Плохие сны бесплатное чтение

© Демшус Криптор, 2023

ISBN 978-5-0059-5748-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Доцент

– Терпеть не могу осень, – буркнул себе под нос человек в мышиного цвета пальто, проводив взглядом желтые листья, которые порыв ветра бросил откуда-то из-за плеча. Какая там «прекрасная пора, очей очарованье!?» Он перепрыгнул лужу, поднял воротник повыше, ссутулился и ускорил шаг: над головой нависала длинная и мрачная стена в пять этажей, которая одним своим видом сообщала о бренности жизни и тщетности всего сущего. Если смотреть на нее слишком долго, то обычно впадаешь в меланхолию и тоску. Здание было примечательное, маскирующееся под жилое. Но даже если сильно не вглядываться, то любой посторонний, рассеянный прохожий рано или поздно обратил бы внимание, что каждое окно этой желтой стены забрано в решетки. Вроде бы, ничего странного, экономическая ситуация в России уже добрые два с лишним десятка лет приучила жителей первых, а зачастую и вторых этажей, что окно без решетки это хороший повод попасть в криминальные новости, обычно в раздел ограблений. Но так, чтобы все окна до пятого этажа – это уже слишком. А потом картина дополнялась воротами в слое депрессивной серой краски, с колючей проволокой над ними, да еще синей табличкой над убогой проходной. Тут уже все становилось совершенно ясным. Казенный дом.

Из вишневой «девятки», припаркованной недалеко от входа, вдруг громко и настойчиво донеслось:

– Я-а-а. Хочууу быть с тобой!

«Нет уж, спасибо», – торопливо подумал Пимен и с некоторым облегчением повернул за угол, однако все еще успел услышать заунывное «В комнате с белым потолком, с правом на надежду…» «Ну вот, теперь привяжется. Песня, конечно, красивая, но слишком грустная». А грустить не хотелось совершенно. Точнее, не хотелось множить имеющиеся поводы для печальных мыслей. Анфиса, молодая и красивая аспирантка кафедры искусств, совершенно перестала обращать на него внимание и определенно завела себе хахаля. Буквально вчера, выходя из лифта, он столкнулся с ней, сжимающей в руках огромный букет роз. В ее зеленых глазах плавало загадочное, мечтательное выражение и она даже не ответила своим бесподобным «хай, Пимен!» на его приветствие. Он пожал плечами и постарался сконцентрироваться на работе, но запах цветов преследовал его все полуторачасовое занятие. Темой лекции была философия В. Дильтея, так называемая «наука о духе». Поясняя различие между «объяснением» и «пониманием» Пимен привел яркий, на его взгляд, пример ревности Отелло к Дездемоне:

– Нам не нужно придумывать какие-то там научные гипотезы, – сказал он аудитории своим хорошо поставленным мягким баритоном. – Взаимосвязь эмоций, которая возникает у Отелло, мы понимаем внутренним образом. Почему? Потому что мы, практически каждый из нас, так же способны пережить эту взаимосвязь, – тут ему пришлось сделать усилие и прогнать видение в котором Анфиса, возможно, в эту самую минуту целуется взасос с привлекательным незнакомцем, потом садится к нему в машину, и едет в апартаменты, где они…, – Пимен тряхнул головой, – пережить, так сказать, в силу своего опыта. Быть может, не с такой же интенсивностью и последствиями, однако…

– Все бабы сцуки. И проститутки.

– Ч-что? – оторопел Пимен.

Он снял очки, слегка дрожащими пальцами протер линзы, после чего водрузил их на нос. Вгляделся в первые ряды, занятые преимущественно молодыми студентками разной степени привлекательности. Ближайший студент сидел в третьем ряду, имел внешность ботаника и никак не походил на обладателя хриплого, прокуренного голоса, который так безапелляционно прервал ход его мысли. Да и девушки сидели ровно и не оглядывались, словно ничего и не произошло. Судя по всему, слова слышал лишь один Пимен. Он кое-как закончил лекцию, скомкав окончание, и побрел в университетскую столовую, пребывая словно в состоянии забытья, из которого его пробудил сочный шлепок по спине.

– Даррова, доцент! – весело приветствовал его приятель Димон. – Че такой мрачный?

– От доцента слышу, – ответил Пимен обрадованно. – Поднос бери. Да знаешь, что-то все сразу навалилось. Работа, диссертация, ничего не успеваю. Погода еще эта мерзкая.

