминает мышцы, чередуя с поглаживаниями, погружая меня в пограничное состояние. Я возбужден и одновременно умиротворен, в голове медленно плывут мысли, а потом яркими вспышками возникают воспоминания о том времени, когда я точно так же чувствовал себя с женщиной. Когда мне было так же хорошо и спокойно и казалось, что я нашел своего человека.

А потом Лиса вдруг нажимает на какую-то точку между мышцами, и спину простреливает острой болью, настолько сильной, что кажется, она зажала нерв, отчего меня передёргивает.

— Ах ты, зараза! — рычу я, резко переворачиваюсь и ловлю ее за ворот халата. — Что это сейчас было! — притягиваю Дашу к себе и вижу блеск в ее глазах.

— Точечный массаж, — улыбается она. — Ой, больно, да?! — наигранно удивляется Лисичка. — Извини, я ещё плохо освоила эту технику, — она пытается дёрнуться, но я не отпускаю, скручивая халат на груди, слыша, как тонкая ткань трещит по швам. Даше приходится упасть на меня грудью, и все тело окатывает резким жгучим возбуждением. Она не успевает пикнуть, как я хватаю ее за бедра и сажаю на себя, прижимая попку к уже возбужденному члену. Жду сопротивления и уже готов ее атаке, только ничего не происходит, она спокойно сидит, прижимаясь к моему паху. Забираюсь под халатик и сжимаю ее бедра, насторожено, наблюдая. Лисичка играет, дышит глубоко, глядя мне в глаза, а я поглаживаю упругие бедра, чувствуя, как по ее коже разбегаются мурашки. Ее ладошки ложатся на мою грудь в районе сердца, туда, где чувствуется моя тахикардия от возбуждения.

— Объясняй свою позицию, — вдруг шепчет она, повторяя мое сообщение и продолжая смотреть мне в глаза. А я уже ничего не могу нормально сформулировать, поскольку чувствую ее тело на себе и смотрю на пухлые губы и вздымающуюся грудь.

— Да, я женился. Но это не по-настоящему, никаких чувств и эмоций. Брак по расчету. Мне в данный момент так нужно. В скором времени я разведусь.

— Ты с ней спишь, — не спрашивает, утверждает и немного болезненно царапает мою грудь.

— Я могу с ней не спать, если ты будешь удовлетворять все мои потребности, — произношу я, и наше временное перемирие заканчивается. Даша дергается, пытаясь слезть с меня, но я удерживаю ее, стиснув зубы, потому что она ёрзает на моем члене, вызывая внутри меня микроинфаркт.

— Я не буду никого заменять! — шипит мне в лицо. — Удовлетвори себя сам! — повышает голос и все-таки ловко вырывается, спрыгивая с меня. — Можешь вернуть деньги за массаж. И оставь меня в покое! У меня тоже есть мужчина! — кидает она, и меня срывает на ревность.

Соскакиваю с кушетки, чтобы поймать сучку и указать ей место, но она ускользает, убегая в зал салона. По инерции бегу за ней, но останавливаюсь, понимая, что я в боксерах, а в зале много женщин. Медленно одеваюсь, уже никуда не спеша, а сам думаю: что именно меня так привлекло в этой женщине, отчего я веду себя как подросток?! Что, бл*дь?! Я могу свистнуть, и выстроится очередь из сексуальных женщин, готовых на все. Но в моей голове что-то щелкнуло, и я хочу только Лису. Какая-то навязчивая идея.

Застегиваю ремень, поправляю рубашку и выхожу в основной зал салона. На меня оборачиваются девушки на ресепшене и с интересом осматривают. Даши нигде нет. Хочу покинуть салон, но меня останавливают.

— Задержитесь, пожалуйста! Дарья сказала, что вас не устроил массаж, и мы хотели бы вернуть вам деньги.

— Нет, спасибо, меня все устроило! — отвечаю я и покидаю салон. Мне не нравится моя одержимость этой женщиной и чувства, которые она вызывает.

ГЛАВА 14

ГЛАВА 14

Тимур

Погода сегодня паршивая, морозная и ветреная, как и моё настроение. Последнюю неделю все бесит и раздражает. Любая мелочь выводит из себя, я взрываюсь и несу потери. Уже уволил нескольких работников и довел секретаршу до слез. Не знаю, почему не нахожу себе места. Вроде все отлично, и почти нет никаких проблем. Хоть и уверен, но пытаюсь себя обманывать. А это самое паршивое — загонять себя в рамки и врать, что ситуация под контролем. И все из-за маленькой, хитрой, неподдающейся мне женщины. Абсурд!

— Я хотела бы сходить в театр. Преступление — быть в России и не посмотреть ваш балет, — говорит мне Амелия, рассматривая афиши в своем планшете.

— Хочешь — сходи, достану тебе завтра билеты в ложу, — отвечаю я, глядя на дорогу.

— «Сходи»?! — возмущенно повторяет Амелия. — Не комильфо замужней женщине ходить в театр без мужа! — заявляет она.

— А мне плевать на правила приличия. Я занят! Много работы! — повышаю тон, потому что жена особенно бесит. Она ничего не делает и наоборот очень терпелива, но меня стал раздражать даже ее голос. Словно Амелия причина моего диссонанса.

— Ты еще не знаешь, на какой день билеты, но уже говоришь, что занят?! — теперь всегда спокойная Амелия поднимает на меня голос.

— Не смей повышать на меня тон! Хочешь в театр — иди. Хоть куда, только с охраной. А я не таскаюсь по светским мероприятиям.

— Спать мне тоже с охраной?! — обиженно выговаривает она мне и нервно кидает планшет на приборную панель. — Ты вообще последнюю неделю ко мне не прикасаешься.

— Не зли меня, — холодно произношу, потому что чувствую, что сейчас сорвусь и наговорю того, что моей благоверной еще рано знать. — Я тебе не мальчишка, чтобы ходить с тобой на свидания! — нервно выдаю ей и резко торможу на светофоре.

— Что случилось? Что я делаю не так? До свадьбы ты был совсем другим! — срывающимся голосом предъявляет она. Ухмыляюсь, приоткрываю окно и прикуриваю сигарету, сжимая зубами фильтр.

— До свадьбы моей целью было тебя очаровать, а сейчас главное, чтобы ты не мешала, — отвечаю я по-русски и выпускаю дым в окно.

— Ты же знаешь, что я не люблю, когда ты разговариваешь со мной по-русски. Что ты сейчас сказал?! — Амелия требует ответов и что-то еще говорит, только я ее уже не слышу, мое внимание приковывает пара возле киоска с уличной едой. Они весело общаются и забирают горячий кофе с какими-то булочками. Это Даша, а рядом с ней какой-то то ли байкер, то ли хипстер. Бородатое чмо в дубленке и зеленой шапке. Он что-то рассказывает Дарье, а та смеется и ест какую-то уличную дрянь, запивая дешевым кофе. Женщины — странные существа. Я могу дать ей все, что она хочет: собственный салон, дорогие шмотки, украшения, машины, роскошную жизнь, путешествия. Да хоть, бл*дь, звезду с неба! А она улыбается какому-то уроду за фастфуд на улице.

— Тимур! Зеленый! Поехали! — приводит меня в чувство Амелия.

Я не знаю, зачем это творю и чем руководствуюсь. Съезжаю на обочину, паркуюсь и, не обращая внимания на вопросы жены, выхожу из машины. Докуриваю сигарету, отшвыриваю в сторону окурок и иду к «сладкой» парочке. Это вот этот ее мужчина?! Серьезно? Вот ради него меня отшивают? Внутри нарастает жгучая ревность, еще немного и меня переклинит.

— Добрый вечер, — произношу я, и парочка оборачивается. На улице прохладно, а я даже не надел куртку, так и вышел в джемпере, мне не холодно, меня сейчас спалит дотла.

С Дашиного лица сползает улыбка, в глазах сменяются десятки эмоций, и все они такие живые, острые. В ее взгляде растерянность, удивление, негодование — и все это сменяется недовольством и злостью. Ну конечно, ему можно улыбаться, а меня одаривать пренебрежением. Я напрочь забываю, что всю эту картину наблюдает моя жена. Мне плевать сейчас на весь мир. Чувствую себя так, словно мне изменяют. Трогают мою женщину, тем самым имеют меня. Хреновое чувство, особенно, когда женщина не принадлежит мне, а я уже присвоил ее на подсознательном уровне.

— Добрый, — отзывается спутник Дарьи, продолжая улыбаться как идиот, а мне хочется свернуть ему шею. Раз, правильный захват, рывок — и нет человека, и нет этой ненормальной ревности, и она никому не улыбается. — А вы кто?

— Никто, — отвечает Дарья, хватает мужика под руку и уводит.

— Стоять! — рычу я, отчего на меня оборачиваются люди, а мне плевать на все и всех. Дарья отпускает мужика, что-то тихо говорит и идет ко мне.

— Что ты устраиваешь? — шипит мне в лицо как кошка.

— Это вот этот урод — твой мужчина? Ты реально с ним трахаешься? — Даша закрывает глаза и глубоко вдыхает, словно обречена, и тут до меня доходит, что ничего между ними нет, она опять играет. — Зачем ты это делаешь? Не жалко мужика? Если я поверю в твою сказку, я же могу его покалечить.

— Дашенька, все в порядке? — мужик подход к нам, берет Дашу за плечи и смотрит мне в глаза, словно обозначая территорию.

— Руки от нее убери, — понижая тон, говорю, пристально глядя в его глаза. Тело уже горит от мороза, но мне плевать, потому что внутри такой пожар, что кажется, я сгорю заживо. Сам в растерянности от своих эмоций. Мужик не понимает, сильнее сжимая плечи Дарьи. — Или я тебе их сломаю.

В глазах Лисички загораются икорки страха. Она знает, что это не пустые угрозы.

— А ты кто вообще? — возмущается мужик и дергается в мою сторону. Стою спокойно, но кулаки сжимаю, готовый в любой момент сломать ему челюсть.

— Все! Хватит! — Дарья отталкивает урода, закрывая его собой. А я усмехаюсь. Хорошего ты себе друга нашла, раз он не стыдится прятаться за твоей спиной. — Толя, дай мне пять минуть, и мы пойдем, — просит она его. Мужик кивает и отходит.

— Да он просто мой друг! Между нами ничего не было и не будет, — с раздражением кидает она мне, подходя очень близко, почти касаясь. — Поэтому не смей его трогать!

— Да я и не собирался.

— По твоим глазам вижу, что собирался. Тимур, я не твоя! И могу встречаться с кем захочу. Иди, контролируй свою жену, — указывает глазами в сторону моей машины. — Оставь. Меня. В покое! — выделяя каждое слово, проговаривает она и тычет пальцем мне в грудь, а я ловлю ее руку и сжимаю запястье.

Закрываю глаза, пытаясь погасить разрушительные эмоции. Даша замолкает, кажется, не дышит и даже не пытается вырваться. Открываю глаза, отпускаю ее руку, разворачиваюсь и быстро иду к машине. К черту ее! Я действительно загнался. Не золотая! Сажусь в машину и херачу дверью так, что внедорожник содрогается. Прикуриваю еще сигарету, глубоко затягиваюсь и завожу двигатель.

— Кто это был? Твоя бывшая? Или любовница? — спрашивает Амелия, и я только сейчас осознаю, что она рядом.

— Никто! Тебя это не касается! Что ты там говорила? Секса тебе не хватает? Готовься, сегодня всю ночь буду тебя трахать и попробуй заскулить, что больше не можешь! — рычу в ответ, потому что внутри столько негативной энергии, и ее нужно срочно выплеснуть. С одной стороны, зря я так с Амелией, нужно было что-нибудь сочинить, оправдаться, а с другой стороны, мне нужны такие недомолвки и скандалы, в конце концов, наш развод будет гармоничен.

* * *

Прошла еще пара недель, и мне почти удалось выкинуть навязчивые мысли о Дарье. На работе возникли небольшие проблемы, мне пришлось вылететь на объекты в провинции. И вроде почти забыл про маленькую, привередливую сучку. Почти получилось избавиться от навязчивой идеи заполучить ее, но сегодня что-то пошло не так. Все мой гребаный контроль трещит по швам. Я словно наркоман находился в ремиссии и полном отказе от дозы. А сегодня меня ломает от неудовлетворенного желания. Мне даже кажется, что я чувствую на себе ее запах. И пытаюсь заглушить это одержимое желание алкоголем. А попросту говоря, бухаю, пытаясь выгнать Лисицу из головы. Но куда там! Чем больше я пью, тем больше меня наполняет желание найти Дашу и просто сделать с ней все, что хочу. Пусть даже насильно. Это клиника, я болен, но еще пытаюсь излечиться.

Делаю вид что работаю, моя секретарша получила указания никого ко мне не впускать. А на самом деле я пью стакан за стаканом, медленно цедя виски, кручусь в кресле и тупо смотрю в окно, пытаясь расставить приоритеты в своей голове. Когда-то внутри меня жил такой же идиот, который точно так же заболел женщиной, впустив ее глубоко в себя, выворачиваясь ради нее наизнанку. И тот идиот расплатился за наивность. Я усвоил жизненный урок и был уверен, что подобного никогда не повторится.

Закрываю глаза, откидываюсь на спинку кресла, чувствуя, как стремительно пьянею, картинка реального мира расплывается, а образ Лисички возникает. Только с ней я понимаю, насколько у меня богатая фантазия, я представляю ее рядом, на этом столе, сидящую передо мной в сексуальном прозрачном белье, с распущенными волосами и манящими красными губами. Я хватаю ее щиколотки и ставлю ножку на стол, раскрывая перед собой, но не трогаю, а заставляю порочно ласкать себя. Черт! Стискиваю челюсть и допиваю залпом виски. Похоже, нужно напиться до отключки.

