Хочу тебя в долг бесплатное чтение

Хочу тебя в долг

Валерия Ангелос (Valery Angelus)

Глава 1

— Ого, а ты классная! — мужчина окидывает меня оценивающим взглядом с головы до ног и одобрительно присвистывает.

— Спасибо, — сдержанно отвечаю я.

Хотя в другой ситуации послала бы такого парня куда подальше. Сразу видно, пижон. Считает себя самым крутым и привык, что девчонки за ним всегда бегают. Наглый. Беспардонный. Избалованный сынок богатых родителей. Одет в модные бренды, причем намеренно выбирает вещи, на которых четко лейбл прописан, чтобы всем было ясно, сколько у него денег на счету, какие дорогие шмотки может себе позволить. Да и тачка ярко-красная, цвет просто вырвиглаз, модель приметная, единственная на весь город, а стекла затонированы так, что снаружи салон не разглядеть. И пусть такая тонировка запрещена правилами, готова на что угодно поспорить, этого типа никто не посмеет оштрафовать.

— Слушай, ну ты точно как на фотках, — говорит парень. — Один в один.

— А какой еще я могу быть? — удивляюсь.

— Ха! Да я разного повидал. Поверь. Девки так свои фотки обрабатывают, что от реала ничего не остается.

— Да?

— Конечно, — презрительно хмыкает. — Ждешь красотку, а придет косорылая уродина. Еще и жирная. Трындец. Или прыщавая. Даже не знаю, что хуже. А бывает вообще жесть — ножки как у козы рожки.

Ржет. Так, будто что-то очень смешное сказал. Дебил.

Я чуть по рукам себя не бью, чтобы не залепить ему затрещину.

— Это сайт знакомств, — пожимаю плечами. — Каждый фотки подбирает, чтобы лучше казаться. Парни не исключение.

— Ну с парнями я на свиданки не мотался, — снова в приступе гогота заходится. — Но чокнутых баб кучу повидал. Одни эрэспэшки чего стоят.

— Эрэ… Что? — не вполне понимаю, о чем он.

— Ты не в курсе? — оценив мое полнейшее недоумение, начинает терпеливо пояснять детали: — Ну, РСП. Разведенка с прицепом. Теперь поняла?

Лучше бы не понимала. И как я это свидание выдержу? Еще и пяти минут не прошло, а уже хочется напиться в стельку. Хотя принципиально не пью. Вот совсем.

Прямо передергивает от его стиля вести беседу. От всех этих мерзких фраз, дикого ржания и кривой ухмылки.

— Телки с детьми, — продолжает стрекотать он. — В анкете ни слова про свой приплод не указывают. В переписке тоже молчок. Зато потом как выльют на тебя ушат инфы. И хорошо если в первую встречу. А если потом? Нормальный сюрприз, да? Нет, ну ты пойми меня правильно. Я детей хочу. И жениться готов. Но чужих огрызков тянуть не стану. Что я, лошара какой? А эти хитрые девки так и ищут, на кого бы свой прицеп закинуть, кому бы яйца дверью прищемить.

Закрываю глаза. Улыбаюсь. Представляю, как хорошо мог бы сложиться мой день, не пойди я на эту долбаную встречу.

— Ох, ты клевая, — хвалит меня этот моральный урод. — Даже не верится. Милаха такая. На этих сайтах либо уродки сидят, либо соски-нереалки, сиськи пришьют и думают, что мужик их содержать должен, по гроб жизни им обязан. А ты вся натуральная, приятно посмотреть.

Он выразительно оглядывает меня со всех сторон. Ощущение, будто в грязи валяет. Пожалуй, не поздно отсюда смотаться, выдумать повод и удрать без потерь.

— Стоп, — хмурится он вдруг. — А тебе восемнадцать-то есть?

— Мне двадцать пять, — усмехаюсь. — Ты же за мной на работу заехал. Сейчас как раз обеденный перерыв.

— Блин, как малолетка выглядишь, — продолжает лапать меня своими масляными глазками. — Хотя попка явно взрослая.

— Спасибо, — киваю как последняя идиотка, прикладывая максимум усилий, лишь бы не сорваться окончательно и не вмазать ему, жалею, что надела короткую куртку.

— Еще и вежливая. Ладно. Куда поедем?

К черту. К черту все это. Надо развернуться и уйти. Послать этого придурка. Сохранить остатки самоуважения.

Но я вспоминаю Лидку, наш строгий уговор. Представляю все грядущие нотации. Воображаю в красках возможное разбирательство. И называю первый попавшийся ресторан. Хотя стоило бы убегать прочь, не оглядываясь.

Глава 2

Лидка — моя лучшая подруга. Она меня в эту авантюру и втянула.

«Хочешь опять Новый год одна встречать? — четко слышу ее голос в голове. — Тебе двадцать пять, а нормальных отношений до сих пор не было. Вечно носом крутишь, перебираешь: и тот не такой, и этот плохой. Все рожей не вышли. Сколько можно выделываться? Дай мужику шанс. Любому. Не бывает, чтобы сразу любовь с первого взгляда. Жизнь не кино. Смотри на вещи реально. Иначе закончишь дни в одиночестве. Или с кошками. До пенсии будешь своего принца ждать. Все парами, а ты милая леди печального образа. Ну хватит уже на чудо уповать. Надо самой свое счастье выковать, методом проб и ошибок найти свой бриллиант».

Короче, Лидка заставила меня разместиться на сайте знакомств и выбрать хотя бы одного парня для встречи. Андрей оказался самым стойким кандидатом, выгодно выделялся на фоне большинства других, не слал голых фоток, не предлагал в первом же письме приятно скрасить его досуг, пока жена на даче с детьми. Либо мне не везло, либо я в принципе не привлекала нормальных мужчин, но большинство сообщений пестрили пошлостями, извращениями и кадрами детородных органов. А если кто-то казался более или менее адекватным, то довольно быстро выяснялось, что официально он уже давно занят другой женщиной.

Лидка не считала семейный статус проблемой, но я твердо стояла на своем. Можно вычеркнуть из списка желаемых качеств очень много пунктов, только не этот. У меня еще остались некоторые принципы.

Не псих, не извращенец, не эксгибиционист. И не женатик, пожалуйста. Разве я много хочу?

— Да, многовато требований, — говорила Лидка. — После определенного возраста мужчина как унитаз: либо занят, либо основательно загажен.

А я все равно не сдавалась.

— Сама прикинь: скоро корпоратив, а ты опять одна, — подруга методично давила на больное. — Все парами придут и только ты…

— Ой, хватит! Что теперь, первого попавшегося хватать? Время есть. Мне всего-то двадцать пять. Куда спешить?

— Подруга, смотри сама, но я тебе дурного не посоветую, сегодня двадцать пять, а завтра не заметишь, как тридцатник стукнет, а то и больше. Оглянуться не успеешь, молодость пройдет, и тогда еще труднее жениха найти.

В общем, Лидка регулярно промывала мне мозги и заставляла поддерживать переписку с Андреем. Признаюсь, определенные подозрения он вызывал, хоть и смотрелся лучше многих. Тревожные звоночки проскальзывали, но в целом все было весьма спокойно. Обмен музыкой, фильмами, сериалами. Ничего особо странного в его поведении не замечала. И опять же радовало отсутствие пикантных фотосессий и сомнительных сексуальных предложений. Серьезное общение, в рамках приличия.

А вот реальность пришибла по полной программе.

Моя интуиция не лгала. Не зря Андрей вызывал подозрения. Звоночки исчезли. Теперь молотил колокол. Бил набат.

Но отступать поздно. Деваться некуда. Я представляла, как Лидка отчитает меня за срыв свидания, поэтому решила мужественно терпеть до конца. За час я же не убью его. Не убью, да?!

А с виду он нормальный. Ну не считая помешанности на дорогих вещах. Высокий брюнет. Лицо приятное. Фигура статная. Не качок, конечно. Но я качков и не люблю. Чего от груды мышц ожидать? Мне умный мужчина нужен, думающий, понимающий, рассудительный. Интеллигент. Интеллектуал. Если честно, Андрей именно таким и выглядел. Хотя много ли можно понять по коротким сообщениям?

Если бы и дальше речь фильтровал, он мог бы меня очаровать. А тут раз — и полилась откровенность. Как из ржавого ведра. По его пренебрежению к женщинам стало сразу понятно, что будущего у нас нет и не может быть. Даже стыдно, что наши вкусы в музыке и кино совпадают.

— Давай, детка, — подмигивает парень, открывая дверцу. — Прокачу с ветерком. Не стесняйся, падай внутрь.

Усаживаюсь в его крутой спортивный автомобиль.

Я держу обещания. Обещала подруге выбрать одного парня через сайт — выбрала. Обещала сходить на свидание с ним — вот иду. Но дальше… уж простите. Тут не вытяну. Эксперимент явно неудачный. Больше на подобное не подпишусь.

Хорошо хоть в обед встречу назначила. Вечер не испорчу, и то радость.

Потерплю немного, а потом оторвусь, рассказывая Лидке об этом жутком свидании в мельчайших подробностях. Пусть устыдится. Пусть прочувствует свою вину.

— Я вообще сам поднялся, своими силами, — сообщает Андрей, когда авто трогается с места. — Никто мне не помогал, денег не давал. Реально все сам. Жестко требую, но такая закалка выработалась.

— А родители разве не помогали? — удивляюсь.

— Ха, родители, — посмеивается. — Понятия не имею, кто они и где. Я ж детдомовский. На помойке нашли, чудом выжил.

— Господи, — выдыхаю невольно. — Прости, не хотела затрагивать больную тему. Если бы знала, то…

Угораздило же меня сморозить.

— Ой, ладно, — отмахивается. — Понимаю, что на мажора похож, на зажравшегося хмыря, который кайф ложками лопает. Ну, так оно и есть. Дорвался — и понеслось. Тачка, шмот. Раньше ничего не видел, а тут раздобыл, вот башню и сорвало. Теперь отпускает чуток, и я хочу якорь бросить. Сечешь? Бабу отыскать нормальную. Вернее — жену. Детишек настрогать. По правилам все.

Киваю.

Ох, поспешила на него навесить ярлык, не разобралась и сразу приложила не самыми хорошими эпитетами. А он просто… такой. Трудное детство многое объясняет. Это не оправдание, разумеется, однако серьезный аргумент. Парень успел столько всего в мире увидеть и пережить, причем явно отнюдь не светлого, поэтому не удивительно, что он грубый и резкий, жесткий в своих суждениях и вопросах.

Не представляю, чтобы у нас в итоге сложились отношения, однако он совсем не безнадежен. Всего сам добился. Сложности преодолевал. Заклинило его на некоторых вещах. А будь я на его месте, может, еще похуже себя вела.

— Расслабься, — усмехается Андрей. — Не грусти, не напрягайся. Давай музла твоего любимого поставлю.

— Хорошо, — соглашаюсь.

— Ты всегда такая скромная?

— День тяжелый, — пожимаю плечами. — Уже устала.

— Зажатая, но сексапильная, — ржет, в припадке смеха заходится. — Я тебе помогу оттянуться. Правда, у нас всего час. Мало. Айда вечерком на второй круг?

— Посмотрим, — натянуто улыбаюсь.

Уверена, Андрей сумеет осчастливить какую-нибудь хорошую девушку, если по-настоящему влюбится, но у нас все же шансов нет. Пусть Лидка твердит, что я слишком переборчивая, пусть угрожает старостью в окружении кошек. А против собственного нутра не попрешь.

Я любви хочу. Наивно и глупо — понимаю. А все равно хочу. Чтоб как в кино, как в романах, чтоб как ножом, как выстрелом из-за угла. Резко — и сразу наповал.

Наверное, имя накладывает печать на судьбу, определяет карму.

— Мариша, — сладко заявляет Андрей. — Красивое имя. Шикарное. Мою первую девку Маришкой звали. Прикинь? Романтика прямо. Молодость вспоминаю.

Точно. Романтика. Просто отвал башки, какая романтика сильная.

На самом деле, ему совсем необязательно знать мое настоящее имя. Хотя «Марина» довольно близко к истине и в моей анкете на сайте знакомств смотрится отлично. Я удачно подобрала сокращенную версию.

— Слушай, ты не против, если мы по дороге возле универа остановимся? — вдруг спрашивает мужчина. — Я быстро решу вопрос. Метнусь и вернусь. Братаны меня ждут. Добазарились тут пересечься.

— Ладно, — не вижу причины возражать.

— Крутяк, — широко усмехается. — Мне реально на пару слов. Много времени не займет. Так, основное порешать, перенести одну встречу.

— Без проблем.

— Люблю сговорчивых, — очередной взрыв гогота.

Интересно, к этому можно привыкнуть? Наверное. Если оглохнуть.

Через минуту авто тормозит на парковке перед студенческой столовой. Андрей делает музыку громче и хлопает меня по плечу.

— Не скучай, — бросает коротко. — Все ништяк. Я мигом. Разрешу свои дела, улажу, утрясу и поедем тусоваться.

Ограничиваюсь очередным кивком. Чувствую себя куклой-болванчиком. Интересно, это можно назвать самым ужасным свиданием в моей жизни?

Андрей покидает салон авто и направляется вперед. Видимо, своих друзей встречает. Замечаю огромный черный внедорожник, водитель которого явно не заморачивается насчет правил парковки, потому как останавливается в неположенном месте.

Достаю телефон, проверяю мессенджер: куча сообщений от Лидки с расспросами, подруга волнуется, скидываю ей номер машины Андрея, на всякий случай, в целях предосторожности, больше ничего не пишу, держу интригу.

Снова смотрю вперед. Из черного внедорожника выходит несколько мужиков. Вид у них подозрительный: здоровенные, бородатые, все одеты одинаково, облачены в темные кожаные куртки, прямо униформа какая-то. Неприятная компания, очень странная. Даже среди бела дня напрягают и заставляют поежиться.

Андрей останавливается, машет рукой. Кому? Здесь мало народа. Группа студентов на пороге столовой, еще несколько случайных прохожих. Видимо, сейчас как раз пара в университете идет.

Из внедорожника выходит еще один мужик. Среднего роста, но здоровенный, очень пугающий. Без косматой бороды, просто со щетиной. Симпатичный вроде, черты лица правильные, а само выражение жуткое, мрачное и жесткое. Красивая маска. Ледяная. В его глазах царит беспроглядная темень, смотришь, будто в бездну проваливаешься.

Точно бандит. Еще и главарь. Вожак стаи. Предводитель всей этой чудовищной гоп-компании. Его авторитет во всем читается: в манере держаться, в развороте широких раскачанных плеч, в ленивой походке матерого хищника.

Андрей вдруг пятится. Медленно отступает.

Я тоже рефлекторно в сиденье вжимаюсь.

Это что, его друзья? Братаны? Братва? В прямом смысле этого слова? Бандитская группировка?

Ладно, глупо волноваться. Опять я на пустом месте распереживалась. Создаю проблему из ничего. Андрей наверняка знает, что делает. Логично ведь.

Я прячу телефон в сумку. Не глядя. Наблюдаю за тем, как мой лучший кандидат с сайта знакомств застывает как вкопанный перед стремительно надвигающимся хищником.

Я не вижу лица Андрея, ведь он стоит спиной к лобовому стеклу, зато отлично могу изучить этого жуткого амбала. Мясник. Убийца. Ему только в фильмах про маньяков играть. Главную роль, разумеется. Хотя в целом лицо у него симпатичное, да и щетина ему вполне идет, но само выражение чудовищное, сам вид и взгляд тяжелый, пустой. Такому громиле бы только тесак в руки дать или топор для полноты картины.

Откуда у Андрея подобные товарищи взялись? Каким бизнесом он занимается? В переписке отвечал туманно, рассуждал про инвестиции.

Любопытно. Куда эти инвестиции? В оружие? В наркотики? В торговлю людьми? Или во все вышеперечисленное сразу? Я не хочу знать ответ.

Андрей что-то говорит. Кажется. Не слышу и не вижу, могу лишь предполагать, а потом он поднимает руки, будто извиняется…

Я содрогаюсь всем телом, подскакиваю от неожиданности на сиденье. Инстинктивная реакция, бесконтрольная. Горло перехватывает ледяной обруч.

Андрея отбрасывает назад. Мощная сила. Сокрушительная. Даже не успеваю взглядом уловить удар, просто умом понимаю, что удар был. Иначе происшедшее не объяснить.

Андрей распластан на своей собственной иномарке. Растягивается на капоте. Чуть подергивается, пытаясь подняться. Ползет, выше и выше, упирается ладонями о переднее стекло. Подтягивается, судорожно двигается.

Андрей оставляет кровавые отпечатки прямо перед моим лицом.

Ох, черт. Черт, черт, черт. Мамочка!

Я дергаю дверцу, пытаясь открыть авто и выскочить наружу, но система оказывается заблокирована. Этот гад запер меня. Запечатал внутри. Зачем?! Какого дьявола?!

Блин. Надо выбираться. Лихорадочно разглядываю табло управления, пытаюсь найти нужную кнопку, не могу разобраться. Адреналин зашкаливает, бьет по глазам, слепит. Нервно поворачиваюсь, вновь наталкиваюсь взглядом на кровяные следы и чуть не отключаюсь. Нет, нет. Давай, соберись. Держись. Еще рано терять сознание.



Выползу отсюда — и умру от сердечного приступа. А пока — рано.

Стоп. Тормози. А безопасно ли выходить? Когда вокруг все эти подозрительные мужики? Хотя оставаться внутри тоже небезопасно. Мало ли как ситуация будет развиваться дальше? Вдруг захотят осмотреть тачку?

Дыши. Успокойся. Главное — выйти. И побежать. Что они мне сделают при таком количестве людей? В центре города? Днем?

Напрасно ищу кнопку разблокировки. Снова смотрю вперед. Жуткий амбал хватает Андрея за грудки, оттягивает в сторону и начинает дубасить, не особо стесняясь зрителей.

Удача улыбается мне. Наконец нахожу, куда нажать, и жму изо всех сил, а дальше перебираюсь на заднее сиденье и выскальзываю через ту дверь, которая подальше от черного внедорожника и чудовищной компании бандитов.

Пулей вылетаю из авто, мчусь оттуда так, будто за спиной остается сам Сатана. Не оборачиваюсь, назад не смотрю. Проклинаю себя за тупость и беспечность. Надо же было так сильно влипнуть, влезть в тачку к мутному мужику. Первое впечатление не обманывает. Нужно быть умнее. К черту эти свидания. К черту сайты знакомств.

Лучше встречать Новый год с котами. Одной. Хватит с меня дурацких авантюр.

Глава 3

— Ты в ментовку звонила? — спрашивает Лидка.

— Нет, конечно, — выпаливаю. — Черт, я даже не подумала. Наверное, нужно было набрать и…

— Наоборот! — обрывает. — Не смей! Нечего палиться. По звонку эти бандюки тебя и вычислят, еще будешь за того придурка огребать. Вдруг они свидетелей решат убрать, лишние глаза и уши никому не нужны. Найдут тебя в два счета и потом будешь долго объяснять, что случайно во всю эту переделку попала.

— Лида, — гулко сглатываю. — Думаешь, они… его… ну… совсем?

Даже страшусь вслух свою мысль озвучивать. Не верится, будто такое возможно в современном мире, сейчас, прямо посреди бела дня. Хотя бандитам закон не писан. Разве можно от них особого благородства ожидать? Убьют и дальше пойдут.

— Не важно, — уверенно говорит подруга. — Сам виноват. Просто так людей на улице избивать не начнут.

В подобном заявлении я сильно сомневалась. С другой стороны Андрей действительно мог оказаться виновен: не выполнил преступное распоряжение, обманул бандитские надежды. Да мало ли на свете поводов, способных вывести из себя всех этих психов? Денег занял. Украл что-то и забыл поделиться. Криминальный налог не оплатил.

Инвестиции, блин. Вижу теперь, какие у него инвестиции.

И я хороша. Полезла в машину к незнакомому мужику. Хорошо, хоть мама об этом ничего не знает, иначе бы быстро запретила жить отдельно, силой бы в общую квартиру меня вернула. Отец бы и вовсе трепку устроил, уже представляю в красках его лекцию об изнасилованиях, продаже на органы и подпольных борделях. Совсем мозги мои спеклись от одиночества, лезу непонятно куда, об опасности не думаю.

— Короче, удали профиль с того сайта знакомств, номер пока отключи, выждешь немного и снова подключишь, — дает наставления Лида.

— Уже внесла приложение, — говорю я. — Телефон вырубила. Обойдусь пока рабочим, все равно все его знают как мой второй.

— Ну и отлично, переждем бурю, а дальше на второй заход двинем, — сообщает подруга.

— Ты серьезно? — смотрю на нее как на безумную. — Да я туда больше никогда не влезу. Хватит. Наигралась в знакомства.

— А корпоратив? — искренне удивляется. — С кем пойдешь? Слушай, нельзя настолько легко от своих планов и затей отказываться. Жизнь любит смелых. Думаешь, у меня все свидания были удачные? Однажды парень мне сходу заявил, что хочет покончить с собой, типа первая любовь травму нанесла, никак с этим совладать не может, вот отвлекается, бегая на свидания, но уже невмоготу, как расстанемся, так и…

— Реально?

— На жалость давил, — хмыкает. — Секса просил. Ну я дала ему разок. Не сотрется же. Я не хрустальная фифа вроде тебя. Не жду принца на белом коне. С меня не убудет. Зато жизнь человеку спасла.

— Он же тебя разводил, — выдаю пораженно.

— Конечно, — пожимает плечами. — И что?

— Знаешь, это все равно не улучшает мою ситуацию, — до сих пор не могу дрожь унять.

— Жив твой Андрей, — заверяет Лида. — Расслабься.

— Он не мой! — восклицаю нервно.

— Думаю, тех бандитов ты спугнула, — невозмутимо продолжает подруга. — Если и хотели его убить, то вряд ли свой замысел воплотили, увидев тебя. Мало ли кто ты? Мало ли какие у тебя связи? Тяги? Короче, спугнулись они, не переживай.

— Думаешь?

— Ну если честно, просто не хочу, чтобы ты грузилась и чувствовала себя виноватой из-за левого мудака, — хмыкает.

— Лида!

— Да? — изумленно выгибает брови. — Натуральный мудозвон. Назначил свидание и вдруг повез тебя на «стрелку». Кто так делает? Сводил бы в ресторан, вернул в офис, потом мог бы хоть целый день подставляться своим мутным дружкам. Так нет, дебил тебя повез, прямо подставил под раздачу. Мразь какая-то.

— Ну может не знал, как все в итоге сложится…

— Твоему вкусу доверять нельзя, — авторитетно заявляет Лида. — Нового кандидата я сама выберу. И ничего страшного, если кто-то в первом же сообщении рекламирует свой прибор. Товар и правда стоит показывать сразу. Тогда и разочарований не будет.

— Все! — закатываю глаза. — Довольно опытов. Лучше я вообще на чертов корпоратив не пойду, чем еще одно подобное свидание вытерплю.

— Обсудим это через неделю, — не сдается подруга. — Не принимай поспешных решений. К любой ситуации надо с умом подходить, глупо рубить сгоряча.

— Нет, — отрезаю твердо. — Никогда.

И мы расходимся по разным этажам самого крупного энергетического холдинга страны. Я отправляюсь в отдел, который занимается трудоустройством. Лида в рекламный. Остаток дня проходит спокойно. Без приключений и это отлично.

+++

— Мари, надеюсь, вы подготовили ту информацию, которую я просил? — интересуется мой начальник.

Вздрагиваю, отрываюсь от экрана, куда смотрю уже несколько минут немигающим взглядом.

— Да, — судорожно киваю. — Разумеется.

— Отлично, тогда жду папку через час, — заключает он. — Займусь делами на выходных, нужно закрыть основные вопросы до конца года. И пожалуйста, назначьте встречи с новыми кандидатами. Следующая неделя обещает быть горячей.

— Я занимаюсь этим вопросом, — выдаю поспешно, сдавленно прибавляю: — Уже.

— Удачи в нашем нелегком деле, — мягко посмеивается. — У вас все нормально? Никаких проблем?

— Отлично, — натянуто улыбаюсь. — Все просто отлично.

— Ладно, — окидывает меня внимательным взглядом. — Вы как-то слишком сильно напряжены. Тревога в глазах. Точно налоговая проверка нагрянула.

Смеюсь. Вернее изображаю смех. Начальник ждет именно такой реакции. Получив желаемое, удаляется, оставляя меня наедине с компьютером и новой панической атакой. Напряженно вглядываюсь в экран, пробую вспомнить задание.

Ох, черт. Ну что со мной происходит? Даже шеф внимание обратил, еще решит, что я проблемная дама, проще избавиться, чем выяснять подробности. Кому охота копаться в чужих проблемах? Желающих на мое скромное место ассистента полно.

После того жуткого свидания прошло уже несколько дней, а я до сих пор не могу забыть и переключиться. По ночам совсем не сплю. Надо успокоительное купить.

Все. Нужно собраться. Остыть. Взять себя в руки. Иначе доиграюсь до увольнения. Еще и накануне Нового года. Суперский подарок под елку.

Я оперативно выполняю то, чего хочет начальник, буквально за час успеваю проделать внушительный объем работы, связываюсь с нужными кандидатами, с претендентами на ключевые вакансии, назначаю собеседования и отправляюсь отчитываться о своих достижениях.

Босс доволен. Вроде бы. По нему трудно понять. Скрытный товарищ, и настроение у него переменчивое, поведение непредсказуемое. То мрачен и строг, то милейшей души человек. То смотрит мимо, как сквозь стекло, то обращает внимание на каждую деталь, до мелочей докапывается. Понятно одно: расстраивать его нельзя, особенно с учетом того, что мне позарез требуется продление контракта. Документы подписывают четко на один год. Если работаешь хорошо и находишься в нормальных отношениях со своим руководством, то получаешь продление автоматом, без проблем. А вот если нет, тогда все тоже происходит автоматом: тебя в считанные секунды вышвыривают на улицу.

— Приятных вам выходных, Мари! — елейно заключает шеф.

И поблагодарив его в ответ, я хватаю свои вещи и мчусь на спортивную тренировку. Может, парня у меня и не будет. До торжества меньше месяца осталось. Но праздник отмечу в идеальной форме. Хотя бы попытаюсь.

Я бы мечтала, чтобы лишние килограммы откладывались исключительно в грудь, однако все оседает гораздо ниже. Диету соблюдать сил нет, вечный стресс побуждает совершать регулярные «ночные дожоры». Вот и приходится компенсировать грехи в зале, предпочтительно на тренажерах.

Обычно после напряженного и долгого рабочего дня мне хочется вернуться домой и сдохнуть. Но слабости допускать нельзя. Собираю волю в кулак и отправляю тело в бой. На беговую дорожку или даже железо потягать. Иногда беру занятие с тренером.

Впрочем, часто приходится задержаться в офисе допоздна, в таком случае успеваю добраться до зала только, когда все тренера уже расходятся и до закрытия остается часа полтора. Не принципиально, конечно, минимальная нагрузка все равно гораздо лучше, чем полное отсутствие физических занятий. Особенно если весь день просидел на попе ровно и ничего тяжелее подноса с кофе для босса не держал.

Атмосфера грядущего празднества ощущается везде и всюду.

Витрины магазинов украшены гирляндами, из динамиков льются рождественские мелодии. Хвойный аромат будоражит детские воспоминания.

Смотришь вокруг — и невольно улыбаешься. Внутри зарождается ощущение чуда, в которое ты, будучи таким взрослым, независимым и самостоятельным, попросту боишься поверить. Разочаровываться больно и страшно. Но мечта есть мечта. Когда чудесам случаться, если не теперь?

Глядя на очередной плакат с Дедом Морозом, особенно яркий и сочный, удивительно красочный, я вдруг замираю, застываю на месте, закрываю глаза и очень глупо, по-детски, совсем неподобающе своему возрасту загадываю желание.

«Подари мне любовь!» — повторяю мысль раз за разом.

Улыбаюсь. Чувствую себя полной дурой. Но тревога отпускает. Я будто снова могу дышать свободно и спокойно. Морозный воздух освежает и остужает, дарит надежду на то, что однажды даже самая безумная и смелая сказка оживет.

Срывается снег, а я продолжаю путь, мчусь в зал, который расположен в паре кварталов от офиса. Заодно и разогреюсь, потом разминку пропущу.

Белоснежные кристаллы застилают взгляд, застывают на ресницах и тают на губах, дарят привкус чего-то магического, прекрасного, непостижимого.

Я влетаю в раздевалку, поспешно переодеваюсь, бросаю взгляд на часы, прикидываю, сколько осталось до закрытия и на всех порах несусь дальше.

Убойная тренировка помогает очистить разум, настроиться на нужный лад.

Пожалуй, вся проблема заключалась в отсутствии двигательной активности. Физическая нагрузка — идеальный способ борьбы со стрессом. Верно?

Остаток недели прошел в офисе, возле компьютера, что мало способствовало расслаблению. Спортом получилось заняться только под конец недели. Зря так затянула. Надо было сразу в зал бежать. А я побежала за пирожными.

М-м-м, лавандовое с черным шоколадом. Невесомый мусс, сладчайшая мастика. Моя любимая кондитерская подготовила специальный дизайн для праздничного периода. Привычные десерты превратились в снежинки, елочки, снеговиков, пряничных человечков. Но баловать себя рано, хотя искушение сильно. Вот дождусь торжественного момента и под бой курантов что-нибудь слопаю.

А встречать праздник буду одна. Скорее всего. К родителям ехать неохота, скучно, к тому же очередной порции маминых причитаний на тему моего замужества не вынесу. Понимаю и принимаю ее беспокойство. Но что я могу сделать? Вряд ли за оставшиеся дни у меня появится реальный кандидат, которого получится представить родным. Ведь на сайт знакомств не пойду, а на улице со мной знакомятся только пьяницы и бомжи. Нормальных парней не привлекаю.

Лидка пригласила к себе в гости, но она приглашает еще кучу своих коллег. Мини-версия нашего корпоратива. Сомнительное удовольствие, к которому я не факт, что морально готова.

Уже представляю стандартный набор вопросов: «А когда замуж? Почему детей не заводишь? Ну, смотри, не упусти момент. Роди хотя бы для себя. Почему парня нет? Замуж никак не возьмут? А дети когда?» И так по кругу, по кругу. Вот прямо до тошноты.

Мне казалось, на работе подобные вопросы обсуждать неуместно. Зря казалось, как показывает реальная практика.

В общем, я настраиваюсь на одинокий Новый год и, с учетом печального опыта прошлых лет, это будет изумительный вариант. Куплю диетическую Колу, выберу набор пирожных и уйду в отрыв перед экраном лэптопа.

На душе тепло и уютно. За выходные отосплюсь, наберусь сил. Пора и платье выбрать, туфли. Много чего надо. Не надевать же старые наряды.



Я заканчиваю тренировку, когда в зале не остается людей. Администратор смотрит на меня с немым укором. Нервно улыбаюсь и торопливо направляюсь в раздевалку. Сбрасываю грязную одежду в отдельный пакет, сразу пакую в свою сумку и, прихватив банные принадлежности, отправляюсь в душ. Подставляю тело под упругие горячие струи. Стараюсь действовать оперативно. Намыливаюсь, смываю все, насухо вытираюсь и, обмотавшись полотенцем, выхожу.

Теперь надо только волосы просушить и можно домой идти, тут близко совсем и…

Я вздрагиваю и отшатываюсь. Прямо посреди раздевалки стоит здоровенный мужик. Спиной ко мне, но как раз по громадной спине и видно, что качок. Обалдеть. Видно поплыл мозгами от своих стероидов или вколол себе неправильный препарат. Вот идиот. Перепутал раздевалки.

— Простите, — откашливаюсь. — Вы ошиблись. Это женская раздевалка. Вам нужно выйти отсюда и зайти в противоположную дверь. В будущем просто обращайте внимание на значки. Тогда больше не перепутаете.

Он оборачивается. Так резко и порывисто, что я вздрагиваю снова и автоматически отступаю на еще один шаг.

Шумно втягиваю воздух, когда понимаю, кто именно возникает передо мной.

Этот тот самый мужик. Хищник. Преступник. Бандит из черного внедорожника. Сейчас уже без щетины, гладко выбритый, но все равно ошибка исключена.

Он ухмыляется, как-то криво, лениво. Щурит темные глаза, скользит по мне небрежным взглядом, но так, что сразу к полу припечатывает.

Ох, черт. Куда теперь бежать?

Глава 4

Осторожно. Дыши глубже. Без паники.

Самый верный путь — притвориться, будто вижу его впервые, изобразить абсолютное недоумение. Взять эмоции под контроль, укротить свои разгоряченные чувства и никаким случайным жестом себя не выдать. Он наверняка проверяет, хочет узнать, могу ли я стать потенциальным свидетелем, дать показания против их чудовищной банды.

Черт, проклятье. Наверняка Андрей мертв. Вот поэтому меня искали. Интуиция била тревогу, отсюда и все волнения, дурные предчувствия. Криминальный мир не прощает слабости. Надо собраться и проявить стойкость. А главное — ни в коем случае нельзя показать, будто я узнала этого мясника.

Это просто ошибка. Просто ошибка. Еще есть шанс. Но, кажется, мое лицо выдает меня с лихвой, моментально показывает настоящее положение дел, отражает каждую мысль, вспыхнувшую в сознании, четко отображает грани истинных ощущений. Шок. Страх. Отчаяние. От реальности не скрыться. Правда настигнет при любом раскладе. Глупо верить в чудесное избавление.

Я оглядываю помещение, чисто на уровне рефлекса изучаю, окидываю окружающие нас декорации мимолетным взглядом. Никого вокруг. Ни души. Зал уже был пуст, когда я заканчивала тренировку. Может, в мужской раздевалке кто-то задержался. Однако это очень сомнительная надежда, вероятность подобного везения ничтожна. Разумеется, есть администратор за стойкой. Но никакой реально серьезной охраны не предусмотрено. Что может сделать та хрупкая девушка при входе? Ее задача брать карточку-абонемент и взамен выдавать ключ от шкафчика для переодевания. Она не сумеет совладать с этим амбалом, не спугнет его.

Надо заорать. Надо вызвать милицию. Стоп. Лидка считает, они там все повязаны, прикрывают темные схемы, выручают друг друга. Как говорится, рука руку моет. Лучше не кричать, не нарываться и не провоцировать. Действовать тихо, мирно.

Разве я хочу разозлить этого громилу? Хочу обречь себя на его ярость?

Нет, ни за что. Никогда. Я не настолько сумасшедшая.

Медленно отступаю назад.

Лихорадочные рассуждения за пару секунд проносятся в охваченном паникой, воспаленном от напряжения мозгу. Бандит широко ухмыляется, будто забавляется, читая мои мысли, пробуя на вкус безумную панику и дикий утробный ужас. Он не делает ни единого шагу вперед, но впечатление создается, такое, будто уже лапает своими здоровенными ручищами, срывает полотенце и оценивает товар под ним.

Бред. Хватит думать о всякой чепухе. Воображение разыгралось не на шутку, но следует трезво оценивать происходящее. Этот психопат точно желает меня убить, устранить свидетеля. Не представляю, чтобы у него возникала проблема найти секс. Пусть тип и выглядит пугающее, навевает жуть, давит своей мощной хищнической энергетикой, едва ли у него существуют трудности с поиском удовлетворения. От таких мужчин женщины голову теряют.

Он красив. Дико. Ядовито. Опасно. Дьявольски. Особенно сейчас, когда никакая щетина не мешает разглядеть идеальные черты лица. Подобное совершенство завораживает и устрашает, вынуждает содрогаться изнутри.

Не стоит обманываться, строить иллюзии, поддаваться очарованию миражей. Ангельская внешность скрывает натуру демона. Сомнения исключены.

Жесткое, пожалуй, даже жестокое выражение лица разрушает магию, быстро возвращает с небес на землю. Этот мужчина привык, что ему подчиняются. Моментально, беспрекословно. Во всем. Всегда.

И глаза у него ледяные. Пустые. Как холодный омут. Затягивают внутрь, волокут на самое дно, окунают в тягучие темные воды. Уничтожают, порабощают, пресекают сопротивление на корню.

— Простите, — судорожно сглатываю. — Вам лучше уйти.

Незнакомец широко ухмыляется, хищно скалит зубы. Ни тени веселья не замечаю, ничего светлого не улавливаю, не ощущаю. Подобное навевает лишь первобытный страх. Липкий, суеверный, леденящий душу. Страх, поражающий каждый мускул.

Спасения нет и не будет. Надежда сгорает дотла в холодном огне черных глаз.

— Я… я прошу вас выйти, — голос предательски срывается. — Это неприлично. Здесь женская раздевалка и…

Мужчина делает шаг вперед. Небрежно. Лениво. Так сытый зверь надвигается на добычу, разглядывает жертву, прикидывая, когда именно ее сожрать, в каком виде употребить. Чуть склоняет голову, изучает исподлобья.

Хочу удрать, однако тело отказывается подчиняться. Замираю точно вкопанная, не удается шевельнуться. Ноги немеют.

Громила подступает ближе. Жуть. Вроде и облачен в дорогой элегантный костюм, а выглядит как неандерталец. Воспринимается так. Пронизан неуловимой и давящей аурой. Варвар, пещерный человек. За свою собственность загрызет. В самом прямом смысле. Зубами рвать будет, вгрызется и не отдаст.

— Твой парень взял в долг мои деньги, а я возьму тебя, — мрачно произносит он, окидывая меня выразительным взглядом, обдавая льдом с головы до ног.

Это первая фраза, которую я слышу от него.

Это первый раз, когда я вообще слышу его голос. Резкий, отрывистый, хриплый. И в то же время обволакивающий. Ощущение будто проводишь кончиками пальцев по шелку, а потом вдруг понимаешь, что под нежной тонкой тканью скрыты опасные и острые клыки, когти одержимого животного. Тебя либо приласкают, либо обглодают до костей.

— Нет, нет, — бормочу сдавленно, поспешно продолжаю: — Не может быть. Вы что-то перепутали… это какое-то недоразумение. Ошибка. У меня нет парня. Я ни с кем не встречаюсь и…

— Рот закрой, а то у меня член колом встает, — обрывает грубо и подходит вплотную, не прикасается, но обжигает обнаженную кожу одной лишь близостью. — Хочешь прямо тут отрабатывать?

Глава 5

— Послушайте, — заявляю, усилием воли поборов ужас. — Я живу одна. Год назад разошлась со своим женихом. И если он что-то вам обещал, то вряд ли это имеет отношение ко мне.

Невольно вспоминаю Илью. Молодого человека, с которым встречалась несколько месяцев. Тогда дело действительно шло к свадьбе. Мама была от него в восторге, а папа не особо жаловал, но соглашался на любой вариант ради будущих внуков. Увы, наш союз быстро распался, разбился о суровую реальность и мой скверный характер. Впрочем, я об этом особо не сожалела. Любви все равно не было. Ничего в итоге не потеряла.

— Выходит, в тачке Андрея не ты была? — амбал хмыкает, издевательски выгибает густые черные брови, не сводит с меня тяжелого взгляда.

Боже.

Ну конечно. Причем тут Илья? Мой бывший никогда бы не ввязался в бандитские разборки. Просто фантастика какая-то.

Я пропала. Точно. Лгать глупо. Отрицать тоже. Правда на поверхности. Какой смысл отпираться от очевидного? Свидетель преступления обречен.

Отчаяние затапливает сознание. Тело потряхивает от волнения. Узел на полотенце слабеет, и я лишь чудом успеваю перехватить ткань, прежде чем мое единственное облачение упадет к ногам, обнажая наготу.

Мужчина улыбается. Холодно. Без эмоций. Без чувств. Значит вот как улыбаются прирожденные убийцы. Окатывают ледяной водой от макушки до пят. Продирают насквозь небрежным движением губ.

— Я, — подтверждаю тихо, совершаю глубокий вдох, набираюсь смелости, лихорадочно выпаливаю: — Но это было наше единственное свидание. Первое и последнее. Мне все равно, что произошло с Андреем, в правоохранительные органы я не обращалась, и в будущем тоже не планирую этого делать. Даже если со мной лично свяжутся, даже если вызовут повесткой в суд, ничего им не расскажу, не выдам вас и ваших друзей.

— Андрей оказался прав, — заключает незнакомец, склоняя голову набок, прищуривает глаза и точно становится похож на громадного темного змея.

Чувствую себя точно как кролик перед удавом.

— В чем? — спрашиваю нервно. — В чем он был прав?

— Ты сговорчивая, — следует короткий ответ.

Не представляю, хорошо это или плохо? Какую судьбу предвещает? Размышлять жутко, страшно до чертиков.

— Вам нет смысла меня убивать, — стараюсь прозвучать максимально уверенно.

— Конечно, нет, — подтверждает ровным тоном, а после также спокойно, абсолютно невозмутимо прибавляет: — Я буду тебя трахать.

Возможно, я бы с радостью приняла столь заманчивое предложение. В другом месте, в другой обстановке, при других обстоятельствах. После нескольких свиданий, долгих бесед, совместного времяпрепровождения.

Черт, хоть после слабого подобия романтической прелюдии.

Но никто явно не собирается приглашать меня в ресторан и выгуливать ради соблюдения приличий. Судя по выразительному тяжелому взгляду, незнакомец жаждет воплотить в реальность все свои порочные желания. Прямо здесь.

Он смотрит на меня так, будто четко видит то, что скрывает полотенце. Будто уже этим владеет и считает своим по праву сильнейшего самца в стае. Берет и внутрь врезается, до самого упора проникает, жесткими рывками порабощает.

Как сочетаются в нем лед и пламя? Как уживаются рядом цепенящее равнодушие и дикость, раздирающая мир в клочья?

— Пожалуйста, — выдаю с нажимом, пробую унять дрожь в голосе. — Вы же серьезный человек. Вы должны понять. Не знаю, что вам рассказал Андрей, но мы с ним просто общались через сайт знакомств. Примерно месяц переписки и пара телефонных бесед. Вряд ли я могу считаться его девушкой. Я же видела его один раз в жизни. И то наше свидание получилось не слишком удачным, причем еще до того, как…

— Я в курсе, — короткая фраза вышибает дыхание из легких.

— Тогда…

— Это ничего не меняет, — раздается небрежный вердикт.

— Ч-что? — бормочу чуть слышно.

— У Андрея нет ни родни, ни друзей, с которых можно спросить. Самое долгое общение у него было именно с тобой. Вот он и сказал, ты барышня сговорчивая, расплатишься.

— Как? — еле дышу. — Я не…

Суть ускользает, однако незнакомец быстро доносит основную мысль.

— Цепляешь статусных мужиков на сайте знакомств, изображаешь скромницу, а при встрече, когда клиент на крючке, озвучиваешь таксу.

— Бред, — заявляю судорожно. — Разве вы могли поверить в подобную чушь? Андрей лжет, выдумывает полную чепуху. У меня же работа есть. Официальная. Этого на жизнь хватает.

— Кончай заливать, — отрезает он. — Андрей нахватал долгов как собака блох. Кто-то должен за него заплатить. Ты удачно подвернулась.

— Поймите…

Громила за один шаг сокращает расстояние между нами, сдирает с меня полотенце, отбрасывает в сторону. Жадно пожирает глазами мое обнаженное тело. Не трогает, даже пальцем не задевает, но ощущение, будто плоть до синяков сминает.

Мои соски напряжены от дикого холода, от утробного ужаса, разрывающего душу на части. Но, кажется, он воспринимает это все иначе, принимает за признак возбуждения. Ухмыляется, жутко и порочно, скалит свои крепкие белые зубы.

Я даже прикрыться не пытаюсь. Застываю как вкопанная. Парализована целиком и полностью, подчинена чужой воле.

Разум вопит, что нужно бежать. А тело замирает, отказывается сдвинуться с места, шевельнуться никак не удается, не выходит.

Меня всю колотит.

— Что вы делаете? — спрашиваю сдавленно.

Идиотский вопрос. Однако на большее я сейчас не способна. Тупо моргаю, нервно хлопаю ресницами. Глазам больно. Горло железный ошейник обхватывает.

Кажется, мне еще никогда не было настолько страшно. Даже когда на территории старого офиса в мою глотку чуть не вгрызлась собака. Бешеный пес несся вперед, мчался по территории парковой зоны, дико сверкая глазищами, распахнув голодную пасть.

Я тогда также замерла. Не могла шелохнуться. Хорошо хоть охранник отреагировал. Помог, спас непутевую коллегу. А тут меня спасать некому.

— П-прошу, не надо, — шепчу я, представляя сколько людей до этого момента могли умолять его похожим образом. — П-прошу.

Глава 6

Незнакомец отступает и обходит меня. Как зверь, загнавший добычу в капкан, двигается по кругу, оценивает со всех сторон, осматривает, оглядывает. Потом неожиданно наклоняется, шумно втягивает воздух возле моей шеи.

— Скажи, — требует вкрадчиво. — Твой язык такой же юркий, когда член в горло вколачивается?

Пожалуйста.

Нет, нет, нет. Не надо. Не делайте этого со мной. Я же не виновата. Я просто оказалась не в том месте и не в то время.

Пошатываюсь. Чуть на полу перед ним не растягиваюсь. Страх подавляет, заслоняет собою реальность. Не могу размышлять трезво. Вообще ничего не могу.

— Везучая стерва, — заключает амбал, глядя прямо в мои глаза. — Попала под добрый настрой. Иначе бы давно на моем вертеле крутилась. Щели бы заискрили.

Бой крови по вискам оглушает, рваные толчки пульса отдаются в затылке тягучей болью. Храню молчание. Никак не решаюсь разлепить губы.

— Короче, расклад такой. Андрей много кому задолжал бабло. Парни ждут, чтобы свое получить, хоть как. Но я первый в очереди. Мне этот урод больше всех заторчал.

— Первый? — едва отдираю язык от нёба. — А сколько вас вообще? Скольким Андрей такую… хм, оплату пообещал?

— Ясно, — усмехается. — Натрындел тебе, что только меня обслужишь?

Киваю, при чем сама не понимаю зачем и почему. Видимо, сказывается состояние тотального шока.

— Я шлюхами долг не беру, — бросает с издевкой. — Но ты свежая. Добазаримся.

— Простите? — отчаянно стараюсь сглотнуть.

— Симпотная ты, — скалится. — Не дергайся. Моя будешь. Другие не тронут. Никто не рискнет против моего решения переть. Я своими бабами не делюсь, телок на круг не пускаю.

Отлично. Звучит очень оптимистично. Лучше один громила, чем целая куча таких буйных психопатов.

Нет. Господи. Что за бред?!

Чертов Андрей. Куда он меня втянул?

— Сколько это продлится? — спрашиваю сдавленно. — Назовите, пожалуйста, срок. Я должна примерно понимать продолжительность данного периода.

— Ну ты и заряжаешь, — хохочет, кажется, впервые проявляет эмоции. — Срок? Охренеть заявка. Период? Пока член на тебя дергаться будет. Пока стояк не опадет. Усекла?

Закусываю нижнюю губу. Судорожно киваю.

Уверена, ему быстро наскучит. Такие типы меняют женщин как перчатки. Долго ни с кем не задерживаются, жаждут разнообразия. Несколько дней. Максимум неделя.

Это прекратится до наступления Нового года. Просто немного потерпеть. Просто потерпеть и…

— Что именно я должна буду делать? — задаю новый вопрос. — Могу ли отказаться, если сочту недопустимым? Могу ли заранее установить некоторые ограничения?

— Ха, — скалится. — Не успела мне дырку подставить, а уже обалдела от наглости.

Огромная ладонь резко приземляется на мою ягодицу, хлопает по заднице настолько сильно, что я подскакиваю. Даже боли не ощущаю. От шлепка меня подбрасывает.

— Шмотки натягивай, наряжайся, — поглаживает мою попу со знанием дела, как знаток оценивает собственность. — Поедем ко мне. Покажу фронт работ.

Нет, нет. Стоп. Подождите, пожалуйста.

Я ведь не согласилась еще. Я не дала окончательный ответ. Не подписала этот чудовищный договор с дьяволом.

Сдерживаю истерику. Сердце стрекочет, горло саднит. Кожей чувствую опасность. Нельзя провоцировать этого странного и страшного мужчину. Сейчас — нельзя. Надо притвориться покорной. Дальше будет проще сбежать.

— Хорошо, — говорю глухо. — Тогда прошу вас выйти из раздевалки. Я не привыкла вот так перед чужим мужчиной…

— Долбануться. Какая привередливая шмара, — кривит полные губы, прожигает своим ледяным взглядом, до самого нутра добирается и наизнанку выворачивает. — Я буду трахать тебя всю ночь. Привыкай. Не до этих гребаных церемоний.

Точно. Амбал считает меня проституткой, легкодоступной девушкой, которая без особых проблем и вопросов согласилась отработать чужой долг, предоставила свое собственное тело в свободное пользование. Придется играть эту роль до конца.

Глава 7

Слезы стынут в глазах. Пальцы трепещут, мелко подрагивают. Кожа леденеет. Я вся изнутри замерзаю. Страх сковывает жилы точно морозная стужа.

Еще недавно я мчалась на тренировку в приподнятом настроении, мечтала о чуде, загадывала желание. Еще недавно я надеялась, что мне повезет, ведь когда должно повезти, если не под Новый год?

Впрочем, мне повезло. Наверное. Даже не знаю. Трудно определить. Мною будет пользоваться только один мужчина. Разве не мечта? Не везение? Другие бандиты побоятся перейти ему дорогу. Надеюсь. Хотелось бы верить.

Горько усмехаюсь. Сглатываю вновь подступающие к горлу рыдания. Какая жестокая ирония, злая насмешка судьбы. Я томилась от одиночества. И вот. Держи подарок. Наслаждайся исполнением своего главного желания.

Дура. Идиотка. Зачем я вообще полезла в тачку к этому придурку? Он не понравился мне с первой же фразы, оттолкнул, пробудил лишь отвращение. А теперь придется отрабатывать чужой долг.

Господи. Стоп. А если этот мужчина врет?

Я его не знаю. Бандит. Психопат. Убийца. Кто станет ему доверять?

Черт. Да какая разница? Громила хочет удовлетворить свои извращенные желания. Никто ему не указ. Может, и врет. Может, запугивает. Может, просто поразвлечься захотел. Выбрал и все. Приглянулась ему. Зацепила. Вызвала больной интерес.

Он хоть как свое возьмет. Никакими методами гнушаться не станет.

Андрею врезал по морде сразу. Вместо приветствия. Пусть я женщина, преступника это не остановит. Он уж точно привык пытать и убивать. По его ледяному взгляду моментально натура видна.

— А тебя правда так зовут? — вдруг спрашивает амбал.

— Как? — тупо переспрашиваю и почти сразу осознаю, что именно он имеет в виду, потому глухо выдыхаю: — Да.

— Серьезно? — насмехается. — В паспорте так и написано? Марьванна?

— Марианна, — поправляю тихо, но четко.

Ненавижу собственное имя. Не выношу. Вот как раз из-за этих издевок. Да и в целом не нравится оно мне. Обычно представляюсь Мариной или Марией. Так гораздо больше по душе. А то мое настоящее имя, как будто со страниц дурацких любовных романов сошло. Мама ярая фанатка Джульетты Бенцони. Стоит ли удивляться, что назвала меня подобным образом? Любимая героиня любимого романа. Я была обречена еще задолго до собственного рождения.

Громила ухмыляется.

Ну что такого смешного? Думает, Марианну еще ни разу не трахал? Не было у него такой экзотической шлюхи? Это его и забавляет? Круто, нечего сказать.

Я напрасно стараюсь сглотнуть ком в горле. Меня трясет так, будто температура примерно под сорок. Жуткое состояние. Кошмар. И проснуться никак не выходит.

Еле двигаю пальцами, растягиваю процесс одевания на как можно более длительный срок. Казалось бы, стоит нарядиться скорее, прикрыться от алчного взгляда хищника. Но я прекрасно понимаю, что чем быстрее покончу с этим занятием, тем быстрее мы покинем спортзал и начнется реальный ужас, поэтому я тяну время как умею. Только одежда все равно заканчивается, сумка упакована, больше нет вещей, которые можно туда сложить, и мне остается лишь признать свое поражение.

— Я готова, — сообщаю сдавленно.

Амбал кивком головы указывает на выход, повелевает ступать следом за ним.

Я не спорю. Стараюсь изобразить полную покорность. И с учетом моего дикого страха, получается поразительно легко.

На этого огромного мужика смотреть страшно. А как тогда в первый раз под ним оказаться? Он же раздавит. Просто убьет. Разорвет и даже не заметит, внимания не обратит. Как бульдозер по мне проедется, промчится на полной скорости, раскатает точно асфальтоукладочный каток. В землю вгонит. Под таким здоровяком любая кровать развалится. Разломается. А я? Точно не выдержу, не выстою.

Судорожно втягиваю воздух, стараюсь успокоиться. Мое отчаяние ни к чему не приведет. А страх еще сильнее распалит голод хищника.

Ладно. Может, я зря переживаю? Может, все не так жутко будет? Он же качок, а у качков часто проблемы с эрекцией. Прием стероидов просто не проходит. За все приходится платить.

Вон Лидка встречалась с парой подобных шкафов, с виду богатыри, настоящие альфа самцы, страшно вообразить на какие зверства в постели способны. А потом оказывается у них член размером с корнишон. Мелкий, даже смотреть смешно. Еще и не стоит, сколько ни старайся, ничем не оживить. Подруга потом перестала в спортзале знакомиться, искала обычных парней.

Хорошо бы и у этого типа возникли проблемы с потенцией. Выглядит грозно, ужас нагоняет. Но может, там и бояться нечего?

Эти мысли немного успокаивают, настраивают на оптимистичный лад.

На выходе вижу администратора, пытаюсь ее взгляд поймать, но девушка упорно смотрит мимо, не рискует оторваться от разглядывания пустой стены. Отлично. В принципе на помощь и содействие я все равно не рассчитывала, не надеялась, но…

— Куда? — рявкает амбал, когда я направляюсь к стойке.

Вздрагиваю и замираю. Никак не отвыкну цепенеть от жуткого звука его голоса.

— Я должна абонемент забрать, — отвечаю медленно. — Карту для зала.

— Зачем? — спрашивает мрачно.

— Для тренировок нужно, — рефлекторно облизываю пересохшие губы. — Я же сюда заниматься хожу.

— Со мной позанимаешься, — бросает издевательски, за руку меня хватает и выволакивает за дверь.

Вскрикиваю от неожиданности.

— Сам тебя потренирую, — прибавляет громила и выразительно ухмыляется.

— Как? — вырывается невольно.

Громадные ладони опускаются на мою талию, грубо притягивают, привлекают вплотную, вжимают в горячее мускулистое тело, что будто из чистой стали выковано, из железа создано.

Амбал прижимается ко мне сзади. Мощно. Жестко. Прямо демонстрирует с чем придется иметь дело. Выразительно толкается вперед.

И пусть нас разделяет несколько слоев плотной ткани, я ощущаю абсолютно все.

Глаза до боли округляются. Пораженно выдыхаю. Замираю, будто парализованная.

Он меня убьет. Просто прикончит этим. Женщины вообще выживают после ночи с ним?

Голова кругом идет. Колени подгибаются. Если бы не пальцы, которые жестоко впиваются в мои бедра, я бы прямо сейчас растянулась перед ним на полу. Возле его ног растеклась. Рухнула бы на самое дно.

Гигантский член упирается в мои ягодицы. Длинный и толстый. Каменный. Настолько твердый, что уже становится больно. По спине крадется ледяная дрожь.

Таким агрегатом можно забить до смерти. Запытать. Уничтожить. На куски разорвать. Если он затолкает этот прибор внутрь меня, точно сдохну.

— Потекла? — опаляет горло жарким дыханием. — Бабы по такому тащатся.

Врет. Никому эта дубина не понравится. Во всяком случае, не внутри. Разве это куда-нибудь поместится? Сомневаюсь. Настоящий исполин. Великан. Таким только пугать. Устрашать.

— Привыкай к новому тренажеру, будешь на нем часами скакать, — обещает нарочито сладко.

Где его холодность? Где равнодушие? Лед дает трещину. За нерушимой стеной распаляется пожар. И этот поворот мне совсем не по вкусу.

— Марианна, — намеренно растягивает буквы, ленивым тоном мое имя протягивает, будто хочет распробовать.

Содрогаюсь. Мелкий трепет на плечи обрушивается, в бездну тьмы влечет.

Я не хочу. Или хочу? Если там и правда куча других бандитов, которые жаждут взыскать долг Андрея с меня, безопаснее и разумнее оставаться с одним. До определенного момента. Потом посмотрю и буду действовать по ситуации.

Может, получится удрать?

На улице нас поджидает целая компания мужиков, прямо у выхода караулят. Все как на подбор высоченные и здоровенные. Бритоголовые. Рожи жуткие, только в розыск подавать. Мороз пробегает по коже от одного их вида.

Это люди громилы? Его «братки»?

Какой кошмар. Голову кружит.

— Чего столпились? — мрачно цедит амбал. — Брысь.

— Должок ищем, — бросает один из незнакомцев, остальные как будто тушуются. — Тут вроде телка Андрюхи тренится. Или нет?

Господи. Сердце пропускает удар, ухает вниз. Он не лгал. Андрей реально меня подставил, причем по полной программе. Отдал в счет уплаты своего долга.

Почему? За что?

Даже посчитать этих бандитов не могу. Начинаю и сбиваюсь. Слишком страшно, разум отказывается подчиняться.

Я пропала. Громила меня отдаст. Прямо сейчас. Ему нет смысла связываться с такой бригадой, биться с толпой, рисковать ради «проститутки». Проще отдать проблемную девушку, глупо вступать в неравный бой.

Их слишком много. Очень много. А его компании даже не видно. Поддержки не светит. Придется сбросить балласт.

Заранее настраиваюсь на худший вариант. Жду, как меня оттолкнут, со смешком швырнут на расправу этим бешеным псам.

Может, сказать, что я больная? Или заразная? Может, обмочиться? Вызвать рвоту? Решат, будто я сумасшедшая, побрезгуют трогать и отпустят? Или им наплевать? Вдруг ничем не побрезгуют?

— Здесь чужого нет, — чеканит амбал, притягивает меня вплотную, жестко удерживает за талию и обводит всех тяжелым взглядом. — Только мое.

Вцепляюсь в него. Безотчетно. Рефлекторно. Как в спасательный круг. Обнимаю этого совершенно постороннего человека, повинуясь инстинкту самозащиты.

Бритоголовые отходят. Молча, ни слова никто из них не выдает. Как волной назад откатываются, уступая путь.

Странно, однако они явно боятся громилу гораздо сильнее, чем он их. Черт, да он и вовсе не боится никого из этих стервятников. Окатывает всех ледяным презрением, уверенно увлекает меня следом за собой.



Глава 8

Дорога проходит как в тумане. Ничего толком не разбираю, не различаю. Набор смазанных кадров.

— Дерганная ты, — говорит амбал. — На чем сидишь?

— В смысле? — реально не понимаю суть вопроса.

— Вены вроде чистые, — следует ровное заключение. — Нюхаешь? В десны втираешь? Смотри, в моем доме этого дерьма не будет. Наркоту не потерплю.

— Я не… ничего не употребляю, — еле выдавливаю ответ.

— Тогда какого хрена носом шмыгаешь? — хмурит брови, оглядывает. — Трясешься как обдолбанная.

Он не понимает, что мне страшно. Не замечает. Боже, он считает, я наркоманка. Ну да, проститутка и наркоманка. Идеальное сочетание, вполне логичное.

— Аллергия, — откашливаюсь. — На холод.

— Ну смотри сама, — хмыкает. — Могу на хату тебя закинуть.

— Куда? — спрашиваю, встрепенувшись. — На чью хату?

— Бляха, — головой качает. — На твою хату.

— Зачем? — леденею изнутри. — Мы разве не к тебе едем?

— Решай, — безразлично пожимает громадными плечами. — Телку снять не проблема. А наркош я не трахаю, уж прости.

— Послушайте, я ничего такого никогда в жизни не пробовала, — заявляю твердо. — Я не сижу на запрещенных веществах. Если не верите, то можем поехать в больницу и тест сделать.

— Тогда чего тебя так штырит?

— Я не ожидала, что Андрей отдаст меня целой толпе, — выпаливаю и, помедлив, решаю поддержать чужую ложь. — Мы договаривались об одном клиенте, а он привез меня к вам, там была огромная компания, вот нервы и сдали.

— Спугнулась и умотала?

— Да, — подтверждаю без запинки.

Самый странный разговор в моей жизни. Безумный. Чудовищный. Однако лучше поддержать легенду. Меньше всего хочу ехать к себе домой.

Господи. Вдруг там засада из других бандитов? Непонятно, что им Андрей наплел. Раз амбал нашел меня в спортивном клубе, раз та бригада бритоголовых туда же подтянулась, то возвращаться в квартиру опасно. Теперь везде опасно.

Мне нужна защита. Срочно. Сейчас. Вряд ли этот жуткий тип поверит в реальную версию происшедшего. Вряд ли станет помогать просто по доброте душевной.

За безопасность придется заплатить.

Черт, у меня нет выбора.

— Я согласна, — выдаю отрывисто.

— На что?

— На все, — заявляю уверенно. — На все, чего захотите. Отработаю заказ в самом лучшем виде, очень сильно для вас постараюсь.

— Странная ты, — подозрительно щурит глаза.

— Я просто недавно в этом бизнесе, — бормочу лихорадочно. — Только начала. Опыта совсем мало. Но вы не переживайте. Я обязательно справлюсь.

Никакого ответа. Боже, надеюсь, громила не передумает. Сразу вспоминается толпа бритоголовых уродов у входа.

Шок сковывает, лишает способности мыслить трезво.

Двигатель глохнет. Глохну и я. От диких ударов пульса по вискам.

А потом открывается дверца авто, меня подхватывают под локоть, вытаскивают из салона машины.

Немного прихожу в себя, понимаю наконец, как глупо поступила, не следив за дорогой. Теперь не знаю, где нахожусь. Понятия не имею о местоположении.

— Хорошо здесь, — вдруг заключает амбал. — Можешь орать, сколько влезет. Никто твои вопли не услышит. Никогда.

Зачем он это говорит? Шутит? Проверяет меня? Издевается или пытается напугать? Как бы отреагировала настоящая проститутка?

Смотрю прямо перед собой и вижу высокий каменный забор.

Непонятно — что дальше? Неизвестно.

Темные железные ворота распахиваются как по команде. Меня проводят вперед. Открывается обзор на большой трехэтажный дом. Территория вокруг ухоженная, повсюду высажены деревья, в основном сосны, потому вокруг витает приятный аромат, и от того еще сильнее ощущается контраст. Красивая природа вокруг и мой раздрай, надрыв, рана в душе.

Затравленно озираюсь, ищу помощи. Никого вокруг не вижу. Ни охраны, ни слуг. А если бы и увидела, что поменялось бы? Никто бы меня не стал спасать от собственного хозяина. Всем наплевать.

Шаг за шагом на эшафот. Так это воспринимается. Неизбежность. Мрачный и суровый рок. Судьба, которой не избежать.

Внутри дом выглядит… пустым. Как будто сюда только недавно въехали, сразу после постройки и еще не успели толком обжиться, обставить помещение личными вещами. Похоже, везде установлены датчики движения, свет включается по мере того, как продвигаешь внутрь, без нажатия выключателей и каких-либо кнопок. Комнаты просторные, потолки высокие. Все очень современно и стильно выглядит. Никаких вычурных деталей, никаких витиеватых мелочей. Сухо, скупо, лаконично. Сразу понятно, это жилище мужчины, не чувствуется женской руки.

— Раз согласна, будешь жить здесь, — заявляет амбал.

— Жить? — не понимаю. — У меня свое жилье есть, просто я думала, на некоторое время…

— Забудь, — отрезает. — Я хочу трахать тебя каждый день. Так что плевать, где ты раньше жила. Остаешься тут.

— А мои вещи? Надо собрать и…

— Доставят, не полыхай, — хмыкает, берет меня за руку и по лестнице за собой ведет, выше и выше, на последний этаж.

— Как доставят?

— Напишешь список, что тебе надо, то и доставят.

— А как мне до работы добираться? — спрашиваю надтреснутым голосом.

— До какой работы?

— До моей, — поджимаю губы. — Я рано встаю, ведь необходимо вовремя в офис успеть, к утреннему совещанию, у нас очень строго с этим… Понимаете, мне необходима официальная работа для прикрытия другой деятельности.

— Твоя единственная работа заключается в том, чтобы мой болт обслуживать, — заявляет холодно. — Утро я предпочитаю начинать с глубокого и качественного отсоса. Так и будешь меня будить. А про свой офис даже не заикайся.

— Но как, — запинаюсь. — Подождите. Я не могу из-за этого уволиться. Я…

— Пора твой рот делом занять.

Он заталкивает меня в комнату, толкает на кровать, проводит пальцем по губам.

— Ну, — скалится. — Чего стесняешься?

Вся сжимаюсь.

Он что… Он собирается прямо сейчас…

— Облизывай, — чеканит отрывисто. — Вперед. Давай.

Я немею. Не представляю, как такой приказ выполнить. То есть представляю, а шевельнуться не удается.

— Губы не поджимай, — хмуро сдвигает брови, толкает палец глубже в мой рот, заставляет принять, поглаживает язык.

Черт. Шлюха должна выполнять желания клиента. Подчиняться. Наплевать на тошноту и сделать. Я обязана покориться, отказ исключен.

Проклятье. Я сама начала эту игру, назад не отмотать.

— Еще скажи член во рту не держала, — широко ухмыляется амбал, прожигает горящим взглядом. — Скромная, жестяк.

Резко отпускает, отходит.

— Я в душ, — бросает он. — Когда вернусь, ты должна быть голой.

Молча слежу за тем, как он за дверью скрывается.

Все. Хватит. План не сработает. Я не смогу. Лучше сразу сдаться.

Надо удирать. Сейчас. Но… Куда? От одного бандита к толпе других? Кругом засада. Из огня да в полымя. Поднимаюсь с постели, подхожу к окну, отодвигаю глухую, не пропускающую внутрь свет штору. Смотрю на высоченный забор.

Здесь и камеры есть. И охрана. Просто не на виду. Такие дома никто без присмотра не оставляет. Дернусь — сразу поймают.

А как тогда? Раздеваться?

Да. Именно этого и ожидают от проститутки. Я сама на все подписалась, сама лживые россказни Андрея подтвердила.

Почему громила нес такой бред? Что я должна забыть про свой дом и про работу? Хотя если там поджидают остальные кредиторы, спорить не стоит. Придется здесь грозу переждать. Под защитой мрачного типа.

Сколько это продлится? Ему же надоест. Быстро наскучит. У меня реально мало опыта, удивить нечем. Хоть бы не проколоться, не выдать истину. Надеюсь, он не заметит. Ох, только бы и, правда, не заметил.

Холод клубится под ребрами.

И тут я осознаю, что он меня проверял. Узнавал мое настоящее имя. Не через Андрея понял, явно иначе, другим путем на истину вышел. Зачем так много информации, если просто намерен трахнуть и забыть? Справки наводил.

Ладно. Не буду раньше времени нагнетать. Проверил и черт с ним.

— Я сказал раздеться, — хриплый голос в затылок бьет.

Уже? Так быстро душ принял? Поворачиваюсь и рот ладонью зажимаю, чтобы не заорать.

Он голый. Наспех обтирается полотенцем и отбрасывает его на пол. Громадная дубина покачивается между крепкими бедрами, устрашающе подергивается на фоне литых мышц.

— Я… Мне тоже в душ надо… — лопочу жалобно.

— Нет, — обрывает. — Ты только купалась.

— Но…

— Срывай это гребаное тряпье.

— Вы не…

Он ничего не отвечает. Просто надвигается на меня своими огромными шагами. И нервы сдают в момент, поспешно стягиваю свитер, расстегиваю джинсы.

— Все снимай, — припечатывает льдом очередной приказ, когда я остаюсь перед пугающим мужчиной в одном лишь белье. — Все до клочка.

Он и так это видел. Нечего терять. Ничего… страшного.

— На кровать, — приказывает. — Живо.

Стараюсь не смотреть на его член, но скоро жуткий орган оказывается прямо перед моим лицом. Отшатываюсь назад, пробую отползти.

— Замри, — мрачно бросает громила, прибавляет еще что-то непонятное, то ли на другом языке, то ли выражение настолько грязное, что я элементарно не способна понять смысл. — Ровно на жопе сиди.



Глава 9

Цепенею перед мужчиной. Послушно и покорно застываю на самом краю кровати, страх мгновенно парализует мышцы, мешает даже задрожать. Закрыть глаза не выходит. Просто смежить веки не способна. Затравленно смотрю вперед.

Паршивая из меня проститутка. Даже члена боюсь.

Вздыбленная плоть мерно колышется надо мной. Крупная головка наливается кровью, грозно подрагивает, разбухшие вены пульсируют от дикой и гремучей похоти.

Ох, надеюсь, будет быстро. Раз — и все. Однако внутри уже зреет дурное предчувствие, не похоже, чтобы у этого громилы имелись проблемы с эрекцией.

Амбал. Бандит. Здоровяк. Черт, до сих пор имени его не знаю. Зато вижу абсолютно голым и готовым к жесткому сексу. Теперь отсюда точно не удрать. Никуда не скрыться, отсрочку не вымолить, глупо и пытаться.

Может, хоть время потянуть? Чуть не взвываю от безысходности. Лихорадочно пробую найти лазейку, отодвинуть неизбежное.

Решаю рискнуть.

— Как вас зовут? — спрашиваю тихо.

Логичный вопрос. Разве нет? Проститутка имеет право знать имя клиента. Проклятье. На самом деле, понятия не имею, как тут все принято, не разбираюсь в условиях.

— Сперва с членом моим познакомишься, — холодно усмехается он, обхватывает свой вздыбившийся орган ладонью. — Рот открой.

Открываю только глаза. Еще шире. До боли распахиваю. Губы плотнее сжимаю, поджимаю, пробуя успокоиться и сосредоточиться. Шумно сглатываю.

— Давай, — мрачно требует мужчина. — Быстро. Твои пухлые губы созданы, чтобы вокруг болта порхать. Чего зажимаешься? Давно хрен не отсасывала?

Цепенею от звука его голоса, от этого хриплого и раскатистого баритона буквально поджилки трясутся. Кажется, кожу режет, когтями ведет и вспарывает.

Невольно вспоминаю бывшего. У нас едва до поцелуев дело дошло. Илья долго за мной ухаживал, знакомил с родителями, позволял себе разве что за руку держать. Единственный сын в интеллигентной семье, кандидат наук. Я не чувствовала к нему ничего кроме искреннего уважения, поэтому тоже события не форсировала.

Вообще, у меня было не так много опыта в подобных вещах, как считал громила. Если честно, не уверена, что несколько просмотров порно можно за опыт посчитать. И в тех видео настолько гигантских агрегатов не демонстрировали.

— Кончай резину тянуть, — резко заявляет он. — Я не настроен играть.

Играть? Неужели ему действительно кажется, будто я играю? Цену своим талантам набиваю или же стараюсь распалить желание непокорностью, еще сильнее завести?

Проклятье. Куда сильнее-то? Его член сейчас лопнет от натуги. Раздулся весь. До жути длиннющий. Толстенный. О каком минете речь идет? Такой разбухший ствол никому в рот не влезет. Просто запредельщина.

Прикрываю веки, приоткрываю губы. Слегка. Дергано. Нервно. До конца отказываюсь признавать реальность.

Мечтаю оказаться в другом месте. Где угодно. Только не здесь.

Это не я. Другая девушка. Это не со мной.

— Нет, — заявляет громила ледяным тоном. — Глаза открой.

Подчиняюсь. Пораженно наблюдаю, как он поглаживает свой член. Грязно, порочно, разнузданно, пачкая меня своей дикостью, похотью.

Все закончится. Скоро. Точно закончится. Он просто кончит и… оставит меня в покое. Мужчины вроде него быстро теряют интерес. Получил желаемое и забыл. Дальше искать пошел, за новой добычей погнался.

— И рот открытым держи, — требует. — Шире.

Неужели попытается запихать свой исполинский молот в мою глотку? Фантастика какая-то. Бред. Нереально. Невозможно.

Я просто лопну. Горло от такого напора разорвет.

Амбал подается чуть вперед и начинает водить крупной головкой по губам. Не спешит, не торопится внутрь вламываться. Забавляется.

Содрогаюсь от столь извращенной ласки.

Это не больно. Нечему пока болеть. Просто… странно. Мерзко. Отвратительно. Я позволяю чужому мужчине водить членом по своим губам и ничего не могу против него предпринять, никак не сопротивляюсь, ведь я сама на это согласилась.

Правила игры простые. Клиент делает заказ. Я выполняю.

А если ему не понравится? Прогонит меня? Ударит?

Бандит. Преступник. Психованный убийца. Вряд ли от него стоит ожидать доброты, особой милости и благородства по отношению к слабому полу. Его даже та компания бритоголовых отморозков страшится.

Ох, а может, я зря на все подписалась? Может, он достаточно спугнул тех ублюдков возле выхода? Может, я могла вернуться домой и не ввязываться в такую авантюру?

Он ведь сам предлагал, был готов отвезти. Проклятье. Поздно сожалеть.

Пусть этот мужчина скорее получает, что хотел, удовлетворяет свои низменные желания. Пусть это все закончится. Пусть. Прошу. Пожалуйста.

Его плоть упругая и гладкая. Бархатная. До одури твердая и горячая. Ощущение железа, застывшего под кожей. Пульсирующая головка помечает мой рот, выжигает клеймо. Именно так это все чувствуется. Влажный след от смазки горит на губах, обжигает рот пламенем. К горлу подкатывает комок.

Стыд снедает меня. Хотела встретить любимого мужчину, хотела испытать настоящие чувства, а получила… это. Наивная дура рассчитывала на чудо, на исполнение мечты.

Лучше бы с Ильей осталась. Лучше бы не расставалась. Не шла на встречу с тем придурком Андреем, который подставил меня.

— Чего дрожишь? — хмыкает амбал. — Заглотить не терпится?

Похоже, он принимает дрожь отвращения за трепет возбуждения. Обманывается в моих чувствах. Хотя… мое мнение его не заботит. Уверена на все сто. Ему глубоко наплевать.

— Дай мне язык, — приказывает. — Наружу высунь.

Одобрительно похлопывает ладонью по щеке, толкается между губами, вводит жилистую плоть внутрь.

Начинаю задыхаться. Резко. Сразу. Судорожно дергаюсь. Воздуха мало, дыхание перехватывает. Слезы градом льют по щекам. Плотину контроля вмиг прошибает насквозь.

Громила прекращает свои движения. Извлекает разгоряченную возбуждением палку из моего рта.

— Что за дерьмо? — хмуро сдвигает брови. — Какого хрена рыдаешь? Прекращай свой спектакль. Меня такие темы не заводят. Мои бабы кайф ловят. Заглатывают так, что причмокивают, сосут и от радости текут.

Его вкус. Солоноватый. Пряный. Его запах. Терпкий. Мускусный. Его жар. Жуткий.

Я пропитываюсь этим. Я теряюсь в ледяном океане. Едва соображаю, что происходит, едва различаю реальность вокруг.

Шмыгаю носом, лихорадочно вытираю слезы. Нужно срочно успокоиться. Не хватало еще разрыдаться перед ним. Надо сосредоточиться. Вернуться к своему образу.

— Я… никогда… я просто… никогда… не… — нормально выразиться не выходит, удается лишь сбивчиво бормотать.

— Что? — спрашивает резко. — В рот не брала?

— Мало практики, — выдавливаю наконец.

— Тебе сколько вообще? — кривится. — Двадцать пять? Хочешь, чтобы я в этот бред поверил? Купился на такой палевный развод? Совсем за дебила держишь?

— Может, вы сами покажете, как вам нравится? — роняю нервно.

Глава 10

Громила выдает ругательство. Пошлое. Грязное.

Намереваюсь сформулировать просьбу иначе, повторить четче. Но мужские пальцы обхватывают лицо, надавливают на челюсти, заставляя снова широко открыть рот, и дальше начинается практическое занятие.

Разминка окончена.

Раскаленный орган как питон проскальзывает в горло, входит рывками, неизбежно и неотвратимо пробирается внутрь, проникает глубже, забирается до самого предела, до упора. Растягивает меня медленно и неумолимо, наполняет своим ядовитым жаром, пронизывает отравленной похотью. Впечатление, будто глотку железным копьем вспарывают, насквозь протыкают, заставляют кровью захлебываться.

Но крови нет. Только слюни и сопли. Просто ощущение странное, прежде ничего подобного не испытывала. Под ребрами тревога разливается. Саднит и ранит.

Амбал насаживает меня на здоровенный разбухший член. Медленно и методично толкается вглубь. Мое лицо оказывается вдавлено в его живот, в стальной пресс, покрытый густой порослью волос. Отвращение затапливает с головой. Желудок сводит тягучая судорога, мышцы мучительно напрягаются, спазм выкручивает внутренности. Кожу пробивает ледяная испарина.

Кажется, срабатывает рвотный рефлекс. Во всяком случае, я четко различаю короткие сокращения внутри. Ноги немеют, ледяное покалывание разливается от бедер до пят, словно тысячи крошечных иголок вонзаются в мою плоть, терзают губительным холодом.

Громила рычит от удовольствия.

— Какая тесная глотка, — хрипит он, притягивая меня еще ближе, надавливая ладонью на затылок. — Один кайф вгонять.

Цепенею. А после содрогаюсь от одуряющей паники. Доступ к воздуху полностью перекрыт. Страшно погибнуть вот так, будучи жестко прижатой столь постыдным образом. Только бы выжить, только бы…

Дьявол. Сама согласилась на все.

Упираюсь руками в мощные бедра, инстинктивно пробую отодвинуться. Дергаюсь, содрогаюсь под напором гигантского члена. Пробую хотя бы просто сглотнуть.

— Да, продолжай, — довольно протягивает громила, а у меня не получается отстраниться даже на миллиметр. — Обрабатывай болт жестче.

Что?! Ему нравится? Это ужасно. Похоже, мои слабые подергивания, лишь усиливают его извращенное удовольствие, непонятным образом стимулируют и возбуждают. Тогда надо прекращать. Снова застыть. Замереть. Или наоборот? Стоит продолжить и заставить его быстрее все закончить?

— Ладно, — бросает амбал, сам отстраняется, полностью извлекает устрашающую дубину, разрешая жадно глотнуть кислород, задышать в полную силу, награждая желанным воздухом. — По ходу ты и, правда, редко заглатываешь у клиентов.

В его темных глазах пылает странная и пугающая одержимость, точно вечный лед раскалывается и сквозь трещины пробивается адское пламя.

Он смотрит на меня так, будто сожрать желает. Сейчас. Здесь. Немедленно. До костей обглодать.

А я не чувствую ничего. Пустота. Вакуум. Даже тошнота отступает. Просто хочется дышать и дышать, на свободу удрать.

Горячие пальцы властно поглаживают мои щеки, давят, заставляя держать рот широко распахнутым, не позволяют сомкнуть распухшие губы.

Черт. Почему он просто не может кончить? Почему никак не хочет оставить меня в покое?

— Давай, — требует амбал неожиданно тихо, будто его голос от кипучего вожделения срывается. — Разрешаю самой обсосать.

Постукивает своим исполинским отростком по моим губам, словно хочет раздразнить ответную страсть, пробудить какие-то низменные чувства, точно заигрывает.

Нет, нет. Никогда. Даже не представляю, что смогла бы…

— Вперед, — заявляет отрывисто. — Чего ждешь? Оближи. По кругу языком подвигай и внутрь всоси. Это как конфета. Как гребаный леденец.

Скорее уж палка. Здоровенный деревянный кол. Или толстая железная кочерга, которой ворочают горящие поленья в камине.

Багровая головка скользит по изломанным линиям моего рта, небрежно толкается вглубь, размазывает слюни и сопли.

Неужели ему не противно? Не мерзко?

— Может, ты сам? — выдаю, будто чужим голосом. — Ну… в горло?

— Валяй, — мрачно усмехается громила. — Твой выбор.

Пальцы жестко давят на челюсти, максимально широко открывают рот. Огромный орган врывается в глотку. Одним толчком до основания входит.

Мою голову нанизывают на член. Как насквозь мечом протыкают.

Громила начинает брать меня сокрушительными рывками. Размашисто вбивается в самую глубину. Тянет за волосы, опять расплющивает мое лицо о свой живот. Потом отталкивает и снова толкается вперед. Дает глотнуть воздух и практически сразу это право отбирает.

Похотливое животное. Агрессивный самец. Зверюга.

Тело цепенеет, отказывается повиноваться, уже и отодвинуться не пытаюсь.

Просто терплю, просто пытаюсь считать мгновения. Должен же этот гад когда-нибудь выплеснуть сперму и успокоиться. Должен же отпустить меня.

Ублюдок не спешит. Растягивает процесс. Намеренно замедляется.

Громила постоянно меняет ритм, пробует разнообразный темп. Проклятье, он ведет себя так, будто… занимается самоудовлетворением.

Разгоряченный орган подергивается. Почти полностью покидает мое горло. Упругая головка толкается в нёбо.

Сильные мужские пальцы заставляют меня запрокинуть голову назад еще сильнее, держать в неестественном положении.

— Проглотишь до капли, — холодно выдает амбал. — Или потом с пола слизывать будешь. Языком все вычищать.

Проглочу? Что?

Миг — мощная струя ударяет в рот.

Содрогаюсь. Едва сознаю происходящее. Живот сводит тошнотворный и мучительный спазм. Мелко подрагиваю, пугаюсь до жути, потому как сперва создается впечатление, будто амбал начинает мочиться в мой рот, справляет малую нужду. Однако нет, он просто кончает. Наконец-то! Достигает пика, разряжается вязким горячим семенем.

Вздыхаю с облегчением. Все. Теперь точно все.

— Глотай, — рычит громила.

И я покоряюсь. Я почти рада происходящему. По крайней мере, он больше не будет продирать своим членом мое горло. Отвалит, отстанет. Уйдет.

Он кончил, а значит теперь не скоро захочет новых развлечений. Может, к утру. Уже завтра. А может, и вовсе за дверь вытолкает. Я ведь не дала ему всего, чего желал. Заглатывать не умею. Сосать не способна. Зачем столько мороки? Проще найти более умелую и опытную даму. Никому не нужна такая неумелая шлюха.

— Оближи, — приказывает ледяным тоном.

Послушно делаю и это. Спермы очень много. Его плоть до сих пор кажется слишком твердой. Обмякает, но как будто не до конца. Вены мерно пульсируют.

Я вдруг застываю, отшатываюсь назад, потому как мне чудится, будто от моих неумелых ласк это чудовищное орудие оживает, наливается силой и похотью.

Но так не бывает. Мужчине нужно время. Так никогда… это слишком быстро!

Амбал хохочет, замечая отражение смешанных чувств в моих глазах. Лениво поглаживает свою огромадную биту, явно готовится к новому забегу.

Опять? Он снова будет брать мое горло? Снова затолкает гигантский член до упора и будет одержимо долбиться внутрь?

Цепенею. Застываю перед ним.

— Что? — насмешливо интересуется громила. — У твоих мужиков был слабый стояк? Раз палку кинул и отвалил дрыхнуть?

Ничего не отвечаю. Просто медленно отползаю назад, судорожно двигаюсь в безотчетной попытке удрать.



Глава 11

— Куда? — криво ухмыляется амбал.

Обхватывает мои щиколотки, дергает на себя так резко, что суставы хрустят. Тянет ближе к себе, заставляет на спину завалиться. Разводит мои ноги в разные стороны.

Кричу. Просто не могу удержаться, резко выхожу из своей роли.

— Чего орешь? — мрачнеет он. — Трахаться раздумала?

— Нет! — вскрикиваю. — Просто… не надо больше. Хватит. Знаете, вы же уже… вы уже кончили, поэтому достаточно на сегодня. Нельзя дальше продолжать.

— Почему нельзя? — хмыкает.

— Я не, — запинаюсь, отчаянно пробую подобрать логичную причину, однако не справляюсь с этой задачей и просто выдаю: — Не могу!

— Течка? — щурится с подозрением. — Ну, типа… месячные начались?

Господи. Мужчина не должен о таком спрашивать. Даже у проститутки. Это ведь за гранью. Хотя о чем я?

— Давайте, — лихорадочно мотаю головой. — Давайте продолжим завтра. Не надо все сразу. Лучше растянуть наслаждение. Так гораздо приятнее.

— Растянем, — заверяет сладко. — И натянем.

Он склоняется надо мной, раздвигает мои бедра еще гораздо шире. Рвано дергаюсь, стараюсь вырваться. Напрасно, безуспешно.

Он что же… рассматривает меня? Там?

— Люблю выбритых девочек, — заключает амбал. — А ты еще и аккуратная. Видно, только совсем мелкие болты принимала. Нераздолбанная. Сразу понятно, меня ожидала.

Горло сводит спазм. Пищевод выкручивает судорога.

Дышать трудно. Нереально.

Надо признаться ему. Объяснить. Сказать правду. Пока не поздно. Еще остается крохотный шанс. Но губы точно немеют. Ни звука не выдаю.

— Крови не вижу, — продолжает громила и прикасается ко мне, проводит пальцами по самой сокровенной части моего тела, вызывая внутри очередную обжигающую льдом волну. — Шнурка от тампона тоже нет.

— В-вы т-точно, — наконец удается хоть что-то вымолвить. — Точно хотите сейчас?

— А ты точно шлюха? — интересуется неожиданно холодно.

— Да, — лихорадочно киваю. — Конечно.

Амбал отпускает меня, окидывает тяжелым взглядом, не переставая ритмично поглаживать свой восставший орган.

— Потрогай себя, — произносит хрипло.

— Что? — кажется, я ослышалась.

— Проведи пальцами между ног, — повторяет он.

Придется выполнить. Иначе выдам себя. Желание клиента — закон. Верно? Черт, откуда же мне знать? Наверное, так. Раз ввязалась, надо держать эту линию.

Только как? Боже. Я действительно собираюсь с ним переспать?

Бред. Безумие. Но выбор сделан.

Перед глазами стоит толпа тех бритоголовых упырей. Вряд ли они будут обращаться со мной нежно и обходительно. Еще и товарищей позовут.

Опираюсь ладонями о матрас, сдвигаю бедра, поджимая колени к груди.

— Круто, — заключает амбал. — Дразнишь меня.

Опускается на постель, накрывает мои нервно подрагивающие коленки своими ладонями, грубо раздвигает ноги, подтягивает ближе к себе. Через секунду раскаленный член прижимается к лону.

Воздух сразу покидает легкие. Пытаюсь глотнуть кислород и не могу. Ничего не удается.

Громила опять не торопится брать меня. Просто поглаживает затвердевшим органом, скользит упругой головкой по моим складкам, надавливает на чувствительную точку, заставляя подскочить от неожиданности, дернуться. Тут же удерживает, жестко и непреклонно, не разрешает вырваться из горячего плена.

— Привыкай, — бросает амбал. — Вот твой единственный дружок на долгие месяцы. Мой член будешь своими дырками обслуживать. Про других мужиков забудь. Измены не терплю.

Долгие месяцы? О чем он сейчас? Какие еще месяцы? Почему долгие? Зачем ему удерживать меня в заточении?

Я же просто шлюха. Я…

— Месяцы? — переспрашиваю глухо.

— Я думал быстрее будет, — ухмыляется громила. — Но ты умеешь раздразнить аппетит, распалить и за секунду член поднять.

— Что? — бормочу пораженно. — Я даже… я не пыталась…

— Я люблю баб посмелее, — хмыкает. — Чтоб сразу болт под корень заглатывали, а потом раком вставали, жопу подставляли. Но признаю, в этой твоей показной неопытности тоже что-то есть. Резьбу на раз срывает. Не помню, чтобы девки похожие концерты закатывали. Талантливая ты.

Господи. Боже мой.

Ладно. Во всяком случае, он готов меня защищать. Долго. Несколько месяцев. А там другие и забудут про долг. Да? Надеюсь. Хочется верить.

Только бы все произошло быстро. Раз — и конец. А потом… потом я просто сделаю вид, будто это не со мной случилось.

Его член продолжает прикасаться ко мне. Постукивать, поглаживать, обводить, выводить греховные узоры, пачкать смазкой.

А вдруг… вдруг я забеременею от этого мужчины?

Паника захлестывает в момент. Представляю подобный исход и сотрясаюсь от ужаса. Страх пожирает нутро.

Снова дергаюсь. Лихорадочно и отчаянно. Пробую выползти из-под мускулистого тела, которое нависает надо мной нерушимой и мрачной скалой.

— Не рыпайся, — хрипло заявляет амбал. — Я не стану в тебя кончать. Выдерну член и на живот сперму спущу. Дальше буду в резине трахать, но первый раз хочу хорошо тебя прочувствовать. Продрать.

В первый раз.

Я сглатываю настолько резко и гулко, что больно становится. Ощущение, точно огромный болт снова в глотку ввинчивается, до самого основания заходит. Глаза полосует резкая боль.

Я не так это представляла. Черт. Вообще, не представляла…

— Ну завязывай ты целку из себя строить, — цедит сквозь зубы здоровяк, шлепает своим возбужденным членом по моему животу. — Я силой никого не принуждаю. Захочешь свалить — не держу. Вперед.

— Я, — осекаюсь и судорожно шепчу: — Все хорошо.

— Вижу, — заключает насмешливо. — Потекла же, мокрая насквозь. Уже готова к дикой скачке. Вся хлюпаешь.

Щеки горят огнем. Пылают.

Потекла… он издевается, да?

Я не могла. Нет, нет. Я не хочу его, не знаю и не понимаю. Если там что-то и потекло, то это чисто физиологическая реакция организма. Бесконтрольный рефлекс. Результат стресса. Шок.

Глава 12

Амбал накрывает мои груди своими горячими ладонями, сжимает, заставляя нервно всхлипнуть, издать безотчетный стон.

Мысли сбиваются. Путаются окончательно.

Опять своего бывшего вспоминаю. Илья. Илюша. Спокойный. Тихий. Совершенно безопасный. Он и за руку меня взять стеснялся, обнимал редко, а когда прижимал к себе и начинал целовать, то я практически ничего не ощущала. Не было у него такого здоровенного члена, чтоб моментально в трепет вгонял, заставлял содрогаться одним лишь касанием. Мой парень был абсолютно аморфным, близости не требовал.

А этот дикарь напролом прет.

Точно танк. Бульдозер. Бездушный робот. Машина для грубого и беспощадного секса. Бесчувственный автомат.

Он наваливается сверху, распластав трепещущее тело на кровати, разводит мои ноги еще шире, буквально обворачивает вокруг своего железного торса. Смотрит прямо в глаза, прожигая насквозь, припечатывая к постели, подавляя и разрушая.

Мощный. Сильный. Горячий.

Он как огонь. Сожжет дотла. Вмиг охватит, в пепел обратит, даже сам не заметит. Он уничтожит. Резко и быстро. Навечно. Навсегда.

Хочу закрыть веки. Отвернуться. Хочу не видеть его. Представить кого-то другого. Нормального мужчину.

Кого? Илью? Моего Илюшу?

Нет, бывшего я не любила, никаких сильных чувств к нему не испытывала, потому и стала инициатором расставания.

Боже. Я так долго ждала. Я хотела быть только с любимым. Мечтала. Хотела чего-то настоящего. Серьезного, важного. Чтоб раз и на всю жизнь. Как у моих родителей и произошло. Притяжение с первого взгляда.

А в итоге оказываюсь под этим варваром. Чужим и жутким. Мрачным. Громадным. Безжалостным и жестоким к своим врагам.

Его руки беззастенчиво шарят по моему телу. Жадно. Алчно. По-хозяйски. Заявляя свои права без тени сомнения.

Даже дернуться не могу. Скованна и парализована. Отчетливо представляю, как он этими руками людей избивает. Челюсти ломает, кости дробит, в кровавое месиво обращает. Убивает.

Наконец, выгибаюсь. Чисто рефлекторно дергаюсь. И практически сама на огромный агрегат нанизываюсь. Самым своим уязвимым местом ощущаю вздыбленную плоть, твердую и непреклонную, созданную карать. Вскрикиваю.

— Вот, — довольно заключает громила, подхватывая меня под ягодицы. — Вижу, не терпится.

— Д-да, — зубы отбивают барабанную дробь, вдоль позвоночника струится жидкий лед, обжигает чувствительную кожу. — Быстрее. П-прошу.

— Ха, — порочно ухмыляется. — Быстро не выйдет. Сочная ты деваха. Такую полагается часами растрахивать. До утра сыт не буду. Выдолблю по первое число.

— До утра? — повторяю потрясенно.

— Лови момент, — хмыкает.

Упираюсь ладонями в широкую грудь, свитую из железных мышц. Очень стараюсь подготовиться к грядущему. Принять происходящее, смириться с неизбежностью.

Лучше так. С ним. С одним. Что еще могу сделать? Как еще себя защитить? Только продать. Заложить тело, предать душу. Выход лишь такой.

Амбал широко усмехается. Скалит зубы с явной издевкой. И жестко толкается в меня, вгоняет пульсирующий член внутрь единственным ударом.

Мои губы немеют. Глаза наполняются слезами. С шумом втягиваю воздух, но вдохнуть никак не удается.

Впечатление, точно меня насквозь прорезает. Аж до позвоночника, до поясницы, до самой попы прошибает. Вспарывает и надвое разрывает толстым металлическим прутом.

Больно. До жути. До одури. Бедра тягучими судорогами сводит. Низ живота обдает раскаленным железом, раздирает на части, рвет на клочки.

Громила замирает, вглядывается в мои затуманенные глаза.

А что будет когда он начнет двигаться? Когда станет трахать как прежде трахал в глотку? Когда будет брать раз разом, наплевав на мои чувства?

Он меня убьет. Убьет. Убьет…

Кажется, уже кровью истекаю. Мои бедра что-то заливает. И холодно. Везде холодно. Внутри, под сердцем, под ребрами. Содрогаюсь снова и снова. Рыдания вырываются из напряженно выгнутого горла.

Я хранила девственность для любимого мужчины. Может, и глупо, странно, совсем по-дурацки, учитывая мой возраст. Но мне хотелось быть только с одним и до конца дней. Не менять партнеров, не пробовать разных, не вестись на всякие эксперименты. Просто однажды влюбиться по уши. Навсегда оказаться со своим единственным.

Жестокая насмешка судьбы. Злая. Чудовищная.

Мою девственность получает чужак. Посторонний. Неизвестный. Человек, чьего имени даже не знаю. Монстр, которому безразличны мои эмоции.

Он просто хочет секса. Грязного, жесткого, безжалостного. Он хочет брать меня часами. Держать тут взаперти. Долгими месяцами томить в заточении.

— Дрянь, — выдыхает амбал. — Ты чего?

Отстраняется. Мгновенно. Резко выдергивает из меня свой разбухший от низменного желания член.

Хныкаю. Жалобно, униженно. Ничего не могу поделать. Даже шевельнуться не выходит. Не удается ноги сдвинуть.

Боль не утихает. Кажется, теперь даже хуже.

— Охренеть, что это? — хрипло спрашивает громила.

Проводит пальцами по своему вздернутому органу, обтирает кровь. Потом смотрит на мои бедра, запачканные бордовыми следами. Оглядывает пристальным взглядом.

Все же подбираюсь, чуть отползаю назад. Тихонько постанываю.

На светлой простыни отчетливо заметны кровавые пятна.

— Ты и правда целка, — мрачно чеканит он.

Господи. У него такой вид. Рассерженный, грозный, устрашающий. Он меня убьет. Или отдаст тем мужикам, которые тоже хотят долг Андрея взыскать, остальным хищникам на растерзание бросит, отдаст свои объедки.

Ему нужна покорная шлюха, послушная, умелая, на все готовая. А я… точно не гожусь. Не подхожу. Было глупо надеяться, что он не заметит мою невинность. Наверное ощутил что-то.

Глава 13

— Почему молчала? — его голос звучит как гром.

— Боялась, — роняю глухо.

— Чего? — буравит тяжелым взглядом.

— Ну, — выдыхаю, медленно произношу: — Думала, тебе такое не нужно.

— Мне и правда такое не нужно, — издевательски передразнивает. — Двигай в душ.

— Зачем? — еле дышу.

— А зачем туда обычно ходят? — чуть не рявкает, заставляет задрожать и, увидев мою реакцию, злится еще сильнее, становится мрачнее тучи: — Проваливай отсюда. Оглохла? Не пойму. Иди помойся, потом я тебя посмотрю.

— Посмотришь? — практически теряю голос.

— Гляну, не порвал ли тебе… там, — выдает холодно.

— А ты, — запинаюсь, затрудняюсь верно сформулировать вопрос. — Ты разве не будешь продолжать?

— Я не трахаю целок, — отрезает резко. — Уж лучше просто передернуть, чем с таким геморром возиться. Все, проваливай в душ.

Боже. Закрываю глаза. Но рыдания контролировать не могу. Вся моя истерика вырывается наружу. Захлебываюсь слезами, сгибаюсь пополам, плачу навзрыд.

— Дура, — грубо бросает он. — Обалдела?

Обхватывает меня за плечи, встряхивает как тряпичную куклу.

— Чего мокроту разводишь?

— Т-ты… т-ты…

— Что? — сжимает до боли, до хруста костей.

А я ничего не ощущаю. Лишь ужас раздирает изнутри. Рвет внутренности когтями, терзает, не ведая жалости.

— Ты меня отдашь, — бросаю сдавленно.

— Кому?

— Т-тем, — кусаю губы. — Другим. Тем… бритоголовым, которым Андрей тоже должен денег. Если я с тобой… то с тобой и все… под защитой… а если…

— Заглохни, — произносит неожиданно усталым тоном. — Разве я сказал, что отдам тебя кому-то? Трахать не стану. Уж прости. Но отдавать не намерен.

— Тогда зачем я тебе? — разглядываю его помутневшим от слез взглядом.

— Поживешь тут пару недель, — говорит громила. — Так и быть. Везучая. Жалко теперь тебя выкидывать. Знал бы, вообще, не лез. Ненавижу целок. Не моя это тема. Мне по вкусу бывалые девахи, простые и понятливые, без этих вот загонов и выкрутасов.

— Но если бы не ты… если бы ты не… то они…

Молчит, однако ответ читается по черным глазам. Там снова вечный лед. Глухой и неприступный. Если бы мужчина знал, что я невинна, то не стал бы предъявлять никакие права на мое тело. Вообще бы никак не помогал.

Я бы стала жертвой настоящего кошмара. Другие звери бы уже рвали меня на куски, не церемонились. А так… звучит абсурдно — повезло.

Не искушаю судьбу. Стараюсь ценить свою удачу.

Когда амбал отпускает меня, соскальзываю с постели. На негнущихся ногах следую в сторону ванной комнаты. Колени подрагивают.

— Идти можешь? — спрашивает здоровяк, не оборачиваясь.

— Д-да, — отвечаю судорожно.

Прохожу за дверь, закрываюсь, некоторое время стою, прижавшись спиной к твердой поверхности, пытаюсь унять дрожь, побороть нервный трепет. Потом двигаюсь дальше и встаю под теплые струи воды, намыливаюсь, после смываю пену. Повторяю ритуал несколько раз. Тщательно вымываюсь. Полощу рот. Не менее тщательно. Однако его запах не смывается с кожи. Его вкус по-прежнему горит на языке. Огромный член все также раздирает горло, а после вбивается между ног, входит до упора, отбирая у меня невинность, которую хранила для несуществующего любимого.

Я соскальзываю вниз, опускаюсь на дно фаянсовой ванны. Снова начинаю рыдать. От усталости, от бессилия, от тупой обреченности. Мысленно переживаю момент своей первой интимной близости снова и снова, по кругу. Кошмар не отпускает.

Все могло сложиться хуже. Прекрасно осознаю реальность. Понимаю до мелочей. Но этого могло и не быть. Будь я умнее. Не села бы в машину Андрея, послушалась бы свою интуицию.

Дура. Идиотка.

А этот громила… странно, что он остановился, прекратил, оборвал все в один момент. Неужели настолько сильно брезгует девственницами? На дух не выносит?

Или ему и правда стало меня жаль? Понял, что никакой шлюхи здесь не было, что он оказался моим… первым.

Боже. Как стыдно. Как жутко.

Я четко чувствую его сперму на своих губах, чувствую как головка утыкаются за щеку, потом толкается в нёбо. Обвитый набрякшими венами ствол до предела погружается в мое горло. Трахает, дерет, растягивает под себя.

Мускулистое тело. Жар чужой плоти. Боль, охватывающая низ живота, разгорающаяся внутри как неистовый пожар, снедающая остатки контроля, повергающая в ужас.

Как это забыть? Как прекратить помнить? Как перестать прокручивать в голове раз за разом?

Ничто не помогает мне смыть это. Никакая мочалка. Никакая вода. Нужно время. Гораздо больше времени.

Я смогу забыть. Смогу. Иначе никак.

А он… сам сказал, что не тронет. Подержит при себе какой-то срок, после отпустит на свободу. И все закончится. Я проснусь. Очнусь от этого нескончаемого кошмара.

Когда я выхожу из ванной комнаты, обмотанная полотенцем, громила кивком головы приказывает лечь на кровать. Без комментариев. Без единого слова.

Замираю, не отваживаюсь выполнить безмолвное распоряжение. Замечаю, что постельное белье свежее и чистое, видимо, слуги успели заменить простыни.

— Чего застыла? — резко бросает он. — Ляг на кровать.

Все-таки подчиняюсь. Сбрасываю полотенце и располагаюсь на постели.

— Ноги раздвинь.

Покорно развожу колени в разные стороны. Стараюсь смотреть в потолок. Глотаю вновь подступивший к горлу комок.

— Не зажимайся.

Матрас пружинит. А в следующую секунду я чувствую, как горячие мужские пальцы касаются меня. Но немного иначе, чем раньше. Нежно, осторожно, будто и, правда, нет желания причинить вред. И той прежней жадности нет.

— Нормально, — выносит вердикт и отстраняется, подает мне халат. — Посильнее пояс завяжи, а то спросонья не пойму, кто рядом трется, нагну и в жопу выдеру.

Вздрагиваю. Быстро натягиваю халат, завязываю пояс покрепче. Хотя едва ли верю, что такая слабая защита сможет этого амбала остановить.

Он укладывается на постель. Забрасывает руки за голову, вытягивается во весь рост и зевает, как хищник пасть открывает, рычание издает.

— Не дергайся, — хмыкает. — Сказал же, что с целками не трахаюсь.

Тушит свет.

— Интересная ты, — говорит вдруг. — Ваши бабы после двадцати во всю развратничают. Тебе двадцать пять. Вроде не стремная. Как целку-то сохранила?

— Так вышло, — говорю сдавленно.

— Охренеть, — посмеивается. — Неужели ни один мужик не пытался тебя распечатать? Еще скажи, что член в рот ни разу не брала.

— Не брала, — закусываю губу до крови.

Огромная ладонь приземляется на мой живот, ухватывает за бок, толкает, вынуждая развернуться спиной. Миг — громила прижимается ко мне сзади. Его член снова в полной боевой готовности. Меня ошпаривает, подбрасывает от страха. Нет, нет…

— Ты обещал, — шепчу. — Ты…

— В глотке я первый, между ног тоже, — тяжелое дыхание жжет затылок. — Почему бы и тут не побывать?

— Н-нет, — роняю глухо. — Нет!

— Амир, — хрипло произносит амбал.

— Что? — выдаю испуганно.

— Это мое имя, — поясняет насмешливо. — Амир.

Познакомились. Как раз вовремя. Ничего не попишешь.

— Я пошутил, — отпускает меня. — Не трону. Расслабься.

— Спасибо, — бормочу в ответ.

— Целку свою благодари, — заключает он, а после неожиданно прибавляет: — Иначе бы ты на моем члене до утра вертелась. Отжарил бы тебя так, что кровать задымилась.



Глава 14

Я просыпаюсь и с трудом понимаю, где нахожусь. Вокруг темно. Моя голова вжата в подушку. Тело прижато чем-то безумно горячим и твердым. Придавлено намертво. Припечатано. Буквально обернуто со всех сторон. Создается ощущение, точно на меня обрушилась каменная стена, прибила к земле, мешая лишний раз двинуться. И вот теперь лежу, кайфую в тягучей темноте.

Должно быть неудобно. Душно. Жутко. Но… мне просто странно и непривычно. Хотя очень уютно и хорошо. Как будто я под защитой. Твердой, могучей, нерушимой. А я ведь едва ориентируюсь, едва соображаю, едва осознаю, где именно нахожусь.

Все кажется ненастоящим. Нереальным. Выдуманным.

Может, это сон? Часть сна?

Нервно подергиваюсь, пытаюсь разобраться что к чему, освободиться из железных оков, сбросить вязкие путы сонного дурмана и вынырнуть обратно. Хочу очнуться. Получается с трудом.

Я совершаю новую попытку. Двигаюсь активнее. Извиваюсь, пробуя выбраться из ловушки, вылезти из-под… хм, а из-под чего собственно?

Над ухом раздается утробное рычание хищника. Тяжесть еще сильнее вдавливает в постель. Нечто громадное и раскаленное вжимается в меня, устраивается между ягодицами, заявляет свои права.

Вздрагиваю всем телом и лишь усугубляю ситуацию. Миг — мой халат сдергивают, чуть ли на куски не раздирают, отбрасывают куда подальше, обнажают плоть.

— Нет, — шепчу сдавленно. — Нет, нет, нет…

Мужские руки стискивают мой зад, огромный возбужденный член угрожающе утыкается в то единственное место, где еще не успел побывать.

— Амир! — вскрикиваю я, надеясь, что хотя бы звук собственного имени отрезвит жуткого громилу, заставит остановиться. — Амир, прошу, не надо. Амир…

Кажется, срабатывает. Во всяком случае, он замирает, прекращает свои посягательства, хотя отстраниться не торопится. Держит крепко. Очень. Не выпускает из жестокой и властной хватки.

— Дьявол, это ты, — выдает раздраженно. — Какого хрена дергаешься?

Шлепает меня по заднице, заставляя вскрикнуть, по-прежнему не спешит отпускать, не избавляет от обжигающего плена.

— Еще и пахнешь так, — шумно втягивает воздух, дышит прямо в затылок, опаляет нестерпимым жаром.

— Как? — нервно всхлипываю.

— Вкусно, — хмыкает. — И на ощупь сочная.

Продолжает мять мой зад. Выразительно, недвусмысленно. Жадно. Начинаю всерьез переживать, что он пересмотрит свою позицию относительно секса с девственницами. Разве можно вообще доверять этому озабоченному маньяку?

А еще и уснула здесь. Расслабилась. Разомлела в его чудовищных ручищах. Идиотка. Дура чокнутая. Надо было оставаться настороже. Ждать подвоха.

— Готовить умеешь? — вдруг спрашивает амбал, ни на секунду не прекращая своих грязных приставаний.

— Что? — не улавливаю суть вопроса.

— Хоть что-нибудь, — усмешка ощутима на физическом уровне.

— Я не…

— Жратву готовишь? — бросает грубо. — Еду. Блюда какие-то.

Судорожно выдыхаю, не нахожу сил выдать осмысленный ответ. Да и как говорить, если его пальцы без тени стеснения тискают мой зад, а горячий вздыбленный член устраивается между ягодицами как громадный змей? Довольно сложно.

— Ну должна же ты мое гостеприимство отработать, — издевательски заключает здоровяк. — Какие у тебя достоинства кроме дырок?

Звучит омерзительно. Однако я боюсь шевельнуться, страшусь любого неосторожного движения. Совсем не желаю распалять похоть монстра.

— Я не слишком хорошо готовлю, — отвечаю чуть дыша, очень медленно произношу слова, взвешиваю каждую фразу. — Но я быстро учусь. Я могу легко разобраться по Интернету. Найти подходящий рецепт и…

— Круто, — обрывает насмешливо. — Значит, поедем в ресторан.

Вдруг отпускает меня, резко откатывается назад, рывком поднимается с постели и направляется в душ.

Ресторан? Он серьезно?

Хватаю простынь, обматываюсь ею в безотчетной надежде обрести защиту, поджимаю колени к груди, сворачиваюсь калачиком. Тупо слушаю, как льется вода в ванной комнате.

Отправиться в ресторан со своим «первым клиентом». Отличная идея. Прекрасный способ провести выходные.

Господи. Какой кошмар. Ужас без конца.

Я должна была выбирать наряд для корпоратива, должна была готовиться к наступающему празднику. А в итоге оказалась здесь. В аду.

Хотя… дьявол остановился, помиловал меня. Надолго ли? Уж слишком алчно ощупывал мое тело, слишком разнузданно и порочно действовал.

Я до сих пор чувствую его член. И в горле. И между ног. Низ живота саднит. Голос охрип. Глотку дерет. Ночные развлечения не прошли без последствий. Про психику и вовсе не стоит задумываться. Разочарования и расстройства. Реальное пекло.

Вряд ли я теперь захочу секса. Хоть с кем-нибудь. Хоть когда-нибудь. А если встречу наконец любимого мужчину, то как быть? Разве сумею ему открыться, довериться?

Ладно. Глупо мечтать. Дожила до двадцати пяти в одиночестве. Дальше тоже спокойно справлюсь. Нет никаких чудес в этом мире. Только боль и разочарования. Зря надеюсь на сказку.

— Ну чего решила? — бросает амбал, выходя из душа.

Подскакиваю на постели, сжимаюсь в комок.

Боже. Он опять голый. Выходит и вытирается, не заботясь о правилах приличия. После просто откидывает полотенце на стул. Упирает огромадные руки в бока, смеряет меня тяжелым взглядом. Явно своей наготы не стесняется.

Отворачиваюсь, чувствую, как заливаюсь краской стыда.

— О чем ты? — спрашиваю тихо.

— О ресторане, — раздраженно фыркает. — Куда едем? Какая жральня в этом городе тебе по кайфу?

С тобой — никакая.

Но я не стану рисковать и озвучивать подобный ответ. Сглатываю, гадаю, какое бы место назвать. Лишь бы не одно из любимых. Ведь мы поедем туда вместе, а я отнюдь не желаю измазать дорогие сердцу заведения подобными ассоциациями. Хочется сохранить что-то чистое и светлое на дне души, сберечь в укромном углу.

— Собирайся, — кривит губы громила. — Пока ты тормозила, я уже выбрал.

Глава 15

Боюсь представить, что он выбрал. И собираться при нем тоже боюсь. Это ведь надо избавиться от простыни, снова предстать перед ним голой, обнажить тело полностью.

А разве есть другие варианты? Только подчиняться. Покоряться любым его прихотям в надежде на будущее спасение, избавление от бед. Путь здесь только один. Альтернатив нет и не светит.

Ничто не мешает амбалу вышвырнуть меня на улицу в любой момент, отдать на потеху другим зверям, менее принципиальным в выборе мяса на ужин. Впрочем, теперь я уже вовсе не девственница. Даже такая слабая защита не сработает, никого не разжалобит.

Боже, неизвестно, что еще мог растрепать тот проклятый Андрей, как меня опорочил, какие бредни успел выдумать. А дальше — слухами земля полнится. Вполне вероятно, бригада бритоголовых не единственные желающие взыскать долг. Уж лучше опасные времена переждать под защитой самого кровожадного хищника.

А потом? Дальше? Даже загадывать не тянет.

Интересно, какой все-таки срок. Спрашивать страшно. Еще рассердится, прикажет убираться прямо сейчас.

Дрожащими пальцами натягиваю одежду, пробую не обращать внимание на жадный взгляд мужчины, который явно считает себя моим хозяином. Его глаза пожирают мое оголенное тело. Никакие слои ткани тут не помогут и не спасут. Хоть паранджу на себя нацепить — пристальное внимание не ослабнет, не утихнет. Здоровяк просто поедом меня ест.

— А ты не украшаешь дом к Новому году? — спрашиваю вдруг. — Не вижу тут никаких декораций. Понимаю, впереди еще пара недель есть. Но некоторые люди заранее все начинают. Я вот люблю сразу праздничное настроение создать.

— Новый год? — презрительно хмыкает, небрежно бросает: — Я такую хренотень вообще никогда не отмечал.

— Почему? — невольно удивляюсь.

— А что отмечать-то? — недоумевает. — Ну, начался следующий год, другая дата типа в календаре. Разве это особый праздник? Ха. Да очередной повод нажраться и надраться в хлам.

Милое наблюдение, ничего не скажешь.

А какие праздники он отмечает? Успешную распродажу свежей партии наркотиков? Убийство конкурента в преступном бизнесе? Крутую скидку на покупку пулеметов из разряда «пять по цене одного»? Что именно принято отмечать в кругу бандитов?

Разумеется, вслух свои мысли не выражаю, ничего не комментирую. Меня и без того лихорадочная дрожь охватывает от ощущения горящего беззастенчивого взгляда.

— Это красивый праздник, — пожимаю плечами, заканчиваю надевать одежду и обретаю чуть больше уверенности. — Создает ощущение чуда, даже когда ты взрослый и давно перестал верить в сказки. Такая традиция. Родом из детства. Наряжать елку, украшать дом дождиком, гирлянды развешивать. Разве это не мило? Не приятно? Смотришь на все эти огоньки, сразу улыбнуться хочется. А какие игрушки красивые делают сейчас, стеклянные шарики одно загляденье…

— Тебе сколько лет? — издевательски обрывает амбал. — Пять? Десять?

Вздрагиваю и отвожу глаза. Лицо стремительно заливает краска стыда. Но даже не от его насмешливого тона, не от издевки на тему возраста. Нет, нет. Просто всякий раз, глядя на этого мужчину, ясно вижу, что именно он со мной делал. Пусть и по согласию. Пусть по моей доброй воле. По глупости. Не важно. Наплевать.

Ад продолжается. По кругу. Снова и снова.

— Ладно, — произносит он неожиданно резко. — В честь праздника разрешаю засрать мой дом этой греботней. Сейчас поедем в центр. Пожрем, а потом пойдем за покупками и ты можешь выбрать все, что надо для Нового-бля-года.

— Что? — не вполне понимаю суть фразы, сбивают грубости и ругательства.

— Магазины забиты этим новогодним дерьмом, — продолжает амбал. — Выберешь на свой вкус и украсишь. Так и быть. Можешь слуг напрячь, если помощь нужна.

— Ты разрешаешь дом украсить? — на всякий случай переспрашиваю.

— Ну наконец-то доперло, — выразительно закатывает глаза, разворачивается, двигаясь в сторону выхода. — Все, погнали гулять. Я сейчас тебя сожру, такой голодный. Ни траха, ни жратвы. Охренеть денек начался.

Покорно следую за ним и понимаю, что мне конец. Я же не просто так про Новый год разговор завела, хотела сразу определить примерный срок заточения. Судя по тому, как легко мне разрешили заняться праздничным дизайном, я останусь тут взаперти минимум месяц.

Очень стараюсь не думать о том, что как новый год встретишь, так его и проведешь. Очень стараюсь. Очень. Но дурные мысли сами в голове возникают. Ярче и ярче.

Неужели останусь здесь надолго? На сколько?!

+++

Торговый центр украшен к празднику. Блеск гирлянд. Сияние огней. Огромная елка установлена на самом видном месте. Отовсюду льются мелодичные сказочные ритмы. Атмосфера суеты царит вокруг. Люди смеются, переговариваются, выбирают подарки.

Впервые ощущаю себя настолько чужой на этом празднике жизни. Если бы не чертов долг, я бы сама сейчас выбирала презенты родным, присматривала наряд на ежегодный корпоратив.

Обожаю ходить по магазинам. Сразу настроение поднимается. Могу часами примерять разную одежду, подбирать обувь и аксессуары. Подобные моменты доставляют массу удовольствия. Однако теперь никакого настроения на эти занятия нет.

Да и какой смысл? К черту корпоратив. К черту подарки. К черту вообще все вокруг. Именно туда летит моя жизнь. В пекло. В самое сердце ада.

Понимаю, все могло быть хуже, гораздо хуже. Громила мог насиловать меня часами, мог отдать своим дружкам, мог…

Господи, все равно не легче. Домой хочу. К себе домой. Или к маме. К родителям, да. Хочу снова маленькой стать и плакать в подушку. Ощущаю себя ничтожной, слабой. Пусть это глупо и бесполезно, саморазрушительно, однако я упиваюсь собственным бессилием. Погружаюсь в черную бездну кипучего отчаяния.

И вдруг застываю перед витриной. Как вкопанная замираю, рот невольно приоткрываю от восторга. Даже самые тягостные мысли моментально испаряются из моей головы.

Магия. Красота. Идеал.

Прямо передо мной возникает платье моей мечты. До этой секунды я ничего схожего не видела и не воображала, но вот смотрю и понимаю — мое на все сто. Другого и не надо.

Ассиметричное платье. И короткое, и длинное одновременно. Сверкающее, сияющее, однако элегантное, еще и выполнено в модных цветах. Основная часть черная, весьма короткая, чуть ниже колена, при этом обтягивает манекен как перчатка, сидит точно влитое, четко по фигуре. А сверху надевается второй слой, обтягивающий до талии, а далее наискось обрезанный, обнажающий одну ногу, соблазнительный и дразнящий воображение, искристый, серебряный.

Скромно и сексуально одновременно. Никаких вырезов и разрезов до попы, но очень хорошо бы все мои достоинства подчеркнуло, а недостатки скрыло. Сразу стройнит в нужных местах.

— Чего застыла? — резко интересуется амбал, сразу вырывает меня из пучины грез и сладостных мечтаний.

— Ничего, — нервно мотаю головой, заставляю себя отлипнуть от витрины. — Куда ты хочешь пойти?

— Шмотка понравилась? — ухмыляется он.

— Не важно, — пожимаю плечами. — Ты же есть хотел.

— Идем, — властно обхватывает меня за талию и ведет прямо в магазин, которому принадлежит та самая витрина. — Примеряешь.

— Зачем? — даже закашливаюсь от шока. — У меня даже денег нет на…

— Поглядим, — скалится. — Если мне понравится, сам куплю.

Глава 16

Я едва ли испытываю восторг при мысли о том, чтобы примерять платье своей мечты перед этим озабоченным психопатом. Однако его мало волнует мое мнение и еще меньше заботит согласие. Он уже проходит внутрь магазина и тащит меня следом. Моментально приказывает консультанту выдать необходимый нам наряд. Да, именно «приказывает», сомнения исключены. Тон его голоса настолько жесткий и уверенный, что хочется сжаться в комок, вжать голову в плечи, покорно и поспешно исполнить любое распоряжение.

Бедная девушка-консультант. Наверное, трясется от страха при виде этого бандита. Кому захочется обслуживать такого жуткого громилу?

Перевожу взгляд и понимаю, что ошиблась в своих суждениях, причем очень сильно. Девушка совсем не выглядит испуганной. Ее глаза горят отнюдь не от ужаса, губы призывно распахнуты, а голос вмиг становится шелковым, льется точно ручей, мило журчит, воркует и обволакивает. Она предлагает рассмотреть другие варианты, советует обратить внимание на другие коллекции, при этом на меня не обращает никакого внимания, полностью сосредоточена на Амире.

Пожалуй, в другой ситуации я могла бы заревновать. Будь он моим парнем. Будь у нас нормальные отношения. Но тут мои глаза попросту из орбит вылезают от удивления, от глубочайшего шока. Что с этой девушкой не так?! Неужели она не видит, кто перед ней? Неужели не понимает? Неужели…

Ох, дело в другом. Видит. Понимает. Прекрасно оценивает реальность. И правда заигрывает, флиртует с этим чудищем.

— Свободна, — вдруг произносит амбал.

— П-простите? — невольно запинается девушка. — Вероятно, я…

— Отдохни, — хмыкает он. — Дальше мы сами разберемся.

Хочу возразить, однако не отваживаюсь вставить даже одно слово. Не рискую губы разлепить. Мне совсем не хочется оставаться с ним наедине в примерочной. Тут уж слишком просторно. И слишком мало людей. Вообще, ни души нет. Кошмар.

— Я буду рада помочь вам, — продолжает лить елей консультант. — Это платье довольно трудно надеть без посторонней помощи, поэтому гораздо лучше…

— Заглохни, — раздраженно бросает громила. — Отгребла отсюда — быстро.

От звука его голоса я содрогаюсь. Никак не могу привыкнуть. Никак не могу дать отпор. Противостоять. Моя личность как будто стирается, полностью растворяется под жестким напором.

Девушка спешит ретироваться, и мы остаемся одни. К моему жесточайшему разочарованию. Отчаяние накрывает и затапливает, увлекает на самое дно.

Магазин дорогущий и пафосный. Сама бы я сюда никогда не зашла. Не было смысла примерять подобные платья, ведь я не в состоянии тут ничего купить. Ну, разве только бумажный пакет потяну. Только и пялиться на эти наряды, слюнки пускать.

Примерочная выглядит как будуар средневековой куртизанки. Или это просто мое больное воображение разыгралось? Тут все красное. Стены обиты бархатом, оторочены золотой вышивкой. Огромное пространство. Куча зеркал и даже диван в наличии. Здоровенный, наверняка из натуральной кожи, впечатляющий размером и формой, пробуждающий фантазию, наталкивающий на странные мысли, от которых неотвратимо краснеют щеки.

Это место вряд ли имеет нечто общее с теми крохотными кабинками, в которых я обычно запиралась на пару с Лидкой, чтобы быстрее все вещи перепробовать и сократить срок ожидания в бесконечной очереди за свободной примерочной.

— Давай, — говорит Амир, кивая на платье. — Чего ждешь?

Медлю, не решаюсь ничего сделать. Разве он сам не понимает? Мы не подружки. Мужчина и женщина не должны находиться в одной примерочной, даже если она настолько гигантская. Странно это.

— Я не уйду, — хмыкает он, а после грязно ухмыляется. — Нечего стесняться. Я уже все давно рассмотрел. Шевели булками, натягивай эту тряпку живее.

Страшно признавать, однако ублюдок прав. Удивить его нечем. Прекрасно изучил меня. Облапал. Воспользовался мною дважды. Чего теперь церемониться? Глупо очевидное отрицать. Мы теперь тесно знакомы. Урод знает меня куда лучше, чем мой бывший парень Ильюша.

Раздеваюсь, очень стараюсь не обращать на него внимание, но выходит с трудом, ведь физически четко чувствую горящий взгляд. Мрачный, порочный и похотливый, таким взглядом тоже можно оттрахать. Дрожь тело прошибает, нервы на пределе.

— Повезло мне, — издевательски заключает амбал. — Если бы не ты, я бы уже драл эту вертлявую телку. Натягивал бы ее до звона в яйцах.

— Что? — выдаю на автомате, даже оборачиваюсь и смотрю на него, ловлю наглый взгляд.

— Ну бабу эту, — пожимает громадными плечами. — Продавщицу.

— Она просто пыталась быть вежливой, — говорю тихо.

— Точно, — хохочет. — Потому и липла ко мне, чуть сама на колени не упала, чтобы отсосать.

— Бред, — начинаю раздражаться от его самодовольства и зашкаливающего хамства. — С чего ты взял? Полагаешь, любая девушка только и мечтает твоей стать?

— Нет, не полагаю, — кривит губы в хищном оскале. — Знаю наверняка.

Вот мудак.

— Это… чересчур самоуверенно, — произношу вслух и ощущаю, как в горле вмиг становится сухо.

Громила сокращает расстояние между нами за секунду. И хоть мы с ним почти одного роста, он умудряется быть выше, подавлять, порабощать вмиг. Рефлекторно отступаю, вжимаюсь спиной в зеркало, прижимаю платье к груди, пытаясь прикрыться.

— Зацени, — мужчина достает из кармана брюк визитку, держит прямо перед моими глазами, позволяя рассмотреть карточку в мельчайших деталях.

Название этого магазина. Имя девушки-консультанта. И все бы ничего… но прямо на девственно белой поверхности пылает поцелуй, красноречивый след красной помады.

Черт. Когда она успела? Ну да, я была слишком занята собственными переживаниями. Не смотрела по сторонам. Выходит, Амир отшил девушку, когда она черту перешла и стала инициативу проявлять? Почему? Разве такое его не заводит? Не будоражит?

Хм, вот причина, по которой он был настолько груб. Хотя нет. Он просто скотина и сволочь. Животное. Гад, который ни во что женщин не ставит.

— Сколько ты эту хрень вертеть будешь? — спрашивает насмешливо, бросает визитку на пол и принимается за мой наряд. — Дай помогу.

Каким-то непостижимым образом он умудряется за считанные мгновения разобраться с платьем. Сам наряжает меня. Ловко. Мастерски. Точно только этим целыми днями занимается.

Странно. Я думала, он лишь сдирать одежду способен, рвать на клочки, раздирать на лоскуты. Варвар. Зверюга. Что с него взять?

Но кажется, этот мужчина умеет удивлять.

И еще больше меня удивляет мое собственное тело. Пугающее тепло разливается под кожей, как только горячие мужские пальцы касаются обнаженной кожи.

Наваждение. Помутнение рассудка. От страха я совсем перестаю мыслить адекватно.

— Покрутись, — говорит Амир.

Моментально оборачиваюсь вокруг своей оси. Замираю на месте, слишком поздно осознав, что именно делаю, что совершаю сейчас.

Я выполняю его распоряжение. Приказ. Опять. Беспрекословно. Даже не пытаюсь возражать.

— И куда ты в этом платье попрешь? — мрачно интересуется амбал.

— На корпоратив, — снова не соображаю, выдаю правду, которую стоило бы утаить, однако речь льется бесконтрольно.

Проклятье. Что творю? Закусываю язык. А уже поздно. Звериный оскал становится гораздо более угрожающим.

— Когда? — резко и отрывисто.

Черт. Никогда не представляла, что столь простой вопрос может прозвучать до такой степени жутко и зловеще.



Глава 17

— Когда твой корпоратив? — вкрадчиво повторяет Амир, заставляя меня содрогаться от ледяной дрожи.

— Через пару недель, — отвечаю уклончиво.

— А точнее? — подступает вплотную, напрочь лишая воздуха.

Лгать бесполезно. Пробить правду для него не проблема, раз мой спортзал без проблем нашел, то и дату официального корпоратива в огромной компании определит в момент. Если начну юлить, только сильнее разозлю и раззадорю, раздразню пыл. Лучше уж сразу признаться, сообщить все как есть. В конце концов, с чего я взяла, будто он пожелает там присутствовать? С какой радости вообще? Зачем?

Я называю настоящую дату, но кажется, мужчина уже не слушает меня. Медленно обходит вокруг, не выпускает из-под прицела тяжелого взгляда. Обсматривает со всех сторон. Алчно. Жадно. Разглядывает как собственность. Как свое приобретение.

Господи. Как он умудряется так смотреть? Будто лапает, шарит здоровенными ручищами по телу.

Меня начинает мутить от волнения, поскольку мой тюремщик молчит, ни единого слова с его губ не срывается. Лишь жуткое утробное рычание доносится из широкой груди. Будто рокот стремительно надвигающейся грозы, чудовищные раскаты грома.

Боже. Этот ублюдок способен броситься на меня прямо здесь. Грубо зажать посреди примерочной и снова взять, довести начатое до конца.

Я не верю ему. Ни секунды. Все его слова… возможно, просто слова. К тому же, если судить чисто технически, я уже не девственница, а значит вполне соответствую его грязным и диким запросам. В чем тогда смысл сдерживаться? Шлюха я или нет? Разве существует разница?

Он сдирает с меня платье. Жестко. Быстро. И в то же время достаточно аккуратно. Я зажмуриваюсь, очень стараюсь не заорать.

Между ног уже разливается боль. Горячо до ужаса. Жжет. Представляю, как амбал вколачивается внутрь и почти лишаюсь сознания. Мир кружится перед глазами.

Нет, нет… только не снова. Пожалуйста!

Однако ничего не происходит. Просто холод обдает обнаженную кожу. Ледяные иглы вонзаются в нервно содрогающуюся плоть.

— Жду на выходе, — бросает Амир и удаляется, не оборачиваясь, оставляет меня одну в примерочной.

Я перевожу дыхание. Ладно. Пожалуй, можно расслабиться. Если бы он хотел насилия, уже бы все осуществил. Ничто не помешало бы. А так… похоже, что я вне опасности. Под его защитой. Этот жуткий тип держит обещания. Надеюсь.

Поспешно одеваюсь и выхожу. Вижу, как мужчина расплачивается картой, а девушка-консультант продолжает томно вздыхать, глядя на него, явно старается флиртовать.

Ничего себе. Ее даже грубости не останавливают, никак не тормозят. До сих пор пытается глазами стрелять, зацепить этого громилу на крючок обаяния.

Что в нем может привлечь? Деньги? Статус? Неужели он так сильно нравится женщинами лишь из-за ауры богатства и власти? Кошмар.

— Держи, — мужчина подает мне пакет с платьем моей мечты.

— Но это, — запинаюсь, пораженно смотрю в черные глаза. — Это же целое состояние. Я не смогу вернуть подобную сумму. Я столько не зарабатываю…

— Пошли жрать, — обрывает он и покидает отдел.

Чувствую на себе выразительный взгляд консультанта. Прожигающий. Полный недоумения. Как же это? Шикарный мужчина выбрал замухрышку вроде меня.

Черт. И не поспорить. Сегодня выгляжу не лучшим образом: ни грамма косметики, растрепанная, одежда измятая, неопрятная.

— Прости, — бегу следом за амбалом, действительно «бегу», никак иначе, потому как шаги у него огромные, угнаться нелегко. — Я не принимаю такие дорогие подарки. Слишком высокая цена и…

— Да забей, — бросает резко, не глядя в мою сторону, отмахивается: — Это ведь просто тряпка. Цена копейки.

Серьезно? Цифры на ценнике были выше моей месячной зарплаты. Сколько же громила зарабатывает на преступных делах?

Плевать. Не важно. Не хочу знать.

Впереди маячит филиал моей любимой кондитерской, и я не способна удержаться от невольной улыбки.

— Нормальное место? — тут же раздается холодный вопрос. — Там жратва есть? Или только всякое сладкое говно?

Проклятье. Он все же смотрит на меня, причем в самый неподходящий момент. А я не успеваю даже солгать по поводу меню.

Амир проходит внутрь, уже оценивает ассортимент.

Как на зло, здесь недавно решили расширить список позиций, ввели блюда, которые отнюдь не являются десертами, все сделали для расширения клиентуры. Теперь тут также подают завтраки, различные супы, салаты, тосты, каши. В общем, базовый набор. На любой вкус. Причем питание в основном полезное.