– Понятненько, – ухмыльнулся Димон, накладывая себе макароны. – Не дала?

– Не дала, – сквозь зубы признался Пимен. – И даже хуже. Букет ей подарил кто-то. Тысяч пятнадцать стоит. А день рождения у нее в июне.

– Старик. Я давно тебе говорил. Настойчивее надо быть. Как говорили древние греки, если долго наблюдать за девушкой на расстоянии, то рано или поздно можно будет увидеть, как она – что?

– Стареет? Толстеет? – предположил Пимен.

– Выходит замуж, дурачила, – мягко сказал Димон. – Не нравишься ты мне. Может быть, тебе диету поменять? Белка есть побольше или витаминов? Кстати, возьми макароны по-флотски, рекомендую. С соусом пальчики оближешь.

Пимен покорно взял порцию макарон. Димон был его единственным другом, с которым он мог обсуждать Анфису. И вообще мог разговаривать на любые темы, начиная от культурологии, на кафедре которой они вместе трудились, и заканчивая очень интимными вещами.

– С диетой все в порядке, – сказал Пимен задумчиво. – Я на домашнем питании. Ты же знаешь, мама кормит.

Димон азартно поглощал суп и молча кивнул патлатой головой, с длинными, вьющимися, слегка сальными волосами, которые делали его похожим на рок-музыканта. Он прекрасно знал, что его приятель минимум раз в неделю навещает маму, от которой всегда возвращается с ворохом пакетов, набитых разнообразной снедью.

– Но ты знаешь, что-то я стал плохо спать. Ворочаюсь, встаю, в темноту пялюсь, и никак. Встану, хожу, потом опять лягу. И так несколько часов. А утром иногда вдруг проснусь резко, сердце колотится и тревожно как-то. А сегодня вообще послышалась какая-то чушь…

– Чувак, тебе еще и тридцати нет, а у тебя уже темные круги под глазами наметились. Ну с какой стати тебе плохо спать? – заинтересовался друг. – Слушай, а я только что понял, ты, наверное, преступник и тебя совесть мучает? Или перед сном что-то возбуждающее принимаешь? Или фильмы страшные смотришь? А может, тебе твои соседи мешают, ты скажи, у меня дядя участковый, он их мигом оформит…

– Да нет…, – пробормотал Пимен, медленно размешивая сахар в чашке. – Соседи в ночную смену работают, их дома нет обычно. Кофе я пью не позже шести. Ужасы не люблю. Мне комедии нравятся. И всякие фантастические фильмы про социум будущего, антиутопии.

– Ну вот. От будущего устройства общества всякого нормального человека в дрожь бросит, это тебе любой биржевой аналитик подтвердит, – сказал Димон в своей обычной манере, когда невозможно было точно понять, иронизирует он или говорит абсолютно серьезно. – Эквилибриум смотрел?

– Шутишь? Раз десять. Любимый фильм. Контроль эмоций, тотальная диктатура и все такое.

– Понятно. А знаешь… – Димон отодвинул тарелку, откинулся на спинку и посмотрел на него изучающе, как врач на приеме.

– Что?

– Я ведь не случайно про Эквилибриум вспомнил. Мы с тобой уже сколько знакомы? Лет пять?

– Э-м-м…

– И за все это время я ни разу не видел, чтобы ты сердился, выходил из себя. Или радовался до одури. Или…

– Просто я флегматик, – прервал его Пимен. – Темперамент у меня такой. Ты же знаешь.

– Ты пойми, девушкам твой темперамент не продашь. Думаешь, они мечтают оказаться в постели с флегматиками? Ты должен был показать ей свою суть, свое мужское дикое начало.

– Что же делать? Думаешь, с ней уже поздно, поезд ушел?

Димон покачался на стуле, задумчиво досасывая через соломинку клюквенный морс.

– А знаешь, у меня есть одна идея.

– Знаю я твои идеи, – нахмурился Пимен. – Вон, профессор Козловский до сих ругается на меня «проклятым Гудини».

– Это он про розыгрыш на новогоднем корпоративе, когда ты пообещал его загипнотизировать, а вместо этого он потом весь вечер ходил с лицом в саже?

– Ну да, все ржали, а он думал, что это я внушил ему «позитив».

– Ну смешно же, правда! – Димону все же удалось вызвать слабую улыбку на лице друга. – А давай набухаемся! – неожиданно предложил он.

– Что?!

– Да! Тебе нужно расслабиться, отпустить себя, эмоционально раскрыться. Я никогда не видел тебя нажратым.