Наливаю себе еще виски, пытаюсь отвлечься и звоню Артуру, чтобы уточнить кое-какие вопросы по нашему общему делу. А когда узнаю, что он рядом с Дарьей в магазине, словно ненормальный прошу задержать ее и срываюсь с места.

Я вдрызг пьяный и поэтому даже не анализирую, зачем ищу встречи с Дашей, я просто хочу ее видеть. Доезжаю до супермаркета, нарушая всевозможные правила, оставляю машину на парковке, перекрывая кому-то выезд, но мне на данный момент все равно.

Даша помогает Артуру выбрать питание для дочери, я беру себя в руки и уверенно иду к ним. В голове полный туман. Я вижу цель, и мне плевать на препятствия.

— Добрый вечер! — здороваюсь за руку с Артуром и киваю Дашке, жадно ее рассматривая, словно не видел целую вечность.

— А ты сразу двух сестер зацепил или поделишься одной? — пытаюсь шутить и подмигиваю Лисе, которая хмурится и старается не смотреть мне в глаза. А я под действием алкоголя, веду себя как пацан.

— Ну, не знаю, меня все устраивает. Сестры разные, дополняют друг друга, — смеется друг и хватает Дашу за талию, притягивая к себе. А я настолько повернут на ней, что мне хочется въеб*ть Артуру за то, что лапает ее. Я пьян и не вижу границ. Но сдерживаюсь, поскольку Дарья возмущённо отталкивает его.

— Это ты ему сообщил, что мы здесь?! — злится она и все-таки заглядывает мне в глаза. И я тону в ее красивых омутах.

— Ну что ты, Лиса, я забежал… — оглядываюсь на стеллажи позади и хватаю первую попавшуюся коробку, — вот за этим, — несу какой-то бред и ухмыляюсь с умным видом.

— Фитнес-хлопья? — язвительно спрашивает она.

— Да, очень их люблю, особенно… — фокусирую взгляд на упаковке, — с черносливом.

— Замечательно! Дальше, думаю, без меня справитесь. Я поехала. Жене привет! — кидает она мне и быстро убегает, не оглядываясь, звонко стуча каблуками.

— Сучка! — рычу от негодования и новой порции эмоций, которые может во мне разбить только она.

Вручаю Артуру хлопья и, не прощаясь, бегу за ней. Все, Лиса! Я сегодня неадекватен и возьму тебя, чего бы мне это ни стоило. Я почти догоняю ее, стоит дотянуться рукой, и я схвачу Дашу, но сталкиваюсь на пути с какой-то пожилой женщиной с полными пакетами. Она падает, и один из пакетов рвется, рассыпая продукты.

— Вашу мать! — рычу от злости. Женщина округляет глаза, и я выдыхаю, помогая ей подняться, рассыпаясь в извинениях и помогая собрать покупки, с сожалением наблюдая, как Даша садится в такси и ускользает от меня.

Все, Лисица! Пизд*ц тебе! Я устал бегать! Устал изводить себя. Ты будешь моей! Не хочешь добровольно, я тебя выкраду и заставлю быть моей!

ГЛАВА 15

ГЛАВА 15

Дарья

Все случилось мгновенно, я даже не успела пикнуть и испугаться. Меня схватили и потащили к машине. Лиц я не видела, только огромный черный внедорожник с тонированными стеклами. Мужик, от которого воняло дешевым табаком, прижал меня к себе, зажал рот и нос огромной ладонью. Я пыталась брыкаться и дергаться, но все бесполезно — меня заволокли в машину и придавили к заднему сидению.

Как только внедорожник сорвался с места, меня отпустили, посадили ровно и даже поправили волосы. Напавших было двое: один — тот, что с бритым затылком, сидел за рулем, второй — похожий на огромный шкаф, находился рядом со мной. И вот тут меня парализовало страхом. Осматриваю их, а сама лихорадочно думаю, зачем меня похитили. Дорогу я вроде никому не переходила, и взять с меня нечего. Из ценного: сережки да две тысячи рублей в кошельке. А потом в голове вспыхивают страшные мысли о проституции, рабстве и продаже органов. И вот тогда тело сковывает настоящим ужасом, который вынуждает действовать. Готовая выпрыгнуть на полном ходу, со всей силы дергаю ручку двери, но она не поддается, в отчаянье бью кулаком в стекло, чувствуя, как дрожат губы, а по телу проносится волна ужаса.

— Кто вы такие?! Что вам от меня нужно?! — В ответ тишина. Мужики словно неживые. Один уверенно ведет машину, второй смотрит перед собой, словно меня нет. — Отпустите! — угрожающе требую. — Иначе… — А что «иначе»? Чем я могу их испугать? Мозг включается, и я понимаю, что моя сумочка до сих пор висит у меня на руке. Открываю ее, вынимаю телефон, но «шкаф» тут же его вырывает и прячет у себя в кармане. — Немедленно отдайте! Выпустите меня! — набрасываюсь на мужика, начиная колотить его кулаками. Сначала «шкаф» не реагирует, потом резко хватает меня за запястье и притягивает к себе, обдавая противным дыханием.

— Сиди спокойно, иначе свяжу и надену мешок на голову! — рычит он в лицо и вновь отпускает, отталкивая о себя. Тру запястья от его крепкого захвата и отворачиваюсь к окну, пытаясь понять, куда мы едем. Дорога вроде знакомая, кажется, я уже когда-то здесь была, но никак не могу вспомнить, когда. Злить похитителей нельзя, но и сидеть, ожидая своей участи — тоже. Да, мне жутко страшно, настолько, что потеют ладошки и немеют губы, но нужно взять себя в руки и начать соображать.

— Пожалуйста, скажите хотя бы, куда мы едем? — меняю тактику, начиная просить.

— Приедем — узнаешь, — кидает мне неприятно пахнущий «шкаф». Я не знала, насколько долго мы ехали, счет времени потерян, только всматривалась в окно, пытаясь запомнить каждую кочку загородной трассы, и понять, почему эта дорога кажется знакомой. И только когда машина въехала в ворота загородного особняка, поняла, что это дом Тимура. Этого человека я называю волком, опасным и матёрым хищником, который решил поиграть со своей добычей. А добыча — это я.

Побывав в этом доме всего лишь однажды, в день, когда мы познакомились, хорошо запомнила его стены. Я вообще помню все, что связано с Тимуром, вплоть до мельчайших деталей. Но это далеко не приятные воспитания. Они будоражащие, яркие, острые, но пугающие. Кажется, в его присутствии невозможно расслабиться. Одно неверное движение — и хищник нападет. Он поглотит меня, пережует и выплюнет. А я уже никогда не смогу собрать себя воедино. Больше года мы играем с ним в игру, правила которой знает только Тимур. Я пыталась убежать, скрыться и думала, что это успешно получалось, но, как оказалось, нет… Мне всего лишь давали фору.

На улице уже стемнело. Машина останавливается возле главного входа, «шкаф» выходит, хватает меня за руку и тянет за собой. У него такая сильная хватка, что у меня немеет кисть, кажется, на ней останется синяк. Мне уже не так страшно, поскольку я в доме мужчины, которого знаю, но это вовсе не значит, что ничего плохого со мной не случится. Я давно поняла: Тимур может быть страшнее людей, которых показывают в сводке криминальных новостей. И даже то, что он лучший друг мужа моей сестры, не дает надежды на удачный исход. Он меня похитил, и это говорит о том, что я здесь не для милых, дружеских посиделок. Это значит, что волку надоела игра, он хочет перегрызть мне горло и сожрать. Хищник хочет крови.

Амбал затаскивает меня на второй этаж и вталкивает в помещение, похожее на гостиную. Огромное панорамное окно, горящий огонь в камине и накрытый стол на двоих: вино, закуски, сырная нарезка и кальян. Пахнет табаком и спелой вишней. И во главе всего этого на черном кожаном кресле сидит мой хищник. Он впивается тяжёлым взглядом в мужика, который меня сюда притащил, резко переводит взгляд на онемевшее запястье, которое я потираю.

— Я просил просто привезти ее сюда! — не кричит, в его голосе сталь и холодная ярость.

— Она сопротивлялась, — мямлит здоровый мужик.

— Пошел вон! — пренебрежительно кидает ему Тимур, и тот быстро удаляется, а я слышу позади себя щелчок замка. Понимаю, что дверь заперли, но все равно в каком-то сумасшествии кидаюсь к ней и нервно дергаю ручку. Не хочу оставаться наедине с этим мужчиной, мне страшно утонуть в черной бездне его глаз.

— Дверь заперта, — спокойно констатирует Тимур. Оборачиваюсь, дергаю ворот и снимаю пальто, срываю с шеи шарфик, оставаясь в голубых обтягивающих джинсах и белом свитере. В комнате довольно тепло, и верхняя одежда будто душит.

— Выпусти! Ты не имеешь права меня здесь держать! — со злостью кричу я, но стараюсь не смотреть в черные звериные глаза. Тимур брутален, по-мужски красив, брюнет с аккуратной щетиной и чувственными губами. Можно назвать его харизматичным, привлекательным, сексуальным, только вот взгляд этого мужчины отталкивает и пугает до дрожи в коленях.

— Нет, ты останешься здесь столько, сколько я захочу, мне надоело за тобой бегать! — отрезает он, склоняя голову, рассматривая, как товар в магазине. Меня по-прежнему трясет, но уже от злости, в груди все горит огнём, и нечем дышать. А эта наглая сволочь, продолжая пристально смотреть, глубоко затягивается кальяном, выпуская облако дыма в мою сторону.

— Я не останусь здесь! Выпусти меня немедленно!

— Нет, — спокойно отвечает он и отпивает немного вина. — Раздевайся, присаживайся, поужинаем.

— Да пошел ты! — выплёвываю и тут же жалею, потому что Тимур сжимает челюсть и смотрит на меня исподлобья, словно из последних сил держит себя в руках. Дура, Даша! Не зли его, засунь свой острый язык куда подальше и попробуй договориться. Главное — вырваться из этого дома. А потом что? У меня нет никаких возможностей скрыться от этого зверя. Будь его воля, он сотворит со мной все, что пожелает. — Хорошо, я сделаю так, что ты меня отпустишь! — самоуверенно заявлю я. Закатываю рукава, а сама скольжу взглядом по комнате. Хватаю с тумбы фарфоровую вазу и разбиваю ее вдребезги. Иногда кажется, что у меня совсем не развит инстинкт самосохранения. Я боюсь Тимура и прекрасно понимаю, что если он захочет, то свернет мне шею одной рукой, но все равно продолжаю провоцировать его. Не могу же я все покорно принимать. Он возомнил себя богом! Вершителем судеб. Вседозволенность настолько его опьянила, что он стал думать, будто ему все позволено.

Ваза разлетается на мелкие осколки, и я удовлетворенно улыбаюсь в поисках других предметов. Сердце колотится как ненормальное, в кровь выбрасывается адреналин, смешиваясь со злостью и страхом, заставляя меня совершать неадекватные поступки.

— Сорок восемь тысяч, — спокойно говорит он, осматривая осколки, продолжая курить кальян и пить вино.

— Что?

— Эта ваза стоила сорок восемь тысяч, — спокойно повторяет он.

— Кажется, ты переплатил.

— Фарфор от «Vista Alegre».

— Эта тоже? — указываю на такую же вазу с другой стороны, и Тимур кивает. Беру ее и с удовольствием разбиваю, глядя, как осколки летят к ногам этого самонадеянного гада. Потом хватаю какую-то увесистую пепельницу. — Отпусти меня, или я разгромлю весь твой дом! — требую, на что Т

Пролог

Все случилось мгновенно, я даже не успела пикнуть и испугаться. Меня схватили и потащили к машине. Лиц я не видела, только огромный черный внедорожник с тонированными стеклами. Мужик, от которого воняло дешевым табаком, прижал меня к себе, зажал рот и нос огромной ладонью. Я пыталась брыкаться и дергаться, но все бесполезно – меня заволокли в машину и придавили к заднему сидению.

Как только внедорожник сорвался с места, меня отпустили, посадили ровно и даже поправили волосы. Напавших было двое: один – тот, что с бритым затылком, сидел за рулем, второй, похожий на огромный шкаф, находился рядом со мной. И вот тут меня парализовало страхом. Осматриваю их, а сама лихорадочно думаю, зачем меня похитили. Дорогу я вроде никому не переходила, и взять с меня нечего. Из ценного – сережки да две тысячи рублей в кошельке.

А потом в голове вспыхивают страшные мысли о проституции, рабстве и продаже органов. И вот тогда меня сковывает настоящим ужасом, который вынуждает действовать. Готовая выпрыгнуть на полном ходу, со всей силы дергаю ручку двери, но она не поддается, в отчаянье бью кулаком в стекло, чувствуя, как дрожат губы, а по телу проносится волна ужаса.

– Кто вы такие?! Что вам от меня нужно?! – В ответ тишина. Мужики словно неживые. Один уверенно ведет машину, второй смотрит перед собой, словно меня нет. – Отпустите! – угрожающе требую. – Иначе…

А что «иначе»? Чем я могу их испугать? Мозг включается, и я понимаю, что моя сумочка до сих пор висит у меня на руке. Открываю ее, вынимаю телефон, но «шкаф» тут же его вырывает и прячет у себя в кармане.

– Немедленно отдайте! Выпустите меня! – набрасываюсь на мужика, начиная колотить его кулаками. Сначала «шкаф» не реагирует, потом резко хватает меня за запястье и притягивает к себе, обдавая противным дыханием.

– Сиди спокойно, иначе свяжу и надену мешок на голову! – рычит он в лицо и вновь отпускает, отталкивая о себя. Тру запястья от его крепкого захвата и отворачиваюсь к окну, пытаясь понять, куда мы едем. Дорога вроде знакомая, кажется, я уже когда-то здесь была, но никак не могу вспомнить, когда. Злить похитителей нельзя, но и сидеть, ожидая своей участи – тоже. Да, мне жутко страшно, настолько, что потеют ладошки и немеют губы, но нужно взять себя в руки и начать соображать.

– Пожалуйста, скажите хотя бы, куда мы едем? – меняю тактику, начиная просить.

– Приедем – узнаешь, – кидает мне неприятно пахнущий «шкаф».

Я не знала, насколько долго мы ехали, счет времени потерян, только всматривалась в окно, пытаясь запомнить каждую кочку загородной трассы, и понять, почему эта дорога кажется знакомой. И только когда машина въехала в ворота загородного особняка, поняла, что это дом Тимура. Этого человека я называю волком, опасным и матёрым хищником, который решил поиграть со своей добычей. А добыча – это я.

***

Побывав в этом доме всего лишь однажды, в день, когда мы познакомились, хорошо запомнила его стены. Я вообще помню все, что связано с Тимуром, вплоть до мельчайших деталей. Но это далеко не приятные воспитания. Они будоражащие, яркие, острые, но пугающие. Кажется, в его присутствии невозможно расслабиться. Одно неверное движение – и хищник нападет. Он поглотит меня, пережует и выплюнет. А я уже никогда не смогу собрать себя воедино. Два года мы играем с ним в игру, правила которой знает только Тимур. Я пыталась убежать, скрыться и думала, что это успешно получалось, но, как оказалось, нет… Мне всего лишь давали фору.

На улице уже стемнело. Машина останавливается возле главного входа, «шкаф» выходит, хватает меня за руку и тянет за собой. У него такая сильная хватка, что у меня немеет кисть, кажется, на ней останется синяк. Мне уже не так страшно, поскольку я в доме мужчины, которого знаю, но это вовсе не значит, что ничего плохого со мной не случится. Я давно поняла: Тимур может быть страшнее людей, которых показывают в сводке криминальных новостей. И даже то, что он лучший друг мужа моей сестры, не дает надежды на удачный исход. Он меня похитил, и это говорит о том, что я здесь не для милых, дружеских посиделок. Это значит, что волку надоела игра, он хочет перегрызть мне горло и сожрать. Хищник хочет крови.

Амбал затаскивает меня на второй этаж и вталкивает в помещение, похожее на гостиную. Огромное панорамное окно, горящий огонь в камине и накрытый стол на двоих: вино, закуски, сырная нарезка и кальян. Пахнет табаком и спелой вишней. И во главе всего этого на черном кожаном кресле сидит мой хищник. Он впивается тяжёлым взглядом в мужика, который меня сюда притащил, резко переводит взгляд на онемевшее запястье, которое я потираю.

– Я просил просто привезти ее сюда! – не кричит, в его голосе сталь и холодная ярость.

– Она сопротивлялась, – мямлит здоровый мужик.

– Пошел вон! – пренебрежительно кидает ему Тимур, и тот быстро удаляется, а я слышу позади себя щелчок замка. Понимаю, что дверь заперли, но все равно в каком-то сумасшествии кидаюсь к ней и нервно дергаю ручку. Не хочу оставаться наедине с этим мужчиной, мне страшно утонуть в черной бездне его глаз.

– Дверь заперта, – спокойно констатирует Тимур. Оборачиваюсь, дергаю ворот и снимаю пальто, срываю с шеи шарфик, оставаясь в голубых обтягивающих джинсах и белом свитере. В комнате довольно тепло, и верхняя одежда будто душит.

– Выпусти! Ты не имеешь права меня здесь держать! – со злостью кричу я, но стараюсь не смотреть в черные звериные глаза.

Тимур брутален, по-мужски красив, брюнет с аккуратной щетиной и чувственными губами. Можно назвать его харизматичным, привлекательным, сексуальным, только вот взгляд этого мужчины отталкивает и пугает до дрожи в коленях.

– Нет, ты останешься здесь столько, сколько я захочу, мне надоело за тобой бегать! – отрезает он, склоняя голову, рассматривая, как товар в магазине.

Меня по-прежнему трясет, но уже от злости, в груди все горит огнём, и нечем дышать. А эта наглая сволочь, продолжая пристально смотреть, глубоко затягивается кальяном, выпуская облако дыма в мою сторону.

– Я не останусь здесь! Выпусти меня немедленно!

– Нет, – спокойно отвечает он и отпивает немного вина. – Раздевайся, присаживайся, поужинаем.

– Да пошел ты! – выплёвываю и тут же жалею, потому что Тимур сжимает челюсть и смотрит на меня исподлобья, словно из последних сил держит себя в руках. Дура, Даша! Не зли его, засунь свой острый язык куда подальше и попробуй договориться. Главное – вырваться из этого дома. А потом что? У меня нет никаких возможностей скрыться от этого зверя. Будь его воля, он сотворит со мной все, что пожелает. – Хорошо, я сделаю так, что ты меня отпустишь! – самоуверенно заявлю я.

Закатываю рукава, а сама скольжу взглядом по комнате. Хватаю с тумбы фарфоровую вазу и разбиваю ее вдребезги. Иногда кажется, что у меня совсем не развит инстинкт самосохранения. Я боюсь Тимура и прекрасно понимаю, что если он захочет, то свернет мне шею одной рукой, но все равно продолжаю провоцировать его. Не могу же я все покорно принимать. Он возомнил себя богом! Вершителем судеб. Вседозволенность настолько его опьянила, что он стал думать, будто ему все позволено.

Ваза разлетается на мелкие осколки, и я удовлетворенно улыбаюсь в поисках других предметов. Сердце колотится как ненормальное, в кровь выбрасывается адреналин, смешиваясь со злостью и страхом, заставляя меня совершать неадекватные поступки.

– Сорок восемь тысяч, – спокойно говорит он, осматривая осколки, продолжая курить кальян и пить вино.

– Что?

– Эта ваза стоила сорок восемь тысяч, – спокойно повторяет он.

– Кажется, ты переплатил.

– Фарфор от «Vista Alegre».

– Эта тоже? – указываю на такую же вазу с другой стороны, и Тимур кивает. Беру ее и с удовольствием разбиваю, глядя, как осколки летят к ногам этого самонадеянного гада. Потом хватаю какую-то увесистую пепельницу. – Отпусти меня, или я разгромлю весь твой дом! – требую, на что Тимур снисходительно улыбается. Швыряю пепельницу в стену, попадая в картину. Осколок отлетает в сторону Тимура, но он ловко уворачивается.

– Пепельница – двенадцать тысяч и картина – сто двенадцать. Продолжай в том же духе, – спокойно и даже холодно говорит он. А я глотаю воздух от захлестывающих эмоций.

– Не находишь, что я очень дорого тебе обхожусь? – приподнимая бровь, спрашиваю его.

– Двести двенадцать тысяч на твоем счету, – констатирует он и вновь выпускает дым в мою сторону.

– Запиши в кредит и отпусти меня!

– Будешь рассчитываться натурой?

– Только посмей прикоснуться ко мне! – задыхаюсь от злости.

– Все, мне надоел этот спектакль, – холодно произносит Тимур и встает с кресла. Вздрагиваю и больно закусываю губы, когда он резко сметает рукой со стола посуду с едой и напитками. Все разбивается и разбрызгивается к чертовой матери. Тимур подлетает ко мне, хватает за ворот свитера и швыряет на этот стол, наваливаясь сверху всем телом. Меня сковывает от страха, потому что бездна в его глазах разрастается. И я уже не такая смелая и дерзкая.

– Все Даша, доигралась! Мое терпение закончилось! Пиз*ец тебе!

Глава 1

Дарья

Все началось давно, два года назад. Меня избил мой первый мужчина, тот, за которого я собиралась замуж и с кем хотела разделить всю оставшуюся жизнь.

Сергея я знала с детства, он был хулиганом с нашего двора. Из тех, кто лазит по гаражам, курит за домом и обижает девочек. До пятнадцати лет я была настоящей пацанкой: короткая стрижка, никогда не носила юбок и платьев и водилась только с компанией мальчиков. Иногда меня даже принимали за мальчика, пока не начала расти грудь. Да и какой интерес играть в куклы, заплетать косички и шептаться с девочками? Я играла в футбол, курила за гаражами и дралась.

Сергей был старше всего на пару лет, и поначалу мы просто дружили. Его родители тоже беспробудно пили, как и мои, поэтому у нас было много общего. Он первый, кто обратил на меня внимание как на девочку и сказал, что мне бы больше пошли платья. Это из-за него я отрастила волосы, привела в порядок ногти и надела юбку. Я по-прежнему находилась в компании пацанов, но уже в качестве своей девчонки. За мной стояла целая банда во главе с Сергеем, позволяя мне чувствовать себя королевой.

Когда я окончила школу, мы стали настоящей парой. К тому времени у меня уже были волосы ниже плеч, платья и юбки, набор косметики, духи и шпильки – все, в принципе, куплено Сергеем. Родители пропивали заработанное, а наша бабушка еле сводила концы с концами. Я знала, что Сергей связан с криминалом, тогда он казался мне самым крутым. И только значительно позднее стало понятно – он был всего лишь мелкой сошкой и шестеркой.

Сергей дарил мне подарки, помогал нашей бабушке и даже про Лерку не забывал, постоянно покупая ей сладости. Он был рядом, когда умерла бабушка, и когда нам пришлось жить с пьющими, деградирующими родителями. Я хотела уйти из дома и жить с Сергеем, но совесть не позволяла оставить Леру. Она единственный близкий мне человек. И если я вполне могла постоять за себя, то Лера была слабой девочкой.

Когда умерли родители, я не плакала, мне было совершенно их не жалко. Возможно, это жестоко с моей стороны, но низко упавших алкоголиков, которым наплевать на собственных детей, ждал закономерный конец. Иногда на меня что-то находило, я выходила на балкон, делая вид, что курю, а сама тихо рыдала. В те минуты жалела о том, чего у нас с сестрой не было: денег, возможностей, нормального детства, образования и настоящей семьи. Я скрывала свою боль и сожаление. Кому они нужны?

На нормальную учебу не было ни времени, ни денег. Я работала официанткой и одновременно заканчивала несколько курсов: маникюра, косметологии, массажа и прочих процедур – всего того, что могло дать быструю работу и деньги, чтобы обеспечить нас с сестрой.

Сергей всегда был вспыльчивым, особенно когда выпивал. И чем старше он становился, тем больше алкоголь сносил ему крышу. Нет, он не был алкоголиком, иначе я бы с ним не встречалась. По роду деятельности Сергей перенес пару сотрясений и одну черепно-мозговую травму. Он мог слететь с катушек из-за нескольких рюмок водки. Я боялась его в такие моменты, но умела усмирять. Точнее, только я и могла его успокоить. Когда Сергей превращался в зверя, и в нем просыпалась чисто звериная агрессия, он мог разгромить все вокруг. Ему внезапно могло показаться, что друг косо на него смотрит, и тогда начинался ад. Его друзья и подельники всегда звонили мне. Я приезжала и усмиряла его голосом, лаской, просто со всем соглашаясь. Утром он, конечно же, ничего не помнил, просил у всех прощения и клялся мне, что такого больше не повторится…

Мы встречались довольно долго и собирались пожениться. Сергей говорил, что для начала ему нужно подняться, накопить достаточно для того, чтобы оставить «дела», создавать семью уже с чистой совестью и крупной суммой в кармане, и я была с ним согласна. Мы мечтали уехать далеко-далеко, сбежать от прошлого куда-нибудь к морю, где нас никто не знает, и можно притвориться кем угодно, начав жизнь с чистого листа.

Любила ли я Сергея по-настоящему? Теперь мне кажется, что нет. Это, скорее, была дружба, привязанность, общие проблемы, увлечения и похожая судьба…

В тот злосчастный день Сергей опять выпил, его переклинило, и он приревновал меня к своему другу. Повода для ревности, тем более для скандала, не было. Славик наш общий друг, и у него есть невеста. Мы просто беседовали о мотоциклах, я задавала вопросы и просила сфотографироваться рядом с его новым байком.

При виде нас, глаза Сергея налились кровью, и его понесло. Поначалу я не заметила, что он пьян, и что-то пыталась доказать. А когда Сергей вытащил ствол и нацелился на Славку, все поняла. В такие моменты он ничего не видел и не слышал, в его голове разыгрывался свой сценарий событий, и какие-либо доводы были неуместны.

Мне стало страшно оттого, что он действительно способен убить друга из-за собственных домыслов. Я тогда повисла у него на руке, отвлекая внимание, пока Славик выбивал ствол. Ненадолго удалось удержать Сергея на месте и дать другу возможность уйти. Но если раньше получалось утихомирить зверя, то в тот момент катализатором взрыва в его голове оказалась я, а потому Сергей стал выбивать из меня ответы.

Никакие объяснения и доводы не действовали, он ничего не слышал и не воспринимал. В его голове я флиртовала и заигрывала со Славиком, в его больном воображении мы шептались и договаривались о встрече. Он кричал, что я последняя шлюха и тварь. Оскорблял и унижал меня, но это не самое страшное. Тогда Сергей впервые поднял на меня руку.

– Ты, подстилка, сколько раз он трахал тебя?! – хрипел как животное, посылая очередную звонкую пощечину и выбивая из меня правду, которой не существовало.

– Между нами ничего не было! – в очередной раз повторила я, зажмуриваясь, но уже от страха и боли.

– Сука, тебя уже все мои друзья вые*али? – кричал мне в лицо, а сам, глядя стеклянными глазами, швырнул меня на диван, как тряпичную куклу, и снова принялся глотать из банки пиво.

Мне было жутко оттого, что я вообще могла не выйти живой из этой комнаты. Инстинкт самосохранения включился на полную, и я искала глазами то, чем смогу оглушить Сергея. Мои слова и объяснения его не остановили бы, и потому я просто молча стараясь не усугублять ситуацию.

– Поэтому ты бесплодна?! – гадко усмехается он, задевая меня за живое, начиная хлестать словами. И это гораздо больнее пощёчины. – Тебя имели во все дырки?!