Я продолжаю нервически улыбаться. Мрачная фигура бандита выглядит довольно комично в антураже этого заведения. Белые стены, белоснежный пол и потолок. Стулья розовые, столики нежно-голубые. Еще и золотистые украшения повсюду. Натуральный домик Барби, куда вдруг врывается вооруженный до зубов головорез. Пугающий контраст, леденящий и пробирающий до лихорадочной дрожи в каждом позвонке.

— Заказывай, — следует мрачный и отрывистый приказ, произнесенный тоном не терпящим возражений.

— Я не… — осекаюсь.

Почему-то вдруг понимаю, что отказ никто не примет. Проще выбрать хоть что-то, нежели попусту перечить и навлекать гнев психопата. Осматриваю витрину.

— А пингвинов нет? — спрашиваю у худощавого паренька за прилавком.

Сейчас одно из моих любимых пирожных готовят именно в дизайне пингвина. Кокос и земляника плюс невесомый бисквит. Что может быть лучше в зимнюю стужу?

— Еще не напекли, — расплывается в дежурной улыбке продавец. — Через час будут. Но у нас есть много других вариантов. Елочки, снеговики, подарки, шапочки Деда мороза. Ваши любимые пирожные в особенном новогоднем исполнении.

— Ты оглох или охренел? — рявкает Амир. — Она хочет гребаного пингвина.

— Извините, но…

Паренек не успевает договорить. Пальцы жестко смыкаются вокруг его шеи и вздергивают вверх. Амбал наваливается на прилавок.

— Либо ты сейчас же приносишь этого сраного пингвина, либо твои мозги будут размазаны здесь по всем стенам, — цедит хмуро. — А мне пригони лосося на гриле с этим аво… авоку… авока… млядь, с авохуядо! Короче, давай быстро. Пулей.

Вздрагиваю. Живо представляю, как нечто подобное может произойти на моем корпоративе. Так и вижу собственного шефа в стальной хватке. Прокручиваю чудовищные угрозы в голове и чуть не кричу от отчаяния. Леденею.

— Не надо, — говорю тихо. — Не хочу я никакого пингвина. Я вовсе не голодная и не стоит пугать людей…

— Пугать? — интересуется с издевательским смешком, отталкивает дрожащего паренька и оборачивается ко мне, продолжает елейно: — Я вежливо попросил. Пока что. Очень вежливо.

Тогда почему от этой вежливости поджилки трясутся?

Заказ доставляют в рекордные сроки. Никогда еще меня не обслуживали настолько быстро. Нигде.

Почему бы им не позвать охрану? Не вызвать милицию? Разве этому бандюгану совсем закон не писан?

— Приятного аппетита, — заключает громила и принимается за свое блюдо, поедает его настолько жадно, что у меня пальцы на ногах поджимаются и внутри становится до жути холодно.

Он задумал нечто дурное. Однозначно. Иначе бы сразу меня прогнал. Отпустил. Но уж точно не стал бы тратить деньги, покупать вещи и водить по кафе.

Он и меня так сожрет. Ничего не оставит. Обглодает дочиста.

Глава 18

— Что с тобой творится? — бросается в атаку Лидка. — Ты где пропадаешь? Телефон все выходные отключен. Квартира пустует. Соседка сказала, будто приезжали какие-то подозрительные бугаи, упаковывали твои вещи и грузили в черный внедорожник. Я уже хотела в розыск подавать. В милицию бежать. Только боялась дров наломать и еще хуже сделать.

— Не надо милиции, — выдаю сдавленно, стараюсь изобразить улыбку, придать лицу милое и беззаботное выражение: — Все нормально.

— Меня пугает твой оскал, — хмурится Лидка.

Зря стараюсь. Актриса из меня паршивая однозначно. Не вывожу подобную игру. Но правду рассказывать точно нельзя. Подруга и вовсе чокнется от переживаний.

— Ну долгая история, — пожимаю плечами. — Потом объясню детали.

— Выкладывай! — требует моментально.

Лидка ловит меня в обеденный перерыв и буквально прижимает к стенке, настаивая на чистосердечном признании, а я понятия не имею, как обойтись без лжи, без явного и откровенного вранья. Истину сообщать слишком опасно. Не хочу создавать для своей подруги проблемы, подвергать ее жизнь настолько серьезной угрозе. Мало ли как будут развиваться события дальше? Лучше избежать риска и не вовлекать свидетелей.

Не говорить же все как есть. Не выкладывать как на духу. Не сознаваться в кошмаре.

Хотя рассказать есть о чем. Моя серая рутина вдруг озарилась яркими красками. Однако я ничего такого не просила, не заказывала. Меня подставили. Отдали в счет чужого долга. Приключение за приключением. Врагу не пожелаешь.

Голова кругом идет от этого жуткого и пугающего разнообразия.

Амир выделил мне отдельную комнату, этажом ниже, примерно под своей спальней. Он также распорядился доставить все необходимые вещи из моей квартиры. Так что вышеупомянутые бугаи паковали имущество по моему согласию. И черт раздери, согласия в подобной ситуации было не избежать. Я совсем не хотела остаться одна, потерять защиту мрачного амбала. Уж лучше переждать опасные времена в его доме, ведь остальные бандиты могут оказаться гораздо менее принципиальными, слететься на меня как стая стервятников и взыскать чужой долг по полной программе.

Я не так часто пересекалась с Амиром. Обычно мы пересекались утром, за совместным завтраком, обменивались парой стандартных фраз и расходились в разные стороны. Он пропадал неизвестно где, что не могло не радовать.

— Не волнуйся, хозяин никого в своей спальне не оставляет, — доверительно сообщила мне одна из служанок, неверно истолковав мою кислую физиономию при переезде в другие апартаменты. — А тут вдруг разрешил задержаться в доме, еще и с личными вещами. Это явно добрый знак. Ты способна стать его любимицей. Будь послушной, тогда он подарит много подарков. Хозяин любит послушных девочек.

Я не стала спорить, просто пробормотала в ответ нечто невнятное, постаралась сохранить молчание и скрыть настоящие чувства.

Боже. Неужели эта странная женщина действительно считала, будто у меня есть хоть какие-то виды на «хозяина»? Будто я способна горевать, ощутив его немилость?

Бред. Безумие. Дикость.

Я была рада, когда утром понедельника мне позволили поехать на работу. В чужом авто. Под присмотром охранников. Лучше так, чем никак. Я не особо возражала.

Главное — вырваться из дурдома. Пусть на пару часов. Пусть так.

Похоже, у этого бандита и правда имелись определенные принципы. Строгие понятия, которые он ни при каких обстоятельствах не нарушал. Мог убивать и уничтожать кого угодно, вел преступный бизнес, но девственниц не трогал.

Всякое в жизни случается. Почему нет?

Он и правда защищает меня. Удерживает в целях моей же безопасности, ограждает от остальных головорезов, не спешит швырнуть на корм диким псам.

Пройдет время и все закончится. Я буду снова свободна. Вернусь домой, к привычному ритму жизни.

Мысли путались. Я не была уверена, что теперь хочу с этим разбираться. Я просто пробовала убедить себя, что жизнь наладится, что все в принципе в полном порядке и беспокоиться нет смысла, ведь повлиять на ситуацию нельзя.

— Я встретила парня, — выдумываю ерунду на ходу, стараюсь ради Лидки.

— Где? — подозрительно щурится подруга. — Когда успела?

— В пятницу вечером, — пожимаю плечами, пытаюсь выглядеть максимально невозмутимо. — После тренировки выходила и… столкнулась с ним.

Черт. Это даже смахивает на суровую истину.

— А дальше чего? — хмурит брови Лида, относится с недоверием к моей версии событий, не верит в столь удачное стечение обстоятельств.

— Загуляла, — выдыхаю и лихорадочно улыбаюсь. — Никогда такого не было. Сама знаешь, что я не фанат подобных отношений, но тут… прямо молния шибанула.

— Стоп, — мрачнеет. — Ты серьезно?

— Какие уж тут шутки, — нервно посмеиваюсь. — Сама от себя не ожидала, но через пару часов мы уже оказались у него дома, а там я просто опомниться не успела, как все и произошло.

— Ты что… ты с ним? — запинается. — Заливаешь? Прикалываешься? Вот ты и вдруг с первым встречным? Без свиданий? Без встречаний?

— Ну он не особо-то и спрашивал, — горло стальной обруч перехватывает.

— Ты прыгнула в постель к незнакомцу? Ты?! — ее глаза округляются. — Думаешь, я на такой поворот куплюсь? Поверю в эту чушь? Эй, подруга, что ты скрываешь?

— Я поддалась чувствам, — выдаю тихо.

И не уточняю каким именно чувствам. Страху оказаться наедине с толпой отморозков. Ужасу неизвестности. Инстинкту самосохранения. Примитивному желанию выжить.

— А он как отреагировал? — сканирует пристальным взглядом. — Ну на твою… на то, что ты еще не… короче, что сказал?

— Удивился, — опять не лгу.

— А потом?

— Предложил переехать к нему, — откашливаюсь. — Купил платье.

— Так высоко девственность ценит? — с явным сомнением поджимает губы. — Он старовер какой-то? Сектант? Псих?

— Слушай, — роняю глухо. — Так просто совпало. Мы приглянулись друг другу и все. Звезды сошлись. Судьба. Любовь с первого взгляда.

И как слово «любовь» с учетом реального положения дел не обдирает мои губы? Сама удивляюсь.

Глава 19

— Ладно, — помедлив, заключает Лида, делает вид, будто и правда повелась. — Покажи его фотку.

— У меня нет, — развожу руками. — Пока что. Как-то не до этого было. Сначала одно, потом другое. Некогда было устраивать фотосессию.

Верно. Сперва игра в шлюху. Первый секс. После шоппинг. Непринужденный завтрак тет-а-тет. Когда тут на камеру сниматься? Есть вопросы поважнее. Поинтереснее.

— Тогда опиши, — настойчиво требует подруга.

— Что? — решаю до последнего ломать комедию и отпираться.

— Все! — фыркает. — Хочу понять, откуда он такой особенный взялся и чем выделился, что ты ему сходу отдалась.

— Ну, — протягиваю задумчиво, до сих пор стараюсь время потянуть. — На самом деле, обычный мужчина. Просто совпало. Закоротило. Разве не знаешь, как это бывает?

— Я-то знаю, — усмехается. — А вот у тебя характер другой. Тебе досье на каждого кандидата нужно. Разговоры по душам. Долгие свидания под луной.

— Может, я устала судьбу ждать? — передергиваю плечами. — Решила не грузиться, отпустить себя и жить эмоциями. Неужели это плохо?

— Неплохо, — хмыкает. — А что за бугаи у тебя в квартире ошивались?

— Его сотрудники, — откашливаюсь. — Помогали вещи перевезти.

— Обалдеть, — присвистывает. — Вы уже и поселились вместе?

— У него большой дом, — расплываюсь в сладкой улыбке. — Ему одному скучно. Только слуги и охрана. Вот мы и решили, так будет проще, учитывая, что оба днем пропадаем на работе, удобнее сразу встречаться утром и вечером.

— Крутая хата, куча прислуги, — деловито перечисляет Лида. — Он бандюган?

— Предприниматель, — поправляю вкрадчиво. — Серьезный человек.

— Конечно, — кивает. — Твоя соседка никак в себя прийти не может после визита тех здоровяков. Сказала, никогда таких матерых уголовников прежде не видела. Вряд ли заурядный бизнесмен станет подобных кадров в свою охрану нанимать.

— Почему же? — изображаю искреннее удивление. — Наоборот. Для устрашения нанимает. Чтоб реальным бандитам было лезть неповадно.

— А сам он выходит лапушка? — хитро щурит глаза. — Милый и пушистый?

— Не совсем, — нервно сглатываю. — Он довольно… брутальный мужчина.

— Даже так? — поджимает губы. — Брутальный?

— Представительный, — выпаливаю лихорадочно. — Достаточно крупного телосложения. Не просто так в спортзале пропадает.

— Значит, качок?

— Вроде того.

— А прибор как?

— Прибор? — во рту пересыхает.

— По личному опыту знаю, у них с этим проблемы, — вздыхает Лидка. — И мне такого горя для подруги не хочется, особенно учитывая твои скудные познания. Свяжешься с одним импотентом, привыкнешь и даже не узнаешь, как нормальный секс выглядит.

— У него трудностей нет, — выдаю глухо.

— Уверена? — интересуется недоверчиво. — Стояк крепкий? Есть на что посмотреть? Член красивый?

— Лида, — вспыхиваю. — Неприлично такое обсуждать.

— В смысле «неприлично»? — посмеивается над моей реакцией. — В мужиках это основное. На рожу и по фигуре могут быть середнячками. Но агрегат должен функционировать как отбойный молоток.

— Лид, хватит, — заявляю гневно.

— Ровный ствол, крупная головка, — продолжает совершенно невозмутимо расписывать мне все основные прелести. — Ничего если коротковат, лишь бы по диаметру не тонкий оказался. И еще знаешь, бывают такие смешные, остроконечные, ну это когда…

— Лида! — восклицаю, не удержавшись. — Прекращай.

— Какой у него? — не унимается. — Хоть не мелкий? Бруталы часто обделены, строят из себя альфачей, но в реальности там пшик или просто пользоваться не умеют…

— Лида! — буквально взвываю.

— Чего? — изумляется. — С кем еще это обсуждать, если не с подругой? По душам болтаем, вот и все. Не напрягайся лишний раз. Лучше сама поделись.

— Мы на работе, — цежу нервно.

— Ой, ерунда, — отмахивается. — Давай хоть внешне своего загадочного парня опиши. Можно без интимных мест. Красивый мужик? Не урод? В зале упахивается, по ходу тело развитое. А на морду как? Приятно глянуть?

— Ох, Лидка, — вздыхаю, сокрушенно качаю головой и решительно отстраняю от себя подругу. — Перерыв закончился, пора к работе возвращаться.

— Скучная ты! — бросает мне в след.

Понимаю прекрасно: подруга не отступит, будет и дальше копать. Но чем меньше она знает, тем крепче спит. Однозначно, тут сомнений нет.

Я предпочитаю обойтись без слезоточивых откровений, ибо моей подруге не следует быть в гуще бандитских разборок. Хватит. Сама буду огребать.

Возвращаюсь в свой отдел, приступаю к стандартным обязанностям, разгребаю ворох бумаг, совершаю дежурные звонки. Практически забываю о проблемах.

В конце рабочего дня мы с Лидой вместе выходим из здания офиса. Она продолжает свои бесконечные расспросы, а я только вяло отнекиваюсь, не желая предоставлять ей подробную информацию. Босс вынес весь мозг своими заданиями, поэтому туго соображаю. Мысли заняты непосредственно текущими проектами, поиском новых кандидатов, грядущими собеседованиями. Некогда страдать и смаковать горе.

Я стараюсь отвлечься, но Лидка не дает, забрасывает вопросами, как из пулемета ими стрекочет.

— А имя у твоего героя есть? — интересуется подруга.

Открываю рот и замираю, застываю, обращаясь в камень. Даже морозный холод перестаю ощущать. Шевельнуться не удается.

— Амир, — срывается с нервно дернувшихся губ.

— Что? — выдает Лидка. — Не поняла.

Амир движется прямо на меня. Точнее — на нас. Но взгляд не сводит именно с моих глаз, как в плен берет, удерживает незримой силой, не позволяет отвернуться, не дает отодвинуться. Лиду игнорирует. Не замечает.

А меня этот мужчина прямо насквозь прошивает. Вспарывает. Надвигается будто буря. Будто жуткая гроза. Мрачный. Огромный. Сотканный из густой темноты, бешенства и одержимости. Кажется, он еще гораздо страшнее и опаснее, чем прежде.

Колени слабеют и подгибаются. Пожалуй, если бы подруга под руку не держала, я бы сразу вниз сползла, аккурат на ступеньках растянулась.

— Ты чего? — толкает в бок Лидка.

— Это он, — шепчу чуть слышно. — Амир.

— Ух, — пораженно выдыхает подруга. — Теперь все понятно.

— Что? — облизываю пересохшие губы. — Что понятно?

— Охренительный мужик, — цокает языком. — Такому хрен откажешь, потому что хрен спросит. Штурмом возьмет. Хотя… ему любая баба даст. Даже ледышка вроде тебя.

— Лида, — пытаюсь ее прервать.

— Ох и самец, — протягивает мечтательно. — Я бы на нем до утра скакала. Смотрю и между ног уже потоп.

— Лид, — кривлюсь. — У тебя парень есть. Славик. Помнишь про него?

— Ну и? — усмехается. — Славик удобный и комфортный как домашние тапочки. Такому роскошному дикарю он не конкурент. Ни за что. Никогда. Вот это ты отхватила. Сама завидую.

— Глупости говоришь, — бормочу сдавленно.

— Трахарь-террорист, — заключает сладко. — По фасаду видно.

— Лид! — бью ее по руке. — Очнись.

— Извини, — бросает нервно. — Не ревнуй. Не могу себя контролировать. Давно настолько роскошных экземпляров не встречала. Моя вагина дуреет от накала.

— Я этого не слышала, — моментально отодвигаюсь.

Впрочем, даже благодарна подруге за столь безумный словесный поток. Ведь ее сальные фразы рушат гипнотическую власть мрачного амбала, помогают отвлечься, отключиться от жестокой реальности.

Правда, совсем ненадолго. Потому как он подходит вплотную ко мне, властно притягивает за талию, ведет носом по шее, пробуждая лихорадочную дрожь, потом шумно втягивает мой запах и прижимается горячими жесткими губами к щеке.

Амир просто чмокает меня. Легко. Небрежно. Без особых эмоций, точно совершает заурядный приветственный ритуал. А меня подбрасывает как от удара электрическим током.

— Скучала? — кривит губы в порочной ухмылке.

— Очень, — роняю на автомате.

Господи. Нет!

Какая ерунда. Безумие. Я не скучала ни капли. Была бы рада, если бы он забыл про меня, раз и навсегда оставил в покое. И почему вдруг приперся лично? Неужели нельзя послать охранника? Отвезли меня в офис без особых почестей, без его сопровождения. Дальше от подобного расклада я тоже не откажусь. Чем меньше контакта, тем у меня на душе спокойнее.



Глава 20

— Приветик, — вдруг подключается к разговору Лидка. — Так вот какой восточный принц украл мою лучшую подругу на все выходные. Приятно познакомиться.

Стоп. Чего?! Какой к черту принц? Она с ума сошла? Амбал. Громила. Психопат. Дикарь без царя в голове. Бандит. Вот кто он! Но уж точно никакой не принц.

Впрочем, я молчу. Просто выразительно округляю глаза и стараюсь вразумить свою подругу этим устрашающим взглядом. Однако она слишком занята: кокетливо хлопает ресницами, мило улыбается кровожадному монстру в человеческом обличье.

Дура. Идиотка. Неужели не понимает? Хотя… Лида уверена, что раз я столько времени провела вместе с ним, то он нормальный. Знает же мой характер, понимает натуру.

— И снова краду, — хмыкает Амир, продолжает испепелять меня своими чудовищными черными глазами. — Буду красть каждый вечер.

В этих невинных фразах мне чудятся совсем другие слова. Куда более греховные, темные, похотливые. Его привычные матерные выражения. Омерзительные и гадкие, точно как он сам. Грязные, пропитанные мраком.

От близости сильного мускулистого тела потряхивает. Горячие пальцы до сих пор властно удерживают мою талию. Мужчина оказывается слишком близко. Опасно близко. До одури.

Я едва контролирую себя, чтобы не заорать, не вырваться из его захвата и не броситься прочь. Стараюсь успокоить нервы, принять происходящее, перетерпеть. Боюсь злить этого хищника.

— Да? — удивленно протягивает Лида. — А мы как раз поужинать собирались вместе. Вот обсуждали, куда можно поехать, где бы посидеть, поболтать.

Что она опять несет? Поражаюсь, реально не понимаю. Мы никогда не ходили ужинать вместе, расходились в разные стороны. Лидка мчалась домой, к своему парню, а я домой шла или сразу в спортзал. Но совместных посиделок после работы у нас почти не случалось. Бывало договаривались сходить в клуб или в ресторан, однако по особому поводу, не регулярно. Это скорее являлось исключением из правил.

— Правда? — вкрадчиво интересуется Амир.

И его горящие глаза угрожающе сужаются. Впечатление, точно оказываюсь под пристальным взглядом громадного удава. Даже сглатывать страшно.

Я не хочу подставлять подругу отрицательным ответом, неизвестно, как этот безумец отреагирует на ложь. Но и наш совместный ужин слабо представляю. Там уж точно ничего хорошего не произойдет. Лида в каком-то странном настроении, ведет себя непривычно и дико. Еще нарвется на неприятности.

— Д-да, — выдыхаю нервно. — Только я не думала, что ты сразу после работы за мной заедешь. А тут такой сюрприз. Неожиданно.

— Люблю удивлять, — заключает елейно.

Ох, черт. Лучше бы снова нагрубил и облил помоями в привычной манере. От его показной ласки мороз по коже.

— Прости, Лида, — оборачиваюсь к подруге. — Придется наш ужин на другой раз отложить. Как видишь, на сегодня у меня совсем другие планы.

— Ой, одну меня бросите? — картинно удивляется она.

И я отчаянно сражаюсь с желанием залепить ей увесистую затрещину.

— Разве мы не можем вместе поехать? — никак не унимается девушка. — Амир, что скажете? Кстати, меня Лида зовут. Марьяша нас не представила. Наверное, ревнует. Прекрасно ее понимаю. Я бы такого мужчину тоже с красивыми подругами не знакомила. Тут ведь как с хорошим автомобилем. Чуть зазеваешься — уведут.

Она протягивает руку, словно в знак знакомства. Но жест остается без ответа, поскольку мужчина его не замечает или не желает замечать.

Лида всегда была отчаянной. Безбашенной. Могла сама пригласить парня на танец, познакомиться первой. А сейчас явно не та ситуация, когда стоит проявлять такую инициативу. Моя подруга не представляет, с каким огнем пытается поиграть.

Что за бес в нее вселился? Что творит?

Я застываю. Плохо соображаю. Как перебить эффект от столь яростной атаки со стороны Лидки? Нельзя допустить, чтобы громила согласился на предложение. Девственниц он не портит. Зато остальных девушек точно не пожалеет.

Голодный. Заведенный. Ему лишь повод дай. Помани. Подразни.

Меня холодный пот прошибает. Озноб колотит.

Надо срочно это все остановить. Прекратить. Сию минуту.

— Амир, — голос предательски срывается на шепот. — Прошу.

Накрываю его пальцы своими. Сжимаю сильно-сильно. Отчаянно пытаюсь умерить зверский аппетит в отношении моей бедовой подруги.

Он усмехается. Широко. Алчно. Жадно. Оборачивается и оценивает Лиду коротким взглядом, за долю секунды все основное ухватывает.

Боже. Она ему точно понравится. И на лицо симпатичнее меня, гораздо ярче, и по фигуре лучше, стройнее, при этом формы все равно аппетитные.

А дальше? Я даже не хочу представлять. Боюсь…

Он же чокнутый. Бешеный. Закон ему никак не писан.

— В другой раз отужинаем, — бросает хрипло и опять ко мне поворачивается, под прицелом держит, прибавляет: — Я во всем Марьяшу слушаюсь.

Самая невероятная ложь, которую мне когда-либо доводилось слышать. Даже босс по поводу успехов нашего отдела настолько нагло не врет. Ужас просто.

— Жаль, — вздыхает Лида и вдруг сама Амира по плечу поглаживает, словно случайно пальцами ведет. — Ну как скажете.

Нет. У нее точно крыша поехала. Только на почве чего? Не пойму. Реально на пустом месте девчонка одурела. Ошалела. Обалдела. Вот какого дьявола происходит? Я не знаю ответ.

Громила увлекает меня за собой. Времени прощаться нет. Да и при таком раскладе я не слишком-то рвусь задерживаться рядом с Лидой.

— Зачетная у тебя подруга, — насмешливо заявляет амбал.

— Она устала, — стараюсь найти логичное оправдание. — Был тяжелый день. Много работы. Так что…

— Как ты при этой шмаре целкой осталась? — спрашивает издевательски.

— Она не… такая плохая, — запинаюсь. — Просто что-то нашло.

— Промеж ног зудит, — заключает презрительно. — Вижу.

— Послушай, Лида совсем не…

— Я бы ее не трогал, — бросает холодно. — А может, и стоило бы проучить. Сама забаву ищет, прямо рвется в бой. Но по ходу ты против будешь. Угадал?

— Конечно! — выпаливаю. — Я против. Не надо. Не делай…

— Баба бывалая, — ухмыляется. — Любой шалаве сто очков вперед даст. Думаешь, она в два ствола не трахалась? Готов поспорить, и покруче номера откалывала. Отжигала на полную.

— Амир, пожалуйста, — выдаю с нажимом.

— Слушаюсь и повинуюсь, — сладко произносит он, распахивает передо мной дверь своего авто. — Сказал же. Все по-твоему сделаю.

Подозрительная сговорчивость и уступчивость. С чего бы вдруг?

Глава 21

Я пытаюсь расслабиться. Правда. Понимаю, что стресс вредит здоровью, что если постоянно переживать и дергаться, то можно и умом тронуться. Нужно привыкнуть, смириться с текущим положением дел, хоть как-то приноровиться. Выдохнуть.

Однако куда там. Тревога нарастает с каждой прошедшей секундой. От дикого напряжения буквально подбрасывает.

Роскошный ресторан. Непринужденная атмосфера. Приглушенный свет. Легкая, приятная слуху музыка. Чего еще желать после напряженного рабочего дня?

Казалось бы, заказывай любое блюдо и радуйся. Улыбчивый официант с радостью доставит все, что приглянется в меню. Даже заскучать не успеешь.

А мне кусок в горло не лезет. Вроде выбрала интересные позиции, довольна тем, что вижу на тарелке, выглядит привлекательно и аппетитно. Но на душе муторно.

Разве можно спокойно дышать под этим пристальным взглядом? Проклятые глаза. Черные-черные. Темнее самой жуткой и мрачной бездны. Беспроглядный мрак.

Амир смотрит на меня, точно сожрать хочет. Нет, не так. Точно уже жрет.

Мужчина не употребляет алкоголь. По крайней мере, при мне не заказывает ничего спиртного, пьет исключительно воду. Но чем больше времени проходит, тем сильнее разгорается порочное пламя в его глазах.

Он курит кальян. Затягивается и выдыхает дым в потолок. Не могу отвести взгляда от его четко выделяющегося кадыка, от мерно вздымающейся широкой груди. Стараюсь меньше внимания уделять этому страшному человеку, а не выходит. Любопытство губит, толкает на опасный путь, сама не замечаю, как дерзко его изучаю.

— Запала? — насмешливо интересуется амбал, а после самым наглым образом подмигивает мне. — Скажи — покатаю.

— Что? — невольно переспрашиваю, опомнившись, представляю, на чем именно он предлагает покататься, нервно мотаю головой, яростно восклицаю: — Нет! Не надо ничего со мной делать!

— Ну как знаешь, — невозмутимо пожимает здоровенными плечами, впечатление, будто пиджак сейчас треснет, по швам разойдется на громадных ручищах. — Если захочешь, достаточно попросить.

— Ты о чем? — даже вилку из пальцев выпускаю, настолько крупная дрожь охватывает тело, полностью подчиняет и порабощает. — Я н-не…

— Зря дергаешься, — хмыкает, скалится, словно сытый хищник. — Не кусаюсь.

Ох. И почему я в этом сомневаюсь?

— Не бойся, — продолжает ровно. — Насиловать не стану. Бабы всегда под меня сами укладываются, без всякого принуждения.

Да. Верно. Не станет. Он ведь уже мною воспользовался. Причем дважды. Сперва затолкал свою багровую от похоти дубину в глотку до упора, потом навалился сверху и между ног вогнал. Лишь чудом помиловал, не стал доводить дело до конца. Сжалился.

Впрочем, женщины действительно могут вестись на эту груду мускулов. Взять хотя бы Лидку. Как одержимая на него вешалась, прямо бес в нее вселился и под этого жуткого мужика толкал.

Черт. Не важно. Что это меняет?

— Начали мы хреново, — заявляет громила небрежным тоном, потом вдруг подается вперед, четко под прицелом держит и усмехается. — Но это легко исправить.

Интересно — как? Стереть мне память?

Допускаю, что могла бы потянуться к нему, ощутить некое притяжение. Красивое лицо, спортивная фигура. Пусть я не падкая до подобного, глупо отрицать мощную энергетику, чарующий магнетизм, хищную власть этого кровожадного зверюги.

Только поздно. Ничего не изменить, не исправить. Не желаю иметь с ним никаких дел, особенно в таком ключе. Дождаться бы освобождения. Дотерпеть. И все. Бежать подальше, забыть как страшный сон.

Проклятье. Когда этот гад меня отпустит? Когда я вернусь к привычной жизни?

Кусаю язык, чтобы не задать провокационные вопросы. Не рискую нарываться. Пожалуй, сейчас не лучший момент для выяснения. И вообще, я должна быть ему благодарна за помощь, за такую защиту. Возится со мной, от других бережет, а никакой оплаты не требует.

Черт. Вдруг ему наскучит? Надоест? На самом деле, не слишком хочу, чтобы этот амбал меня отпускал. Вряд ли остальные кредиторы Андрея так быстро про меня позабыли.

Отлично. Тогда как мне быть? Подыграть ему? Притвориться, что будто уступаю чарам соблазнения? Изобразить ответный отклик?

Паршивая идея, сомнительная и очень…

Не успеваю додумать мысль.

— Вот это подгон! — раздается незнакомый мужской голос над моей головой. — Дудаев! Лично. Собственной персоной. Какая честь для всех нас. Неожиданная встреча. Я охреневаю со своего везения.

Чуть поворачиваюсь, осторожно рассматриваю мрачного типа, который оказывается возле нашего стола. Бритоголовый. Долговязый. По его лицу трудно понять возраст, вроде морщин нет, но само выражение выдает очень богатый жизненный опыт, а в целом черты отталкивающие, неприятные. Его хоть сейчас хватай и тащи сниматься в отечественные сериалы про ментов и бандюков. Грим не понадобится. С первого дубля кастинг пройдет.

— Я тут каждый вечер ужинаю, Лютик, — холодно чеканит Амир, откидывается на спинку дивана и смотрит на незнакомца так, что будь я на его месте, уже давно рухнула замертво. — Фильтруй базар при моей даме.

Лютик? Серьезно?! Высоченный детина слабо походит на парня с подобной кличкой. Признаюсь, это прозвище поражает и впечатляет настолько сильно, что даже не сразу осознаю суть последующей фразы. Моя дама. Моя?! Это к чему вообще?

— Лютый, — сквозь зубы поправляет здоровяк, сжимает кулаки, явно готовый броситься в бой, едва сдерживает гнев. — Мы это выяснили. Забыл?

— Что сказать? — губы Амира складываются в издевательской усмешке. — Русский — не мой родной язык. Я только самые важные вещи помню.

— Ясно, — угрожающе сдвигает брови. — Про Андрюхин должок тоже так запамятовал? А он-то мне круто торчит. По гроб жизни не расплатится. Слыхал, ты его деваху успел прихватить. Нехорошо это как-то. Не по-братски. Не по понятиям. Сечешь?

Тишина. Никакого ответа.

Меня прошибает ледяной пот. Тонкая блузка моментально прилипает к спине. Хорошо хоть ткань черного цвета, влажные следы никак не будут заметны.

Отчаянно пытаюсь услышать бой собственного сердца. Но глохну от шока, от утробного ужаса жертвы, зажатой между двумя оголодавшими самцами.

— Твоя дама, — ядовито цедит «Лютик». — Это часом не она? Не Андрюхина телка? Надо делиться. Смекаешь?

Долговязый тип ухмыляется и склоняется, чтобы вдохнуть воздух прямо над моей макушкой. И ощущается это гораздо хуже и гаже, чем если бы он меня облапал.

Тошнота подкатывает к горлу. Желудок сводит тягучий спазм.

— Смазливая бабенка, — заключает этот урод. — Понимаю, жалко такую на круг пускать, тянет самому оприходовать. Но лучше не рискуй. Не будь мудаком, не пытайся навязать свои правила и поиметь судьбу. Быстро попустим, на землю вернем.

Я сжимаю вилку. Сама не понимаю, для чего. Хрупкая защита. Очень. Глупо.

Как тогда бороться?

Грохот. Даже не успеваю осознать, что именно происходит. Не успеваю ни вздрогнуть, ни испугаться. Просто что-то тяжелое падает на пол. Жуткий звук. Хруст. Еще и еще. Сжимаюсь в комок оголенных нервов.

Фокусирую затуманенный страхом взгляд и осознаю происходящее: Амир сбивает с ног этого высоченного мужика, оказывается на нем сверху, молотит кулаками так резко и жестко, что перед глазами снова все расплывается. Тот пытается ответить, слабо старается сопротивляться, отразить атаку. Без шансов.

Никто не пробует вмешаться. Музыка играет. Официанты ничего не замечают. Даже охрана «Лютика» ничего не предпринимает. Это же охрана, да? Замечаю несколько незнакомых бритоголовых бугаев поблизости. Явно не наша тусовка. Наши-то все будто на подбор заросшие, бородатые.

— Уберите это дерьмо, — жестко приказывает Амир, покончив с избиением, поднимается и обтирает руки первой попавшейся салфеткой, действует с абсолютно невозмутимым видом, будто ничего необычного не происходит.

Зажимаю рот ладонью. Не то чтобы было сильно жалко чудовищного мужика, который имел явно не самые добрые намерениями относительно моей персоны. Но все равно.

Боже. Страшно. Жутко. До дрожи. До одури.

— Чего ты? — Амир ловит мой затравленный взгляд в капкан своих темных пылающих глаз и широко усмехается. — Не бойся. Не отдам. Ты моя.

Дьявол. Как раз это сильнее всего и пугает.



Глава 22

Раньше работа радовала меня исключительно в зарплатный день. Привычная рутина едва ли баловала разнообразием. В голове регулярно клубились сладкие мечты о том, что я вполне могла зарабатывать на жизнь, занимаясь гораздо более креативными вещами. В конце концов, я способна на большее, чем перекладывать бумажки и назначать собеседования. Наверное. Надеюсь. Очень хочу верить.

Но теперь я мчалась в офис с радостью, желая поскорее покинуть проклятый дом и общество громилы. Эти восемь часов плюс перерыв на обед казавшиеся раньше реальной пыткой превратились в блаженное время. Иллюзия возврата к прежней скучной жизни грела истерзанную тревогой душу. Видимость расслабления хоть немного спасала, помогала выдохнуть. Но успокоиться не получалось и здесь.

— Марьяш, не дуйся, — Лида решила, будто ее поведение очень задело меня, оскорбило и вызвало негодование. — Просто такой мужчина. Кто бы устоял? Сама не понимаю, что нашло, липла к нему и ничего не соображала. Даже про Славку забыла. Черт. Да если бы этот твой хахаль только пальцем меня поманил, я бы за ним хоть на край света помчала. Кстати, вы не думали втроем попробовать?

— Втроем? — вяло переспрашиваю, мысли мои далеко и совсем о другом. — Что втроем?

— Ну секс, — понижая голос, отвечает подруга. — Он об этом не говорил? Такие мужики ценят разнообразие, ведь уже многое успели попробовать.

— Господи, — раздраженно мотаю головой. — Лид, ты о чем вообще? Ты в своем уме? Какой еще секс втроем?

— Сейчас это модно, — деловито заключает подруга, будто речь идет о новой модели дубленки или о каком-то трендовом наряде. — Даже всякие тематические клубы в городе появляются.

— Точно, — хмыкаю. — Клубы для извращенцев.

— Ой, не будь ханжой! — восклицает Лида. — Моя начальница туда с мужем ходит, по выходным. Они меняются партнерами и смотрят, как…

— Все, хватит, — совершаю выразительный знак, прикладывая ладонь к горлу. — Меня сейчас стошнит.

Начальница у Лиды и правда была очень особенной женщиной, не скрывавшей своих сексуальных предпочтений ни перед кем. Она постоянно проходила всякие тренинги, где женщин обучали, как лучше обслужить партнера, каталась на семинары в столицу. Кажется, уже и сама могла кого угодно натаскать для подобных фокусов, и обо всем этом спокойно разглагольствовала.

Стоп. Может, Лидка потому и сбрендила? С кем поведешься…

— Смотри сама, — заключает моя подруга. — Мужчин заводят скромницы, однако до определенного момента. Потом это надоедает. Искушенные парни хотят получить нечто покруче миссионерской позы в кромешной темноте.

— Отлично, — нервно улыбаюсь, поднимаюсь и подхожу к окну, выглядываю на улицу, пристально изучаю пейзаж. — Пусть получают, но без меня. Воздержусь.

— Ты серьезно сейчас? — пораженно бросает она. — Ты ему не даешь?

— Лид, — вздыхаю. — То, что у меня появился секс, не означает, будто я готова все детали подробно обсуждать. Даже с тобой. Давай сменим тему.

Погода отвратительная. Дождь льет как из ведра. Никакого ощущения праздника.

Но меня волнует другое. Отсутствие снега накануне Нового года еще можно пережить. Есть проблемы похуже. И тоже по ту сторону стекла. Проблемы, от которых сердце лихорадочно стрекочет, заходится в болезненном спазме.

Амир приставил ко мне охрану. Целых два автомобиля, нашпигованные громадными бородатыми амбалами. Раньше такого не было. После конфликта с «Лютиком» настал черед подобных нововведений. И это совсем не радовало. Никак. Ни капли.

Да, прежде меня доставляли в офис похожие громилы, но просто довозили до здания, высаживали и сваливали творить свои жуткие дела. Теперь же расклад изменился. Из окна моего кабинета открывался прекрасный вид на вход, поэтому я могла рассмотреть своих косматых ангелов-хранителей.

Похоже, Андрей действительно подставил меня круче некуда. Скольким еще бандитам он денег должен? Явно не только Амиру, «Лютику», тем бритым бандюкам, в засаде возле спортивного зала. Чем дольше я размышляла о грядущем, тем страшнее становилось. Ужас сковывал тело морозным холодом.

Мое положение оставалось шатким, смотрелось отвратительно, при чем по всем фронтам. Расслабляться точно не следовало.

Во-первых, «Лютик» не производил впечатление отходчивого человека, который привык спокойно сглатывать унизительные побои. Общался он дерзко, значит, был уверен в собственных силах. Амир его обломал. Надолго ли? Долговязый детина наверняка пожелает отомстить. Еще и других на свою сторону перетянет, сговорится, придумает коварный план и нанесет ответный удар в самый непредсказуемый момент.

Во-вторых, захочет ли Амир постоянно за меня огребать? Тратить энергию и ресурсы на защиту непонятной девчонки, которая даже в постель к нему не идет? Бесполезное занятие. Глупое. Скоро ему наскучит носиться со мной как с писаной торбой и все.

Ох и передряга. Безрадостное положение. Жуть. Как же теперь выбираться? И совета спросить не у кого. Родителям о таком не расскажешь. Лиде тоже не обмолвишься.

Хотя мнение подруги читалось между строк. Она бы сразу велела мне забраться в постель Амира и ублажать его всеми доступными способами, пойти на любые мерзости, лишь бы затуманить похотью мозги этого жестокого мужчины.

Черт. Это звучит логично: стать его покорной шлюхой, выполнять самые гадкие и напрочь извращенные сексуальные прихоти, превратиться в послушную наложницу, услужливую рабыню. Тогда у него будет гораздо больше мотивации ограждать свою собственность от других зверюг. Ведь пока он помогает лишь по воле принципов, морали. На сколько хватит подобного запала? Неделя? Месяц? А дальше?

Этот хищник жаждет заполучить мое тело. Без насилия. Добровольно. Жаждет, чтобы я пришла и все сделала сама. Взяла его гигантский член в рот, заглотила в глотку до предела. Раздвинула перед ним ноги, позволила иметь себя любыми способами. Он дает время на раздумья.

А потом… его терпение лопнет. Однажды ему наскучит возиться впустую, ничего не получая взамен, тогда он просто вышвырнет меня на улицу. Другие будут только рады подхватить, подобрать беззащитную жертву.

Даже дурно воображать вероятное будущее. Этим ублюдкам наплевать, могу ли я вернуть долг, отдать деньги, им нужно хоть как-то удовлетвориться, пусть не по финансам, так хоть плотски, выместить злобу, сорвать гнев на мне. Я никому не докажу свою невиновность, ничего не сумею объяснить. Им плевать. Точка.

— Счастливая ты, — протягивает Лида. — Эх, мне бы такого шикарного самца. Еще и нежный, сразу видно джентльменом рядом с тобой держится. Скрывает животные инстинкты. Но ты его сильно не маринуй. Устанет от скромности.

Счастливая. Трындец. Слов нет, чтобы с этим утверждением поспорить.

— Прости, Лид, — возвращаюсь за стол. — Пусть босса и нет сегодня, а работы куча. Некогда мне болтать.

Выпроваживаю подругу из кабинета и возвращаюсь к своим тяжелым раздумьям, гадаю, как поступить, как выбраться из чудовищной передряги, в которую попала по собственной тупости.

Понимаю, что не смогу спать с мужчиной просто так. Без чувств. Уже пыталась, в итоге сама над собой и надругалась. Плохая из меня проститутка. Не вывезу новый забег. Понимаю, не сумею смириться, не переломлю себя. Тогда как быть?

Представляю, как прихожу к нему в спальню ночью, как опускаюсь на колени, как прикасаюсь к его гигантской вздыбленной плоти…

Трясет. Дико. От ужаса трясет. От отвращения. От отчаяния.

Ну, не смогу я так. Не смогу. Теперь точно. Пробовала однажды. Еле выдержала. И он почувствует. Заметит. Поймет. Где же выход? Где спасение? Что мне делать?

Глава 23

Подскакиваю на постели, просыпаюсь в холодном поту. Вряд ли сумею описать, что именно мне приснилось, что пригрезилось, однако это было нечто однозначно жуткое, совершенно чудовищное. Судорожно сглатываю, стараюсь унять дрожь. Дышу тяжело, сбивчиво. Адски трудно угомонить одуревший пульс.

Хм, а это откуда? Мотаю головой, будто лихорадочно стараюсь отогнать остатки дурного сновидения.

Странные звуки. Не сразу понимаю, откуда они доносятся. Сверху или снизу, с какого именно этажа.

Поежившись, натягиваю простыню до подбородка. Снова прислушиваюсь. Впрочем, особо напрягаться не нужно. Слышно и так. Достаточно отчетливо разбираю очень настораживающие вскрики.

Черт. Да что же это такое? Явно не кошмар наяву. Может, кто-то фильм включил? Амир ужастик смотрит? Ну неудивительно. Хотя все равно непонятно.

Раздается протяжный крик. И еще один. Причем женский.

Боже. Меня продолжает неистово колотить. Озноб сотрясает тело изнутри, завладевает мною без остатка, порабощает целиком и полностью.

Крики не затихают. Наоборот — становятся еще громче. Теперь я даже способна различить два женских голоса.

Что творится? Что происходит? Кого-то пытают? Избивают? Насилуют?

Воображение услужливо подбрасывает абсолютно дикие картины.

Проклятье. В доме разыгрывается бойня. Кровавая. Реальная. Настоящая. Ощущение именно такое. Иначе зачем этим женщинам орать, будто их живьем режут?

Похоже, люди Амира развлекаются, нашли несчастных девушек и ни в чем себе не отказывают, пустились в разнос.

Накрываюсь простыней, для верности еще и под подушку прячусь. Однако жуткие стенания ничем не заглушить. Или это только кажется?

Проклятье. Я здесь никто. Все равно ничего сделать не смогу. Глупо пробовать. Хотя можно постараться и спугнуть этих уродов.

А если там сам Амир? Наблюдает или активное участие принимает? Вряд ли без его одобрения тут хоть что-то может происходить.

Дьявольский расклад. Ужасающий. Горло сдавливает стальной обруч. Парализующая дрожь прокатывается по рукам и ногам. Сердце колотится в районе пищевода, будто жаждет выпрыгнуть наружу.

Неужели мне придется бездействовать? Просто терпеть? Ждать, пока эта жуть прекратится? Неужели никак не смогу помочь? Не попытаюсь?

Идиотская идея. Безумная. Но черт, нужно попробовать, рискнуть. Иначе не смогу себя простить. Не сумею спокойно жить дальше.

Пропади все пропадом.

Поднимаюсь на кровати, соскальзываю, ступаю по полу босыми ногами. Крики не затихают ни на миг. Даже становятся еще громче. Поэтому моя совесть не способна успокоиться. Душа рвется на части.

Ох, внизу точно творится нечто страшное. Теперь четко различаю, откуда доносятся пугающие стоны боли. С первого этажа.

Так. Может, чем-нибудь вооружиться? Осматриваюсь вокруг в тщетном поиске весомого предмета для защиты. Ничего. Тут никаких ваз и статуэток не найти.

Буквально взвываю от безысходности.

Ладно. Нельзя время терять. Беззвучно выругавшись, бросаюсь вперед. Открываю дверь своей спальни, выскальзываю наружу, поспешно движусь по темному проходу, направляюсь к лестнице, начинаю опускаться. Ниже и ниже, к источнику воплей.

Тянет зажать уши ладонями. И самой заорать. Завопить изо всех сил.

Господи. Застываю, вцепившись в перила лестницы, прирастаю к ступенькам, не способная шелохнуться. Замерзаю изнутри.

Глаза расширяются до острой нестерпимой боли. В горле забивается пораженный крик. Немой вопль бьется о мои ребра, раздирает грудь.

Боже. Даже слов нет. Причем никаких. Вообще. Ни единого звука теперь не сумею издать.

Практически цепенею от увиденного.

Что же…

Сглатываю с огромным трудом.

Тут точно никого не насилуют. Не пытают. И уж явно не убивают. Даже моего скромного сексуального опыта хватает для полного понимания происходящего. Картина недвусмысленная.

Моргаю. Часто-часто. Ощущения дико странные. Что-то обжигает грудь. Очень непонятное и необычное чувство, точно кипяток по жилам разливается.

Больно? Нет. Просто мерзко и неприятно. Не привыкла я к таким зрелищам. Свет скупой, приглушенный, но основное все равно прекрасно можно разглядеть.

Амир трахает двух женщин. Одновременно. Ну почти. Укладывает одну поверх другой и двигается, будто забивает гвозди молотком. Его громадный орган не знает усталости, входит в разные отверстия как по маслу. Полностью покидает плоть, а после снова до упора вглубь вбивается. Вырывает надсадные вскрики, которые меня сюда привели.

Секс втроем. Кажется, так это называется?

Омерзительные хлюпающие звуки наполняют пространство вокруг. Крики становятся еще громче. Обращаются в истинные вопли.

Стискиваю перила настолько сильно, что костяшки пальцев белеют и чуть не отнимаются. Понимаю, что нужно убираться отсюда. Чем скорее, тем лучше.

Но сдвинуться с места не могу.

Я такого не видела. Особенно в жизни. Да и в порнографии. Я вообще мало подобного «кино» смотрела. Про реальность и упоминать не стоит.

Вот, чем занимаются в клубах, о которых Лидка упоминала.

Грязно. Разнузданно. Порочно. Примитивно. Похотливо.

Без стыда и совести. Прямо посреди гостиной. Практически на входе.

Меня передергивает от жесточайшего отвращения. Но отвернуться, отвести взгляд не удается. Есть во всем этом нечто… завораживающее?

Амир абсолютно голый. На его теле напряжен каждый мускул. Впечатление, будто под кожей застывает металл. А эти женщины тоже обнажены. Красивые и стройные, обе в одинаково идеальной форме. Даже завидую им немного. Безупречная кожа, без изъяна.

Тут просто хоть бери камеру и записывай. Такое видео обречено на популярность.

— Ой, Амир! — восклицает вдруг одна из дам, заметив меня, договорить толком не способна, просто пальцем показывает. — Там… там… а-а-а…

Мощный толчок громадного члена заставляет ее дико заорать. Позабыть обо всем на свете. А после мужчина оборачивается.

Горящие глаза вонзаются в меня, точно два острых кинжала. Прямо в плоть. Раздирая. Продирая насквозь. Сокрушая.

Дьявол. Дьявол. Дьявол.

Нутро кислотой ошпаривает. В момент отмираю. Сбрасываю оцепенение. Бросаюсь назад. Точнее — вверх по ступенькам. Мчусь в свою комнату как одержимая. Захлопываю дверь, прижимаюсь спиной, сползаю на пол. Слезы стекают по щекам. Истерика сотрясает тело. Прихожу в шок от собственной бурной и безумной реакции.

Ничего ведь не произошло. Ничего. Да?

Он ведь не разозлится? Не станет наказывать меня за то, что я стала невольной свидетельницей? Надеюсь, не сбила ему настрой, не помешала.

Продолжаю рыдать. Беззвучно. Зажимаю рот ладонью, зубами впиваюсь, лишь бы успокоиться.

Черт. Почему так странно? Страшно. Больно внутри. Никто не пострадал, не погиб и вообще… Амир даже не погнался за мной, чтобы наказать. Все в порядке. Завтра он и не вспомнит про данный эпизод.

+++

Утром мы встречаемся на кухне. По мрачному тяжелому взгляду сразу понимаю, память еще свежа. Наверняка мужчине не по вкусу мой поступок. Ну разве кому-то подобное понравится? Посторонний зритель, который только мешает делу.

— Прости, — вдруг заявляет Амир. — Забылся. Не стоило этих шалав в дом тащить. Я же привык жить один, отчет ни перед кем не держу. Привык много и часто трахаться, а тут одно на другое. Ну типа сложилось так, что…

Вздрагиваю. Не верю собственным ушам. Он извиняется? Он?! Передо мной? Серьезно? Без шуток? Без издевок?

Извиняется. За секс. Бред полнейший. Безумие. Ерунда.

— Дьявол, — хмуро бросает он. — Короче, больше такое не повторится. Не дергайся. Будет тихо. Я не стану тебя так смущать. В другом месте пар на волю выпущу.



Глава 24

Шеф начинает что-то подозревать. Смотрит на меня с долей осуждения. Наверное, поражается зашкаливающему количеству ошибок, которые допускаю в последние рабочие дни. Черт. «Последние». А ведь именно «последними» они и могут стать. Причем в самый тяжелый момент, когда нужно хоть как-то отвлекаться от ужасной рутины моего вынужденного заточения.

— Понимаю, конец года, нужно многое успеть, — говорит мой босс, закрывая тот жуткий отчет, который я осмелилась подать ему без должной проверки. — Я также знаю, что сейчас все дамы нашей славной компании озабочены грядущим корпоративом.

— Я не озабочена, — бормочу поспешно.

Проклятье. Выдаю себя с головой. Корпоративом не озабочена, а вот другими вещами, куда более серьезными… тут уже поспорить трудно.

— У меня уже есть платье, — выдаю сдавленно и улыбаюсь как полная идиотка.

— А туфли? — мигом интересуется шеф. — Сумочка? Надеюсь, вы приняли во внимание тот факт, что это будет бал-маскарад? Тема вечера тот известный фильм про Бонда.

Точно. Постоянно забываю про эту ерунду. Пару дней назад нам объявили, что на корпоратив надо приходить в карнавальных масках и наряжаться в стиле кино про Агента 007. Речь шла о той части серии, где все дамы рассекали пространство, облачившись в роскошные вечерние платья до пола. Вряд ли можно считать справедливым введение дресс-кода за неделю до торжества.

Но кто платит, тот все и заказывает. Похоже, главный босс уже начал отмечать праздники, случайно насмотрелся кино и решил устроить свой личный карнавал, маскарадный бал. Или как еще подобный поворот назвать?

Нам остается только подчиняться. Лидка взвыла от безысходности, поскольку ее удивительно развратное мини оказалось под вопросом в связи с новыми правилами. Мне же было наплевать в чем идти и куда. К тому же, мое платье удивительным образом подходило и вписывалось в тематику вечера. С одной стороны-то точно выглядело длинным, до пола доходило.

— Туфли и сумочка — не проблема, — уверенно заключаю я.

Использую первое, что под руку попадется. Не до изысков.

— Тогда я за вас спокоен, — улыбается босс и возвращает мне отчет. — Надеюсь, вторая попытка окажется более удачной.

— Да, конечно, — нервно киваю. — Я все переделаю.

— Ни в коем случае! — строго восклицает шеф. — Прекрасный отчет. Я зачитался. Так что смело подавайте его дальше, занимайтесь более важными вещами. Спа-процедуры, укладка, маникюр, педикюр. Себя надо баловать.

— Но вы сказали, вторая…

— Это я про бал, — отмахивается. — Надеюсь, теперь, когда у нас есть тема вечера, мероприятие в целом будет гораздо более успешным.

— Да?

— Во всем должен быть порядок, — замечает авторитетным тоном.

Не нахожу ничего лучшего, чем забрать свой отчет и убраться куда подальше. Вернее, убраться сдавать его в требуемую инстанцию. Стараюсь не думать и не анализировать. Босс уже парил в сладких предновогодних мечтах, наслаждался праздничным настроем и едва ли я могла осудить его за то, что сама бы делала с удовольствием. К тому же, выпал снег. Опять. В огромных количествах. Все как по заказу.

Теперь и в доме Амира было не так противно. Вне дома, если точнее. Во дворе. Ведь там полным-полно елок и сосновых деревьев. Очень красивый вид, особенно когда сверху кристально-чистым снегом припорошено.

Только оказываясь там, я думала совсем о других вещах. Стоило переступить порог, ступить внутрь помещения, отворив дверь, как на меня обрушивались те разнузданные картины, невольной свидетельницей которых я стала.

Черт. Ну почему я стояла и тупо смотрела? Тогда. Почему сразу не удрала? И психику бы меньше повредила, и те странные извинения от Амира не выслушивала бы.

Что я могла ему ответить? По сути — совсем ничего. Лишь в привычной уже манере промычала нечто нечленораздельное и спрятала глаза, отвернулась, не в силах далее выдерживать его мрачный и жесткий взгляд.

Он даже когда извинялся действовал так, будто наступал, нападал, шел в атаку и на что-то страшное меня саму провоцировал.

Короче, никакого умного ответа Амир не получил. Поэтому явно уверился в том, что я полная дура, не способная двух слов сказать. Умею исключительно молчать. Про свою невинность не рассказала, изображала шлюху. Так чего теперь ждать?

Я старалась не размышлять о своих трудностях. Иначе бы точно сдурела от безмерного напряжения и отчаяния. Уповала на удачу, на угрызения совести, которые могла по чистой случайности вызвать у отъявленного бандита, психопата и головореза.

Вдруг ему реально стыдно? Принципиально избегал девственниц, всю свою жизнь невинных девушек сторонился и тут влип, попал по полной программе. Ну, и вот понеслась. Вину решил искупить, защитить от других подлецов и злодеев. Даже конченные мрази могут чувствовать раскаяние. Да? Верно? Бывает же?

Слабая надежда. Хрупкая. Понимаю и прекрасно осознаю данный факт. Но других вариантов у меня нет. Единственный шанс верить в лучшую сторону собственного тюремщика и мучителя.

Я сторонюсь Лидки, практически перестаю общаться с лучшей подругой, поскольку все ее разговоры так или иначе сводятся к Амиру.

Жаль, свои мысли отключить не могу. Обесточить память не удается. Мозг услужливо прокручивает сцены, которые довелось увидеть в ту проклятую ночь. Ярко. Сочно. В красках. В деталях. Во всех подробностях.

И почему-то сквозь тошноту, отвращение и омерзение я ощущаю нечто совсем иное. Любопытство? Интерес? Те женщины орали не от боли. Значит, им было приятно? Им нравилось все это? То, как он брал их. Сами были рады под ним оказаться.

А я? Как со мной было бы? Если бы мы встречались, ходили на свидания пару месяцев, проводили время вместе, а потом в романтической обстановке…

Господи. О чем я только думаю? И зачем? Ничего этого нет и никогда не будет. Мне бы до освобождения уцелеть. Пусть трахает своих девок, сколько влезет. Пусть пар выпускает, а меня не трогает. Не возражаю, ничего не имею против.

+++

— Так когда дом украшать будем? — спрашивает Амир.

Я тупо моргаю, глядя на него. Пару дней, пожалуй даже больше недели уже, меня забирали после работы его бугаи. Он лично никак со мной не пересекался. И вот неожиданно решил почтить вниманием. С чего бы вдруг?

Напрягаюсь моментально.

— Ты о чем? — сглатываю ком в горле.

— Ну ты хотела, — заговорщически подмигивает. — Всю эту новогоднюю хреноту по стенам цеплять. Дождики-хуеждики. Прочая шлабуда. Чем там еще принято хату загаживать?

Супер. Он на полном серьезе предлагает мне отправиться за покупками. Как бы отказаться от столь заманчивой перспективы? При этом не нарваться на ярость, не обидеть его. Сохранить мир в нашей до жути странной паре.

— Ой, я сама украсить не смогу, — протягиваю медленно, выдумываю на ходу. — Тут надо несколько человек. Знаешь, это не так просто все, потому что я люблю в своем особенно стиле дом украшать и…

— Ну так будут люди, — усмехается. — Лодырей в доме хватает.

— Я же их не знаю, — передергиваю плечами. — Как-то неудобно. Я не представляю, как с ними общаться и просить что-то выполнить.

— Просить — не надо, — хмыкает. — Приказывай.

— Я не…

— Я сам тебе помогу, — заключает тоном, не терпящим возражений. — Все, кончай сопли жевать. Прыгай в тачку.

Подчиняюсь ему, поскольку спорить явно будет бесполезно. Однако очень стараюсь забираться в автомобиль максимально медленно. Тяну время, гадая, как бы отвертеться от вероятного похода по магазинам.

Я обожаю выбирать всякую мишуру, гирлянды, елочные игрушки.

А тут что меня ждет? Дождики-хуеждики? Даже повторять гадко. От совместных покупок с Амиром точно возненавижу любимый праздник. Буду потом от всего новогоднего как от проклятья шарахаться.

— Знаешь, я устала, — выдыхаю наконец, пристегиваю ремень безопасности. — Голова раскалывается. День был ужасный, босс постоянно меня нагружает, придумывает разные задания. То одно, то другое. Я бы хотела лечь спать пораньше.

— Понял, — хмыкает, мрачно прибавляет: — Разберусь.

— С чем ты разберешься? — мой голос от тревоги на шепот срывается.

— С боссом твоим, — холодно усмехается. — С кем же еще?

— И как, — закашливаюсь. — Как ты планируешь это осуществлять?

— Ну, — пожимает здоровенными плечами, одним движением вызывает во всем моем теле ледяную волну ужаса. — Заказывай. Могу ногу ему сломать. Или руку. Пусть отдохнет в больничке. Некогда будет мозг тебе парить.

— Не надо, — выпаливаю сдавленно. — Пожалуйста, не нужно.

От любого другого человека я бы приняла подобное высказывание за шутку, но от Амира это выглядит реальной угрозой. Сладким обещанием, которое он за секунду претворит в жизнь. Достаточно вспомнить про то, как легко всадил кулак в рожу Андрея или как практически насмерть забил «Лютика». Ему закон не писан, тормоза давно сорваны. Прет как танк, напролом.

— А чего он тебя прессует? — спрашивает неожиданно жестко. — Какого хрена задания раздает?

— Я же работаю, — выдаю медленно. — Это нормальная часть работы. Вот и все. У других точно такое положение.

— Не знаю, — кривится. — У моих подчиненных башка не трещит. Довольные ходят. От счастья трескаются. А ты дерганная вся. На измене, на стреме вечно.

Конечно, у тех громил башка не трещит. Они же отбитые отморозки. О чем им вообще переживать и рефлексировать? О том, что мало кого за день покалечили? О том, что по случайности кого-то не добили?

— Выкладывай, — вдруг требует Амир.

Смотрю на него с немым вопросом.

— Опять, — мрачнеет амбал. — Глазища вылупила. Рот нараспашку. Губы дрожат. Такое чувство, будто я тебе болт в глотку всадил.

Вздрагиваю всем телом. Кажется, кровь внутри больше не течет.

А потом к своему глубочайшему ужасу замечаю реакцию громилы. Несмотря на холод за окном он сейчас в одной лишь белой рубашке, еще и рукава закатаны до локтей, поэтому отлично видно как набухают вены, как бугрятся мускулы, будто чистой яростью наливаются.

Вжимаюсь в сиденье, боюсь лишнее слово вымолвить.

— Гребать, — грубо бросает Амир. — Это я на тебя так действую?

— Н-нет, — роняю судорожно, отлично понимаю, насколько лживо звучит подобный ответ.

— Видишь меня и от страха ссышься, — заключает, обдавая арктическим льдом. — Я же чувствую.

— Прости, я…

— Я же сказал, — обрывает. — Четко обозначил. Насильно никого не трахал. Начинать не намерен. В чем проблема тогда?

— Все нормально, — только зубы дико стучат.

Бьет по тормозам. Включает «аварийку» и прямо посреди дороги останавливает автомобиль.

— Вранье терпеть не стану, — заявляет хрипло.

И за горло меня берет. Вроде легонько совсем, едва ощутимо. Пальцы чуть кожи касаются, но от этого небрежного прикосновения сразу позвоночник разрядом тока простреливает.

— Говори, — требует Амир. — Что не так делаю?

Господи. Все! Абсолютно! Вот это например. Под его странной и жуткой лаской обливаюсь потом.

— Отпусти, — шепчу глухо. — Пожалуйста.

Подчиняется. Однако пристального взгляда с меня не сводит. Дьявол, теперь еще хуже становится. Он словно в душу пробирается, проникает в плоть, пропитывает кровь. Да черт побери, точно второй кровью по моим жилам разливается.

Мрак. Кошмар. Бесконечный ужас.

— Мой первый раз, — роняю тихо. — Я представляла совсем иначе. Понимаю, сама дала на все согласие, сама виновата. Но черт, я как будто каждый раз ожидаю… повтора.

— Я же остановился, — тихо произносит он. — Я же все прекратил.

Но это ничего не меняет. Ничего. Совсем. Не так я хотела невинности лишиться. Не под чужим мужчиной. Еще и грубо, жестоко, по-животному. Как молотом внутрь врезался.

— Клянусь, — сухо выдает Амир. — Силой тебя не возьму. Только если сама придешь и попросишь. Все. Нечего тебе дергаться. Как друзья живем.



Почему я не верю ни единому слову? Черные глаза правду выдают. Жадные, алчные, ненасытные. Разве можно так смотреть? Не прикасаться, просто оценивать и давать полное ощущение, будто трахаешь.

— Раз магазин отпал, поедем жрать, — сообщает хрипло, снова заводит авто.

+++

Из ресторана выводят всех посетителей. Быстро, жестко и оперативно. Подхватывают под руки, прямо от тарелок отрывают и к выходу проталкивают.

Зал освобождают для нас. Весь зал. За пару минут.

Я думала, такое только в кино бывает. Ну или когда приезжают видные персоны, политики важные. Президент. Да и то, о таком же заранее предупреждают. А тут наскоком все, нахрапом. Люди не успевают возмутиться. Или с бандитами неохота спорить?

В общем, музыка, приглушенный свет, вышколенные официанты как по струнке ходят. Бородатые бугаи окружают периметр, однако держатся в тени.

Это новое заведение, не то, где мы прежде были. Оформление здесь необычное, стиль непривычный. Восточный. Повсюду турецкая керамика — вазы, светильники, приборы. Сходный дизайн, в едином духе выдержано. Мягкие диваны, пестрые подушки, что отделаны бахромой. Гармонично смотрится, создает уютную атмосферу, располагает и расслабляет.

Но все как-то… подозрительно интимно? Словно на романтическом свидании вдруг оказываюсь. Амир усаживается рядом, не напротив, а именно на одном диване со мной. Накрывает своим запахом. Обрушивает всю силу и мощь. Не трогает, дистанцию выдерживает. Но тело интуитивно угрозу чует, покрывается мурашками.

Невозможный он. Невероятный. Такой, что дыхание перехватывает.

— Кальян будешь? — спрашивает.

— Нет, спасибо, — говорю сдержанно. — Я не курю.

— А выпить? — бровь выгибает. — Пятница, время отдыха.

— Не стоит, — нервно закусываю губу. — Благодарю.

— Не пьешь? — уточняет, пронизывая насквозь своими горящими как угли глазами.

— Если повод есть, — рефлекторно веду плечами. — По праздникам. Или под настроение. Но редко. Очень редко.

— Откуда ты такая взялась? — скалится как голодный хищник. — Сигареты не смалишь. Не бухаешь. Еще и не трахаешься. Прямо святая.

— Ну я не думаю, что это так уж необычно и заслуживает особого внимания, — выдаю скороговоркой.

— И базаришь гладко, — заключает насмешливо. — Прямо как соловей заливаешь. Сказки заряжаешь. Пулей, млять, аккурат в лоб.

— Ой, — невольно вздрагиваю.

— Чего? — рыкает.

— А можно без матерных выражений? — спрашиваю и тут же стараюсь сгладить эффект откровенного вызова. — Понимаю, ты привык изъясняться подобным образом и вряд ли захочешь исправлять что-то, но…

— Охренеть, — бросает со смешком. — Вообще, я при тебе и так старался поменьше дерьма загонять. Но хреново вышло. Буду крепче себя держать.

Он вдруг берет меня за руку, обхватывает запястье, а после скользит пальцем по внутренней стороне ладони. Ощущение точно кипятком изнутри обдает. От стоп моментально раскаленные стрелы к груди устремляются, в ребра ударяют.

Что этот громила творит? Что задумал?

Амир молчит. Смотрит мне прямо глаза, продолжает ладонь поглаживать. Медленно, нежно, до дрожи ласково. Но чувствуется, что очень сильно сдерживается, укрощает собственную дикую силу. Держит неукротимую стихию под контролем. Так и жаждет сожрать, но оттягивает момент. Выжидает, как одержимый зверь добычу загоняет.

— Почему ты себя так долго хранила? — интересуется хрипло.

Мое сердце сводит судорога. Хочу отвести взгляд, разорвать этот безумный контакт. И не могу. Ничего не могу. Не выходит цепь разомкнуть.

— Просто, — роняю глухо. — Так вышло.

— Обидел кто? — в его голосе прорезаются опасные ноты.

— Я не…

— Скажи мне, — продолжает требовательно. — Напугали тебя? Дурное пытались сделать?

— Нет, — лихорадочно мотаю головой. — С чего ты взял?

— Пробую понять.

Боже. Он размышлял об этом? Строил теории относительно моей девственности? Ему проще и логичнее представить, будто меня прежде пытались изнасиловать? Напугали чем-то, потому и осталась непорочной до недавнего времени?

— Я думала в твоей культуре такое в порядке вещей, — выдаю холодно. — Не должно вызывать удивление.

Стараюсь отстраниться, вырвать руку из его захвата, но он не позволяет.

— В моей культуре? — уточняет вкрадчиво.

— Конечно, я не знаю, какая у тебя национальность, но и так ведь понятно…

Осекаюсь и замолкаю.

Господи. Сейчас мне точно хочется вскочить и без оглядки удирать. Настолько у него жуткий и грозный вид.

— Ты не часть моего народа, — говорит Амир. — Если бы я взял тебя в жены, а после первой ночи выяснил, что ты лишилась невинности с другим мужчиной, то мне пришлось бы тебя там же убить. Позор смывается только кровью. Всегда.

Страшные законы. Чудовищные. Как он сам. Чему тут удивляться? Только вскакивать и мчаться прочь от этого психа.

— А за изнасилование что полагается? — не представляю, какого черта о таком спрашиваю и кто вкладывает в мой рот эти слова.

— Я тебя не насиловал, — холодно отрезает он.

— Точно, — заключаю с горечью. — Я сама себя предложила как последняя шлюха. Из страха. По глупости. Но это же моя природа — спать со всеми подряд. Странно, что раньше по рукам не пошла. Чудом тебя дождалась.

В его глазах гаснет пламя, остается лишь лед. Кажется, он хочет произнести нечто жуткое и пугающее, но после уголок его рта дергается вверх, кривая ухмылка растягивает губы, оголяя крепкие клыки.

— Ты не моей веры, — небрежно произносит Амир. — У вас тут другие понятия. Редкая девка дольше двадцати лет целку бережет.

— Хочешь сказать, мы все шлюхи? — выдаю и сама своей наглости поражаюсь, еще просила его не выражаться матом, сейчас же использую площадную брань.

— Мы разные, — невозмутимо заявляет он. — Нет резона выяснять.

И что-то делает с моей ладонью. Что-то абсолютно невообразимое. Просто проводит пальцем, просто двигает им по ломаным линиям моей судьбы и все. Но низ живота в момент сводит. Не от боли. Не от чувства гадливости. Огнем жжет.



Черт, черт. Как же это?

Мой бывший парень Ильюша постоянно мои ладони тискал, в своих потных ладошках сминал, натирал, растирал. Такие его жесты лишь омерзение вызывали. Тянуло руки с мылом вымыть.

Амир другой. И пальцы у него другие. Сухие, горячие, как ветер пустыни.

— Хватит, — прошу я. — Пусти. Зачем ты трогаешь меня так?

Хочу и трогаю.

Ответ горит в его глазах.

— Тебе не нравится? — обманчиво мягкий вопрос.

Нельзя солгать. Он поймет. Он все про меня понимает на раз.

Амир имеет полное право вытворять со мной все, чего пожелает. Расплата за его покровительство.

Но проблема ведь не в этом. Не только в этом. Страх. Ужас. Я боюсь уже не его, а себя.

Что это за реакция? Откуда?

Достаточно. Пора завязывать. Очнуться. Он не мой парень. Не ухажер. Мы не встречаемся.

— Я могу тебя нежно вытрахать, — говорит Амир.

И мозг плавится как воск, потому что ярко воображает картины звериной ласки.

Теряю рассудок. Определенно. Этот мужчина крепче алкоголя. Реальный наркотик. Есть что-то цепляющее и насквозь продирающее в его глазах, в запахе, в тембре голоса. Вот он просто говорит, а ощущение будто изнутри дрожь меня разбивает. Каждое гребаное слово отражается, отбивается гулким эхом.

Но потом Амир продолжает свою речь и магия резко обрывается.

— Мои девочки от боли не кричат.

Всего одна фраза помогает разрушить иллюзии.

Мои девочки. Да. Помню прекрасно. На все согласные, с радостью принимающие секс втроем. Шлюхи. Таковыми он всех здешних женщин считает. Верно? Падшие и грязные, пропащие создания.

— Я для мужа себя берегла, — говорю резко. — Хотела свою любовь встретить, выйти замуж раз и на всю жизнь. Наивно? Не спорю. Но такая у меня была мечта. Чтоб все серьезно, по правилам, по-настоящему. Секс только после свадьбы. Можешь меня чокнутой считать, но уверена, я не одна такая, не все наши женщины пропащие, как ты полагаешь.

Амир даже руку мою отпускает. Но глазами и дальше сверлит.

— Хочешь трахать меня? — добиваю его и себя заодно на эшафот толкаю. — Давай. Но тогда бери в жены. Девственность получил, на чистоту проверил. Так почему бы не оформить отношения по закону?

Впечатление, точно он ударить меня хочет. Вид именно такой. Но мужчина просто берет трубку кальяна, откидывается на спинку дивана и делает глубокую затяжку.

Наблюдаю за облаками дыма, устремляющимися к потолку. Молчу.

— А ты вывезешь? — порочно ухмыляется он. — Быть моей женой. Принять мою веру. Жить по моим правилам.

Он серьезно? Готов жениться? Или на слабо берет?

Надеюсь, проверяет, не более. Потому как если такой мужчина на ком-то женится, то уже никуда и никогда от себя не отпустит.

Бред. Не станет он ради пары жарких ночей предлагать брак. Это ведь не забава, не шутка, не развлечение. Особенно для людей вроде него. Жутко представлять вероятные последствия.

— Ясно, — опять затягивается и выдыхает дым. — Тогда не дразни.

Всю мою смелость мигом смывает. Сносит к чертовой матери.

— А то реально женюсь, — его ухмылка становится шире, опаснее, в следующий миг Амир резко наклоняется ко мне, бросается вперед, точно голодное животное, и хоть не дотрагивается, но прямо в губы произносит: — И раз ты моя жена, то всегда со мной по доброй воле. Буду трахать без остановок. С члена моего не слезешь. Намертво прибью. До судорог задолблю.

+++

Оказавшись во дворе дома, не сразу понимаю, куда именно попадаю.

Это ошибка? Мы не по адресу приехали? Что за место?

Дом как будто чужой. И двор… Потрясает с первого взгляда. Поражает и завораживает. Дыхание выбивает.

Все елки и сосны украшены новогодними гирляндами. Множество цветных лампочек горят на заснеженных ветвях, переливаются мириадами неоновых огней, ослепляют великолепием. Еще тут куча игрушек развешено, причем дорогущих. Стеклянных, ручной работы.

Откуда это?

И дом впечатляет. Украшен как пряничный домик. Или домик из рекламы Диснея. Куча огней, блеск, сияние, переливы. Просто в момент ослепляет.

— Как же, — оборачиваюсь к Амиру. — Когда?

— Ну а чего, — отмахивается. — Дал пару заданий, пока мы в ресторане торчали.

— Это нереально, — кручусь вокруг своей оси, насмотреться не способна. — У нас офис хуже украшен, хотя главный шеф помешан на предрождественском периоде.

— Ребята старались.

Похоже, он и правда свою ораву бугаев пригрузил.

— А тебя такое не напрягает? — смотрю на Амира. — Не мешает столько света и…

— Ну так вырубить можно, — посмеивается.

— Я о другом, — запинаюсь. — В общем.

— Внутри хата пустая, — говорит он, игнорируя намеки и замечания. — Решение за тобой.

— Хорошо, — не могу удержаться от улыбки. — Тогда завтра поедем за покупками.

Умом понимаю, что надо притормозить. Прокручиваю в голове его самые жуткие фразы, оцениваю риск. Но проклятье, меня накрывает предновогодняя эйфория. Организм устает от стресса, жаждет веселья. Праздника требует, причем в самой торжественной форме.



Глава 25

Утром мы с Амиром едем в крупный торговый центр. Я очень пытаюсь убедить себя в том, что это нормально: отправляться за покупками в компании своего недавнего мучителя. Но если признаться честно, то хочется сбежать от реальности и притвориться, будто все действительно хорошо. Устала я от плохого, утомилась от жутких приключений. Хочется уже выдохнуть, изгнать чувство страха хотя бы на пару дней до праздника.

Новый год — волшебный момент. Когда часы бьют полночь, можно загадать любое желание, даже самое смелое и отчаянное. Согласно традиции за двенадцать коротких ударов ты должен написать сокровенную мечту на крошечном клочке бумаги, сжечь это пожелание дотла и бросить пепел в бокал с шампанским, после осушить до дна. Довольно трудно осуществить подобный маневр за столь короткий срок, даже если допустить, что твое сокровенное желание состоит из единственного слова. Но тут важен сам ритуал. Атмосфера. Вера. Хотя лично я считаю, что загадывать желания можно каждую ночь. От начала Нового года до конца января. И дозволено тратить на это гораздо больше времени, чем жалкие двенадцать ударов. Время чудес не должно пролетать как пара кратчайших мгновений. Иначе где магия?

Прозвучит чудовищно, однако я привыкаю к сопровождению в лице Амира. Понимаю, что могу ему доверять. В какой-то степени. Ведь если бы он хотел взять меня против воли, то уже давно бы сделал это. Ждет согласия. Правда. Без шуток. А иначе бы — кто ему помешал? Кто запретил? Разве что помогли бы.

Когда мы заходим в магазин, там уже довольно много людей. Замечаю внимание к моему спутнику со стороны женского пола. Невольно, исключительно на уровне рефлекса это фиксирую. Ощущаю чужой интерес и взгляды улавливаю. Самые разные взгляды: от смущенных и стыдливых, нерешительных, брошенных украдкой, до наглых и дерзких, открытых, откровенно флиртующих и вызывающих.

А мужчины Амира сторонятся. Напрягаются сразу.

Любопытный эффект. Вот идет этот здоровенный бугай по залу торгового центра как по своему собственному царству вышагивает. Предводитель прайда. Жестокий и беспощадный. Лев. Царь зверей. Других определений и не надо, именно такое подходит идеально.

— Ну вперед, — говорит Амир, на ходу захватывая тележку. — Налетай на всю эту ху… Ну короче, на художества эти. Валяй, выбирай фиговины на свой вкус.

Как ему удается выглядеть настолько брутально? Причем в любой ситуации, даже держа в руках сверкающий полосы серебристо-зеленого дождика или перебирая обручи с пушистыми ушками: зайчики, мышки, обычные «пушки» различного цвета.

— Примерь, — протягивает мне белоснежный обруч с милыми плюшевыми ушками.

— Я не маленькая, — отрицательно мотаю головой.

— Так по размеру не для маленьких, — усмехается.

Борюсь с искушением. Эта штука мне безумно нравится. По-детски выглядит, да. Но придумана для взрослых, для тех, кому лень над костюмом заморачиваться. Надел эти «ушки» и вперед, гуляй до утра под елочкой.

Амир вдруг подходит вплотную и сам мне на голову надевает этот обруч.

— Ой, — только и выдаю в ответ.

Ощущается уютно. Мягко так. Тепло.

Хорошо, что он не в курсе: у меня дома штуки три таких обруча. Розовый, серый и…

Черт, а он наверняка давно об этом проинформирован. Мои вещи собирали, паковали при вынужденнном переезде. Логично предположить, что и про мои постыдные секреты сообщили, доложили в момент.

— Какая зайка, — произносит мужчина.

Его проклятая усмешка выглядит особенно греховной, истинно сатанинской, до жути демонической. А судя по пылающим черным глазам, ему хочется делать со мной то, чего с зайками не делают. Грязно, жестко, долго. Ночь напролет. Как обещал в нашу самую первую встречу. Еще и на протяжении месяцев.

— Мне кажется, это мышка, — поправляю вкрадчиво. — И сейчас же год Белой металлической крысы наступает.

Амир заставляет меня замолчать. Взглядом. Сама не понимаю, как это происходит. Просто слова резко заканчиваются. И дыхание тоже. Ничего не соображаю. Не пытаюсь думать.

— Не мышка, — елейно заявляет громила. — Зайчишка.

Боже. Любой другой парень на его месте показался бы мне полным дебилом со всем этим слюнтяйством. Но от него даже подобное определение звучит хлестко, оказывается на грани запретного. Он произносит это так, точно данное слова обладает скрытым значением. Шлюха. Личная подстилка. Шалава. Рабыня, причем всегда голая и готовая исполнять любые прихоти сурового господина. Только на его губах банальное и до оскомины сладкое «зайчишка» звучит, будто самое грязное табу. Только ему удается сочетать грубость с нежностью, дурить мою бедную голову, заставлять окончательно ошалеть, обалдеть от мощной и давящей ауры кровожадного хищника.

Амир обходит меня, останавливается за моей спиной, а я и шевельнуться не могу, не пробую, не делаю никаких попыток. Амбал втягивает аромат моих волос. Шумно. Со вкусом. Сквозь едва сдерживаемый рык.

— Погнали, зая, — бросает неожиданно хрипло и небрежно шлепает меня по заду.

Аж подпрыгиваю от его хамского жеста. Разом все оцепенение сбрасываю.

Оборачиваюсь, но под прицелом темных как бездна глаз я ни единой фразы вымолвить не способна. Внутренности стынут. Замерзают.

Как теперь мишуру выбирать?

Ягодица горит от его наглого шлепка. И самое страшное — возражать ему не тянет. Одергивать или вразумлять не возникает никакого желания.

Все ощущается… абсолютно естественно. Будто так и должно быть. Будто он имеет все права на то, чтобы врезать по моей заднице без дополнительного предупреждения или разрешения.

Бред. О чем я опять думаю? Что чувствую? Точно с ума схожу. Решаю больше не анализировать это, дальше заниматься вопросами декорации.

Через полчаса тележка уже ломится от елочных игрушек, гирлянд самой затейливой формы и прочих традиционных украшений.

— Ох, — выдыхаю, застыв перед рядом, где одна за другой, прямо по росту выстроены искусственные новогодние деревья. — А в доме же дерева нет. Только во дворе. Зачем нам тогда столько игрушек? Обойдемся гирляндами.

— Хочешь эту херо… хуе… бля, елку? — спрашивает Амир.

Очевидно он не сразу вспоминает верное название. Возникают некие трудности с наименованием. Вряд ли он о елках прежде сильно задумывался.

— Можно мою взять, — отвечаю. — Зачем тратиться впустую?

Амир ухватывает меня за талию и подводит к самому высокому дереву.

— Хочешь или нет? — чеканит по слогам, как с ребенком обращается.

— Хочу, — выпаливаю, не думая.

+++

После обеда в одном из многочисленных кафе торгового центра мы возвращаемся домой и приступаем к украшению внутреннего пространства. Я держу все под контролем, решаю, что и куда крепить. Амир послушно выполняет распоряжения. Один. Абсолютно самостоятельно. Без помощи своих цепных псов. И опять же, закрепляя гирлянду с лампами в форме снежинок и звездочек, умудряется не выглядеть идиотом. Поразительная супер-способность. Где такую добыть?

Елку я наряжаю лично. Никому не позволяю вмешиваться. Начинаю с верхушки. Строго соблюдаю четко установленный обряд декорирования. Чтобы добраться до таких высот, беру высокую табуретку, встаю сверху, предусмотрительно прихватив стеклянную звезду, которую намереваюсь водрузить на почетное место. Приходится приподняться на носки, вытянуться по максимуму, лишь бы дотянуться до требуемой точки.

И тут я неправильно оцениваю свои возможности. Не рассчитываю силу. В одну лишь секунду теряю баланс, поскользнувшись на безупречно гладкой поверхности табурета, лечу назад, вернее куда-то в сторону. Едва успеваю оценить происходящее, просто заранее понимаю, что будет чертовски больно. Хоть бы не убиться.

Зажмуриваюсь от страха. Пытаюсь славировать, удержаться на ногах, сама не понимая как именно, однако не сдаюсь.

И почему-то не падаю. Наоборот. Взлетаю. Раскаленные металлические канаты обвиваются вокруг талии, надежно обхватывают, подтягивают выше, поддерживают под ягодицами. Прижимаюсь к чему-то очень твердому и горячему.

Проклятье.

Разлепляю веки и обратно смежить уже не могу. Глаза Амира сразу во власть берут, ничего сделать не позволяют.

Не знаю, каким чудом, но он успевает подхватить меня на руки и прижать к себе. Не дает удариться, не разрешает ушибиться о жесткий пол.

Самым уязвимым местом ощущаю его возбуждение. Дикое. Мгновенное. Так получается, что мои ноги оказываются раздвинуты, а руки обвиваются вокруг широченных плеч. Трудно понять: сама себя в ловушку загнала или нет?

Может, он момент подгадал? И вот. Спас, уберег, схватил и сгреб в объятья именно подобным образом.

— Зайка в капкане, — ухмыляется Амир.

И опускает меня на диван. Отстраняет от себя, разрывает всякие порочные контакты. Но я не способна побороть дрожь. Не только от нервов, от шока, от испуга. Тут совсем другая дрожь. Леденящая. Обжигающая. Сокрушительная.

Мужчина больше не держит меня, никак не тискает и не прижимает. Однако я продолжаю четко ощущать его член, прижимающийся между моими широко раздвинутыми бедрами. И… совсем не ужасаюсь?

Господи. Я что, привыкаю к нему? Как это называется? Стокгольмский синдром? Наваждение? Привязанность? Затмение разума?

Лихорадочно обнимаю себя руками.

Зайка в капкане. Четко. Точно.

Почему сейчас мне хочется выругаться пожестче Амира?



Глава 26

Чем ближе конец года, тем быстрее мчатся по кругу стрелки часов, отмеряют дни до нового старта. Вроде хочется успеть, охватить все и сразу, а возможностей мало. Еще совсем недавно казалось, до корпоратива целый месяц остался, куча времени впереди, а вот я собираюсь на торжественное мероприятие, любуюсь отражением в зеркале.

Обычно воспринимаю себя очень критично, однако сегодня прямо на удивление довольна. Стресс помог сбросить лишний вес даже лучше спортзала. Плохой метод, хотя результат впечатляет. Талия постройнела, стала тоньше на пару сантиметров. Крутые бедра сдулись в объемах, чему лично я была безмерно рада. Сколько живу, столько и сражаюсь с лишними килограммами, которые предпочитают оседать на заднице.

Платье мечты смотрится на мне идеально. Даже хватаю мобильный телефон и делаю селфи-фото. Огромное зеркало в пол, расположенное в ванной комнате Амира, легко позволяет получить красивый снимок.

Да, признаю, в отсутствие хозяина наглею окончательно, беззастенчиво проникаю в его личные покои. Больше нигде таких здоровенных зеркал нет. Например, то, которое располагается в моей комнате, лишь для нанесения макияжа подходит, себя же толком разглядеть не выйдет. Причесаться и накраситься можно. Для остального приходится искать другие варианты.

Дом Амира совсем не обжит. Чувствуется, что здесь ни к чему не прикасалась рука женщины. Хороший ремонт, просто отличный. Все выполнено на высоком уровне. Первоклассная сантехника. Высокие технологии. Современный дизайн. Но личных вещей не найти. Одежда и обувь не в счет. На данный момент уют создают только предновогодние декорации: елка посреди гостиной, гирлянды самых разных форм, причудливые зигзаги сверкающего дождика, растянутые по всем доступным в помещении поверхностям.

Полагаю, слуги и охрана считают, будто вдруг попали в дурдом. Яркий и слепящий одержимыми искрами неоновых огней. А мне нравится. По кайфу заходит. И главный громила никак не пытается оспорить мои права на законный праздник.

Просто исчезает. Пропадает на несколько дней. На шесть дней, если быть точной. Признаюсь, посчитала. В первый день еще не особо обратила внимание на пропажу, дальше занервничала и начала вести строгий учет.

Не скажу, что сильно переживаю и скучаю по амбалу. Вроде и привыкла видеть его рядом. Давно перестала вздрагивать от его тяжелой поступи. Ну, почти. Тут в другом дело. Амир — моя единственная защита. Больше надеяться не на кого.

Какая судьба меня ждет, если он пропадет? Если проиграет в своих кровавых разборках? День — и стая «Лютиков» сюда нагрянет забирать долг.

Сомнительная перспектива. Не тянет меня заново удачу испытывать.

Готова поспорить, редкий бандит станет церемониться с девушкой. Пусть даже и девственницей. А я уже лишилась невинности, единственный козырь исчез.

Впрочем, я старалась успокоить разбушевавшееся воображение. Наверняка бугай занят своими обычными проделками. Убивает кого-то, пытает, насилует. Пробует подороже сбыть свежую партию наркотиков. Приторговывает оружием. Разделывает людей на органы. В общем, занимается привычной рутиной, о которой никогда не пожелаю ничего узнать. Чем меньше знаешь, тем крепче спишь. Истина. Глупо оспаривать.

Я медленно поворачиваюсь перед зеркалом, осматриваю себя со всех сторон, оцениваю достаточно придирчиво и все равно остаюсь довольна увиденным.

Жаль, Амир этого не увидит.

Мысль вспыхивает и гаснет. Безумие. Чистое и неподдельное. Иначе не назвать подобный ход размышлений. Неужели реально сожалею?

Дьявол. Полная ерунда. Чушь. Минутное помутнение рассудка. Но я не могу об этом не подумать.

Платье ему понравилось. Даже тогда, в самый первый раз, в примерочной магазина, когда я была измученная и бледная, без тени косметики на лице. Теперь же выгляжу гораздо круче. При параде: прическа, макияж, каблуки.

Сама над всем колдовала. Красилась по урокам на ютубе, волосы укладывала тоже сразу после просмотра соответствующих видео. Интернет великая вещь.

Сейчас смотрюсь настолько классно, что даже дурацкая маскарадная маска не портит. Приобрела в последний момент. Хорошо, Лидка напомнила про причуды с балом. Иначе бы навлекла на себя гнев начальства. А так хотя бы раздобыла впопыхах первый попавшийся вариант. Дешевая модель, скрывает только верхнюю часть лица, но вряд ли остальные явятся в масках из Венеции, верно? Для рабочей вечеринки такая штука вполне сойдет.

Испытываю странное чувство. Сама не могу разобраться в собственных эмоциях. То ли тревога, то ли разочарование. Беспокойство на душе. Почему Амира нет рядом? Волна нарастает, обдает кипятком. Ну, в принципе нормальная реакция, волнуюсь за него, ведь его проблемы могут повлиять на меня самым прямым образом.

И все же… черт, устаю лгать и лукавить. Немного тоскую по нему, скучаю. Хотелось бы насладиться его реакцией на мой наряд. Посмотреть, как воспримет обновленную, улучшенную версию. И получить мстительное удовольствие, сознавая, как сильно этот мужчина хочет меня заполучить, однако не может, ибо сам обещал оградить от своих развратных приставаний.

Опасную игру затеваю. Сумею ли потянуть до конца? Когда танцуешь с Дьяволом, Дьявол не меняется. Он меняет тебя. Резко. Жестко. Бесповоротно. Навсегда.

+++

— Тебе надо расслабиться, — уверенно заключает Лидка и вручает мне бокал игристого вина. — Давай, тем более повод появился.

Не отказываюсь лишь потому, что главный босс затеял репетицию. Хочет, чтобы мы уже в самом начале вечеринки потренировались загадывать желания. На часах без пяти минут восемь, поэтому вскоре последует имитация боя курантов, под которую нам надо спешно писать свои желания на бумажках, сжигать и глотать пепел смешанный с алкоголем.

— Я даже не представляю, что загадывать, — выдаю задумчиво, ставлю бокал принятый от Лидки на стеклянный столик и верчу в пальцах крошечный кусочек бумаги.

— Самое главное, — подмигивает подруга, склоняется ближе и заключает: — Трах. Хотя подозреваю, что с твоим парнем никаких проблем не возникает. Настоящий мужик. Не то, что мой Славка. Всунул-вынул, после свалил дрыхнуть.

Невольно бросаю взгляд на Славика, который мирно общается с коллегами. Бедняга и не подозревает, как Лидка его обласкала словами. Но сейчас мне совсем не хочется читать ей нотации. Вообще, ничего не хочется. Только…

— Кстати, а где Амир?

Вопрос ожидаемый и логичный. Лида мне все уши прожужжала тем, будет ли на корпоративе мой кавалер.

— Дела, — вздыхаю. — У него возникли очень срочные дела.

Подруга открывает рот, чтобы дать мне порцию новых непрошенных советов, но тут начинается бой курантов и мои пальцы охватывает нервная дрожь. Не слышу ничего. Громовые удары. Один за другим. Как шаги хищника.

Репетиция. Тренировка. Но меня все равно дико потряхивает.

Надо быстро писать желание. Хватаю ручку, прижимаю клочок бумаги к столику и строчу как ненормальная. Не сознаю, не отдаю себе отчета. Отключаю мозг и отдаюсь чувствам. Пишу то, что на сердце.

Ощущение, будто каждый удар может оказаться последним. Пульс дуреет. Холодный пот струится по спине. Тело сотрясает лихорадочный озноб. Разум затапливает азарт. Острый и ранящий. Побуждает действовать быстрее, толкает на безумства.

Подношу бумажку к пламени свечи, стараюсь удержать в пальцах до последнего, терплю, даже когда языки огня лижут мои руки. Наконец, бросаю в бокал. Раздается шипение, шампанское остужает пожар за секунду, пузырьки игристого напитка вмиг охватывают пепел и остатки недогоревшего листка.

Часы бьют одержимо и гулко. Подстегивают, заставляют поспешить.

Я сжимаю тонкую хрустальную ножку. Пью до дна. Поглощаю прохладную жидкость крупными глотками. Буквально захлебываюсь, запрокидываю голову назад. Едва ли осознаю происходящее.

Когда воцаряется тишина, понимаю, что успела. Больше никаких ударов. Суета вокруг затихает.

Точно. Успела. Можно выдохнуть. Ура! Черт, сама не ожидала, что смогу.

Раздаются крики, аплодисменты. Народ балдеет от накатившей вдруг эйфории. Кто-то возмущается, что времени было слишком мало. Лида хватает меня за локоть и опять стрекочет на ухо.

А я ничего не слышу. Мир странно покачивается. Вероятно, общее волнение и перенапряжение сказываются на координации, на ориентации в пространстве.

Моргаю. Навожу фокус. Мотаю головой, пытаясь собраться и сосредоточиться. Чувствую во рту кусок недожженной бумаги, торопливо его проглатываю, точно надеюсь обмануть судьбу. Успела! Не придирайтесь. Примите как факт.

Но вообще это ведь ерунда. Сегодня совсем не Новый год. Даже не полночь. Полный бред рассчитывать на исполнение загаданного. Если так судить, то можно в любое время желания подобным образом в космос запускать. Хоть каждый день пиши, жги, мешай с шампанским и пей сгоревшее до дна.

Чушь, причем самая натуральная. Зато народу нравится. Вижу, все приходят в неистовый восторг от данного действа.

Жесть. Даже наш главный босс как малое дитя радуется. Справился за отведенный срок. А казалось бы, взрослый и состоятельный мужчина. Владелец огромного состояния. Миллионер — официально. В реальности там миллиарды припрятаны.

Пожимаю плечами, ставлю пустой бокал обратно на столик. Спину колет и жжет, будто расплавленная сталь стекает вдоль позвоночника. Оборачиваюсь.

Ох, проклятье. Надо быть осторожнее в своих желаниях. Они слишком быстро сбываются. Молниеносно. За пару ударов сердца.

Мрачная фигура возникает на пороге огромного зала. Заслоняет проход, загораживает давящей аурой и жесткой энергетикой. Излучает запредельную мощь, одним своим видом чуть с ног не сбивает.

Амир.

Господи. Почему возникает впечатление, словно мой собственный пульс предательски отражает это имя в каждом толчке?

Мужчина одет в элегантный черный костюм, который подчеркивает мускулатуру, дает понять абсолютно все о силе этого безжалостного хищника. Подогнан идеально, сидит как влитой. Узкая черная повязка с прорезями скрывает лишь область вокруг глаз, практически не закрывает лицо.

Он похож на пирата. Очень интеллигентного. Цивилизованного. А на самом деле, жуткий варвар и дикарь. Буйный. Яростный. Неудержимый.

Зачем я написала на той дурацкой бумажке его имя?

Впрочем, это не важно. Написала. И что с того? Улики уничтожены. Никто не узнает. Переживала, где мой ненавистный защитник пропадает, потому и написала. Все.

Мое волнение вполне резонно и объяснимо. Как и тревога. Как и мелкая дрожь, охватившая пальцы. Как приоткрывшиеся губы. Как и странное желание про…

Амир подходит к главному боссу. Движется так спокойно и уверенно, с видом царя, единственного хозяина, что люди невольно расступаются перед ним, отходят в разные стороны, уступая дорогу, как по воле рефлекса действуют. Подступает вплотную.

Сжимаюсь изнутри. Возникает стойкое ощущение, что он сейчас ударит владельца крупнейшего энергетического холдинга страны. Сама не представляю, по какой причине подозреваю подобный расклад. Просто отлично знаю, насколько грозен и безжалостен этот мужчина. Агрессия чувствуется в каждом его жесте, даже самом невинном.

Чего еще от него ожидать? Только мордобой. Кровавый и беспощадный.

Амир пришел сюда с очевидной целью: опозорить меня, лишить работы, оборвать мою последнюю связь с миром нормальности. Поэтому он либо изобьет главного босса, либо нападет на моего непосредственного начальника. А может, просто подойдет и заговорит в своей обычной манере матерого уголовника, изредка вставляя приличные слова между потоками отборного мата.

— Это Амир? — оживляется Лида.

Нет. Тебе показалось. Нет, нет…

Разумеется, молчу. Слишком уж наглая ложь получится.

— Слушай, он разве знает генерального? — поражается подруга.

Мужчины жмут друг другу руки. Смеются. Со стороны это выглядит точь-в-точь как непринужденная дружеская встреча.

Что здесь происходит? Как и когда…

Я поражаюсь не меньше Лидки. Внутренности от страха стынут. Сперва меня отпускает, но потом как льдом обдает.

Вроде и хорошо, что никакого мордобоя не последовало. Никаких разборок. Все целы и здоровы. Даже вот, весьма милое и приятное общение. Сплошное загляденье.

Но откуда Амир знает главного шефа? Еще и так хорошо? Похоже, такой поворот не сулит лично мне ничего приятного в будущем.

— Ну у него и связи, — присвистывает Лида. — Нет, сразу было понятно, что мужик видный, при деньгах. Тачка крутая. Но далеко не с каждым богатым мужиком наш генеральный начнет так мило болтать.

Соглашусь. Спорить глупо.

— Ты смотри, смотри, как друзья прямо, — задумчиво подмечает подруга, заставляя меня сотрясаться от волн дичайшего ужаса. — Ладно, пора и нам подойти. Пообщаться.

— Что? — смотрю на нее как на полоумную. — Куда подойти?

— Туда, — невозмутимо пожимает плечами Лида. — К ним. Или у тебя много других шансов потрещать с большим боссом?

— Неудобно как-то…

— В смысле? — изумленно округляет глаза. — Он же твой парень. Идеальный повод. К нему идешь и заодно с главным пересекаешься. Улетная комбинация.

— Лид, не думаю, что это хорошая идея…

Но подруга уже подхватывает меня под руку и увлекает в центр гигантской комнаты, распихивает всех, кто мешает нам на пути.

Чудом на ногах держусь. Меня из холода бросает в жар. С огромным трудом удается балансировать на высоченных каблуках и не растянуться на полу с позором.

Видно, шампанское ударило в голову. Реальность расплывается, тонет в дурманящем мареве. Не стоило мне осушать бокал за раз. Организм не привык к алкоголю. Теперь результат явно не порадует.

Только бы не опозориться.

Я позволяю Лиде тащить себя вперед, к самому краю бездны. Очень стараюсь избежать сокрушительного падения. Сердце бьется просто бешено, готово ребра разломать, в порошок разбить, до пыли измельчить.

— Надеюсь, опять Новый год вместе встретим, — доносится до меня веселый голос главного босса. — Хорошая традиция. На нашем месте отмечать.

— Бронь давно сделана, — хрипло бросает громила. — Думаю, ничего не сорвется.

— Отлично, — заявляет и натурально от радости сияет. — Мне с тобой не тягаться, но все равно буду рад в такой компании оказаться. Это же мечта. Трюки отделываешь, что голова кругом.

Точно. И у меня голова кругом от подобных отрывков разговора. Воображение немеет от растерянности.

О чем вообще речь? Совместный отдых? Общая компания? Трюки? Амир давно тусуется с генеральным директором холдинга?

— Привет, Амир, — заявляет Лида.

И это очень кстати, поскольку у меня до сих пор слов нет. Состояние странное. Будто мир вокруг опутан ватой, окутан призрачной дымкой.

Вижу только его. Громадного. Жуткого. Мощного. Как глыба стоит, пусть и не самый высокий, но возвышается над всеми. Скала, мрачная и нерушимая. Темная твердь.

— Как хорошо, что у тебя получилось решить все вопросы и приехать, — продолжает уверенным тоном моя подруга, льет елей как умеет. — Это лучший корпоратив за все годы. Идея с масками просто потрясающая. Чистый восторг!

Отключаюсь. Почти. Перестаю что-либо понимать. Горящие глаза впиваются в самое сердце и душу раздирают, по кускам вытягивают. Жар опаляет кожу.

Амир жрет меня. Взглядом. Буквально. По-настоящему. Жрет и никакого стыда не чувствует. Алчно лапает наглыми глазами. Прирожденный собственник.

Даже хочется сделать шаг назад.

— Моя девочка, — заявляет громила.

И властно обхватывает за талию, привлекает вплотную к себе, прямо впечатывает в груду напряженных мускулов.

Что? Какая я ему девочка? Вообще, не «его» и не…

— Любопытно, — большой босс улыбается, реально выглядит заинтересованным. — Она работает в нашей компании?

— Да! — радостно восклицает Лида. — Мы обе тут работаем. Я и Марьяша. Очень давно трудимся на благо холдинга. Каждый день делаем все возможное, чтобы улучшить показатели.

Подруга точно напилась. Да и я не лучше. Ну хоть ума хватает промолчать. Только странное чувство охватывает тело. Ощущение, точно тепло изнутри ласкает.

— В тему вопрос, — говорит Амир, а потом поворачивается и встает таким образом, что Лида оказывается за бортом, вне круга общения. — Босс мою девочку напрягает.

— Какой босс? — хмурится генеральный.

— Отдела по трудоустройству, — следует холодный ответ.

Боже. Он в курсе? Откуда? Я же вроде не говорила? Или говорила? Ой, это легко выяснить, секрета нет. Блин, еще и моего шефа под монастырь подводит.

— Девочка до вечера пашет, — прибавляет Амир. — Устает. Потом голова болит. Не порядок это. Исправить надо.

— Исправим, — кивает генеральный. — Я разберусь.

— Я… я просто работаю, — наконец умудряюсь подать голос. — Я как все. Это же нормально, что люди устают за трудовой день. А мой начальник очень хороший руководитель. Одно удовольствие ему помогать.

— Как долго вы у нас работаете? — спрашивает генеральный. — Марьяша, если я правильно понял?

— Марианна, — поправляет Амир. — Давно работает. Повысить пора.

— Ты прав, — соглашается главный босс. — Я как раз об этом подумал. Сразу видно, что талантливая сотрудница. Надо продвигать. Нечего ей на одном месте задерживаться.

— Верно, — кивает громила. — Двигай. Тебе виднее, куда поставить.

Они всерьез обсуждают мое повышение. Наш генеральный директор смотрит на меня и улыбается, оценивает как перспективный кадр, хотя еще несколько секунд назад вряд ли доверил бы выбросить мусор. Дьявол. Да я для него была не более чем мусором. Он себя королем считает, простых людей ни во что не ставит.

Кем ему приходится Амир? Откуда столько почтения?

Жесть. Ничего не понимаю. Мозг, будто туманом затягивается. Нутро пылает. Ощущения противоречивые.

Как я могла так быстро напиться? Сама не поняла, не заметила. С одного бокала и сразу в хлам?

Ох, только бы не опозориться. Хотя по ходу и это никак не повлияет на ситуацию, не омрачит мое будущее, не скажется на карьере. Потому как генеральный уже забивает в личный телефон мой контакт.



Амир диктует номер. Имя. Фамилию.

Черт. Когда успел запомнить? Заучил?

Оборачиваюсь, автоматом ищу глазами Лидку, чтобы подруга подтвердила реальность происходящего, однако ее уже и след простыл. Видимо, решила не навязываться. Неизвестно куда пропала. Неудивительно. Амбал ее молча послал, но жестко.

— Танец подаришь? — хриплый шепот обжигает шею.

Девственность подарила. После этого танец — просто пустяк.

— Где ты пропадал? — спрашиваю тихо.

— Скучала? — скалит зубы.

Ответов никто не дождется. Громила увлекает меня за собой, ведет туда, где пары сходятся для медленного танца. Удачное совпадение музыки, как по заказу.

Пожалуй, после столь теплого общения с генеральным не удивлюсь уже никаким сюжетным поворотам. Если этот жуткий мужчина управляет главным боссом, то с музыкой у него проблем точно не возникнет. Разыграет партию как по нотам.

— Не думала, что ты танцуешь, — признаюсь откровенно.

— А ты меньше думай, — горячие пальцы поглаживают спину, будто невзначай, но у меня от этих касаний колени подкашиваются и дыхание сбивается. — Чувствуй.

Это магия. Гипноз. Не иначе.

Нет. Блин. Это просто шампанское.

Хватит себя накручивать. Перебрала с алкоголем. Надо быть более осмотрительной и осторожной.

— Не стоило тебе так с Лидой поступать, — говорю я. — Понимаю, она тебе не нравится. Да и впечатление странное производит. Но на самом деле, она очень хороший человек. Добрая, много мне помогала.

— Хватит рвать жопу за эту шалаву, — обрывает Амир.

И точно случайно по ягодицам проводит. Оглаживает мой зад весьма красноречиво, выразительно, заставляя мгновенно подобраться.

Тело реагирует странно. Страшно. Чудовищно. Между бедер становится настолько мокро, что сперва пугаюсь, будто описалась от его жесткого напора. Однако все еще гораздо хуже.

Я горю. Полыхаю порочным пламенем. Чувства обостряются до предела. Эмоции ранят. Кожа вмиг становится гусиной. То леденеет, то пылает от дикого огня.

Закусываю губу, сдерживая стон. Содрогаюсь изнутри, будто на части раскалываюсь, на острые осколки, что плоть продирают, до крови ранят, до незаживающих ран.

Никогда такого не ощущала. Ни с кем.

Я что… я хочу его?

Шок обрушивается на плечи арктическим льдом. Заключает в непробиваемый панцирь. Липкий ужас оплетает тело коконом.

Секунда. Еще и еще. Краткий миг.

Пальцы Амира вновь возвращаются на мою талию. Медленно. Неспешно. Неохотно. И я чувствую жесточайшее разочарование.

Боже. Что со мной происходит? Какого черта?

Сжимаю широченные плечи. Впиваюсь ногтями в литые мускулы. Застываю на месте, замираю, опасаясь шевельнуться.

— Ты чего? — спрашивает Амир. — Ты в порядке?

Нет. Ничуть. Ни капли.

Я абсолютно безумна. Похоть порабощает разум. Затапливает каждую клетку. Между ног до такой степени влажно, что уже и по бедрам течет. Насквозь пропитывает трусы, колготы. Какой-то вязкий потоп. Бесконечный. Влага выделяется изнутри мощными толчками.

Помню, как это было тогда. Вижу четко. До мелочей.

Воспоминания накрывают. Тянут во мрак. Но теперь все почему-то ощущается иначе. Без боли. Без страха. Будто вокруг лишь чистое и ничем не замутненное возбуждение.

Огромная дубина вколачивается в горло. Входит безжалостными рывками до упора. Мое лицо расплющено о твердый волосатый живот. Миг — и я завалена на спину. Громадный орган входит в лоно, отбирает невинность.

Я представляю это. Вытягиваю из омута памяти. И… завожусь?

А вот Амир трахает двух красоток. Засаживает им по очереди. Хлюпающие звуки оглушают. Мой пульс сходит с ума. Здесь? Там?

Где я… где я…

Сердце раздирает горло. Рвется наружу. Пот льет градом. В голове мелькают яркие отрывки. Слепят. Сбивают с толку. Погружаюсь в эйфорию. Захлебываюсь.

Ох. Черт раздели. Хватит скрывать очевидное.

Я хочу его. Жутко. Хочу. До одури. Хочу, чтобы схватил за волосы, намотал на кулак, дернул, заставляя встать на колени, нагнул раком и оттрахал прямо посреди этого переполненного людьми зала.

Фантазия заставляет ошалеть окончательно.

Я льну к Амиру, трусь о его бедра своими бедрами, чувствую, как моментально вздергивается здоровенный член, натягивая ткань брюк.

— Я… хочу тебя, — говорю это вслух.

Крупные ладони обхватывают мою голову, запрокидывают назад. Осторожно, однако решительно. Жестко. И от этого прикосновения меня простреливает токсический разряд. Больше не сдерживаю стон.

— А-амир, — выдыхаю сдавленно. — Я…

— Что с твоими зрачками? — мрачно интересуется он.

— Ч-что? — судорожно переспрашиваю.

— Это не алкоголь, — констатирует холодно. — Наркота.

— Я не…

— Кто тебя накачал? — бросает как кнутом бьет. — Вот дерьмо. Кто?

— Я ничего не принимала, — бормочу лихорадочно. — Только бокал шампанского. Лида принесла. Желание загадать.



Глава 27

Страх вспыхивает и моментально тает под напором вожделения. Одержимая похоть в считанные секунды пожирает остатки здравого смысла. Быстро отбирает способность бояться.

— Она не могла, — уверенно выдаю я, повторяю: — Лида не могла.

Наркотики. Что? Бред какой-то. Разве от наркотиков подобный эффект случается? Ну, конечно, я слышала по новостям разные истории, девушек накачивали всякой дрянью, после насиловали. Но они все пребывали в полубессознательном состоянии. Явно не приставали к своим палачам и мучителям, практически полностью отключались.

А тут… я как после приема афродизиака. Мозг ничего не соображает. Тело ватное, ощущение, будто даже кости плывут, становятся мягкими.

Невыносимый зуд внизу живота. Нестерпимый. Аж челюсти сводит от напряжения, когда опять пытаюсь стоны сдержать.

— Зачем бы моя подруга стала такое делать? — спрашиваю сдавленно. — Зачем?

Слабо вскрикиваю, когда неудержимая и неукротимая сила увлекает вперед.

Амир крепко удерживает меня за талию, тащит следом за собой, не выпускает из цепкой хватки, точно опасается, другой мужчина заприметит и уведет его жертву.

Хотя кто рискнет? Кто отважится погибнуть страшной смертью? Смельчаков нет.

Проклятье. Это же настоящее безумие. Лида подмешала в мое шампанское запрещенные препараты. Не верю. Ерунда полная. Чушь. Для чего?

— Слушай, — бормочу судорожно. — Почему ты спрашиваешь? Не веришь, что без наркоты могла тебя захотеть?

Нервно посмеиваюсь. Внутреннюю поверхность бедер жжет, а колени наоборот стынут, такое чувство, словно в лед обращаются. Жарко и холодно. Мои мышцы напрягаются, натягиваются до предела, подрагивают. Кожа липкая от пота.

— И какая разница? — очередной истерический смешок продирает горло насквозь. — Под кайфом я или нет? Ты сам обещал покатать, если попрошу. И вот. Прошу. Пожалуйста. Заставь меня заорать или… заткни своим огромным членом.

Стоп. Это я говорю? Я?!

Разум приходит в ужас. Но что-то безрассудное внутри меня упивается этим шальным моментом, наслаждается реакцией громилы на грязную фразу, слетевшую с губ. Тьма клубится в черных глазах, полные губы складываются в жуткой усмешке.

И заводит еще сильнее. Во сто крат. До самой грани и дальше.

— Уговорила, — хмыкает Амир, склоняется и горячо шепчет на ухо: — Разрешу тебе запрыгнуть на мой болт. И откатаю до в кровь стертых коленей. Но сперва решим другой вопрос.

Его жуткие обещания должны отрезвить. Должны, да?..

Черт. Меня и правда накачали неведомым дерьмом. Потому как я трусь щекой о его щетину и выдыхаю:

— Я согласна.

Делай со мной все, что захочешь. Сегодня. Сейчас. Без запретов. Без табу. Бери до диких воплей. До чудовищных синяков.

Я понимаю, этот мужчина любит жестко. Он как бы и не скрывает свои вкусы в сексе, не таит животные предпочтения. Прет как бульдозер.

А я натянута как струна. Плоть пульсирует бешено. Пульс неистовствует.

Амир настигает Лиду и ее парня. Встает между ними, мгновенно раскалывая пару. Окидывает мою подругу выразительным тяжелым взглядом.

Славик прочищает горло. Откашливается, точно собирается толкнуть важную речь.

— Пойдем поболтаем, — говорит амбал. — В коридор.

— Хорошо, — охотно подается Лида. — Давай.

— Эй, — только и успевает вставить Славик.

Отшатывается. Суетливо отступает назад, чуть не падает, еле сохраняет равновесие. Оказывается, взглядом можно бить. Врезать похлеще, нежели кулаками. Взглядом можно и вовсе порешить на месте.

Парень ничего не делает, не предпринимает ни единой попытки изменить расклад. Позволяет Амиру забрать девушку.

Я тоже не сопротивляюсь. Воли нет. Таю и растекаюсь в мускулистых руках, под этими пальцами готова терпеть даже самую жесточайшую боль.

— Гони свою дурь, — холодно требует амбал, когда мы все оказываемся за пределами главного зала, застываем в полутьме скупо освещенного коридора. — Живо.

— Какую дурь? — удивляется Лидка.

Наигранно. Картинно. Даже под тяжелыми веществами понимаю, что она лжет. Вижу истину отчетливо и четко. Выходит, безумная догадка правдива? Лида действительно накачала меня наркотой. Опоила отравой?

— Ту, которой ты мою девчонку накачала, — отрывисто произносит Амир. — Поделись, тоже хочу попробовать.

Звучит как-то… угрожающе. Даже сквозь тягучий дурман улавливаю исходящую от мужчины опасность. И жадно вдыхаю его аромат. Утыкаюсь лицом в широкую грудь, трусь о ткань рубашки, желая установить гораздо более тесный контакт. Содрогаюсь от порочной жажды.

Почему я раньше не замечала, как он пахнет? Вкусно. Одуряюще. Тянет попробовать его. Облизать и сожрать.

Господи. Хватит. Нужно очнуться. Нужно сбросить оковы наркотического опьянения. Нужно сражаться, хотя пробовать, хотя бы…

— Больше нет, — признается Лидка. — Я всю дозу в бокал высыпала.

— Разводишь меня, — скалится.

— Нет, — лихорадочно мотает головой. — Правда. Конечно, может дома что-то осталось, но очень сомневаюсь.

— И кто эту хренотень толкает? — продолжает задавать вопросы, на которые нельзя не ответить. — Твой дохляк?

— Слава не… — запинается. — Один мой знакомый. Если хочешь, можно позвонить и он доставит прямо сюда. Я договорюсь.

— Лида! — пораженно восклицаю, отказываюсь верить собственным ушам. — Ты серьезно? Ты подмешала мне наркотики?

Пусть это будет галлюцинация. Эффект паленого шампанского. Алкогольное отравление. Пусть я ошибаюсь. Пусть…

— Ну а что? — пожимает плечами подруга. — Я же сказала, тебе надо расслабиться. Разве сама не помнишь? Ты была слишком сильно напряжена. Я подумала, так станет лучше.

— И под кем бы она расслаблялась? — вкрадчиво осведомляется Амир.

— Я для вас старалась, — обезоруживающе улыбается Лида. — Я же Марьяшу знаю, как облупленную. Очень зажатая. Ледышка она. Ей секс мало интересен. Редкая девушка до такого возраста дотерпит без интима. А моя подруга нормально справилась. Вот я решила добавить чуть больше огня. Раскрепостить, жару поддать.

— Нормальный ход, — хрипло произносит громила, поглаживая меня по спине, высекая искры даже настолько простым и невинным движением.

Постанываю. Жмусь крепче к нему. Совершенно не удается себя контролировать, не выходит управлять собственным телом.

Дьявол, что же мне подсыпала моя лучшая подруга? Поправка: бывшая лучшая подруга. Убила бы эту стерву, если бы меньше между ног пекло.

Теперь же разум занят другим. Отчаянно пробует вернуть рычаг контроля, очнуться и сбросить морок токсического наваждения.

— Мы могли провести время втроем, — спокойно предлагает Лида. — Неплохо зажечь и развлечься. Уверена, горячая вышла бы ночь.

И после этих слов я начинаю сомневаться, уж не повредился ли мой рассудок под воздействием дозы проклятых веществ.

Зачем она несет такой горячечный бред? Для чего?

Сжимаюсь изнутри, ощущаю приближение грозы.

— Реально? — раздается елейное уточнение.

Чересчур елейное для амбала. Обманчивая нежность. Опасная.

Черт. Лидка точно дура. Хоть бы не повторяла. Хоть бы заткнулась. Он же ее в порошок сотрет. Сомнет и не заметит. На клочки порвет.

Возбуждение отпускает тело. На пару секунд. Сердце стынет, вбивается в ребра и разлетается на осколки.

Амир отпускает меня. Надвигается на Лиду. Та смотрит на громилу с восторгом. Улыбается и губу закусывает. Глазами стреляет.

— Я прекрасно осознаю, что восточные мужчины ценят в женщинах непорочность и чистоту, — заявляет девушка. — Но иногда же хочется разнообразить досуг. Пробовать новое блюдо. Острое. Необычное. Разве я не права?

— Думаешь, я никогда двух баб не драл? — вопрос режет до крови.

— Разумеется, у тебя богатый опыт, это сразу по мужчине чувствуется, — принимает вызов. — Но я умею удивить. Поверь. Я могу дать тебе такое, чего никто не давал. А Марьяша не возразит. Она уступчивая. Послушная и отходчивая девочка. Тем более, мы подруги. Вот и позабавимся по-дружески.

— Круто, — заключает мрачно.

— Я не шучу, — заверяет сладко.

— Вперед, — делает приглашающий жест. — Удивляй меня.

— Здесь? — как будто смущается.

— А где еще? — теперь его ухмылка выглядит действительно пугающей.

— Ну, полагаю, нам стоит найти более уединенное место, — точно теряется, озирается по сторонам. — Чтобы можно было расслабиться… без свидетелей.

— Здесь тоже никто не помешает, — чеканит громила. — Охрана позаботится. Не томи. Я голоден и хочу трахаться прямо сейчас.

И как по команде вокруг возникают здоровенные бугаи. Будто от стен отделяются. Из ниоткуда появляются. Даже моргаю для верности, пробую развеять мираж. Наверное, они просто из-за поворота вышли удачно, а я под кайфом и перестаю соображать.

Мысли отрывочные. Обрывочные. Глазам больно смотреть. Тянет зажмуриться и выть, стонать от неудовлетворенности. Между моими бедрами до жути мокро.

Неужели он по правде предлагает Лиде такой разврат? Причем прямо тут, посреди коридора. Еще и при охранниках.

— Амир, — льну к нему, всем телом прижимаюсь, грудью по его груди ерзаю и жалобно умоляю: — Не нужно. Пожалуйста. Давай уедем отсюда.

Крупные ладони опускаются на мой зад, притягивают плотнее к мощным мужским бедрам. Пальцы движутся снизу вверх, надавливая на ягодицы до боли, сминая плоть без жалости. Громадная дубина прижимается к низу живота.

Дрожу. От предвкушения. Ощущение, будто меня на вздыбленный орган насаживают, нанизывают как на толстый раскаленный шампур.

Он изучает мою задницу этими жесткими и томительными поглаживаниями, вбивает в свою воспаленную от похоти плоть. Медленно. Методично. Грубо. Покоряя каждым прикосновением, подчиняя и подавляя.

Я шумно втягиваю воздух. И пропитываюсь его ароматом. Хищным. Звериным. Теперь трудно понять, что сильнее кружит голову: наркотики или этот порабощающий разум запах.

И тут до меня вдруг доходит, что в наш первый раз Амир и правда старался проявить нежность. Ему иначе нравится. Другой у него вкус. Да и тех девушек в гостиной он гораздо жестче брал. Яростно. Как настоящий дикарь. А со мной, будто сдерживался, терпел неумелость, старался дикие рефлексы обуздать. Даже когда еще не знал, что я совсем невинна, что для меня это и есть самый первый раз.

Осознание прорезает разум точно молния.

Мужчина отстраняется.

— Отведите ее в тачку, — передает как игрушку своим бугаям. — Только не трогать. Не лапать. Никто чтоб не смел. Иначе лично руки повыдергиваю да в жопу затолкаю.

— Нет, — сдавленно бормочу я. — Нет… нет…

Он хватает Лидку за волосы и заталкивает в ближайший туалет. Захлопывает дверь с грохотом.

Бугаи обступают меня, намекая, что пора двигаться на выход.

Господи. Амир намерен воспользоваться моей подругой? Хотя… едва ли это вполне логично. Она сама просила обо всем, активно предлагала себя. Но черт… нет, нельзя допустить подобное.

Впрочем, тут оба согласны. Оба хотят.

Усмехаюсь с горечью. Посмеиваюсь. Обнимаю себя руками, пытаюсь унять шальной трепет, пробужденный его прикосновениями.

Странное чувство. Едкое. Болезненное. Саднящее. Что это? За пагубным возбуждением не разобрать, не распознать. Истина ускользает.

А потом раздается вопль. Истошный. Надрывный. Уши закладывает. Внутренности обдирает.

Не похоже на стоны вовремя секса. Совсем не похоже. Ну никак.

Озираюсь вокруг. Пульс разрывает аорту.

Руками не трогать. Так он сказал? Верно? Значит, ничем не рискую. Полная свобода действий.

Бросаюсь в сторону туалета. Настолько неожиданно и стремительно, что даже матерые бандиты не успевают отреагировать. Теряются, не представляя, как меня остановить, как назад вернуть, ведь приказ прозвучал ясный и четкий: прикасаться запрещено.

Открываю дверцу и захлопываю, закрываю на щеколду изнутри. Оборачиваюсь и вижу картину, от которой колени подгибаются, а нутро сковывает льдом.



Лида стоит на коленях, согнувшись в три погибели, спиной ко входу. Дико воет, прижимает ладони к лицу. Багровые потеки контрастно выделяются на белых обнаженных руках, крупные капли срываются с локтей, ударяются о пол. Под стонущей девушкой образовывается целая лужа крови. Жуткое зрелище.

Сперва мне кажется, будто Амир жестоко избил ее. Это первое логичное объяснение, которое приходит на ум. Иначе откуда подобные последствия?

Но с другой стороны — когда он успел? Как? За пару минут?

Мужчина стоит практически рядом со мной, неподалеку от двери, а моя подруга вопит от боли в противоположном конце комнаты, у окна. Громила держит руки в карманах, оборачивается и окидывает меня насмешливым взглядом, кривит губы в оскале.

— Думаешь, я способен бабу избить? — спрашивает, издевательски выгибая брови. — Вот реально могу в бубен зарядить? Как мужика отдубасить?

Мотаю головой. Рефлекторно дергаюсь, причем не осознаю траекторию: отрицаю или подтверждаю его вопросы.

— Кончай орать, — рявкает Амир и надвигается на Лиду. — Нечего было удирать.

Подруга моментально затихает, лихорадочно отползает, поворачивается, видит меня и начинает молить:

— Марьяша, пожалуйста, Марьяша… прости… я… я не хотела… Марьяша, не разрешай ему сделать это со мной… прошу, Марьяша…

Амбал хохочет. Раскатисто. Жутко. Ощущение, точно гроза разыгрывается прямо тут. Уже и гром во всю гремит, сотрясает здание.

— Сама башкой в дверь влетела, — насмешливо заключает громила. — И чего вдруг так спугнулась? Я же просто обещал тебя умыть.

— Нет! — восклицает истерически. — Нет, пожалуйста… Марьяшенька…

Замечаю кровавые потеки на распахнутой двери в одну из кабин. Как раз рядом с тем местом, где Лида сидела, когда я только вошла. Похоже, она действительно убегала, не разбирая дороги и случайно ударилась, причем приложилась по полной.

Что же ее напугало? Угроза умыть? В унитазе что ли? Не думаю, вряд ли Амир стал бы заниматься такими вещами. Хотя я же его совсем не знаю. Бандит. Псих. От него всего можно ожидать.

— Я обещания держу, — холодно произносит он. — Пасть открыла. Быстро. Пора всю твою гребаную гниль из нутра вымыть.

Начинает расстегивать брюки. Действует жесткими, отрывистыми движениями. Расправившись с ремнем, дергает молнию вниз.

В глазах Лиды вспыхивает ужас. Дикий. Одержимый. Первобытный. Неподдельный. Девушка лихорадочно сглатывает, стирает кровь с лица. Ее губы дрожат. Голова дергается из стороны в сторону. Голые плечи подрагивают.

Странно. Я думала, она мечтает увидеть Амира без штанов. Сама об этом умоляла, чуть ли не кидалась на него. А тут такая реакция. Но черт… зачем он расстегивает брюки? Хочет минет? И как это тогда связано с вымыванием?

Мысли окончательно путаются в сбитый клубок. Зато возбуждение немного отпускает. Выброс адреналина помогает сражаться с наркотиками.

Может, и очнуться сумею? Одержу победу в схватке?

— Марьяша, прости! — орет Лидка, задыхаясь, сбивчиво продолжает: — Я… я просто тебе позавидовала и пыталась подставить… прости, я дура была… я не знала…

Амир вдруг застывает, складывает руки на груди, но штаны застегивать не спешит.

— Я… я хотела, чтобы тебя повело… я не в курсе, как эта наркота действует… но мне сказали, эффект убойный. Круче любых возбудителей. Мозг вырубает, — признание из подруги вылетает как на духу. — И я думала, ты точно тогда сорвешься, начнешь ко всем мужикам приставать или хоть у кого-то на шее повиснешь, а я запишу это на видео. Фотки сделаю. И потом… твоему парню отправлю. Он же измены не простит. Никогда. Это понятно… прости, Марьяша. Я, правда, дура была. Прости, пожалуйста, умоляю тебя. Прости…

Господи. Моя лучшая подруга, человек, которому все сокровенные тайны доверяла, творит такое. Подмешивает в шампанское наркоту. Планирует сделать компромат, видео отснять, фотки. Спалить меня перед парнем.

И ради чего? Ради того, чтобы мужика отбить?

Боже. Становится тошно.

— Прощаешь? — хрипло спрашивает Амир, буравит меня тяжелым взглядом.

— Д-да, — выдаю сдавленно. — Конечно, прощаю. Отпусти ее, пожалуйста.

— Повезло тебе, шлюха, — мрачно заявляет громила, наконец, застегивает брюки. — Но чтоб больше я твоей наглой рожи в этом городе не видел. Собираешь свое шмотье и отгребаешь нахрен. Ясно?

Лида согласно кивает.

Мужчина подходит ко мне. Невольно сжимаюсь в комок. Трепещу.

Я же нарушила его приказ. Ослушалась. Я пошла против правил.

Но он просто приближается вплотную, открывает дверь, жестко подвигает щеколду, а в следующий миг подхватывает меня на руки и выносит из туалета.

Охранники едва успевают отступить.

— Чего сопли жуете? — холодно бросает Амир. — Не смогли с девчонкой совладать. В следующий раз за такой косяк я вам всем головы оторву. Лично.

— Простите, хозяин, это больше…

— Рот захлопни, — обрывает, кивает назад. — Видите ту бабу? Если она за ночь из города не свалит, то будет вашей. Делайте с шалавой, что хотите. Мне похрен.

— Амир, — цепляюсь за его рубашку, заглядываю в черные глаза с немой мольбой, вслух просить не рискую, чувствую он сильно обозлен.

— Ночь ей дал, чтоб свалила, — отрезает ледяным тоном. — Эта гадина и такой поблажки не заслужила. Если бы не ты, я бы ее уже своим псам на кормежку отдал.

Наркотик опять начинает действовать. Накрывает с новой силой. Подавляет волю. Запах амбала кружит голову. Мощь мускулистого тела сводит с ума.

Как легко он меня держит, как лихо несет вперед. Как крепко прижимает к своей здоровенной раскаленной груди.

Я хочу его. Черт. Снова. Это дьявольское вещество порабощает мой разум, пропитывает жилы отравой. Между ног до безумия горячо.

— Кто же расплатится за мою доброту? — хрипло спрашивает Амир, обводит языком мочку моего уха, слегка прикусывает зубами. — Обещала на член запрыгнуть. Давай, выполняй.



Ужас вспыхивает и гаснет в одержимом пламени. Понимаю, что не сумею ему отказать. Только не сейчас, не сегодня, не этой ночью.

Чертов наркотик не позволит. От одного лишь прикосновения этого чудовищного мужчины меня бросает прямо в пекло, в адские жернова.

Я изнемогаю от этого насквозь фальшивого желания.

Глава 28

Амир укладывает меня на кровать. Осторожно и бережно, как самую драгоценную ношу. Трудно представить, что он может быть настолько нежен. Но я ощущаю все это в реальности.

Мои чувства обострены до предела. И такое его поведение опьяняет ещё во сто крат сильнее. Лишает воли бороться, сопротивляться, противостоять ему хоть как-то. Между ног разливается греховный потоп. Я едва ли способна себя контролировать. Стоны рвутся наружу. Тело вибрирует, натягивается струной. Кажется, у меня поднимается температура.

Черт, это самая настоящая горячка. Лихорадка. Жажда плоти.

— Пожалуйста, Амир, — с придыханием требую я. — Прошу…

Мужская рука уверено забирается под мое платье, проникает под юбку, проложив огненный путь по бедру, прижимается между ног. Властно. Единственным прикосновением помечает территорию, закрепляет право на собственность.

Меня подбрасывает. Буквально взвиваюсь и подпрыгиваю на матрасе. Захожусь в надсадном вопле страсти. От такого простого касания.

Проклятье. Даже сквозь ткань трусов, через колготки я отчетливо чувствую жар его тела. Силу, заключённую в этих обманчиво ласковых пальцах. Благоволение может смениться яростью и гневом, одержимой злобой, бешенством хищника. Вот, что я улавливаю сейчас.

— Амир, — жалобно хнычу, захлебываюсь стонами. — Амир…

Он поглаживает меня. Не избавляя от одежды. Ласкает через ткань. Заставляет дергаться и выгибаться. Трепетать все сильнее от каждого движения.

— А-а-амир, — даже то, как звучит его имя у меня во рту, распаляет.

Я пытаюсь напомнить себе, что он бандит. Убийца. Преступник. Но против наркотической эйфории ничего не работает. Не спасает и не помогает.

Поэтому я позорно проигрываю схватку с этим дьявольским зельем. Спина выгибается до хруста позвонков. Стискиваю его ладонь между бёдрами, трусь о пальцы, будто мартовская кошка, сама на мускулистую руку насаживаюсь и мечтаю о большем, о гораздо большем.

— Амир, — это имя обдирает мои губы.

Но так сладко его произносить. Звать. Умолять. Так сладко, что совсем не хочется прекращать. Тянет забыться. Утонуть в этом безумии.

— Возьми меня, — всхлипываю. — Возьми.

Он ухмыляется. Не вижу, но чувствую. Дьявол. Настоящий дьявол. Даже во тьме я чувствую его ухмылку. Точно кожей ощущаю. Различаю в кромешном мраке.

Пальцы поглаживают меня жёстче. Агрессивнее. Намёк дают. Откровенный. Прозрачный.

— Трахни, — хрипло бормочу я. — Оттрахай меня, пожалуйста.

— Нет, — шепчет в мои губы, но не целует, просто дыханием обжигает, как клеймо оставляет. — Это других я трахал. С тобой будет иначе. Совсем не так.

— А как тогда? — спрашиваю глухо.

— Трахать это слишком просто, — трется щекой о мою щеку, отправляя ледяные иглы вонзаться под кожу. — Тебя придётся выдирать. Долго. Очень долго. Без жалости. Без пощады. Пока вся похоть из яиц не вытечет. Пока до отказа тебя не накачаю. Пока всю тебя собой не помечу. Не замараю. Такая чистая девочка. Зая. Зайка. Маленькая. Но я тебя испорчу. Я тебя к своему члену приучу. Приручу так, что любой шалаве фору потом дашь. Но помни, ты только моя будешь. Если на чужой прибор заскочишь, позавидуешь мертвякам. Дрянь, пожалеешь, что родилась.