– Ну что за сленг, Дима, «набухаться», «нажратый», – поморщился Пимен. – Мы с тобой культурные люди.

– А мы культурно. Я серьезно, – Димон наклонился вперед и горячо, но тихим голосом, чтобы не услышали соседи, продолжил, – я знаю одно культовое местечко за углом, возьмем вискаря или текилы… а главное, Анфису позовем, она не откажет.

Глава 2. Клуб

Барная стойка клуба Setoff по замыслу, наверное, стилизовалась под взлетную полосу, но вместо этого напоминала собой ночное шоссе: длинная, черная, дальний ее конец загибался вправо и терялся во мраке среди высоких вертикальных колонн, которые словно стволы деревьев мешали свету проникнуть за поворот. Что находилось там было непонятно, но там также, как и здесь, грохотала музыка, а лучи лазеров и прожекторов беспорядочно били во все стороны. Шел третий час ночи. В темноте среди клубов искусственного дыма извивалось множество тел.

«Словно апокалипсис третьей мировой уже начался, – подумал Пимен, вливая в себя сорокаградусный „шот“. – Орут сирены, во мраке летят ракеты, скоро бахнет, только вместо ужаса и бегства, всем почему-то в кайф.» Он отодвинул стакан, и повернулся, ища взглядом Анфису или Димона. Оба куда-то сгинули, оставив его охранять «пост». Пимен занимал выгодную стратегическую позицию рядом с пятиуровневой алюминиевой стойкой, забитой водкой разных сортов, неподалеку от пятачка бармена. В голове уже приятно плыло. Делать было нечего и он отдался этому чувству, фантазируя и представляя себя солдатом на поле боя, воюющего с жидкими роботами из второго Терминатора. После очередного взрыва музыки из дымного облака вывалился «раненый». Высокий мужик лет сорока, одетый почему-то в камуфляжную куртку, пошатываясь добрел до стула и рухнул на него, при этом больно ткнув Пимена локтем под левое ребро. Пимен хотел сказать, что занято, но потом посмотрел на трехдневную щетину, здоровенные волосатые кулаки, размером с дыню, и передумал. Мужчина заказал литровую бутылку «Жидкого Золота», сок и сигареты на закуску. Серьезный воин.

– Санек, – без всякой подготовки сообщил ему сосед.

– …Э-э-э, Пимен, – слегка замешкался Пимен, не привыкший к такой прямолинейности.

– Ты же не откажешься? – Санек показал мутными глазами на второй стакан.

– М-м-м, – что-то невнятно промычал Пимен, но, кажется, вопрос был формальным.

– Я вот прихожу сюда выпить, когда ху*во, – сообщил Санек доверительно. – Знаешь почему?

Пимен лишь покачал головой.

– Ты женат? Дети есть? Нет? Ну ладно… – он налил до краев. – А у меня есть. Два спиногрыза. И жена – шлюха, – Санек ударил кулаком по столу, но попал в лужицу пролитого пива. – Не понимает меня Настенька. Будем!

– Почему? – спросил Пимен растерянно и невпопад.

– Не понимает, – хмуро повторил Санек.

– Хреново, – легко согласился Пимен.

– А ты кто вообще, по жизни? – спросил Санек глядя куда-то сквозь него.

– В смысле?

– Чудак ты. На кого работаешь? Ты вообще натуралист?

– Кто?

– Девок чпокаешь – или? – с сомнением глядя на него, произнес Санек отрывисто. – Мне выговориться надо. – Сюда прихожу для этого. Иначе возьму этот стул и расх**рю все к х*рам.

– Я в университете преподаю. – Пимен на всякий случай отодвинулся, но постарался замаскировать это так, чтобы это не было воспринято как трусость. – Доцент. А ты?

– До дна пей, доцент. А я сейчас в охране. Только выходной. У меня брательник тут смотрящий.

– Какой?

– Чудак ты. Смотрящий говорю. Ты отбывший? – спросил Санек закуривая.

– Что?!

– Сидел, бл*ха? Нет? А я сидел. Три года. И мне теперь все пох**, потому что отбыл. Мой брат – главный в охране тут. Работу мне дал. А мне много не надо. Жена только с*ка. Но вообще-то это все х*йня. Хотя у меня в жизни много х*рни вышло. Полоса черная сейчас. А,, знаешь, я до этого всего вообще по золоту ходил.