Морщусь от грязи, льющейся из его рта, и не верю, что все это происходит на самом деле. Раньше меня не особо пугало его сумасшествие, поскольку я была его успокоителем, а не раздражителем. Но болезнь Сергея прогрессировала, не оставляя нам шанса на будущее…

А ведь с виду Сергей симпатичный парень. Высокий, немного худощавый, но спортивный. Меня покорила его мальчишеская улыбка, красивые глаза и русые волосы. Он похож на «плохого» мальчика со смазливой внешностью, будоражил сам диссонанс. И никто не знал, что в этом мальчишке проснется демон, который будет вот так бить меня и обливать грязью.

– Я не бесплодна! – всхлипываю я, повышая голос. Меня задевает эта тема, и слова вырываются сами собой.

– Ты ещё смеешь кричать на меня, тварина! – он размахивается и обжигает еще одной болезненной пощечиной, от которой моя голова откидывается, и я прокусываю внутреннюю сторону щеки, чувствуя вкус крови.

И тут рассудка лишаюсь я. Меня захлёстывает истерикой, и я уже сама не соображаю, что творю. Терпеть все это невыносимо. В голове не укладывается, что мой Серёжка, парень с нашего двора, тот, кого я считала родным, может вот так поступать со мной. С особым изощрённым садизмом и цинизмом.

– Это все из-за тебя! Слышишь! Ты виноват в том, что у меня проблемы с женским здоровьем! – кричу ему я, начиная рыдать, и набрасываюсь с кулаками! Колочу его куда попаду, царапаюсь, кусаюсь, приходя в ярость, но меня быстро приводят в себя, хватая за шею и перекрывая кислород.

Дышать нечем, лёгкие жжет, дергаюсь, расцарапывая его руку, глядя в безжизненные глаза, и понимаю: это может стать последним, что я увижу…

Не помню, как дотянулась до пепельницы и со всей силы ударила Сергея по голове. Он не отключился, просто на время потерял ориентацию, благодаря чему я вырвалась, глотая воздух. Пока Сергей матерился, держась за горло, я выбежала из квартиры и заперла его в ней, забрав с собой ключи.

Домой шла дворами. Туфли и сумочка остались в квартире Сергея. Было ещё светло, на улицах гуляли дети, сидели бабушки, и шныряла местная шпана. А я брела босиком, с растрепанными волосами, растекшейся косметикой, в порванном платье и ссадиной на лице. Прохожие смотрели, морщась, принимая за шлюху, но мне было абсолютно плевать. Какая разница, как я выгляжу, если внутри полное опустошение и боль. Поняла, что не смогу больше быть с Сергеем, не выдержу. Если его альтер эго набросилось на меня, то впредь я уже не смогу его контролировать…

Было невыносимо больно, настолько, что я выла дома в подушку до хрипоты в горле, пока не пришла Лерка. Счастливая и окрылённая романтизмом, нарисованным для нее Артуром, ещё не зная, что мужики двуликие и носят множество масок.

Глава 2

Дарья

Лерка долго меня не замечает, принимает душ, носится по комнате, напевая что-то веселое. А я утыкаюсь в подушку, пытаясь заглушить всхлипывания. Шея болит – точно останутся синяки, и щека саднит, особенно с внутренней стороны. Но физическая боль ничто по сравнению с тем, что творится внутри. А еще страшно, что Саша выберется из квартиры и приедет меня добить.

– Даш? – сестренка садится рядом, прикасается к плечу, а мне хочется слиться с этим диваном. – Даша, что случилось?! – взволновано спрашивает сестра, а я не могу ничего ответить, во рту вкус горечи и крови. Дышу глубоко, пытаясь хоть немного успокоиться. – Даша… – она тянет меня на себя. – Ты меня пугаешь! – И мне приходится к ней повернуться и показаться во всей красе. – Что с тобой случилось?!

– Я рассталась с Сашей, – отвечаю я, утирая слезы.

Александр еще не знает, но это конец. Он словно выбил из меня мои светлые чувства к нему. И вспоминая все, что между нами было, я только сейчас понимаю, что светлое закончилось после аборта, который он вынудил меня сделать. Я уже тогда посмотрела на этого человека с другой стороны, но Саша умеет убеждать…

– Почему?

– Поэтому, – указываю на ссадину и следы на шее, пусть отстанет от меня! Я люблю сестренку, но сейчас хочу побыть одна, мне нужна тишина.

– Что он с тобой сделал?! И за что?! – не унимается Лерка.

Вот только жалости мне не нужно. Сама виновата. Я, может, и взбалмошная, но моногамна. Всегда считала, что в жизни должен быть один мужчина. А отношения нужно выстраивать и работать над ними. Как говорится: в горе и радости, в здравии и болезни…

– Я не хочу сейчас заново все вспоминать! Потом расскажу… – сажусь, я вроде уже не плачу, а слезы все равно скатываются по щекам. Дашка смотрит на меня шокировано, для нее это потрясение. Ее сестра никогда не плачет. Я сильная, я все выдержу, я никогда не жалуюсь… Поднимаюсь с дивана, кутаясь в кофту, и ухожу в кухню.

– Он тебя ударил?! – Лерка прибегает за мной.

– Да, – спокойно отвечаю и ставлю варить себе кофе.

– Как он мог?! – возмущается сестра. Такая наивная. Мог, еще как мог… Сейчас мне уже кажется, что это не болезнь Саши, а нутро, которое живет в нем давно, но вырывается оно, только когда он пьян. Это было очевидно еще год назад, когда он безжалостно толкал меня на грех, прикрываясь благими намерениями.

– Мог… Все, помолчи! Хочу тишины! – повышаю голос, потому что не в силах больше это обсуждать. Не нужно Лере знать всей правды, незачем ее еще больше шокировать. – Ты куда-то собираешься? – меняю тему.

– Да, Артур приглашает за город на день рождения друга. Но я никуда не поеду, останусь с тобой, – уверенно заявляет она.

– Не говори ерунды, иди, собирайся.

Пусть гуляет. Я поговорила с Артуром, и он не собирается ее обижать. Да, такие как он не женятся на Золушках, но пусть уж лучше ее первый мужчина будет таким и оставит ей красивые воспоминания, чем бандитом из подворотни. И потом, если я сейчас начну рассказывать ей о правде жизни и сущности мужиков, она же, глупая, не поверит. Влюбленные глаза не видят изъянов, они превращают их в достоинства. Лерка убегает в спальню, а я выдыхаю и наливаю себе кофе, прикуривая сигарету. Никотин и кофе – тоже наркотики, на которые я подсела давно, пытаясь заменить полноту жизни маленькими удовольствиями.

***

Я не знаю, как им удалось меня убедить поехать на день рождения совершенно незнакомого человека, но я еду с Лерой и Артуром за город. Сестренка ни в какую не хотела оставлять меня одну, Артур апеллировал тем, что так мы ближе познакомимся, а я, наверное, боялась остаться одна и утонуть в самокопании, жалея себя. Да и Сашка еще явно не протрезвел, и я не знала, чего от него ожидать.

Хозяин загородного дома явно не любит публичности, о чем говорит огромный бетонный забор и железные кованые ворота, которые, распахиваясь, открывают перед нами большой двор и дом с панорамным остеклением. Двухэтажный дом в современном стиле хай-тек – необычно, но впечатляет. Во дворе еще несколько небольших строений и огромный бассейн, рядом с которым располагается уютная беседка. Даже не представляю, откуда люди берут столько денег, чтобы так шикарно жить, явно не впархивают с утра до ночи на заводе.

По вымощенной плиточной дорожке к нам идет сам хозяин дома, медленно скользя глазами от Артура к Лере и задерживаясь на мне, немного прищуривается и оценивающе рассматривает. Его можно понять – меня никто не приглашал. Неприлично так нагло рассматривать человека, но, похоже, хозяину дома все равно, он не просто смотрит – он словно грязно меня лапает. Естественно, я нанесла на лицо тонну макияжа, чтобы скрыть ссадину и круги под глазами, вывела стрелки и накрасила губы бордовой помадой. На мне рваные джинсы и черная блузка с прозрачными рукавами. Сегодня вечером я надела маску хищницы, скрывая за ней раненого и запуганного зверька.

– Ого! – произношу, осматривая дом и делая вид, что не замечаю цепкого взгляда мужчины.

– Приятно, что мой дом кого-то впечатляет.

Меня поражает его голос. Холодный, с легкой хрипотцой, словно простывший, но одновременно приятный. Мужчина высокий, широкоплечий, мощный. Брюнет со жгучими черными глазами. Но в его взгляде нет огня, там ледяной холод. Глаза пронзительные, даже немного страшные, я бы сказала, волчьи, внимательные. Даже когда улыбается, глаза остаются холодными.

– Добрый вечер, – здоровается он.

– Не так официально, – усмехается Артур, хлопая друга по плечу. – Подарок я уже подарил, так что тебе придется терпеть нас до завтра.

– Как-нибудь переживу ваше вторжение. Ну, знакомь меня с украшением нашего вечера, – спрашивает так, словно мы – мишура. Артур представляет Леру и сразу обозначает, что она только его.

– Тебе всегда достается самое лучшее, – комплемент в сторону расплывающееся улыбки Леры. – Тимур, – представляется он нам.

– А это Дарья, сестра Валерии.

Мужчина протягивает мне руку, но я медлю, поскольку он просто пожирает меня взглядом. В холодных глазах интерес ко мне, но больше – как к подарку на день рождения.

Я все-таки вкладываю ладонь в его большую руку. Никто не замечает, как он, сжимая мою руку, поглаживает запястье большим пальцем, так обманчиво нежно, словно пытается усыпить мою бдительность. Хочу мягко вырвать ладонь, но Тимур не отпускает, предупредительно заглядывая мне в глаза. Хищник хочет поиграть. Ну, хорошо, я сегодня не в настроении строить из себя хорошую девочку. Давай поиграем. Сдаюсь, расслабляясь и улыбаясь в ответ.

– Это самый лучший день рождения – столько красоты. Проходите, – он перекладывает мою руку себе на предплечье и ведёт нас к беседке, где уже накрыт стол. – Давайте сразу перейдем на «ты», Дашенька, – предлагает Тимур, и я киваю, расправляя плечи.

Пошло все к черту! Хочу сегодня почувствовать себя свободной и беззаботной, флиртуя с незнакомым мужчиной. Когда еще я отдохну от рутины, побываю в шикарной обстановке с мужчиной, парфюм которого стоит в десятки раз дороже, чем вся моя одежда. Устала…

Тимур кажется довольно приятным мужчиной, постоянно подливает мне «Брют», ухаживает, подавая еду, даже улыбается. Но это только на первый взгляд. На самом деле тут нет никакой искренности, его улыбка похожа на оскал зверя, а взгляд плотояден. Похоже, кто-то рассчитывает на жаркое продолжение вечера. Нет, он просто уверен, что меня можно споить и очаровать. Интересно посмотреть на его реакцию, когда он поймет, что это не так.

Лерка слегка пьяна и выглядит счастливой. Если Тимур матерый волк, то Артур ленивый тигр-обольститель. Он всю ее облапал, постоянно касаясь, волос, рук, губ. Что-то шепчет моей сестренке, и та смущается, словно мы все слышим. Ее глаза горят рядом с этим мужчиной. Артура привлекает ее невинность и наивность. Лера просто не замечает похотливый блеск в его глазах. Пусть это прозвучит цинично, но я не против, чтобы первый опыт у нее случился именно с Артуром, а не как у меня – с ненормальным отморозком. Пусть она хоть немного почувствует вкус хорошей жизни. Артур щедро платит за ее любовь. Я, конечно, пытаюсь убедить Леру, что мы живем не в сказке, и мужики – не принцы, но она пока отказывается воспринимать реальность. Розовые очки еще плотно сидят на ее глазах, и, если я начну разъяснять что к чему, она не поймет и больше обозлится на меня.

А потом моя немного пьяная, но счастливая сестренка, покидает меня, оставляя наедине с волком. Нет, Лерка не виновата, под довольный визг ее просто утащили в дом.

Мужчины были в сауне, поэтому сейчас Тимур сидит напротив меня в одних шортах, не стесняясь голого торса. Там, и правда, есть, на что посмотреть. И я даже на минуту зависаю. Но не на мышцах и сильных накаченных руках, а на большой татуировке на смуглой коже. Это что-то непонятное, но завораживающее. Половина груди, плечо и рука до кисти забита кельтским замысловатым узором, похожим на огромную чёрно-красную змею. Завораживает сама работа мастера, рисунок кажется нереальным.

– Нравится? – приподнимая брови и играя мышцами, спрашивает Тимур. Он уверен в своей неотразимости.

– Нравится работа мастера, – указываю бокалом на тату, и Тимур тут же подливает мне розового шампанского. Наверное, такому как он еще никто не отказывал, особенно, такие нищие дурочки как я. Но я здесь не из-за секса, а затем, чтобы забыть весь ужас, который меня окружает. Я вообще не представляю себя в постели с чужим мужчиной, хотя и со своим уже тоже не представляю.

Глава 3

Дарья

– Ещё шампанского? – спрашивает Тимур, не дожидается ответа и наполняет мой бокал. Я уже достаточно пьяна, чтобы ощущать ватность в теле и приятную истому, поэтому просто откидываюсь в кресле и, покручивая бокал, подношу его к губам, вдыхаю запах и играю с пузырьками.

– Может, ты оденешься?

– А что такое? Я тебя смущаю? – усмехается Тимур.

– Нет, холодно.

– Значит, заботишься, – ухмыляется Тимур, играя льдом в бокале. Не отвечаю ему, закрываю глаза, глубоко вдыхая свежий воздух. Меня немного отпустило, и хочется спать. – Тебе кто-нибудь говорил, что ты похожа на лису? – спрашивает он, вызывая мою усмешку. А флиртовать, оказывается, весело – отвлекает от проблем.

– Это всего лишь макияж, – отвечаю так, не открывая глаза. Лёгкий ветерок кидает мне волосы в лицо, но я их не убираю.

– Нет, у тебя хитрые глазки и ироничная, снисходительная улыбка, словно ты что-то задумала.

– Хм, – улыбаюсь. – Может быть, – с закрытыми глазами голова кружится сильнее, но мне так хорошо. – А у тебя холодный, надменный взгляд, даже когда ты улыбаешься, мурашки идут по коже. Ты не такой, каким хочешь показаться, – выдаю я.

– И кем же я, по-твоему, хочу показаться? – а голос у него, и правда, завораживающий и сексуальный. С закрытыми глазами он воспринимается острее.

– Ты сейчас воспринимаешь меня как подарок на день рождения. Думаешь, что дорогим шампанским, обстановкой, красивым телом и комплиментами можно меня соблазнить. Возможно, думаешь, что я отдамся тебе за призрачную надежду о совместном будущем и поведусь на твои деньги. Возможно, у тебя даже есть девушка или жена, но ты не воспринимаешь женщин как личностей. Ты потребитель, – это не я, это алкоголь вынуждает меня говорить все, что думаю.

– А ты, стало быть, «не такая»? – ухмыляется гад. Я так и не открыла глаза, но уверенна, что он рассматривает меня надменным взглядом. – Уверена, что не отдашься?!

– Я сама не знаю, какая я, – выдыхаю. – Ну на насильника ты не похож, а добровольно я не соглашусь.

– А ты всегда такая проницательная? – смеётся гад, не воспринимая мои слова всерьез.

– Нет, только когда пьяная. А так я дура дурой, – вполне серьезно отвечаю. На время наступает тишина, но я знаю, что он смотрит на меня, его взгляд настолько тяжёлый, что можно его почувствовать. Через какое-то время слышу, как Тимур встает и подходит ко мне. От него даже пахнет холодом – купаж мяты, сандала и бергамота. Дорогой, стойкий, но ненавязчивый аромат с примесью собственного запаха мужского тела.

– Пошли, Лиса, я покажу тебе твою комнату.

Открываю глаза и вижу, как он протягивает мне руку. Тимур помогает мне подняться и тянет за собой.

– Красивый дом, – говорю я, когда мы входим внутрь. – Панорамные окна и высокие потолки создают иллюзию свободы.

– Да, я не люблю ограничений и тесных пространств, у меня своего рода клаустрофобия, – признается он.

– Интересно, – усмехаюсь я, когда мы поднимаемся на второй этаж. – Не думала, что у такого мужчины как ты, бывают фобии.

– Фобии есть у всех, просто кто-то умеет их скрывать, а кто-то – нет, – Тимур подводит меня к двери из темного дерева, открывает ее и приглашает войти. – Одна из гостевых комнат, – он включает свет, и мне открывается небольшая, но очень уютная комната в теплых бежево-коричневых тонах. – Полотенца в ванной, – он указывает на стеклянную матовую дверь. – Если вдруг что понадобится, моя комната напротив.

«Ну кто бы сомневался. Как предусмотрительно», – думаю я, но в ответ лишь улыбаюсь, осматривая комнату. Все вроде скромно: минимум мебели, ковер на полу, на окнах шторы. Но я подозреваю, что увиденное стоит больших денег, и от этого немного не по себе.

– Спасибо, – отвечаю я, иду к двери и хватаюсь за ручку, намекая, что Тимуру пора. Он подходит ко мне очень близко, нарушая личное пространство.

– Хочу тебя, – заявляет он, вдруг хватая меня за подбородок. – Есть в тебе что-то сексуальное, соблазнительное, – его голос окутывает легким дурманом, голова начинает кружиться сильнее, и сердце ускоряет ритм. Он смотрит на меня, дышит со мной одним воздухом настолько близко, что я чувствую его горячее дыхание на губах, и мне кажется, что его темные бездонные глаза похожи на бездну. Там, в глубине, что-то мрачное и очень болезненное, что-то очень темное, страшное и одновременно завораживающее. Там нет жалости и сожаления, там сгусток власти, наглости, надменности и ярости. Кажется, что я стою на краю этой бездны, очарованная ею, и жду, когда он меня в нее столкнет. На некоторое время зависаю, покрываясь мурашками, уже не замечая, как Тимур поглаживает мой подбородок, скулы, подбираясь к губам. – Подари мне себя, и я щедро отблагодарю, – уже шепчет, искушая. Но эта фраза действует на меня отрезвляюще. Он пытается меня купить как шлюху. И Саша сегодня кричал, что я подстилка…

– Ты переходишь границы! – дергаюсь, вырываясь, и чувствую, как от горечи заканчивается воздух. Хочу выйти из комнаты и покинуть этот дом. Плевать, что я пьяна, и мы за городом. Не пропаду.

– Стой! – он хватает меня за руку и вновь тянет на себя. – Останься. Я не беру женщин силой, они сами мне дают все, что я хочу. Я не трону тебя больше, можешь закрыться, – говорит он, отпускает меня и быстро выходит из комнаты, прикрывая за собой дверь.

Запираюсь, падаю на кровать, глядя в красивый глянцевый потолок. Что это сейчас было? Ненормальная реакция на этого мужчину. И она мне не нравится. С такими, как он, лучше не иметь никаких дел, обходя стороной. Такие считают, что им можно все, а то, что нельзя, они купят. Пресыщенные жизнью и не привыкшие к отказам. Но дело в том, что им быстро надоедают дорогие игрушки, и они покупают себе новые. А я не хочу продаваться даже задорого. Все, что я хочу, это жить своей простой серой жизнью, чтобы меня никто не трогал.

***

Не помню, как уснула, не заметила, как отключилась. Но, как ни странно, спала я хорошо. Проснулась рано, но отдохнувшей. В первые секунды пробуждения мне даже показалось, что у меня все хорошо, пока не потянулась и не ощутила, как от потасовки с Сашей болят мышцы и щека.

Быстро принимаю душ, а когда сушу волосы перед зеркалом, понимаю, что ситуация со щекой ухудшилась. Если вчера ссадина и следы на шее были просто красные, то сейчас они посинели, и замаскировать их уже не получится. Вздыхаю, одеваюсь и зачесываю волосы назад, в надежде покинуть этот дом, пока все спят.

Выхожу из комнаты и тихо спускаюсь вниз. Моя сумка где-то в беседке, и я надеюсь, что она до сих пор там, и мне не придется ее долго искать. Но уйти незамеченной не удается. Я почти сталкиваюсь с Тимуром, с большой кружкой кофе он выходит их кухни. На нем белоснежная толстовка с черной надписью, и эта белизна контрастирует со смуглой кожей. Он свеж и бодр.

– Доброе утро, Лиса, что так рано? – спрашивает он, улыбаясь, но улыбка постепенно сползает с его лица. Взгляд становится темнее, челюсть сжимается, и он хватает меня за подбородок, поворачивая щекой.

– Что это?! – зло спрашивает он, вводя меня в ступор.

– Упала в душе, у тебя там скользко, – резко отвечаю, пытаясь вырваться.

– А синяки на шее тоже от падения? – спрашивает он, сжимая пальцы на моих скулах, словно злится.

– Ты сейчас тоже оставишь синяки на моих скулах, – дергаюсь, вырываясь.

– Кто это сделал? – спрашивает так, словно имеет права, и я должна перед ним отчитываться. Какое ему дело?!

– Я упала! – проговариваю, ему в лицо. Пытаюсь обойти Тимура, но он преграждает мне дорогу.

– Люди убегают только тогда, когда им нечего сказать.

– Все правильно, мне нечего сказать, – отвечаю, глубоко вдыхая.

Ощущаю аромат Тимура и ловлю себя на мысли, что мне хочется вдохнуть еще раз. Провести носом по его шее к скуле и уколоться аккуратно окантованной щетиной. Черт, сумасшествие какое-то. Он ведет себя так, словно я ему что-то должна, а я почему-то проецирую эту роль на себя.

– Ну хорошо, значит, упала, – задумчиво соглашается Тимур. – Люблю пить кофе в утренней тишине на свежем воздухе. Когда я здесь, то постоянно пью его в беседке, даже зимой. Но моё утро может стать идеальнее, если ты разделишь его со мной, – его голос немного теплеет, а черты лица смягчаются, только взгляд по-прежнему цепкий.

– Как вы красиво меняете тему, Тимур… Простите, не знаю, как вас по отчеству.

– Русланович, – ухмыляется он, берет с кресла серый мужской жакет и накидывает мне его на плечи.

– Ты еще и галантен, – иронично произношу я.

– Иди в беседку, я принесу кофе, – произносит, указывая на улицу. И я иду, вдыхая прохладный утренний воздух. На самом деле домой не хочется. Саша явно пришел в себя, и мне придется с ним разговаривать, а я не хочу. Хочется, чтобы он исчез из моей жизни и больше не появлялся. Вот так просто, без объяснений.

Нахожу свою сумку, вынимаю сигареты, прикуриваю и сажусь в кресло. Глубоко затягиваюсь и смотрю, как Тимур несёт небольшой поднос с кофе, чашками, сахаром и сливками. Он наливает мне горячий напиток со сливками и подает чашку. Тимур тоже берет сигарету, прикуривает, глубоко затягивается и удобно разваливается в кресле.

– Сигарета в руках красивой девушки выглядит сексуально, но запах табака, которым эта девушка пропитывается, отвратителен. Не люблю, когда женщина курит.

– Очень интересная информация. Мне она зачем? – хочется дерзить этому хищнику. Он же может вести себя со мной так, словно я ему принадлежу.

– Ммм, дерзишь, – усмехается он, продолжая курить и пить кофе, но постоянно смотрит на мою ссадину. – Люблю наказывать дерзкие ротики, – подмигивает мне гад. Хочу ответить ему чем-то колким, но замолкаю, поскольку в беседку проходит Лерка.

– Присаживайся, Лерочка, – говорит он. – Кофе?

– Нет, спасибо, не хочется. Можно воды? – указывает на минералку.

– Да, конечно, девушке моего друга можно все, – он передает Лере воду, а я перевожу взгляд на колышущуюся от легкого ветра воду в бассейне. – А скажи-ка, Лера, ты случайно не знаешь, где так сильно упала твоя сестра? – спрашивает он, а я надеюсь, что она догадается соврать.

– Нет, – отвечает Лера, и я выдыхаю.

– Очень жаль, Лера. И синяки на шее у Дарьи тоже от падения?

– Зачем тебе эта информация?! – срываюсь я, повышая голос. Потому что это странно, когда совершенно незнакомый мужчина, который знает меня всего несколько часов, так настойчиво мной интересуется.

– Хочу переломать кому-то руки. А ты не говоришь, кому. Но я же выясню, – усмехается он. Этого мне еще не хватало!

– Может, я не хочу говорить, потому что это не твоё дело?! – подобные выпады нужно пресекать. Иначе такие мужчины считают, что им все можно. Пусть сочтет меня за хамку и забудет о моем существовании. Тимур резко поддается в мою сторону и вновь хватает за подбородок.

– Не нужно со мной так разговаривать и решать за меня, на что я имею право, а на что – нет! – его голос становится ледяным до дрожи по телу, и в первые секунды я теряю дар речи, понимая, что разозлила хищника. Только мне не страшно от его агрессии. Почему они все решили, что могут хватать и швырять меня как куклу.

Лере становится плохо, поэтому Тимур меня отпускает, и я убегаю. Потом мы уезжаем домой, и я очень надеюсь, что больше не встречусь с этим волком, который не видит границ и бесцеремонно вторгается в моё личное пространство.

Глава 4

Дарья

Я дома одна, в абсолютной тишине. В одном нижнем белье смотрю сериал и поедаю чипсы. Втираю в ссадину специальный крем и надеюсь, что синяк скоро пройдет. Мне нужно работать, а не «светить» фингалом. Саша, как ни странно, не появлялся. Но он придет, я знаю, и морально готовлюсь к нашему разговору.

На улице темнеет, в открытое окно врывается прохладный ветер, скоро начнется дождь. Люблю летние дожди, теплые ливни с грозами. Люблю запах озона и свежести, кажется, так пахнет свобода. Смотрю, как на экране целуются герои, и ухмыляюсь. Видимо, любовь – это выдумка поэтов и кинематографа. В жизни же все гораздо циничнее. Выключаю телевизор, отшвыривая пульт, накидываю кардиган на голое тело и выхожу на балкон. Закрываю глаза и дышу воздухом, обогащенным озоном. Хочется шагнуть и полететь по ветру над огромным городом.

Открываю глаза и вижу внизу машину Саши. Глубоко вдыхаю, понимая, что мне придется его впустить и поговорить. Звонок в дверь, еще один, за ним еще. Саша всегда был нетерпеливым. Иду в прихожую, неторопливо собираю волосы в хвост, заглядываю в глазок, и первое, что вижу, – огромный букет розовых роз. Как у него все просто. Думает, что цветами можно все исправить. Впрочем, как всегда…

Открываю дверь, молча впускаю Сашу и ухожу на кухню варить любимый напиток. Засыпаю в турку кофе, сахар и немного соли, заливаю водой и ставлю на огонь. Слышу, как Саша входит на кухню и молча садится на диван, не трогая меня. Не оборачиваюсь, наблюдая за тем, как постепенно поднимается пенка, обдумывая слова. Не хочу больше этих токсичных отношений. Не получается у нас… В детстве все было легче, честнее, а сейчас… устала. Надо было давно разорвать эту связь и не тешить себя иллюзиями, может, и не было бы таких последствий.

Разливаю кофе по чашкам, ставлю одну перед Сашей, обращая внимание на букет цветов на столе. На нежных лепестках застыли капли дождя. Красиво, словно розы плачут кристальными слезами. Никогда не любила розы, особенно бордовые и красные. Но Саша этого не знает.

Беру сигареты, прикуриваю и сажусь на широкий подоконник, делаю глоток, затягиваюсь терпким дымом, запиваю его очередным глотком кофе и смотрю в окно. Саша не умеет просить прощения, никогда этого не делал. Ему проще подарить цветы, помолчать рядом со мной, заняться сексом, пошутить, добиваясь моего расположения. Но не в этот раз…

– Я зашился сегодня, – выдает он. Неожиданно, но это объясняет его долгое отсутствие.

– Хм, – смотрю на капли дождя на окне, продолжая курить. Наверное, это поступок… только он уже не имеет значения.

– Я вообще ничего не помню, – тихо говорит Саша.

– Ничего не помнишь, но чувствуешь себя виноватым настолько, что зашился? – оборачиваюсь, всматриваясь в смазливое лицо. Он действительно красив, такие правильные черты лица, но это только снаружи, внутри него много мерзости.

– Все вспышками, как в тумане, но я представляю… – не договаривает, встаёт с места и с виноватым взглядом идёт ко мне. Берет мои сигареты, прикуривает и проводит пальцем по ссадине на щеке. А меня передергивает от его касания. – Больно?

– Нет… уже нет. Пусто, – отвечаю я. – Это конец. Все, – докуриваю сигарету и тушу окурок в пепельнице.

– Даш, ну съезди мне по морде, пробей ещё раз голову! – подставляет свои щеки, словно это несерьёзно, и мы так играем.

– Ты вчера оскорблял меня, бил, швырял и чуть не придушил. И дело даже не в этом. Дело в том, что ты не мой мужчина. Мой мужчина, если, конечно, такой существует, никогда не посмеет поднять на меня руку, он наоборот переломает всем руки за меня. И мой мужчина никогда не убьёт нашего ребенка, потому что это будет самое ценное, что принесет наша связь, – выговариваю я, но легче не становится, потому что понимаю: Саша не отступит.

– Даша! Вот только не нужно навешивать на меня все грехи! – злится, услышав правду. В дверь кто-то звонит, и я сбегаю, не желая продолжать разговор. Я все сказала.

Заглядываю в глазок и опять вижу парня с цветами. Саша решил быть оригинальным? Открываю и осматриваю огромную корзину белых лилий, смешанных с синими маленькими цветочками. Невероятно красивый букет и явно дико дорогой.

– Добрый день, мне нужна Дарья Самойлова.

– Это я.

– Это вам, – он ставит передо мной букет и протягивает подарочный пакет.

– От кого? – настороженно спрашиваю я, догадываясь, что Саша здесь ни при чем.

– Там есть карточка, – парень указывает на пакет. – Распишитесь.

Быстро ставлю подпись, забираю корзину и пакет, запираю дверь. Не успеваю открыть подарок, как в прихожую выходит Саша. Я догадываюсь, от кого букет, и начинаю злиться. Только этого мне не хватало при расставании с Сашей!

– Ого! – присвистывает он, рассматривая корзину. – А я тут со своим веником… Ты, я смотрю, даром время не теряла! – И вот уже из жертвы я превращаюсь в обвиняемую. Он резко вырывает из моих рук пакет и открывает его. – От кого это?! – кричит он, вынимая из пакета подарочную коробку, перевязанную синей атласной лентой.

– Я не знаю.

– А вот и открытка, – швыряет передо мной коробку, вынимая карточку.

Мне не страшно, может, это и к лучшему. Вдруг Саша сам не захочет больше оставаться со мной.

– «Надеюсь, эти цветы и сладости скрасят твой вечер, Лиса»! – зачитывает вслух Саша. – Какой галантный мужик! – выплевывает он и пинает корзину с цветами. Несколько лилий ломаются, а синие цветочки высыпаются, и мне становится их жаль. – Так, может, я не зря тебя вчера пизд*л?! – кричит мне в лицо. Он зол, не просто зол, а в бешеной ярости. Саша привык, что я всех отшивала и всегда смотрела только на него. А сейчас что-то сломалось в его системе координат.

– Это простые извинения от человека, которого я плохо знаю. Мы вчера были в одной компании. Между нами ничего не было и не будет. А ты… покинь мою квартиру и больше не появляйся! – холодно говорю я, повышая тон.

– Быстро же ты соскочила, – ехидно ухмыляется он. – Наверное, только и ждала, когда я оплошаю?! – он хватает меня за кофту, делает шаг и наступает на цветы. – И как оно – трахаться с другим? Лучше, чем со мной? Просто так такие дорогие букеты никто не дарит. Вижу, ты его впечатлила, – рычит мне в лицо, скручивая ворот кардигана. Ему невдомек, что для кого-то это незначительная мелочь, а не шикарный подарок. Скорее всего, букет даже не Тимур выбирал, просто сделал заказ по телефону.

– Отпусти меня и убирайся! – кричу ему в лицо, чувствуя, как к горлу подступает истерика! – Немедленно! – размахиваюсь и даю Саше пощечину. – Я не шлюха! – размахиваюсь ещё и бью его по второй щеке! – Ненавижу тебя! Ты… ты… – у меня кончается воздух. – Отпусти… – сглатываю, пытаясь сдержать слезы. Толкаю Сашу изо всех сил, и он меня отпускает. – Убирайся из моей жизни! – кричу я и открываю дверь. Саша ещё какое-то время осматривает меня, коробку, цветы под нашими ногами и уходит, специально наступая ботинками на лилии.

Захлопываю за ним дверь, закрываюсь на все замки и сползаю на пол к цветам. Закрываю лицо руками и начинаю рыдать, воя в ладошки. Горько от того, что я потратила на этого человека много лет, что я простила ему то, что простить невозможно. Чтобы в итоге понять, как сильно ошибалась, и детская привязанность – это совсем не любовь. Внутри все ноет, тянет, грудь сдавливает, и хочется кричать еще громче. Но я больно кусаю губы, не выпуская боль наружу. Хочется собрать вещи и убежать. Куда-то очень далеко. Туда, где меня никто не знает. Там, где можно начать все сначала, почувствовав себя свободной.

Всхлипываю, пытаясь успокоиться, запускаю руки в волосы, сжимаю их, причиняя себе физическую боль, чтобы вытеснить душевную.

Рассматриваю погибшие цветы, и мне их очень жалко. Они же были живые, такие нежные, хрупкие, а по ним прошлись ногами. Лилии ни в чем не виноваты, их купил хищник, а шакал их растерзал, как мою душу. В этом и вся суть мужчин. Один хочет купить, а другой – растерзать. И никто из них не спросил, чего хочу я.

Где-то на кухне звонит мой телефон. Но я не обращаю внимания, продолжая сидеть в прихожей на полу. Кто-то не унимается, настойчиво набирая мой номер ещё и ещё, пока у меня не начинает болеть голова от этого звона.

Встаю с пола, иду в кухню и, не глядя, отвечаю на звонок.

– Да!

– Надеюсь, тебе вкусно и сладко, Лиса? Это самый лучший бельгийский шоколад ручной работы, – усмехается Тимур. Боже! Зачем я поддалась на уговоры Лерки и поехала к этому хищнику в дом?! Раздразнила его, дура, и он объявил охоту! – Выходи, хочу получить благодарность лично, – хитро произносит Тимур. Весело ему! А мне горько до тошноты, а вовсе не сладко, как он думает. Выглядываю в окно и вижу белый внедорожник с включенными фарами.

– Кто тебя просил слать мне это все?! – срываю на нем злость. – И ты тоже отстань от меня! – скидываю звонок и отшвыриваю телефон. Отхожу от окна, дышу глубоко, пытаясь взять себя в руки. Иду в ванную, умываюсь холодной водой. Беру совок и веник, чтобы убрать растоптанные цветы.

Глава 5

Дарья

В тот день Тимур еще настойчиво мне звонил, но я больше не ответила. Не хочу никого. Хочу быть одна, предоставленная самой себе. Жить для себя, работать для себя и помогать Лере готовиться к свадьбе. Я скоро стану тетей, и это единственная радостная новость за последнее время. Пусть хоть Лерка станет счастливой, и у нее все сложится.

Моя ссадина исчезла, и я вернулась на работу. Клиенток сегодня было много, и потому возвращаюсь домой поздно. Раньше я была простым мастером маникюра и думала, что это самая адская работа. Но, как оказалось, делать антицеллюлитные подтягивающие массажи – не легче. Ноги гудят, спину я уже почти не чувствую, так же как и руки. Все что я хочу, это принять горячую ванну с лавандовой солью и лечь спать.

Несмотря на то, что уже почти девять вечера, на улице еще светло, двор полон детворы и бабушек – все стараются гулять по вечерам, избегая летней жары. Мальчишки пинают мяч в мою сторону, и я с удовольствием им подыгрываю, давая пас соседскому пацану. Усмехаюсь, когда он кричит мне спасибо, но улыбка сползает, когда вижу припаркованную машину Саши. Как только я подхожу к подъезду, он выходит ко мне. Ну что же, никто не надеялся, что будет так просто. Глубоко вдыхаю, останавливаюсь, кидая сумку на лавочку. Не хочу пускать его домой.

– Привет, – как ни в чем не бывало произносит он и тянется за поцелуем. Отхожу на шаг назад, не позволяя ко мне прикасаться. – Ну ладно, согласен, я мудак. Переборщил с ревностью, но и ты меня пойми.

– Если у тебя все, можно я пойду? – устало спрашиваю я.

– Только вместе со мной. Поехали в твою любимую кафешку на набережной, там сегодня живая музыка.

– Я устала.

– Хорошо, тогда давай закажем роллы домой, я сделаю тебе массаж, – подмигивает он мне. Как у него все просто. Думает, прошло время, и все стёрлось?

– Прости, Саш, но нет. Не хочу. Нам нужно расстаться, – чётко проговариваю я, глядя, как меняется его выражение лица.

– Даш, ты серьезно? Уже не смешно.

– Так и я не шучу, – выдыхаю, сажусь на лавочку и смотрю в сторону детской площадки.

– Даш, – он садится рядом со мной и обнимает за плечи. Замираю, прислушиваясь к себе. И понимаю, что ничего, кроме отвращения, не ощущаю. Он словно выбил из меня все чувства. – Ну куда мы друг без друга?

– Ты в одну сторону, я в другую, – отрешенно отвечаю. И веду плечами, пытаясь сбросить его руку. – Я не люблю тебя и ничего не чувствую. Друзьями остаться не получится, так давай просто разойдемся и сделаем вид, что не знаем друг друга. – Он молчит, но дыхание учащается, а рука на моем плече сжимается все сильнее и сильнее. – Мне больно, – дергаюсь, пытаясь встать, но он удерживает меня на месте.

– То есть это не мои домыслы, ты уже кого-то себе нашла? Что у него? Денег побольше или трахает тебя лучше? Или все вместе? – Молчу, стараясь глубоко дышать. Потому что он уже сам все придумал. Александр не видит своих недостатков, он предпочитает обвинять меня. Так же проще. – Ну что ты молчишь, детка?! – повышает голос, хватает меня за подбородок и поворачивает к себе. – Отвечай! Я же должен знать, на что меня променяли.

– Отпусти! – со злостью проговариваю в его смазливое лицо и морщусь, когда он сжимает мои скулы сильнее, причиняя боль.

– Тебе непонятно сказали? Отпусти! – слышу где-то позади посторонний голос, мы с Сашей оборачиваемся и видим Тимура. Он идет к нам, уверенный в себе, большой и внушительный по сравнению с Сашей. На нем рубашка с закатанными рукавами и распахнутый ворот, за которым виднеется серебряная цепочка. Обращаю внимание на его руки, сжимающиеся в кулаки, а в остальном он выглядит довольно расслабленно.

– Это он, да?! – выплевывает Сашка, отшвыривает меня от себя настолько сильно, что я почти падаю с лавочки, но успеваю вовремя задержаться. Саша подлетает к Тимуру, замахивается, а я соскакиваю с места, чтобы встать между ними. Но не успеваю. Тимур ловко ловит руку Саши и резко ее выкручивает назад с такой силой, что у него хрустят суставы.

– Сука-а-а-а-а, – воет Саша и сгибается к земле, чтобы облегчить боль, но Тимур не отпускает.

– Это из-за него ты «упала»? – спокойно спрашивает он, заглядывая мне в глаза.

– Отпусти его. Мы сами разберемся.

– А с такими отморозками не нужно разбираться. Они слов не понимают, – холодно говорит Тимур и отпускает Сашку, швыряя на асфальт. Вокруг нас собирается детвора, бабушки выглядывают из окон. – Это ты недавно оставил на ней побои? – спрашивает он Сашу, который морщится, потирая плечо и, кажется, не может пошевелить рукой.

– А это не твои проблемы, я со своей бабой разберусь сам! – со злостью выдает Саша. – А тебя, мразь, я урою, – он налетает на Тимура, замахивается, но тот ловко уворачивается.

– Прекратите немедленно! – всё-таки встаю между ними. Сашка по инерции замахивается, чуть не попадая в меня, но Тимур вовремя закрывает меня, оттягивает за блузку и прячет за своей спиной. Сашка сначала вновь кидается на Тимура, а потом останавливается и сплёвывает ему под ноги.

– Променяла меня на бабки? – уже обращается ко мне. – Ну я тебе, тварь, устрою веселую жизнь, – угрожает. – И тебе тоже, – тычет пальцем в Тимура. – Ты ещё не знаешь, чью бабу тронул. Вешайся! – уверенно выдает Саша, кидает на меня презрительный взгляд, словно вынес нам приговор. Демонстративно подходит к машине Тимура, списывает номера и уезжает. А я так и стою в ступоре. Теперь Саша агрессивен, и ещё неизвестно, как это отразится на мне… Ну кто просил Тимура появляться?!

Хватаю сумку со скамейки и иду к подъезду. Долго и нервно ищу ключи, слыша, как сзади подходит Тимур. Наконец, чёртовы ключи найдены, открываю дверь, но Тимур идёт за мной, а я делаю вид, что его нет. Внутри нарастает злость. Потому что Саша теперь превратит мою жизнь в ад. И бежать некуда…

Открываю замок, захожу домой, но закрыть дверь мне не дают. Тимур удерживает ее, подталкивая меня внутрь.

– Я тебя не приглашала! – пытаюсь вытолкнуть его, упираясь ладонью в грудь, но это бесполезно. Тимур все равно входит и закрывает дверь.

– Оставьте все меня в покое!

– Тихо. Не кричи, Лиса. Я просто хочу с тобой поговорить, – спокойно так произносит он.

– Не хочу разговаривать! Кто тебя просил приезжать и вмешиваться в мою жизнь? Тем более создавать мне проблемы?! – эмоционально взмахиваю руками, а он просто осматривает меня темными глазами с ног до головы.

– Почему ты так боишься эту мразь? – спрашивает он.

– Не твое дело! Просто уйди, – хочу подойти к двери, но Тимур преграждает дорогу.

– Он запугивает тебя? Хотя не отвечай, я видел, как он тебя швыряет. Не бойся, больше он к тебе не подойдёт.

– Вот только этого не нужно. Ты не знаешь, кто за ним стоит.

– Ну и кто же? – выгибает бровь Тимур и смотрит на меня, как на ребенка, который сказал глупость.

– Ты не уйдёшь?

Отрицательно мотает головой, а я разуваюсь и иду на кухню.

– Тоже разуйся, здесь нет прислуги, которая моет полы! Квартира у меня маленькая, с дешевым косметическим ремонтом, мебель старая, – пусть любуется. – Кофе будешь? – спрашиваю я, когда он входит в кухню и скептически ее осматривает. Ну хоть не морщится, и на том спасибо. Не дожидаясь ответа, начинаю варить кофе. Кухня наполняется его холодным мужским запахом, и я вновь чувствую на себе тяжёлый взгляд.

– Так кто стоит за этим ублюдком?

– Павел Чернов. Черный, – отвечаю я, а Тимур начинает смеяться. – Если тебе не страшно, то мне могут сжечь квартиру.

– Я сказал: тебя больше никто не тронет! – резко отвечает он. Молчу, потому что если Тимур не решит этот вопрос, Саша начнет зверствовать, и мирно расстаться уже не получится.

– Зачем ты приехал? – спрашиваю, разливая кофе по чашкам. Накатывает усталость и опустошенность.

– Хотел тебя увидеть. Ты, Лиса, не даешь мне покоя, – вполне серьезно говорит и заглядывает в глаза. А у меня мурашки бегут от его черных бездонных глаз. Но в них нет заботы, нежности и чего-то тёплого. В них жажда и похоть, блеск азарта. Я отказала Тимуру, и ему хочется поиграть. А мне хочется покоя.

– Зря это все, не трать свое время. За помощь с Сашей буду благодарна, но ответных реверансов делать не буду. Поскольку это он из-за тебя обозлился.

– А до этого синяки на твоём теле основались от жёстких игр в постели?!

– А это не твое дело! – повышаю голос. – Просто оставьте меня все в покое!

– Не повышай на меня тон! – холодно говорит он, почти приказывая.

– Я очень устала и хочу спать, – уже спокойно отвечаю я и прикрываю глаза. Сил, действительно, нет, ни физических, ни моральных.

– Проводи меня, – говорит он, поднимаясь с места. Послушно иду за Тимуром в прихожую, облокачиваюсь на стену и смотрю, как он обувается. В моей квартире этот мужчина кажется ещё больше, и на меня давит его присутствие.

Тимур не уходит, он вдруг делает шаг ко мне, ставит руки по обе стороны от моей головы, заключая в свой плен. Меня окутывает его запахом, и теплом сильного тела. Я словно попадаю под гипноз. Нужно оттолкнуть мужчину, но я смотрю ему в глаза, вновь оказываясь на краю бездны. Мне страшно, и я точно знаю, что разобьюсь, но стою и тону в этом черном взгляде.

– Я дико тебя хочу, Лиса, со мной впервые такое, – его голос хрипнет, а у меня мурашки от его голоса, и воздух заканчивается. Не могу ничего ответить, все словно в тумане. Вижу только его черные глаза, в которых загорается огонь. Чувствую его тяжёлое дыхание на своих губах и прекращаю принадлежать себе. Сильная рука обхватывает мою шею, но не сжимает, просто фиксирует, чтобы не разрывать контакт. – Какие у тебя глаза, – понижая тон, говорит он, а я не могу ничего ответить, схожу с ума. – Такие завораживающие. – Тимур наклоняется ко мне, прикасается губами к губам, и меня бросает в жар. Его губы обжигают одним прикосновением. Ноги подкашиваются от его близости. Умом понимаю, что нужно оттолкнуть, прогнать этого волка, который сейчас меня съест, но сделать с собой ничего не могу.

Тимур сначала аккуратно исследует мои губы, проводит по ним языком, немного всасывает, а потом набрасывается на мой рот и жадно целует, раздвигая губы языком, вторгаясь в меня, ударяясь зубами, нагло сплетая языки, насилуя меня. Это все что угодно, только не поцелуй, кажется, он уже имеет меня языком, потому что все тело скручивает от желания, а сердце колотится как ненормальное.

Я прихожу в себя, только когда его рука отпускает мою шею, начиная блуждать по моему телу, грубо, несдержанно сжимать, пытаясь забрать платье. Упираюсь в его грудь и пытаюсь оттолкнуть, но он не поддаётся.

– Даша, – хрипло выдыхает мне в губы. – Скажи мне «да», ты же тоже хочешь.

– Нет, отпусти, ты делаешь мне больно…

И он тут же разжимает руку на моем бедре. На самом деле мне не больно. Мне страшно утонуть в его бездне и больше никогда не стать прежней. Я не хочу больше никаких отношений с мужчинами.

Тимур отпускает меня и молча уходит, захлопывая за собой дверь.

Глава 6

Дарья

– Сочувствую. Как там Сашка? – надувая губы, спрашивает Аленка, девочка с ресепшена нашего салона.

– Чему ты сочувствуешь? – не понимаю. Я не видела и не слышала Сашу уже несколько дней, что меня несказанно радует. Дышать стало легче.

– Ну как, он же в больнице, – в недоумении смотрит на меня Аленка.

– Я не знала, мы расстались.

– А Сева не говорил?

Так сложилось, что Алена девушка друга Саши. Это я устроила ее в этот салон.

Я собиралась домой, но теперь сажусь к ней за стойку.

– А что с ним случилось?

– Его сильно избили: одна рука раздроблена, словно по ней катком проехались, у второй вывернуто плечо. Говорят, на какие-то личные разборки ездил, но не на тех нарвался, и Черный его не поддержал. Сева говорит, что влез Сашка к серьезному мужику.

– А к кому, не знаешь? – спрашиваю я, хотя уже понимаю.

– Нет. Ну так и это не все, к нему вчера менты приходили и несколько дел на него завели. Он теперь в больнице под охраной. Как только можно будет, его в СИЗО заберут.

– А что Чернов? Он же своих отмазывает.

– Ничего, он вообще сделал вид, что не знает Сашку. В общем, не позавидуешь ему. Сева сказал: точно посадят, всех собак на него спустили и ещё понавешивали левых дел, – шепчет Аленка, оглядываясь по сторонам. А по моей коже бежит неприятный холод.

Я, конечно, хотела расстаться с Сашей и надеялась с ним никогда не увидеться, но не таким способом. Я с детства его знаю. Да, он причинил мне много боли, но и поддерживал в трудные времена. Я просто хотела расстаться, а не покалечить и посадить.

Мне становится плохо от этой мысли, в висках пульсирует, и тело неприятно покалывает. Да, Саша, по сути, бандит, но я никогда не хотела быть его палачом. Мне жалко его бабушку. Старенькую женщину, которая живет в деревне, и, кроме Сашки, у нее никого нет.

В голове все смешивается, и на меня накатывает чувство вины, которое давит на грудь и не дает спокойно дышать.

«Хочу переломать кому-то руки. А ты не говоришь, кому. Но я же выясню…»

Слова Тимура пульсируют в голове, не давая покоя.

«Я сказал: тебя больше никто не тронет!»

Выясняю у Аленки, в какой больнице Саша, вызываю такси и еду туда.

Попасть в отделение удается без проблем, а вот в палату меня сначала не впустили. Саша числился подозреваемым, и к нему можно только близким родственникам. Пришлось солгать, что я прихожусь Саше сестрой, и тогда на пять минут пропустили.

На моего бывшего страшно смотреть: гипс на одной руке, фиксирующая повязка – на другой, и лицо неузнаваемое – один сплошной синяк.

Тихо подхожу к Саше, полагая, что он спит, и морщусь от вида побоев. Он так тяжело дышит, со свистом, словно каждый вдох приносит ему боль. Боже, я думала, Тимур с ним поговорит как мужчина с мужчиной, может, припугнет его, но чтобы вот так… Мне кажется, что я тоже начинаю так же тяжело дышать, поэтому прикрываю рот рукой и закрываю глаза.

– Что… пришла полюбоваться… как меня расписал твой любовник… – вздрагиваю, слыша голос Саши с придыханием. Мотаю головой, не зная, что сказать. – Ну ладно табло мне раскатал, руки переломал, но ты бы слышала, с каким садистским удовольствием он это делал, – Саша закашливается. – А вот то, что вы заложили меня ментам и повесили все грехи, я, сука, запомню! – угрожает он.

– Я этого не хотела, – мотаю головой, но Саша мне не верит, глядя с ненавистью.

– Бабке моей скажи, что я уехал на заработки куда-нибудь на крайний север. Если узнает, что меня посадили, ее инфаркт хватит.

– Я все скажу, но тебя не посадят, – твердо говорю, но сама ни в чем не уверена. Мы не успеваем договорить, потому что конвой выгоняет меня из палаты.

Выхожу из больницы, сажусь на лавочку в небольшом сквере и соображаю, что могу сделать для Саши. Господи, почему на меня западают только бездушные звери? В этом мире еще остались нормальные мужчины?! Я хотела расстаться с одним мудаком и нарвалась на другого, еще опаснее и безжалостнее. Тимур думает, что после такой защиты я упаду к его ногам?

Вынимаю телефон и ищу номер Тимура. Я специально его не сохраняла, но он остался в списке входящих. Дышу глубоко, пытаясь прийти в себя и не эмоционировать. Один гудок, второй, третий, пятый – он словно специально не отвечает. Скидываю звонок и прячу телефон в кармане. Прикуриваю сигарету, выдыхая горький дым. Может, Сашка и заслужил такое наказание. Если бы не завязал с криминалом, его либо смерть, либо тюрьма ждали бы. Но я никогда не хотела быть ему, да и кому-то еще, судьей. Кто теперь поможет бабушке? Она у него хорошая и так хотела, чтобы мы поженились…

Вздрагиваю, когда мой телефон начинает вибрировать в кармане. Выкидываю сигарету в урну и вынимаю телефон. Это Тимур. Провожу по экрану, отвечая на звонок.

– Ты звонила мне, Лиса? – голос расслабленный, насмешливый, словно он выиграл в лотерею.

– Да, нам нужно встретиться.

– Да неужели? – усмехается он. – Я думал, уже не дождусь этого дня, – триумфально произносит он. Такой самодовольный. – Поужинаем. Я сейчас заеду за тобой.

– Я сама приеду, назови адрес.

– Ресторан «Астория», это…

– Я знаю, где это… – перебиваю его и сбрасываю звонок. Беру такси и еду в ресторан.

Заведение дорогое, на входе фейс-контроль, а я в голубых джинсах в обтяжку, мокасинах и рубашке в полоску «а-ля мужская» с закатанными рукавами. Но мне плевать, как я выгляжу, и что, возможно, мой наряд не подходит – я не на свидание сюда приехала. Как ни странно, охрана меня пропускает, а девушка-хостес мило улыбается, спрашивает имя и провожает в отдельную комнату на втором этаже.

Красивое место, особенно для уединенных свиданий: зеркальный потолок, панорамное окно с видом на набережную. Мягкие диваны буквой «П» со множеством подушек, накрытый стол и легкая, расслабляющая музыка.

Тимур сидит, откинувшись на спинку, попивая виски, и осматривает меня заинтересованным взглядом. Сегодня он в белой спортивной рубашке, на запястьях массивные часы, на груди все та же серебряная цепочка. Брутальный, агрессивный, хоть и расслаблен, но всегда готов к прыжку. Одно мое неверное движение, и хищник нападет. Не была бы я морально разбита, мы бы, возможно, даже поиграли бы. Но я не хочу. Я боюсь хищников.

– Проходи, садись, – предлагает он, указывая бокалом на диван. Снимаю сумку, кидаю ее на диван и сажусь как можно дальше от Тимура. – Соскучилась? – Молчу, собираясь с мыслями. – Вина? – предлагает Тимур и, не дожидаясь моего ответа, наливает мне бокал красного, – принимаю напиток, отпиваю несколько глотков и поворачиваюсь к Тимуру, который внимательно за мной наблюдает.

– Ну, что ты такая напряженная, расслабься, я все сделаю аккуратно, – говорит, понижая голос, тянет руку и ловит прядь моих волос. А мне не смешно от его пошлых шуток.

– Что ты сделал с Сашей?

– Решил твою проблему и отучил его бить женщин, – совершенно спокойно говорит он. А я вдруг четко представляю, как Тимур ломает Саше руки и разбивает лицо. Меня передергивает.

– Разве я просила решать ее так… по-зверски?

– А по-другому, к сожалению, такие отморозки не понимают.

– Это ужасно. Это бесчеловечно, – резко кидаю я, допивая вино.

Тимур сжимает челюсть и обжигает меня холодным взглядом. Он какое-то время пристально смотрит мне в глаза, а потом добавляет в мой бокал еще вина, а в свой – виски. Становится не по себе, когда он двигается ко мне, устраивается рядом и закидывает руку на спинку дивана, позади меня.

– Я с удовольствием поломал те руки, которые оставили на тебе синяки и ссадины. Я разбил это ублюдское лицо, чтобы он понял, чего стоят твои раны и разбитые губы, – Тимур поднимает руку и ведет шершавыми пальцами по моей щеке, скулам, а потом ласкает губы. Чувства смешиваются, тело реагирует, отзываясь легким возбуждением и предвкушением. Хочется узнать, на что способны его руки, губы, тело, и одновременно хочется бежать от этого человека, потому что такие как он не наполняют женщину, они опустошают, выпивают до дна и выкидывают. У него завораживающие, но очень пугающие глаза, в них написано, что ничего созидательного они не несут, только разрушают женщину как личность.

– Зачем нужно было его сажать? – спрашиваю я.

– Он не оставил бы тебя в покое, Лиса, – Тимур зарывается пальцами в мои волосы. – Такие отморозки ничего не понимают, их нужно либо убивать, либо закрывать, я выбрал второе. Считаешь, ошибся? – выгибает брови, словно имеет право решать судьбу другого человека.

– Я считаю, что он и так все понял, не сажай его, – сглатываю, когда он немного тянет меня за волосы и опускает взгляд на шею.

– Нет! – отрезает Тимур. – Отпустить его сейчас глупо. Он отмороженный на всю голову, побежит мстить, как только сможет встать. Не мне мстить – тебе.

– Тогда это мои дела, отпусти его, – требую я.

– Я сказал нет! И своих решений не меняю! Закрыли тему. Не нужно жалеть ублюдков, которые причинили тебе боль.

Смотрю в его бездонные глаза, и становится холодно. Ничего не изменится, он решил проблему варварским методом и не отступит. Становится гадко, оттого что я сломала жизнь Сашке.

Тимур тянется ко мне, и я дергаюсь, вынуждая отпустить мои волосы. Встаю с места, и он спокойно меня отпускает, глядя, как я поправляю волосы и беру сумку.

– А я думал, ты ко мне пришла, а ты прибежала просить за бывшего отморозка. Разочаровываешь, Лиса, – с сожалением произносит он.

– Вот, запомни это состояние глубокого разочарования и оставь меня в покое! – говорю я и покидаю комнату.

Глава 7

Тимур

В жизни есть черные полосы, есть белые, иногда бывают сплошные. А в моей жизни сплошная нейтральная полоса. Ничего плохого и ничего хорошего, никаких ярких вспышек, впечатлений, которые могли запомниться надолго и взбудоражить меня. Все приелось – скучно и однообразно. Когда добиваешься определенного уровня в жизни, как оказалось, становится скучно жить. Когда теряются иллюзии и амбиции, когда ты уже давно сожрал всю грязь этого мира и видишь реалии не через призму иллюзий, жизнь теряет краски. Особенно когда твои последние иллюзии разбиваются об алчность и предательство самых близких людей, и ты понимаешь, что живешь в мире потребителей.

Люди – это даже не животные, они твари, которые поглощают ресурсы и готовы за блага и похоть перегрызть друг другу глотки. Опаснее всех – самые близкие, те, кого мы пропускаем через сердце или душу, они могут нас морально размазать и поставить на колени.

Очередной день начинается не как предыдущие. Принимаю душ. На завтрак только кофе со сливками – никогда не ем с утра. Спортзал, немного кардио-тренировок и удары по груше. Этот день отличается лишь тем, что сегодня я не еду в офис.

Сегодня женится мой друг. Дурак, конечно, но ему нужен этот брак, чтобы понять, насколько разрушительна любовь. Он настолько эгоистичен, что еще не понимает, как маленькая рыженькая девочка вольётся в него и завладеет нутром. Тогда придется либо впускать ее до конца, срастаясь с этой женщиной в одно целое, либо вырывать с мясом, выкидывая душу и сердце к чертовой матери. Но у каждого свой путь и опыт.

Свадьба у друга скромная, в тесном кругу, и это радует – ненавижу грандиозные пафосные сборища. Свадьба всё-таки что-то интимное, и я никогда не понимал, зачем люди устраивают из этого показные представления. Надеваю рубашку, брюки и бежевый клубный пиджак, небрежно закатывая рукава и обнажая татуировки.

Пока еду в усадьбу Артура, в голове мелькает собственная свадьба. Кажется, это было в прошлой жизни. Я настолько атрофировался, что воспринимаю этот период как что-то чуждое. Пытаюсь переключиться, врубаю тяжелый рок на полную громкость, но навязчивые воспоминания душат.

Белое воздушное платье, фата-вуаль, изящные пальчики, на которые я надеваю колечко. Тогда Милена казалась мне трепетной, нежной, уязвимой девочкой, которую хотелось оберегать и бесконечно любить. Меня распирало от чувств. Это заблуждение, будто питают иллюзии и носят розовые очки только женщины. Кажется, влюбленным мужикам крышу сносит гораздо сильнее. Ничего тогда не видел вокруг, не замечал элементарного. Верил ей, как последний лох. Впустил ее в себя, показал слабые места, на все был готов ради этой девочки с пухлыми губами и невинными глазами.

– Черт! – кричу на весь салон, прибавляя газа. Какого хрена я вспомнил эту шалаву? Раньше готов был ее убить голыми руками, причем мне как садисту хотелось убивать ее мучительно медленно. Теперь стереть тварь с лица земли уже не хочется, потому что отболело и стало все равно. Только вот такие вспышки иногда посещают меня, как кадры кинофильма, напоминая о том, что любовь – это ползучая тварь, которая носит множество масок.

На приборной панели в подставке вибрирует телефон. Стоит только вспомнить… Не хочу брать трубку, но все же отвечаю. Никак не могу выкорчевать из себя чувство ответственности и долга.

– Да, – отвечаю, переводя телефон на громкую связь.

– Добрый вечер, Тимур Эдуардович, это Ирина Николаевна, – женщина всегда представляется, словно я могу забыть о ней.

– Я понял, что у вас? – холодно отвечаю я. Женщина ни при чем, но ее звонки всегда несут новости о том, кого я не хочу знать.

– У него ночью был приступ, давление сильно подскочило, скорую вызывали… – аккуратно сообщает она.

– Откачали? – интересуюсь я, сворачивая в сторону усадьбы. Паркуюсь, но не выхожу из машины, прикуривая сигарету.

– Да, сейчас уже все хорошо. Но ночью он хотел видеть вас. – Молчу, глубоко затягиваясь. – Я просто подумала, что вы должны знать…

– У вас все?

– Да.

– До свидания, – сбрасываю звонок, чувствуя, как нарастает головная боль. Сжимаю переносицу и жду, когда гадкое, угнетающее чувство отпустит.

Возле ворот усадьбы паркуется такси, и из машины показывается изящная ножка, привлекая мое внимание и отвлекая от гнетущих мыслей. Девушка медлит, а я курю и рассматриваю ножку в черном капроне и туфельки на шпильке. Мне не нужно видеть ее обладательницу, я точно знаю, кому она принадлежит. Лису я чую на расстоянии. Эти ножки хочется закинуть на плечи. Дарья выходит и машины и поправляет прическу, а я зависаю на ее сегодняшнем образе. На ней темно-бордовое платье на тоненьких бретелях, с воздушной юбкой, которая развивается на ветру. Волосы распущены и завиты в крупные локоны, губы в тон платью, ресницы длиннющие, и глазки горят. Но самое сексуальное – это до поясницы открытая спина.

Я дико ее хочу. Как пацан. Она сводит меня с ума. Вдыхаю ее запах спелой вишни, и в глазах темнеет от возбуждения. Я уже несколько раз, сожрал Дашу взглядом и мысленно жестко оттрахал, удовлетворяя свое желание. Вокруг меня всегда полно доступных женщин, дефицита в их внимании и сексе нет. Но рядом с Дашей просыпаются какие-то животные инстинкты. Может, потому что она меня динамит, набивая цену, а мне азартно охотиться, давно со мной так не играли.

Выхожу из машины, выкидываю сигарету в урну и иду за Лисой, глядя, как красиво она виляет бедрами. У нее идеальное тело. Ноги не худые, как это сейчас модно, а красивые от щиколотки до бедер, попка упругая – руки чешутся шлёпнуть по ней. Идеальная талия, грудь – твердая «троечка». Мать вашу! Я не насилую женщин, но, кажется, если она откажет мне еще пару раз, я плюну на этот принцип.

Налюбовавшись ее открытой спиной, плечами и выразительной родинкой на лопатке, я догоняю Лису и внаглую обвиваю талию, притягивая ее к себе и продолжая идти по дорожке к шатру во дворе, где уже собрались гости. Она пытается дёрнуться, но я стискиваю ее талию и глубоко вдыхаю запах спелой вишни.

– Отпусти, – со злостью шипит как кошечка, а меня, сука, заводит это еще больше.

– И тебе здравствуй, Лиса, – наклоняюсь и успеваю провести носом по ее волосам. Эта женщина достается мне какими-то крохами, урывками, которые я ворую. А мне хочется все и сразу. Мне хочется, чтобы она сама себя отдавала.

Даша дёргается сильнее и от этого спотыкается на каблуках, почти падая. Перехватываю ее второй рукой, касаясь голой кожи спины, предотвращая падение. Намеренно дергаю ее на себя и заглядываю в хитрые глаза. Обычно мне плевать, какие у женщины глаза, главное, чтобы была сексуальна, а здесь такой необычный, завораживающий взгляд. Светло-зеленые глаза с крапинками, в таких можно захлебнуться и утонуть. Чувствую ее тело в своих руках, и вся кровь устремляется в пах, тело сводит, словно у меня год секса не было.

– Отпусти, – отталкивает меня, а у самой дыхание сбивается. Чувствую под пальцами на ее спине россыпи мурашек, понимая, что ее тело отзывается. И ведь она реагирует на меня, но отталкивает. Где, бл*дь, логика?! Отпускаю ее с сожалением, и Даша быстро сбегает. Беги, Лиса, играйся пока, я все равно догоню и переиграю.

Свадьба проходит тихо, скромно, но мило и ванильно. Друг счастлив, невеста – красавица. Но если Артур предпочитает милых и наивных девочек, то я люблю женственных и сексуальных, игривых кошек. Я слегка пьян, но полностью себя контролирую, больше расслаблен. Общаюсь с гостями, а сам наблюдаю за Лисой. Вообще ловлю себя на том, что даже когда не смотрю в ее сторону, все равно знаю, где она и что делает. У нее нереальная женственная пластика и грация. Она ничего не делает просто так и порывисто или неуклюже. Она криво улыбается, что-то рассказывая сестрёнке, пьет шампанское, изящно держит бокал, поглаживая пальчиком стекло, и сексуально облизывает свои губы, дразня меня.

Очередная порция коньяка подогревает во мне желание. Хочу отвлечься, переключиться на кого угодно, хоть вон на ту кореяночку из обслуги, которая не сводит с меня глаз. Но нет же, бл*дь, мне неинтересно, я постоянно ищу глазами только Дашу. Это уже клиника.

Произношу очередной тост, желаю молодым вечной любви и благополучия, выпиваю очередную порцию коньяка и уже ловлю на себе взгляд Даши, который она пытается скрыть. Нет, ты попалась, Лиса. Играешь со мной. Доиграешься. Нарвешься.

Вижу, как Даша берет из сумочки сигарету, сжимает ее в ладони вместе с зажигалкой и быстро уходит в сторону гаража. И я на автомате срываюсь за ней. Она тоже слегка пьяна, что должно сыграть мне на руку. Нужно, чтобы она прекратила себя контролировать.

Даша останавливается возле входа в гараж так, чтобы ее не было видно, и прикуривает сигарету, с удовольствием выпуская дым, слегка запрокидывая голову. Мне нравится, как ее пальчики сжимают тонкую сигарету, как губы втягивают дым и выпускают, заигрывая. Никогда не замечал, столько сексуального в курении, но мне не нравится, что от Даши пахнет табаком, она теряет своей женский запах.

Подхожу к ней, вырываю сигарету и с наслаждением затягиваюсь сам. Даша сначала возмущённо распахивает глаза, а потом пытается уйти. Но я не выпускаю, преграждая ей дорогу. Я буду сегодня не я, если не заполучу это тело. Пока она гневно сверлит меня взглядом, делаю ещё затяжку, вышвыриваю окурок, хватаю ее за талию и под возмущенный вопль вталкиваю в гараж.

Глава 8

Тимур

Как только прикасаюсь к этой женщине, мне моментально сносит крышу. Все вокруг исчезает, остаётся только дикое желание ей обладать. Вталкиваю Дашу в гараж, ничего не видя перед собой. Она сопротивляется, что-то шипит, требует отпустить, но я не воспринимаю ее требования. Близость желанного тела напрочь лишает меня рассудка. Прижимаю ее к одной из машин, и мышцы сводит от кайфа.

– Отпусти меня! – так грозно требует она.

– А то что? – усмехаюсь, вдыхая запах ее волос.

– Я закричу! – размахивается, пытаясь дать мне пощечину. Перехватываю одну ее руку, следом ловлю вторую и завожу их за спину, сжимая, фиксируя, чтобы меньше дергалась. Сопротивление Даши заводит ещё больше. Тело горит, кровь кипит, дыхание сбивается. И ведь я ещё ничего с ней не сделал, но что-то внутри уже взрывается от эмоций. Давно со мной такого не было. Эта девочка будит во мне нечто очень горячее, острое, вызывая азарт.

– Конечно, покричишь, моя Лисичка, – шепчу ей на ушко, сильнее вдавливая в капот, понимая, что она чувствует мой стояк.

– Не твоя! – упрямо выдает она, хотя уже почти не сопротивляется, в светло-зеленых омутах появляется дымка, ее тело подрагивает. Плывет моя Лисичка.