Он действительно это все говорит? Так много фраз и все мне? Или это моя галлюцинация? Наркотический приход? Да он за все время нашего общения меньше со мной говорил, чем теперь.

— Амир, я…

Он раздирает мои колготки сразу вместе с трусами, без труда срывает тонкую ткань и прикасается пальцами уже к голой плоти. К голой и готовой. Давит на чувствительную точку, на до боли воспалённый клитор. И я взрываюсь в обжигающем оргазме. В секунду. Возношусь до самых звёзд и обрушиваюсь на землю. Перед глазами молнии рассекают мрачное ночное небо.

— Амир, — шепчу его имя. — Амир.

Он продолжает свою игру. Не отпускает. Не отступает. Идёт на штурм. Он трогает меня там, где теперь до одури влажно, поглаживает между ног и снова начинает стимулировать клитор. Подталкивает к самому краю бездны. Вынуждает кончить снова. И так раз за разом. Раз за разом. Пока я совсем не впадаю в неистовство, пока не начинаю биться как одержимая бесами и орать. Напрочь этим пропитываюсь. Насквозь. Я даже не подозревала, что так бывает. Чаще одного раза. Ещё и настолько мощно. Причём с каждым разом мощнее. Меня коротит. Кожа пронизана электрическими разрядами.

Громила не спешит брать меня. Трахать не торопится. И то другое, до жути грязное слово… этого он тоже делать не спешит. Ждёт. Чего?

Я чувствую, как он возбуждён. Как тяжело дышит. Какой горячий на ощупь. Громадный орган прижимается к моему бедру, рвётся в бой. Но у его хозяина другие планы. Он растягивает пытку.

Я хочу, чтобы он меня взял. Чтобы заполнил. Это нужно мне. Нужно до слез. Я и правда плачу сейчас. Слезы неудовлетворенности бегут по щекам.

Цепляюсь за его рубашку, расстегиваю пуговицы дрожащими пальцами.

Амир не мешает. Разрешает.

Я раздеваю его, веду ладонями по широченной груди, густо поросшей волосами. Натыкаюсь на железные мышцы, которые тут же напрягаются под моими пальцами. Вмиг наливаются силой. Движусь ниже, опускаюсь следом за дорожкой волос, вниз по мускулистому торсу, к поясу брюк.

— Руки прочь, — как ледяной водой окатывает.

— Что? — закусываю губу, отчаянно дергаю ремень на штанах.

— Убрала руки, — раздаётся холодный приказ.

— Но… ты же хочешь!

Двигаю бедром по его внушительной эрекции. Здоровенный член тут же оживает и подёргивается, как гигантский змей тянется ко мне.

— Я под кайфом не трахаюсь, — отрезает.

— Но это же я под…

— И тебя так точно трахать не стану.

— Амир! — восклицаю поражено. — А сейчас ты что тогда делаешь?

— Помогаю врача дождаться, — хмыкает.

— Какого врача? — хныкаю. — Пожалуйста, трахни меня. Твой член хочет этого и я хочу. Прошу. Сделай. Вот сейчас. Возьми и… я проиграла. Я прошу.

— Это говоришь не ты, — чеканит мрачно. — Наркота.

— Нет! — отчаянно протестую. — Я… я…

— Вот когда сама придёшь. По доброй воле. Тогда и выдеру. Так тебя на член насажу, что искры полетят. И буду долбить до отключки. Но ещё рано.

— Нет! Нет, не рано… не…

Амбал прижимается губами к моему горлу. Опять же не балует поцелуем, просто дотрагивается до кожи, ловит пульс в капкан. Приоткрывает рот и кусает меня, сжимает плоть зубами. Совсем слегка. Но даже этого достаточно, чтобы я снова сотрясалась как под ударами электрического тока.

— Прошу, — бормочу одними губами. — Прошу, прошу…

Тело охватывает озноб. Крупный. Леденящий.

А потом приходит врач. Женщина. Не разбираю ее лица, не различаю никаких черт. И к этому моменту я едва соображаю, едва могу себя контролировать. Жжение внутри становится невыносимым.

Мне ставят капельницу. Делают какой-то укол. Еще один. И еще. И я уплываю. Утекаю вдаль. Смежаю веки. Забываюсь.

Тело покалывает. То жарко, то холодно. Но градус ощущений спадает. Обретаю иллюзию облегчения. Марево затягивает мое сознание.

Глава 29

Я просыпаюсь на смятых простынях. Оглядываюсь по сторонам, понимаю, что нахожусь в комнате Амира. Однако хозяин отсутствует. И судя по всему, одолжил спальню на ночь, предоставил в мое полное распоряжение. Довольно благородный поступок. Как и тот факт отказа пользоваться моим расшатанным состоянием. Хотя нельзя забывать суть: этот мужчина бандит и убийца, отъявленный преступник.

Но почему играет в хорошего парня? Зачем? Просто чтобы меня расположить? Завоевать доверие? Заставить размякнуть?

Он властен получить меня в любое удобное время. Нет смысла церемониться и разводить долгий процесс ухаживаний. Глупо надеяться, будто для него и правда имеет значение мое согласие.

Тогда в чем причина? Ну, похоже, есть необходимость польстить самолюбию. Женщины действительно разбаловали его вниманием. Трудно смириться, что существуют девушки, на которых чары хищного обаяния совсем не действуют. И далеко не каждая моментально раскинет ноги, отдаваясь похоти этого зверюги.

Я ожидаю головной боли, ощущения общей разбитости в теле, ломоты в мышцах, судорог и спазмов. Но ничего этого нет и в помине. Мозг соображает четко и ясно, услужливо подбрасывает картины вчерашнего вечера.

Черт. Так бы хотелось все это забыть, вычеркнуть из памяти раз и навсегда. Однако никаких провалов мне и близко не светит. Никакой амнезии. А жаль.

Неужели я до конца дней буду прекрасно помнить, как умоляла Амира о сексе? Просила оттрахать меня без жалости, упрашивала, чтобы заткнул своим огромным членом, признавала собственное поражение, сдавалась и подчинялась.

Горячечный бред никогда не отпустит. Не сотрется из воспоминаний. И самое худшее я хотела его. Пусть и под наркотиками. Все равно хотела. Дико, одержимо, отчаянно. Губы искусала до крови, сдерживая рвущиеся на волю стоны. Я по нему текла. Как самая последняя шлюха. Даже хуже. Я собой абсолютно не управляла.

Как Лида могла так со мной поступить? Перечеркнуть столько лет дружбы ради практически неизвестного ей мужчины. Неужели настолько сильно зацепил? Или деньги решили все? Мерзко вспоминать.

Я приподнимаюсь на кровати. Осторожно встаю. Опять ожидаю каких-то последствий после вчерашнего: головокружения, боли в желудке. Никому не стоит смешивать алкоголь с наркотой. И вообще наркоту употреблять не стоит.

Боже. А если бы у меня аллергия началась? Или индивидуальная непереносимость этих страшных веществ? На всех ведь по-разному действует. Нет общей схемы.

Неужели Лида не понимала, что я могу умереть? Не просто опозориться на весь офис, не просто стать звездой ютуба после отжигов на корпоративе, а реально погибнуть.

Судорожно сглатываю. Понимала. Все она отлично понимала. И это ее не остановило. Моя бывшая лучшая подруга смело решила идти до конца.

Я отправляюсь в душ. Тянет поскорее смыть всю эту грязь и мерзость. Встать под горячие струи, очистить тело и разум. Чем быстрее, тем лучше. Мне нужно вернуть опору, обрести ощущение баланса, хотя бы относительного, нащупать гармонию внутри.

Стоп. А вдруг Амир нагрянет? Холодею от одной лишь мысли.

Закрываю дверь в ванную комнату. Медлю, размышляя, разумно ли принимать душ в его комнате. И тут мой взгляд падает на стул прямо перед душем. Там аккуратно вся необходимая одежда сложена. Новый наряд. Нижнее белье. Все мелочи учтены.

Он знал. Господи. Каждый мой шаг знал наперед. Хотя… ничего такого трудного и мистического. Понятно, что после столь жуткой ночи захочу выкупаться.

Я до сих пор в платье мечты, пусть изрядно измятом, однако не потерявшим прелести и лоска. Дорогая вещь. Сразу ощущается. Понимаешь, за что платишь. После таких другие вещи надевать не хочется.

Ох, наконец, вспоминаю, что мои колготы и трусики разорваны. Ощущаю это. И кажется, между бедер еще влажно.

Тошнота подкатывает к горлу. Становится муторно от своей чудовищной похоти. Плевать, что наркота завладела телом. Ощущение отвратительное. Жуть.

Я поспешно избавляюсь от вечернего наряда и захожу в душ, включаю воду и приступаю к процедуре омовения.

Понимаю, что капельница очень сильно помогла, без вызова врача мне бы наверняка пришлось гораздо сложнее. Неизвестно, до какой точки кипения дошла. Чокнулась бы от сдерживаемого желания, от гремучего возбуждения, пропитавшего кровь ядом.

Смываю пену, некоторое время просто продолжаю стоять под упругими струями, что мощно ударяются о тело. Закрываю глаза. Обжигающие вспышки озаряют мой разум.

Амир. Это имя изнутри раздирает, продирает насквозь, вонзается в плоть точно отравленное копье. Амир.

Его пальцы между моих ног. Его дикий напор.

Из горла помимо воли вырывается утробный стон.

— Дрочишь что ли? — обрушивается на меня насмешливый вопрос.

Вздрагиваю всем телом, резко оборачиваюсь и вжимаюсь в стенку кабины. Вижу прямо перед собой громилу. Пораженно моргаю, хлопаю ресницами.

Вдруг осознаю, что он одет, а я абсолютно голая. Обнаженная. Беззащитная жертва.

Лихорадочно пытаюсь прикрыться, действую неловко, смущенно, иначе попросту не удается.

— Я нет… нет, я бы никогда не…

— Ладно, — хмыкает, кривит губы. — Я бы тебя отвлекать не стал. Но время на исходе, надо поторопиться. А ты тут уже час плескаешься.

Час? Совсем счет минутам потеряла. И правда расслабилась, причем в берлоге врага. Необходимо быть более собранной, сосредоточенной. Нужно всегда оставаться начеку. В любой момент ожидать атаку. Бороться. Нельзя сдаваться.

Амир выключает воду и бросает мне полотенце.

— Наш вылет через час, — произносит невозмутимым тоном, разворачивается и уходит, покидает комнату, позволяя привести себя в порядок без надзора тюремщика.

Вылет? Какой еще вылет?

Похоже, не весь дурман из головы выветрился. И тело странно трепещет в присутствии этого невыносимого мужчины. Ну, ничего, придется терпения набраться. Наваждение непременно пройдет. Слишком много впечатлений, вот мозг и не справляется.

И все же — куда он собрался вылетать?

Поспешно вытираюсь насухо, надеваю предложенный наряд, довольно скромный. Белье спортивного типа, джинсы, теплая кофта. Обуваю кроссовки, которые судя по маленькому размеру могут предназначаться лишь мне.

Что за планы у Амира?

— Отлично, — заключает он, увидев, как выхожу из ванной. — Пойдем.

— Куда? Я не вполне…

— Это сюрприз, — пожимает плечами. — Подарок тебе на Новый год.

— Я не уверена, что сумею принять подобный подарок, — говорю тихо, с ужасом ощущаю, как плавлюсь под его горящими черными глазами. — И я точно не могу никуда уезжать, ведь нужно выйти на работу.

— У тебя отпуск, — усмехается Амир.

— Это невозможно, — нервно улыбаюсь. — Я не подавала заявление на…

— Ты выходишь на новую должность в конце января, — спокойно произносит он, будто речь идет о самых обычных и банальных вещах. — Не дергайся. Все схвачено. Отпуск оформлен ровно до твоего перевода в другой отдел.

— Но… как? — спрашиваю пораженно.

Красноречивая ухмылка служит единственным ответом. Вот так. Легко и просто. Ему все удается. Всегда. Для него нет ничего невозможно. Этот мужчина привык получать желаемое.



Глава 30

— Это сказка, — говорю я то единственное, что приходит на ум при взгляде на местность вокруг. — Зимнее чудо. Боже. Разве такое бывает по-настоящему?

Скромные кучки снега в родном городе не идут ни в какое сравнение с этими величественными сугробами. А повсюду возвышаются горы. Громадные. Исполинские. Неприступные. Дух перехватывает. Пейзаж завораживает.

До чего же красиво. Природное великолепие. Настоящее. Неподдельное. И воздух свежий, причем до такой степени, что легкие жжет. Голова кружится. Смотрю ввысь, верчусь вокруг своей оси. Невольно поднимаю руки, устремляю в небо.

Закат пламенеет. Разгорается ярче. Отбрасывает кроваво-красные блики на заснеженные вершины.

— Да и покруче бывает, — небрежно замечает Амир. — Мы с разминки начали, тут разогреемся и дальше полетим.

— В каком смысле разогреемся? — отчего-то в его словах мне сразу чудится недобрый подтекст, потому сразу решаю уточнить, добраться до истины.

— На лыжи тебя поставлю, — произносит невозмутимо. — Тут для новичков спуски хорошие. Синие трассы отлично подходят для первых тренировок.

— Но я никогда не каталась на лыжах, — замечаю пораженно.

— Я в курсе, — криво ухмыляется. — У тебя даже нормальных зимних шмоток нет. Но ничего, не волнуйся, я утром уже все купил. И снаряжение подберем, по высшему разряду обрядим.

— Как ты себе это представляешь? — роняю неуверенно. — У меня не лучшая физическая подготовка и в целом вряд ли обладаю хорошей координацией. Я не справлюсь.

— В зал ходишь, — пожимает плечами. — Занимаешься же.

— Знаешь, это немного разные вещи, — начинаю нервничать.

— Я тебя обучу, — произносит так, будто подобный шаг сразу решит проблемы, избавит от каких-либо трудностей.

— Не понимаю, — качаю головой. — Вот, правда, не понимаю.

— Да, — хмыкает. — Будет жесть. Ты мне мозг выжрешь. Но я готов рискнуть. И тебе тоже советую хорошенько подумать.

Он мягко подталкивает меня к автомобилю, который встречает нас на выходе из аэропорта. Тяжелая ладонь опускается на поясницу, подсказывает верный путь.

— О чем? — спрашиваю. — О чем я должна подумать?

— Люди приезжают сюда побухать, потрахаться или прокатиться на лыжах, — хрипло чеканит Амир, прожигая меня горящими как угли глазами. — И раз ты не пьешь алкоголь и не трахаешься, остается один вариант.

— Я могу и книжку почитать, — голос неожиданно срывается на шепот.

— Здесь? — выразительно выгибает брови.

И начинает смеяться.

Да-да. Очень смешно и старомодно. Согласна, не спорю. Но вставать на лыжи, вот так, в моем возрасте, без серьезной предварительной подготовки — чистое безумие. Хотя кому пытаюсь объяснить? Он же наглухо отмороженный.

Дорога к отелю проходит в тишине и спокойствии. Амбал даже не смотрит на меня, изучает что-то в своем навороченном мобильном телефоне. У него и устройство для связи особенное, не самая модная модель и не самая популярная, какая-то странная марка. Телефон здоровенный. Еще и в бронебойном чехле. Таким и убить можно, забить насмерть. Черт. А он наверное потому им и пользуется. Удобно.

День кажется настолько шальным, что мне не верится, будто вчера произошел тот самый долгожданный корпоратив, на котором меня накачали наркотиками. Ужас.

Такое чувство, будто неделя прошла. Месяц. А то и больше.

Поразительное приключение. От вида окружающей местности пребываю в состоянии гармоничной эйфории. Без надрыва, без перегибов. Тихо и мирно. Прилипаю к окну, разглядывая захватывающий пейзаж. Волшебно. Невероятно.

Я и не знала, что существуют прямые рейсы из моего родного городка сюда, на противоположный конец страны, в край, где царствуют горнолыжные курорты.

Их и не существует, по правде говоря. Просто для громилы нет ничего не осуществимого. Захотел и заказал частный борт.

Кстати, он еще куда-то собирается. Поучить здесь. А дальше куда? Прямо в Альпы? Слова пропадают. Ну что тут скажешь? Только молча поражаешься.

Автомобиль притормаживает возле здания отеля. Три этажа. По меркам мегаполиса размер крошечный, но для здешних мест это роскошный дворец. Еще и экологически чистый, из натурального дерева. Смотришь и любуешься — загляденье.

Мы покидаем салон авто. Амир подхватывает два здоровенных чемодана, будто они ровным счет ничего не весят, даже не напрягается, не выглядит загруженным. И направляется ко входу, взлетает по ступенькам широкой лестницы за секунду, тогда как я держусь за поручень, поднимаюсь осторожно, опасаясь споткнуться.

Вдруг тут скользко?

— Разреши, — говорит он, возвращаясь назад уже без чемоданов, потому как оставил весь груз за порогом отеля, успел пройти внутрь и теперь вернулся ко мне.

Я не успеваю дать ответ, даже просто разлепить губы не успеваю. Амбал обхватывает меня за талию, поднимает, отрывая от лестницы и заносит в здание на руках.

Это ощущается… странно. Я ведь уже не под наркотиками. Капельницы очистила кровь. Но не разум. Проклятье.

Я не возбуждаюсь, нет. Упаси, Боже. Однако мне вдруг становится настолько хорошо, тепло и уютно в уверенном захвате этого дикого зверя, что внутри вспыхивает страх. Рефлекторный. Первобытный.

От него бежать надо. Вырываться и удирать. А я льну поближе как абсолютная и неисправимая идиотка.

Громила ставит меня на пол. И я отчаянно стараюсь не фокусироваться на том, что испытываю долю разочарования.

— Прибыли, — заключает Амир.

— Знаешь, — роняю глухо, смотрю в горящие глаза и никак не удается привыкнуть к лавине чувств, которой меня регулярно накрывает в подобных условиях. — Я должна поблагодарить тебя. За то… за то, что ты отказался пользоваться моим беспомощным состоянием вчера.

— Ха, — скалит зубы. — Не расслабляйся.

Шлепает меня по заднице, заставляя подпрыгнуть от неожиданности, а после проходит по коридору как ни в чем ни бывало.

— Я свое получу, — бросает, не оборачиваясь.

Иду за ним. Оглядываюсь по сторонам, изучаю интерьер. Довольно мило и по-домашнему, с национальным колоритом.

А вообще, какой-то странный отель, не замечаю никого вокруг. Ни персонала, ни других посетителей. Пусто. Может, только открылись? Мы первые гости?

— Почему тут никого нет? — спрашиваю прямо. — Кто нам ключ от номера даст?

— Какого номера? — удивляется Амир.

— Отельного, — пожимаю плечами.

— Это не отель, — заявляет насмешливо. — Мой дом.

— Подожди, — бормочу сдавленно. — Еще один?

— Быстро схватываешь, — хвалит с издевкой. — У меня их и правда несколько. Постоянных слуг здесь нет. Будут приходить убирать время от времени.

Сглатываю. Не решаюсь ничего озвучить вслух.

— Верно, зайчишка, — елейно замечает он, безошибочно угадывает ход моих мыслей, приближается вплотную, не касается, но опаляет жаром настолько сильно, будто уже везде трогает. — Тут только мы вдвоем. Ты и я. Будет горячо.

Глава 31

Амир выделяет мне отдельную комнату, заносит туда чемодан и позволяет остаться наедине со своими мыслями.

— Ужинать поедем в семь вечера, — сообщает он, прежде чем скрыться за дверью. — А пока можешь освоиться. Хочешь — вздремни. Не бойся, я сюда рваться не намерен.

— Спасибо, — сдержанно киваю.

Он рассчитывает на продолжение наших отношений, причем нетрудно догадаться в каком именно в формате — постельном. Серьезности ждать не стоит. Прирожденный бабник. Это у него в крови. Альфа-самец, который жаждет перепробовать побольше новых женщин. Вот здесь и заключается главная суть. Моя внешность не слишком важна, мой духовный мир уж точно значения не имеет. Просто он пока не отымел свежее тело. Точнее — отымел, но совсем слегка. Теперь хочет победу закрепить.

А я даже размышлять о подобном варианте не желаю.

Подхожу к окну, отодвигаю штору и приоткрываю рот от удивления. Вид на горы завораживает. И пусть закат практически догорает, погружая заснеженные кромки вершин в темноту, зрелище трогает до глубины души, поражает и гипнотизирует, невозможно взгляд отвести, нереально. Говорят, на воду и на огонь можно смотреть бесконечно. Так вот, на этот скалистый горизонт тоже. На другое внимание обращать не хочется.

Нужно сосредоточиться на отдыхе. Когда я последний раз выезжала за пределы родного города? Еще в школе, наверное, в старших классах отправлялась вместе с родителями на местный курорт у моря. Условия там были весьма скромные: мебель советских времен, туалет на улице, летний душ, где вода нагревалась исключительно от воздействия солнца. Мы не могли бы позволить себе отдых на роскошном курорте.

А потом был университет, напряженная учеба, летом я продолжала заниматься, изучать что-то и подрабатывать дополнительно. Дальше работа, которая полностью поглощала энергию. Если и удавалось куда-то поехать, разве только по ближайшим городам, на автобусе. Ну или в столицу, ради командировки.

Финансовое положение улучшилось. С годами я зарабатывала все больше и больше, легко бы получилось слетать в Турцию или в Египет. Может, и в Европу. Однако поездка постоянно откладывалась. То одно, то другое. Потом уже и отпуск подходит к концу, особо не разгуляешься.

Конечно, я никогда не думала отправиться в горы, покорять известные на весь мир вершины, рассекать по трассам на лыжах. Предложи мне кто-то подобный вариант, сочла бы его безумцем, ненормальным.

Но теперь я уже и так здесь. Черт, такие поездки обходятся ужасно дорого. Помню, коллега по работе рассказывал, во сколько ему вышел отдых в горах, зато парень до жути радовался, что встретил главного босса холдинга, практически вместе время проводили, по одним склонам катались.

Ох! На меня резко снисходит озарение. Вот о чем вчера разговор шел. Встречать Новый год вместе. Вот же оно. Большой Босс рядом тусуется. Прекрасно знаком с Амиром. Беседа была именно про лыжи, катание в горах и… трюки?

Едва ли представляю громилу в подобном амплуа. На лыжах, ловко разрезающим пространство. Еще чтоб и фокусы откалывал. При его здоровенной фигуре. Разве угрожающая груда мышц способна на грацию?

Невольно усмехаюсь.

Хотя он обещал меня на лыжи поставить. Натренировать. Обучить. Был серьезен. Явно не шутил. Значит, действительно умеет неплохо кататься. Иначе бы не давал пустых обещаний. Уж что, а обещания амбал и правда держит.

Я отхожу от окна и усаживаюсь на кровать. Потом откидываюсь назад, укладываюсь на постель прямо поверх покрывала. Пожалуй, стоит немного отдохнуть. Спать не тянет, но просто прикрыть глаза, поваляться было бы круто. Забыться, представить, будто все в моей жизни нормально, все идет по плану.

Сама не замечаю, как отключаюсь и отдаюсь во власть сновидений. Вероятно, свежий воздух сказывается. Засыпаю, когда в комнате еще довольно светло, а просыпаюсь в кромешной темноте, точно от толчка на кровати подскакиваю.

Не сразу понимаю, где нахожусь. Приподнимаюсь. Отбрасываю теплый плед. Ступаю на пол. На ощупь нахожу мобильный телефон, активирую дисплей, чтобы взглянуть на время.

Восемь часов. Амир до семи время дал. Почему не разбудил меня? Так, теперь наверное разозлится. Я же поесть ему помешала. В доме точно продукты не обнаружить, ведь здание пустовало.

Но… кто меня разул? Кто накрыл пледом?

Черт. Он был здесь. Увидел, что сплю. Трогал меня, когда от обуви избавлял. После покрывалом накрывал. От этой заботы мороз по коже.

Я спешно обуваю кроссовки, выхожу из комнаты, спускаюсь вниз. Никого не по пути не встречаю. Громилы поблизости нет.

Уехал без меня? Вполне вероятно. Ну и отлично. Не возражаю. Ничуть.

Тут до слуха доносятся странные звуки. Железный лязг. Рычание. Пусть приглушенно, однако довольно отчетливо. Устрашающе.

Замираю и прислушиваюсь. Все это точно снизу идет. Интересно, тут подвал есть? Я сейчас на первом этаже, раз звуки из-под пола исходят, то иного объяснения нет. Еще немного медлю, отправляюсь дальше осматривать дом.

Жуткий шум не утихает. К лязгу и рычанию прибавляются удары. Рывки. Толчки. Трудно разобрать наверняка.

Амир что… снова кого-то трахает? Нет. Скорее убивает. Или просто пытает. У бандитов развлечения соответствующие. Ну не телевизор же ему смотреть, не аудиозаписи слушать. Еще бы книжку читал. Смешно вообразить.

Я нахожу нужную дверь и спускаюсь в подвал, вернее просто спускаюсь по узкой деревянной лестнице вниз, попадаю в полутемный коридор.

Моя догадка верна. Здесь звуки раздаются гораздо более громко. Железный скрежет. Звериный рук. Серия жестких ударов, при чем непонятно о что именно. Потом опять остается лишь стальной лязг и животное рычание. Гулкие выдохи.

Я иду на звук и застываю у прохода, из которого льется свет. Двери здесь нет. Только порог, за которым все и происходит.

Что именно — все?

Крадучись, продвигаюсь вперед. Осторожно поворачиваю голову, заглядываю туда, где разыгрывается непонятное действо. И нервно сглатываю.

Вроде бы ничего необычного. Никого не насилуют, не пытают и не убивают. Амир издевается разве только над самим собой.

Ничего себе у него тренировка. Качки из моего спортзала такое не вывезут, глупо им и пытаться. Глядя на громилу, застываю с открытым ртом.

Он в одних лишь спортивных штанах. Без футболки. Подтягивается на перекладине. Жестко и ритмично. А на его широченной шее висит громадная железная цепь.

Пораженно выдыхаю. В своем скромном зале я ничего такого не видела. Там были цепи, но гораздо тоньше и мельче, если сравнить с этой.

Наблюдая за разворачивающейся передо мной картиной, возникает единственный вопрос: «А он вообще человек?»

Монстр из самых страшных кошмаров. Зверюга. Дикий и бешеный. Иначе адское создание назвать нельзя. Одержимое чудище.

Сколько же в нем силы? Стихийной. Животной. Демонической. Сколько же несокрушимой мощи заключено в этих ручищах?

Он способен переломить меня двумя пальцами. Способен смять. Раздавить. На куски разодрать. Не прилагая особых стараний.

Этот мужчина опасен. Дьявольски. От него исходит реальная угроза. Физически уловимая. Ощутимая на уровне подсознания.

Под гладкой смуглой кожей бугрятся стальные мышцы. Мускулы прорисованы, словно отображены на анатомически идеальном изображении. Даже не верится, что подобное возможно в природе, случается в реальности.

Лихорадочно облизываю пересохшие губы. Цепляюсь пальцами за стену, сжимаю настолько сильно, что руки немеют.

Амир красив. Жутко. Пугающе. Как сам Сатана. Его движения завораживают. Глаза отвести не выходит. Буквально прилипаю, прирастаю к месту, не способная двинуться в сторону, отойти хоть на шаг назад.

Пот струится по крепкому мужскому телу. Вены набухают, еще сильнее и четче обрисовывают железные мускулы. Там, под этой разгоряченной кожей, наверняка растекается металл.

Рычание мужчины ощущается внутри меня. Не понимаю, не представляю. Как? Почему? Просто чувствую рефлекторно.

Жарко. До безумия. Бежать, бежать…

А я не могу. Даже пошевелиться не выходит.

Тренировка прекращается. Резко. Амбал отрывает руки от перекладины и спрыгивает вниз. Сбрасывает цепь. Дышит тяжело, прерывисто.

К счастью, он стоит спиной ко мне, поэтому не замечает. Самое разумное — удалиться прямо сейчас, вернуться наверх. Однако я продолжаю наблюдать за этим хищником.

Его дыхание быстро выравнивается. Практически моментально приходит в норму. Грудная клетка мерно вздымается. Мышцы до сих пор натянуты, напряжены. Вены разбухли, пульсируют и темнеют от притока крови.

У меня во рту пересыхает. И в животе какое-то странное ощущение. Будто жар с холодом сражается. Судорога желудок сводит и выкручивает. Черт, да я просто давно ничего не ела. Днем совсем не хотелось. А теперь…

Я голодна?

Амир берется за пояс, стягивает штаны вместе с трусами. Или же на нем вообще нет нижнего белья, поэтому обнажение происходит сразу, как по команде. Единственного движения оказывается достаточно.

Зачем он раздевается? Что это за тренировка? Еще крепче хватаюсь за стену. Проклятье. Какого черта громила вытворяет?

Мой взгляд впивается в его ягодицы. Упругие. Рельефные. Абсолютно голые. Дышать почему-то становится трудно, ощущение, точно воздух забивается в глотке.

Мужчина идет вперед, не оборачиваясь, а я не могу перестать разглядывать его зад. Нагло. Дерзко. Бесстыдно. Наблюдаю за тем, как сокращаются мускулы, как играют мышцы при каждом его уверенном шаге.

Я бы хотела потрогать его. Просто прикоснуться. Ощутить каменную твердость под пальцами. Изучить эти литые канаты мускулов. Исследовать каждый миллиметр.

И еще…

Мне нравится, поросль волос, покрывающая тело амбала. Вроде бы и не такая густая. Возможно, я просто привыкла, уже не замечаю, не нахожу тут ничего неприятного.

Стоп. Господи. О чем я сейчас думаю?!

Амир скрывается из вида, и ко мне, пусть и запоздало, возвращается разум. Остатки разума. Дьявол. Он сущий дьявол. Иначе не скажешь, не назовешь. Искушает, дразнит, подталкивает прямо к совершению греха.

Боже. Я идиотка. Мужчина здесь тренировался. Явно не ждал моего визита. Не ждал, что стану наблюдать исподтишка.

Тогда для чего разделся? Что это, если не коварный план соблазнения?

Раздается шум воды. Чуть не взываю. Здесь душ есть, вот и все. После тренировки он сразу туда и направился. Не купаться же в одежде.

Отлипаю от стены, бросаюсь назад. Почти бегу. Сердце отчаянно колотится в груди. Пульс с ума сходит. Дуреет.

Я не должна так реагировать. Не должна. В конце концов, не произошло ничего особенного. Я видела его обнаженным прежде. И сотни похожих качков лицезрела в своем спортзале.

Так почему уматываю прочь как ошпаренная?

Ладно. Признаю очевидное: выглядит он круто. Мягко говоря. Охренительно выглядит. Гребаный громила.

И похожих на него я никогда раньше не встречала. Не замечала ни разу. Даже случайно с ними не пересекалась.

Хватит. Нужно прекращать. Чем больше я о нем думаю, тем сильнее увязаю. Видимо, мне тоже стоит принять душ, желательно ледяной. Надо наконец протрезветь.

Возвращаюсь в свою комнату. Меняю одежду. В ванную комнату не тянет, поскольку мне резко становится холодно, однако что-то поменять необходимо. Освежиться хотя бы таким образом. Перезагрузиться.

Замечаю пропажу браслета. Горько усмехаюсь. Прекрасный поворот. Исчезновение близкой сердцу драгоценности окончательно добивает меня, заставляет присесть на кровать, обнять себя руками. На самом деле, вещь недорогая, однако это подарок от мамы, поэтому настоящую цену измерить нельзя.

И когда я умудрилась обронить его? При перелете? А может, еще вчера? Я едва соображаю в последнее время. Особенно учитывая историю с наркотиками.

Тонкий браслет. Серебряный. Без вывертов. Самый обычный. Но действительно обладает огромной ценностью для меня.



Недоуменно рассматриваю свое запястье, потираю кожу. Чувствую досаду, глубокое разочарование в самой себе. И отнюдь не из-за потерянной ценности.

— Это ищешь? — раздается над головой голос Амира.

Вздрагиваю всем телом. Вскрикиваю от неожиданности, перепугавшись. Оборачиваюсь и вижу, что мужчина сжимает мое украшение в пальцах.

Но это не главное. Совсем не главное.

Он в одном полотенце, и полотенце это настолько небрежно повязано вокруг бедер, что кажется еще чуть и опадет. Впрочем, его падение точно задержит громадный бугор, отчетливо выпирающий между мощными бедрами амбала.

Сглатываю и отвожу взгляд.

А мужчина подступает ближе. Застегивает браслет вокруг моего запястья. Ловко, словно постоянно драгоценности на женщин надевает.

— Понравилось то, что видела? — хрипло интересуется Амир.

— Что? — на автомате переспрашиваю, еле дышу.

Он понял? Он знает? Ну, конечно. Видно, обронила браслет прямо возле прохода, когда как идиотка за стену цеплялась. Терлась, терлась и… дотерлась.

— Я тебя не только на лыжах потренирую, — заявляет мужчина, будто ненароком проводит большим пальцем по запястью, ловит мой сбитый пульс. — Просто скажи.



Глава 32

Амир ведет свою игру. Заманивает меня, искушает, соблазняет, виртуозно использует хитрые трюки. Трудно противостоять столь опытному мужчине. Чувствую себя как на иголках, расслабиться боюсь. Постоянно жду очередного подвоха.

Вроде бы он ничего особенного не вытворяет, просто живет, действует в своей привычной манере, однако я четко ощущаю, как громила жаждет насадить меня на крючок.

Черт. Какой крючок? Там здоровенный крюк. Насквозь пронизывает. Входит в лоно и будто до самой попы прошивает.

Я не хочу повторять этот кошмар. Не хочу. Нет, нет, нет.

Но мысли всякий раз возвращаются обратно, кружат вокруг да около. Внутренний голос подталкивает на страшные вещи. Шепчет: «Почему бы и нет? Просто попробуй. Хочешь? Значит, бери, рискни. Доверься ему».

Разум встает на дыбы. Протестует. Но кто тогда подбрасывает мне живописные воспоминания про мускулистый зад? Голый. Притягательный. Крепкий ягодицы отказываются покидать мою голову. Вольготно там располагаются.

А тело ведет себя еще гораздо хуже. Возбуждается от этих дикий и непристойных картин. Возможно, наркотик повредил мозг? На какой срок? Навсегда? Или есть маленький шанс на исцеление, на то, что вся эта блажь пройдет?

Мы приезжаем в ресторан, потому как ужин никто отменять не собирается. Просто все происходит чуть иначе, чем было изначально запланировано. Около девяти вечера водитель привозит нас на обозначенное место.

Очередное элитное заведение с обалденным видом на окружающую нас природу, на пейзажи, от которых дыхание перехватывает. Благодаря эффектной подсветке и новогодним декорациям, тут в темное время суток не хуже, чем днем, хотя почти не видно гор. Мрак разрезают разноцветные неоновые огни.

Внутри тоже классно. Попадаешь в роскошный главный зал и забываешь о своих проблемах, любуешься великолепным убранством помещения. Красиво и стильно. Впечатляет оригинальным дизайном, умением сочетать казалось бы несочетаемые вещи: дерево и металл, классику и модерн, строгую лаконичность линий и особый национальный колорит. Я бы хотела такой ресторан в личную собственность.

Поначалу я затрудняюсь сделать заказ. Аппетита нет. Не тянет ничего пробовать. Однако позже вижу, какие блюда приносят гостям за соседним столом, улавливаю аромат, опять проглядываю список позиций в меню и выбираю кое-что для себя. Неплохо бы и поесть. Хоть раз за день. Обычно моя проблема заключается в противоположном: как бы рот захлопнуть, закрыть на замок и не наедать лишние килограммы. Но Амир помогает сбросить вес. Стресс резко отбивает желание наброситься на вкусности.

— Я не кусаюсь, — усмехается он, пожирая меня глазами, а после подается вперед, наклоняется ближе ко мне, вплотную подбирается и жарко прибавляет: — Ну, если только сама не захочешь. Если не попросишь. Я подожду.

В каждом его слове чудится обещание. Мрачное, греховное, сладостное. Амбал не намерен сдаваться, не отступит, будет своего добиваться, дожидаться.

Сам сказал. А слово у него и правда крепкое. Если пообещает, то выполнит. Любой ценой. Кремень.

Мужчина смотрит на меня так, будто уже одежду срывает. До голой плоти добирается. Овладевает законной добычей.

Как тут бороться? Как сопротивляться? Он мою волю гнет. Плавит, будто воск. К своему ужасу и стыду буквально растекаюсь по стулу: в мозгах сладкая вата, перед глазами реальность плывет.

Боже. Я должна очнуться. Мотаю головой, перевожу взгляд на доставленное официантом блюдо. Не помогает. Есть хочется, но как-то совершенно иначе…

Дикость. Безумие.

Я силой себя из этого состояния вырываю, начинаю разглядывать людей вокруг, чтобы немного прийти в сознание и успокоить вновь разбушевавшееся воображение.

Дьявол. Когда думаешь, что хуже не бывает, жизнь умеет удивлять. Недавно казалось, дно пробито, рекорд не перебить, но все меняется в одну-единственную секунду.

Мой бывший. Илюша. Здесь. Господи! Из всех мест в мире, из всех курортов на свете. Невероятное, блин, совпадение. Нарочно не придумаешь. Я в родном городе его ни разу после расставания не встретила, хотя мы оба жили неподалеку друг от друга, район общий. А тут вдруг на отдыхе, за тысячи километров от дома, учитывая еще количество ресторанов вокруг, множество заведений существуют в тесном соседстве, однако же мы умудрились пересечься именно в данных стенах.

Потрясающе. Теперь действительно слова заканчиваются. Жесть.

— В чем дело? — мрачно спрашивает Амир, считывает мое настроение за короткое мгновение.

— Ничего, — выдаю сдавленно. — Все нормально.

— Вижу, — хмыкает. — Бледная. Напряглась вся.

— Не переживай, — вымученно улыбаюсь, похоже лишь усугубляю ситуацию. — Все в полном порядке.

Родители Ильи общаются с моими. Особенно с мамой. Спят и видят, как бы нас снова вместе свести, помирить. Хотя Илья заверяет, что я ему сердце разбила и отняла веру в любовь. Бред, конечно же. Не было у нас никакой любви. Просто свидания, скучные до зубного скрежета, нудные беседы, бесконечные прогулки, неловкие чмоканья в щеку.

Да и расстались мы вполне мирно, я была уверена, что по обоюдному согласию, пусть предложение о разрыве от меня исходило, бывший не проявил никакого расстройства. Плакался он позже, при чем исключительно маме и папе, а те уже передавали стенания моей родне.

Сейчас Илья оценит внешность Амира и обо всех своих выводах дальше донесет. А там и до звонка моей семье недолго ждать. Конечно, я наплела маме красивых историй про спонтанный отдых с подружкой по горящей путевке, но огромный амбал едва ли сойдет за милую девочку, коллегу по работе.

Ну почему? Почему я такая невезучая? И чего это Илья сюда приперся? На лыжах он не катается. Спортом вообще никогда не занимался. Тщедушный паренек. Упорно строит карьеру в университете, мечтает о должности ректора и уверена, однажды его родные подарят ему желанную позицию на день рождения. Финансовые средства позволяют.

Отворачиваюсь. Прячу взгляд и поджимаю губы. Надеюсь, бывший не успел заметить меня. Хотя уж точно Амира увидел. Его все сразу видят и обалдевают. Равнодушным остаться нельзя.

— А, что это за хмырь сюда прет? — хрипло интересуется амбал. — И тебя глазами жрет. Охренеть наглость.

— А? — роняю совсем невразумительно.

Смотрю вперед и вижу, как приближается Илья. Еще и в приятной компании. В очень приятной компании.

Каюсь, сперва не заметила, что он здесь отнюдь не в гордом одиночестве. Но теперь представляется отличная возможность все детально оценить.

От шока у меня приоткрывается рот.

— Добрый вечер, Марианна, — произносит мой бывший парень и почему-то казалось бы невинная фраза от него уже воспринимается как укор. — Очень неожиданно встретить тебя здесь, еще и не одну, а в интересном сопровождении. Надеюсь, представишь нас друг другу и позволишь завязать памятное знакомство.

Ох, ничего себе заявка. Илья в ярости. Да, по нему едва ли заметно. Однако я успела изучить всю эту пассивно-агрессивную стратегию за время наших отношений. Чем холоднее и правильнее он свои мысли выражает, чем больше показной вежливости проявляет, тем выше градус его праведного гнева. В подобном стиле он «просил» удалить мои анкеты в социальных сетях, а еще «советовал» одеваться скромнее. Регулярно намекал, что надо избегать коротких юбок и обтягивающих джинсов.

Хм, как будто я одевалась вызывающе или вульгарно. Никаких особо глубоких вырезов и непристойных, излишне пикантных разрезов. На фоне Лиды я и вовсе смотрелась настоящей монашкой в наглухо закрытых нарядах.

Чего не скажешь о нынешней спутнице Илюши.

Любопытно, а на ней вообще одежда есть? Разве ей не холодно голой? И почему Илья не контролирует свою спутницу, не дрессирует как прежде дрессировал меня?

Хорошо, признаю. Она не совсем голая. Просто платье телесного цвета из тончайшей ткани оставляет мало места фантазии, разрешает изучить анатомию и не утаивает факт того, что девушка предпочитает не надевать нижнее белье. Никакое. Ни верх, ни низ.

А может, это только под данный наряд? Наверное, бюстгальтер бы некрасиво просвечивался и трусы бы сильно выделялись. А так… все напоказ. Но полагаю я бы сама могла ходить в схожем виде по общественным местам, если бы обладала идеальной фигурой: грудью четвертого размера, тончайшей талией, которая создает полное впечатление отсутствия ребер, и крутыми бедрами без намека на целлюлит.

Я сглатываю и стараюсь не смотреть на незнакомку ниже пояса, потому как уже вижу гораздо больше подробностей, чем хочу. Однако и ввысь устремляться опасно, ведь там поджидают торчащие соски.

Странно. Это она полуголая посреди ресторана. А стыдно мне.

Ох, вероятно я просто ханжа. Каждый человек волен выглядеть и наряжаться, как ему заблагорассудится. И вообще — это платье такого покроя. Сначала человек выглядит голым, но при ближайшем рассмотрении ты понимаешь, что тут материал наряда телесного цвета и тонкий. И… ничего толком не скрывающий.

Я бросаю взгляд на Амира. Впечатлен ли громила такой соблазнительной девушкой? Должен бы залипнуть, засмотреться. Но амбал не сводит взгляда с Ильи. Изучает его внимательно и цепко.

Хватит. Далось мне это платье?

— Разумеется, я вас представлю, — говорю, наконец. — Илья мой хороший знакомый и…

— И бывший молодой человек, — как бы невзначай обрывает меня парень нарочито холодным тоном. — А вы полагаю, приятель Марианы. Вероятно, коллега по работе.

— Я ее мужик, — ровно заключает Амир.

И от этого простого заявления меня будто кипятком обдаёт. Изнутри и снаружи. Одновременно.

Единственной короткой фразой громила умудряется закрепить свои права. Холодно. Четко. Без лишних эмоций. И суть сразу становится предельно ясно. Моя роль определена. Я принадлежу этому страшному и опасному мужчине. Я его собственность.

Илья краснеет. Натурально. Бледные щёки покрывает румянец. Мне становится жаль бывшего парня. И чего же он настолько сильно переживает? Тоже успел девушку найти. В чем проблема? Или я не замечаю подвоха? Эта красотка модельной внешности… она его родственница? Очень сомневаюсь. Подруга? Он вообще мало с кем близко общался.

— Мы встречаемся! — радостно восклицает красавица, подтверждая мою первую догадку, позволяя вздохнуть с облегчением. — Это он мне сегодня подарил. Илюша такой романтик!

Она сияет от счастья, демонстрирует браслет на изящном запястье.

— Потрясающе, — улыбаюсь я, очень стараюсь преодолеть неловкость и действовать естественно.

— А вы давно здесь? — вдруг начинает щебетать девушка. — Мы почти неделю катаемся. Классно. Я бы тут жить осталась. Илюша только на лыжи встал, а успел на красных трассах позажигать. Ещё и на горках трюки проворачивает. Я восхищаюсь. Природный талант. Илюша мой тигр! Дикий и храбрый! Я знала, что наш любимый ректор скрывает большой потенциал.

— Ректор? — машинально переспрашиваю.

— Ой, а ты не знала? — удивляется девушка, хлопает ресницами. — Уже месяц как назначили. Теперь университет сильно изменится. Прямо сейчас меняется!

Задумчиво разглядываю ее глаза. Неужели ресницы нарощенные? Так натурально выглядят. При этом длинющие, пушистые и густые. Как у куклы.

Вся она кукольная. Действительно красивая девочка. Илья должен ее ценить. Восторг у неё неподдельный. Живой. Восхищение детское. Действительно на своего ректора как на героя смотрит.

— Простите, я не представилась, — ненароком поправляет копну светлых волос, одаривает нас блистательной улыбкой: — Варвара. Илюша меня Варенькой зовёт. Вам тоже так можно.

И тут она трогает Амира за руку, невзначай пальцами по плечу ведёт, сжимает и поражённо округляет пухлые губы.

— Они у вас настоящие? Мышцы. Вы просто железный человек!

Что? Я не понимаю… какого дьявола эта баба трогает моего мужика?! Она же с Илюшей. Вот его пускай и лапает.

— Вы очень сильный! — торжественно произносит наглая дама и ещё сильнее амбала наглаживает. — Илюша тоже в зал пойдёт. Накачается.

Ее соски словно по случайности трутся о локоть громилы. Возбужденные. Стоящие. Заострившиеся как пики. Даже мне видно… и признаюсь, немного завидно. У меня таких прелестей нет. Нечем похвастать.



Амир перехватывает ее наглючие пальцы. Галантно и ловко. Очень нежно. На миг кажется, он сейчас ей руку поцелует. Но нет. Просто мягко отстраняет и ухмыляется.

А у меня внутри что-то обрывается. И чувство, будто сердце в пятки уходит.

— Поздравляю тебя, Илюша, — прячусь за очередной натянутой улыбкой.

— С чем? — хмурится бывший.

— Ну мечта сбылась, — зябко веду плечами. — Ты ректор.

— А что ещё мне оставалось делать? — в его голосе прорезаются ноты истерики, а бледные щёки краснеют ещё сильнее. — В моей жизни тогда была только работа. Мое сердце вырвали из груди и растоптали. На мои чувства наплевали…

— Илья, — выдаю судорожно. — Я совсем не…

— Ничего, — растягивает губы в усмешке. — Все в прошлом. Забудь. Я же забыл. Теперь я ректор. И есть другие заботы. Много других. И есть Варя.

Какая муха его укусила? Что с ним?

— В общем, мы катаемся, — глаза бывшего блестят так, будто слезами наливаются, будто он сейчас реально расплачется.

Мне становится не по себе. Да что с ним такое? Аллергия может? Или перебрал с алкоголем? Хотя Илья почти не выпивал.

— А вы как? — спрашивает. — Вы чем тут заняты?

— Мы только приехали, — отвечаю тихо.

— Отдыхаем, — говорит Амир.

Всего одно слово, но впечатление, будто он детально рассказывает в каких позах меня трахает, как жестко, как часто и как долго. Все грязные подробности раскрывает.

Разве кто-то поверит, что мы спим в разных кроватях? Что он почти месяц меня не трогает? Прошлая ночь под наркотой не считается.

Такому мужчине не отказывают. Такой мужчина не спрашивает. Берет.

— Илюша, — блондинка наконец вспоминает с кем сюда пришла и виснет на своём кавалере. — Пойдём. Не будем смущать друзей. Ещё успеем поболтать.

И к моей неописуемой радости девушка уволакивает Илью обратно за их стол, прекращая наш безумно странный разговор.

Что это было? Не уверена, хочу ли ответ.

— Упырь от тебя одурел, — замечает Амир небрежным тоном. — Знатно ты ему яйца прищемила.

— Я не… Господи, о чем ты?

— Грустит твой романтик, — хмыкает с издевкой. — На свою голожопую соску даже не смотрит. Тебя жрет. Вырвать бы ему гребаные глаза. И я вырву. Если не угомонится.

— Пожалуйста, не надо ему ничего вырывать, — прошу с нажимом. — Он наверняка пьян. Иначе бы не стал вести себя подобным образом.

— Поглядим, — угол его рта дергается вверх, обнажая клык. — А хочешь телку его вытрахаю? Прямо при нем. Во все дыры отымею.

— Зачем? — холодею.

— Да просто, — пожимает плечами. — Она не против. Ты сама видела.

— Она пьяна, — отмахиваюсь. — Они оба пьяны, поэтому так странно себя и вели.

— Как скажешь, — ухмыляется.

— Да, я знаю, ты неотразим, — заявляю с раздражением. — Женщины от тебя без ума. Никто устоять не может. Поэтому тут и алкоголь не нужен. Сами льнут и липнут.

Он молчит. А потом вдруг наклоняется ко мне, шумно втягивает воздух у моего виска. Просто дышит. Тяжело, размеренно. Однако это чувствуется как пуля в голову.

— У тебя трусы мокрые, — хриплый шёпот в ухо бьет.

— Нет! — восклицаю. — Ты когда напиться успел?! Откуда вопросы?

— Насквозь, — заключает он и отодвигается, смотрит прямо в глаза. — Между бёдрам влажно.

— Не угадал! — выдаю запальчиво.

— Лжёшь, — как будто пощечину даёт.

— Нет, я…

— Ты завелась, когда представила, что твой бывший про нас думает, — произносит спокойно. — Он уверен, я тебя далеко со своего члена не отпускаю. Выдалбливаю по первое число.

— Прекрати, — требую сдавленно.

— Он не в курсе, что ты меня в ежовых рукавицах держишь.

— Разве я…

— Но ему хоть как ничего не обломится, — заявляет хлестко. — Он свой шанс проморгал.



Глава 33

— Колени согни, — приказывает Амир. — Еще. Стоп. Не так сильно. Сейчас раком завалишься. Ровнее.

Его губы оказываются вплотную к моей щеке. Дыхание обжигает заледеневшую кожу. Обжигает и щекочет. Сильные руки обхватывают талию, движутся по всему моему телу, придавая правильную позу. От его властного обращения дрожь пробегает.

— Не то чтобы я был против увидеть тебя раком, — хрипло бормочет на ухо. — Но не здесь и не сейчас. Не при всех.

— Ты ужасный пошляк, — сдавленно роняю я. — Ты… просто ужасный!

— Спину тоже согни, — невозмутимо распоряжается он, полностью игнорируя мои замечания. — Стань так, будто тебе врезали в грудак.

— Куда? — вопросительно выгибаю брови.

— В грудь, — поясняет терпеливо. — Ну типа под дых зарядили. Согнись. Бля. Не настолько сильно. Сейчас опять завалишься. Хватит уже мой болт соблазнять.

Интересно, этот мужчина способен обойтись без грубостей? Без крепких выражений? Вероятно, только тогда очарование напрочь потеряется.

Хм. О чем я? Какое на хрен очарование у этого громилы?! С тем же успехом можно чудище, разрывающее людей на части, назвать милым. Бредовое состояние. Рядом с амбалом становится все труднее мыслить трезво. Впечатление, точно он регулярно подмешивает в мою пищу запретные препараты.

— Короче, нельзя спину прямо держать, — продолжает инструктаж. — Если упадешь, то позвоночник в трусы высыплется. Потом буду по костям тебя собирать.

— Я… знаешь, я что-то не уверена, что хочу кататься… — начинаю нечленораздельно лепетать, пытаюсь от суровой судьбы уйти.

— Не ссы, — хмыкает. — Обучу тебя стойкам — сразу ласточкой полетишь. Еще всех тут уделаешь. Уроешь каждого. Я помогу, позабочусь лично.

Его уверенный голос вдохновляет на подвиги. Но мой собственный внутренний писк буквально вопит, обращаясь в тревожную сирену.

— А тормозить? — бросаю лихорадочно. — Тормозить ты меня научишь? Когда я ходила на курсы вождения, мы с этого практику и начинали. Кажется, здесь тоже важно…

— Выходит, тачку водить умеешь? — подозрительно оживляется.

— Не совсем, — судорожно выдыхаю. — Я не хочу никого убить. И сама умирать пока не готова. Лучше поберечь жизни людей и держать меня подальше от руля.

— Это смотря про какой руль речь, — ухмыляется.

Опять на что-то намекает. Грязное. Вульгарное. Сексуальное. Или же у меня окончательно и бесповоротно едет крыша от его магнетического воздействия?

— Носки вместе, пятки врозь, — командует Амир. — Верно. В противоположные стороны направляй. Да, так. Дальше. Смелее. Вперед. Продолжай.

Очень стараюсь верно следовать распоряжениям. Не чтобы порадовать своего тренера, а чтобы избежать опасности. Любое неосторожное движение может привести к жуткой травме. Перед глазами так и мелькают картины переломов разной степени тяжести. А потом, точно по специальному заказу, мимо проносят дико орущего мужика на носилках. На снегу остается красноречивый кровавый след и меня в момент мутит.

— Фу, — кривится Амир. — Здоровый лоб, а ноет как баба.

— Ему же плохо, — выдаю пораженно.

— И что? — плечами жмет. — Терпеть должен. Стойко все выносить. Иначе какой из него мужик? Так, сопля на ветру.

Жесткие понятия. И сам он жесткий. До жути. До одури. Жесткий и притягательный. До греха доводит. В пучину порока толкает.

— Хрень, — вдруг произносит Амир. — Завязывай.

— В смысле? — удивляюсь. — Что не так-то?

— Все, — фыркает. — Вялый плуг.

— Где? — реально не понимаю сути его слов.

— Плуг, — повторяет. — Стойка такая. Вот как сейчас ты пытаешься вытворить. Носки ближе, пятки врозь. И погнали.

— А почему вялый?

— Потому что в твоем исполнении на опавший член смахивает, — ржет этот гад. — Ты сочнее делай. Молодой и крепкий. Нормальный такой стояк. Мощный.

— Честно признаюсь, учитель из тебя весьма посредственный, — произношу ядовито, сквозь зубы цежу. — Можно все же пристойнее выражаться, соблюдать какие-то нормы, приличия.

— Можно, — согласно кивает. — А зачем?

Действительно. И не поспоришь ведь, не подкопаешься. Этому психопату закон не писан, по своей морали живет, по своим понятиям.

Илья воспитанный парень. Начитанный. Ругательств от него не добиться. Пожалуй, даже если ему кирпич на ногу упадет, ограничится пафосными стенаниями. Руки трагично заломит, слезу пустит.

Некрасиво так про бывшего думать. Но правда. Факт остается фактом. Маме его представить не стыдно. Краснеть не заставит. Только… скучный он. До зубного скрежета. До тошноты правильный.

— Какая встреча! — раздается неподалеку знакомый мужской голос. — Рад тебя видеть. Но почему на склоне для новичков?

Обалдеваю. Внутри все сжимается. Прямо тянет схватиться за папку с документами и создать видимость активной рабочей деятельности, однако в моих руках зажаты лишь дурацкие лыжные палки.

Большой Босс. Рядом. Сигнал тревоги оглушает.

Я с опозданием позволяю себе выдохнуть и пытаюсь успокоиться. Мы же не в офисе. Нет повода переживать. Он меня не уволит. Да и с учетом прошлого общения, мое нынешнее положение выглядит куда лучше. Во всяком случае, я не под наркотой. Немаловажный плюс. Очень сильно надеюсь.

— Девочку обучаю, — заявляет Амир.

И тормозит меня. Обхватывает громадной ручищей. Чуть от заснеженной поверхности не отрывает. Будто молчаливо поясняет, почему торможение пока не изучаем. Нет резона, амбал без труда подхватит и остановит самолично.

— Марианна, — улыбается хозяин холдинга, словно мы с ним сто лет знакомы. — Помню, конечно, помню. Наша звезда. С нового года в новый отдел выходит. Мы уже и место вам подготовили. Должность поинтереснее.

Господи. Большой Босс помнит мое имя. Занимается моим трудоустройство. И явно делает это не ради моих красивых глаз. Лишь по воле Амира.

Он его уважает. Черт. Не только. Чую нечто чертовски знакомое, сама подобное рядом с громилой регулярно испытываю. Страх, дикий и острый, первобытный, подавляющий, поглощающий.

Большой Босс тоже его боится?

— Это верное решение, — одобрительно говорит громила. — Талантливым сотрудникам необходимо помогать в продвижении. Такой подход окупается с лихвой.

И в чем же заключается мой талант? Стесняюсь спросить. Можно было бы сказать, что я заработала повышение через постель. Но там я, увы и ах, безнадежное бревно. Ноль.

Значит, просто повезло? Любопытно, какой отдел осчастливлю своим присутствием? Заранее представляю грязные сплетни относительно столь стремительного взлета в карьере.

Хотя это меньшее о чем переживаю сейчас. Тут бы не навернуться, кости не переломать. А то опасность высока.

— Руководитель отдела по связям с общественностью, — произносит Большой Босс абсолютно невозмутимым тоном. — Уверен, данная должность идеально подойдет. Раскроет потенциал Марианны наилучшим образом.

— Звучит неплохо, — соглашается Амир, едва ли понимая, о чем именно идет речь, однако глупо спорить с тем, что название вакансии звучит весьма солидно.

Если честно, на деле все обстоит еще гораздо лучше. Зарплата высокая, обязанностей практически нет. Сотрудники данного отдела особо не напрягаются, просто забирают деньги, еще и уходят раньше всех. И даже служба безопасности их не контролирует, могут приходить и уходить в любое время. Заявился с утра, отметился на ежедневном совещании и можешь проваливать восвояси, никто скучать не станет.

Стоп. А настоящего начальника куда денут? Уволят? Переведут? Ради меня столько жертв?

Впрочем, хозяину холдинга плевать на своих сотрудников. У него существует единственный интерес — собственная выгода. По ходу на этом этапе ему выгодно исполнять пожелания Амира.

— Устроим твою девочку по высшему разряду, — обещает Большой Босс и меня опять начинает потряхивать от волнения.

Черт. Мне страшно, даже когда такой человек дышит рядом со мной, вот настолько близко стоит и спокойно болтает. Под запрещенным препаратом все легче казалось. Если же предположить, будто амбал еще влиятельнее, раз умудряется вертеть этим человеком как хочет, то и вовсе дурно становится. Колени подгибаются, никакая стойка не получается.

Проклятье. Надо привыкать. Легче ко всему относиться.

— Разве ты сегодня по полной не оторвешься? — спрашивает один из самых богатых мужчин нашей страны. — В плане только трассы для новичков?

— Поглядим, как пойдет, — отвечает Амир и всем своим видом показывает, что беседа окончена, пора расходиться.

— Ну увидимся, — подмигивает ему самый главный начальник.

И укатывает вдаль вместе с пестрой стайкой своих любовниц. Да, он женат, но на отдых предпочитает брать согласных на все моделей. Штук десять ему отбирают. Не меньше. Тут уже скорее работа на имидж, мол, посмотрите, какой я молодец.

— Перерыв окончен, — объявляет громила и вмиг возобновляет свою дрессуру: — Давай, отрабатывай плуг. Все как я учил. Вспоминай и показывай. Ну же, вперед. Чего вдруг застыла?

— Перерыв? — поражаюсь. — Да тут и минуты не прошло.

Но мои аргументы остаются без ответа. Амир беспощаден. Кажется, всерьез намеревается готовить меня к лыжным соревнованиям.

Хотя… я не слишком возражаю против такого расклада. Аппетит приходит во время еды. Здесь все развивается схожим образом. Адреналин захлестывает. И вот уже пора увеличивать дозу.

Постепенно обретаю уверенность. Раскрываюсь с новой стороны, вдыхаю морозный воздух полной грудью. Действую ловчее, начинаю чувствовать лыжи по-настоящему, будто часть себя воспринимаю.

Необычное ощущение. Странное. Новое. Почему-то рядом с этим жутким амбалом я становлюсь смелее и ощущаю себя абсолютно иначе. Тянет на подвиги.

Я забываю про страх.

Какая удивительная ирония: перестать бояться, пребывая настолько близко к тому, кто и является источником жесточайшего ужаса. Однако именно его руки поддерживают меня всякий раз, когда практически падаю. Именно он подхватывает и оберегает.

Виртуозная игра. Не более. Но я не могу не признать очевидный факт: этот чудовищный мужчина проявляет постоянную заботу.

Амир лично подбирает лыжи, примеряет на меня несколько разных пар, причем отказывается от моделей, которые сдаются в аренду. Выбирает только новые, подороже. А я стараюсь не смотреть на цену.

Он возится со мной долго и терпеливо, обращается как с непослушным ребенком, объясняет и наглядно показывает все снова и снова, пока суть не доходит, пока не умудряюсь повторить и воплотить его указания и советы с идеальной точностью.

Другой бы наплевал и забил, забыл о дурацкой идее чему-то обучать такую глупую и нерадивую студентку. Но этот не сдается. Гранит. Кремень. Крепче скалы.

Стыдно признаться, однако мне хочется почаще ошибаться. Совсем немного, чуть-чуть, но хочется. Ведь тогда сильные руки моментально дотрагиваются до моего тела, их огненный жар ощущается сквозь немыслимое число слоев одежды.

Пожалуй, все дело в горах. И в большом количестве свежего воздуха. Я попросту дурею от огромного количества впечатлений. От чувства опасности, которое щекочет кожу, подстегивая нервные окончания. Вспыхиваю и завожусь от самой атмосферы.

Верно? Правда?

— Ладно, — милостиво заключает Амир. — Можешь отдохнуть.

— Серьезно? — удивляюсь, чуть дышу от изумления. — Да я только во вкус вошла, только распробовала процесс. Нет-нет, мы должны это продолжить и довести до конца!

Он смотрит на меня как-то странно. Долго и с пугающей ухмылкой. Скалит зубы, в момент отрезвляет и возвращает обратно в реальность.

Его смущает мой энтузиазм? Запальчивость? Что же, я не всегда пребываю в амебном состоянии, порой довольно быстро загораюсь определенной темой и тогда подхожу к вопросу со всем возможным воодушевлением.

Пусть привыкает к изменчивому характеру.

— Еще пару минут покатаешься — завтра вообще не встанешь, — заявляет Амир. — Во всем мера нужна. Тебе стоит отдохнуть и набраться сил для нового забега.



Спорить бесполезно. Его волю не согнуть и не перебить. Остается только вздохнуть и подчиниться.

Пожалуй, амбал прав. Тут есть логика. Наверное, как в спортзале: после убойной тренировки болят мышцы. Лыжи — та же тренировка. Пока ничего плохого не чувствую, но ощущения нахлынут через пару часов.

Мужчина доставляет меня в ближайший ресторан, заказывает там несколько блюд и безалкогольный глинтвейн.

— Но я не голодна, — все же пытаюсь возразить.

Амир ограничивается красноречивой усмешкой.

Паршивец. Как только заказ доставляют и аромат теплой пищи наполняет мои ноздри, желудок урчит, немедленно требуя еды. Откуда этот громила все знает? Вот откуда? Неужели способен читать мысли, прежде чем успею подумать?

— Жди тут, — распоряжается. — Оттянусь и вернусь.

Эй, и с кем это он оттягиваться собрался? С одной из тех роскошных красоток из гарема Большого Босса? Их длиннющие ноги даже лыжный костюм не портит, наоборот, прекрасно подчеркивает.

Громила исчезает из виду с поразительной для его телосложения прытью.

Придется мне обедать в гордом одиночестве. А жаль. Еще и ветер до ужаса дует, глаза щиплет.

Ничего, справлюсь и переживу. Все равно не стоит слишком привыкать к амбалу. Прикипать к бандитам и вовсе дурная затея.

Я заполняю пустоту в душе, поглощая вкусные блюда. Все-таки на свежем воздухе есть хочется сильнее обычного. А я вообще привыкла стресс едой забивать, поэтому действую по накатанной схеме.

Хм, а может, алкогольный глинтвейн заказать, пока Амир не видит? Воровато оглядываюсь по сторонам. Пожалуй, не стоит идти на поводу таких порывов, хватило уже развлечений в изменённом состоянии, а тут вовсе занимаюсь довольно травмо опасным спортом. Надо бы поберечься. Ну и седьмое чувство подсказывает, мой инструктор не одобрит приём спиртного. А разве мне не наплевать? Он почти похитил меня, насильно вывез на дорогой курорт, купил лыжи и теперь дрессирует, заставляет сжигать лишние калории. Психопат, самый натуральный. Маньяк.

Вскоре я отвлекаюсь от дурацких размышлений и начинаю наблюдать за действом, развернувшимся прямо по курсу. Из ресторана открывается панорамный вид. Площадка, на которой я сижу, расположена прямо под ослепительной синевой небес. Кто же захочет запираться в четырёх стенах, когда вокруг раскинулась живописная природа? Поэтому я получаю шанс наблюдать прекрасный и захватывающий пейзаж, а ещё могу оценить умение настоящих профессионалов лыжного искусства. Мне видны склоны для матёрых экспертов и трассы, на которые простым смертным ступать не рекомендуют.

Даже про еду забываю. И про глинтвейн. Рот распахиваю и молча смотрю перед собой. Это как балет. Только в воздухе. Присвистываю. Обалдеть, какое зрелище. Как только смелости набраться на подобное? Неужели ребята не боятся свернуть шею? Кажется, достаточно одного неверного движения…

Вскрикиваю. Выжимаюсь в спинку стула. Ух ты. Других эмоций нет. Шок. Хоть я примерно представляла, что такое возможно, видеть вживую такие выверты и трюки — совсем другое дело. Никакой фантазии не хватит. Реальность в разы круче. Пленяет и не позволяет взгляд отвести.

Смотрю на этих профи. Восхищаюсь всей душой. Там ещё и девочки есть. Поразительно. Как они справляются? Как не пугаются? Но большинство все же парни. Есть даже целые компании. Заинтересованно изучаю талантливых мастеров. Выделяю одиночку в чёрной экипировке. Он такие повороты выписывает прямо в воздухе, что у меня сердце всякий раз замирает.

Интересно, как Амир катается? Вряд ли настолько же умело и ловко. Не думаю, что мужчина с его габаритами способен легко разрезать пространство, парить, практически застывая в невесомости. Полагаю, он просто мчит вперёд и либо сбивает всех подряд как кегли, либо движется настолько жестко и агрессивно, что несчастные лыжники сами спешат испариться с его пути. Не знаю, какие фокусы имел в виду Большой Босс, когда пел оды умениям амбала, вероятнее всего просто льстил, нахваливал из страха, задобрить хищника пытался.

Сама не замечаю, как мой взгляд оказывается прикован к одному-единственному лыжнику. К этому трюкачу в чёрном. Перестаю за другими следить. Вот совсем. Жадно наблюдаю только за этим.

Что он творит? Как? Здесь явно идёт нарушение закона притяжения. Или гравитация на него не действует? Невероятный мужчина. Двигается с поразительной легкостью. Кружит, точно кружево плетёт. Пространство рассекает как нож. Разрезает небрежно. Без труда. Кувырок за кувырком. Двойной. Тройной. Сбиваюсь со счета. Смертельный поворот. Судорожно втягиваю воздух. Страшусь, как бы этот смельчак не сорвался. Но он в буквальном смысле имеет все законы физики. И вертит мир вокруг… своих собственных лыж.

Такая манера ошеломляет. Потрясает сверх всякой меры. Это бы и за рекорд сошло. Надеюсь, кто-нибудь запишет все его выверты на видео. Я хочу пересмотреть, убедиться в том, что мои глаза не обманывают.

А потом парень в чёрном исчезает. Пропадает без следа, так же неожиданно, как и появился, резко исчезает из поля зрения.

Топлю своё разочарование в глинтвейне.

Но зачем грустить? Я здесь только первый день. Ещё встретимся. Хотя учитывая мои умения, такой опытный эксперт едва ли решит внимание обратить, не заметит очередного новичка. Ну и ладно. Амир бы все равно это не одобрил. Так. А что именно — это? Ничего же нет. Я фантазерка. Мечтами живу, вечно принца жду.

Забавная идея. Чёрный принц. На лыжах. Классно и современно. Это тебе не скучный белый конь. Ново. Остро. Цепляет в момент.

Раздаётся странный звук. Свист. Отчетливый. Совсем близко. Будто что-то стремительно скользит по навесу. Комья снега летят вниз, разлетаются в разные стороны. Темная фигура совершает виртуозный кувырок в морозном воздухе. Лыжи приземляются на узкий деревянный поручень, ограждающий площадку ресторана от зияющей внизу снежной пропасти. Рывок вперёд. Прямо к моему столу.

Вздрагиваю. Вскакиваю на ноги, ощущая предательскую слабость в мышцах. Сердце одержимо стрекочет, выламывает грудную клетку.



Это он. Он здесь. Мой Чёрный принц.

Проезжает вперёд и останавливается до жути близко. Отбрасывает лыжные палки, берет меня за руку, целует.

Боже. Я опять под кайфом? Это же нереально. Невозможно. Так не бывает! Откуда он… как…

Ничего не успеваю толком осознать.

Лыжник снимает маску. И меня как током бьет. Электричество по жилам пробегает.

— Амир, — выдыхаю и не верю своим глазам.

Громила хохочет. Запрокинув голову назад, обнажая крепкую шею. Явно забавляется моей реакцией.

— Но как ты, — облизываю губы. — Как же ты… так?

Я могла и раньше догадаться. У него экипировка чёрная. Все чёрное, от и до. Как на специальный заказ. Просто значения не придала, не связала факты воедино.

— Ты многое не замечаешь, — говорит он, отсмеявшись.

Да. Не спорю. Достоинства его точно игнорирую.

— Признайся, — подаётся вперёд и как заговорщик в самое ухо шепчет: — Хотела изменить мне… со мной?

Вопрос обжигает. А ответ озвучить страшно. До ледяной дрожи жутко.



Глава 34

Утро после первого дня на лыжах приносит мне чудовищную боль и ломоту во всем теле. Даже создается впечатление, будто я что-то сломала, причем множество раз и в самых разных местах. Агония наполняет каждую клетку, и у меня мучительно саднят такие мышцы, о существовании которых я прежде не подозревала. Глаза открывать страшно, ворочаться в постели попросту чудовищно. Ощущения непередаваемые.

Лишь необходимость посетить ванную комнату заставляет меня оторваться от кровати, отлипнуть от матраса, приложив нечеловеческое усилие воли. Поднимаюсь и мелкими шагами, чуть ли не по стеночке, продвигаюсь к туалету, глухо постанываю.

Кошмар. Прав был Амир. Хорошо хоть сдержал мой порыв продолжить тренировку. Я и вчера почуяла неладное, когда к вечеру руки и ноги постепенно перестали слушаться и словно онемели. Но сегодня спектр впечатлений заиграл новыми красками.

Я ничего подобного раньше не чувствовала. Даже после самой убойной программы в спортзале. Никогда. Просто какое-то похмелье в мышцах. Тяжкое и тотальное.

Присесть на унитаз и то нереально. Удается не с первой попытки. Вскрикиваю, щурюсь от болезненной вспышки.

Привожу себя в порядок. Во всяком случае, стараюсь. И практически сразу сдаюсь, возвращаюсь обратно в кровать.

Мне требуется отдых. Неделя минимум. Продолжать в таком состоянии нельзя. Иначе точно врач понадобится. Какие лыжи? Какие спуски? Я еле хожу. Придется Амиру провести этот день одному. Впрочем, не думаю, что он не подберет себе достойную компанию. Желающих полно. Поразительно, но каждая встречная женщина на него заглядывается. Просто дурман от него исходит. Гипнотические флюиды.

Грохот распахнутой двери отвлекает от мыслей. Рефлекторно вздрагиваю и тут же ощущаю прелести спазма мышц.

Сжимаю зубы крепче, сдерживаю вопль.

— Эй, ты чего разлеглась? — раздается голос громилы. — Подъем. Хватит дрыхнуть. Пора покорять вершины. Давай живее, двигай. Натягивай шмотье.

Он подходит вплотную к моей постели, уже полностью одет и готов к выходу. Изучает меня горящим взглядом, криво ухмыляется.

— Ну, — протягивает насмешливо. — Вперед.

И ухватывает край одеяла.

— Нет! — восклицаю запальчиво, удерживаю материал. — Я не могу. Нужна передышка. Перерыв. Думаю, лучше ты сам покатаешься, заодно и мешать не стану, не буду тебе обузой. Развлекайся в свое удовольствие и…

— Так не пойдет, — отрицательно качает головой, но одеяло милостиво отпускает. — Я один туда не попру.

— Почему? — поражаюсь. — У меня все болит. Сегодня ничего не выйдет. Я шевелиться не способна, какая уж там езда, особенно на лыжах. Еле ногами двигаю. В общем, нам придется отменить учебу. Отложим на пару дней, продолжим после восстановления.

Амир молчит. Выразительно осматривает меня, будто оценивает, скользит взглядом от взлохмаченных волос на макушке до пяток, скрытых одеялом. Опасное пламя в черных глазах разгорается все сильнее.

Амбал… злится? Думает, я лгу? Разыгрываю комедию? Кажется, он не слишком доверяет женщинам. Ни во что их слова не ставит, достаточно вспомнить наш проклятый первый раз, когда мужчина принял мое поведение за умелую игру.

— Валяй, — вдруг соглашается Амир.

И начинает раздеваться.

Что?! От шока замираю. Даже про боль забываю. Немею, перестаю ощущать ломоту в мышцах. Волна обжигающего озноба прокатывается по телу.

Громила сбрасывает ботинки, стягивает штаны, футболку. Остается в одних трусах, что мало спасает ситуацию и ни капли меня не успокаивает. Наоборот — пробуждает дикий ужас.

Боже. Какой он огромный. Просто гигантский. Причем везде. Хочу отвернуться, закрыть глаза, однако не могу. Ничего сделать не удается. Застываю перед ним как кролик перед удавом.

Мужчина выдергивает одеяло из моих рук, укладывается на кровать, прижимается телом к телу, не ведая ни стыда, ни стеснения.

Пораженно охаю. И тут же ощущаю, как отзывается его громадный член на данный звук. Напрягается, утыкается в мое заледеневшее бедро.

Господи, почему он настолько горячий? Будто огонь кожу ласкает, обдает жаром и дразнит, распаляет, пробуждает ответный отклик. И почему он так приятно пахнет? Туманит разум, дурманит, оживляет внутри все самое порочное и запретное. Теряю контроль.

Сама не замечаю, как льну к нему. Проклятье. Это не я. Только тело. Мое предательское тело.

А потом вдыхаю мужской аромат и дурею окончательно. Амир недавно принял душ, от него исходит очень приятный запах, не перебивающий его собственный. Ловлю себя на крамольных мыслях. Краснею. Пытаюсь протрезветь от гремучей смеси эмоций.

Напрасно. От этого спасения нет. Проклятье. От него спасения нет. В пропасть утягивает, в бездну увлекает.

— Что ты вытворяешь? — спрашиваю судорожно, утыкаюсь ладонями в мощную грудь и вместо того, чтобы оттолкнуть, отпихнуть от себя, провожу пальцами ниже, двигаюсь по рельефному животу, покрытому волосами.

Мне ведь такое не нравилось. Никогда. Все эти мускулистые самцы совсем не привлекали, казались тупыми качками. Но он… другой. С ним иной расклад.

Ох, черт, как же тут выстоять? Как сопротивляться?

— Занимаюсь твоим восстановлением, — невозмутимо произносит Амир.

А потом переворачивает меня на живот и устраивается сверху, уверенно зажимает мои дрожащие бедра своими, будто седлает, сдавливает в капкане крепких мышц. Теперь бесполезно дергаться. Даже опасно. Вздыбленный член вжимается между ягодицами, точно готовится идти на таран. Нас разделяет слишком мало слоев ткани.

Хотя разве ткань защитит? Разве хоть что-то на свете защитит? От этого психа и бронированный бункер не спасет. Хищник настигнет добычу. Сожрет.

— Я делаю тебе массаж, — невозмутимо поясняет мужчина.

И начинает меня лапать. Довольно умело. Разминает плечи, спину. Растирает руки. Его пальцы заставляют напрочь позабыть о боли.

Очень быстро я начинаю чувствовать то, чего совсем не желаю и не прошу. Он странно действует на меня. Безумно. Ненормально. Я не должна испытывать такое. Не должна. Нет, нет, нет. Тянет разрыдаться от своей жуткой испорченности.

Низ живота простреливает тягучая судорога.

— Хватит, — выдаю я, едва разлепив губы. — Я в порядке.

— Не дергайся, — хмыкает. — Драть не стану. Разомну и отпущу. Потом в кровати поваляемся. Мне тоже в лом на трассу переться. Уж лучше отоспаться.

— Ты… собираешься спать здесь?

— А где еще? — бросает издевательски. — И тебя погрею, и сам не замерзну. Говорю же, бояться нечего. Я болтом управляю, а не он мной. Расслабь жопу. Насиловать не буду.

— Знаешь, я передумала, — произношу лихорадочно. — Твой массаж помог и мне уже гораздо лучше. Да и если мышцы ноют, то надо их снова нагрузить, просто чуть осторожнее. Поэтому стоит опять отправиться на склон, потренироваться, закрепить полученные вчера навыки.

— Уверена? — склоняется надо мной, затылок дыханием опаляет, накрывает грудь здоровенными ладонями, поглаживает, заставляя соски затвердеть.

Живот сводит спазм. Из меня выделяется влага. Между бедрами не менее мокро, чем в ту чудовищную ночь, после приема наркотиков.

— Это точно массаж? — в горле пересыхает.

— Моя техника, — заверяет Амир.

Его зубы слегка царапают мою шею сзади. Прикусывают кожу, пробуждая мелкий озноб. Точно зверь. Дикое и одержимое животное. Примитивное, вечно голодное, однако до одури манящее и притягательное.

— Давай… как-нибудь потом, — выдавливаю, наконец. — А сейчас я хочу кататься на лыжах. Очень хочу. Правда. Поэтому отпусти и позволь собраться.

— Уговорила, — заключает хрипло, отстраняется и смачно шлепает меня по заднице, побуждая поторопиться, пулей рвануть с кровати к шкафу и спешно приступить к облачению в первую попавшуюся одежду.

+++

Проходит ещё несколько дней нашего активного отдыха. Я плюю на боль в мышцах, на возможные растяжения связок и чудовищную ломоту. Игнорирую все это, лишь бы не оставаться наедине с Амиром, очень стараюсь избегать тесных контактов.

Он тоже держит дистанцию. Отпускает меньше пошлых фраз. Больше времени уделяет непосредственно обучению. Возится со мной. Но как будто уже без удовольствия. Наверное, перестаёт видеть перспективу дальнейшего развития таких отношений. Просто обещание держит. А в целом я ему наскучила. Надоела. Ну какому мужику такое понравится? Веду себя как девственница в двенадцатом поколении. Похлеще любой монашки противлюсь. Хотя беречь уже давно нечего. Он и так все взял. Забрал и получил. Казалось бы, почему мне не отключить голову и не пуститься во все тяжкие? Тем более, меня тянет к нему как магнитом.

Похоже, пока я искала ответ на великий вопрос — дать или не дать. Амир успел перегореть. Во всяком случае, особой активности не проявлял. Общался со мной лениво и небрежно, если это к лыжам не относилось, будто одолжение делал. Никаких приставаний. Никаких попыток массаж устроить. Даже не прижмется ненароком. Все очень строго и скромно. Без особых чувств. Без огонька, к которому я неожиданно успела привыкнуть.

Черт. У громилы даже взгляд изменился. Гореть перестал. Стал ещё мрачнее и тяжелее. Какой-то пустой, как будто вечно недовольный.

Единственное, что меня радовало, — прогресс в умении кататься на лыжах. Но тут была целиком и полностью заслуга моего тренера. Он способен и бездаря обучить основам с нуля, показать, куда двигаться и как развиваться.

Мы часто встречали Большого Босса, обменивались стандартными фразами. Пару раз я замечала Илью с его Варенькой, но они к нам общаться не подходили. В остальном же время занимал экстрим и адреналин.

Амир отрывался на лыжах так, что мне и наблюдать было страшно. Он катался лучше всех. Реально. Без преувеличения. Мог легко заткнуть за пояс любого другого лыжника.

После своих одиноких забегов он находился в приподнятом настроении. Был более расслабленным и уже не одаривал меня мрачным взглядом. Но в целом полагаю, он смотрел на меня и недоумевал. Зачем ему я? Зачем вся эта морока? Ледышка в постели бесполезна. Кому нужно такое бревно?

А я ничего не могла с собой поделать. В том и проблема всех моих прошлых отношений. Я слишком долго раздумывала. И пока одобряла кандидатуру парня для серьезного формата, тот уже срывался и бросал меня, уходя к более сообразительной девчонке. Дожидался только Илья. И ждал бы годами. Но его я бросила сама. Все жила дурацкими мечтами, верой в чудо и в любовь с первого взгляда. Как из прошлого века пришла. Или даже из позапрошлого. Часто думала, что увижу правильного мужчину и сразу пойму — это ОН. Моя судьба. Но жизнь не сказка и не мечта.

Наступает тридцать первое декабря, и у меня нет повода жаловаться. Амир ещё не послал куда подальше, не вышвырнул за порог. Спускаюсь по склону для новичков самостоятельно. Без надзора. Уже разрешают. Уже можно. Чем и пользуюсь. Амбал трюкачит вдали, на приличном расстоянии отсюда, на секторах для экспертов. А я так, тихо и мирно рядом с детьми прокатываюсь. Ну ничего. Тише едешь — дальше будешь.

Разгар дня. Ярко светит солнце. Невольно улыбаюсь. Ощущаю странную свободу внутри. Вроде нет повода сильно радоваться, а сердце замирает.

Хотя на душе муторно. Мысли тревожные. Признаюсь, беспокоит резкое охлаждение Амира. Или отчуждение? Вроде пару дней назад был запальчив и горяч. А теперь. Точно за стеной держится. Дистанция ощущается между нами. Прозвучит безумно, однако я немного тоскую по его небрежным приставаниям, по тому, как он прижимался ко мне сзади, демонстрируя своё достоинство во всей красе и мощи.

Член у него гигантский. Как самая настоящая пушка. Литая и металлическая. Здоровенная и угрожающая. Таким достаточно прижаться и…

Стоп. Я рассуждаю как больная нимфоманка. Извращение какое-то. Думать про его эрегированный орган, ещё настолько долго и подробно.

Стараюсь на природе сосредоточиться. Мило. Но не то. Мысли шальные, вьются вокруг всякого разврата. Ладно, тело давно покорилось и сдалось. Но мозг куда рвётся? Разум на что меня толкает?



Миг — и у меня дыхание выбивает. Жесткий толчок. Жестокий. Хруст. Лечу куда-то в сторону. Быстро. Моментально. Неудержимо. Совершенно не понимаю, что происходит, не отдаю никакого отчета. Что-то тяжёлое врезается в меня на полном ходу и вынуждает кубарем покатится вниз.

Всего секунда. Реально. Не дольше.

Вот я спокойно и уверенно рассекаю пространство, а вот уже лежу на спине, не способная двинуться с места. Мои руки и ноги меня не слушаются. Не ощущаю собственное тело. В ушах до сих пор звучит чудовищный хруст.

Это был мой позвоночник? Лыжи? Что случилось?

Я не могла сама так упасть. Не могла. Спокойно ведь ехала. Медленно и осторожно. Что-то в меня влетело, врезалось.

Проклятье, дышать не могу. Серьёзно, кислород забивается во рту, но дальше не проникает. Судорожно хватаю воздух, а продышаться не удаётся.

Я не чувствую боли. Ничего не чувствую. Совсем. Никак. И мне дико страшно. Пробую шевельнуться. Без результата. Шок захлестывает сознание.

Хруст оглушает. Повторяется снова и снова. А может, это не кости ломаются? Просто шаги рядом? Свежий снег скрипит? Что за…

— Привет, — раздаётся голос рядом. — Вы как?

Лицо незнакомого мужчины зависает над моим лицом.

— Вы в порядке? — спрашивает он.

И кажется, трогает меня. Прикасается к плечу. Тормошит. Я не чувствую. Или чувствую? Трудно сообразить. Мне ещё трудно дышать.

Я не порядке. Точно. Даже близко не там.

— Меня зовут Йон, — продолжает говорить этот человек. — Я из Румынии.

У него и правда есть акцент. Необычный. Ощущение, словно мужчина намеренно растягивает слова.

— Простите. Я был не слишком внимателен. Я сбил вас. Я виноват. Скажите, пожалуйста, вы можете пошевелиться?

Я не знаю. Не знаю. Что-то щеки обжигает. Слезы? Кровь? Господи, прошу, не надо. Я не хочу умирать. И вообще…

— Вам больно? — снова спрашивает незнакомец. — Вы плачете. Не молчите. Скажите же что-нибудь. Извините, я не хотел причинить вам боль.

Амир.

Я чувствую его. Слышу. Ближе и ближе. Его дыхание. Бой крови.

Он рядом. Здесь. Опускается передо мной на колени. Молча мой взгляд ловит. Ничего не спрашивает. Просто трогает. Ощупывает все мое тело. И я от этих прикосновений оживаю. Отзываюсь и откликаюсь, слабо подергиваюсь.

Значит, все не так плохо. Я могу шевелиться. Я ничего не сломала. А если и повредила, то несерьезно. И дышу уже полной грудью. Им дышу. Его запахом терпким насквозь пропитываюсь.

— Амир, — шепчу и улыбаюсь.

Я так хочу, чтобы он меня обнял и согрел. В его руках безумно тепло и уютно. Так приятно. Горячо, жарко и волнующе. Пусть продолжает. Пусть не отпускает никогда.

Но мужчина уже отводит взгляд. Разрывает контакт с моим телом, отстраняется и смотрит мимо. Не пойму куда. На этого незнакомого румына?

Крик. Бросок. Хрип. Звуки ударов. Тут происходит нечто странное. Я больше не вижу Амира. И того мужчину, который меня сбил. Солнце слепит.

Приподнимаюсь на локтях. Копчик простреливает молния острой боли. Кривлюсь. Но стараюсь думать о том, что боль это тоже хороший знак. Чувствительность есть.

А потом я поворачиваю голову — и мои внутренности в момент стынут.

Амир избивает этого незнакомца. Так жутко и жестоко, что это сначала кажется дурным розыгрышем, постановкой. Не верится, что такое может происходить. Прямо посреди известного курорта. При свидетелях. Среди бела дня. Это не закрытый ресторан, не площадка перед студенческой столовой, где людей явно меньше.

Если сравнить то, что я вижу сейчас, то и Андрея, и пресловутого «Лютика» Амир буквально приласкал, приложил совсем слегка, мазнул кулаком по касательной.

Громила сбивает румына с ног и буквально забивает здоровенными кулаками, молотит, будто боксёрскую грушу. Плюет на окружающих зрителей. Дубасит беднягу, не ведая усталости. Долго, безжалостно, методично. Отделывает так, точно хочет превратить в кашу.

Снег окрашивается в красный.

— Амир! — восклицаю и вскакиваю, мчусь к нему, будто и не падала, не была парализована шоком и болью. — Амир! Хватит. Прошу! Не надо…

Но мужчина глух к мольбам и возгласам. Входит в раж. Наслаждается. Кайф от этого ловит. Явно моментом упивается.

Вот он настоящий. Без маски. Без прикрас. Вот его суть и сущность. Бандит и убийца, преступник, кровожадный и жуткий.

Сегодня он этого типа молотит, а завтра меня изобьет. Глупо иллюзии строить, когда имеешь дело с головорезом. Он сорвётся. Такие люди всегда срываются. Иначе не бывает.

— Амир, — умоляю. — Пожалуйста, не надо. Амир…

Громила все же прекращает. Точнее просто заканчивает. А я отворачиваюсь, потому что страшно смотреть на изувеченного румына.

— Чтоб я этого дегрода здесь больше не видел, — хрипло бросает Амир, отдаёт приказ кому-то из подоспевших людей.

— Он тут с компанией, — произносит кто-то. — Вчера приехали.

— Значит, всю компанию на хрен, — выдает отрывисто. — Отсюда. Из страны, сука, выслать. Прямо сейчас всех этих долбоящеров пакуйте и выкидывайте.

Мужчина подходит ко мне. Его дыхание ровное, словно он совсем не напрягался, избивая того несчастного, чья вина была лишь в случайном столкновении со мной.

— Амир, — дурно смотреть на его кулаки, залитые кровью, и хоть экипировка чёрная, многое скрывает, но багровые капли созываются вниз, на чистый снег, уродуют белоснежный покров. — Он же не хотел. Он случайно. Просто по своей дурацкой неосторожности.

— Он тебя чуть не прибил, — цедит мрачно. — Ему повезло, что я сдержался.

— Сдержался? — задыхаюсь.

— Бляха, не важно, — отрезает. — Тебя должен осмотреть врач.

— Нет, я…

— Врача сюда, — приказывает очередному прихвостню. — Быстро.

Наш разговор завершён. И моя жизнь тоже. Потому что Амир не остыл и не охладел, жаждет меня по-прежнему и своего добьётся. Не отступит ни на шаг. Он меня даже мне не отдаст.



Глава 35

Зая. Зайчонок. Зайчишка.

Глаза громадные. Только их на лице и видно. Больше ничего не разглядеть. Бросишь один взгляд — и тонешь в этих долбаных омутах. Черные. Бездонные. А под солнцем вдруг светлее становятся. Днем глянешь — зеленые. Ядовитые. Отравой пропитанные. Проклятые. Как вся она. Смотришь — и насмотреться не можешь. Жизни мало, чтобы досыта ее видом нажраться.

Невинная. Нетронутая. Непорочная. Прямо долбанный цветочек. Даже странно, никто прежде не сорвал, в грязь не втоптал.

Дрожит. Трясется. Глазищи свои выпучивает. Хлопает ресницами. И не догадывается, что таким простым жестом мои кишки на свои крохотные кулачки наматывает. Жилы наружу тянет. На нервах выплясывает, играет.

Выглядит так, будто член ей в глотку вгоняю. Воздух перекрываю нахрен. И при этом чистая. До черта наивная. Щеки краснючие. Горят, точно пощечин ей своим болтом надавал. Отходил по роже как последнюю дрянь.

Но дьявол. Она целомудренная. Даже мой прибор ее не попортил.

Обалдеть. Вот таким сопливым дерьмом башка забита. Сутки напролет. Не выбить, не вытравить. Дьяволова девка в тряпку меня превращает. Вертит мною как пожелает. Яйца в тисках сжимает. Кто бы узнал. Ржал бы. Подох от смеха. Я и вдруг залип.

Забавно. Жесть. Сам и не понял, как в это попал. Никогда и ни на что так сильно не подсаживался. Тем более, от бабы не крыло, нутро не грызло.

Вибрация мобилы отвлекает.

— Алло, — бросаю хмуро, принимая вызов.

Тихо. Ни звука. Номер скрыт.

— Алло, блядь! — рявкаю.

— Простите, шеф, — раздается знакомый голос. — Проблемы со связью, звоню по защищенному каналу, сигнал с опозданием доходит.

— Чего тебе? — спрашиваю.

— Встреча у нас, — откашливается. — Ждем вас. Все уже собрались и… немного переживают, почему вы еще не приехали. Я решил уточнить. Возможно, у вас возникли более важные дела.

Бля. Точно. Встреча. Долбаная сходка. Как раз сегодня обещал заехать на пару часов, уважить своим присутствием. Вопросов накопилось много. Неотложных. И даже праздник не повод откладывать разбирательство. Враги-то не дремлют, без перерыва на рожон лезут.

— Я занят, — выдаю в ответ. — Завтра приеду.

— Слышал, есть трудности с румынами, — начинает и замолкает. — Если я могу оказать помощь или посодействовать. Только скажите. Хватит одного вашего слова.

— Нет там трудностей, — отрезаю. — Без тебя разобрались.

— Понимаю, но если…

— Встреча на тебе, Зураб, — снова обрываю его, чувствую, как ярость в жилах бурлит, заставляет кровь закипеть. — Порешай с поставками. Остальное не важно.

— А долг? — интересуется вкрадчиво.

— Тема закрыта, — хмыкаю и отключаю телефон.

Действительно. На кой хрен мне нужен бизнес? Зачем решать проблемы? Встречаться с партнерами? Напрягать мозг? Лучше думать членом и дожидаться девчонку как пес. Под откос все пустить и наблюдать, как рушится то, что годами выстраивала моя родня.

Но я и правда не могу уехать из дома сейчас. Врач осмотрел мою деваху, просветил на всех тех штуковинах, изучил сраные снимки, анализы взял. Нормально. Серьезных травм нет. Переломов тоже не обнаружено. Синяки, ушибы. Повторный осмотр назначен через три дня.

Теперь она спит. Проснется — снова ее обсмотрю. Врачи врачами, а я только себе самому доверяю.

Мир подождет.

Вытягиваюсь в кресле. Смотрю на полыхающий камин. Выжечь бы мысли о ней прочь. Огнем. Дотла спалить и пепел выгрести. А не выходит. Не удается.

Как в первый раз увидел девчонку, так и залип. Намертво присох. Сразу решил: моя будет. Выдеру до судорог. До пара из ушей. Выдолблю как шлюху. Грязно, развязно, с оттяжкой и на всю длину. Часами засаживать буду. Без жалости. Без пощады.

Я и лица ее не видел. На жопу повелся. Деваха лихо из тачки вырулила и вперед помчала. Там все охренели. По ходу даже тот слюнявый Андрей в момент прозрел.

Никто такого расклада не ждал. Застыли. Зависли.

Картина маслом. Дьяволица. Задница роскошная. Круглая. Крепкая. Джинсами обтянута. Впритык прямо. Ягодицы ходят как поршни у «Феррари». Четко. Нагло. Дерзко. Дразнят и приманивают.

У меня аж член встал. Яйца заныли. Представил, как это — вогнать туда, промеж этих булок всадить и долбить до отключки. Чуть штаны не обкончал. Как мальчишка.

Вот для чего цензуру придумали. Для таких роскошных задниц. Их законом нужно запрещать, иначе любой прибор задымится.

— Я вам ее привез, — прогнусавил хмырь. — В счет долга. Она расплатится. Реально, мы обо всем с ней добазарились. Заметано, братан. Зачетная же баба.

Ну, спасибо, что напомнил. Вернул к реальности.

— Сука, — врезал ему, не жалея сил. — Какой я тебе братан?

Удар за ударом. Чуть легче. Убивать его не хотел. Во всяком случае, тогда. Деньги сперва надо сбить, а потом пустить в расход.

— Откуда девка? — спросил, пока урод кровью харкал.

— На с-с-сайте… п-подцепил, — бросил тот, откашлявшись. — Она охотница. Разводит мужиков типа вся такая порядочная, туда-сюда… строит из себя приличную, но по факту на ней пробу ставить негде… Один кореш сдал… Она из него круто бабла выдоила… выжала всего… тоже там встретил… ну в инете. Думал, честная телка, правильная, а обчистила его до копейки. Хитрая тварь… и на все согласная.

— Сладко ты запел, — усмехнулся я. — Выходит, на сайте нашел?

— Д-да, — кровь с рыла обтер, отдышался. — Приложение есть. Для знакомств. Сам глянь, там переписка нудная, ни о чем, она только при встрече раскололась, когда фактами про своего кореша прижал. Матерая шалава. Профи. Хотя биография чистая, работа офисная. Ну типа схвачено. Комар носа не подточит. А на деле та еще стерва.

— И с чего бы ей за тебя расплачиваться? — хмыкнул.

— Ну она сговорчивая, — оживился. — Вам бабло нужно срочно, а мне все равно нечем отдавать. Так хоть телку улетную получишь. Разве плохо?

Занятное предложения. Но телка и так моя. Уже решено.

— Запакуйте мусор в багажник, — отдал приказ. — Телефон его заберите. Бабу пробейте по всем фронтам. Досье собрать. Поживее. Ждать не стану.

Может, развод? Спецом эту шлюху под меня пихают? Для слежки? Для слива паленой инфы? Может, реально охотница со стажем, способна поиметь мозги?

Не нравятся мне случайности. Никогда.

Только эта деваха и правда чистая оказалась. Как на зло. Проверили биографию, напрягли все стандартные каналы, никакого криминала не нарыли.

Мутная хренотень. Даже непонятно, кого она там разводила. И вообще не гониво ли это? Андрею веры нет. Соврет задешево. Ему лишь бы долг покрыть. Подставил бы и собственную мать.

Ничего, ублюдок за все рассчитается. Выплатит каждую копейку. Не деньгами, так кровью взыщем. Но долг долгом — там спешить некуда. Проблема заключалась в другом.

Я хотел эту девку. Дико хотел. Одержимо. Сам не понимал, почему настолько резко и сильно покрутило. Фотки ее потом глянул. Ну, симпотная. Не уродина. Не красотка. Обычная, таких пачками на улице можно встретить. Чем проняла? Неясно. Даже роскошная жопа не оправдание.

Думал — отпустит. Гляну живьем и сам с себя проржу. Прежде за бабами не гонялся, а тут аж стойку сделал. Член по ветру. Как долбаный компас на нее настроился.

Дьявольский цирк. Ад. Смех.

Когда с формальностями было покончено, когда все данные собрали, перетряхнули и ничего подозрительного не обнаружили, я лично за ней помчался. В раздевалке девку перестрял и поплыл. Член вздернулся. А на горле петля затянулась. Позорный конец.

Чудом ее прямо в том долбаном зале не выдрал. Полотенце с нее содрал. Свою новую собственность изучил и понял, что не скоро на волю выпущу.

Сиськи мелкие. Нечего лапать. Но жопа. Черт, ее шикарная задница дорого стоила. Все точно как я помнил. Гребаный орех, который так и тянет надвое расколоть, пройтись по нему молотом, отдубасить, как следует. Тут никакой воли устоять не хватит.

Я с ней нежничал. Базарил долго. Условия пояснял. Проявил недюжинное терпение.

Я обычно с телками меньше трындел. Сухо. По делу. О чем растекаться? Отодрал. Оплатил. Отправил к черту.

Попади она в лапы к другим — бабла бы точно не зашибла. Выдрали бы и на помойку вышвырнули. Дохлую. Вряд ли бы тугая жопа спасла. На Андрея у многих зуб уже наточен. Всю ярость бы на ней сорвали. Плевать им, кто виновен, а кто нет. Есть у нас совсем бешеные. Отморозки. Такую сочную девчонку жалеть бы не стали, на круг бы пустили и дело с концом.

А я к ней с манерами. Вежливо. Сразу настроился на серьезные отношения. Не пару раз отодрать, не для перекуса и уж точно не для дележки. Но постоянку: растрахивать медленно и со вкусом.

Начал осторожно. Ласково. Болтом по губам водил, чтоб распробовала, волну поймала и кайфонула. Готовил. Заводил. Возбуждал. Как привык. В своей манере.

Кто ж знал, что она целка? В двадцать пять гребаных лет. Видная девка. Рожа милая. Фигура зачет. И целка. Охренеть. Самая натуральная. Не сделанная, не подшитая. Вот реальная.

Понял, только когда вогнал.

Как сдержался? Как сумел задний ход дать? Как член выдернул?

По ходу охренел. От осознания. Очнулся. Протрезвел. Даже похоть спала, когда понял, что невинную девчонку попортил, протаранил с одного удара.

Дерьмо. Долбануться. Дерьмо.

Я привык трахать бывалых телок. Понятливых. Опытных. Эта на прожженную шалаву не тянула. Ломалась, слезы и сопли пускала, млела. Но сука, я был уверен, это такая игра. Цену набивает. Распаляет. Полно таких баб, что до последнего мнутся, а как засадишь, сразу искры летят. Да и кто здесь хранит девственность до долбанных двадцати пяти лет? Просто комедия. Кому рассказать — не купятся, не поверят.

Я знал, что парень у нее был. И не один. Долгие отношения. Разные. Несколько раз. Мог ли подумать, будто она столько провстречалась с мужиками и не перед кем из них ноги не раздвинула? Фантастика. Сраное кино.

Целки меня не возбуждали. Не тянуло к ним. Блок. Запрет. Да и как-то сразу понимал, кого трогать не следует.

Дьявол. Раздери меня гром. Ну какая целка так булками вертит? Какая целка такие круги жопой выписывает? Бред.

Зая. Зайка. Зайчишка.

Я как увидел ее в том обруче с ушками, так и представил, что под хвост долблю. Хотя куда там. Ха. Я бы даже не пытался ее задницу распечатывать. Это же как хомяка на пушку натягивать. Треснет. Лопнет по швам.

Но вот по стандарту… откатал. Ох, как бы я эту девчонку откатал. До утра и гораздо дольше. Ночь за ночью. Чтоб голос сорвала и спину мне расцарапала, в кровь разодрала.

Теперь с этим можно попрощаться.

Откат назад. Конкретный.

Зря я того лыжника при ней дубасить начал. Надо было по-тихому грохнуть. Но резьбу сорвало. Еще неделя воздержания — на всех подряд кидаться начну. Ох, главное, с ней не сорваться, не наломать еще больше дров.

Я и так наворотил дерьма. Не разгрести. Увяз по самые брови.

Кулаки сжимаю. Челюсти стискиваю. Член тверже камня. Похоть наружу прет. Живот раздирает когтями. Внутренности выворачивает. Выкручивает.

Девчонка рядом. Здесь. Наверху. Так близко. Гребать. И так охренительно далеко. В моей полной власти. Никто не спасет ее. Никто не рискнет помешать. Пара шагов, удар по двери. Настигну жертву в секунду. Разложу. Подомну под себя. И вгоню. Буду драть ошалело. Рвано. Жестко. Размашисто. Проклятую чистоту напрочь из нее выдолблю. Членом выдеру.

Стоп. Тормози. Пах саднит. Разрядки требует. Надо бабу найти. Любую. На раз. Спустить сперму, переключиться. А то совсем осатанею. Сам не замечу, как на долбанную зайчишку полезу. И в клочья порву. Очнусь — поздно будет.

Размер у меня не для первого раза. Явно. Тут долго готовить надо. Разминать, растягивать, разрабатывать. Приласкать.

Но стоп, когда я таким занимался? Да никогда. Бывалую телку нашел — и погнал. Проблем не возникало. Желающих прыгнуть на член полно, еще и за бабло.



Рык продирает горло. Глаза закрываю. Вижу ее. Голую. Готовую на все. Сама себя предлагает. Умоляет. Как на том чертовом корпорате.

От желания трахаться череп плавится. А я не под дурью. Не под наркотой. Даже капли спиртного не пробовал. Но будто пьяный. Вдрызг. В стельку. Гребануться просто. Я же за здоровый образ жизни. Спорт. Физические нагрузки.

Но сейчас ничего не спасает. Ледяной душ мимо. Тренировки с железом по боку. На лыжах часами рассекаю — бесполезно. Уже не расслабляет. Не отвлекает. Никак не переключает.

Одержимость.

Я точно на этой бабе помешался. По ходу что-то в башке заклинило. Надо добиться ее, дожать и заполучить. Без принуждения. Без насилия. По согласию. По доброй воле. А потом во все щели отодрать. Показать ей небо в алмазах. Накачать спермой до отказа. Натрахаюсь и попустит. Всегда попускает. Один рецепт на все времена.

Понятно, чего меня корежит. Привык каждый день баб раскладывать и долбить. Утром и вечером. Регулярно. Плюс перекусы. Теперь на сухом пайке. Онанирую, скоро до кровавых мозолей дотру. Даже в юности меньше дрочил. А тут член как по свистку дергается. Хоть так напряг сброшу. Можно телку снять. Но лениво. Не тянет. Не то. Тупо ведь аппетит перед главным деликатесом перебивать.

Ха. Хитрая она. Да? Ни черта не сделала. Просто всех баб вытеснила. Раньше потрахивал шлюх на стороне, не особо стеснялся, но после того, как девчонка меня за этой хренью застукала — сука, как отрезало, вмиг. А я дебил. Будто сам нарывался. Хотел, чтоб она меня поймала. Заревновала.

Молодец. Своего добился. Сижу в этом сраном кресле с распухшим от возбуждения членом. Стратег. Чертов гений.

Где моя гребаная премия?

Спит в своей кроватке. Мирно. Тихо. Сладко. Свернулась калачиком. Колени к груди прижала. Жопу подставила. Славно. Ладно. Аккурат под мой хрен.

Ох, мля…

Разве я раньше верность хранил? Кто она мне? Никто. Даже не жена. Пустое место. Самая обычная девка. Пусть и целка, не великая это ценность. Хотя…

Сперма в башку бьет. Вот и вся причина. Кровь горячая. Жаждет. Впадает в бешенство.

Хочу девчонку. Рычу. Скулы сводит. Десна ноют. Внутри назревает взрыв, тьма затягивает все дальше, все глубже, за грань уводит.

Что меня держит? Что останавливает?

Трахнуть бы ее. Здесь. Сейчас. Засадить по самые яйца. На всю длину вогнать и выдолбить. Вонзиться вглубь. До сердца достать. Пронзить. Пронять.

Чего жду? Зачем сдерживаюсь?

Она сама хочет. Мокрая. Мокрющая. Без всякой наркоты. Нет тут ее подружки-подстилки. Без всякой помощи течет. Без дурмана. Без левой дряни.

Ладно. В первый раз удержался. Понятно. Пожалел. Сам охренел и долбежку свернул. Нельзя так с невинной девочкой. Не шлюха она, не какая-нибудь давалка. Особенный подход нужен.

Ладно. После сраного корпората не выдрал. На дух эти вещества не переношу. Даже на своей территории не позволяю торговать наркотой. Никому. Никогда. Если какой там сморчок решит против порядка высунуться и такую срань толкать, быстро загашу. В толчок смою.

Прошлое позади. Ясно. Понятно.

Теперь — почему торможу?

Член на каждый ее взгляд отзывается. Всхлип. Вздох. Вскрик. Каждый звук от нее будоражит. Запах. Тело кожи. Ощущение податливое плоти.

Чувствую себя законченным извращенцем. Чокнутым дрочером. Рад даже мелочи, рад просто подышать рядом, потереться об нее, прижаться, уткнуть заведенный прибор между булками. Сладкими. Сдобными. Так бы и сожрал. Всю бы ее вытрахал и затрахал.

Чем я лучше ее дружка? Тот бывший. Илья. Обоссанный омега. Жалкий. Чмошник. Жмусь по углам, до боли болт наяриваю, слюнями захлебываюсь.

Мрак. Полная безнадега. Жестяк.

Но бляха. Не хочу принуждать. В чем кайф?

Она должна сама прийти. Без страха. Без наркоты. Сама на колени встать, член мой принять. Без слез. Без истерик. Без всякого дерьма. Реально. По своему желанию.

Отлично. Жди. Кретин.

Гребаная западня.

Девчонку трахать нельзя. На других баб стояк опадает. Резко. Сразу в лом становится. Как по кругу хожу. В горящей клетке запираюсь и ключ выбрасываю. Дурею, шалею окончательно.

Глаза прикрываю. Грязные картины разум наполняют. Затапливают. Она в этих плюшевых ушках. Жопой ко мне стоит. Раком нагнута. Тугая. Тесная. Жаркая.

И… нет. С ней так нельзя. Туда не положено.

А как разрешено? Как позволено? Кто эти сучьи ограничения ставит?

Скрип половиц. Едва различимый. Тихий-тихий. Шорох. Шепот шагов.

Ура. Круто. Хоть бы это был грабитель. Наглый говнюк, которого я прямо тут урою, снаружи прикопаю. Зло сорву, тьму выпущу, жажду уйму.

Дьявольщина.

Запах. Звук. Чужого не чувствую.

Родное. Мое. До одури.

Оборачиваюсь.

Она.

Как кипяток. Как кислота. Шпарит. В момент. Без пощады и без жалости.

С лестницы сходит. Соскальзывает. Ближе и ближе подбирается. Подплывает. Сокращает расстояние. Краснеет. На стояк мой пялится.

— Чего? — рявкаю. — Холодно наверху? Замерзла? Чего подскочила? Тебе лежать надо, постельный режим, так что двигай обратно.

— Ничего, — бормочет. — Нормально.

В пижамке. Вся такая милая и домашняя. Безразмерная хрень на ней надета. Еще и рисунок дебилистический. Гребаные мороженки. Цветные. Розовые, фиолетовые, голубые. Тапочки-единорожки. Ну, смехота. Взрослая, а вырядилась черти как.

Хотя я сам велел это говно в чемодан запаковать. Ей же нравится. Прет на такую лабуду.

Зубы до скрипа сжимаю.

Какого хрена?!

Зачем она лезет ко мне? Зачем провоцирует?

Но я мужик. Сдержаться должен. Волю проявить.

Кривлюсь.

— Шла бы ты наверх, — бросаю хрипло.

Башкой мотает. Отказывается. Вплотную подступает. Дрожит, но подходит. Застывает между моими широко расставленными ногами. На стояк уже не пялится. Хуже гораздо. Глаза в глаза.

— Я хочу, чтобы ты стал моим первым мужчиной, — на одном дыхании выпаливает, за раз всю обойму в меня разряжает. — По-настоящему. До конца.



Глава 36

— Круто ты башкой стукнулась, — выдыхаю рвано.

А у самого в глазах темнеет. В мозгах смеркается. Шалею. От ее запаха. От близости. От тепла, которое даже не дотронувшись под пальцами ощущаю. Аж печет. До ожога обдает. Ошпаривает.

— Я… я правда, — сглатывает. — Ты же сказал…

— Двигай обратно, — приказываю. — Проваливай дрыхнуть.

— Но сегодня Новый год! — возмущается.

Охренеть. Натурально. Глаза как блюдца. Брови к потолку. Еще и плечами дергает. Реально на член нарывается. Сдурела девка. Тот румынский дегроид из нее разум вышиб. По ходу нехило приложил. И вот результат. Ничего не соображает. Доверяй после этого врачам.

— Я действительно хочу, — заявляет она на полном серьезе. — Я уже все для себя обдумала и решила. И вообще… я привыкла отмечать любимый праздник… особенным образом.

— Под елкой трахаешься?

— Что? — будто не слышит, потом замолкает, обдумывает суть фразы и вспыхивает как факел. — Нет, конечно. Я же никогда раньше не… ну то есть я просто стараюсь всякий раз сделать что-нибудь необычное. Приготовить новое блюдо, например. Экзотический рецепт взять и самой в реальность воплотить. Или из ресторана непривычную позицию заказать. Интересный десерт.

— Ясно, — скалюсь. — Сегодня блюдо дня — мой болт? Прежде не распробовала, теперь нагуляла аппетит и требуешь заход по второму кругу?

Даже этот трындеж не помогает сбросить напряг. Не позволяет унять стояк. Член костенеет. Еще чуток и штаны прорвет. Яйца от тяжести пухнут.

— Ну если ты не передумал, — лопочет девчонка.

Дрянь. Как на зло губы облизывает. Юрким языком спешно проходится.

— Если ты… — шумно воздух втягивает. — Если ты не возражаешь против такого предложения.

— Я играть не настроен.

— Это не игра, — еле дышит.

Делает шаг вперед. Последний. Ближе некуда. Разве только прямо на колени ко мне. Развести бедра и на член присесть.

— Я трахаюсь жестко, — ухмыляюсь, видя, как она вздрагивает всем телом, будто уже чувствует удар отбойного молотка внутри. — Грязно. Как животное. Назад дороги не жди. Не отпущу, пока не нажрусь, пока всласть тебя не выдеру. Фокусы не катят.

— Фокусы? — почти всхлипывает.

— Слезы, нытье, размазывание соплей по роже, — вперед подаюсь и накрываю ее между ног ладонью, грубо сжимаю, сминаю через чертову пижаму с мороженками, заставляю мелко дрожать. — Это моя дырка. Только я решаю, как ее драть. Где. Когда. Сколько раз. Отказы не принимаются. Все твои отверстия в свободном доступе. В моей власти. Ты ничего не решаешь. Утоляешь голод. Обслуживаешь стояк. Вбираешь мой член по приказу. Сразу. Без раздумий. Без выкаблучиваний. Без всего этого дерьма. Правила простые. Ноль базара. Голый трах.

— Я думала, будет одна ночь, — шепчет девчонка. — Но ты хочешь дольше? Я думала, мы попробуем, а потом решим, стоит ли продолжать и…

— Я хочу все, — обрываю. — Дни. Ночи. Тебя на свой болт.

Поглаживаю ее между ног. Медленно. Нежно. Подразниваю. Чувствую, как сильно она течет, даже через плотную ткань. Трусы наверняка мокрые насквозь. Хоть выжимай. А уж дальше…

Зубы скрипят. Челюсти от боли сводит. В паху огонь разливается. Похоть под дых бьет. Врезает снова и снова, по всем кругам ада ведет.

Я не могу не представлять это. Как натягиваю плоть на себя. Горячую. Скользкую. До одури податливую. Как всаживаю туда до упора единственным толчком. Вламываюсь внутрь. Вглубь. Еще, еще.

Черт. Перед глазами отплясывают черные точки. Кругом чернота.

Девка мнется. Ломается. Вживую жилы вытягивает.

— Тогда нужно больше времени, — губы покусывает. — Я должна понимать, что именно меня ждет, потому и полагала, мы сначала одну ночь вместе проведем, а дальше…

— Нет, — отрезаю. — Решай.

Отпускаю ее. На кресло откидываюсь. Исподлобья изучаю свою гребаную одержимость. Взыскал долг называется. С кого? Охренеть. С себя.

Она застывает. Даже не моргает. Не дергается. Не облизывается. Как статуя стоит и не колышется. Чуть дышит. Рот приоткрыт.

Хватит. Возьму стерву. В любом случае. Плевать, чего надумает, что в итоге решит. Пусть только двинется. Пусть только рискнет отсюда свалить.

Сама пришла. Поманила. Нехрен дразнить.

Дам ей фору. Пару минут. До лестницы дойти успеет, а там настигну, загну раком и выдеру. Да так, что колени в кровь обдерет. Заставлю орать и кончать раз за разом, доведу до того проклятого одурения, в котором сам сейчас изнываю.

— А ты, — начинает и затыкается, молчит, еще сильнее краснеет, совсем пунцовая становится, наконец выпаливает: — Ты будешь вынуждать меня заниматься этим с другими женщинами?

— Чего? — фыркаю. — Чем — этим?

— Ну сексом, — складывает руки на груди, будто закрыться пытается. — Вроде того, что Лида предлагала. Несколько женщин одновременно. Как я однажды увидела. В доме. Ты сразу двух девушек использовал.

— Нет, — усмехаюсь. — С тобой так не будет.

Разве другую бабу замечу, если эта окажется подо мной? Голая. Готовая. Мокрющая. Разгоряченная. Долбаная зайчишка. Еще бы и жопой к верху. Гребаный идеал.

— А мужчина? — поджимает губы. — Ты не отдашь меня кому-нибудь из своих друзей или подопечных? Не вынудишь их ублажать?

Отходить бы ее по роже. Членом отхлестать. За такие слова. Мозги на место вправить. Нечего бред заряжать, причем на полном серьезе.

Откуда вообще эти долбанутые мысли? Чтобы я вдруг свою личную собственность в аренду сдавал? Чтобы другого мужика за компанию потрахаться звал?

— В тебе будет только один член, — чеканю. — Мой. Любой другой под корень вырву. И тебе башку за измену отгрызу. Грудь проломлю и сердце выжру. Граница тут четкая. Один раз предашь — убью.

— Ладно, — кивает. — Я и не собиралась. Я вообще считаю, что в отношениях нужно оставаться честным. А если на сторону потянуло, то значит…

Осекается. Понимает: муть прогоняет. К делу пора. По сути. Прямо.

Да. Нет. Очень простой ответ.

Тянет. Сука. Дрянь. Жестяк. Вечность.

А я все решил. Точно. Бесповоротно. Исход ясен. Осталось понять: получу ли ее по согласию на эту безумную ночь.

Миг. Опять. Как свинец промеж глаз.

— Я согласна, — сообщает девчонка шепотом.

— Не вижу, — выдаю, оскалившись.

— Я… я принимаю твои условия, — старается звучать уверенно, однако голос предает, срывается снова. — Я готова попробовать.

— На колени, — бросаю холодно. — Бери в рот.

— Т-так? — запинается. — То есть прямо сейчас? Именно с этого начать? Ты… ты хочешь, чтобы я сделала минет?

Нет, дрянь. Хочу всю ночь тут проболтать. Хороводы водить, из пустого в порожнее переливать и на звезды глядеть.

Ограничиваюсь выразительным кивком. Почти уверен, что она сорвется. Свинтит. Помчит так, что пятки засверкают. Струсит.

Но девчонка заставляет меня охреневать.

Послушно опускается между моих раздвинутых ног. Глаза таращит, однако все выполняет. Покоряется. Кладет ладони на бедра. Случайно, просто опирается.

А я взорваться готов. Какой на хрен минет? Если эта проклятая девка просто на мой голый член взглянет, разряжусь ей в лицо. Осатанею. В секунду спермой заляпаю.

Черт. Здесь иначе надо. Красиво. Правильно. По-нормальному.

Она не шлюха. Не рядовая давалка, которую можно прямо на полу завалить и выдрать без церемоний. Она девочка. Совсем девочка. Пусть целку ей и порвал, не важно. Она хорошая. Чистая. Светлая.

— Тормози, — рявкаю.

Замирает.

А я поднимаюсь и ее на руки подхватываю. Дрожит. Трясется вся. Будто в лихорадке. Подергивается нервно.

— Передумал? — спрашивает. — Не хочешь? Я что-то не то сделала?

Ох и дура.

Ничего не отвечаю. Сил нет. Еле держу рефлексы. Еле себя контролирую. Донести бы ее до спальни, до своей кровати. Воля на исходе. Цепь рвется, скрежещет, скрипит.

Молча добычу в берлогу тащу.

Жар изнутри распирает. Пульс по вискам бьет. Рвано. Бешено. Прямо колотит. Ощущение, будто кишки через железные жернова пропускают. Едва подавляю искушение засадить член в девчонку. Здесь. Сейчас. По дороге.

Толкаю дверь ногой. Распахиваю. Захлопываю. Не глядя. С грохотом. Опускаю трофей на кровать. Разглядываю. Изучаю. Веки тяжелеют. Десна саднят.

Марианна. Нет. Нихрена. Марихуана. Вот кто она такая.

— Мне нужно было иначе одеться? — бормочет девчонка, сжимаясь в комок, поджимает ноги, колени к груди подтягивает, прячется. — Более красиво и сексуально?

Тебе вообще не нужно одеваться. Никогда. Твоя одежда на ближайшие дни — мой пот и мое семя, моя одержимая жажда. Помечу на славу. Клеймо оставлю.

Тряпки ни к чему. Не важно какие. Просто не потребуются. Глупо прикрывать то, что я намерен оттрахать. Смачно. Жестко. С оттяжкой. Безжалостно.

Смотрю на дрожащие губы и контроль теряю. Наклоняюсь и сминаю. Вгрызаюсь. Пробую на вкус. Захватываю язык. Мелкий. Наглый. Дерзкий. Втягиваю в свой рот.

Она всхлипывает. Жалобно. Стонет. Напрашивается на новое наказание. Дрянь. Пожизненное вымаливает. Не иначе.

Не помню, когда бабу целовал. Вот так. В губы. Обычно всяких шалав заваливал. Таких девах зацеловывать, все равно что отсасывать каждому мужику в городе.

Брезгливо. Мерзко. Как сортир облизать.

А она… другая. Не подстилка и не давалка. Не сосалка какая-нибудь. Разве что моя личная. Только мой болт во рту и держала.

Хотя целовалась же. Наверняка. Ну точно засасывалась. С тем лошарой. С Илюшей. Или как там того оленя зовут? А может, еще кому свой рот подставляла. Не одному и не двум. У нее там десяток парней в досье наберется. Блудливая стерва.

Дьявол. Дурею от ярости. За секунду гнев разгоняю.

Кусаю ее. Прикусываю нижнюю губу до крови. Зубами сжимаю. Заставляю захныкать от боли, закричать в мой рот.

Вопли не вырываются на волю.

Не надейся. Тварь. Не позволю. Мне и твои крики отдавать жалко. И тебя саму. Даже не уверен, что за пару месяцев надолбиться успею. Натрахаюсь. Нет. Вряд ли. Тут на год еще работы. Минимум. Или на пару лет.

Какая же вкусная. Ни на что не похожая. Ничего лучше не пробовал. Жрать и жрать. Не отлипнуть, не оторваться.

А кровь дает остроту.

Одержимо рану зализываю. Засасываю. По ходу прямо на губах синяки и оставлю. Клеймо отпечатаю. Вырежу. Выгрызу. Все остальные следы навсегда сотру.

За горло ее беру. Сдавливаю. Рычу. Задушить бы тварь. Но слишком сильно это тело хочу. Даже не верю, что так долго ждал. Терпел. Загонял всех своих зверей в клетку.

Ничего. Это стоило того. Всего стоило. Настал черед пировать. Теперь она моя. Вся моя. По доброй воле. По согласию. И даже если пожалеет, поздно будет. Я уже не уйду. Не прервусь. Не прекращу.

Нетронутая. Неиспорченная. Никем. Кроме меня. Удивительно, что здесь такое сокровище нашлось. От осознания ее невинности и неискушенности срывает башню. Раньше целок не брал. Не привлекали. Да и возни много. Предпочитал понятливых, бывалых, опытных. Но тут…

Вся жизнь под откос. И в пропасть. Она мой вызов. Приговор. Маленькая и узкая, до одури тугая, истекает влагой и жаждет мой агрегат по самые яйца принять.

Как представлю, что буду ее обучать бесконечно долгими ночами. Дрессировать. Растлевать. Портить. Натаскивать. Избавлять от невинности. Выколачивать всю эту непорочность мощными толчками. Так член и каменеет. В момент. Затекает. Наливается похотью.

Раздираю пижаму. Рву ткань на куски. Отбрасываю лоскуты прочь. Верх срываю, потом за низ принимаюсь. Бюстгальтера на девчонке нет. Только трусы. Разрываю последний предмет одежды, сдираю с бедер, сминаю насквозь промокшую ткань в ладони.

— Тебя и готовить не надо, — ухмыляюсь, отрываясь от ее губ. — Уже течешь для моего члена. Трусы липкие. Тело траха требует.

Она судорожно дышит. Тяжело. Шумно. От этого грудь подпрыгивает. Грудка. Мелкая такая. Аккуратная. А соски крупные. Бархатистые по виду. По цвету персиковые.



Отшвыриваю клочки, оставшиеся от ее трусов.

— А-а-амир, — кайфово имя мое растягивает. — А…

Провожу большими пальцами по груди девчонки. Вижу и чувствую, как соски напрягаются. Раз — и в пики превращаются.

Картина охренительная. Одурительная.

Деваха дергается, отползает назад и понимает, что оставляет за собой четкий влажный сверкающий след, даже на моих черных простынях видно. Губы поджимает. Стыдливо вскрикивает. Ноги сдвигает, будто влагу внутри удержать пытается. Но все равно же по постели елозит. Забавная такая. Потешная. Пугливая.

Не помню, чтобы так сильно бабу хотел. Да просто никогда столько не ждал. Не терпел, не закалял себя воздержанием. Выбирал и брал. Без проблем.

А тут — ну просто сбой системы.

Надо гондон найти. Резина нужна. Срочно. Когда внутрь войду, точно терпеть не буду. Сразу кончу. Потом еще и еще. Выдернуть не успею. Не сумею. Да и отлипать от нее не захочется.

Подхожу к тумбе. Двигаю ящик. Хватаю блестящую упаковку. Раздираю фольгу. Тут же стягиваю штаны. Раскатываю защиту по стволу. Чувствую на себе затравленный взгляд. Оборачиваюсь — угадал. Зайка трясется. Жмется, уползая в самое изголовье кровати. Шикарная попа трется о мою подушку. Коленки подрагивают.

Зверек. Маленький. Нежный.

Как же ей страшно. Боязно. А любопытно. Дрожь колотит, но любопытство сильнее. Никак глаз от моего болта оторвать не может. Распухшие губы облизывает. Явно на вкус попробовать хочет.

Ничего. Все еще будет. Позже.

Сперва пройдемся по классике.

Матрас пружинит под моей тяжестью. Девчонка вжимается в спинку кровати. Озирается, понимая, что уползать больше некуда.

Хватаю ее за лодыжки. Подтягиваю ближе. Вплотную. Ноги раздвигаю, развожу в разные стороны и к себе на бедра забрасываю. Провожу пальцами по влажным складкам.

Гладкая. Прямо шелковая. Раскаленная.

— Для кого выбривалась? — спрашиваю.

— Я не… — мнется. — Это же лазерная эпиляция.

— Похрен, — зубы скрежещут. — Для кого?

— П-просто, — заикается. — Для себя.

Одуреть. Ну и зайка.

— Тебе не нравится? — опять дебильный вопрос.

Ей молчать идет. И стонать. И всхлипывать. Вскрикивать. Стонать. Уверен, я много звуков из нее сегодня выбью. Вырву своим раздутым от похоти членом.

— Хватит прелюдий, — подаюсь вперед, вжимаю кулаки в постель по обе стороны от ее головы, нависаю над распростертым телом. — Давно пора Новый год отгулять.



Глава 37

Как Новый год встретишь, так его и проведешь. Заурядная фраза, до жути банальная, но когда она всплывает в памяти, тело будто пронзает разряд электрического тока. Загадала желание. На свое горе, на свою беду. Вот и получай, что просила.

Хотела любви. Хотела Амира. На злополучной бумажке его имя выводила, сжигала послание для судьбы, поглощала пепел вместе с отравленным шампанским. Видно, фальшивая похоть мой разум и поработила, подмяла под себя, пропитала и пронизала. Медленно, однако верно. Дожала. Довела до греха, до того, что я по своей доброй воле встала на колени перед этим страшным и жестоким мужчиной, перед палачом, для которого жизнь человека не имеет никакой цены. Что комара прихлопнуть, что живого человека порешить. Одинаково.

Но меня тянет к нему. Проклятым магнитом. Влечет с неудержимой силой. Разум ловко находит красивые оправдания для моего преступного падения, для столь ужасающего поступка. Мол, лучше самой прийти, чем ждать его срыва. Зверюга дорвется до желаемого в любом случае, поэтому проще и логичнее сдаться на собственных условиях, а не мечтать о его милости. Обрести рычаг контроля.

Черт. Как будто я могу ему хоть какие-то условия выдвинуть. Диктовать правила, права качать. Бредово. Безумно.

Этот мужчина сделает со мной все, что пожелает. Не остановится, не отступит, не прекратит. Никогда.

А я просто дура. Чокнутая идиотка. Сама ему все позволила. Сама это все вымолила. Сама себя предала.

Распята на черных простынях. Распластана под грудой железных мышц, под скалой, свитой из напряженных мускулов. Раздразнена его терпким ароматом. Истинно мужским запахом. Колюще-режущим, как смертельно опасное ранение.

И все почему? Потому что не хотела встречать праздник одна?

Отказываться поздно. Вариант в духе «прости, передумала» вряд ли пройдет. Ох, проклятье. Вряд ли громила вообще меня сейчас услышит. Вряд ли поймет.

Нависает надо мной ястребом. Скалится точно голодный волк. Дышит тяжело и прерывисто, даже после того, как лыжника отдубасил выглядел спокойнее и миролюбивее. Рычит. Из горящих глаз искры летят.

— Расслабься, — рявкает, чуть толкается вперед, будто примеряется своим огромным органом к моему лону, властно скользит раскаленной плотью по вмиг увлажнившимся складкам. — Не зажимай пиз…

— Нет! Пожалуйста, нет… не надо употреблять такое слово, — выпаливаю судорожно, гулко сглатываю и продолжаю: — Это не слишком приятно и очень унизительно для женщины. Звучит оскорбительно.

Взгляд громилы темнеет. Холодеет. Леденеет. Сверкающих молний больше нет и в помине. Абсолютный мрак.

Сейчас амбал меня ударит. Наотмашь врежет. Именно такой у него вид, одержимый и свирепый, совершенно бешеный. Сейчас мне наглядно пояснят: нецензурное слово отнюдь не худшее наказание. Последуют гораздо более страшные вещи, причем тут и теперь, не откладывая расправу на будущее, в данный момент.

— Короче, прямо называть нельзя, — бросает Амир, прищурившись, говорит так, словно мурлычет, намеренно елейным тоном выражается. — Раз правда у нас под запретом, как тогда? Что мне разрешается употре… блять?

Он похож на жестокого и крупного хищника. Тигра. Льва. Вроде и мягко прикасается, чуть не ласкает, не затапливает нежностью. Но всегда готов наброситься и сожрать, глотку зубами выдрать.

От этого контраста мороз по коже пробегает. Лихорадит.

Я способна лишь сдавленно выдохнуть в ответ. Издаю совершенно нечленораздельный звук. Почти сразу затихаю, потому как мужчина поглаживает меня. Очень медленно, вызывая дрожь в напрягшемся теле, давит своим разгоряченным органом на створки лона. Дает больше напора, однако вглубь проникнуть не спешит, растягивает момент, распаляет плоть, разогревает постепенно, со знанием дела.

Сколько же под ним побывало женщин. Скольких он вот так заваливал, подминал под себя и брал как трофей? Скольких целовал, заставляя изнывать от желания?

Это только я без опыта. А он жутко испорчен. Искушен во всех смыслах. Соткан из тысячи пороков. Прирожденный грешник.

— Звезда подойдет? — хрипло интересуется мужчина, практически прикасается губами в моим губам, выжигает клеймо горячим дыханием. — Одобряешь?

— Ч-что? — с огромным трудом соображаю.

— То, — хмыкает, проводит языком по следу, что его зубы оставили, слизывает вновь проступившую кровь, жарко шепчет. — Звезду твою буду натягивать. Звезденку. Или звездочку. Так нормально?

Он просто полный псих. Его щемящая нежность страшит похлеще открытой ярости. А может, это я ненормальная? Рядом с ним рассудок теряю. Немудрено.

Рефлекторно дергаюсь. Упираюсь ладонями в широкую грудь и тут же чувствую, как каменеют мышцы под горячей кожей. Пьянею от одного лишь этого ощущения дикой силы и неудержимой мощи.

Мои ноги жестко раздвинуты его крепкими ногами, выглядят совсем тощими и худыми на фоне этих здоровенных смуглых бедер, разведены в стороны как две бесполезные палочки, еле заметны рядом с громадными столбами.

Я и вовсе маленькой кажусь. Совсем малышкой. Крохотной и беззащитной. Теряюсь на черных простынях. Под этим безжалостным темным человеком теряюсь.

Мы разные. Параллельные Вселенные. Во всем. Тьма и Свет. Никогда не сливаются.

Я со своей модной лазерной эпиляцией. И он заросший, как пещерный человек. Я девочка, прикасавшаяся только к его члену. И он, развратник со стажем. Матерый рецидивист во всех смыслах.

Черт. Как же сильно это возбуждает. Даже причину искать не хочу. Обдумывать, объясняться мысленно. Наплевать. Вот правда — плевать.

Я безумно и безрассудно жажду этого мужчину. Жажду испытать на себе всю его одержимую страсть. Жажду впитать внутрь гремучую похоть.

Пусть покажет мне все, что обещал. Пусть…

Провожу ладонями по его груди, двигаюсь вниз, к животу. Будто повинуюсь древнему инстинкту. Выгибаюсь под литым мускулистым телом, точно случайно задеваю своим самым чувствительным местом могучий орган.

Размер пугающий. Исполинский. Но он ведь уже оказывался внутри меня. Погружался до предела. При этом ничего не повредил, не травмировал. Лишь мою девственность отнял. И разум повредил.

Льну к своему жуткому громиле. Без всяких наркотических веществ в мощный транс погружаюсь, растворяюсь в гипнотическом запахе хищника, млею от жара, который источает сильное тело.

— Это твоя звезда разошлась? — сквозь рык спрашивает Амир. — Или ты сама под молоток норовишь запрыгнуть?

Мелко подрагиваю под ним. Ничего не способна ответить. Подаю бедра вперед, дарю безмолвный намек. Шумно воздух втягиваю. Спина натянута в ожидании удара.

Но все происходит медленно. Неторопливо. Неспешно. Невыносимо сладко. Непостижимо. Неописуемо. Все происходит на грани реального.

Громадный эрегированный орган проскальзывает вглубь как питон. Как здоровенный змей, толстый и гладкий, умело и властно растягивает складки, до предела заполняет лоно, захватывает территорию. Чудище. Разгоряченное нашей короткой схваткой. До жути твердое. Одеревеневшее. Закостеневшее от дичайшего возбуждения.

Я даже не ощущаю на нем резину презерватива. До такой степени его плоть крепкая и горячая, обжигающая, прожигающая насквозь. Пламя снедает изнутри. Испепеляет. Пожирает, жадно лаская.

Всхлип забивается в груди. Глаза распахиваются настежь. И кажется, я могу разглядеть ночное небо прямо через потолок дома.

Или это просто раскаленные угли во все стороны разлетаются? Фонтан искр. Столп. Слепит, дезориентирует в пространстве. Позволяет познать правду.

Бедра вбиваются в бедра и меня подбрасывает. Сначала слегка. Совсем чуть-чуть. А потом вдруг все выше и выше. Просто от ощущения полнейшей наполненности, от того, как бедра вбиваются в бедра, будто ставят последнюю точку в нашей неравной борьбе.

И вроде… все было. Почти так же. Почти…

Нет. Ничего не было. Даже сравнить нельзя.

— Амир, — сдавленно всхлипываю, обвиваю его плечи руками, льну плотнее, сильнее в мужское тело вжимаюсь. — А-а-амир!

Не пойму, что это. Как происходит. Почему именно так.

Его гигантский член подрагивает внутри. Отражает мою собственную дрожь точь-в-точь. Отбивает четко, повторяет безошибочно.

Мышцы сокращаются. Крупные ладони жестоко сминают ягодицы, крепче натягивая мое беззащитное тело на вздыбленную плоть. Спазм сводит низ живота. Однако я не замечаю ни боли, ни холода. Ничего неприятного нет.

Только мелкий озноб. Лихорадочный. Сладостный. Только разряд электрического тока. Вдоль позвоночника. Жестче. Еще. Еще. Пожалуйста.

Амир замирает. Никак не двигается. Просто продолжает и дальше удерживать мой зад в стальном плену, притягивая за бедра ближе. Наши тела вибрируют в едином ритме, мышцы сокращаются все чаще. Дыхание сбито напрочь.

Слезы бегут по щекам. Кусаю губы. Чувствую во рту металл.

— Что со мной? — зубы стучат. — Ч-что?

Позвоночник судорожно выгибается. Но боли не замечаю. Не улавливаю никакого дискомфорта. Здоровенный член входит в меня так, словно всегда был внутри. И я… дьявол, я будто сама под него выкована, создана, чтобы принимать до предела.

Эти странные сокращения и спазмы доводят до безумия. До исступления. Заставляют вскрикнуть. Выгнуться сильнее. Плотнее нанизаться на восставшую плоть амбала.

— Что это? — всхлипываю, смотрю в горящие черные глаза и продолжаю сотрясаться от необъяснимых ощущений. — А-амир.

Мужчина в губы мои впивается. Остатки воздуха крадет. Целует так алчно, что впечатление, точно трахает меня языком. Жадно и жестоко завладевает моим ртом. Безраздельно. Штурмом берет.

Рычит, дыханием опаляет. Клеймит. Обжигает своим неистовым и одержимым пламенем, огнем под кожу проникает.

Мой самый дикий. Безумный. Хищник.

— Мы кончили, — хрипло выдает он, наконец, разрывая подчиняющий волю поцелуй, поглаживает мою спину ладонями, не ласкает, а помечает, как будто намеренно боль причиняет, разом переставая силу контролировать, жаждет синяки оставить, памятные метки.

— Я не… не понимаю, — слабо бормочу в ответ.

— Мы кончили одновременно, — произносит Амир. — Твоя звезда четко на мой член настроена. Отзывается в момент. Только успел войти — взрыв.

— И все? — выдаю и тут же краснею от стыда за ноты разочарования в голосе, пытаюсь исправиться. — В смысле, так быстро… от одного лишь проникновения.

Ситуация становится хуже.

Амбал разражается хохотом.

— Это разогрев, — хмыкает он, щипает меня за ягодицу, заставляя взвизгнуть и резко отрывается от тела, разрывает наш тесный контакт. — Гондон сменю и продолжим.

— Наверное, время нужно, — закусываю губу. — Ну не сразу ведь…

Замолкаю. Закашливаюсь от волнения. Приподнимаюсь на локтях, наблюдая за ним. Даже не скажешь, что мужчина достиг разрядки. Его орган не выглядит обмякшим, почти не теряет свои угрожающие объемы. Вздергивается точно по команде.

А я… губу случайно прокусываю. До крови. Но и боль не отрезвляет.

Я ощущаю себя как под тем проклятым наркотиком. Только без какого-либо наркотика. Я под Амиром. Он и есть самый опасный препарат. Доза яда.



Глава 38

Звездень.

Иначе и не скажешь теперь. Мат мне запрещает. Укрощает. Когти обрезает. Клыки вырывает. Скоро плюшевым стану. Размякну. На дела болт забью и соплями по ней окончательно изойду.

Хотя… ну, куда уже дальше? Куда круче-то? Ниже не упадешь.

Девка из меня веревки вьет. Шелковым делает. Звезда. Реально. Сам себя не узнаю. Даже толком не отстреливаю, как ей удается все это проворачивать. Мягко так. Ловко. И не тянет взбунтоваться. Наоборот. Точно должное воспринимаю. Долбанулся в край.

Охренеть. Зубы скрипят, а внутри что-то растекается, прямо под ребрами льется. Течет.

Я теку. Как девчонка. По ней. От нее. Думал, изжога мучает. От того так хреново. Но черта с два. Другое совсем. Гребаная нежность. Чертова ласка изнутри душит, как петля шею стягивает.

Не смотрю на деваху. А то мозгом тронусь. Сорвусь и без всяких резинок свою законную собственность выдеру. Насквозь ее звезду продеру. Такую трепку устрою, что никому мало не покажется. Соседи на вопли сбегутся. Мир пополам треснет. Всю реальность на своем члене прокручу. Разнесу на хрен. В щепки раздолбаю.

Меняю гондон. Покрепче выбираю. Для второго раза только так. Иначе резина треснет, лопнет от напора. Накончаю в девчонку и точно ребенка ей заделаю. Как бы ни было сильно искушение накачать ее своим семенем, наполнить до краев. Надо сдержаться. Притормозить. Рано пока. Успеем.

Я знал, что разряжусь, как только всажу в нее. На всю длину войду и тут же обойму внутрь выпалю. До предела дошел. Еле держался, чтобы мимо не выстрелить. Чудом дотерпел до последнего. Вогнал по самые яйца и отпустил это. В момент.

Но кто же знал, что и она кончать начнет?

Тут же. Сразу. Как по команде.

Сатанинская девка. Исчадие ада. Дрянь.

Еще и так сладко. Жарко. Возьмет член в плен. Обтянет. Выдоит до капли. Череп на части расколет. Нутро выкрутит.

Долбануться просто. Охренеть.

Может, у нее там и правда звезда? Золотая. Бриллиантовая. Нет, круче. Вообще бесценная. Неповторимая и непостижимая. Такая единственная. Улет, да.

Бабы часто подо мной кончали. Я всегда знал. Чувствовал. Мужик это реально чует. Тело не обмануть. Не предать. Все на рефлексах. И редкая телка умеет щелью играть. Изображать все эти спазмы, судороги, сокращения. Даже самая крутая шлюха природу не обдурит. Орать легко. Выть тоже. Спину расцарапать, дергаться как в припадке. Дело практики. Многое отчебучить можно. Только мышцы не солгут. Там четко.

И дьявол. Как же она содрогалась подо мной. Всего минуту назад. Как же ее трясло и подбрасывало. Капитально. Отвал башки. Гребаный взрыв.

Еще и с одного толчка. С одного удара. С первого проникновения.

А дальше как? Потом? Всегда так будет? Раз за разом? Все жилы вытянет?

Член на дыбы встает. Подергивается. Жеребец рвется вскачь. В бой. Бесы буянят, жаждут вонзиться в свежую плоть.

Возвращаюсь на кровать. Нависаю над девчонкой. Накрываю ее голое белое тело своей тенью. А хотел бы собой накрыть. Навалиться всем весом.

Нельзя. Черт. Ничего нельзя сейчас.

Я никогда о бабском удовольствии не заботился. Не парился по этому поводу. Главное было самому напряг сбросить, а телки сами по себе заводились. У кого от бабла глаза сверкали, у кого от здорового хуя между ляжек текло. Шалавам много не надо. Цацки. Трах. Вот и все. Морали там ноль. Чувств нет. Чисто инстинкт. Примитив.

Но эта…

Дьявол. Она другая. С ней по-нормальному надо. По красоте. По романтике. Напоминаю себе об этом, похоть одергиваю, а в паху горит. Смотрю на нее и сатанею.

Пытка какая-то. Серпом по яйцам. Аж в животе ноет.

— Амир, — говорит, будто стонет. — А-амир.

Губы кусает. Никак не уймется. По щекам слезы бегут. А лучше бы моя сперма потеками засыхала. Дурею от предвкушения.

— Это всегда так? — спрашивает и краснеет. — Ну… быстро? И… мощно?

Рот ей закрываю. Запечатываю своим ртом. Слизываю кровь проступившую на губах. Как маньяк. Насытиться не могу. Зацеловываю до стонов. Надсадных. Сдавленных. До трепета довожу. И дальше толкаю.

Что за девка такая? Каждый раз — бездна.

Сожрал бы ее. Живьем. Сейчас. Но трахать охота. Совсем ошалел. Оголодал. Хочу ее. Хочу. Одержимо. Дико. Не в долг. Навсегда. До последнего вздоха.

Отрываюсь. Только чтобы в шею впиться. Пульс поймать. Кровь бьет прямо в мой язык. Выдает возбуждение. Втягиваю в рот кожу. Нежную. Тонкую. Всасываю, отметить жажду.

Пусть все видят. Пусть знают. Чья она. Моя. И только. За нее урою. На куски порву. Любого в землю вгоню. Раскатаю на хрен. Мокрого места не оставлю.

Девчонка всхлипывает подо мной. Выгибается. Навстречу подается.

Да. Дьявол. Это того стоило. Ждать ее столько гребаных дней и ночей. Ради одного этого мгновения. Ради ответа. Отклика.

Ниже опускаюсь. Грудь ладонями сжимаю. Соски уже острые. Торчком стоят. Пальцы колют. Обхватываю губами сперва один, потом другой. Покусываю. Дразню зубами.

Она вскрикивает. Стонет.

— Амир, — бормочет чуть слышно. — Амир.

Надо ей рот заклеить. Запретить произносить мое имя. Иначе кончу. Вот просто от этого кончу. Сука, охренеть просто.

Адская девка. Все в ней заводит. Все возбуждает. Кипеть вынуждает. Внутренности сворачивает.

Щекой о живот ее трусь. Резко. Жестко. Девчонку прямо подбрасывает от этого движения. Ноги сводит, в матрас вжимается и мелко дрожит.

Смешная. Ну реально. Верит, что спрячется? Уйдет? Ха, да вот нихуя. Что захочу, то и сделаю. Возьму без тормозов. По-настоящему. Сделаю своей.

Рывком ее колени развожу. Разглядываю звезду. Долбанную звездочку. Розовую, от влаги сверкающую. Так и манит кол внутрь вогнать. Раздолбать. Искры выбить. В такую часами можно вколачиваться. Не устанешь. Лишь сильнее распалишься.

— А-амир, — шепчет девчонка, аж задыхается.

Дергается. Ноги свести пытается. Дрожит.

Как умудряется? И тут… красивая. Аккуратная. Гладкая. Упругая и сочная. И вся моя. Даже здесь. Особенно здесь. Другим тут ловить нечего. Я не делюсь. Повезло ей, что себя сберегла. Измену бы я не простил. И похрен, что до нашей встречи. Не важно.

Поднимаюсь. Раздвигаю ее бедра своими. Без жалости. Сильно. Мощно. В постель вжимаю. Взглядом пожираю. В глаза чертовы смотрю. Тону и дурею.

— Ты перед кем-то так лежала? — спрашиваю.

Лопочет беззвучно. Невразумительно. Ни черта не разобрать в ответе. Нервы мои испытывает. Вот гадина.

— Звездой своей перед другим мужиком сверкала?

Молчит. Застывает. Уже не дрожит даже.

— Тварь, — сквозь зубы цежу. — Отвечай!

— Нет, — выдыхает. — Как бы я… я же не… я…

Вхожу в нее до упора. По самые яйца вгоняю. В кровать вколачиваю. Вырываю крик из хрупкого горла. И ртом этот вопль ловлю. Губы сминаю. Жадно. Балдею от вкуса. Шалею от трепета, с которым ее тело на жестокий толчок отвечает. Продолжаю двигаться. Осторожнее. Медленнее. Нежнее. Будто изнутри ласкаю. А языком ее между губами трахаю. Рывок за рывком повторяю. Четко отражаю.

Сам не знаю, откуда это берется. Почему. Хочется и точка.

— Больно? — шепчу, отрываясь от распухшего рта, в горящие глаза девчонки заглядываю.

Мотает головой. Отрицательно. Всхлипывает. Воздух втягивает. Вздрагивает, точно обжигается. Об меня. Об мой член. На толчок отвечает. Неуверенно. Неловко. Сама на болт нанизывается и подергивается. Затихает. Послушная. Податливая. Покорная.

— Хорошо, — бормочет она. — Очень хорошо. Я правда только с тобой так. Больше ни с кем. Ни разу ничего не было. Ну чтобы до постели… раздеться или показать кому-то подобные части тела. Никогда. Честное слово. Я только под тебя легла.

Кто здесь кого имеет?

Стерва. Я в пролете.



Глава 39

Он ревнует?

Вот же гад. Сам вряд ли верность хранил. Ну уж точно себя для меня не берёг. Даже страшно представить, сколько у него женщин было. И что он вообще с ними со всеми вытворял. Кое-что я видела лично. Концерт на двух дамах сразу. А кое-что могу лишь с ужасом представлять. Чего только стоили его угрозы в отношении Лиды. Тогда, в туалете. До сих пор гадаю, какие именно цели этот жуткий и жестокий мужчина преследовал. Моей скромной фантазии тут не хватит.

Мне бежать от него надо. Без оглядки. А я послушно ноги перед ним раздвигаю, отдаюсь несгибаемой воле и покорно нанизываюсь на громадный вздыбленный член.

Может, сказать ему, что меня осматривал гинеколог-мужчина? Интересно оценить реакцию. Любопытно подергать тигра за усы.

Хотя я только у женщин на приеме бывала. Да и не смотрели они меня именно таким образом, как громила бы мог себе нарисовать в больном воображении.

Впрочем, мысли быстро улетучиваются. Пара секунд — и я напрочь забываю обо всем. Самые дерзкие порывы отступают на второй план.

Амир берет меня такими жесткими и резкими толчками, что все тело сотрясается. Наступает абсолютное затмение разума. Рывок за рывком. Прямо вглубь. До самого сердца. До печени достаёт. Проникает насквозь, прошивает как удар электрического тока.

— В глаза смотри, — приказывает.

Прерывисто всхлипываю в ответ. Подчиняюсь. Просто не могу ему не покориться в этот проклятый момент.

— Хочу видеть, как ты кончишь, — ухмыляется мужчина.

Но я не… я не…

Пальцы на ногах поджимаются. Спина выгибается дугой. Низ живота скручивают такие невыносимые спазмы, что сперва мне кажется, я прямо сейчас описаюсь и стыд обжигает щеки.

Кричу. Просто не могу удержаться. Не выходит.

Сама не понимаю, почему. Что этот амбал со мной вытворяет? Как ему удаётся? Как такое вообще происходит? Откуда во мне столько гремучей похоти?

Пальцами в его плечи впиваюсь. Цепляюсь за стальные мускулы. Бьюсь под этой раскалённой грудой мышц, на осколки разлетаюсь. Отрава по венам льётся, кровь ядом пропитывается. Этот человек меня собой заражает.

Маньяк. Сексуальный. Извращенец. Больной напрочь. Псих, для которого ничего святого не существует.

Его член меня до исступления доводит. Горячий и толстый. Гигантский. Он будто удав, будто огромный змей внутрь проскальзывает, пронзает лоно, до предела доходит и клеймит. Жалит. Вбивается резче и жёстче. Ввинчивается мощными толчками. Подчиняет и порабощает, подминает под себя, выбивает прошлое, выколачивает.

— Признавайся, — хрипло требует Амир, тяжелого взгляда с меня не сводит. — Ты про мужика с большим болтом мечтала? Чтоб пришёл и нагнул, весь мозг к чертям выдолбил?

— Н-нет, — лихорадочно головой мотаю, губы кусаю и от своих эмоций дурею, позволяю безумию вырваться на волю. — Про тебя мечтала. Только про тебя!

— Сука, — шипит он.

И трахает меня как животное. Одержимо. Примитивно. Низменно. Наверное так неандертальцы совокуплялись. Это больше на случку похоже. Но я до крайней степени возбуждена. Уже никакого унижения не чувствую. Не замечаю просто. И боли нет. Ни намёка, ни тени. Только безумное удовольствие. Острое и цепенящее. Башню совсем сносит. Уносит напрочь.

И кажется, мне хорошо только потому что ему в кайф. Точно на одну волну настроены, на одну частоту. Друг под друга заточены и заряжены. Запал передаётся от единственного прикосновения, а когда так тесно сливаемся, то и вовсе границ нет. Все черты стёрты. Все стены разрушены. Нет преград. Мы едины в своём желании.

И совсем не хочется думать. Ни секунды. Ничуть.

Это просто стихия. Безудержная.

Амир берет меня так, как считает нужным. Пропитывает своим запахом. Пронизывает пороком. Помечает грехом. Я почти отключаюсь, почти лишаюсь сознания от этой дикой скачки.

Ничего не соображаю. Вообще.

А он кончает со звериным рыком. Подхватывает меня под ягодицы, ещё сильнее к себе прижимает. Впечатывает бёдра в бёдра. Как на кол насаживает. И хищно ревёт. Дышит тяжело и прерывисто. Вдавливает в кровать.

Боже. Какой ненасытный. Неудержимый. Такой до смерти затрахает и даже не заметит. Раскатывает меня по постели, как бульдозер сверху проезжается.

— Ну сбылась твоя мечта, — шею мою покусывает и вдруг отстраняется, поднимается, разрывает контакт, покидая тело, стягивает презерватив.

Наблюдаю за ним как в трансе. Движение отмечаю на автомате. Глаза закрыть до сих пор не могу. Не удаётся. Это будто приказ нарушить. Хотя я ведь давно достигла оргазма. Кончила под этим орангутангом. Ещё и не раз. Даже трудно понять, где все начинается и завершается. Откуда отсчёт вести.

Амир поглаживает свой член. И я прихожу в шок, понимая, как быстро и легко, его внушительный орган оживает, вздергивается к животу, возвращается в состояние полной боевой готовности.

— Давай, — мужчина делает приглашающий жест. — Двигай сюда и оближи.

Молчу. Не двигаюсь. Не отваживаюсь выполнить такое распоряжение, не вполне осознаю суть приказа.

— Чего глаза вылупила? — грубо бросает громила. — Сосать не заставляю. В другой раз этим займёшься. Сейчас просто оближи. На вкус попробуй и сперму вычисти.

Я цепенею. Продолжаю бездействовать.

Он мрачнеет. Наклоняется и за волосы меня к паху притягивает. Сам мой пораженно распахнутый рот на свой член надевает.

— Привыкай, — бросает насмешливо. — Вот твой леденец на долгие месяцы. Будешь до блеска полировать. Научишься по яйца заглатывать и глоткой вытрахивать.

Даже толком не соображаю. Позволяю ему делать все, что пожелает. Не сопротивляюсь и не анализирую происходящее. Лишь отмечаю терпкий вкус мужского семени. Тягучий, вязкий, мускусный. Он дурманит и будоражит. А ещё чувствую как плоть отзывается на касание моих губ, твердеет и становится ещё горячее.

Чистое безумие.

Наигравшись с моим ртом, Амир толкает меня на живот. Ставит на колени, давит между лопаток и вжимает грудью в кровать.

— Хватит разогрева, — хрипло произносит он, прижимаясь сзади. — Пора тебя трахнуть без тормозов. По-настоящему. Как я люблю. Как привык.

Мужские пальцы зарываются в мои волосы, поглаживают макушку очень медленно, обманчиво-нежно. От этих неожиданно мягких и ласкающих прикосновений кожа моментально становится гусиной, а с приоткрытых губ срывается стон. Выгибаюсь, ощущаю волну теплоты, пробегающую внутри, переполняющую меня до краев. Это тягучее чувство разгоняет огонь по крови. А потом спутанные локоны накручивают вокруг кулака, жестко сжимают и резко дергают вверх. От настолько властного жеста темнеет перед глазами. Рефлекторно вскрикиваю.

— Рабочий рот, — холодно произносит Амир, но взгляд у него горит и пылает, черные глаза как раскаленные угли в меня вонзаются. — Такому любая шалава позавидует. И по ходу натуральное все. Ничего себе не вкачивала?

— Нет, — отвечаю почти беззвучно, еле слышно лопочу.

Его ладонь беззастенчиво проходится по моей груди, сминает до синяков, а я уже и закричать не могу, как будто парализована его жадным взглядом. Только мелко подрагиваю под алчными прикосновениями. Сейчас амбал трогает меня без намека на нежность, без тени уважения. Он обращается со мной как со своей собственностью. Четко показывает единственное место, которого я достойна.

— На сиськи я бы тебе бабла дал, — криво ухмыляется. — А рот охренительный. Уверен, промеж твоих губех каждый мужик желал бы шланг всадить. Но доступ закрыт. По моему приказу будешь свисток распахивать. Сделаю тебя первоклассной соской.

«Я не шлюха. Не шлюха! Я не такая…» — бьется мысль и угасает, дерзкие фразы вертятся на языке, однако ни одну из них не озвучиваю.

Я сама пришла к нему, сама на все это подписалась и приняла правила жестокой игры. Теперь ничего не поменять. Бесполезно оспаривать суровые факты.

Хорошая девочка никогда бы так не поступила. Не пришла бы к своему мучителю и тюремщику, не опустилась перед ним на колени и не разрешила бы поступать с собой как угодно. Во мне что-то испортилось. Прогнило. Назад уже дороги нет.

Но слова Амира ранят меня. Ранит его отношение. Как к вещи, как к предмету. Еще совсем недавно он вел себя иначе, словно сдерживал своих бесов, а теперь его уже ничего не тормозит. Полный отрыв.

И черт… это же только начало. На что я вообще подписалась? Куда полезла? Зачем? Безумная идиотка.

Громила целует меня. Однако не в губы. В шею. Сразу отмечаю такой момент и окончательно трезвею от эйфории первых оргазмов. Он брезгует моим ртом, ведь совсем недавно натягивал мои губы на скользкий от спермы член.

Я не начинаю рыдать. Даже не всхлипываю. Просто кислота разъедает ребра, внутрь просачивается и выжигает насквозь.

Мужчина дышит очень шумно и тяжело. Жадно втягивает воздух, будто никак мною надышаться не может. Его огромный орган твердеет, жжет мою кожу, таранит плоть. Поцелуи становятся неистовыми. Резкими. Грубыми. Жестокими. Ощущение, точно амбал пожирает меня. Жадно и без остатка. Проходится губами по плечам, по ключицам, потом на спину переходит, на лопатки и чуть ниже, после снова вверх. Заставляет утратить ощущение реальности. Подавляет несокрушимой уверенностью. Втягивает мою кожу в рот, прикусывает и покусывает, помечает тавром, буквально выгрызает метки.

Он еще не проникает в меня, но уже трахает. Своими настойчивыми, до одури требовательными губами. Этими неудержимыми влажными поцелуями.

Я пропитываюсь его похотью как неизлечимой болезнью. Натягиваюсь как струна. Настраиваюсь, принимаю это извращенное и порочное направление.

Амир заставляет меня податься вперед, опять возвращает в положение покорной рабыни. Зад оттопырен, призывно поднят вверх. Грудь прижата к постели.

Проклятье. Неужели моя грудь настолько сильно ему не нравится, что готов отправить под нож хирурга? Впрочем, это самое меньше, о чем стоило бы переживать в данный момент.

Возбужденный член утыкается в мое лоно. Голый, без защиты в виде презерватива. Четко ощущаю его абсолютную обнаженность.

Я не успеваю задать вопрос, не успеваю произнести хоть что-нибудь, поскольку горячие мужские ладони накрывают ягодицы, оглаживают и вдруг будто случайно задевают то место, которое совсем не желает внимания.

Пораженный вскрик вырывается из моего горла. Невольно пробую ускользнуть. Но хватка в момент становится жесткой и непреклонной. Большой палец надавливает там, где мне уже заранее становится больно. Орудует с явным интересом, прикидывает, как именно можно использовать эту прежде неизведанную территорию.

— Нет! — ко мне наконец возвращается дар речи. — Нет! Нет! Туда нельзя. Мы… мы это не оговаривали. Я… я не разрешаю!

Озвучиваю эту тираду и понимаю, как жалко она звучит. Затравленно озираюсь, снова пробую вырваться, избежать опасных ласк.

Амир смеется. Хрипло. Гортанно. Даже его смех смахивает на рычание. Жуткий звук заставляет меня поежиться.

А потом мужчина вжимается в меня. Накрывает своим мускулистым телом, как скалой сверху обрушивается. Зубами захватывает холку, а зад из рук не выпускает. Лишь еще сильнее сдавливает и поглаживает. Его член вплотную припечатан к лону, обжигающе горячая плоть тверже камня.

— Договор был на все твои дырки, — опаляет шею жарким шепотом, вновь помечает меня скользящими поцелуями. — Не дергайся, сегодня туда не трахну. Но однажды порезвлюсь.

Эмоции раздирают на части. И страшно, и сладко. Возбуждаюсь от близости его вздыбленной плоти, возгораюсь от этого ощущения, но слова заставляют дрожать, сковывают арктическим холодом.

Может, он еще забудет? Может, передумает?

Жесткий шлепок по заднице. От силы удара меня подбрасывает. После следует еще один, уже мягче. И еще. И еще. А дальше, когда теряюсь, почти перестаю соображать, Амир вонзается в меня. Входит в лоно до упора, вбивается так неожиданно, что я кричу, закашливаюсь от продирающего насквозь вопля. Содрогаюсь всем телом.



— Не бойся, — прикусывает мое ухо. — Внутрь не кончу. Просто хочу твою звезду на всю длину. Без резинки. Кожа к коже. Так горячее.

Дьявол.

Он прав.

Хотя… «горячее» не совсем то слово. Черт, я без понятия, какое слово тут подойдет. Мне и вовсе думать трудно. Особенно под ним. Особенно теперь.

Мощные толчки. Размашистые. Громадный член практически полностью покидает мое тело, а потом входит до предела. Растягивает податливую плоть властно и жестко. Как на раскаленный вертел нанизывает.

Я задыхаюсь под ним.

И дышу… им. Его запах пропитывает собою все пространство вокруг. Накрывает будто коконом, забивается в горло.

Боже. Как стыдно. Как неприлично. Как… очень быстро я забываю обо всем. Почти полностью отключаюсь.

Мускулистые руки двигают мои бедра. Грубо насаживают на член. Как игрушку туда надевают, вколачивают плоть в плоть. После крепко сжатые кулаки упираются в постель, по обе стороны от меня. Могу видеть, как напрягаются и темнеют вены, набухшими узлами оплетая запястья, кисти. Ритм замедляется, вдруг становится неторопливым, неспешным, намеренно растянутым и ленивым.

Я постанываю. Не способна удержаться. Трепет пробегает по ногам. Низ живота выкручивает от кипучего возбуждения. Тягучие спазмы сводят взмокшее тело.

— Амир, — всхлипываю.

— Полночь, — бросает он, привычным движением наматывая мои волосы на кулак, замирает внутри. — Почти. Скоро часы двенадцать покажут, самое время желание загадать. Между ударами члена и шлепками по заднице.

— А-ах, — это единственное, что я способна сказать.

Громила берет меня, как обещал. По-настоящему. Без каких-либо церемоний, без ограничений, без тормозов. Отрывается на полную. Практически причиняет боль, однако я слишком заведена, чтобы это почувствовать, чтобы заметить дискомфорт. Мокрая. До жути влажная. Готовая для него. Послушно принимаю каждый удар громадного эрегированного члена.

Амир тянет меня за волосы. И отвешивает смачные шлепки по ягодицам. После поглаживает поясницу, дарит пару мгновений щемящей нежности, а дальше опять принимается за порку ладонью. Чередует ласку и грубость. Заставляет утонуть, потеряться в гремучем водовороте желаний.

Его орган пронзает меня до токсических судорог. Реальность объята огнем, вспорота адским пламенем, диким и одержимым. Под кожей растекается ядовитая ртуть.

Амир. Амир…

— Вперед, — рычит мне в затылок. — Успела? Загадывай… сокровенное. Сейчас еще и звезда упадет. Точно сбудется. Давай.

Амир.

А!..

Я почти сознание теряю. На грани зависаю. Держусь за мир вокруг, лишь потому что нанизана на огромный и толстый возбужденный мужской член.

Амбал отталкивает меня, буквально сдергивает с раздутого от похоти органа. Переворачивает на спину и кончает. Бурно, долго. Заливает мое тело своим раскаленным семенем, помечает грудь и живот.

Дышу тяжело, судорожно, рвано. Пульс оглушает. Толчки крови внутри до сих пор ощущаются как толчки гигантского молота в моем лоне.

— Живая? — спрашивает Амир и укладывается рядом, поглаживает безвольно распластанное тело, растирает сперму по коже, продолжая клеймить.

— Не знаю, — признаюсь сдавленно. — А ты… ты что, всегда вот так?

— Ну сдерживаюсь немного, — ухмыляется, читая ужас на моем лице. — Первый раз. Не в полную силу, конечно. Тебе время надо. Приноровиться, привыкнуть.

— Шутишь? — не верю ему.

— Может, тебе шампанского налить? — крупная ладонь перемещается на грудь, пальцы выкручивают соски. — Или вина? Жрать охота? После траха пробивает.

— Ты же не пьешь, — говорю тихо.

— Не пью, — хмыкает. — Но тебе достану, что закажешь.

— Спасибо, — сглатываю. — Воздержусь.

Отворачиваюсь, прячу лицо в смятых простынях. По моим щекам текут слезы, но я совсем не хочу показывать эту слабость.

— Ты чего? — выдает мрачно, разворачивает меня к себе, пальцами за челюсть хватает, не позволяет спрятаться, изучает тяжелым взглядом.

Глава 40

Удар под дых. Причём с ноги. Слышу хруст рёбер. Чувствую вкус крови во рту. Захлебываюсь этим. Задыхаюсь от этой вспышки. Странной. Болезненной.

Дерьмовое чувство. Гребать. Ну какого хрена?

Девчонка молчит. Ни черта не делает. А кишки из меня тянет. Своими долбаными слезами кровь сворачивает. Нутро поедом жрет.

Нормально же общались. Что на неё нашло? Развела мокроту на пустом месте. А меня как дебила теперь штырит. Аж крутит всего от ее рыданий. Вроде не истерит. Тихо хнычет. Без звуков. Без всяких там спецэффектов, что бабы так любят. Сопли пузырями. А потом как зарядят — купи, купи, купи. Или ещё хуже. Завоют про любовь, про то, что думали, у нас все серьёзно и по-настоящему. Глубоко. Ну да. Раз в жопу вытрахал, то чувства реально глубокие. Куда глубже теперь-то.

Эта не рыдает напоказ. Не давит на жалость. Но дьявол. От этого ещё хуже. От ее немоты. Лучше бы выла и орала. Обвиняла. Требовала. Права качала. Но нет. Сука. Что за хренотень?

— Чего мокроту разводишь? — спрашиваю.

Зубами скрежещу. А как удержаться. Нервы на пределе. Я с ней шелковый. Деликатничаю. Прямо джентльмен. И опять не то. Не так. Не туда. Реально долбануться можно. Уже на пузе ползаю, лишь бы угодить. Все мимо.

— Ты хочешь меня к хирургу отправить? — лопочет. — На операцию. Для тебя это правда так важно? Хочешь, чтобы я исправила?

О чем она? Охренеть. Не выкупаю суть.

— Ну моя грудь, — всхлипывает. — Хочешь размер увеличить?

Хмурюсь.

— Я… я боюсь, — выпаливает. — Я не смогу. Я наркоза боюсь и вообще. Когда-то думала сделать, но почитала отзывы. Послушала. Я точно не готова. Я правда не могу на это все пойти. Даже ради большой груди.

Задвигает речь. А потом как разрыдается. И звук даёт. И эффекты. А меня от ее слез как изнутри лезвиями полосует.

Жесть. Натурально. Прямо кромсает.

Я к такому не был готов. Никогда. Обычно срать мне на бабский психоз. На всю эту комедию. А тут… нет, это даже не в грудак бьют. Сразу по яйцам. Раз за разом. Отбивают. Четко. В омлет. Ещё и поджаривают.

— Да забей ты, — усмехаюсь, соски ее между пальцами верчу, сдавливаю, никак наиграться не могу. — Нормальные у тебя сиськи.

— Но ты… ты сказал… ты сам…

Язык у меня как помело. Несу всякое дерьмо. Надо фильтровать. Вон какая мне неженка досталась. Вся сахарная. Грубости не терпит. И вообще нужно осторожно.

Обойдусь без больших сисяндр. Переживу как-то. Не сдохну. Да, кайфово промеж здоровых шаров свой прибор уложить и потереться, всласть поерзать. Но у неё жопа знатная. Между этими упругими половинками ещё круче болт пристроить. Внутрь встромить не рискну. Но прижаться будет легко и приятно. А там и девка вкус распробует. Размякнет. Ещё и подмахнёт. Позволит своими аппетитными ягодицами подрочить, понаяривать агрегат.

Член опять поднимается. Кровь в пах бьет.

Девчонка дергается как ошпаренная. Подскакивает и смотрит на меня с таким ужасом, что даже смешно. И плакать забывает. Глаза круглые. Сейчас из орбит вылетят. Потешная она. Так забавно пугается. Тянет ее сильнее припугнуть. Сверху навалиться. В задницу потыкаться. Отшлепать по жопе. Задать трепку членом. Чтоб ягодицы горели.

От этих мыслей хрен как молот становится. Можно гвозди забивать. Или меч выковывать.

— Ты… ты… ты опять?

У неё зуб на зуб не попадает.

Ха. Звездит про страх операций. Мой член похлеще хирурга пугает. Покруче ножа. Вот от чего те рыдания.

А может я ей звезду повредил? На крест порвал?

Крови не вижу. Но я и не осмотрел ничего толком. Накрываю ее колени ладонями, раздвигаю ноги. Оглядываю щель, ощупываю пальцами.

Эх. Тут не щель. Щелка. Щелочка. Мелкая такая. Узкая. В такую страшно вгонять на полную. А я не думал и не жалел. Ещё пару минут назад сюда долбился как дегенерат.

Аккуратнее надо. Нежнее.

Но я же пытался. Держался. Я…

Дьявол. Ни черта. Слетел с катушек. Сам не заметил как разошёлся. Стал вспахивать ее в привычной манере. Забыл про технику безопасности. Мозг отрубил. Дебил. Кретин. Урод.

Поглаживаю девчонку. Пальцами вглубь проникаю. Чувствую какая она влажная. Снова готовая принять меня. Горячая.

— Нет, — вскрикивает. — Амир, не надо. Пожалуйста, не надо. Очень тебя прошу. Нет. Не делай этого. Не нужно… не… я не хочу!..

Она может и не хочет. Но вот ее щёлка раскраснелась. И уже течёт по мне. Так и манит. Притягивает, умоляя себя раздолбать.

И пахнет приятно. Никогда не думал, что такой вкусный аромат исходит от пиз…

Дьявол. Совсем чердак слетел. Стоп. Тормози. Ошизел от проклятой девахи.

— Кончай ныть, — рявкаю. — Не дергайся. Не трахну.

Отпускаю ее. Поднимаюсь и в душ проваливаю. Пора эти сопли смыть. Размяк я. Слабак.

Под ледяными струями онанирую как одержимый. Яростно. Жестко. Долго. Представляю как в тугую жопу засаживаю. Изливаюсь. Разряжаю обойму.

Стерва. Вертит мною как хочет. Дрессирует. Дрянь. Гадина.

Ладно. Всему своё время. С ней надо мягче. Ну правда. Не шалава. Чистая и правильная девочка. Я к таким не привык. Да и заводит меня круче любой шлюхи. Нужно лучше себя контролировать. В узде держать. А то дорвался и в разнос пошёл. Нельзя так. Медленно. Постепенно. Приручать. Приучать. Во вкус вводить. Ну не сразу же по гланды ей вгонять. Короче, снова я отличился. Ещё и сиськи забраковал. А мне ведь ее мелкие грудки нравятся. Приятно их приласкать. И соски бархатные. Круто между пальцами перекатывать. В кайф выкручивать и стоны из неё вырывать. Лучше стоны и хрипы чем долбаные слезы. Больно мне, когда она плачет. Хреново. Крайне.

Выхожу из душа и ванну ей набираю. Банки смотрю. Пену нахожу. Но что-то не пенится эта пена. Говно выходит. Обычный гель. Пузыри совсем мелкие. Срань. Хоть прислугу на помощь вызывай. И я бы позвал. Да не хочу тут ничьи рожи видеть. Я и она. Хватит.

Возвращаюсь в комнату. Девчонка на боку лежит. Ноги поджала. Дрожит.

Зачетная картина. Выходит, это я ее довёл? Напугал. Затрахал. Молодец, сказать нечего. А начал же хорошо. Нормально начал. И все обосрал.

Челюсти сжимаю.

— Двигай в душ, — говорю.

Она содрогается. Смотрит на меня как на психа.

Ну хорошо. Уговорила. Сам ее на руки подхватываю и в ванную отношу. Опускаю в горячую воду. Стараюсь меньше лапать.

Но удержаться трудно. То грудь обведу. То живот. Пальцы так и тянутся потрогать ее между ног. Пометить.

— Зачетные у тебя сиськи, — выдаю наконец. — Не парься.

— Спасибо, — отвечает тихо.

— Как помоешься, жду внизу, — говорю ей и направляюсь на выход. — А я жрать поищу. Ну и отметить же надо. Типа праздник. Новый год, бля.

Кстати, о празднике. У меня и подарка для неё нет. Непорядок. Нельзя свою бабу без подарка оставлять. Надо срочно чего-то ей подогнать. И не хренотню банальную. Классное нужно. Чтоб запомнилось.

+++

Я возвращаюсь в дом, но девчонки внизу не вижу. Бросаю взгляд на часы, прикидываю сколько времени прошло. Долго она собирается. Слишком долго. Какого хрена?

Так. А я оставил ее в ванной комнате. Одну. В воде. По горло.

Дебил. Мудозвон. Кретин долбаный.

Взлетаю по лестнице. Врываюсь в комнату. Влетаю туда, почти дверь с петель срываю. Пусто. Ни воды нет, ни девахи моей.

Где она?

— Амир, — раздается позади.

Резко оборачиваюсь, взглядом в нее впиваюсь. Закашливается. Пятится от меня. В проеме застывает. Больше дернуться не решается.

Охренеть она вырядилась. Вертихвостка. Черное платье. Крохотное. Совсем ничего не закрывает. Вообще. Что сиськи, что жопа. Все напоказ. И рожу размалевала. Глаза как углем подвела. Губища выкрасила красным. Мой член и без того на ее рот вмиг срабатывает. Рвется как бык на кровищу. А тут полный отвал башки наступил.

— Это что за хренотень? — спрашиваю. — Вали обратно, нормально нарядись. Мы на улицу пойдем. Не хочу, чтобы ты задницу отморозила.

— На улицу? — удивленно брови вскидывает.

— Могу тебя там отогреть, — хмыкаю и вплотную к ней подступаю, не сдерживаю порыв, смачно впечатываю ладонь в тугую жопу. — Хочешь?

Вот прикол. На каблуках вверх подскакивает. Оборжаться. А сколько ужаса в глазах. Страх так и плещется. Вроде и забавно наблюдать, но внутри царапает, прямо скребет. Непонятно все. Ни черта не разобрать. Я за всю жизнь столько про баб не думал. Не отслеживал каждый шаг. Хреновый поворот. Честно. И чем дальше в лес, тем хреновее расклад становится. Мрак.

— Ты у меня и в снегу будешь гореть, — обещаю.

Уже двумя ладонями ее булки сминаю. Ближе притягиваю. В пах вдавливаю. Напряг растет. Член отзывается по свистку. В живот ей утыкается. На таран прет.

Что за девчонка? Сколько не трахай, сыт не будешь. Будит зверский аппетит. Даже налапаться не могу. Вижу — руки сразу тянутся. Грудки потискать. Жопку. Мелкая, зато сочная. Натуральная. Самый сок. Влипаю в нее. Увязаю. Втрескался дебил.

— Я сейчас, — бормочет она. — Я быстро. Переоденусь. Пожалуйста, отпусти. Разреши отойти. Я… я за минуту справлюсь.

— Губы оботри, — кривлюсь.

— Разве не нравится? — поражается. — Ну, красная помада. Это же классика на все времена. И мужчины находят данный цвет привлекательным.

Охренеть. Каких мужиков она там соблазнять собралась? Крутая заявка. Ничего не попишешь. Заряжает и не боится. Смелеет. Наглеет. Скоро руку отгрызет.

— Нечего мордаху портить, — хмыкаю. — Зря рожу размалевываешь. Ты симпотная баба, приятно глянуть. Да и геморно помаду с хуя оттирать.

Фотоаппарат сюда. Живо. Это надо на память сохранить. Глаза открываются до предела, будто в жопу ей засадил. Без смазки, сходу вогнал, не жалея сил.

— Ты хочешь минет? — дрожит как в лихорадке. — Сейчас?

— Ну если ты сама предлагаешь, — ухмыляюсь.

— Я… я же… я просто… — опять пугается и заикается.

— Вперед, — щипаю сладкую задницу. — Теплые шмотки нацепляй. Не затягивай. Жду внизу. Будешь долго возиться с нарядами — в глотку всажу. Быстро справишься — на первый раз помилую.

Прочь бросается. И каблуки не мешают. Мчит на всех порах. Аж след простывает. А я ржу. Не могу не забавляться этими вывертами. Милаха она. Нежная. Ранимая. Однако пугать ее особое наслаждение. Реакция улет. И хоть немного отыгрываюсь за то, как она сама мои яйца регулярно в тисках жмет.

Спускаюсь по лестнице. Комнату шагами меряю. В камин поленья подбрасываю, ворочаю кочергой. Осматриваюсь по сторонам. Опять вспоминаю свою затею.

Понравится девчонке или нет? Зайдет? Отзовется в душе?

Да уж. Больше думать не о чем. Дел же нет. Все утряс, порешал. Если Зураб меня врагам сдаст, то будет прав. Никому слюнявый хозяин не нужен. Жалкое зрелище. Посмешище. Соплежуй. Сам себя не узнаю. Презираю слабость.

Стоп. Серьезно. Может, стоило притащить елку? Раздобыть это ебучее новогоднее дерево. Не проблема ведь. Во дворе их полно. Лес рядом. Выходи и руби. Я сначала так и планировал сделать. А что? Девка тащится от всех этих дерьмовых штучек, от всякой праздничной срани. До сих пор помню, как тащилась от радости, увидев мой дом украшенным. А здесь пусто, ничего толком не сделано. Никаких там гирлянд и дождиков. Атмосфера другая. Ей же охота блестяшек побольше, всякой мишуры.

Но потом мне идея получше пришла. Дурацкая идея. От и до. Палевная. Перед всеми выставился лопухом.

Дьявол. Надеюсь, ей по вкусу придется. Ну и подарок тоже приглянется. Вещь очень полезная. Каждому пригодится, нужно только научиться правильно пользоваться.

— Готова, — сообщает звонко, прибавляет. — Я готова.

Поворачиваюсь и понимаю, что эта невыносимая деваха снова меня на обе лопатки укладывает. К чертям бы все задумки и подарки, на хрен мои затеи и презенты. Тут разложить бы ее, прямо возле горящего камина. И драть. Жестко, долго, до потери сознания, до полной отключки.



— Это разве теплая одежда? — мрачнею. — У тебя штанов нет? Свитера нормального? Не пойму. Жопу не жалко? Давай я сам ее как следует применю. Чего добру пропадать?

— Амир, — выдает, будто возмущается. — Это теплая одежда.

Платье до колен. Без выреза. Но платье же. Светлое. Обтягивающее. А на груди белый кролик налеплен, хрень какая-то на английском языке написана. Зайчик-попрыгайчик, бляха.

— Что ты меня разводишь? — усмехаюсь, подхожу к ней впритык, ладонью по зайчонку провожу. — Опять платье натянула.

Дергается. Губы поджимает. Чистые. Распухшие. Видно, старательно помаду оттирала. Бережет мой болт. Боится испачкать. Послушная девочка. Все приказы выполняет.

— Оно теплое, — бормочет тихо, но твердо. — И колготки у меня теплые. Не замерзну. Я в мороз это всегда надеваю.

— Ладно, погнали, — отворачиваюсь, с трудом от нее взгляд отдираю и к выходу направляюсь. — Пуховик бери.

— А ты? — спрашивает, за мной спешит. — Ты разве куртку не возьмешь? Ты же в одной футболке. Неужели совсем не чувствуешь холода?

Без ответа оставляю все это.

Ничего не чувствую. Ничего. Ясно? А то, что есть, скоро пройдет. Перемелется и сгинет навсегда.

На пороге оборачиваюсь и подхватываю девчонку, сношу вниз по ступеням лестницы. Круто здесь. Не в меру. Снежно и скользко. Еще навернется.

— Зураб, врубай, — отдаю команду по телефону.

Одна секунда — ночь озаряется огнями. Яркими. Броскими. Разноцветными. Лампочки повсюду мигают. Не скрыться, не спрятаться. Прямо ударная вечеринка. Все деревья во дворе обмотаны гирляндами. Дальше тоже. Лес вспыхивает за раз. Сияет. Излучает неон. Круто вышло. Сам вижу. Гребаная сказка. Прикольно мерцает. Переливается. И даже небо охреневает от такого зрелища. Будто само свет отражает.

— Амир! — восклицает девчонка, лупит глазища, молчит, только рот открывает и закрывает, тяжело дышит, а после ее прорывает, уже не заткнуть: — Ну как же это? Как так?! Это разве ты устроил? Это же не бывает… когда… я… столько декораций. Тут много дней ушло. Но почему ты вдруг решил… Амир!

— Все для тебя, — ухмыляюсь. — Звезда моя.

Краснеет. Реально багровая становится. Точно кто-то алые лампочки на бледных щеках зажигает.

— Звездочка, — хмыкаю.

И жопу ее мну.

— Амир, — чуть не стонет.

Даже не вырывается. Опять кругом смотрит. Млеет. Балдеет. Позволяет мне вытворять со своей задницей абсолютно все, никаких границ не устанавливает.

Интересно, если трахать начну, заметит?

— Подарок свой посмотри, — протягиваю ей деревянную коробку. — Прости, времени обернуть не было. По-простому запаковал.

— Подарок? — изумляется. — Ты мне подарок купил?

— Типа того, — отстраняюсь, пуховик ее одергиваю и шапку на башку получше натягиваю, чтоб уши прикрывала. — Гляди.

Девчонка открывает коробку и застывает. Разглядывает содержимое, дотронуться не решается. Смотрит на меня, потом вниз — на презент. Опять вверх взгляд направляет, после вниз. Как заведенная действует.

— Потрогай, — говорю. — Подержи.

— Я… я никогда, — сглатывает.

— Смелее, — подбадриваю. — Пора привыкать к большим размерам.

— Амир, — губу закусывает. — Я правда… я никогда… я не умею…

— Я понял, — хмыкаю. — Ну так не томи. Чего ждешь? Бери. Сожми покрепче. Не укусит. Погляди, как в руке будет смотреться.

— Это что, — запинается. — Это вообще настоящее?

— Конечно, — смеюсь. — Здоровая волына.

Хватаю ее ладонь и сам на ствол укладываю, выставляю маленькие пальчики, как требуется, показываю, каким образом оружие правильно держать.

— Один выстрел — кому угодно башку снесет, — поясняю. — Прицеливаешься. Жмешь сюда. Все просто. Я научу.

— Это… это же оружие, — бросает чуть дыша. — Это реальное оружие.

— Точно, — киваю. — Не игрушечное.

— Я не умею, — лопочет. — Не смогу…

— Тут как в трахе, — заверяю. — Главное, распробовать, во вкус войти. Потом будет в кайф. Сама останавливаться не захочешь.



Глава 41

Теряю ощущение времени. Грани стираются окончательно и бесповоротно. Просто проваливаюсь в темноту. Окунаюсь во мрак с головой, погружаюсь на самое дно. И про спасение забываю. Ниже упасть хочу. Жажду этого всем своим существом.

Его запах. Острый и терпкий, порабощающий волю. Его сильные и горячие руки. Везде. Повсюду на моем теле. Пленяют в стальных тисках. Разум дурманят.

Не замечаю, как отключаюсь, впадаю в сладкую полудрему, забываюсь глубоким сном. Когда просыпаюсь тоже не замечаю. Все сливается воедино. Один миг перетекает в другой. Вздрагиваю, будто заново оживаю в жарких объятиях.

Да. Черт. Так я еще не отмечала Новый год. Трудно понять, стоит ли этому радоваться. Однако горевать точно не выходит.

Воспоминания о прошедшей ночи проносятся перед мысленным взглядом, буквально обжигая, опаляя неприкрытой страстностью. Но я думаю не только про свой первый настоящий секс. Есть вещи покруче. Валяние в снегу, например. Амир пытался сходу обучить меня стрельбе, всучил в руки ту жуткую штуковину, сразу заставляя понять, что я даже члена его боюсь меньше, чем громадного пистолета. Вырвалась из цепкой хватки, постаралась удрать подальше, вооружилась спешно вылепленным «снежком». Прозвучит безумно, однако я рискнула задать амбалу трепку, посмела дать серьезный отпор. Правда закончилось все предсказуемо. Абсолютным поражением. Хотя игра того стоила. Драйв и экстрим, прямо как по лезвию ножа.

В цель попал один-единственный снеговой «снаряд». И этого хватило. Жаль, я при всем желании не успела бы снять реакцию Амира на камеру мобильного телефона. Эффект длился лишь пару секунд. Катастрофический, врезающийся в память.

Густые черные брови взмывают вверх. Рот приоткрыт от удивления. Лицо выглядит совершенно непривычно. Точь-в-точь физиономия изумленного мальчишки. Маска грозного хищника дает трещину, на краткий миг обнажаются живые эмоции.

Бью четко в цель. По чистой случайности. «Снежок» вбивается в широкую грудь, врезается прямо в сердце и распадается на части.

Отшатываюсь, бросаюсь в сторону, издавая испуганный вопль. Заранее предвкушаю неминуемую расправа. Ни секунды не сомневаюсь в неизбежности наказания.

Пара ударов пульса по вискам — и я уже прижата к земле. Вдавлена в девственно белый снег мускулистым телом, распластана под жестоким хозяином без шанса вырваться на свободу. Тяжелое дыхание опаляет лицо.

— Звезда готова? — рявкает Амир.

— В… в каком смысле? — спрашиваю, судорожно подрагивая под грудой железных мышц. — Что ты имеешь ввиду?

— Что имею, то и введу, — хмыкает. — Наглая ты. Вроде совсем мелкая звезденка, а то и дело норовишь выпустить свои когти.

— Я… я просто, — губы кусаю и выпаливаю: — Просто игра такая!

— Объяснишь это моему болту, — заявляет хлестко и ухмыляется, выразительно трется бедрами о бедра, утыкается в меня своим здоровенным возбужденным органом.

— Но мы же, — запинаюсь. — Мы же недавно…

— Хрень, — обрывает хрипло, издевательски выгибает брови, вжимается в меня плотнее, упирается все сильнее. — Реального забега не было. Чисто напряг сбросить. Сперму выплеснуть.

— Ох, — выдаю не слишком осмысленно.

А громила загребает снег ладонью и лицо мое обтирает. Щедро. Заставляет вскрикнуть и зажмуриться.

— Рожу больше не крась, — говорит невозмутимо. — И без этого дерьма выглядишь милахой. Нечего тебе малеваться.

— Ах ты! — восклицаю, захлебываясь противоречивыми чувствами. — Ты гад!

Толкаю его и с удивлением понимаю, что амбал подается, разрешает себя оттолкнуть и на спину завалить. Позволяет мне одержать верх. Пусть и на короткое время.

Пользуюсь возможностью сполна. Одержимо его снегом заваливаю.

Задыхаюсь. Замираю. Вдруг осознаю, что сверху на нем восседаю. Еще и с широко разведенными бедрами. Буквально седлаю этого дикого и необузданного мужчину.

А на мне только колготы. Платье задирается в момент.

Черт. Что же теперь будет? Сглатываю.

Но ничего особенного не происходит. Амир просто вновь возвращает меня на землю. Вернее на свежий снег. Переворачивает и наваливается сверху, вдавливает в сугроб. Раунд за раундом, мы портим идеальный покров, беснуемся и забавляемся, хохочем.

Проклятье. Это действительно смешно. Давно так не дурачилась, и уж точно не могла представить, что стану дурачиться именно с ним, с этим невероятным и невозможным человеком.

Мы нескоро добираемся до дома. Взмокшие и распаленные, заведенные до предела. Мои губы болят и немеют от поцелуев. Задница точно будет покрыта синяками, уж слишком сильно и жестко Амир мнет ягодицы, постоянно щипает, принуждая меня вскрикивать и подпрыгивать. Его властные пальцы не знают пощады, никак запал не сдерживают, только подстегивают жажду.

— Хочу тебя, — выдает громила прямо в мой рот, горло своим утробным рыком насквозь пронизывает. — Отогреть.

— Хорошо, — смотрю в черные глаза и плыву, растекаюсь. — Отогрей меня, пожалуйста. Пожестче и посильнее. Отогрей.

А дальше единственный свидетель нашего разврата — горящий камин.

Одежда быстро отправляется на пол. Срывается и швыряется в разные стороны, разбрасывается по комнате. Обнаженное тело возгорается быстрее. Такое чувство, словно моя кожа оголена до нервов. Ощущения обостряются до предела.

Амир увлекает меня вниз. На пол. На шкуру, разложенную прямо напротив пылающего камина.

Я ощущаю себя самкой. Безумной и примитивной, напрочь оголодавшей. Даже трудно поверить, что это мой первый опыт. Дикая жажда затмевает разом. Обжигающая дрожь раскалывает плоть, разбивает на осколки, раздирает.

Настоящего мужчину не нужно просить. Сам знает, что делать. Как долго. В какой позе. Доводит до полуобморочного состояния, до цепенящего исступления.

Амир берет меня раз за разом. Завоевывает и подчиняет. Целиком, полностью, до капли выпивает. Его член огромен. Гигантский каменный таран.

Разве так бывает? Всего одна ночь открывает правду.

Я просыпаюсь, ощущая себя во власти пещерного человека. Впечатление, точно самый реальный неандерталец затащил меня в свое ужасающее логово. Завалил, подмял под литые мускулы и взял до пьянящего экстаза, до колючих судорог. Оттрахал как свою законную добычу. Пометил каждым рывком, каждым движением заклеймил. Вырезал незаживающую печать. Живьем. Глубоко внутри.

Раньше было жутко. Страшно. А теперь вдруг сладко и жарко. До одури. Горячо как в геенне огненной.

Я лежу на боку. Сама прижимаюсь к мощному телу, забрасываю руку на широкую грудь, заключаю в нежных объятья. А мой зад захвачен в плен крупной ладонью. Жестко зажат. Ягодица смята горячими пальцами.

Отравленные стрелы вонзаются в стопы, устремляются выше, пронзают низ живота, вонзаются в грудь, заставляют содрогнуться всем телом.

Странное чувство. Ядовитое. Токсическое. Мне по кайфу эта беспомощность, полная капитуляция перед самым кровожадным зверем в стае. Тянет полностью передать контроль, сдаться, не мечтая о вольной жизни.

Быть его женщиной. Это круто. Наверное. Очень круто. Но я для него не женщина, а шлюха. Дырка. Так бы он выразился или даже жестче приложил истиной.

Я потеряла уважение Амира. После такой сумасшедшей ночи это закономерный исход. Я стала такой же, как и все остальные, кто по доброй воле ложился под него, раздвигал ноги, выгибался под безжалостными толчками громадного члена.

Вот лежу и сама льну к нему, по-прежнему отлипнуть не могу. Трофей. Игрушка. Ничего серьезного. Распластана на шкуре и шкурой прикрыта. Здесь вообще много подобных вещей. Много убитых зверей. Я далеко не первая и точно не последняя.

Провожу пальцами по его груди. Едва дотрагиваюсь, не желая нарушить покой, пробудить хищника. Однако искушение кружит голову.

Черт возьми. Почему настолько сильно хочется его касаться? Почему это ощущается так сладостно и приятно, отзывается мелкой дрожью под ребрами?

Даже сейчас он напряжен. И не скажешь, будто дремлет. Ощущение, точно не спит. Мышцы должны быть расслаблены. Но нет, куда там.

Амир железный. Стальной. Кожа горячая, жжет кончики моих пальцев, а под ней таится застывший металл.

Громила готов к броску. В любой момент. Хоть и во сне. Его крупное тело выглядит угрожающе, источает неприкрытую опасность. И этот факт пьянит не меньше тех жестоких поцелуев, на которые он не скупится, жадно вгрызаясь в мои распахнутые губы, помечая своим языком нёбо и десна, выжигая пылающее тавро, четко закрепляя право на собственность.

Я соскальзываю ниже, перехожу от груди к животу, движусь по дорожке волос, что ведет к самому порочному месту. Задерживаюсь, моментально покраснев. Кровь приливает к лицу, бьет по щекам.

Хватит. Что творю? Сейчас он проснется и точно поймет, насколько я испорчена, вроде бы должна быть непорочной девушкой, скромной и стеснительной, а по сути получается так, будто только его и ждала, изнемогала, мечтая предаться похоти.

Не могу удержаться. Поглаживаю скульптурный торс. Исследую идеальный рельеф каменных мышц. Считаю кубики, невольно гадая, как ему удалось добиться такой впечатляющей формы. Закусываю губу, стараясь совладать с шальными мыслями.

А он ведь везде такой. Абсолютно каменный. Как из гранита. Скала. Холодная и мощная, острая, резкая, насквозь продирающая.

Моя спина выгибается. Рефлекторно. Между ног предательски тянет. Там и ноющая боль разливается. Не привыкло мое тело к настолько продолжительным забавам, но требует еще, нагло добавки жаждет.

Выходит, я ничем не лучше Лиды и той девушки Ильи. Реагирую на этого мужчину, как чокнутая нимфоманка. Его наверняка достало подобное поведение, приставания.

Ох, еле стон сдерживаю и в дурацкой улыбке расплываюсь. Хорошо хоть он спит и не видит всего этого непотребства.

Мозг пронизывает совершенно дикая идея. Облизать Амира. Ощутить эти железные мускулы не только под дрожащими пальцами, но и на языке, почувствовать вкус его гладкой и упругой кожи, пропитаться острым и пряным ароматом мужского тела.

Боже, он и правда очень приятно пахнет.

Шумно втягиваю воздух. Прислоняюсь к громиле плотнее, не прекращаю касаться стального пресса. Смелею и опускаюсь еще чуть ниже.

Стоп. Все. Хватит. Какого лешего творю? Пора остановиться, пока совсем черту не перешла. Хотя куда дальше-то? Почти до здоровенной биты добралась.

— Бля… ха, — раскатистый смешок заставляет вздрогнуть и отпрянуть, но крупная ладонь не позволяет отодвинуться, удерживает мой обнаженный зад. — Помочь до моего хрена добраться или сама дорогу найдешь?

— Ты не спишь? — бормочу сдавленно.

— Сплю, — хмыкает. — И по ходу кошмар вижу. Голая деваха трется об меня как кошка, дразнит стерва, живот натирает. А с делом тянет, зажимает рот.

— Ты, — запинаюсь. — Уже хочешь?

Ограничивается выразительным кивком. Перевожу взгляд и только теперь замечаю внушительный бугор, натянувший и приподнявший звериную шкуру в опасной близости от моей ладони. Отдергиваю руку, будто ошпарившись.

— Охренеть, — хрипло выдает Амир.

И стискивает мою ягодицу до боли. Но я даже не всхлипываю, просто отмечаю на автомате. Разум поглощен другим.

Почему-то вспоминаются его слова в нашу первую встречу. Про утро. Про глубокий и качественный минет.

— Я, — нервно облизываю губы и смотрю в черные глаза. — Знаешь, я попробую. Но не совсем уверена, что получится. Это очень непривычно для меня. Я не очень опытна в подобных вопросах. Разве только в теории примерно разбираюсь.

— Чего тянешь тогда? — щурится и широко ухмыляется. — Практикуй.

Намеренно выделяет последний слог. Ощущения, точно по щеке бьет. Однако это лишь подстегивает и заводит.

Черт. Точно превращаюсь в извращенку. Ведь даже самые обычные и невинные слова в устах Амира звучат до жути порочно, разнузданно, развратно. Тело откликается на один только звук его голоса. Такое чувство будто сам тембр меня изнутри ласкает.



Амбал пробует изобразить хорошего парня. Но дьявол. Выходит, паршиво. Образ трещит по швам, ибо этот мужчина совсем иной. Грязное животное. Вот кто он. Никакая клетка не удержит. Никакие прутья не окажутся достаточно крепки.

Глава 42

Амир отбрасывает шкуру в сторону и приподнимается на локтях. Сохраняет позу ленивого хищника, однако в нем уже четко ощущается угроза. Видно возбуждение. Причём во всех смыслах. В самых пошлых и развязных.

От открывшегося мне зрелища в горле мигом пересыхает.

Боже. Какой он огромный! Особенно здесь. И правда гигант. Настоящая пушка. Такой только терзать и пытать, насквозь прошивать, пробивать как тараном. Странно, что я ещё не разодрана в клочья, а даже способна жаждать большего. Черт. Это реально побывало внутри меня? Ещё и несколько раз. Довольно грубо и жестко. Почти без нежности. Неужели я была настолько заведена, что спокойно сумела его принять и получить дозу удовольствия?

Кажется, здоровенный член становится гораздо больше под моим пораженным взглядом, наливается силой и мощью, подрагивает. Вены набухают, пульсируют жёстче и ритмичнее. Головка багровеет, набрякает, точно увеличивается, возрастает в объеме.

Я заворожена вздыбленной плотью. Пьянею от смелости. Сама не понимаю, как оказываюсь между небрежно расставленными ногами. Провожу ладонями по мускулистым волосатым бёдрам. Облизываю искусанные губы, не переставая жадно разглядывать то, что дарило мне дикое и безумное наслаждение всю прошедшую ночь.

Хозяин мира. Царь зверей. Необузданный и неудержимый. Как ему не сдаться? Как не покориться его воле и не исполнить все грязные желания?

Я погорячилась с теорией. Мои познания оставляют желать лучшего в любом случае. Несколько порно роликов, которые я даже стеснялась смотреть, то и дело отворачивалась и прятала взгляд. Да любовные романы, что запоем читала моя мама. Ничто из этого реально не обучало.

Вряд ли я сумею заглотить такой внушительный агрегат как бывалая актриса на тех видеозаписях. А в романах все описывалось слишком размыто, не было шанса ухватить суть.

Но я помнила, как нравится Амиру. Как он брал меня именно этим способом в первый раз. Тогда я жутко боялась, была напугана чужаком, но теперь…

Теперь все изменилось. Навсегда. Теперь я сама хочу этого. Здесь. Сейчас.

Я стараюсь действовать быстрее. Ловлю момент, пока не протрезвела от смелости. Обхватываю толстый ствол ладонью и наклоняюсь вперёд, лихорадочно совершаю круговое движение ртом, провожу губами по обрезанной головке, собирая проступившую смазку. А потом ласкаю бархатистую плоть языком, ничего не анализирую и не планирую, подчиняюсь инстинкту, действую, ведомая внутренним рефлексом. Вбираю глубже, всасываю, упиваюсь жаром и одержимой пульсацией.

Рык зверя заставляет резко прерваться.

— Тебе не нравится? — спрашиваю, отстраняясь от него, испуганно глядя в чёрные глаза. — Я что-то не так делаю? Неправильно?

Никакого ответа нет. Только ладонь опускается на макушку, возвращает обратно, отдавая безмолвный приказ продолжать. Мне хочется уточнить несколько моментов, но…

Некогда.

Я толком не представляю, как поступать. Поэтому действую по наитию. Опять обвожу головку языком и залипаю на этом. Не могу остановиться. Вкусно. Очень. Хотя вроде и вкуса нет. Просто кожа. Плоть. Чуть солоноватая. Пряная, мускусная, как будто с нотами сандала. А как горячо. Будто обжигает. Прямо опаляет мой рот изнутри, оставляет огненную печать. Выжигает.

— Крепче сожми, — хрипло распоряжается Амир и, видя в ответ тупое бездействие, сам перемещает мою ладонь, заставляет сжать основание напрягшегося члена. — Жестче давай.

Отрываюсь от порочного занятия, ошалело смотрю на громилу. Потом перевожу взгляд на зажатую в моей руке плоть, на бешено бьющиеся вены, которые набрякают так, точно прямо теперь готовы взорваться.

— А тебе не больно? — спрашиваю тихо.

Гортанный смешок. Ладонь тяжело опускается на затылок и привлекает к паху. Недвусмысленно намекает на то, каким делом стоит рот занять.

И я не особенно сопротивляюсь. Сильнее сжимаю жилистый ствол. Наблюдаю, как раздуваются и темнеют вены, как головка члена становится пунцовой. И меня обдаёт кипятком изнутри. Между ног сладко тянет.

Проклятье. До чего низменно. Чертовски горячо.

Я вылизываю восставший орган с таким удовольствием, будто это и правда конфета, вкусный леденец, который хочется подольше ощущать на языке.

Безумие. Просто безумие.

Но мне по кайфу ощущать ритмичный бой крови. Впитывать похоть. Вести вдоль каждой вены, пропитываться неистовой пульсацией. Дуреть от этого разврата. Упиваться собственным падением.

Амир снова издаёт рычание. И похоже, это хороший знак. Мне стоит и далее продолжать. Доводить его до грани. Далеко за черту увлекать.

Я пытаюсь поглубже взять в рот. Заглотить член до упора. Но выходит паршиво. Не удаётся мне принять такой крупный и толстый орган в глотку. А может я плохо стараюсь?

Ужасаюсь своим мыслям. Замираю. Вдруг осознаю происходящее. Ещё вчера я смущалась и стыдилась, а сейчас вдруг жадно обрабатываю железный болт. С таким рвением и запалом. Реально процессом упиваюсь.

Что со мной? Я стала шлюхой за одну ночь? Как я могу вести себя подобным образом с мужчиной?

— Чего застыла? — грубо спрашивает Амир.

И двигает бёдрами так, что член сразу входит глубже в мой рассеянно приоткрытый рот. Всхлипываю.

— Поживее отсасывай, — холодно произносит он. — Хрен стынет. Активнее отрабатывай. Не дремай. Ну. Вперёд. Обслужи, чтоб яйца звенели.

Его голос. Резкий и отрывистый, абсолютно ледяной. Проходится по коже точно плеть.

Опять эта жесткость. Даже жестокость. Но видимо я это все заслужила. Шлюха есть шлюха. С падшей женщиной никто церемониться не станет.

Я делаю то, чего он хочет. Точнее стараюсь. Обхватываю плоть губами, покорно облизываю и обсасываю. Пытаюсь сосредоточиться на его удовольствии. Но своё целиком и полностью теряю.

Это горько. Больно. Не физически. А ещё куда хуже. Внутри царапает, словно ледяные щипцы внутренности терзают.

Мускулистые бёдра сжимают мое тело. Как в стальной капкан заключают. Даже если захочу выбраться, мне вряд ли удастся. Я точно в кольце из самого крепкого на свете металла. В заключении.

Гигантский член подрагивает во рту. Сильнее, мощнее. Он разряжается, ударяя бурным потоком семени в нёбо. А я послушно глотаю. Вкус не кажется неприятным.

И черт. От этого ещё хуже. Мне нравится его запах. Везде. И ощущение на языке.

Лучше бы тошнило. Лучше бы отвращение вызывало. Но мне хорошо. Безумно хорошо, даже если я прекрасно осознаю свою жуткую участь. Своё низкое положение в его глазах.

Амир действительно сделал меня своей шлюхой. Легко, играючи. Подмял и смял. Всю мою невинность отобрал. Отнял до капли.

Отстраняюсь. Украдкой слезы вытираю.

— Дрянь, — рявкает амбал, резко поднимается и своими лапищами меня обхватывает. — Какого хрена?

— Что? — выдаю с вызовом, но на волю прорываются рыдания.

— Гребать, — как громом бьет. — Откуда истерика?

— Пожалуйста, не выражайся… — бормочу.

— Да это не мат, мля, — заявляет раздраженно.

— Я такого слова не знаю, — шмыгаю носом. — Звучит непристойно.

— Ну значит русский язык тебе надо подучить, — хмыкает. — Так чего в слезы ударилась?

— Я не хочу быть твоей шлюхой, — выпаливаю прямо.

— Не будь, — ухмыляется.

А потом на спину меня заваливает, раздвигает ноги толчком, устраивается между разведёнными бёдрами и шею мою зацеловывает. Действует настолько быстро, неудержимо и неотвратимо, что невольно задыхаюсь от напора.

— Будь моей женщиной, — шепчет на ухо, пока его ладони под мои ягодицы подбираются и зад мнут, жадно сжимают.

— Это как? — голос теряю. — На ночь?

— За ночь тобой не натрахаюсь, — нависает надо мной и скалится. — Даже не мечтай. Я так скоро тебя не отпущу.



Глава 43

Я смотрю на карту. Долго. Слишком долго. Понимаю, в каком дерьме оказался. И это только начало. Первый вызов. Разминка перед настоящим боем. Урод пытается меня нагнуть на моем же поле.

Пытается? Бля. Да, он уже нагибает меня. Всех нас. Причем достаточно успешно. Всухую имеет. Размашисто. С оттяжкой. На полную длину вгоняет и долбит без особых прелюдий.

Охренеть какой расклад. А я позволяю. Сглатываю. Обтекаю. Гребануться просто. Я даже не чувствую ни ярости, не злости. Мозг мягкий. Мысли в яйца утекают. Перед глазами проклятая зайчишка. Звезда моя. Сука. Жесть. Это ничем не вытравить, не перебить. Слушаю доклад Зураба, изучаю видео с места событий, а сам минуты до конца считаю, прикидываю, когда опять рядом с девчонкой окажусь, приласкаю, в объятья сгребу, сожму до хруста костей и зацелую. В пухлые губы вопьюсь, ртом припечатаю, душу ее чертову до дна выпью, выжру без остатка.

Кретин. Мудак сопливый. Сам себе приговор подписываю. Еще и с дебильной улыбкой. Как представлю зайку рядом, так и расплываюсь, растекаюсь.

Пора мне чердак подлатать. Врач нужен. Или таблетка какая. Где от долбоящерства лечат? Куда надо обратиться?

— Качество видео низкое, — заключает Зураб. — Детали не захватить, но суть ясна. Нам удалось получить запись только из одной точки. Всего их было семь. Разное время. Один день. Сработано четко, заметна хорошая подготовка. Бойцы бывалые, нашим никак не уступают. Все в масках. Без нашивок. Без каких-либо опознавательных знаков. Они ничего не оставили. Ни единого сообщения. Просто забрали товар.

— Сколько убитых?

— Немного, — жмет плечами. — Хотя действовали жестко. Опытные, сразу чувствуется. Далеко не новички. Везде одинаковый стиль нападения. Схема не менялась. Видно, планировали операцию давно.

— Дымовые гранаты, — нажимаю на паузу, показываю на экран. — Новый тип. Еще не поступили в продажу. Их только тестируют. Месяц, максимум два. Верно?

— Точно, шеф, — присматривается. — Вот у вас глаз наметан. Я столько раз смотрел и даже не обратил внимания. Да никто из наших не заметил, думали и правда ничего здесь не поймаем. Зернистость картинки высокая.

— Ну так найдите спеца, — бросаю. — Пусть сделает из этого говна нормальный фильм. Никто не действует без ошибок. Никто и никогда. Найдите в чем они косякнули, там точно есть косяк. И не только в гранатах палево. Чувствую больше. Чую нутром.

— Займусь прямо сейчас, — кивает. — Но то, что вы умудрились выхватить, уже сужает круг поиска. Надо только пробить, кто именно получил доступ к пробной партии, кто мог раньше времени перепродать их, без одобрения пустить на поток.

— Вперед, проверяй.

— Шеф, — откашливается. — Вы же понимаете, кто за этим стоит. Другие бы не посмели, не рискнули, а этому уже терять нечего. Он ведь напролом прет. Его семья потеряла прежний авторитет. Единственный способ закрепиться теперь — напасть на чужую территорию.

Молчу, опять видео пересматриваю. Хорошие бойцы. Сам бы их нанял. Моим не уступают. Поглядеть бы на схватку в равных условиях, без форы в виде эффекта неожиданного нападения.

Семь поставок сорвано. Семь из семнадцати. Почти половина. Товар украден. Каналы связи попорчены. Точки спалены. Придется все начинать заново. Искать людей, связь устанавливать.

И это только начало. Предупреждение. Дальше — круче. Отрезали семь пальцев, после руку отхватят, а там и до глотки останется единственный укус. Слабака загрызут.

— Можно собрать доказательства, — продолжает Зураб. — Можно прижать его к стенке. Но тут заранее понятно, как ситуация обстоит. Парень одурел от запаха крови. Совсем обезумел, раз решился на вас полезть, еще и с такой наглостью.

— А ты уверен, что это он? — спрашиваю вдруг.

— А кто еще? — поражается.

— Очевидный вариант, — протягиваю. — Простой. Понятный. Подозрительно удобный. И чересчур гладко постелено. Разве нет?

— У него есть ресурсы, — замечает Зураб. — Остальным нет резона затевать войну. Время спокойное. Битва выгодна только одному. Поделить власть. Поменять порядок.

— Проверь видео, — говорю. — Выгрызи оттуда все, что сможешь найти и даже больше. А также отследи всех, кто мог выкупить партию гранат для этой операции. Мне нужен полный список. Нужен уже вчера.

— Понял, шеф, — соглашается. — Все будет в лучшем виде. Но за последнюю неделю много совпадений. Он и встречу с вами просил, настаивал. Теперь срыв поставок.

— Он?

— Викинг, — выдает и вздрагивает. — Полагаю, только ему и выгодно мутить воду. Мало кто со мной не согласится. У него были все шансы провернуть операцию, выход на поставщика новых гранат там точно есть, связь налажена. Даже проверять не стоит. Все ясно.

— Чего побледнел? — кривлюсь. — Вижу, кликуху его произнести боишься. Говоришь и будто грудь раздираешь.

— Шеф, — отшатывается, взвивается весь.

Забавное зрелище. Мой помощник трусит. Неприкрыто. Белее полотна становится. А вроде не первый день в деле, всякого успел повидать.

Дьявол. Да он старше меня. Старше моего покойного отца. А чуть в штаны не накладывает при упоминании какого-то сопляка. Смехота.

— По имени называй, — заявляю. — Так полегче будет. И кирпичи не отложишь.

— Шеф, — отводит взгляд. — Я же видел, после чего он получил это прозвище. Вживую видел. Я не одну войну прошел. Всякое встречал. Был уверен, меня ничем не удивить. Но тот день в памяти отражен как самый страшный час. Ни под пулями такого не было. Ни под пытками. По-всякому судьба крутила. Но тот раз все перебил.

— Похоже, парень хорош, — хмыкаю. — Может, и стоит встречу устроить?

— Он безумен! — восклицает. — Нелюдь. Садист. Я на своем веку много отморозков повидал. Но этот… хуже него просто нет. Такому верить нельзя. Без сердца он, без морали и без совести.

— Чем больше ты о нем рассказываешь, тем сильнее желание с ним лично пообщаться, понять, так ли черт страшен.

— Вы просто не видели, что он сделал с тем беднягой, — качает головой.

— С предателем?

— Такого никто не заслуживает, — заключает. — Даже падаль. Даже самый отпетый преступник. Даже тот, кто от собственного рода отрекся, не должен через подобное проходить.

— Викинг тебя впечатлил.

— Я до сих пор слышу вопли того несчастного. Вижу это в кошмарных снах. Все мои страдания стерлись перед этим адом. Реальное пекло. Шайтан. Вот кто он. Опоил того глупца, заставил его жить до последнего, чувствовать абсолютно все, каждый миг, каждое движение ножа и… топора. Зеркало напротив поставил, принудил смотреть.

— Хреновое зрелище.

— Хуже всего глаза Викинга, — сглатывает. — Его взгляд. Пустой. Без эмоций. А дальше смех. Больной. Бешеный. Видит Бог, он точно не человек. Не животное. Никакой зверь не способен на подобное, даже самый голодный и лютый.

— Ясно.

— Вы бы слышали, как он смеялся. Он наслаждался этим. Он будто пил чужую боль, заряжался от чудовищных страданий, энергию брал.

— Ну ладно, — обрываю. — Хватит его нахваливать.

Смотрю на часы. Пора. Опаздывать нельзя.

— Поработай над нашим кино. Потом мне запись перешлешь. Хочу подробности изучить, — говорю и поднимаюсь, направляюсь к выходу. — Всех, кто операцию провалил, казнить.

— Всех? — переспрашивает. — Я не вполне…

— Хватку теряешь, — оборачиваюсь и успокаиваю его взглядом. — Срыв поставки нельзя организовать извне. Тут и внутри крысы нужны. Не одна и не две. Кто-то серьезный, повыше рангом, но и кадры на местах тоже важны. Среди выживших есть предатели. Мы не определим кто. Или определим, но не всех. Далеко не всех. А эти разборки отнимут время, которого у нас и так нет.

— Хотите казнить наших людей?

— Наши люди не провалили бы поставку.

Зураб молчит. Не рискует возражать.

— Я эту погань огнем выжгу, — продолжаю холодно. — В следующий раз каждая новая крыса несколько раз подумает, прежде чем предавать. Вторых шансов не последует. Ошибки тут никто прощать не станет.

— Но там ведь, — запинается. — Там и верные люди есть.

— Есть, — не спорю. — Им стоило лучше за неверными приглядывать. Теперь поздно. Наказание понесут все до единого.

— Как прикажете, шеф.

Зураб понимает, что я прав. Трудные времена требуют жестких решений. Иначе нельзя. Тратить время на пережевывание соплей очень глупо и даже опасно. Надо действовать жестко.

Разве это первый срыв поставки? Нет, будут еще. Просто не может не быть. Но с учетом того, как я наказываю тех, кто с обязанностями не справился, все будут на стреме. Уверен, некоторые крысы точно на попятную пойдут.

Викинг. С ним позже разберусь. Пусть дожидается.

А пока намечается встреча поважнее.

Черт. Опять перед глазами зайчишка стоит. Жаль не могу к ней прямо сейчас сорваться. Надо совсем другие вопросы утрясать. Не до траха.

Проклятая баба. Башку поедом жрет.

И я дебил. Как вспомню утренний минет, так слюной исхожу. Пах от похоти распирает. Повторить бы. Член изнывает, деревенеет, кровью наливается. Хоть обхватывай и надрачивай прямо в тачке. До кровавых мозолей. Вспоминаю про бесовскую девку и шалею. Сперма мозги заливает. Вроде ночь напролет эту звезду выдирал, утром тоже пару раз добавил, а не отпустило. Замкнуло похлеще прежнего.



Глава 44

— Тебе уже донесли о моем приказе? — спрашиваю, едва переступив порог кабинета, закрываю дверь и прохожу вперед, останавливаюсь перед панорамным окном в пол.

Красивый вид. Заснеженные горы. Мощь, непередаваемая сила и свобода.

— Ты не мог поступить иначе, — следует ответ.

— Осуждаешь? — хмыкаю.

— Я осуждаю только слабость, — наконец поворачивает голову и прожигает меня взглядом насквозь.

— Значит, мне нечего бояться, — заключаю спокойно.

Дьявол. В присутствии этого человека всегда чувствую себя мальчишкой. Жалким сопляком, которому просто повезло заслужить его уважение. Глупым. Бесполезным. Будто судьбу обманываю. Против воли небес достаю счастливый билет.

— Уверен, ты отлично понимаешь, Викинг не причастен к срыву поставок, — продолжает мужчина. — Он жесток, однако не безумен. Никогда не осмелится нарушить перемирие первым. Чтит волю своего отца, уважает собственный род.

— Догадываюсь.

— Но ты вряд ли в курсе того, что он на пути сюда, — тонкие губы кривит усмешка. — И приблизился вплотную.

— Я не принял предложение о встрече, — отрезаю холодно. — И не намерен принимать.

— Встреча состоится, — чеканит и отворачивается, смотрит вдаль, изучает пейзаж по ту сторону стекла. — Как и война. Это уже неизбежно.

— Поглядим.

— Я рад, что ты спокоен.

— А чего беситься? — складываю руки на груди.

И только через миг понимаю, как пробую закрыться. Отгородиться. Чисто по рефлексу действую. Пытаюсь спрятать мысли. Утаить истину.

Но от него ничего не скрыть. Никогда. Ни за что. Нутром чует. Разум его работает четче любых часов, безошибочно выявляет уязвимость.

— Надеюсь, ты не забыл про долг, — раздается вкрадчивое замечание.

— Я забрал девчонку, — ухмыляюсь. — Она расплатится лично. Конечно, лучше бы деньгами, но у того придурка ни гроша за душой. Переназанимал у всех подряд.

— Девчонку? — опять смотрит на меня, пронизывает насквозь. — Я про твою клятву говорил. Про то самое обещание, которое ты мне дал пятнадцать лет назад.

Пиздец. Придурок здесь только я. Других не найти. Попался. Спалился. Самолично в ловушку угодил. Даже стараться не пришлось.

— Впрочем, ты удачно эту тему поднял, — произносит, обдавая холодом, нажимает на кнопку, разворачивает кресло так, чтобы оказаться всем корпусом ко мне.

Я возвышаюсь над ним. Но это только первое впечатление. Реальность заключается в том, что я всегда перед этим мужчиной на коленях. Ниже. Гораздо. И совсем не важно сколько лет пройдет, сколько битв выиграю, сколько побед одержу. Тут ничего не изменится. Он выше. Намного. Неизменно.

Кадыр Дудаев. Настоящий глава нашей семьи. Лидер. До последнего вздоха и далеко после. Его авторитет непререкаем. Его воля непоколебима. Горы за окном и то готовы пасть ниц перед ним. Что о простых людях говорить?

Мой дед самый сильный человек на свете. Ему нет равных в этом мире. Никто бы не приблизился, не встал на одну ступень. Чужая подлость заключила его тело в кресле инвалида, навсегда отняла возможность передвигаться самостоятельно. Однако волю ничто не согнуло и не пленило. Его разум оставался ясным и чистым, а кулак был до сих пор крепким, смертоносным. Даже теперь мужчина оставался опасным врагом.

Он назначил меня наследником. Пятнадцать лет назад. Вручил бразды правления империей, а взамен взял клятву. Отомстить. Взыскать долг.

Конечно, ему нет никакого дела до барыги вроде Андрея, до тех мелких передряг, до возни с материальными вопросами. Его волновало совсем другое. А я подставился как полный кретин.

— Красивая девушка, — говорит дед. — Понимаю твой интерес.

— Откуда ты…

— Я видел фото.

Дурной знак. Охренеть насколько дурной. Выходит, дед и до моих слов оценил всю серьезность ситуации, причем по ходу оценил гораздо лучше меня самого.

— Она же просто…

— Она не из наших.

— И что? — кривлюсь. — Я развлекаюсь.

— Ее невинность кружит голову, — выдает ледяным тоном. — Экзотическая игрушка. Из другого мира. Но чистая. Никем не запачканная. Нетронутая. И в твоей абсолютной власти. Кому бы такое не понравилось?

— Дед, я…

— Ты должен назначить наследника, — отрезает. — Ее дети для этого не годятся. Забудь про эту затею.

— Я и не собирался делать ей детей, — отмахиваюсь, насмешливо продолжаю: — Но раз уж ты сам так удачно затронул этот вопрос, то если девчонка примет нашу веру, не возникнет никаких проблем. Возможные дети получат все доступные права.

— Формально, — усмехается. — Но в реальности никто не примет полукровку. Ты сам это знаешь. Вот и не пробуй менять устоявшиеся традиции. Этого никто не поймет.

— В любом случае мне рано назначать наследника.

— Рано? — скалится. — Я тоже не думал, что лишусь всего пятнадцать лет назад.

— Дед, ты ничего не лишился, — заявляю, мотнув головой. — Ты по-прежнему здесь главный и твои советы всегда будут решающими. Черт. Да твой совет и есть приказ.

— Прекрасно, — цедит. — Тогда избавься от своей девки. Сегодня же. Отправь ее обратно домой, к родным. Охрану приставь, раз переживаешь, что другие могут тронуть и вред нанести. Позаботься о ней и отпусти.

— Нет, — выдаю прежде чем успеваю подумать. — Никогда!

— Я мог отдать правление тебе, — говорит он. — А кому отдашь ты? Кого назначишь? Одного из братьев?

— Я не думал об этом, — склоняю голову.

— Так подумай, — заявляет жестко. — И не забывай, что тебе нужны союзники. Верные. Сильные. Серьезные люди. Прояви уважение к своей семье. Будешь липнуть к этой бабе, наживешь новых врагов.

— Ты ошибаешься, — говорю я. — Ситуация под контролем. Времени хватает. Я успею заделать новых наследников. Или выберу из тех, которые уже есть.

— Срыв поставок, — кривится. — Семь из семнадцати. Это ты называешь под контролем?

— Это бизнес, — жму плечами. — Взлеты. Падения. Гладко не бывает.

Дед хмурится. Чует подвох. Его так просто не провести. Под пристальным взором не выдерживаю. Усмехаюсь широко. Беспечно. Выдаю себя.

— Так, — бросает Кадыр. — Вижу, ты что-то серьезное утаил.

— Ну как сказать, — протягиваю и сдаюсь: — Вчерашние поставки прошли без главного товара. Только оружие. Ничего сверху. Я приказал перенести нашу основную операцию. Поэтому нас натянули. Но не так чтоб до конца.

— Думаешь, они не за оружием шли?

— Стандартная партия. Ничего особенного. Уверен, на кону был другой куш. Но им ни черта не досталось. Ни единого гребаного грамма. Отсосали. С проглотом.

— Неплохо, — поджимает губы. — Почему ты решил все переиграть?

— Не могу объяснить, — признаюсь честно. — Просто чутьё. Я нутром ощущаю, как где-то притаились твари, которые жаждут нас нагнуть. Это был порыв.

Дед ничего не говорит. Он всегда скуп на похвалу. Но мне и не нужны красивые слова. Хватает одобрения во взгляде. Этот человек горд тем, что сделал верный выбор, когда именно мне передал власть. Сопляку. Мальчишке. Выделил одного из своих внуков. Причём взял потомка не от старшего сына.

Как сейчас эта сцена в памяти стоит.

Мужчина выстроил всех нас. В один ряд. Смотрел, изучал каждого претендента очень долго. Оценивал на свой вкус. Он не задал тогда никаких вопросов. Вообще ни слова не обронил. Просто кивнул в мою сторону. И все. С тех пор и началась эра моего правления. Дьявол разберёт, чем я его сумел пронять, чем привлёк.

Кадыр Дудаев мог править и сам. Без назначения наследников. Не один год и не два. Гораздо дольше. Но он считал, что инвалид не способен властвовать над родом. Даже такой инвалид как он сам. Любая немощь уже делала человека уязвимым. А тот, кто хоть в чём-то уязвим, не сможет вести других за собой. Так рассуждал мой дед. Хозяин империи должен быть силён во всем. Всегда. Должен быть крепким физически, морально и духовно. Кремень. Гранит. Без тени слабости. Без намёка. Вожак превосходит всех и каждого в своей стае. Вот единственный доступный расклад.

Кадыр тренировался каждый день. Как мог, как позволяло его теперешнее состояние. Он разминал мышцы, над которыми ещё имел контроль. Проходил лечение в лучших клиниках мира. Регулярные процедуры, массажи. Полный комплект. Однако дед бы никогда не сумел снова ходить. Травма позвоночника оказалась фатальной. Пули, которыми он всю жизнь торговал, перебили его собственный хребет. Мужчина сам шутил про это. Ценил иронию. Тело сокрушили. Но дух не сломили. Такую породу ничем не изменить.

Хотя признаю, тот, кто организовал покушение на моего деда, четко знал свою цель. Убить его не хотели. Жаждали покалечить. Сожрать изнутри. Отнять у него то, что он действительно любил и ценил. Принудить к унизительному существованию. Смерть, даже самая страшная, была бы для него облегчением, а жизнь в коляске превратила бы реальность в пытку.

Оставить место главного в нашей стае. Уйти за кулисы. Отступит на второй план. Все это было казнью. Мучительной. Изощрённой. Но дед не сдался. Принял судьбу. Отныне он жил жаждой возмездия. И я был его руками и ногами. Головой. Челюстями. Я должен был вгрызться в глотку тому, кто отправил его в инвалидное кресло.

Но этот гад хорошо скрывался. Путал следы. Другой бы и не сумел устроить ловушку для деда. Хитрый. Изворотливый. Я знал, что однажды настанет день и я сумею раздавить проклятую гадюку. Отплачу сполна за все.

— Ладно, — наконец говорит дед. — Ты усвоил мои уроки. Но про наши законы тоже не забывай. Тебе нужны сыновья. Чем больше их будет, тем лучше.

— Я помню.

— Сыновья от законной жены. Даже от нескольких. Это укрепит твои позиции. Поможет заручиться поддержкой. И сейчас, и в будущем.

— Жених из меня хреновый, — хмыкаю. — А муж ещё хуже. Сам знаешь, я для семьи не создан. Бабам верность не храню.

— А тебе и не нужно, — бросает Кадыр. — Задача жеребца покрыть мир. Это и выполняй.

Ограничиваюсь усмешкой в ответ.

— От девки своей не дурей, — чеканит. — Она шлюха. Вся их порода такая. И не важно, что только твой член в ней побывал. Это случайность. Не ее заслуга. Совпало так. Вот и все. Она не наша. Ей незнакомо понятие чести, гордости. Под любого мужика ляжет. Любой мужик ее прогнёт. Наша женщина скорее глотку себе перережет, вены сама перекусит, перегрызёт. А эта… ну нет в ней стержня. Тем, что между ног думает. Поманит кто, приласкает, она и потечёт лужей. У них мужики слабые. Без яиц. Вот они к нам и тянутся. Но ты-то сильно не шалей. Трезво смотри на все. Сперму выплесни. Развлекись. Только серьёзные планы на эту бабу не строй. Не будь глупцом.

— Дед, — усмехаюсь. — Я сам разберусь, кого трахать. Предлагаю другие вопросы обсудить. Много чего накопилось.

+++

Я возвращаюсь домой глубоким вечером. Уже представляю, как буду девчонку на члене вертеть. Сперва в рот всажу. Основательно вытрахаю в глотку. Нажму на челюсти, заставлю шире открыть пасть и вгоню болт до упора. Выдолблю ее хорошенькую башку. Размашистыми толчками выдеру. И язык надо вытащить, зубы снизу прикрыть. Кайфово будет между пухлыми губами вколачиваться. На всю длину. На всю мощь. И этот юркий язычок будет мне яйца щекотать. Черт. Да я уже взорваться готов. Сперма закипает. Хрен как камень становится. Можно стены пробивать. Раскалывать на части.

После минета делом займёмся. Не тратить же много времени на разогрев. Обкончаю ее симпотную рожу. Сиськи помечу. А дальше самое то раком поставить и в мокрую щель врезаться. Вонзиться, чтоб аж хлюпало.

Я заставлю ее орать. По-настоящему. Сука, пусть только посмеет предать. Пусть рискнёт под другого лечь. Впустить в тело чужой член.

Захожу в гостиную. Весь на взводе. Залетаю внутрь и дверь захлопываю. Прохожу вперёд. Вижу, девка на диване. Вздрагивает от грохота. Но толком не просыпается. Продолжает дремать.

Дрянь. Свернулась в клубок. Ноги поджала. Опять в какой-то сраной пижамке. С тупым рисунком. Детский мультик. Или хрень типа того. Пиздец, короче. Прямо на нервы действует. Взрослая бабища. А нарядилась как малышка.



Долбануться. Проклятая зайка. Зайчишка.

Все мои дикие желания как волной смывает. Даже член опадает. Нет желания трахать ее. Хочется просто обнять. Согреть.

Жестяк. Я в своём уме? Помутнение такое?

Или меня пижамка отпугивает? Этот придурковатый прикид кому угодно настрой собьёт.

Опускаюсь на колени перед диваном. Провожу пальцами по ее волосам, а она вдруг башкой вертит. Губами к моей ладони прижимается. Не целует. Просто дотрагивается, но будто током бьет.

Глава 45

Я просыпаюсь в кровати. В тепле, под одеялом. Сладко потягиваюсь и открываю глаза, ерзаю по смятым простыням. Моргаю, пытаясь сфокусировать взгляд на окружающей реальности. Понимаю, что нахожусь в постели Амира. В его комнате.

Уже утро. Или день? Сквозь неплотно задернутые шторы пробиваются яркие солнечные лучи.

Я уснула на диване. Вроде бы. Ждала громилу, но так и не дождалась. Сама не заметила, как и когда отключилась. Выходит, он вернулся и перенес меня сюда.

Хм, странно. Даже не попытался трахнуть. С его бешеным аппетитом это выглядит подозрительно. И пижама моя на месте, в целости и сохранности, ничего не сорвано. Неужели амбал на стороне развлекался? При мысли о таком становится тошно.

Мужчина пропал на весь день. Ни слова не сказал, не объяснил, не предупредил о своих планах. Вернулся глубокой ночью и не стал меня будить, хотя ему постоянно секс нужен. Эрекция практически не спадает. Неистощимая сила и пугающее возбуждение.

— Про хрен мой мечтаешь? — резкий вопрос заставляет вздрогнуть и подскочить, приподняться и вжаться в спинку кровати, как в угол забиться.

Вот как Амир умудряется настолько бесшумно подкрадываться? Точно хищник, не поспоришь. Загоняет жертву, будто играючи, без особенных усилий.

— Мордаха задумчивая, — заключает насмешливо, усаживается на постель и матрас тут же пружинит под внушительным весом мужчины. — А тут как?

Прежде чем я успеваю разлепить губы и сформулировать вразумительный ответ, громила отбрасывает одеяло в сторону. Крупная ладонь забирается под мою пижаму, действует жестко и уверенно, поглаживает живот, заставляя меня задрожать и мигом покрыться ледяными мурашками. Горячие пальцы скользят выше, точно случайно грудь задевают, обводят соски, а после вдруг вниз срываются, забираются под резинку просторных штанов.

— Скучала по мне? — спрашивает амбал, нависая сверху, окутывая своим одуряющим ароматом, подавляя аурой силы, всепоглощающей мощью. — Мокрая?

Ответа он не дожидается, проверяет лично, сам. Не дает мне никакого шанса бунтовать и противиться подобным действиям. Пальцы проникают между ног, жадно исследуют влажные складки, добираются до самого сокровенного места, вынуждая выгнуться и простонать, залиться краской, осознавая собственную испорченность.

— Амир, — бормочу протестующе, однако прекрасно понимаю, что совсем не хочу, чтобы он останавливался, чтобы отпускал меня и прекращал властную ласку.

Боже. Господи. Как ему удается так прикасаться?

— До вечера дотерпи, — бросает жаркое обещание и в губы мои впивается, напрочь дыхание из легких вышибает.

Этот мужчина и целует, будто трахает. Порабощает своим языком, ломает волю в щепки, разрушает любое сопротивление. А его пальцы до сих пор движутся по чувствительным створкам лона, раздразнивают мои рефлексы, оголяют нервы.

Я невольно подаюсь вперед, льну навстречу ему, двигаю бедрами, насаживаюсь, теряя всякий контроль над собой. Расплываюсь, растекаюсь перед ним, дарю алчный отклик. Громила действует очень нежно. Там. Поглаживая и обводя, изучая разгоряченную плоть. А его губы впиваются в мои безумно и неистово, яростно, одержимо. Пьянящее сочетание, одуряющее.

Но все прекращается в момент. Так же резко, как и началось. Амбал отстраняется, шлепая меня по бедру.

— На тумбе таблетки, — говорит он, кивая в сторону. — Подробная инструкция от врача. Как принимать и когда. Вся схема. Будешь теперь на противозачаточных сидеть.

— Зачем? — спрашиваю автоматически.

— Хочу тебя нормально трахать, — хрипло произносит Амир. — Внутрь кончать. Спермой накачивать. Короче, как полагается. Без преград, без долбаных резинок.

— Хорошо, — судорожно сглатываю. — Как скажешь.

— Ночью тебя покрою, — ухмыляется. — На славу оттрахаю. А пока поработать надо. Ты уж меня извини. На лыжах компанию не составлю. Сама развлекайся.

— Ничего страшного, — говорю и с ужасом улавливаю в собственном голосе ноты разочарования.

Черт. Ему действительно нужно работать. Это я уже который день провожу в упоительном безделье. Лентяйка. И как теперь в офис возвращаться?

— Я тоже должна к работе вернуться, — продолжаю сдавленно. — А если еще и новая должность будет, то лучше бы начать поскорее, войти в курс дел, разобраться.

— У тебя отдых. Каникулы, бля, — отрезает мрачно, после кривится и холодно прибавляет: — Поглядим, захочу ли я тебя туда вообще отпускать.

— То есть как? — запинаюсь. — Я же в любом случае работать обязана.

— Ну ты и работаешь, — окидывает меня взглядом, от которого становится горячо. — Я тебя на член хочу. Утром. Вечером. В обед тоже можно. И если это офисное дерьмо будет моим планам мешать, то к черту все. Бабла сам подкину. Зачем вкалывать?

— Что? — страх вдруг горло сковывает. — В смысле?

— Я тебе денег дам, — заявляет Амир. — Шмотки купишь. Цацки разные тоже не вопрос. Наряжайся на свой вкус. Никаких ограничений. Салоны красоты. Процедуры. Короче, отказа ни в чем не будет. Полный пакет содержания получишь. На хрен работать?

— Я привыкла, — нервно пожимаю плечами. — Я иначе не умею.

— Научишься, — отмахивается. — Бабы на халяву падкие. Быстро привыкнешь и во вкус войдешь. Мужик пашет, добычу в дом тащит. А девка его дырками обслуживает. Это закон природы.

Очень сомнительный закон. Фразы царапают меня. Обдирают изнутри, заставляя содрогнуться.

— А потом как? — спрашиваю глухо.

— Что — потом?

— Когда тебе надоест, — усмехаюсь с горечью. — Когда наскучит. Когда ты избавишься от меня, возжелав новую игрушку. Когда выйдет мой срок годности.

Разговариваю с огромным трудом. Ведь слезы душат. Истерика накатывает резко, завладевает мною за секунду.

— С чего ты взяла, что это «потом» наступит?

Амир поглаживает мой зад. Опять. Медленно, по-хозяйски, будто право на личную собственность закрепляет. А после вдруг жестко щипает, заставляет вздернуться, взвиться и закричать. Сжимает сильно, безжалостно.

— Может, я тебя до последнего дня буду пользовать, — холодно бросает он. — Отдавать уж точно не намерен. Даже не мечтай, планы свалить не строй. Ты моя. И не завидую тому, кто против этого попрет.

+++

Днем я решаю покататься на лыжах. Амир все равно занят, а мне нужно отвлечься, физическая нагрузка всегда окажется кстати. Можно было бы и в спортзал зайти, причем прямо в доме необходимые тренажеры есть, в подвальном помещении. Но выразительная картина занятий громилы до сих пор четко перед глазами стоит. Нереально заниматься в этом месте, памятуя о том, какие трюки там откалывал мой драгоценный амбал. Весь абсолютно мокрый от пота, еще и в чем мать родила.

Думаю об этом и сразу такое чувство, точно температура поднимается. Между бедрами тянет, точно печет каленым железом, невыносимо жжет. Кажется, он меня заразил. Кровь отравил ядовитой похотью. Иного объяснения нет и быть не может.

Прежде секс мало волновал. Да, хотелось отношений, парня, любви с первого взгляда и до гроба. Разум постоянно терзали сладостные мечтания о несбыточном. Но именно интим не слишком интересовал. Иначе бы я давно рассталась со своей невинностью. Привлекали именно чувства. Сильные, платонические.

А теперь вдруг возникла одержимость. Реально бешеная и пугающая. Будто некая неведомая сила темперамент пробудила. Зацепила скрытые струны. Разбередила дремлющую глубоко внутри страстность.

Я даже испытываю некую долю сожаления насчет того, что утром Амир обделил меня своим вниманием, подразнил, подсунул дурацкие таблетки и пропал в неизвестном направлении.

Работает он. Ну да, бандитизм сам собой не займется. Кто-то должен торговать оружием и наркотиками, развивать криминальный мир.

Усмехаюсь, однако четко ощущаю горечь.

Господи, с кем я встречаюсь? С преступником, с уголовником, в убийцей. Да, четких доказательств его настоящей деятельности у меня нет, но достаточно окинуть взглядом здоровенных бородатых бугаев, которые находятся у него в подчинении.

Охрана следует за мной неотступно. Держатся на расстоянии, ничего мне не говорят. Просто сопровождают, окружают со всех сторон и это очень сильно напрягает. Хотя мужчины даже не смотрят на меня. Во всяком случае, прямо не смотрят. И не касаются, избегают любого физического контакта.

Верно. Чужая собственность неприкосновенна. Особенно собственность хозяина, человека, который до смерти их пугает, до дрожи страшит.

Вскоре я понимаю, что вокруг ни души. В прямом смысле. Кроме этих гигантов никого нет. Спуск для новичков свободен. Ощущение, словно сегодня выходной день.

— А почему никто не катается? — удивленно спрашиваю. — Здесь ведь полно людей было, целая толпа. Неужели сезон закончен? В чем проблема?

Некоторое время охранники молчат, недоуменно переглядываются, будто никто не желает брать на себя ответственность за ответ.

— Катаются, просто не здесь, — наконец произносит самый смелый. — Не на этом спуске.

— Не понимаю, — выдыхаю пораженно. — Что с этим спуском не так? Тут вдруг стало опасно?

— Наоборот, — неожиданно улыбается мужчина и выглядит это пугающе, будто громадный волчара начинает скалиться. — Тут очень безопасно. Никого лишнего.

— Как это? — продолжаю тупить.

— Хозяин велел посторонних сюда не пускать, — следует доходчивое пояснение. — Этот спуск только для вас. Соседние тоже. Левые люди не пройдут. Отдыхайте и ни о чем не волнуйтесь. Теперь никто не помешает и не потревожит.

Просто сказка какая-то. Не сразу осознаю, в чем суть настолько глобальной перемены. Проходит несколько бесконечно долгих минут, и до меня все-таки доходит истинный смысл происходящего.

Румынский лыжник. Вот где причина. Амир решил исключить повтор того случая. А каким образом сделать это надежнее всего? Перекрыть всем доступ к спускам, где я рассекаю заснеженные просторы.

Интересный ход. И пугающий. После таких радикальных мер легко понять, что насчет остального громила тоже не шутил и не приукрашивал. Запретит мне ходить на работу, запрет в четырех стенах, сведет все к голому сексу. Пока ему не наскучит, не надоест.

Черт. А я? Что со мной будет? Как я потом свою жизнь построю? Как на работу устроюсь? Проклятье. Похоже, работа последнее о чем стоит переживать.

Амбал жаждет превратить меня в свою послушную сексуальную рабыню. Незавидный расклад. Моя психика вряд ли потянет. Он морально сильнее, опытнее и во сто крат жестче. Ему ничего не стоит чужую волю поломать.

Но пока рано переживать. Рано же?

Я стараюсь отвлечься на лыжный спорт. Выкатываю полноценную программу. Довожу себя до полного изнеможения. Лихорадочно пробую переключиться, направить мысли в другое русло. Еще ничего страшного не случилось, глупо переживать.

И главное… разве я могу поменять свою участь? Тут только нежностью действовать, лаской и мягким уговором. Вода камень точит. Верно? Если буду истерики закатывать, Амир рогом упрется. Он же явно привык переть как танк. Авторитарный, к отказам не приучен.

Когда солнце начинает опускаться за горизонт, мы возвращаемся обратно домой. Точнее охрана меня туда завозит, чтобы я могла принять душ и переодеться к ужину. На выбор дается любой ресторан. Называю заведение наугад, толком не думаю.

Тянет скрыться от своих телохранителей, но возможностей для подобного ничтожно мало. Бородачи следуют по пятам, неотступно. Окружают меня пристальным вниманием.

Ох, я как будто под микроскопом оказываюсь. Или уже в клетке заперта. Никуда не дернуться, не улизнуть.

Хотя это видимо для моей безопасности. Враги не спят.

Достаточно вспомнить Лютика. А сколько ещё таких? Амир наверняка нажил себе много конкурентов. Меня могут легко выкрасть, просто чтобы его позлить. Тут даже речь не в ценности. В самой возможности подергать тигра за усы. Хоть немного насолить ему, царапнуть, пусть и мелочью.

Только едва ли Амир сильно расстроится. Жаль терять очередную удобную игрушку. Но тут больше по самолюбию бьет. А со мной что будет? Как я подобное переживу? Едва ли возможные похитители станут церемониться. Ещё и убьют пострашнее, пришлют мое тело по частям как в самых жутких триллера.



Все. Хватит сгущать краски. Вон сколько тут мужиков. И все чутко следят. Хорошо хоть за стол мой не усаживаются. За соседними располагаются. И у входа тоже. На выходе из заведения. Строгий надзор обеспечен.

Но это бесит. Просто до чертиков раздражает. Не удаётся привыкнуть. Будь рядом Амир, все оказалось бы проще и приятнее. Однако моего господина здесь нет. Работает. Трудится на благо криминала.

Мой заказ оперативно доставляют на стол. Но несмотря на долгий день и активное времяпрепровождение совсем не хочется кушать. Поразмыслив, прихожу к печальному выводу. Единственное место, где я могу остаться одна, это туалет. Туда надсмотрщики вряд ли за мной помчатся.

Ладно. Нечего дурью маяться. Надо быстро поесть и возвращаться домой. А там может и Амир приедет? Обещал же. А он свои обещания держит. Ещё ни разу не нарушал.

— Привет, Марианна, — раздаётся знакомый голос.

Моментально перестаю ковырять еду вилкой. Оборачиваюсь и сталкиваюсь взглядом со своим бывшим.

— Илья, — выдаю тихо, оглядываюсь в поисках его девушки. — А где твоя…

— Варенька в отеле осталась, — сухо произносит он. — Днём по неосторожности подвернула лодыжку.

— Эй, парень, — на плечо бывшего опускается здоровенная ладонь одного из моих охранников. — Тебе лучше отойти.

— Позвольте, — хмурится Илья. — По какому праву…

Бугай заламывает ему руку. Заставляет нагнуться. Исторгает из груди мужчины вскрик.

— Что вы себе позволяете? — шипит бывший. — Какого черта?

Это и правда страшное ругательство. Из его-то уст.

— Все хорошо, — выпаливаю быстро. — Это мой знакомый. Отпустите его, пожалуйста.

— Хозяин приказал никого не подпускать, — поясняет бугай.

— Охрана! — орет вдруг Илья. — Помогите. Меня покалечат. Охрана!

— Мы и есть охрана, — хохочет другой мужик.

Илью выводят прочь из зала. Вышвыривают как мусор. Никто из официантов не реагирует. Администратор отворачивается. Никто не рискует вмешаться. Вообще никто. Ни один человек. Все понимают опасность. Не отваживаются рисковать.

Я тоже молчу. Сглатываю все это. Не то чтобы мне сильно хотелось общаться с бывшим. Едва ли меня ждал приятный разговор. Но все же грубо это. И разве мне ни с кем общаться теперь нельзя? Почему никого не подпускают? С чего вдруг такие меры предосторожности?

Надо это с Амиром обсудить. Обязательно.

Переждав немного, я ускользаю в туалет, так и не попробовав никакого блюда. Аппетит пропадает.

Меня трясёт. Мерзкая ситуация. И ощущаю себя мерзко. Посетив дамскую комнату, возвращаюсь обратно по узкому коридору и замечаю смежный. Оглядываюсь по сторонам, решаю его проверить. Пара шагов и я попадаю в небольшой зал. Тут фуршет накрыт, но гостей пока нет. Официантов тоже не замечаю. Видимо, просто готовятся кого-то встречать. Может вечеринка будет? Для узкого круга. Но пока что тут тихо.

Я опускаюсь в ближайшее кресло. Пульс стрекочет просто бешено. Тугие удары крови обдают виски жгучей болью.

Надо нервы успокоить. Переждать тут пару минут. Восстановиться. Потом буду размышлять и анализировать. Но откуда это ощущение тревоги? Нарастает. Прямо ключом бьет. Не пойму. Не вижу причину.

— Теперь ты счастлива? — вопрос обжигает.

Тонкие пальцы неожиданно сильно впиваются в мои плечи.

— Пусти, — выдаю тихо.

Дергаюсь. Но без успеха. Впрочем, в следующий момент меня вздергивают вверх и все же отпускают. Голубые глаза впиваются в мое лицо. Никогда не видела его в такой ярости, даже не представляла, что он на неё способен.

— Илья, что происходит? — спрашиваю, пытаясь побороть шок.

— Это ты мне скажи! — вопит он.

Боже. Сколько злости. Кипучей и неприкрытой. Понимаю, охрана обошлась с ним не лучшим образом, есть на что среагировать. Но не до такой же степени. Безумие просто. Что с ним?

— Не понимаю, — бывший срывается на шёпот. — Правда, не понимаю, что ты в нем нашла. Дикарь. Примитивный. Тупой. Без намёка на мораль. Там же нет никакого интеллекта. Пустота сплошная. Ты. Такая утонченная девушка и вдруг выбираешь это… это отребье! Даже глянуть неприятно. Бандит. Уголовник. Его место за решеткой.

— Не тебе решать, — выдаю в ответ, растираю плечо.

Какая муха его укусила? Обиделся на бугая, который чуть руку ему не выдернул, и потому на мне решил отыграться?

Дурдом.

— Ты с ним… ради денег? — голос бывшего звенит от гнева. — Он тебя купил?

— Илья, ты с ума сошёл? — хмурюсь. — Свихнулся? Что на тебя нашло?

— Скажи мне правду, — требует и опять меня за плечи хватает, трясёт как куклу, дуреет окончательно. — Скажи!

— Отпусти меня, — бормочу тихо, но твёрдо. — Немедленно отпусти.

— Только не говори, что выбрала его по любви, — издевательски хмыкает. — Не лги, будто втрескалась по уши в это… в этого… в этого уркагана!

— Пусти меня, — сквозь зубы цежу. — Быстро!

— Что в нем такого особенного? — лихорадочный блеск в его глазах пугает. — Что? В чем он настолько хорош? В чем лучше меня? Объясни. Просто понять хочу. Почему из всех мужчин на свете ты выбрала его?

— Прекрати эту истерику, — стараюсь сохранять спокойствие, но бывший вызывает утробный страх своим диким поведением.

Амир бы и жёстче мог. В привычной манере. Но Илья. Этот божий одуванчик. От него никакой атаки не ожидаешь.

— Он тебя трахает? — теперь в голосе четко прорезается ненависть. — Ну конечно трахает. Такое грязное животное ни на что другое попросту не способно. Какие уж там разговоры. Какая духовность. Он тебя нагибает и как суку дерёт. Да? Да?! Я угадал? Отвечай же. Этого тебе не хватало в наших отношениях? Этого? У него большой член? Больше моего? Неужели ты как все? Только про здоровый шланг и мечтаешь. Признавайся!

Эта тирада поражает. У меня даже ноги подкашиваются. В Илью будто дьявол вселился.

— Я не знаю, какой у тебя член и знать не хочу, — отрезаю холодно. — Отпусти меня сейчас же. Иначе я заору. И охрана от тебя мокрого места не оставит. Пустил. Живо!

Он обхватывает мою талию одной рукой. Притягивает к себе. Второй рукой зажимает мой рот, плотно накрывает ладонью.

— Кричи! — смеётся. — Кричи сколько влезет!

Я дергаюсь. Изворачиваюсь. Пробую укусить его. Мне становится тошно. От этих прикосновений, от потных ладошек. Отвращение захлестывает.

— Отпусти девушку, — раздаётся вдруг незнакомый мужской голос. — Или тебе помочь?

Илья выпускает меня из своей омерзительной хватки. От неожиданности ослабляет захват.

— А ты ещё кто такой? — спрашивает бывший с раздражением. — Тоже на побегушках у этого Амира? Его верный прихвостень? Проваливай отсюда и дай нам закончить разговор. Сколько денег тебе нужно? Я заплачу. Не вопрос.

Это не охранник. Я не узнаю его. Новое лицо. Бороды нет. Гладко выбрит. Молод. Красив. Очень. Просто до боли. Реально больно смотреть на его идеальные острые скулы, на прямой нос и жестко очерченный волевой подбородок. Красив и опасен. Как дикое животное. Это сразу ощущается, улавливается на рефлекторном уровне.

А глаза у него страшные. Холодные. Пустые. Как у настоящего убийцы. У безжалостного палача. Такой не побоится руки замарать. Трупами выложит дорогу к успеху.

Крупный мужчина. Сильный. Смуглый. И кажется… он будто одной с Амиром породы. Кровожадный. Одержимый. Такому не стоит дорогу переходить. От такого бежать нужно, не оборачиваясь, не оглядываясь.

— Миллион, — говорит незнакомец, приближаясь к нам.

— Что? — не понимает Илья. — Какой ещё миллион?

— Заплатишь миллион и я уйду, забуду, что вас тут видел, — следует холодное пояснение.

— Что за бред? Ты шутишь? Нет у меня с собой миллиона и вообще…

— Ну нет так нет, — равнодушно пожимает плечами. — Значит, и уходить тебе, раз заплатить не способен.

— Ты наверное не…

— Я тебе башку оторву, — улыбается.

— Ты… чего это?

— Не люблю, когда женщин оскорбляют, — подступает вплотную к Илье. — Считаю до трёх. Дальше не обижайся.

— Ты не посмеешь, — заявляет бывший. — Это безумие. Самое натуральное и нечего тут пустыми угрозами сыпать.

— Раз.

Черт. Это не угроза.

— Два.

Незнакомец не успевает досчитать до трёх. Илья уносится прочь. След стынет в воздухе. И мы остаёмся наедине. Только я и этот до одури пугающий красавец.



Глава 46

— Где твой мужчина? — спрашивает незнакомец.

Глаза у него черные. Темнее чем у Амира. И холоднее во сто крат. Чистый лед. Колючий и ранящий. От тяжелого взгляда мороз по коже пробегает. Невольно отступаю назад. Однако вряд ли это поможет.

Черт. Разве вообще хоть что-нибудь поможет, если этот мужчина выберет меня своей жертвой? Я чувствую, он способен причинить боль. Дикую и страшную, нестерпимую. Способен сдирать кожу живьем и улыбаться. Вот как сейчас. Слабо, почти нежно, уголками губ, обнажая острые клыки, оголяя крепкие зубы хищника.

Меня сковывает утробный ужас. Так и с Амиром было. Нет, проклятье, не совсем так. В глазах Амира горела похоть. Его холодный взгляд смягчался, касаясь меня, загорался вожделением. А здесь абсолютное равнодушие. Безразличие.

Даже странно, что он мне помог, прогнал Илью. Зачем?

Неприятное предчувствие скребет внутри. Дура. Поперлась сюда, скрылась от охраны и угодила в ловушку. Вдруг это враг? Вдруг он за мной и пришел, жаждет повлиять на моего хозяина?

— Занят, — откашливаюсь, прочищаю горло, заодно время выигрываю, на выход за спиной незнакомца смотрю. — Много работает. Но скоро будет здесь. Я уверена.

Улыбка мужчины становится выразительнее, четче, буквально змеится на полных губах. И от этого мне уже хочется бешено заорать.

— Ему нужно лучше свое защищать, — говорит незнакомец. — А то уведут. Вон сколько желающих вокруг. Руки распускают. Страх теряют. Лидер должен сильным быть, иначе загрызут.

Сбежать не удастся. Он поймает меня в два счета. Подобные действия лишь послужат откровенной провокацией. А как тогда быть? Как из этого капкана улизнуть?

— Амир за свое зубами глотку выдерет, — заявляю и сама поражаюсь собственным словам, не представляю, откуда они взялись, как такие ужасы с языка слетели, однако продолжаю речь дальше: — Мне жаль его врагов. Их ждет жуткая смерть.

Лицо незнакомца выглядит совершенно непроницаемым. Никаких чувств, никаких эмоций. Он производит впечатление психопата, которому переживания в принципе неизвестны.

Мужчина сокращает расстояние между нами. Нарушает все допустимые границы. Заставляя отшатнуться назад.

Высокий. Очень. Даже слишком. Кажется, выше Амира. Или это от страха так все воспринимаю? Человек передо мной выглядит просто гигантом. Нерушимым, будто скала. Настоящим исполином. Элегантный костюм чуть по швам не трескается на громадных ручищах. Точно под специальный заказ пошит. А ноги у этого великана словно столбы. Мускулистый, из стали отлитый, из железа выкованный.

— Раньше я думал, мужчин губит алкоголь, невоздержанность, жажда новых ощущений, опиаты или что покруче, — заявляет незнакомец. — Шальные пули тоже губят. Происки врагов, трусливых крыс, которые всегда в углу жмутся, поджав хвосты. Но нет.

— Нет? — рефлекторно повторяю в тон ему.

— Нет, — улыбается, полностью открывая белые зубы голодного зверя. — Есть оружие пострашнее. Главное, что без промаха бьет. Любого в гроб отправляет. Полагаю, ты отлично понимаешь о чем я.

— Не понимаю, — слабо мотаю головой, чуть дышу.

— Женщина, — внезапная веселость гаснет, губы сжимаются в тонкую линию, желваки ходуном ходят. — Лучших мужиков женщина в могилу вгоняет.

— Вы преувеличиваете нашу власть, — нервно посмеиваюсь.

— Красивая ты, — ровно произносит он, явно не комплимент делает, просто отмечает факт. — Понятно, почему Амир размяк. Не до работы ему теперь. Явно.

Пристальный взгляд оценивающе скользит по моей фигуре, и хоть я одета в скромное серое вязаное платье, самое простое, без изысков, не слишком обтягивающее, ощущаю себя голой. Распутницей. Блудницей.

И все же странно. В его глазах нет никакого сексуального интереса, никакого намека на желание. Не то чтобы я была против. Наоборот. Это хорошо. Но проклятье, пугает чертовски. Я привыкла к похотливым взглядам. Тот гад Андрей, который подставил меня. Потом дурацкий «Лютик», присматривающий новое развлечение.

Этот человек выбивается из привычной и понятной схемы. Поражает своим поведением. Подчеркнуто вежливый, безразличный.

Меня не покидает странное чувство. Будто под панцирем из льда пылает дикий и одержимый огонь, способный спалить все вокруг дотла. Только дай волю.

Ощущение, точно незнакомец играет роль. Держит себя в стальных тисках. Изо всех сил старается не сорваться. Мог бы и жестче приложить. Мог бы поступать гораздо хуже.

— Вы совсем не знаете Амира, если такое говорите, — выдаю я. — Никакие женщины его слабым не сделают. Глупо надеяться, будто он однажды размякнет. Не скрою, может мне бы этого и хотелось, но я не настолько безумна. Некоторые вещи нереальны.

— Скоро узнаем, — заключает он.

И обходит меня вокруг. Изучает со всех сторон. Оглядывает. Обсматривает. Жуть нагоняет бесшумными шагами.

— Брюнетка, — наконец, произносит мужчина, вновь останавливаясь передо мной, и глазами в глаза впивается. — Вас шайтан создает. Не иначе.

— Это проблема? — сглатываю с трудом. — Вас смущает мой цвет волос?

— Почему же, — скалится. — Может, я влюбиться боюсь?

Господи. В его голосе вдруг прорезается ненависть. Жгучая и ядовитая, ничем не скрытая. Впервые он показывает настоящие эмоции. Отпускает контроль.

— Не думаю, что вам брюнетки по вкусу, — роняю сдавленно.

— И то верно, — соглашается, загоняя чувства обратно в клетку, защелкивает замок и уже невозмутимым тоном прибавляет: — Одна брюнетка убила моего брата.

Он говорит это так, будто не произносит ничего необычного. Сообщает прогноз погоды или зачитывает скучную новостную статью. Ровно, без тени накала.

Снова обходит меня по кругу. Останавливается за спиной. От такой близости потряхивает. Нервы точно канаты натягиваются. Невольно содрогаюсь.

— Осторожнее будь, — его дыхание жжет затылок, а дальнейшие слова будто прикладом по голове бьют, оглушают: — Если однажды не хочешь убить Амира. Оставь его, сама уйди. Так всем проще будет. Поверь. И не благодари за совет. Не ради тебя дан.

Щелчок. Гаснет свет. Или это я просто моргаю? Теряю сознание от страха? Дрожь охватывает тело. Лихорадочно озираюсь, однако отовсюду на меня смотрит лишь густая и беспроглядная темнота. Сердце колотится, чуть не дробит ребра.

Раздается протяжный писк. И чуть позже я понимаю, что сработал стабилизатор напряжения, включилась резервная система подачи электричества.

Вокруг снова становится светло. В зал влетают уже знакомые мне бугаи, и я впервые рада их видеть. По-настоящему, без шуток.

Они обмениваются между собой фразами. На неизвестном языке. Явно взволнованы происшедшим.

Я обнимаю себя руками, стараясь унять ледяной озноб.

— Можно перевести? — спрашиваю. — Что вы говорите? Что происходит?

— Перебой с электричеством, — поясняет бугай, делает приглашающий жест в сторону выхода. — Пойдемте, нам нужно поспешить. Хозяин вызывает.

Стоп. Почему они никак не реагируют на незнакомца? Не подходят к нему? Не обращаются? Он вместе с ними? Новенький? Или…

Я оборачиваюсь. И сердце пропускает удар, когда позади никого не оказывается. Сплошная пустота.

Боже, как такое возможно? Здесь нет окон и только один выход. Тот, через который бугаи влетели. Кто же он? Призрак?

Я уже сомневаюсь, что весь разговор был реальным, а не просто является плодом моего разбушевавшегося воображения.

Глава 47

— Куда мы едем? — спрашиваю удивленно, когда автомобиль трогается в направлении, которое является ровно противоположным ожидаемому.

— Надо хозяина забрать, — поясняет бугай, находящийся за рулем.

— Все нормально, не переживайте, — вторит ему тот, что занимает переднее сиденье по соседству с водителем, оборачивается и протягивает мне бумажный пакет. — Тут ваш ужин запаковали, можете перекусить.

Принимаю предложение. Заглядываю внутрь, вижу аккуратные коробки, пластиковые столовые приборы, салфетки. Продумана каждая мелочь, однако у меня совершенно нет аппетита. Откладываю пакет в сторону. Поскольку нахожусь позади в одиночестве можно не переживать насчет чужого удобства.

Оборачиваюсь, вглядываюсь в темноту за стеклом. Замечаю авто безотрывно следующее за нашим. Впрочем, тоже наше, ведь так мы и перемещаемся здесь. Настоящий конвой. Одна машина впереди, одна сзади.

— Почему нам нужно спешить? — задаю очередной вопрос. — Почему он сам не приехал в ресторан? Что-то произошло?

— Дождемся хозяина, — следует ровный ответ. — Он вам сам все разъяснит.

Логично. Цепные псы не станут разглашать господские тайны. Придется и правда терпеть до встречи с Амиром. Вот только на душе тревожно. Дурное чувство вновь захлестывает с головой, увлекает на дно.

Слова Призрака громом звучат в голове.

Оставь его. Уйди. Так будет проще.

Черт. Как будто это настолько легко. Взять и разорвать отношения с моим громилой, как будто я сумею ему преспокойно заявить о завершении нашего романа и скрыться без последствий.

И вообще — почему я вдруг должна поступать подобным образом? Может, я не хочу уходить. Особенно если повсюду бродят «Лютики» разных сортов и даже мой прежде мирный бывший оказался тем еще сюрпризом. Глупо подвергать себя опасности, да и не хочу я уходить. Просто не хочу. Пусть попробуют заставить. Пусть рискнут.

Автомобиль притормаживает возле высоченного забора. Рефлекторно льну к окну, пытаюсь разглядеть детали. Проклятье, ничего себе. За внушительной оградой скрывается реальный замок. Будто ожившая сказка, жуткая и мрачная, жестокая.

Красиво, сразу завораживает, вышибает дыхание. Но страшно, вот прямо чертовски страшно. Плохая энергетика у этого места. Ощущение, точно здесь на протяжении долгих столетий терзали людей, пытали и насиловали, убивали. Мороз по коже.

Хотя откуда я могу знать такое? Только догадываюсь. Возможно, замок этот отгрохали пару лет назад. Хм, не похоже. Сейчас другая мода, новые веяния, дизайн иной.

Дверца открывается. В салон врывается ледяной воздух, но меня тут же сковывает жар, тягучей волной накрывает, оплетает по рукам и ногам, моментально изгоняя холод.

Амир усаживается рядом. Его огромная фигура заполняет собою все пространство. И я разом забываю и про замок, и про пугающие фразы Призрака.

Может, ничего этого нет? Совсем? Может, мне почудилось? Игра воображения. На самом деле, есть только он и я. Все. Больше никого и ничего. Мир вокруг перестает существовать.

Амир рявкает что-то. На своем языке, который мне абсолютно неизвестен. Наверное, пора взяться за изучение. Непонимание начинает конкретно напрягать. Кажется, я очень многое упускаю.

Громила никак не реагирует на меня. Если и задевает взглядом, то исключительно по касательной. Вроде как — я тут, на месте, никуда не делась. Ну, и нормально. Хватит внимания.

Он на взводе. Злой. Нет — злющий. Готов всем своим бугаям шеи свернуть. И меня порешит, не раздумывая, когда под горячую руку попаду. Исходящая от него ярость ощутима на физическом уровне. Подавляет, загоняет в капкан оцепенения.

Молчу, не отваживаюсь спрашивать. Лишь отмечаю, что мы опять не домой едем. Дорога ведет в ином направлении. Но сейчас лучше не лезть на рожон. Стараюсь дышать тише, вжимаюсь в сиденье.

Амбал мрачен. Губы застыли в кривом оскале. Дыхание сбитое, рваное, точно он из последних сил гнев пытается обуздать. Кулаки сжаты, вены на руках темнеют и набухают. Даже сейчас, когда на дворе зима и повсюду лежит снег, мужчина одет в футболку с коротким рукавом. Поэтому я могу отлично разглядеть его мускулы, канаты литых мышц, что ужасающе бугрятся под темной кожей. Жуть, больше на смертоносное оружие похоже. И зря мне казалось, будто Призрак крупнее его. Нет. Дьявол. Ничего подобного.

— Это что за дерьмо? — хмуро бросает он, заметив на сиденье бумажный пакет.

— Я уберу, — лихорадочно пробую убрать спорный предмет подальше из виду. — Прости я просто…

Амир уже изучает содержимое. Мрачнеет еще сильнее. Прожигает меня горящим взглядом насквозь, буквально испепеляет, сжигает.

— Чего не поела? — интересуется он.

— Не хочется, — нервно закусываю губу.

Ругательство. Грязное. Жесткое. От которого у меня в момент краснеют щеки и округляются глаза. Не вполне понимаю смысл, вряд ли сумею повторить, но это совершенно точно относится к площадной брани.

— Давай, — передает мне пакет, на колени ставит. — Лопай.

— Я…

— Бля, — обрывает. — В аэропорту нормальной жрачки не будет. Лучше уж это поешь, пока не остыло. Потом только стандартная хрень. Вылет организовали пару минут назад, на борту ничего не готово. Поздно нормальный заказ делать.

— Мы улетаем? — поражаюсь повороту.

— За шмотки не дергайся, — пропускает мой вопрос мимо ушей, как нечто совершенно незначимое. — Чемоданы завтра доставят. Запакуют, отправят утренним рейсом. Не парься, короче. Получишь свои пижамки и платьюшки, ничего не пропадет.

— Я не об этом волнуюсь, — выдаю осторожно.

— А о чем?

— Все так быстро развивается, — запинаюсь. — Ты вроде не собирался никуда вылетать, ничего подобного не планировал.

— Всякое бывает, — отмахивается.

— Что-то случилось? — вновь повторяю главный вопрос.

Он смотрит на меня. Долго и странно, взглядом изучает, исследует. Такое чувство, точно ласкает. И от этого постепенно успокаивается. Даже дарит улыбку. Легкую, кривую, однако для амбала и эта эмоциональность явный прогресс. Тоже улыбаюсь ему в ответ, попросту не могу удержаться, не хочу и не пытаюсь.

— У меня назначена встреча, — произносит тихо. — Надо срочно решить несколько вопросов. Но тебя здесь одну не оставлю. Обычный расклад, не напрягайся.

+++

Мое настроение бешено скачет. От слов Амира в машине накрывает пьянящая эйфория, но сам перелет обращает сладкие мечты в пепел. Громила намертво прилипает к своему проклятому лэптопу, еще и наушники надевает, видимо, засекреченные записи просматривает. Опять погружается в работу. Полностью игнорирует факт моего существования.

Пробую разглядеть, что именно он там настолько пристально анализирует, однако этот гад как на зло держит экран таким образом, чтобы я ничего не могла рассмотреть. Во всяком случае, незаметно подглядывать точно не выйдет.

Амбал оживляется единственный раз за все время полета. В миг, когда бортпроводница прокатывает мимо тележку с парфюмами, косметикой, безделушками и прочими атрибутами «магазина в воздухе». Он щелкает пальцами, жестом приказывая одному из бугаев позаботиться о моих желаниях.

— Чего хотите? — спрашивает охранник.

Его товарищ оперативно тормозит бортпроводницу.

— Духи? — подсказывает с непривычно широкой улыбкой. — Макияж?

— Ничего, — отрицательно мотаю головой. — Спасибо.

— Точно? — удивляется. — Возьмите хоть что-нибудь.

Но я ничего не беру. Кроме черного чая и стандартной печеньки в нагрузку. Вжимаюсь в кресло, складывая руки на груди.

Только потом думаю, что может и стоило приобрести косметику, ведь мою доставят завтра, непонятно в какое время. С другой стороны Амир не слишком жалует боевую раскраску. Смысл прихорашиваться?

Смотрю на громилу и вздыхаю. Он так много работает. А мне запрещает.

— Забавно пыхтишь, — бросает амбал, не отрываясь от лэптопа, и сперва кажется, это обращение вовсе не ко мне.

Поджимаю губы и отворачиваюсь.

— Пыжишься, — посмеивается мужчина, а в следующий миг грудь мою ладонью накрывает, сжимает до боли и при этом нависает настолько грозно, что от всех посторонних взглядов закрывает мощным телом, на ухо выдает: — Разогревайся, набирайся сил. Не скучай. Момент лови. Я еще успею из тебя мозг вытрахать.

— Амир, — бормочу осуждающе. — Я совсем и не…

— Голодная ты, — ухмыляется. — Накормлю.

— Прекрати, — пробую его оттолкнуть, скорее из упрямства и правил приличия, чем от истинного желания разорвать контакт.

— Таблетки принять не забудь, — распоряжается он, напоследок выкрутив мой сосок прямо через плотный материал бюстгальтера.

— Принимаю, — роняю сдавленно, подавив вскрик.

Проходит еще примерно час времени, и мы наконец приземляемся в сказочном городе, куда я всегда мечтала попасть. Однако теперь я совсем не вспоминаю про те известные достопримечательности, которые мечтала изучить. Мысли кружат вокруг Призрака.

Паспортный контроль. Получение багажа. Все это немного отвлекает, но я то и дело проваливаюсь в недавнее прошлое, прокручиваю в памяти странную встречу.

Слишком много тревожных совпадений. Наш неожиданный отъезд. Рабочий завал у Амира. Пожалуй, он и последние несколько дней был заведен, не так сильно как вот сейчас, но спокойным не выглядел. Задумчивый, разгневанный.

Наверное, мне стоит ему признаться. Рассказать о своем приключении. Но тогда и про Илью надо объяснить. А это уже тревожно. Боюсь, громиле не понравится, что бывший руки распустил.

Пока я взвешиваю все «за» и «против» мы уже покидаем зал прилетов, на улице нас встречает роскошный сверкающий черный «Мазерати». И очередной бугай. Бородач, облаченный в дорогущий костюм.

Где только Амир набирает всех этих мужиков? Такие огромные, один крупнее другого. Где вообще этих здоровяков производят?

Но необъяснимое чувство заставляет меня задержать на нем взгляд. Манера двигаться, держаться. Есть в нем что-то необычное, странное, как будто… он совсем не рядовой охранник, а фигура гораздо более значимая.

Мужчины обнимаются. Хлопают друг друга по спине, обмениваясь приветственными фразами, и я опять ловлю себя на мысли, что даже не подозреваю, на каком именно языке они сейчас общаются.

Амир относится к нему как к равному. Этот факт заставляет напрячь внимание, приглядеться. Высокий и мускулистый, легко за вышибалу сойдет.

Но черт, есть в нем нечто пугающее как в том Призраке. Дьявольская опасность, ледяная и острая как лезвие ножа. Вероятно, они могли бы быть родными братьями.

— Это Леон, — представляет Амир. — Мой близкий друг.

— Очень приятно, — киваю.

Господи. Почему-то мне кажется, этого человека зовут как угодно, только не Леон. Имя совсем не подходит к его внешности. Мягкое, кроткое и короткое. А этот бугай производит впечатление удара грома, смертоносной машины, не знающей стоп-слов.

Борода мешает изучить черты лица. Даже возраст трудно определить. Тридцать ему или сорок — не представляю.

В черных глазах незнакомца вдруг загораются искры веселья. Сходство с Призраком моментально теряется. А дальше он делает то, что напрочь выбивает воздух из моих легких. Улыбается очень широко. Демонстрирует два ряда золотых зубов.

— Марианна, — отвешивает учтивый поклон. — Мое почтение.

Голос у него приятный. Хриплый, пробирающийся под кожу. Конечно, совсем не такой как у Амира, но весьма неплох.

Дьявол. Не понимаю. Ну как так? Эти жуткие золотые зубы должны его уродовать или делать похожим на придурка, подражающего крутым реперам. Капы или гриллзы? Не уверена, как такое правильно назвать. Вроде новая мода с Запада пошла, малолетки бросились подражать.

Этот мужчина не выглядит смешно или глупо. Не кажется уродом или психом, слепо следующим за трендами. Его в прямом смысле блистательная улыбка впечатляет и притягивает внимание. Добавляет пугающее очарование. Завораживает.

Я вдруг понимаю, что он очень красив и не одну женщину свел с ума, заставил влюбиться до смерти. Да только не особо показывает внешность, скрывается за косматой бородой. Сейчас. Не выделяется. До поры до времени.



А еще я четко понимаю: этот мужчина убийца. Как и все в ближнем круге Амира. Ощущаю себя чужой, тупой, загнанной овцой. Жертвой, которую швырнули в клетку, где томятся кровожадные хищники. Может, Призрак был прав, советуя уйти?

Глава 48

— Возьми меня с собой, — выпаливаю и мигом хватаю Амира за руку, пытаюсь сомкнуть пальцы вокруг крупного запястья, улавливаю тяжелые удары пульса. — Пожалуйста, я же все равно ничего не понимаю в ваших разговорах. Не знаю ваш язык. Я просто рядом посижу и не стану мешать. Ты даже меня не заметишь.

Это хороший аргумент, очень удачный. Должна же быть хоть какая-то польза от моего невежества в подобном вопросе.

— Женщинам там не место, — усмехается криво, мягко отстраняет меня, разрывает наш хрупкий контакт.

— Где — там? — спрашиваю судорожно, ощущаю неясную тревогу.

— Заселяйся в номер, прими ванну, — обращается ко мне, явно игнорирует заданный вопрос, выражается спокойно и невозмутимо. — Короче, отдыхай. Не забивай свою хорошенькую башкень ерундой. Все, двигай.

— Амир… — не успеваю ничего умного сказать.

Он буквально выталкивает меня из автомобиля и жестко шлепает по заднице, придавая дополнительное ускорение.

Бугаи обступают, выразительно намекают, что пора двигаться внутрь отеля. Безмолвно подчиняюсь. Разве оставляют выбор? Бросаю взгляд на удаляющуюся машину. После плетусь в гостиницу.

Место шикарное. Место мечты. Особенно красиво и завораживающе все выглядит изнутри, впечатление, будто попадаю в настоящий дворец из времен дворянского расцвета. Даже перестаю переживать на некоторое время. Изучаю обстановку.

Поразительное зрелище. Дыхание перехватывает. Без преувеличения.

Оказавшись в номере, понимаю, что зря раздумывала о необходимости косметики. Ванная комната битком забита люксовыми средствами по уходу. Всевозможные кремы, лосьоны, гели, тоники и тонеры. В общем, полный комплект. Еще несколько халатов, тапочки для душа, которые судя по виду стоят дороже моих зимних сапог, не та унылая склейка из марли, что предоставляется отелями, где мне доводилось зависать на период командировок, а истинная роскошь: мягкие, пушистые, невесомые, еще и с очень забавными пушками. Мужская версия тапочек выглядит попроще, брутальнее.

Я трачу около часа только на изучение этого невероятного номера. Осматриваю каждую комнату. Здесь и спальня, и гостиная, нечто вроде кабинета. А санузел по размеру совпадает с моей квартирой, причем укомплектован по высшему уровню: джакузи, душевая кабина, унитаз, биде.

Я немного воодушевляюсь, хотя на сердце до сих пор неспокойно. Мысли так и тянутся к Амиру. Чем он занят? Что это за место загадочное, куда женщин не пропускают? Сплошная интрига.

На часах давно за полночь.

Принимаю ванну, как и было приказано, втайне надеюсь на скорое возвращение своего громилы, представляю, как он застанет меня в пене, разгоряченную, разомлевшую. Как вырвет из воды и насадит на огромный вздыбленный член, как будет трахать часами.

Проклятье. Точно крыша поехала. О чем я только думаю? Мне нужно смотреть на ситуацию реально. Нельзя так сильно проникаться нашими отношениями. Нужно осознавать допустимые грани.

Я для него временное развлечение. Игрушка. Глупо и безумно прикипать к этому мужчине, привязываться, отдаваясь ему не только телом, но и душой.

Пусть пока я испытываю низменные чувства, исключительно приземленные и плотские, это все может резко усугубиться в любой момент.

Перекусываю фруктами, которых здесь полно, в каждой комнате подносы красуются, заглядываю в холодильник, изучаю ассортимент вредных продуктов и, поборов дикое искушение предаться обжорству, все же закрываю дверцу. Отправляюсь в постель.

Кровать тут огромная. Лида бы сказала «траходром». Усмехаюсь, вспомнив про свою подругу. Странное дело, стоило мне встретить Амира, как все вокруг точно с катушек слетели. Лидка наркоту мне подмешала. Илья скандал закатил.

Включаю свой мобильный и тут же получаю смс-сообщение об астрономическом количестве пропущенных звонков от мамы, от папы, от других родственников.

Черт. Неужели Илья рассказал им про Амира? Сгустил краски, выставил его безумным бандитом. Проклятье. Тут и сгущать не надо, достаточно внешность и повадки описать в деталях.

Не успеваю перезвонить, как на экране вспыхивает «входящий вызов».

— Привет, мама, — отвечаю сдавленно. — Что…

— Что ты творишь?! — раздается дикий вопль. — Почему не отвечаешь на мои звонки? Боже. Какой кошмар. Ты меня чуть не убила. У тебя совесть вообще есть? Стыд? Ты нас с папой практически угробила?

Проклятье. Без Ильи не обошлось. Наверняка, в отместку за унижение растрезвонил им, что я в горах отнюдь не с подругой катаюсь.

— Мам… — слово вставить нереально.

Откладываю телефон, сбавляю звук динамика. Позволяю матери проораться. Засекаю минут пять. Десять. Наконец совершаю вторую попытку.

— Мам, — вздыхаю. — Что произошло? Почему столько паники?

— У тебя отключен телефон! — не спешит успокаиваться. — Я звоню снова и снова. Все без толку. Разве можно так мать истязать? Разве родная дочь будет поступать таким образом?

— Мам, — выдаю нервно. — Мобильный просто разрядился. Я его сразу включила, как смогла. Зачем столько драмы? Обычное дело. Не вижу проблемы в том, чтобы…

— У вас убили туристку! — орет. — На вашем чертовом курорте. А я сразу как знала, чувствовала, потому и не хотела пускать.

— Я взрослая, могу о себе позаботиться, — успеваю ввернуть одну фразу.

— Марианна, — начинает рыдать, всхлипывает. — Марианна, ты совершенно не способна о себе заботиться. Ты ведь даже с телефоном не можешь совладать. У тебя вечно заряд кончается.

— Ладно, мам, я все поняла, я ужасная дочь, — подвожу безрадостный итог беседы. — Но ты можешь нормально все объяснить? О каком убийстве речь?

— Марианна, — скорбно вздыхает. — Там убили туристку. Вечером. Жуткий резонанс. Ты действительно хочешь сказать, что ничего не знаешь? Не слышала?

— Ну мы дома сидим, новости не смотрим, — отвечаю вкрадчиво, лгу на ходу, потому что вряд ли стоит сообщать матери о моем реальном местоположении в другой стране.

— Мало деталей, — говорит она, продолжая глухо постанывать. — Но передали, что смерть жуткая. Насильственная. Погибла молодая девушка. Блондинка. И только представь, только вообрази, я звоню тебе, а телефон отключен. Папа звонит, тоже результат не меняется. Дядя звонил. Дедушка почти до инфаркта дошел, пока…

— Господи, мама, — не выдерживаю. — Ну что ты затеяла?

— Я?! — поражается. — Я затеяла?

— А кто еще? — хмыкаю.

— Убита девушка, — чеканит мрачно. — Блондинка. Молодая. Что я должна была думать? Что я должна была делать? Я уже покупала билеты, чтобы мчаться к тебе!

— Я же не блондинка, — роняю тихо. — Никогда ею не была.

— Да черт знает этих газетчиков!

— Ну так может все живы? — предполагаю. — Может, это просто громкая новость, которую завтра опровергнут?

— Я звонила туда, по отелям звонила. Везде. Действительно есть убийство. Погибла девушка, но подробности не сообщаются.

— Я в порядке, мам, — заверяю. — Жива и здорова.

Разговор удается свернуть через час. Не раньше. Под конец я уже готова сломаться и признаться во всех смертных грехах. Но мама устает от драмы, выдыхается, милостиво завершает беседу первой, позволяя мне отключиться. Откладываю телефон подальше.

Странное совпадение. Верно? Желудок обдает кипятком.

Появление незнакомца. Наш стремительный отъезд. Смерть девушки. Череда случайностей? Или нет?

До истины вряд ли докопаюсь. Во всяком случае, не сейчас.

+++

Я просыпаюсь от странного чувства, колючего и ранящего, дрожью пробегающего по телу, раскалывающего плоть на части изнутри. Открываю глаза, понимаю, что шторы неплотно задернуты, сквозь них уже пробиваются лучи восходящего солнца, но света все равно недостаточно для идеального освещения мрачных контуров роскошного отельного номера, очертания мебели тонут в размытой дымке. Издаю судорожный выдох и отворачиваюсь от окна, пытаюсь приподняться на постели, однако не могу.

Черт. Что такое? Отчаянно пробую оторваться от поверхности, но неведомая сила мешает, будто гранитной плитой в матрас вдавливает. Вздрагиваю, заметив темную руку поверх светлого одеяла. Гулко сглатываю.

Черт… нет, не черт. Дьявол, самый настоящий, из плоти и крови, вполне реальный и четко осязаемый. Амир уже здесь. Рядом. На кровати.

Поворачиваю голову и обжигаюсь о его горящий взгляд. Во рту резко пересыхает. Лихорадочно облизываю губы.

Нужно задать ему столько важных вопросов. Столько всего рассказать. Про пугающего незнакомца, про убитую девушку. И вообще, неплохо бы выяснить истинную причину нашего стремительного отъезда. Узнать, где он пропадал целую ночь с тем странным золотозубым бородачом по кличке Леон.

А что если ответы мне не понравятся? Что если…

Большой палец опускается на мой рот, будто Амир предугадывает шальной поток рвущихся наружу слов, призывает заткнуться заранее. Сразу. Не дает никакого шанса на компромисс.

Он обводит мои губы. Медленно. Почти нежно. Почти, но не совсем. Ощущаю, как он сдерживается, осознаю, как сильно жаждет совсем других вещей. И говорить не хочет. Не до того сейчас. Глупо даже затевать беседу, глупо злить любопытством.

Громила смотрит на меня так, точно мечтает сожрать. Голоден до одури.

А я? Проклятье. Я дурею следом за ним. Открываю рот и облизываю его палец, мягко обхватываю губами, посасываю. Не отвожу взгляд, хотя мне больно смотреть в черные глаза. Будто в пропасть срываешься, в бездну проваливаешься, погружаешься в жерло вулкана. Но это и завораживает. Предвкушение чего-то дикого и одержимого, до жути безумного. Словно по тонкой грани скользишь. Один неверный шаг — погибнешь.

Амбал как укол чистого адреналина прямо в сердце. На него подсаживаешься точно на иглу. Разве я теперь смогу быть с другим мужчиной? Хоть когда-нибудь? В далеком будущем?

Амир мрачнеет. Желваки резко проступают под гладкой смуглой кожей. Полные губы складываются в хищном оскале.

Впечатление, точно мысли мои угадывает. Читает как открытую книгу. Даже могу представить, как он рычит «Мужчина? Другой? Да ты охренела!»

Но Амир ведь спит с другими женщинами. Возможно, этой ночью спал. С его-то запросами неудивительно. Вполне закономерно. Долго без секса не протянет.

Боже мой. Мысль про измену как стальной клинок между ребер. Чувствую лезвие глубоко внутри, мелко подрагиваю от противоречивых эмоций, стараюсь подавить, смириться, принять, понять, однако ничего не выходит.

— Я измену не потерплю! — выпаливаю вдруг, сама своим словам поражаюсь, еще и отстраняюсь от громилы, пользуясь его удивлением.

Ну да, не ждал. Игрушка взбунтовалась. Покорно обсасывала палец, грела во рту, будто совсем иное место губами обслуживала.

— Чего? — кривится.

— Ты не должен спать с другими женщинами, пока мы вместе, — заявляю поспешно, стараюсь не растерять свою непонятно откуда взявшуюся смелость. — Я запрещаю. Хотя ты можешь не согласиться с таким правилом. Но тогда и я не обязана тебе верность хранить. Попробуем формат свободных отношений. Это в моде, конечно. Правда я в любом случае против всех этих обоюдных хождений на сторону.

— Ты всегда такую хрень спросонья порешь? — хмыкает. — Или опять успела башкой стукнуться?

— Я серьезно, — пытаюсь прозвучать максимально твердо, изобразить тон, который не терпит возражений, возможно, даже амбала теперь копирую. — Ты не имеешь права касаться других женщин, если я с тобой. Не прекратишь изменять — приму это за разрешение. За стимул последовать твоему примеру и найти себе дополнительное развлечение. Понял?

— Понял, — от его ухмылки прошибает ледяной пот.

— Что именно ты понял? — уточняю вкрадчиво.

— Пора тебя пролечить, — припечатывает хриплым голосом, будто плетью хлещет, и пусть прежде ко мне никогда не применяли телесные наказания, Амиру прекрасно удается весь должный эффект отобразить.



— Знаешь, ты…

Он проталкивает большой палец в мой рот, обрывая фразу. Жестко надавливает на язык и крепко стискивает челюсть, в захват берет, не позволяет вырваться.

— Здесь место только для одного члена, — произносит холодно. — Для другого ты даже пасть раскрыть не успеешь. Если увижу, что рядом с тобой какой-то мужик трется. Убью. Его — убью. Тебя — нет. Но ты будешь умолять о смерти.

Он говорит все очень спокойно и ровно, невозмутимо, словно не сообщает никаких необычных вещей. И становится предельно ясно: убийство для него привычное дело, часть рутины. Как зубы почистить или побриться.

Задыхаюсь. Судорожно дергаюсь, инстинктивно пытаюсь вырваться из чудовищного плена, однако ничего не удается.

Амир удерживает мои челюсти приоткрытыми. Медленно поглаживает язык пальцем, после вдруг глубже толкается, намеренно вызывает рвотный рефлекс. Продолжает ухмыляться. И глаза у него абсолютно безумные. Как у маньяка.

Всхлипываю. Жалобно скулю. Дергаюсь сильнее, отчаяннее.

Громила отпускает меня, но только для того, чтобы сдернуть одеяло. Сбросить его на пол, отправить куда подальше. Потом выдирает пояс халата, безжалостно рвет шлейки, прямо с мясом вырывает, распахивает полы в разные стороны, жадно изучает тело.

Его ухмылка становится шире. Красноречивее. От тяжелого взгляда меня накрывает озноб. Даже дышать боюсь. Очень жалею о своем дурацком выпаде.

— Это тоже мое, — чеканит Амир. — Только мое.

Грубо раздвигает мои ноги своими мускулистыми бедрами. Действует настолько резко и порывисто, что чуть ли на шпагат не усаживает. Нависает сверху, накрывает жуткой тенью.

— Чтоб я больше не слышал этих шлюховских речей, — произносит мрачно, накрывает мое лоно ладонью, точно личное тавро ставит. — Для моего болта заточена. Раз у тебя проблемы с пониманием, придется вбить правду. Вдолбить.

Амбал меня порвёт. Просто на клочки растерзает. Раздерет на части своим огромным членом. Только мокрое место на постели оставит. Не пощадит, не проявит милость.

Я не хочу, чтобы он трахал меня в таком состоянии. Разъяренный, до предела заведённый. Не хочу! Но разве есть выбор? Разве этот мужчина остановится? Откажется от своего замысла? Никогда.

Страшно умолять о пощаде. Страшно сопротивляться его неукротимому желанию. Он возьмёт то, что хочет в любом случае.

Амир вгрызается в мои губы. Необузданно. Неудержимо. Это нельзя назвать поцелуем. Он берет меня штурмом. Жестоко и безжалостно. Беспощадно. Он напрочь крадет кислород, заставляет захлебнуться немым воплем. Кусает, моментально слизывает проступившие капли крови. Его язык сплетается с моим, а после жадно пробирается дальше, глубже, завоевывает новые владения, порабощает вожделенную территорию.

Громила целует меня настолько дико и неистово, что мы ударяемся зубами. Но боли я совсем не ощущаю. Или просто не замечаю? Захваченная в пылающий капкан, едва ли осознаю окружающую реальность. Грани разумного стираются напрочь.

А его пальцы поглаживают меня между ног неожиданно нежно. Высекают искры из заледеневшей плоти, мастерски пробуждают в онемевшем от страха теле настоящий пожар. Испуг отступает, уступает место другим чувствам.

Амбал принуждает меня надсадно простонать. Вынуждает выгнуться дугой. Заставляет потянуться навстречу, обхватить широкие плечи руками, впиться пальцами в железные мускулы.

Из его груди вырывается рычание, которое мощной вибрацией перетекает в мое горло. Проклятый поцелуй с привкусом боли и крови сливает нас воедино, подстегивает это безумие, окунает в обжигающий водоворот бешеных страстей.

Боже мой. Вкус его алчного рта — лучшее, что я когда-либо пробовала. Не хочется отстраняться, невыносимо даже представить, будто нам придется отлипнуть друг от друга, разорвать этот сладкий и порочный контакт.

Амир наваливается на меня, вдавливает в матрас всем своим весом, и только в этот момент я понимаю, что мужчина до сих пор одет. Футболка промокла насквозь, точно громила вернулся в отель после часовой пробежки.

Где же он был? Чем занимался? Почему вернулся настолько поздно и…

Мысли очень быстро гаснут. Раз — накатывает пустота.

Его губы действуют как наркотик. Как запрещенный законодательством препарат. Влияют на меня похлеще всяких афродизиаков. Еще минуту назад я сотрясалась от ужаса, а теперь сама готова умолять, чтобы громила меня взял. Растворяюсь в нем.

А он укрощает собственный гнев. Будто ощущает мой отклик и сбавляет напор. Хотя нет, напора меньше не становится, накал нарастает с поразительной силой. Однако поцелуй становится более тягучим, чувственным, пьянящим. Уводит за черту.

Я теряю разум. Рассудок объят токсическим пламенем.

Запах Амира заполняет пространство. Терпкий. Жгучий. Пряный. И это не запах пота, это его неповторимый аромат. Единственный воздух, которым я хочу теперь дышать. Жажду именно его в легкие пускать.

Громила вдруг отстраняется, а я не способна сдержать разочарованное хныканье, ни единого слова не говорю, издаю не особо вразумительные звуки.

Амир отвечает широкой ухмылкой. Стягивает футболку через голову. Расстегивает ремень, в считанные секунды избавляется от штанов, резко сдергивает этот предмет одежды вместе с трусами, высвобождая гигантский эрегированный член.

Я поражаюсь, как такая громадина внутрь меня помещается. Судорожно втягиваю воздух, облизываю истерзанные губы.

Дубина. Орудие пыток. Настоящая бита. Таким агрегатом убить можно. До смерти затрахать.

Амбал хохочет, забавляясь моей реакций. Четко улавливает шок. Похоже, ему и правда смешно, что я до сих пор реагирую на его член таким образом, хотя вижу здоровенный орган далеко не впервые.

Его плоть наливается кровью, наполняется сокрушительной мощью и силой. Твердеет прямо у меня на глазах. Обрезанная головка темнеет, кажется багровой. Жилистый член пульсирует. Вены набухают и вздуваются, проступают контрастнее.



— Слюни подбери, — насмешливо произносит Амир. — Обещаю, еще успеешь насосаться. Разрешу даже яйца отполировать. Но сейчас я трахаться хочу. Давно пора твою звезду натянуть. Выдрать до судорог.

Заливаюсь краской от его непристойностей. Ярко воображаю, как вздыбленный член входит в горло. Закашливаюсь от волнения.

— Ноги шире, — приказывает хрипло. — Раздвинула. Живо.

Подчиняюсь. На автомате. Вообще, не представляю, как можно ему не подчиниться. Нереально ослушаться. Невозможно.

Миг — меня накрывает темнота. Крепко сжатые кулаки вжимаются в постель по обе стороны от моей головы. Амир подается вперед, нависает надо мной, трется своим восставшим членом о лоно.

Я всхлипываю, бьюсь и содрогаюсь под ним в ожидании большего. Гораздо большего. Кусаю распухшие губы, смотрю на мужчину с отчаянной мольбой в глазах.

— Скажи это, — требует громила, поудобнее устраивается между моими раздвинутыми ногами, сильнее потирается эрегированным органом о влажные складки, надавливает, подразнивая истекающий возбуждением вход, однако проникать вглубь не спешит.

— П-прошу, — запинаюсь, ощущаюсь себя как в лихорадке. — П-пожалуйста.

— Чего ты хочешь? — опаляет дыханием, точно коршун нависает сверху.

— Чтобы ты меня взял, — выдаю на одном дыхании.

— Хрень, — заключает с издевкой. — Хреново звучит.

— А как тогда?

— Прямо надо, — хмыкает. — Без этой постной поебни. Огня дай. Подразни. Может, мне по вкусы бабы острые на язык?

Вспышка ярости ослепляет. Бьет по нервам как разряд тока. Первый порыв побуждает наговорить гадостей в ответ, опять затронуть тему измен, пообещать, что в долгу не останусь, при появлении всяких там баб, сразу ему увесистые рога наставлю.

Однако нет. Нельзя. Зачем опять дразнить быка красной тряпкой? Нужно тоньше действовать. Нужно так ему мозги запудрить, чтобы и не вспоминал об остальных женщинах.

— Я хочу твой член, — заявляю тихо, смотрю ему прямо в глаза, провожу ладонями по широкой, поросшей волосами груди, исследую каменные мускулы, наслаждаюсь жаром кожи. — Насади меня и… выдери до беспамятства.

— Неплохо, — замечает с хищным прищуром. — Продолжай.

— Трахни меня, — голос предательски срывается, но я не сдаюсь, говорю дальше, по самому краю хожу. — Засади, чтобы выла и орала, чтобы ноги сдвинуть не могла. Заклейми этим громадным органом, выжги каленым железом нутро.

Приподнимаю бедра так, чтобы скользнуть лоном по разгоряченному члену. Впиваюсь ногтями в мускулистые плечи, подаюсь вперед и кусаю Амира, зажимаю его нижнюю губу зубами, до крови закусываю.

Это действует на громилу как вызов.

Больше никаких прелюдий. Никаких разговоров. Демон внутри него срывается с цепи. Железная клетка разламывается на части. Разносится изнутри.

Он берет меня одним ударом. Вонзается до упора. Ощущение такое, будто проникает аж под ребра, до отказа мое тело заполняет, порабощает целиком и полностью.

Одержимая скачка. Дикая. Бешеная.

Разве этот мужчина человек? Нет. Дикарь. Зверье. Для него нет ни граней, не запретов. Никаких табу. Он не знает понятие «стоп». Животное. Кровожадное, изголодавшееся по моей плоти.

Громила делает то, о чем я его просила. Заставляет меня потеряться, утонуть в омуте гремучих страстей. Заставляет забыть собственное имя, отключиться от реальности, отрубиться напрочь. Вынуждает взвыть, забиться в неистовстве, в исступлении. По лезвию ножа не ведет, не дразнит. Сразу хватает, сгребает в удушающие объятия, уволакивает на дно пропасти.

Гигантский член движется во мне точно поршень. Раскаленный вертел пронизывает насквозь. Порочные хлюпающие звуки оглушают. Комнату заполняет запах секса. Аромат низменной похоти.

Мужской рот жадно терзает мои губы. Язык властно пробирается вглубь, отбирая остатки здравого смысла. Руки шарят по телу, мнут и щипают, оставляют печати, помечают с испепеляющей жадностью. Здоровенный орган не ведает усталости. Громила постоянно изменяет ритм и напор, управляет жесткостью толчков, находит внутри меня такие точки, которые плавят волю. Тяжелые волосатые яйца яростно ударяются о мою промежность, а после медленно потираются об увлажнившуюся плоть, вынуждают извиваться, заходиться в судорогах.

Я перестаю считать оргазмы. Плохо различаю, где завершается один и начинается другой. Время лишается смысла. Все вокруг лишается смысла. Забываю про мораль, про нравственность.

Часть меня сознает, что порядочная девушка даже с мужем не должна такое вытворять, но эта часть ничтожно мала.

Я кричу. Я умоляю Амира трахать меня сильнее и жестче. Царапаю его спину ногтями, обнимаю крепкие бедра своими ногами. Прислоняюсь к мускулистому телу, сливаюсь с ним в единое целое. Отвечаю на необузданные поцелуи, издаю утробные стоны.

Я чувствую себя бешеным животным. Сукой в период течки. Больной, двинутой на своем возбуждении. Совершено чокнутой. И когда самец кончает в меня, разряжается вглубь бурным потоком семени, захлебываюсь от счастья, жажду вобрать горячую вязкую сперму до капли, впитать целиком и полностью.

— Что это? — вдруг резко спрашивает Амир. — Бля. Какого хрена?

Не сразу соображаю, о чем он. Едва отдаю себе отчет в происходящем. Просто отмечаю, как его пальцы поглаживают плечо.

Мужчина раздирает мой халат.

— Что за дерьмо? — рявкает, проводит пальцами по моим плечам. — Отвечай. Откуда это взялось? Когда? Какая мразь?

С огромным трудом фокусирую взгляд. Поворачиваюсь, вижу, как он трогает меня, проводит по руке, по светлой коже, покрытой синяками.

Черт. Синяки? И правда — откуда?

Проклятье. Илья. Он хватал меня, тряс, вот и оставил эти дурацкие отметины, улики моих похождений без надзора охраны.

Трезвею моментально. Судорожно сглатываю, заранее пробую придумать логичное оправдание, но ничего нормального в голову не приходит.

Я просто смотрю в черные глаза и тянет разрыдаться.



— Кто посмел тебя тронуть? — хриплый голос полон гнева.

Глава 49

Его член до сих пор глубоко внутри меня, впечатан до предела, до самого основания. Крупные яйца вжимаются в промежность, мужское семя пропитывает тело, наполняет до краев. Однако сексуальный настрой безнадежно утрачен.

Амир разъярен. Некто отважился оставить синяки на моих руках, испортил его личную собственность. Такое не прощается. Такое можно искупить только кровью. Вердикт заранее предрешен.

Моя первая идея — солгать. Притвориться, будто не понимаю, о чем речь. И вообще, разве не он сам постоянно тискает меня, щипает, сжимает и мнет?

Но громила не идиот. Похоже, он прекрасно осознает, где именно мог оставить такие отметины, да и от его пальцев покруче следы вырисовываются. Ложь — опасная затея.

Единственный вариант — рассказать все честно. Однако это же полное безумие. И охрану подставлю, и бывшего приговорю к жуткой и мучительной казни.

— Короче, я не зря вздрючил своих ребят, — холодно произносит он, не сводя взгляда с тех проклятых синяков, которые предательски четко проступают на моей бледной коже. — Да, они признались, что выпустили тебя из виду до того, как вышибло все электричество. Дебилы сомневались, стоит ли пасти хозяйскую женщину до туалета, прилично ли это, по правилам или нет. Пока они жевали сопли, ты успела куда-то влезть.

Страх резко отступает. Даже забываю переживать про Илью. Про бугаев и вовсе не волнуюсь. Хозяйская женщина. Красиво звучит. Не шлюха, не подстилка. Просто женщина. Просто… его.

— Чего млеешь? — криво усмехается. — Выкладывай.

— Я прогуливалась, — роняю уклончиво, прячу глаза, стараюсь увести тему в иное, более миролюбивое и спокойное русло. — Заметила новый коридор и решила заглянуть туда, посмотреть другой зал. Если честно, я не привыкла к сопровождению, к тому, чтобы каждый мой шаг отслеживали чужие люди.

— Бывшего встретила? — хмыкает. — Этого оленя? Как там его… Пидруша? Хуюша? А точно — Илюша. Угадал?

Молчу. Лгать ему не способна, но и подтвердить истину не в силах.

— Я в курсе, что этот гондон там ошивался, — мрачно бросает Амир. — Его осадили, вышвырнули прочь. Но он же мог вернуться. У дерьма гордости нет. Вползет хоть через толчок. Вроде смыл, а мразота не тонет.

— Мы немного поспорили, — признаюсь наконец. — Кажется, у него возник разлад с Варей, оттого Илья находился в подавленном состоянии. Мне жаль его. Уверена, парень не хотел ничего дурного. Чистая случайность. Никогда раньше…

— Ну да, — обрывает. — Облапал тебя до синяков. Нормальный ход. Мог и шею свернуть. Мог ни в чем себе не отказывать, пока моя охрана яйца чесала.

— Амир, пожалуйста, — обхватываю его лицо ладонями, чувствую как напрягаются желваки под моими пальцами. — Не нужно его наказывать. Не нужно с ним никак разбираться. Очень тебя прошу. Забудь и…

— Так и сделаю, — скалится. — Закопаю и забуду.

— Нет-нет, — нервно мотаю головой. — Не надо.

— Огребут все, — обещает мрачно. — Это не вопрос.

— Амир, он моих родителей знает, очень близко наши семьи общаются, — пытаюсь хоть таким образом вразумить. — Если с ним случится что-то плохое, сразу много вопросов появится.

— Думаешь, у меня туго с фантазией? — его ледяной тон делает широкую ухмылку особенно зловещей. — Не парься. По красоте его уебу. Башку отрезать не стану. На ленты не порежу. Найду другой путь. Интеллигентный. Эта гнида ж типа ректор.

— Амир, пожалуйста, — продолжаю встревоженно. — Не убивай его. Не причиняй вреда. Илья сам не осознавал, что творит, я уверена, он не хотел…

— А чего ты так о нем печешься? — спрашивает хлестко, отстраняет мои руки от своего лица. — Жалеешь, что бросила этого урода? Тоскуешь по нему или как?

— Господи, нет, — выпаливаю в момент. — Я просто не хочу, чтобы ты убивал знакомых мне людей.

— А незнакомых можно? — интересуется с неприкрытой издевкой, вдавливает мои запястья в постель по разные стороны от головы, будто распинает на кровати.

— Нет, — выдаю лихорадочно. — Никаких не надо.

— Круто, — присвистывает амбал. — Охренеть.

— Я знаю, твой мир жесток…

— Ни черта ты не знаешь, — отрезает. — И нечего там тебе узнавать. Не забивай свою очаровательную головку левой греботней.

— Амир, — всхлипываю.

— Сказал же: не убью, — бросает грубо. — Чего сопли пузырями пускаешь? Твой хмырь везучий паршивец. Сдохнет еще не скоро.

— Прости, — шепчу глухо. — Я должна была сразу во всем признаться. Должна была нормально все рассказать. И я собиралась, но мы так быстро уехали, а потом ты отправился куда-то с тем подозрительным человеком. Я не успела.

— Ладно, — от хищного оскала дрожь под кожей пробегает. — На первый раз прощу. Но дальше буду твою задницу пороть. За каждое гребаное вранье. Ремнем. Кнутом. Своим болтом тоже отхожу, если сильно напросишься.

— Я не лгала, — протестую. — Я же только…

Амир толкается вглубь меня, вырывает из напрягшегося горла порочный стон. Черт, лишь теперь понимаю, что амбал снова распален и возбужден. Его гигантская плоть каменеет внутри моего податливо распластанного тела.

Он трахает долго и со вкусом. Намеренно растягивает удовольствие, оттягивает момент разрядки. Вертит меня, будто игрушку, ставит в разные позы. Наглядно показывает развращенность, испорченность. Не знает стыда.

Дыхание перехватывает от его безумных трюков. А мощная эрекция вынуждает сотрясаться от голодной дрожи, извиваться и неистово вопить под одержимым напором этого вечно заведенного дикаря.

И правда неандерталец. Зверюга. Человеческого в нем мало, особенно сейчас. Грозно рычит, глазами бешено сверкает, вдалбливается в лоно, будто жаждет разодрать на части. Пропитывает каждую мою клетку похотью, отравляет, заражает, жаждет под себя подогнать, выковать.

Господи. А я ведь точно под него создана. Тело отзывается и реагирует так, будто только этого мужчину желает, будто все годы лишь его дожидалось, ему открылось, сдалось, подчинилось безропотно.

Его руки на моих бедрах. Жестко сдавливают, отрывают от поверхности, насаживают на громадный горячий член как кусок мяса на железный шомпол нанизывают. Голова запрокинута назад, шея выгнута, спина напряжена до боли.

Я не чувствую под собой никакой опоры. Мужские пальцы впиваются в бедра. До жути толстый разгоряченный прут растягивает истекающие влагой складки.

Амир прошивает меня насквозь. Опять и опять. Заставляет бесноваться, орать, терять людское обличье, превращает в безвольное существо, в самку, мечтающую утолить нестерпимый голод.

Мои ноги на его плечах. Крупные ладони дразнят соски, сдавливают грудь, вынуждая забиться на вздыбленном члене с новой силой.

Он трется щекой о мои лодыжки, оставляет легкий поцелуй, от которого тягучее пламя растекается под враз взмокшей кожей. А в следующий миг мои ноги уже оказываются скрещены, плотно сведены. Так член ощущается гораздо острее, вонзается сильнее.

— Амир! — вскрикиваю, срываю голос на последующих воплях.

Глаза распахиваются до боли. Практически слепну, чуть сознание не теряю.

Громила накрывает мое горло ладонью. Сдавливает совсем слегка, но этого жеста и одного сокрушительного толчка оказывается достаточно, чтобы взорвать меня.

А дальше? В ад. На небеса. Не знаю. Не понимаю.

Он переворачивает меня на живот, ставит раком, вдавливая грудью в смятые простыни, продолжает неистово трахать. Уже ничего не соображаю. Практически отключаюсь под ним. Даже кричать не могу. Силы остаются лишь для утробных хрипов.

Мужчина достигает разрядки с яростным рыком. Вдалбливается в меня особенно резко и грубо, жестко шлепает ладонью по заднице, сразу же сминает ягодицу и кончает в мое растравленное похотью лоно.

Амир отпускает меня не сразу. Нет. Дышит тяжело. Поглаживает бедра, опять добирается пальцами до груди. Его движения властные, собственнические.

Мое. Это все мое. Так он считает.

И я… не против.

— Выбирай, куда пойдем, — хрипло произносит мужчина мне на ухо, покусывает шею, прокладывает дорожку из влажных поцелуев по плечам, продвигается от одного к другому.

— Пойдем? — повторяю сдавленно.

— Ну тут много известной херни, — продолжает невозмутимо. — Гребаные дворцы на каждом шагу. Опера. Чего там показывают? «Призрак оперы»? Какую срань?

Хохочет.

А у меня мороз вдоль позвоночника пробегает.

Призрак. Черт, черт, черт. Я же про Призрака ничего не сказала, ни единым словом не обмолвилась. Как можно было забыть о таком? Ну вот как?!

Идиотка.

Даже дрожать страшно. Боюсь, он почувствует и сразу все поймет, как про Илью вычислил, так и тут до истины доберется. Надо признаться, пока не поздно. А вдруг поздно?



Глава 50

Я заключена в удушающие объятья Амира. Лежу на смятых простынях, вдавленная в постель крепким как скала телом, перепачканная мужским потом и семенем, жестоко помеченная сильнейшим в стае самцом. Пропитываюсь им, его запахом и жаром.

Я поражаюсь. Разве счастье может быть таким грязным? Диким. Безудержным. Целиком и полностью пронизанным похотью.

Нет. Так мне прежде казалось. Счастье это нечто светлое, исключительно чистое и сказочное, уж точно не имеет никакого отношения к таким разнузданным игрищам. Теперь все резко поменялось. Даже не осознаю, когда именно.

Я чувствую то, что раньше представляла в сладких фантазиях, но никакой реальной сладости тут и в помине нет. Яростная жажда обладания. Инстинкт собственника.

Мне жутко рушить иллюзию покоя. Страшно нарываться на пугающее наказание. Но выбора нет. Надо сознаться в преступлении. Лучше уж сейчас правду сказать, чем до последнего дотерпеть и получить действительно серьезную взбучку.

— Я должна кое в чем признаться, — бормочу тихо. — Надеюсь, еще не поздно. Просто мы обсуждали Илью, и я совсем забыла про другой важный момент. Точнее ты сам очень бурно меня отвлек своим напором. Вот я и не сказала сразу. Извини.

— Путаешься в показаниях, — хмыкает. — Так кто тебя отвлек? Я или твой сладенький Илюшка?

— Почему сладенький? — спрашиваю нервно.

— Да так, — намеренно растягивает слова. — На пидора похож. Даже странно, что с тобой мутил. Вижу бабам нравятся неженки. До сих пор нему сохнешь. На защиту встаешь, готова собственной задницей расплатиться.

— Что? — взвиваюсь. — Нет!

Амир не позволяет отстраниться. Укладывается на спину, а меня заваливает поверх себя, заставляет ноги раздвинуть, вжимает в широкую грудь, поросшую густыми черными волосами. Обхватывает мои ягодицы, выразительно мнет.

— Давай, — выдыхает, опаляя огнем. — Продолжай свое чистосердечное. А я решу, как дальше быть. Помиловать или наказывать.

Если он захочет взять меня тем образом, на который уже намекал не раз, то дело закончится больницей, вызовом скорой помощи. Даже больно воображать.

Но и возбуждение возникает. От мысли, что этот мужчина властен сделать со мной абсолютно все и я ничего не сумею ему противопоставить. Только все равно жутко. Пусть не переходит черту. Пусть воздержится от таких развлечений.

Его член для такого секса не предназначен. Может, прямо об этом заявить?

— Молчишь, — ухмыляется он. — Как бы тебя разговорить?

Палец громилы вдруг проскальзывает в ложбинку между ягодицами, прокладывает дорогу сверху вниз и от этого казалось бы обычного жеста меня подбрасывает как от жесточайшего удара.

— Амир! — судорожно выпаливаю.

— Договор был на все твои щели, — заключает невозмутимо. — Поэтому я могу вгонять свой болт, куда захочу. Драть каждую твою дырку на свой вкус. Я твой хозяин.

Дергаюсь исключительно по воле рефлекса. Выбраться не пытаюсь. От его развратных слов меня пронизывает токсическое вожделение. Раскаленный металл скапливается в низу живота. Спина выгибается.

И самое худшее здесь отнюдь не моя реакция. Ухмылка Амира. Самодовольная. Торжествующая. Амбал скалится как сытый хищник, но он совсем не сыт.

Гигантский член оживает, вжимаясь в мое лоно. Мужчина явно чувствует, как сильно я увлажняюсь от его чудовищных пошлостей.

— Ты ведешь себя совершенно непристойно, — заявляю сдавленно. — Вульгарно. И… черт, так просто нельзя. Недопустимо и неприемлемо поступать подобным образом.

— Но ты же течешь, — ухмыляется еще шире, опять ложбинку между ягодицами поглаживает, легкое, скользящее движение, а внутренности стынут.

— Я не готова… к такому, — роняю чуть слышно.

— Я в курсе, потому не спешу.

Он хочет меня подготовить? Приучить? Действительно полагает, будто мне однажды захочется ощутить эту здоровенную пушку в своей заднице?

Громила явно переоценивает свои способности соблазнителя. Ему придется либо подмешать мне наркоту, либо изнасиловать. И раз оба варианта мужчина прежде отказался использовать, то вряд ли прибегнет к ним в будущем.

Значит, главное не нарываться на наказание, не давать ему повода пойти в разнос и тогда мы обретем хрупкий баланс.

— Не злись, пожалуйста, — начинаю исповедь. — Ты просто не дал мне никакого шанса рассказать историю целиком. Да и сейчас я меньше всего думаю о…

Мысли путаются. Предсказуемый расклад, ведь огромный возбужденный член ощутимо упирается в складки моего лона, а крупные ладони терзают ягодицы.

Какие уж тут признания?

— Я встретила незнакомца, — выпаливаю на одном дыхании. — Он появился, когда мы с Ильей разговаривали на повышенных тонах. Высокий мужчина, довольно молодой, но очень пугающий. У него холодные глаза. Смотришь и как в пустоту проваливаешься. Неприятное чувство. И сам этот человек не особо приятный, хотя довольно красивый. Уверена, женщинам нравится. В общем, он прогнал Илью, напугал его до смерти, хотя толком ничего не произнес.

— Он назвал свое имя? — спрашивает Амир неожиданно серьезно, мрачнеет, перестает мой зад разминать.

— Нет, мы почти не общались, — отвечаю медленно. — Незнакомец спросил, где ты. Отметил, тебе стоит лучше охранять свою собственность. Потом сказал, женщины превращают мужчин в слабаков, убивают их. Сказал, его брата убила женщина.

Замолкаю, потрясенная реакцией.

Еще никогда не видела Амира таким. Ледяной. Сосредоточенный. Каждый мускул в его мощном теле мигом напрягается. Хищник готов к броску.

— Дальше, — приказывает он.

— Незнакомец посоветовал, оставить тебя. Уйти, пока не стало поздно. Прибавил, что этот совет не ради меня дан.

— И что ты ему ответила? — ровно, без эмоций.

— Я постаралась объяснить, никакая женщина не сделает тебя слабым, и если он сомневается, то просто плохо знает ситуацию, — вздыхаю судорожно. — Последовал перебой с электричеством. Незнакомец исчез словно призрак, растворился. Охрана ничего не заметила. Да и я сама не поняла, куда он пропал.

— Призрак, значит, — цедит мрачно.

— Это плохо? — спрашиваю встревоженно. — Ты зол? Сердит? Думаешь, он прав и от меня стоит избавиться? Хочешь, чтобы я ушла?

Он молчит. Смотрит мимо меня. После ссаживает меня в сторону, отрывает от себя. Шлепает по бедру, не глядя. На автомате.

— Топай в душ, — распоряжается. — Приведи себя в порядок.

— Амир, прошу, — шепчу я. — Ты понял, кто это был? Узнал? Объясни мне, пожалуйста. Скажи хоть что-нибудь…

Обрывает меня жестом. Приказывает проваливать, четко указывает направление в ванную комнату.

Подчиняюсь. На душе тяжело. Но раз он велел мне выкупаться и собраться, то нас ждет нечто интересное, город посмотрим. Боже, я в таком роскошном городе. А радости уже нет. Тревога пожирает изнутри. Вот она цена бандитской любви.

+++

Амир продолжает хранить молчание, так что собираемся мы в звенящей тишине. Он весь в черном: брюки, футболка, пальто, ботинки, небрежно наброшенный шарф. А я наоборот в белом оказываюсь, специально не стараюсь, само собой получается. Кофта светлая, джинсы бледно-голубые, куртка белоснежная, шарф и шапка в тон верхней одежде, утепленные кроссовки цвета слоновой кости. Облик отражает душу.

Свет и тьма. Так мы выглядим со стороны, такое впечатление производим на окружающих. Абсолютные противоположности.

Никогда не считала себя идеально хорошим человеком, не претендовала на особенную добродетель, однако могу лишь надеяться, что добро внутри меня способно хотя бы немного уравновесить зло, которое таит Амир.

Громила не настроен на разговор. Напрасно пытаюсь завести беседу. Не реагирует. Кажется, даже и не слышит. Или не хочет слышать? Весь в раздумьях. Не злится, но радостным тоже не выглядит. Видимо, мысленно прикидывает варианты расправы над Призраком, просчитывает кровожадные ходы наперед. Его дикий мир требует не менее диких реакций и вердиктов, смертельных приговор, показательных казней.

Мы покидаем отель в молчании. Оборачиваюсь, ожидаю увидеть знакомых бугаев, однако привычного конвоя не замечаю. Либо стали прятаться лучше, либо здесь нет необходимости в настолько серьезной охране.

Начинаю жалеть, что призналась амбалу во всем. Испортила момент. Теперь он такой угрюмый, отстраненный, чужой.

Невольно вздыхаю.

— Чего стонешь? — вдруг нарушает тишину Амир. — Город не нравится? Хреново? Ну согласен, делать тут нечего. Кругом эти гребаные дворцы и музеи. Тоскливо, просто пиздец. Никакой развлекухи нет.

— Ты что! — восклицаю осуждающе. — Как такой город может не понравиться? Я всю жизнь мечтала тут побывать. На картинки засматривалась. Представляла, как попаду на самый настоящий в мире бал.

— В натуре? — посмеивается. — Так ты на бал хочешь?

— Да, — выпаливаю, не думая, потом исправляюсь: — То есть нет, если честно, ведь для этого нужно уметь танцевать, а еще необходим соответствующий наряд, в обычном платье не пойдешь, драгоценности надо найти, аксессуары. Это слишком дорого.

— Жрать охота, — резко заключает мужчина, а после вдруг подхватывает меня под ягодицы и поднимает в воздух, прижимает к своему телу крепко-крепко, опаляет неистовым жаром, вынуждая задрожать. — Совсем ты меня измотала.

— Я? — поражаюсь, рефлекторно хлопаю ресницами.

Мне приходится обвить плечи громилы руками, сжать его мощный корпус бедрами в инстинктивной попытке удержаться. Ощущаю, как вновь оживает гигантский орган, вжимаясь в мое самое чувствительное место.

— Такая мелкая, невинная и наивная, — буквально мурлычет Амир. — А затрахала меня как заправская шлюха. Заездила жеребца. Но по ходу голодная осталась, про добавку молишь.

— Нет, — краснею. — Что ты такое выдумываешь…

— А чего жопой круги выписываешь? — выдает на ухо, прикусывает мочку, пробуждая внутри лихорадочную вибрацию. — Так и нарываешься на член.

— Амир, — бормочу. — Неприлично. Здесь очень много людей.

Он смеется. Кружится вокруг своей оси. И меня тоже кружит. Продолжает нагло лапать зад. От таких стремительных действий и жутко, и сладко.

Что за перепады настроения? Игривый стал. В момент.

Мужчина отпускает меня, вдоволь насладившись самой выдающейся частью моего тела. Опять оглядываюсь по сторонам в поисках охраны, но никого не вижу. Это странно.

— Пошли жрачку искать, — говорит громила, уверенно берет меня за руку, невозмутимо переплетает наши пальцы, и от этого его жеста прошибает гораздо сильнее, чем от недавних горячих объятий с властным ощупыванием моей задницы. — Тут неподалеку зачетное место есть.

На город опускается ночь. Яркая иллюминация заключает реальность в жаркий плен сверкающих огней. С потемневшего неба срываются вниз одинокие снежинки, тают, едва коснувшись губ.

Ощущение, будто попадаю в сказку. И чем дальше мы продвигаемся, тем сильнее меня захлестывают эмоции. Вокруг царит нереальная красота, пьянящая и будоражащая.

Каждое здание восхищает. Завораживает, создает особенное впечатление, позволяет дотронуться до истории, впитать дух минувших столетий. Куда не взглянешь — чистое волшебство. Искристое, воздушное, такое, что дыхание от восторга перехватывает.

Я привыкла к индустриальным пейзажам, серым и унылым как в родных краях, к обшарпанным многоэтажкам, панельным домам. Здесь же все иначе. Совершенно другой мир. Одно дело смотреть репортажи по телевизору, изучать фотографии в журналах и совсем другое лицезреть данные виды вживую, по-настоящему. Я не способна оторваться от изучения величественных построек.

Под ногами брусчатка, а вокруг торжествует царство прошлых веков. Манящее великолепие, притягательное и одурманивающее. Мне уже не хочется уезжать.

Витрины магазинов притягивают внимание. Впервые тянет изучать абсолютно все, замирать у каждого стекла. Диковинные шоколадки, изделия из натурального камня, сувениры, символизирующие местные достопримечательности, дамские шляпки, сумочки, перчатки, настоящие драгоценности, ослепляющие сиянием бриллиантов, одежда, книги, веера из кружева.



Если бы Амир не вел меня за собой, я бы залипала у каждой встречной витрины на час, а то и дольше, любуясь мельчайшими деталями.

А что уж говорить об архитектуре? Мне срочно нужен фотоаппарат. Разглядываю постройки, разинув рот.

— Ну и рожа у тебя, — хмыкает громила, мигом остужая мой пыл.

— Что? — смущаюсь. — Что не так?

— Пасть прикрой, — бросает насмешливо, большим пальцем по моим губам проводит, будто ласкает. — А то у меня болт штаны разорвет. Не сдержусь и всажу прямо тут, посреди улицы твою глотку на член натяну.

Боже, хорошо хоть кругом иностранцы. Никто не понимает эти его пошлости.

— Костя! — рядом раздается пронзительный женский голос. — Костя, купи мне эти туфли. Костенька…

— Люся, мы только вчера тут покупали, — устало тянет в ответ мужик. — Может, хватит уже?

Черт. Тут полно русскоговорящих. На всякий случай, плотнее смыкаю губы, берегу Амира от искушения. Проклятье, с него станется. Уверена, он без труда воплотит угрозу в реальность, если пожелает.

А мне стыдно даже представлять такое. Кощунственно. Вот рядом собор какой-то, наверняка очень известный, помню его по фотографиям, а название не назову.

Господи. Мы и так ужасным непотребством здесь занимались. Имперская Вена нас не простит.

Еще несколько шагов вперед. Поворот. И я замираю, широко распахнув рот. Мои глаза округляются помимо воли. Забиваю на технику безопасности, плюю на осторожность.

Это невероятно. Это вообще настоящее? Реальное? Так близко. Можно дотронуться, убедиться, что магия существует.

Понимаю, просто очередное красивое здание… ох, нет, совсем не просто. Еще и атмосфера вокруг способствует полному погружению в прошлое.

Цокот лошадиных копыт по мостовой. Дамы в шикарных вечерних нарядах выходят из соседнего ресторана, набросив на плечи безумно дорогие соболиные меха. Кавалеры в смокингах рядом. Налет современности не скрыть. Но тут дышится по-другому.

Хофбург. Это не один дворец вроде Шенбрунна, а впечатляющий комплекс различных построек и монументов. Прежде резиденция Габсбургов, а теперь обитель президента Австрии. Здесь также располагаются штаб-квартиры известных негосударственных организаций, главные музеи, отдельные выставки, институт. Частные апартаменты тоже присутствуют.

Интересно, сколько стоит снять тут квартиру? Особенно в бальный сезон. Уверена, я такого количества денег в жизни никогда не видела.

Мы останавливаемся на площади Архангела Михаила. Мимо проплывает карета с самым настоящим кучером, и я чуть шею не сворачиваю, провожая взглядом это романтическое чудо.

— Покатаемся, не дергайся, — обещает Амир, будто прочитав мои мысли. — Только сначала пожрать надо.

Понимаю, что мы действительно ничего не ели. Ни утром, ни днем. Мой мужчина чертовски голоден. Одним сексом сыт не будешь. Хотя… в этом плане громила совершенно ненасытен.

— А завтра сходим сюда? — спрашиваю, едва поспевая за его широкими шагами, пытаюсь заглянуть в глаза амбала. — Имперская сокровищница. Нужно обязательно посмотреть.

— Кому нужно? — хмыкает.

— Всем, — заключаю без тени сомнения. — Там хранится Святой Грааль, чаша на которой под определенным углом проступает имя Христа. А еще Копье Судьбы, именно его хотел заполучить Гитлер, чтобы завоевать весь мир. И рог единорога.

— Рога мне точно без надобности, — заявляет с насмешкой. — Как и прочее барахло, про которое ты лопочешь.

— На самом деле, это не рог, а бивень нарвала, — говорю и осознаю, что вряд ли улучшаю ситуацию. — Почему барахло? Речь идет о ценнейших реликвиях. Только представь — корона Римской империи германской нации, держава и скипетр…

Зевает. Запрокидывает голову назад и зевает намеренно звучно, прямо рычит. Точно хищник, царь всех существующих в мире зверей. В коронах не нуждается.

— Ладно, — заключает, хитро прищурив глаза, окидывает меня лукавым взглядом, от которого холод внутри сражается с диким пламенем. — Потрудишься — пойдем. Всю твою шлабудень изучим. Хоть каждый сраный замок здесь облазим.

— И как надо потрудиться?

— Вытрахать мой член глоткой, — произносит он хрипло, отправляет табун огненных мурашек прямиком под кожу. — Выдоить яйца до капли. Короче, ночью отработаешь так, что дырки задымятся. А в награду завтра я потерплю эту скучную мутотень.

— Ну я могу и одна везде сходить.

— Нет, не можешь, — отрезает ледяным тоном.

— Тогда с охраной, — совершаю новую попытку. — Кстати, куда они все подевались?

— Не выйдет, — мрачно усмехается. — Я их уволил.

Проклятье. Почему это звучит, будто «убил»? Наверное, опять себя накручиваю.

— В каком смысле — уволил? — спрашиваю тихо.

— Навечно, — роняет вкрадчиво. — Леон подгонит новых ребят. Но это займет пару дней, а пока я отработаю. Хотя не пугайся, за нами присматривают и так, просто ты их не видишь.

— Кто? — запинаюсь. — Кто присматривает?

— Много кто, но тебе не стоит переживать.

Серьезно? Не решаюсь продолжать свои расспросы, потому что боюсь получить ответы. Неужели он и правда избавился от охраны? Навечно. То есть летально?

Выходит, вина на мне? Горло сдавливает сталь. Чувство, будто на шее тяжелую цепь защелкивают.

— Я не прощаю ошибок, — говорит Амир. — Никому и никогда. Тебе совсем не стоит волноваться об уволенных охранниках.

— Но это же… из-за меня, — выдаю чуть слышно, до сих пор отказываюсь осознавать и принимать свершившийся факт. — Это же я виновата.

— В чем? — фыркает. — В их хреновой работе? Они успели совершить все ошибки, которые могли. Давать второй шанс будет только полный идиот.

— Амир…

— Звезда моя, — обрывает грубо, заставляет вздрогнуть. — Ты лучше про себя переживай. О других не парься. Будешь много думать — башка треснет.

— А если я тебя разочарую, — нервно закусываю губу, усмехаюсь. — Тоже уволишь? Не дашь другого шанса?



— Тебе дам, только накажу, — обдает холодом. — Жестко. Больно. Тебе не понравится. Но ты же девочка умная, рисковать не станешь. Вот и сбрось напряг.

Еще одна карета проносится мимо на полном ходу, а следом за ней по дороге движется бирюзовый «Мазератти», лениво и вальяжно проезжает мимо сверкающих витрин.

Я отмечаю детали на автомате.

Неприятный запах забивается в ноздри. Оборачиваюсь и понимаю, что мы проходим известную школу верховой езды. Да, роскошные жеребцы это не всегда одна лишь романтика.

Толпа китайских туристов. Слепящая вспышка фотоаппарата. Еще одна карета. Цокот копыт по брусчатке. Музей Альбертина возвышается по правую сторону.

Голова кругом. Дышать трудно.

— Чего такая кислая? — спрашивает Амир, вдруг на руки меня подхватывает, сгребает в охапку нежно и бережно. — Напугал?

Сердце заходится, сведенное судорогой. Глупое безумное сердце. Оно наполняется надеждой от этой спонтанной ласки, уперто верит в чудеса. Но только чудес здесь нет. Только боль, кровь, страдания.

— Пусти, — требую глухо. — Отпусти меня.

Ухмыляется. Хищно. По-животному. Здоровенный волчара. А я для него просто крохотная мышка. Ничего не стоит сожрать. Раз — и хребет пополам.

— Куда ты меня несешь?

— В особенное место, — заверяет. — Тебе точно по кайфу придется. Я так понял, ты такую хрень обожаешь. И там вкусно, кстати. Торт еще прикольный. Матерный.

— Матерный? — мои брови взмывают вверх.

— Ну да, — подтверждает. — Название шухарное. Пиздец какое ржачное. Сейчас скажу. Хм, вроде «Похер» или «Нахер». Мля, точно не помню.

— Нет такого торта, — протягиваю с сомнением. — Впервые слышу.

— Есть, — кивает на вывеску. — Сама посмотри.

— «Захер», — читаю машинально.

— Я почти угадал.

Опускает меня на землю. У входа в данное заведение выстраивается внушительная очередь, однако нас пропускают сразу же, без какого-либо ожидания. Каждый из служащих здесь приветливо улыбается Амиру. Похоже, они его отлично знают. Выходит, он тут постоянный клиент? Часто посещает кафе? И город? А еще я слышу, как мужчина общается с персоналом по-немецки, обменивается парой фраз, однако становится ясно, язык он знает. Все больше поразительных сюрпризов.

Нас проводят за лучший столик. Хотя здесь каждое место выглядит лучшим. Это ведь каноническое заведение. Его во всех путеводителях рекомендуют. Шик и блеск.

Мягкая мебель, покрытая красной отделкой с фирменным золотистым вензелем. Хрустальные люстры. Огромные зеркала. Атмосфера прошлого века сохраняется идеально. Еще и меню необычное: в виде газеты или журнала на металлическом креплении. Название гласит «Венские новости» новости, а внутри оказывается обширный список блюд. Глаза разбегаются.

— Ну чего? — спрашивает Амир. — «Нахер» закажешь? Они этим матерным тортиком и знамениты. Как по мне, хрень полнейшая, но думаю, тебе зайдет только так.

— «Захер», — поправляю с нажимом. — «Захер», Амир.

Выдаю это и краснею. Черт, и правда как-то непристойно звучит.



Глава 51

Сладкая жизнь. Но сколько эта эйфория продлится? Хороший вопрос. Трудно хранить спокойствие, когда ощущаешь дыхание хищника на заледеневшей коже и осознаешь, как легко могут сомкнуться на твоем горле зубастые челюсти. В любой момент.

— Может, лучше «Эстерхази» заказать? — сосредоточенно утыкаюсь в меню, нервно листаю страницы. — Захе… хм, ну этот самый популярный все заказывают. Слишком банально. Или вообще штрудель взять? Никогда в жизни не пробовала.

— Да хоть все заказывай, — бросает безразлично. — Штрудель-хренудель. Или тот Эстер… хуязи.

Ох, он все умудряется опошлить. Даже названия милейших тортов. Но у него это выходит особенным образом. Интересно. Необычно. А в целом же это так странно, быть с ним здесь, как на самом обычном свидании, как самая рядовая пара выходить в свет. Хотя амбал и в таком невинном интерьере выглядит грозно. Люди его боятся. Даже эти приветливые официанты. Общаются мило, но я улавливаю страх. А тут ведь Европа. Другая страна. Только правила для настоящих хищников одинаковые. Они везде себя чувствуют хозяевами жизни.

Как он сказал? Я твой хозяин. Четко. Просто. Не возразить.

Я заказываю все и сразу, ибо глаза разбегаются и мысли мои далеко. Необходимо снять стресс. Выбираю три самых популярных десерта. Плюс кофе по-венски. Любопытно, а что Амир будет есть?

Он выбирает меланж. Тот самый кофе, который и является тут отдельным и особенным аттракционом.

— Ты же кушать хотел, — удивляюсь.

— Я на тебя смотрю и ем.

Вроде ничего не сказал, а щеки мои уже горят. Чувствую себя голой.

Да. Ему тут больше есть нечего. Сырого мяса в меню нет.

— Если ты считаешь походы по достопримечательностям скучными, то пропустим посещение музеев, — говорю я. — Давай, будем делать то, что нравится тебе. Найдём другое совместное занятие.

— Если мы будем делать то, что нравится мне, ты с моего члена не слезешь. Будешь скакать, а потом губами болт полировать, покруче чем эту ложку.

Поражённо вздыхаю и роняю ложечку. Сама не замечаю, как начала облизывать прибор. Вроде просто попробовала сливки, которыми кофе украшен, и вдруг увлеклась.

— Как ты умудряешься? — осуждающе поджимаю губы. — Постоянно думаешь про секс, но успеваешь управлять бизнесом. Это довольно трудно сочетать.

— Не замечал.

— Ты как будто помешан на… интимной стороне жизни, — стараюсь подобрать цензурное определение.

— Ты видно, мужиков не встречала.

— Ты намекаешь…

— Мужик должен завоевывать. Бабло. Власть. Баб. Крепко своё держать. Нагибать каждого, кто на его собственность посягнёт. И стояк у мужика мощный. Кровь горячая. Вечная жажда внутри. Бурлит. Кипит. А если заканчивается запал, то кто ты?

— Кто? — автоматом повторяю вопрос.

— Плевок, — бросает презрительно. — Сопля унылая и все. Толку нет. Тут же связано все. У кого хрен жесткий, у того и кулак не подведёт. А когда опадает стояк на бабу, то откуда взяться стояку на власть?

— Разве мир вокруг мужского члена вертится?

— Конечно. И каждый настоящий мужик мечтает, чтобы этот член был именно его. Вот где цель. Заставить всех покоряться своему болту. Выстроить их в ряд и поиметь. Без смазки. Сразу показать что к чему.

Вся эта философия ниже пояса. Невольно тянет поспорить. Но я понимаю, что женское мнение мало значит для Амира. Он в своей правоте уверен. Точку зрения не изменит.

Похоже, для мужчин действительно на первом месте их достоинство. Особенно для таких мужчин как громила, жестоких и непреклонных. Мне надо научиться этим управлять.

Любопытно, это вообще возможно? Управлять им. Звучит дико.

— Я просто не представляю, как ты это совмещаешь, — признаюсь честно. — Секс и бизнес. Ведь плотские утехи расслабляют и…

— Ого завернула, — хохочет. — Плотские утехи? Это записывать надо. Такую интересную херню городишь. Мозг вывихнуть можно.

— Ну спасибо, — хмурюсь.

— Ха, так прикольно же.

— Комплимент?

— Типа, — скалится. — Тортик свой жуй.

Десерты выглядят соблазнительно. Глупо противиться искушению, к тому же, должна быть хоть какая-то компенсация за его постоянное хамство? Приступаю к дегустации, начинаю со штруделя. Невесомый крем, нежнейшая консистенция, буквально тающая во рту — и это только соус к основной части. Тут и правда глаза от удовольствия вмиг закатываются. Уплетаю лакомство за обе щеки. Даже перестаю замечать пристальное внимание со стороны Амира. Полностью предаюсь вкусовому наслаждению. Магия, не иначе. Такое мог создать лишь настоящий волшебник. Прихожу в чувство, когда моя тарелка пустеет. Тянет и ее вылизать, если честно. Собрать каждую каплю чудесного нектара языком. Но это же некрасиво. Не при людях же. Надо приличия соблюдать.

Я поднимаю взгляд на громилу и гулко сглатываю. Запиваю свое смущение крупным глотком кофе.

Этот чертов развратник совсем другое представлял, пока я увлеклась десертом. Явно предвкушал то, какое именно применение найдет моему рту. Его горящие глаза не позволяют сомневаться в самых разнузданных желаниях.

— Раз тебе нужно так много секса, то и женщин хочется разных, — озвучиваю вполне логичную мысль. — С одной ведь надоедает, становится скучно.

— Да, — ухмыляется, в бесовских искрах его взгляда могу увидеть отражение тысячи женщин, которых он использовал по назначению и вышвырнул, наигравшись. — Но бывает иначе.

— О чем ты? — сама свой голос еле слышу.

— Мужику надо много девах, только если ни одна его не цепляет, — заявляет ровно. — А как зацепит, как пулей в грудину войдет, так других замечать перестаешь.

— И ты… — договорить не решаюсь.

— Я в это слезливое дерьмо слабо верю, — насмешливо заявляет Амир.

— А во что ты веришь? — ощущаю болезненную горечь внутри.

— В твою звездень, — припечатывает издевкой, резко нагибается вперед и под столом хватает меня ладонью так, что отнимаются ноги, трется щетинистой щекой о мою обнаженную шею. — Тугую. Упругую. Горячую. Чистый кайф такую звезденку растягивать. Выдалбливать болтом до судорог и спазмов.

Кажется, я сейчас разрыдаюсь. От стыда. От боли. Не физической, а моральной. От его скотского отношения. Подразнил, поманил. И показал себя настоящего. А я чувствую острое возбуждение, просто от того, как меня касаются его пальцы, от ощущения силы, власти над моим телом. Я превращаюсь в шлюху. Нет, я уже шлюха и сама подписала на это негласный контракт, сама приняла его условия. Почему тогда истерю?

— Мне нужно в туалет, — выдаю сдавленно.

— Двигай, — позволяет милостиво, отпускает так же резко и просто, как прежде пленил.

Я пулей выбегаю из прекрасного зала.

Мои ожидания — мои личные проблемы. Какие тут могут быть претензии? Амир не клялся мне в верности до гроба, не обещал серьезных отношений.

Я спускаюсь вниз по узкой лестнице, следую за позолоченными указателями, ведущими в дамскую комнату. Добираюсь до пункта назначения, закрываюсь в кабинке. Обнимаю себя руками, стараясь унять лихорадочную дрожь.

Нужно успокоиться. Сейчас же. Это все временно. Это обязательно пройдет. Наверное, каждая женщина неминуемо привязывается к своему первому мужчине, к тому, кто лишает ее девственности.

Я справлюсь. Я смогу это перебороть. И отпустить, когда придет время.

Привожу себя в порядок, покидаю туалет, в состоянии полной отстраненности от мира вокруг возвращаюсь обратно. Толкаю дверь и будто в другую реальность переношусь.

Грохот клубной музыки. Запах жареного мяса. Совершенно не узнаю это место.

Где я? И как здесь оказалась? Я что, с ума сошла?

Декор разительно отличается. Никакой позолоты, никакого намека на красный бархат. Утонченности даже в помине нет. Толпы хохочущих мужиков распивают пиво, жуют бургеры. Столы, грубо обтесанные из дерева. Обитые деревом стены, потолок. Желтые значки с черным изображением кенгуру повсюду. А еще чучела убитых животных, как в охотничьем домике, причем довольно натуралистичные, возможно, настоящие.

Это совсем не смахивает на Австрию, на Вену. Скорее уж Штаты. Или черт, Австралия. Но как это вообще возможно? Когда я сюда попала?

— Здесь смежный туалет, — раздается знакомый мужской голос, а сильные руки в момент обхватывают меня за талию, отрывают от земли и перемещают, уберегая от официанта, который несется вперед с подносом стейков и совсем не смотрит по сторонам. — Для двух заведений общий.

Отлично. Я хотя бы не обезумела.

Но это же… это же…

— Призрак, — роняю рефлекторно.

— Что? — мужчина не слышит меня, увлекает в сторону, подальше от громыхающих ритмов зажигательной музыки. — Не понял. Повтори.

— Что вы здесь делаете?

— Ужинаю, — невозмутимо произносит незнакомец, одаривает ледяной улыбкой и наконец отпускает.

— Вы преследуете нас, — заключаю без тени сомнения.

— Я друг, а не враг, — замечает он, точно это подразумевает нормальность и адекватность подобной слежки за каждым нашим шагом.

Только этого сейчас не хватало. Не светит мне спокойного отпуска.

— Скажи Амиру, что встреча будет в четверг, в двенадцать дня, — продолжает мужчина невозмутимым тоном. — Пусть он оценит прямоту моих намерений.

— Уже оценил, — громом бьет хриплый голос.

Амбал подходит вплотную. Встает между мной и незнакомцем, мягко отталкивает меня назад, заслоняя собой. Четко показывает, что не стоило посягать на запретные владения, затрагивать его личную территорию.

Ох ну и вид у них сейчас. Агрессивные громадины. Кулаки у обоих сжаты, челюсти ходуном ходят. Искры из глаз летят. Неужели тут драться начнут?

Они же в щепки этот паб разнесут.

— Только трус передает сообщение через женщину, — мрачно говорит Амир, и эта фраза ощущается гораздо круче удара в челюсть. — Радуйся, что тут нейтральная зона.

Отлично. Выходит, здесь установлены определенные ограничения. Подозреваю, речь не о конкретном заведении. О квартале? О городе? Может, даже о целой стране? Хм, любопытные правила, тянет глубже копнуть, прояснить ситуацию до конца.

Им запрещено избивать друг друга. Во всяком случае, там, где действует нейтралитет. Ночь обойдется без крови. Прекрасные новости. Очень воодушевляет.

Проклятье, не успеваю толком выдохнуть.

— Я указал на брешь в твоей обороне, — холодно чеканит Призрак. — Прежняя охрана не отразила бы удар серьезного противника. Предлагаю тебе назначить условия поединка, если желаешь определить, кто из нас трус. Согласен дать время. Не тороплюсь.

Интересно, какое наказание предусмотрено за нарушение правил? Полагаю, Амир жаждет раскроить череп этого наглеца прямо сейчас. И плевать на особые зоны.

Кто остановит громилу? Что?

— Принять вызов на поединок значит признать тебя достойным врагом, — нарочито спокойно произносит амбал, однако вены на его огромных руках красноречиво вздуваются. — Много чести тому, кто сам себя назначил главой клана.

Плохо понимаю, о чем он говорит. Вот только данные фразы звучат оскорбительно. Незнакомец напрягается, хотя и пытается показаться безразличным, сохранить маску холодного равнодушия.

— Я взял свое, — голос Призрака пронизан ледяной яростью. — Выдрал с кровью. А ты бы лучше владения рода контролировал. Срыв поставок — это начало войны. Когда-то тебе повезло получить империю, теперь настал черед заплатить по счетам.

— Изгой. Покойник. Отшельник. Все они твою власть обеспечили, своими ошибками выстелили тебе дорогу к царскому трону. Но сам-то ты кто такой? Даже не старший сын. Не названный наследник. Выскочка. А требуешь уважения как верховный.

— Оставь мою семью, — неожиданно зло цедит сквозь зубы, черные глаза вспыхивают адским пламенем, от напускной невозмутимости не остается никакого следа.

— Твоя семья — единственная причина, по которой я не свернул твою шею, — хмыкает Амир. — Иначе бы это дерьмо не терпел. А так дарю тебе аванс. Выслушиваю.

— Я свое слово сказал, — выдает жестко. — Четверг. Двенадцать дня. Уверен, лучшего варианта не найдешь, кого бы не напрягал. Вот и пользуйся моей добротой.



— Кому служишь? — спрашивает вкрадчиво.

Призрак молчит. Выразительно кулаки разминает. Ухмыляется дико и по-звериному, будто мечтает вгрызться Амиру в глотку, еле держит себя на цепи.

— Я стол заказал, — наконец заявляет незнакомец, вроде как снова на компромисс идет, совершает очередную уступку. — Разделим трапезу. Покажу тебе ценный подарок.

— А деду моему тоже подарок оставил? — бросает резко. — На склоне. Прямо перед окнами его кабинета. Самое видное место использовал. Красивый ход.

— Ты знаешь, что не я, — замечает сухо. — Зачем проверяешь?

— Знаю, блондинок любишь, — парирует в тон ему.

— Живых, — выдает коротко.

— Валяй, — заключает Амир. — Веди к столу.

Не верю собственным ушам. Пару секунд назад они готовы были изувечить друг друга, а теперь спокойно отправляются трапезничать? Да между ними такие искры летели, такое пламя полыхало, что мне до одури жутко стало. Электрический ток пробегал, разряд за разрядом. Ощутимо, явно.

А потом вдруг ужин. Совместный. Прямо как у закадычных друзей.

Ничего себе перемена. Поразительный поворот событий. Обалдеть. Хотя не возражаю. Пусть лучше дружат, чем молотят друг другу морды.

— Выбирай, что понравится, — Амир подает мне красочное меню.

— А ты?

— А я неголоден.

Мы усаживаемся за массивный деревянный стол в углу. Я и громила располагаемся на одной лавке. Призрак присаживается напротив.

Оглядываюсь по сторонам. Здесь битком забито, куча людей вокруг, повсюду ведутся беседы на разных языках. Музыка грохочет, потому доносятся только отдельные отрывки фраз. На потолке приклеены купюры различного достоинства, деньги со всех уголком мира. По всему периметру помещения развешаны красочные флажки. Стены украшены чучелами животных. Акула. Крокодил. Кого здесь только нет. Официанты носятся вокруг со скоростью света.

Интересное место. Живописное. Удивительно, что в самом сердце Австрии ты вдруг можешь окунуться в атмосферу Австралии.

Выбираю наугад, тыкаю пальцем в мясное ассорти.

Мужчины не заказывают ничего. Вообще. Понятно, никакого алкоголя пить не станут, но и о простом кофе речи не идет. Странный ужин намечается. Похоже, вражда до сих пор в силе, о примирении остается лишь мечтать. Я не представляю, как смогу хоть что-нибудь здесь попробовать в таких условиях. Они не едят. Мне тоже становится неловко.

— Держи, — Призрак протягивает Амиру мобильный телефон. — Здесь много фото и видео. А еще интересный отчет. Видишь, кто за всем стоит? Похоже, твой долг довольно дорого обходится.

Долг? Невольно содрогаюсь, услышав это слово. Сразу на себя принимаю, воображаю худшее. Но это не может быть обо мне. Не может же?

— Бред, — хмуро сдвигает брови Амир, изучив материал. — Это не он. Подстава. Не делай вид, будто сам на такое купился и всерьез мелкую мразь подозреваешь.

— Согласен, — кивает и усмехается, даже кажется дружелюбным на долю мгновения. — У него кишка тонка. Просто удобная пешка в чужой игре. Вопрос — кто его ведет?

— Это хотели повесить на Викинга, — говорит Амир, отрывает взгляд от экрана и впечатывает в незнакомца. — Все доказательства против него собрали.

— Забавно, — мрачнеет тот. — Значит, Викинг виноват?

— Викинг для этого слишком хорош, — усмехается громила.

— Даже так? — удивленно выгибает бровь.

— Он напролом прет, — заключает уверенно. — Борзый. Не станет жаться как крыса по углам. Открыто воевать начнёт. Ему нет резона следы путать.

— Не думал, что ты его так хорошо знаешь.

— Я знал его погибших братьев, — произносит ровно. — В этой семье не мог родиться ублюдок. Он бы просто не выжил.

— Ты не против, если мы перейдём на родной язык? — спрашивает вдруг Призрак.

Мужчина даже не смотрит на меня, но и без того ясно, что мое присутствие мешает. Вместо ответа Амир просто говорит следующую фразу на неизвестном мне наречии. Чувствую себя лишней, невольно сжимаюсь в комок.

Теперь они общаются гораздо более оживлённо. А я совсем ничего не понимаю. Хотя это скорее к лучшему. И глупо обижаться на подобное поведение. Мне действительно лучше ничего не знать про их жуткие и мрачные планы на будущее. Если бы Амир послушал и прежде взял меня на встречу с Леоном, все было бы точно как сейчас. Да я сама и напирала на собственное незнание.

Тем временем официант доставляет заказ. Тарелку, где выложено три вида мяса. Каждый тип отмечен шпажкой с флажком, на котором указано, какому именно животному кусок принадлежит. Сначала замечаю говядину, потом вижу картинки кенгуру и крокодила. Ох ничего себе экзотика.

И гвоздь программы — жаренные кузнечики. Ну это точно чтобы добить меня окончательно. Бонусная добавка, при виде которой тошнота подкатывает к горлу, а желудок сводит мучительный спазм.

Я прошу картошку фри. Понимаю, что мясо уже не пойдёт. Зря заказала, только деньги потратила.

— Ты почему не ешь? — шепчет Амир на ухо, резко склоняется надо мной, притягивает ближе. — Стесняешься?

— Нет, — отвечаю в момент. — Просто я не подозревала, что к мясному ассорти прилагаются кузнечики.

— Давай без них закажу.

— Я говядину не люблю, — замечаю тихо.

— А крокодила? Вкусно будет. На курицу похоже.

— Откуда ты знаешь? Пробовал?

— Бывало, — произносит он, вдруг обхватывает меня за талию и на колено усаживает. — Кенгуру хреновое. А крокодила советую. Тут шницель из него готовят. Будешь?

— Мне кенгуру жалко, — роняю глухо. — Крокодила тоже не хотелось бы. Я лучше просто картошку поем.

— Неженка, — заключает Амир, в темных глазах загораются искры.

Призрак стоически терпит наше общение. Терпеливо ждёт, когда эти милования прекратятся. Ещё миг — и мужчины снова переходят на родной язык.

А я в ожидании картошки рассматриваю посетителей за соседними столиками. Замечаю, что светловолосая девушка очень нагло пялится на Призрака. В принципе без разницы. Главное, что не на Амира. Вот только мне за неё немного страшно. Пусть незнакомец и заверял, будто не выносит, когда обижают женщин, я очень сомневаюсь, стоит ли принимать его слова за истину. Может, он сам предпочитает всех обижать. А другим — да, действительно нельзя.



В беседе мужчин возникает пауза. Амир продолжает изучать информацию в телефоне, но держит экран так, что мне ничего не видно. А Призрак замечает блондинку. Вдруг улыбается ей. Неужели флиртует? Ну ладно. На ее месте я бы мчала прочь отсюда. Но у каждого свой вкус и своя судьба.

— Ты это не будешь? — спрашивает у меня незнакомец, указывая на кузнечиков.

Отрицательно мотаю головой.

Тогда он подхватывает насекомое и показывает той поразительно смелой девушке за соседним столом. Она радостно кивает. Принимает его знак за особенное внимание.

Призрак манит ее. И блондинка срывается с места, прихватив бокал пива, подходит к нему, присаживается рядом, трется об этого дьявольски опасного мужчину как кошка.

Секунда — и девушка уже хрустит кузнечиком, которого незнакомец ей скармливает. Дальше второй заход. Потом наступает черёд бокала с пивом. Блондинка осушает емкость до дна.

Меня охватывает тревога. Не знаю почему, не могу пояснить логически. Просто чувствую. Мне очень хочется, чтобы эта девушка одумалась и ушла отсюда. Как можно скорее.

Она щебечет что-то по-английски. Призрак и слова не произносит. Просто смотрит на неё. А дальше вдруг приказывает опуститься вниз. Жестом. Даже фразу не удосуживается потратить на это. Мол, нет смысла стараться.

Девушка цепенеет. Не двигается. Надеюсь, влепит ему пощечину. Или просто к черту пошлёт. Она ведь иностранка. У них феминизм очень развит. И хоть блондинка выпила прилично, не настолько пьяна, чтобы выполнять грубые приказы.

Но к моему глубокому шоку девушка послушно опускается на колени. Я отказываюсь в это верить. Бросаю взгляд в сторону ее друзей. Тем людям и вовсе плевать. Болтают о своём, не слишком переживают за подругу.

Призрак сгребает волосы девушки в пучок, утягивает блондинку ещё дальше под стол, похоже, вжимает ее голову в пах.

Я содрогаюсь, осознавая всю степень унижения.

— Нет, — раздаётся голос Амира. — Не при моей женщине.

Призрак поднимается и тянет свою жертву следом, накрутив светлые пряди на кулак. А она не выглядит ни смущенной, ни испуганной. Ей как будто даже в кайф такое уничижительное отношение. Ужас. Это же ненормально.

Вяло ковыряюсь вилкой в доставленной картошке. Мысли совсем о другом. Волнение не отпускает.

Черт. Девушка сама подошла знакомиться. Ела кузнечиков из рук Призрака. Всем видом демонстрировала готовность отдаться. Флиртовала как умела.

Так о чем переживаю? Наверняка эта сладкая парочка уединится в туалете. Доставят друг другу удовольствие и разойдутся в разные стороны без печали.

Призрак возвращается один.

— Где она? — спрашиваю тут же.

— Кто? — кривится.

— Девушка, с которой ты ушёл.

— А эта, — на его губах играет ледяная улыбка. — Отдыхает.

Опять продолжается их разговор с Амиром. А я не понимаю ни слова и мысленно клянусь выучить язык в совершенстве. Тайно. При первой возможности. Хочу все понимать, а не теряться в догадках.

— Пойдём, — говорит Амир.

И берет меня под руку, за локоть хватает. Мягко подталкивает вперёд.

Оборачиваюсь. Сердце болезненно сжимается при взгляде на Призрака. Впечатление, будто фальшивое обличье спадает с него на миг, обнажает истинную натуру хищника.

Он доволен собой. Сыт.

Что он сделал с той девушкой? Проклятье. Что?! Но много бы не успел. Отсутствовал около пятнадцати минут.

Мы видим блондинку на выходе. На полу возле двери в туалет. Она раскачивается вперёд-назад, периодически ударяясь спиной о стену. Однако совсем не замечает этого. Как в трансе. Красивые светлые волосы спутаны. Косметика размазана.

Я вздрагиваю, увидев, что бёдра девушки перепачканы кровью.

— Амир, — дергаю своего громилу за руку. — Надо вызвать врача.

— Давай сразу полицию, — отвечает с усмешкой.

— Он… он же принудил ее! Взял силой!

— Да? — хмыкает. — Она сама за ним пошла. Чуть при всех отсасывать не начала. Так в чем проблема?

— Она вряд ли осознавала опасность, — говорю сдавленно. — У неё кровотечение. Ей срочно необходима медицинская помощь.

— Хочешь играть со зверем — не жалуйся на царапины, — холодно бросает Амир и выволакивает меня на улицу.



Глава 52

Снаружи воцаряется настоящая зимняя сказка. Пушистые снежинки кружатся в чарующем вальсе, окутывают горделиво раскинувшиеся вокруг здания нежным белоснежным кружевом. Красота вокруг завораживает. Ощущение, как будто перемещаешься в другую реальность, погружаешься в чистую магию. Морозный воздух будоражит и опьяняет.

Я забываю обо всем, просто восторженно оглядываюсь по сторонам, запрокидываю голову назад, любуюсь ночным небом, которое щедро подсвечивают срывающиеся вниз сверкающие кристаллы.

На меня надевают куртку, застегивают молнию, после нахлобучивают шапку. Даже не замечаю, когда Амир успел прихватить верхнюю одежду. Отмечаю происходящее, как будто со стороны.

Несколько шагов вперед. Взрыв смеха откуда-то сбоку. Задорные девичьи голоса затягивают популярную песню, которая сейчас звучит на каждом углу.

Дышать становится труднее. Во рту четко ощущается горечь. Возвращаюсь обратно на грешную землю. Осознаю все в полной мере. Мы удаляемся от места преступления. И та бедная девушка остается совсем одна. Друзьям на нее наплевать. Остальным гостям паба тоже вряд ли есть дело. Она брошена на произвол судьбы. Еще и ранена, истекает кровью. А если Призрак решит продолжить свои чудовищные забавы? Если вернется за ней и довершит начатое наихудшим образом?

Понимаю, я могла пройти через подобное, если бы Амир не остановился в нашу первую встречу, если бы продолжал яростно терзать мою плоть. Что способна противопоставить хрупкая девушка такого огромному амбалу?

— Пожалуйста, — говорю я с нажимом. — Давай вернемся и поможем ей. Раз ты сам не хочешь вызывать скорую помощь, то можем попросить кого-нибудь это сделать.

— Зачем? — спрашивает Амир, точно и правда удивляется моему порыву.

— Просто нужно помочь человеку, — стискиваю его крупную горячую ладонь своими заледеневшими пальцами. — Нельзя оставлять ее там. Пожалуйста. Прошу тебя.

— Хорошо, — вдруг соглашается он и хищно ухмыляется. — Но взамен ты даешь мне задницу на всю ночь. Опускаешься на колени, выгибаешься и подставляешь свою роскошную жопу под мой болт.

Озвучивая это пугающее предложение, громила не совершает ни единой попытки завладеть моими ягодицами, смять плоть в привычной манере, стиснуть до синяков. Однако впечатление такое, будто его громадный орган уже вбивается внутрь.

— Я согласна, — роняю, едва ли слыша собственный голос.

— Охренеть, — громила хохочет. — Ну ты и блаженная. Пиздец. Ради чужой девки готова зад порвать. По ходу я могу еще пару заказов сделать. Зачем себе в кайфе отказывать?

— Ладно, — сглатываю, добровольно соглашаюсь на любые мерзости. — Только помоги ей.

— А с долгом Андрея ломалась, — издевательски посмеивается. — Что же тогда его не защищала? Нормальный парень. Жизнь тяжелая. Детдомовский он. Так почему бы долг не отработать за него? Надо помогать людям.

— Андрей редкостный гад, — выдаю я. — Тут совсем другая история.

— Круто, — присвистывает. — Выходит, эту деваху ты успела отлично узнать. Сразу в лучшие подруги назначила.

— Нет, но…

— Не дергайся, — обрывает. — Он сам о ней позаботится.

И дальше по улице меня тянет, уводит от паба прочь.

— В каком смысле — позаботится? — спрашиваю с неприкрытым ужасом.

— Бабла даст, врача вызовет, — бросает холодно. — Сам за собой дерьмо уберет. Ему проблемы не нужны. Вот пусть и разгребает эту греботню.

— Это же неправильно, — замечаю уперто. — Ненормально. Нельзя насиловать женщин, а потом отделываться деньгами и вызовом доктора. Нельзя переходить черту, даже если девушка сама себя предлагает и… черт, она наверняка просила его прекратить. Только он точно не слушал. Ему же плевать на людей.

— Знаешь, что еще нельзя? — усмехается. — Убивать. Грабить. Торговать наркотой. Но это есть. Это происходит в нашем мире каждый день. Думаешь, кто-то изменит такой порядок? Однажды плохие парни очнутся и решат исправиться? Ради чего, бля?

— Не знаю, — признаюсь честно. — Но все равно нельзя поддерживать зло.

Амир смотрит на меня как на чокнутую. Молча качает головой и отворачивается. Моя речь едва ли цепляет его за душу, просто вызывает недоумение и желание рассмеяться прямо в мое лицо.

Черт. Пожалуй, я и правда рассуждаю наивно, преследую далекие от реальности идеалы. Никто не может выйти из криминальной игры по щелчку. Если только это не щелчок затвора у твоего виска. Отсюда вряд ли отпускают с миром, позволяя нести в массы добро. Дикие правила. Жестокие расклады. Либо ты, либо тебя. Этот Призрак нужен Амиру в качестве союзника, поэтому он не станет спорить с ним и выяснять отношения из-за совершенно чужой и незнакомой девушки, даже если не одобряет подобный поступок.

Может ли мой громила быть таким же как тот отморозок? Затащить девушку в туалет и вытворить с ней такое, что она будет истекать кровью?

Холод разливается внутри от попытки вообразить такую картину. Нет, не похоже, будто амбалу нравится причинять боль. Даже тех своих шлюх, с которыми я его застала в гостиной, он брал так, что они орали от удовольствия, умоляли продолжать, дать больше.

Чувствую укол ревности. Амир сволочь, изменяет мне регулярно, трахается со всеми подряд. Хотя сейчас у него на это нет времени. Пожалуй, он только со мной успевает развлечься. Отлично, пусть так продолжается и дальше, надо постараться и вытеснить из его упрямой башки всех остальных женщин.

— Я хочу узнать тебя лучше, — совершаю очередную попытку наладить контакт. — Хочу понять твой мир. Кто этот Викинг? Чем он опасен? Вы вспомнили его и сразу на свой язык перешли?

— Маленькая ты, — криво ухмыляется Амир. — Для взрослых разговоров.

— Давай тогда Леона обсудим, — охотно переключаюсь на другую тему. — Откуда у него настолько странное имя? Для вас не слишком характерное. Я права? А эти его золотые зубы… жутко смотрится. Зачем он сделал? Это же съемные накладки, да?

— Нет, — говорит громила.

— Нет? — округляю глаза. — Боже. Неужели там настоящие золотые зубы? Вставная челюсть? Две? Представлять это не слишком приятно. Почему он себя изуродовал?

— Нет — в смысле — не прокатит, — отрезает Амир. — Давай платье тебе купим. Можно сразу несколько. Туфли. Сумку. Чего еще бабам надо?

— Поздно, — замечаю глухо. — Магазины давно закрыты.

— Я позвоню — откроют, — уверенно произносит амбал. — Выбирай, чего нужно. Заказывай. Я все оплачу.

— Отлично, — стараюсь изобразить его фирменный буравящий насквозь взгляд. — Я нуждаюсь в твоей откровенности. Хотя бы… частичной.

— Ну ты и заноза, — заключает со смешком.

— Расскажи мне о Призраке, — выдаю вкрадчиво.

— О ком? — сводит брови.

Запинаюсь. Понимаю, что «Призрак» он только для меня и то по чистой случайности. Стоп, я даже имени его не знаю, клички никакой нет. Кажется, Амир ни разу его не назвал, никак не обозначил. Да и он сам не представлялся.

— О подонке, который воспользовался наивной девушкой, — отвечаю, наконец. — Он исчез из ресторана как призрак, когда мы впервые встретились, вот я его и назвала таким образом. Помнишь?

— Много же ты про него думаешь, — замечает мрачно. — Еще и личное погоняло ему назначила.

— Я думаю про него только самое плохое, — не лукавлю. — Но ты ведешь с ним дела, и я бы тоже хотела быть в курсе. Ты же столько кличек новых назвал: Изгой, Покойник, Отшельник. У меня уже голова от информации лопается, тянет получить ясность. Это все его родственники? Члены семьи? О ком ты говорил? Они уступили ему власть? Он сумел их сам уничтожить?

Амир выдерживает паузу, видимо, прикидывает, можно ли сообщать мне подобную информацию, безопасно ли это открывать. И кажется, особого секрета там нет.

— Он младший сын, последний в цепи наследования, — произносит Амир. — Старший из рода был с позором изгнан за предательство. Другой брат правил недолго. Я знал его. Сильный и смелый, настоящий лев, достойный своих предков. Но пал жертвой крыс. Такая судьба. Их отец не назначил нового наследника, продолжал управлять делами семьи, раздавал поручения, а потом вдруг пропал, оставил свою империю, ничего толком не сообщил, просто ушел в леса, приказав никому его не искать. Такой поступок серьезно подорвал власть и авторитет. Пришлось быстро погасить междоусобные разборки, взять верх силой. По правилам не вышло.

Изгой. Покойник. Отшельник. Вот как это расшифровывается. Два брата исчезли: один изгнан, второй погиб. А отец и вовсе ушел, исчез без следа. Призрак всех обставил в игре за корону. Хитро, ловко, коварно.

— А вдруг его отец никуда не уходил? — спрашиваю. — Вдруг Призрак сам его убил?

— За такие предъявы шею сворачивают голыми руками, — холодно говорит Амир. — Хоть мужику, хоть бабе. Пулю жалко тратить. Но тебе простительно. На первый раз. Наших обычаев не знаешь. Чужая ты. И мелкая совсем. Сама не сечешь, что языком мелешь.

«Чужая». Это слово задевает особенно сильно, однако тут я действительно не способна ничего противопоставить. Их культура, нравы, законы и традиции как отдельный мир. И кажется, там для меня не предусмотрено никакого места. Достойного так уж точно.

— Значит, я только для постели пригодна? — интересуюсь тихо, но твердо. — Там вполне взрослая, а для серьезных разговоров не подхожу. И вообще, ничего рассказывать мне не нужно, объяснять тоже. Да из тебя клещами слов не вытянуть. Черт, я даже не в курсе твоей национальности, не представляю, где ты родился и воспитывался. Уже о Призраке больше известно, и то по случайности. А про себя точно не расскажешь.

— Женщина должна быть красивой, создавать уют. Об остальном мужчина позаботится, обеспечит семью всем необходимым, — ровно произносит амбал. — Если хочешь лучше понять мою культуру, найму тебе учителя, объяснит основы и заодно языку обучит.

— Правда? — не верится в собственное везение. — Ты не шутишь?

— Приступишь к занятиям, когда вернемся домой, — заключает ровно.

А я от счастья готова прыгать. Так быстро и легко. Обалдеть. Он согласился. Вернее, сам предложил гораздо больше, чем хотелось, чем я бы осмелилась попросить.

— У нас жесткая иерархия, — продолжает Амир. — Старший в роду или тот, кто старшим назначен, решает все вопросы. Ему подчиняются. Его приказы выполняются в момент. Отказаться нельзя. Ослушаться тоже. За любое неповиновение полагается наказание. Степень тяжести определяется серьезностью проступка. Возможен смертельный приговор.

— Без суда? — спрашиваю тихо.

— Здесь наш суд действует, — отвечает невозмутимо. — Суд старшего или совета. Зависит от конкретного расклада. Но есть вещи гораздо хуже смерти.

— Разве? — поражаюсь. — Что?

— Изгнание, — выдает ледяным тоном. — Это все равно что умереть, лишиться всего, но в итоге и дальше бродить по земле. Без рода, без племени. Проклятый всеми предками. У нас нет наказания страшнее. Физически — ты жив. А тебя прежнего больше нет. Пустая оболочка. Запрещено использовать данное при рождении имя. Упоминания про тебя стерты. Никто из твоей семьи не имеет права к тебе приближаться. Изгой обречен на вечные страдания. Нигде места не найдет, никогда не вымолит для себя прощение.

Звучит жутко, однако не безнадежно. Человек дышит, ходит по земле, в конце концов, волен новую жизнь начать, под другим именем, вдали от родственников. А смерть уже навсегда, просто перестаешь существовать. Трудно согласиться с позицией Амира, но спорить не решаюсь. К тому же, совсем не тянет перебивать и мешать этой спонтанной откровенности.

— Убить старшего, еще и родного отца, — замолкает, сурово хмурится. — Это поступок шакала. Тот, кого ты Призраком называешь, никогда бы на такое не пошел. Он мужик. Боец, как и его погибшие братья. Твое подозрение оскорбляет меня. Кто станет вести дела с отцеубийцей? Даже говорить с такой падалью означает замарать собственную честь. Следи за речью. Теперь мы надолго вместе. Не хочу, чтобы ты себя опасности подвергала. Меньше знаешь — меньше чепухи городишь. А будешь и дальше болтать, под замок посажу, запру в четырех стенах.



Столько слов и ни единого ругательства. Оказывается, громила способен выражать мысли без крепких выражений. Или это просто совпадение?

— Прежде ты упомянул деда, — начинаю осторожно. — Выходит, он и есть старший в твоем роду. Именно он принимает основные решения?

— Я старший, — чеканит хрипло. — Дед назначил меня пятнадцать лет назад и с тех пор все решения за мной. Хотя его голос тоже очень значим. Мнение старейшего в роду всегда остается важным для нас.

— А если он прикажет избавиться от меня… избавишься? — сама не понимаю, зачем спрашиваю, вряд ли его дед подозревает о моем существовании, очередная забава, ничего серьезного, не думаю, будто он озабочен судьбой мелкой сошки.

Амир даже останавливается. Поворачивается и смотрит в мои глаза. По выражению его лица ничего понять невозможно. Сердит? Раздражен? Теряюсь в догадках.

— А похоже, будто я выполняю приказы? — холодно усмехается громила.

— Нет, но… — запинаюсь. — Все эти разговоры про иерархию, авторитет и старшинство. Я понимаю, что твои родственники обо мне ничего не знают. Но если бы вдруг узнали, полагаю, они бы меня не одобрили. Я же для вас… я чужая.

— Это не то, о чем следует беспокоиться, — вкрадчиво замечает Амир. — Когда я решу привести тебя в свою семью, никто не посмеет возражать.

Забываю обо всем, резко и сразу. Еще пару секунд назад я прикидывала, как бы копнуть глубже, ловчее расспросить про запретные темы. Почва благоприятная. Подарок для деда. Тяга Призрака к блондинкам. Гибель туристки на курорте.

А долг? Долг, который слишком дорого обойдется Амиру. Вдруг это я? Прибавить врагов, срывы поставок. Каких еще поставок? Оружие? Наркотиков? Людей?

Но после фразы про семью мой мозг выносит напрочь. «Когда», не «если», а именно «когда». Я схожу с ума? Обманываюсь на пустом месте? Амбал действительно хочет представить меня родным и это только вопрос времени?

Поэтому и учителя нанимает. Точно! Чтобы сама не опозорилась и его никак своими словами дурацкими не опорочила.

Господи. Меня уже нервно потряхивает. И в каком качестве меня туда приведут? Как официальную любовницу? Как личную шлюху? Разве подобное принято? Разрешено?

Ворох мыслей. Трудно сосредоточиться.

Запрещаю себе мечтать. Боюсь потом разочароваться.

— Смотри, — Амир кивает в сторону подсвеченной витрины. — На торт похоже. Ха. Тут и торты рядом. Круто. Может, хочешь такое?

Залипаю возле магазина, причем сложно определить, что манит меня сильнее, десерты или наряды. Торты, будто искусственные, возникает впечатление, словно созданы из высококачественного пластика, настолько они идеальные, безупречные. Такое жалко пробовать. Настоящее произведение искусства. А платье и правда смахивает на торт. Пышный десерт. Обтягивающий корсет и очень объемная юбка. Ткань ярко-розовая, конфетный цвет, по глазам бьет. Натуральная глазурь. Еще и расписано золотыми узорами, щедро украшено замысловатой вышивкой.

Перевожу взгляд на цену и ощущаю легкое головокружение. А это же в евро. Дышать рядом с такой одеждой страшно, и плевать, что стекло нас разделяет. Все равно не по себе становится. Интересно, Амир серьезно готов столько на прихоть потратить?

— Давай, — говорит он. — Уже представляю, как это платье по назначению применить.

— Как? — спрашиваю насмешливо. — Содрать? Порвать на клочки? Потом завалить меня и… оттрахать?

Краснею на последнем слове. Снежинки щеки не холодят. Громила обхватывает мою талию здоровенными ручищами, притягивает к себе, впечатывает в мускулистое тело, буквально сотканное из железных канатов.

— Разошлась, — его дыхание жжет затылок. — Осмелела.

— Удиви меня, — накрываю громадные ладони своими пальцами, поражаюсь контрасту кожи и размера, четко осознаю, как легко и просто этот верзила может размазать меня единственным движением, в порошок стереть. — Расскажи, что о другом думал.

— Ну я прикидывал, как на бал тебя отведу, — замечает, нарочно слова растягивает. — Как похвастаюсь такой милой малышкой. Зайчишкой. Как в центре зала покружу. Венский вальс. Тут же все на нем помешаны. Разве бывает бал без гребаного вальса?

Замираю. Страшусь шевельнуться, нарушить магию. Снег кружит, тает на губах. Я попадаю в сказку. Это же ненастоящее?

— Ты умеешь танцевать? — спрашиваю, не в силах вообразить Амира вальсирующим посреди зала, ведь гораздо проще воскресить в памяти воспоминания про то, как он бросается на людей, избивает противников до полусмерти.

— Я тебя затанцую, — обещает елейно, обманчиво нежно поглаживает мои бедра, после резко вжимает в свой пах, заставляет вскрикнуть, ощутив жар возбуждения. — Но так и быть, твои мечты в реальность воплощу. Сорву все чертовы тряпки, выдолблю тебя до отключки. Растяну эту сладкую попку. Белоснежную. Медовую. Раздолбаю членом, на славу отделаю. Клянусь. Еще сама кайфанешь, взмолишься о добавке.

Его маниакальная одержимость тем, что находится у меня ниже поясницы, начинает напрягать. Пугает до трясучки. А он от моего шока и трепета хохочет. Наслаждается страхом. Упивается ужасом, который пробуждает.

Мы продолжаем прогулку. Центр заполнен народом, хотя время позднее.

Всего один поворот — и я вдруг осознаю, что вижу перед собой картину, о которой прежде и правда могла только мечтать. Вроде бы не самое прекрасное здание здесь. Встречались и покруче, пошикарнее. Но сердце бешено колотится в груди, восторг переполняет меня. Боюсь моргнуть и спугнуть мираж.

Венская опера.

То, ради чего я бы и желала тут побывать, периодически просматривая репертуар их сайта в Интернете, воображая, словно реально могу позволить подобную поездку. Самый настоящий в мире бал. Самые настоящие в мире постановки.

«Фиделио». «Мадам Баттерфляй». «Золото Рейна». «Турандот». «Аида». И это лишь первое приходящее на ум. Там гораздо больше впечатляющих вариантов.

Пожалуй, общий вид немного портят прожекторы. На здании оперы разыгрывается особенное световое представление. Абстракции сменяются кадрами танцевальных номеров. Балет. Изящные па. Завораживает, однако в то же время кощунственно показывать кино на стенах храма искусства.



А у входа рабочие трудятся, устанавливают сцену, декорации выставляют. Подготовка идет полным ходом.

— Бальный сезон, — говорит Амир, хотя я не успеваю задать вопрос. — Рождественский уже отгремел, но там еще весь январь тусовки. Да и потом тоже. Город-праздник.

— А можно я поближе посмотрю? — от волнения нижнюю губу закусываю.

Одобрительный кивок.

Моментально срываюсь вперед, взлетаю по ступенькам и практически сразу прилипаю к здоровенной двери, пытаюсь изучить внутреннее убранство оперы, вжимаю лицо в прутья решетки.

Ох, ничего себе. Столько мрамора и позолоты. Хрустальные люстры. Зеркала. Легко представить дам в роскошных вечерних платьях и мужчин в элегантных смокингах. На полу разложены искусственные цветы, в основном красные и золотые, вероятно, позже ими украсят зал. Чувствую, как дотрагиваюсь до истинного волшебства, попадаю в святая святых, пусть пока только сквозь щель решетки.

Амир терпеливо дожидается, когда я закончу свои маневры. Не говорит ни слова, не подгоняет меня, позволяет наиграться. Мы возвращаемся в отель за полночь. Амбал направляется в душ, а я нежусь в горячей ванне, предвкушаю его приставания. Но покончив с процедурой омовения, мужчина покидает комнату, даже не смотрит в мою сторону, явно размышляет о своем.

Опять дела? Работа? Не тревожу его глупыми вопросами. Наверное, достаточно уже допросила. Куда больше? Устанет от моей болтовни, ведь без того забот хватает. А наш сегодняшний разговор был дольше и подробнее прошлых бесед вместе взятых.

Завершаю купание, вытираюсь насухо и набрасываю халат. Захожу в спальню. Свет выключен, однако шторы распахнуты, внутрь проникают мерцающие лучи уличных огней.

Амир раскинулся на кровати во весь рост. Небрежная поза, ленивая и вальяжная. Ну точно нагулявшийся вдоволь зверь. Раскаленная вспышка обжигает меня, когда вижу, мужчина абсолютно голый, ни клочка одежды на нем нет. Бесстыжий взгляд льнет к самому греховному и порочному, останавливается на той части тела, которая часто и мощно наполняет мою собственную плоть. Даже в спокойном состоянии его член выглядит угрожающе. Длинный и толстый, ровный, жилистый, обвитый темными пульсирующими венами. Впечатление, будто он постоянно на взводе, как огромный змей, готов к смертоносному броску в любой момент.

Во рту скапливается слюна, а мозг утекает куда-то вниз. Ужасаюсь собственным безумным мыслям. Неужели мне действительно хочется этого? Обхватить этот громадный орган губами, скользнуть по стволу языком. Заглотить до упора.

Шумно втягиваю воздух, проклинаю свою испорченность.

Амир спит и явно не хочет…

— Так и будешь на пороге топтаться? — спрашивает он, заставляя содрогнуться и отпрянуть к стене, вжаться спиной в гладкую поверхность.

— Ты не спишь?

— Как я без твоей жопы под боком усну? — хлопает ладонью по матрасу, приглашая прилечь рядом.

Принимаю предложение, подступаю вплотную.

— Халат к чертям, — распоряжается Амир.

Подчиняюсь, избавляюсь от своего единственного одеяния, укладываюсь на постель. Мужская рука моментально притягивает меня, привлекает, сокращая расстояние до минимума, вжимает в литые мускулы.

— Отсосешь на ночь? — хрипло интересуется он. — Чтоб крепче спалось.

— Ты… хочешь? — роняю сдавленно.

Тяжелый вздох. Скользящая ласка вдоль моего позвоночника. Горячие сильные пальцы жестко сминают ягодицы. Низ живота моментально скручивает сладостная судорога. И меня разбивает дрожь.

Это ненормально. Безумно. Я все время хочу его.

— Бля, — хмыкает Амир. — Спи.

И мы засыпаем. Вот так, без всякого секса, слитые воедино в почти целомудренных объятьях. Кажется, наши сердца качают кровь в одном ритме. Сознаю, это обман, банальная иллюзия. Но обманываться приятно.



Глава 53

Я просыпаюсь одна. Сразу понимаю, что не чувствую рядом горячее сильное тело, и загребущих рук не ощущаю. Но постель до сих пор хранит аромат моего мужчины. И ещё не открыв глаза, я нежусь на смятых простынях, на его подушку укладываюсь и трусь щекой о мягкую поверхность, жадно втягиваю воздух, пропитанный им, насквозь пронизанный пряной терпкостью. Меня переполняет теплота, сладостная нега.

Комната уже наполнена солнечным светом. Но мне совсем не хочется отрываться от кровати. Ещё какое-то время продолжаю валяться, однако потом все же заставляю себя подняться. Потягиваюсь, зеваю и наконец отрываюсь от матраса. Поджимаю ноги, готовлюсь соскользнуть на пол, как вдруг что-то срывается с моих волос вниз на постель. Что-то маленькое и светлое. Подхватываю пальцами, изучаю.

Это цветок. Маленький цветочек, простой, полевой вероятно. Смахивает на звёздочку. Очень милый и миниатюрный, покрытый невесомыми ворсинками, будто изнутри светится, сияет, серебрится в свете ясных лучей. Подношу цветок к носу и вдыхаю аромат. Веки сами собой смежаются. Такой необычный и приятный запах. Медовый. Даже не знаю с чем сравнить. Сладкий, но не тяжёлый, не одуряющий. Удивительно свежий и цепляющий.

Чувствую что-то в своих волосах. Только сейчас замечаю. Лихорадочно провожу ладонью по прядям, вскакиваю с постели и к зеркалу подбегаю. Вглядываюсь в своё отражение, стараюсь перевести сбитое дыхание. Грудь вздымается тяжело, рвано, а на губах улыбка расцветает.

Темные локоны украшены этими маленькими белыми цветами. Густо. Щедро. Правда только с одной стороны. Ведь я на боку спала. Меня не хотели тревожить. Не желали пробудить ненароком.

Черт. Это так мило. Амир украсил мои волосы цветами, пока я спала. Трудно вообразить амбала за этим занятием. Когда пытаюсь представить картину в красках, нервный смешок моментально вырывается из моего горла.

А потом я вижу ещё больше цветов на столике у зеркала. Маленькие белоснежные звездочки контрастно выделяются на темной деревянной поверхности. Собираю их в ладони. Вдыхаю неповторимый аромат. Ощущение будто снова в горах оказываюсь.

Стоп. Горы… Черт. Только тут до меня доходит. Это же эдельвейс. Цветок, растущий высоко в горах. Очень известный, овеянный легендами. Альпийская звезда. Символ мужества и отваги. В средневековье считался признанием в любви, знаком особого расположения кавалера к своей даме. Только храбрейшие рыцари сумели бы добыть прекрасное и редкое растение, цветущее высоко в горах, а после преподнести его на рассвете любимой женщине.

Но времена изменились. Теперь эдельвейс выращивают в обычных теплицах. Впрочем, аура таинственности все равно давно за ним закрепилась.

Аромат цветов настолько дурманит разум, вызывая в душе глупые и наивные надежды, что я не сразу замечаю записку. Аккуратно свернутый лист белой бумаги с фирменным знаком отеля, где сейчас нахожусь.

Подхватываю послание пальцами, разворачиваю, закусываю нижнюю губу в предвкушении особого откровения.

«Проснешься — двигай вниз. А то экскурсию свою прогребешь».

Лаконичное сообщение. Уж слишком лаконичное. Мог и нечто поэтичное прибавить.

Взгляд соскальзывает ниже. На еще более короткую строчку.

«Звезда моя».

Перевожу взгляд на эдельвейсы и неотвратимо краснею. Лихорадочно выдергиваю цветы из волос. И смеяться хочется, и влепить ему пощечину тянет.

Ну где этот гад? Где?! Пошляк. До мозга костей порочен, испорчен, развращен. Такой красивый цветок и так… хотя может, это я чокнулась? Сама себе греховный подтекст выдумываю? Нет, это он дьявол, настоящий дьявол, затаскивающий меня в ад.

+++

Оказавшись в просторном холле отеля, чувствую жесточайшее разочарование. Даже разгневанный выдох не сдерживаю. Оглядываю помещение, но Амира нигде не вижу. Да и просто не чувствую его здесь. Прозвучит странно и жутко, однако я и правда ощущаю его присутствие. Ну обычно. В большинстве случаев.

Или это мое воображение? Любовными романами увлекается моя мама, а безумные и напрочь дурацкие мечты терзают меня саму.

Оборачиваюсь, еще раз придирчиво изучаю каждый угол, попадающий в поле зрения. Довольно трудно пропустить впечатляющую фигуру моего громилы. Тем более, тут мало людей. Затеряться ему негде. Неужели не дождался и отправился по делам?

Испытываю досаду. Но что поделать? Амир занятой человек, поэтому совсем…

Вот он. Высокий. Крупный. Темный. Пока только со спины вижу, но сразу становится понятно, что сомнения исключены.

Нет. Черт. Мужчина оборачивается — магия теряется. Похож, конечно. Только гораздо смуглее и потому как будто мрачнее. Впечатывает в меня тяжелый взгляд, надвигается, будто жаждет познакомиться ближе. Бросаю взгляд назад, проверяя, вдруг позади меня затаилась другая кандидатура, достойная его внимания. Хм, вряд ли пожилая семейная пара способна пробудить настолько живой интерес у этого дикаря.

Стоп, парень, а ты в курсе кому я принадлежу? Похоже, придется намекнуть открытым текстом, но я не успеваю губы разлепить и хоть слово произнести вслух.

Незнакомец улыбается — и я понимаю, что отлично его знаю. Такую картину не повторить. Два идеальных ряда золотых зубов. От этого оскала мороз по коже. Возможно, любой другой мужчина выглядел бы идиотом, но этот…

Этот пугает. На примитивном, первобытном, исключительно инстинктивном уровне он страшит, вызывая во всем теле колкую нервную дрожь. Меня потряхивает лихорадка.

— Леон, — роняю я.

— Приятно, что ты меня запомнила, — заявляет он, будто и правда верит, что такую блистательную и в прямом смысле драгоценную улыбку можно забыть. — Рад новой встрече.

Я бы узнала мужчину сразу, однако сегодня он гладко выбрит. Никакого намека на бороду, даже легкой щетины нет. Открываются довольно привлекательные черты. Полагаю, женщин не отпугивает золотой оскал. Этот бугай настоящий красавец.

— Где Амир? — спрашиваю хмуро, напрасно пытаюсь побороть неясное волнение. — Мы собирались вместе отправиться на экскурсию. Надеюсь, ничего плохого не произошло?

— Все под контролем, — заверяет Леон. — Амир поручил дождаться тебя внизу и обеспечить интересный отдых. Я отвечаю за развлекательную программу.

— Ну знаешь, — протягиваю, не в силах скрыть разочарование. — Я согласна подождать, пока он освободится. Некуда спешить.

— Хочешь весь день тут пробыть? — насмешливо выгибает бровь. — Взаперти?

— Хочу дождаться Амира, — заявляю твердо.

— Он раньше вечера не вернется, — заключает спокойно. — А мне сказано провести тебя по всем главным музеям. Показать занятные места. Или всерьез планируешь в четырех стенах закрыться?

— Нет, но… — запинаюсь.

Спорить действительно странно и глупо. Амир занят, поручил заботу обо мне своему другу. Можно вернуться в номер и пролежать на кровати целый день, а можно хотя бы сделать попытку отвлечься.

— Хорошо, — поджимаю губы. — С чего начнем?

— Увидишь, — смеется он и направляется к выходу, кивком приглашая двинуться следом.

На парковке перед отелем ожидает «Мазератти». Ядовито-красный. Модель как и в прошлый раз, но цвет другой. Интересно, сколько у него их? Коллекция на каждый день? Или напрокат берет? В любом случае удовольствие не из дешевых.

Дорога проходит в молчании. Леон включает музыку, вероятно для того, чтобы тишина не казалась настолько звенящей и не била по нервам, которые и без того натянуты до предела. Он хочет расслабить меня, заставить доверять.

А должна ли я действительно ему верить? При мысли об этом свинцовый ком встает в горле. Я практически не знаю этого человека. Да, Амир представил его как своего друга. Но иногда даже самые близкие друзья способны на предательство, при чем такое низкое и подлое, какого и от злейших врагов не ожидаешь.

Я спокойно подчинилась и пошла следом как овца на заклание. Осознание этого факта тревожит и напрягает. Мир, где вращается Амир, безжалостный и дикий, слабости там не прощают, а жестоко карают, искореняют под чистую.

Мое дыхание учащается. Ледяной пот прошибает тело. Невольно стискиваю пальцами ремень безопасности. Ощущение, словно внутренности обдают кислотой. Леденящая дрожь сотрясает изнутри.

— Тебе плохо? — спрашивает Леон, будто моментально улавливает мое состояние, как настоящий хищник сразу чувствует страх загнанной в капкан жертвы.

— Куда мы едем? — смотрю прямо на него, очень стараюсь выглядеть уверенной и непреклонной. — Либо ты отвечаешь, либо я открываю дверцу и выпрыгиваю на…

— Это вряд ли, — замечает вкрадчиво.

— Почему?

— Здесь хорошая система блокировки, — произносит ровно. — У тебя не получится ее так легко обойти. Только если я сам позволю.

— Что? — в горле резко пересыхает. — Ты не выпустишь меня из машины?

— Сейчас — нет, — ловит мой встревоженный взгляд и улыбается. — Выходить из авто на полном ходу — плохая идея. Поверь. Я часто проворачивал такой трюк, но мне ни разу не понравилось.

Странно. Его тон меня успокаивает, хотя не должен. Посторонний мужчина, чужой и неизвестный, непонятно, что у него в мыслях, что он мог задумать. Мне бы заранее стоило взвесить все риски и только потом усаживаться в машину.

Ох, черт, какая же я идиотка. Опять поймалась на крючок.

Глупо, конечно. Однако ощущаю, как быстро и просто Леон умеет расположить к себе, вроде бы ничего особенного не предпринимает, а я забываю паниковать. Его взгляд, его голос. Странное сочетание, успокаивающее и расслабляющее. Боюсь, у него и дар гипноза есть. Иначе трудно объяснить мою дурацкую реакцию. Успокаиваюсь, а ведь угроза никуда не делась. Безопаснее тут не стало.

— Лжешь, — вдруг произношу я. — Тебе нравится экстрим, нравится ходить по грани и рисковать. Адреналин — твой главный наркотик.

Леон ничего не отвечает. Только его улыбка становится шире, как будто искреннее, а в черных глазах вспыхивают задорные огоньки. Он вновь устремляет взгляд в сторону дороги, потому что загорается зеленый свет и нам пора продолжать путь.

— А когда ты успел бороду сбрить? — пытаюсь поддержать светскую беседу.

— А кто сказал, что была борода? — изумленно выгибает брови.

— Так она не настоящая? — выдаю пораженно. — Интересная маскировка. Надеюсь, зубы тоже часть сезонного образа? Снимаются без проблем?

Мужчина ухмыляется. Мигом ослепляет золотой вспышкой. Не поворачивается в мою сторону, однако золото и так на солнце играет. Жуткое зрелище. Жуткое, но… что-то в этом есть. Отвратительно, мерзко, а завораживает, оторваться не можешь. Дьявольский контраст.

— Ты задаешь много вопросов, — наконец говорит он.

— Это хорошо или плохо?

— Это факт.

— Лучше так, чем молчать, — пожимаю плечами.

— Женщина Амира должна по правилам играть, — заключает Леон. — Меньше болтать, больше слушать. Враги будут рады любой твоей ошибке.

Остаток дороги я провожу как будто под кайфом. Раз за разом прокручиваю в мыслях это чарующее определение. Женщина Амира. Женщина Амира. Женщина…

Его женщина. Мороз по коже. Однако не льдистый, не режущий, а приятный, эдакие сладкие и нежные покалывания, точно острый шип розы царапает, но не ранит до крови.

Первым пунктом культурной программы оказывается дворец Шенбрунн. Мне сразу становится ясно, на что именно уйдет сегодняшний день. Пусть сейчас здесь нет той роскошной зелени, которая появляется лишь весной, фонтаны не работают и не все залы доступны к посещению. Зато территория вокруг щедро припорошена снегом. Атмосфера зимней сказки невольно пленяет, дарит ощущение живой магии.

Леон проводит экскурсию лично. Никаких посторонних гидов нам не требуется. Удивительно, откуда этот мужчина столько всего знает, где и когда успел выяснить. Неужели специально готовился? Он не грузит скучной информацией, выдает самую суть, а не просто сыплет умными цитатами из всем известной энциклопедии.

Я запрокидываю голову назад, разглядывая потолок Большой Галереи, завороженно изучаю фрески итальянского художника. Застываю перед Лаковым кабинетом, рот машинально приоткрывается от восторга. Столько роскоши, изысканности. Все до мелочей просчитано и продумано. Отполированный до блеска паркет, панели из ореха, позолоченная мебель, огромные портреты прежних хозяев в замысловатых резных рамах.



Хм, прежних? Пожалуй, они до сих пор остаются здесь настоящими владельцами. Их дух чувствуется повсюду, хоть повсюду и полно разных туристов, истинных господ ничто и никогда не вытеснит.

Красиво здесь. Очень красиво. И одиноко…

Меня прошивает вспышка разочарования. Так хотелось прогуляться с Амиром. Я уже успела нарисовать в голове забавные картины наших похождений. Построила смелые ожидания. А теперь даже сглотнуть больно. Леон интересно рассказывает, объясняет, как с помощью различных механизмов императрица ограждала себя от шпионажа, не допуская того, чтобы важные государственные тайны просочились наружу, оказались на слуху. Но вскоре я просто перестаю его слушать, брожу по безумно прекрасным апартаментам, толком ничего не рассматривая, как сомнамбула.

Почему Амир пропал? У него важная встреча? Может именно то мероприятие, о котором говорил Призрак? Нет, там был четверг, а сегодня… стоп, четверг завтра. Значит, амбал опять со мной не пойдет?

— Хофбург и Бельведер я предпочитаю посетить завтра, — сообщаю Леону. — На сегодня и так достаточно впечатлений. Думаю, Амир не откажется составить мне компанию.

— Если успеет вернуться, — невозмутимо бросает мужчина.

— Он уехал? — с трудом осознаю очередное неприятное открытие. — Надолго? Куда? А когда же он вернется?

Широкая усмешка служит ответом.

Вопросы. Леон не хочет, чтобы я задавала вопросы.

Закусываю губу от досады. Да пошел он к черту! Я хочу знать, где пропадает мой мужчина. Моя внезапно вспыхнувшая ярость наверняка отражается в глазах. Ведь практически сразу раздается ровное предложение:

— Ты еще не видела императорский сад. Пора нам прогуляться. Заодно охладишь свой пыл. Остынешь. А то искры из глаз летят.

— Где Амир? — восклицаю взволнованно, бросаюсь вперед, желая схватить Леона за лацканы его идеального черного пиджака. — Где?!

Мужчина отступает назад и делает всего один предупреждающий жест. Ничего не говорит. Не прикасается ко мне. Я замираю на месте. Даже дышать теперь тяжело.

— Тише, — спокойно произносит он.

И это так не сочетается с его жутким взглядом убийцы.

Потом проходит пара секунд. Выражение лица смягчается, но прежнее впечатление ничем не заместить и не исправить. Подсознательный страх душит.

Протягиваю руку, подступаю ближе. А мужчина отрицательно качает головой и тормозит возможное действие, моментально осаживает, сбивает напор.

— Тебе нельзя ко мне прикасаться? — спрашиваю, оценив его поведение, и припомнив то, как прежде себя вели рядовые охранники-бугаи.

— Никакому мужчине нельзя, — заявляет насмешливо. — Если только он не хочет евнухом стать.

— Но ты… ты вроде как друг Амира?

— Друзьям тоже нельзя чужое трогать.

— А если у меня истерика? — нервно пожимаю плечами. — Если я сама на тебя бросаюсь и надо успокоить? Ну скрутить там, не позволить нанести вред…

— Я могу сделать это без лишних прикосновений.

Может. Черт побери. Да он убить может одним взглядом.

— Леон, — говорю тихо. — Потому что Леон-киллер?

— Потому что нравится кино.

На этих словах он разворачивается, направляясь к выходу, а я покорно плетусь следом, пробуя придумать отмазку от прогулки по императорскому саду и заодно гадая о том, как бы выспросить правду об отъезде Амира, как расколоть этого гада.

Надо ковать железо, пока горячо. Второй такой шанс может уже не выпасть. Получаю уникальную возможность получить новую информацию, ведь мой стражник не может знать, насколько я посвящена в секреты своего мужчины. Пара тонких намеков — и он способен проколоться, чисто случайно сболтнуть лишнего. Хотя иногда и молчание может быть говорящим, верно?

Я понимаю, что больше не желаю тратить драгоценное время на бесцельные плутания по знаковым местам. Хватило с меня дворцовых интерьеров. Уверена, в другой раз я была бы рада полюбоваться фонтаном Нептуна и римскими руинами, детально изучить павильон Глориетта, пройти теми же тропами, что и царственные особы, но теперь в моей душе зреет лишь раздражение.

— Я проголодалась, — выдаю, отчаявшись найти более весомый повод для отмены следующего витка экскурсии. — Давай где-нибудь отдохнем. Присядем и хотя бы выпьем кофе. Я же с утра ничего не ела.

— Ты пропустила завтрак в отеле? — хмурится он.

— Я проснулась ближе к обеду, — пожимаю плечами.

Леон кивает и продолжает путь. Судя по выражению лица явно не одобряет подобные новости о моем рационе. Хотя ему наплевать. Ну должно быть наплевать. Неужели боится получить втык от Амира? Плохо за питомицей присматривает? Да, паршиво. Хозяину необходимо лично о своей собственности заботиться. Разве нет?

Мы направляемся в Крыло Кавалеров и там располагаемся в кафе «Резиденц». Здесь довольно уединенное место, посетителей можно пересчитать по пальцам. В основном китайцы. Заведение нацелено исключительно на туристов, вряд ли сюда заглядывают жители города. Хрустальные люстры сверкают под потолком. Удобные диваны по всему периметру зала растягиваются. Отдельные и общие. Столики с покрытием «под мрамор». Темные деревянные стулья, расписанные замысловатым узором.

Ощущение, будто в настоящем дворце обедаешь. Ха. И правда.

Я отрываюсь по полной программе, забываю про диету и попытки вести здоровый образ жизни. Стресс явно сжигает лишние калории, а я почти двое суток забываю нормально поесть. Просматриваю меню и чувствую, как слюна выделяется.

Проходит минут десять — официант доставляет заказ. Курица с овощами, штрудель, меланж. Я уплетаю все со скоростью света. Только десерт смакую. У нас такого не делают, жалкое подобие. А тут — реальная магия, волшебный, тает во рту. Невольно начинаю постанывать от удовольствия. Сама не замечаю, как сильно смущаю своим поведением.

— Прости, — выпаливаю, покраснев до корней волос, делаю глоток кофе, стараюсь взять эмоции под контроль. — Я и не представляла, что настолько сильно проголодалась.



Леон молча приступает к своему заказу. Не балует меня ответом, но пожалуй и без долгих пояснений очевидно: ему запрещается прикасаться к чужим владениям, а уж протяжные стоны выслушивать и подавно нельзя. Такой подставы не ожидал.

Я становлюсь слишком эмоциональной. Вечно на нерве, на пределе. Это общение с Амиром так влияет? Раскрепощает? При других людях тоже тормоза теряю?

— Десерт виноват, — продолжаю оправдываться. — Я ни дня без сладкого не протяну. Зависимость, с которой совсем не хочется бороться.

Тишина служит ответом.

Ладно, сменим тему. Кажется, сейчас отличный момент для этого. Мне повезло сбить Леона с толку, нужно немедленно действовать.

— А как с Викингом? — спрашиваю. — Он так себя назвал, потому что ему викинги нравятся? Скандинавией увлекается?

Лицо мужчины каменеет. Желваки отчетливо проступают под гладкой смуглой кожей. Создается четкое впечатление, будто о такие резко очерченные скулы до крови можно порезаться. Черные глаза темнеют еще сильнее. На меня взирает горящая бездна.

— Ну вы же общие дела ведете с Викингом, — стараюсь прозвучать небрежно. — Занятная кличка. Интересно, почему именно ее выбрал. По какому принципу вы вообще это все выбираете?

— Нет у меня общих дел с Викингом, — отрезает холодно. — А тебе про него точно не нужно ничего узнавать. Забудь, где слышала это прозвище, и никогда больше его не повторяй.

— Почему? — мое удивление искреннее, а дальше выдаю наугад: — Он же с Амиром в бизнесе. Ну как я поняла. Есть совместные проекты. Ой, поставки…

— Хорошая попытка, — усмехается.

— В смысле?

— Расколоть меня, — продолжает зубами сверкать. — Стонать тоже специально начала? Молодец. Я купился, повелся как пацан. Теперь понятно, как Амир влип.

— Влип? — переспрашиваю. — Куда?

— Забавная ты, — хмыкает. — Трудно понять, когда играешь, а когда придуриваешься. Но зря напрягаешься. Не нужно задавать вопросы, ответы на которые тебе не понравятся. Держись от Викинга подальше.

— Твои предостережения только распаляют интерес, — признаюсь честно. — Амир мало о чем рассказывает. Ты и вовсе отказываешься говорить. А я полагаю, что должна хотя бы представлять про какую угрозу идет речь.

— Чем меньше знаешь, тем больше шансов уйти, — спокойно заключает Леон. — Ты бы лучше ценила возможность, которую тебе дарят. Пока черта не пройдена и у тебя нет никакого представления о сфере интересов Амира, ты можешь покинуть игру.

— Я не хочу уходить, — заявляю твердо. — Это не игра. Это… моя жизнь.

— Тогда уважай наши правила, — замечает ровно. — Женщинам нет места в мужском бизнесе.

— И что за бизнес такой? — мрачнею. — Наркотики? Оружие? Торговля живым товаром? Или вообще все и сразу? Даже гораздо больше, чем я способна вообразить?

— Тебе не нужно ничего воображать, — бросает невозмутимо.

— Ты понимаешь, насколько сильно бесят подобные фразы?

— Да, — отвечает без тени эмоций. — Только твое раздражение никак не повлияет на ситуацию. Пора принять наш мир. Эта реальность отличается от той, к которой ты привыкла. Когда будешь готова, Амир откроет тебе то, что ты должна узнать.

Звучит издевательски. Ровно, спокойно, небрежным тоном. Однако у меня кровь вскипает от этой невозмутимости.

Разум понимает: Леон прав. Незачем узнавать все грязные подробности, разбираться в мутных тонкостях. Иногда надо сохранить интригу.

Разве я хочу узнать, чем занимается мой мужчина? Какие ужасы творит? И так ясно: дела творятся жуткие. Стоит ли лезть глубже? Стоит ли докапываться до истины?

— Что такого опасного в этом Викинге? — не унимаюсь. — Почему его все боятся? И самое странное… ты… неужели ты тоже боишься?

Он понимает суть моего хода, считывает безошибочно. Наивно полагать, будто удастся взять такого человека «на слабо». Прокатит лишь с мелкой сошкой.

— Бешеного зверя забивают насмерть, — наконец произносит Леон. — Даже в клетке такую тварь держать опасно. А этот свободно гуляет. На воле резвится. Поэтому нам рано расслабляться.

Вздрагиваю. Не от этих слов. От тона, которым они произнесены. Страха не замечаю. Но четко ощущаю трезвую оценку угрозы. И угрозы здесь явно максимум. Черт.

— Тебе нечего бояться, — прибавляет мужчина с усмешкой. — Ты под охраной.

Верю. Но я же не за себя боюсь.

В отель мы прибываем поздно вечером, ужинаем в ресторане там же. Туристические маршруты пройдены — по большей части. Хофбург и Бельведер сохраняю для особого случая.

Попрощавшись с Леоном до завтрашнего дня, ожидаю Амира. Только он не спешит появиться на пороге номера. Я представляю, как он врывается в комнату, как зажимает меня в душе, заключает в жаркие объятья, заставляя позабыть обо всем, напрочь мозг отключает. Но всем этим желаниям не суждено сбыться. Укладываюсь на кровать, зарываюсь в постель и разочарованно выдыхаю. Простыни успели поменять. Ткань больше не хранит родной аромат. Лишь эдельвейсы напоминают, что мой чудовищный рыцарь побывал тут. Где теперь пропадает? Когда вернется? Надеюсь, утром я открою глаза и встречу горящий взгляд хищника.



Глава 54

Начинаю привыкать к обломам и к тому, что мои ожидания очень редко воплощаются в реальность. Хочешь рассмешить Бога? Расскажи ему о своих планах.

Кажется, я неплохо веселю небеса своими откровенно дурацкими мечтами и еще более дурацкими похождениями. Видно, поэтому Веселенная отвешивает удар за ударом.

Посещение Хофбурга глупо откладывать. Неизвестно, как долго мы пробудем здесь, возможно, Амир вернется и велит собирать чемоданы или же свежая партия нанятых бугаев доставит меня прямо в аэропорт без особых предупреждений. Я не так часто путешествую, чтобы позволить себе такую роскошь как валяние в отельном номере, истерические рыдания и сожаления о несбывшихся надеждах. Да и внутри зреет мстительное чувство: этот гад развлекается, проворачивая очередную кровожадную бизнес-схему, а я тут утопаю в грусти. Не бывать этому. Буду развлекаться и культурно образовываться.

Леон проводит меня по всем окрестным достопримечательностям, кратко вводит в курс дела, а дальше мы отправляемся в Хофбург и смотрим там все, что я хотела. На это уходит не так много времени, потому как поблуждав между экспонатами Палаты сокровищ, я не ощущаю никакого восторга и не замечаю внутри желания замирать у каждого стенда, исследуя очередной драгоценный предмет в деталях. Нарастающая тревога захлестывает разум. А вдруг Амир в опасности? Потому и пропал. Поручил заботу обо мне лучшему другу, а сам рискует собственной жизнью, проворачивает рискованные махинации. Вдруг он схлестнулся с тем чертовым Викингом? И кто ему помогает в схватке? Леон прикован ко мне. Охрана уволена. Значит, существует единственный союзник: безумный Призрак, которому нет ни единого логичного повода доверять.

Впрочем, я ничего не знаю о жизни Амира. У него могут быть иные друзья, приятели и союзники здесь. Не стал бы этот мужчина полагаться на мало знакомого товарища. И уж точно у него есть хороший план. Мужские разборки. Лучше туда не лезть.

Только как запретить себе переживать?

Музей императрицы Сисси проходит мимо меня. Бездумно брожу по полутемным коридорам, пустой взгляд безразлично скользит по бесценным вещам.

Я всегда восхищалась этой женщиной. Ее история так походила на сказку. Пусть до одури грустную, печальную, рвущую душу в клочья, но все равно сказку. Мрачную легенду, которая неизменно завораживала и окунала в прошлое, позволяла коснуться жутких секретов, похороненных в глубине веков. Елизавета Баварская вдохновляла, служила примером, являлась моим негласным кумиром. И здесь, в имперской Вене, она была практически повсюду. В сувенирных лавках, на множестве товаров. На обложках книг и дисков с кино. В магазинах. На банках кофе и коробках конфет. На рекламных проспектах. На афишах. Конкурировать с ней могла лишь известная на весь мир картина Густава Климта «Поцелуй». Дальше шли Моцарт и Фрейд. Остальные держались немного в тени.

Хотя нет. Пожалуй, никто и ничто не могло конкурировать с Елизаветой. Знаковой фигурой, законодательницей моды, истинной красавицей, очарование которой не удавалось передать ни скульпторам, ни художникам. Точеная фигура, осиная талия, роскошная копна каштановых волос. Неудивительно, что именно она была музой и платонической страстью короля Людвига, того самого монарха, что велел заложить сказочный замок Нойшванштайн, «Новый лебединый камень», красующийся на популярной заставке каждого продукта от «Дисней».

Глядя на наряды Сисси, заключенные в плен из стекла, понимаю, что талия этой женщины действительно поражала воображение. Даже я могу легко обхватить ее двумя ладонями. Амир мог бы и одной.

Черт. Мне пора взяться за внешний вид и сбросить лишний вес. Пару килограмм точно нужно скинуть, одним стрессом тут не помочь, надо пересмотреть питание.

Замираю перед драгоценностями императрицы. Конечно, это копии. Оригиналы убрали подальше после кражи одной из заколок.

Бриллиантовые эдельвейсы Сисси. Подобная коллекция невольно вгоняет меня в краску, поскольку разум на автомате выстраивает связку «эдельвейсы-звезды». В данный конкретный момент я почти рада, что Амира нет поблизости.

Леону наши тайные словечки неведомы. А вот громила не удержался бы от ироничных комментариев. Опошлил бы торжественный момент скабрёзными фразами.

Проклятье. Как сильно по нему скучаю. Тоскую. Душу буквально продирает железным крюком. Привыкла, привязалась, прикипела. С тех пор, как амбал похитил меня из спортзала, мы толком и не расставались. Виделись чуть ли не каждый день, и даже когда не сталкивались в огромном доме лицом к лицу, я все равно чувствовала его незримое присутствие. Потом и вовсе пошли горячие совместные ночи. И кажется, мы стали неразлучны.

Пугающая привязанность. Дикая. Иррациональная.

Интересно, как я работать буду? Все мысли про него. На что не взгляну, сразу к нему возвращаюсь. Мозг отравлен напрочь. На отдыхе никакие новые впечатления не выручают, не спасают. В рутине оказывается еще гораздо труднее забыться.

А если он бросит меня? Отпустит?

— Элизабет предсказала свою смерть, — говорит Леон. — Она сказала, что ее душа уйдет через крошечное отверстие в сердце. Так и случилось, когда анархист бросился на нее с тонким кинжалом-заточкой и ударил в грудь. Женщина даже не поняла, что именно произошло. Кстати, есть версия, этот анархист был не так уж безумен. В полиции он дал очень путанные показания, а потом повесился. Возможно, выполнял чужой заказ.

— Да, я знаю, — роняю отстраненно, вздрагиваю, натолкнувшись взглядом на черный наряд Сисси.

Суеверная дрожь пробегает под кожей. Стойкое чувство дурного предзнаменования. Черное платье. Черный зонтик. Черный веер. Черные перчатки. Черная обувь.

Дьявол. Я задыхаюсь.

— Давай пройдемся по улице, — предлагаю Леону и не дожидаясь его согласия, бросаюсь к выходу.

Ядовитая тревога опять завладевает сознанием.

Столько странных смертей окружало Сисси. Самоубийство сына, в которое она отказывалась верить до конца дней. Утопление Людвига, позже пришедшего к ней, будто в пелене сна или неясного видения, и поведавшего о том, что его погубили в озере заговорщики.

Ее собственная гибель была странной.

Господи. Где Амир?

Я гоню от себя плохие мысли, не хочу сглазить, привлечь зло. Но что если зло уже давно тут? В непосредственной близости? Ночью едва удалось сомкнуть глаза. Сон сморил только под утро. Да и то я сама не поняла, грезила или бодрствовала. Мое сердце бешено стрекотало в груди, пульс зашкаливал, а тело сотрясал ледяной озноб. Ощущение панической атаки, явное и неприкрытое.

Надеюсь, с Амиром все хорошо и он в полном порядке. Иначе как я смогу его прибить за такое непростительно долгое отсутствие?

Побродив немного по центру, мы с Леоном возвращаемся к «Мазератти», которое на сей раз оказывается белоснежным. Я настолько поглощена собственными страхами, что не задаю вопрос про коллекцию и не пытаюсь отпустить шутку по поводу числа игрушек в его личном автопарке. Следующий пункт назначения — Бельведер.

Экскурсия проходит в тумане похлеще того, что окутал меня в музее императрицы Сисси. Нижний Бельведер. Верхний. В сущности — наплевать. Я так и по улицам родного города могла бы прогуливаться сейчас, разница незаметна, когда все мысли совершенно о другом. Взрыв бомбы вряд ли меня теперь отвлек. Просто заставил бы поежиться, нервно передернуть плечами, мол, чего мешают предаваться душевным терзаниям?

Больше не предпринимаю попыток допросить Леона. Прекрасно сознаю, никто не станет делиться со мной никакой важной информацией, а туманные намеки мало помогут и только сильнее раздразнят бурное воображение.

Надеюсь лишь на то, что угрожай Амиру реальная опасность, Леон бы так спокойно здесь не разгуливал и не болтал своим глубоким тягучим голосом различную чушь относительно местных достопримечательностей, которую ожидаешь услышать от профессионального гида, но слабо представляешь в исполнении наемного убийцы.

Хотя это мой первый опыт общения с киллерами. Трудно понять наверняка. Видимо далеко не все убийцы оказываются тупыми головорезами, бесчувственными роботами, машинами смерти. Некоторые довольно подкованы в искусстве. Способны искренне наслаждаться красотой. Или же хорошо играют свою роль. Не важно, если честно.

В том, что Леон реально киллер не сомневаюсь ни капли. Понемногу беру эмоции под контроль, выравниваю дыхание и обращаю внимание на то, как ловко он заставляет всех вокруг держать дистанцию. Народа повсюду немало. Особенно в некоторых залах, однако меня ни разу никто не задевает и пальцем. Понимаю, что и за все время визита в Хофбург тоже ни один турист не налетел, не дотронулся случайно, никак мой покой не нарушил. Поразительное открытие, от которого мое горло перехватывает холодный стальной обруч.

Ладно, это просто еще один пункт, при чем довольно обнадеживающий. Верно? Леон специалист в своем деле, выходит, можно расслабиться и не переживать. Выдохнуть и отправить тревоги к чертям. Позволить себе получить немного удовольствия.

Великолепные дворцы. Изящные сфинксы. Потрясающий парк.

Мне все равно не удается насладиться красотами, раскинувшимися вокруг. Тупое оцепенение сковывает по рукам и ногам, двигаюсь чисто машинально. Дурдом.

А потом вдруг оживаю перед культовой картиной. Тот самый «Поцелуй» Климта вырывает из пучины тягостных раздумий. Силой. Вытягивает на поверхность. Я смотрю на этот шедевр и ощущение такое, будто меня током бьет. Электричество пробегает под кожей. Разряд за разрядом. И даже дышать теперь легче, на губах рождается улыбка.

— Красиво, да? — спрашиваю невольно. — Пожалуй, это одно из самых целомудренных творений Климта. Очень скромно. Никакая цензура не сможет придраться. Однако от полотна исходит такая энергетика, что сшибает с ног.

Золотая картина. Во всех смыслах. «Золотой период» Климта. Золотой цвет. И настоящее сусальное золото.

— Да, — соглашается Леон. — Трудно отвести взгляд.

Мужчина стоит позади меня. Ограждает от посторонних. Судя по отсутствию других туристов возле настолько популярного экспоната, люди не рискуют приближаться к нам. Аура картины притягивает. Аура киллера отпугивает.

— Забавно, — усмехаюсь. — Климта обвиняли в излишней откровенности, в чрезмерном эпатаже. Критики говорили, он создает порнографию. Некоторые особенно яростные моралисты пытались выдворить его из страны. Травля заставила художника отказаться от государственных заказов, прекратить выполнение росписей в общественных местах. Он перешел на выполнение частных работ. Возможно, «Поцелуй» это его ответ тем ханжам. Настоящий мастер способен показать обнаженность и без голого тела. Так, что с виду все будет до нельзя скромно и это напечатают в каждом учебнике, даже детям покажут без проблем. Но по накалу эмоций картина превзойдет любую эротику. Наповал ударит по чувствам. Кожу по живому снимет, до мяса душу оголит. Талант всегда дорогу найдет. Сколько бы бездарность не пробовала его ограничить. Судьба проложит путь для истинного гения. Трудный. Тернистый. И все-таки путь. А раз есть путь, значит нужно просто идти вперед.

Вздыхаю. Чуть склоняю голову. Любуюсь мерцанием картины под углом. И почему слезы стоят в глазах? Чужое мастерство ослепляет. Опьяняет. Дарит веру в лучшее. И мое безумное сердце даже бьется иначе.

Леон молчит. Очевидно, не желает мешать потоку бреда. Его радует то, что расспросы остались в прошлом. Моя болтовня наверняка утомляет. Он рассказывает гораздо интереснее. Но про Климта я и сама много знаю. В частности про данную работу.

— Влюбленная пара на цветочном лугу, — провожу пальцами по воздуху, словно обвожу контуры картины. — Или на краю обрыва? Вокруг никого. Ничего. Ни души. Лишь они вдвоем, слитые воедино. Говорят, в роли девушки здесь изображена любимая женщина Климта. Правда, трудно сказать, какая именно, ведь он был весьма… хм, любвеобилен. Возможно, это собирательный образ всех его натурщиц. А еще существует версия, что это очередной заказ знатного богача. Человек принес художнику медальон с портретом своей дамы и поставил обязательным условием изобразить поцелуй. Выполняя задачу, Климт влюбился в незнакомку с портрета и точно отомстил вельможе, не позволив губам влюбленных соприкоснуться. Клиенту же объяснил, что хотел отразить эмоции, чувства, а не сам поцелуй. Заказчик был недоволен, однако недолго. Его девушка была настолько потрясена картиной, что сразу дала согласие на брак. Знаешь, это совсем неудивительно. Данное творение гораздо круче банального обручального кольца. И как видишь, тоже золотое. Вообще, есть множество трактовок смысла этого «Поцелуя». Некоторые усматривают тут неприкрытое насилие. Аморальность. Одна рука девушки будто пытается отстранить мужчину, а вторая, хоть и обхватывает его мощную шею сзади, выглядит не совсем естественно. Пальцы напряжены, скрючены. Мужчина тут явно в своих действиях уверен, а девушка мятется, пробует остудить пыл. Она стоит на коленях, пальцами ног упирается в край обрыва. Позиция подчинения. Вынужденная уступка чужой силе и доминированию. Никакого равенства не наблюдается. Мужчина целиком и полностью подавляет ее волю, буквально ломает. Да и вьющиеся стебли растения смахивают на кандалы.



— Никогда такой трактовки не слышал, — тихо замечает Леон.

Или я плохо слышу его голос? Бой пульса оглушает.

— Довольно значительное количество людей придерживаются этой версии, — закусываю губу, пытаясь подавить волнение, нервный смешок вырывается из горла. — Некоторые критики считают, что девушку здесь насилуют. Зажимают у обрыва, заковывают в цепи. Какой у нее выбор? Только подчиниться безжалостному агрессору, отдаться его милости. Иначе сорвется вниз и насмерть разобьется. Хорошая картинка для детской книжки. Согласен? Жесть в чистом виде, если так судить. Прикрываясь искусством, ребенку демонстрируют насилие. Дай волю цензорам, они бы всю настоящую красоту в мире выкорчевали. Вырезали бы своим лицемерным ножом.

— А ты как считаешь? — интересуется вкрадчиво. — Что здесь?

Впечатление, будто его голос звучит все дальше и дальше, эхом отбивается в пустынном помещении.

Боже. Мое проклятое сердце стучит в груди настолько громко, что даже Леон может рваные удары услышать. Это не стоны от поглощения штруделя, но все равно стыдно. Чертовски стыдно. И главное — какого дьявола со мной творится?

Кожа мурашками покрывается, враз становится гусиной. Обнимаю себя руками, пытаюсь хоть так умерить предательское волнение.

— Я думаю, у этих критиков поехала крыша от собственной заумности, — выпаливаю резко. — Климт был очарован экзальтацией, его вдохновляли истероидные женские образы. Отсюда и скрюченные пальцы у девушки. Она находится в исступлении, страстно жаждет своего мужчину, вот и все. Что здесь такого греховного? В чем заключается порочность? Да и герой тоже стоит на коленях. Ну мне так кажется. Он явно склоняется, чтобы поцеловать свою возлюбленную. Мы видим хрупкий миг. Мгновение до слияния их губ. Есть и обрыв, опасность, угроза. Возможно, эта девушка несвободна. Замужем? Обручена? Ее тянет к мужчине, неизбежно и неукротимо, но она корит себя за предательство, за измену. А может, он просто очень плохой парень? Может, она не совсем одобряет род его занятий? Точнее совсем не одобряет, вот от этого идут все душевные метания, вся двойственность позы. Никакого подавления здесь нет. Она сама ему сдается, сама уступает, отдает себя до капли.

— Охренеть, — от этого хриплого, проникающего под кожу голоса мое сердце пропускает удар, заходится в тягучей судороге. — Пиздец, что у тебя в башке творится. Как ты еще не долбанулась? Ни черта не понял, но заряжаешь гладко как в гребучей сказке.

Я не успеваю вымолвить ни слова. Не издаю ни единого звука. Мой пораженный возглас так и не вырывается из горла.

Крупные ладони опускаются на плечи, сдавливают, впечатывая в мускулистое тело, точно воедино с раскаленным железом сливают.

Единственный миг. Едва успеваю вдохнуть. Выдох тает.

Одна рука обхватывает мой затылок. Вторая опускается на горло. Голову властно запрокидывают назад.

Поцелуй перед поцелуем.

Мои ноги подгибаются. Слабеют. Дрожат. Я бы рухнула на колени, но есть опора из груды стальных мышц. Да и хватка у моего мужчины крепкая. Никому не отдаст. Никогда не отпустит.

А я не хочу. Не хочу, чтобы отпускал.

Его язык скользит глубоко в мой рот, проникает чуть ли не до гланд, сплетается с моим языком, сходится в неравной схватке. И я поддаюсь. Уступаю. Плавлюсь. Его губы жестко сминают мои.

Господи. Как я по этому всему изголодалась.

Эйфория охватывает каждую клетку.

Амир. Амир. Амир… бормочу беззвучно. В его рот выдыхаю. Стон за стоном сквозь его громадное тело пропускаю. Трепещу. Содрогаюсь.

Я не готова, чтобы это прекращалось. Не готова. Нет, нет. Когда мы наконец отлипаем друг от друга, я понимаю, вокруг никого нет. Ни охраны, ни посетителей. Даже Леон исчезает.

— Короче, ты хочешь эту картину, — говорит Амир, кивая в сторону самого известного шедевра Климта. — Купим, не дергайся. По интерьеру впишется. В тему будет.

— Полагаю, ее нельзя купить, — рвано дышу. — Она бесценна.

— Ну поглядим, — кривит губы. — Намек я ухватил.

— Намек… — вдруг осекаюсь, обратив внимание на его лицо, точнее на выразительные ссадины на скулах. — Что это?

— Где? — хмыкает.

Глубокий порез на горле. Как от ножа. Запекшаяся кровь. Но понятно, что рана свежая. Стесанные костяшки на пальцах. До мяса содранные. Как только он может меня так крепко обнимать? Ему ведь больно.

— Ты что, — запинаюсь. — Ты дрался с кем-то?

— Забавлялся, — скалится. — Чуток.

Отстраняюсь. Дергаю его рубашку за воротник, расстегиваю пуговицу, обнажая грудь, замечаю чудовищные синяки, жуткие кровоподтеки. Цепенею от ужаса.

— С кем ты так забавлялся? — спрашиваю сдавленно. — С кем?!

— Чего блажишь? — отмахивается. — Взбеленилась, будто я девок валял. Размялся с новым приятелем. Ничего серьезного.

— Амир, — упираюсь ладонями в его живот. — Ты…

Он прикрывает глаза. На секунду. Но этого достаточно, чтобы я поняла, какую ошибку совершаю. Проклятье! Моментально отдергиваю руки. Я причиняю ему дикую боль неосторожным движением. Просто он не показывает этого, держится изо всех сил.

— Ты ранен? — еле двигаю губами. — Тебе нужно в больницу. Срочно.

— Еще чего, — бросает насмешливо. — Пара сломанных ребер не повод распускать сопли. Сломанные кости только крепче становятся.

— Что? — поражаюсь. — Не думаю. Не слишком доверяю твоим познаниям в медицине. Мы должны немедленно найти врача и…

— Я в порядке, — отрезает холодно, после щурит глаза и намеренно слова тянет: — А вот тебе стоит напрячься. Разошлась ты в мое отсутствие. Теперь готовься к наказанию.

— Но я…

— Твое любопытство тебя погубит, — заключает мрачно. — Пора над твоими манерами поработать. Нам предстоит серьезное мероприятие. Но сперва будет урок делового этикета.



Глава 55

Дрянь. Стерва. Гадина.

Ее даже наказать нельзя. Смотрю в эти глазища и утекаю на дно. Она подкупает мою ярость. Играючи. Легко. Обманывает гнев. Гасит злобу. Мозг отшибает напрочь. Она покруче сквозной раны в моем животе. Покруче покореженных ребер.

Трахаться хочу. Дико. Взять девчонку прямо здесь. Нагнуть. Внутрь вдолбиться.

Что она творит? Как?

Охренеть. Буду подыхать, а стояк не опадет. Член так и застынет колом. Одуреть. Видно, неслабо мне по башке приложили. Совсем шиза накрыла. Дебил. Сопли и слюни пускаю. Сам себя не узнаю. Хватку теряю. Смехота. Жестяк.

— Ты не имеешь права, — вдруг заряжает моя зайчонка на полном серьезе, хмурится, морщит мордаху, деловая такая. — Про какие наказания вообще речь? За что? Я не понимаю. Ты пропал. Не предупредил, не написал нормального сообщения. Отдал меня своему золотозубому приятелю. Исчез в неизвестном направлении. Неужели думал, я спокойно дождусь? Допускаю, не все мои вопросы были уместными и соответствовали вашим правилам. Я спрашивала про Викинга не из праздного любопытства, а просто старалась через информацию о нем добраться до тебя. Леон никогда бы не выдал ничего важного и личного про тебя. Но касательно психованного маньяка мог и проколоться. Вот такой расчет. Хочешь честно? Мне наплевать на все эти ваши разборки, на всяких там призраков и викингов. Но я не способна сдерживать свои чувства, когда ты так резко пропадаешь.

Балдеж. В паху нарастает тяжесть. Боли не замечаю. Не ощущаю. Все мимо идет. Здесь остается только похоть. Или больше?

Черт дери. Другую бабу я бы уже давно опустил на колени. Намотал волосы на кулак. Насадил ртом на налитый кровью член. Загрузил бы глотку до упора. Трахал бы рвано. Жестко. До звона в ушах. А эту… слушаю.

Пиздец. Реально слушаю. Слушаю и балдею.

Мозги в яйца утекли. Контроль теряю. Вернуть не пробую. Надо бы ее на землю вернуть. Приструнить.

Кайфово она права качает. Бля. Ну кайфово же?

Хотя в ней все такое. Одурительное. Охренительное. Охуительное. На нерве. На грани запредела. Хочу ее. Хочу до жути. До одури. Не в долг. На всю жизнь.

— Пойдем, — за холку хватаю, накрываю горло ладонью сзади, увлекаю за собой. — На выход.

— Что? — трепыхается. — Куда?

— Ужинать, — усмехаюсь.

— Отпусти, — шипит. — Иначе закричу.

— Валяй, — разрешаю. — Кричи.

Замолкает. Сразу. Губы свои невозможные поджимает. В одну линию. Гребануться. Такие пухлые и так сомкнуть. Лучше бы на моем члене сжимала. Натягивала рот на ствол и полировала. До упора в горло вбирала.

— Амир, — шепчет девчонка уже в машине, влипает в переднее сиденье, по сторонам озирается, везде шарит взглядом. — А где Леон?

— Успела заскучать? — не скрываю оскал, завожу двигатель и выезжаю на дорогу, направляю авто прямо по курсу. — Прости, мы будем ужинать без него.

Как округляются ее глаза. Надо видеть. Иначе не передать. Не отразить. Не объяснить. Черные омуты. Тягучие. Манящие. Призывные. Они наполняются страхом. Ужасом. И любопытством. Зайка моя. Сладкая. Ароматная. Так и тянется в капкан. Дразнит. На прочность проверяет сталь.

Вот это сочетание. Пугливость. Наивная. Невинная. И сатанинский норов. Бесовский. Точно ведьма. Дьяволица. Моя. Личная.

— Что это значит? — сглатывает. — Ужинать?

Ухмыляюсь. Молчу. Пусть подергается. Потомится. Дойдет до кипения. До готовности. Нет ничего вкуснее этих эмоций. Чистых. Живых. Искристых.

— Ох, — она выдыхает, только когда мы действительно оказываемся в ресторане, для верности осматривается, осторожно так, забавно.

А я чувствую себя садистом.

Только над кем издеваюсь сильнее? Над ней или над собой? Пах ноет, будто туда разрядили обойму свинца. Челюсти сводит. Яйца переполнены.

Я не трахался целую вечность. День. Ночь. Даже две. Не драл ее. Не брал. Не пронзал насквозь. Не нанизывал тугую плоть на воспаленный член.

Гребаный ад. Иду на рекорд. Да я просто монах.

Но ничего. Недолго мне хранить обет воздержания.

— Чего ты хочешь? — спрашивает она. — Тут все есть. Не просто десерты. Основные блюда.

— Ничего не хочу, — отрезаю сразу.

Кроме тебя. Сука. Нет. Сучка. Маленькая. Аппетитная. Сочная. Пальцы так и тянутся, чтобы сжать плоть до боли. Вырвать стон за стоном. Еще. Заставить заорать. Нежный голос сорвать. И внутрь ворваться. Войти рывком. Грубо. Жестоко.

— Как? — еле губами двигает.

Хреново. Согласен. Втрескаться в бабу. Втюриться. Тупо. Безнадежно. Как последний соплежуй. Пиздецкий расклад.

— Заказывай, — бросаю. — Выбирай поживей. Впереди еще много очень важных и серьезных дел.

— Ты о чем сейчас? — угадывает подвох.

— Я же сказал, — хмыкаю. — Пройдемся по основам этикета. Поучим тебя хорошим манерам.

Нижнюю губу покусывает.

Это выше моих сил. Если не прекратит, прямо тут и оттрахаю. Стащу под стол, за уши к паху притяну и всажу в глотку.

Отвлекаюсь. Прокручиваю в памяти рабочие моменты. Оказывается, это единственный способ не обкончать штаны.

+++

— Думаешь, это они? — спрашивает Леон.

Ничего я не думаю. Провожаю взглядом свою зайчишку. Сквозь тонированное стекло отлично видно, как она застывает на пороге отеля. Оборачивается назад. Обнимает себя руками.

И мне уже хочется мчать назад. Но рано. Надо решить другие вопросы. Откладывать нельзя. Мы только прибыли в Австрию. Куй железо, пока горячо. Я намерен взять все от долбаного эффекта неожиданности.

— Я бы рад свалить проблемы на Викинга, — заставляю себя повернуться и посмотреть на старого друга. — Удобная кандидатура. Но нет. Слишком легко и гладко. Не верю. Стравить наши кланы очень выгодно. Уничтожить двух сильных главарей одним махом. Потом привести к власти третьего.

— Лучше бы Викинг, — замечает Леон. — Сам понимаешь, с ними тягаться опасно. И если вас обоих решили убрать, то тут ничего не сделать. Их решение никак не отменить.

— Я забыл, как сдаваться, — отвечаю. — Пусть попробуют напомнить.

— Не наш уровень, Амир, — мотает головой. — Сам понимаешь. Не наш. На ту верхушку лезть опасно.

— Это единственный путь.

— Ты помнишь правила?

— Я готов.

— Будь осторожен, — говорит Леон.

— Я уже бывал здесь, — хмыкаю.

— Многое изменилось. На тебя идет охота, и мы плохо представляем, кто заказал банкет. Если они сочтут тебя слабым, не способным подавить мятеж, то просто уничтожат.

— Я не допустил срыв основных поставок. Этого мало?

— Надеюсь, нет. Но у них свои понятия.

«Табула Раса». Так они себя называют. Умно. По-латыни. Значит что-то вроде «чистая доска» или «пустое место». Лично я мало задумывался над смыслом этого названия. Мне говорили суть в том, будто организация начата с чистого листа.

Закрытое сообщество, куда строго ограничен доступ простым смертным. Ты должен достичь определенного уровня, чтобы они обратили на тебя внимание и предложили союз. Чертовски выгодный. И до черта опасный. Никто не потребует денег. Плата гораздо выше — услуга. Любая. Отказаться нельзя. Должен выполнить все. Четко и без лишних эмоций, в кратчайшие сроки. Некоторые услуги осуществить легко, странно даже слышать подобные распоряжения и заказы. Некоторые заставляют тебя крепко стиснуть зубы и огрести по полной. Взамен получаешь важную информацию: каналы сбыта, сливы конкурентов, данные прослушки высших структур. Они помогут и решат твои трудности, прежде чем ты успеешь обратиться за советом. Но при этом никому не нужны проблемные слабаки. Будешь создавать напряг — устранят без шума и пыли. Члены клуба «Табула Раса» заинтересованы в сильных игроках. Плетут сети по всему миру, дергают за нити, управляют своими подопечными как марионетками. Отказаться от их предложения нельзя. Если только не хочешь сдохнуть. Тебя казнят в момент.

Мой дед заключил с ними сделку, как и каждый глава серьезного клана. Потом договор перешел ко мне. Это не обсуждалось.

Ни один вожак не признается, будто гнет спину за других. Исполняет чужие приказы по первому требованию. Но каждый из нас осознает реальное положение дел.

— «Табула Раса» стоит над миром, — говорил дед, впервые открывая мне этот секрет. — И нет ничего зазорного в том, чтобы исполнять их распоряжения. Наоборот. Повод для гордости. Раз тебя выбрали — видят потенциал, замечают твою власть над другими.

Точно. Они видят всех. Но их самих не видит никто. Даже на личных встречах эти люди не показывают свое лицо, общаются через посредника. Либо не приходят, либо занимают место в высоком кресле, устраиваются спиной к тебе и отдают знаки своему помощнику, даже не говорят с тобой, не дают услышать свой голос.

Абсолютная конспирация. У них везде все схвачено. Бывали глупцы, пробовавшие нарушить контракт, разорвать союз. В награду получали смерть. Уничтожение всего клана.

За нарушение приказа тоже полагалось наказание. Эти люди считают себя судьбой, а ты просто орудие для достижения их целей. У орудия нет ни воли, ни мнения. Тебе говорят, а ты делаешь. Существует единственный расклад. Точка.

Ты должен подчиняться. Всегда и во всем. Когда мой дед пришел в сознание после нападения, то первым в его палате оказался посредник «Табула Раса». Минута и поиски стрелявшего прекращены. Операция закончена в момент.

Я не сразу понял, что произошло. Наши люди шли по следу, могли захватить этого ублюдка. Мы были очень близки, но операцию пришлось завершить.

— Я хочу его голову, — сказал дед, назначив меня наследником и пригласив в свой кабинет для разговора. — Отрубленную башку. Окровавленную. Хочу, чтобы его омерзительная рожа застыла в диких муках. Раз и навсегда. Чтобы никакая маска больше ему не понадобилась.

— Я исполню твое желание, — утвердительно качнул головой. — Доставлю его живым, чтобы ты сам мог осуществить возмездие и…

— Нет, не сейчас, — отрезал дед. — Рано. Мне запрещено заниматься поисками этого подонка. Вот твой долг. Придет время — и ты отдашь его. Оплатишь счет за то, что назначен вожаком нашего клана.

Я и не представлял, будто Кадыру Дудаеву можно выставить запрет. Пока он не рассказал мне про «Табула Раса». Ему приказали остановить поиски убийцы. Это являлось услугой, в которой дед не мог отказать. Стрелок остался на свободе.

Но и без поисков мы знали, кто он. Шайтан. Наемный убийца, который легко исполнял самые сложные заказы. Менял обличья, пользуясь гримом и париками, накладками. Подбирался к трудным клиентам на раз. Играл, устраивал целый спектакль.

Этот урод не был главой клана. Одиночка. Никому конкретному не служил. Во всяком случае, не оказался замечен в сотрудничестве. Похоже, его удивительную удачливость обеспечивала «Табула Раса».

Наглые убийства. Дерзкие. Только эта сволочь всегда одерживала верх. Никаких улик. Никаких следов.

Мой дед был его единственным выжившим клиентом. Потому как выжить после покушения и продолжить существование как инвалид было для него хуже всего.

Шайтан подобрался вплотную. Расстрелял в упор. А «Табула Раса» обеспечила ему иммунитет. Запретила карать. Запретила даже попросту искать убийцу.

У них с дедом давно шла вражда, но гад решился напасть, заручившись поддержкой тайного общества. Иначе у него не было шанса выйти сухим из воды. А так… мразь исчезла на долгие годы. И вот вдруг заявила о себе. Вернулась на родину.

Пора обломать ему клыки и вырвать когти. Башку оставлю на сладкое.

Ублюдок посмел отправить моему деду сообщение. Мертвая девка, приколоченная к столбу. Выпотрошенная. Прямо на том склоне, где дед раньше сам катался на лыжах. Там, куда он так любит смотреть. Кишками выложено «Шайтан». Намек прямее некуда.

Подонок и раньше обожал запугивать отдельных клиентов. Как зверей загонял. Это послание означало лишь одно: дед достаточно прожил в страданиях и настал черед оборвать пытку.

Прошло пятнадцать лет. За эти год Шайтан мог круто подняться. Чем больше я пересматривал ту чертову запись со срывом поставок, тем четче понимал: здесь замешана «Табула Раса». Новое оружие. Слаженные действия нападающих.



Это Шайтан. Его команда.

Сколько у него покровителей? Один? Несколько? Все? Ответ будет получен. Скоро. Здесь. На нейтральной территории я хочу понять, чего стоит жизнь этого поганца.

А может, он только часть чужой игры? Вдруг дело не только в мести? Вдруг моего деда заказал некто из проклятой верхушки?

Я должен понять. «Табула Раса» даст мне ответы. Никто не смеет посягать на мою территорию и гадить в моем дворе.

Я уже обращался за помощью. Процесс понятен. Предварительная встреча с посредником, потом испытание, потом сама «стрелка», где задаешь вопрос.

Быстро и просто записаться не выйдет. Необходимо выполнить условия. Каждый раз они отличаются. Каждый раз тебя ожидает новый расклад. Полоса препятствий на полигоне. Схватка с несколькими бойцами. Предугадать трудно. Обычно проверяют силу и выносливость. Видно, забавляются нехило, глядя как мы послушно прыгаем по их команде. Собачонки, блять. Дрессированные.

— Посредник уже ждет тебя, — сообщает Леон. — Освободишься — начнем тренировку. Натаскаю тебя.

— В прошлый раз я вывез без подготовки, — замечаю.

— В прошлый раз никто не хотел тебя уничтожить, — бросает в ответ. — Не было и близко таких проблем. Так что готовься не смыкать глаз. Будет горячо.

Покидаю авто, отправляюсь на встречу. «Табула Раса» снимают частные апартаменты в Хофбурге. Добираюсь до назначенного места за минуту. Охрана везде пропускает. Явно предупреждены о визите.

— Господин Дудаев, — посредник обращается ко мне по-русски, прежде беседа шла на английском, отмечаю деталь на автомате. — Вы точно хотите назначить встречу?

— Да, — говорю резко. — Шайтан вернулся. Есть угроза моей семье. Я намерен выдрать хребет этого урода. Но по ходу такое реально только с вашего одобрения.

Посредник смотрит в сторону. На миг. Но этого достаточно. Я и прежде чувствовал чужое присутствие в комнате. Теперь знаю точно.

Кто-то из членов «Табула Раса» здесь. Занимает место в том высоком кресле, за спинкой которого даже двухметрового мужика не разглядеть. Посредник ждет реакцию своего хозяина.

— Мы проверим эту информацию, — заявляет наконец. — Вам придется подождать.

— Я ждал пятнадцать лет, — выдаю холодно. — А теперь урод срывает мои поставки, оставляет под окнами моего дома мертвых девок. Он потерял берега. Валит все на Викинга. Подстава за подставой. Понятно, это только начало.

Опять взгляд в сторону. Теперь уже дольше.

— Мы услышали вас, — произносит посредник. — Встреча будет назначена.

— Когда?

— Вас уведомят.

— Я готов к испытанию, — выпаливаю. — Хоть сейчас. Любая полоса препятствий. Любые противники. Кому надо надрать задницу, чтобы получить допуск?

Посредник вздрагивает, опять стреляет глазами в сторону. Бледнеет. Снова подергивается.

— Снимите футболку, — говорит он.

Чего? Хренотень полная. Хотя…

Бля. Да вот же зеркало. Причем установлено так, что сидящий в кресле отлично видит меня, а вот я его нет.

Что там за извращенец?

— Мы просим вас снять футболку, — повторяет посредник.

И я подчиняюсь. Отбрасываю тряпку в сторону. Прикидываю, как сильно мне прилетит, если прикончу этих пидорасов прямо тут.

— Вы уверены? — вопрос не ко мне, при чем язык теперь немецкий.

Резкая перемена. Посредник нервничает, нарушает протокол. Он и не смотрит в мою сторону, полностью переводит взгляд на типа в кресле.

— Без охраны? — его глаза чуть не лопаются, так сильно их таращит. — Вы… вы точно этого хотите?

Посредник вздыхает. Тяжко. Потом проходит мимо меня, направляясь к выходу, и бросает невзначай уже на русском:

— Тут полно охраны. За дверью. Но они натренированы и готовы ворваться в любой момент.

Я молчу. Мне и секунды хватит, чтобы шею скрутить. После можно сигануть в окно. Стена позволяет спуститься вниз, цепляясь за декор. А дальше… дальше меня все равно поймают, конечно. За пределами Австрии. Но поймают, из-под земли вырвут. Нельзя рисковать. Я за многих ответ держу. За деда. За семью. За клан. И черт… за гребаную зайку. Зайчишку. Никого в обиду не дам.

Ублюдок из «Табула Раса» поднимается с кресла. Ниже меня ростом. Мелкий совсем. Жалко смотреть. Такого одним ударом сплющу.

Он одет в просторный черный балахон. Лицо скрыто маской. Сверкающей. Серебристой. На руках надеты кожаные перчатки.

Мужик подходит ко мне. Быстро. И как-то… по-пидорски? Как бедрами шатает. Даже под балахоном видно.

Кривлюсь. Кулаки сжимаю.

Гад тянет к моей груди свою ручонку.

Точно пидор. Что же. Надеюсь, он не сильно обидится, когда я его лапу оторву и в жопу ему засуну. Проклятье. Еще вдруг понравится такое, кайф словит.

Гад отступает. Как мысли читает. Стягивает перчатку и все же проходится ладонью по моей груди.

И черт, мышцы каменеют. Злобой наливаются. Но… это женская рука.

— Почему я не видела тебя раньше? — прямо мурлычет. — Амир. Почему? Только на фото или на видео. Но не вживую, не по-настоящему.

Пиздец. Ну и выверт. Женщина в «Табула Раса». Женщина! Здесь. Выходит, все мы бабе подчиняемся? Пусть она только одна из. Пусть тут и мужиков хватает. Плевать. Похлеще открытие трудно придумать.



Глава 56

Это проверка. Тест. Может, у них правила поменялись или еще чего. Вот и смотрят, как я отреагирую на такой поворот. Стану ли подчиняться бабе, прогнусь или вдруг взбунтуюсь.

В Европе такое модно. В Европе и мужики как бабы. Размалеванные ходят. Чего только не встретишь. Ебучие чудеса.

Настоящие хозяева по камерам за всем следят. Да?

Жестяк. Охренеть. Нужно все выяснить и проверить.

Никогда такого поворота не ждал. Вот же дед союз подписал.

— Ты даже лучше, чем я представляла, — протягивает она, скользит ладонью ниже, изучает. — Не верится, что сотворен из плоти и крови. Истинное совершенство.

— Благодарю, — говорю и бабскую руку в сторону отвожу.

Вздрагивает. Дергается. Реально.

— Это запрещено правилами, — чуть не шипит. — Никто не смеет касаться «Табула Раса» без предварительного разрешения. Меня трогать нельзя!

— Меня тоже, — усмехаюсь.

Бесячая телка.

— Разве ты не позволяешь женщинам касаться себя? — башкой вертит. — Никогда не поверю, что женщины не тянутся пальцами к такому роскошному телу. Кто устоит перед идеальным хищником? Кто откажется пройтись ладонью по твоим мускулам?

— Ты не женщина, — отвечаю. — «Табула Раса».

Пауза. Долгая. Странная.

— Не заметила, что мы успели на «ты» перейти, — выдает баба. — Но радует, ты понимаешь разделяющую нас пропасть. Знаешь, как олимпийские боги помогали героям? Как покровительствовали прославленным атлетам? Породистый зверь неизменно получал защиту высших сил. Так и ты способен получить многое. Абсолютно все. Даже этого своего Шайтана.

Сдернуть бы с нее балахон. Маску сорвать. Схватить за волосы и оттягать. Отрезвить. Приземлить. Иначе бабу не накажешь. Бить будет только слабак.

— Я хочу понять, чего ты стоишь, — продолжает она, обходит меня вокруг. — Посмотреть тебя в деле. В испытании. Тот, чьей смерти жаждешь, слишком важен для клуба. Там много ресурсов потрачено. Никто не желает терять дорогую игрушку.

— От Шайтана больше пользы чем от меня? — спрашиваю. — Слишком долго мы вдвоем по земле ходили. Пора выбирать одного игрока.

— Опасные слова, — застывает передо мной. — Дерзкие. Тебя за такое стоит выпороть. Дать сотню ударов плетьми. Или ты предпочтешь кнут?

— Я кулаками нормально обхожусь, — бросаю в ответ.

Она молчит. Оценивает. Обдумывает.

— Встреча в субботу, — раздается вердикт. — Твоя просьба серьезна. Значит и сразиться придется всерьез. До последней капли крови. Я бы поставила тебя против Шайтана. И уверена, многие бы оценили такую затею. Однако он будет легкой добычей в честном бою. Нужен достойный противник. Равный. Зверюга под стать тебе самому. Готовься. Пощады не жди.

— Долго, — заявляю холодно.

— Что?

— Долго до субботы ждать, — поясняю. — Сейчас хочу.

— Безумный, — тихий смех. — Мне будет жаль, когда тебя убьют. Ты еще не понял, куда влез.

— Я заберу голову Шайтана. Это мой долг. Кровный. Вечный. И я заберу голову любого, кто между нами встанет.

— Суббота, — повторяет она. — Пусть твой друг приложит все усилия для подготовки. И раньше о встрече не мечтай. Рано. Полоса препятствий покажется тебе раем.

Разворачиваюсь и направляюсь к выходу.

— Стой, — выпаливает. — Куда ты?

— Разговор закончен, — хмыкаю. — Разве нет?

Шорох.

— А это? — спрашивает она.

Оборачиваюсь. Вижу, как сжимает в руках мою футболку. С пола подняла. Так держит, что хоть на память ей оставляй. Сувенир, бля.

— Твое поведение возмутительно, — замечает.

Без слов натягиваю одежду.

— Ты впервые общаешься с представителем «Табула Раса» без посредника?

— Да.

— Может, у тебя разум от такой чести помутился?

— Может.

— Ты мало говоришь.

— Пусть говорят мои дела.

Валить отсюда. Быстрее. Остыть. Разобраться. Разложить ситуацию.

— Используй каждый день с пользой, — говорит она. — Схватка будет на смерть. Такое правило. Ты хочешь жизнь Шайтана. Придется заплатить другой жизнью. Одержишь победу — получишь право уничтожить врага.

Ограничиваюсь кивком.

+++

— Ты в норме? — спрашивает Леон.

— Надо размяться, — бросаю. — Жестко. Мозги перезагрузить.

Только никакая тренировка не помогает. Даже когда весь мокрый от пота возвращаюсь в отель, мысли о другом. Переключить не выходит.

Мы подчиняемся бабе. Гребаной бабе. И сколько их там таких?

Дьявол. Я не должен об этом думать. Не должен. Не тот уровень. Там свои терки и разборки. А мне бы лицензию на убийство Шайтана добыть. Детали не важны.

А потом вижу ее. Зайку. Зайчишку. Теплую. Мягкую. Нежную. Со сна. Калачиком свернулась. Аппетитная. Сочная. Так бы и сожрал.

Даже про душ забываю. Замираю. Слежу за каждым ее движением. Тянет навалиться сверху. Затрахать. Только будить жалко.

Но она просыпается сама. Будто взгляд чувствует.

Девчонке удается задурить мою башку. В момент. Пробудить желание. Дикое. Бешеное. Одержимое. Голод растравить.

Всякий раз набрасываюсь на нее, как будто зверь. Звезду выдалбливаю. До спазмов довожу. До судорог. Кайф ловлю и от ее кайфа еще сильнее кайфую.

Часами по военному полигону мотался. Без толку. Спорт помогал. Нагрузки спасали от лишних раздумий. Теперь нет.

Только она. Тугая. Горячая. Сладкая. Такую никогда не захочешь отпустить на волю со своего болта.

С ней всегда круто. Не просто трахаться. Быть. Гулять по городу. Кормить. Ловить восторг в горящих глазищах. Видеть, как открывается рот, так и манит туда загрузить, по самые яйца вогнать.

Заводная она. Забавная. Чистая. Невинная. Непорочная. Взгляд притягивает. Заставляет залипнуть.

Хочется сбежать. Захватить ее и свалить. Далеко и надолго. Потеряться. Чтоб не искали.

Дебил. Опять слюни распускаю. Делами кто заниматься будет? Работа сама о себе напоминает. Приходит… Призрак. Так моя Зайка его называет? Долбаный Призрак, у которого полно дурацких кличек.

Я бы разворотил ему рожу. Да нельзя. Запрет. Вена — нейтральная территория. Тут не разрешат никакого кровопролития. Испытания не в счет. То ведь игра, пусть даже на смерть. Развлечение высшей касты. Засранцев с голубой кровью.

Вижу, как он мою женщину лапает. Хоть и случайно. Хоть и без умысла. Ярость закипает. Его руки на ее талии. Сжимают. Марают.

Охренеть. Ублюдок. Урод.

Разговор гнев сбивает. Слегка. Трезвею от злобы. Гаденыш умудряется вызвать мой интерес. Завлекает. Обещает новую встречу с «Табула Раса» в четверг. Чем раньше, тем лучше. Глупо рогом против правды переть. А еще меня волнует доставленный телефон, где подробно расписан заказ на срыв моих поставок. Там абсолютно все отражено. Заказчик. Оплата. Исполнители. Каждая деталь заснята.

— Ты не против, если мы перейдем на родной язык? — спрашивает гад, когда мы усаживаемся в австралийском пабе.

Давно пора. Моя девочка и так услышала много лишнего дерьма. Хватит. Ей вообще бы не стоило встречать никого вроде этого подонка. Никогда.

— Встреча в четверг, — говорю. — Откуда такие тяги?

— Важен результат, — усмехается. — Поверь, ты останешься доволен. Хотя не обещаю легкого испытания. С учетом твоего запроса.

— Выходит, и запрос просек? — хмыкаю.

— Можно догадаться, — пожимает плечами. — Твоему деду оставили такой подарок. Деваху на кресте распяли. Блондинку. Сразу после срыва поставок. Еще и кишки из нее вытянули, выложили слово «Шайтан». Тот, кто затеял все это, уже понял, ты не поведешься на тему с Викингом, не поверишь, будто виновен он. Вот тебе и дарят нового кандидата. Старого врага. Шайтана.

— Очередная подстава?

— Конечно, — заключает. — Настоящий виновник прячется в тени. Надо его выманить. Тогда правда вскроется.

— Это Шайтан, — выдаю твердо. — Не знаю, кто гадит с поставками, не верю в те сливы, которые мне подсовывают. Но девку на склон припер именно он.

— С чего ты взял?

— Чувствую, — отрезаю.

— Вижу, — заявляет. — Чувствительный ты стал. Моего покойного брата напоминаешь. Он тоже втюрился в бабу и ослабел, позволил себя убить. Настоящего врага в упор не замечал. Жестокая ирония. Жалкое зрелище.

— Рустам, — обрываю.

— Я уже забыл, как звучит мое имя, — скалит зубы.

— Я и больше напомню, — выразительно разминаю кулаки.

— Со мной лучше дружить.

— Это вызов?

— Предложение.

— Не нуждаюсь.

— Поглядим, — цедит. — Ты отбросил Викинга и обвиняешь во всем Шайтана, но я доставил прямые доказательства. Я открыл суть. Кто платил наемникам за срыв поставок и хотел забрать настоящий товар.

Опять проглядываю материал в телефоне. Фотографии. Отчеты. Переписка. На фальшивку не тянет.

— Я вижу, тут все на Лютого указывает, — ухмыляюсь. — Данные настоящие. Добыты на высшем уровне. Не спрашиваю, как ты заполучил материал. Но дьявол, думаешь, я поведусь на версию про эту мелкую шавку? Откуда у него столько бабла? Откуда связи? Его явно пользуют. Как мясо.

— Может, — кивает. — Но уверен, тебе будет интересно узнать еще кое-что. Лютый по твоему городу мотается и всех на бунт подбивает. Мол, ты долг Андрея себе забрал, живешь против собственных понятий, делиться не желаешь. Деньгами не возместил. Еще избил до полусмерти, унизил. Короче, сорвало тебе башню от девки. Обезумел лидер, надо нового искать.

— Никто не поведется.

— Из твоего клана — никто, — соглашается. — Но им он и предлагать не станет. А из чужаков? Из неверных? Тем отбросам плевать, кому прислуживать. Ни чести, ни совести. Лютый же и деньгами агитирует. Каждому обещает щедрый барыш. Не веришь мне — сам пробей.

— Я разберусь.

— Дорого долг обходится, — заключает. — Дорого. Никакая баба такого не стоит. На кон поставить империю и потерять. Откупаться поздно. Тут только от девки избавиться.

— Она моя женщина, — выдаю холодно.

Викинг. Шайтан. Лютый. Каждым управляют. Каждым. Дергают за нити. Лихо. Ловко. Мастера игры тут рулят, не иначе.

Чем больше размышляю над тем, кто стоит в тени, тем отчетливее понимаю, что здесь есть только один ответ.

«Табула Раса».

Вот враг. Вот мой главный противник.

Сильнейшая в мире организация.



Глава 57

Я выхожу из ванны, укладываюсь на кровать и забрасываю руки за голову. Оставляю Зайчишку плескаться в одиночестве. А мог бы присоединиться. Мог бы прямо в воде выдрать ее. Затрахать до беспамятства.

Дьявол. Не просто мог. Хотел. Жаждал. Но теперь не до того. Надо ребус раскрутить. Гребаную загадку решить. Некогда расслабляться. Если хочу нам спокойной жизни, нужно прямо сейчас постараться.

Раньше все было просто и ясно. Без вывертов. Тайный клуб, в котором собрались важные шишки. Аристократы. Они предлагают видным игрокам союз. И от этого никто не смеет отказаться. Будешь права качать — сдохнешь.

В их сеть попадают разные люди. Вожаки сильных кланов вроде моего деда. Наемные убийцы высшего уровня вроде Шайтана. Любой, кто может оказаться полезен будет связан договором. Негласным. Без документов, без подписей. Только безумец станет оспаривать эту сделку. Наказание — смерть. За все и всегда. Тебя быстро прикончат за нарушение или за разглашение. Улики уничтожат. Косяки подчистят.

«Табула Раса» везде найдет. Покарает безжалостно. Не сбежать и не скрыться. Лучше не пытаться. Сомнут и погребут.

Ты не должен никому рассказывать об этом союзе. Каждая встреча с представителем клуба происходит без лишних свидетелей. Ты не знаешь, кто еще значится в списке, выполняет приказы этих всесильных людей. Хотя в отдельных случаях допускается нарушение конфиденциальности. При наличии особого одобрения.

Так ни мой дед, ни Шайтан долгое время понятия не имели, что оба работают на одну организацию. Зато я и Леон отлично все про друг друга знаем.

Схема четкая. Когда требуется услуга от тебя, приходит посредник. Иногда год никого нет. Тишина. Иногда несколько раз в месяц приходится что-то проворачивать. Но напряга нет. Обычно — нет. Порой приказывают выпустить на волю врага.

Ты тоже можешь за помощью обратиться. Тогда действует процедура с испытанием. На предварительной встрече с посредником тебе называют время и дату. Выполняешь задание — приходишь в назначенный срок. Примут и помогут. Выдадут дельный совет. А вариант с провалом лучше не рассматривать.

Дед говорил, что для каждого человека свое испытание. Не всех тестируют физически. Не всякий нагрузку вывезет. Поэтому какому-нибудь толстопузому олигарху вряд ли назначат схватку с бригадой бывалых бойцов. Испытание — часть их старых ритуалов. Дань традициям. Формальность. Ты должен понимать, «Табула Раса» не принято беспокоить почем зря. Придется платить кровью. А может и чем еще. Пусть и чисто символически, но придется. Будешь злоупотреблять — вышвырнут из мира живых.

Я только раз приезжал сюда и запрашивал встречу. В начале правления.

Тогда пересекся с Леоном здесь. Хотя и прежде его знал, общая тайна сблизила нас, укрепила дружбу. В тот заход все прошло по правилам. Разговор с посредником. Без свидетелей. Дальше тест на выносливость. А в конце заслуженная встреча с одним из членов клуба. Я получил желаемое. В момент.

«Табула Раса» не обращаются к нам напрямую. Не заговаривают и уж точно не пытаются тронуть. Они прячутся в своих здоровенных креслах и ведут беседу исключительно через посредников.

Дед никогда не говорил о том, что бывает иначе. Леон тоже. Оба и про женщин молчали. Есть ли они там? Сколько? Не существовало прописанных правил. Не находилось источника, где бы это хоть как-то указывалось.

Никто не знает, сколько в «Табула Раса» представителей. Скольких игроков они контролируют, кем управляют.

Раньше и мысли не возникало, что там могут и бабы рулить. Одна. Две. Три. Черт разберет сколько их. Теперь понимаю: реально все. Да и привычная схема уже не работает.

Вот с чего эта баба на первую встречу пришла? Зачем ко мне полезла? Грозила серьезным испытанием. Точнее — предупреждала. Круто как для проверки.

Надо сглотнуть это. Как дед с Шайтаном сглотнул. Принять, что мутной телке подчиняюсь. Если прокрутить заново ее бредни про богов и прочую хреноту, достаточно натурально на долбанутую аристократку тянет. Отбитая баба.

А мужики там разве лучше? Сами свои испытания хрен пройдут. Может и башковитые, в интригах шарят, но брось их на полигон — загнутся.

Червяки. Жалкие. Слабые. Только эти хмыри в реальности рулят нами, вертят как хотят, тасуют, передвигают по полю. Упыри гребаные.

Мы для них животные. Что Викинг, что я. С гор спустились типа. Тупые. Примитивные. Двух слов не свяжем. Пригодны только рожи молотить.

Ха. Может, и так. Может, проигрываем в хитровыебанности. Только в нас кровь горячая. Бурлит, кипит. А в них что? Голубые помои?

Поглядим, чья возьмет. Кто кого в итоге натянет.

— Долго будешь на пороге топтаться? — рявкаю.

Усмехаюсь, когда слышу как дергается моя Зайчишка. Не надо оборачиваться, чтобы четко ее представить. Аппетитную. Ароматную. Дрожащую.

Челюсти стискиваю. Зубами скрежещу.

— Ты не спишь? — спрашивает она.

— Без твоей жопы под боком не уснуть, — хмыкаю и хлопаю ладонью по матрасу, приглашаю Зайку в капкан.

Приближается. Тихо. Робко.

— Халат к черту, — приказываю.

Хочу ее тело чувствовать. Рядом. Крепко. Без шмотья. Без клочка одежды. Вечно бы голой держал. Запер в четырех стенах. Запечатал. Нечего ей одной шататься.

Раздевается. Укладывается на постель. Вот же сучка. Как специально старается на расстоянии держаться. На самой краю мостится.

Пиздец. Когда уже осмелеет?

Обхватываю за талию. Притягиваю. В себя вжимаю. Впечатываю. Пусть привыкает. Прикипает. Пусть влипает, как влип я сам.

Маленькая стерва. Мелкая. Хрупкая. А пахнет — одурительно. Чистый грех.

Думает, не вижу ничего? Не замечаю? Взглядом член мой ласкает. Облизывает и обсасывает. По всему стволу проходится. И краснеет. Вечно краснеет. И до яиц добраться не решается.

Проклятье. Так девчонку и ощутил. Членом. По стояку присутствие в комнате просек. Мой болт на нее настроен. Капитально. Нереально. Даже не верится, что так долго не могу этой звездой натрахаться.

— Отсосешь на ночь? — спрашиваю. — Чтоб крепче спалось.

Воздух втягивает. Шумно. Забавно. Потешно так. Пиздец. Напугалась сразу. Понимает, что стоит мне захотеть — до гланд вгоню.

— Ты… хочешь? — шепчет.

До одури. До жжения в паху.

Этот рот под мой член и создан. Губы какие. Пухлые. Сочные. Между ними всаживать одно удовольствие. Внутрь скользить. Вглубь. Рывками вбиваться. Врываться. Да у нее и глотка под меня вытесана. Тесная. Горячая. Туда часами можно толкаться. Вкачивать сперму за разом. Еще бы язычок приручить. Юркий. Дерзкий. Пусть распаляет. Мои яйца дразнит.

Сжимаю ее задницу. Сминаю ягодицы.

Дрожит. Ох, как же сладко она дрожит. Сильнее всего в жопу получить боится. И не зря. Там гораздо теснее и жарче, чем в ее горле. Чем в звезде. Войду и кончу. Разряжусь семенем. В момент. Долго не продержусь.

Но нет. Она у меня останется невинной. Непорочной. Здесь. Только здесь.

— Бля, — рык подавляю. — Спи.

Всему свое время. Принуждать не стану. Когда желание окрепнет, сама на меня набросится. И отсосет, и заглотит. И сперму примет до капли.

А пока надо отдохнуть. Пары часов мне хватит. Раз встреча теперь предложена на четверг, то испытание будет завтра.

+++

Сладкий запах. Нежный. Тонкий. Пьянящий и дурманящий. По венам током пробегает как электрический ток. Кровь сворачивает. Не вытравить, не избавиться. Наоборот. Ароматом хочется пропитаться. Пронизать себя всего.

Она. Везде и всюду. Она.

Моя. Только моя.

Я должен про дело думать. Готовиться к испытанию. А вместо этого херней страдаю. Играюсь цветами. Долбануться. Кто бы меня сейчас увидел. Сразу бы в дурку сдали.

Проклятые эдельвейсы. На звезды похожи. Украшаю ими волосы девчонки. Действую медленно и осторожно. Пробудить не желаю. Надо поскорее свалить.

Я обо всем позаботился. Записку оставил. Леона сторожить приставил. Пусть Зайка погуляет под присмотром, музеи свои посмотрит. Да и от моего друга там больше пользы. Он по этим темам прется, расскажет ей всякого. А я за будущее повоюю.

Только уйти трудно. Манит. Притягивает. Крепче любого магнита. Самая настоящая ведьма.

Усмехаюсь, представляя, как она проснется. Как заметит цветы. Удивится. Спрыгнет с кровати и бросится к зеркалу. Там записка.

Звезда моя. Прочтет и раскраснеется. Жаль, лично не увижу.

Я должен держаться подальше. Сегодня. Для ее же безопасности. Покидаю номер отеля. Отправляюсь на улицу.

Теперь только ждать.

В прошлый раз мне сделали инъекцию. Один укол. Короткий. Жгучий. В плечо. Мрак заволок глаза. Я очнулся уже на месте испытания. На старом полигоне. Перед полосой препятствий.

Это самая трудная часть. Подпустить их к себе. Позволить напасть. Вколоть дрянь. Не сопротивляться. Подавить природные рефлексы. Уступить. Сдаться.

Здесь нейтральная территория. Всем управляет «Табула Раса». Единственная сила. Каждый ей подчиняется. Правила четкие, поэтому подвох исключен.

Никто другой не рискнет затевать свою игру. Случайный хмырь не подкрадется и не всадит в спину шприц.

А вообще — черт разберет. Теперь я ни в чем не уверен. Вижу только, что ни хрена не знаю. Кругом засада. Но отступать поздно. Дорога одна. Прямая. Вперед. Вот и надо двигать строго по курсу.

Опять прокручиваю вероятные варианты. Выстраиваю картину по фрагментам. Если бы от меня захотели избавиться, я бы уже кормил червей. Там разговаривать не будут. Быстро удалят из мира живых.

Да и не круто ли? Вся «Табула Раса» против меня?

Хм, скорее уж на подставу тянет. Хитрую. Жесткую. Методичные удары по болевым точкам. И Лютый здесь разменная монета. Его отработают и сольют. Смертник. Много узнать успел. Сам наверняка не въезжает. Поговорить бы с ним. По душам, бля. Надо слегка надавить — польется как ржавое ведро.

Урод зацепился за долг Андрея. Смехота. Я ни с кем делиться не обязан. Взял свое и точка. Как пожелал, так и взыскал. Кто сильнее, тот и прав. Пусть заглохнут.

Осмелели крысы. Шуршат по углам. Перетирают. Заговор готовят. Выжидают, когда слабину дам.

Вот и суть. Показать, я больше не вожак. И поставки прощелкал. И уважение людей потерял. Долг типа зажал, против понятий иду. Залип на девку, хватку проебал. Вот вариант. Лютый для прикрытия нанят. Шайтан спущен с цепи. Много фигур на поле, зато реальный кукловод один. Перед «Табула Раса» спектакль разыгрывает. Может, мечтает мое место занять? Клан загасить. Бизнес отжать. При полном одобрении высших структур.

Хорошая версия. Крепкая. Проще думать, будто способен поймать врага и намотать его кишки на кулак. Переть против целой организации гораздо труднее. Особенно, если доверять некому. Везде прослушка. Еще и шпионы рыщут.

Кстати, о них.

Замедляюсь. На автомате. Не оборачиваюсь. Просто сжимаю кулаки. Чувствую слежку. Слышу шаги. Двое. Нет, трое.

Начинается веселье.

Укол. На этот раз в шею. И гораздо больнее. Адское жжение. Тьма сгущается. В момент. Даже не замечаю, как отключаюсь.

+++

Ледяной пол. Твердый. Шершавый. Шарю ладонями. Ощущаю под пальцами выщербленный камень.

Прихожу в сознание. Оцениваю положение. Отмечаю детали.

Руки свободны. Ноги тоже. Нет ни веревок, ни кандалов. Никто не пробовал меня обездвижить. Одежда на месте. Обувь не снята. Подозрительно мило и гладко.

Столько заботы. Где подвох?

Отталкиваюсь от пола. Поднимаюсь прыжком. Рывком вскакиваю на ноги. Оглядываюсь вокруг. Изучаю обстановку.

Гребаные катакомбы. Или лабиринт? Кирпичная кладка выглядит уж очень древней. Видавшей виды. Подгулявшей. Повсюду полумрак. Мерцает пламя горящих факелов. Подергивается. Различаю перед собой сводчатую арку, что ведет в темный коридор. Других выходов нет. Или надо лучше рассмотреть?

Ладно. Проверим. Поглядим.

Рык рвется из груди. Зверюга внутри жаждет поиграть. Слишком долго томился в клетке. Зайчишку берег. От себя самого хранил. Прятал когти и клыки. Однако теперь резон терпеть пропал. Нутро свое возьмет. Сполна.



Я рад. Реально рад. Наконец можно оторваться. Порезвиться. Кровь уже пульсирует и бурлит, бьет по вискам. Хватит мозг сушить. Нужно размяться.

Леон рассказывал о таких местах. Расположены под землей, напичканы ловушками. Отсюда непросто вырваться. Обмануться легко. Поэтому никогда не стоит выбирать очевидный путь. Будешь долго рыскать — тебе конец. Время ограничено. На выходе взрывчатка. Если в срок справиться не успеешь, то пока здесь завалы расчистят, сдохнешь от голода. Ну или еще быстрее кончишься. От травм или нехватки воздуха. Тут смотря, как и где обвал произойдет, что именно затронет.

Короче, надо спешить. Только с умом. Вспомнить все советы друга и на практике использовать. Изучаю стены. Оглядываю железные держатели, в которых заключены пылающие факелы. Ищу знак. Игнорирую единственный видимый проход.

«Табула Раса» помешаны на тайных посланиях, символах и прочей хренотне. Миг — я обнаруживаю новый ход. Жму на камень, где вырезан странный знак. Стена сразу в сторону отъезжает.

Слишком просто. Быстро. Напряг ощущаю.

Хватаю факел, освещаю коридор и замечаю целое полчище змей. Огромные клубки. Темные. Сверкающие. Склизкие. Мигом врезаю по камню, закрывая проход.

Продолжаю поиск. Нахожу очередной выступ со значком и открываю очередной ход. На вид ничего опасного не вижу. Тушу полыхающий огонь. Бросаю палку вперед. Скрежет металла оглушает. Будто железные челюсти смыкаются. Блеск лезвий различим даже во тьме. От факела только щепки летят.

Двигаюсь дальше. Третий коридор распахивается от поворота держателя. Крутанув железяку, обнаруживаю путь. Проверяю как прежде: взглядом ощупываю и внутрь потухшую деревяшку швыряю. Тихо, ничего не происходит.

Обхожу помещение по второму кругу. Проверяю, не упустил ли чего. Нет. Чисто. Значит, только последний ход наружу и ведет.

Погнали. Сейчас будет самое интересное. Ступаю вперед.

Прекрасно помню слова Леона о том, что ничего простого в таких капканах не бывает. И если кажется, ты выбрался или ступил на верный путь, это лишь начало настоящего дерьма.

Треск. Мерзкий и резкий. Камни шатаются под ногами. Не трачу время, чтобы вниз смотреть. Едва успеваю подпрыгнуть и ухватиться за стальные кольца под потолком. Так дорогу и продолжаю. По верху. Пока кладка внизу рушится. Гремит, уходя под землю. Кольца сменяются цепями. Брусьями. Перекладинами.

Отлично. Заодно и разомнусь.

Улавливаю свист среди грохота. Чудом. Поднимаю ноги, подтягиваю к груди. Сталь скрежещет. Лезвия орудуют внизу. Еще немного — меня бы серьезно укоротило. Там реальные тесаки сверкают. Из стен вылетают.

Круто. Пошла жара. Поперло веселье.

Давно я так не забавлялся.

Держаться больше не за что. Зависаю на последнем турнике. Впереди зияет темень нового коридора. Внизу разверзается пропасть. Расстояние нехилое. Деваться особо некуда. Раскачиваюсь — влетаю в проход.

Свет вспыхивает. Прямо по команде. Как только касаюсь поверхности. Слепит. Слишком яркий.

Привыкаю. Постепенно. И охреневаю. В секунду. Пиздец. Царство долбаных лезвий. Иначе не назвать. Мелькают громадные ножи. Скалятся железные жернова. Возникают и пропадают в хаотичном порядке. Системы нет. А может и есть, но у меня очень мало времени на раздумья. Надо действовать, пока земля не горит под ногами.

Мясорубка. Натуральная. Пережут так, что выплюнуть будет нечего. На полигоне было проще. В разы. Прошлый опыт похож на курорт. Да и бойцов оказалось не трудно завалить.

А тут как быть? Железки движутся быстрее, чем я моргаю.

Закрываю глаза. Выравниваю дыхание. Вызов принят. Иначе никак. Что я за мужик, если облажаюсь?

Снова смотрю перед собой. Отмечаю закономерность. Прав? Ошибаюсь? Есть лишь один способ проверить.

Лезвия гулко стрекочут. Рассекают затхлый воздух. Смена положения орудий быстрая. Молниеносная. Мгновение ока. Чуть задержишься — покромсает. Мокрого места не оставит.

Бросаюсь вперед. В стальную рощу. В самую гущу. Кувырком. Ноль сомнений. Ноль заминок. Неверное движение будет стоить головы. В прямом смысле. Сколько здесь лезвий, столько и шансов лишиться башки.

Черт. Я не собираюсь подыхать. Не здесь и уж точно не сегодня.

Про страх забываю. Бояться поздно.

Вжимаюсь в стену. Утыкаюсь в тупик. Перевожу дыхание.

Грохот камней. Поток воздуха бьет в лицо. Лезвие мелькает совсем близко. Слепит. Но я не закрываю глаза, не отвожу взгляд. Прямо смотрю, в упор. Держу контроль.

Стена разворачивается, отправляет меня в следующий отсек.

Новый коридор? Нет. Скорее комната. Мрачная. Темная. Слегка подсвеченная факелами. После яркого света в прошлой части трудно сразу оценить детали.

Горлу горячо. Жжет. Что-то влажное заливает грудь.

Прикладываю ладонь. Понимаю, шею задело. Слегка. По касательной. Проклятье. Мог бы и лучше управиться. Должен был.

Плевать. Продолжим.

Отталкиваюсь от камня, продвигаюсь в центр, оглядываюсь.

Все гаснет.

Какого хрена?

Чувствую бой сердца. Дыхание чувствую. Не свое. Чужое явно. Не слышу, не различаю. Именно чувствую. Чую. Ощущаю.

Здесь есть кто-то еще.

Ухмыляюсь.

Пространство озаряет свет. Снова. Гораздо более яркий. Над стеной вспыхивает пламя. Полыхает, взвиваясь ввысь жадными языками.

Уклоняюсь от топора. Не вижу летящее в меня оружие. Не улавливаю взглядом. Но рефлекс срабатывает сам. Тело реагирует быстрее разума. Никогда не подводит. Не обманывает.

Еще один топор. Опять удается увернуться. Потом два сразу. Инстинкт и тут не подводит. Действует моментально.

— Удивлен? — раздается вопрос на родном языке, на древнем диалекте, который сейчас почти никто не использует. — Битва будет настоящей. Даже не сомневайся. Не надейся на пощаду. Если я бьюсь, то до конца. До последней капли крови своего врага.

— Я ждал тебя, — говорю правду. — Хорошо управляешься с топорами. Бросаешь их так же легко, как предложения о дружбе между кланами.



— Мое слово в силе, — заявляет с усмешкой. — Но я должен знать, стоишь ли ты его. Слабаки меня не интересуют. Надо в деле поглядеть и понять. А, что покажет тебя лучше боя?

— Валяй, — делаю приглашающий жест. — Рискуй.

— Я много на кон поставил, не находишь? — хмыкает. — Открылся тебе, практически прямо признался, какой организации прислуживаю. Нарушил все правила. Сейчас по лезвию хожу. Болтаю на нашем языке. Надеюсь, они ни черта не разберут. Микрофоны хреновые, стою так, чтобы по камерам нельзя было по губам речь прочесть. Уверен, ты осознаешь, тяги у меня очень серьезные. Позволяют и время подвигать, и прослушку подпортить.

Рустам Ахметов делает шаг вперед. Подступает ближе.

Пламя разрастается. Будто вспыхивает второй круг. Языки огня взвиваются еще выше, облизывают потолок.

Выхода не вижу. Нигде. К стенам теперь не подступиться. Вверху тоже глухо. Ни решеток, ни люков. Никакого намека на лазейку.

Но отсюда есть путь. Точно есть. Иначе и быть не может.

Ладно, потом разберусь. Сперва надо раскатать этого засранца.

— Ты прямо как обиженная девчонка, — кривлюсь. — Одно свидание не задалось, другое назначил. Стараешься ради меня, проявляешь знаки внимания, оберегаешь. Теперь вот проверить решил, достоин ли я твоей симпатии. Охренеть заявка.

— Точно, — скалит зубы. — Забыл, ты у нас спец по девчонкам. Так течешь, что ничего вокруг не замечаешь. Скоро сам себя отправишь в расход.

Провокация. Голая. Откровенная.

Он что-то скрывает. Прячет за спиной. Что?

Надо унять гнев. Умерить ярость. Мозг лучше держать в холоде. Тогда и реакция четче. Нельзя поддаваться на такой явный развод.

— Много базаришь, — обрываю. — Утомляешь.

— Делаю больше, — выдает в ответ. — Добудешь мою башку — получишь встречу с верхушкой. А там и Шайтана подарят, и реального врага с потрохами сольют.

— Так ты пришел сюда сдохнуть? — спрашиваю.

— Развлечься, — издевательский смешок.

Слабо верится. Ставка высокая. Даже слишком.

Ахметов подставляется по полной. Сам встречу искал, сам притащил компромат, по уровню которого было предельно ясно, откуда добыты данные. «Табула Раса». Их почерк. Съемка со спутников. Серьезная детализация. Отображение всех мелочей. Сделки Лютого показаны по секундам. Переписки. Записи. Подробные скрипты.

Показать такую информацию означает признаться, где работаешь и на кого. При чем без их одобрения. Этот псих действует сам, раз настолько сильно шифруется.

Но покровитель у него серьезный. Говорят, у каждого, кто заключает союз с «Табула Раса» есть свой покровитель. Иногда несколько. Точно трудно понять, ведь с нами, простыми смертными, никто из них не общается. Долбаные олимпийские божества.

Как там та баба задвигала? Вроде так.

Я сразу понял, что Ахметов попал. Как мой дед, как я сам, как Леон. Как гребаный Шайтан. Все мы влипли в паутину. Вынуждены подчиняться тайному ордену.

Апофеоз пиздеца — наличие там девах. Никак привыкнуть не удается. Ну не могу к такому дерьму привыкнуть. Даже одна бабенка напрягает. А если их больше?

Задвигаю мысль подальше. Стараюсь погасить злобу.

— Дорогое развлечение, — замечаю.

— Я по брату скучаю, — говорит мрачно. — Давно мне никто задницу не надирал. Одни слабаки кругом. Дубасить их скучно. Никакого удовольствия. Еще и пугаются, вроде начинают бодро, а потом удрать пытаются. Орут. Умоляют жизнь сохранить.

— Я думал, у тебя есть план покруче мордобоя.

Иначе зачем стараться?

Собирать информацию. Выдавать Лютого и намекать на того, кто реально рулит этой темой. Признаваться в работе на «Табула Раса». Ускорять встречу, которая поможет быстрее порешить Шайтана. Все впустую?

— Есть, — ухмыляется Рустам. — Одурительный план.

— Так чего ждем?

— Исход боя.

Если победит он, то я ни черта не стою и связываться со мной глупо. Если верх одержу я, возможен договор на равных. С его стороны — больше ценной информации. С моей — серьезная сила. Если оба тут сдохнем, туда нам и дорога. Мусор. Отбросы на обочине жизни.

Пламя подступает еще ближе. Пока болтаем, загорается сразу несколько кругов. Стен уже не видно. Огонь полыхает вовсю. Искры летят.

Ахметов совсем отбитый. Отморозок. Больной. Одержимый. Черт. Уважаю его. Красивый ход. Впечатляет. Никогда не получал такого вызова на поединок.

Теперь осталось понять — чья возьмет. Кто вывезет? Как?

Мы бросаемся друг на друга. Без предупреждения. Без команды. Просто сходимся в схватке в один момент. Оба понимаем: ждать некогда. Пора действовать. Еще выход нужно найти.

Рустам хорош. Очень. Но я сильнее. От моих кулаков ему не уйти. Никому не уйти. Задавлю. Раздавлю. В пол вобью. Вгоню. Размажу на хрен.

Вхожу в раж. Про главное забываю. Там, где есть хитрость, никакая сила не спасет. Теряю трезвость мыслей. Упиваюсь зовом крови. Отдаюсь стихии. Погружаюсь в ярость. Забываю обо всех границах. Забываюсь.

И лажаю.

Он что-то скрывал за спиной. Вырядился странно. Нечто вроде старых доспехов. Латы. Короче, дьявол разберет.

Я вспоминаю, об этом только когда оказываюсь на лопатках и меч входит в живот. Прорезает, насквозь прошивает, прибивая к земле. Лезвие проходит плоть. В почву вонзается.

Земляной пол. Земляной. Пыль.

Черт. Это больше не имеет значения.

Как ему удалось? Когда?

Я реально пропускаю момент. Изворотливый гад. Растравил. Намеренно слабину дал. Подался и ударил. Врезал по-настоящему. Я на него с голыми руками. Он с оружием. Только я сам виноват. Проморгал. Прощелкал. Проебал.

Ахметов правду говорит.

Я слаб. Хватку теряю. Промахнулся и…

— Ты бы мог устроить переворот, — говорит Рустам и опускается на колени рядом со мной, зажимает рукоять меча, проворачивает, глубже ввинчивая в землю, шепчет в самое ухо. — Бунт. Мятеж. Не важно. Мы могли уничтожить их вместе. Всех их. До единого. Мужиков и… баб.



Знает. Он тоже знает про ту женщину. Их там несколько. Похоже, и правда несколько. Управляют наравне с мужчинами, решают судьбу мира.

Боль прорезает нутро. Опаляет каленым железом.

И огонь подбирается ближе. Ближе и ближе. Чувство, будто языки пламени ласкают лицо, проходятся по щекам. Только тело сковывает холод. Обдает лед.

— Но я ошибся в тебе, — вздох. — Ты слаб.

Меч входит до упора. До предела. Раздирает. Продирает. Высекает искры из глаз. Жгучие. Кровавые.

Загребаю пыль руками.

— Обожаю блондинок, хотя всегда приятно сделать исключение, — смеется и дальше режет, на части рвет. — Не волнуйся твоя женщина не достанется ни Лютому, ни его дружкам. Я заберу ее сам. Покажу ей, что такое настоящий член. Член победителя. Твоя девчонка будет орать подо мной. Клянусь. Я войду в нее глубже, чем этот меч входит в тебя.

Моя женщина. Девочка. И он. Урод. Ублюдок гребаный.

Ее улыбка. Взгляд. Голос. Нежное тело. Волосы, которые так и тянет намотать на кулак. Приоткрытые губы. Стоны, продирающие похлеще меча. Чистый кайф.

Рано мне подыхать. Рано. Блять.

Рев разрывает грудную клетку. Это я или демон внутри меня?

Пускаю пыль ему в глаза. Бью. Врезаю, собрав силу в кулак. Отталкиваю. Сам не вижу куда. Кровь застилает обзор. Или это просто красная пелена?

Обхватываю рукоять. Выдираю меч из себя. За лезвие вытягиваю. Рывок за рывком. Отправляю к дьяволу нестерпимую боль.

Некогда чувствовать. Некогда слабеть.

Бей. Просто бей его. Забей тварь.

Багровый туман. Везде. Всюду.

Я обхожусь без всякого оружия. Почти отключаюсь от злобы. Почти, но не совсем. Добираюсь до Ахметова и бью его так, как никогда и никого не бил. Ярость меня затапливает, утягивает на дно.

Отрезвляет только скрежет металла. Резкий. Жесткий.

Оборачиваюсь на звук. Отрываюсь от гада. Вижу, вверху появился люк. Крышка откинута вниз, болтается. Можно дотянуться, подтянуться и выбраться наружу.

Вдруг понимаю, все объято пламенем. Ближе некуда. Огонь тянется к одежде. Руки лижет. Дышать трудно.

Сглатываю кровь во рту.

Бросаю взгляд на подонка, которого избивал еще секунду назад. Обмяк. Повержен. Сокрушен. Его лицо залито кровью. Ничего не разглядеть. Месиво. Но черт, мне кажется этот психопат улыбается. Ржет.

Все. Пора валить. Живо.

Поднимаюсь. Пошатываюсь, но добираюсь до крышки люка.

Последний рывок. Последний. Давай!

Хватаюсь за сталь. Подтягиваюсь. В следующий миг вдыхаю морозный воздух. Аж ребра ломает. Растягиваюсь на снегу.

Сил нет. Отползаю в сторону. Сам едва осознаю — почему. Просто знаю. Надо быть подальше. Чем дальше, тем лучше. Потому что…

Гремит взрыв. Земля дрожит подо мной. Гром сотрясает лабиринт внизу. Раскат за раскатом. Уничтожает все.

Видно, ловушка свое отработала.

— Молодец, — сдавленный выдох, тычок в плечо. — Ты прошел.

Рядом приземляется еще одно тело. Как мое. Обессиленное. Ослабевшее. Почти безвольное.

— Урод, — рычу.

За горло его хватаю.

— Чего… — хрипит. — Чего ты…

Умудряется перехватить мою руку. Ослабляет захват. Отстраняет от себя.

— Ты же понял, — откашливается Ахметов. — Я все разыграл. Это должно выглядеть реально. Настоящая схватка. «Табула Раса» должны поверить. Да и как бы мы…

— Боролись бок о бок, не испытав друг друга в бою, — выпаливаю, договаривая речь за него. — Я понял. Бля. Понял на ура. Но за твои слова про мою женщину я выдеру твой поганый язык. Через пасть выдеру и…

— Только эти слова и помогли, — фыркает. — Иначе бы ты подох. Уже нюни распустил. В крови захлебывался. Пузыри пускал. Жалкое зрелище. Никакого запала.

— Ты что несешь? — охреневаю.

— По ходу я ошибся, — посмеивается, сплевывая кровь. — Она тебя сильнее делает. Ну эта твоя девчонка. Ты за нее кого угодно в клочья порвешь.

Не поможет. Урод. Не поможет.

Даже не надейся. Я тебя без всяких лицензий и допусков к охоте убью. На куски разделаю. Разве не в этом суть поединка? Биться на смерть.

Я пытаюсь его придушить. Опять. Он пытается этого не допустить. Со стороны все выглядит так, будто мы пожимаем друг другу руки. Долбануться какая ирония.



Глава 58

Это больница.

Достаточно одного взгляда, чтобы понять. Все белое и стерильное. Рядом стрекочет умный аппарат. Повсюду оборудование высокого уровня. В мои руки воткнуты трубки капельниц. Еще и медсестра возле окна вертится. Короче, полный комплект.

Прокручиваю в памяти кадры прошедшей ночи. Коридоры. Лезвия. Схватка. Взрыв. Фрагмент за фрагментом собираю воедино. Оцениваю картину.

Ясно. Меня обломала потеря крови. Адреналин закончился. Мозг отрубился. Тело тоже вышло из строя.

Дерьмо. Где Ахметов? Наш разговор не закончен. Пусть этот ублюдок не радуется, будто его хитроумный план поможет закрыть вину за грязный рот. Никто не смеет трахать мою женщину. Даже на словах. Даже в мыслях, блять. Никто и никогда.

Где эта сволочь?

Поднимаюсь и оседаю обратно. Стискиваю челюсти. Сжимаю кулаки. Чувствую, как прошибает холодный пот. Проклятье, совсем забыл про дыру в животе. Сквозная рана. Хреновый расклад. Надо действовать осторожнее. Пару дней потерпеть и зарастет.

Взгляд падает на часы. Прямо передо мной. На стенке красуются.

Дьявол. Ровно полдень. Сегодня четверг. Гребаная встреча назначена на двенадцать. Как теперь туда успеть? По ходу никак. Пиздец. Все проспал. Прохлаждаюсь тут. Охренительно просто.

Стоп. Медсестра? Не совсем. Когда женщина закрывает окно и направляется в сторону кресла, улавливаю блеск. От ее лица сияние исходит. Четкое. Серебристое. Прямо по глазам врезает.

— Привет, богиня, — кривлюсь.

Она вздрагивает. Оборачивается. Теперь я могу получше разглядеть маску. Увидеть, что никакой медсестры здесь нет. Бесячая баба из «Табула Раса». На этот раз одета иначе. Безразмерный балахон сменила на закрытое платье. Длинное. Под горло. Но фигуру обтягивает. Белоснежное. Потому в заблуждение вводит. Сперва. Сейчас уже понятно, что это не униформа.

— Ты, — выпаливает и приближается, застывает у моей койки. — Ты слишком рано очнулся. Лекарство…

— Ну я спешил, — хмыкаю. — Не хотел на встречу опоздать.

Странный звук. Смех? Да, она смеется. Маска искажает, потому сразу непонятно. Забавляется бабенка, молодец. Пусть скалит зубы, пока может. Клянусь, когда я доберусь до гребаного клуба, им всем станет не до смеха.

— Что по Шайтану? — спрашиваю.

— А что бы ты хотел? — склоняется надо мной, глазами сверкает. — Как бы предпочел поступить?

Слишком близко. Напрягает.

— Грохну падаль, — чеканю. — В любом случае. С вашего одобрения или без. Я свои долги всегда плачу.

— Тогда радуйся, — заключает. — Он твой. Охота открыта. «Табула Раса» сделала выбор. Теперь судьба этого человека целиком и полностью в твоих руках. Считай это даром за отличное развлечение.

— Круто, — присвистываю. — Но с развлечением я так и не закончил. Не помню, чтобы оторвал башку Ахметову.

— Ты прошел испытание, — говорит она. — Проявил достаточно силы и смелости. Далеко не каждый выстоял бы в том лабиринте, но тебе удалось. Мастерски. Блистательно. Я поражена. Все мы поражены. Потому награда настолько щедра.

— В живых остается один, — замечаю. — Разве нет? По правилам.

— Тебе не нужно об этом волноваться, — отмахивается.

— Я не волнуюсь, — ухмыляюсь. — Ахметов у меня второй на очереди. После Шайтана. Его давно пора проучить.

— Нет, — твердо произносит она. — Вы должны подружиться.

— Чего? — скалюсь, не скрываю презрения. — Он бросил мне вызов. Значит, сдохнет. Я своих врагов долго живыми не держу.

— Он твой друг, — выдает на полном серьезе. — Теперь.

— Что-то я пропустил…

— Я так хочу, — обрывает.

Интересная заявка.

Мрачнею.

— Возможно, не сразу, но вы установите дружеские отношения, — продолжает она невозмутимым тоном. — Считай это приказом, если будет проще. Но я запрещаю любые попытки снова устроить бой. Рустам тоже предупрежден. Больше никаких стычек между вами не произойдет. Первый и последний раз. «Табула Раса» хочет видеть вас вместе.

— Может, нам еще и пожениться? — фыркаю. — У вас же это модно. Толерантность к пидорам. Браки заднеприводных.

— Захочу и поженитесь! — восклицает жестко.

Я сжимаю кулаки. Крепче. Просто чтобы заглушить ярость болью. Чувствую, как открываются порезы на ладонях, как свежая кровь пропитывает повязку. Злоба раздирает изнутри.

Сука. Опасная сука. Очень.

В первый раз за всю жизнь хочу ударить женщину. Мерзкое желание. Отвратное. Недостойное мужика. Одергиваю себя. Нет. Даже думать об этом нельзя.

— Твоя дерзость переходит границы, — шипит она и вдруг смеется. — Я догадывалась. Представляла, но не думала, что вы настолько сильно похожи. Хотя стоило сразу понять очевидное. У вас одна природа. Дикое нутро. Будоражащее.

— Похожи?

— Ты второй, кому я позволяю так нагло со мной общаться, — стягивает перчатку, проходится пальцами по моей шее, скользит к груди. — Или первый? Рустам и тот выражался скромнее. Во всяком случае, в начале нашего знакомства. А он ведь одержимый. Бешеный. Но ты… ха, вас трудно сравнить. Один лучше другого. Оба дерзкие дьяволы. Ваша гибель стала бы огромным разочарованием.

Я замечаю кольцо. Там, где место обручальному. Золотая печатка. Пирамида, а на ней символ весов. В самом центре высечен крест.

Женщина отдергивает руку. Будто понимает, что совершила ошибку. Будто взгляд мой чувствует. Перехватывает. Натягивает перчатку обратно.

Это их знак? Метка, по которой «Табула Раса» узнают друг друга, когда на них нет масок? В обычной жизни?

— Я хочу его крови, — говорю и резко поднимаюсь, выдергиваю трубки капельниц, отбрасываю простынь. — Я обмотаю его кишки вокруг его же глотки.

Нужно отвлечь ее. Сбить с толку. Пускай забудет, что прокололась и выдала себя. Пускай дальше считает меня животным. Тупым. Примитивным. Я не обращаю внимания на бабские безделушки. Значит и дергаться нечего. Нет проблемы.

— Хватит, — бормочет женщина. — Прекращай. Иначе рана откроется. Тебе нельзя напрягаться. Пару дней придется провести в постели. Необходимо время на восстановление.

— Ничего, — хмыкаю, поднимаюсь с кушетки, превозмогая боль, оглядываю свой проткнутый живот. — Меня уже залатали. Дальше само заживет.

— Амир, я приказываю тебе вернуться, — тычет пальцем. — Приказываю. И не смей трогать Рустама. Понял? Не смей. Вы оба мне подчиняетесь.

Отлично. Что и требовалось доказать. У нас один покровитель на двоих. Богиня. Двинутая на всю голову. Потому и встречу перенесли, и нас живыми оставили. Развлекуха. Ей по кайфу наблюдать за битвой. Выхаживать любимцев тоже по кайфу. Ничего. Сейчас обломаю.

— Ладно, — вроде как уступаю. — Я не стану убивать этого подонка. Так сразу — не стану. Пусть порезвится, пока может. Займусь Шайтаном. Но валяться здесь отказываюсь. В деле раны зарастают. В деле. А не когда жопу в больничке греешь.

— Я отправлю к тебе личного врача, — говорит она.

— Хорошо.

— Ты должен быть осторожен, — не затыкается.

— Это не первая моя драка, — отрезаю.

— Я о другом, — вздыхает. — Шайтан твой. Никто не будет препятствовать возмездию. Но существует другой враг. Гораздо более серьезный и опасный. К сожалению, даже мне запрещено раскрывать его личность. «Табула Раса» ждет, на чьей стороне окажется сила.

— Я уложил Ахметова…

— Нет, речь не о нем, — мотает башкой. — Рустам твой друг, ему приказано содействовать и помогать. А враг еще не заключал союз. Только добивается договора. Если упустишь свою власть, он займет твое место. Уничтожит твой клан и отнимет бизнес.

Очередное подтверждение. Четкое. Веское.

Крыса копает под меня. Срывает поставки. Прикрывается Лютым. Жаждет отжать жирный куш. Кто эта тварь?

Разберусь. Найду и прикопаю. Любопытно, что наша бабенка не может открыть тайну. «Даже мне запрещено» — так говорит. А кем? У них есть иерархия? Несколько кругов? Сколько там вообще народа? По ходу долго верхушку вырубать.

Я одеваюсь. Молча. Чувствую на себе взгляд.

Она хочет помешать. Оставить меня здесь. Уложить обратно в кушетку и ухаживать, залечивать раны. Но я совсем не нуждаюсь в заботе. Особенно — в такой. Хоть живот раздирают железные когти, я умею терпеть боль. Нечего тут колодой валяться.

— Амир, — произносит, когда набрасываю пиджак. — Я не могу назвать имя твоего врага. Но ты должен знать главное. Для тебя Вена больше не является нейтральной зоной.

— Правила всегда меняются, как вам удобно? — кривлюсь.

Глупый вопрос. Знаю. Кто сильнее, тот правила и устанавливает. Сначала сбылась мечта нашего покровителя про двух героев, бьющих друг другу морды на потеху избранной публике. Теперь же настал черед для полного состава «Табула Раса» наблюдать за моей схваткой.

Вывезу или нет? Интрига, бля. Ради этого можно отменить закон, который тут установлен. Больше никакого нейтралитета. Каждый сам за себя.

Гребаные умки. Они правда верят, что бросают меня в клетку с волками? Нет. Ни черта. Это волков закрывают со мной. Я их зубами рвать буду. Растерзаю. На хрен загрызу.

А потом меня током пробивает. Насквозь. Каждый позвонок прожигает. Кишки не от боли скручивает. От другого чувства. Странного. Непонятного. Незнакомого. Аж потряхивает. Не гнев и не ярость. Страх?

Я же не один тут. Больше не один. Зайка. Моя маленькая. Сладкая. Нежная. Сочная. Она может пострадать.

Перед глазами темнеет. Едва разбираю дорогу.

Я должен найти свою девочку. Должен охранять сам. Оберегать от всего.



Глава 59

Убить Шайтана. Уничтожить врага, который охренел настолько, что пытается сорвать поставки моего товара и занять мое место под солнцем. Раскатать «Табула Раса» под ноль, разрушить до основания.

Четкий план. Простой и понятный. Действовать можно в произвольном порядке. Сначала грохнуть неизвестного ублюдка, после поквитаться со старым врагом. При любом раскладе «Табула Раса» будет на десерт. Еще не знаю, как это сделаю и когда, других забот хватает. Но вердикт вынесен. Приговор на смерть.

Леон предупрежден. Уже подбирает нужных людей. Выполняет распоряжения. На него могу положиться целиком и полностью. Доверяю как себе самому.

Чую скоро станет горячо. Разборка произойдет прямо здесь. Австрия. Вена. Вопрос времени и места. Неизбежность. Лучше быть готовым заранее. И дьявол раздери, я готовлюсь. На удачу давно не надеюсь.

Но про кайф забывать нельзя. Дел много, а самое важное одно. Вот. Прямо по курсу. Отступает. Медленно. Пятится. Назад. Мелкими шажками. Потешно. Шухарно. И подрагивает забавно.

Зайка. Зайчишка.

Смотрю на нее. Жрать охота. До одури. В эти пухлые губы вгрызться. Языком в рот ворваться. И трахать. Одержимо. Дико. В бешенство впасть. В неистовство.

Решаю ни в чем себе не отказывать. Ухмыляюсь. Надвигаюсь на девчонку. А она шагает дальше. Вглубь отельного номера. В спальню. Ступает, не оборачиваясь.

— Мне страшно, — шепчет она, медлит и выпаливает: — У тебя такой взгляд.

— Какой? — хмыкаю.

— Горячий, — бормочет. — Очень горячий.

А потом нижнюю губу кусает.

Все. Пиздец мозгам. Меня срывает. Резко и сразу. В момент. Кипучей волной обдает. Накрывает и утягивает в бездну. Уволакивает во тьму.

Я целую девчонку. Впиваюсь в нее. Склоняюсь и за талию притягиваю. Дрожь ощущаю. Трепет и шок улавливаю. Пью. Крупными глотками. Напиваюсь.

Хотя… нет. Ею напиться нереально. Невозможно. Никогда сыт не будешь. От этого рта оторваться нельзя. Влипаешь. Увязаешь. Гребаная трясина. Вязкая. Сладкая.

Еще хочу. Сильнее. Больше. Всегда. Какая же она вкусная.

Раньше от поцелуев не тащился. Наплевать на такие нежности. Не привлекало. Не помню, чтобы других баб нацеловывал. А эта прямо манит. Магнитом тянет.

И не баба она. Девчонка. Девочка. Девушка. Моя. Только моя. Пусть только кто-то пасть на нее раззявит. Выдеру зубы, вырву на хрен и проглотить заставлю.

Про Ахметова помню. Долг за ним. Солидный. Сперва руки распустил. Облапал в австралийском пабе. После языком трепал. Все черты перешел. Все границы. Он ответит. Ох как ответит. Мало ему досталось. И по боку мне запреты богини из «Табула Раса».

Есть только одна богиня. Настоящая. Реальная. Это она сейчас плавится под моими губами и стонет в мой рот. Откликается на каждое касание.

— Амир, — протягивает, когда отстраняюсь, требовательно так, настойчиво, и как будто очень разочарована паузой. — Амир…

Оглядываю ее. Изучаю. От макушки до пяток обсматриваю. Свободный светлый свитер. Голубые джинсы. Сам наряд скромный, но на ней выглядит откровенным блядством. Чудеса.

— Тебе нужна другая одежда, — говорю. — Жопа напоказ.

— Я же в штанах, — лопочет чуть слышно. — Ну в джинсах…

— Да, — чеканю. — Надо свободный крой. Пусть меньше обтягивает. А то облепило задницу. Каждый мужик слюни пускает. Представляет, как тебя натягивает.

— Ты что, — заливается краской, вспыхивает, аж в темноте румянец видно. — Никто об этом не думает. Я нормально одеваюсь. Обычно. Ничего провокационного в моем гардеробе нет.

— Здесь я буду решать, — скалюсь. — Твое тело только для моих глаз.

Прохожусь ладонями по груди, заставляя девчонку подпрыгнуть от неожиданности, потом зад помечаю, жму ягодицы, принуждая взвиться и вскрикнуть.

— Что не так с моим нарядом? — не сечет суть. — Я ведь без декольте. Не в мини-юбке. Никаких разрезов нет. Вообще, никаких спорных вещей. Я скромно выгляжу.

— У нас так не принято, — отрезаю.

— Почему? — поражается. — Я на работу в подобном стиле одеваюсь. Где же тут разврат? Где непристойный внешний вид? Что именно смущает?

— Про работу забудь, — кривлюсь.

— В каком смысле? — моргает.

Ну и ресницы. Накрасилась? Вроде нет. Свои. Натуральные. Охренеть. Опахала. Ветер гоняют.

— Ты туда не вернешься, — выдаю в ответ.

— Как? — рот распахивает, после губы поджимает, нервничает явно. — Ты всех своих любовниц насильно переодеваешь? Запрещаешь им работать? А дальше? Ну, когда наиграешься, когда кукла надоест. Просто выбрасываешь?

— Не знаю.

— Амир, — начинает и не решается закончить, боится разозлить.

— У меня никогда не было любовниц.

— Шутишь, — роняет шепотом. — Ты слишком искушен.

— Одноразовых шлюх не считаю, — признаю правду. — Я себя долгими отношениями не напрягал. Трахал и отправлял к чертям. Но с тобой хочется иначе. Долго. Серьезно. И придется тебе по моим правилам играть. О работе даже не заикайся. Времени на твой гребаный офис не останется. Зарплата будет идти, стаж тоже. Не дергайся. Не обижу. Заскучать не успеешь. Будешь учить мой язык. Я подобрал человека для этих целей. Объяснит тебе нашу культуру, обычаи, традиции. Как вернемся — начнешь занятия. Тогда и про одежду понятнее станет.

— Хочешь в паранджу меня нарядить? — бледнеет.

А это идея. Умница она. Без учебы главное усвоила.

Паранджа. Или хиджаб? Так и на улицу согласен выпускать. Иногда. Но вообще буду держать взаперти. Моя. Никто не посягнет. Не тронет. Даже взглядом не коснется.

— Прошу, не нужно, — стрекочет она. — Амир, пожалуйста. Это ведь безумие. Не надо запирать меня в четырех стенах. Разумеется, я очень хочу больше узнать и понять про твою жизнь, про весь ваш уклад, но…

— Раздевайся, — обрываю поток.

— Ты же хотел видеть на мне больше одежды, — она пытается пошутить, даже улыбку выдавливает, но под моим взглядом быстро приходит в себя и выполняет приказ.

Повторять не приходится. Девчонка стягивает свитер. Расстегивает джинсы. Действует быстро. Лихорадочно. Торопится. Спешит подчиниться. Боится разозлить.

— Белье оставь, — говорю и пожираю ее полуголое тело глазами.

Грудь вздымается. Часто-часто. Так трясется, что скоро выпрыгнет из лифона, выскочит из кружевных чашек. Маленькая, а ладная. Тянет потрогать, помять, выкрутить соски. Выпускать из пальцев не хочется. Высший сорт.

Трусы обычные. Белые. Хлопковые. Закрытые. Короче, скромные очень. Не разврат, не из веревок. А у меня пах горит. Похоть яйца дерет.

Знаю, она мокрая. Готовая уже. Без разогрева. Течет, когда я рядом. Краснеет, смущается, стыдится. Но течет. Ее звезда мне всегда рада. С первого дня своего законного хозяина узнает. Чувствует. Откликается. Отзывается на мой кол.

Я эти тряпки сам срывать буду. Раздирать. Треск ткани заводит. Будоражит. Дразнит. Подстегивает. Когда оголяю свою собственность. Свою женщину. Любовницу.

Бля, ну и жесть в башке разыгралась. Оголодал по девчонке. Зайчонке. Оголодал и одурел. Непривычно это. Дико. Хотеть одну. Трахать одну. Одержимо. Остервенело. Вгонять до спазмов. До судорог пробивать. Раз за разом ее заваливать, подминать под себя, раскатывать по постели. Брать, помечать спермой.

— Раком встала, — бросаю. — На колени. На край кровати.

— Ч-что? — всхлипывает.

Назад отступает. Сгибается. Сутулит спину, будто прикрыться пытается.

Вижу, как у нее ноги подгибаются. Пугливая. Зайка же.

— Жопой ко мне, — рявкаю. — Сиськами в матрас.

— Амир… — протягивает, точно с обидой.

Член штаны рвет. Просто от того, как девчонка мое имя выпаливает. И про боль забываю, и про раны. На все по хрен. Ничего нет. Она. Только она. Сучка моя непорочная. Никем другим не тронутая, не испорченная.

Делаю шаг вперед.

Вздрагивает и на постель заскакивает. В момент. Запрыгивает. Нужную позу принимает. Выгибается.

Дрожит. Как же чертовски забавно она дрожит. Вроде пробует сдержаться, а не может, не справляется. Рефлекс. Озноб волнами идет. Попа подрагивает. Точнее — хвостик. Зайка чует угрозу. Понимает, я не остановлюсь. Возьму все, что захочу. Такая у волка природа. Разрешение не требуется. Есть один закон — мое желание.

Она слышит, как я снимаю брюки. Шумно втягивает воздух. Еще сильнее трясется. Но молчит. Страшится расправы.

— Покрути задом, — приказываю.

Застывает. Даже дрожать прекращает.

— Хочешь, чтобы я сам покрутил? — усмехаюсь и подхожу вплотную, поглаживаю ее вдоль поясницы. — Повертел твою задницу на члене?

Хнычет. Почти беззвучно. В подушку вжимается. Трусится. Но распоряжение игнорирует.

Характер проявляет. Гордая типа? Может, от страха онемела?

Я должен наказать ее. Жестко. Безжалостно. За расспросы. За то, что лезет, куда не просят. Болтает много. Пробует выведать чужие секреты.

Должен. А не могу. Изнутри теплотой заливает. Плавит кости. Волю нагибает. Мозг отрубает. Не похоть. Явно. Тогда что? Откуда во мне это сопливое дерьмо? Тянет зацеловать. Заласкать. Засадить, но так чтобы и ей в кайф, чтобы кончала, выла и орала, билась под мной. Плевать мне было на бабское удовольствие. Вообще, не заморачивался. Свое получал и дальше двигал. Теперь вдруг заклинило.

Я столько на испытании не думал, как тут, перед тугой жопой. Понятно, здесь ее не трону. Не порву. Но наблюдать круто. Пугать. Лапать. До красных отметин ягодицы тискать. До синяков. Ощущать под пальцами эту аппетитную задницу.

— Неужели тебе не нравится красивая одежда? — вдруг подает голос девчонка. — Раньше ты сам платье покупал. Ну на корпоратив. Что изменилось? Почему теперь и джинсы нельзя надеть?

Про шмотки волнуется. Хотя нет. Хитрюга. Отвлекает. Пытается переключить, от сладкого куска отвлечь.

— Я тебе все, что захочешь, куплю, — заверяю, продолжаю сминать и тискать тугую попу. — Любой разврат. Платья. Юбки. Наплевать. Просто носить это будешь только дома. Для меня и при мне. Нечего других мужиков распалять.

— Но я совсем не…

Сдергиваю трусы. Заставляю ее захлебнуться вскриком. Сжимаю обрывки ткани в кулак. Мокро. До одури мокро. Хоть выжимай. Звезда вымаливает трах.

— Амир, ты обещал, — выдает девчонка, дергается, пробует отползти. — Обещал научить этикету и хорошим манерам. И это не похоже на такой урок…

Кричит. Теперь громче. Потому что я хватаю ее за волосы, наматываю на кулак и разворачиваю лицом к себе. Ставлю на колени. Прямо перед своим разбухшим от похоти хреном.

— Молчать, — усмехаюсь. — Вот единственное правило, которое ты должна усвоить. Никакой болтовни. Никаких вопросов. Рот закрыт. Губы распахиваешь, когда мы остаемся наедине, и я хочу выдрать тебя в глотку.

— Запрещаешь мне говорить? — спрашивает и шмыгает носом.

— При других — да, — отрезаю. — Но иногда твоя трескотня веселит. Можешь дальше речи толкать, если мы вдвоем. Ну и если твой рот не занят обрабатыванием моего болта.

— Раньше ты казался более… демократичным, — бормочет.

— Раньше между нами не было ничего серьезного.

— А сейчас? — опять глазища вылупливает.

— Догадайся, — хмыкаю. — Мне до балды как там выряжаются левые бабы, чем заняты, насколько правильно себя ведут. Но моя женщина будет одета нормально. По моим традициям. Работать не разрешу. Забудь свою прошлую жизнь. Тебя ждет новая.

— Ты так быстро все решил, — сглатывает. — Без меня? Один?

Обвожу ее губы по кругу большим пальцем, чувствую, член готов взорваться, яйца трещат от напряга. Долго говорим. Слишком долго. Терпение на исходе. Трахаться охота. Дико. Скоро пар из ушей попрет. Башка закипает. Гремит. А девчонка дальше болтает, никак не уймется. Жилы вытягивает.

— Знаю, тебе не требуется мое разрешение, всегда можешь силой взять, — продолжает она лепетать. — Но разве именно этого хочешь? Закрыть взаперти? Оградить от всего того, к чему я привыкла? Если на работу ходить нельзя, то и с друзьями встречаться запретишь? Заставишь носить одежду, которую лично выбрал? Одобрил?



— Что за друзья? — горло ее поглаживаю.

— Девушки, — запинается. — И парни. Несколько парней, с которыми я еще со времен школы общаюсь. Мы никогда не состояли в отношениях. Просто близко общаемся долгие годы.

— Общение, значит? — кривлюсь. — У бабы с мужиком?

— Ты не веришь в дружбу между мужчиной и женщиной? — даже не дышит на этом вопросе, одним махом выдает.

Бледнеет. Видно, сама сознает, какую тупость сейчас сморозила. Дружить собралась. Ага, конечно. Да те упыри только и мечтают, чтобы выдрать ее во всех позах. Уже разложили, как могли. В мыслях, блять. Но и этого достаточно для казни. Нечего капать слюной на мое.

Она охренела? С мужиками общаться? Дружить? Но вообще молодец, что этих ублюдков спалила. Пробью и прибью. Вернемся — разберусь. Ох как я с ними разберусь. За каждый гребаный год «общения» поквитаюсь.

Челюсти сжимаю. Жаль, не на их глотках. Злоба заливает настолько, что даже похоть двигает на спад.

— Мы все вместе иногда встречаемся, — прибавляет. — Вроде встречи выпускников. Парни и девушки. У нас старая компания. Пять человек. Еще одна девочка и три мальчика. Поверь, все очень скромно и прилично. Можешь поприсутствовать.

Долбануться. Три смертника. Ну нормально, разомнусь, отрывая им руки и ноги, может еще чего откручу, под настроение решу.

— Амир, пожалуйста, — руку мою ладонями накрывает, сжимает, впивается пальцами, в глаза заглядывает. — Ты же ничего плохого не сделаешь? Клянусь. Они просто мои друзья. Мы близко общаемся, как братья и сестры. Сейчас редко видимся. Работа не позволяет. Но когда договоримся, то очень хорошо сидим, веселимся. Честное слово, никакого криминала там нет.

Крепкие у нее пальцы. Пальчики. Крохотные. Хрупкие. Но одуреть какие сильные, пока лишь руку мою сжимают, а ощущение такое, что уже на глотке сомкнулись.

Список растет. Бывший ее. Плюс эти трое. Устрою им групповую развлекуху. Может, Шайтана подождать заставлю, прямо перед ним мелкотой перекушу.

Хотя с бывшим ее я уже затеял игру. Провожу воспитательную работу. Растягиваю удовольствие порциями. Ректор-хуектор. Интеллигент хренов, а на девчонках синяки оставляет. Нехорошо это. Неправильно.

— Амир, прошу, — шепчет. — Прошу, не сердись. Не делай с ними ничего страшного. Прости, если я тебя разозлила. Пожалуйста, я не хотела. Я совсем…

Глаза блестят. Рыдать собралась?

— Завязывай извиняться, — бросаю, оскалившись. — Никакие твои просьбы и мольбы не остановят меня, если захочу кого-то уничтожить. Поглядим, что у тебя за друзья. Я не монстр. Без причины рвать на куски не стану.

А когда порву, ей знать не надо. Девку тоже проверю. Не только пацанов перетряхну. Девки и хуже бывают. Взять хотя бы ту шалаву, что наркоту подмешала. Погано моя Зайка друзей выбирает. Но ничего, помогу, отфильтрую.

— Я выросла иначе, — говорит она. — Я часть другого мира. Я не могу так сразу все твои взгляды понять и принять. Я пытаюсь. Правда. Я действительно пытаюсь. Однако ты ничего не рассказываешь о своей семье. Например, про то, что у тебя есть дед, я узнала по чистой случайности, из вашей беседы с Призраком в пабе, иначе бы могла только догадываться. Вокруг столько секретов. Приходится рисковать и совершать глупости, расспрашивая других людей. Понимаю, некоторые тайны опасно открывать, но вещи вроде того, кто твои родители, ближайшие родственники, можно сказать.

— Мои родители мертвы.

— Прости, — закусывает губу.

Гребануться. Опять. Невозможная она. Нереальная. Кровь лупит по вискам, пульс с цепи срывается.

— Я не хотела затрагивать болезненную тему, — добавляет.

Сжимает мою руку. А лучше бы обхватывала член. Проходилась ладонью по стволу. Сильнее. Жестче. Яростнее. Лучше бы в рот до упора взяла, высосала до капли.

Хотя она и так высасывает. Но не сперму. Душу. Или что там у меня нутро раздирает? Стерва. Перекусывает мои вены. Мастерица нервы мотать.

— Я даже не помню их, — отвечаю. — Только по рассказам деда и знаю. А еще видел несколько снимков в альбоме.

— Это ужасно, — роняет тихо.

— Это не важно, — отрезаю. — Я почитаю их память, как и память каждого из своих предков.

Молчит. Бровями двигает. Лоб морщит. Прямо видно, мыслительный процесс идет. Эта прехорошенькая башка до хрена как напряжена.

— Амир, — выдыхает девчонка. — Можно просьбу?

— Вперед.

— Ты говорил об учителе, о том, кто будет объяснять мне основы вашей культуры, традиции, обучит языку, — воздух втягивает, смелости набирается. — Понимаю, ты всегда очень занят. Есть куча дел, которые требуют внимания. Но может, найдется время? Хотя бы час или два в день. Я обещаю не задавать лишних вопросов, если понадобится, разбираться самой по учебникам, изучать материал досконально. Уверяю, тебе даже не придется напрягаться.

— Чего? — не выкупаю намек.

— Я хочу, чтобы ты был моим учителем, — заявляет она. — Точнее — прошу. Очень сильно тебя прошу. Я хочу, что именно ты меня всему учил. Я клянусь быть старательной. Я все задания буду выполнять.



Глава 60

Учитель, блять.

Истории? Культуры? Литературы?

Сука. Да она просто издевается надо мной. Еще и глазки строит. То вылупится и не мигает, то моргает, хлопает своими ресницами. Губы приоткрыла. Дышит часто. Дьявол. Да — дышит. Даже это сейчас до одурения бесит. Бесит и заводит.

— Я обещаю стать прилежной ученицей, — продолжает лить чушь в уши. — Я каждое указание исполню. Изучу абсолютно все, что пожелаешь. Конечно, учитывая твою занятость, придется нелегко, нужно будет согласовывать время для наших занятий. Однако давай хотя бы попробуем. Главное выделить час или около того, а потом продолжу самостоятельно, буду лично с материалом разбираться.

Охренеть. Высший пилотаж. Имеет мозг так, что ловлю от этого дикий и больной кайф.

— Реально? — интересуюсь, прищурившись. — Ну ладно. Валяй. Проверим твой потенциал прямо тут.

— Хорошо, — кивает. — Что надо делать?

— Открой рот.

И девчонка действительно открывает рот. От удивления. Обалдевает от моего распоряжения. Делает судорожный вдох. Выгибает брови в немом вопросе.

Поглаживаю ее щеки большими пальцами. Медленно обвожу. Ощущаю трепет. Волнение. Тревогу. Пью каждую эмоцию. Чертовски вкусно выходит. Затягивает в бездну.

— Дыши носом, — говорю.

Она не успевает задать вопрос. Уточнить. Выдать очередную тираду. Вздрагивает. Пытается, что-то произнести, но уже слишком поздно.

Я вгоняю член в ее рот. Засаживаю единственным ударом. Растягиваю пухлые губы своим раздутым стволом. Вбиваюсь в глотку. Врываюсь до упора. До самых гланд. Натягиваю на болт.

Ладони упираются в бедра. Маленькие. Узкие. Горячие. Ладошки. Пытаются оттолкнуть. Слабо, но пытаются.

— Горло расслабь, — рявкаю.

Хрипит. Дергается. Обмякает. Наконец, сдается и подчиняется, перестает трепыхаться, принимает правила. Нервно подрагивает, лихорадочно.

Вот ее место. Вот предназначение. Она создана для того, чтобы мой член обслуживать. Вбирать до яиц. Высасывать до капли. Пусть привыкает. Такая судьба.

Сдаю назад. Ослабляю напор. Дарю воздух.

— Дыши, — приказываю.

Какая роскошная глотка. Плотно член обхватывает. Крепко. Жарко. Такая тугая и обжигающая, полный улет. Отвал башки. А дрожь только растравляет похоть.

Еще хочу. Еще. Еще. До искр из глаз выдрать. Выдолбить на славу.

Огонь. Огнище. Иначе не назвать.

Жду минуту. Даю девчонке привыкнуть. Играюсь мягко. До предела вхожу, вкачиваю в горло. После делаю шаг назад, отступаю, почти полностью рот покидаю. Чередую толчки. Рывками проникаю. Изнутри ласкаю. Как умею, как привык.

А она уже в слезах и в соплях. Носом шмыгает. Мордаха мокрющая. Раскраснелась. Разволновалась. Но не отталкивает, не упирается. Просто держит ладони на моих бедрах, просто касается.

Резьбу срывает. От ее одуряющей покорности. От податливости. Кости плавятся. Зато член тверже металла. Болт. Реально. Молот бьющий о наковальню. Долблю бешено. Одержимо. Неистово вглубь вламываюсь. Желаю выжечь клеймо, высечь тавро.

Кровь кипит. Бурлит. Ребра дробит.

Зайка моя. Нежная. Сладкая. Маленькая. Зайчишка.

Нарвалась на урок. Сама напросилась. Вымолила. Сама меня завела. Такая невинная и наивная, непорочная.

Я тебя испорчу. Помечу. Плохому научу. Дурному. Безумному. На член как на иглу подсажу. Будешь сама отсос как награду выпрашивать. Я тебя утяну во тьму.

Толчок за толчком. Жестко. Яростно. Наращивая ритм. Наматывая волосы на кулак. Вбивая макушку в пах. Вжимая между ног.

Мое нутро пожирает огонь. Боль полосует живот. Сквозная рана отзывается. Но я едва это замечаю. Прогоняю все лишнее прочь. На хрен. К чертям.

— Наше первое практическое занятие, — рычу, цежу сквозь зубы, не сбавляя обороты, не теряя дьявольский темп. — Будем повторять каждый день. Для закрепления материала. Отработаем твой навык. До гребаного идеала дойдем.

Рывок. Могучий. Разрушительный.

Трахаю размеренно. Со вкусом. С оттяжкой. Имею свою собственность по полной. Использую по назначению. Отрываюсь без ограничений. Во все тяжкие пускаюсь.

Девчонка только хрипит и содрогается. Слезы льют градом. Рефлекс. Ничего, она привыкнет. Не останется другого выбора. Научится заглатывать. Глубоко и очень затейливо. Как я люблю. Научится давать больше кайфа своему хозяину.

Нет. Не хозяину. Мужчине.

Я у нее первый и последний. Единственный. Других не будет.

— Глотай, — чеканю.

И кончаю. Заливаю ее рот спермой. Заправляю своим семенем. Закачиваю до отказа. Она подчиняется, зажмурившись, едва успевает сглатывать. Старается. И справляется. Жадно вбирает в себя мутные капли.

Ну и зрелище. Охренительно. Балдею от одного ее вида. Заплаканные глаза. Мордаха пунцовая. Губы растраханные. Порочная, развратная. Но дьявол, одурительно чистая. Даже теперь. Даже сейчас. Когда глотает мою сперму.

— Молодец, — хвалю девчонку, поглаживаю по макушке.

Взгляд у нее пустой. Горящий. Опаляющий. Но пустой. Такое чувство, будто я весь мозг членом выбил. Вот и отлично. Давно стоило прочистить ее голову от лишних мыслей.

— До сих пор хочешь, чтобы я занимался твоим обучением? — хмыкаю.

— Д-да, — выдает она. — Мы же не только такими уроками будем заниматься. Или… ты ничего другого не желаешь от меня?

— Желаю, — ухмыляюсь. — Много чего. Но сейчас разрешаю попросить что-нибудь. В награду за старательность. За потрясный отсос моего хрена.

— Я уже попросила, — заявляет на полном серьезе. — Хочу, чтобы ты был моим учителем. При чем за пределами постели. Когда будет время, хочу заниматься с тобой языком…

— Конечно, — обрываю. — Будут и занятия языком. Я разрешу тебе вылизать мои яйца. Отполировать до блеск. Разогреть для нового захода.

— Амир, — запинается. — Ты сам разрешил попросить. И я не шучу, когда прошу тебя стать учителем, помочь мне с познанием вашей культуры, традиций…

Ясно. Слабо трахнул. Мозг на место не встал.

— Хватит, — отрезаю. — Без этого дерьма. Проси что-то нормальное. Никакой греботни про обучение.

— Ладно, — отводит взгляд, по ходу размышляет.

— Шмотки. Побрякушки. Полно вариантов.

— Хорошо, — кивает. — Кажется, я знаю, чего хочу.

— Валяй, — усмехаюсь. — Удивляй.

— Я хочу, чтобы ты меня поцеловал, — выпаливает, не дыша.

Взмах ресниц. Эти глаза пора признать запрещенным оружием. В упор глядят. Кишки вытягивают. Выдирают как крючья.

— В губы, — продолжает девчонка. — Сейчас.

— Чего? — охреневаю от такой предъявы.

— Ты никогда меня не целуешь… после минета.

— Точно, — кривлюсь. — Может, мне еще самому себе отсосать?

— Брезгуешь? — ее голос срывается. — Ты брезгуешь моими губами после того, как они побывали на…

— Черт, — горло девчонки ладонью накрываю и сдавливаю, заставляя заткнуться. — Что за херню ты несешь? Я не стану это обсуждать.

Она закусывает губу. Знает. Дрянь. Она знает, как это срабатывает. Нарочно прием использует.

— Тогда ты можешь поцеловать меня немного ниже, — шепчет. — Там, где твой член еще не успел сегодня побывать. Этого ты тоже никогда раньше не делал.

— И не сделаю, — бросаю холодно.

— Почему? — смотрит с вызовом. — Неприятно? Противно? У вас так не принято? Что именно тебя останавливает?

Нет. Я перебрал. Мозг вывихнул ей. Чересчур круто членом взболтал. Аж извилины перекрутило. Надо было мягче трахать. Гораздо мягче.

— А если я, — начинает девчонка и сразу запинается, потом вдруг обхватывает мой болт, накрывает пальцами и сжимает. — Предлагаю спор. Давай договоримся. Если я сделаю тебе самый крутой в жизни минет, ты сделаешь исключение и поцелуешь меня. В губы или… ну ты понял, о чем я. А если нет, если у меня ничего не получится, то тогда ты можешь выбрать свою ставку.

Блядский цирк. Торг? Пиздец. Я и так могу скрутить ее, оттрахать в любой позе. Нагнуть и погнать, вогнать до матки.

— Чего ты хочешь? — не сдается девчонка, крепче член сжимает, поглаживает. — Назови желание. Скажи свою ставку. Я хочу поцелуй. А ты?

Мозг мой вырубает. Напрочь.

— Твою задницу хочу, — ухмыляюсь. — Сделаешь хреновый минет — заплатишь жопой. Без нытья. Встанешь раком и сама попросишь, чтобы я тебя отодрал.



Глава 61

Зайка испугается. Предсказуемо. Ожидаемо. Даже скучно уже, пожалуй. Реакцию легко предугадать.

Девчонка умная. Побоится рисковать. Понимает, опыта мало. Сосет паршиво. Вечно давится. Еще и без примочек. Еле в рот берет. С моим болтом едва управляется. Куда там на крутой минет претендовать? Обычный бы сперва научилась отрабатывать.

Она дрожит. Мелко-мелко. Чувствую через член. Пальцы слабеют, почти выпускают ствол из плена. Плечи сводит судорога.

Неженка моя. Невинная. Наивная. Наверняка сейчас представляет, как раздираю ее тугую девственную задницу на части. В красках воображает.

Вот и отлично. Ужас ей точно башку промоет, очистит от лишних мыслей. Конечно, я не хочу держать ее в постоянном напряге. Но как иначе избавить от дурацких затей? Пора заземлить. Отрезвить. Пусть не наглеет, не зарывается. Место знает.

— Договорились, — вдруг говорит девчонка.

И сдавливает мой член. Уверенно. Крепко. Жестко. Аккурат по моему вкусу. Пальцами зажимает. Заключает в капкан.

Я оглох? Нет. Онемел.

Откуда это в ней? Взгляд. Откровенный, блядский. Но гребаная чистота тоже никуда не девается, не ускользает. Гремучее сочетание. Этим и берет? Непорочная шлюха.

Она подается вперед. Трется щекой о болт, а потом под низ ныряет. Прижимается губами к яйцам. Несмело. Осторожно. Но от этого простого движения кипяток ошпаривает живот. Перед глазами темень. Мрак.

Девчонка отстраняется. На секунду. Дышит рвано, сбивчиво. Опаляет пах, даже не дотрагиваясь. Кровь мне сворачивает. Кишки выдирает, выворачивает. После снова впечатывается ртом в яйца. Пробует поцеловать. Размыкает губы, скользит языком. Шаловливо. Дерзко. Чуть касается, но этого достаточно, чтобы мой болт скрутило.

Стерва. Где такому научилась? Когда? На ком? Узнаю — убью.

Кулаки сжимаются. Готов кончить просто от этих поглаживаний. Легких. Невесомых. От чертового дыхания. Жгучего. Гремучего. Раздирающего на куски.

Сука. Какого дьявола творит?

Дает мне понять, что наслаждается. Кайфует. От вкуса. От запаха. Покорно мои раздутые яйца полирует.

Гребануться. Да я же сам подсказал. Сам ей сказал, что займемся языком и…

Талантливая ученица. Быстро схватывает. Больше не спорю.

Девчонка отступает. Прекращает пытку. Запрокидывает голову назад, ловит мой взгляд и вбирает член в рот. Обсасывает головку. Облизывает. Ствол сжимает у основания. И продолжает смотреть. Долго. Жарко. Внутрь проникая. Вглубь. Туда, куда никогда и никого не пускал, пробирается. Вонзается. Выжигает нутро.

Проклятье. Не за член держит. За душу.

Ничего не соображаю. Меня просто уносит. Мозг отрубается. Мышцы натянуты. Гром по вискам бьет. Кровь в грудь врезает. Раз за разом сильнее. Ребра доламывает.

Мир сужается до этих глаз. Колдовских. Проклятущих. До пухлых губ, раздолбанных моим членом. До юркого языка, который движется по набрякшим венам, жадно пульс ловит.

Девчонка разум из меня высасывает. Ловко. Алчно. Порочно. С причмокиванием. Она сосет неумело, но охренеть как старательно. Пробует заглотить поглубже, несколько раз задевает зубами, царапает. Но я этого не замечаю. Боли не чувствую. Улет. Другой я бы за такие проколы зубы вырвал. Хотя нет. Другая бы такого не допустила. Я же только бывалых шалав трахал. Чистых девочек не портил. Запрет на это. А тут вдруг понесло. Все мои тормоза сорвало. И черт побери, ей можно все. Даже кусаться. Хрен царапать. Пусть хоть до крови — плевать. Я только завожусь. Дымлюсь. Вскипаю от каждого ее долбаного движения.

Маленькая стерва. Дрянь.

Она насаживается на мой член как на кол. Нанизывает свою глотку на поршень. Делает железо еще тверже. Заставляет яйца распухнуть. Хоть и давится, продвигается дальше и до упора заглатывает. Заходится в спазмах и в судорогах. Но терпит.

Послушная. Податливая.

Моя. Только моя.

Взрываюсь. Едва успеваю выдернуть член из обжигающе горячего горла. Иначе девчонка захлебнется.

Зарываюсь пальцами в ее волосы, сдавливаю затылок. Кончаю в рот. На язык. Спускаю сперму, помечая свою женщину. Рычу от одурения.

Она принимает все. Каждую каплю. Даже по обмякшему хрену губами проходится. Чуть, слегка. Просто мазнув, собирает следы семени.

Дышит тяжело. Облизывается.

Теперь ход за мной. Как решу, так и будет. По технике это явно не самый лучший минет. Бывает, бабы на члене будто на флейте отыгрывают. Глоткой массируют.

Но… дьявол.

Ее глаза. Ее губы. Вся она. Круче любой профессионалки. Круче самой опытной на свете шлюхи. Просто потому что… она. И плевать на технику. На все плевать.

Челюсти ломит.

Решай.

Дергаю девчонку за волосы. Затаскиваю на постель. Дальше. В центр. Раком ставлю. Нависаю над ней. По заднице шлепаю. Со всей силы ладонью врезаю. Смачно. Жестко. Чтоб отпечаток остался.

Она даже не вскрикивает. Не визжит. Не умоляет ни о чем. Только сопит. Обиженно. Шкодно так. Пиздец. Зайчишка. Уже чувствует, как жопа трещит.

— Уговор есть уговор, — усмехаюсь.

Поглаживаю ягодицу. Щипаю. За бедро девчонку ухватываю и переворачиваю, на спину заваливаю, заставляю распластаться на постели.

— Ах, — она наконец подает голос.

Я бы хотел свое имя услышать. Но ладно. Еще наорется. Целая ночь впереди. И я до сих пор голодный.

— Звезду показывай, — приказываю.

Открывает рот и тут же закрывает. Глаза таращит. Нереальная она. Выводит и заводит. Одинаково сильно. На нервах играет. Мастерица.

— Живо, — рявкаю. — Куда целовать?

Зажимается вся. Ноги сдвинуть пытается. Видно, боится. Не верит, что по-честному умею играть? Раз в споре выиграла, то долг ей отдам.

— Я думала, ты выберешь губы, — бормочет.

— Я и выбрал губы, — ухмыляюсь.

Всхлипывает. Судорожно. Сдавленно.

Развожу бедра в разные стороны. Почти насильно. Склоняюсь над ней. Изучаю свое сокровище. Драгоценность.

А как иначе звезду назвать? Она у нее особенная. Золотая. Бриллиантовая. Вон как сверкает. Блестит. Сияет. Влажная. Нежная. Мой хрен мигом чует свою законную собственность. Вздергивается.

Одуреть. Я никогда такого не делал. Не помышлял. Но не в рот же девчонку целовать. Грязно это. Мерзко. Свою сперму собирать. Ну пиздец же. Извращение.

Разве мужик такое сделает? Да и между ног нализывать стремно. Докатился, бля. Пилоточник. Кто бы мне это предрек, еще несколько дней назад, тому бы я хребет поломал.

— Амир, — шепчет она. — Если тебе противно, то не надо ничего делать.

Ее голос как веревка вокруг горла. Но почему-то я хочу эту веревку потуже затянуть.

— Забудь про наш спор, — прибавляет девчонка. — Мой минет был не слишком хорош. Не нужно подыгрывать мне, идти на уступки из жалости.

Наивная. Думает, я способен на жалость. Добрый. Глубоко в душе. Очень, очень глубоко.

— Я знаю, многие мужчины этого не любят, — добивает Зайка. — Ну считают, такой вид ласки унизительным, неприятным…

— Откуда знаешь? — провожу пальцем по ее складкам. — Что за мужики тебе это рассказывали? Те твои школьные дружки?

Шумно воздух вдыхает. Дергается.

— Читала, — лопочет. — В журналах.

Течет еще сильнее. От страха. От волнения.

— Тебе грубость по кайфу? — спрашиваю.

— Что? — взвивается. — Нет, конечно. С чего ты взял?

— Мокрющая, — скалюсь, продолжаю поглаживать ее самое нежное место, принуждаю выгибаться. — Аж хлюпаешь вся. А нежности у нас не было. Зато в глотку тебя жестко отодрал.

— Я не… не возбуждаюсь от такого, — опять пытается сдвинуть бедра, но я не позволяю.

— От чего тогда? — буравлю взглядом, пальцами тараню. — Есть женщины, которым в кайф, когда грубо. Сами просят. Текут от одной мысли про жесткий трах. У каждого свой вкус.

— Я не… такая, — отрицательно мотает головой, губы кусает.

— Правда? — хмыкаю. — Не представляла, как я распечатываю твою задницу? Как до упора вгоняю и заставляю орать? Не заводилась от этого?

— Нет, — выпаливает. — Нет!

— Просто под моими пальцами течешь, — усмехаюсь.

— Просто это ты, — зажмуривается, глаза прячет.

Прекращаю трахать ее. Отвожу руку в сторону. Но девчонка продолжает трепетать. Кажется, от одного моего взгляда распаляется. Чувствует и увлажняется.

А она красивая тут. Реально — звезда. Вроде маленькая, а под мой член растягивается, разгорается, огнем полыхает. И ароматная. Только эта девчонка так пахнет. Чистотой. Свежестью. Точно как те долбаные цветки. Гребаные эдельвейсы. Очень похоже.

Такая ладная. Гладкая. Шелковая.

Как удержаться и не попробовать?

Я целую ее. Там. Туда. Впечатываю губы между ног. Впитываю вкус и запах. Горячо. Скользко. Сладко. Она содрогается так сильно, будто я ей в жопу засаживаю. Вбиваю болт, молотом врезаю. А я же только начал. Ласкаю.

И это приятно. Странно. Дико. Безумно. И все равно — приятно.

Я болен. Точно болен. Других баб не изучал, не рассматривал. Кто бы из них зарядил такую хрень? Да никто. Даже не пытались.

Я должен почувствовать отвращение. Унижение. Должен. Просто обязан. Жду этого. Но ни черта подобного не ощущаю. Не мерзко и не грязно. Затягивает. Увлекает на дно. Гребаное наваждение.

Я вылизываю звезду и не могу остановиться. Не хочу останавливаться.

Одурительная она. Обалденная. Вся. Целиком. Везде. Правда — золотая. Бриллиантовая. Драгоценность. Единственная.

Одна мысль бьется — почему раньше такого не делал? Почему не брал ее так? Ведь девчонка шалеет от этого. Дуреет. Как будто снова девственности лишаю. Сбиваю целку.

Ее не только в задницу, ее и так, языком и губами, тоже никто не брал. Никогда.

Я первый.

Прикусываю плоть. Слегка. В том месте, что сильнее всего пульсирует и откликается. Девчонка мой затылок ладонями накрывает, ближе притягивает. А потом отдергивает руки, пугается своей реакции.

Дрожит. Опять.

Черт. Когда она перестанет меня бояться?

Отстраняюсь, подаюсь вперед, нависаю над ней, уперев кулаки по обе стороны от ее головы.

— Амир, извини, я не хотела, — роняет. — Я слишком бурно отреагировала, поступила недопустимым образом и…

Затыкаю ее. Ртом. Только когда наши языки переплетаются, понимаю, что сделал. Поцеловал. После отсоса. Но дьявол, она же и сейчас чертовски вкусная. Вкуснее ничего на свете не бывает.



Глава 62

— Амир, — прямо в мое горло выдыхает.

Черт бы побрал эту девчонку. Нет. Я сам хочу ее взять. Забрать. Пробрать. Продрать. Выдрать так, чтобы весь мозг ее вышибло на хрен. Не в дырку вставить и даже не в звезду. В душу. Да. Дьявол. Именно так. Я хочу ее душу. Вырвать и в себя вобрать. Каждый ее стон, всхлип, вскрик. Каждую эмоцию, жест, движение. Я все в ней хочу, одурело желаю и жажду, и по ходу нет в мире слова, которое суть четко выразит, а может, просто я такого слова не знаю.

Отрываюсь от нее, только чтобы в глаза посмотреть. Бездна. Горящая. Манящая. Гребаная бездна. Вся она такая. Затягивает.

Никогда не пробовал алкоголь. Наркота проходила мимо. Ни на какую дрянь не подсаживался, но эта цепляет до плоти и до костей. До самого нутра. Прошибает электрическим разрядом, под дых бьет, врезает бешеным напрягом.

Как так вышло? Когда?

Столько баб перетрахал. Даже не считал. Брал свое, шел дальше. Не заморачивался. Бывало, запоминал особенно удачных шалав. Ровно до новой шлюхи. Постоянную заводить не хотелось. Смысла не было. Быстро накрывала скука. Мало на какую подстилку тянуло больше одного захода. Отымел во все щели и отправил подальше. Долго на моем члене никто не задерживался. Болт предпочитал новые ощущения. Свежак. Свежее мясо. Вздергивался на симпотных давалок. Оживал при виде каждой сочной жопы. На упругие сиськи подскакивал. Рвался таранить пухлые рты.

А теперь? Все бабы только тени. Дал верности обет, и сам не заметил, прощелкал торжественный момент.

Пиздец. Реально не стоит на других. Башка забита лишь моей Зайчишкой. Маленькой. Сладкой. Настоящей. Лишь ее хочу пробовать на вкус. Во всех местах.

— Амир, — шепчет она. — Амир…

Хрипло. Невинно. Непорочно. И не скажешь сейчас, что мой хрен по самые яйца заглатывала. При чем пару минут назад. Глоткой пробовала трахать. Училась на агрегате. Наглядно. Давилась, но терпела ради меня. Ради моего кайфа.

— Я хочу тебя, — бормочет. — Хочу, чтобы ты…

— Что?

— Взял меня, — выпаливает, единственным взглядом жилы изнутри вытягивает. — Взял так, как тебе нравится.

А тебе как нравится? Проклятье. Мало я про бабский кайф думал. Вообще, не думал. А зачем? Плевать было. Забывал и забивал на тех телок. Упустил такую важную науку.

Ха. Ждал ее, чтобы самому невинности лишиться. Она у меня первая. Забавно. Член почуял свою собственность раньше мозга. Застолбил. Каждое отверстие. Ну, почти. Тугую задницу сберегу. Жаль раздалбывать такую роскошь. Пусть красуется.

Мне открылись другие лакомства. Новые. Неизведанные.

— Будь по-твоему, — ухмыляюсь. — Возьму, раз предлагаешь.

Отстраняюсь. Прохожусь поцелуями по горлу. По груди. По животу. Наслаждаюсь всхлипами. Упиваюсь стонами. Раздвигаю колени девчонки шире и снова впиваюсь ртом в звезду.

— Амир! — вскрикивает. — Что ты… что ты творишь?

Довожу начатое до конца. Я привык достигать цели. Везде. Всегда. Постель — тоже поле боя. Эта схватка останется за мной.

Она же не кончила. Задергалась, потом застеснялась. Засмущалась от своей реакции. Короче, если и кончила, то паршиво. Смазано, размыто.

Так не пойдет. Она у меня будет кончать раз за разом. И не только от ударов болта. Возьму ее так, как никогда прежде никого не брал. Изучу вопрос, исследую.

— Амир, прошу, — выдает девчонка. — А…

Зайка пытается повторить мое имя. Напрасно. Из горла вырывается только хрип. Стон. Одурительный. Животный. И подобный расклад только побуждает продолжать, за черту толкать.

Дьявол. От моего члена она не орала так, как от моего языка. И не дергалась настолько сильно и мощно. Еле удерживаю бедра широко разведенными. А уж как течет. Прямо прорывает. Порочный потоп. Развратный. Развязный.

Болт высекает искры. Рот порождает огонь. Круто. Охренеть поворот. Громом бьет.

Я хочу затрахать ее. Губами. И черт, до чего же вкусно. Ароматно. Горячо. Вот же меня покрутило. Оторваться не могу. Не желаю. До упора жажду. До предела.

Зубами дразню. Языком вину выправляю. Вывожу картину прямо на звезде. Ощущаю себя блядским художником. Прорисовываю узоры по живому.

Зайку колотит. Пробивает током. Мышцы натянуты. Оголенные провода. Пульсируют, трепещут, сдаются на милость завоевателю.

Судорога выгибает распластанное передо мной тело. Снова и снова. Аж выкручивает. Спазмы сотрясают. И я ощущаю каждый из них, как свой собственный, хотя даже не проникаю в нее, не вбиваюсь, доставая до матки. Только чувствую четко. Там все дрожит. Распаляется. Играет. Взрывается.

Девчонка кончает, а башню срывает у меня. Теперь она еще вкуснее. Сочнее. Горячее. Теперь она совсем запредельная.

И стоп. Я внутри нее. Проникаю глубже. Хоть и не членом. Зато в душу. Вонзаюсь. Как она в меня. Но хочу еще сильнее. Хочу и сделаю.

Я продолжаю ласкать ее, даже когда она обмякает. Изучаю. Исследую опытным путем. Долбануться. Затягивает. Прекращать совсем не тянет. Я ничего про это тело не знаю. Надо исправлять. Разобраться. Восполнять пробел.

Сколько раз она может кончить? Пока ласкаю ее. Пока вылизываю. Пока вытягиваю разум из нее. Через звезду.

Я довожу ее до оргазма. И до слез. Вижу, как блестят глаза, как ручьи стекают по щекам, когда снова нависаю сверху, разглядываю свою жертву.

Усмехаюсь. И выцеловываю. Всю соль с лица собираю. Укладываюсь на спину, а девчонку сверху на член насаживаю. По заднице шлепаю. Содрогается. А звезда настолько туго сдавливает болт, что я уже готов вкачать в нее сперму.

Челюсти стискиваю. Сдерживаю похоть.

Зайка понимает намек. Без слов. Двигается вперед. Мягко. Плавно. На дикую скачку сейчас не способна, но и так сойдет. Даже наоборот — кайфово именно так.

Балдею под ней. Шалею. Рычу. Глухо. Утробно.

А она дрожит, до сих пор страшится. Наивная. Неужели реально не просекает? Не понимает, что приручила всех моих зверей? Всех бесов в клетку загнала. Сучка. Маленькая стерва.

Накрываю ее грудь ладонями. Толкаюсь вперед. Жестче. Еще. Волю себе даю. Разряжаюсь в девчонку. До отказа накачиваю семенем.

— Амир, — шепчет она. — Т-ты… безумный.

Ха. С тобой. Зайка моя. Зайчишка. Зайчонка. С тобой я сам себя не узнаю. Сопливый романтик. Слюнтяй. Кишки мои давно и прочно намотаны на твои крохотные кулаки.

— Спи, — бросаю, привлекая девчонку к своей груди, прижимая плотнее.

Пора и правда отдохнуть. Скоро намечается совсем другой бой.

+++

Я просыпаюсь от того, что она соскальзывает с меня. Мягко и очень аккуратно, действует осторожно, старается не разбудить. Но я-то чувствую.

Черт. Член уже скучает по ней.

Девчонка топает в ванную комнату. Крадучись. На носочках. И от этого мои губы растягиваются в улыбке. Бля, я вообще не способен соображать нормально. Дурман. Просто пиздецкий дурман от нее.

Открывается и закрывается дверь. Дальше — звук открываемого крана. Шум воды. Слабый. Видно, чуток приоткрыла. Бережет мой покой. Заботливая…

Крик. Истошный вопль заставляет меня подскочить и броситься туда в один момент. Вломиться в ванную комнату, вышибая дверь.

Думать некогда. Тупо действую.

Какого хрена там происходит?

Зайка в крови. Это первое, что я отмечаю. Маленькие грудки перепачканы багрянцем. Живот тоже помечен красным. И даже бедра перепачканы, пусть и слегка.

Первая мысль: порезалась. Поранилась моя Зайчишка. Только чем? Как? Когда вообще умудрилась?

Хотя нет. Мыслей — нет. Ни одной. В башке пусто. Мчусь прямо к своей девочке, ощупываю. Осторожно. Бережно. Травм не нахожу. Тогда что происходит?

— Амир, — всхлипывает. — Амир, это не моя кровь.

Смотрит на меня с ужасом. За рубашку хватает. Расстегивает. Нервно, лихорадочно. Судорожно дергает полы в разные стороны, распахивает, обнажает.

— Боже, — шумно втягивает воздух и захлебывается, заходится в приступе кашля, задыхается. — Нужен врач. Срочно. Сейчас же!

Теперь ее очередь ощупывать меня. Крохотные пальцы проходятся по бинтам, по повязкам, прикрывающим мои раны. Смешные такие пальцы. Пальчики. Совсем игрушечные. И не скажешь, что она ими член обхватить может. Мелкие очень.

— Господи, — шепчет девчонка. — Тебе в больницу нужно. Надо ехать…

— Зачем? — хмыкаю. — Какая на хрен больница? Я трахаться хочу.

— Ты с ума сошел? — шипит, глазищами сверкает. — Тебе нельзя. Никакого секса. Сразу забудь. Даже не вспоминай. У тебя кровотечение. Необходима госпитализация. И нам точно не стоило заниматься всем тем…

Осекается. Бледнеет. Смешная она. Обалдеть. Реально переживает. Не играет и не косит. Не выделывается. Натурально обо мне волнуется.

— Ох, это я виновата, — выдает сдавленно, чуть дышит. — Я тебя довела.

— Завязывай, — обрываю. — Чего блажишь?

— Ты ранен! — восклицает.

Да. Спорить будет тупо. Кровищи много. Но бывало и круче. Больше. Жестче. Просто Зайка те стычки не застала.

— Пара царапин, — отмахиваюсь. — Кончай истерику.

— Амир, это серьезно, — произносит настойчиво. — Существует риск заражения. Очень опасно игнорировать подобные ранения. А здесь так много крови. Насквозь все бинты пропитаны. Неужели ты не видишь? Не понимаешь риск для здоровья?

Боль. В ее голосе. А я ничего не чувствую. Так, печет чуток. Ерунда. Мужик должен сжать зубы и терпеть. Зарастет. Еще крепче стану, вот и все.

Но девчонку вряд ли мое объяснение устроит. За секунду успела изнервничаться. На измене вся. Трясется. Зуб на зуб не попадает.

А еще своей кровью ее перепачкал. У меня рубашка черная. В темноте ничего толком и не видно, не разглядеть. Ночь горячая выдалась. Жара. Некогда было перевязки делать и эти царапины обрабатывать. Раны свежие, потому натекло прилично. Пока девчонка на мне дремала, успела основательно измазаться.

Понятно почему Зайчишка заорала, увидев на себе столько крови. Теперь молчит. Тяжело дышит. Никак пальцы от бинтов не уберет. По ходу решила лечить лично. Переживает. Явно. Неприкрыто.

Черт, да она напугана. В ужасе. Охренеть.

— Топай в душ, — по заднице шлепаю. — Я как раз прогуляюсь.

— В смысле? — брови гнет. — Куда это ты прогуляешься? В таком состоянии? Нет, не надейся. Я тебе запрещаю.

Ого. У Зачишки зубки прорезались. Резко так.

— К врачу загляну, — ухмыляюсь и на руки ее подхватываю. — А ты вымойся. Хочу чистую тебя трахать.

— Нет, нет! — вопит. — Тебе нельзя поднимать тяжести!

Отношу ее в душевую кабину, включаю воду.

— Давай, — бросаю. — Быстро смывай это дерьмо.

— Это не дерьмо, — роняет неожиданно тихо. — Это твоя кровь. И если честно, мне совсем не хочется ее смывать.

— Почему?

— Потому что лучше потратить время на обработку твоих ран! — звучит, будто обижается на запрет в докторшу играть. — Пожалуйста, позволь мне…

— Я разберусь, — отрезаю. — Не дергайся. Вернусь уже подлатанный. В боевой форме. Голая и готовая жди. Простыни прислуга сменит. Там по ходу тоже все изгажено.

Выхожу, не дожидаясь ее ответа.

Черт. Она думает, я позволил бы ей увидеть свои раны? Разрешил бы в больницу загнать? К врачам? Дал бы самой перевязку забабахать? Полный атас. Моя женщина таким заниматься не станет, нечего ей знать, что кишки наружу лезут. Заживет — дам глянуть. Еще рано показываться во всей красе.

+++

— Хороший ход, — говорит Леон. — Выбрать меня вместо врача от «Табула Раса». Повод удачный. Ты умудрился легко пробраться в единственное место без прослушки, не вызывая подозрений.

— Они понимают, что тебе я доверяю. Левому хрену — нет.

Поднимаюсь с кушетки, набрасываю свежую рубашку. У моего друга здесь целая гардеробная вещей. Самые разные прикиды для маскировки. Куча полезных штук. Абсолютно все можно найти, от грима до оружия. Запасы еды и воды. Оснащение техникой по высшему разряду. Тут идеальное убежище на случай Апокалипсиса.



И да. Гребучий Апокалипсис грядет. Долбаный бункер под землей отличное убежище. Вроде расположен на виду, в центре Вены, но спрятан глубоко внизу. Прямо подарок судьбы.

— Рана серьезная, — отмечает Леон. — Ты бы и правда в больницу заглянул. Я сделал, что мог, подрихтовал и заштопал, но на одних обезболивающих долго не протянешь. Зря себя изводишь. Сейчас бравада опасна. Твоя сила важна как никогда раньше.

— Я не сижу на таблетках, — бросаю. — И уж точно не стану подставляться под нож мутному типу. Дома долечусь.

— Уверен? — мрачнеет. — До дома еще надо добраться.

— Это я и хотел обсудить, — усмехаюсь. — Чтоб точно без лишних ушей. Тут. В твоей берлоге. Мне нужен четкий ответ. Слишком много вокруг суеты. Кипишь. Скажи честно, решено в расход пустить?

— Я мало знаю, — отвечает сухо. — Могу только предположения строить.

— «Табула Раса» решили меня слить? Враг срывает поставки товара. Они точно в курсе, кто он, кто под меня копает и хочет занять мое место. Но никто не торопится открыть личность паскуды. Почему? Опять игры. Испытания. Получаю лицензию на выпил Шайтана в награду. Только вижу, похуже проблема есть. Может, они и этого урода для вида разрешили грохнуть? Понимают, не доживу, не успею добраться.

— Я не получал заказ на тебя, — выдает. — Но мне бы такое и не поручили. Конфликт интересов. Зато я должен отработать для них в субботу. Срочное распоряжение. И отказаться не выйдет. Это напрягает. Очень подозрительно.

— Почему?

— Мелкая сошка, но работы много, — хмурится. — Не мой уровень. Там любой новичок управится. В городе их полно. Только они отправляют меня в другой конец города. На окраину. На такую явную мелочь. Выглядит, будто…

— Хотят отвлечь?

— Похоже на то.

Дьявол. Моя суббота прочно занята Зайкой. Наметил для нас серьезное мероприятие. Отменять не вариант. Но рисковать девчонкой нельзя. Наоборот. Нужно спрятать.

— Отлично, — говорю после паузы. — У нас есть примерно пять минут, чтобы придумать план того, как всех одним махом нагнуть.

— Куча времени, — скалит зубы Леон. — Бывало и хуже.



Глава 63

Я застываю под горячими струями воды. Стою как парализованная, очень плохо соображаю. Нужно броситься следом за Амиром, помочь ему.

Но… черт, он явно против моей помощи. А я и не умею ничего нормального сделать, особенно в такой ситуации. Не знаю, как правильно обработать рану, перевязать. Там наверняка нечто ужасное, под окровавленными повязками точно не может быть ничего хорошего. Ему нужно к врачу, в больницу, при чем немедленно. Однако уговаривать бесполезно. Если я и поняла что-то об этом невозможном мужчине, так это то, что когда он рогом упрется, сдвинуть его с места нельзя. Надо действовать мягко и хитро, через ласку, проникновенное убеждение. Мило и настойчиво. Иначе никак. Будешь давить — моментально воспротивится, взбрыкнет.

Я чувствую себя идиоткой. Неумехой, которая ничего толком не умеет. Просто стою в душевой кабине и слушаю, как Амир собирается и уходит, улавливаю шорох одежды, удаляющиеся шаги.

Кто его избил? Кто настолько сильно ранил? Неужели на встрече, которая должна была состояться в четверг, произошла настоящая бойня?

Я испытываю досаду, осознавая, насколько мало информации мне известно о моем мужчине, о его делах и проблемах, о работе, которой он занимается.

Преступный бизнес. Явно. Этого Амир никогда и не скрывал, не изображал из себя святого, не корчил праведника. Да и, судя из обрывков его беседы с Призраком по имени Рустам Ахметов, становилось предельно ясно: мир криминала крепко держит обоих. Они прочно повязаны темными делами, кровью, жуткими и чудовищными поступками. Такое занятие едва ли может быть безопасным.

И куда Амир теперь направился? Действительно к врачу? Очень сильно в этом сомневаюсь.

Тревога переполняет. Пытаюсь согреться под горячими струями воды, но получается с огромным трудом. Потом неожиданно понимаю, что сама не заметила, как смыла всю кровь, стерла багровые разводы, напугавшие до одури. Прозвучит безумно, однако я испытываю легкое разочарование. Мне совсем не хотелось избавляться от тех отметин, ведь они являлись частью моего мужчины.

Прежде я истекала кровью под ним. Еще в первый раз, лишаясь девственности, теряя невинность. Теперь он терял свою кровь. И это разрывало мое сердце. Даже не видя ранений, очевидно, там, под бинтами, все выглядит ужасно.

Ему в больницу надо. Срочно. А не дальше по городу мотаться и приключения искать. Врагов хватает. Каждый только и ждет удачный момент для удара.

Я стараюсь быстрее покончить с процедурой омовения. Вытираюсь насухо и выскальзываю из ванной комнаты. Не трачу время на поиск одежды. Мысли совершенно другим заняты. Нахожу чемодан, открываю, роюсь внутри.

Тут мои вещи. Все, что Амир велел доставить. Только меня иное волнует. Отнюдь не тряпки, не бесполезное барахло, которого здесь полным-полно. Нервно перетряхиваю предметы гардероба. Кусаю губы. Забываю дышать. Пульс раздирает горло.

Ура! Наконец-то. Хочется заорать от восторга.

А я уже думала об этом забыли. Не стали бы в чемодан класть настолько спорную вещь. Интересно, как нас вообще через границу с этим пропустили?

Впрочем, не важно. Наплевать. Главное — мои пальцы смыкаются на прохладном металле, сжимают стальной ствол.

Тяжеловато. Оружие руку вниз тянет. Поднимаюсь с колен, стараюсь держаться прямо, руку направляю как для прицельного выстрела.

Трясет. Дрожь охватывает тело. Напряжение зашкаливает.

А смогу ли я выстрелить в человека? Для защиты. Если потребуется, если возникнет угроза жизни. Смогу ли нажать на курок? Зажмуриться и выпалить четко в цель.

Боже. Тут и думать страшно. Представляю — уже потряхивает.

Отправляю пистолет в свою сумку. После набрасываю халат и плотно закутываюсь в него, пробую согреться, унять лихорадку, снедающую изнутри. Мысли путаются, едва способна нечто разумное ухватить.

Я должна быть сильной. Для него. Для своего мужчины. Должна научиться стрелять и не только. Язык, традиции, культура. Каждая деталь необходима. Каждый фрагмент обладает огромным значением.

Проклятье. Называю Амира своим мужчиной. Но так ли это в реальности?

Сглатываю горечь и укладываюсь на постель. В номере действительно прошло обслуживание, успели сменить простыни. Вдыхаю аромат свежести. Прикрываю отяжелевшие веки. Ощущаю тоску. Уже скучаю по нему, по его прикосновениям, одурманивающему запаху, по неистовому жару его плоти.

Мой мужчина. Мой. У меня он первый. Единственный. А я у него? Даже размышлять на данную тему не тянет. Яд ревности в момент разливается по венам.

Может ли минувшая ночь подарить надежду?

Щеки горят, когда вспоминаю, чем мы тут занимались. Воображение услужливо подбрасывает самые яркие и развратные картины. Живот скручивает токсичное возбуждение. Вдоль позвоночника разливается холод, а грудь обдает кипяток.

Амир точно не ласкал других женщин так. Никогда. Вряд ли помышлял о подобном. Только со мной преступил собственный запрет. Впервые удостоил таким горячим и порочным поцелуем.

Страшно мысль додумывать до конца. Но и остановиться не выходит. Интересно, можно ли данный шаг принять за признание?

Признание в любви.

Обнимаю себя руками, мотаю головой, стараясь разогнать сладкое марево. Глупо, очень глупо и опасно о подобном размышлять. Потом будет больно, если мои мечты разойдутся с реальностью.

Я для него развлечение. Чуть более вкусное. Вот и все. Нужно воспринимать наши отношения легче, проще, как игру. Разумеется, не забивать на развитие, но и не строить планы наперед.

Ха. Очень логично. Осталось применить на практике, потому что я уже рисую сцены счастливой семейной жизни, воображаю наших детей, мальчика и двух девочек.

Стоп. О чем я сейчас? Какая семья? Какие дети? Полный бред. Пора завязывать с этими фантазиями. После точно буду рыдать.

Звук открываемой двери заставляет меня встрепенуться. Тут же поднимаюсь на кровати.

— Амир, — губы сами собой в улыбке складываются, сердце трепыхается, бьется иначе, чем когда громила вдали.

— Другого гостя ждала? — хмыкает, небрежным жестом прикрывая за собой дверь, проходит внутрь комнаты, приближается вплотную к кровати.

Он выглядит усталым. Измотанным. Только сейчас замечаю это. Даже как будто худее стал. Мышцы уже не выглядят такими угрожающими. А может я просто привыкла к своему амбалу. Или же костюм скрадывает. Отмечаю, на нем сейчас совсем другая одежда. Уходил в другой. Впрочем, учитывая то, что его рубашка насквозь пропиталась кровью, все это неудивительно, пришлось сменить наряд.

И все же эта одежда не его. Вроде похоже. Чёрная рубашка. Брюки. Ничего нового, ничего особенного. Но черт — не ему принадлежит и это абсолютно точно. Не знаю, как именно это понимаю. Просто чувствую. Интуитивно улавливаю.

— Я не думала, что ты вернёшься так быстро, — роняю тихо и улыбаюсь, глядя в его горящие глаза. — Но я рада. Очень рада этому.

— Два часа прошло, — заявляет хрипло, проводит пальцами по моей щеке, заставляя трепетать.

Легкое движение. Как дуновение ветра. И не скажешь, что его руки способны на такую нежность. Казалось бы ими только кости ломать. Избивать до смерти.

Я льну к его ладони. Ощущаю себя несмышлёным котёнком. Пробую расположить хозяина этой лаской.

— Тебе нужно поесть, — говорит Амир. — Одевайся. Пойдём.

— Я не хочу никуда уходить, — отвечаю тихо, смотрю на него безотрывно.

— А чего ты хочешь? — его голос пробирается под кожу, то шипами колет, то бьет электрическим током.

— Быть с тобой, — еле губами шевелю. — Только вдвоём. Быть частью твоего мира, если позволишь.

— Тогда в номер закажем, — резко отстраняется.

Действительно связывается с администратором и делает заказ. Коротко и сухо. На английском языке.

Наверное, мне нужно быть более приветливой. Нежной. Нужно быть женщиной, которую он захочет видеть рядом всегда. Уступчивой и услужливой. Но иногда проявлять настоящий характер. Это ему тоже по вкусу. Если к месту. Его явно не заводит тупая покорность, не будоражит подчинение.

Амир прекращает разговор. Возвращается к постели и подхватывает меня на руки. Так порывисто и неожиданно, что весь воздух мигом из легких вышибает.

— Нет! — восклицаю отчаянно. — У тебя же ранения. Серьезные повреждения и…

— У меня стояк, — скалится. — При чем такой, что могу членом орехи колоть.

Я не успеваю возмутиться. Одна секунда и становится ясно, что про внушительную эрекцию здесь никто не шутит.

Член вбивается вглубь меня. Даже не замечаю, когда Амир умудряется высвободить его из брюк. Просто слышу бряцанье металлической пряжки ремня, не выходит и моргнуть, в тот же миг в меня врезается вздыбленная плоть, наполняет до предела, растягивает лоно, вынуждая выгнуться и простонать.

Обнимаю широкие плечи, впиваюсь пальцами в литые мышцы. Утыкаюсь лицом в мощную шею и всхлипываю.

Мужчина рычит. Утробно. Жутко. Настоящий зверь. Инстинкты у него тоже звериные. Дикие. Необузданные. Резьбу на раз срывает. И несет. По грани, по самому краю. Чистое безумие.

Жесткие толчки становятся нежнее. Он как будто… сдерживается?

Извиваюсь. Прислоняюсь плотнее. Вдыхаю его аромат.

Амир доводит меня до оргазма. Мастерски. Методично.

Проклятье. Он успевает изучить мое тело гораздо лучше, чем я умудряюсь исследовать его.

Тягучие судороги сводят внутренние мышцы, выкручивают живот. Не могу удержаться от крика. От надсадного стона. Дергаюсь и обмякаю. Жадно дышу его терпким запахом. Повинуюсь безотчетному порыву и целую. Губами в шею впечатываюсь. Провожу языком по коже.

Амир кончает. Разряжается внутрь бурным потоком семени. Накачивает меня своей спермой до отказа. Поглаживает мои ягодицы. Крепче сжимает.

Его член внутри ощущается как железный поршень. Даже после разрядки.

— В музей не хочешь? — вопрос звучит как издевка. — В замок какой-нибудь? Или может на бал?

— Никуда не хочу, — бормочу сдавленно. — Никуда.

— Хреново, — усмехается.

Отпускает меня, сдергивая со своего гигантского члена. Усаживает на кровать. Приводит себя в порядок. А я фокусирую взгляд на чёрной рубашке. Пробую разглядеть кровавые следы.

Ему ведь нельзя тяжести поднимать. Ужас. Он себя не бережёт. Могло опять кровотечение открыться. Могло…

— Почему? — интересуюсь, помедлив. — Почему хреново?

— Все равно придётся идти, — замечает невозмутимо. — Билеты куплены. Сегодня вечером. На восемь.

— Что? — не понимаю. — Куда?

— Венская опера, — произносит так, словно это самое обычное на свете место и ничего выдающегося там нет. — Ты вроде раньше на бал хотела. Теперь поздно переть в отказ.

— Подожди, — выдаю сдавленно. — Сегодня? Бал? А у меня и платья нет подходящего. И вообще, ничего… как ты…

— Я думал в субботу тусовку организовать. Но смысл тянуть? Да и ты же не просто бал хотела. А чтоб в той опере. Как раз сегодня удачный расклад.

— Ой, — зажимаю рот ладонью. — Мне платье нужно. Срочно. И обувь. И сумка. И я же совсем не подготовлена. А ты? Амир, в чем ты пойдёшь? Эти брюки точно нарушат дресс код.

— Все схвачено, — заверяет. — Не дергайся. Будет и платье, и прочие цацки по случаю. А я тоже найду чего нацепить. Тебя не опозорю. Выдыхай.

Наш разговор обрывается, поскольку в номер доставляют еду. А я настолько обалдеваю от заявления Амира про бал, что едва замечаю, какие именно блюда заказаны. Мысли о другом. Очень далеко от базовых потребностей вроде пищи. Витаю далеко в облаках.

Бал. Настоящий бал. Реальный. Ещё и в Венской опере. Господи, я и мечтать о таком не могла. И вдруг… самые смелые фантазии воплощаются в реальность. Меня потряхивает от восторга. Сердце сладко подрагивает. Но я испытываю не только радость. Неясная тревога захлестывает с головой. События развиваются настолько стремительно, что я попросту не успеваю привыкнуть к ним, осознать перемены. Слишком много всего. Не углядеть.



Эйфория переполняет. Но и дурное чувство нарастает под рёбрами. Скребёт. Скрежещет. Не позволяет расслабиться и вдохнуть полной грудью.

Амир подходит ко мне, берётся пальцами за подбородок, заставляя запрокинуть голову назад.

— Ты чего? — хмуро спрашивает он. — Бледная вся. Дрожишь. Случилось что? Живо выкладывай. Какого хрена у тебя в башке творится?

— Все нормально, — роняю тихо. — Просто немного волнуюсь.

— О чем? — смотрит на меня так, будто и правда сильно встревожен.

— Это мой первый раз, — выдыхаю. — Ну бал. Я никогда прежде не посещала подобные мероприятия. Видела только по телевизору или в Интернете. Я плохо представляю, как там себя вести. Точнее примерный этикет знаю, но в целом…

— Я рад, что я у тебя во всем первый, — ухмыляется, заключая меня в объятия, а после подхватывает на руки и относит в центр комнаты, отпускает, усаживает за уже сервированный стол. — Всегда. Везде. Даже на гребаном балу.

— Это не гребаный бал, — замечаю обиженно.

Он ничего не отвечает. Лишь прикусывает мочку моего уха, и от этого жеста по телу пробегают мурашки. Невольно вздрагиваю.

— Кушай давай, — вдруг произносит Амир, при чем в его голосе звучит нежность, которой я совсем не жду.

Понимаю, что и правда проголодалась. Уже одиннадцать часов дня, а я до сих пор не завтракала. Долго в душе плескалась. После в мыслях своих безумных утопала и вот только сейчас вспомнила про еду. Можно перекусить.

Я с жадностью набрасываюсь на доставленные блюда. Не сразу замечаю, что Амир не притрагивается к ним. Наблюдает за мной молча. Пристально смотрит, за каждым движением следит.

Застываю. Облизываюсь и губу закусываю.

— Почему ты ничего не ешь? — спрашиваю.

— Не хочу.

— Так нельзя, — мотаю головой. — Ты должен хорошо питаться. Подкрепиться, восстановить силы. Нельзя голодать…

— Так раны быстрее заживут, — обрывает. — Ни кипишуй.

— Ты не…

— Я в порядке.

Спорить глупо. Особенно учитывая тот факт, что как только я придумываю достаточно разумный аргумент для продолжения дискуссии, Амир вдруг продолжает.

— Я только по тебе голоден, — перегибается через стол, ловит взгляд в горящий капкан своих глаз. — Загнул бы тебя прямо тут и выдрал раком.

И все мои аргументы испаряются.

— Амир, — осуждающе поджимаю губы. — Мы же недавно…

— Я привык много трахаться, — бросает невозмутимо. — А ты вообще мне тормоза сорвала.

— Выходит, я виновата?

— А кто?

Логично. Трудно оспаривать подобное заявление. Никак не пойти против истины, не подкопаться.

— Не бойся, — скалится и откидывается обратно на стул, занимает вальяжную, непринужденную позу. — До бала трахать не стану. А после поглядим.

— А когда мы платье найдём? — начинаю волноваться. — Это много времени займёт. Я не могу так сразу выбрать. Мне надо все посмотреть.

— Расслабься, — отмахивается. — Я уже все выбрал.

— Как? — поражаюсь. — А размер? У меня не вполне стандартная фигура…

— Зачетная жопа и мелкие сиськи, — подводит итог, выбивая дыхание из моих лёгких. — Я в курсе. Все учтено.

— Знаешь, это звучит не слишком…

— Классная у тебя грудь. Аккуратная. В разы круче любых бидонов. Признаю, мне раньше нравились крупные дойки. Промеж них легко болт всадить и долбить. Но твои булки всухую самые громадные сисяндры побьют.

— Очень сомнительный комплимент, — выпаливаю.

— Я мог иначе сказать, — усмехается. — Красивая у тебя грудь. В ладонь просится. И попа такая, что круче во всем мире нет.

— Тогда почему ты сразу так не выразился?

— Люблю тебя в краску вгонять, — припечатывает. — Милаха такая. Пиздец. Я вот гляжу и балдею. Зрелище улетное.

Теперь я краснею ещё гораздо гуще, чем прежде.

Ну почему? Почему он такой невозможный?

— Доставят и платье, и прочее барахло, — обещает Амир. — А сейчас что хочешь делать? Куда пойдём? Посмотреть чего?

— Просто хочу побыть с тобой, — улыбаюсь.

— Потрахаться?

— Нет, ну я о другом, — бросаю, смутившись окончательно. — Можем поговорить или посмотреть фильм вместе. Пообщаться. Узнать друг друга лучше. Хватит с меня музеев и прогулок.

— Мы в Австрии, а ты предлагаешь в номере торчать?

— Если честно, ночь была тяжелой, — заявляю как есть. — Я совсем не против перед балом подремать. Отдохнуть накануне такого важного события.

— Вена, — кивает в сторону окна. — А мы будем спать? Просто спать здесь? Даже не трахаться?

— Ты против?

Смеётся. Порывисто поднимается, подхватывает меня и на кровать относит. На постель укладывает. Как с куклой обращается. Но я не возражаю.

— Валяй, — соглашается Амир. — И правда стоит подремать. Особенно раз ты так на этом настаиваешь.

Вечер будет тяжелым. И долгим. Чувствую.

Черт. Я даже не представляю, как сильно права.



Глава 64

Просыпаюсь от того, что стон продирает горло. Насквозь. Мужские губы на моих губах. Твёрдые. Требовательные. Отбирающие право на выбор. Они подчиняют и порабощают. Свергают в пропасть, в бездну эмоций. Язык проскальзывает внутрь. Жадно. Властно. Изучает, исследует. Выжигает тавро, закрепляет право на собственность. Отзываюсь, откликаюсь в момент. Вспыхиваю и обращаюсь в пепел. За секунду. Поддаюсь вперёд, обвиваю руками широкие плечи, прижимаюсь к мускулистому горячему телу.

— Тормози, — хрипло выдаёт Амир и отстраняется.

При чем не совсем понятно, кому именно он это говорит, мне или себе самому приказывает.

Поцелуй обрывается, и я не могу сдержать всхлип разочарования. Тянусь к мужчине, но он ловко мои запястья перехватывает и отодвигает от себя на безопасное расстояние.

— Такими темпами до бала не дойдём, — замечает с мрачной ухмылкой, по телу моему ладонью скользит.

— Сам дразнишь, — роняю осуждающе. — Зачем будить таким способом?

— А как ещё быть со спящей красавицей?

Резко поднимается с постели. Отходит в сторону и возвращается с двумя огромными бумажными пакетами, ручки которых обвязаны шелковыми лентами. Даже упаковка выглядит как произведение искусства.

Господи. Прижимаю ладонь ко рту, сдерживая рвущихся наружу крик.

— Наряжайся, — говорит Амир, поставив все рядом с кроватью. — Я тоже пойду в порядок себя приведу. Времени мало. Выезд через полчаса.

— Полчаса?! — на матрасе подскакиваю, спрыгиваю на пол, бросаю взгляд нас псы и ужасаюсь. — Почему ты раньше меня не разбудил?

— Жалко было, — пожимает громадными плечами. — Ты так сладко спала.

— Боже, — в буквальном смысле хватаюсь за голову, не представляя с чего начать.

Мужчинам проще. Оделся и порядок. А женщинам и прическа нужна, и макияж. В общем, я собираюсь максимально оперативно, пока дрожь волнения колотит изнутри. Чувствую себя пожарником, который обязан облачиться в полный комплект снаряжения за время горения единственной спички.

Распаковываю пакеты. Понимаю, что Амир и правда позаботился обо всем, учёл каждую мелочь. Ничего не упустил из виду. Тут и обувь, и нижнее белье. И конечно, платье. Волшебное. Невесомое. Маленькое чёрное платье, о котором мечтает каждая девочка. Сказочное. Впрочем, платье не совсем маленькое. В пол, даже щиколотки мои прикрывает. Зато спина обнажена. Скромно. Слегка. Разрез выразительный, однако абсолютного оголения нет. Да и не совсем чёрное. Ведь украшено искристыми пайетками, переливающимися и вспыхивающими яркими огнями. Темными, однако слепящими. Завораживающая красота. Магическая. Ожившая фантазия.

Даже трогать такой материал страшно. А надеть ещё страшнее. Оно ведь стоит баснословные деньги. Разумеется, Амир и прежде тратил на меня значительные средства. Платье на корпоратив было очень дорогим. Но это… это просто вызывающе дорого. Бренд, известный на весь мир. Я бы и дышать в сторону их магазинов побоялась. Не решилась бы внутрь войти. А тут вдруг становлюсь счастливой обладательницей коллекционной вещи. Не верится. Безумие.

Стрелки часов побуждают поспешить. И я спешу. Быстро натягиваю белье из тончайшего кружева. После зажмурившись, надеваю платье. Дальше остаётся лишь скользнуть в туфельки. Миниатюрные. Точь-в-точь мой размер. И как только Амир угадал? Все размеры. Дело не в одной лишь обуви.

А сумочка?

Ничего нового среди покупок не нахожу, поэтому хватаю старую, не особо придавая значение деталям. Внешне она нормально смотрится. Не шик и блеск, бледнеет на фоне платья и обуви, но в целом сойдёт. Некогда замену искать.

Бросаю взгляд в зеркало и замираю.

Идеально. Это я? Реально?

Крепче стискиваю сумку. Костяшки пальцев немеют. И от чего она такой тяжелой кажется, прямо как камень, руку оттягивает. Странно. Однако я не успеваю об этом толком поразмыслить.

— Главного не хватает, — замечает Амир, заставляя вздрогнуть и обернуться.

— О чем ты? — спрашиваю и потрясённо изучаю его.

Ого. Ничего себе. Действительно принарядился. Красивый. До боли просто. И не сказать, что бандит. Настоящий джентльмен. Хотя черт, его дикую ауру и повадки хищника никакой костюм не скроет. Варвар из него прет. Пещерный человек. Зверь. Одержимый зверюга, готовый за своё в клочья порвать. И никакой костюм этого не скроет. Даже самый элегантный и шикарный.

Но все равно, костюм его как будто… облагораживает? Добавляет нечто иное в образ. Инородное. Контрастное. Дьявол, в костюме он ещё более одержимым и неистовым выглядит.

— Закрой глаза, — приказывает.

Подчиняюсь. Даже и не думаю противиться. Послушно выполняю все, чего он хочет. Всегда. Везде. Я с ума схожу. Растворяюсь в нем, тону без остатка.

Шаги. Жаркое дыхание опаляет кожу. А что-то холодит. Что? Впечатление, будто лёд оплетает горло, после стекает на грудь.

Амир надевает на меня что-то. Однако что именно понять не могу. Не вижу. Могу лишь теряться в догадках. Украшение? Ошейник? Прозвучит чудовищно, однако я бы позволила ему даже заковать себя в кандалы, надеть цепи.

Только он не прекращает. Не останавливается. Вставляет металл в мои уши. Легкий, почти не ощутимый. После раздаётся щелчок. Дальше ещё один. И вокруг моего запястья обвивается холодная нить. И собранные в пучок волосы тоже венчает нечто незримое. Улавливаю весомую тяжесть в локонах. Раз. Два. Три. Амир расставляет все на свой вкус. Под конец берет меня за руку, надевает кольцо на палец. Тут уже ничего другого не придумать, ни с чем не спутать.

— Можно посмотреть? — шепчу взволнованно.

— Смотри, — следует милостивое разрешение.

И я распахиваю глаза. Пораженно гляжу на собственную руку. Блеск камней ослепляет.

— Это что… это бриллианты?

Амир отвечает кривой ухмылкой.

Оборачиваюсь к зеркалу. Приближаюсь вплотную к гладкой поверхности. Удивленно изучаю своё отражение. Не узнаю. Теперь уже точно совсем себя не узнаю. Это поразительно. Восхитительно. Изумительно. Но…

Я бросаю взгляд на свою руку и сглатываю горечь. Не обручальное кольцо. Обычное. Хотя нет. Ничего обычного в нем нет. Усыпано бриллиантами. По цене наверняка безумно дорогое. Просто… не обручальное. Но глупо было надеяться. Глупо. Да? Черт. Разумеется.

Я точно идиотка. Амир позволил мне нарядиться в такие дорогие вещи. Ещё и о драгоценностях позаботился. Колье, серьги, браслет, кольцо. Даже предусмотрел украшения для прически. При чем явно стоимость тут бьет рекорды.

Господи. Тут не только заколки. Миниатюрная тиара.

— И когда надо вернуть? — интересуюсь тихо.

— Вернуть? — переспрашивает.

— Ну комплект, — вздыхаю. — Надеюсь, ты его напрокат взял. Это же безумно дорого. Ну и платье тоже стоит очень много. Покупать смысла нет. Разве только единственный раз надеть. Я верну его. Обязательно верну и постараюсь быть осторожной. Ничего не испортить.

— Ты чего заряжаешь? — мрачнеет. — Я жлоб какой? Не вкуриваю. Откуда такие пиздецкие предъявы?

— Амир, но это же… — запинаюсь. — Этот набор украшений выглядит как точная копия драгоценностей императрицы Сисси. Ее знаменитые на весь мир заезды. Иногда их сравнивают с цветами эдельвейса, но…

Осекаюсь. Наконец до меня доходит истина.

Звезды Сисси. Звезды. Проклятье.

— Это звезды Мари, — шепчет мне в самое ухо, вдруг задирает платье и проводит пальцем между ног, заставляя судорожно выгнуться. — Звезды моей Марианны. Потому что это у неё самая жаркая и сладкая, самая тугая…

Меня прошибает ток. Не от пошлостей. От звука моего имени, срывающегося с его губ.

— А нам точно на бал нужно? — бормочу, закусывая губу.

— Точно, — фыркает он, решительно одергивая мое платье. — Это твоя мечта. Сама хотела.

Хотела. Верно. Но может зря?

+++

Мы все же отправляемся в Венскую оперу. На автомобиле. Амир за рулем. Никаких лишних людей в салоне нет. Только мы вдвоём.

Блеск бриллиантов отражается в стекле машины. Не могу поверить, что это теперь действительно принадлежит мне. Боже. Зачем? Безумные деньги. В чем смысл столько вкладывать драгоценности? Просто порадовать меня?

Если честно я была бы рада и простому колечку. Но о таком даже глупо мечтать. Я не его веры. Не его народа. Чужая. Абсолютно посторонняя. И вообще. Они надевают кольцо? Как там все происходит? Не знаю, не представляю.

Звезды Сисси ослепляют. Сияют. Но принесут ли нам счастье?

Сама императрица считала их не слишком счастливыми, хотя…

Я едва понимаю, что происходит. Впереди останавливается автомобиль. Резко. Тормозит в момент. Мы чуть не врезаемся в него. Цепляюсь за ремень. Жадно втягиваю воздух.

Что происходит?

По бокам от нашего авто останавливается по два микроавтобуса. Белые. Стекла тонированные.

Я оборачиваюсь. Сзади грузовик. Огромный. Просто гигантский. Перекрывает дорогу. Ничего не видно. При всём желании не разглядеть.

— Амир, — выдыхаю сдавленно. — Это ловушка.

Озвучиваю очевидный факт.

Проклятье. Что делать?

Мой мужчина молчит. Долго. Страшно. Не ругается. Не произносит ни единого слова. И по его реакции я понимаю, что это не шутка и не розыгрыш. Все и правда плохо. Очень плохо. Чертовски.

Нападение. В самом центре европейского города. Разве такое вообще возможно? Я бы гораздо меньше удивилась, если бы подобное случилось на родине. Увы, беспредел становится нормой, практически рутиной. Однако здесь меня моментально накрывает шок. Липкая паутина оплетает нервно подрагивающее тело, вяжет по рукам и ногам. Почва ускользает, исчезает стремительно и бесповоротно.

Вена — нейтральная территория. Особая зона, где под запретом любое кровопролитие. Вроде бы именно это обсуждали Амир и Призрак. Или я запуталась? Неправильно поняла суть вопроса?

Черт. Тогда Амир просто сказал «нейтральная зона». Интересно — насколько же нейтральная? Где черта? Где проходит предел допустимого? Вдруг речь и вовсе совершенно о другом? О бизнесе, например. О сбыте запретного товара.

А может, это просто проверка? Тест? Только… не похоже. Слишком угрожающе выглядит. Расклад пугающий. Лихорадочно верчу головой, изучаю обстановку, прихожу к неутешительным выводам. Засада. Иначе не назвать.

Что дальше? Нам прикажут выйти? Но это физически невозможно. Чужие автомобили останавливаются чересчур близко, прямо вплотную, дверцу не выйдет открыть. А еще я уверена, Амир окажет сопротивление. Он не сдастся. Такое явно не в его правилах. Мужчина продолжит биться до последнего вздоха.

Проклятье. Это опасно. Совсем не хочу, чтобы он рисковал.

— Молчи, — бросает мрачно, даже не смотрит на меня, не поворачивается, просто стягивает свой пиджак и набрасывает поверх, прикрывает от макушки до бедер.

Я не успеваю губы разлепить. Даже не дергаюсь, не пытаюсь сбросить плотный материал, разом перекрывший обзор. Запах Амира затапливает легкие, действует гипнотически, успокаивает, убаюкивает тревогу.

Господи. Это ощущается, как будто он обнимает меня, не трогая, не прикасаясь. Окружает заботой и теплом, ограждает от жестокого и злого мира вокруг.

Однако страх не уходит, никуда не девается. Остается внутри.

— Молчи и подчиняйся, — повторяет Амир, точно приказ отдает, в его голосе звучат непривычные ноты, инородные, абсолютно незнакомые.

Он встревожен? Напуган? Боже, ему тоже страшно?

Крепче впиваюсь пальцами в свою сумку, хоть таким образом пробую удержаться на поверхности, сохранить остатки разума в трезвости. Тошнота подкатывает к горлу. Собирается в груди омерзительным тягучим комом. Дышать все труднее. Едва могу шевельнуться.

Удар. Громкий. Оглушительный. Звон разбитого стекла. Осколки летят прямо на меня, но от ран оберегает пиджак.

Судорожно втягиваю воздух. Пытаюсь заорать и не могу издать ни единого звука. Амир приказал молчать. Подчиняться. Кому? Чему? Самой судьбе? Впечатление, словно меня прямо сейчас вывернет наизнанку.



Щелкает застежка ремня безопасности. Пальцы жестко впиваются в мои плечи, сгребают в охапку, вытягивают из салона авто. Увлекают в сторону. Неудержимое движение. Неукротимое. А я ничем не способна помешать. Никак.

Это не он. Не мой мужчина. Не Амир. Гадкие прикосновения. Чужие. Вызывающие острую и непреодолимую гадливость. Их сила и стремительность подавляет.

Меня колотит. Паника зашкаливает. Все, что я могу теперь сделать, еще крепче сжать сумку, притиснуть к груди.

— Будь хорошей девочкой, — доносится до меня незнакомый мужской голос.

Фраза звучит по-русски. Отмечаю чисто машинально. Однако зачем? Какая по сути разница? Толку от данной информации мало.

Это похищение. Ничего хорошего впереди не ждет. Они потребуют выкуп? Будут шантажировать? Кто затеял всю операцию? Кто посмел посягнуть на собственность Амира? И главное — какой исход нас ждет?

Леон должен помочь. Да. Леон-киллер. Без него тут никак. Найдет, выследит и спасет. Нужно потянуть время, выиграть драгоценные минуты. Чем дольше, тем лучше. Так и стоит действовать в подобной ситуации: сохранять спокойствие, подчиняться своим похитителям, создать иллюзию полной покорности. Глупо закатывать истерику, качать права. Необходимо проявить хитрость.

А еще есть Призрак. Пусть он и отбитый психопат, но явно настроен заключить союз с Амиром. Всегда появляется в трудную минуту. Верно? Может, прямо сейчас он тоже нас отслеживает, дожидается удачного момента.

Жутко думать, что нам никто не поможет, что мы только вдвоем.

— Не дергайся, — рычит уже другой голос, тоже мужской, но гораздо более неприятный, чем первый. — И не смей орать — прирежу.

Лязг металла. Очень характерный.

С меня сдергивают пиджак. И я получаю шанс воочию убедиться в истинности своей догадки. Балисонг. Складной нож с клинком. Нож-бабочка. Мой отец юрист, иногда приходится защищать не самых приятных и честных граждан. Подарки он получает странные. За годы работы умудрился собрать целую коллекцию различных заточек, подобные экземпляры там тоже встречались.

Запрещенное оружие. Запрещенное и очень опасное. Прямо перед моими глазами. Близко. Слишком близко.

Впрочем, я не успеваю рассмотреть остальное. Просто замечаю фигуры людей. Осознаю, что нахожусь на заднем сиденье авто, зажатая между двумя крупными мужиками.

А потом мне на голову набрасывают темный мешок. Закашливаюсь. Чувствую себя голой и беззащитной. Пиджак Амира больше не защищает меня. Страх леденит внутренности, сковывает арктическим холодом.

Боже. Чудом удается не взвыть.

Молчи и подчиняйся. Молчи, молчи. Повторяю это раз за разом, зазубриваю, словно молитву, очень стараюсь побороть панику. Пытаюсь дышать правильно. Делать выдох длиннее, нежели вдох.

— Какие ножки, — причмокивает мужик с ножом и в тот же момент потная лапища опускается на мое бедро, задирает платье выше и выше, собирает складками. — Ох, залечь бы с такой малышкой на капитальный ремонт.

Не представляю, что он имеет в виду. И даже не хочу представлять. Просто ощущаю, как желудок скручивает спазм.

Подчиняться. До какой степени подчиняться? Сопротивление может только разжечь запал, но и терпеть эти омерзительные прикосновения молча не выйдет.

Содрогаюсь. Пробую увернуться. Однако ослепленная, обесточенная, отрезанная от внешнего мира я мало что способна сотворить. Да и довольно трудно лавировать в ловушке между двумя громадными телами. Отстраняясь от одного, невольно в другого влипаешь.

— Эй, какого хрена? — рявкает ублюдок. — Не рыпайся. Сказано же! Иначе порежу твою хорошенькую мордашку да и тельце могу покромсать. Давно мне не перепадало таких сочных дамочек…

— Грабли убрал! — вдруг подает голос второй тип, кажется именно он вытягивал меня из авто, а после велел быть хорошей девочек. — Она тебе и не перепала.

— Братан, ты чего? — бросает удивленно, однако мерзкая ручища мигом отпускает мою ногу. — Уже и потрогать запрещено? Я так, чисто примеряюсь. Понятно, в тачке погано и оттянуться нельзя. Но помацать-то…

— Себя помацай, — отрезает. — С ней еще ничего не решено. Приказ доставить в замок. Целой. Не кусками. Вот и выполняем.

Черт. Обнадеживающий приказ.

— У меня бабы неделю не было, тут дорого девку снять, — канючит. — Ну дай хотя бы лысого погоняю, в ладонь ей пристрою. Путь долгий, успеем. Жалко тебе что ли?

— Заглохни, — второй остается непреклонен. — Будешь еще на эту тему трындеть — прямо тут вышвырну.

— Чего командуешь? — не сдается. — Попустись. Или перед Викингом выслуживаешься? Он по блондинкам прется. Эта шмара мимо. И вообще, мы не на него пашем. Заказ же не от него. Только как гостя ждем.

— Пасть захлопни, — заявляет жестко. — Базаришь много.

— И что? — фыркает. — Что она сделает? Пусть слушает. Разницы нет. Обоих в расход пустим. Тут иначе не проканает. Дудаев мстить будет. Всех порвет. Значит, не жилец. Деваху тоже прикопаем. Так чего бы не поразвлечься?

— Задолбал! — еще один голос, доносится откуда-то спереди, вероятно принадлежит водителю. — Кончай нас палить.

Дудаев. Это фамилия Амира. Они боятся его, опасаются возмездия. Значит, им и правда остается только уничтожить нас. Но сперва заказ. Проклятье. О чем это?

Заказ. Что это вообще может быть?

Долгая дорога. Замок. Нас везут за город? Похитили по чьему-то приказу? Зачем? Ради чего? Для какой цели? Лихорадочно стараюсь соединить фрагменты головоломки.

Викинг. Моментально всплывает в памяти обсуждение в австралийском пабе. Амир тогда перешел на родной язык, вел беседу с Призраком так, чтобы я ничего не поняла. Леон отлично знал этого жуткого игрока криминального мира, но не спешил открывать истину, советовал забыть про него, навсегда вычеркнуть из памяти. Вроде и кличка не особо страшная, а мороз под кожей пробегает.

Викинг. Чем он впечатляет? Не Тесак какой-нибудь. Не Мясник и не Резник. Просто Викинг, но холод струится по венам от одного его упоминания.



Ладно. Наплевать. Нас не Викинг заказал. Кто-то другой. Эти типы сами признались. Нужно внимательно слушать и запоминать. На всякий случай. Пригодится.

Только кто? Кто виновен? Кто все это затеял?

Мозг вскипает от перенапряжения. Судорога сводит мышцы. Дышать в мешке просто невыносимо. Отчаянно пробую справиться с панической атакой. Надо отвлечься.

— Отдохни, девочка, — говорит первый мужик и бьет меня по затылку.

Отключаюсь. В один момент. Ныряю во мрак окончательно. Обмякаю на сиденье. Голоса затихают, ускользают в небытие.

+++

Я прихожу в себя от холода. Тело заледеневает. Околевает. В буквальном смысле. Меня сотрясает дрожь. Моргаю, приоткрываю отяжелевшие веки. Голова готова расколоться от боли. Свинцовая тяжесть наполняет макушку, разливается ниже, струится ручьем вдоль позвоночника. Саднящее чувство, мучительное, до жути изнуряющее.

Подо мной каменный пол. Равнодушный гранит. Возникает ощущение могилы, гробницы, в которой похоронят заживо, и это ощущение мне совсем не нравится. Бежать. Нужно бежать. Но как? Куда?

— Время отдавать долги, — а вот этот голос мне знаком. — Где твоя смелость, Дудаев? В жопе? Я тоже буду в жопе. В жопе твоей сладкой девахи. Вижу, Андрюха знает толк в потаскухах. Сочное мясцо для всех нас подобрал. Каждый будет рад испробовать и по достоинству оценить.

Я сглатываю с огромным трудом. Наблюдаю реальность через багровую пелену. Моргаю, пытаюсь навести фокус. И черт. Дьявол, это не пелена.

Здесь много крови. Очень много. Настолько много, что меня начинает опять тошнить и кругом идет голова. Дрожь сотрясает изнутри, раскалывает на части. Впечатление, точно мое собственное горло полосуют стальные лезвия.

Средневековый антураж. Хрустальные люстры под потолком. Мебель из резного дерева. Пытаюсь переключиться на роскошь. Уйти от реальности.

Не выходит. Нет, нет. Не могу.

Просторная комната. Шикарная. Настоящий бальный зал. И мы должны были быть сейчас на балу. Не здесь, только не здесь. Не так. Нет. Прошу. Пожалуйста.

Меня передергивает от ужаса. Вскакиваю. Поджимаю колени к груди.

Я не хочу смотреть. Смотреть чертовски больно. Виски пульсируют, разум погружается в агонию.

Амир… Амир.

Господи. Боже мой.

Сжимаюсь в комок. В клубок нервов.

Мой мужчина закован в цепи посреди зала. Обнажен по пояс. В одних лишь брюках. Стоит на коленях. Его живот похож на одну сплошную кровавую рану. Уродливую. Сквозную. Зияющую. Ужас переполняет меня.

Его боль… моя.

Амир. Не разлепляю губ. Почти не дышу. Мысленно призываю. Раз за разом имя его повторяю. Амир. Амир.

Он открывает глаза. Смотрит прямо на меня. Ухмыляется. Криво. Дико.

Сердце сводит судорогой. Кровь сворачивается.

Жив. Боже мой. Он жив.

Почему не сопротивлялся? Почему позволил заковать себя в цепи? Почему…

Черт побери. О чем я думаю? Амир меня защищал. Будь в одиночестве, вел бы себя совсем иначе. Глотки им перегрыз. А теперь — я его сама сковала по рукам и ногам. Еще в самом начале, в автомобиле все стало ясно. Будь он один — открыл бы огонь, устроил перестрелку, вырвался из оцепления. Но я отягчающее обстоятельство. Я проклятый груз, который на дно тянет.

Амир просто не стал рисковать. Шальная пуля. Случайный удар. Между двух огней. В ловушке. И правильного выбора не существует. Какую дорогу выбирать? Везде провал и засада. Бездна.

Вот о чем говорил Призрак. Вот что предрекал. Женщины губят таких мужчин. Хватку их ослабляют. В мире криминала нет места телячьим нежностям. Каждую слабость вмиг против тебя обратят. Каждую ошибку используют мастерски.

— Очнулась, красотка.

Здоровенный бритоголовый верзила приближается ко мне вплотную. Мерзко осклабившись, запускает пальцы в мои волосы, дергает вверх.

Взвизгиваю. Послушно поднимаюсь.

Вокруг много людей. Узнаю только того урода, который ко мне приставал, и то лишь по ножу-бабочке. Но тут и водитель наверняка присутствует, и тот тип, что вытянул меня из автомобиля, а после оглушил.

Дружная компания. Бригада самых разных гадов.

И во главе Лютый. О пощаде сразу можно забыть. Подонок давно желал получить долг Андрея, взыскать по первое число. Теперь получил полную свободу действий. Тормоза сорвало.

Это он держит меня за волосы. Чертов заказчик. По его приказу нас и доставили сюда. Иные варианты исключены. Месть, самая банальная месть. Вряд ли он простил Амиру унижение в ресторане. Затаил злобу и выжидал. Наконец, нанес удар.

Сволочь.

— Ты крепкий парень, Дудаев, не спорю, — лыбится упырь. — Когда тебя пытали, даже звука не проронил. Ни хрипа, ни стона. Будто девчонку свою разбудить боялся. Что сказать? Мое уважение. Молодчага.

Лютый встряхивает меня. И теперь уже моя очередь сдержаться и не заорать от боли, закусываю губу до крови, сдерживая вопль.

Я не дам ему такой радости. Нет! Не дам…

— А что если она заорет? Как тогда запоешь? — отвратительный смех, такое чувство, точно он не хохочет, а блюет. — Я пиздец как люблю, если девки орут. Ну чего? Я приказ отдам. Пацаны ее в деле и проверят. Уверен, ты сразу поставки сдашь. Все выложишь. Как на духу! Складную легенду нам поведаешь. Пароли. Явки. Где продаешь, за сколько, кому конкретно товар толкаешь. Имена. Компании.

Гад толкает меня вперед. Отпускает. Падаю на колени, прямо в лужу крови. Содрогаюсь. Захожусь в очередном приступе бесконтрольной дрожи.

Красный слепит. Режет по глазам как бритва. Красный повсюду.

Боже. Откуда столько крови? Что они с ним делали? Вскрыли те раны? Сколько крови Амир потерял? Как долго продержится без помощи врача? Нам нужна помощь. Сейчас. Срочно. Но… что если помощи ждать неоткуда?

Здесь только мы. Вдвоем. Я и он. Все. Не на кого надеяться.

Леон далеко. Призрака тоже нет. Надо действовать.

Я понимаю, что до сих пор сжимаю сумку в руках. Потому так легко потеряла равновесие, упала на пол, больно ударившись коленями.



Никто не отобрал мою сумку. Никто и не подумал.

Дьявольское везение. Не иначе. Стискиваю поверхность аксессуара так, что белеют костяшки пальцев. Единственный шанс. Других не светит.

— Эй! — орет кто-то из незнакомых мужиков. — Замерла. Не двигайся. Откуда у нее сумка? Почему не забрали? Кто-нибудь проверил?

Глава 65

Отлично. Теперь все внимание приковано ко мне и к моей чертовой сумке. Каждый головорез в этой комнате готов мигом перейти в наступление. Оружие у них есть. Подозреваю, даже покруче ножей, успеваю выхватить боковым взглядом рукояти пистолетов, заткнутых за пояс, ремни кобуры. Тут бандитская группировка. Глупо мечтать об успехе открытого нападения на них. Особенно, когда я под прицелом.

Надо отвлечь этих уродов. Срочно. Прямо сейчас. Отвлечь и выиграть время. Если один момент упущен, необходимо создать другой.

— А Викинг скоро придет? — выдаю первое, что приходит на ум, не особенно задумываясь о последствиях вопроса.

— Чего? — Лютый мрачнеет, склоняется надо мной и хватает за горло, встряхивает, однако напрочь забывает про сумку, не совершает ни единой попытки отобрать предмет или хотя бы осмотреть. — Откуда про Викинга знаешь?

— Он сказал, — пробую взглядом указать на ублюдка с балисонгом. — Еще в машине. Объяснил, что Викинг приглашен в замок.

И получается успешно. Ход срабатывает. Во всяком случае, короткую передышку получаю моментально. Бритоголовый верзила резко отпускает меня и бросается в сторону излишне болтливого подчиненного, на ходу закатывая рукава. Определенно жаждет расправы.

— Какого хрена? — рявкает он, набрасываясь на подонка с кулаками. — Совсем ошизел? Днище. Потек как сопливая девчонка на выпускном. Напрочь мозг отшибло?

— Шеф, ну ты чего, — канючит. — Тут уже без разницы. Хоть как их в расход пустим. Не такой это и секрет. Ну да, придет Викинг и ладно, погоды не сделает. Получим инфу и грохнем сладкую парочку. Знает она или нет. Разве важно? Смысл таиться?

— Пасть прикрой, — цедит сквозь зубы и отпихивает мужика, брезгливо отряхивает руки, поглядывает на другого типа. — Бля, ржавое ведро. Где ты его выцепил? В зассанной подворотне подобрал?

— Мой косяк, — соглашается тот. — Исправлю, шеф.

— Поздно, — кривится. — Так. Всем слушать сюда. Я тут главный. Я парадом командую. Сечете? Других командиров нет. Никто из вас ничего не решает сам. Получаете приказ и выполняете. Вам не платят, чтобы вы думали или трындели впустую. Ясно?

Отовсюду доносятся возгласы согласия.

Проклятье. Он точно не главный. Лютый просто мелкая сошка в чужой игре. Только для нас это ничего не меняет. Гад в любом случае не пойдет на попятную.

Грядет война до последнего вздоха. Его вздоха.

— Викинг придет, — урод снова оборачивается ко мне, мерзко ухмыляется, выразительно поглядывает на свои часы. — Обязательно придет, детка. И раз уж пошла такая пьянка, подождем его. Что скажешь, Дудаев?

Молчание. Мертвая тишина. Озноб сотрясает меня изнутри, на куски дробит. Боюсь смотреть на Амира. Ерзаю в луже его крови, безуспешно пытаясь унять дрожь.

— Давай, я разрешу тебе выбрать, — со смеху покатывается бритоголовый, приближается вплотную, поглядывает на меня сверху вниз, поворачивается к врагу, закованному в железных цепях. — Кому девчонку отдать? Моим ребятам или Викингу? Подарочек с пробегом. Но что поделать? Все равно лакомый кусочек. Аппетитное мясцо. Думаю, никто от такого не откажется. Согласен?

Лютый снова хватает меня за волосы. Дергает на себя, заставляя подскочить. Как могу сдерживаю крик боли, преодолеваю страх, затапливающий нутро.

— А вообще не важно, — гадко гогочет. — Викинг щедрый, сам поделится!

— Он из Швеции, да? — опять обескураживаю бандита. — Из Норвегии? Дании? Красивые и живописные места, всегда мечтала там побывать.

— Чего? — настолько обалдевает, что ослабляет хватку, почти выпуская меня. — Кто?

— Ну Викинг, — стараюсь выражаться ровным тоном, преодолеть ледяной испуг. — Явно ведь из Скандинавии парень. Иначе откуда у него такая кличка?

Нужно заговорить ему зубы. Любой ценой. Заболтать. Потянуть время. А потом изловчиться и…

Проклятье, даже страшно додумывать эту мысль до конца. Очень страшно, чертовски. Сглазить боюсь. Вдруг не сбудется? Вдруг пойдет не по плану?

— Так ты не знаешь, — лыбится урод, насмешливым взглядом буравит. — Дудаев ничего не рассказывал?

Отрицательно мотаю головой, при этом мои волосы удачно выскальзывают из потной ладони. Освобождаюсь, будто ненароком. Лютый ничего не замечает, слишком занят, упиваясь собственным превосходством.

— Они одной породы, — фыркает. — Скадинавы, мля. Да я сам больше скандинав. Старые знакомцы, им есть, что поделить. Уверен, Викинг порадуется такому подгону. Только и мечтал, лишь бы твоего любовничка нагнуть, но у него ресурсов меньше, не тянул.

— Ну вы круче, — киваю. — Это сразу понятно. Очень серьезный мужчина. Но разве конфликт нельзя уладить без насилия?

Он не чувствует в моих словах никакого подвоха. Сводит брови и продолжает гадко посмеиваться. Похоже, правда считает меня наивной дурой, которая надеется на его особую милость.

— У меня есть драгоценности, — сглатываю. — При себе. Очень много драгоценностей. А можно ведь и больше вам предложить. Деньги. Серьезную и значительную сумму. Мы можем и без Викинга ситуацию разрешить. Да, с Амиром трудно договориться, но я уверена, он послушает. Если вы дадите нам хотя бы пару минут, то каждый получит желаемое. Мы сохраним жизнь. Ваша команда приумножит ресурсы. Выгоды будет гораздо больше. Зачем других подключать? Поверьте, у нас дома столько наличных в сейфе хранится, что на всех хватит. Но как вы их получите, если убьете нас? Любой ваш сотрудник станет миллионером. Легко. А вы… ну как главный, вы еще больше получите.

Воцаряется тишина. Мое сердце бьется настолько быстро и гулко, что с лихвой выдает истинные взгляды и намерения. Поманить стервятников халявой. Отличный шаг. Или нет?

— Шеф, — выдает мужик, который меня из авто вытягивал, узнаю по голосу. — Девка дело говорит. Мы больше заработаем. Бабло нормальное. Согласись.

— Ты-то куда лезешь? — рявкает Лютый неожиданно зло. — Эта баба от страха писается. Она и не такого наплетет. Какое в жопу бабло? Совсем дуба дал?

— Я видела деньги, — выпаливаю с широко распахнутыми глазами. — Сейф под завязку забит. Ну точнее — комната забита. Затрудняюсь, как правильно назвать. В подвале настоящий бункер. Как в банках. Как в кино показывают. Там и деньги, и золото…

— Золото? — щурится Лютый. — Типа сама видела? Лично?

— Да, — подтверждаю без пауз. — Куча всего. Вам хватит. Мы прекрасно договоримся без посредников.

Я продолжаю болтать, не затыкаясь ни на секунду. Едва ли отдаю отчет в смысле собственных слов. Сама не представляю, что на меня находит.

— Шеф, — снова встревает в беседу тот же мужик. — Викинг отбитый наглухо. И люди у него обезбашенные. Мы бы и сами могли утрясти вопросы. Дудаев расколется. Девка его уломает. Дальше — чисто бабло соберем. Ну и свалим. Резон нам залупаться?

— Заглохни, — бросает мрачно. — Викинг уже едет сюда.

— Тормознуть никак? — интересуется мужик.

— Рискни, — кривится, а после орет: — Что с тобой?! Бухой? Со вчера не отпустило? Реально собрался Викинга тормозить?

— Нет, но…

— Приглашение отправлено, — замечает мрачно. — Он придет один. Я не псих, чтобы связываться с его бандой отморозков.

Просто супер. Значит, отморозки у Викинга. А эти парни — кто? Благородные джентльмены? Слабо похожи. Ладно, не суть. Лютый действительно здесь ничего толком не решает, подчиняется чужим приказам. Его глаза хищно сверкают, жаждут денег и золота. Он заведен не меньше своих упырей, с радостью прибрал бы чужие миллионы и миллиарды. Но приказ получил другой. Придется подчиниться. Вот и очередное подтверждение моей первоначальной догадки.

— Шеф, а за него ведь отомстят, — мужик кивает в сторону Амира, туда, куда я смотреть не отваживаюсь. — Всех нас кровниками объявят.

— Чего очкуешь? — хмуро спрашивает Лютый. — Раньше типа не въезжал в расклад? Да, назад дороги не будет. Но расслабься, нет повода гадить в штаны. Все закончится тут. Сейчас. Про месть не дергайтесь. Там без нас разберутся, добазарятся.

— Жаль бабло терять, — роняет кто-то в толпе.

И пусть явной поддержки подобное заявление не встречает, становится понятно, большинство не прочь поделить предложенный куш и вмиг прекратить игру. Им плевать на разборки.

— Жаль? — Лютый разъяряется, краснеет от злобы и будто надувается. — Ну тогда скажите об этом Викингу. Придет — объясните ему, что мы типа шутканули.

— Шеф…

— Кончайте лясы точить, — жестко прекращает назревающий бунт. — Вы забыли, кто сегодня музыку заказывает? Дудаев зазнался и погорел. От собственной жадности. Теперь Викинг получит его девку… и его самого. Наша задача — выдрать из этого заносчивого ублюдка инфу о поставках. И на это осталось мало времени. Пора бы поднажать.

— А золото? — вклиняется урод, угрожавший мне ножом. — Шеф, я с вами недавно. Но это ж охренительная тема. Шеф, ты сам сказал. Будут серьезные дела. Важные. И если надо с Викингом разобраться, утрясти, то я готов. Позволь. В лучшем виде.

Щелчок проклятой «бабочки» отдается морозом по коже.

Я отступаю на пару шагов назад, но никто этого не замечает, слишком оживленная беседа завязалась. Не до меня. Да и кто бы здесь стал опасаться девчонку?

— Дегрод, — рокочет Лютый. — Давай, колись. Торчок? Под кайфом? Ты в курсе, кто такой Викинг?

— Слыхал, конечно, — смешок. — И чего? В нем типа кровь не течет?

— Течет, — цедит бритоголовый верзила. — Еще как течет. Только не в нем, а вокруг него. Кровища, которой тебе никакой гребаный приход не подкинет. Знаешь, почему его так прозвали? Викинг. Знаешь, а?!

Снова на крик срывается. Нервничает. Видимо, сильно расстроен, что нельзя просто добраться до мифического сейфа и обчистить, кинуть настоящего «шефа».

— Разное базарят, — выдает уклончиво.

— Он опоил мужика ядреной наркотой, привязал и выставил вокруг зеркала, — чеканит Лютый холодно и мрачно. — Взял нож, рассек кожу по позвоночнику. Дальше схватил топор, разрубил ему ребра и вытянул легкие наружу. Тот бедняга орал, кровью харкал, а сдохнуть не мог. Он заставил его смотреть на все. Каждую секунду смотреть. Тянул казнь. Кайфовал. Потом сказал, так викинги развлекались и называется все это дерьмо «кровавый орел».

— Да ладно, — протягивает брезгливо. — Кто бы такое провернул? Хрень собачья. Никто бы не стал… это бредятина. В жизни не бывает…

— Скажи ему, — хлестко советует Лютый. — Скажи — он тебе покажет. Я там не был, сам не видел, но слышал про этого маньяка достаточно. Враги от него живыми не уходят. Никому с ним шутить не стоит. Поэтому я не стану в отказ идти.

Желудок сводит тягучий спазм. Тошнота накатывает с новой силой. Однако права на слабость не существует.

Я расстегиваю сумку и вздрагиваю от окрика.

— Застыла! — ревет мужик, который принимал самое активное участие в моем похищении. — Какого лешего в сумку лезешь?

— Я просто хотела надеть драгоценности, — говорю ровно, но кровь сейчас явно отхлынула от лица, выдавая меня с головой.

— Какие еще драгоценности? — щурится Лютый, надвигаясь вперед, нависая как скала, разом забывает обо всем прочем. — Дай сумку. Живо!

— Пожалуйста, — отступаю. — Я просто сережки новые надеть хочу. Я их так и не примерила. Если вы все равно собираетесь убить нас, то разрешите хотя бы это.

— Сбрендила? — посмеивается. — Кукухой поехала?

— Ну вы отдадите нас этому безумному Викингу, — закусываю губу. — Можно я испробую эти серьги? Очень красивые. Вы сами увидите. Мне было жалко их примерять раньше. Ждала особенный повод.

— Фигею с тебя, — посвистывает, но все же замирает, видно, позабавлен моим странным поведением. — Баба есть баба. Вам лишь бы цацками играться. Че ж за серьги такие?

— Бриллиантовые, — заявляю как на духу. — Понимаете, там действительно гигантские бриллианты. Подарок Амира на Новый год.

— Нет!

Этот голос заставляет меня содрогнуться. Не удерживаюсь от искушения и поворачиваю голову чуть в сторону. Черные глаза отдают четкий приказ.



Не смей. Ни рискуй. Замри на месте. Дура. Ты не бессмертная.

Но я не могу ему подчиниться. Не хочу. Я отказываюсь.

— Амир, прошу, — бросаю глухо. — Я сама себя не прощу, если не использую твой подарок в полной мере. Больше нечего ждать. И я… ну да, я хочу умереть красивой. Разве это плохо? Почему ты возражаешь?

— Забудь, — хлестко повелевает он. — Забудь про гребаный подарок.

— Ты же сам, — запинаюсь. — Слушай, вещи дарят, чтобы ими пользовались. И если честно, меня расстраивает твое отношение. Почему нельзя?

Крепче сжимаю сумку. Мелкая дрожь сводит пальцы. Леденящая, цепенящая.

— Напяливай свои сережки, — ржет Лютый. — Я не возражаю. Да и парни не прочь полюбоваться на камушки. Живее. Вперед. Хочу заценить стекляшки. А уж если Викинг совсем задержится, то и другое заценим. Проведем забег на лошадке.

Черт. Неужели я правда собираюсь сделать это? Уже делаю. Одно движение — и пальцы смыкаются на ледяной поверхности.

— Ты же рабочая лошадка? — гогочет Лютый в свой привычной до жути омерзительной манере. — Рабочая, да? Горячая девка, раз самого Дудаева проняла.

— Ты сдохнешь, — обещает Амир так, что даже мне становится холоднее.

— Попутал, братан, — фыркает верзила. — Это ты сдохнешь. Уже подыхаешь. Не факт, что и Викинга дождешься. Кишки наружу. Кому угрожаешь? Пиздец, тебя занесло. Хочешь сюрприз? Ты сам труп. Думаешь, инфа по долбаным поставкам поможет? Ни хрена. Гасись. Даже без мест и без имен, мы все пробьем. Потратим чуток времени. Но ничего. Не критично. Главное — я знаю страну. Основная точка отсчета — Грузия. Ну как? Угадал? Попустил тебя? Короче, ты просто шмат мяса. Как и твоя девка. Вы оба подарки для Викинга. Ему и решать, чего дальше мутить. От важного и серьезного человека подгон ему. Сечешь? Задабриваем этого психопата. Жест доброй воли. Ну типа того. А ты мертвец.

Молчание. Никакого ответа. Ни единого слова.

Амир ухмыляется. И от этого мороз по коже. Ощущение, точно он вгрызается верзиле в глотку, даже не делая ни единого жеста, не подаваясь вперед. Одним своим видом ему жилы перекусывает, вены вытягивает и в узел закручивает. Тот отходит назад.

— Эй ты, — бросает уроду с ножом-бабочкой. — Разберись. Дудаев больно довольным выглядит. Подправь его скотскую рожу. Без фанатизма. Подрихтуй.

Сумка с грохотом ударятся о пол.

Я взвожу курок.

— Отпусти Амира, — говорю, держа под прицелом бритоголового подонка. — Прикажи своим людям отстегнуть цепи.

— Я… я не буду! — выпаливает урод с ножом и отступает. — Я не останусь в одной комнате с Дудаевым, если он без цепей. Даже такой как сейчас… нет, я не…

— Девочка, — скалит зубы Лютый. — Зачем тебе такая большая игрушка? Твоя задача хрены обслуживать. Ты хоть стрелять умеешь?

— Амир научил, — заявляю твердо.

— Ты не попадешь, — качает головой. — Просто не попадешь. По глазам вижу. Да и трясешься вся. Точно промажешь. Лучше положи эту штуку на пол. Не нарывайся. Хватит чудить.

— В твою уродскую башку может и не попаду, — замечаю с истерическим смешком. — Но ты сам подал отличную идею.

Выразительно перевожу пистолет ниже.

— Полегче, — он наконец понимает всю серьезность происходящего, поднимает руки, вроде как принимая правила игры. — Выдохни, детка. Стрелять в человека трудно. И вообще ты такая очаровательная малышка. Хочешь проблем? Я тут не один. Сколько патронов в этой пушке? Всех не положишь. Да и не факт, что в меня пульнешь.

— Отпусти Амира, — повторяю как заведенная. — Отпусти.

— Хорошо, — усмехается Лютый, поворачивается и отдает отрывистый приказ ублюдку с балисонгом. — Прирежь его.

Крик сливается с противным хлюпающим звуком. Глаза застилает красная пелена. Грохот выстрела. Резкий. Громовой. Отдача. Уши закладывает. Кровь бьет по моим покрытым липкой испариной вискам.

Я едва могу осознать все происходящее. Кто кричит? Почему? Просто чувствую дикий ужас, затапливающий до краев. Боли не замечаю, не ощущаю. Паника. Шок. Чувства сплетаются в огненный ком, продирают внутренности.



Глава 66

— Сука! — вопит Лютик, катаясь по полу, шипит: — Отберите у нее пистолет. Дегроды гребаные. Чего застыли?

Да. Пожалуй, именно сейчас он снова именно «Лютик» и уж никак не Лютый. Больше не выглядит грозным. Наоборот. Размазанным. Униженным. Я отмечаю все эти вещи просто на автомате. Вжимаюсь в стену. Продолжаю держать перед собой пистолет. Отчаянно стараюсь побороть предательскую дрожь в руках.

Никто не спешит исполнять приказ главаря. И дело не в том, что их сковывает страх относительно меня. Понимаю, пусть и не сразу, но понимаю.

Шок этих ублюдков основан на другом.

Стоп. Нужно разобраться. Что вообще произошло?

Я едва дышу. Ощущение, будто мои легкие скручивает судорога. Или же это спазм пищевода. Больно дышать. Чертовски больно.

Фокусирую взгляд. Пытаюсь проанализировать ситуацию трезво. Выхватить ключевые моменты.

— Тварь, — ревет Лютый, молотит кулаками по полу не в силах подняться. — Бля, гадина. Стерва гребаная. Ну! Заберите этот сраный пистолет. Какого хрена? Сука бешеная. Я в клочья тебя порву. Дрянь! Угребу…

Воет он жутко. Чудовищно. Заставляя меня все плотнее прижиматься к стене и мелко подрагивать. Верзила хватается за ногу, продолжая сыпать ругательствами и угрозами, которые я просто перестаю воспринимать. Судя по реакции, по тому, что этот чертов ублюдок не способен подняться и лично со мной поквитаться, пуля попала в цель.

Так. По порядку. Выстрел. Мерзкий хлюпающий звук. Или было наоборот? Сперва тот странный звук, а после выстрел? Не важно. Какая разница? Главное — я не промазала. Повезло. Черт. Просто повезло. Даже не целилась, стреляла, не глядя.

Почему никто из бандитов не двигается? Застывают на месте, не реагируют на приказ своего командира. Впечатление, точно они вообще забывают обо всем на свете и мало переживают по поводу оружия в моих руках.

Крепче сжимаю пистолет, стискиваю настолько сильно, что пальцы немеют. Меня трясет. Зуб на зуб не попадает.

Звук мог быть от попадания пули в тело. Верно? Логично? А еще был крик. Истошный вопль. И проклятье, разве тогда орал Лютик? Он позже завопил. Или нет?

Боже. О чем я думаю? Как мне это поможет? Надо срочно выбираться. Забирать Амира и бежать отсюда. Но я плохо представляю дальнейший план. Совсем не представляю. Плана не существует. Мы в ловушке. В западне. А этим выстрелом я только сильнее разозлила всех вокруг, раззадорила. Однако выбора не оставалось. Лютик отдал четкий приказ. Убить. Прирезать.

Господи. С шумом втягиваю воздух, лихорадочно стараюсь подавить зарождающуюся внутри истерику.

Амир.

Я перевожу взгляд на своего мужчину и под ребрами разливается кислота, выедает, выжигает изнутри. Его лицо залито краской. Ядовитой. Алой. Бьющей едким цветом по глазам. Покрыто целиком и полностью. Щедро, густо.

Дьявол. Это же не краска.

Сердце дает перебой. Кислород забивается свинцовым комом, раздирает горло на части, мешая даже шелохнуться. Холод прошибает изнутри.

Кровь. Очень много крови. Кажется, даже больше, чем от ран на его животе, чем на полу и вообще…

Тот ублюдок успел напасть? Порезал Амира? Пока я как последняя идиотка медлила и тряслась от страха, урод нанес удар ножом?

Стоп. Когда успел? Слишком быстро. Я же выстрелила. Сразу после приказа верзилы. Это должно было отвлечь. Помешать хотя бы на время.

Неужели я опоздала?

Но Амир стоит. Прямо. Во весь рост. Дергает цепи, исторгая из них устрашающий звон. Рычит, от чего все бандиты как по команде отступают.

И я не вижу того гада с ножом. Нигде не вижу. Не нахожу.

Амир сплевывает на пол. Что-то крупное. Багровое. Какой-то сгусток. Действует с презрением, оскалившись, гремит цепями, при чем настолько сильно, будто реально способен разорвать железные звенья.

— Дерьмо! — выпаливает один из бандитов. — Ты… ты видел?

— Ну на хрен, — бормочет другой. — Я сваливаю.

Хлопок двери. Топот ног.

— Стоять, — шипит новый голос. — Ссыкуны. Чего пугаетесь?

— Да пошел ты, — затыкают его. — Я не стану Викинга дожидаться. Хватит. Нагляделся. Своя шкура дороже. Пусть эти отморозки сами тут разбираются и перетирают.

— Тихо, — бросает очередной подонок. — Нормальный расклад. Это же Дудаев. Отбитое зверье. Кто от него другого ждал? Пашка сам виноват, надо было осторожнее к нему подбираться.

— В смысле? — истеричное повизгивание. — Пашка и ножом взмахнуть не успел. Только шаг вперед сделал — этот псих ему в глотку впился. Кадык выгрыз. Зубами, мля. Ты раньше такое видел? Видел?! А?

— Кончай ныть. Пашка дебил. Размазня.

— Он его зубами рвал. Зубами! Бешеная псина.

— Цепи крепкие. Очко уйми. Никуда Дудаев отсюда не денется. Пара минут и сдадим его Викингу. Дальше чужая тема, с нас взятки гладки.

Разговор перемежается проклятьями Лютика, который слабо осознает происходящее и мечтает лишь о скорейшей расправе надо мной. Но сейчас никто не придает значения его фразам. Только удачный момент явно на исходе.

План. Нужен план. Срочно.

А не могу взгляд от Амира отвести. Огромный. Опасный. Одержимый. Пусть изранен, однако не сдался. Мой мужчина. Никакая цепь его не удержит.

Меня не пугает, что он человека убил. Еще и таким жутким способом. Совсем не пугает. Ни капли. А может, это адреналин все чувства перебивает?

Пашка. Так того урода с ножом звали. Пашка валяется у ног Амира как бесформенный куль. Лютый рядом катается по полу. Орет, срывая голос до хрипа.

Мы неплохо сработали. Мы?

Я собственного тела не ощущаю. Ни руки, ни ноги не подчиняются моей воле. Спазм выкручивает желудок, вынуждая согнуться.

Хватит думать. Действовать пора. Только… как? Сколько у меня патронов? Этих подонков все равно гораздо больше. И оружие у них есть. Мое хрупкое преимущество подходит к логическому концу, а я понятия не имею, как поступить дальше, как нам вырваться отсюда, спастись и сбежать.

Где чертов Леон-киллер? То по пятам за мной ходил, теперь пропал, точно под землю провалился.

Ладно. Давно понятно, помощи ждать неоткуда. Еще и Викинг подоспеет с минуты на минуты. С этим безумным садистом я меньше всего хочу встречаться. Достаточно тех рассказов, ближе знакомиться отказываюсь.

— Тронешь ее — сдохнешь, — жестко заявляет Амир.

И я отмираю. Пошатнувшись, перевожу взгляд вперед, вижу, как на меня надвигается бандит. Тот, который из авто вытягивал и прежде казался относительно вменяемым. Ну, получше своего дружка с ножом-бабочкой. Но теперь он выглядит угрожающе.

Все. Момент упущен.

Я даже не заметила, когда затихли голоса, перестала следить за обсуждением и ушла в свои мысли. Зря. Очень зря так расслабилась.

Теперь мое тело снова натянуто как струна. Но поздно. Чертовски поздно.

Лязг цепей сливается с тяжелыми ударами крови в груди. Ощущение, будто мое сердце бьется снаружи, а не внутри. Снова больно дышать. Практически невозможно. Никак не вынести, яд разъедает легкие, пронизывает и пропитывает, иссушает.

Я пытаюсь выстрелить. Правда. Очень сильно пытаюсь. Но ничего не выходит, не получается. Пальцы не слушаются. Или пистолет ломается, отказывается работать. Разобраться нереально. Вроде жму, изо всех сил стискиваю сталь. А эффекта нет.

Наверное, что-то заклинивает. Во мне. Или оружие заклинило. Уже не важно. Я понимаю, глупо предупреждать бандита, орать «стой, стрелять буду». Необходимо выпустить пулю, показать всю твердость моих намерений. Но руку будто сводит.

Я не различаю вопли Лютого. Не слышу звона цепей, от которых Амир до сих пор пытается освободиться. Я и собственный пульс теряю. Стыну изнутри. В самом буквальном смысле.

Одна секунда — и боль обжигает тело. Мои запястья перехватывают и жестко выкручивают, принуждая выпустить пистолет. Сталь ударяется о камень.

Бандит отбрасывает оружие подальше ногой.

— Ну что, — хмыкает и кривит губы. — Я труп?

К Амиру не оборачивается. Отпускает меня, но только для того, чтобы ударить по лицу, врезать наотмашь с такой силой, которая тут же отправляет ослабевшее тело вниз, заставляет растечься на ледяном каменном полу.

Уши закладывает. Перед глазами выплясывают искристые точки. Шок сливается с болевыми ощущениями, слегка ослабляет физическое воздействие.

Это же не по-настоящему. Это не может быть настоящим, да?

Все как через вату. Сквозь туман. Не тут. Не теперь. Не со мной.

Дурной сон. Кошмар. Когда я проснусь?

Меня никогда не били. Ни разу. Родители не давали ни подзатыльников, ни затрещин. Телесные наказания пребывали под запретом. Подобное просто не признавалось.

И уж точно меня не били мужчины. При чем настолько жестоко и сильно. Синяки на теле оставил Илья. И то не от удара, от чересчур мощного захвата. А тут… это все до сих пор не выглядит реальным.

Но я не чувствую щеку. Сглатываю кровь. Чувствую, как режет глаза, как ручьем бегут слезы, при этом абсолютно лишаюсь контроля.

— Наигралась? — мрачно спрашивает мужик. — Тупая баба. Смазливая, но тупая. Ничего, я дурь выбью. Прочищу твою башку.

Сжимает пальцы в кулак. Ухмыляется, нависая надо мной. Замахивается.

Тихо. Почему так тихо? Мертвая тишина.

— Она не баба, — чертовски знакомый голос кажется игрой буйного воображения, ощущается, точно хлыст.

Мужик застывает.

— Эй…

— А вот ты баба, раз способен женщину ударить, — следует продолжение фразы ледяным тоном, а еще раздаются тяжелые шаги хищника, звучат все ближе и ближе. — Базарная баба.

— Не понял, — оборачивается. — Ты парень крутой. Согласен. Но эта стерва в Лютого палила. Сука долбанутая. Ее наказать надо. По всем порядкам так полагается.

— Не тебе решать, — ровно, но угрожающе.

— А кому? — напрягается. — Тебе? Разбирайся с Дудаевым, а я разделаюсь с девкой. Все по-честному. По понятиям.

— Нет, — как насмешка.

— Что значит нет? — рокочет.

— Я не люблю, когда обижают женщин.

Секунда. Всего одна секунда — и раздается хруст позвонков. Здоровенный мужик падает как подкошенный. Ему сворачивают шею. Легко и просто, словно речь не о живом человеке, а об игрушке, марионетке.

Тело отпихивают в сторону. Небрежно, отталкивают ногой как мусор.

Тяжело дышу. Смотрю снизу вверх. Настороженно изучаю возникшую передо мной мрачную мужскую фигуру.

— Викинг, — говорит кто-то. — Этот борзый сам полез. Придурок. Мы тебе подарок приготовили. Дудаев и его девчонка. Как решишь, так и будет. Твое право.

— Дай мне деваху, — стонет Лютый. — Хотя бы когда развлечешься, когда закончишь с ней. Дай. Не убивай быстро. Поделись. А я тебе таких блонд зачетных подгоню. Даже девственниц найду. Любую кралю оформлю. Сочную студенточку. Викинг, прошу.

Никакого ответа. Им — никакого.

— Вставай, — черные глаза прожигают насквозь.

Мне протягивают руку. Красиво. Галантно.

Он будто никого другого не замечает, никак не реагирует на фразы остальных. Выделяет одну меня. И от этого муторно.

Я гулко сглатываю, не отваживаюсь ни шевельнуться, ни принять протянутую руку, медленно отползаю назад, однако задаю вопрос:

— Почему тебя называют Викинг? — почти сразу прикусываю язык, вынуждая себя заткнуться и не продолжить нести бред.

Ты же Призрак. Призрак. Или нет?

— Кто знает, — ледяная усмешка расцветает на красивых губах. — Тебе разрешаю звать меня проще — Рустам. Рустам Ахметов.



Глава 67

Викинг представлялся мне диким и безумным зверем, больным на всю голову психопатом, напрочь отмороженным, отбитым. Без тормозов. Без принципов. Повернутый на жестоком насилии. Одержимый маньяк.

Леон отказывался его обсуждать, пресекал любые попытки узнать больше, никак не раскалывался под моим натиском. Зато Лютый устроил отличную рекламу, расписал главные прелести данного экземпляра. Воображение успело нарисовать не самый приятный образ. Дебошир, вооруженный до зубов, размахивающий ножами и топорами. Прямо вижу его дьявольский оскал и сверкающие глаза.

Черт, а ведь и правда вижу. Сейчас. Только сквозь пелену напускного спокойствия. Сквозь непрошибаемый лед жесткого самоконтроля. Вижу и ощущаю предательскую дрожь вдоль позвоночника.

Этот мужчина пугает. Устрашает. Вроде бы метил в друзья, однако явился сюда по приглашению врагов. Помог остудить пыл Ильи, прогнал моего бывшего лишь парой хлестких фраз, но после посоветовал бросить Амира, избавить вожака от слабости. Ясно одно: людям лучше не оказываться у него на дороге.

Стоп. А разве в австралийском пабе Амир и Призрак не обсуждали Викинга? Будто на него пытаются повесить срыв поставок и прочее? Хотя тогда они резво на свой язык перешли. Для понимания их бесед отдельный мастер-класс требуется.

Проклятье. Уже не важно. Суть в том, что Призрак и Викинг один человек, а реальное его имя Рустам Ахметов. Он представился, выдал разрешение обращаться к нему именно так. Но меня как прежде потряхивает от жесточайшего напряжения.

Ему нельзя доверять. Слишком опасный. Подозрительный. Говорит, будто не любит, если женщин обижают. При этом сам чудовищно обошелся с той легкомысленной блондинкой.

Яркая картина в памяти отложилась. Бедная девушка сидит на полу, раскачивается, словно в транс впадает. Растрепанная. Бедра кровью перепачканы. Взгляд пустой.

Это так он женщин бережет? Не любит, когда другие мужчины их обижают, потому как предпочитает обижать сам? Хочет лично над всеми издеваться?

Ворох мыслей проносится в голове за считанные секунды. Паника сжирает изнутри. Даже боли от удара не ощущаю. Обо всем забываю. Ужас заковывает тело в железные кандалы.

Викинг убил бандита. Легко. Играючи. А остальным плевать на печальную судьбу товарища. Молчат, принимают правила игры.

Они боятся его. Безотчетно. Жутко. Видно, и другие истории знают, не обо всем Лютик успел напеть. Никто не решится перечить Рустаму Ахметову, никто не отважится возразить.

— Освободи Амира, — тихо говорю я, глядя в глаза, в которых сгущается беспросветная тьма. — Освободи его, пожалуйста.

— Зачем? — насмешливо выгибает брови, точно удивляется моей просьбе. — Он и сам отлично справится.

— Нет, я…

Горячие ладони обхватывают мои плечи, вынуждают моментально замолчать. Тянут вверх, принуждают подняться, с силой от пола отдирают.

— Нет, нет, — повторяю на автомате. — Ты не должен меня касаться. Отпусти. Отпусти сейчас же. Я не…

Он улыбается, и все слова застревают глубоко в горле.

Не должен. И что? Хочу. Значит, буду трогать и не только. Вот о чем сообщает весь его вид.

А потом раздается оглушительный лязг цепей. Грохот камня. Грудь сводит судорога от этого громового шума. Впечатление, будто в комнату вдруг влетел ураган. Гроза прямо в стенах замка разыгралась.

Викинг оборачивается и поворачивает меня, удерживая только за предплечье, но даже от такого незначительного соприкосновения кожу жжет и саднит. Горло перетягивает, словно удавкой.

Я не в силах сдержать пораженный возглас.

— Видишь, — хмыкает Рустам. — Справился.

Амир вырывает цепи из тех скоб, что были прибиты к стенам. Звенья не разбиваются, железо прочное. Однако он вырывает оковы из камня. Как кусок плоти выдирает. И движется вперед, железо бьется о пол, залитый кровью. Удары металла сопровождают каждый шаг, отбиваются в моем пульсе, вынуждают покрываться испариной. Нервная усмешка растягивает губы.

Мой. Мой мужчина.

— Я ошибся, — продолжает Викинг. — Ты не слабость. Ты его сильнее делаешь. Реально гигант. Как из легенды выбрался, из гребаной сказки.

Он неожиданно отпускает меня. Разрывает контакт и обращается к Амиру на их языке, бросает пару ровных фраз, о смысле которых можно только догадываться.

Бандиты вокруг переглядываются, не смеют встрять в такой важный разговор. Кто-то достает пистолет, кто-то крепче сжимает нож. Лютик постанывает.

Напряжение зашкаливает, раскаляет воздух.

Амир дает ответ. Сухой. Короткий. Хотела бы я знать, о чем они общаются. Понимать хоть общий смысл.

Мой мужчина подходит ко мне. Обхватывает за плечи. Не целует и не обнимает, на расстоянии удерживает, точно не хочет кровью перепачкать, при чем ни чужой, ни своей. Дышит тяжело и рвано. Весь мир вокруг затихает, меркнет, теряет всякое значение.

— Прости, — хрипло шепчет на ухо, шумно втягивает воздух. — Я дебил. Думал, еще время есть. Успеем. Не знал, что сегодня начнут.

— Ничего, — бормочу сбивчиво. — Не важно. Тебе в больницу нужно. Срочно. Ты очень много крови потерял. Вообще не представляю, как держишься на ногах.

Взрыв. Еще и еще. Сначала вдалеке, потом все ближе и ближе. Как будто бомбы активируют по очереди.

Что за чертовщина? Что происходит?

Пол дрожит под ногами. От гулких звуков у меня опять закладывает уши и содрогается пищевод. Цепенящая дрожь разливается по телу ледяной волной.

— Дерьмо! — орет кто-то. — Двери заперты.

— Ломайте решетки, — подключается другой голос. — Тут высота нормальная. Через окна свалим. Долбай сильнее. Чего застыл?

— Что за срань? Эй, рация не пашет. Парни снизу ничего не доложили.

— Это облава, придурок. Валим. Живее, жопой шевели.

— Дегроды! — вопит Лютик. — Куда? А я? Меня кто вытащит?

Не понимаю ничего. Абсолютно. Взрывы звучат уже практически вплотную. Люстры обваливаются вниз, сыплются на пол фрагменты роскошной лепнины. Однако Амир и Викинг не показывают никакого беспокойства, явно знают больше остальных.

Я и сглотнуть не могу от волнения. Даже моргнуть не удается, смежить веки, прогнать оцепенение. Застываю как статуя.

— Леон тебя отвезет, — вдруг заявляет Амир.

Прежде чем успеваю задать вопрос, позади открывается проход, стена разъезжается, открывая полутемный коридор.

— А ты? — выдаю потрясенно.

— Скоро буду.

Подталкивает меня назад. Мягко, но уверенно. За долю секунды в тот потайной ход заталкивает, закрывает просвет своей громадной фигурой.

Слишком быстро. Толком оценить происшедшее не успеваю. Лихорадочно оцениваю обстановку и понимаю лишь то, что вообще перестаю хоть что-нибудь понимать.

Взрывы. Облава. Секретный проход. Бандиты ломятся на выход, пробуют сбежать из ловушки, в которую сами себя загнали. Теперь Амир решил от меня избавиться.

А сам почему не хочет уйти? Зачем ему здесь оставаться?

Я не согласна. Я отказываюсь повиноваться. Нет, нет, пусть и не мечтает. Не стану выполнять приказ. Не оставлю его, особенно с этим психованным Рустамом.

Нужно бороться. Сражаться.

— Нет! — восклицаю яростно, безуспешно пробую зацепиться за мускулистые руки, выскользнуть, перехватить инициативу. — Я никуда не пойду. Без тебя не пойду.

— Леон ждет, — чеканит, отстраняя меня, заталкивая еще дальше во тьму. — Потом все обсудим.

— Плевать на него, — роняю сдавленно, чуть не плачу. — Плевать! Без тебя отсюда не уйду. Нет, ты меня не заставишь. Амир, прошу. Не делай…

Он молча отступает, закрывая проход. Бросаюсь вперед, молочу крепко сжатыми кулаками о равнодушный камень. Лихорадочно ощупываю поверхность, стараюсь обнаружить скрытый рычаг.

Эта штука должна открываться с любой стороны. Разве не так?

— Нет! — кричу. — Нет! Амир…

— Тише, — раздается позади.

Сильные руки обхватывают меня за талию, волокут прочь от стены, тащат по мрачному коридору, скупо подсвеченному факелами.

Полное погружение в Средневековье. Черт побери.

— Пусти, — шиплю и царапаюсь, изо всех сил вырываюсь. — Пусти меня!

Моя отчаянная борьба только забавляет противника. В полумраке различаю блеск золотых зубов. Ухмыляется, сволочь.

— Где ты был? — цежу ядовито. — Почему не помог Амиру? Почему пришел только сейчас? Его жестоко пытали. Он мог умереть. Господи. Ему в больницу надо срочно. Врач необходим. Операция. Пусти меня. Ублюдок. Пусти сейчас же!

— Тише, — повторяет спокойно. — Амир отлично справится.

Что?! Они сговорились вместе с Викингом? Повторяют одну и ту же дурацкую фразу? Да там полная комната головорезов. Какая-то непонятная облава, взрывы.

— Мои люди помогут, — продолжает Леон. — Урегулируют ситуацию, если что-то пойдет не по плану. Твоя задача сохранять спокойствие.

— Неужели? — истерика захлестывает. — Ты серьезно? Серьезно говоришь мне о спокойствии? А где были твои люди раньше? Что там вообще…

— Амир сам все объяснит, — отвечает ровно. — Прекращай дергаться.

— Отпусти, — требую с нажимом. — Я должна вернуться. Я не оставлю его там. Еще и с этим долбанутым маньяком. Я ему не доверяю. Никому там доверять нельзя. И ты… ты тоже никакого доверия не вызываешь, уж прости.

— Прощаю, — выдает без эмоций. — Нам нужно выбраться поскорее. Проход может обвалиться в любой момент. Кладка хорошая, но старая. Взрывная активность оказывает воздействие на камень.

— В каком смысле? — содрогаюсь и разом обмякаю. — Нас замурует тут?

— Теперь это единственный безопасный путь из замка, — замечает невозмутимо. — На остальных этажах ведутся бои. Поверь, тебе не захочется попасть в перестрелку.

— Хорошо, — сглатываю. — Выведи меня, а потом вернись и помоги Амиру. Боже, ты должен был сразу его забрать. Вместе со мной.

— Он бы не ушел, — отрезает.

— Почему? — удивляюсь. — Откуда ты знаешь? Даже не пробовал. Давай вернемся. Давай просто быстро вернемся за ним и…

— Амир вожак, — замечает холодно. — Вожак должен до последнего стоять.

— Он ранен! — глаза обжигает от подступивших слез. — Я не понимаю, как он выстоял, как выдержал. Он истекает кровью.

Леон прекращает мне отвечать. Ускоряет шаг. Едва успеваю за ним. С ужасом отмечаю, кладка и правда серьезно страдает. Взрывы не прекращаются. Камни срываются вниз. Жуткое чувство.

Я закрываю глаза, мчусь вперед, толком не разбирая дорогу. Жесткая хватка киллера немного успокаивает, помогает держать истерику под контролем.

Проходит минута — и ледяной воздух ударяет в лицо. Еще пара шагов и мы оказываемся на улице.

Дышать больно. Чертовски больно. Мороз обжигает легкие.

Жадно оглядываюсь по сторонам. Голова кругом идет. Реальность отплясывает дикий танец, вращается. Такое чувство, будто сейчас отключусь, упаду в обморок. Растянусь прямо на свежевыпавшем снегу.

— Пожалуйста, — бормочу я. — Вернись и помоги Амиру. Прошу. Не знаю, что там за люди и какие планы у этого чокнутого Викинга. Ты… ты же и сам понимаешь, ты должен быть рядом и сражаться, помогать другу.

Сжимаю его руку изо всех сил, ловлю взгляд.

— Должен, — выдает мрачно. — Только у меня другой приказ.

— Что? — роняю устало. — Какой?

— Защищать тебя, — следует хлесткий ответ.



Глава 68

Леон усаживает меня в автомобиль, пристегивает ремнем безопасности, а я настолько плохо соображаю, что даже не замечаю, какого цвета его машина сегодня. Красная? Багровая? Алая? Перед глазами плывут мерцающие черные точки.

Мужчина занимает место водителя, а я отстраненно наблюдаю за его движениями, вижу, как он берет бутылку с водой, откручивает крышку, после достает темный стик, вроде тех, в которых обычно приносят сахар в кафе, если заказываешь чай или кофе, надрывает упаковку зубами, высыпает содержимое в бутылку, снова закрывает емкость, встряхивает, основательно взбалтывает и наконец протягивает мне.

— Пей, — произносит он.

И я даже не спорю. В голове воцаряется полный вакуум, никаких мыслей. Только тревога сотрясает изнутри, жгучая паника пронизывает жилы.

Я не спрашиваю, что там, что именно он размешивал и предлагает выпить. Вообще не задаю никаких вопросов. Безвольная. Слабая. Никчемная. Я должна бороться. Обязана. Во всяком случае, мое тело этого требует, потому что меня до сих пор ужасно колотит. Физически тянет к активным действиям. Бежать. Сражаться. Вернуться назад и лично вытащить Амира из той адской комнаты. А морально я на дне, не соображаю, слабо осознаю происходящее, с трудом понимаю, где нахожусь, с кем и зачем.

Все вокруг выглядит странно. Размыто. Размазано.

Я покорно открываю бутылку и пью растворенный там порошок. Возможно, поступаю глупо, подвергаю себя опасности. Но и отказаться сейчас не выходит. Я толком и не задумываюсь о том, что в принципе могу отказаться. Мало ли какая внутри гадость?

Амир верит Леону. Точка. Значит, и я буду верить.

Но Амир не знал, что на нас нападут. Верно? Так он сказал. Не рассчитал, не предугадал всего. Никто не способен оценить всю опасность, предугадать ходы наперед. Это нереально. Фантастика. Только черт побери, если я и Амиру доверять перестану, то как могу быть уверена в остальных людях?

Мне нужно за что-то держаться. Нужно. Необходимо.

Жидкость в бутылке безвкусная. Мутная. Пью мелкими глотками. Смотрю в пустоту. Дрожь в теле понемногу утихает. Дыхание выравнивается. Разум проясняется.

Или это обманчивые впечатления? Вдруг там просто наркотик? Очередная запрещенная гадость?

— Что здесь? — спрашиваю Леона. — Что ты мне дал?

— Препарат для восстановления водно-солевого баланс, — поясняет он и, понимаю природу моих опасений, прибавляет: — Ничего серьезного. Не волнуйся.

— Мой баланс в полном порядке, — замечаю тихо.

И продолжаю пить. Когда содержимое емкости подходит к концу, автомобиль останавливается. Поворачиваю голову и вижу знакомый отель.

Настолько быстро?

Господи, я даже не заметила, как мы сюда приехали. Вовсе пропустила подобный момент. Ощущение, словно в реальности сформировался разлом и я туда рухнула.

Неприятное чувство. Очень неприятное.

— Пойдем, — говорит Леон и помогает покинуть салон, проводит до номера и предлагает принять ванную. — Тебе надо смыть кровь. Я останусь за дверью, мы будем общаться, пока ты не закончишь.

Ограничиваюсь рассеянным кивком.

Прохожу вперед, бросаю взгляд в зеркало и обмираю на миг. Сглатывать больно. Да и челюсть ноет. На лице явственно проступает отметина, грозящая превратиться в синяк. Но даже это не самое жуткое в моем внешнем виде.

Боже, я так по отелю и шла?

Перепачканная кровью. В разодранном платье. Практически полуголая. При чем я даже не понимаю, когда успела испортить свой наряд. Дорогой материал теперь смахивает на ветошь.

В тайном проходе ободрала ткань? А кровь откуда? Я же не ранена.

Амир. Прямо как утреннее дежавю. Но хуже. Дьявол, сейчас и заорать не выходит. Звук забивается в груди.

Закрываю глаза и отворачиваюсь. Стягиваю тряпку через голову. Избавляюсь от всего лишнего. Открываю воду и ступаю под упругие струи. Смываю все.

Леон говорит, задает мне вопросы, снова и снова, не дает никакого покоя. Отвечаю машинально, чисто механически. Что-то о моем состоянии. Есть ли раны. Синяки. Царапины. Где болит. Что чувствую.

Настоящий фарс. Я в полном порядке, обо мне не стоит переживать. Я в номере отеля, в душевой кабине. Мои дурацкие ранения не представляют никакой угрозы для моей жизни. Чего нельзя сказать об Амире. Он в эпицентре бойни. Один. Доверять некому. Мифические люди Леона внушают мало доверия. Вообще, не внушают, если честно. Викинг и вовсе двинутый садист. Плюсом ко всему идут взрывы, перестрелки.

Только ничего не изменится. Киллер не оставит меня в одиночестве и не поспешит на помощь другу. Я даже не попробую повлиять на него. Не важно. Уже ничего не важно. Мы оба получили приказ. Мы оба не посмеем ослушаться.

Я выхожу из ванной комнаты в халате. Зуб на зуб не попадает. Меня снова начинает дико трясти. Успокоиться не выходит. Вообще ничего уже не выходит.

Леон протягивает мне таблетки и стакан воды. Принимаю это. Молча. Без вопросов и без уточнений. А потом я закрываю глаза и как будто проваливаюсь в темноту.

Мир вокруг плывет, становится мягким.

Я плыву, окончательно теряю волю.

+++

— Где Амир? — это первый вопрос, который я задаю, когда открываю глаза и вижу в кресле перед кроватью Леона. — Что с ним? Почему его здесь нет?

— Занят, — отвечает киллер. — Он занят, но как только освободится, то приедет сюда. Ляг и поспи, тебе необходимо восстановить силы.

— Нет, — решительно отбрасываю простынь, резко поднимаюсь, отчаянно стараюсь справиться с головокружением. — Я достаточно отдохнула.

Лицо обжигает боль. Кажется, слишком активно двигаю челюстью в процессе речевой деятельности. Меня точно кипятком ошпаривает, жар прямо в лицо бьет.

Замираю, осторожно ощупываю подбородок. Теперь и сглотнуть страшно. Судорога мышцы сводит.

Леон пользуется образовавшейся заминкой, поднимается со своего поста и заталкивает в мой рот очередную порцию таблеток, силой заставляет их проглотить. Эти капсулы мелкие и скользкие, моментально внутрь пролетают.

— Осторожно, — произносит ублюдок, укладывая меня обратно, набрасывает сверху покрывало.

— Какой же ты…

Я даже договорить не успеваю. Или успеваю, но не осознаю произнесенные фразы. Разум подернут дымкой. Язык заплетается, и я отключаюсь прежде, чем могу хоть слово произнести. Погружаюсь в глубокий сон.

Так происходит несколько раз. Практически — так. Меня кормят, разрешают умыться и сходить в туалет, а после опять проталкивают в рот таблетки. Мозг отрубается как по щелчку. Ощущаю себя куклой, покорной игрушкой.

Абсолютный ступор. Рефлексы замедленны. Все происходящее воспринимается точно через вату, едва осознаю окружающие декорации. Но постепенно получаю больше свободы и меньше капсул. Трезвею, изгоняю предательский туман из головы.

Леон игнорирует мои вопросы об Амире. Если и отвечает, то сухо и односложно, без подробностей. Чем лучше мне становится, тем больше и чаще начинаю спрашивать, однако от моих попыток нет никакого толка.

Жив. Разберется. Приедет.

Все речи киллера сводятся примерно к этим фразам. Снова и снова, по кругу, в разных комбинациях. Суть от перестановки данных сочетаний очень слабо меняется.

Леон вручает мне мобильный телефон, предлагает связаться с матерью и, достаточно взгляда на дату, отображенную на дисплее, — мое сердце моментально ухает вниз.

Пятница. Выходит, прошла целая неделя, а я даже не заметила, не ощутила никакого подвоха. Столько дней провалялась в постели, пробыла в состоянии овоща. Кошмар. Чудовищно просто. Столько времени впустую потратила. Идиотка.

Впрочем, сейчас самое лучшее, что я могу сделать, это действительно набрать свою маму и пообщаться с ней. Она там явно с ума сходит в ожидании весточки. Странно только, что не вылетела следом за мной.

— Я написал несколько сообщений, — говорит Леон. — Объяснил, тебе срочно пришлось выехать в другую страну, очень дешевый туристический тур, но роуминг обойдется в солидную сумму, поэтому удобнее переписываться.

— Тут штук сто сообщений! — бегло оцениваю историю мессенджера.

— Входящих больше, — ровно констатирует киллер.

— И что? — пораженно смотрю на него. — Моя мать ничего не заподозрила? Общалась с тобой и не поняла подставу?

— Я изучил ваше прошлое общение, — отмечает без эмоций. — Придерживался сходного стиля.

— Ты… ты читал мою переписку с матерью? — испарина прошибает от возмущения. — А не проще ли было дать телефон мне? Какого черта столько тянул? Пичкал дрянью и держал в кровати?

— Тебе требовался отдых, — заключает совершенно невозмутимо. — Восстановление.

— Я в порядке! — кричу. — Черт раздери! Я в полном порядке. Твою ж…

Осекаюсь и затыкаюсь. Ну да. Пожалуй он прав. В какой-то степени. В очень малой степени. Но прав. И это ужасно раздражает, выводит из состояния равновесия. Прямо вымораживает.

— У тебя был тяжелый вечер, — спокойно продолжает Леон. — Поверь, лучше отоспаться пару дней, чем получить гораздо более серьезные последствия.

— Семь дней, — поправляю его. — Семь проклятых дней.

— Не совсем, — усмехается. — Чуть меньше.

— Не вижу ничего смешного! — восклицаю и запинаюсь. — О каких последствиях ты говоришь? Что могло меня ожидать?

— Нервный срыв, — замечает вкрадчиво. — После сильного стресса необходимо много спать и хорошо питаться. Важен баланс. Меньше думаешь — быстрее идешь на поправку.

— Ничего особенного не произошло, — бросаю в ответ. — Нечего было так надо мной трястись, поехал бы и помог Амиру. Вот кому и правда требовалась поддержка.

— Уверена? — во взгляде читается ирония.

— Где он? — игнорирую все. — Когда вернется?

— Позвони матери, — парирует киллер.

И мне опять остается лишь подчиниться. Глупо и бесполезно закатывать истерику. Я не добьюсь от него никакого нормального объяснения.

Ладно, если посудить логически, то Амир должен быть в полном порядке, иначе Леон вряд ли стал играть в няньку, умчался бы подальше творить свои чудовищные дела.

«Ничего особенного не произошло» — мысленно повторяю собственную фразу и нервно посмеиваюсь.

Реально. Ничего. Просто меня похитили, угрожали насилием, приволокли в берлогу, битком напичканную бандитами. Моего любимого мужчину пытали. Я дошла до того, что выстрелила в человека. В плохого человека. В преступника. В ублюдка, который мечтал меня изнасиловать и убить самым жестоким способом. Но все равно… в живое существо. Пусть и злое, агрессивное, мерзкое. Но живое.

Никто не должен стрелять в людей. Никто. Даже в таких как этот урод Лютик.

А что я им всем тогда плела? Что несла про драгоценности? Про бункер, доверху набитый золотом?

Безумие. Даже не верю. Разве это я была?

Лихорадочно мотаю головой, стараюсь побороть ледяную дрожь, охватившую тело. Пролистываю переписку Леона с моей мамой, просматриваю через строчку. Черт, прозвучит безумно, однако у киллера отлично выходит с ней общаться.

Жму на вызов.

— Марианна, — буквально стонет в трубку. — Ты родную мать до могилы доведешь. Где тебя носит? Уезжала в горы на пару недель, а оказалась на отдыхе в другой стране. Что я должна думать? Как я должна это понимать?

Прекрасный способ отвлечь глупую девчонку от мыслей об Амире.

Леон гребаный гений. Приличных слов нет. Он ведь точно осознает, разговор коротким не будет. По легенде последних отправленным им сообщений, я уже могу позволить себе роуминг. Значит, гуляем по полной.

Мама устраивает мне взбучку. Но привычного раздражения не чувствую, даже как будто скучаю по ней, по всем этим истерикам и претензиям. Забавно. Видимо, те проклятые таблетки действуют. Эффект накопительный.

Слушаю через слово. Будто фоном воспринимаю. Периодически вставляю короткие ремарки вроде «да» и «конечно, мам». Угукаю. Пристыженно вздыхаю.

А потом новая информация режет слух.

— Что? — невольно переспрашиваю. — Илью уволили?



— Да, еще неделю назад, — подтверждает мама. — Чудовищные новости. В университете разыгрался жуткий скандал. Это потом по всем телеканалам протащили.

— Но почему? — удивляюсь. — Как так вышло?

— За взятки, — следует лаконичное замечание. — Там целая запись была, детальные показания свидетелей. И знаешь, его теперь по судам затаскают. Столько всего всплыло. Не представляю, как позволила тебе с ним встречаться.

— Подожди, — сглатываю. — Не может быть. Илья слишком принципиальный, он бы никогда не стал…

— Ох, Марианна! — выдает с надломом, который ощущается так живо, как если бы мама прямо сейчас стояла передо мной. — Ты совершенно не разбираешься в людях. Твой Илья просто маньяк.

— В смысле? — роняю сдавленно. — Ты о чем, мам?

— Маньяк, — повторяет уверенно. — Сексуальный извращенец. Или как это верно назвать? Он домогался до своих студенток, принуждал к плотским утехам.

— Бред, — невольно кривлюсь. — Я не верю.

— Мари, там несколько судебных дел на него завели. Жертв много. Не одна и не две. Этот монстр пользовался своим служебным положением в грязных целях. Обманывал наивных старшекурсниц, предлагал обслуживать его за диплом. Низость. Мерзость.

— Мама, — запинаюсь. — Ты серьезно считаешь, будто Илья на такое способен?

— Пускай суд разбирается, — отрезает. — Хорошо, что ты прежде успела расстаться с этим отщепенцем. Он опорочен. Мы теперь и с его семьей не сможем общаться.

— У него патологическая порядочность, — стою на своем. — Да, Илья своеобразный человек, но он никогда бы не начал брать взятки и принуждать студенток к интиму.

— Я видела репортаж, Марианна.

— Мама, по телевизору всякое…

— Ему руки сломали, — обрывает, заставляя меня похолодеть изнутри. — Ты думаешь, приличным людям ломают руки в темном переулке? Там явно месть была. И значит, есть за что. Наверняка, брат или отец обиженных девушек, тех старшекурсниц, что шли в его постель за диплом. Это как раз между делом о взятках и теми заявлениями про домогательства произошло. Ему прищемили хвост с преступными схемами. Вот жертвы и почувствовали — пора признаваться. Негодник дал слабину. Нужно было окончательно размазать этого паршивца. Бедняжки наверняка признались семьям, а уже после пошли в полицию. За дело его наказали. За дело. Поверь.

— Хорошо хоть обвинения в убийстве избежал! — вдруг восклицает мать. — Иначе бы совсем родителей добил. И так чуть родную тетку в могилу не свел. Довел бедную женщину до инфаркта. Ты же помнишь ее? Очень интересная дама, интеллигентная.

— Конечно, помню, мам, — бросаю, почти не слыша собственного голоса. — какое еще убийство? О чем речь?

— Ох, Марианна!

Причитания длятся минуту. Я успеваю вспомнить тетушку Ильи во всех деталях. И правда милая женщина, приятная и симпатичная. Мы встречались довольно часто, потому как Илье она была ближе родной матери, у них были довольно теплые взаимоотношения. Мой парень называл ее крестной. Но какое теперь это все имеет значение? Убийство. Черт. Убийство тревожит меня гораздо сильнее.

Я без особого внимания выслушиваю очередную порцию нотаций на тему, насколько я плохая дочь, не люблю, не ценю и не уделяю внимания близким людям. Проникаюсь угрызениями совести. Очень сильно сожалею о своем скверном характере.

— Мама, пожалуйста, — говорю наконец. — Ты можешь объяснить, что произошло. В каком еще убийстве могли обвинить Илью?

— Чудовищная история, — скорбный вздох. — Скажи, ты знала? Ты видела его там?

— Где? — поражаюсь. — Мама, я совсем перестаю тебя понимать.

— На курорте! — тяжкий стон. — Ты знала? Скажи честно. Марианна, прошу. Ты знала, что Илья отправился на тот же самый курорт? Господи… возможно, этот негодяй преследовал тебя, выслеживал…

— Мам, — прерываю. — Ну это уже совсем ерунда. С чего бы вдруг? Мы расстались достаточно давно. Полагаю, тут могло быть банальное совпадение.

— Тот же курорт. Тот же период. Марианна, прошу, не будь настолько легкомысленной. Вполне вероятно, этот гаденыш замышлял дурное. Признаюсь, он всегда был мне не по вкусу, не по душе.

Вот уже точно бред. Какие только истерики мать не закатывала, узнав, что я разошлась с Ильей, вопила и рыдала, давила на больное, заявляла, я встречу старость в компании кошек и ни один приличный мужчина на меня не взглянет.

Интересно, как бы она оценила Амира? Он бы ей понравился? Пришелся по душе?

Дыхание перехватывает от одной мысли, что мои родители действительно встретятся с громилой. Вообще, не представляю, как их можно познакомить, в одной комнате собрать. Даже если он обуздает звериную натуру, использует все навыки нормального общения, даже если решит продемонстрировать лучшие манеры, достаточно уже самого внешнего вида. Горящие глаза. Пугающая улыбка. Мать решит, он держит меня в заложниках, силой принуждает оставаться рядом.

— Взяточник. Извращенец. Я бы не удивилась, если бы твой Илья оказался еще и маньяком-убийцей, — уверенно произносит мать.

— Он не мой…

— Ты совершенно не способна выбрать правильного мужчину.

Ну здесь и не поспорить.

— Помнишь, я говорила об убийстве туристки? — вопрос неприятно царапает сознание, пробуждает память. — Жестокая расправа на курорте. Бедняжку истязали часами, а потом оставили на улице, посреди ночи, прямо на морозе. Жуткие кадры потом показывали в вечерней трансляции новостей. Разумеется, не обошлось без цензуры, однако все равно видно главное. Столько крови. Ужас…

— Но как Илья связан с убийством? Какое это имеет к нему отношение?

— Так это была его девушка, — выдает мать. — Убитая туристка. Он привез ее на курорт. Путевка на троих. Тетка еще поехала за компанию. Как полиция пришла, так бедная женщина и слегла, сердце не выдержало, давление. Сразу в больницу забрали.

— Ты уверена? — холодею.

— Конечно, — фыркает. — Но не волнуйся, бедняжка уже идет на поправку. Хотя мы все же не сможем продолжать общение. Тень позора на всю семью. И ладно бы убийство, на тот вечер у Ильи есть алиби, свидетели видели его в ресторане. Но все остальное. Там такое огромное количество показаний. Уже не отмыться.



— Мам, — сглатываю. — Я про туристку.

— Тамара или Василиса, — протягивает задумчиво. — Вроде бы так ее звали.

— Варвара? — уточняю и закашливаюсь от волнения.

— Точно, — соглашается. — Так ты ее знала? Подожди, Марианна. Почему ты сразу не…

Отключаю вызов. Сжимаю телефон дрожащими пальцами, лихорадочно забиваю необходимый запрос в поисковик. Мама перезванивает несколько раз, но я отклоняю каждый звонок. Черт. Не до того, есть вопросы важнее.

Мне открывается куча статей. Новостные порталы пестрят «жареной» информацией. Чего там только не написано про моего бывшего парня, подробный перечень грехов. Однако я стараюсь сосредоточиться на основном. На жутком убийстве. Практически моментально добираюсь до главного. Фото Ильи и Варвары. Из университета явно. Ректор и студентка старшего курса. Милый кадр. Узнаю девушку.

Господи. Боже мой. Строки статей плывут перед глазами. Тошнота накрывает в одну секунду. «Выпотрошили», «внутренности на снегу», «разрывы», «удары ножом», «сломанные кости». Выхватываю детали, далеко не все. Но этого хватает.

Отбрасываю мобильный. Вгрызаюсь зубами в кулак.

Что происходит? Что, черт побери?!

Оглядываюсь и понимаю, Леона больше нет рядом. Я остаюсь в одиночестве и не замечаю, когда киллер успевает испариться. Отлично, теперь и вопрос задать будет некому. Хотя какая разница? Леон и без того всегда мои фразы игнорирует.

Откидываюсь назад, растягиваюсь на постели, накрываюсь одеялом, натягиваю его до самого подбородка. Меня конкретно штормит. Бросает то в жар, то в холод.

Амир ведь говорил Призраку об этом. Подарок для деда. Убитая туристка. Блондинка. Девушка моего бывшего парня. Цепь выстраивается перед глазами. Паззл собирается воедино.

Мог ли Рустам Ахметов безжалостно расправиться с невинной девушкой? Разумеется. Даже не вопрос. Он бы любого порешил. Псих и маньяк, истязать людей для него не ремесло, не способ заработка, а призвание.

Но… по разговору в пабе выходило, будто это не он? Проклятье. А существует разница? Допустим, Варю погубил другой бандит. Ничего толком не меняется.

Девушка мертва. Очередная жертва преступных разборок.

Ахметов больной на всю голову и не скрывает. Леон наемник, профессиональный убийца. Амир… он же с ними. Такой же? На его руках чужая кровь.

Это бизнес. Темный, порочный, опасный. Криминальная реальность. Тут никто просто не выходит из игры. Здесь в любой момент могут отодвинуть, сместить и как закономерный итог — уничтожить.

Выживает сильнейший. А тут — самый жестокий. Безжалостный. Беспощадный. Тот, кто врагам глотку перегрызет. Кадык выдерет.

Меня тошнит, настолько сильно тошнит от осознания всего, творящегося вокруг, что я подскакиваю на постели, бросаюсь в ванную комнату и едва успеваю добежать до унитаза, куда в момент отправляется содержимое моего желудка.

Слишком много таблеток. Стресса. Шока. Переживаний. Вообще, слишком много такого, к чему я совсем не готова.

Поднимаюсь, отрываюсь от безупречно белого фаянса, на негнущихся ногах подхожу к раковине, открываю кран и привожу себя в порядок.

Где Амир? Он нужен мне. Очень. Срочно. Сейчас. Чем раньше, тем лучше. Просто обнять его, просто почувствовать его тепло, близость рядом.

— Звезда, — хриплый голос, как плетью по спине бьет. — Истосковалась.

Оборачиваюсь и удерживаюсь на ногах только чудом, успеваю ухватиться за край раковины.

— Амир, — выдыхаю сдавленно. — Амир.

Мужчина оказывается рядом в мгновение ока. Обнимает. Нет — сгребает в объятья. Голодно, жадно, обдает жаром. Так лишь он один на целом свете умеет. Трогать и клеймить, присваивать каждым касанием, каждым жестом. Другим не повторить.

— Амир, — шепчу и понимаю, как тяжело дышать, а слезы льют по щекам, ручьем стекают, градом, без причины, просто катятся, заставляют давиться всхлипами.

— Я скучал, — чмокает в макушку, шумно втягивает воздух, заставляя меня затрепетать, зайтись в припадке судорожной дрожи. — Раньше вырваться не смог. Штопали долго. Заразы. Не пускали.

— Штопали? — поражаюсь, голову запрокидываю и до одури знакомый взгляд встречаю, растворяюсь в нем, сгораю в пепел.

— Ну да, — кривит губы. — Пока все раны залатали, неделя прошла. Но ты не дергайся. Я в норме. Больше кровью не залью.

— Господи, Амир, — обвиваю широкую шею ладонями. — Я без тебя не жила. Я чуть не сошла с ума. Даже те таблетки не отключали полностью, не помогали забыться. Я тобой бредила. Я точно чокнутая.

— И я, — ухмылка гаснет. — Не жил.

Льну к нему, покрываю лицо поцелуями. Так хочется каждую черту губами повторить, запомнить, вырезать в памяти. Так сильно его желаю и жажду, неутолимый голод во мне разливается, горло тисками сдавливает.

— Надо собираться, — говорит он и мягко меня отстраняет. — Вылет через два часа.

— Уже? — удивляюсь. — Сегодня?

— Нечего тянуть, — бросает он. — Дел много.

— Да, — соглашаюсь, пытаюсь вспомнить какая на календаре дата. — Мне и на работу пора. Нельзя все время развлекаться.

— Нет, — обрывает неожиданно жестко. — Никакой работы.

— Что? Но ты…

— Я сказал, — отрезает с таким мрачным видом, что возражать больше не тянет. — Это для твоей же безопасности. Больше никаких ошибок не допущу. Ты моя женщина, а значит будешь под охраной. Под присмотром. И в том гребаном офисе тебе не место.

— А где тогда, — запинаюсь. — Где мое место?

— В моем доме, — чеканит. — Подо мной.

— Амир, я…

— Не забивай башку чепухой, — рот поцелуем запечатывает, прямо в горло мое выдыхает: — Ты моя. Моя. Только моя.



Глава 69

— Золото, — усмехаюсь я и подхватываю первый попавшийся слиток, подбрасываю в ладони. — Вот ключ ко всему. Так говорит мой дед. Он человек старой закалки, ярый приверженец традиций. И пусть я не всегда согласен с его позицией, здесь поддержу. Признаюсь, мне ближе оружие. Ничто на свете не заменит хорошую пушку. Ничто не окажется надежнее. Но добыча золота и алмазов — важная часть нашего бизнеса. Дань прошлому. Долгие годы моя семья занималась разработкой секретных месторождений, устанавливала каналы для сбыта товара. Дудаевы уважают закон. Свой собственный закон. Другие нам не нужны. Каждый, кто посягнет на святое, сдохнет. Такой уж у нас обычай. Не держи зла. И не разевай пасть на ту глотку, об которую можешь обломать зубы. Все вокруг в курсе: наше трогать нельзя. А то еще поранишься. Кровью случайно захлебнешься.

Кладу слиток на весы. Металл скрежещет. Одна чаша тут же приземляется на стол. Баланс нарушен. Раздается стон.

— Амир, — доносится блеяние. — Амир, прошу. Мы договоримся. Мы найдем способ все решить. Утрясем это. Мы обязательно разберемся. Я дам тебе денег. Много денег. Ты точно останешься доволен.

Тупица. Жалкий. Слабый. Ничтожный. Слизняк.

Мы находимся в закрытом хранилище. Сорок метров под землю. Новые технологии в действии. Данный отсек бункера содержит такое количество слитков, которое легко потянет на миллиард. А этот червяк пытается откупиться. Бросает подачку. Взятку.

— Амир, — хлюпает носом. — Я… я тебя умоляю. Помилуй. Прости и… я все сделаю. Все, только не убивай. Дай шанс. Я… я не разочарую.

Жестяк. Так трясется, что сейчас со стула бухнется. Сопли на кулак наматывает. Рожа опухшая, хотя и не врезал ему никто. Мягко сюда доставили, выкрали из дому посреди ночи и на поклон приволокли.

— Амир, — стонет. — Прошу!

Разве этот слюнтяй похож на генерального директора энергетического холдинга? На богача, который пытался меня подставить и обставить? На охреневшего наглеца, что желал занять мое место в «Табула Раса»?

Денег заработал, сколотил приличное состояние, подчистил свои бандитские связи, выправил биографию. Хитрый тип. Верткий. Такому руку протяни — по локоть грызанет. Ну да, грызун он и есть. Крыса. Трусливая тварь.

Что сказать? Земля круглая — жопа скользкая. Туда он и влетел. Прямо в задницу. Но я и правда дам ему шанс. Пускай исправляется. Пускай искупает грехи.

Дьявол. Гляжу на эту рожу и кулаки сами по себе сжимаются. Ярость в груди рокочет, на волю рвется. Как вспомню, что просил мою Зайчишку в должности продвинуть, как представлю, что пробовал через эту сволоту ей помочь. Базарил с ним, рядом на склоне рассекал. Красная пелена глаза застилает. Кровь по ребрам врезает. Аж слюна во рту копится, готов зубами мразоту рвать.

Трындец. Тошно становится. Тянет с него кожу содрать. Живьем. Голыми руками расправиться. Но нельзя. Надо по справедливости действовать. Четко.

Я вожак стаи. Подаю другим пример. Беспредела не будет.

— Дело не в деньгах и не в бизнесе, не в том дерьме, которое ты заварил, — говорю и достаю нож. — Срыв поставок, нападение на меня лично. Все это хрень собачья. Не главная проблема.

Опускаю оружие на стол, укладываю прямо перед весами. Остро заточенное лезвие сверкает в полумраке. Отличное качество металла, рассекает на раз, даже особо напрягаться не надо.

Урод дергается. Отшатывается назад, вжимается в стул. Дрожит.

— Ты обидел мою женщину, — заявляю холодно. — Ты поставил ее жизнь под угрозу. Мог расправиться со мной. Напасть, когда буду один. Но нет, ты решил иначе. Ты решил меня поиметь. Через нее.

— Амир, я… я исправлюсь! — всхлипывает. — Я… я все, что скажешь сделаю… а хочешь свой бизнес отдам? Весь бизнес отдам? Вообще под ноль?

— Ого, круто, — заключаю, не скрывая издевку. — Даже наркоту, которую толкаешь на моей территории, наплевав на запрет? Торговлю живым товаром?

Бледнеет. Смешной ублюдок.

Я ожидал врага посерьезнее. Но и этот мудак успел воду помутить. Ничтожества вроде него особенно опасны. Совсем берега теряют, когда до власти дорываются. Пробивая информацию по нему, я нашел больше, чем рассчитывал.

— Да, уж прости, но эти твои схемы поломаем и прикроем, — продолжаю я. — Никто не будет толкать всякую срань там, где я правлю. Никаких веществ. Никакого живого товара. Я напомню правила всем, кто забыл.

— Пожалуйста, Амир… извини, я… я уверен, что смогу…

— Я дам тебе шанс, — обрываю его сопливые стенания. — Верю, любой человек способен исправиться. Даже такая свинья как ты.

Подонок. Лицемерный. Лживый. А строит из себя святошу. Жертвует кучу бабла на благотворительность, храмы спонсирует. Так и отмывает грязную прибыль. Утром молится, вечером отправляет очередную партию рабов.

Он и мне заливать пытался. Отмазывался. Типа подставили его, оговорили, клялся сперва, что ничего дурного никогда не замышлял. Даже тут, уже в бункере, дальше гнать хреноту продолжил. До последнего держался.

Но я его Грузией приложил. Одной локации достаточно. Я сам разным людям разную инфу слил. Просто проверить решил. Каждому по стране назвал. В итоге именно эта ставка сыграла.

Лютик прокололся. Раз обмолвился, но этого хватило. Больше никто про Грузию знать не мог. Отличный тест получился. Легко и просто хвост прихлопнул, просек, кто здесь настоящая крыса.

Удачно. Ну реально. Даже время на допрос не пришлось тратить. Загасили упырей. Вычистили замок. Жаль, я не в лучшей форме оказался. Толком не оторвался там.

— Бери нож, — говорю.

— Что? — подскакивает. — Я не… я…

— Взял, — рявкаю. — Живо.

Подчиняется. Слабо, смазано. Но выполняет то, что сказано. Накрывает пальцами рукоятку. Несмело, дергано. Не верит, что и правда разрешаю ему провернуть такое. Черт, да сам приказываю.

— Хотел мое золото? — спрашиваю. — Получишь. Все, что в этом отсеке хранится, разрешу забрать. Запакуем и домой доставим.

— Амир…

— Но сперва придется взять первый слиток, — на чашу весов киваю. — Ничего в мире не дается просто так. Слыхал? Всегда надо вложиться. Пожертвовать. Короче, расклад такой. Когда чаша перевесит, можешь брать золото и валить.

— Я не… не, — зубами стучит, чуть нож не роняет. — Не понимаю. Ты… отпускаешь?

— Да, — усмехаюсь. — Конечно. Только ты должен выполнить это условие. Поделиться. Заставить весы изменить баланс.

— Подожди, — башкой мотает. — Все равно… непонятно.

— Хочешь забрать слиток — найди, что положить на другую чашу, — пожимаю плечами и делаю знак тому, кто все это время держался в тени, выйти вперед. — Золоту наплевать, чем ты пожертвуешь. Решай. Соображай быстрее. Или мой друг поможет.

— Т-твой д-друг? — стискивает нож.

— Рустам Ахметов, — представляю товарища. — Викинг, если тебе так проще понять. Помнишь, как его подставлял? Вешал на него срыв поставок?

— Я… я… — ничего связного не выдает.

— Вперед, — бросаю. — Твой выбор. Но знай, мой друг всегда доводит начатое до конца. Если приступит к помощи, то его не остановить. Советую быстрее соображать.

— Амир… — бормочет, а после орет: — Нет! Нет! Прошу…

Наверное, так орали те девчонки, которых он переправлял за бугор, когда понимали, куда именно попали. Пусть прочувствует реальность. В этой жизни бабло не всегда проблемы решает.

— Удачи, — заключаю и покидаю отсек.

— Нет! Амир… Нет! Только не он… нет! Не делай…

Тяжелая дверь захлопывается. Двигаюсь дальше. Во тьме. Поднимаюсь выше, покидаю бункер. Не чувствую ничего. Абсолютно. Никакого торжества. Ноль эмоций.

Враг выявлен и повержен. Но он не первый и не последний. Будут другие. Уже есть. Их полным-полно. Есть и «Табула Раса». Игра только начинается.

Дьявол. Что со мной?

Перед глазами ее лицо. Зайка. Зайчишка. Улыбается. Нежно. Ласково. Смотрит преданно, душу наружу выдирает.

Я впервые хочу завязать. Бросить все на хрен. Точку поставить и свинтить. Пускай дед другого наследника назначает, пускай без меня дерьмо разгребают. А я свалю прочь. Заберу ее и свалю. На гребаный остров сбегу.

Только… кто отпустит?

Не время сейчас. Нельзя. Еще и Шайтан рядом крутится. Этот зажравшийся богач про него ни сном, ни духом. Видно, что не подельники.

Как же ублюдок на курорт пробрался? Подобрался вплотную. Через всю охрану. Вот как? Точно Шайтан. Облик поменял. Не иначе. Каждого мужика перетряхнули, по камерам проследили. Пробили до деталей, до мелочей.

Ничего. Пусто. Никаких идей.

А я нутром чую мрак. Буря близится. Недоброе грядет. Нужно собраться. Нечего ныть и соплями давиться. Главный бой впереди. Поквитаюсь за деда, после решу, куда мне двигаться.

+++

Мурчит. Вроде зайка. Зайчишка. А мурлыкает. Гортанно. Призывно. От одного этого звука член твердеет, в бой рвется. Вот ведь мелкая сучка. Болт на раз поднимает, до грани доводит.

Свернулась в кресле, пледом укуталась и задремала. Явно меня ждала. Не дождалась. В сон провалилась. Смотрю на нее — дурь в башке не переводится. Совсем меня не в ту степень несет и развозит. Сладкая. Домашняя. Уютная. Моя девочка. Моя.

Затискать тянет. Не затрахать. Чисто потрогать, полапать, пройтись ладонями по всему телу. Изучить, исследовать. Сжать. Сожрать. Собой накрыть. От всего отгородить.

Не удерживаюсь и опять рукой по ней провожу. Слегка. Едва пледа касаюсь, чувствую сочное тело.

Девчонка потягивается. Чуть. Глаза не открывает. Нежится. И опять мурчит. Охренеть. Выгибается. Замирает. Не просыпается. Доверяет мне. Не ощущает опасности.

Усаживаюсь на пол. Балдею. Дебил. Глазею и оторваться нет сил. Даже не пытаюсь прекратить.

Такая милая. Нежная. Крышу рвет от ее податливости. Но у моей зайчишки острые коготки. Вон как пушку вытянула, мой подарочек приберегла, как знала.

Дьявол. А если бы я ее в тот день потерял? Если бы зацепило зайку? Гребучая пуля. Долбаный осколок. Все. Финиш. Я бы порвал за нее. Глотки перегрыз. Голыми бы руками растерзал. Но толку? Пиздец.

Я думал, мы успеем. План продумали. Порешили с Леоном чего и как. Каждую сраную мелочь учли. Мля. Ни черта. Ублюдки начали раньше. Нет, я чуял, подозревал, но чтоб настолько нагло и резво полезли. Тут недочет явный.

Как замес начался — так меня и заклинило. Впервые в жизни. Остолбенел. Полный тупняк. Ни единой мысли. Только паника. Жгучая. Гремучая. Башню рвет. Мозгов хватило зайчонку пиджак прикрыть. Дальше занавес. Нас из тачки стали тащить. Моментально застыл. Боялся. Реально. Боялся, палить начнут. Ну и дальше не особо дергался. Позволил себя повязать. Пытать. Да похрен. Чего та боль стоит, если моя зайчишка в порядке? Я и не чувствовал ничего, не замечал. Мимо прошло. Другое гораздо важнее стало. Страх за нее. Злость на себя.

Мог же четче сработать. Мог догадаться. Мог иначе устроить.

Нет. Не мог. В реале всего не зачтешь. И сейчас расслабляться рано. Одну паскуду раздавил, другая под боком шарит. Близко Шайтан. Очень близко. Чую урода.

Я должен лучше свою женщину защищать. Никакой работы. Пусть дома сидит. Под замком, под охраной. Тут крепость. Никакая скотина не вломится, сразу в порошок сотрут. На подлете гада собьют.

Зайка не промах. Палить научилась. Но дьявол, когда она всю ту греботню несла, когда пушку вытянула, я чуть не сдох. Кровь течь перестала. Жилы застыли.

Я знал, Леон придет. Время надо тянуть. Ждать. Друг не получил от меня обещанного сообщения, а значит напрягся и стал пробивать. Догадался бы наше шоу на пораньше перенести. Сто пудов. Парень смышленый. Не первый год вместе дела вершим.

Только времени не осталось.

Черт, не представлял, что моя зайчишка пальнет. Учил, показывал ей, как стрелять. Но не думал, как легко до практики дойдет. Шухарная такая. Навела шороху. Заворожила конкретно. Приложила меня на обе лопатки. В очередной раз.



Даже не знаю, чего хотелось больше. Расцеловать ее или врезать по заднице. Так надавать, чтоб месяц присесть не могла.

Самозащита — затея хорошая. Но если палить начинаешь, будь готов и ответно огрести. А она не была готова. Дьявол. Я не был готов. Поэтому любого бы загрыз, ребра бы зубами вырвал, лишь бы подонков от моей девочки отвлечь.

Короче, повезло. Фартануло. Реально.

Леон подоспел. Мою малышку увел. Его ребята штурм затеяли. Мы с Викингом душу отвели, побратались в крови. Хотя увлекся я. Лютик уж слишком сильно манил. Таки выпросил внимания. Надо было еще в прошлую встречу его загасить. Завалить, чтоб не поднялся. Ничего. Я свои ошибки исправил. Кулаки сбил. Через мясорубку эту мразь пропустил. Заслужил. Заработал. Правильно получил.

Надо жестче держаться. Соображать больше. Везде оборону выстроить. Второй раз может не повезти. На одну лишь удачу надеяться нельзя.

Пора мне сопли подобрать. Действовать нужно. Снова всех проверить. Потрясти. Вдруг и выплывет новая информация.

Выловить Шайтана. Вот основная цель. Прижать эту гниду. За деда отомстить. За все прошлые косяки отплатить.

— Амир, — просыпается моя зайчишка, подскакивает, глазищами хлопает, губы распахивает.

Ох и чего творит? Так и тянет ей всадить. В глотку вогнать до упора, а после ниже перейти, звезду на болт насадить. Но еще больше хочется и дальше на нее смотреть. Тупеть. Мокнуть. Мякнуть. Долбанулся я. В край. Чокнулся и кайфую.

Слюнтяй. Признаю. Даже приятно такое вот.

— Амир, — бормочет она. — Ты… прости, я уснула. Хотела дождаться, но как-то…

— Чего? — хмыкаю. — Ну дальше бы спала. Причем в постельке. Зря тут в кресле корежишься. Тебе надо нормально отдыхать.

— Я… я поговорить хотела, — лопочет, нижнюю губу закусывает, дышит шумно.

Зараза. Ох зараза. Яйца печет. Сперма кипятком шпарит. И в башку бьет. Дьявол, я охренеть как размяк. Она из меня веревки вьет, жилы вытягивает. Хорошо еще не догадывается. Не сечет фишку.

— Амир, — вздыхает. — Мне на работу нужно. Правда. Очень сильно нужно. Не могу целыми днями здесь взаперти находиться. Давай найдем компромисс, давай мы договоримся. Есть же разумное решение.

— Только три дня сидишь, — мрачнею.

— И уже с ума схожу, — сверкает глазищами. — Пожалуйста, разреши.

— В магазин съезди, — бросаю. — Парни отвезут.

— Но мне не надо ничего покупать, — шепчет. — Все есть. Нет смысла…

— Нет, — отрезаю.

— Что? — прямо всхлипывает. — Что «нет»?

— Никакой работы, — чеканю, поднимаюсь и на руки ее подхватываю, как есть, пледом обернутую, тащу в спальню. — Иначе будешь развлекаться.



Глава 70

Я пытаюсь поговорить с Амиром. Честно, очень сильно пытаюсь. Но каждый раз моя инициатива заканчивается сокрушительным поражением. Мой рот затыкают. То жёстким поцелуем, то восставшим членом. Меня подхватывают на руки, насаживают на одеревеневший от похоти орган или же раскладывают на любой горизонтальной поверхности, пронзают возбуждением раз за разом. Вжимают в стену, нагибают, вынуждая встать на колени, заваливают на стол или вбивают в поверхность душевой кабины. Трахают до искр из глаз, до полного помутнения сознания. Доводят до грани и ещё дальше толкают, за черту увлекают. Уничтожают мой рассудок мощными рывками, сокрушают, затягивая в порочный мир. Дразнят. Соблазняют. Совращают. Порабощают. Приводят в такое состояние, когда напрочь отключается мозг.

Я становлюсь животным. Как он. Под стать. Одержимым. Диким. Бешеным. Я не могу собой управлять. Не могу контролировать такую перемену. Сбиваюсь, теряю верный курс.

Кто я? Что я? Нереально понять. Невозможно. Мир гаснет окончательно и бесповоротно.

Днём Амир пропадает на своей работе. А я томлюсь в заточении. Наступает ночь и все повторяется. Снова и снова. По кругу.

Грязный секс. Грубый. Жесткий. На пределе дозволенного. Острый. Отвязный. Разнузданный. Такой секс, на который подсаживаешься как на иглу и вечно изнываешь в ожидании новой дозы.

Мое тело покрыто синяками и засосами, поэтому закрытая одежда становится вынужденной необходимостью. Только все эти следы и отметины я ношу с гордостью. Я рада, что мой мужчина клеймит меня. Однако это хочется сберечь в секрете. Оставить лишь для нас двоих. Тайна. Хоть что-то общее между нами. Пусть и касается только кровати.

Конечно, я занимаюсь и полезными вещами. Во всяком случае, стараюсь хоть немного переключиться и вынырнуть из кипучего омута. Начинаю изучать язык, исследовать культуру, традиции и обычаи народа, к которому мой мужчина принадлежит.

У меня появляется учитель. И я почти не удивляюсь, когда вижу, что этим учителем оказывается женщина. По возрасту она примерно как моя мама. Красивая и приятная, специалист своего дела. Способна даже меня чему-то обучить. Правда языком дольше часа заниматься нет смысла. Устаёшь и перестаёшь воспринимать информацию.

Я прекрасно понимаю, преподавателя противоположного пола мне никогда не светит. Не допустят ко мне посторонних мужчин. А как быть с друзьями? С приятелями? Тревожный звоночек. Но вероятно, ради счастья всегда нужно идти на жертвы. И это ещё не самое сложное.

Назира потрясающая женщина. У нас часто завязываются беседы на отвлечённые темы, но мне все равно не хватает общения.

Или я просто не привыкла? Необходимо время. Возможно, в будущем Амир изменит решение, даст больше свободы.

Странно. Всегда не выносила свою работу, принуждала себя таскаться в офис, скучала там до жути. Но теперь скучаю. И по тем кучам бумажек, и по моим дурацким отчетам, и по странностям шефа. По собеседованиям. По самым безумным кандидатам, которых приходилось детально изучать, подбирая лучших людей на определенные должности. Весело было. Смешно. Да и просто по коротким разговорам тоскую. То с охранником обмолвишься парой фраз. То с парнем или с девчонкой из соседнего отдела. Казалось бы, мелочи, ерунда. Но черт. Это все вдруг становится ключевым.

Да, я могу тратить любые деньги. Ходить по магазинам, по салонам красоты. Вести праздный образ жизни. Вообще нет повода заморачиваться. Деньги нет нужды зарабатывать. Расслабляйся, не грусти. Верно? Верно, а не выходит.

Тревога снедает изнутри. Каждый день новости просматриваю. В основном про Илью читаю. Его имя не сходит с медиа ресурсов. Даже гибель Большого Босса освещают меньше. Тоже странная история. Главный начальник и реальный хозяин крупнейшего энергетического холдинга погибает в автокатастрофе. От тела мало что осталось. Опознавали по зубам. А после начался скандальный раздел имущества. Оказалось, его бизнес находился на грани банкротства. В сети теперь ходили теории о том, что он сам свою смерть инсценировал, чтобы уйти от позора, прибрать часть доходов и свалить в далекие дали.

Но не важно. Смерть этого человека меня не волнует. Гораздо страшнее видеть очередную новость о бывшем парне. Его девушки рассказывают журналистам совершенно дикие вещи. Про то, как он их принуждал к сексу в кромешной темноте, привязывал веревками к кровати, чуть ли не насиловал. И все это за получение диплома. Бред. Ну не верю в это. Не верю. И все. Если взятки ещё могу уложить в голове, то вот такое никак не вписывается в картину. Илья долгие месяцы встречался со мной и никогда не настаивал на интиме. Ждал, терпел. Будь он настолько одержим в сексуальном плане, разве смог бы настолько мастерски скрывать свои порывы?

Мой бывший парень выглядит настоящим маньяком. Но лично мне его либидо казалось нулевым. Только та выходка на лыжном курорте показала агрессию. Проклятье. Неужели я была настолько слепа? Не замечала, что он чокнутый?

— Амир, — не выдерживаю и спрашиваю прямо: — Пожалуйста. Скажи, ты подставил Илью? Подтасовал факты? Признайся. Клянусь, я пойму. Не буду обижаться.

Говорю и язык прикусываю. Вообще, обижусь. И очень сильно. Не уверена, что смогу нормально отреагировать. Вздыхаю и тону в горящих чёрных глазах.

— Чего? — кривит губы с явным презрением. — Сдался тебе этот хмырь. Или может, скучаешь за ним? А? Скучаешь?

— Нет, — хмурюсь. — Но это же странно. Столько всего навалилось на парня. И дело о взятках, и эти пугающие признания относительно сексуальных домогательств. Потом ещё и руки ему сломали. Слишком много совпадений. Разве ты не согласен?

— Ну раз руки поломали, то заслужил, — хмыкает. — Я бы ему и вовсе культяпки выдернул. Нечего чужое лапать.

— Чужое? — спрашиваю тихо.

— Какого хрена он к тебе лез? — кулаки сжимает. — Повезло, что в тюрячку упекли. Иначе я бы ему сам шею свернул.

— Амир, но ты…

— Звезда моя, — обрывает резко, притягивает меня вплотную к своему горячему телу, ухватывает двумя пальцами за подбородок, заставляет запрокинуть голову, встретить прожигающий насквозь взгляд. — Запомни, честного человека нельзя подставить. Никакой грязи не найти. Придавить можно только того, кто халяву любит. Хочет получить что-то за ничего. Действует против закона.

— Выходит, ты не имеешь никакого отношения к его трудностям? — интересуюсь и судорожно сглатываю. — Никак не причастен к этому? Просто совпадение?

— Я его не подставлял, — чеканит твёрдо.

Только это не вполне ответ на мой вопрос.

Губы впиваются в губы. Безудержно. Беспощадно. Язык проскальзывает в мой рот, выжигает тавро. Пленяет и подчиняет, заставляет мелко задрожать, вмиг потерять дыхание.

+++

Я сама себя накручиваю. Нужно проще относиться к жизни, меньше заморачиваться по поводу отношений. Придет время — и все обязательно наладится. Иначе быть не может. Ведь мы с Амиром так сильно любим друг друга.

Хотя он никогда не делал признания вслух. В традиционной форме. То, что озвучивал подходило скорее для общения со шлюхами, чем для женщины, с которой находишься в серьезных отношениях. Впрочем, у нас в целом разные взгляды на жизнь. Между нами настоящая пропасть. Вещи, которые кажутся мне безумными и абсолютно дикими, для него являются привычной рутиной. Надо делать скидку на это.

Вряд ли человек, способный разодрать зубами чужую глотку и вырвать кадык, способен на романтические признания в привычном ключе. От него не стоит ждать традиционного проявления чувств. Вполне закономерный вывод, верно?

Я выезжаю в торговый центр под контролем охраны. Один шкаф шагает рядом. Два позади, два впереди, ещё и по бокам верзилы. Никуда и не дёрнешься. Не убежишь, не избежишь пристального внимания. Эти бугаи каждый мой жест ловят, держат под строгим контролем, и я не могу их осуждать, потому как прекрасно понимаю, Амир им головы оторвёт, причём в самом буквальном и прямом смысле, без каких-либо преувеличений, голыми руками открутит.

Добираемся до пункта назначения целым конвоем. Внутри тоже вместе ходим. Никакого уединения. Даже не прошу встречу с друзьями. Ну как мне с кем-то встречаться в подобной обстановке? При чужих людях? Эти здоровяки рядом тусуются, практически в рот заглядывают и готовы порвать любого, кто на меня слишком долго смотрел. Лучше повременить с общением.

Ладно. Это просто период такой. Пройдёт же. Необходимо выждать, когда жизнь придет в норму. Вероятно, у Амира огромное количество врагов. Вот он и прикрывает тыл, как умеет, как научен горьким опытом.

Он так и не рассказал мне о происшедшем тогда, когда нас похитили посреди столицы европейского государства. Ни словом не обмолвился. Кто нас выкрал. Зачем и почему. Очевидно, влиятельный человек. Некто гораздо круче Лютика. Логично предположить, борьба в разгаре, мелкие сошки вроде тех бандитов давно наказаны, их бритоголовый предводитель тоже не жилец, и явно не моя пуля тому виной. Об этом даже не спрашиваю, не пытаюсь узнать. Только все равно хочется немного информации получить, уловить суть.

Я стараюсь не думать о плохом. Но это выходит… плохо. Мысли сами по себе возвращаются к тому ужасному вечеру. Я могла умереть. Мы могли умереть. Я выстрелила в человека. Я могла отнять чужую жизнь. Разве это нормально? Законно? Пусть Лютый и был мерзким типом, пусть на его счету точно сотни преступлений, пусть он убивал и насиловал, грабил, пытал других людей. Это не даёт права на самосуд. Или то была самозащита? Скорее всего. Однако я чувствую, черта уже пройдена. Пару месяцев назад я и представить не могла, до какой реальности дойду. Стану женщиной человека, который давно и прочно повязан с криминалом. Получу в подарок огромную пушку. Выстрелю, пытаясь спасти жизнь любимого.

Черт. А и правда прошло всего ничего. Три месяца. Но у меня впечатление, будто я три сотни лет терзаюсь и развлекаюсь, проворачиваю авантюры. И вообще хотелось бы понимать главное. Есть ли у нас с Амиром будущее? Остальное можно потерпеть. Перенести стоически. Но я должна видеть, в направлении чего мы движемся. Нам нужны точки соприкосновения помимо постельных. Общие интересы. Совместные занятия не только сексом. Нам развиваться надо, общаться, проводить время хотя бы как в самом начале, на лыжном курорте.

Я перемен хочу. Умом сознаю, рано, слишком быстро, не все сразу. Радует, что Амир заботится обо мне. Хоть и на свой авторитарный лад. Радует, как он меня впускает в свой мир, через уроки языка, изучение культуры. Вот так, по частям головоломка и собирается воедино. Замечаю важные мелочи, оцениваю ключевые детали. Но все равно жажду перемен. Чего-то значительного.

Замираю перед витриной детского магазина. Внутрь не иду, просто стою и смотрю на игрушки, на мальчиков и девочек внутри, на их родителей. Сегодня будний день, потому людей мало. Но мне хватает и такой скупой картины, чтобы сердце засаднило. Неясная тоска разливается внутри.

Господи. Тут и думать страшно. Я хочу от него ребёнка? Сейчас? Вот через несколько месяцев знакомства?

А чего тянуть? Мне двадцать пять лет. Нормальный возраст. Кому-то и это поздно. Второго рожают, третьего заводят к этому моменту.

Горько усмехаюсь и отворачиваюсь, забредаю в первый попавшийся магазин женской одежды, автоматически пытаюсь отвлечься.

Ну какой ребёнок? Глупости. Мы живем не в браке. Ещё и учитывая все эти бандитские разборки, реальную угрозу. Что если бы в момент нападения рядом оказалось наше дитя?

Я бы умерла. На месте погибла. Хотя… нет, пожалуй, я бы лично всем тем бандитам выгрызла кадыки.

При мысли об этом тошнота подкатывает, нервно плечами передергиваю, потираю виски ладонями, пытаясь успокоиться.

— Марианна, — знакомый женский голос врывается в мое сознание. — Какая приятная встреча. Очень неожиданная. Сама судьба нас видимо свела.

Тётушка Илюши. Выглядит потрясающе. Очень модная дама средних лет. Всегда в платье или в юбке, всегда на каблуках. Эффектная и элегантная, олицетворение женственности и стиля. Мама мне ее вечно в пример ставит, советует подобным образом выглядеть, надевать что-то помимо джинсов, причём почаще, про обувь на шпильке не забывать.

Карина, так зовут эту обворожительную женщину, обладает природным талантом сочетать самые разные детали нарядов, гармонично переплетать различные модные направления. А уж какая у неё коллекция шарфов, сумок, аксессуаров… глаза разбегаются. Ощущаю себя простушкой, лишенной вкуса, серой мышью, бездарной и блеклой.



— Проблемы? — рядом возникает шкаф, угрожающе сводит брови.

Боже. Он и Карину подозревает в недобрых намерениях? Ладно ещё парень, приятель, но тут женщина, причём довольно тщедушного телосложения.

— Все нормально, — выдаю моментально. — Это моя знакомая.

Бугай отползает. Но без охоты. Приглядывает за нами.

— Твой новый молодой человек обладает довольно буйным нравом, — замечает женщина, опасливо поглядывая на здоровяка.

Даже не представляете каким. Усмехаюсь на автомате.

— Это не мой парень, — замечаю ровно. — Просто друг.

— Любопытно, — следует сдержанный ответ, а после судорожный вздох. — Я опасалась, ты не захочешь продолжать общение с нашей семьей. В свете текущих событий никто бы подобный выбор не осудил.

— Нет, я совсем…

— Я звонила тебе множество раз. Вернее, пыталась дозвониться, однако полагаю, мой номер занесён в чёрный список.

— Я не получала ни единого звонка от вас, — заявляю уверенно.

— Надо же, — в ее голубых глазах вспыхивает искреннее удивление. — Странно. Очень странно. Столько попыток и… видимо, проблема со связью.

Мог ли Амир заблокировать ее номер?

Напрягаюсь в момент.

Конечно, мог. Зачем позволять общение с теткой Ильи? Не то, чтобы она прежде часто мне звонила. Время от времени. Редко, но как иначе объяснить такую ситуацию?

— Что-то случилось? — спрашиваю. — Как Илья?

— Ужасно, — отводит взгляд и вздыхает. — Ты же понимаешь, Илья очень ранимый и воспитанный мальчик. Интеллигент до мозга костей. Он просто физически не способен причинить вред женщине. Взятки — был грех. Но прочее…

Амир не подставлял его. Не подставлял. Иначе бы признался. Так? Да, точно бы мне пояснил, не стал бы лгать.

— Если честно, я звонила тебе не просто так, не из праздного интереса. Некто неизвестный ополчился против Ильи. Я уверена. Не представляю, что это за человек, но другой версии у меня не находится.

— Почему вы так решили? — холодею изнутри.

— Одно за другим. Как снежный ком. Ещё и то жуткое избиение. Точно месть. Только чья? Но это не самое худшее, — запинается, нервно поправляет свои вытравленные краской волосы, белоснежные, роскошные. — Понимаешь, деточка, теперь Илью обвиняют в гибели Варвары.

— Но как? — поражаюсь. — У него алиби. Да и я не верю. Он бы никогда не пошёл на убийство человека.

— Факты — вещь упрямая, — очередной скорбный вздох. — Улики, доказывающие его невиновность пропали. Все исчезло. Неожиданно. Свидетели отказались давать показания. Записи видео наблюдения стёрлись.

— Это… это очень странно, — закусываю губу до крови. — Но кому это выгодно? Кто бы стал так сильно подставлять Илью?

— Кто-то влиятельный, серьезный. Иного объяснения не нахожу. Увы, деточка, в нашем мире все решают деньги. Всегда. О порядочности речи нет.

— Что я могу сделать? — спрашиваю тихо. — Вы звонили мне. Значит, есть шанс. Я могу помочь? Мы виделись с Ильей, даже немного повздорили. В ту самую ночь, когда случилась трагедия с Варварой.

— Ты можешь дать показания, — выпаливает она, приближаясь вплотную. — И чем раньше, тем лучше. Я позвоню адвокату. Он все организует.

— Но разве не нужно дождаться суда? Разве…

— Деточка, — качает головой. — Необходимо записать все на камеру. Твои показания могут спасти Илью. Понимаешь, одно дело взятки и те домогательства. Но убийство, ещё и настолько жуткое…

— Понимаю, — согласно киваю. — Я дам показания. Сегодня, если хотите. Ну, если получится.

— Ты должна осознать риск, — произносит с нажимом. — Это опасно. Уверена, на остальных свидетелей оказали воздействие. Вот они и молчат, опасаются слово сказать.

— Ничего, — отмахиваюсь. — Я не боюсь.

— Мы сохраним запись в надежном месте. Больше ничего не сотрется и не потеряется. Конечно, хотелось бы и в суде тебя увидеть, но пока сделаем так. Если ты не возражаешь.

— Я согласна, — уверенно заключаю. — Можем хоть сейчас.

А потом вспоминаю про охрану. Про тотальный контроль. Проклятье, надо найти способ улизнуть от надзора. Амир не позволит мне помогать бывшему. Похоже, мой любимый мужчина за этим и стоит. Больше некому. Только у него есть интерес мстить. За те синяки. За то, что тронули его собственность. Без разрешения повредили. Непорядок же. Вот и возмездие назрело.



Глава 71

Я одурел. Окончательно. Надо делами заниматься, а все мысли об этой невозможной девчонке. Крышу рвет. Нужно Шайтана искать. Каждый угол облазить, обсмотреть. А башка совсем другими мыслями забита. Зайкина мордаха вечно перед глазами стоит. Член твердеет в момент. Тянет послать дела куда подальше и на моря укатить. Пусть зайчишка моя погреется, поплещется, понежится. Пошалит на песке. А я ни черта там делать не буду, по привычке присяду и буду перед ней слюни пускать. Жестяк. Вот влип. Думал, развлекусь раз-два, максимум недельку, а встрял на пожизненное. Весь бизнес по звезде пойдет такими темпами. Дед в бешенство придет, когда про мои дальнейшие планы узнает.

Похрен. Смирится. Поймет. Я глава нашего клана. Я решаю.

— Доставил? — вижу Зураб на входе жмется, откладываю в сторону стопку фото, тошно уже эти рожи пересматривать, каждого хмыря на курорте изучил, обсмотрел во всех ракурсах, там и гости, и обслуга, и местные, и понаехавшие, и даже бомжи, залетные бродяги, полный пакет персонажей мужского пола.

— Да, шеф, все в лучшем виде, — кивает и подступает вперед, ставит коробок на стол передо мной. — Все, как вы заказали. Четко по макету.

Открываю. Оцениваю. Губы сами в улыбке растягиваются.

Ну звездец. Долбанулся и даже не пытаюсь вернуться обратно в нормальность. Все мысли о ней. О моей девочке. Об этой сладкой зайке, которую жажду прямо тут завалить и оттрахать.

Отличная идея. Выставить Зураба. Вышвырнуть прочь тошнотные фотки. И вперед. Давно пора заняться действительно важными делами. Утром выдолбить не успел. Помчался на работу. Голодный. Дьявол. До одури голодный. Кровь в грудь бьет.

— Где моя женщина? — спрашиваю и закрываю коробку. — Доставить сюда.

— В офис? — как будто удивляется.

— Я же сказал, — бросаю мрачно. — Сюда доставить. Срочно.

Не могу без нее долго. Не могу и все. Чего я терпеть должен? Выжидать? Моя — значит должна быть рядом всегда. Нужно планы воплощать в реальность. Сегодня и начнем. Сперва отжарю, а потом поедем с ее родными знакомиться. Некуда тянуть. Хватит.

Хотя заочно мы знакомы. Папа адвокат. Серьезный мужик. Мать дома сидит. Нормально. Правильно. Не могу понять, чего зайка моя на работу рвется? Вот что она там забыла? Пусть с матери пример берет. Хозяйством занимается. Детьми. Полно занятий найдем. Пацаном, конечно, я сам займусь. Сам буду мозги вправлять. Девчонку ей доверю. Наверное. Поглядим, короче.

Вообще, плохо представляю, как девчонку растить. Это ж ее потом замуж выдавать, мужа искать, как восемнадцать ей стукнет. Выходит, я сам должен подбирать мужика, который в итоге мою дочку драть будет?

Кулаки сжимаются. Коробка трещит. Быстро откладываю. Башкой мотаю. Дурман проклятый отгоняю.

Рано о таком думать. Зайка даже первого не родила. Может, только парней мне и подарит? Одних пацанов. С ними проще. Проблем нет. Точно, вот пускай пацанов рожает. Никаких забот. Будет друг друга дубасить, молотить, научу их всему.

А девчонку как воспитывать? Платья. Куклы. Хрень полная. Не представляю. Вроде и хочется такую же милаху как моя зайка, но я ж совсем бешеный стану. Если кто мою девочку обидит, если кто взглянет на нее раньше времени.

Да. Дочку придется дома запереть. До свадьбы не выпускать. Слишком хорошо знаю, что у мужиков в башке творится. А зайчишка скандалить начнет, коготки выпустит, покажет зубки. Она у меня с норовом. Сколько не трахай, лезет с вопросами. И бабло ей по боку, и развлекухи всякие не заводят. Подозреваю, будет против моего решения по нашей дочурке. Значит, проще сразу пацана ей заделать.

— Чего застыл? — рявкаю. — Выполняй.

— Ваша женщина в торговом центре, покупки совершает, — поясняет наконец. — Занятия с Назирой завершены, поэтому она отправилась прогуляться. Разумеется, с охраной.

— Гуляет, значит, — хмурюсь, коробку в карман пиджака забрасываю. — Ладно, не мешай тогда. Как закончит по магазинам шляться, так пусть сюда и приезжает. Подожду.

— Тут еще вопрос назрел, — горло прочищает. — Тот Андрей разговора просит. Говорит, дело срочное. Очень важную информацию хочет вам передать.

— Какой еще Андрей?

— Должник.

— Он разве жив? — напрягаю память. — Я что, так и не отдал приказ про него? Никаких распоряжений не было?

— Не было, шеф, — плечами жмет. — Но столько всего произошло. Срыв поставок, поиск крысы, ваши приключения заграницей. Понятно, что не до той мелкой сошки. Он до сих пор в подвале сидит, ждет.

— Ясно, — хмыкаю. — Тогда разберись.

— Как?

— Плевать, — кривлюсь. — Пулю жалко на такую мразоту тратить.

— Понял, шеф, — кивает. — Только Андрей ведь денег должен. Да и разговор просил. По ходу особое предложение сделать хочет.

Да что с этого утырка брать? Ну кроме анализов. Пользы никакой. Только жратву и воду переводить, пока его в подвале держат. Пора этот мусор выбросить.

— Он сказал вам передать, что сегодня Альберт возьмет свое…

— Что за хрень? — мрачнею. — Какой еще Альберт?

— Не знаю, шеф, вроде нет у нас такого, — разводит руками. — Но слово в слово передаю, как он сказал, Альберт Залмаев сегодня опять возьмет свое, поэтому необходимо вас срочно предупредить.

— Залмаев? — напрягаюсь. — Альберт?

Смотрю в сторону. В пустоту. Нутро ноет. Воет. Содрогается

— Странное имя, согласен, шеф, но…

Вскакиваю так, что стол отлетает вместе с креслом. В разные стороны. Бросаюсь на выход. Застываю на пороге. Сжимаю руку Зураба так, что слышится хруст костей.

— Деду охрану. Живо. Двойную. Тройную. По хрен. Короче, ни одна собака пролезть не должна. Понял? Налажаете — порешу. Лично порешу. Все! Пошел! А нет. Стоп. Мою девчонку тоже сюда. В дом. Быстро. В жопу эти магазины. Двигай же.

Вперед. По коридору. Вниз. В гребаный подвал. Пролетаю все ступеньки за секунду. Охрану расталкиваю. Влетаю в камеру. Хватаю ублюдка за горло.

— Где Залмаев? — рычу. — Где эта гнида?

— Амир, — хрипит. — Я без понятия… я…

— Ты же это сам передал, — сквозь зубы выплевываю, сдавливаю шею этого мудилы, напрочь перекрывая кислород. — Ты! Где тварь? Где?! Говори, сучара. Говори! Где долбаный Залмаев?

— Тише, — вкрадчивое замечание позади.

— А ты какого хрена припер?

— Пусти, — чужая рука опускается на мое плечо. — Он же ничего сказать не сможет, даже если захочет. Ты ему шею свернешь. Понимаю, невелика потеря, но тогда нам никакой информации по Шайтану не получить.

— Откуда ты знаешь? — даже подонка выпускаю, разворачиваюсь, вижу самодовольную рожу Ахметова. — Про это его имя мало кто в курсе.

Альберт Залмаев. Так зовут Шайтана. По-настоящему. Только узкому кругу известно. Среди моих людей никто о подобном и не подозревает. Мне дед передал, когда выбрал главой клана. Реально — тайна для избранных.

— Наши общие друзья держат руку на пульсе, — усмехается. — Легко догадаться. У меня тоже есть счет к этому парню. Хочу задать пару приватных вопросов.

«Табула Раса». Знакомые упырюги. Вот кто ему слив обеспечил. Бравые парни, что прячут морды под маской. И бабы, как выяснилось недавно.

— Он мой, — выдаю твердо. — Даже не мечтай.

Стоило отделать Ахметова еще за того упыря, которого он порешил. За ублюдка, что посмел врезать моей зайке. Я должен был его глотку грызть. Я. Шайтана точно не отдам.

— На твое не претендую, — бросает Рустам. — Потолкую и все. Потом убивай. Как угодно. Мне наплевать на его судьбу. Но я и правда должен узнать у него кое-что важное.

— Послушайте, — бормочет Андрей, отползая к стене, руки поднимает, будто извиниться пытается. — Я понятия не имею об этом вашем Шайтане. Про Альберта тоже ничего не знаю. Но судя по фамилии, он из ваших… из ваших же, да? Ну Залмаев?

— Кончай дурить, — наступаю на него, сжав кулаки. — Чего имя треплешь? Послания передаешь? Колись. Живее. Я не в духе. Хватит енота за хрен тянуть!

— Я… я все могу объяснить, — трясется. — Меня просто попросили это передать. Деньги тоже есть. Я долги отдам. Я назову адрес, где забрать. До копейки. Давно уже собрано, лежит и ждет.

— Чего? — щурюсь. — Так ты давно долг мог отдать?

— Д-да, но не совсем, — лопочет полную хрень. — Там… там своя система.

— Система? — как бы сдержаться и не пришибить этого урода. — Зачем девчонку привез? Не пойму. Раз у тебя давно бабки припасены, чего про оплату через шлюху гнал? Что ж ты девчонку так подставил? Скотина. Падаль. А сам не ссался? Могли же порешить тебя? Должны были. Повезло. Я тупо про такую гниль забыл. Считай амнистия. Но ты эту удачу вряд ли предугадал заранее. В чем фишка? Не просекаю.

— Не было выбора, — вздыхает. — Я в долгах по горло. Деваться некуда. Поступило выгодное предложение, вот и пришлось соглашаться. Тем более, все казалось гладким. Ничего сложного. Девку эту сдать. Тупо доставить к вам. Дальше по ситуации. Если затея выгорит, то позже к тебе с реальным баблом и с посланием прийти. Если не выгорит, то постараться не сдохнуть в плену. Нет, ну я не дебил, не совсем же тупарь, понимал, столько бабок ни за какую шалаву не простят. Но хоть время потянуть. Чуть. Там бы разобрались. Я ж с этой шмарой даже не общался, не знакомился…

Ухватываю его, вздергиваю на ноги. Бью под дых. В живот. Раз за разом врезаю. Пара коротких жестких ударов помогает сбросить напряг. Слегка. Самую малость. Жаль, гасить его рано.

— Думать о ней не смей, — рявкаю. — Гниль.

— Шайтан девчонку заказал? — подключается Ахметов. — Или Залмаев? Долг на тебе огромный. Кто столько денег отвалил за такую хренотень? В чем прикол? Подсунуть девчонку. Передать несколько слов. Кто за это заплатит?

Проверяет гаденыша. Специально путает, пробует понять, насколько осведомлен. Мне тоже надо холоднее держаться. Вскипел за секунду. Глупо, нельзя хватку терять.

— Я… я клянусь, — сплевывает кровь. — Вот этих ваших… шайтанов и того второго, ну как там его мольберт… Альберт!.. Я их не знаю. Не видел. Мне совсем другой чувак заплатил. Обычный такой. Дохляк. Ботан. Ну в костюмчике. Очкарик. Он явно не из вашей братвы. Да вообще не из братвы.

— Тогда кто? — встряхиваю ублюдка. — Кто эта паскуда?

— Без понятия, — выдыхает. — В универе вроде работает. Помогал мне за бабло кое-какие штуки уладить. Ну диплом прикупить. Что я как лошара буду? Диплом надо. Короче, он вышел на меня, когда я уже в долгах был. Трудный период. Предложил эту тему. Он сам с той девкой переписывался. Я бы такое дерьмо не потянул. Я половины слов не знаю, что он ей понаписал. Просто скинул ему свою мобилу. Ну одну из. А дальше чисто на свиданку приехал, чтобы ее отвезти, вам сбагрить в счет оплаты.

— Мутная тема, — бросает Ахметов и достает молоток. — Не верю. Придется иначе тебя колоть.

— Эй, — взвивается ублюдок. — В смысле… в каком смысле колоть?

— Еще не решил, — перебрасывает инструмент из одной руки в другую, играется. — Тут принято с пальцев начинать. Их в первую очередь дробят. Но я считаю, это слишком скучно. Гораздо круче обработать коленные чашечки.

— Откуда здесь молоток? — спрашиваю.

— Черт разберет, — отмахивается небрежно. — Твои люди оставили. Забыли. Видно, дверь чинили.

— Ты что, — скалюсь. — Ты принес молоток?

— Чего дергаешься? — смеется. — Нашел. В дело пустим. Польза будет. Скажи-ка, Андрей, ты когда-нибудь ломал ногу?

— Гребаный молоток, — башкой мотаю. — Ты реально больной.

— Он под дебила косит, — фыркает. — Ну или реально не в курсе. Ничего не скажет, так хоть развлечемся.

— Бери сразу пилу. Чего тянуть-то? Тащи сюда перфоратор. Расхреначь этого мудилу как того мертвяка на прошлой неделе. Потом кровищу со стен не оттереть.

— Я бы взял дрель, — аж млеет, продолжает молоток перебрасывать из руки в руку. — Но хороший мясник с любым инструментом управится.

— Дрель? — кривлюсь. — Что можно дрелью сделать?



— Дуршлаг, — заявляет на полном серьезе. — Причем из чего угодно. Не только из ноги. Тут главное, правильно точки выбрать, чтобы побольше боли и поменьше крови.

— Амир! — орет ублюдок, цепляясь за меня как за спасательный круг. — Не надо, прошу, реально ничего не знаю. Ну, то есть мало очень. Но я все расскажу. Клянусь… я…

— Убери молоток, — говорю Ахметову.

— Нет, — бросает мрачно.

— Убери гребаный молоток, — повторяю твердо. — Урод сам пояснит в чем суть. Уговаривать не придется. Да?

— Да! — вопит. — Да! Да…

— Валяй, — отталкиваю его к стене. — Выкладывай.

— Илья, ее бывший парень, — выпаливает. — Это он меня нанял. Ну такой, дохлый на вид, тощий очень. В универе у него серьезные тяги. Любой вопрос порешает. Та телка… ой, девушка. Она стерва. С его слов. Не с моих. Я в душе не гребу, какая она. Чисто разок с ней завис на той свиданке, когда к тебе привез. Мы даже не общались. Все через него. Сам ее на сайте знакомств нашел, сам списался с ней, охмурял, занудства свои толкал. Реально читни переписку. Я бы не такое телке слал. Я иначе общаюсь. На свиданке уже как мог держался, на умняк выпал. Да и то, кажись, она просекла подвох.

— Илья? — уточняю. — Про Залмаева тоже Илья сказал?

— Конечно, — кивает. — Где бы я еще это выцепил? Альберт Залмаев. Никогда раньше такое имя не слышал. В общем, этот Илюха посоветовал кодовой фразой прикрыться. На всякий пожарный. По легенде я должен был до сегодня ждать, только потом про бабки и про Залмаева выложить инфу. Но если бы меня собрались раньше грохнуть, можно было на это напереть, типа Залмаев выйдет со мной на связь двадцать пятого. Типа нельзя меня валить раньше. Как на живца надо приманить. Но все нормально сложилось, вот я и сказал только сейчас.

— Повтори, — требую. — Четко. Слово в слово.

— Альберт Залмаев опять возьмет свое, — бурчит под нос. — Сегодня. Вот сегодня двадцать пятое. Все честно. Амир, я адрес скажу, где долг забрать. Я…

— Его там нет, — бросает Ахметов.

— Знаю, — подтверждаю мрачно.

— Бабки там, — воет урод. — Клянусь, там! До гроша! До копеечки.

Вырубаю его. Отправляю отдохнуть. Задолбал. Пора кончать спектакль. Наигрались, проверили, выявили правду.

— Двадцать пятого было покушение на твоего деда, — продолжает Ахметов. — Выходит, он снова попытается это провернуть.

— Вперед, — усмехаюсь. — Его давно ждали. Теперь особенно ждут. Я усилил охрану. Там проверенные ребята. Деда круче золота охраняют.

— А тебе не кажется, что это…

— Слишком просто?

В проходе возникает Зураб. Бледный. В темноте это еще виднее. Губами двигает, а звук не идет. Какого черта?

— Девушка пропала, — выдает он.

Продвигаюсь вперед. За грудки хватаю.

— Чего? — мир плывет и меркнет. — Куда пропала?

— Она сбежала от охраны, — сглатывает. — Парни потеряли ее в торговом центре. Она пошла в туалет и удрала через аварийный выход. Видео со всех камер наблюдения пробиваем. По городу поиск включен. Каждый угол обшарим.

— Как? Дьявол. Как?!

— Там нашли запись, — бормочет. — С парковки. Видно, как она садится в автомобиль вместе с женщиной, которую встретила в одном из магазинов. Это ее знакомая.

— Что за баба? — рычу. — Какая знакомая?

— Тетка бывшего парня.

Крушить. Ломать. В голове только два режима. Перед глазами красная пелена. Зубы скрипят.

— Мы найдем их, — голос Ахметова.

— У нас есть фото, — лопочет Зураб, протягивает мне распечатку, которую сразу же комкаю, сгребаю в кулак. — Я отправил людей по всем адресам. Нет повода… для беспокойства.

Есть. Блядь. Есть. Чую. Чувствую до одури четко.

Гребаная тетка. Откуда только взялась?

— Кто она? — спрашиваю. — Что за хренова тетка? Досье. Живо. Пробейте всех ее знакомых. Адреса. Контакты. Давай, жопой шевели.

Поднимаюсь наверх.

Зураб мчит следом.

— А у нас есть досье, — заявляет. — Мы на всех ведь собирали. Не только на мужчин. На всякий случай проверили всех гостей курорта, всех присутствующих.

— Она что, — оборачиваюсь. — Эта тетка тоже там была?

— Да, поэтому поиск заметно облегчается, — радостно кивает. — Уже работаем по всем направлениям. Шеф, скоро вернем вашу девочку.

Проклятье. Не нравится мне эта тетка. Заочно не нравится. Вся их семейка долбанутая поперек горла. Илюша-хуюша. Странно, что не маньяк. Уж как менты пытались ему ту мокруху пришить, а не смогли, не нашли никаких доказательств. Камеры четко инфу показали. Сволота терлась возле моей зайки.

А вообще странное совпадение. И раньше напрягало. Шайтан грохнул телку этого пидорка. Мог любую выбрать. Эта подвернулась. Случайность? Черт дери, мы уже проверили. Не раз и не два. Всю биографию изучили.

Нет. Не сходятся концы. Чую. Чувствую. Что?

Зайчишка переживала, будто я этого утырка подставляю, рою под него, а я только нить потянул и дерьмо полилось. Взятки еще хренотня. Гаденыш умудрился выдрать всех старшекурсниц. Еще и затейливый. Сволочь. Связывал их. Лупил. Жестко трахал. Ну обалдеть. По виду натуральный пидорок. А на деле секс-гигант. Двинутый подонок. Чтоб его так… без таблов не обошлось. Точно накидывался наркотой и только тогда на девок лез. Иначе ж не стоит. Ничего. Я ему все хозяйство оборву и в пасть затолкаю.

Значит, затеял это дерьмо.

Зайку подставил.

Упырь. Урод.

Разглаживаю смятый лист. Смотрю на мерзкую бабскую рожу. Видел вроде, помню среди прочих фоток. На мужиков прицел. Но и телок просматривали. Мало ли какие связи удастся выявить с Шайтаном. Мастер маскировки. Он еще и людей легко вербовал, втирался в доверие, каждого к себе располагал. Профи. Гребаный профи. Такие раз в сто лет рождаются.

Значит, и этого Илюху кинул? Налил в уши, его руками все устроил. Красиво типа.

Проклятье. Все равно не сходится.

На хрен Шайтану мне девчонку подкладывать? По дате вопросов нет. Он прется по всяким посланиям. Хочет снова нагадить. Юбилей отметить.



Но зачем столько сложностей? Написывать на сайте знакомств. Устраивать свиданку. Зачем вообще женщину сюда втягивать? Андрей и так бы загремел за долги, отыграл роль посланника.

В чем суть? В чем прикол? Не выкупаю.

— Амир, — рядом останавливается Ахметов, тоже смотрит на смятый листок, на рожу той телки.

Он хочет сказать что-то еще. Вроде. Но замолкает.

Мы смотрит друг на друга. Понимаем без слов. По ходу, братание в крови сказалось, отпечаталось.

Сука. Взвываю. Блядская тетка.

+++

— Дай мне, — Ахметов мешает мне вломиться в камеру первым. — Дай. Прошу. Ты его сразу убьешь. Мы ничего не узнаем. Будет хуже, чем у тебя в подвале.

— Время, — выдавливаю. — Мало.

— Я сделаю быстро, — кивает.

И входит внутрь.

Менты не мешают. Покидают коридор. Проваливают подальше, оставляя нам полный доступ к заключенному.

Ржет. Мразь. Видит нас и ржет. Паскуда. Сжимаю решетку, чтобы не сорваться. Не спешу. Пропускаю Ахметова вперед.

— Дошло? — изгаляется опарыш. — Долетело наше послание, а?

Сломать бы ему руки. Снова. Чтоб не срослось. Первый раз не я ломал и не по моему приказу. А жаль. Очень жаль. Сука. Я ему эти руки в его же задницу затолкаю. Сразу. Обе пропихну.

— Где он? — спрашивает Ахметов, приближаясь вплотную к уроду. — Отвечай.

— Что? Не можете найти сами? — покатывается со смеху. — Особое место. Уникальное. Моя тетушка отвезет эту блудливую стерву прямо в ад. Там о ней позаботятся. Мой дядюшка умеет найти подход к любой женщине.

— Говори, — обходит его вокруг. — Где искать?

— А чего вдвоем приперли? — ржет. — Один не справляется? Оба эту шлюшку шпилите? Ха-ха. Овцеперы. Вашу овечку-то сейчас потрошат. Шкурку обдирают. Свежуют.

— Задолбал.

Ахметов врезает ему. По спине. Резко. Но не сильно. Чуток. Только опарыш падает на колени. Хрипит. Синеет весь. Мелко дрожит. Сопит и сипит. Слюни пускает. Ртом воздух ловит. Но видно напрасно. Не идет ему кислород.

— Спазм в легких, — заявляет Ахметов. — Проверим, на какой срок ты сможешь задержать дыхание и не сдохнуть.

Выламываю прутья. Задыхаюсь. Каждая секунда. Каждая гребаная секунда. Времени давно нет.

— Я ударю тебя снова — это пройдет, — продолжает Ахметов. — Ты сможешь дышать. Я дам тебе десять секунд, чтобы назвать место. Не успеешь — сдохнешь. Дважды так с легкими нельзя сыграть.

Бьет.

Паскуда мигом отмирает и выпаливает нужные нам координаты. Сливает за одно короткое мгновение.

На выход. В авто. Вперед.

Звонок от деда. Сбрасываю. Вырубаю телефон. Некогда разбираться. Дед в безопасности. За ним есть кому приглядеть. К деду никто не ворвется.

А она… проклятье.

Сжимаю коробку в кармане. Через пиджак. Вроде Ахметов не бил, а я не дышу. Как понял суть, так и не дышу. Гораздо дольше пары секунд.

Облажался капитально. Идиот.

А, что если не успею? Так и не скажу главное. Так и не объясню.

Дьявол. Как же сильно я ее хочу. Нет. Не хочу. Желаю. Жажду. Как воздух. Гребаный кислород. Моя. Моя. Моя. Девочка. Звезда. Моя. Люблю.

Дорога вьется змеей. А я всю кровь готов отдать, только бы спасти. Уберечь. Оградить. Только бы успеть.

Небо. Я тебя прокляну. Всем вам там зад надеру. Наверху. Любого за нее на куски порву, зубами растерзаю.



Глава 72

— Где адвокат? — спрашиваю, усаживаясь в автомобиль Карины. — Я очень спешу.

— Пробки, — беспомощно разводит руками. — Задерживается, но обещал быть минут через десять, максимум через пятнадцать. Понимаю, ты торопишься.

— Да, очень, — лихорадочно киваю. — Мое исчезновение никто не должен заметить. А если я вдруг застряну в туалете на час, все будет выглядеть очень подозрительно и вызовет ненужные вопросы.

— Те молодые люди, — откашливается. — С тобой. Они точно твои друзья? Вид у них довольно дикий. В другой ситуации я бы предпочла вызвать полицию, но в нынешние времена никому нельзя доверять. Во всяком случае, такое впечатление складывается.

— Не волнуйтесь обо мне, — отмахиваюсь. — Скажите, а нельзя начать запись прямо сейчас? На ваш телефон мое признание снять? Разве эта версия не подойдет? Нужно обязательно ждать, пока адвокат приедет?

— Лучше в его присутствии, — замечает Карина, доставая мобильный. — Ему виднее, как надо. Я могу упустить ключевые моменты, определенные тонкости. Мы вынуждены каждую мелочь учитывать.

— Хорошо, — выдыхаю. — Тогда позвоните ему еще раз, пожалуйста.

— Конечно, деточка, уже набираю.

Я напрягаю память, пытаясь припомнить, случались ли подобные прецеденты в практике моего отца. Но учитывая тот факт, что с его практикой я была очень мало знакома, дело оказывается заведомо провальным. Папа не слишком любил делиться рабочими моментами, ограждал нас с матерью от лишней информации. Однозначно, отец бы не одобрил мое решение помочь Илье и что-то записывать на камеру. Он бы запретил мне строго-настрого любую инициативу.

Как и Амир.

Проклятье. Может, правду говорят, будто женщины ищут в качестве партнера копию собственного отца? Амир тоже не делился работой. И тоже бы мне запретил что-то записывать ради помощи бывшему парню. Он бы закрыл меня в доме и не выпустил.

Но дело ведь не только в Илье. Как я смогу спокойно спать, зная, что мои показания могли его спасти? Глупо и наивно. Понимаю прекрасно. Только иначе поступить не выйдет. Я сама себя не прощу за бездействие. Видно же, что моего бывшего четко и методично подставляют, сталкивают в пропасть.

Как еще объяснить стертые записи с камер видеонаблюдения? Илья был в ресторане. Мы общались, пусть и не лучшим образом, но взаимодействовали. А теперь вдруг все свидетели предпочли замолчать, отказались от сотрудничества со следствием. Жутко думать, будто Амир такую показательную расправу устроил.

Неужели из-за меня невиновный человек попадет в тюрьму до конца дней? Ладно, допустим, взятки я могла бы принять и понять, хоть с личностью и поведением Ильи это никак не увязывалось, но остальное явно не про него. Домогательство к девушкам. Убийство Варвары. Я была его алиби. Причем по двум этим пунктам сразу. Ко мне бывший никогда не приставал, не делал никаких грязных намеков, даже не пытался. Создавалась полная уверенность, что секс ему не нужен и, пожалуй, неприятен. А чего стоит наш последний разговор? Полагаю, проблема заключалась именно в безразличии к интимной стороне жизни. Илья определенно винил меня в распущенности. Будь его потребности настолько дикими, он бы показал свою истинную сущность гораздо раньше. Впрочем, я могла ошибаться в нем, не замечать чего-то. Возможно, я и правда не пробуждала в нем никаких сексуальных порывов.

Черт. Мне совсем не хотелось разбираться в таких деталях. От мыслей о бывшем парне начинало тошнить. И чем дольше я продолжала сидеть в автомобиле Карины, тем сильнее начинала сомневаться в собственном желании ему помочь. Если адвокат не явится в ближайшие минуты, просто умчусь прочь. Неудобно. Тетушка будет суетиться, переживать. Но выхода нет. Я не должна рисковать.

Слишком свежи в памяти вердикты Амира относительно провинившейся охраны. Тогда я просто пару минут поговорила с Ильей, а теперь происходил расклад круче, опаснее, в разы серьезнее. Я умудрилась удрать через аварийный выход.

Вряд ли бугаи решатся вломиться в женский туалет, особенно когда там находится женщина их хозяина. Но слишком долго тянуть не выйдет. Если я там час проторчу, будет повод вышибать двери и обыскивать кабины. Да и отсутствие длинною в полчаса станет достаточным основанием для паники. При мысли о жалких пятнадцати минутах тоже дергаюсь.

Я совсем не хочу злить Амира. Но… почему он все это затеял? Зачем? Видит же, мне наплевать на Илью. Я рассталась с бывшим задолго до нашей встречи. Неужели из-за пары синяков на моих руках готов сломать человеку жизнь? Готов уничтожить?

Я люблю Амира. Я не хочу, чтобы он был… таким. Мстительным. Жестоким. Не хочу, чтобы настолько сильно жаждал чужой крови.

Необходимо поговорить с ним. До записи. Адвокат задерживается. Вот знак судьбы. Придется все отложить, перенести.

Я должна нормально пообщаться со своим мужчиной. Неправильно действовать в обход. Будто у него за спиной. Мы должны быть на одной стороне. Я должна проявить мудрость, объяснить ему все, донести главное. Амир не псих и не самодур. Он поймёт и помилует Илью. А я обязана научиться хитрости. Мама виртуозно папой управляет, хотя у него тоже тяжелый характер.

— Знаете, мне нужно…

Не успеваю договорить. Карина роняет мобильный телефон и вскрикивает, зажимает рот ладонью.

— Деточка, — бормочет она. — Что же это у тебя?

— Что? — недоумеваю.

— На плече. Такой здоровенный. Кажется, паук…

Сердце пропускает удар. Меня моментально прошибает ледяной пот. Теперь и заорать страшно.

— Снимите, — шиплю. — Снимите его, пожалуйста!

— Ох, деточка, — причитает. — Я попытаюсь. Попытаюсь…

Тянется ко мне рукой. Задевает шею. А дальше я чувствую лёгкий укол. Вздрагиваю всем телом. Пытаюсь отряхнуться, сбросить с себя то чертово насекомое. Только ничего не выходит. Я будто цепенею. Тело коченеет.

— Деточка, — бормочет Карина. — Деточка, что с тобой?

Если бы я знала. Если бы.

Погружаюсь в темень.

+++

Выныриваю на поверхность из вязкого омута, возвращаюсь обратно в реальность, собираю разум по фрагментам. С огромным трудом разлепляю веки. Отчаянно мотаю головой, пробую развеять тягучий дурман. Затылок простреливает боль. Резкая, до жути колючая. К горлу подкатывает тошнота. Желудок сводит мучительный спазм. Тело прошибает липкий ледяной пот.

Меня сейчас вывернет наизнанку. Точно вывернет. Ощущаю четкий позыв на рвоту, пытаюсь согнуться пополам, подчиняясь рефлексу, однако ничего не выходит. Не могу двигаться. Что-то мешает. Черт побери. Что?!

— Выпей, деточка, — знакомый голос звучит над ухом, совсем близко, а после прохладный фарфор прижимается к моим губам. — Пей. Смелее.

Нет. Не хочу пить. Просто не хочу. Но меня особо не спрашивают. Берут в жесткий захват, вынуждают открыть рот и вливают жидкость насильно, принуждают выпить содержимое чашки до дна, до последней капли.

— Извини за неудобство, деточка, — продолжает Карина и отходит в сторону. — Так ты быстрее придешь в себя. Слишком долго спала. Настоящая спящая красавица.

Что происходит? Где я?

Оглядываюсь по сторонам. Не узнаю это помещение. Чужой дом. Никогда прежде тут не бывала. Обстановка довольно аскетичная. Окна плотно зашторены, даже не понять, какое сейчас время суток. Пробую разобраться, зацепиться, раскрутить нить.

Напрасно. Лишь нутром чую, происходящее мне совсем не нравится. Жилы стынут от бесконтрольного ужаса.

Как я здесь оказалась? Парковка торгового центра. Укус насекомого. Паука, кажется. А вдруг эта тварь была ядовитой? Почему мы не в больнице? Зачем Карина…

Проклятье. Никакого паука. Точнее — никакого укуса. Паук очень даже на месте. Или правильнее сказать паучиха?

— Чем вы меня накачали? — спрашиваю. — Что это за препарат?

— Деточка, — губы женщины складываются в милой улыбке, но глаза холоднее льда и выражение лица такое же, безразличное, равнодушное, просто чертова маска. — Ты задаешь неправильный вопросы.

Неужели? А про что тогда спрашивать?

Ерзаю на стуле, дергаюсь, пробуя высвободить руки, однако веревки мешают. Узлы завязаны намертво. Замечаю, ноги связаны, причем настолько туго, что конечности немеют.

Какого дьявола?

— Досадная ошибка, — вздыхает женщина и смотрит на часы. — Полагаю, доза вещества рассчитана идеально, но нельзя было понять, чем тебя пичкали после той заварушки в Вене. Дикий коктейль лекарств, причем точный список не отследить.

— Откуда, — гулко сглатываю. — Откуда вы знаете про Вену?

— Я знаю все, что мне требуется, — пожимает плечами. — Конечно, существовал вариант вколоть тебе другое средство, но это могло вызвать нежелательные побочные эффекты. Вплоть до сердечного приступа. Мое последнее дело должно быть идеальным. Нельзя настолько быстро и легко от тебя избавиться. Финал — самая важная точка. Не стоит его сливать.

— Что вы несете? — бросаю пораженно, продолжаю дергать веревки. — Помощь Илье. Адвокат. Выходит, это все была ложь? Вы просто пытаетесь отомстить мне? За то, что племянник в тюрьме. Да?

— Деточка, — опять усмешка, гораздо более нежная и теплая. — Мою месть еще нужно заслужить. Ты едва ли дотянешь. Но в качестве заключительной экспозиции сойдешь.

Женщина отходит еще на несколько шагов назад, не сводит с меня взгляда. Видимо, именно так ученый смотрит на подопытного кролика. Ничего личного. Исключительно исследовательский интерес. Подобная перемена страшит, вынуждает заледенеть.

Впечатление, точно в Карину вселился демон, злой дух. Выражение лица абсолютно не ее, чужое, совершенно безразличное. Кажется, из нее все чувства вытащили, вырвали с мясом. Ноль эмоций. Арктический лед и то теплее бы ощущался.

— Илья, — цокает языком, мечтательно закатывает глаза. — Мы с ним провели немало теплых минут. В некотором смысле наши интересы совпадали. Но его проблема в страхе запачкать руки. Брезгливость мешает, портит все наслаждение.

— Вы о чем? — тошнота возвращается, дрожь колотит изнутри.

— Те чудесные девушки, которых он приводил домой, привязывал к кровати и оставлял в кромешной темноте. Варвара. Венец творения. Торжество искусства. Катарсис.

— Илья не мог ее убить, — бормочу лихорадочно. — Не мог. Я не верю. Он бы никого не стал насиловать и уж точно не убивал, еще и настолько страшным образом.

— Ну конечно, — кивает женщина. — Илья не мог.

— Тогда…

— Это сделал я.

Карина стягивает парик. Укладывает на стол, бережно разглаживая пряди. Потом избавляется от туфель и стирает помаду тыльной стороной ладони, намеренно размазывает по лицу. Очень скоро к парику прибавляется платье. Бюстгальтер. Ажурные чулки телесного цвета. Трусы.

В другой ситуации я могла бы рассмеяться, испытать чувство неловкости, засмущаться. Но здесь и сейчас меня переполняет гнетущий ужас.

Что тут творится? У тетушки моего бывшего раздвоение личности? Расщепление сознания? Как это правильно называется? Или она трансвестит? То есть он. А может, транссексуал? Трансгендер?

Пока что ясно одно: передо мной мужчина. Если судить по выраженным половым признакам. Определенно — мужчина. Причем возбужденный. Очень заведенный.

Захожусь в приступе нервного кашля. Затравленно наблюдаю за тем, как этот странный и страшный человек аккуратно укладывает одежду в стопку.

Чертов псих. Вот он кто. Больной. Чокнутый. Извращенец.

Дергаю веревки сильнее, но только обдираю кожу, счесываю о жесткую бечёвку. Ноги тоже оказываются в безнадежном положении. Узлы держат крепко, не дают вырваться. Надежда на спасение тает с каждой секундой. Мозг бьется в агонии.

Амир найдет меня. Обязательно найдет. Амир…

— Дудаев тебя не найдет, — другой голос, тембр разительно меняется. — Живой — не найдет. Он убьет Илью. Зашибет по неосторожности. Парень хлипкий. Кости легко ломаются. Немощь. Я сам не заметил, как ему руки перемолол. Дудаев сорвется. Он трясется над тобой. Просто смешно. Наседка. Готов поспорить, твой орангутанг вмиг грохнет единственного, кто может указать координаты этого места.



— Илья в следственном изоляторе, — выдаю тихо. — Амир не сумеет причинить ему серьезный вред. Ему не позволят. Там много охраны.

— Это никого не остановит, — хмыкает и разворачивается лицом ко мне, подходит вплотную, заставляя податься назад, вжаться в спинку стула, желая целиком и полностью слиться с мебелью. — Хотя наплевать.

Его пальцы скользят по моим волосам, а торчащий член покачивается настолько близко, что желудок вновь сводит спазм отвращения.

— Мы проведем немало приятных минут, — обещает ледяным тоном. — Я умею открывать сокровенное в каждой женщине.

Память услужливо подбрасывает новостные сводки, статьи о жутком убийстве Варвары, о том, как ее вскрыли, выпотрошили. Меня трясет.

— Зря боишься, — мягкий смешок. — Не трать страх впустую.

— Зачем вы сломали Илье руки? — пробую перевести тему. — Он же ваш племянник. Вам совсем не было его жалко?

— Правда хочешь узнать? — дергает за волосы, заставляя запрокинуть голову назад.

Стараюсь смело встретить его взгляд. Очень сильно стараюсь. Получается паршиво. Если его проклятый орган просто заденет меня, точно грохнусь в обморок. Но сперва вырыгаю прямо на этого урода.

— Д-да, — язык предательски заплетается. — Раз уж вы собрались познавать мой глубокий внутренний мир, было бы неплохо и про вас чуть больше узнать.

— Илья слишком много ныл. Заслужил, — бросает небрежно. — Но в этом ничтожестве нет ни капли моей крови. Иначе мне бы самому стоило вздернуться от стыда.

— Теперь понимаю, — роняю практически беззвучно и, очертя голову бросаюсь в омут безумной импровизации. — Знаете, мне часто хотелось причинить ему боль. Наверное, есть такая категория людей. Они сами нарываются. Провоцируют. Как это говорят? «Виктимное поведение». Потенциальные жертвы. Вот Илья именно такой тип. Я по этой причине и не поверила в его склонности. В то, что писали в газетах о насилии, домогательствах. Он никак не агрессор. Кишка тонка. Вот допустим я тоже против насилия, но выслушивая от него очередную порцию претензий, тянуло окунуть этого парня в настоящие страдания. Дать все ощутить наглядно. Можно рассказать вам про один такой случай?

Мужчина молчит, смотрит на меня немигающим взглядом настолько долго, что боль от такого неразрывного контакта начинает резать глаза. После этот жуткий человек моргает, и я принимаю данный ответ за «да».

— Помните, у Ильи был сильный ожог на руке? Крупная отметина. Широкая полоса. Он всем говорил, будто виной новая печка, но это не совсем так, — улыбка растягивает мои губы, нервическая и ломанная. — Я его обожгла. Плойкой. Он просто достал. И тогда я прижала раскаленную плойку. Не думала и не осознавала. Сделала. Я не могла иначе поступить. Я жаждала этого. Жаждала его боли.

Лгать психопату не самая лучшая идея, однако другой не подворачивается. Нужно тянуть время. Как тогда. В проклятом замке. Нужно дождаться помощи. Надеяться. Верить. Но просто молчать и обтекать, выслушивая его бредни, точно не стоит.

Хочешь расположить кого-то? Найди общие точки соприкосновения. Если совсем ничего не находится, приходится выдумывать.

— Жаль, я не смогла использовать на нем один из экспонатов коллекции моего отца. Очень хотелось. Прямо подмывало. Я и встречалась с Ильей лишь потому что другие не вызывали чувств, а он пробуждал ненависть. Аморфный. Апатичный. Червяк.

— А Дудаев тебе как? — ровный вопрос отправляет морозную волну под кожу.

— Никак, — кривлю губы, очень стараюсь ничем не выдать эмоции. — Тупица. Если бы не та ситуация с долгом, я бы под него не легла. Вы же знаете про долг? Раз про Вену вы в курсе, то и такая мелочь мимо не прошла.

— Разумеется, знаю, — в его холодных голубых глазах вспыхивают слабые искры. — Я же это все для тебя устроил. По просьбе Ильи.

— Вы? — удивление изображать не приходится. — Как?

— Пацан рыдал, — усмехается, вплетая пальцы в мои волосы, поглаживая макушку. — Он мечтал отомстить. Ты же бросила его. Оставила беднягу в одиночестве. Потом дурень нашел твою анкету на сайте знакомств и поплыл окончательно. Пришлось выручить. Дорогу показать.

— Но Андрей…

— Только на свидание приехал. Он и пары слов связать не способен. С тобой общался Илья, приманивал, а тот дегенерат выполнил роль посыльного. Повесил свои долги на тебя. Бандиты обычно не разбираются. Пускают телку на круг и дело с концом. Но вижу, ты умеешь забалтывать. Дудаева на раз проняла, а он баб как гондоны менял. Никогда не прикипал.

— Такой сложный план? — истерично посмеиваюсь. — Просто ради Ильи? Ради его ущемленной гордости? Переписка. Андрей. Бандиты. Дудаев. Так много пунктов.

— Мало, — отрезает. — Мало пунктов. И да, черт дери, мне стало скучно. Развлечений было ничтожное количество. Студентки, которых племянничек приводил. Разовые акции, следы которых еще никто не обнаружил и вряд ли обнаружит. Тут я совместил приятное с полезным. Помог ущербному пацану поквитаться и помог себе самому. Андрюша должен передать Дудаеву послание. Очень особенно послание.

— Что за послание? — в горле царит пустынная сухость.

— Шайтан опять получит свое сегодня, — чеканит точно озвучивает проклятье. — Шайтан всегда получает свое.

— Выходит, нет никакой Карины, — еле отлепляю язык от неба. — Вы Шайтан?

— Догадливая, — вдруг отпускает меня, отступает назад. — Могла бы раньше догадаться. Я намекал. Почти ничего не скрывал. Но люди редко замечают очевидные ответы.

Обалдеть заявка. Намекал? Когда?!

Чертов гад выглядел воплощением женственности. Моя мама этого больного урода мне в пример ставила. Хотя если посудить о деталях…

— Вы кадык шарфами скрывали, — выпаливаю. — Либо использовали массивные украшения. Высокие воротнички.

— Это ерунда, — бросает небрежно. — Само имя очевидное.

— Имя? Карина? Обычное женское…

— Я ждал, когда кто-то догадается. Раскроет меня. Хотя бы на том курорте, где люди Дудаева обшарили каждый угол, обсмотрели всех. Но никому не пришло в башку обратить больше внимания на женщин. Я спокойно разделал Варвару. Разложил подарочек старому врагу. И никто не засек. Никто. Остолопы даже не допустили, будто киллер может вырядиться в бабу. Искали моих шлюх, но не меня самого.



Прекрасно. Просто замечательно. Давно хотелось узнать про все секреты. И вот они, прямо на блюдечке с маниакальной каемочкой. Оказывается, у семьи Амира есть страшный враг, который и оставил то чудовищное сообщение кровью и кишками напротив окон родового особняка.

— А дальше вообще смех, — издевательски замечает психованный ублюдок. — Илью загребли в тюрьму, но меня так и не вычислили. Связь явная. Натуральная. Девка моего племянничка подохла. Дудаевские псы обнюхали все, только опять ничего обнаружить не удалось. Не обратили они внимания на милую тетушку. На этот очаровательный божий одуванчик. Правда же на поверхности. Дебилы.

Мозг закипает. Готов взорваться. Не представляю, как мне удается не заорать и не забиться в истерике. Видимо, сказывается перегруз новой информацией. Паника блокируется. Некогда рыдать. Надо в срочном порядке обрабатывать данные.

— Вы намного умнее их всех, — говорю я. — Выше на несколько уровней. Там никакие подсказки не помогут. Интеллекта нет. В головах пустота. Если честно, не понимаю, каким образом вы связаны с Ильей и с его семьей. Родной крови же нет. Это ужасно, что вам пришлось так много времени провести с ними, очень занудные люди.

— Паршивая компания, — соглашается. — Но прикрытие отличное. Однажды я оказал отцу Ильи несколько неоценимых услуг. Когда наступили трудные времена, ему пришлось вернуть помощь, принять меня в свою семью.

И тут винтики в моей голове наконец срабатывают, помогая осознать и переварить услышанное. Тетка Ильи реально возникла не сразу. Не помню ее на детских фото бывшего парня. Она появилась, когда он был взрослым. Кажется, школу заканчивал. Про ее прошлое толком ничего не было известно. Никто особо не расспрашивал и не вникал. Разговоры обычно вела сама Карина, ей рассказывали сокровенное, доверяли тайны. Женщина легко и умело входила в доверие, располагала к себе.

Женщина. Черт. Женщина…

Тянет взвыть в голос. А ведь она никогда не заводила отношения с мужчинами. На моей памяти. За ней ухлестывали очень многие, набивались в женихи, но дама всех успешно динамила. Никого по-настоящему не подпускала, лишь для вида, для создания массовки ухажеров держала.

Почему я раньше не замечала? Почему?! Не считала подозрительным? Вообще не задумывалась о личной жизни тетушки своего бывшего? Ну во-первых, было плевать, а во-вторых, совсем не ожидаешь встретить в своем близком окружении убийцу.

Во всем надо искать плюсы. Верно? Пока на ум приходит только один: в мир криминала меня втянул не Амир, а Илья. Любимый мужчина не виноват. А я законченная идиотка.

Дура. Господи. Какая же я дура.

— А ты умнее, чем кажешься, — замечает психопат. — Приятно будет разделать такой занятный экземпляр. Не лучшая работа, но сойдет. Доберу кайф, представляя вид молодого Дудаева, глазеющего на твой изуродованный труп.

— Ну если честно, я совсем не умная, — откашливаюсь. — До сих пор не могу уловить намек в имени «Карина». Как это указывает на разгадку?

— «Карина» — это член по-боснийски, — его глаза вспыхивают действительно ярко и совершенно безумно. — Пишется иначе, звучит одинаково.

Охренеть подсказка. Он босниец? Не похоже. Вообще, трудно сказать, на кого он похож. Еще недавно ничем не отличался от женщины, а теперь крутой поворот.

— Я не босниец, — усмехается без тени реальной веселости. — Ты продолжаешь искать очевидные ответы. Очень зря. В тебе заложен потенциал, но его не раскрыть. Даже немного жалко.

Комплимент от маньяка. Очередной позитивный пункт. Да? Черт. Нет.

— Время поджимает, — вздыхает он. — Не скучай, скоро вернусь.

Стоп. Что значит мало времени? Времени еще вагон. Амир должен успеть. Пригнать сюда, спасти меня. Если не Амир, то хотя бы Леон. Да я и на Викинга согласна. Эти психи просто обязаны схлестнуться.

Эй, кто-нибудь собирается спасти меня от жуткой и мучительной смерти?

Я наблюдаю за удаляющейся фигурой своего похитителя, лихорадочно дергаю веревки, продолжая обдирать руки в кровь.

Бесполезно. Все бесполезно. Дьявол, дьявол…

Эта скотина умеет вязать узлы. Киллер. Мастерство не пропьешь.

Пытаюсь анализировать ситуацию, найти выход, хотя бы какой-то. Отвлечься, перестать думать о своем изуродованном трупе, об Амире, который найдет меня изувеченной и мертвой.

Нет, нет. Все не может закончиться так. Ну не может!

Надо успокоиться. Надо придумать план. Надо постараться. Главное — дышать. Собрать мысли в кучу. Выход есть. Всегда есть выход. Где?

Закрываю глаза. Напрягаю мозг. Изгоняю панику.

Значит, однажды этот жуткий Шайтан оказал услугу отцу Ильи. Убил кого-то? По ходу даже не одного. Упомянуто несколько услуг. Дальше ему пришлось прикрывать этого долбанутого киллера, когда наступили тяжелые времена. Поселить у себя в доме под видом тетушки. Понимаю. Такому чудовищному типу трудно отказать. Нереально.

А мой бывший решил меня подставить. Отдать бандитам. Увидел на сайте знакомств и обиделся. Вот ведь злопамятная зараза. Жаль, не Амир ему руки сломал, а этот упырь проклятый. Нужно было и ноги добавить. И шею. Причем именно в таком порядке.

Своих студенток поставлял этому подонку, еще и Варвару на опыты отдал, на кровавый подарок для Дудаевых.

Милый Илюша. Ректор. Интеллигент. Мечтал пустить меня на круг, сдать в аренду бандитам. Странно, что он не родня этого чокнутого убийцы.

Боже. Кругом кошмар. Как выбираться?

Андрей должен был передать послание. Так Шайтан сказал? Сегодня. Значит, Амир в курсе. Охрана доложит, что я пропала. Меня ищут. Прямо сейчас. Точно ищут. Илью вероятно пытают, выбивают информацию.

Радости мало. Надежда на исходе. Но вера тлеет в душе.

Затравленно оглядываюсь по сторонам, тщетно ищу лазейку. Времени в обрез, судя по словам этого шизанутого. Он торопится. Спешит. Удалился, но скоро вернется и тогда даже воображать не хочу свое будущее.



Единственный путь — заговорить ему зубы. Однако эту тактику гад раскусил. Тут не Лютик, на болтовню не купится. И пистолета рядом нет. Ничего нет.

Проклятье. Что мне делать?

Глава 73

— Как вы научились ходить на каблуках? — выдаю первое, что приходит на ум, хотя теперь, глядя на мужчину в элегантном костюме, трудно представить его в образе женщины, особенно милашки Карины. — Мама всегда восхищалась и ставила вас в пример. Понимаете, я и пару часов в таких туфлях едва выдерживаю. Ноги отекают, коленки ноют, натираю пятку, причем даже самыми удобными.

— Твоя мать горячая штучка, — бросает он, подходя все ближе и ближе, подступая ко мне неспешной походкой хищника. — Погорячее тебя, хоть и старше. Сколько раз я представлял ее на месте тупых шалав, которых мне поставлял Илья, воображал наши совместные часы в ярких красках. Но убивать твою мать было слишком опасно. Тут нельзя получить все удовольствия сразу. Утешусь тем, что подвернулось.

Я очень стараюсь не воспринимать его жуткие слова, не анализировать, не осознавать то, что долгие годы рядом с нами обтирался безумный маньяк-убийца, который нежно улыбался моей матери и рисовал в голове чудовищные картины расправы над ней.

— Кем вы вдохновлялись? — спрашиваю, пропуская его страшные замечания мимо ушей. — Вы сами придумали «Карину»? В ней ощущается класс. Шик. Стиль. Я бы сказала, дух старого Голливуда. Золотая пора, расцвет киноиндустрии. Да? Нельзя взять и создать образ с нуля. Или можно? Вы мастер маскировки. Неужели не раскроете секрет напоследок? Мне же некому это передать.

— Зачем тебе?

— Просто пытаюсь понять.

Он останавливается напротив. Холодный. Нет — абсолютно ледяной. От него не исходит совершенно никакой энергетики. От стального ножа больше эмоций почувствуешь, чем от этого равнодушного типа.

Невозможно поверить, что на протяжении многих лет он изображал приятную леди, располагал к себе собеседников, одаривал всех и каждого лучезарной улыбкой.

Гений перевоплощения. Гребаный гений. Даже прежде, будучи в остатках макияжа, мужчина производил жуткое впечатление, но теперь чувство усиливается во сто крат. Красивая иллюзия разрушена. С каждой деталью, с каждым клочком одежды она таяла прямо у меня на глазах. И вот чертов псих возвращается. Умытый. Наряженный по своему вкусу. Наносная шелуха окончательно слетает. Открывается истина. Обнажается правда.

Трудно сказать сколько ему лет. За пятьдесят, но точную цифру вряд ли возможно определить. Впрочем, не думаю, будто он старше шестидесяти. Хотя чем черт не шутит? Вдруг на психопатов его уровня годы не действуют? Боятся, почтительно обходят стороной.

Череп гладко выбрит. Никакого намека на щетину. Глаза стальные. Не по цвету, по ощущению. Взгляд чувствуешь как клинок, прижимающийся к горлу. Черты лица непримечательные. Ему легко затеряться в толпе, особенно если скрыть настоящее выражение, если не показывать истинную природу. Скрываться этот дьявол умеет, причем виртуозно. Прячется у всех на виду. Изворотливый ублюдок.

Ну да. Кому придет в голову заподозрить тетушку Карину в кровавой расправе над девушкой собственного племянника?

Только здесь больше нет ничего от тетушки. Вообще. Ни грамма. Даже размазанной по лицу помады. Выражение лица жесткое, бесчувственное, безразличное. Так выглядит палач. Ему наплевать на жертву. Идеальная машина для убийства.

Серый костюм. Белоснежная рубашка. Красный галстук.

Когда этот гад подходит вплотную, совсем не чувствую от него запаха. Не чувствую ничего человеческого. Мертвая аура. Тяжелая. Гнетущая.

Как он прятал свою натуру? Вот как?

Шайтан. Кажется, это означает «Дьявол»? Демон? Черт? Он мог быть кем угодно. В данный момент напоминает персонаж компьютерной игры про неубиваемого киллера. Сошел с экрана и воплощает в жизнь свои темные фантазии.

Меня спасает только тот факт, что я буду последней. Перфекционист. Любую работу желает выполнять на высшем уровне. Без сучка, без задоринки. Идеально. Дожидался, пока я очнусь. Смерть от сердечного приступа казалась слишком легкой и простой. Он жаждал, чтобы его успех наблюдали, чтобы перевоплощение оценили. Этот мерзавец желает кичиться чудовищными работами.

— Угадай, — говорит жуткий мужчина и склоняет голову на одну сторону, наблюдает за мной, чуть прикрыв веки. — Вдруг повезет?

— Шэрон Тейт, — выдаю и моментально исправляюсь: — Хотя нет. Слишком очевидный вариант, а вы их не любите.

Прибавляю еще несколько фраз на заданную тему. Резня в доме известного на весь мир режиссера просто не могла пройти мимо такого психа. Может, ему долбаные сектанты по духу близки? Трагическая судьба голливудской актрисы первой приходит на ум. Этот больной урод вполне мог взять ее образ для своих извращенных целей. Но с другой стороны эта женщина погибла молодой, а тут имидж леди постарше. Надо копать гораздо дальше. Только бесконечно перебирать версии не выйдет. У одержимого подонка попросту лопнет терпение.

Лихорадочно перебираю в памяти вариант за вариантом. Признаюсь, не настолько хорошо разбираюсь в кинематографе, однако помощь друга здесь заказать нельзя.

Стоп. Кое-кого Карина и правда напоминала.

— Энн Лэнгдон! — заявляю наконец. — Икона стиля. Она реально крута. Блистает на экране в любом возрасте.

Шайтан вздрагивает. Слегка. Едва заметно. Угол его рта дергается вверх, будто сквозь плотину тотального безразличия пробиваются настоящие чувства. Сталь плавится в немигающих глазах.

— Теперь даже жалко убивать тебя, — ровно замечает он. — Хотя нет. Не жалко. Наоборот, куда интереснее. Острее.

— А последнее желание? — бросаю, плохо скрывая отчаяние. — Неужели никакого поощрения не светит?

— Разве что для меня, — ведет тыльной стороной ладони по скуле, вызывая дичайшее отвращение одним лишь этим прикосновением. — Сладость твоей смерти.

У него нет ни револьвера, ни ножа. Точнее я пока не вижу никакого оружия. Но уже хочется орать, выть от гремучей смеси ужаса и бессилия.

Гаснет свет. Абсолютная чернота.

— У нас гости, — хмыкает Шайтан. — Неожиданно и приятно. Пожалуй, стоит пригласить их к столу. Будем отмечать великий день вместе.

В темноте слушать его еще хуже, чем при полном освещении. К счастью, перебой с электричеством длится недолго. Лампы вновь вспыхивают.

— Великий день? — пробую найти логику в его фразе, мысленно перебираю вероятные праздники в памяти.

— Воссоединение, — заключает торжественно и вдруг отходит от меня, чем вызывает невольный вздох облегчения. — Встреча с закадычным врагом. С заклятым другом. Буду рад, если к нам присоединятся новые люди. Чем больше народа, тем лучше. Иначе бывает скучно.

Мужчина усаживается за стол, тычет длинными пальцами в экран планшета, раздается протяжный сигнал. Писк. Очень противный.

— Добро пожаловать, — заявляет Шайтан, глядя вниз, на дисплей, явно не ко мне сейчас обращается. — Я и не ждал вас. Но всегда приятно разочароваться в глупости своих противников.

Он откладывает планшет в сторону, а на меня обрушивается металлический скрежет, ощущение, точно распахиваются железные ворота, причем по всему периметру. Резко, без предупреждения. Жуткий звук, противный.

Невольно морщусь. Рефлекторно дергаюсь. Оглядываюсь, пытаясь определить точный источник грохотания. Но окна прикрыты, ничего разглядеть нельзя. Хм, впечатление, будто мы в бункере.

Боже. Надеюсь, нет. Оказаться тет-а-тет с убийцей, еще и под землей. Весьма сомнительная перспектива. Веселья здесь мало.

Может, тут просто высокий забор из очень качественного и толстого металла?

Мое тело натянуто струной. Трепещет. Мелко подрагивает. Ощущаю себя бабочкой, которую очень скоро пришпилят и уложат под стекло, определят на памятное место. Чертовски дерьмовое ощущение.

Одежда пропитана холодным потом. Насквозь. По моим вмиг напрягшимся вискам стекают ледяные струйки. Паника переполняет, колотит изнутри, растекается по застывшим жилам едкой кислотой. Шок захлестывает и увлекает на дно.

Дверь распахивается. Точнее — разламывается. Обычная деревянная дверь разлетается в щепки с диким грохотом, раскалывается на части.

А я даже зажмуриться не способна. Привычный инстинкт не срабатывает. Не кричу, не вздрагиваю. Слишком поражена увиденным. Примерзаю к стулу.

Боюсь. Господи. Как же сильно я теперь боюсь. Намного сильнее чем прежде, когда тетушка моего бывшего вдруг оказалась безумным убийцей. Видимо, только в эту минуту осознаю, что значит настоящий страх.

В Австрии была имитация. Репетиция. Тут оголяется самая неприглядная истина. По сердцу ножом полосует. Режет по живому, безжалостно кромсает на части, рвет на куски.

— Амир, — выдыхаю судорожно.

До сих пор не верю собственным глазам. Безумно переживаю. Ужас сковывает изнутри колючей проволокой, оплетает кишки, продирает насквозь, выворачивая наизнанку.

Как же мне страшно. Не хочу, чтобы он тут был. Не хочу. Нет, нет. Пожалуйста, не надо. Не нужно рисковать. Только не сейчас. Не нужно подвергать себя опасности.

Я виновата. Только я. Мне и страдать. Погибать. Пить чашу до дна.

Черные глаза прожигают до костей. Продирают. Как крючья в меня впиваются. Губы в усмешке кривятся. Рот хищно скалится.

Амир здесь. Амир пришел за мной.

Это не сон? Реальность? Чувства смешиваются. Эмоции сбиваются. Ураган сбил бы с ног, принудил рухнуть на колени, но я надежно прикреплена к стулу. Не вырваться, не выбраться. Адреналин зашкаливает, ослепляет, мешая толком осознать ситуацию.

Во мне бушует тревога. Чую опасность. Взмокшей кожей улавливаю.

Амир не должен быть здесь. Не должен платить за мою тупость.

Я согласна умереть. Закрыть счет. Выдать все до гроша. Но я совсем не согласна, чтобы он погибал. Не готова его никому отдавать. Даже смерти. Черт. Особенно — смерти. Я протестую.

— Человека делают его враги, — говорит Шайтан, точно ничего удивительного не происходит. — Только серьезные противники помогают становиться сильнее. Я получил достойных соперников. Небо милостиво ко мне.

— Больной урод, — бросает Амир, оборачиваясь к нему, сжимает кулаки и подступает вплотную. — Рад? Доволен? Мы вошли в твою ловушку. Ждал одного? Получил сразу двоих. Это ли не почесть. Отпускай девчонку. Она в наших делах никак не замешана. Пусть прочь отсюда двигает.

Я хочу возразить, но слова не идут. Забиваются в горле. Воздух стынет в груди, обжигает льдом.

Получил двоих?

В проходе возникает Призрак. Викинг. Проклятый Рустам Ахметов. У него столько имен и прозвищ, что начинаю путаться. Мужчина бросает в мою сторону короткий взгляд, практически сразу разрывает контакт, ступает следом за Амиром, застывает напротив Шайтана.

— Я польщен, — заявляет киллер, расплываясь в довольной улыбке. — Такие парни по мою душу. По мою голову. Сдохнуть в почете. Это же мечта любого из нас.

— Нет, — отрезает Амир. — Я мечтаю увидеть дохлым исключительно тебя. Тварь, которой нет места среди живых.

— Отпусти девушку, — мрачно выдает Ахметов. — Она лишняя.

— Ты мог быть моим учеником, — замечает Шайтан, словно сожалеет о несбыточных надеждах. — Если бы я брал учеников.

— Не мог бы, — чеканит тот. — Я никогда не искал учителя.

— Ложь, — улыбается еще шире, неожиданно проявляет настоящие чувства, прямо сияет, глядя на Ахметова. — Как же твои вопросы? Уверен, ты бы многое желал спросить.

— Нет, — выдает холодно. — Я сам найду ответ.

— Ты прав насчет «Табула Расы», — роняет небрежно, продолжает усмехаться. — Пока размышляешь над поисками, подброшу тебе пищу для новых идей и затей. Твой брат не так чтоб мертв. И я не о Покойнике. Твой отец не так чтоб жив. И мы оба понимаем о чем я. Но главное — твоя сестра. Она совсем не случайная жертва. Ее отметили. И да, вот тебе новый подарок — я знал убийцу лично.

— Твои знания слабо помогут, — от его хриплого голоса лед стекает вдоль напряженно вытянутого позвоночника. — Моя сестра давно в могиле. Как и тот, кто ее погубил.

— Настоящего убийцу, — совершает выразительный кивок вверх, будто указывает на более высокий уровень.



— Бред, — обрывает Ахметов. — Не надейся вымолить пощаду этими уловками. Твоя задача выпустить девчонку наружу из этой ловушки. Разберемся по-мужски. Или никак не можешь отвыкнуть от бабского образа?

— Мило, — хлопает в ладоши. — Очень мило. Как же быстро ты проникся этой мелкой шлюшкой. Принимаешь ее за родную сестренку? Ностальгия накатила? Твой братец опоздал. Ты надеялся успеть. Спасти малышку в последний момент. Надо закрыть сценарий. Отыграть до конца. Верно?

Разве у Викинга была сестра? Прежде речь шла только о братьях. Кого-то изгнали. Кто-то погиб. Отец семьи пропал, ушел, словно отшельник. Ни о какой девочке упоминаний не помню.

«Табула Раса». Это что такое? Террористы? Бандиты? Очередная бригада прожженных уголовников?

Амир подается вперед. Ахметов чудом удерживает его от броска, мешает вцепиться в глотку Шайтана. Бросает что-то на их родном языке. Что-то такое, чего я совсем не понимаю. Знаний недостаточно, надо обучаться дальше.

— Знакомая картина, — Шайтан хохочет, громко и страшно, вынуждает меня сотрясаться в припадке нервной дрожи. — Закадычные враги. Заклятые друзья. Интересно глянуть, как запоете, когда судьба вас по разные стороны разведет. Или разломаете игру?

— Чего ты добиваешься? — цедит Викинг. — Никто из нас не выйдет отсюда живым. Все в курсе про твои бомбы-ловушки. По периметру куча взрывчатки. Войти легко, а выйти в разы труднее. Ты сам впустил нас. Молодец. Но девушка не должна…

— Никто, — хмыкает. — Это ты правильно подметил. Я ничего не добиваюсь. Просто коротаю время за приятной беседой. Девку разделать не успел. Однако польщен, что бравая парочка явилась за мной. Реально — братья. Австрия помогла. Испытание.

О чем он сейчас? О той передряге в замке? Видимо, так.

Шайтан смотрит на часы. Ухмыляется.

— Прошу простить, господа, — заключает издевательски. — Вынужден откланяться. У меня назначена еще одна встреча. Отложить не смогу, хотя был бы рад еще немного потолковать.

— Урод, — рычит Амир. — Что ты несешь? Какая встреча? С кем? Ты не выпустишь нас, а мы тебя. Мы здесь все заперты, ублюдок.

— О, — протягивает мечтательно, картинно закатывает глаза, будто от наслаждения. — Ты его прекрасно знаешь.

Шайтан поднимается. Медленно. Держит руки по швам. Торжествующая улыбка не сходит с прежде каменного лица и это пугает еще гораздо сильнее. Он обводит всех присутствующих взглядом.

Ахметов его фаворит. Явно. И я совсем не возражаю против такого расклада.

Проклятье. Да этот псих прямо расцветает, изучая Викинга.

— Моя встреча назначена в аду. Сегодня. Сейчас. Точнее через двенадцать секунд. Это состоится при любой погоде. Тревожиться не стоит.

Шайтан дергается. Как-то странно. Подергивает плечом. Однако ни один мускул на его лице не задействован. Улыбка продолжает и дальше растягивать тонкие губы.

Чистое безумие. Дьявольщина.

— Удачи, — выдает практически шепотом.

И падает.

Подонок падает на пол. Растягивается внизу. Позади собственного стола.

Это западня? Очередная часть его шального плана? В чем суть? Чего он добивается? Черт, не понять, не разобрать.

— Какого хрена? — бросает Амир. — Что за гребаная комедия?

— Я проверю, — тихо замечает Викинг. — Подожди.

— Стой, сперва развяжу.

Бросается ко мне. Раздирает веревки. Резко. Грубо. Безжалостно.

— Зайка, — выпаливает пораженно, проводит пальцами по стесанной коже.

— Все нормально, — заявляю поспешно. — Я не чувствую боли. Не переживай. Я сама поранилась. Я… я виновата. Пожалуйста, не наказывай никого. Только меня. Но сначала…

Хочу попросить, чтобы обнял. Сгреб в охапку. Хочу. Но не успеваю. Он освобождает меня от оков и вздергивает, прижимает к себе, чуть ли не до хруста костей.

Мой. Родной. Герой. Любимый. Единственный.

— Амир, я…

Так и не выходит сказать ему главную фразу. Не удается озвучить затаенное признание.

— Он мертв, — заключает Ахметов. — Шайтан мертв.

— Чего? — рявкает Амир. — Я не верю. Слишком легко. Эта мразь до последнего бы зубами за жизнь держалась.

— Сердечный приступ, — следует уверенное заявление.

— Принял таблетки? — мрачнеет мой мужчина. — Наглотался дерьма? Черт, да он просто разыгрывает нас. Изобразил свою смерть. Не верю, чтобы вдруг решил отправиться на тот свет. Сам. Лично. Никогда.

— Я тоже не верю, — хмурится Викинг. — Но его труп выглядит весьма убедительно. А еще сволота оставила прощальный презент.

Ахметов нависает над планшетом.

— Что там? — Амир подхватывает меня на руки.

— Таймер, — бросает отрывисто. — Вся эта избушка взорвется. Если мы не введем гребаный пароль. Минута. У кого есть идеи?

— Пароль, — рычит. — Гребаный пароль. По ходу реально решил сдохнуть и нас за собой утащить. Не выйдет. Сука. Не выйдет ни черта.

— Надеюсь, — хмыкает Ахметов. — Время идет.

— Там есть вопрос? — подаю голос, откашливаюсь, прочищая горло. — Или просто окошко для ввода данных?

— Пусто, — вздыхает. — Без подсказок. Только окно ввода.

— Энн Лэнгдон, — мои зубы отбивают барабанную дробь. — Попробуй. Пожалуйста, введи это имя. Энн Лэнгдон.

— Кто? — спрашивают мужчины практически одновременно. — Чего?

— Лэнгдон, — повторяю твердо. — Энн Лэнгдон.

— Тут единственная попытка, — замечает Викинг.

— Амир, — бормочу. — Прошу, пусти. Дай мне ввести. Раз второго шанса не светит, то нужно ввести имя правильно. Без ошибок и без опечаток. Неточности исключены.

— Черт дери, — выдает Ахметов. — Ты уверена?

— Нет, — отвечаю, напрочь теряя дыхание. — У тебя есть вариант получше?

— Давай, зайка, — шепчет Амир, трется щетиной о мою щеку, подносит меня вплотную к столу, опускает рядом. — Вперед. Действуй.

— Серьезно? — кривится Викинг.

— Я ей доверяю.

— А я не особо.



— Ты сам просил идею.

— Охренеть, — хрипит.

Смотрю на дисплей и обмираю. Тридцать секунд. Двадцать девять. Двадцать восемь. Обмираю изнутри.

— Пожалуйста, — выдаю с отчаянием. — Я и сама не знаю, не представляю. Но он так странно улыбался, когда я угадала актрису. То есть не совсем улыбался. Не как Рустаму. Скорее дергался. Подергивался. Будто его врезало током.

Хватит. Больше нет времени объяснять. Давно запущен обратный отсчет.

Энн Лэнгдон.

Я набиваю букву за буквой. По-английски. Жму на «ввод». Только потом осознаю, что в принципе возможен иной порядок. Или иная версия. Да что угодно. Любая дрянь.

Таймер застывает на отметке двенадцать.

Паршивая цифра. Очень паршивая. Шайтан тоже говорил про двенадцать секунд до своей смерти.

Мы переглядываемся. Все. Втроем.

Амир обхватывает меня, забрасывает на плечо, перебрасывает через шею и бросается на выход. Ахметов не отстает.

Секунда за секундой.

Быстрее. Еще. Вперед.

Не чувствую пульс. Не улавливаю бой крови. Не ощущаю собственное тело. Лишь горячие пальцы держат на поверхности. Впиваются, отрезвляют.

Пароль сработал. Вроде бы. Но не факт, что Шайтан вел честную игру. Глупо ожидать честности от убийцы и маньяка, от совершенного больного психа. Возможен любой подвох.

Мы успеваем выбраться. Чудом. Минуем ограждение. А дальше гремит взрыв. Серия взрывов. Один за другим. Комья земли. Жар огня.

Амир опускает меня на землю, накрывает собственным телом.

Земля дрожит. Сотрясается. Трепещет в агонии.

Все кажется таким нереальным. Иллюзорным. Будто мираж накрывает. Туман застилает сознание. Дурман овладевает каждой клеткой разума.

Я на грани отключки. На грани безумия. На грани истинного сумасшествия. На грани нервного срыва. Но жар стальных мускулов укрывает и оберегает от всего.

Ощущение тепла окутывает. Накрывает и заполняет собою.

— Амир, — шепчу куда в грунт. — Я люблю тебя. Люблю…

— Я знаю, — дыхание жжет шею, опаляет макушку. — Я тоже.

— Что? — всхлипываю. — Что — тоже?

Он отстраняется, заставляя меня разрыдаться от столь неожиданного разрыва нашего контакта. Слезы льют градом. Истерика прорывает плотину. Меня трясет и колотит в лихорадке. Знобит, раскалывает на колючие осколки.

— Ч-что? — повторяю. — Т-ты?

— Дико. Одержимо. Бешено.

— Ч-что? — выдаю, точно заведенная.

— Люблю, — выдыхает прямо в мои губы, вгрызается неистовым поцелуем, напрочь крадет кислород и дарит новый воздух. — Люблю. Зайка моя. Зайчишка. Люблю.

А где-то продолжаются взрывы. Снова и снова. Где-то рушится мир. Остаются лишь развалины. Руины.

— Амир, тебя найти не могут, — врывается в нашу реальность Ахметов. — Держи мобилу. Уже мой контакт пробили.

— Что там? — неохотно прерывает поцелуй.

— Черт знает, — отмахивается. — Тебя просят.

Не слышу, какие фразы звучат по ту сторону линии. Зато вижу, как бледнеет лицо моего мужчины. Никогда его таким не видела. Ни сегодня. Ни тогда, в замке. Он держался при самых жестоких пытках. Боль терпел стоически.

А тут…

— Что случилось? — спрашиваю, когда телефон выпадает из его пальцев.

— Дед умер, — еле двигает губами, криво усмехается, скалит клыки. — Сердечный приступ.



Глава 74

Совпадение. Случайность. Судьба.

Я не верю ни во что из этого дерьма. Народ вокруг шепчется по углам. Никто не рискнет подойти и высказать свои догадки лично. Трусливо хвосты поджимают. Старик сам наглотался таблеток. Вот о чем они думают. Выжил из ума, попутал собственные лекарства. А вообще пришло его время. Сколько лет тянул, до упора держался. Почуял, что старый враг загнулся и сам расслабился.

Закономерный исход. Логичный.

Дьявол. Нет. Ни черта подобного. Мой дед погибать не собирался. Он бы еще десяток лет прожил, а то и дольше. Он мечтал увидеть моих наследников. Желал наблюдать за расцветом нашей империи.

Смерть наступила естественным путем. Никаких подозрительных веществ в крови не обнаружено. Передозировки препаратами тоже нет.

Сердце замерло. Вот и все. Возраст сказался.

Проклятье. Не верю. Ни секунды в это не верю. Мой дед был здоров как бык, просто ходить не мог. А сколько боли он перенес, сколько страданий вытерпел, когда ему делали операцию за операцией, и потом, дальше, в период реабилитации.

Его было не сломить. Никогда и ничем. Кремень. Во всех смыслах. И ум у него был острее моего.

Дебил. Я сбросил тот звонок. Не принял важный вызов. Мчал. Боялся опоздать. Отвлечься и пропустить что-то. Я так и не услышал последних слов.

Одно нашел. Сохранил. Спас. Сберег. Другое потерял навечно.

Когда включаю свой мобильный, получаю сообщение с того света. Волю, которую нужно любой ценой исполнить.

«Разломай доску».

Четко. Прямо. Лаконично.

Дед приказывает мне уничтожить «Табула Раса». Разрушить до самого основания. Другого объяснения его словам не нахожу. Послание только подтверждает догадки. Эти ублюдки погубили Кадыра Дудаева. Несгибаемого лидера. Главного авторитета нашего клана. Подонки, скрывающие свои рожи под масками. Сволочи, возомнившие себя кукловодами.

Я должен отобрать у них все. Каждого нагнуть. Каждому переломать хребет. Выдрать кость за костью. С мясом.

Не знаю, как они провернули это, как расквитались с моим дедом. Подмешали дряни в еду или в питье. Заменили таблетки. Сделали инъекцию, след от которой не нашли на теле. Вариантов множество. Итог известен. Виновных ждет смерть.

Я никому прощение не подарю. Вырву эти сорняки с лица земли.

Жаль, голову Шайтана на могилу деда не принес. Мало что от этого ублюдка осталось. Ничего. Зато другие головы для него в ряд сложу. Отплачу за убийство сполна.

Мои люди проверяют каждый клочок территории, где располагалась резиденция врага. Обшаривают места взрывов, воронку за воронкой исследуют, составляют схему.

Урод сдох. Так легко? Вряд ли. Он мог затеять всю эту заваруху для отвода глаз. Но гад не стал бы настолько сильно рисковать. Допустим, накидался мутной хреноты, заставил свое сердце замереть, прикинулся трупом. Дальше — как? Куда? Там же натуральная засада. Он не знал, угадаем ли мы пароль. Успеем ли сбежать из проклятой западни. У него самого точно не было шанса скрыться, вырваться.

Все произошло слишком быстро. Мало возможности для маневра. Жалею, не свернул ему шею. Для верности. Не оторвал башку. Но нужно было сваливать. Удирать.

Я оставлял вероятность того, что сволота подбросила вместо себя чужой труп. Однако тесты и анализы доказали обратное. Криминалисты облазили пространство, собрали по клочкам вещественные доказательства. Спецы изучили местность, составили карту взрыва. Выход у всех оказался одинаковый: Шайтан сдох. Без трюков. Без шуток. Реально двинул ноги. От гребаного сердечного приступа. Как мой дед.

Он же сам чепуху нес про встречу со старым врагом. Подозревал, будто подохнет? Заранее расклад предрек? Лично яд бахнул и моего деда сумел накачать? Полная картина ускользала.

— Мы пойдем до конца, — говорит Ахметов, когда мы остаемся наедине сразу после завершения погребальной церемонии. — Выкосим ублюдков.

— Они сами вынесли себе приговор, — отвечаю глухо. — Смерть моего деда явно их рук дело. Через Шайтана или еще через кого. Суть одинаковая выходит по итогу.

Ветер хлещет по щекам. Ливень бьет. Градом льет. Раз за разом. Удары все тверже. Все серьезнее. Повсюду бушует гроза.

Но мы не спешим внутрь. Безопаснее говорить снаружи.

— Твоя сестра, — бросаю я. — Помню, там темная история была. Детали мимо нас прошли. Но помню, убийца наказан. Вроде. Тогда что этот урод нес?

— Наказан исполнитель, — чеканит. — Мою сестру убил маньяк. Он не одну и не двух девушек сгубил. Там счет на десятки шел. Если не больше. Сперва решили, одиночка. Поквитались с ним, с его семьей. Отец вершил закон. Но есть загвоздка.

Сжимает челюсти до скрипа. Выдыхает. Тяжко. Смотрит в сторону, словно вспоминает, выискивает нужное воспоминание. Закрывает глаза.

— В логове того подонка нашли видео. Кучу кассет. Мразота возомнила себя великим режиссером, записывала пытки на видео, монтировала. Жуткое зрелище. Тварь. Мне жаль я не смог прикончить его лично. Пацаном был. Никто бы не позволил. Но я посмотрел чертов фильм. Понимаешь? Кино с моей собственной сестрой. С той, кто была для меня святой. Я видел, как ее убивали. Долго. Жутко. Методично. Кадр за кадром. Я даже не верил, что это происходит по-настоящему. Отец разъяснил. И у гребаного маньяка хранилось множество подобных записей. Крутое оборудование. Свет поставлен. Камеры. Организация по высшему разряду. Съемка точно как для реального кино.

Молчу. Что тут сказать? Я знал про убийство девушки. Про подробности был не в курсе. Жестяк.

— Я думал, урод снимал чисто для себя. Пересматривал. Упивался моментом. Маньяки обожают возвращаться на места своих преступлений. Видео казались рядовой частью его извращенных наклонностей.

Усмехается. Криво. Поворачивается, переводит взгляд на меня. Пустой взгляд. Бездонный.

— Я ошибался. Это было не только ради личного удовольствия, а еще и на продажу. Он принимал заказы. Работал на других людей. Выполнял задание и выставлял запись на аукцион.

— Чего? — хмурюсь. — Кто бы стал смотреть такое кино?

— Поверь, спрос есть, — хмыкает. — Очень высокий спрос.

— Хрень собачья, — сплевываю. — Откуда берутся ублюдки, готовые это дерьмо покупать?

— Отовсюду, — замечает мрачно. — Пытки. Убийства. Снафф-видео. Причем самые реальные. Не фальшь. Не подделка. За качественное видео легко заработать миллион. И это не предел. Заказывать тоже можно. Кого угодно. Ну в теории.

— Долбануться, — в момент прокручиваю слова Шайтана. — Значит, твою сестру заказали? Маньяк выполнял, но были замешаны и другие твари?

Кивает.

— Постой, — качаю головой. — Ты давно копаешь под «Табула Раса». Давно пробуешь паскуд опрокинуть. Выходит, они в этой теме? Покрывают гребаные киношки? Вот твой мотив. Найти настоящего убийцу сестры.

Еще один кивок.

— Как ты вышел на них? Как зацепился за тему?

— Отец признался, — заявляет после паузы. — Открыл душу. Не сразу. Но я уговорил его раскрыть правду. Он был повязан клятвой. Служил «Табула Раса». Поэтому не мог все объяснить сразу, когда сестра погибла.

— А потом?

— Я его мотивировал.

— До могилы?

— Ты же не хочешь знать ответ на этот вопрос, — пожимает плечами. — Нам еще вместе работать. Не месяц. Даже не год. Много времени потребуется, чтобы закрыть счета.

— Я бы не стал вести общее дело с отцеубийцей, — говорю как есть. — Но какой мужик будет покрывать такой бизнес? Убийства на камеру. Не на войне, не в разборках. Ради потехи. Черт дери. Какой мужик не отплатит за смерть дочери каждому из настоящих виновных?

— Я не убивал отца, — отвечает. — Его поступку нет прощения. Только это не повод самому превращаться в мразоту.

— Согласен.

— Я рад, что мы друг друга понимаем.

Без слов. Прямо как тогда. Когда оба глянули на фото ряженого Шайтана. Вычислили падлу за секунду. Просто и правда никто из нас не ждал, что мужик станет в бабищу играть, ломать комедию.

«Табула Раса» будет уничтожена. Однажды. Придет час — мы вырвем зло с корнем. Больше никто не посмеет управлять нашими кланами, рулить нашей волей. Раз есть воля, будет и путь к осуществлению цели.

А сейчас необходимо заняться не менее важными вещами. Сделать то, чего не успел. Взяться за мою зайку. Зайчонку. Зайчишку.



Глава 75

— Амир, — шепчу, теряясь в темноте, плотнее вжимаюсь в сиденье, судорожно вцепляюсь пальцами в подлокотники. — Где мы? Что ты натворил?

Уши закладывает. Во рту пересыхает. Дрожь пробегает по телу. Кожа в момент покрывается липкой испариной. Живот сводит судорога.

Характерный звук. Гудение. Дребезжание. Ощущение, будто тебя затягивает ввысь. Вверх. Во тьму пугающей воронки. Еще и вибрация под ногами.

Сомнений быть не может.

— Ты с ума сошел! — выпаливаю, срывая повязку с глаз, лихорадочно бормочу: — Просто чокнулся. Ты… ты ненормальный.

— Эх, весь сюрприз испортила, — протягивает наигранно разочарованным тоном, а после затыкает мой рот одурманивающим поцелуем, накрывает губы жестко и властно, четко закрепляет право на собственность и хрипло выдает: — В следующий раз придется тебя связать. Заковать. В наручники. Такого мы еще не пробовали, да?

От его голоса меня пробирает колючий озноб. Все внутри пульсирует и сжимается, вспыхивает от ядовитого и насквозь порочного возбуждения. Содрогаюсь, трепещу, отзываюсь на каждый звук, срывающийся с его губ.

— А зачем тебе наручники? — спрашиваю, растворяясь в горящих глазах. — Ты и без них держишь на привязи. На цепи. Даже крепче выходит.

— Это чувство взаимно, — усмехается.

Подхватывает меня, сжимает руками талию, усаживает к себе на колени. Лицом к лицу. Напрочь сбивает дыхание.

— Это вообще законно? — выдаю сдавленно, однако дергаться не пробую. — Безопасно в самолете?

— Проверим, — отвечает коротко, дергает пряжку ремня, расстегивая брюки, освобождая напрягшуюся плоть.

— Нет, — мотаю головой, упираюсь ладонями в его плечи, пытаюсь оттолкнуть, немного отстраниться, а в итоге чуть сама не насаживаюсь на вздыбленный член. — Ты точно обезумел! Мы же летим. На высоте… на огромной…

Фраза тонет в надсадном стоне.

Мое нижнее белье разрывают в клочья быстрее, чем успеваю озвучить протест до конца. Громадный орган единственным ударом проникает в лоно. Заставляет выгнуться до боли, вскрикнуть и простонать.

Впиваюсь пальцами в стальные мускулы.

— Амир, — всхлипываю. — Запрещенный прием.

— Где? — подается вперед и прихватывает мою нижнюю губу зубами, чуть оттягивает, дарит еще более острые ощущения, пограничные, запредельные.

— Ты, — бросаю судорожно. — Весь ты. Запрещенный прием.

— Не вижу проблемы, — широко ухмыляется, сминает мой зад крупными ладонями, насаживает на гигантский кол еще плотнее, вынуждая застонать в голос. — Частный самолет. Кабина пустая. Кого нам стесняться? Никаких зрителей. Мы один на один.

— Амир, — сама закрываю его усмехающийся рот поцелуем, льну плотнее, обвиваю широкие плечи, ласкаю пальцами мощную шею.

Сила. Сокрушительная. Под моим абсолютным контролем. И пусть это иллюзия, не важно. Чертовски приятно.

Он позволяет собой управлять. Иногда. Если хочет так. Позволяет мне регулировать ритм. Темп. В сексе. Может, и больше позволит? Чуть позже. Хоть и ненадолго. Но начало положено.

В итоге сама уступаю. Подаюсь. Сливаюсь и растворяюсь, тону в нем как в самом сладком и тягучем на свете омуте. Уплываю. Утекаю на дно. Ничуть не раскаиваюсь. Сила женщины в ее слабости. И в мужчине, который выгрызет для нее счастье. Горы свернет. До небес дойдет. В пекло ворвется. Везде найдет. Спасет. Вызволит. От зла защитит. От самого себя оградит.

Голова отключается. Разум меркнет. Когда наши тела спаяны воедино, отказываюсь мыслить трезво. Не хочу. Не могу. Даже пробовать не буду. К черту доводы рассудка. Жажду потеряться. Без остатка исчезнуть.

Огромный член движется во мне как поршень. Мощно. Жестко. Даже жестоко. Но тело сотрясается от кипучего наслаждения. Экстаз захлестывает. Оргазм накрывает, однако Амира это совсем не останавливает.

— Дурею от тебя, — обдает огнем мое горло, трется щетиной, царапает нежную кожу, оставляя отметины. — Шизею.

И я. Черт. Шизею. Ни единого слова выдать не способна. Лишь всхлипы, вскрики и развратные стоны.

Проклятье. Очень надеюсь, пилоты этого не услышат.

— Раскраснелась, моя зайка, — покрывает влажными поцелуями горящие щеки, действует жадно и голодно. — Затрахать бы тебя до смерти.

Толчки становятся сильнее. Жестче. Впечатление, точно меня обрабатывают отбойным молотком. Захват на ягодицах настолько крепкий, что наверняка останутся синяки. До черта синяков.

— Д-да, — роняю чуть слышно. — Д-давай.

— Что? — вдруг замирает. — Что моей зайчонке дать?

Меня выгибает, будто от удара электрического тока, прошивает раскаленной стрелой насквозь, пробивает до судорог. Неудовлетворенность снедает остатки самообладания. Глухо постанываю, кусаю губы до крови, ощущаю себя взбесившимся животным.

— Трахни, — требую хрипло.

— Звучит довольно скучно, — издевается, поглаживает мою попу, однако толкаться в лоно не спешит, просто дразнит нарочито мягкой лаской, заставляя самой извиваться на одеревеневшем члене. — Расскажи подробнее.

— С каких пор тебя заводят слова? — выпаливаю нервно, судорожно дергаюсь. — Почему вдруг потянуло на разговоры?

— Просвещаюсь, — хмыкает, отвешивает смачный шлепок по ягодице. — Хочу соответствовать своей интеллигентной и образованной девочке.

Господи. Боже мой.

Кажется, меня накрывает очередной оргазм. Просто от этого проклятого шлепка. Жесткого. Тяжелого. Клеймящего.

Рядом с Амиром всегда так. Ты перестаешь замечать, сколько раз вообще кончаешь. Где. Каким образом. Беспрерывный процесс. Бесперебойный. Уносит прямо во тьму бесконечности.

— Не надо, — мотаю головой. — Не надо ничего. Только…

— Только — что?

Еще один шлепок. До спазмов внизу живота. Мои мышцы ритмично сокращаются вокруг раздутой от вожделения плоти, чувствую набухшие вены, ощущаю, как багровая головка упирается в матку.

— Трахни меня, — всхлипываю, закусываю губы до крови, царапаю широкие плечи ногтями. — Выдолби. Хочу твой член. Очень хочу. Глубже.

— Уже лучше, — замечает нарочито холодно. — Продолжай.

— Черт, — сминаю полы его рубашки, дергаю, практически вырываю кусок ткани. — Ты можешь просто сделать это?

Ухмыляется.

Вот ведь гад. Ему по кайфу слушать пошлости, причем именно от меня, всякие грязные словечки.

— Трахни, — шепчу на ухо, прикусываю мочку, зарываюсь пальцами в густые волосы на его макушке, жестко дергаю, как льва за гриву тяну. — А потом я сама вытрахаю твой громадный член. Горлом. Вберу по самые яйца и высосу сперму до капли.

Этот мужчина очень странно действует на меня. Не верю, что говорю все это. До сих пор не верю. Каждый раз с ним воспринимается как первый. Токсичное наваждение.

Зверь срывается с цепи. Реально. Вытворяет с моим телом вещи, которые определенно стоит запретить законом.

Голова идет кругом. Сама не осознаю, как оказываюсь на коленях, перекинутой через поручень. Или через сиденье? В общем, оказываюсь раком. А гигантский орган входит в лоно. Вбивается сзади. Одежда разлетается в разные стороны, оседает вниз жалкими клочьями.

Мыслей нет. Совсем. Никаких. Свет гаснет. Но и во тьме чувствую себя на высшем уровне. Улетаю. Взлетаю. Падаю. Краем сознания опасаюсь за самолет. А не разнесем ли мы его такими темпами?

Возвращаюсь в сознание, когда поток семени бьет внутрь. Заполняет мое тело горячими струями.

— Амир, — бормочу испуганно. — Я не приняла таблетки. Черт, я совсем забыла…

— Отлично, — отвечает невозмутимо, крепче сжимает меня в жарких объятьях. — Они больше не нужны.

— В смысле? — сглатываю.

— Давно пора заделать наследника, — выдает ровно.

— Как, — запинаюсь. — Как ты себе это представляешь?

— Будешь рожать по сыну в год, — заключает твердо, будто ставит в известность про свершившийся факт. — Примерно так.

— Ты шутишь?

Он ничего не отвечает, отстраняет, усаживается и располагает меня между своими широко раздвинутыми ногами, притягивает за волосы к паху.

— Вперед, — приказывает хрипло. — Выполняй обещание.

Хлопаю ресницами. Закусываю губу.

— Заставь меня, — выпаливаю с вызовом.

Самолет удерживает баланс только чудом. А еще очень радует тот факт, что на борту есть комфортабельная душевая кабина, где мы продолжаем творить абсолютный беспредел. Раз за разом. Сильнее. Глубже. Порочный круг. До хрипов, до судорог, до кровавых царапин по всему телу.

Бешеные животные. Одуревшие. Вечно голодные, жадные друг до друга.

— Стоп, — заявляю, когда мы покидаем замкнутое пространство и ступаем на землю, покидаем борт. — А что это за место?

— Не узнаешь? — усмехается Амир.

— Н-не совсем, — выдаю на автомате.

Аэропорт выглядит знакомым. До боли. И я не настолько часто путешествую, чтобы сильно путаться.

— Австрия, — говорю наконец. — Вена.

— Угадала, — успевает вовремя подхватить меня на руки, потому как ноги не держат, колени сами собой подгибаются. — Мы кое-что не закончили.

+++

Кружусь вокруг собственной оси. Изучаю окружающее великолепие, теряюсь в ослепительном сиянии хрустальных люстр, растворяюсь в отблесках зеркал.

Арки из цветов. Розы. Орхидеи. Чего здесь только нет. Полный комплект.

Краткий миг осознания. Восторг сменяется удивлением.

— Амир, — сжимаю его ладонь. — Почему здесь никого нет?

— А кто тебе еще нужен? — изумленно выгибает брови.

— Венская опера, — выдыхаю. — Без единого гостя. Без сотрудников. Тут реально ни души. Только мы. Разве не подозрительно?

— Нормально, — отмахивается. — Было бы странно увидеть здесь толкотню из левых людей. Я же оплатил аренду на ночь.

— Что? — не верю своим ушам. — Аренду?

— Типа того, — кивает. — Снял это место.

— Не думаю, что Венскую оперу можно снять, — произношу осторожно, продолжаю оглядываться.

— Ну видишь, — обводит пространство выразительным взглядом. — Можно. Было бы желание.

— Но зачем? — поражаюсь. — Зачем ты это сделал?

— Я обещал тебе бал, — мрачнеет. — Не срослось. Облажался. Значит, надо исправлять. Но сезон у них закончился. Новый ждать долго. Так что сегодня будет наш личный бал. Потом повторим. Не вопрос. Только я затягивать не хотел.

— Ты безумный, — обнимаю его. — Точно безумный.

— Пойдем, покажу наряд, — подталкивает меня в сторону гардеробной. — Не в этом же тряпье тут будем тусоваться. Надо приличные шмотки подобрать.

Зажимаю рот ладонью, чтобы не заорать. Ведь открывается дверь и прямо по курсу маячит яркий манекен. То самое платье. Ядовито-розовое. Кислотное. Аппетитный тортик. Смеюсь.

Он запомнил? Серьезно? Запомнил?!

— Ладно, — замечает Амир. — Это чисто по приколу. Если реально хочешь изуродовать себя. Ну, то есть если тебе такое дерьмо по вкусу. Ну не дерьмо, а…

— Амир, — прерываю поток. — Я мечтала здесь побывать. Могу и голой пойти.

— А вот это зря, — скалится. — Тогда хрен до бала дойдем. Тут и останемся. Вытрахаю тебя до обморока.

— Ты разве хочешь еще? — выпаливаю с искренним удивлением. — Мы же весь полет с тобой… хм, развлекались.

— А какой мужик не будет хотеть свою женщину? — фыркает. — Пристрели меня, когда болт перестанет делать стойку. Хотя нет. Я тогда и так буду дохлым.

Он отставляет пестрый манекен в сторону, открывает совсем другой вариант. Выдыхаю сдавленно.

— Я бы хотел увидеть тебя в этом, — заявляет мой мужчина.

Белое. Легкое. Нежное. Невесомое. В греческом стиле. Нечто наподобие туники. Похоже на платье невесты.

Глупость. Улыбаюсь, отгоняю непрошенную ассоциацию. Рано о таком думать. Да и вряд ли Амир настроен на брак. Учитывая разницу наших культур, подобное очень трудно представить.

— Красивое, — говорю вслух. — Конечно, выбираю его. Спасибо.

Мне дарят сказку. Самую настоящую сказку. Волшебное ощущение. Словно опять наступает Новый год. И мы начинаем заново, с чистой страницы.



Рука об руку поднимаемся по лестнице в зал, где обычно и проходит бал. Оба уже облачены по случаю. Он в элегантном черном смокинге. Я в белоснежном платье. Раздается музыка.

— Ох, — роняю рефлекторно. — Тут все же кто-то есть?

— Какой бал без музыки? — усмехается, выводя меня в центр огромной, ярко освещенной комнаты. — Надеюсь, умеешь танцевать Венский вальс?

— Честно? — смущаюсь. — Нет, совсем не умею.

— Хреново, — сурово сдвигает брови. — Я тоже в этом не бычу. Придется нанять учителя. Иначе в следующий раз оба опозоримся.

— Боюсь, я плохо танцую, — поджимаю губы.

— Главное — препода нанять, — замечает уверенно. — Не парься. А если научить тебя не сумеет, просто ноги ему выдерну.

— Амир, — роняю осуждающе. — Не шути так.

— Хорошо, — прожигает взглядом, берет меня за талию. — Давай тогда чем-то другим займемся, раз по танцам не срослось. Чего время терять?

— Можно не вальс, — улыбаюсь. — Можно просто поплясать.

— Да, — кивает. — Попляшем.

Вдруг отпускает меня. Отходит немного. И опускается на колени. Встает прямо передо мной. Проводит ладонями по моим ногам, заставляя задрожать.

— Что ты делаешь? — изумляюсь.

Достает коробку из кармана. Темную. Бархатную. Открывает. Извлекает оттуда что-то, после отбрасывает в сторону, не глядя. Ухватывает мою ладонь, ловит взгляд.

— Хочу тебя, — припечатывает.

— Амир, — едва дышу.

— Хочу, чтобы детей мне рожала. Хочу, чтобы всегда была рядом. Хочу до конца дней. Хочу на всю жизнь. Хочу, чтобы только моей до последнего вздоха осталась.

Надевает кольцо на мой палец. Бриллиант ослепляет. Вынуждает зажмуриться.

— Амир, — шепчу. — Я…

— Хочу тебя в жены.

Опускаюсь вниз. Рядом с ним встаю. Сжимаю его ладони. Слезы стекают по щекам. Слезы счастья. Безграничного. Безмерного. Такого, от которого голова кругом.

— Да, — сливаю воедино наши губы. — Твоя.

Твоя навсегда.

Конец