– По какому золоту? – спросил Пимен. В глазах уже начинало двоиться, от чего лицо собеседника приобрело какие-то совсем неандертальские черты.

– Копал я. Шахтер. – Санек затянулся, выпустил клуб вонючего дыма и постучал пальцем по этикетке на бутылке, где лился золотой водопад.

– Ничего себе. Нелегальный?

– Да не, сцука, все по закону. Только авария была. Двадцать человек. И всем пи***ц. Вечная память.

Санек быстрым движением наполнил стаканы, не пролив ни капли, и взглядом заставил Пимена выпить не чокаясь.

– А посадили за что?

– Начальника шахты еб*нул. – Санек улыбнулся воспоминаниям. – Из самореза, после пожара того. Он, сцука, во всем виноват был.

– Насмерть?

– Не, в живот, я ж говорю…

Рассказ его нового знакомого дослушать не пришлось.

– Пимен. Вот ты где! – Димон радостно выдернул его со стула. – А мы тебя там ждем-ждем.

– Почему это там? – удивился Пимен. – Договаривались же здесь…

– Да не, там лучше, – приятель вкрутился в толпу, придерживая его за локоть, и вытащил его уже на другой стороне танцпола, где оказывается располагались столики с уютными диванчиками.

За одним из них сидела Анфиса, ее подружка, и какой-то незнакомый хмырь в цветастой рубахе. Хмырь небрежно приобнял Анфису за плечи и настроение Пимена резко упало. Тем не менее, он присел рядом с другой стороны и с удивлением отметил, как она наманикюренными пальчиками ловко бросила крохотную белую таблетку в стакан с коньяком.

– Анфиса! – мягко, но озабоченно, произнес Пимен, – ты экспериментаторша.

– А ты в курсе, что суффикс «ша» – это феминитив? – Анфиса даже бровью не повела.

– Че? – спросил цветастый беспардонно.

– Ну, это такой неологизм такой, – пояснила девушка. – Борьба за равные права и все такое. Некоторые осуждают. Негативно относятся.

– Да ладно, гонишь.

– Ну да, это общеизвестно. Женщине вполне можно сказать «экспериментатор». Кстати, знакомьтесь, мальчики. Асланбек, это Пимен. Пимен – Асланбек.

«Понятно, – подумал Пимен зло, – как со мной, так никак, а как с каким-то залетным азером в клубе, всегда пожалуйста!» Он решил блеснуть пьяной эрудицией.

– Не согласен. Например, гейша. Что тут негативного?

– Гейша – это слово иностранное. И потом, образуется не так, нет же такого слова «гей».

– Как это нет? – вскинулся он. – Жопа есть, а слова нету, что ли?

Алкоголь в крови дал ему обманчивое ощущение правоты и уверенности.

– Не в том смысле.

– А я вот много вижу смыслов. И общностей! Все это… – он вдруг запнулся, поняв, что его занесло на скользкую тропинку.

– Извини, Пимен, но это не твоя тема.

– Да ладно, откуда тебе знать, – отмахнулся Пимен раздраженно.

– Слюшай, ты почему девушка обидеть хотел? – поинтересовался Асланбек.

– Просто она с художественной кафедры, – невпопад начал было Пимен, но Димон решительно пресек разгоравшийся конфликт:

– Пимен никогда не обидит женщину. Зуб даю. А мне недавно сказал по секрету, – он хитро подмигнул, – что ради Анфисы готов на все. Вообще.

– Пимен, это правда? – моментально отреагировала она.

– Ты для меня особенная, – произнес он максимально проникновенно. – Давно хотел сказать. Спасибо за поддержку, – кивнул Димону.

– А докажи! – рассмеялась она своим грудным смехом, который его всегда возбуждал.

– И докажу!

– Докажи, докажи, – повторила она весело.

– Только как?

– А сделай что-то, чего ты раньше никогда не делал! Чтобы я сразу поверила!

Это был вызов, который нельзя было не принять. Под внимательными взглядами Анфисы, безымянной подруги, Асланбека и Димона, Пимен медленно, как во сне, протянул руку, схватил едва початый бокал Анфисы и опрокинул его одним залпом. После этого наклонился к уху девушки и очень тихо, но четко произнес:

– А теперь пойдем танцевать. И если ты откажешься, то я прямо сейчас же вызову этого Азербека на дуэль.

К этому моменту легкий шум в голове усилился, в висках стучали молотки, а к лицу прилила кровь, но сознание вдруг стало четким и ясным, как никогда до этого, все страхи отступили, и Пимен ощутил невиданную доселе легкость. Он увидел, как глаза Анфисы расширились и сверкнули, она улыбнулась и без колебаний вручила ему свою узкую красивую ладошку. Они закружились в каком-то безумном вихре и последнее, что он помнил, как под вспышки сторобоскопов он крепко сжал ее талию, точнее, намного ниже и она ответила горячим поцелуем…

Глава 3. КПЗ

Вонь. Отвратительный кисло-сладкий, до невозможности приторный запах затопил ноздри и вызвал содрогания, похожие на конвульсии. Пимен с трудом разлепил глаза и постарался побыстрее отодвинуться от мерзкой лужицы прямо напротив его лица. Вместо кровати он почему-то лежал на полу, скрючившись наподобие креветки.

– Проснулся, пидор, – сказал грубый мужской голос за спиной. – Дежурный!

– Где я? – звук из горла вырвался сиплый, чужой и совсем не похожий на его обычный теплый баритон. Болели ребра, а тело было как деревянная колода. Все это сильно его напугало.

В жизни иногда бывает, что предыдущие события словно стираются из головы, как будто до сегодняшнего дня ничего не было. Кажется, наука называет это провалами в памяти. Ничего подобного Пимен никогда не испытывал. До этого самого момента.

Пимен оперся на руку, присел на колени, потом с трудом поднялся, озираясь. Какое-то сумрачное помещение, стены в бугристой синей краске, какая-то лавка, как на вокзале, а еще решетки прямо перед ним, слева и справа. Вообще же в этой довольно большой комнате решетками было выгорожено три клетки – одна из них размером примерно два на четыре метра, а еще две поменьше – один на четыре метра каждая. В одной из маленьких камер сидели четыре женщины, одетые как дешевые проститутки. Рядом, в большой – пять мужиков самого разнообразного вида и возраста, в третьей же, куда заключили Пимена, находился лишь здоровенный бугай, бритый налысо, с черной бородищей лопатой и в косухе. А в самом дальнем углу перед внушительного размера сейфом восседал за столом человек в форме.

Левый глаз как-то странно видел, словно смотрел сквозь амбразуру. Пимен потрогал лицо и сморщился. Вокруг глаза и переносицы находилось сплошное кольцо из боли. Еще были разбиты губы и голова звенела тонкой, но противной ноющей болью.

– Где, где, – злорадно произнес его сосед, – в отеле пять звезд. Добро пожаловать, гандон.

Пимен хмуро вгляделся в него:

– Ты че такой злобный, что я тебе сделал?

– А чо мне, радоваться, что ли? Не успел заехать, сразу наблевал, мне всю ночь эту дрянь нюхать было! Убирай давай! Вон дежурный тебе тряпку несет.

В замке скрежетнули ключи и до Пимена медленно стало доходить.

– Я в тюрьме что ли? Господи…

Слева тонко засмеялись. Женщины, кажется, нашли его забавным. Мужчины, напротив, смотрели выжидательно:

– Не в тюрьме, а в ИВС, – веско сказал какой-то мужик из другой камеры, одетый в стильный спортивный костюм и кроссовки, что выглядело так, как будто его арестовали прямо во время пробежки.

– ИВС? – зачем-то повторил Пимен.

– Изолятор временного содержания, – пояснил «бывалый». – Еще можешь называть КВС, то есть камера временного содержания, или, если не нравится, КПЗ, значит, камера предварительного заключения.

Кажется, мужик был, что называется, «в теме». Немного позднее выяснилось, что его зовут Кирилл или просто Кир. Его подозревали в карманной краже. Пока же, угрюмый усатый сержант молча вручил осклизлую тряпку и полведра воды. Пимен мрачно и как-то механически принялся за уборку. В голове смутно мельтешили какие-то образы и все они ему не нравились. Например, медленно наплывающий кулак, поросший темным жестким волосом. Или горбатый нос какого-то кавказца, который нависал над ним, словно клюв тропической птицы. А еще глаза. Глаза Анфисы, расширившиеся то ли от ужаса, то ли возбуждения. Как назло, ничего толком вспомнить не удавалось, а еще мерзко скребло в горле. Пимен наконец закончил и воззвал к сержанту:

– Начальник! Я все прибрал. Попить можно, а то все горло пересохло? – на слове «можно» голос дал предательский фальцет. Женщины снова заржали.

Дежурный с непроницаемым выражением лица открыл дверь и неопределенно кивнул куда-то в сторону: