Наследник для бывшего бесплатное чтение

Олли Серж
Наследник для бывшего

Глава 1. Мечта

Ася

– Вера Марковна, вы не понимаете, – волнуясь, тереблю замок папки с документами. – Я очень хочу ребёнка. Почему вы не хотите мне помочь?

– Моя дорогая, – гинеколог снимает очки и кладёт их перед собой на результаты моих анализов. – Я видела в своей жизни столько женщин, которые не могут. Хотят, и «ну никак». И тогда начинается… лапароскопии, гормоны, литры крови, тонны бумажек и куча вымотанных нервов. У вас же – все идеально. И с моей стороны разрешить подобное насилие над здоровым организмом – настоящее преступление, – понижает она голос.

За моей спиной открывается дверь. Оборачиваюсь, но не успеваю рассмотреть заходившего, потому что он быстро ретируется.

– В коридоре подождите! – Рявкает Вера Марковна, стреляя в дверь грозным взглядом. – Так вот, – вздыхая, возвращается ко мне, – мой вам совет и врача, и чисто женский. Найдите себе здорового мужика и просто переспите.

– Но как это просто? – всплескиваю руками и заливаюсь краской.

– Так это просто, – фыркает она. – Ну взрослые все люди, ей Богу, такие вопросы задавать.

– А наследственность? У вас хоть в карточках все написано.

– Ну при чем тут наследственность. Вы хотя бы подождите ещё немного.

– Мне и так почти тридцать, – закусываю от досады губу.

– Двадцать семь. Вот через три года и поговорим, – Бескомпромиссно заключает она. – А пока, просто не отказывайте себе.

– Я так не могу, – с грустью качаю головой.

– Все, идите, – говорит врач, – сейчас не возьму. Я все сказала.

– Спасибо… – дрожащими пальцами собираю свои вещи и стараюсь не разрыдаться прямо в кабинете от острого, удушающего приступа разочарования. Я ведь уже все распланировала… Год академического отпуска в аспирантуре и год чтобы написать работу. И что теперь?

Просто найти мужчину? Ну вот если бы я могла, то уже давно бы так сделала. Шесть лет…

Просто этот чертов Царицын что-то во мне сломал. После него ни один мужчина мне не нравится. Не тот запах, не так целует, не то говорит, недостаточно глубоки, недостаточно властны! Список «не то» можно продолжить до бесконечности. Однолюбка махровая. Бабушка говорила, что это особенность всех женщин нашего рода. А по мне, так это самое настоящее проклятие!

– До свидания, – жму ручку двери, делаю шаг за порог и совершенно неожиданно врезаюсь в мужчину. Бумажки сыпятся из моих рук.

– Извините… – он приседает, пытаясь их собрать, а я чувствую, как пол под моими ногами начинает качаться.

Царицын… Собственной персоной, как говорится, без примесей, консервантов и красителей.

– Вот, возьми…те, – он поднимается и тоже замирает.

Я за долю секунды собираю в себе все ресурсы выдержки и бесстрастности, выдёргивая у него из рук свои документы.

Все мои фантазии о встрече с бывшим, которые хоть раз в жизни лелеет каждая женщина, разбиваются о прозаичность момента. Потому что в мечтах я была красивой и независимой, а на деле – стою в бахилах после приёма гинеколога в растянутом свитере и джинсах.

– Спасибо, – коротко киваю и, делая вид, что совершенно его не узнала, ухожу дальше по коридору.

«Дура, дура, дура!» – мысленно ругаюсь на себя. – «Это же абсурд! Не узнать человека, с которым проводил вместе круглые сутки!»

Ну почему же?

Гордо распрямляю плечи. А если у меня мужчин этих миллион было за пять лет? Разве всех упомнишь? К тому же Царицын бородатый теперь, а раньше всегда брился. И вообще… Что он здесь делает?

Так, не плакать, Настасья Ивановна. Держать лицо.

Выхожу из центра репродукции и сажусь в машину.

Опускаю солнечный козырёк с зеркалом и смотрю в глаза своему отражению, готовому разрыдаться в любой момент.

Он предал тебя, Ася, если ты забыла. Бросил тогда, когда тебе было страшно и одиноко. Вспомнила? Прониклась?

Так. Пострадали и хватит. Зачёт по русской литературе у первого курса никто не отменял.

Хлопаю себя по щекам, поворачиваю ключ в зажигании и срываю машину с места.

Глава 2. Минус одна

Макс

– Нелли, убери это! – с едва сдерживаемым раздражением стреляю глазами на пудру в руках жены. Я обещал себе сегодня спокойно сожрать все, что она выкинет. Но это уже просто не возможно!

– Ты хоть понимаешь, что здесь кабинет врача? – цежу сквозь зубы.

– Самого дорого врача, – ехидно тянет она, подводя блеском губы. – Ну я же не виновата, что мы так долго ждём результаты анализов. А у меня через пол часа важная встреча. К тому же, – нарочито громко чмокает воздух, посылая мне воздушный поцелуй. – Эта справка нужна тебе, а не мне.

– Да, Нелли, нужна! – Взрываюсь я. – Мне осточертел фарс, который именуется нашим браком. И ты прекрасно знаешь, что главным пунктом брачного договора является наследник по прошествии пяти лет брака. Ты же сделала все, чтобы ребёнка не было…

Я обрываю фразу на полуслове, потому что в кабинет входит наш врач. Ни к чему ей знать все подробности.

– Извините, в лаборатории сегодня аврал, – она присаживается за стол перед нами, надевает очки и перебирает бумажки.

– Вера Марковна, – осторожно обращаюсь к ней я. – Мы бы хотели получить заключение в письменном виде.

– Хм… – она поднимает на нас серьезный взгляд. – Ну порадовать то мне вас нечем, господа. Нелли Юрьевна, – смотрит на жену поверх очков. – Если в ближайшее время вы не наберёте вес, то будет иметь место говорить о бесплодии. Пока что, на сегодняшнем этапе мы имеем гормональный дисбаланс и уже явную невозможность выносить плод мужского пола без поддержки женским. Попросту говоря, мальчик у вас получится только в составе двойни.

– О, ребята, это вы тут развлекайтесь без меня, – ухмыляется Нелли, вальяжно откидываясь на спинку стула. – Меня все устраивает.

Вера Марковна едва заметно поджимает губы и кладёт на стол результаты анализов.

– Тогда что, собственно, господа, вы хотите от меня?

– Мы хотим письменное подтверждение того, что рождение ребёнка в нашем браке не возможно, – отвечаю, испытывая странное чувство неловкости.

Да, на самом деле, это отвратительно и стремно для мужика. Признавать, что жена не хочет от него детей. Но, честно говоря, с таким послужным списком проблем, как у Нелли, я даже рад этому.

Глупая угода родителям, обернулась для нас пятью годами бесконечных боев с обоюдными потерями.

– Ну хорошо… – равнодушно пожимает плечами врач.

Достаёт из стола какой-то бланк и начинает его заполнять.

В моем кармане начинает настойчиво вибрировать телефон. Достаю его и понимаю, что этот звонок перенести никак не получится. Крупный проект гостиничной застройки, в который мы заходим, как партнёры. Домбай. Дикая природа, горы…

Извинившись, выхожу из кабинета и пытаюсь найти место потише. Но ничего не выходит. Везде по коридорам стоит перманентный гул голосов.

Запахиваю пальто, сдергиваю с ног бахилы и выхожу на крыльцо клиники.

Конечно, было бы неплохо иметь перед глазами цифры из документов. Но за неимением…

– Алло, – отвечаю на звонок и на следующие десять минут пропадаю в строительной терминологии. Разговор затягивается.

Из здания больницы выходит Нелли и небрежно всовывает мне в руки папку с медицинской картой.

Я стараюсь перенести принятие принципиальных решений до вечернего скайпа с акционерами, и получив предварительное согласие на сотрудничество, завершаю созвон. Ух!

Догоняю почти уже бывшую жену возле машины.

– Мне даже жаль тебя, Царицын, – хихикает Нелли, постукивая длинными ногтями по крылу тачки. – Как только ты объявишь всем, что от меня уходишь, предки тебя ам – ням, – показывает руками большие челюсти и клацает ими. – Сожрут. – Снова глупо хихикает.

Дура… Прикрываю глаза, чтобы не сорваться.

Мне вообще глубоко насрать, кто и что будет думать обо мне через месяц. Я готовлю масштабное поглощение обеих родительских компаний своей собственной.

Нет, я не планирую обижать стариков. Думаю предложит им равносильные пакетные доли новой компании, но, конечно, даже вместе ничего не решающие. И делиться своим детищем с Нелли не входит в мои планы категорически. Я пахал на неё один!

– Для решения всех спорных моментов у нас имеется брачный договор и это, – заглядываю в документы и не нахожу того, что мне больше всего нужно. – А где заключение? – зло смотрю на Нелли.

– Ой, – она тупо хлопает наращёнными ресницами. – Я не знаю…

– Садись в машину, – рявкаю на неё. – И чтобы не смела дёргаться с места до того момента, как я вернусь!

Возвращаюсь в клинику и сразу направляюсь в сторону кабинета.

– Молодой человек, а бахилы? – несётся мне в след голос администратора. Черт!

Возвращаюсь и надеваю пакеты на ноги.

Коротко постучав, дергаю дверь кабинета и, заглянув внутрь, понимаю, что там занято.

Ай как неудачно… Приваливаюсь к стене и прислушиваюсь к глухому диалогу, пытаясь понять, как скоро кончится приём.

Неожиданно, женский голос кажется мне знакомым. От него волосы на загривке поднимаются дыбом, а по позвоночнику прокатывается ледяная волна.

Да ну не может этого быть, Царицын. Тебе показалось! У такой женщины, как Гордеева, уже, наверняка, целый выводок.

Просто интонация похожа, и… накатывает иногда, да. Только повод дай. Сны снятся такие, что до печёнок пробирает. Волосы ее, запах, губы, стоны… Ааааа! В груди жжется. Ничего не забывается! Просыпаюсь злой, неудовлетворённый…

Дверь резко распахивается. Меня автоматически дергает от стенки к кабинету.

В кармане вибрирует телефон. И в ту же самую секунду в меня влетает девушка.

– Извините, – поспешно пытаюсь собрать выпавшие из ее рук документы, подаю и… зависаю в этих зелёных, до боли когда-то родных глазах. Настя.

И запах духов тот же. И… я глохну, переставая соображать.

Поздороваться? Что-то сказать? Спросить, как дела?

И пока все эти мысли несутся у меня в голове, Настя скользит по мне равнодушным взглядом, будто не узнала, или будто я-пустое место.

Молча забирает у меня из рук свои бумажки и, взмахнув волосами, уходит к выходу.

Я стою, чувствуя, как начинаю прикипать. Да как эта зараза посмела меня не узнать? Она должна была также, как я…

Что Царицын? Бухать две недели, а потом на пол года превратить свою квартиру в отель, просыпаясь почти каждое утро с новой женщиной?

– Максимилиан Дамирович, вы будете заходить? – до меня доносится голос врача, и я прихожу в себя от болезненных воспоминаний.

Настя и Настя! Ну и черт с ней! Вспомни, как она продала тебя, Царицын. Да ещё так за дёшево. А ты был готов за неё… да что угодно!

Захожу в кабинет.

– У вас остались какие-то вопросы? – моет руки женщина.

– Извините, супруга у вас заключение забыла… – я оглядываю глазами стол.

– Ничего она не забывала, – жмёт плечами врач.

– Странно… – отзываюсь в замешательстве. – Потеряла?

– Давайте я просто напишу новое, – садится Вера Марковна за стол. – Мы с вами дольше выяснять будем что к чему. Вы присаживайтесь, – показывает рукой на стул.

– Да, спасибо…

В ожидании, блуждаю взглядом по столу врача и натыкаюсь на знакомую фамилию. Гордеева Анастасия Ивановна. Год рождения.

– А скажите, – не выдерживаю я. – К вам приходят только пары с проблемами?

– Ну почему же, – тянет она и бегло скребёт ручкой по бумаге, – есть и просто желающие завести ребёнка без второй половины, но чаще первая категория, да.

– А девушка, вот что только что у вас была?

Вера Марковна ставит точку, откладывает ручку в сторону и поднимает на меня глаза.

– А вот это уже врачебная тайна, господин Царицын. Держите, – протягивает мне новый бланк заключения.

– И все-таки, – пристально всматриваюсь в глаза женщины за увеличительными стёклами. – Та девушка здорова? Просто – да или нет. Я даже лица ее не запомнил.

– Здорова, – кивает врач.

– Спасибо, до свидания, – забираю бумагу из ее рук и ощущаю, как сердце начинает разгоняться.

Выхожу из клиники и оглядываюсь по сторонам. Курить хочется так сильно, как никогда, с того момента, как пытаюсь бросить! А здесь запрещено, да.

Падаю за руль тачки и откидываюсь на подголовник.

– Звери за тобой гнались что ли? – посмеиваясь, издевается Нелли.

Стискиваю зубы и завожу машину. Резко разворачиваюсь и, проезжая мимо клиники, поддаю газу.

Видеть их не могу! Обеих! К черту всех баб!

Глава 3. Неприятности

Ася

– Анастасия Ивановна! – борзо окликает меня студент с говорящей фамилией Козловский.

– Что вы хотели спросить, Виктор? – Я отвлекаюсь от заполнения ведомости и поднимаю глаза. – У вас, между прочим, на подготовку пять минут осталось. Поэтому, советую приберечь словарный запас. – Тонко напоминаю ему о том, что сегодня экзамен он мне не сдаст. И козырный папа ему в этом не поможет. Видала я таких пап…

– Спешите? Вас сегодня к нам ненадолго отпустили? – ехидничает студент.

– Откуда отпустили, Козловский? – Спрашиваю стало и смотрю на парня, как на клоуна из цветной коробки.

– Так из больнички, Настасья Ивановна, – начинает он ржать своей тупой шутке. Ему вторит его компания таких же золотых папиных прихлебателей.

Я в панике начинаю соображать, как он мог узнать про то, что я была в клинике.

– Анастасия Ивановна, – шепотом зовёт меня студентка с первой парты. – Вы бахилы не сняли.

– Спасибо, Лиза, – я с облегчением выдыхаю и снимаю с сапог бахилы.

Выбрасываю их в мусорное ведро и возвращаюсь к кафедре.

– И так, – обвожу глазами студентов, – кто желает показать всю глубину познаний русской литературы первым – прошу ко мне.

– Я так и знал, что вы поглубже любите, – продолжает скабрезничать Козловский.

Я сжимаю зубы и стискиваю ручку. Не реагировать! Приказываю себе. Все равно управы на него не найдёшь.

– Вы, Виктор, если готовы, то можете выходить и отвечать, – отзываюсь на его пошлости совершенно безразличным тоном.

Он, криво ухмыляясь, встаёт из-за парты и спускается к кафедре.

– И так, – выпрямляю спину. – Назовите ваш номер билета и первый вопрос.

– Билет номер три. – Пафосно декламирует Козловский. – Тема любви. В лирике А. С. Пушкина.

– Начинайте, – киваю ему. – Вам повезло.

– Ну скучища же, – скалится студент. – Он теоретик любви, а я-практик. Могу и вам… – он становится локтями на столешницу и наклоняется ближе ко мне, – семинар провести.

– Я думаю, что меня все равно не удовлетворят способности вашего языка, – отвечаю ему в тон.

Аудитория затихает, навостряя уши.

– Словарный запас Пушкина составлял двадцать одну тысячу слов, – я откидываюсь на спинку стула, увеличивая расстояние между мной и студентом, – вы уверены, что можете претендовать хотя бы на половину? Мне кажется, что ваш предел – это пост в социальной сети.

– Я уверен, что мой список женщин будет однозначно побольше, чем у Александра Сергеевича. И в нем не хватает только вас Анастасия Ивановна. Даже против мамы лучшего друга в моем блокноте уже стоит галочка… – он противно ухмыляется, замечая, что ему все-таки удалось меня смутить.

И, может быть, в другой день я не позволила бы этой перепалке случиться. Просто нужно признать, что смотрю я на своего студента, а вижу этого гадского Царицына.

Он умел вгонять меня в краску взглядом. Долгим, многообещающим… Внучку почетного проректора, гордость института. Господи, что мы Максом творили в подсобках и лабораториях. А в первый год, когда он уехал, я думала что сойду с ума от бесконечных моральных якорей и воспоминаний.

– Вы так покраснели, Анастасия Ивановна, – тянет студент. – Это ответ «да»?

– Ну достаточно! – чувствуя в горле клокочущую ярость и обиду, вскакиваю с места. – Выйдите вон отсюда, Козловский.

– Мне отлично? – он машет перед моим носом зачеткой. – Или на личную пересдачу?

– Пересдавать русскую литературу, Козловский, вы будете теперь только комиссии. А я сделаю все возможное, чтобы вас отчислить! – в сердцах хлопаю ладонью по столу. – Выйдете вон! Или я вызову ректора.

– Как скажете, Настасья Ивановна, – парень подхватывает рюкзак и выходит за дверь аудитории. – Как скажите… – угрожающе.

Я опускаюсь на стул, и стараюсь собрать в кучу свои растерзанные за сегодняшнее утро эмоции.

Почему эти богатые отморозки считают, что имеют право на все? На любую женщину, которую захотели, на любую оценку, чувства, вещь? И это все им должны положить на тарелочку, не переча и не задавая вопросов.

– А можно мне ответить? – Из-за парты поднимается Лиза.

– Да, конечно, Сибилева, давайте зачётку, – киваю ей.

– Билет номер десять, – начинает она. – А.П. Чехов – обличитель мещанства и пошлости.

– Как вовремя, – не сдерживаясь, бурчу себе под нос и вздрагиваю от вибрации телефона на столе. – Минуту, – останавливаю жестом уже готовую отвечать студентку, поднося трубку к уху. – Алло…

– Анастасия Ивановна, – в динамике раздаётся психованный голос ректора. – Будьте так любезны, зайдите ко мне…

– Здравствуйте, Валид Аристархович, – уже зная о чем пойдёт речь, не спешу дёргаться. – У меня идёт экзамен. Я поднимусь к вам примерно через два часа…

– Сейчас! – вздрагивает от уровня звука трубка в моих руках.

– Хорошо, я поняла, – отвечаю терпеливо, сбрасываю звонок и смотрю на студентов. – Если я не вернусь через пятнадцать минут, то все могут быть свободны. Новую дату экзамена сообщу вам через старосту.

Под перешёптывания я встаю из-за кафедры и выхожу в коридор. С грохочущим сердцем прислоняюсь к стене и прикрываю глаза.

Я думала, что выросла и переболела. Стала жёстче и принципиальнее. Но все это только самовнушение, потому что нет у этого противного чувства «любовь» прошедшего времени.

И да! Я сейчас стою здесь, в родном институтском коридоре. Возле этой чертовой аудитории филологического факультета и вспоминаю, как Царицын меня первый раз поцеловал.

Прямо на этом самом месте.

Глава 4. Знакомство. (Флешбэк)

Ася

– Я сказала «Нет!» – шикаю на совершено обнаглевшего парня с передней парты.

И как-то машинально, где-то почти на границе сознания отмечаю, что он очень красивый. Непослушные волосы, торчащие в разные стороны, яркие, ледяные голубые глаза и просто необъятно широкие плечи, как у профессионального пловца. Ах да, ещё эта циничная ухмылочка вместо человеческой улыбки. Завораживает… но лишь на секундочку! Встряхиваюсь.

Ну вот кому из учебной части пришло в голову перетасовать наши потоки на сессии? Настоящие дорогие клоуны с коммерции и бюджетники-работяги.

– Да хорош тебе, – парень толкает меня в ладонь, которой я прикрываю от него текст. И делает выражение лица, будто я его сильно утомила. – Бабок дам, сумку новую купишь или хочешь, на тачке ночью покатаемся?

Я оглядываюсь на свой кожаный чёрный рюкзачок. Зачем мне новый? Зачем мне его тачка?

– Гордеева, Царицын, – окликает нас преподаватель. – Это было последнее предупреждение. Для вас экзамен закончен.

– Ну Стефан Яковлевич! – Вскакиваю, чувствуя, как в груди разливается паника. Пересдача – это значит попрощаться со стипендией. – Он же сам оборачивается и списывает. Можно, я без подготовки отвечу?

– Стукачка, – слышу, как хмыкает мой обидчик.

– Я все сказал, – манерно резюмирует старик. – Жду вас обоих послезавтра.

Психуя, собираю вещи и вылетаю из аудитории.

Кошмар! Просто дурной сон! Из-за какого-то идиота мы с бабушкой пол года должны будем жить на ее пенсию. Да, академическую, но не значит, что большую. Скорее всего придётся искать подработку…

– Эй! – меня окликает он. Причина всех моих бед на ближайший семестр, – ты чего там бормочешь? Проклинаешь?

– Ты! – я резко разворачиваюсь, сжимая кулаки, и проглатывая самые грязные ругательства. Вижу на его лице только ухмылку без всяких следов раскаяния. И меня окончательно накрывает.

– Даже не смей обращать больше ко мне, папенькин пересыщенный щенок! Бездарь! – вспыхиваю я.

Прикусываю язык, видя, как лицо парня мрачнеет.

– Грубо… – цокает языком. – А не боишься, что я сделаю так, что тебя отсюда выпрут?

От его вопиющей наглости даже не нахожусь, что ответить. Просто, как рыба, заглатываю воздух, открывая рот.

Этот Царицын, да, кажется так звучит его фамилия. Надвигается на меня стеной, и я, понимая, что действительно переборщила, отступаю назад пока не вжимаюсь спиной в стену.

– Извини меня, пожалуйста, – упираюсь в его грудь ладошками, пытаясь увеличить расстояние. – Ты своим поведением лишил меня стипендии, я очень расстроена. Понимаю, что тебе на это плевать, но…

– Ты сама все усложнила, – он перебивает меня, повышая голос, и равнодушно жмёт плечами, – сэкономила бы мне время, дала бы списать письменную часть. Получила бы и стипендию и бабки от меня.

Я не знаю, что в этот момент на меня находит.

Чувства от мужской близости обостряются. Пахнет этот парень, конечно «ах!». Физическая сила меня подавляет и заставляет трепетать. Обида на то, что он не желает признавать свою вину, клокочет в горле… А ещё этот надменный, обвиняющий тон!

Я просто размахиваюсь и от всей души припечатываю ему пощёчину.

Голова парня дергается. На щеке появляются царапины от ногтей, а на губе проступает кровь.

Я в шоке распахиваю глаза и застываю.

Он слизывает капельку с губы. Красиво очерченной, припухшей… мамочки, о чем я думаю! И в следующую секунду вжимает меня в стену, с рычанием впиваясь в губы жестким поцелуем.

Мое сердце обрывается и перестаёт стучать. В ушах нарастает гул. На языке остаётся металлический привкус.

– Нет! – я пытаюсь увернуться от его губ, но он фиксирует меня возле стены сильнее и втыкается горячим дыханием в кромку уха.

– Я не утоплю тебя, только потому что ты такая красивая и ошпаренная. – Хрипло мурлычет мне в ухо. – Жалко только, что дура, – резко выпускает меня из рук, разворачивается и уходит к лестнице.

Я прижимаю пальцы к горящим, пульсирующим губам и неожиданно понимаю, что последние предложения парень сказал на прекрасном французском.

Ой мамочка!

Такую лексику вообще используют только люди, прожившие минимум месяц во франкоговорящей стране! Но тогда зачем ему нужна была моя помощь на экзамене? Или он просто из тех людей, кто хорошо говорит по французски, но совершено не знает письменного языка?

«Не о том думаешь, Ася!» – строго обрываю себя. – «Ты сейчас должна идти в деканат и умолять не закрывать ведомость, пока ты не сдашь экзамен.»

А иначе… все-таки отсутствие стипендии это не самое страшное. Гораздо страшнее гнев бабушки, которой придётся это сообщить.

Глава 5. Встреча

Ася

Пока поднимаюсь на административный этаж, просто извожу себя внутренними диалогами. Да, формально мне действительно проще поставить экзамен всем этим золотым деткам.

Но должны же в этом институте хоть где-то оставаться принципы, знания и мораль! И я, в конце концов, требую к себе банального уважения, как к педагогу!

– Валид Аристархович у себя? – захожу в приемную и стреляю глазами на дверь кабинета.

– Ждет тебя, – с сочувствующим взглядом кивает мне секретарша Верочка. – Злющий. Чего случилось то снова?

– А, – отмахиваюсь, – как всегда.

– Ни пуха… – слышу шёпот Верочки.

Стучу.

– Можно? – жму ручку.

– Входите, Гордеева, – отзывается мой начальник с тяжёлым вздохом. – Садитесь. – Указывает мне золотым «паркером» на стул возле своего стола.

– О чем вы хотели так срочно поговорить? – присаживаюсь с прямой спиной и кладу руки, сцепленные в замок, на стол.

– Конфетку хочешь? – начальник по-свойски протягивает мне вскрытую коробку сладостей со стола. – А то у меня от них диабет, а остановиться не могу.

– Нет, спасибо, – отрицательно качаю головой. – Меня там студенты ждут. И тоже с конфетами, – хмыкаю.

– Ладно… – он встаёт из кресла и подходит с задумчивым видом к окну.

– Анастасия Ивановна, вы же умная молодая женщина. И уже должны понимать, что содержание такого ВУЗа как наш требует большой финансовой поддержки. Все эти аллейки, травка, мебель, конференции…

– Понимаю, – соглашаюсь.

– И родители наших прекрасных студентов с удовольствием помогают развитию ВУЗа, – делает паузу, задумываясь. – М-да! А взамен, хотят видеть самую малость – отличные оценки для своих детей. Ну неужели это так сложно?

– То есть вы сейчас открытым текстом мне говорите, что продаёте оценки в ведомостях? – прищуриваюсь, оборачиваясь на него.

– Бог с вами, дорогая, – он всплескивает руками. – Я всего-то веду речь о взаимных уступках и уважении. Ну неужели вы не помните себя в их возрасте… Как рыдали здесь, умоляя не закрывать ведомость.

– Как раз очень хорошо помню, – киваю. – Каждую оценку я заслужила своим трудом. Мне было важно, чтобы дедушка гордился. И, кстати, – усмехаюсь, – ведомость тогда все равно закрыли. Я доучивалась семестр без стипендии.

– В общем так, Анастасия Ивановна, – начальник возвращается к столу и мрачнеет, опускаясь в кресло. – Пошутили и хватит. Если на вашем потоке в зачетных ведомостях будут стоять негативные оценки, то у меня возникнет логичный вопрос о вашей профпригодности. Почему вы не смогли заинтересовать своим предметом лучших студентов нашего института.

– Валид Аристархович, – задыхаясь от праведного гнева, я подскакиваю на ноги. – Мои студенты самые лучшие в своих знаниях. Они регулярно привозят призы с конкурсов и олимпиад! Вы же знаете! И если другим преподавателям не стыдно…

– Анастасия Ивановна, – раскатисто повышает голос ректор, – выбирайте выражения! И всегда помните, что среди нас нет святых. Любого! Можно уволить или исключить за малейшую провинность, а можно понять и простить. Только человеком для этого нужно быть! И даже то, что ваш дед – почетный проректор нашего института не даёт вам полномочий ронять авторитет других педагогов.

О как обернул! Едва сдерживаюсь, чтобы зло не похихикать.

– Я. Вас. Поняла. – Отвечаю тихо и сжимаю зубы. – Я могу идти? Или будут ещё какие-то указания?

– Экзамен по вашему предмету состоится послезавтра. Я буду присутствовать на нем лично!

– До свидания, – отодвигаю стул и, стараясь не бежать, выхожу из кабинета.

Слёзы обиды накатывают на глаза пеленой.

– Раскатал? – возле кулера меня уже ждёт сочувствующая Верочка со стаканом воды.

Коротко киваю и забираю у неё из рук стакан. Делаю несколько больших глотков. Горло перестаёт зажимать истерикой.

– Не в службу, Вер, – прокашливаюсь, чтобы звучать не так жалобно. – Разгони моих студентов и скажи что пересдача у них после завтра. У всех.

– Сделаю, – кивает мне секретарша. – Не переживай.

– Спасибо…

Выхожу из приёмной, добегаю до туалета на этаже, чтобы никто не видел, какая я слабачка, закрываюсь на замок и вдоволь рыдаю минут пять под включенную в кране воду.

Если бы не бюджетная аспирантура, я бы уволилась прямо сегодня. Но мне остался последний год! И сколько не царапайся, итог будет один – начальство поставит в ведомостях то, что захочет. Перепишет, потеряет… да не важно!

Просто день сегодня тяжелый.

Немного успокоившись, привожу себя в порядок и решаю, что лучше всего мне будет сейчас поехать домой и полноценно отдохнуть. А завтра приехать на кафедру часам к семи и заняться учебными планами, которые хотела дописать сегодня.

По дороге домой заезжаю в супермаркет, покупаю кучу разных полуфабрикатных вкусностей и обязательное ведерко фисташкового мороженого.

Все-таки в одиночестве тоже иногда есть свои плюсы. Делаешь что хочешь, ешь что хочешь, смотришь фильмы, которые интересны. Выходные только твои, но… именно вот эта «никому ничем необязанность» угнетает больше всего.

Особенно когда все твои близкие друзья уже обзавелись семьями, и вдруг на одном из праздников ты очень явно ощущаешь, что они испытывают неловкость перед тобой за своё счастье.

Ты приходишь реже, стараясь их не смущать, а они в ответ окончательно слетают с катушек и готовы привести к тебе на свидание целый полк близких и неочень друзей мужского пола.

Которые все оказываются «не то.»

Как-то сильно подвыпив, моя подруга Маша, решила попробовать обьяснить мне теорию о том, почему мы влюбляемся и дуреем от тех мужчин, которые нам объективно не подходят. И наоборот – совершенно равнодушны к качественным и серьезным представителям рода мужского.

В общем, если коротко перефразировать ее концептуальный мысленный поток, то оставался один вывод. Во всем виноваты гормоны и феромоны, которые мы выделяем под воздействием первых. Одни мужчины пробуждают в нас животные инстинкты к страсти и размножению, а другие нет. Именно поэтому от первого типа забеременеть в разы проще. И чаще всего случайно.

Заезжаю во двор и, покружив вокруг детской площадки, с досадой осознаю, что свободны места только для параллельной парковки.

А этот флокс-покус точно не мой сильный конёк. Включаю аварийку и начинаю осторожно сдавать назад к выезду из своего двора, чтобы попытать счастье в соседнем.

Как вдруг дорогу преграждает большой черный внедорожник. Я испуганно вдавливаю тормоз в пол и взвизгиваю от скачка адреналина.

Ну блин! Понапокупают танков, а я страдать должна!

Осторожно жму на звуковой сигнал, прося водителя за тонированным стеклом отъехать в сторону. Но он явно не торопится облегчать мою жизнь.

Наоборот! Он открывает дверь! Ох… пробирает меня дрожью.

«Спокойно, Ася,» – уговариваю себя. – «Ты же в него не въехала.»

Но «спокойно» уже совсем не получается и не получится в ближайшем обозримом будущем. Потому что к моей машине направляется чертов Царицын собственной персоной!

Блокирую центральный замок и стискиваю пальчиками руль.

В голову приходит любимый момент американского фильма «Мистер и Миссис Смит», где главная героиня с огромным чувством удовлетворения насаживает на капот машины своего бывшего. Ах как мне хочется!

Но я не Анжелина Джоли, а вот Царицын… вполне себе такой. Почти Бред Питт. Да ладно, лучше он…

«Нет, нет и ещё раз нет, Настя! Не смей на него снова так смотреть!» – агонизирую я.

И в этот самый момент в мое окошко раздаётся стук.

Не опустить – это значит выдать себя и свои чувства с головой, поэтому я открываю окно.

– Вы перегородили мне дорогу! – решаю напасть первой.

– Вот только не нужно делать вид, что ты не узнала меня, Настя, – ухмыляется этот наглец. – Выходи, поговорим.

Глава 6. Когда накрывает…

Макс

– Как думаешь, Андрей, – теряя терпение, спрашиваю студенческого приятеля, а по совместительству лучшего на сегодняшний день адвоката по семейному праву, – за сколько времени нам удасться решить этот вопрос?

– Подожди, мне нужно дочитать ваш договор, – отзывается он, не отрывая взгляда от бумаг.

И я жду. Как неприкаянный, хожу по кабинету, разглядываю разные экзотические предметы интерьера, книги, спортивные награды по тяжёлой атлетике и прочую мелкую ерунду.

Почему-то очень хочется проораться. Я взвинчен до предела, и не могу понять чем больше. Коротким общением с почти бывшей женой или столкновением с бывшей любимой женщиной, которая просто проигнорировала меня! Обогнула и пошла дальше! Будто я фонарный столб.

Останавливаюсь возле полки с фоторамками и понимаю, что не дышу. Ася. Нет, на фотографии она не одна. Полно других знакомых лиц. Но я вижу только ее. Красивую. Со своими растрёпанными кудрявыми волосами и в том самом золотом платье, которое я дарил ей на Новый год. А потом собственноручно снимал! Воспоминания накатывают волной и накрывают до такой степени, что мне кажется, я прямо сейчас чувствую, как покалывал тогда мои пальцы мелкий бисер… Ася! Что ты чувствовала, когда надевала его снова? Вспоминала меня? Или… срать тебе было, да!?!?

– О, – раздаётся за моей спиной голос Андрея. – Это мы на юбилее института фотографировались в прошлом году. Они самых лучших студентов приглашали. Концерт, банкет, все дела…

– Понял, – с усилием отрываю взгляд от фотографии и оборачиваюсь на приятеля. – Ну чего там по моему разводу?

– В целом, учитывая все материалы из диспансеров, кучу неприличных фотографий в прессе и отсутствие детей, проблем быть не должно. По материальной составляющей придётся разделить с ней всю прибыль за последние годы, ну и следить, чтобы ее жизни и здоровью ближайшую неделю ничего не угрожало.

– В каком смысле? – хмурюсь я и возвращаюсь к столу.

– Ну там есть один интересный пункт, – листает документы Андрей. – Вот! «На момент расторжения брака оба супруга должны быть полностью дееспособными и не иметь серьезных проблем со здоровьем, угрожающих их дальнейшей жизни.»

– Понятно, – ухмыляюсь. – Ее б Здоровье, да всем больным. Ты знаешь, вкачивать в себя столько химии и остаться живой – это надо уметь!

– Вот поэтому, – откидывается на спинку кресла Андрей. – Я и не женюсь.

– Ты более чем прав, – отвечаю ему невесело.

– Можно? – чуть приоткрывается дверь кабинета.

– Да, входи, Яна, – кивает Андрей своей секретарше.

– Вот, – она ставит перед нами на стол поднос с чёрным кофе и вазочками с мороженым, – все, как вы любите, Андрей Тихонович, – очень учтиво улыбается и, повиливая бёдрами, уходит из кабинета.

– Твоя? – стреляю в дверь глазами.

– Да так, временная-постоянная, – Андрей забирает с подноса кофе и накладывает в него мороженое чайной ложкой.

Меня внутренне дергает от этого движения. Срабатывает старый вкусовой якорь. Только один человек в моей жизни пил так кофе… Но его и так уже и так слишком много в сегодняшнем дне! Поэтому я отмахиваюсь от воспоминания, как от мухи.

– Есть теория, – продолжает свою мысль Андрей, – что у каждого мужчины должна быть «главная бывшая», такая, которую он ненавидит до изжоги и точно также хочет… во всех смыслах этого слова, – усмехается, облизывая чайную ложку.

– Да уж… – киваю ему и тоже накладываю мороженое себе в кофе.

Это ничего не значит! Мне просто так тоже ВКУСНО!

– Так вот, – приятель делает глоток, – у меня, слава Богу, такой нет. Но есть приятные воспоминания. Помнишь Настю Гордееву? Вы с ней кружились на последнем курсе…

Я подношу чашку ко рту и ощущаю, как начинает колотиться сердце.

– Ммм… – неопределённо качаю головой.

– После юбилея института пытался за ней приударить. Знаешь… вот прямо азарт взял! – загораются глаза у Андрея. – Встречал возле института, как осел, с цветами. Она же преподавать осталась после окончания…

– И что в итоге? – хриплю и, делая вид что обжегся, прокашливаюсь.

– Да ничего… – жмёт плечами. – Вкусная и ледяная, как это мороженое. – Он зачерпывает ещё одну ложку десерта и отправляет в рот. – Кстати, кофе она так пить научила.

Я незаметно стискиваю под столом кулаки. В голове рвутся ядерные снаряды. Хочется сорваться и набить морду Андрею. Просто за то, что Гордеева, та самая «главная бывшая» в моей жизни. И от того, какая она горячая, я иногда не хочу просыпаться. Потому что в этих снах она «моя настоящая»!

– Эй! – щёлкает у меня пальцами перед носом приятель.

– Извини, – встряхиваюсь. – Задумался просто. Вспоминал, что за Гордеева.

– Ну у тебя то выбор был большой, – ржёт приятель мне в ответ. – Азиатки, метиски, мулатки, бледные и томные барышни…

– Были, да, – нехотя, признаю.

– И кто лучше? – заговорщицки понижается голос Андрей.

– Славянки, – отвечаю уверенно, пресекая интонацией дальнейшие расспросы. – Это просто субъективное мнение. Я иногда поговорить люблю, а глубоко только на родном выходит.

– Так, ладно, – улавливает мой недоброжелательный настрой приятель. – Давай дальше двигаться. У меня слушание через час…

– Конечно, – поднимаюсь и подаю ему руку. – Спасибо, что взялся.

– Всегда рад…

Выхожу из здания бизнес центра и сажусь за руль машины. Аааа!!

Психуя, несколько раз бью ладонями по рулю.

Как ты могла с ним, Гордеева! Ты же клялась, что уже никогда и никого не полюбишь, что я буду твоим первым и единственным! Дура!

И умом я отлично понимаю, что несу сейчас абсолютнейший бред! Но чувствую все произошедшее так, будто она моя. Будто только что изменила, и вообще собралась рожать ребёнка непонятно от кого.

Дрожащими руками нахожу в бардачке свой сигаретный нз и прикуриваю. Делаю глубокий вдох до головокружения и полный выдох.

Хочется променять сдавливающее чувство в груди на физическую боль. Да что ж такое то!

Завожу машину и срываю тачку с места.

Минут тридцать играюсь в игру «объедь пробку через двор», паркуюсь, чтобы посмотреть карту и неожиданно понимаю, что за каким-то хреном оказался во дворе Насти!

Подсознание – страшная штука. Выкуриваю в окно ещё одну сигарету и между затяжками почти убеждаю себя, что просто устал. Навалилось все. Переезд, развод, раздел компаний…

А Настя – она просто появилась в момент ностальгии.

Завожу машину, и уже собираюсь покинуть парковку, как мимо меня проезжает «моя паранойя» собственной персоной.

Красненький старый Пежо долго кружится между машинами, пытаясь приткнуться, и, видимо, решает поискать стоянку в другом месте.

Я не знаю, что на меня находит, может, снова срабатывает чёртово подсознание, ищущее повод контакта с Асей, но я жму газ и легко иду на столкновение наших машин.

Благо, у одного из нас с головой все нормально, поэтому аварии удаётся избежать.

«Мне очень нужно с ней поговорить!» – решаю для себя и выхожу из машины.

Видя, как Настя нервно суетится и оглядывается, я понимаю, что она прекрасно помнит, кто я.

От этого в груди растекается мстительное тепло, и в окно ее тачки я стучу совсем борзо.

Опускает стекло и гневно сверкает на меня глазами.

– Вы перегородили мне дорогу!

«Это она холодная?» – Ещё раз мысленно усмехаюсь. – Да она – пожар.

– Вот только не нужно делать вид, что ты не узнала меня, Настя, – опускаюсь к ее окну и ложусь на край. – Выходи, поговорим.

– Нам с вами, Максимилиан Дамирович, не о чем говорить вот уже как пять лет, – фыркает она. – Не мешайтесь! – пытается закрыть окно, но я не даю.

– Не провоцируй меня, Настя… – едко ухмыляюсь. – Я ведь всегда добиваюсь желаемого. Или ты забыла?

– Чертов шантажист! – Фыркает она и разблокирует двери.

Глава 7. Ты меня вспоминала?

Макс

– Ну и? – Настя выходит из машины и поднимает на меня строгий взгляд. – Я внимательно слушаю.

– Мне покричать погромче? – ехидно дергаю бровью. – Чтобы подробности нашей личной жизни знал весь двор?

– Ну знаешь… – задохнувшись, шипит она. – Ты что-то путаешь. Никакой нашей личной жизни нету! Что это за глупые шутки, Макс!? Ты вообще откуда появился?

– Пригласи меня в гости, – сжимая зубы, киваю головой в сторону подъезда.

– Что? – округляются ее глаза.

– Добрый вечер, Настенька, – очень громко над самым моим ухом раздаётся старческий капризный голос.

Оборачиваюсь. Вокруг нас нарезает круги какая-то дама дважды бальзаковского возраста с трясущимся от холода пуделем.

– Здравствуйте, Валерия Павловна, – чуть повышая голос, вежливо и терпеливо отвечает Настя.

– Ну так что? Зрители на месте… – приближаюсь я к Асе. Явно намекая на то, что сейчас между нами произойдёт что-то такое, после чего «дама с собачкой» обязательно попьёт чай со всеми сплетницами дома.

– А, черт с тобой! – зло сдувается Гордеева. – Пошли. Быстрей уйдёшь.

Подхватывает с заднего сиденья сумочку, папку и пакет с продуктами.

Я ловлю себя на мысли, что не обломался бы и хорошенько зацеловал ее дерзкий рот. Просто потому что!

– Давай помогу! – пытаюсь перехватить из рук Насти пакет, но она отшатывается в сторону.

– Я сама… – предупреждающе сверкает глазами.

Не оборачиваясь, гордо шествует в подъезд.

В лифте едем молча. Гордеева нарочито старается на меня не смотреть.

Но то, как она нервно оттягивает от шеи шарф, как часто вздрагивают крылья ее носа, как звенят в руке ключи, говорит мне о многом.

Нервничает, бесится. И это очень хорошо. Было бы гораздо неприятнее наткнуться на равнодушие. Значит, там, в больнице, я получил обычную женскую демонстрацию со смыслом: «нужен ты мне был, у меня все прекрасно».

Сам же я разглядываю Асин профиль, ни в чем себе не отказывая и не стесняясь.

Красивая. Совсем не изменилась, может, только черты лица стали чуть острее. И пахнет также… Вдыхаю поглубже. Корицей и мёдом. Это ее блеск для губ. Она делает его сама – топит воск с мёдом и носит в сумочке.

Меня накрывает новым воспоминанием о том, как я провожал Асю домой. Как сложно было ее отпускать, и мы целовались в этом самом лифте пока он со скрипом ехал на пятый этаж. Губы полыхали.

Сколько я тогда сожрал ее блеска для губ – страшно представить.

Сердце лупит в грудную клетку. Зачем ты так с нами тогда поступила, девочка? Какого черта я вообще здесь делаю, после этого? Дурак!

Уйти сейчас – это самое правильное, но я не могу. Я вообще впервые за пять лет снова чувствую к женщине какие-то эмоции кроме перманентного раздражения и похоти. Хреново, что эта женщина – снова Настя.

Двери лифта открываются.

Мы выходим на лестничную площадку и подходим к квартире.

Почему-то я подсознательно жду, что сейчас, когда откроется дверь, из-за неё запахнет травяным чаем и выпечкой… И, черт, я никогда не был за этой дверью. Ираида Марковна не поощряла любовные пристрастия внучки. Настя берегла бабушкины нервы…

– Входи… – Ася пропускает меня в квартиру первым и заходит следом, зажигая в прихожей свет. – Говори, в чем вопрос! – складывает руки на груди и замирает, явно демонстрируя, что гостеприимство мне не светит.

Меня охватывает злой кураж. Снова? Ну уж нет. Я хочу сломать эту запретную черту. Хочу зайти на ее личную территорию дальше порога! Желательно ногами погрязнее, как когда-то она на мою.

– Что? Даже пройти не пригласишь? – хмыкаю.

– Может, мне тебе ещё чаю налить? – язвит в ответ Ася.

– Было бы неплохо, – киваю. – Мы же взрослые, цивилизованные люди. А ты так вообще из интеллигенции, – не отказываю я себе в ответной едкости.

– Не верю, что я это делаю, – она подкатывает глаза и долго выдыхает. – Хорошо, раздевайся и проходи на кухню, – уходит вглубь квартиры.

Скидываю ботинки, вешаю пальто. Взгляд падает на красную папку, засунутую между ручек женской сумочки, стоящей на трельяже.

Это, конечно, не мое дело, и я не имею права но… я уже открываю замок и достаю медицинскую карту Насти.

Пролистываю бумаги и пытаюсь вчитаться в текст последней записи приема. Да, да, я – сволочь.

Закрываю карточку и возвращаю ее на место.

Ух… Ты – просто чемпионка по странностям, Гордеева. Тру лицо ладонями, пытаясь переварить прочитанную информацию.

То есть ты серьезно решила родить ребёнка без мужчины? Просто от пробирки? Это как-то… ну совсем жестко. Прямо серпом по причинному месту всем мужикам вокруг тебя. Неужели не нашла достойного донора на разок?

Прохожу на кухню и сажусь за стол.

Пока Настя разбирает пакеты, суетится с чаем и посудой, я жадно рассматриваю ее, стараясь насытиться этим совершенным зрелищем.

В нашем прошлом… я очень любил смотреть, как она готовит завтрак на моей кухне. В моей футболке и без белья. Заканчивалось это всегда одинаково… Сокращаюсь от горячей волны возбуждения по телу. Может ее и сейчас…?

Да я, нафиг, нездоров!

– Давай закончим с твоим делом побыстрее, – Ася ставит на стол чашки и разливает по ним чай. – Ко мне должен прийти мужчина. Я бы не хотела, чтобы вы встречались.

Она говорит так серьезно, что я даже на мгновение верю этому вранью.

– Мужчина? – вопросительно дергаю бровью.

– Да, – кивает и с вызовом вздёргивает подбородок. – Что тебя так удивляет?

– Говно он, значит, а не мужчина, – бескомпромиссно заключаю ей в ответ.

Растеряно хлопает глазами и в следующее мгновение вспыхивает.

– Да что ты в этом понимаешь!

– Если бы был нормальным, – продолжаю раскатывать ее логикой, – то встречался бы с тобой или у себя, или в ресторане. Машина у тебя так себе, мог бы и покруче подарить. Да ещё и с детьми у вас не выходит, раз ты по больницам шатаешься, – смотрю ей прямо в глаза и беру в руки кружку, чтобы сделать глоток чая.

– Царицын… – она нервно смеётся и зарывается пальцами в волосы, вертя головой. – Степени твоей беспардонности просто нет предела! Ты заявляешься ко мне, оскорбляешь и ждёшь, что я дальше буду продолжать это слушать. Ну уж нет! – она воинственно поднимается на ноги. – Покинь, пожалуйста, мой дом.

– Не-а, – мотаю головой и жму плечами. – Ты ещё как у меня дела не спросила…

– Ну довольно! Или я звоню в полицию, – Ася вскидывает ладони. – Хотя, это даже хорошо, что мы встретились, – усмехается, – а то я стала забывать, какой ты… человек, – выразительно добавляет последнее слово.

– Ты меня вспоминала, Ася? – я цепляюсь за брошенную фразу.

– Я… – замирает и начинает краснеть. – Не в том смысле…

От необходимости отвечать ее спасает настойчивый звонок в дверь.

– Посиди здесь, – Ася буквально срывается с места. – Я схожу посмотрю, кто там.

– Конечно… – киваю.

Она прикрывает дверь и вылетает в коридор.

Глава 8. Обстоятельства

Ася

Плотно закрываю дверь кухни и сильно кусаю себя за мягкую часть руки, вскрикивая от боли. Как жаль, что это не сон!

Откуда, вообще, Царицын взялся на мою голову? Ну почему именно сегодня, когда у меня и так нервы на пределе?

Он же сейчас должен быть где-то между Францией и Италией, кажется. Нет, я не следила за его жизнью. Просто публикации в социальных сетях частно выдают мне фотографии под девизом «возможно, вы знакомы».

Ещё как знакомы! Вот только в богатстве и здравии – это мы легко и пожалуйста, а в бедности и в болезни – это оказалась не к костюму Макса.

И сейчас я не могу поверить, что он сидит на моей кухне.

Царицына становится резко и удушающе много. Он смещает меня своей наглостью и харизмой совсем не в те чувства, которые я хочу к нему испытывать!

Ещё один длинный, тревожный звонок в дверь заставляет меня вспомнить, куда я, собственно, шла.

Выбегаю в прихожую, дергаю щеколду и вижу на площадке свою заплаканную соседку.

– Наташа… – сердце обрывается вниз и замирает. – Что случилось? Заходи скорее!

– Асечка… – она кидается мне на шею и начинает рыдать с новой силой. – Антоша…

– О Господи, – от предположения самого страшного меня начинает тошнить. – Да прекрати ты рыдать! – рявкаю на неё и легко отталкиваю от себя. – Скажи нормально, что случилось? Что с Антоном?

– Его… – смотрит на меня и беззвучно шевелит губами, – в армию забирают.

– Боже мой… – Выдыхаю с облегчением и даже опираюсь на стену рукой. – Ты меня чуть до инфаркта не довела. Ну так погоди, ты же ему документы с детства на язву готовила. С язвой что ли теперь берут?

– Там неожиданно, – она обессиленно плюхается на пуфик возле трельяжа, – на прошлого председателя комиссии дело завели. Подвинули деда. А новый направление моему оболтусу не ко мне, а в районную выдал. И все… – она разводят руками. – Каждый задницу свою выгораживает, боится… А ты же знаешь, что ему нельзя в армию. Аллергик. Не дай Бог какая ангина, они ж его убьют первым попавшимся антибиотиком. И готовят они все в одной кастрюле. Тоша только рыбу учует, весь чесаться начинает…

– Так погоди… – я сажусь рядом с подругой на трельяж. – И чего мы сделать то теперь можем? Может, письмо открытое в министерство написать, аллергопробы приложить?

– Да ну ты что, – она отмахивается. – Аллергию в нашей стране вообще за болезнь не считают.

– Денег дать… – неуверенно предлагаю я. – У меня есть те, что собирала… – кошусь глазами на сумку с документами.

– А как же? – охает Наташа. – Передумала?

– Нет… – качаю головой. – Врач сказала опасно. Лучше ещё мужчину поискать.

– Ну да… – фыркает соседка.

– Ладно, давай обо мне потом, – я съезжаю с темы. – Какие по вашей проблеме есть варианты?

– Тут либо психушка… но это всю жизнь ему испортить справкой. Либо… – соседка разворачивается ко мне лицом и смотрит прямо в глаза, – Асенька, милая, устрой его к себе в институт. Сессия же ещё не закрыта. Можно же его зачислить задним числом…

– Наташа… – я теряюсь от ее просьбы и не зная, что сказать тру горло ладонью.

– Ну пожалуйста… – она хватает меня за руку.

– Это не так просто… – я пытаюсь подобрать слова и судорожно придумываю альтернативный вариант. – Я не в том положении сейчас, чтобы о чем-то ректора просить. Он очень сильно ищет повод, чтобы меня либо уволить, либо нагнуть для показательной порки. И… Ты хоть представляешь сколько придётся потратить? Ещё плюс год обучения. Ты разоришься на сессиях. А что сам то Антон говорит?

– Говорит в бабкин дом в деревню поедет. Будет там жить…

– Да уж… – вздыхаю я.

– Это было б лето, – машет она рукой. – А так-ни отопления, ни света. И не проведёшь. Я ж в наследство не вступила. Ой… – ее голос неожиданно приобретает испуганный тон. – Это что у тебя?

– Где? – я слежу за ее взглядом и понимаю, что соседка смотрит на ботинки Царицына.

Ой мамочки… Он там сидит «уши греет», а мы тут такие дела обсуждаем!

– У тебя мужик? – шёпотом и с огромными от любопытства глазами спрашивает Наташа.

– Это… – я делаю паузу, решая говорить правду или нет. И прихожу к выводу, что подруге на сегодня потрясений тоже достаточно.

А то я боюсь, что она если узнаёт, кто гоняет чай на моей кухне, сначала покалечит его, а потом меня под капельницу физраствора положит, как особенно накурившуюся.

Наташа никогда не видела Макса. Но если бы тогда не ее помощь, когда бабушка заболела, я бы, наверно, сошла с ума. Мы с ней почти год жили посменно. Следили то за Тошкой, то за бабушкой.

– Долго думаешь, – толкает меня в бок локтем и шипит подруга. – Знакомь уже.

Я поворачиваю голову и понимаю, что Царицын стоит прямо перед нами, небрежно склонив голову на бок.

– Я же просила меня подождать на кухне! – из моего рта вылетает совершенно не то, что должна в таких случаях произносить воспитанная женщина.

Но Максим, игнорируя мой гневный вид и тон решает вершить знакомство с моей подругой самостоятельно.

– Здравствуйте, – улыбается ей одной из своих дежурных улыбок, после которой женщины готовы целовать песок под его ногами. – Вы простите меня, я совершенно случайно стал свидетелем рассказа о вашей проблеме. И знаете, – он хмурится, делая вид, что думает. – Мне кажется, что я смогу вам помочь. Вот только если Настя тоже согласится сделать для меня кое-что не менее ценное.

– Она согласна, – повышая голос, подскакивает эта предательница на ноги. – Что нужно сделать?

– Наташа, – предупреждающе пытаюсь ее одернуть.

– Для начала, – он достаёт вибрирующий телефон из кармана и сбрасывает звонок. – Просто сходить со мной на свидание. Согласитесь, – переводит на меня глубокий и многозначительный взгляд. – Такая мелочь…

– Настя… – умоляюще скрипит подруга.

– Я согласна, – цежу сквозь зубы. – Но…

– Вот и хорошо, – он подаёт Наташе свою визитку. – Позвоните мне завтра около одиннадцати. Я сведу вас с нужным человеком.

– Спасибо, – с благоговением выдыхает подруга.

– До свидания, – кивает ей Максим. Обувается, забирает пальто и переводит на меня прямой взгляд.

– До встречи, Ася.

Глава 9. Расставание (Флешбек)

Макс

Отношения на расстоянии – это какой-то долбаный суррогат. Да, это настоящее извращение, если ночью нельзя прижать к себе любимую женщину. Нельзя глубоко и проникновенно пожелать ей доброго утра перед сложным рабочим днём и просто поцеловать, когда захочется.

Особенно если ты понятия не имеешь, где она, что делает, не имеешь возможности контролировать… А она ещё, будто специально, добавляет пены, вместо того, чтобы по-женски как-то сгладить ситуацию. Ведёт себя, словно отмороженная, никак не реагируя на предложения немного пошалить по телефону. Да и вообще, все наши разговоры сводятся к какой-то банальщине из серии: «как дела? как бабуля? я соскучился…» Охренеть как я соскучился!

Приехать ко мне Ася не может, потому что там у неё работа, институт и бабушка, которая не переживёт подобных телодвижений.

А мне что делать? Терпеть бесконечные: «Извини, не могу говорить. Я на паре. Или на работе. Или в метро сейчас связь пропадёт.» Тюфу! Крыша едет.

Я предлагал Асе взять полностью ее расходы на себя, но она не берет МОИХ денег! Лишая меня этим самым возможности быть полезным своей женщине!

Пару дней назад я начал смотреть на других. Да, блин! Здесь большой выбор женщин, чтобы снять напряжение. Но перед моими глазами только Ася, и это сводит меня с ума.

Остервенело тыкаю пальцами клавиши телефона и снова набираю ее номер.

Девять вечера. Ты же дома? Я готов потратить на эти чертовы звонки состояние, лишь бы вернуть нашу близость.

– Алло, – я слышу ее голос под аккомпанемент воды, и меня моментально срывает с новой силой.

– Скажи, Ась, – начинаю с наезда. – Тебе не кажется, что это перебор? Я чувствую себя постоянно неуместно и дебильно обрывая твой номер.

– Макс, – ее голос становится нервным и испуганным. – Извини меня, пожалуйста. Ты очень уместен, я безумно соскучилась. Но почему ты не хочешь понять? У бабули сердце. Если я вдруг попру против, ее тут же хватит удар.

– Да она просто манипулирует тобой! – рявкаю, повышая голос. – Я ей не нравлюсь! Я!

– Ты возвращайся, пожалуйста, побыстрее, – сглатывая слёзы, шепчет в трубку Ася.

– Через месяц только смогу вырваться, – говорю жестко и с раздражением. – Она за это время подыщет тебе кого-то поприличнее.

– Зачем ты меня обижаешь? – грустно и сдавленно шепчет она. – Сам выбираешь деньги вместо меня и смеешь в чем-то обвинять! Почему бы твоему отцу самому не покататься?

– Потому что это для нас с тобой! – срывает меня на крик. – Чтобы у наших детей все было!

– Прямо как у тебя? – становится злым и циничным ее голос. – Не хочу, как у тебя!

– Тогда чего ты делаешь рядом со мной, – психую в ответ. – Не хочешь? Так иди!

– Анастасия, с кем это ты там говоришь? – я слышу на фоне в трубке старческий пафосный голос.

– Это по учебе… – отзывается Ася, прикрывая рукой динамик, чтобы я не слышал их диалога.

Я вжимаюсь лбом в стену и несколько раз ощутимо прикладываюсь. Нужно решать эту ситуацию как-то принципиально.

– Извини, я здесь, – Настя возвращается к разговору.

– Что наврала? – Спрашиваю ее, чувствуя, как злые куражи набирают обороты.

– Я не врала, – теряется ее голос. – Сказала, что это из института. Одногруппник.

– Да?! Один из двадцати? Ну как скажешь, любимая! Как скажешь! – ору на неё. Отнимаю телефон от уха, зажимаю его в кулак и шиплю маты, буквально сдерживая себя, чтобы не расхреначить трубку о стенку.

– Макс! Мак… – она снова рыдает на другом конце, выворачивая мою душу своими всхлипами наизнанку.

Но остановиться не могу.

– А что? – мне хочется ударить ее побольнее той ситуацией, которую она создала. И я несу совершенную дичь, о которой потом тысячу раз пожалею. – Все одногруппники с тобой такое вытворяют, как я? Ничего ещё не стерлось, дорогая? Или это не за бесплатно? А со мной по любви?

– Да как… – Ася шокировано начинает заикаться. – Как… ты смеешь?

– Я больше так не могу, Настя… Ты сама позвони мне, когда будет что сказать.

– Мне нечего тебе больше сказать! – несётся в динамике, и я сбрасываю вызов, боясь услышать что-то, что поставит между нами точку.

Наплевав на костюм, сползаю вниз по стене и сажусь на пол, обхватывая колени и голову руками.

Что сейчас произошло? Почему нас так порвало?

В груди ноет тупой болью. Голова отказывается соображать, агонизируя от бесконечных диалогов с НЕЙ, которые мне особенно нравятся, когда я кладу трубку.

Дверь номера открывается.

– Максимилиан, – отец переступает порог и зажигает свет. – Ты собираешься спуститься к гостям? Это в конце концов неприлично.

– Нет, – мотаю я головой, и прикусываю телефон, зажатый в кулаке. – Я улетаю завтра в Москву.

От озвученной мысли мышцы начинают вибрировать. Мне нужно что-то сделать, чтобы наша с Асей истерия наконец-то нас отпустила. И кажется я знаю способ все переиграть по-своему.

Ребёнок.

Твоей бабке придётся смириться. Аборт она не позволит. И моим придётся смириться.

– На кого ты похож, Макс, – отец вальяжно подходит ко мне и останавливается, глядя сверху вниз. – Эта девушка тебе не пара. Ее семейка не переносит нашу ещё с того времени, как старый Гордеев выпер меня из института и лично отправил в армию. Я не понимаю, почему ты упорно лезешь туда, где тебе не рады?

Я просто молчу отцу в ответ и тру лицо ладонями.

– Нет, ну ты, конечно, взрослый, – продолжает он. – И сам разберёшься. Вот только не с горяча, Макс! Не с горяча. Выполни свои обязательства перед семьей. Приехали Шевцовы. Нелли по тебе соскучилась, несколько раз спрашивала.

– Хорошо! – вскидываю вверх ладони, понимая, что отец прав. – Дай мне десять минут, и я спущусь.

– Конечно, – кивает отец. – И будь, пожалуйста, с Нелли повежливее. Все-таки мы с ее отцом планируем обьединить компании.

– Да, да, – соглашаюсь я.

Родитель уходит, а я опрокидываю в себя две сотни виски практически залпом, просто в качестве обезболивающего. Жду, когда реальность начнёт двигаться плавнее, и только после этого выхожу из номера и спускаюсь в банкетный зал гостиничного комплекса.

Телефон начинает вибрировать в кармане брюк. Достаю и мстительно смотрю на экран, сбрасывая звонок.

А вот теперь, как я, попереживай там, любимая. Может быть, ты начнёшь, наконец, ценить то, что между нами.

Глава 10. Расставание (флешбек)

Ася

Я набираю Макса уже третий день, но равнодушный механический голос сообщает мне о том, что абонент недоступен или просто больше не желает меня слышать.

Тихонечко глотаю бабушкино успокоительное и натягиваю на себя кофту, вытягивая рукава. Меня знобит от нервов. Слёзы жгучей обиды набегают на глаза и сжимают горло.

Ну почему? Почему Макс совершено не понимает меня? Да, бабушка очень тяжелая и своенравная, да, можно сказать, что своим снобизмом портит мне жизнь, но я все равно не могу оставить человека, который меня вырастил, на попечение сиделок, а сама укатить в объятия мужчины купаться в море.

Господи! Да мне больше всего на свете хочется оказаться рядом с Максом, как он этого не понимает! Зачем говорит все эти обидные и страшные вещи? Неужели он всерьёз может подумать обо мне такое?

Если – да, тогда… нам действительно не по пути.

– Укол я сделала, – в кухню заходит моя соседка Наташа. – Ираида Марковна уснула.

– Спасибо, – киваю я ей. – Вот, возьми, пожалуйста, – протягиваю ей сторублевую купюру.

– Да перестань ты, Господи, – морщится она. – Так, считай долг свой врачебный выполняю.

– Наташ, – качаю головой, – я знаю, что у вас с Тошкой нету. Он в кроссовках рваных ходит…

– Так у тебя будто есть, – фыркает она и устало ложится на дверной косяк. – Я бы себе ночные смены взяла, если бы ты Тошку на ночь к себе забирала.

– Да не вопрос, – я жму плечами. – Только спать ты когда будешь?

– В ночных нормально, – Наташа отмахивается. – Поспать тоже успеваем. Очень редко что-то случается. Ты чего снова вся на мокром месте? – сочувственно понижает голос. – Поругалась с принцем своим наследным?

– Угу, – киваю прикусывая губу. – Трубку не берет.

– Ну вот не понимаю я мужиков, – вздыхает Наталья. – Ты горбатишься, а для него твоя зарплата, поди, на один день. Чего бы ему не подкинуть деньжат тебе?

– Он предлагал, – мотаю головой. – Мне неудобно.

– Ну и дура, – выносит мне диагноз соседка. – Там тебе неудобно, а когда за жопу лапают в кафе, пока ты с подносом бегаешь, это нормально!

– Думаешь, я не права?

– Уверенна, – кивает. – Иди прогуляйся до магазина, проветрись. А то не заснёшь.

– Да, спасибо… – решаю, что это действительно хорошая идея.

И с улицы комфортнее звонить Максу…

Выхожу во двор и сажусь на качели рядом с песочницей.

Макс, ну, пожалуйста, возьми трубку.

Я набираю дрожащими пальцами уже, наверное, сотое смс.

Прижимаю экран к губам и умоляю сообщение загореться заветной зелёной галочкой «доставлено».

Неожиданно, меня ослепляет резкий свет фар.

Я вглядываюсь в темноту и понимаю, что номера машины мне знакомы.

Сердце совершает в груди счастливый кульбит, переставая биться.

Макс! Это же машина Макса. Он… Приехал? Он сумасшедший. Он точно мог! Для Царицына нет ничего невозможного, если он действительно захотел!

Подлетаю из качелей и бегу навстречу чёрному внедорожнику.

Равняюсь с водительским стеклом и понимаю, что за рулём сидит не Максим.

Теряюсь и отступаю на шаг назад. Я ошиблась?

Дверь со стороны пассажира открывается, и из неё выходит солидный немолодой мужчина в блестящем чёрном костюме.

Он оборачивается на меня и внимательно окидывает взглядом.

Чисто интуитивно, по тонким чертам мимики я узнаю в нем отца Максима.

Мне становится физически страшно.

Грудь сдавливает паникой, и я просто прирастаю к асфальту, боясь услышать причину того, почему человек может не брать трубку три дня.

– Вы – Настя? – мужчина окликает меня первым.

Киваю.

– Здравствуйте…

– Прошу вас, – он невозмутимо делает жест рукой в сторону машины. – Присядьте, пожалуйста, внутрь. Нам с вами есть о чем поговорить.

Я, действуя чисто механически, подхожу к машине, открываю дверь и сажусь на заднее сидение.

Мандраж начинает подколачивать меня на столько сильно, что руки не сразу находят ручку, чтобы закрыть дверь.

Мужчина опускается рядом со мной на сиденье.

– Анастасия… – делает паузу, а я впиваюсь взглядом в его лицо, стараясь что-то прочитать до того, как он озвучит. – Меня зовут Дамир Аркадьевич Царицын.

– Я… вас узнала, – киваю. – Пожалуйста, если вы хотите мне что-то сообщить, говорите.

– Как скажешь, – он жмёт плечами. – Я здесь нахожусь по просьбе своего сына. Признаться, с большим удовольствием. Потому что всей нашей семье его решение завершить ваши странные отношения кажется единственно верным и правильным. Мак, как настоящий мужчина, хотел сделать для вас что-то хорошее напоследок, поэтому вот… – Царицын откидывает подлокотник и достаёт оттуда большую пачку долларов. – Здесь пол миллиона русских. Используйте их разумно.

Деньги перекочёвывают ко мне на колени, а я сижу и пялюсь на них, как прихлопнутая пыльным мешком, боясь поверить в происходящее.

– Заберите… – сжимаю зубы и впиваюсь пальчиками в кожаную обивку сиденья. – Вы слышите?

– Ну только, милочка, давайте без слез и истерик, – брезгливо машет ладонью мужчина. – Я не нанимался быть вашей жилеткой.

– Пусть Макс скажет мне о расставании сам, – упрямо поджимаю губы и смотрю в одну точку.

– Это так глупо, – вздыхает старший Царицын. – Но я передам ему, когда он причалит к берегу.

– К какому берегу? – переспрашиваю, будто отупевшая.

– Три дня назад Макс уплыл в море на яхте. Вернётся через десять дней, – он терпеливо поясняет мне.

– Один уплыл? – почему-то спрашиваю я севшим голосом.

Мужчина смотрит на меня так безнадежно и с жалостью, что мне моментально все становится понятно.

– Это глупый вопрос, – заключает старший Царицын. – А деньги все-таки возьмите. Зная вашу сложную ситуацию, Мак очень просил меня отвезти их вам лично. Всего хорошего, Настя.

Показывая, что разговор окончен, он выходит из машины.

Чувствуя себя в состоянии коматоза, я сижу ещё несколько секунд, а потом, когда дверь с моей стороны открывается сама, просто опускаю ноги на асфальт и тяжело принимаю вертикальное положение.

Ничего не понимаю. Ничего не чувствую. Я будто онемела.

Шины внедорожника шлифуют мелкие камешки.

Я провожаю глазами машину, на заднем сиденье которой, мы столько раз с Максом были близки и чувствую, что хочу кричать.

Поднимаю руки к лицу на всякий случай и чувствую, что из них что-то выпадает и шмякается об асфальт.

Опускаю глаза. Деньги.

Хорошо, что сейчас на улице сумерки, и никто из прохожих не видит, как я пинаю носком кроссовка пол миллиона рублей. Иначе бы меня точно забрали в дурку.

С одной стороны я просто не могу поверить, что Макс мог решить стереть нас за одну ночь, а с другой… к этому все шло. И эта наша последняя такая некрасивая ссора…

Но всунуть мне напоследок денег, откупиться от чувств… Господи! Зарываюсь пальцами в волосы и сдавливаю виски. Ты – просто страшное чудовище, Царицын.

Приседаю на бордюр и сгибаюсь от душевной, но так остро ощутимой физически боли, пополам.

Все понятно, все в твоём стиле, Макс, но вот только мне как без тебя жить то дальше?

Глава 11. Неожиданные встречи 1 ч

Ася

Делаю глоток кофе из термокружки и снова пытаюсь вычитать план методички. Ничего не получается. Буквы расплываются перед глазами, строчки прыгают…

Тяжело вздыхая, поправляю на плечах палантин. Выхожу из-за стола и прижимаюсь коленками к батарее возле окна.

По ночам спать нужно, Ася. А не фантазировать о бывших мужчинах. Но… Я не могу оставаться равнодушной к угрозе Максима о свидании.

Меня кидает из крайности в крайность: от желания взять больничный и сбежать на несколько дней до размышлений о том, что я надену на встречу.

Сердце снова норовит проломить стуком грудную клетку.

А главное – зачем Максу так остро понадобилась наша встреча? Ему просто стало скучно? Или это такая новая игра для богатеньких дяденек?

От бесконечных мыслей виски начинают ныть. Я подхожу к сумке и достаю таблетку обезболивающего, мне бы ещё валерьянки…

Дверь кафедры распахивается без стука, и на пороге появляется Валид Аристархович собственной персоной. Снизошёл, как говорится.

– О, Гордеева, – он прищёлкивает языком. – Хорошо, что вы есть. Во избежании всяческих недопониманий на экзамене, хочу довести до вашего сведения, что в завтрашней группе прибавился новый студент. Каримов Антон Тимурович. Не забудьте внести в ведомости.

Я ошарашено хлопаю глазами, услышав фамилию сына своей соседки. Значит, Царицын не соврал и действительно ей помог.

– А вот и он, – ректор пропускает перед собой Тошку и хлопает его по плечу. – Вот, Антон. Знакомьтесь. Анастасия Ивановна Гордеева. Выдаст тебе билеты к завтрашнему экзамену. Остальное возьмёте на консультациях и у одногруппников.

– Здравствуйте, – расплывается в улыбке мой сосед.

– Здравствуйте, Антон, – киваю ему.

– Ну все, дальше – сами, – хлопает в ладоши мой начальник. – Анастасия Ивановна, – смотрит на меня строго. – Вы уж не пугайте наших новеньких, пожалуйста.

Выходит в коридор, а я таращусь на закрытую дверь, переваривая ситуацию.

Если ректор САМ показывает студенту институт, то это серьезно.

Мне становится окончательно нехорошо. Духота от обогревателей бьет жаром по щекам.

Сколько же дал ему Царицын? И сколько, а главное что, теперь должна Максу я?

– Ася, – тихонько зовёт меня Тошка.

Это для меня он – Тошка, а на деле он – двухметровый достаточно симпатичный парень с аристократичной худобой.

– Что, прости? – вскидываюсь я.

– Ты чего молчишь? – он неуверенно, но доброжелательно смотрит на меня. – Осуждаешь, что служить не пошёл, да?

– Да что ты, – улыбаясь, дотрагиваюсь до его плеча. – Я помню, как мать тебе руки на ночь бинтами заматывала, чтобы ты не чесался, когда вас в школе треской закормили…

– Я бы сам в следующем году поступил, – вдруг резко перебивает меня Антон. – Я просто бабок подзаработать хотел. Стремно без них. А этот мужик, – его тон становится агрессивнее, – который за меня договаривался, он тебе кто?

Я немного теряюсь от напора.

– Старый знакомый, – жму плечами, не понимая, что вызвало у Антона такую бурную реакцию. Неужели стесняется своей истории про аллергию? Так нас никто не слышит…

– Ладно, – он надевает на себя куртку, которую держал в руках. – Я тогда поехал, а то у меня смена скоро.

– Удачного дня тебе, – стараюсь говорить, как можно мягче.

– Ты не переживай, – Антон на секунду замирает в дверях. – Я завтра не подведу тебя. Нормально сдам.

– Точно, билеты! – Спохватываюсь я. Беру со стола ксерокопии и подаю. – Держи.

– Спасибо, – сворачивает листы и прячет в карман. – Ну пока.

Смывается за дверь.

Внутри меня подкипает и не даёт покоя странное, навязчивое ощущение, что великодушие Царицына с Тошкиным поступлением – это демонстрация того, что власть и возможности денег со временем стали только крепче.

И вот теперь мне самой, когда пришлось столкнуться с проблемой, помогли именно они.

Закусываю от досады губу и, психуя, запихиваю в рот сразу две конфеты из коробки.

Как я сразу не поняла то! Идиотка…

А свидание нужно для того, чтобы посмотреть, как я буду благодарить и отрабатывать торжество материального над моей поломанной принципиальностью. Ну Царицын!

Очень хорошо, что у меня нет его номера, и нет возможности сейчас набрать и все высказать.

Руки трясутся, пока наливаю в кружку воды и глотаю таблетку, все это время зажатую в кулаке.

Но это ерунда. У меня припасено то, что я хотела потратить на ребёнка, но теперь готова швырнуть Максу в лицо. У нас же не свидание, а возвращение долгов? Не позволю себя унижать!

На автомате провожу консультацию у «журналистов» и решаю, что было бы неплохо подготовиться к общению с Царицыным. Хотя бы просто купить новое платье.

Принципиально очков оно, конечно, мне не прибавит, но зато, на фоне Мака я не буду выглядеть «бедной родственницей», если он позовёт меня в ресторан. А он позовёт. И непременно выберет самый дорогой.

Заезжаю после работы в магазин и с особой прилежностью приступаю к выполнению плана.

Но примерно на третьем магазине уже безнадёжно устаю примерять бесконечные узкие «футляры», в которых тяжело дышать. Покупаю самый обычный костюм-двойку с серебряной нитью. Добавляю к нему серебряный топ и клатч.

«Все правильно», – довольно кручусь перед зеркалом примерочной. – «Вот так мне хорошо. Зачем мне платье? Я же не соблазнять Царицына иду. А костюм потом носить можно.»

Оплачиваю покупки и выхожу из магазина.

Ставлю пакеты на лавочку, чтобы найти в сумке звонящий телефон, как вдруг кто-то острожно трогает меня за плечо.

– Ася?

Оборачиваюсь…

Глава 12. Неожиданные встречи 2 ч

Ася

– О… Андрей! – окидываю взглядом парня, который учился со мной в институте и почти искренне ему улыбаюсь. – Привет! Ты как здесь?

– В суде был. Решил основные пробки переждать и в местном ресторане поужинать, – жмёт плечами он и кивает головой на пакеты. – Я помогу. Ты не против?

– Они не тяжелые… – начинаю я свой отказ издалека, но Андрей уже подхватывает их и обезоруживающе улыбается. – Ладно, спасибо. – Выдыхаю. – Мне на парковку.

– Слушай, – продолжает он свой напор. – Раз уж мы встретились. Может быть, посидим, поужинаем вместе? Составишь мне компанию?

– Постой, Андрей, – я торможу его взмахом руки. – Кажется, мы с тобой уже проходили этот этап. И у меня работы на завтра много…

– Просто ужин, – согласно кивает он головой. – Без намеков. По-дружески. Согласна?

Я все-таки достаю из сумочки телефон и смотрю на экран, который загорается сообщением от неизвестного номера.

Жму пальцем на клавишу прочитать и безошибочно угадываю отправителя.

Макс:

«Я своё обещание выполнил. Жду тебя завтра на ужин в восемь. Ресторан «Ривьера».

Закипаю желанием немедленно и прямо сейчас доказать самой себе, а заодно и окончательно зарвавшемуся Царицыну, что у меня все хорошо.

– А я согласна, – с вызывающей улыбкой смотрю на Андрея. – Только я за рулём.

– Я тоже, – он с энтузиазмом подхватывает меня под локоть. – Здесь делают просто шикарный салат из морских гребешков и подают свежих устриц. Тебе понравится.

Мы присаживаемся за столик и пока ждём заказ, вполне приятно болтаем о разной ерунде.

– Ты не можешь знать нравятся тебе горы или нет, если никогда не пробовала кататься, – пытается убедить меня Андрей. – Прости, одну минуту. – Он достаёт из кармана вибрирующий телефон и отвечает на звонок. – Алло…

Я делаю глоток сока из стакана и невольно думаю о том, что действительно очень мало уделяю времени развлечениям. Нет, это не значит, что я собираюсь принять предложение Андрея поехать с ним кататься на склон. Он даже пока его ещё не озвучил. Но клонит к этому.

Просто, наверное, мне самой нужно придумать себе приключение.

Например, через месяц можно будет попробовать попросить Машу подобрать мне недорогой тур по Европе. Зря что ли у меня подруга – туристический агент, хоть и в декрете. А в Европу я уже давно собираюсь. Польша, Бельгия, Франция, Италия…

Мысленно хмыкаю.

Ну признайся себе, Гордеева, что именно там ты рассчитывала встретиться с Царицыным. В одном из отелей его отца. Нет, не всерьёз, конечно. Но подобные фантазии одолевали мои вечерние часы одиночества достаточно часто.

Ну ни одна же нормальная женщина не мечтает встретить бывшего любимого в клинике репродукции… и до меня только сейчас, как гром среди ясного неба, доходит мысль…

А что забыл в клинике Царицын? Уж не рожать пришёл, это точно.

Мои мысли прерывает официант, который приносит заказ. Две большие тарелки салата и один общий поднос с устрицами.

– Да, давай не будем ничего придумывать, – говорит Андрей в трубку. – Если ты в центре, просто подвози документы в морской ресторанчик, который на третьем этаже в «Плазе». Я тебя встречу, и поедешь дальше на своё совещание.

Андрей кивает мне головой на тарелку, мол, кушай, чего замерла. А я с опаской беру вилку и трогаю кончиком нечто похожее на разваренную макаронину «рожок».

– Ну тогда жду звонка, – завершает разговор Андрей и откладывает телефон, переворачивая экраном вниз.

– Работа не отпускает? – улыбаюсь ему.

– Да там ерунда, – отмахивается он. – По одному делу новому клиент документы отдать должен, а я же завтра покататься улетаю. – Он делает паузу, заглядывая мне в глаза. – Ася… – тяжелеет его голос, – я бы хотел пригласить тебя с собой…

– Нет, извини, – я стискиваю в пальцах вилку, начиная нервничать. – И знаешь… Время уже позднее. Мне, наверное, уже пора…

Мысленно ругаю себя самыми последними словами за то, что согласилась на этот ужин. Ну не маленькая же, вроде.

Уже должна понимать, что все эти сказки про «по-дружески» – лишь уловки.

– Извини, – Андрей останавливающе накрывает мою руку своей. – Я все понял. Давай ужинать. Просто, – он обезоруживающе улыбается. – Я же должен был попробовать. Вдруг, наша встреча – это был знак Вселенной?

– Не думала, – осторожно освобождаю свою руку от его ладони, – что адвокаты верят в высшие силы.

– На самом деле, – чувствуя, что я остаюсь, Андрей немного расслабляется и накалывает салат на вилку. – Адвокаты по степени суеверности стоят на втором месте после медсестр. Я, например, никогда не бреюсь перед заседанием.

– Ясно, – киваю ему и «утыкаюсь носом» в свою тарелку, делая вид, что мне невероятно вкусно.

Андрей пытается снова втянуть меня в разговор, но легкость восстановить не выходит.

Что со мной не так?

Я смотрю на обаятельного, умного мужчину, который уже второй раз пытается выразить ко мне свой интерес, и не чувствую ни волнения, ни желания пофлиртовать. Я не чувствую НИ-ЧЕ-ГО.

Зато вчера, рядом с Царицыным мое сердце, голова и тело, как всегда, сошли с ума и чуть не подрались.

– О ком ты думаешь? – повышая голос, Андрей обращает на себя мое внимание.

– Ни о ком, – отзываюсь как можно беспечнее. – Тебя слушаю и ем. Вот, собираюсь с духом, чтобы попробовать устриц.

В подтверждение своих слов смело снимаю с центральной тарелки раковину и, преодолевая первый момент отвращения от сомнительного содержимого, всасываю устрицу в себя.

Слизкая масса застревает в горле, как пробка.

– Асенька, не мучай животное, – раздаётся над моим ухом голос, от которого по телу моментально разбегаются мурашки.

Я резко оборачиваюсь и хлопаю на Царицына глазами, стараясь дышать носом.

Господи, ну почему я пред ним всегда выгляжу дура-дурой!

– Глотай быстрее. Они же живые, – продолжает Мак невозмутимым издевательским тоном. – Умирают только в желудке. Вот, – берет со стола стакан сока и подаёт мне. – Запей, а то кричать будет.

Он тут же будто теряет ко мне интерес и переводит внимание на готового в любой момент взорваться Андрея.

– Извини, – жмёт плечами и протягивает ему папку с документами. – Ты не отвечал на звонки, а я быстро приехал.

– Ты же говорил, что не помнишь Настю, – прищуривается мой спутник.

Я наконец-то проглатываю устрицу и пытаюсь отдышаться.

– Увидел и вспомнил, – давяще отвечает Царицын.

– Ты спешил, – оскаливается ему в ответ Андрей. – Так не задерживаю тебя.

– А я и ухожу, – соглашается Макс. – Жду тебя, Ася, завтра, – он оборачивается на меня. – Ты же помнишь, что у нас свидание?

– Мак… – сгорая со стыда и не зная перед кем сейчас оправдываться, да и вообще, должна ли, зарываюсь пальцами в волосы и закусываю щеки.

– Тут у меня вопросы возникли, – тяжело поднимается из-за стола Андрей и взмахивает папкой перед носом Максима. – Я провожу до парковки, обсудим? – Заканчивает агрессивно.

– Пожалуйста, не надо, – я подскакиваю со стула и влетаю между мужчинами, вконец переставая понимать, что происходит. А заодно, и сдавая себя с головой в том, чего на самом деле не совершала.

– Асенька, – Андрей берет меня за руку и демонстративно целует мне пальцы. – Все в порядке. Мы просто обсудим с Максом некоторые детали его развода, а ты дождись меня, пожалуйста. Выбери пока десерты.

Мужчины, обогнув меня, уходят к выходу из ресторана.

Я беспомощно падаю за стол и закрываю лицо руками. Что они вообще здесь устроили? Господи, как стыдно.

Сцепились, как мальчишки на ровном месте. Стали махать дубинками, точнее аргументами. Поставили меня в некрасивое положение… Теперь с соседних столов люди косятся.

Я ведь никому из них ничего не должна и не обещала. Бред какой-то.

С ненавистью смотрю на оставшихся в тарелке устриц и нервно сглатываю слюну, все ещё ощущая пульсирующее тельце у себя во рту.

Если бы знала, что они живые, ни за что бы пробовать не стала.

Подзываю жестом официанта и прошу счёт.

Тихонько офигевая с цен, оплачиваю его, забираю вещи и сбегаю из ресторана, не дожидаясь Андрея.

Поднимаюсь выше на один этаж к ресторанам быстрого питания и заказываю себе большой гамбургер с двумя котлетами. Из напитков выбираю кофе.

Забираю заказ и забиваюсь с ним в самый дальний угол фуд-корта.

Телефон вибрирует в сумочке.

Оставьте меня все в покое! Самая правильная идея в моей жизни была – родить без мужчин!

Сбрасываю звонки Андрея и вздрагиваю, когда с того самого незнакомого номера приходит ещё одно сообщение.

Максим:

«Не вздумай завтра опоздать.»

Глава 13. Ничья

Макс

– Только после ВАС, – ёрничает в дверях ресторана Андрей, пропускная меня вперёд.

– Хорошо, что ты сам это осознаёшь, Елецкий, – откровенно нарываюсь я на конфликт. Потому что мое забрало упало, и тормознуть я уже не в состоянии. – У неё вообще все – «после меня».

– Я сейчас тебе втащу, – вспенивается Андрей, хватая меня за плечо.

– Втащишь, – сбрасываю его руку и киваю на напрягшихся охранников. – Только не здесь. А то свои выходные отдохнёшь не в горах, а в полиции.

Толкаясь плечами, заходим в лифт и, молча сверля друг друга глазами, едем до парковки.

Я пытаюсь объяснить себе, что творю сейчас совершенно необъяснимую дичь. Что если Ася хочет встречаться с мужиком, который ее даже не заводит, то ради Бога! Но тогда какого хрена Елецкий держит ещё секретаршу?

Нет, этого не может быть. Разбавлять Асю левыми бабами – это нужно быть полным идиотом. А Елецкий гурман. Что попало он никогда не жрал и не жрет. Ну и физически в состоянии начпокать и воспитать целый выводок детей.

Тогда напрашивается только один вывод – с Гордеевой у него ничего нет.

«Ну как нет то!?» – Психуя, открываю с ноги дверь на парковку. – «Если он ей с ней ужинает и целует руки.»

Резко разворачиваюсь лицом к Андрею, делая так, что он в меня врезается.

– Ты предложил ей поехать с тобой?

– Предложил, – он отвечает мне, с вызовом глядя прямо в глаза.

– А она? – сжимаю кулаки, которые реально чешутся.

– Пока не согласилась, – ухмыляется Андрей, – но у нас весь вечер и ночь впереди.

– Отвали от неё, – агрессивно цежу сквозь зубы, прихватывая Елецкого за воротник пиджака. – Это моя женщина.

– Да? – мой адвокат дергает бровью и ухмыляется. – Вот только она мне час назад сказала, что абсолютно свободна.

– Она ошиблась, – говорю давяще и дергаю Андрея за воротник.

– Руки убери, – рявкает он, рубящим движением сбивая мой захват. – И я очень сильно сомневаюсь, что Ася стала бы встречаться с женатым мужчиной.

«Ай, какой умный,» – морщусь от его правоты.

– Я очень тебе благодарен, – говорю приторно-слащавым тоном, – что ты поставил ее в известность о моем скором разводе. Ты же сделаешь все в лучшем виде? – прищуриваюсь. – Или ты ещё и как профессионал-отстой?

– Я не смешиваю личное и работу, – шипит мне в ответ Андрей. – И раз уж мы в этой ситуации равны, то пусть девочка сама выберет.

– А как же секретарша твоя? – захлебываюсь я ядом и ревностью.

– Так это же не жена, – ехидно скалится мне в ответ.

– Сука… – понимая, что он тоже в своём праве, я достаю из кармана пальто сигареты.

Беру себе и ротягиваю пачку Андрею. Несколько секунд мы молча курим, пытаясь успокоиться, чтобы разойтись цивилизованно.

– Она рассказывала, что ты ее жестко кинул. – задумчиво говорит Елецкий.

– Что она тебе ещё рассказывала? – глубоко затягиваюсь, практически медитируя на дым.

Серьезно, детка? Это я тебя кинул? Ну офигеть!

– Что тебе она больше никогда не дала бы второго шанса, поэтому Царицын… – он щелчком тушит сигарету. – Не мешай мне. Я ее дожму.

Внутри меня клокочет болью и обидой от того, что Ася смела обсуждать НАС с другим мужиком. Что рассказывала подробности и…. аааа!

Этого не может быть, что она больше меня не хочет!

Вчера на кухне я чувствовал ее злость, адреналин, растерянность и…на этих эмоциях ее вполне можно было бы «поджечь» и взять прямо на столе.

По спине прокатывается дрожь возбуждения. Надо было так и сделать!

– Ты делай, то что должен, – тоже тушу сигарету. – А я буду делать то, что сочту правильным.

– Я подожду, когда ты снова налажаешь, Царицын, – ехидно улыбается Андрей, – а ты с бабами редкий гавнюк. Пойду, – заглядывает в папку с документами, которую я привёз. – Здесь все супер. Спасибо.

Елецкий уходит к лифтам, а я сажусь в машину и несколько раз луплю ладонями по рулю.

Ну не гасить же мне его в конце концов! Ася не посмеет провести с ним ночь. И не посмеет уехать. Потому что боится за сына подруги. Потому что горит желанием высказать мне, какой я редкий гад.

Сейчас мне даже на руку, что Гордеева считает меня циничной сволочью. Будет сговорчивее.

Отправляю Асе сообщение, чтобы завтра не вздумала опаздывать на ужин.

И, когда текст загорается пометкой «прочитано», чувствую, как она «взрывается» эмоциями на другом конце трубки.

Конечно, я бы помог сыну ее подруги в любом случае. Мне это не стоило большого труда. Но нам с Гордеевой нужны обстоятельства, чтобы попробовать заново. Особенно они нужны ей, чтобы оправдать себя.

Такие чувства не исчезают. Ты, детка, струсила. А мне даже пяти лет оказалось мало, чтобы выздороветь.

И раз я засовываю в жопу свою уязвлённую мужскую гордость(а это хрень не маленького размера), то я хочу, чтобы твоя жизнь и свобода принадлежали мне. Хочу твоё тело, мысли и чувства. Я хочу тебя, Ася. И мне совершенно наплевать, что ты об этом думаешь.

Телефон вздрагивает в моих руках вибрацией.

Сердце на мгновение заходится от мысли, что это может быть Ася.

Но на экране мигает номер отца. Скидываю вызов и пишу сообщение, что через пятнадцать минут буду. Это последнее совещание, на котором я буду присутствовать, как акционер.

Глава 14. Семейные ценности

Макс

– Макс! – шипит мне в ухо отец. – Ты можешь хотя бы делать вид, что тебе интересно происходящее!?

– Нет… – отвечаю ему в тон. – Не могу. Потому что своё мнение уже сказал. Нет смысла вкладывать в это деньги. Если уж входить партнером в проект, то делать это с погрешностью на те три года, которые вы будете только стороить! – Видимо, последнюю фразу я говорю слишком эмоционально, потому что присутствующие люди за столом замирают.

– Максимилиан, – вопросительно вскидывает брови владелец сети гостиниц Айзенковский, строительство которых мой отец собирается проспонсировать, – вы считаете, что мое предложение невыгодно?

– Да, я так считаю, – чеканю слова и смотрю ему прямо в глаза. – Потому что все это устарело. На этапе строительства – сложно и громоздко, на этапе ремонта – неоправданно помпезно, на этапе ежедневной работы – вообще никуда не годится. У вас даже не предусмотрены отдельные лифты и лестницы для персонала. А это потеря эффективности работников. Мы будем вынуждены нанять в полтора раза больше людей, чем это необходимо. Признайтесь, вы выкупили чьи-то старинные проекты и теперь собираетесь их реализовать за наш счёт?

– Откуда такие выводы? – ухмыляется мужчина. – На сколько я знаю, у вас, Максимилиан, нет даже необходимого образования, чтобы давать оценки проектам.

– Зато у меня есть два года жёсткой практики в турецких отелях. Ещё год во Франции и остальных странах Европы. И я могу вам авторитетно заявить, подтвердив это расчётами, что строить маленькие гостиницы гораздо выгоднее. Ими проще управлять и обслуживать, легче ремонтировать и соответствовать запросам потребителя. Их не пугает сезонность. В конце концов, их легко продать! – Взрывает меня.

– Я предлагаю взять перерыв на кофе, – примирительно заключает пока ещё мой тесть.

– Поддерживаю, – резко встаю из-за стола и направляюсь к выходу из переговорной. – Приятного аппетита.

– Макс, ты куда? – строго окликает меня отец, видимо рассчитывая, что я испугаюсь его тона и вернусь на место.

Но этого не будет. К счастью, я теперь человек свободный. И это не последнее разочарование, господа, которое вас сегодня ждёт.

Распахиваю дверь и влетаю в секретаршу с подносом.

Она вскрикивает от неожиданности. По рукаву моей белой рубашки растекается горячее коричневое пятно.

Да! Именно этого мне сегодня не хватало для полного счастья.

– Черт, – говорю тихо и с чувством, проглатывая маты.

– Максимилиан Дамирович, простите… – заикаясь от испуга, шепчет Лерочка.

– Все нормально! – отмахиваюсь от неё и ухожу в коридор.

Ненавижу, когда из меня пытаются сделать идиота. Если отцу это нравится, то пусть просирает последние активы.

Захожу в свой кабинет и скидываю на пол рубашку. Достаю из шкафа новую.

Только успеваю застегнуть пуговицы, как дверь кабинета распахивается от резкого движения, и на пороге появляется отец.

– Ты что себе позволяешь, Максимилиан!? – раскатывается по стеклянным перегородкам его голос.

– Позволяю себе, – падаю на стул и поднимаю голову на отца, – спасти ваши задницы от банкротства. И ещё, папа… – специально выделяю последнее слово. – Я развожусь с Нелли.

– Что ты сказал? – зло выдыхает родитель. – Ах ты… Надоело сыто жить? Или ты уже совсем страх потерял? – снова повышает голос.

– Имею право, – нагло жму плечами. – Родить наследника Нелли никогда не сможет. Да и наследовать скоро будет нечего, если вы подпишите договор с этим «королем дворцов». Просто признайся, что ты, ввязываясь в этот проект, тешишь самолюбие. Хочется масштаба, размаха. Вот на таких идиотах и наживается Айзенковский!

– Ты несёшь бред, Макс… – шипит отец. – Его гостиницы процветают на побережье.

– Только в формате оллинклюзив, рабском труде студентов и при условии двойного бронирования!

– Не вижу ничего в этом плохого, – складывает на груди руки отец.

– А ты видел во что превращаются эти гостиницы, когда наступает время ремонта или какой-нибудь кризис. Они стоят плесневеющими призраками! Страшные, никому не нужные, некредитоспособные. В общем, – вскидываю руки в останавливающем жесте. – Я за это ответственность нести не хочу. Продавать говно туроператорам не буду.

Встаю с кресла и забираю с вешалки пальто.

– Что это значит, Макс? – рычит отец.

– Наверное то, что я больше не исполнительный директор «Империя групп». И вы можете сами подписывать, что сочтете нужным, – жму плечами и ухмыляюсь. – Фух. Реально переживал, как сказать, а оно само вышло. – Ну, пока…

Резко разворачиваюсь и иду к лифтам.

– Макс, вернись! – несётся мне в след раскатистое. – Сукин ты сын!

Игнорирую.

Решаю на всякий случай не ждать лифт и сбегаю вниз по лестнице.

У меня есть одно дело, которое волнует сильнее всего остального. Оно засело в голове ржавым гвоздём и отдаёт болью в левую грудину. И бесит, бесит, бесит!

Где, мать вашу, ночует Ася?

Я, как ревнивый пацан, гоню машину до ее дома и паркуюсь под погасшим фонарем, чтобы не светиться.

Скольжу глазами по окнам, считая седьмое от края на третьем этаже.

Горят. И кухня и комната.

Усмехаясь сам над собой, утыкаюсь лбом в руль.

Ну это уже совсем, Царицын…

Как ты ее собрался прессовать, если сам утёк?

Телефон вздрагивает вибрацией звонка.

Ну понеслась… Тяжело выдыхаю, видя на экране номер матери.

Сейчас мне ещё раз расскажут о семейных ценностях и сказочной неблагодарности.

– Алло, – обречённо говорю в трубку.

– Сыночек… – мамин голос звучит совершенно трагично. – Максим…

– Что ты хотела, мама? – Спрашиваю терпеливо.

– Мне только что звонил папа. Сказал, что ты бросаешь Нелли, потому что она не может забеременеть! Но так же нельзя, родной! Вы – семья… Нужно поискать варианты, у нас достаточно денег…

– Так это же я для тебя, мам стараюсь! Тебе же хочется пелёнок и колясок! – перебиваю я ее праведные страдания. – При любом удобном случае начинаешь эту песню!

– Да, потому что мы с твоим отцом уже не молоды… – заводит она патетично.

– Мам, ну хватит! – Снова резко прерываю ее. – Я не люблю и никогда не любил Нелли. И мне сейчас совершенно некогда говорить об этом.

– Но как же? Ну ты не кипятись, сыночек, – продолжает она миротворить. – Зачем отца доводить? Что вообще на тебя нашло?

– Мамуль, – зажимаю переносицу пальцами и выдыхаю. – Я все подробно объясню тебе на ужине. Хорошо? А сейчас я за рулём.

– За рулём? – спохватывается мать. – Ты почему разговариваешь за рулём, Макс! Немедленно остановись! Ты решил довести меня сегодня…

Сбрасываю вызов и временно отключаю телефон.

Смотрю ещё раз на окна Аси, в которых уже не горит свет.

Чувствую себя полным влюблённым идиотом. Злясь на то, что ничерта не выходит это контролировать, завожу машину.

Домой, Макс… Завтра эта женщина будет твоя.

Глава 15. Свидание

Ася

Ещё один день моральных унижений, который надо просто пережить, не зацикливаясь.

Экзамен по русской литературе у тридцати человек за час – это супер лихо! Совершенно не понятно зачем я перед студентами распиналась пол года. Вставала ни свет ни заря. Ехала по пробкам на эти чертовы первые пары. Ах да, надо сказать, что мои пары просто всегда и по факту первые.

Я до последнего надеялась, что начальник пошутил и даст провести мне пересдачу нормально. Но нет!

Зато в ведомости у нас всего десять четвёрок, которые (читай) жирные неуды.

Оскорбительно? Очень! Но я почти привыкла.

Успокаиваю себе тем, что мне нужно просто защититься и никогда больше к науке не возвращаться.

А работу я себе найду.

Остервенело пытаюсь расчесать завившиеся от уличной сырости пряди волос и уложить их хоть в какое-то подобие причёски.

Выходит только высокая «ракушка».

Закалываю ее большим количеством шпилек, чтобы не развалилась, и выпускаю несколько прядей.

Выходит, в принципе, красиво.

Придирчиво осматриваю себя со всех сторон в большое зеркало на дверце шкафа и решаю все-таки накрасить губы красной помадой.

Царицын ненавидит ее.

Мажу пожирнее, стараясь не выходить за края. И посылаю своему отражению поцелуй.

Вот теперь – хорошо.

Проверяю в сумочке большую стопку денег и представляю, как швырну их Максу в лицо. И это очень хорошо, что сегодня я достаточно для этого красивая. Так эффектнее.

Чем ближе минутная стрелка ползёт к семи, тем больше я нервничаю. Сижу, как разодетая дура, в прихожей на пуфике и решаю садиться за руль или…

Нет! Вызову такси. Алкоголь для храбрости не помешает.

Накидываю театральный белый полушубок и выхожу из квартиры.

Мое сердце колотится примерно также отчаянно, как перед нашим первым свиданием. Только тогда у нас все начиналось, а теперь, я надеюсь, закончится.

Постоянно кидает то в жар, то в холод, поэтому я даже не застегиваю шубку. Наоборот. Приоткрываю окно и жадно глотаю сырой холодный воздух.

На парковке перед рестораном ищу глазами машину Царицына. И уже через минуту бросаю это дело, потому что от количества дорогих четырёхколёсных в глазах начинает рябить.

Я была права. Ресторан один из самых лучших.

Захожу внутрь здания и сразу замечаю, что ко мне спешит администратор.

– Добрый вечер, – молодой парень чуть склоняет голову, – у вас забронировано?

– Да, – киваю. – Бронь на фамилию Царицын.

Администратор заходит за стойку и смотрит списки.

– Да, – находит фамилию, – ваш спутник уже на месте. Позвольте, я повешу вашу верхнюю одежду и провожу вас.

– Да, спасибо, – скидываю шубку.

Мы с администратором поднимаемся на небольшой подэтаж и проходим в зону с панорамной крышей.

Красиво, помпезно… и мне уже страшно представить на сколько дорого.

Я замечаю Царицына издалека и позволяю себе несколько секунд полюбоваться внешним совершенством этого мужчины. Да, в нем просто до неприличия прекрасный генофонд. Не зря мои одногруппницы смеялись, что у нас будут красивые дети…

По позвоночнику непрошено пробегает дрожь. Женат. Царицын оказывается женат!

И я уже ничего не понимаю. Зачем ему понадобилась я!?

Выпрямляю спину, выдыхаю и подхожу к столу.

– Добрый вечер, – здороваюсь сдержано и вежливо.

Макс оборачивается на меня и встаёт со стула.

Проходится по мне цепким взглядом и подходит ближе.

– Привет, – заходит за спину, отодвигая мне стул. – Прошу.

Опускаюсь на мягкое сиденье.

– Спасибо…

Он возвращается на своё место.

– Меню, – кивает на стол. – Что будем пить?

Он такой невозмутимый и галантный, что я не выдерживаю и взрываюсь.

– Максимилиан, давай не будем играть в то, что мы тут просто дружим и ужинаем. Я бесконечно благодарна тебе за сына подруги и признаю, что без тебя решить проблему было бы сложнее. Но есть с тобой! – задыхаюсь от негодования. – Я не собираюсь!

В его глазах на мгновение загорается что-то очень нехорошее и тут же гаснет.

– Зачем же ты тогда пришла, – он откидывается на спинку стула и ведёт бровью. – Я пригласил тебя на свидание, а не на мучения.

– Ты… – несколько раз возмущённо глотаю воздух. – Ты же привёл меня сюда шантажом!

– Ты не права, – он качает головой. – Я попросил тебя о встречной услуге. Не менее для меня ценной.

Хлопаю глазами на Макса, чувствуя себя абсолютной дурой. Во как обернул!

– Знаешь, – он с легкой ухмылкой наклоняется к столу. – Анекдот про льва и обезьяну?

– Хмм… – смотрю на этого шутника с сомнением уже предчувствуя, что не просто так он его вспомнил.

– «Идет лев по лесу, навстречу ему лиса.

– Ты кто?

– Я лиса.

– Записываю: лиса. Придешь ко мне завтра утром, я тебя съем на завтрак.

Лиса кивнула, заплакала. Идет лев дальше, навстречу ему медведь.

– Ты кто?

– Я медведь.

– Записываю: медведь. Придешь ко мне завтра днем, я тебя съем на обед. Медведь кивнул, заплакал. Идет лев дальше, навстречу ему обезьяна.

– Ты кто?

– Я обезьяна.

– Записываю: обезьяна. Придешь ко мне завтра вечером, я съем тебя на ужин!

– А можно не приходить?

– Можно. Вычеркиваю…»

Вот так и ты. – Заключает Макс. – Не хотела бы – не пришла.

– То есть я ещё и обезьяна… – шиплю ему в лицо. Стискиваю пальцами край стола и поднимаюсь на ноги. – Не знаю, Царицын, что там у тебя за разнообразное меню, но твоим ужином я быть не собираюсь. И пришла сюда толь с одной целью, – трясущимися руками открываю сумочку и выкладываю на стол пачку купюр. Ярость клокочет во мне и выплёскивается наружу ядом. – Вот! Подавись ими. Хватит на ещё одну непривередливую белку! Прощай.

Отодвигаю в сторону стул и делаю шаг в сторону лестницы.

– А ну стой! – Макс резко и больно хватает меня за предплечье, разворачивая к себе лицом.

Меня сносит его адреналином. Он прокатываются вибрацией по моим нервам и отдаётся внизу живота сладким горячим спазмом. Ей Богу, если бы Макс меня сейчас не держал, я бы не удержалась на своих шпильках и рухнула к его ногам.

Гордо вздёргиваю подбородок и собираю остатки смелости, чтобы поднять голову и посмотреть Царицыну в глаза.

– Руку убери, – цежу сквозь зубы. – Я закричу и сюда прибегут люди из основного зала.

Глаза Макса чернеют. Ноздри нервно вздрагивают. Он ослабляет хватку, но моей руки не отпускает, притягивая меня к себе ближе.

– Я вот сейчас не понял, что за бабки ты мне сунула, дорогая!? И какого черта ты строишь из себя обиженную невинность?

От такого хамского обращения меня накрывает бессильной обидой. Мне нужно уйти! Я не хочу, чтобы Макс видел мои слёзы! Он их не достоин.

– Пошёл ты к черту, Макс!

Размахиваюсь и собираюсь припечатать ему ладонью по лицу, но моя вторая рука тоже оказывается перехваченной.

Царицын толкает меня своим телом, вжимая попой в край стола. Мы судорожно и горячо дышим друг другу в губы.

Реальность плывёт.

– Говори со мной, Ася, мать твою! – встряхивает меня Макс. – Я хочу знать, как у тебя хватало сил вычеркнуть меня из своей жизни. И если это те самые бабки, за которые ты продала меня моему отцу, то я теперь стою дороже! Ты, млять, не расплатишься!

– Что? Это я тебя продала? – начинаю рваться из его рук. – Пусти меня немедленно! Ты слышишь?

Макс перехватывает мои руки одной. Второй фиксирует затылок, запуская пальцы в прическу, и сталкивает наши губы в жестком поцелуе.

Мамочки…

Сердце на мгновение перестаёт стучать от того, как это больно и по-животному чувственно.

Тело подчиняется, начиная жадно ныть, напоминая о том, на сколько давно к нему никто не прикасался. С Максом так было всегда…

– Ася… – шепчет Царицын и снова меня целует. Только теперь чуточку нежнее, и заставляя меня ему отвечать.

Слёзы начинают течь по моему лицу.

Что же я такая слабачка! Он снова творит со мной то, что хочет, а я трепещу в благодарном восторге.

– Жесть какая-то… – Макс останавливается сам и съезжает губами на мою скулу. – Извини…

Мы, тяжело дыша, замираем.

– Пусти меня… – дергаю руками.

– Да… Конечно… – он растеряно отходит от меня на шаг и проводит пятерней по волосам, взъерошивая их от корней. – Черт!

По лестнице раздаётся шорох шагов.

К нам поднимается официант.

– У вас все в порядке, – интересуется осторожно, и смотря в этот момент на меня.

– Да, – киваю ему и возвращаюсь за стол. – Все хорошо.

– Вы готовы сделать заказ? – теперь он смотрит на Макса.

– Два сырных блюда от шефа и Шабли, – отзывается он немного растеряно и тоже возвращается на стул.

– Вас понял, – царапает ручкой в блокноте официант, на веский случай ещё раз окидывает меня взглядом и быстро ретируется с этажа.

Я смотрю на кроваво красные разводы на лице Макса и едва сдерживаю себя от мстительной улыбки.

– Тебе нужны салфетки… – лезу в сумочку.

– Ася, почему ты взяла эти деньги у отца? – спрашивает Царицын сорванным голосом. – Я же мог дать тебе больше.

Замираю, глядя Максу в глаза. И вижу в них, что-то такое, что отбивает у меня желание укусить его в ответ.

– Я не брала денег, – отвечаю тихо. – Я тебя не предавала. Ты после нашей ссоры не отвечал на звонки. Я сходила с ума. А через три дня приехал твой отец и сказал, что это ТЫ решил со мной расстаться. Что передал мне денег! И да! – повышаю я голос, чувствуя прорывающуюся в интонациях боль. – Мне тогда они были очень нужны. Бабушка сдавала сильно. Прямо на глазах. Но я работала каждую свободную от учебы минуту, а к этим деньгам не прикоснулась! Только сейчас вот… – обрываю себя, понимая, что перешла на тему, которая Макса совсем не касается.

– Что сейчас, Ася? – хмурится мрачнеет он. – Я прошу тебя, договаривай.

– Я хотела родить ребёнка без мужа! – Выпуливаю, испытывая странное чувство гордости за это решение.

Да, нафиг женщине не нужен мужчина, чтобы быть счастливой мамой!

– Почему ты не отвечала на мои звонки после? – спрашивает Макс.

– Ты был в чёрном списке, – жму плечами. – Я занесла тебя в него после тех фото с женщиной из постели.

– Каких фото? – Макс сжимает в кулак тканевую салфетку. – Покажи мне их.

Я нервно смеюсь.

– Ты шутишь? Откуда они у меня? Или ты думаешь, что я пять лет на них любуюсь? – цинично хмыкаю.

– Да, конечно… – качает он головой. – Я… – делает глубокий вдох и выдох. – Не знаю, что сказать. Я же в тот вечер, когда мы поругались, ушел на яхте в море. Связь не ловила. Думал, что проучу тебя. А когда вернулся, отец мне видео это из тачки показал, как ты бабки взяла. Меня накрыло. Я действительно пил и имел кучу женщин. Но фото не посылал…

– Видишь, какая заботливая у тебя семья, – поджимаю губы. – Я рада, что мы поговорили, Макс… Все выяснили.

– Нет, не все… – сжимает зубы Царицын и ловит на столе мою руку. – Я предлагаю тебе родить мне наследника, Настя. Ты хочешь ребёнка, так какой смысл рожать его от непонятно кого из пробирки, если можно это сделать от меня?

Над столом повисает мой шок. Я даже мотаю головой, чтобы прийти в себя от услышанного. Но предательское сердце совершает в груди кульбит и начинает колотиться по венам. Да, потому что оно знает откуда берутся дети. И что нам с Максом для этого придётся сделать.

– Да ты бредишь, Царицын! – отвечаю чуть истерично. – Чтобы я с тобой? Ну нет! Попроси свою жену…

Пытаюсь забрать руку, но Макс стискивает мои пальцы.

– Я почти в разводе, – повышает голос Царицын. – И Нелли – не та женщина, которой в принципе стоит размножаться! Подумай, Ася. Это выгодная сделка. Я знаю, что от тебя родится здоровый ребёнок, и в свою очередь, обеспечу ему плотный финансовый тыл.

– Не пойму, – отзываюсь уже раздраженно, ощущая себя так, будто надо мной жестоко шутят. – Зачем такие сложности? Ну найди новую жену!

– У меня нет времени на сложные отношения. А у тебя, на сколько я знаю, по прежнему есть проблемы с финансами. Преподаватели мало зарабатывают, особенно в декрете. Особенно те, которых… скоро уволят! – добавляет угрожающе.

– Ты не посмеешь! – Шиплю, опасно прищуриваясь, и набираю в лёгкие побольше воздуха, чтобы послать Царицына подальше.

– Ну не делай из меня сказочного мудака, дорогая, – тормозит меня жестом Макс. – В этой проблеме виновата только ты сама.

– Макс… – я мотаю головой, закрывая уши, – хватит, Макс. Просто с меня достаточно. Мы общаемся с тобой, как инопланетяне. Ты хоть иногда думай, что говоришь. Я не твой деловой партнёр. Я женщина, которая к своему сожалению тебя когда-то очень сильно любила.

Мы замолкаем, потому что со стороны лестницы снова слышатся шаги.

Возле нашего столика появляется пара официантов. Один расставляет бокалы, разливает вино и зажигает на столе свечи. Другой, тот что принимал заказ, осторожно отодвигает в сторону пачку денег и опускает перед нами блюда.

– Телячий медальон с томатами черри, руколой и страчателлой, – представляет он содержимое наших тарелок. – От шефа. Приятного аппетита.

– Спасибо, – чуть улыбаюсь официанту.

Макс же наоборот давит их строгим взглядом, под которым парни теряются и от греха сбегают, выполнив необходимый минимум.

– Хорошо, Ася, – возвращает взгляд на меня. – Я хочу поговорить с тобой, как с женщиной…

– А как с женщиной, – строго прерываю его. – Нам с тобой не о чем разговаривать.

Глава 16. Гордая кошка

Макс

Ужин проходит совершенно не так, как я запланировал.

Прояснившиеся обстоятельства нашего расставания выбивают меня из коллеи и заставляют чувствовать себя обворованным! На долбаных пять лет… Без неё.

И это ещё хорошо, что Ася у меня разборчивая девочка.

А если бы она вышла замуж? Родила детей? Если бы зашла за эту черту недосягаемости от меня? Что тогда?

Она никогда не предала бы семью…

Внутри себя я истерично разношу все, что попадается под руку, а внешне я спокоен и пытаюсь найти хоть малейшую зацепку, чтобы Гордеева сейчас не встала и не ушла.

И это просто неподъёмно сложно, когда ты не имеешь на человека никаких прав и адекватных рычагов.

Снова шантаж?

Окей. Но если первый раз у меня вышло красиво выкрутиться, то второй раз точно не прокатит. Очков перед Асей не прибавит.

Найти другую? Да ты что, родная! Я уже находил. Меня тошнит от них.

А ещё я поцеловал тебя всего несколько минут назад. И хочу ещё. Прямо сейчас. Обещать все что угодно, и чтобы можно было наконец-то прикоснуться к твоему телу без жести.

Ася вытирает лицо от следов помады влажной салфеткой.

– Вот, возьми, – передаёт мне упаковку салфеток и зеркало.

Остервенело тру красную субстанцию по лицу и экстренно соображаю, что сейчас говорить вообще.

– Объясни, – прошу я ее, возвращая предметы. – Почему нам не о чем разговаривать?

– Потому что я боюсь снова впускать тебя в свою жизнь, – отвечает она тихо и просто. – Я тогда почти не выжила.

– Я осторожно зайду… – отвечаю ей в тон и облизываю губы, чувствуя, как разгоняется сердце.

– Ты уже заехал танком, – ухмыляется она. – Просто удача, что ничего не разбил.

– Давай мы сейчас просто поедим, – прошу я ее. – Попробуем поговорить. И дальше…

– Давай поедим, – сдаётся Ася.

– Тогда давай за мир, – поднимаю я бокал, все ещё не веря, что Гордеева хоть и не сделала шага на встречу, но и не убежала.

– За перемирие, – поправляет она меня, беря в руки свой бокал. – Без «дальше».

Игнорирую ее последние слова.

Делаем по глотку.

Я не знаю, как мне это удаётся, но мы действительно уходим от опасной темы и какое-то время просто болтаем о разной ерунде, которая нас связывает. Кушаем творение местного шефа и пьём вино.

Ася даже несколько раз вполне искренне смеётся.

– А ещё, – чувствуя ее легкость, я смеюсь вместе с ней, – Я как-то бросил Нелли посреди улицы в Париже и побежал за девушкой, потому что мне показалось, что она – это ты… – осекаюсь, видя, как улыбка стекает с лица Аси.

Господи, ну какой я идиот!

– Почему ты разводишься с женой? – спрашивает и нервно делает глоток из бокала.

– Потому что наш брак насквозь фальшивый. – Отвечаю ей. – Нас попросили пожениться родители. На тот момент мы просто спали с друг другом и не искали высоких отношений. Получилась из это подхода полная задница.

– А что ты делал в клинике? – Ася врезается мне в лицо своим внимательным взглядом.

– Брал справку о том, что Нелли не может иметь детей. – Отвечаю честно. – Наши родители ставили условием брака рождение наследника. Тогда и Нелли и я получили бы большие суммы денег. Они мне не нужны.

– Бедная женщина, – совершенно неожиданно для меня Ася закусывает губку и качает головой.

– Почему? – не понимаю я этой жалости.

– Это очень грустно, когда женщина лишается своей природы, – говорит она. – Моя крестница Лиза, – на лице появляется воодушевление, – девочка, правда, сейчас уже большая. Почти четыре. Так вот, когда она родилась, даже пахла по особенному. Сладенько так. Я ее в пятку целовала. Вот… – Ася вспыхивает смущением. – Я просто к тому, что жалко, когда нет маленького в семье…

– Нет, Ась, – я прерываю ее. – Ты не так поняла. Моя жена слишком любит лёгкие наркотики, алкоголь, сигареты и свою фигуру, чтобы рожать. При этом она страшная эгоистка и истеричка.

– А ты – белый и пушистый? – прищуриваются Ася.

– Нет, – жму плечами. – Я – мудак. Потому что смотрел за женой откровенно плохо. И забил на неё большой…

– Ладно… – она перебивает меня и снова тянется к своей сумочке. – Ты извини, спасибо за ужин, за разговор, но мне и правда пора…

«Дурак!» – мысленно издаю стон. – «Нафига я все это с ней обсуждаю! Как нас вообще занесло в эту тему!»

– Ась… – делаю попытку остановить.

– Завтра рабочий день, – она упрямо встаёт на ноги.

Как отпустить? Я же не могу!

– Я вызову такси. – Говорю таким тоном, после которого подчиненные обычно даже не решаются задавать вопросов. – Сначала отвезу тебя, потом поеду к себе…

– Нет, не нужно, – строго обрывает меня она. – Давай разные такси.

– Как скажешь, но плачу я, – рычу и стреляю глазами на рукотворный памятник нашего расставания. – Деньги забери, пожалуйста. Они твои. Может, пригодятся.

Оплачиваю счёт. Запихиваю стопку купюр в сумочку Аси самостоятельно, потому что она сама не берет, и мы спускаемся к выходу.

Забираю у замешкавшегося администратора Асину шубку и помогаю ей одеться.

Несколько секунд моего законного кайфа…

Я глубоко вдыхаю запах ее волос и не могу отказать себе в удовольствии провести пальцами по шейке.

Ася отшатывается.

– Нет… – стреляет предупреждающим взглядом.

Мы выходим из ресторана, словно чужие. Словно не сидели сейчас за одним столом, не говорили и не целовались. От этой гордой сучки веет отмораживающим холодом. Снова закрылась.

Я злюсь, психую, но ничего не могу поделать.

Но это не значит, что я не попробую пробить ее еще раз.

– Ну пока, – помогаю ей сесть в такси.

– Пока, – выдыхает и скрывается в салоне.

Ее машина отъезжает, а я сажусь в свою.

– Вот за тем такси, пожалуйста, – говорю водителю, подавая купюру.

Совесть не позволяет мне не проводить женщину до дома. Пусть даже в таком извращенном формате, потому что большего мне не положено.

Откидываюсь на подголовник и прикрываю глаза. Сознание мягко уповает. Все-таки немало мы в итоге выпили. Значит, Ася сейчас тоже пьяненькая.

Наверное, именно поэтому она так резво от меня сбежала на отдельном такси. Побоялась, что пристану?

Ну и правильно. Я бы попытался…

– Ей, пассажир, – меня выводит из мыслей водитель. – Тачка та на зелёный свет проскочила и за поворот свернула. Если догоняем, то все штрафы на тебе, – оборачивается. – Ну так что?

– Школьная тридцать шесть, – отвечаю ему. – Давай туда сразу.

Мы въезжаем в арку Асиного двора, как раз в тот момент, когда она выходит из машины и, роясь в сумочке, направляется к подъезду.

– Останавливайтесь, – говорю водителю.

Не могу сразу уловить почему, но ощущение напряжения мгновенно меня протрезвляет.

Из тачки, припаркованной возле соседнего подъезда, выходит Андрей с большим букетом цветов.

Аааа… Тихо прикладываюсь я затылком об подголовник. Это все потому, что у неё в руках должен быть сейчас твой букет, Царицын.

А так – ее руки свободны. И она растеряно принимает цветы у Андрея.

Они о чем-то говорят.

Внутри меня вскипает что-то совершенно нездоровое. А ещё я нетрезв. И вообще, какого хрена этот лыжник не уехал в свои горы?

Меня так и подкидывает подойти к этой парочке и устроить беспредел.

Но, понимая, что не выйдет из этого ничего хорошего, я торможу этот порыв и просто, как истинный мазохист, жду что будет дальше.

Андрей и Ася заходят в подъезд.

Мне становится отвратительно и душно.

Какого хрена, девочка моя? Какого хрена? Со мной ты гордая сучка, а с ним нежная кошка?

– Поехали отсюда, – луплю водителю в переднее сиденье.

Просто от греха подальше.

Глава 17. Репетиция

Ася

– Пальто, наверное, самостоятельно спасать – идея бессмысленная, – я критически разглядываю рыжие потеки на рукавах Андрея. – А руки можешь пройти и помыть. – Киваю головой на дверь ванной комнаты.

– Спасибо, – он снимает ботинки. – Я и подумать не мог, что цветы крашеными окажутся. Ждал тебя долго, а в салоне темно. Не заметил, как накапало.

– Не нужно было меня ждать, – я отрицательно качаю головой. – Но за цветы – большое спасибо. Мне никогда таких больших букетов раньше не дарили.

– Что же? – Вспыхивают у Андрея а голосе ехидные интонации. – Царицын тебя совсем не баловал?

– А почему тебя интересуют подробности моих личных отношений? – хмурюсь я.

Он молча проходит в ванную и включает воду.

Приношу ему чистое полотенце и вешаю на дверь.

– Это тебе для рук…

– Спасибо, – он замирает в дверном проёме и откровенно разглядывает мое лицо. – Ась, – набирает воздуха. – А скажи мне. Что я делал не так? Что делаю?

– Андрей… – я пытаюсь съехать со сложного разговора. Хватит мне сегодня Царицына. – Просто некоторым людям лучше дружить, – осторожно улыбаюсь. – Ты почему кататься не улетел?

– О тебе думал, – отвечает он и протягивает руку, чтобы убрать прядь волос мне за ухо.

Отстраняюсь и делаю это сама.

– Хм… – склоняю голову.

– Накрыло меня от того, что ты сегодня с Максом ужинала, – ухмыляется он. – Хотел убедиться, что ужин не перетечет в ночь.

– Ну хватит! – Вскипаю. – Ни с ним, ни с тобой у меня ничего нет. И не будет! – говорю чуть агрессивно. – А сейчас я прошу тебя уйти.

– Только один вопрос, – внимательно смотрит на меня Андрей.

– Давай… – строго поджимаю губы.

Он делает неожиданный шаг ко мне и, вжимая в стену узкого коридора, прижимается к губам.

Наше касание. Вспышка его эмоций и… ничего. Совсем.

Мне даже не обидно. Не хочется врезать побольнее, как Максу… я просто жду, когда он закончит.

Андрей отстраняется через секунду и усмехается.

– Снежная королева… Ась, а у тебя вообще кроме Царицына кто-то был? Или его самоуверенность не пустой звук?

Пытаясь сдержать подкатывающие слёзы женской обиды, я прикрываю глаза и сжимаю зубы.

– Выйди из моего дома, – цежу. – Пожалуйста!

– Я, блин, ему даже завидую ему, – вжимает кулак в стену рядом с моей головой. – Не провожай.

Равнодушно смотрю, как Андрей захлопывает за собой дверь.

В мой голове пульсирует только одна мысль: «Господи, ну неужели я правда больше никогда и ни с кем кроме Макса не смогу? И неужели… это так заметно?»

Буквально заставляю себя сходить в душ, выпить стакан молока и отправиться в кровать.

Прокрутившись в полусне, я засыпаю только около пяти утра.

Будит меня настойчивый звонок телефона, который категорически не желает сбрасываться. Ну вот кому я нужна, когда на работу в кое-то веки к двенадцати…

– Алло? – отвечаю, не открывая глаз.

– Ты спишь что ли? – разрывает мой динамик бодрый голос подруги.

– Мааашша, – отзываюсь со стоном. – Я сплю.

– Асеночек, – начинает она заискивающе лебезить, – ты же меня любишь? И Лизку любишь?

– Ближе к сути, – вздыхаю, просыпаясь и понимая, что от меня что-то хотят.

– Я билеты бесплатные нам с Павликом намутила в Питер. Перелёт, театр, ресторан и гостиница, представляешь?

– Поздравляю, – бурчу.

– Асенька, ты же посидишь с Лизкой? Ну, пожалуйста, я прошу тебя.

– С ночёвкой? – уточняю.

– Ну получается так, – отзывается подруга. – Она так рада будет! Там мьюзикл «Призрак оперы». Ну, и Ась… у нас с Пашкой уже четыре года на кровати ничего не было. Лизка ж рядом спит… А на диване, я постоянно головой об стену бьюсь…

– Избавь меня утром от подробностей, – ворчливо перебиваю ее и вздыхаю. – Ладно. Я в три освобожусь. Привозите.

– Спасибо, спасибо, спасибо! – Маша зацеловыает динамик.

Сбрасываю вызов и смотрю на часы. Девять. Но все равно уже не усну.

Выхожу на кухню и вижу букет оранжевых роз, который вчера мне подарил Андрей.

Почему-то становится смешно и резко поднимается настроение.

Вот я бы сама себе не поверила, что за один вечер буду целоваться с двумя мужчинами.

Видимо, я очень даже ещё ничего…

И повинуясь этому трепещущему ощущению в груди, я тщательнее, чем обычно, наношу макияж и надеваю платье с колготками, отбрасывая в сторону привычные джинсы.

Через час из зеркала в прихожей на меня смотрит совсем не училка. А молодая девушка, которая просто работает в офисе.

Единственное, что немного не вписывается в общую картинку идеальности, это то, что машина, фыркнув, заводится только со второго раза. В который раз мысленно отмечаю, что нужно записаться на техосмотр и добираюсь до работы, успев до обеденных пробок.

Красота.

– Есть у кого-то вопросы по билетам? – откидываю взглядом аудиторию, в которой из самого большого потока присутствует всего двадцать человек.

Студенты, вяло что-то бормоча, отрицательно мотают головами.

– Ну и славно, – захлопываю я журнал посещаемости и возвращаю его старосте. – Все сегодня присутствующие заработали себе плюс балл к любой оценке, – говорю с улыбкой.

– Круто! Супер! – По аудитории прокатываются согласное возбуждение.

– А остальным передайте от меня «привет», – заканчиваю ехидно. – Все свободны.

Выхожу из здания института, глубоко вдыхаю свежий, почти весенний воздух и неожиданно понимаю, что он назад не идёт. Просто застрял в легких в тот момент, когда мои глаза наткнулись на уже знакомую машину Царицына, стоящую рядом с моей на парковке.

Глава 18. Новые роли

Макс

Голова гудит, как колокол.

Ты, Макс, даже надраться нормально не можешь.

Зачем нужно было шампанское полировать вискарем? Так, чтобы на утро во рту была пустыня, а вместо тела – желе.

Ааа… Вспоминаю, вдалбливая кулак в подушку. Это я делал осознанно. Чтобы на каком-то моменте у меня не было просто физического шанса сорваться и поехать к Асе.

Я понимаю ее шок от своего появления. Но это такое странное чувство. Когда ты очень долго голодал, а теперь снова нашёл то место, где тебе сытно и вкусно. И больше ни в одном другом месте ты взять этого не сможешь.

Сажусь на кровати, спуская на пол ноги. Так, это что за звук?

Мутно обвожу глазами квартиру и понимаю, что это пищит на самом тихом режиме домофон.

Подхожу к двери и снимаю трубку.

– Кто?

Но на другом конце уже слышен писк открытого замка. Кто-то впустил моего гостя.

Я нахожу в кармане брошенного пиджака телефон и морщусь от количества неотвеченных звонков.

Отец, мама, секретарь, новые партнеры. Нелли… Так! Ей чего от меня нужно?

Из коридора раздаётся сигнал лифта и мерный стук каблучков по кафелю.

Мне уже заранее не нравится этот звук.

Распахиваю дверь и, собственно, вижу ту, кого лицезреть хочу меньше всего.

– Привет, Макс! – Нарочито радостно взвизгивает Нелли и прижимает к себе какую-то мелкую псину. – Мы с малышом ездили за обновками и решили заехать в гости к папочке!

Бывшая жена проходит мимо меня в квартиру и отпускает животное на пол.

Я разглядываю трясущееся рыжее тельце и медленно соображаю своим похмельным мозгом, что это, кажется, чихуахуа.

– У неё что? Паркинсон? – я перевожу взгляд на Нелли, которая скидывает с ног сапоги.

– Помоги раздеться, – подкатывает она глаза.

Забираю ее шубку и просто кладу на топчан. Вешать вещи в шкаф – это приглашение зайти надолго.

– Ну какой ещё Паркинсон? – Нелли снова подхватывает на руки собачку и чмокает ее прямо в морду. – Это Ральф. Между прочим, он породистей нас двоих вместе взятых.

– Это замечательно! – я складываю руки на груди, начиная заводиться от разыгрываемого цирка. – Ты зачем пришла?

– Макс… – ее голос становится елейным. – Я вот подумала, что ты прав. Нам с тобой действительно нужно о ком-то заботиться вместе. И девочки подсказали мне выход! Ты только посмотри, как он на тебя похож! – Она снова тянется своими огромными губищами к маленькой морде собаки.

Сожрет же, ей Богу!

– Он похож на помесь крысы и лисы, – вздыхаю я. – И ты бы вернула животное заводчику. Его кормить, поить надо. Я не уверен, что ты справишься.

– Малыш, папочка шутит, – приговаривает Нелли собаке. – Он тебя полюбит. Ты только посмотри! – Она восторженно тянется к большому бумажному пакету, стоящему на полу.

– У него есть памперсы, одежда, даже курточка!

«Я ее раньше не бил?» – прокатывается в голове заманчивая мысль. – «Да я просто Бог терпения!»

– Памперсы уже не пригодятся, – я обречённо смотрю на то, как на полу моей прихожей, прямо под «Малышом» появляется лужа. – Ну, капец, Нелли!

– Это все потому, что ты на него кричал и был не рад! – тыкает она в меня своим ногтем.

– Это я кричал!? – Взрывает меня. – Да какого черта ты вообще ко мне притащилась?

– Ты вот всегда такой, – обижено поджимает губы Нелли. – А я, между прочим, стараюсь в наших отношениях найти компромисс. Ну чем «малыш» не ребёнок?

– Аааа! – Я в тихой истерике прикладываюсь головой об стену.

Захожу в интернет и открываю в поисковике детские фото.

– Вот, Нелли, посмотри! Это, – показываю ей экран, – дети. А это, – тычу пальцем в сторону «Малыша», – собака! А ну лови его!

Я срываюсь следом за животным, которое, видимо, решило брать жизнь в свои дрожащие лапы и спасаться от нашей парочки бегством.

Подхватываю чихуахуа под пузико и, держа на вытянутой руке, подношу к бывшей жене.

– Ты просто хам и мужлан! – патетично сообщает мне она.

– Да ради Бога, – согласно киваю ей. – Животное, чтобы сегодня же вернула заводчику, а иначе позвоню в ассоциацию этих мелких или кто там их охраняет, – добавляю в голос строгости. – Ты меня поняла?

– Подержи его пока, – Нелли брезгливо машет пальчиками на собаку и надевает сапоги. – А у тебя не будет одеяльца его завернуть? Курточка то мокрая теперь…

– Сухая, – проверяю я одежду животного. – Забирай!

Впихиваю «Малыша» бывшей жене в руки и подталкиваю ее к выходу.

– И кто ещё из нас после этого безответственный!? – ехидно фыркает Нелли.

Ну капец!

Я захлопываю дверь и стекаю по ней прямо на коврик.

Даже протрезвел.

Размышляя о том, как вообще нормальному человеку может прийти в голову заменить ребёнка в семье собакой, вытираю пол и иду в душ.

Контраст холодной и горячей воды приводит меня в относительную норму.

Теперь на свежую голову я начинаю видеть в поступке бывшей жены один нехороший контекст. Она не горит желанием разводиться.

Но меня ничего не остановит.

Дальше удаётся немного разгрести дела, сделать пару важных звонков партнерам и поставщикам. И вишенкой на торте: выслушать монолог отца о том, какого черта я сегодня не явился на заседание совета.

Повторив ему, что больше не исполняю функцию директора, вешаю трубку. И больше не беру.

Ася сегодня на работе до четырёх. Проверяю в телефоне сфотографированное расписание и смотрю на время.

Три пятнадцать. Можно уже выезжать. Она не станет перед студентами закатывать сцен, а значит, мы поговорим, может быть, даже пообедаем.

Быстро одеваюсь и выхожу из квартиры.

По пути до института заезжаю в цветочный и скупаю все тюльпаны, что есть в наличии.

Получается приличная охапка.

А самое главное, что она пахнет так, что даже я сам это чувствую и несколько раз вжимаюсь в бутоны носом.

Паркуюсь на стоянке института специально рядом с машиной Аси. И только собираюсь выйти на улицу, как замечаю свою красивую девочку, выходящую из здания.

Открываю дверь, забираю с соседнего сиденья цветы и останавливаюсь возле капота, ожидая, когда Гордеева подойдёт ко мне и отлупит этим букетом. Мне почему-то кажется, что она может.

Ася спускается по лестнице, и вдруг возле самой последней ступеньки ей перегораживает дорогу какой-то молодой и наглый парень. Он что-то бурно ей говорит.

Я напрягаюсь, наблюдая за ситуацией. Судя по тому, как Гордеева делает несколько шагов в сторону, парень ей не нравится.

А дальше происходит полный беспредел, от которого моя адекватность начинает подтекать. Швыряю букет на капот и срываюсь в строну в край охреневшнго сосунка, который с чего-то решил, что имеет право трогать мою женщину.

Глава 19. Удачный день

Ася

– Козловский, вы что себе позволяете? – чувствуя исходящий от студента злой кураж, я пытаюсь обогнуть его и сбежать к Царицыну, абсурдно радуясь его появлению.

Но Виктор снова блокирует мне путь.

– Я понял, почему вы меня постоянно пытаетесь завалить, Анастасия Ивановна, – скалится парень. – Просто я вам нравлюсь!

– Вы не в себе, Козловский, пренебрежительно фыркаю. – Я поставила вам экзамен. Освободите дорогу!

– Нет, – качает он головой. – Не в моих правилах отпускать женщину неудовлетворённой.

Он делает шаг вперёд, а я, пытаясь уклониться от его рук, дёргаюсь в бок. Больно бьюсь коленом о перила и чувствую, что начинаю падать прямо на ступеньки.

Виктор пользуясь этой секундной слабостью, ловит меня за талию и прижимает к себе.

– Козловский! – луплю я его по рукам. – Поставьте, отставьте меня немедленно!

Ей Богу, в такой ситуации лучше упасть и разбить голову о ступеньки!

– А ты вкусно пахнешь, Анастасия Ивановна, – я чувствую горячее дыхание студента на кромке уха.

И тихо холодею от страха, понимая, что если кто-то из начальства увидит на телефоне запись, как мы с Виктором «обнимаемся». Да мне же просто никто не поверит, что я не виновата! Меня уволят…

– Руки от неё убрал! – раздаётся над головой грозный голос Макса.

Виктор отлетает в сторону, а меня на мгновение отключает и оглушает от окружающего мира. Потому что в руках этого чертова Царицына мне так уютно и так хорошо, что я забываю, кто я, где я и какая Макс сволочь. На самом деле ничем не лучше этого Козловского! Хотя…

Да кому я вру! Самый он лу…

Царицын отпускает меня и задвигает себе за спину.

– А у нашей Анастасии Ивановны, оказывается, есть личная жизнь, – едко ухмыляется Виктор.

– Язык свой в зад себе засунь, пока я тебе не вырвал руки и не засунул туда же, – сжимает кулаки Царицын. Говорит жестко, но спокойно.

Я прижимаюсь щекой к его спине…

Щеки горят алым от стыда. Вокруг нас начинает собираться толпа.

– Тебе же капец, мужик, – склоняет голову в бок Виктор и сплёвывает. – Фамилия Айзенковский о чем-нибудь говорит?

– На сколько я знаю, – кивает Царицын, – детей у него нет.

– Ты ошибаешься… – скалится он.

– Тогда звони скорее, а то я тебя сейчас бить начну, – троллит студента Макс.

– До встречи, – с угрозой в голосе отвечает Виктор, но разворачивается и, явно психуя, уходит к своим парням.

Понимая, что драки не будет, студенты начинают рассасываться по своим маршрутам.

– Пойдём, Ась, – Макс берет меня за руку на глазах у всех.

И я не могу выдернуть руку из его, потому что он на столько уверен в своём праве, что я тоже начинаю в него верить.

Ай, тормози, Ася, все так и начиналось…

«Тут просто скользко.» – придумываю я себе новое оправдание и иду с Максом за руку до машины.

– Это тебе, – совершенно неожиданно в руках Макса появляется большой букет разноцветных тюльпанов.

– Спасибо, – покорно принимаю цветы. Чего уж мельтешить. Ужинала, целовалась, за руку шла…

– Только острожно, к себе не прислоняй, они на капоте лежали. – заботливо предупреждает меня Царицын. – Дома из душа обольёшь.

– Хорошо, – киваю. – И спасибо за то, что вмешался… Хотя… Это было бесполезно.

– Обещал мне, что обязательно расскажешь, если он не угомониться, – хмурится Макс. – А кем он приходится Айзенковскому я узнаю сам.

– Обещаю, – жму плечами. – Ещё раз спасибо.

Щелкаю брелоком сигнализации от машины.

– Ну пока… – берусь за ручку двери, не зная, как правильно попрощаться после произошедшего.

Потому что морально я сейчас ощущаю себя должницей Макса, а значит почти на пятьдесят процентов согласной на любую его просьбу.

– Нет, – он ловит дверь и не даёт открыть шире, – я бы хотел с тобой пообедать…

– Извини, – виновато улыбаясь, перебиваю его. – Подруга попросила с крестницей посидеть. Поэтому, на ближайшие сутки я уже ангажирована одной требовательной дамой.

– Хм… – он хмурится, видимо, пытаясь понять вру я или нет. – Тогда я хочу предложить тебе свидание. Подожди, – он тормозит меня жестом руки, видя, что я уже набрала в лёгкие воздуха, чтобы отказать. – Формат выбираешь ты, и я заранее согласен на все, – на его губах расцветает хитрющая улыбка.

Засранец… Да, я хочу! Моя душа требует сатисфакции за ресторан!

– Хорошо, – ехидно прищуриваюсь. – В субботу. Филармония. Концерт четырёх роялей.

– Я даже не сомневался, – довольно смеётся он. – Жестокая женщина.

– Все, Царицын, – шикаю на него. – Ооо! – достаю из кармана звонящий телефон и моментально начинаю нервничать. – Уже четыре часа. Меня ребёнок ждёт.

– Не задерживаю! – Макс отпускает дверь и отходит на два шага в сторону.

Я плюхаюсь за руль. Осторожно кладу цветы и сумочку на соседнее сиденье. Вставляю в зажигание ключ, включаю заднюю скорость и, трогаясь с места, понимаю, что что-то не так.

Да ещё и Макс машет мне окно руками.

– Что там такое? – я опускаю стекло и вопросительно смотрю на Царицына.

– У тебя два колеса задних пробито, – отвечает Макс возбужденно, и явно не испытывая сожаления по этому поводу.

– Ты? – приходит мне в голову первая мысль.

Злость вскипает от осознания абсолютной беспомощности перед обстоятельствами. Ну почему им скучно, так они решают делать веселее не свою жизнь, а мою?!

– Клянусь это не я! – совершенно искренне вскрикивает Макс, и я по глазам вижу, что да, это – не он.

Ладно, тогда пока живи.

Достаю из кармана разрывающийся телефон и грустно смотрю на экран, соображая, что мне ответить Маше, которая ждёт меня возле дома.

– Я довезу, Ась, – ложится мне на стекло Царицын.

Молча открываю приложение такси, отправляю запрос на машину и, получая ответ об ожидании в пятнадцать минут, понимаю, что придётся соглашаться на щедрое предложение.

– Тебе просто повезло, Макс, – вздыхая, забираю сумочку, цветы и выхожу из машины.

– Да я уже и сам себе не верю, – улыбается он. – Прошу… – распахивает передо мной дверь своего внедорожника.

Глава 20. Блин не комом

Ася

– Мама Ася! – счастливо вопит Елизавета и, буксуя маленькими ножками в мокром снегу, летит мне навстречу.

– Привет, мой бельчонок, – я принимаю ее в объятия и крепко обнимаю, замечая за спиной крестницы подругу с большой дорожной сумкой.

– Ну наконец-то, – заметно нервничая, Маша целует меня в щеку. – Я уже подумала, что ты нас кинуть решила, – качает головой.

– Где-то два колеса пробила, – объясняю опоздание, не вдаваясь в подробности и надеясь, что подруга не додумается посмотреть мне за плечо, где примерно в двухстах метрах все ещё стоит машина Царицына.

– Ой, – тянется к моим тюльпанам Лиза. – А кто это тебе такие цветочки подарил?

– Студенты, – вру, не моргнув глазом.

– Так, ну все, у нас вылет через два часа, – всовывает мне в руки большую сумку подруга. – Веди себя хорошо, – грозно смотрит на дочь.

– Э, – я почти сгибаюсь под тяжестью сопроводительной поклажи. – Зачем так много вещей? Мы, думаю, и сад завтра прогуляем. Поспим.

– Нельзя садик прогуливать, – округляет глаза крестница, – Ты чего? Завтра концерт. Я стишок буду рассказывать и песенки петь.

– Что? – чуя подставу, поднимаю глаза на Машу.

– Асенька, ну там ерунда, – делает умоляющие глаза подруга, понимая, что я уже не соскочу. – Масленица у них в саду, гуляния. Нужно всего штучек двадцать блинчиков пожарить и завтра утром к десяти не опоздать. Сарафан, венок, все в сумке.

– Ну Маша… – шиплю я, делая страшные глаза.

– Я клянусь, – она снова лезет меня целовать, – что когда ты родишь себе бэбика, я тоже буду за ним смотреть. Честно-честно!

– Маааш! – кричит Павел, распахивая дверь и высовываясь из машины. – Привет, Настен! Ну вы там скоро?

– Привет! – машу ему рукой. – Передай своему мужу, – я шутливо хмурю брови, – что у меня течёт душ, ссохлась резинка на холодильнике и нужно прибить новую полочку под книги.

– Договорились, – улыбается подруга. – Лиза, – снова строго смотрит на дочь, – узнаю, что плохо себя вела, планшет спрячу.

– Угу, – обижено дует губы малявка.

Маша с Павлом уезжают в аэропорт, а мы с крестницей заносим в квартиру вещи с цветами и топаем в ближайший супермаркет за ингредиентами для блинов. Не то чтобы у меня в холодильнике мышь повесилась, но меню там осталось явно не подходящее для молодого, выросшего на кашах и супчиках желудка.

Накупив помимо необходимых продуктов, ещё кучу всяких вкусностей, мы с моей маленькой подружкой уговариваем их под мультик, а потом, отставив Лизе телефон, я ухожу на кухню жарить блины.

– А уже можно есть? – спустя пол часа на кухне появляется крестница. – Мне там скучно одной… – тянет капризно.

– Нет, есть нельзя, – качаю я головой, – ещё горячее все. Вот, держи. – Подаю ей кисточку с растопленным сливочным маслом и сахарницу. – Каждый новый блинчик, который я кладу на тарелку, нужно сначала помазать, а потом посыпать сахаром. Справишься?

– Да! – с энтузиазмом взлетает на стул Лиза.

Я успеваю вылить последнюю порцию теста на сковородку, когда из прихожей раздаётся звонок.

– К плите не подходить, – грожу пальцем Лизе и спешу к двери.

Открываю замок и хлопаю глазами, видя на лестничной площадке Макса.

– Э… Привет! – отступаю на шаг назад, пропуская его в квартиру и вспоминая, что доверила ему поменять колёса на своей машине. – Ты привёз ключи?

– Ты трубку не брала, – он отрицательно качает головой. – А я хотел как раз предупредить, что просто поменять колёса не вышло. В сервисе только попытались завести твою машину, как она два раза заглохла. Начали смотреть в чем дело – пол капота разобрали. Короче, у тебя там нужно все фильтры менять, масла в коробке почти не осталось. Как ты ездишь?

– О… – грустно выдыхаю я. – Ну она у меня действительно глохла несколько раз. Я все собиралась в сервис позвонить…

– Мам Ась, блинчик уже дымится! – несётся голос крестницы из кухни.

– Вот черт! – срываюсь я с места.

Залетаю на кухню, быстро выключаю газ, скидываю горящий блин в мусорное ведро и распахиваю на проветривание окно.

Фух!

– Здравствуйте, – шепчет Лиза, с интересом разглядывая входящего в кухню Царицына.

«А ведь я не приглашала» – оглядываюсь и смотрю на него грозно.

– Как тебя зовут, – этот хитрый человек улыбается моей крестнице, явно намереваясь задержаться на подольше и абсолютно игнорируя мое недовольство этим фактом.

– Елизавета, – царственно кивает девчушка и перекидывает через плечо косу. – А тебя?

– Максим, – кивает он. – Я – друг тети Насти.

– Так, Лиза, – я прерываю их знакомство. – Здесь окно открыто, а у тебя ноги голые. Давай быстро иди в комнату.

– Там нет света… – тянет крестница. – Проводи меня.

– Я провожу, – вызывается Макс.

– А ты не боишься, – она с сомнением оглядывает его и играет в воздухе пальчиками.

Я едва сдерживаю себя, чтобы не засмеяться, видя на лице Макса замешательство.

Ну, конечно, такие, как он, ничего не боятся. Кроме серьезных отношений и неожиданного отсутствия финансов.

– Хорошо, – смиряясь, машу на них рукой. – Я сейчас помою сковородку, и будем чай пить.

Засыпаю в чайник заварку, жду, когда закипит вода и прислушиваюсь к звукам, доносящимся из комнаты. Оттуда доносятся тихие разговоры и уютная возня.

Что-то очень болезненно-сладкое колет в сердце и заставляет глубже дышать.

Лизка действительно могла бы быть нашей с Максом дочкой. И, может быть, я бы сейчас также готовила ей блинчики в детский сад, плела косы, а по ночам обнимала Царицына. Но… это больше не возможно.

Делаю несколько глубоких вдохов-выдохов, забираю тарелку с блинчиками, чайник и иду в комнату.

Картину застаю просто умилительную и снова едва сдерживаюсь, что бы засмеяться.

Макс придерживает табуретку, а моя крестница с важным видом таскает из серванта на стол чайный сервиз.

– Тарелки должно быть две, – поучает его Лиза. – Первая – под чашечку, а вторая – под блинчики. Ложечки с вилочками ещё разложи.

– А это зачем? – Макс крутит в руках маленький кувшинчик.

– Для молока, – подкатывает глаза крестница, – ставь.

– Какие вы молодцы, – хихикаю я, ставя на стол блины и чай.

Макс ловит меня за локоть и притягивает к себе, вжимаясь губами в ушко.

– Теперь я знаю, какой ты была в детстве, – шипит он.

– Ещё хуже, – весело зыркаю на него глазами.

Глава 21. Согреться

Макс

Я наконец-то начинаю согреваться.

Не так, когда оживают ледяные конечности после долгого пребывания на морозе, а гораздо глубже. Когда перестаёт болеть спина где-то между лопаток, расслабляются плечи и в груди становится горячо. Тебя окутывает ощущение уюта, приятных запахов, вкусов, звуков… Хочется притушить свет и подремать.

– Хлопай, – хмурясь, требует маленькая королевна. – Иначе, стих не расскажу.

– Лиза! – одергивает свою крестницу Ася.

Ее глаза улыбаются. Она светится, смотря на ребёнка.

Гордеевой просто нереально пойдёт быть мамой.

Хочу видеть ее беременной. Конечно, от себя. В затылке приятно покалывает от этого открытия.

А ещё больше хочу самого процесса. Я соскучился. Я знаю, как правильно тебя есть, моя любимая девочка…

Ася, как на зло, просто неприлично красивая в домашнем сарафане. Разглядываю ее колени, тонкие щиколотки, аккуратные пальчики ног.

Гордеева любит массаж. Я помню, что если прикусить нежный свод стопы, она замурлычет, как довольная кошечка и выгнет спинку. Рррррр!

Сжигаю взглядом ее голые плечи, шейку, губы. Там явно не хватает следов от моих поцелуев.

Нихрена себе меня накрывает!

Чтобы немного прийти в себя, прикрываю глаза.

Ася пинает меня под столом, начиная хлопать в ладоши. Ах, да! Стих же.

Открываю веки и присоединяюсь к овациям юной артистке.

Лиза с важным видом читает стих, который выучила в садике.

– Ты придёшь ко мне завтра на выступление, – закончив, плюхается на стул и стаскивает из сахарницы кусок рафинада.

– Ээээ, – тяну я в замешательстве, не понимая, о каком выступлении речь.

– Дядя Максим работает, – приходит мне на помощь Ася. – Он не сможет.

– Чего это «дядя Максим не сможет»? – подмигиваю девчушке.

Я начинаю понимать короткий путь к сердцу Гордеевой.

– Макс… – предупреждающе-строго смотрит на меня она.

– К тому же, машина твоя будет готова только завтра к вечеру… – продолжаю я рассуждать в слух, забавляясь от того, как Гордеева уже просто искосилась на меня своими страшно-распахнутыми глазищами.

– Круто! – взвизгивает Лиза.

– Когда за вами заехать? – спрашиваю я Асю.

– Максим, – она поджимает губы. – Помоги мне с посудой, ПОЖАЛУЙСТА, – выделяя последнее слово, демонстративно встаёт из-за стола и уносит блюдо с оставшейся едой на кухню.

Ну все, сейчас меня раскатают…

Подмигиваю девчонке, которая уже немного подрастеряла свой шкодный запал. И теперь вяло переползает и уютно разваливается на диванных подушках. Глазки осоловело моргают.

Ей бы баиньки.

Смотрю на часы. Ну да, уже десятый час.

– Тебе мультики включить? – беру со шкафа пульт.

– Угу, – кивает, обнимая большого белого зайца.

Усмехаюсь, находя детский канал. Так с этой малявкой прикольно… Только что скакала, а теперь – будто батарейка села…

Забираю стопку тарелок и иду на кухню.

– Ты что творишь, Макс! – резко разворачивается от раковины Гордеева и по инерции влетает в мои объятия.

– Мммм… – веду носом по нежной щёчке. – Моя ошпаренная.

Мыло с Асиных рук течёт мне на плечи.

Я, пользуясь моментом, нагло обнимаю женскую талию и спускаюсь, рисуя пальцами узоры, до поясницы.

– Аська… – утекаю от ее мягкого тела. – Не кусайся. Нам же так хорошо вместе. Мне вообще показалось, что Лизка наша… – ловлю поцелуем ее пухлые губки.

Веду языком по верней, ещё сладкой от варенья и впиваюсь глубже, чувствуя мокрые кулачки на своих плечах.

Спустя несколько секунд торможу. Но лишь потому, что дальше уже хочется действовать совсем по-взрослому. И не будь в квартире ребёнка, я бы сто процентов рискнул целостностью своей физиономии ради шанса один к сотне, что Гордеева плюнет на свои принципы и разрешит безумию случиться.

– Ты! У тебя совсем нет совести! – задыхается Ася. – Ну что ты за человек, Царицын? – сдаётся она, утыкаясь лбом мне в плечо и чуть не плачет. – Зачем снова метишь все вокруг меня собой? Я больше не хочу. Я не готова пытаться понравиться твоей семье. Да и к твоему отцу не испытываю тёплых чувств…

Я хмурюсь. С отцом мне ещё предстоит долгий и не самый приятный разговор.

– Тебе не обязательно с ними общаться, – ласкаюсь губами об ее ушко и висок. – Просто будь со мной.

– Ты женат! – она мотает головой. – Это просто какой-то кошмар! А я – дура!

– Ещё чуть-чуть, пожалуйста, – прошу ее, снова добираясь до нервно подрагивающих губ. – Ты такая красивая…

Ася с тихим стоном впивается в мои губы в ответ. Мы кружим языками и боимся даже перевести дыхание, чтобы это ощущение кайфа не кончалось.

Мое сердце лупит в грудную клетку. Руки бесконтрольно съезжают на круглую женскую попочку и сжимают ее сквозь ткань сарафана.

Я чувствую, как по телу Аси проходит дрожь, и моя девочка мягко оседает, вцепляясь ноготками мне в плечи.

– Уходи, Макс… – она отталкивает меня и прикрывает глаза, полыхая щеками. – Дай мне пережить своё моральное падение в одиночестве. Начало у Лизы завтра в десять утра. Надень что-то попроще, там по-любому припашут что-то отнести.

– Я приеду в девять пятнадцать, – целую ее в щёчку и смываюсь из кухни.

Аааа! Это что сейчас было то!

От эмоций тяжело вдохнуть.

Заглядываю в комнату, чтобы попрощаться со своей новой подружкой и нахожу ее спящей прямо на диване. Счастливо улыбаясь, прижимаюсь виском к дверному косяку.

Просто невероятный сегодня день. Как будто не со мной… И это пока я украл кусочек чужой жизни. Зато теперь точно знаю, какой хочу видеть свою.

Глава 22. Конец спектакля

Ася

На несколько вещей можно смотреть вечно. Как течёт река, как горит огонь, и как твой бывший, который никогда в жизни не держал в руках молоток и гвозди, пытается прибить стенд для детских рисунков.

Я тихо угораю, разглядывая эту эпичную картинку из-за угла детского шкафчика и про себя комментирую происходящее дурным голосом из рекламы: «Концентрация на максимум. Плечи напряжены. Точность в каждом движении. Какая воля к победе! Он размахивается и…» И в самый ответственный момент для полноты картины хочется выпрыгнуть к нему с криком: «Бу!»

Но я же взрослая женщина, преподаватель, поэтому просто тихонько выхожу из своего укрытия и подкрадываюсь к нему из-за спины.

– Царицын, – зову вкрадчиво и сдерживаю улыбку, которая все равно своевольничает и расползается на пол лица. – Бросай, праздник сейчас начнётся.

– Вот черт! Мммм… – взвывает Макс. Он все-таки успевает ударить молотком и, конечно, не по шляпке гвоздя, а себе по пальцу. – Ааааа! – трясёт им. – У них что? Завхоза нет? – психует. – Почему это я должен делать?

Я подхожу и мягко забираю у него из рук молоток. Разглядываю подбитый палец.

– До свадьбы заживет, – с шутливой важностью выношу вердикт.

– Ну серьезно! – продолжает пениться Царицын. – Сначала я им облака рисовал в коридоре, потому что у них стремянки нет, и никто не дотягивается. Перемотал кран, а теперь вот! – красноречиво пинает край стенда. – Тяжёлый зараза!

– Так отказался бы, – подмигиваю я ему. – Где была твоя хваленая твердость?

– Да они меня как увидели, я себя добычей почувствовал! Знаешь, как в сказке про бабу Ягу. Совсем добры молодцы гости тут редкие? Хорошо хоть без лопаты обошлось, а то у них двор не чищен!

Я не сдерживаюсь и начинаю хохотать в голос от его сказочно-саркастического тона.

– Ну редко, да, – киваю. – Маша говорила, что у половины детей в группе вообще нет отцов. Поэтому Пашу здесь боготворят и отдельно на кухне кормят.

– Думать надо и предохраняться, – ворчит Царицын.

– Фу быть таким, – качаю я головой. – Ситуации разные бывают. Будто сам каждый раз думаешь!

– Только с тобой перестаю думать, – Макс делает шаг вперёд, оттесняя меня к шкафчикам и склоняет голову в бок, внимательно разглядывая мои губы. – А ты случайно не в курсе? – в его хитро прищуренных глазах начинают плясать черти. – Детям, зачатым в детском саду, место полагается, как гражданство в Америке?

– Макс, нет! – я успеваю только вскрикнуть, понимая, что он задумал, и мой рот тут же затыкают поцелуем. Жадным, страстным. Если бы от поцелуев рождались дети, то это была бы минимум двойня.

Господи, мужчина, что ты со мной делаешь!

– Ты воровала сладости со стола, – посмеивается он, облизывая мои губы. – Плохая девочка.

– Я только один блинчик, – мурлычу ему в ответ. – Косы артистке плели почти час, позавтракать не успела…

Дверь в группу открывается, и мы с Максом, не сговариваясь, разлетаемся в разные стороны, как бильярдные шары.

– О, – в коридорчик заглядывает нянечка. – Там Лизавета волнуется, почти рыдает. Вас потеряла.

– Мы идём, – я киваю и ускоряюсь к выходу, пытаясь восстановить нормальное количество сердечных ударов глубоким дыханием.

Следующие тридцать минут Макс, как порядочный родитель, хлопает в ладоши и фотографирует чужих детей на мой телефон, клятвенно обещая мамочкам скинуть все материалы в мессенджеры.

Я наблюдаю за этой картиной в легком недоумении и никак не могу найти объективное объяснение тому, что телефоны разрядились сразу у пяти женщин одновременно. Ох уж эти магнитные бури. Не иначе!

Жаль только женщины будут сильно разочарованы, так и не узнав номер телефона нашего «зачетного самца».

И нет, я ни капельки не ревную. С чего мне!

Особенно если признать тот факт, что Царицын действительно выглядит, как мужик из рекламы.

После концерта мы оставляем Лизу на сладкий стол и тихий час в группе, а сами быстренько смываемся, пока Макса снова не припахали или не начали соблазнять.

– Ну, какие планы? – подмигивает Макс мне, заводя машину. – Тебе ничего там прибить или починить дома не нужно?

– Мне на работу нужно, – отрицательно качаю я головой. – А вечером Лизу родителям сдавать.

– Тогда я просто заеду и ключи отдам? – утвердительно предлагает Макс.

Я знаю, что «просто» с тобой не бывает, Царицын. И я не готова. Потому что просто сдамся тебе, а потом снова не выживу.

– Нет, – отвечаю торопливо, пока не передумала или не поддалась на уговоры. – Мы увидимся завтра на концерте. Ключи там же отдашь.

– Ась… – он качает головой. – Ты не права… – пытается поймать мою ладошку и поцеловать.

Я позволяю ему эту небольшую вольность.

– Макс, спасибо тебе за сегодняшний день и за Лизу, – мямлю, ощущая, как мозги утекают от касаний горячих губ. – Но давай не будем торопится! – Суетливо вырываю руку и вжимаюсь в угол сиденья.

– Давай, – со вздохом соглашается Макс и вдавливает в пол педаль газа.

Глава 23. Принципы

Макс

– И чтобы духу, – брызжа слюной орет отец. – Духу твоего не было ни в компании, ни в моем доме!

– Дамир! – заламывая руки, мечется между нами мать. – Остановись, пожалуйста! Макс, как ты так можешь говорить с отцом!

– Счастливо оставаться, – скалюсь я, разворачиваясь, и уверенно иду к выходу из кабинета.

– Макс, подожди! – требует мать. – Ты не поужинал.

– Не смей останавливать этого щенка, Мира! – гремит отец. – Выродок!

– О, Господи, Дамир, это же твой сын! А у тебя давление… Макс!

Я останавливаюсь в дверях, распознавая панические нотки в голосе матери.

– Макс, отцу плохо! – ее голос срывается на фальцете.

Оборачиваюсь.

Да черт! Родитель действительно сидит в кресле и тяжело дышит. Бледный. По шее и щекам идут красные пятна.

Характерным движением, спасающим от дурноты, он расслабляет узел галстука.

Подхожу к бару и быстро наливаю воды.

Я виноват? По факту – да. И пока я смотрю, как мать достаёт из стола и спаивает отцу таблетки, мое сердце начинает стучать с оттяжкой. Понятия не имел, что он пьёт их так много.

Черт! Подхожу к родителям ближе и протягиваю воду. Отец демонстративно меня игнорирует.

Ну нет, так нет. Психуя, выпиваю стакан сам практически залпом. Вода плюхается в пустой желудок. Офигительно поужинал!

– Тебе лучше, дорогой? – суетится мать вокруг отца. – Может быть, скорую?

– Нет, – тяжело дышит родитель. – Ты посмотри, Мира, кого мы вырастили. Ему какая-то девка важнее отца родного! Разбираться он со мной пришёл! Кто ж виноват, что ты жену приструнить не смог! Куда тебе компанию доверять!

– Это не какая-то девка! – рявкаю, сжимая кулаки, потому что меня снова срывает. – Управляй своей компанией сам. Ради Бога!

И по хорошему, сейчас мне действительно нужно уйти, громко хлопнув дверью. Но ноги приросли к полу, веля заткнуться и выполнять сыновий долг.

А вдруг отцу станет хуже?

– Мам, я на террасе посижу, – киваю ей. – Позови, если что.

– Ох, иди уже, – она отмахивается, уговаривая родителя успокоиться или вызвать скорую.

Надеваю пальто, ботинки и выхожу на улицу. Падаю в соломенное кресло и беру со столика пачку сигарет. Тяжёлые. Отца. Но своих у меня нет, чтобы не было соблазна. А подымить сейчас хочется до жути.

Подкуриваю, втягивая в лёгкие горячий воздух. Голова слегка кружится. И я ловлю в себе странное, совершенно не знакомое до сегодняшнего дня ощущение злого бессилия.

Когда ты уверен в правоте, знаешь врага, но ударить по нему не можешь. Потому что он больше тебе не ровня. Он слабее, он зависим, хоть и храбрится. А самое главное – даже если ты докажешь свою правоту, то никому легче не станет…

Понимая, что отцу именно после нашего разговора стало плохо, я агонизирую и занимаюсь самоедством, заново прокручивая в голове встречу. Каждое слово, каждое обвинение. Может быть и стоило построить диалог как-то иначе. Продумать, предугадать. Или вообще промолчать… Но нет. Промолчать – не вариант. Отец не считает себя слабым, а жалеть его – это значит унижать. Вот беречь – это несколько другое…

Я невольно вспоминаю путанные и совершенно не понятные мне рассуждения Аси о своём долге перед бабушкой. Она пыталась объяснить мне, почему не может просто собрать вещи и уехать со мной. Почему будет виновата и не сможет дальше спокойно жить, если что-то случится…

Тогда мне казалось, что она несёт форменный бред, и выбор жить или не жить, а главное – как это делать, решает в любом возрасте только сам человек… Теперь я понимаю, что все иначе. Несколько сложнее.

Кстати, самое интересное в нашей истории то, что не сошли Асин дед моего отца в армию, он не встретил бы дочь командира части номер триста тринадцать – мою маму. И не родился бы я.

Казалось бы все счастливы, все должны друг друга понять, простить и полюбить, но нет. Принципы, они хуже понтов и денег.

Дверь дома открывается, и на террасу выходит мать, кутаясь в полушубок.

– Вроде бы, угомонился, – тяжело вздыхает и опускается на соседнее кресло. – Ты же не курил, сын, – осуждающе провожает взглядом сигарету.

– Я и не курю, просто нервничаю, – выдыхаю дым, от которого дерёт в горле, и тушу сигарету. – Поеду тогда, мам. Если что – звони.

Поднимаюсь из кресла и протискиваюсь между столиком и креслом к выходу с террасы.

– Сын, – мама ловит меня, как мальчишку, за подол пальто. – А эта девушка, о которой сегодня шла речь… Ты ведь на самом деле из-за неё так торопишься с разводом?

– И из-за неё тоже, – киваю. – Потому что все эти пять лет на месте Нелли должна была быть она.

– А она? – хмурится родительница. – Согласна с твоим утверждением?

– Пока – нет, – говорю честно. – Но я над этим работаю. И буду рад, если вы не станете больше мешать.

– Сделаю все, что смогу, – жмёт плечами мама.

– Спасибо, – я целую ее в макушку и чуть приобнимаю. – Поеду.

Сажусь в машину и смотрю на часы.

Восемь вечера. Конечно, можно наплевать на все барьеры Гордеевой и явиться к ней без приглашения… Хочется…

Но я не стану.

Доезжаю до дома и делаю то, что не позволял себе все пять лет после нашего расставания с Асей: захожу на старый жесткий диск и открываю папку с фотографиями.

Студенческие воспоминания затягивают в эмоциональную воронку и закручивают, но я ищу кое-что определенное. Свой личный фетиш.

Да, вот она. Ввожу защитный код, открываю скрытую папку и пропадаю.

Волосы, губы, ноги, пальчики, грудь… Ааа… Ася, я уже почти сошёл с ума!

Мне срочно нужен холодный душ!

Глава 24. Ее первый. Кадры. (Флешбек)

Макс

– А куда мы едем? – улыбается мне Ася, ерзая на соседнем сидении.

– В одно очень красивое место, – ловлю ее руку, переплетаю наши пальцы и подношу их к губам. – Мм… ты пахнешь шоколадом, – целую ладошку.

– У меня есть ещё, – Гордеева резво отстегивает ремень безопасности и тянется к заднему сиденью, вытягивая оттуда свой рюкзачок. – Вот, – достаёт плитку в цветной фольге.

– Корми меня, – велю ей.

Отламывает и маленький кусочек и протягивает.

– Держи…

– Давай, – открываю рот, намекая, куда нужно определить лакомство.

Ася скармливает мне шоколад.

Я прихватываю губами ее указательный пальчик и немного всасываю в себя.

Хочу! Всю ее хочу!

Я очень голодный, но зверски порядочный, если она скажет «нет» я не трону.

Она кусает шоколад прямо от плитки.

– Я чистая? – смеясь, облизывает губы.

Моя нервная система не выдерживает такого сладкого представления.

Сбрасываю скорость, съезжаю на обочину и притягиваю Асю к себе.

– Попалась…

Она смеется.

– Ты меня теперь съешь? – двусмысленно и с опаской заглядывает мне в глаза.

– Сразу, – выдыхаю ей в щечку своё возбуждение, – как только ты позволишь. Я люблю тебя…

Сердце колотится в горле. Так волнуюсь, как будто это не у неё будет «первый», а у меня.

Зацеловываю нежные, самые сладкие губки. Я в хлам.

Не могу даже внятно объяснить, что в этой девушке особенного, мне кажется, что все!

Все! От запаха волос на макушке, до ледяных пальчиков ног, которые она так любит греть у меня на животе, поглаживая пресс.

Со стороны дороги сигналят.

Отрываюсь от Аси со стоном сожаления и открываю окно.

– Все нормально? – кивает мне бдительный и сердобольный водитель чёрного старого внедорожника.

– Да, – киваю и, матеря его за неуместность появления последними словами, закрываю окно.

– Нас спалили… – закусывая губку, краснеет Ася. – Долго ещё ехать?

– Минут тридцать… – завожу машину и на всякий случай до места назначения больше к Гордеевой не прикасаюсь.

Я рад, что этот дом достался от родителей мамы именно мне.

Баварская кладка, баня, небольшая лесопосадка и речка буквально в пятистах метрах.

– Господи, какой здесь воздух! – Ася выходит из машины и потягивается на закатном солнышке, как кошка. – Ух ты! – оглядывается по сторонам, – Это какой-то заповедник?

– Нет, – подхожу к ней, накидывая на плечи свою спортивную кофту. – Здесь генеральские дачи.

– А, ну да, – кивает она, – дедушка генерал.

– Пойдём, – я забираю наши сумки из багажника и тяну Асю в дом.

Открываю ключом двери и огляд�

Глава 1. Мечта

Ася

– Вера Марковна, вы не понимаете, – волнуясь, тереблю замок папки с документами. – Я очень хочу ребёнка. Почему вы не хотите мне помочь?

– Моя дорогая, – гинеколог снимает очки и кладёт их перед собой на результаты моих анализов. – Я видела в своей жизни столько женщин, которые не могут. Хотят, и «ну никак». И тогда начинается… лапароскопии, гормоны, литры крови, тонны бумажек и куча вымотанных нервов. У вас же – все идеально. И с моей стороны разрешить подобное насилие над здоровым организмом – настоящее преступление, – понижает она голос.

За моей спиной открывается дверь. Оборачиваюсь, но не успеваю рассмотреть заходившего, потому что он быстро ретируется.

– В коридоре подождите! – Рявкает Вера Марковна, стреляя в дверь грозным взглядом. – Так вот, – вздыхая, возвращается ко мне, – мой вам совет и врача, и чисто женский. Найдите себе здорового мужика и просто переспите.

– Но как это просто? – всплескиваю руками и заливаюсь краской.

– Так это просто, – фыркает она. – Ну взрослые все люди, ей Богу, такие вопросы задавать.

– А наследственность? У вас хоть в карточках все написано.

– Ну при чем тут наследственность. Вы хотя бы подождите ещё немного.

– Мне и так почти тридцать, – закусываю от досады губу.

– Двадцать семь. Вот через три года и поговорим, – Бескомпромиссно заключает она. – А пока, просто не отказывайте себе.

– Я так не могу, – с грустью качаю головой.

– Все, идите, – говорит врач, – сейчас не возьму. Я все сказала.

– Спасибо… – дрожащими пальцами собираю свои вещи и стараюсь не разрыдаться прямо в кабинете от острого, удушающего приступа разочарования. Я ведь уже все распланировала… Год академического отпуска в аспирантуре и год чтобы написать работу. И что теперь?

Просто найти мужчину? Ну вот если бы я могла, то уже давно бы так сделала. Шесть лет…

Просто этот чертов Царицын что-то во мне сломал. После него ни один мужчина мне не нравится. Не тот запах, не так целует, не то говорит, недостаточно глубоки, недостаточно властны! Список «не то» можно продолжить до бесконечности. Однолюбка махровая. Бабушка говорила, что это особенность всех женщин нашего рода. А по мне, так это самое настоящее проклятие!

– До свидания, – жму ручку двери, делаю шаг за порог и совершенно неожиданно врезаюсь в мужчину. Бумажки сыпятся из моих рук.

– Извините… – он приседает, пытаясь их собрать, а я чувствую, как пол под моими ногами начинает качаться.

Царицын… Собственной персоной, как говорится, без примесей, консервантов и красителей.

– Вот, возьми…те, – он поднимается и тоже замирает.

Я за долю секунды собираю в себе все ресурсы выдержки и бесстрастности, выдёргивая у него из рук свои документы.

Все мои фантазии о встрече с бывшим, которые хоть раз в жизни лелеет каждая женщина, разбиваются о прозаичность момента. Потому что в мечтах я была красивой и независимой, а на деле – стою в бахилах после приёма гинеколога в растянутом свитере и джинсах.

– Спасибо, – коротко киваю и, делая вид, что совершенно его не узнала, ухожу дальше по коридору.

«Дура, дура, дура!» – мысленно ругаюсь на себя. – «Это же абсурд! Не узнать человека, с которым проводил вместе круглые сутки!»

Ну почему же?

Гордо распрямляю плечи. А если у меня мужчин этих миллион было за пять лет? Разве всех упомнишь? К тому же Царицын бородатый теперь, а раньше всегда брился. И вообще… Что он здесь делает?

Так, не плакать, Настасья Ивановна. Держать лицо.

Выхожу из центра репродукции и сажусь в машину.

Опускаю солнечный козырёк с зеркалом и смотрю в глаза своему отражению, готовому разрыдаться в любой момент.

Он предал тебя, Ася, если ты забыла. Бросил тогда, когда тебе было страшно и одиноко. Вспомнила? Прониклась?

Так. Пострадали и хватит. Зачёт по русской литературе у первого курса никто не отменял.

Хлопаю себя по щекам, поворачиваю ключ в зажигании и срываю машину с места.

Глава 2. Минус одна

Макс

– Нелли, убери это! – с едва сдерживаемым раздражением стреляю глазами на пудру в руках жены. Я обещал себе сегодня спокойно сожрать все, что она выкинет. Но это уже просто не возможно!

– Ты хоть понимаешь, что здесь кабинет врача? – цежу сквозь зубы.

– Самого дорого врача, – ехидно тянет она, подводя блеском губы. – Ну я же не виновата, что мы так долго ждём результаты анализов. А у меня через пол часа важная встреча. К тому же, – нарочито громко чмокает воздух, посылая мне воздушный поцелуй. – Эта справка нужна тебе, а не мне.

– Да, Нелли, нужна! – Взрываюсь я. – Мне осточертел фарс, который именуется нашим браком. И ты прекрасно знаешь, что главным пунктом брачного договора является наследник по прошествии пяти лет брака. Ты же сделала все, чтобы ребёнка не было…

Я обрываю фразу на полуслове, потому что в кабинет входит наш врач. Ни к чему ей знать все подробности.

– Извините, в лаборатории сегодня аврал, – она присаживается за стол перед нами, надевает очки и перебирает бумажки.

– Вера Марковна, – осторожно обращаюсь к ней я. – Мы бы хотели получить заключение в письменном виде.

– Хм… – она поднимает на нас серьезный взгляд. – Ну порадовать то мне вас нечем, господа. Нелли Юрьевна, – смотрит на жену поверх очков. – Если в ближайшее время вы не наберёте вес, то будет иметь место говорить о бесплодии. Пока что, на сегодняшнем этапе мы имеем гормональный дисбаланс и уже явную невозможность выносить плод мужского пола без поддержки женским. Попросту говоря, мальчик у вас получится только в составе двойни.

– О, ребята, это вы тут развлекайтесь без меня, – ухмыляется Нелли, вальяжно откидываясь на спинку стула. – Меня все устраивает.

Вера Марковна едва заметно поджимает губы и кладёт на стол результаты анализов.

– Тогда что, собственно, господа, вы хотите от меня?

– Мы хотим письменное подтверждение того, что рождение ребёнка в нашем браке не возможно, – отвечаю, испытывая странное чувство неловкости.

Да, на самом деле, это отвратительно и стремно для мужика. Признавать, что жена не хочет от него детей. Но, честно говоря, с таким послужным списком проблем, как у Нелли, я даже рад этому.

Глупая угода родителям, обернулась для нас пятью годами бесконечных боев с обоюдными потерями.

– Ну хорошо… – равнодушно пожимает плечами врач.

Достаёт из стола какой-то бланк и начинает его заполнять.

В моем кармане начинает настойчиво вибрировать телефон. Достаю его и понимаю, что этот звонок перенести никак не получится. Крупный проект гостиничной застройки, в который мы заходим, как партнёры. Домбай. Дикая природа, горы…

Извинившись, выхожу из кабинета и пытаюсь найти место потише. Но ничего не выходит. Везде по коридорам стоит перманентный гул голосов.

Запахиваю пальто, сдергиваю с ног бахилы и выхожу на крыльцо клиники.

Конечно, было бы неплохо иметь перед глазами цифры из документов. Но за неимением…

– Алло, – отвечаю на звонок и на следующие десять минут пропадаю в строительной терминологии. Разговор затягивается.

Из здания больницы выходит Нелли и небрежно всовывает мне в руки папку с медицинской картой.

Я стараюсь перенести принятие принципиальных решений до вечернего скайпа с акционерами, и получив предварительное согласие на сотрудничество, завершаю созвон. Ух!

Догоняю почти уже бывшую жену возле машины.

– Мне даже жаль тебя, Царицын, – хихикает Нелли, постукивая длинными ногтями по крылу тачки. – Как только ты объявишь всем, что от меня уходишь, предки тебя ам – ням, – показывает руками большие челюсти и клацает ими. – Сожрут. – Снова глупо хихикает.

Дура… Прикрываю глаза, чтобы не сорваться.

Мне вообще глубоко насрать, кто и что будет думать обо мне через месяц. Я готовлю масштабное поглощение обеих родительских компаний своей собственной.

Нет, я не планирую обижать стариков. Думаю предложит им равносильные пакетные доли новой компании, но, конечно, даже вместе ничего не решающие. И делиться своим детищем с Нелли не входит в мои планы категорически. Я пахал на неё один!

– Для решения всех спорных моментов у нас имеется брачный договор и это, – заглядываю в документы и не нахожу того, что мне больше всего нужно. – А где заключение? – зло смотрю на Нелли.

– Ой, – она тупо хлопает наращёнными ресницами. – Я не знаю…

– Садись в машину, – рявкаю на неё. – И чтобы не смела дёргаться с места до того момента, как я вернусь!

Возвращаюсь в клинику и сразу направляюсь в сторону кабинета.

– Молодой человек, а бахилы? – несётся мне в след голос администратора. Черт!

Возвращаюсь и надеваю пакеты на ноги.

Коротко постучав, дергаю дверь кабинета и, заглянув внутрь, понимаю, что там занято.

Ай как неудачно… Приваливаюсь к стене и прислушиваюсь к глухому диалогу, пытаясь понять, как скоро кончится приём.

Неожиданно, женский голос кажется мне знакомым. От него волосы на загривке поднимаются дыбом, а по позвоночнику прокатывается ледяная волна.

Да ну не может этого быть, Царицын. Тебе показалось! У такой женщины, как Гордеева, уже, наверняка, целый выводок.

Просто интонация похожа, и… накатывает иногда, да. Только повод дай. Сны снятся такие, что до печёнок пробирает. Волосы ее, запах, губы, стоны… Ааааа! В груди жжется. Ничего не забывается! Просыпаюсь злой, неудовлетворённый…

Дверь резко распахивается. Меня автоматически дергает от стенки к кабинету.

В кармане вибрирует телефон. И в ту же самую секунду в меня влетает девушка.

– Извините, – поспешно пытаюсь собрать выпавшие из ее рук документы, подаю и… зависаю в этих зелёных, до боли когда-то родных глазах. Настя.

И запах духов тот же. И… я глохну, переставая соображать.

Поздороваться? Что-то сказать? Спросить, как дела?

И пока все эти мысли несутся у меня в голове, Настя скользит по мне равнодушным взглядом, будто не узнала, или будто я-пустое место.

Молча забирает у меня из рук свои бумажки и, взмахнув волосами, уходит к выходу.

Я стою, чувствуя, как начинаю прикипать. Да как эта зараза посмела меня не узнать? Она должна была также, как я…

Что Царицын? Бухать две недели, а потом на пол года превратить свою квартиру в отель, просыпаясь почти каждое утро с новой женщиной?

– Максимилиан Дамирович, вы будете заходить? – до меня доносится голос врача, и я прихожу в себя от болезненных воспоминаний.

Настя и Настя! Ну и черт с ней! Вспомни, как она продала тебя, Царицын. Да ещё так за дёшево. А ты был готов за неё… да что угодно!

Захожу в кабинет.

– У вас остались какие-то вопросы? – моет руки женщина.

– Извините, супруга у вас заключение забыла… – я оглядываю глазами стол.

– Ничего она не забывала, – жмёт плечами врач.

– Странно… – отзываюсь в замешательстве. – Потеряла?

– Давайте я просто напишу новое, – садится Вера Марковна за стол. – Мы с вами дольше выяснять будем что к чему. Вы присаживайтесь, – показывает рукой на стул.

– Да, спасибо…

В ожидании, блуждаю взглядом по столу врача и натыкаюсь на знакомую фамилию. Гордеева Анастасия Ивановна. Год рождения.

– А скажите, – не выдерживаю я. – К вам приходят только пары с проблемами?

– Ну почему же, – тянет она и бегло скребёт ручкой по бумаге, – есть и просто желающие завести ребёнка без второй половины, но чаще первая категория, да.

– А девушка, вот что только что у вас была?

Вера Марковна ставит точку, откладывает ручку в сторону и поднимает на меня глаза.

– А вот это уже врачебная тайна, господин Царицын. Держите, – протягивает мне новый бланк заключения.

– И все-таки, – пристально всматриваюсь в глаза женщины за увеличительными стёклами. – Та девушка здорова? Просто – да или нет. Я даже лица ее не запомнил.

– Здорова, – кивает врач.

– Спасибо, до свидания, – забираю бумагу из ее рук и ощущаю, как сердце начинает разгоняться.

Выхожу из клиники и оглядываюсь по сторонам. Курить хочется так сильно, как никогда, с того момента, как пытаюсь бросить! А здесь запрещено, да.

Падаю за руль тачки и откидываюсь на подголовник.

– Звери за тобой гнались что ли? – посмеиваясь, издевается Нелли.

Стискиваю зубы и завожу машину. Резко разворачиваюсь и, проезжая мимо клиники, поддаю газу.

Видеть их не могу! Обеих! К черту всех баб!

Глава 3. Неприятности

Ася

– Анастасия Ивановна! – борзо окликает меня студент с говорящей фамилией Козловский.

– Что вы хотели спросить, Виктор? – Я отвлекаюсь от заполнения ведомости и поднимаю глаза. – У вас, между прочим, на подготовку пять минут осталось. Поэтому, советую приберечь словарный запас. – Тонко напоминаю ему о том, что сегодня экзамен он мне не сдаст. И козырный папа ему в этом не поможет. Видала я таких пап…

– Спешите? Вас сегодня к нам ненадолго отпустили? – ехидничает студент.

– Откуда отпустили, Козловский? – Спрашиваю стало и смотрю на парня, как на клоуна из цветной коробки.

– Так из больнички, Настасья Ивановна, – начинает он ржать своей тупой шутке. Ему вторит его компания таких же золотых папиных прихлебателей.

Я в панике начинаю соображать, как он мог узнать про то, что я была в клинике.

– Анастасия Ивановна, – шепотом зовёт меня студентка с первой парты. – Вы бахилы не сняли.

– Спасибо, Лиза, – я с облегчением выдыхаю и снимаю с сапог бахилы.

Выбрасываю их в мусорное ведро и возвращаюсь к кафедре.

– И так, – обвожу глазами студентов, – кто желает показать всю глубину познаний русской литературы первым – прошу ко мне.

– Я так и знал, что вы поглубже любите, – продолжает скабрезничать Козловский.

Я сжимаю зубы и стискиваю ручку. Не реагировать! Приказываю себе. Все равно управы на него не найдёшь.

– Вы, Виктор, если готовы, то можете выходить и отвечать, – отзываюсь на его пошлости совершенно безразличным тоном.

Он, криво ухмыляясь, встаёт из-за парты и спускается к кафедре.

– И так, – выпрямляю спину. – Назовите ваш номер билета и первый вопрос.

– Билет номер три. – Пафосно декламирует Козловский. – Тема любви. В лирике А. С. Пушкина.

– Начинайте, – киваю ему. – Вам повезло.

– Ну скучища же, – скалится студент. – Он теоретик любви, а я-практик. Могу и вам… – он становится локтями на столешницу и наклоняется ближе ко мне, – семинар провести.

– Я думаю, что меня все равно не удовлетворят способности вашего языка, – отвечаю ему в тон.

Аудитория затихает, навостряя уши.

– Словарный запас Пушкина составлял двадцать одну тысячу слов, – я откидываюсь на спинку стула, увеличивая расстояние между мной и студентом, – вы уверены, что можете претендовать хотя бы на половину? Мне кажется, что ваш предел – это пост в социальной сети.

– Я уверен, что мой список женщин будет однозначно побольше, чем у Александра Сергеевича. И в нем не хватает только вас Анастасия Ивановна. Даже против мамы лучшего друга в моем блокноте уже стоит галочка… – он противно ухмыляется, замечая, что ему все-таки удалось меня смутить.

И, может быть, в другой день я не позволила бы этой перепалке случиться. Просто нужно признать, что смотрю я на своего студента, а вижу этого гадского Царицына.

Он умел вгонять меня в краску взглядом. Долгим, многообещающим… Внучку почетного проректора, гордость института. Господи, что мы Максом творили в подсобках и лабораториях. А в первый год, когда он уехал, я думала что сойду с ума от бесконечных моральных якорей и воспоминаний.

– Вы так покраснели, Анастасия Ивановна, – тянет студент. – Это ответ «да»?

– Ну достаточно! – чувствуя в горле клокочущую ярость и обиду, вскакиваю с места. – Выйдите вон отсюда, Козловский.

– Мне отлично? – он машет перед моим носом зачеткой. – Или на личную пересдачу?

– Пересдавать русскую литературу, Козловский, вы будете теперь только комиссии. А я сделаю все возможное, чтобы вас отчислить! – в сердцах хлопаю ладонью по столу. – Выйдете вон! Или я вызову ректора.

– Как скажете, Настасья Ивановна, – парень подхватывает рюкзак и выходит за дверь аудитории. – Как скажите… – угрожающе.

Я опускаюсь на стул, и стараюсь собрать в кучу свои растерзанные за сегодняшнее утро эмоции.

Почему эти богатые отморозки считают, что имеют право на все? На любую женщину, которую захотели, на любую оценку, чувства, вещь? И это все им должны положить на тарелочку, не переча и не задавая вопросов.

– А можно мне ответить? – Из-за парты поднимается Лиза.

– Да, конечно, Сибилева, давайте зачётку, – киваю ей.

– Билет номер десять, – начинает она. – А.П. Чехов – обличитель мещанства и пошлости.

– Как вовремя, – не сдерживаясь, бурчу себе под нос и вздрагиваю от вибрации телефона на столе. – Минуту, – останавливаю жестом уже готовую отвечать студентку, поднося трубку к уху. – Алло…

– Анастасия Ивановна, – в динамике раздаётся психованный голос ректора. – Будьте так любезны, зайдите ко мне…

– Здравствуйте, Валид Аристархович, – уже зная о чем пойдёт речь, не спешу дёргаться. – У меня идёт экзамен. Я поднимусь к вам примерно через два часа…

– Сейчас! – вздрагивает от уровня звука трубка в моих руках.

– Хорошо, я поняла, – отвечаю терпеливо, сбрасываю звонок и смотрю на студентов. – Если я не вернусь через пятнадцать минут, то все могут быть свободны. Новую дату экзамена сообщу вам через старосту.

Под перешёптывания я встаю из-за кафедры и выхожу в коридор. С грохочущим сердцем прислоняюсь к стене и прикрываю глаза.

Я думала, что выросла и переболела. Стала жёстче и принципиальнее. Но все это только самовнушение, потому что нет у этого противного чувства «любовь» прошедшего времени.

И да! Я сейчас стою здесь, в родном институтском коридоре. Возле этой чертовой аудитории филологического факультета и вспоминаю, как Царицын меня первый раз поцеловал.

Прямо на этом самом месте.

Глава 4. Знакомство. (Флешбэк)

Ася

– Я сказала «Нет!» – шикаю на совершено обнаглевшего парня с передней парты.

И как-то машинально, где-то почти на границе сознания отмечаю, что он очень красивый. Непослушные волосы, торчащие в разные стороны, яркие, ледяные голубые глаза и просто необъятно широкие плечи, как у профессионального пловца. Ах да, ещё эта циничная ухмылочка вместо человеческой улыбки. Завораживает… но лишь на секундочку! Встряхиваюсь.

Ну вот кому из учебной части пришло в голову перетасовать наши потоки на сессии? Настоящие дорогие клоуны с коммерции и бюджетники-работяги.

– Да хорош тебе, – парень толкает меня в ладонь, которой я прикрываю от него текст. И делает выражение лица, будто я его сильно утомила. – Бабок дам, сумку новую купишь или хочешь, на тачке ночью покатаемся?

Я оглядываюсь на свой кожаный чёрный рюкзачок. Зачем мне новый? Зачем мне его тачка?

– Гордеева, Царицын, – окликает нас преподаватель. – Это было последнее предупреждение. Для вас экзамен закончен.

– Ну Стефан Яковлевич! – Вскакиваю, чувствуя, как в груди разливается паника. Пересдача – это значит попрощаться со стипендией. – Он же сам оборачивается и списывает. Можно, я без подготовки отвечу?

– Стукачка, – слышу, как хмыкает мой обидчик.

– Я все сказал, – манерно резюмирует старик. – Жду вас обоих послезавтра.

Психуя, собираю вещи и вылетаю из аудитории.

Кошмар! Просто дурной сон! Из-за какого-то идиота мы с бабушкой пол года должны будем жить на ее пенсию. Да, академическую, но не значит, что большую. Скорее всего придётся искать подработку…

– Эй! – меня окликает он. Причина всех моих бед на ближайший семестр, – ты чего там бормочешь? Проклинаешь?

– Ты! – я резко разворачиваюсь, сжимая кулаки, и проглатывая самые грязные ругательства. Вижу на его лице только ухмылку без всяких следов раскаяния. И меня окончательно накрывает.

– Даже не смей обращать больше ко мне, папенькин пересыщенный щенок! Бездарь! – вспыхиваю я.

Прикусываю язык, видя, как лицо парня мрачнеет.

– Грубо… – цокает языком. – А не боишься, что я сделаю так, что тебя отсюда выпрут?

От его вопиющей наглости даже не нахожусь, что ответить. Просто, как рыба, заглатываю воздух, открывая рот.

Этот Царицын, да, кажется так звучит его фамилия. Надвигается на меня стеной, и я, понимая, что действительно переборщила, отступаю назад пока не вжимаюсь спиной в стену.

– Извини меня, пожалуйста, – упираюсь в его грудь ладошками, пытаясь увеличить расстояние. – Ты своим поведением лишил меня стипендии, я очень расстроена. Понимаю, что тебе на это плевать, но…

– Ты сама все усложнила, – он перебивает меня, повышая голос, и равнодушно жмёт плечами, – сэкономила бы мне время, дала бы списать письменную часть. Получила бы и стипендию и бабки от меня.

Я не знаю, что в этот момент на меня находит.

Чувства от мужской близости обостряются. Пахнет этот парень, конечно «ах!». Физическая сила меня подавляет и заставляет трепетать. Обида на то, что он не желает признавать свою вину, клокочет в горле… А ещё этот надменный, обвиняющий тон!

Я просто размахиваюсь и от всей души припечатываю ему пощёчину.

Голова парня дергается. На щеке появляются царапины от ногтей, а на губе проступает кровь.

Я в шоке распахиваю глаза и застываю.

Он слизывает капельку с губы. Красиво очерченной, припухшей… мамочки, о чем я думаю! И в следующую секунду вжимает меня в стену, с рычанием впиваясь в губы жестким поцелуем.

Мое сердце обрывается и перестаёт стучать. В ушах нарастает гул. На языке остаётся металлический привкус.

– Нет! – я пытаюсь увернуться от его губ, но он фиксирует меня возле стены сильнее и втыкается горячим дыханием в кромку уха.

– Я не утоплю тебя, только потому что ты такая красивая и ошпаренная. – Хрипло мурлычет мне в ухо. – Жалко только, что дура, – резко выпускает меня из рук, разворачивается и уходит к лестнице.

Я прижимаю пальцы к горящим, пульсирующим губам и неожиданно понимаю, что последние предложения парень сказал на прекрасном французском.

Ой мамочка!

Такую лексику вообще используют только люди, прожившие минимум месяц во франкоговорящей стране! Но тогда зачем ему нужна была моя помощь на экзамене? Или он просто из тех людей, кто хорошо говорит по французски, но совершено не знает письменного языка?

«Не о том думаешь, Ася!» – строго обрываю себя. – «Ты сейчас должна идти в деканат и умолять не закрывать ведомость, пока ты не сдашь экзамен.»

А иначе… все-таки отсутствие стипендии это не самое страшное. Гораздо страшнее гнев бабушки, которой придётся это сообщить.

Глава 5. Встреча

Ася

Пока поднимаюсь на административный этаж, просто извожу себя внутренними диалогами. Да, формально мне действительно проще поставить экзамен всем этим золотым деткам.

Но должны же в этом институте хоть где-то оставаться принципы, знания и мораль! И я, в конце концов, требую к себе банального уважения, как к педагогу!

– Валид Аристархович у себя? – захожу в приемную и стреляю глазами на дверь кабинета.

– Ждет тебя, – с сочувствующим взглядом кивает мне секретарша Верочка. – Злющий. Чего случилось то снова?

– А, – отмахиваюсь, – как всегда.

– Ни пуха… – слышу шёпот Верочки.

Стучу.

– Можно? – жму ручку.

– Входите, Гордеева, – отзывается мой начальник с тяжёлым вздохом. – Садитесь. – Указывает мне золотым «паркером» на стул возле своего стола.

– О чем вы хотели так срочно поговорить? – присаживаюсь с прямой спиной и кладу руки, сцепленные в замок, на стол.

– Конфетку хочешь? – начальник по-свойски протягивает мне вскрытую коробку сладостей со стола. – А то у меня от них диабет, а остановиться не могу.

– Нет, спасибо, – отрицательно качаю головой. – Меня там студенты ждут. И тоже с конфетами, – хмыкаю.

– Ладно… – он встаёт из кресла и подходит с задумчивым видом к окну.

– Анастасия Ивановна, вы же умная молодая женщина. И уже должны понимать, что содержание такого ВУЗа как наш требует большой финансовой поддержки. Все эти аллейки, травка, мебель, конференции…

– Понимаю, – соглашаюсь.

– И родители наших прекрасных студентов с удовольствием помогают развитию ВУЗа, – делает паузу, задумываясь. – М-да! А взамен, хотят видеть самую малость – отличные оценки для своих детей. Ну неужели это так сложно?

– То есть вы сейчас открытым текстом мне говорите, что продаёте оценки в ведомостях? – прищуриваюсь, оборачиваясь на него.

– Бог с вами, дорогая, – он всплескивает руками. – Я всего-то веду речь о взаимных уступках и уважении. Ну неужели вы не помните себя в их возрасте… Как рыдали здесь, умоляя не закрывать ведомость.

– Как раз очень хорошо помню, – киваю. – Каждую оценку я заслужила своим трудом. Мне было важно, чтобы дедушка гордился. И, кстати, – усмехаюсь, – ведомость тогда все равно закрыли. Я доучивалась семестр без стипендии.

– В общем так, Анастасия Ивановна, – начальник возвращается к столу и мрачнеет, опускаясь в кресло. – Пошутили и хватит. Если на вашем потоке в зачетных ведомостях будут стоять негативные оценки, то у меня возникнет логичный вопрос о вашей профпригодности. Почему вы не смогли заинтересовать своим предметом лучших студентов нашего института.

– Валид Аристархович, – задыхаясь от праведного гнева, я подскакиваю на ноги. – Мои студенты самые лучшие в своих знаниях. Они регулярно привозят призы с конкурсов и олимпиад! Вы же знаете! И если другим преподавателям не стыдно…

– Анастасия Ивановна, – раскатисто повышает голос ректор, – выбирайте выражения! И всегда помните, что среди нас нет святых. Любого! Можно уволить или исключить за малейшую провинность, а можно понять и простить. Только человеком для этого нужно быть! И даже то, что ваш дед – почетный проректор нашего института не даёт вам полномочий ронять авторитет других педагогов.

О как обернул! Едва сдерживаюсь, чтобы зло не похихикать.

– Я. Вас. Поняла. – Отвечаю тихо и сжимаю зубы. – Я могу идти? Или будут ещё какие-то указания?

– Экзамен по вашему предмету состоится послезавтра. Я буду присутствовать на нем лично!

– До свидания, – отодвигаю стул и, стараясь не бежать, выхожу из кабинета.

Слёзы обиды накатывают на глаза пеленой.

– Раскатал? – возле кулера меня уже ждёт сочувствующая Верочка со стаканом воды.

Коротко киваю и забираю у неё из рук стакан. Делаю несколько больших глотков. Горло перестаёт зажимать истерикой.

– Не в службу, Вер, – прокашливаюсь, чтобы звучать не так жалобно. – Разгони моих студентов и скажи что пересдача у них после завтра. У всех.

– Сделаю, – кивает мне секретарша. – Не переживай.

– Спасибо…

Выхожу из приёмной, добегаю до туалета на этаже, чтобы никто не видел, какая я слабачка, закрываюсь на замок и вдоволь рыдаю минут пять под включенную в кране воду.

Если бы не бюджетная аспирантура, я бы уволилась прямо сегодня. Но мне остался последний год! И сколько не царапайся, итог будет один – начальство поставит в ведомостях то, что захочет. Перепишет, потеряет… да не важно!

Просто день сегодня тяжелый.

Немного успокоившись, привожу себя в порядок и решаю, что лучше всего мне будет сейчас поехать домой и полноценно отдохнуть. А завтра приехать на кафедру часам к семи и заняться учебными планами, которые хотела дописать сегодня.

По дороге домой заезжаю в супермаркет, покупаю кучу разных полуфабрикатных вкусностей и обязательное ведерко фисташкового мороженого.

Все-таки в одиночестве тоже иногда есть свои плюсы. Делаешь что хочешь, ешь что хочешь, смотришь фильмы, которые интересны. Выходные только твои, но… именно вот эта «никому ничем необязанность» угнетает больше всего.

Особенно когда все твои близкие друзья уже обзавелись семьями, и вдруг на одном из праздников ты очень явно ощущаешь, что они испытывают неловкость перед тобой за своё счастье.

Ты приходишь реже, стараясь их не смущать, а они в ответ окончательно слетают с катушек и готовы привести к тебе на свидание целый полк близких и неочень друзей мужского пола.

Которые все оказываются «не то.»

Как-то сильно подвыпив, моя подруга Маша, решила попробовать обьяснить мне теорию о том, почему мы влюбляемся и дуреем от тех мужчин, которые нам объективно не подходят. И наоборот – совершенно равнодушны к качественным и серьезным представителям рода мужского.

В общем, если коротко перефразировать ее концептуальный мысленный поток, то оставался один вывод. Во всем виноваты гормоны и феромоны, которые мы выделяем под воздействием первых. Одни мужчины пробуждают в нас животные инстинкты к страсти и размножению, а другие нет. Именно поэтому от первого типа забеременеть в разы проще. И чаще всего случайно.

Заезжаю во двор и, покружив вокруг детской площадки, с досадой осознаю, что свободны места только для параллельной парковки.

А этот флокс-покус точно не мой сильный конёк. Включаю аварийку и начинаю осторожно сдавать назад к выезду из своего двора, чтобы попытать счастье в соседнем.

Как вдруг дорогу преграждает большой черный внедорожник. Я испуганно вдавливаю тормоз в пол и взвизгиваю от скачка адреналина.

Ну блин! Понапокупают танков, а я страдать должна!

Осторожно жму на звуковой сигнал, прося водителя за тонированным стеклом отъехать в сторону. Но он явно не торопится облегчать мою жизнь.

Наоборот! Он открывает дверь! Ох… пробирает меня дрожью.

«Спокойно, Ася,» – уговариваю себя. – «Ты же в него не въехала.»

Но «спокойно» уже совсем не получается и не получится в ближайшем обозримом будущем. Потому что к моей машине направляется чертов Царицын собственной персоной!

Блокирую центральный замок и стискиваю пальчиками руль.

В голову приходит любимый момент американского фильма «Мистер и Миссис Смит», где главная героиня с огромным чувством удовлетворения насаживает на капот машины своего бывшего. Ах как мне хочется!

Но я не Анжелина Джоли, а вот Царицын… вполне себе такой. Почти Бред Питт. Да ладно, лучше он…

«Нет, нет и ещё раз нет, Настя! Не смей на него снова так смотреть!» – агонизирую я.

И в этот самый момент в мое окошко раздаётся стук.

Не опустить – это значит выдать себя и свои чувства с головой, поэтому я открываю окно.

– Вы перегородили мне дорогу! – решаю напасть первой.

– Вот только не нужно делать вид, что ты не узнала меня, Настя, – ухмыляется этот наглец. – Выходи, поговорим.

Глава 6. Когда накрывает…

Макс

– Как думаешь, Андрей, – теряя терпение, спрашиваю студенческого приятеля, а по совместительству лучшего на сегодняшний день адвоката по семейному праву, – за сколько времени нам удасться решить этот вопрос?

– Подожди, мне нужно дочитать ваш договор, – отзывается он, не отрывая взгляда от бумаг.

И я жду. Как неприкаянный, хожу по кабинету, разглядываю разные экзотические предметы интерьера, книги, спортивные награды по тяжёлой атлетике и прочую мелкую ерунду.

Почему-то очень хочется проораться. Я взвинчен до предела, и не могу понять чем больше. Коротким общением с почти бывшей женой или столкновением с бывшей любимой женщиной, которая просто проигнорировала меня! Обогнула и пошла дальше! Будто я фонарный столб.

Останавливаюсь возле полки с фоторамками и понимаю, что не дышу. Ася. Нет, на фотографии она не одна. Полно других знакомых лиц. Но я вижу только ее. Красивую. Со своими растрёпанными кудрявыми волосами и в том самом золотом платье, которое я дарил ей на Новый год. А потом собственноручно снимал! Воспоминания накатывают волной и накрывают до такой степени, что мне кажется, я прямо сейчас чувствую, как покалывал тогда мои пальцы мелкий бисер… Ася! Что ты чувствовала, когда надевала его снова? Вспоминала меня? Или… срать тебе было, да!?!?

– О, – раздаётся за моей спиной голос Андрея. – Это мы на юбилее института фотографировались в прошлом году. Они самых лучших студентов приглашали. Концерт, банкет, все дела…

– Понял, – с усилием отрываю взгляд от фотографии и оборачиваюсь на приятеля. – Ну чего там по моему разводу?

– В целом, учитывая все материалы из диспансеров, кучу неприличных фотографий в прессе и отсутствие детей, проблем быть не должно. По материальной составляющей придётся разделить с ней всю прибыль за последние годы, ну и следить, чтобы ее жизни и здоровью ближайшую неделю ничего не угрожало.

– В каком смысле? – хмурюсь я и возвращаюсь к столу.

– Ну там есть один интересный пункт, – листает документы Андрей. – Вот! «На момент расторжения брака оба супруга должны быть полностью дееспособными и не иметь серьезных проблем со здоровьем, угрожающих их дальнейшей жизни.»

– Понятно, – ухмыляюсь. – Ее б Здоровье, да всем больным. Ты знаешь, вкачивать в себя столько химии и остаться живой – это надо уметь!

– Вот поэтому, – откидывается на спинку кресла Андрей. – Я и не женюсь.

– Ты более чем прав, – отвечаю ему невесело.

– Можно? – чуть приоткрывается дверь кабинета.

– Да, входи, Яна, – кивает Андрей своей секретарше.

– Вот, – она ставит перед нами на стол поднос с чёрным кофе и вазочками с мороженым, – все, как вы любите, Андрей Тихонович, – очень учтиво улыбается и, повиливая бёдрами, уходит из кабинета.

– Твоя? – стреляю в дверь глазами.

– Да так, временная-постоянная, – Андрей забирает с подноса кофе и накладывает в него мороженое чайной ложкой.

Меня внутренне дергает от этого движения. Срабатывает старый вкусовой якорь. Только один человек в моей жизни пил так кофе… Но его и так уже и так слишком много в сегодняшнем дне! Поэтому я отмахиваюсь от воспоминания, как от мухи.

– Есть теория, – продолжает свою мысль Андрей, – что у каждого мужчины должна быть «главная бывшая», такая, которую он ненавидит до изжоги и точно также хочет… во всех смыслах этого слова, – усмехается, облизывая чайную ложку.

– Да уж… – киваю ему и тоже накладываю мороженое себе в кофе.

Это ничего не значит! Мне просто так тоже ВКУСНО!

– Так вот, – приятель делает глоток, – у меня, слава Богу, такой нет. Но есть приятные воспоминания. Помнишь Настю Гордееву? Вы с ней кружились на последнем курсе…

Я подношу чашку ко рту и ощущаю, как начинает колотиться сердце.

– Ммм… – неопределённо качаю головой.

– После юбилея института пытался за ней приударить. Знаешь… вот прямо азарт взял! – загораются глаза у Андрея. – Встречал возле института, как осел, с цветами. Она же преподавать осталась после окончания…

– И что в итоге? – хриплю и, делая вид что обжегся, прокашливаюсь.

– Да ничего… – жмёт плечами. – Вкусная и ледяная, как это мороженое. – Он зачерпывает ещё одну ложку десерта и отправляет в рот. – Кстати, кофе она так пить научила.

Я незаметно стискиваю под столом кулаки. В голове рвутся ядерные снаряды. Хочется сорваться и набить морду Андрею. Просто за то, что Гордеева, та самая «главная бывшая» в моей жизни. И от того, какая она горячая, я иногда не хочу просыпаться. Потому что в этих снах она «моя настоящая»!

– Эй! – щёлкает у меня пальцами перед носом приятель.

– Извини, – встряхиваюсь. – Задумался просто. Вспоминал, что за Гордеева.

– Ну у тебя то выбор был большой, – ржёт приятель мне в ответ. – Азиатки, метиски, мулатки, бледные и томные барышни…

– Были, да, – нехотя, признаю.

– И кто лучше? – заговорщицки понижается голос Андрей.

– Славянки, – отвечаю уверенно, пресекая интонацией дальнейшие расспросы. – Это просто субъективное мнение. Я иногда поговорить люблю, а глубоко только на родном выходит.

– Так, ладно, – улавливает мой недоброжелательный настрой приятель. – Давай дальше двигаться. У меня слушание через час…

– Конечно, – поднимаюсь и подаю ему руку. – Спасибо, что взялся.

– Всегда рад…

Выхожу из здания бизнес центра и сажусь за руль машины. Аааа!!

Психуя, несколько раз бью ладонями по рулю.

Как ты могла с ним, Гордеева! Ты же клялась, что уже никогда и никого не полюбишь, что я буду твоим первым и единственным! Дура!

И умом я отлично понимаю, что несу сейчас абсолютнейший бред! Но чувствую все произошедшее так, будто она моя. Будто только что изменила, и вообще собралась рожать ребёнка непонятно от кого.

Дрожащими руками нахожу в бардачке свой сигаретный нз и прикуриваю. Делаю глубокий вдох до головокружения и полный выдох.

Хочется променять сдавливающее чувство в груди на физическую боль. Да что ж такое то!

Завожу машину и срываю тачку с места.

Минут тридцать играюсь в игру «объедь пробку через двор», паркуюсь, чтобы посмотреть карту и неожиданно понимаю, что за каким-то хреном оказался во дворе Насти!

Подсознание – страшная штука. Выкуриваю в окно ещё одну сигарету и между затяжками почти убеждаю себя, что просто устал. Навалилось все. Переезд, развод, раздел компаний…

А Настя – она просто появилась в момент ностальгии.

Завожу машину, и уже собираюсь покинуть парковку, как мимо меня проезжает «моя паранойя» собственной персоной.

Красненький старый Пежо долго кружится между машинами, пытаясь приткнуться, и, видимо, решает поискать стоянку в другом месте.

Я не знаю, что на меня находит, может, снова срабатывает чёртово подсознание, ищущее повод контакта с Асей, но я жму газ и легко иду на столкновение наших машин.

Благо, у одного из нас с головой все нормально, поэтому аварии удаётся избежать.

«Мне очень нужно с ней поговорить!» – решаю для себя и выхожу из машины.

Видя, как Настя нервно суетится и оглядывается, я понимаю, что она прекрасно помнит, кто я.

От этого в груди растекается мстительное тепло, и в окно ее тачки я стучу совсем борзо.

Опускает стекло и гневно сверкает на меня глазами.

– Вы перегородили мне дорогу!

«Это она холодная?» – Ещё раз мысленно усмехаюсь. – Да она – пожар.

– Вот только не нужно делать вид, что ты не узнала меня, Настя, – опускаюсь к ее окну и ложусь на край. – Выходи, поговорим.

– Нам с вами, Максимилиан Дамирович, не о чем говорить вот уже как пять лет, – фыркает она. – Не мешайтесь! – пытается закрыть окно, но я не даю.

– Не провоцируй меня, Настя… – едко ухмыляюсь. – Я ведь всегда добиваюсь желаемого. Или ты забыла?

– Чертов шантажист! – Фыркает она и разблокирует двери.

Глава 7. Ты меня вспоминала?

Макс

– Ну и? – Настя выходит из машины и поднимает на меня строгий взгляд. – Я внимательно слушаю.

– Мне покричать погромче? – ехидно дергаю бровью. – Чтобы подробности нашей личной жизни знал весь двор?

– Ну знаешь… – задохнувшись, шипит она. – Ты что-то путаешь. Никакой нашей личной жизни нету! Что это за глупые шутки, Макс!? Ты вообще откуда появился?

– Пригласи меня в гости, – сжимая зубы, киваю головой в сторону подъезда.

– Что? – округляются ее глаза.

– Добрый вечер, Настенька, – очень громко над самым моим ухом раздаётся старческий капризный голос.

Оборачиваюсь. Вокруг нас нарезает круги какая-то дама дважды бальзаковского возраста с трясущимся от холода пуделем.

– Здравствуйте, Валерия Павловна, – чуть повышая голос, вежливо и терпеливо отвечает Настя.

– Ну так что? Зрители на месте… – приближаюсь я к Асе. Явно намекая на то, что сейчас между нами произойдёт что-то такое, после чего «дама с собачкой» обязательно попьёт чай со всеми сплетницами дома.

– А, черт с тобой! – зло сдувается Гордеева. – Пошли. Быстрей уйдёшь.

Подхватывает с заднего сиденья сумочку, папку и пакет с продуктами.

Я ловлю себя на мысли, что не обломался бы и хорошенько зацеловал ее дерзкий рот. Просто потому что!

– Давай помогу! – пытаюсь перехватить из рук Насти пакет, но она отшатывается в сторону.

– Я сама… – предупреждающе сверкает глазами.

Не оборачиваясь, гордо шествует в подъезд.

В лифте едем молча. Гордеева нарочито старается на меня не смотреть.

Но то, как она нервно оттягивает от шеи шарф, как часто вздрагивают крылья ее носа, как звенят в руке ключи, говорит мне о многом.

Нервничает, бесится. И это очень хорошо. Было бы гораздо неприятнее наткнуться на равнодушие. Значит, там, в больнице, я получил обычную женскую демонстрацию со смыслом: «нужен ты мне был, у меня все прекрасно».

Сам же я разглядываю Асин профиль, ни в чем себе не отказывая и не стесняясь.

Красивая. Совсем не изменилась, может, только черты лица стали чуть острее. И пахнет также… Вдыхаю поглубже. Корицей и мёдом. Это ее блеск для губ. Она делает его сама – топит воск с мёдом и носит в сумочке.

Меня накрывает новым воспоминанием о том, как я провожал Асю домой. Как сложно было ее отпускать, и мы целовались в этом самом лифте пока он со скрипом ехал на пятый этаж. Губы полыхали.

Сколько я тогда сожрал ее блеска для губ – страшно представить.

Сердце лупит в грудную клетку. Зачем ты так с нами тогда поступила, девочка? Какого черта я вообще здесь делаю, после этого? Дурак!

Уйти сейчас – это самое правильное, но я не могу. Я вообще впервые за пять лет снова чувствую к женщине какие-то эмоции кроме перманентного раздражения и похоти. Хреново, что эта женщина – снова Настя.

Двери лифта открываются.

Мы выходим на лестничную площадку и подходим к квартире.

Почему-то я подсознательно жду, что сейчас, когда откроется дверь, из-за неё запахнет травяным чаем и выпечкой… И, черт, я никогда не был за этой дверью. Ираида Марковна не поощряла любовные пристрастия внучки. Настя берегла бабушкины нервы…

– Входи… – Ася пропускает меня в квартиру первым и заходит следом, зажигая в прихожей свет. – Говори, в чем вопрос! – складывает руки на груди и замирает, явно демонстрируя, что гостеприимство мне не светит.

Меня охватывает злой кураж. Снова? Ну уж нет. Я хочу сломать эту запретную черту. Хочу зайти на ее личную территорию дальше порога! Желательно ногами погрязнее, как когда-то она на мою.

– Что? Даже пройти не пригласишь? – хмыкаю.

– Может, мне тебе ещё чаю налить? – язвит в ответ Ася.

– Было бы неплохо, – киваю. – Мы же взрослые, цивилизованные люди. А ты так вообще из интеллигенции, – не отказываю я себе в ответной едкости.

– Не верю, что я это делаю, – она подкатывает глаза и долго выдыхает. – Хорошо, раздевайся и проходи на кухню, – уходит вглубь квартиры.

Скидываю ботинки, вешаю пальто. Взгляд падает на красную папку, засунутую между ручек женской сумочки, стоящей на трельяже.

Это, конечно, не мое дело, и я не имею права но… я уже открываю замок и достаю медицинскую карту Насти.

Пролистываю бумаги и пытаюсь вчитаться в текст последней записи приема. Да, да, я – сволочь.

Закрываю карточку и возвращаю ее на место.

Ух… Ты – просто чемпионка по странностям, Гордеева. Тру лицо ладонями, пытаясь переварить прочитанную информацию.

То есть ты серьезно решила родить ребёнка без мужчины? Просто от пробирки? Это как-то… ну совсем жестко. Прямо серпом по причинному месту всем мужикам вокруг тебя. Неужели не нашла достойного донора на разок?

Прохожу на кухню и сажусь за стол.

Пока Настя разбирает пакеты, суетится с чаем и посудой, я жадно рассматриваю ее, стараясь насытиться этим совершенным зрелищем.

В нашем прошлом… я очень любил смотреть, как она готовит завтрак на моей кухне. В моей футболке и без белья. Заканчивалось это всегда одинаково… Сокращаюсь от горячей волны возбуждения по телу. Может ее и сейчас…?

Да я, нафиг, нездоров!

– Давай закончим с твоим делом побыстрее, – Ася ставит на стол чашки и разливает по ним чай. – Ко мне должен прийти мужчина. Я бы не хотела, чтобы вы встречались.

Она говорит так серьезно, что я даже на мгновение верю этому вранью.

– Мужчина? – вопросительно дергаю бровью.

– Да, – кивает и с вызовом вздёргивает подбородок. – Что тебя так удивляет?

– Говно он, значит, а не мужчина, – бескомпромиссно заключаю ей в ответ.

Растеряно хлопает глазами и в следующее мгновение вспыхивает.

– Да что ты в этом понимаешь!

– Если бы был нормальным, – продолжаю раскатывать ее логикой, – то встречался бы с тобой или у себя, или в ресторане. Машина у тебя так себе, мог бы и покруче подарить. Да ещё и с детьми у вас не выходит, раз ты по больницам шатаешься, – смотрю ей прямо в глаза и беру в руки кружку, чтобы сделать глоток чая.

– Царицын… – она нервно смеётся и зарывается пальцами в волосы, вертя головой. – Степени твоей беспардонности просто нет предела! Ты заявляешься ко мне, оскорбляешь и ждёшь, что я дальше буду продолжать это слушать. Ну уж нет! – она воинственно поднимается на ноги. – Покинь, пожалуйста, мой дом.

– Не-а, – мотаю головой и жму плечами. – Ты ещё как у меня дела не спросила…

– Ну довольно! Или я звоню в полицию, – Ася вскидывает ладони. – Хотя, это даже хорошо, что мы встретились, – усмехается, – а то я стала забывать, какой ты… человек, – выразительно добавляет последнее слово.

– Ты меня вспоминала, Ася? – я цепляюсь за брошенную фразу.

– Я… – замирает и начинает краснеть. – Не в том смысле…

От необходимости отвечать ее спасает настойчивый звонок в дверь.

– Посиди здесь, – Ася буквально срывается с места. – Я схожу посмотрю, кто там.

– Конечно… – киваю.

Она прикрывает дверь и вылетает в коридор.

Глава 8. Обстоятельства

Ася

Плотно закрываю дверь кухни и сильно кусаю себя за мягкую часть руки, вскрикивая от боли. Как жаль, что это не сон!

Откуда, вообще, Царицын взялся на мою голову? Ну почему именно сегодня, когда у меня и так нервы на пределе?

Он же сейчас должен быть где-то между Францией и Италией, кажется. Нет, я не следила за его жизнью. Просто публикации в социальных сетях частно выдают мне фотографии под девизом «возможно, вы знакомы».

Ещё как знакомы! Вот только в богатстве и здравии – это мы легко и пожалуйста, а в бедности и в болезни – это оказалась не к костюму Макса.

И сейчас я не могу поверить, что он сидит на моей кухне.

Царицына становится резко и удушающе много. Он смещает меня своей наглостью и харизмой совсем не в те чувства, которые я хочу к нему испытывать!

Ещё один длинный, тревожный звонок в дверь заставляет меня вспомнить, куда я, собственно, шла.

Выбегаю в прихожую, дергаю щеколду и вижу на площадке свою заплаканную соседку.

– Наташа… – сердце обрывается вниз и замирает. – Что случилось? Заходи скорее!

– Асечка… – она кидается мне на шею и начинает рыдать с новой силой. – Антоша…

– О Господи, – от предположения самого страшного меня начинает тошнить. – Да прекрати ты рыдать! – рявкаю на неё и легко отталкиваю от себя. – Скажи нормально, что случилось? Что с Антоном?

– Его… – смотрит на меня и беззвучно шевелит губами, – в армию забирают.

– Боже мой… – Выдыхаю с облегчением и даже опираюсь на стену рукой. – Ты меня чуть до инфаркта не довела. Ну так погоди, ты же ему документы с детства на язву готовила. С язвой что ли теперь берут?

– Там неожиданно, – она обессиленно плюхается на пуфик возле трельяжа, – на прошлого председателя комиссии дело завели. Подвинули деда. А новый направление моему оболтусу не ко мне, а в районную выдал. И все… – она разводят руками. – Каждый задницу свою выгораживает, боится… А ты же знаешь, что ему нельзя в армию. Аллергик. Не дай Бог какая ангина, они ж его убьют первым попавшимся антибиотиком. И готовят они все в одной кастрюле. Тоша только рыбу учует, весь чесаться начинает…

– Так погоди… – я сажусь рядом с подругой на трельяж. – И чего мы сделать то теперь можем? Может, письмо открытое в министерство написать, аллергопробы приложить?

– Да ну ты что, – она отмахивается. – Аллергию в нашей стране вообще за болезнь не считают.

– Денег дать… – неуверенно предлагаю я. – У меня есть те, что собирала… – кошусь глазами на сумку с документами.

– А как же? – охает Наташа. – Передумала?

– Нет… – качаю головой. – Врач сказала опасно. Лучше ещё мужчину поискать.

– Ну да… – фыркает соседка.

– Ладно, давай обо мне потом, – я съезжаю с темы. – Какие по вашей проблеме есть варианты?

– Тут либо психушка… но это всю жизнь ему испортить справкой. Либо… – соседка разворачивается ко мне лицом и смотрит прямо в глаза, – Асенька, милая, устрой его к себе в институт. Сессия же ещё не закрыта. Можно же его зачислить задним числом…

– Наташа… – я теряюсь от ее просьбы и не зная, что сказать тру горло ладонью.

– Ну пожалуйста… – она хватает меня за руку.

– Это не так просто… – я пытаюсь подобрать слова и судорожно придумываю альтернативный вариант. – Я не в том положении сейчас, чтобы о чем-то ректора просить. Он очень сильно ищет повод, чтобы меня либо уволить, либо нагнуть для показательной порки. И… Ты хоть представляешь сколько придётся потратить? Ещё плюс год обучения. Ты разоришься на сессиях. А что сам то Антон говорит?

– Говорит в бабкин дом в деревню поедет. Будет там жить…

– Да уж… – вздыхаю я.

– Это было б лето, – машет она рукой. – А так-ни отопления, ни света. И не проведёшь. Я ж в наследство не вступила. Ой… – ее голос неожиданно приобретает испуганный тон. – Это что у тебя?

– Где? – я слежу за ее взглядом и понимаю, что соседка смотрит на ботинки Царицына.

Ой мамочки… Он там сидит «уши греет», а мы тут такие дела обсуждаем!

– У тебя мужик? – шёпотом и с огромными от любопытства глазами спрашивает Наташа.

– Это… – я делаю паузу, решая говорить правду или нет. И прихожу к выводу, что подруге на сегодня потрясений тоже достаточно.

А то я боюсь, что она если узнаёт, кто гоняет чай на моей кухне, сначала покалечит его, а потом меня под капельницу физраствора положит, как особенно накурившуюся.

Наташа никогда не видела Макса. Но если бы тогда не ее помощь, когда бабушка заболела, я бы, наверно, сошла с ума. Мы с ней почти год жили посменно. Следили то за Тошкой, то за бабушкой.

– Долго думаешь, – толкает меня в бок локтем и шипит подруга. – Знакомь уже.

Я поворачиваю голову и понимаю, что Царицын стоит прямо перед нами, небрежно склонив голову на бок.

– Я же просила меня подождать на кухне! – из моего рта вылетает совершенно не то, что должна в таких случаях произносить воспитанная женщина.

Но Максим, игнорируя мой гневный вид и тон решает вершить знакомство с моей подругой самостоятельно.

– Здравствуйте, – улыбается ей одной из своих дежурных улыбок, после которой женщины готовы целовать песок под его ногами. – Вы простите меня, я совершенно случайно стал свидетелем рассказа о вашей проблеме. И знаете, – он хмурится, делая вид, что думает. – Мне кажется, что я смогу вам помочь. Вот только если Настя тоже согласится сделать для меня кое-что не менее ценное.

– Она согласна, – повышая голос, подскакивает эта предательница на ноги. – Что нужно сделать?

– Наташа, – предупреждающе пытаюсь ее одернуть.

– Для начала, – он достаёт вибрирующий телефон из кармана и сбрасывает звонок. – Просто сходить со мной на свидание. Согласитесь, – переводит на меня глубокий и многозначительный взгляд. – Такая мелочь…

– Настя… – умоляюще скрипит подруга.

– Я согласна, – цежу сквозь зубы. – Но…

– Вот и хорошо, – он подаёт Наташе свою визитку. – Позвоните мне завтра около одиннадцати. Я сведу вас с нужным человеком.

– Спасибо, – с благоговением выдыхает подруга.

– До свидания, – кивает ей Максим. Обувается, забирает пальто и переводит на меня прямой взгляд.

– До встречи, Ася.

Глава 9. Расставание (Флешбек)

Макс

Отношения на расстоянии – это какой-то долбаный суррогат. Да, это настоящее извращение, если ночью нельзя прижать к себе любимую женщину. Нельзя глубоко и проникновенно пожелать ей доброго утра перед сложным рабочим днём и просто поцеловать, когда захочется.

Особенно если ты понятия не имеешь, где она, что делает, не имеешь возможности контролировать… А она ещё, будто специально, добавляет пены, вместо того, чтобы по-женски как-то сгладить ситуацию. Ведёт себя, словно отмороженная, никак не реагируя на предложения немного пошалить по телефону. Да и вообще, все наши разговоры сводятся к какой-то банальщине из серии: «как дела? как бабуля? я соскучился…» Охренеть как я соскучился!

Приехать ко мне Ася не может, потому что там у неё работа, институт и бабушка, которая не переживёт подобных телодвижений.

А мне что делать? Терпеть бесконечные: «Извини, не могу говорить. Я на паре. Или на работе. Или в метро сейчас связь пропадёт.» Тюфу! Крыша едет.

Я предлагал Асе взять полностью ее расходы на себя, но она не берет МОИХ денег! Лишая меня этим самым возможности быть полезным своей женщине!

Пару дней назад я начал смотреть на других. Да, блин! Здесь большой выбор женщин, чтобы снять напряжение. Но перед моими глазами только Ася, и это сводит меня с ума.

Остервенело тыкаю пальцами клавиши телефона и снова набираю ее номер.

Девять вечера. Ты же дома? Я готов потратить на эти чертовы звонки состояние, лишь бы вернуть нашу близость.

– Алло, – я слышу ее голос под аккомпанемент воды, и меня моментально срывает с новой силой.

– Скажи, Ась, – начинаю с наезда. – Тебе не кажется, что это перебор? Я чувствую себя постоянно неуместно и дебильно обрывая твой номер.

– Макс, – ее голос становится нервным и испуганным. – Извини меня, пожалуйста. Ты очень уместен, я безумно соскучилась. Но почему ты не хочешь понять? У бабули сердце. Если я вдруг попру против, ее тут же хватит удар.

– Да она просто манипулирует тобой! – рявкаю, повышая голос. – Я ей не нравлюсь! Я!

– Ты возвращайся, пожалуйста, побыстрее, – сглатывая слёзы, шепчет в трубку Ася.

– Через месяц только смогу вырваться, – говорю жестко и с раздражением. – Она за это время подыщет тебе кого-то поприличнее.

– Зачем ты меня обижаешь? – грустно и сдавленно шепчет она. – Сам выбираешь деньги вместо меня и смеешь в чем-то обвинять! Почему бы твоему отцу самому не покататься?

– Потому что это для нас с тобой! – срывает меня на крик. – Чтобы у наших детей все было!

– Прямо как у тебя? – становится злым и циничным ее голос. – Не хочу, как у тебя!

– Тогда чего ты делаешь рядом со мной, – психую в ответ. – Не хочешь? Так иди!

– Анастасия, с кем это ты там говоришь? – я слышу на фоне в трубке старческий пафосный голос.

– Это по учебе… – отзывается Ася, прикрывая рукой динамик, чтобы я не слышал их диалога.

Я вжимаюсь лбом в стену и несколько раз ощутимо прикладываюсь. Нужно решать эту ситуацию как-то принципиально.

– Извини, я здесь, – Настя возвращается к разговору.

– Что наврала? – Спрашиваю ее, чувствуя, как злые куражи набирают обороты.

– Я не врала, – теряется ее голос. – Сказала, что это из института. Одногруппник.

– Да?! Один из двадцати? Ну как скажешь, любимая! Как скажешь! – ору на неё. Отнимаю телефон от уха, зажимаю его в кулак и шиплю маты, буквально сдерживая себя, чтобы не расхреначить трубку о стенку.

– Макс! Мак… – она снова рыдает на другом конце, выворачивая мою душу своими всхлипами наизнанку.

Но остановиться не могу.

– А что? – мне хочется ударить ее побольнее той ситуацией, которую она создала. И я несу совершенную дичь, о которой потом тысячу раз пожалею. – Все одногруппники с тобой такое вытворяют, как я? Ничего ещё не стерлось, дорогая? Или это не за бесплатно? А со мной по любви?

– Да как… – Ася шокировано начинает заикаться. – Как… ты смеешь?

– Я больше так не могу, Настя… Ты сама позвони мне, когда будет что сказать.

– Мне нечего тебе больше сказать! – несётся в динамике, и я сбрасываю вызов, боясь услышать что-то, что поставит между нами точку.

Наплевав на костюм, сползаю вниз по стене и сажусь на пол, обхватывая колени и голову руками.

Что сейчас произошло? Почему нас так порвало?

В груди ноет тупой болью. Голова отказывается соображать, агонизируя от бесконечных диалогов с НЕЙ, которые мне особенно нравятся, когда я кладу трубку.

Дверь номера открывается.

– Максимилиан, – отец переступает порог и зажигает свет. – Ты собираешься спуститься к гостям? Это в конце концов неприлично.

– Нет, – мотаю я головой, и прикусываю телефон, зажатый в кулаке. – Я улетаю завтра в Москву.

От озвученной мысли мышцы начинают вибрировать. Мне нужно что-то сделать, чтобы наша с Асей истерия наконец-то нас отпустила. И кажется я знаю способ все переиграть по-своему.

Ребёнок.

Твоей бабке придётся смириться. Аборт она не позволит. И моим придётся смириться.

– На кого ты похож, Макс, – отец вальяжно подходит ко мне и останавливается, глядя сверху вниз. – Эта девушка тебе не пара. Ее семейка не переносит нашу ещё с того времени, как старый Гордеев выпер меня из института и лично отправил в армию. Я не понимаю, почему ты упорно лезешь туда, где тебе не рады?

Я просто молчу отцу в ответ и тру лицо ладонями.

– Нет, ну ты, конечно, взрослый, – продолжает он. – И сам разберёшься. Вот только не с горяча, Макс! Не с горяча. Выполни свои обязательства перед семьей. Приехали Шевцовы. Нелли по тебе соскучилась, несколько раз спрашивала.

– Хорошо! – вскидываю вверх ладони, понимая, что отец прав. – Дай мне десять минут, и я спущусь.

– Конечно, – кивает отец. – И будь, пожалуйста, с Нелли повежливее. Все-таки мы с ее отцом планируем обьединить компании.

– Да, да, – соглашаюсь я.

Родитель уходит, а я опрокидываю в себя две сотни виски практически залпом, просто в качестве обезболивающего. Жду, когда реальность начнёт двигаться плавнее, и только после этого выхожу из номера и спускаюсь в банкетный зал гостиничного комплекса.

Телефон начинает вибрировать в кармане брюк. Достаю и мстительно смотрю на экран, сбрасывая звонок.

А вот теперь, как я, попереживай там, любимая. Может быть, ты начнёшь, наконец, ценить то, что между нами.

Глава 10. Расставание (флешбек)

Ася

Я набираю Макса уже третий день, но равнодушный механический голос сообщает мне о том, что абонент недоступен или просто больше не желает меня слышать.

Тихонечко глотаю бабушкино успокоительное и натягиваю на себя кофту, вытягивая рукава. Меня знобит от нервов. Слёзы жгучей обиды набегают на глаза и сжимают горло.

Ну почему? Почему Макс совершено не понимает меня? Да, бабушка очень тяжелая и своенравная, да, можно сказать, что своим снобизмом портит мне жизнь, но я все равно не могу оставить человека, который меня вырастил, на попечение сиделок, а сама укатить в объятия мужчины купаться в море.

Господи! Да мне больше всего на свете хочется оказаться рядом с Максом, как он этого не понимает! Зачем говорит все эти обидные и страшные вещи? Неужели он всерьёз может подумать обо мне такое?

Если – да, тогда… нам действительно не по пути.

– Укол я сделала, – в кухню заходит моя соседка Наташа. – Ираида Марковна уснула.

– Спасибо, – киваю я ей. – Вот, возьми, пожалуйста, – протягиваю ей сторублевую купюру.

– Да перестань ты, Господи, – морщится она. – Так, считай долг свой врачебный выполняю.

– Наташ, – качаю головой, – я знаю, что у вас с Тошкой нету. Он в кроссовках рваных ходит…

– Так у тебя будто есть, – фыркает она и устало ложится на дверной косяк. – Я бы себе ночные смены взяла, если бы ты Тошку на ночь к себе забирала.

– Да не вопрос, – я жму плечами. – Только спать ты когда будешь?

– В ночных нормально, – Наташа отмахивается. – Поспать тоже успеваем. Очень редко что-то случается. Ты чего снова вся на мокром месте? – сочувственно понижает голос. – Поругалась с принцем своим наследным?

– Угу, – киваю прикусывая губу. – Трубку не берет.

– Ну вот не понимаю я мужиков, – вздыхает Наталья. – Ты горбатишься, а для него твоя зарплата, поди, на один день. Чего бы ему не подкинуть деньжат тебе?

– Он предлагал, – мотаю головой. – Мне неудобно.

– Ну и дура, – выносит мне диагноз соседка. – Там тебе неудобно, а когда за жопу лапают в кафе, пока ты с подносом бегаешь, это нормально!

– Думаешь, я не права?

– Уверенна, – кивает. – Иди прогуляйся до магазина, проветрись. А то не заснёшь.

– Да, спасибо… – решаю, что это действительно хорошая идея.

И с улицы комфортнее звонить Максу…

Выхожу во двор и сажусь на качели рядом с песочницей.

Макс, ну, пожалуйста, возьми трубку.

Я набираю дрожащими пальцами уже, наверное, сотое смс.

Прижимаю экран к губам и умоляю сообщение загореться заветной зелёной галочкой «доставлено».

Неожиданно, меня ослепляет резкий свет фар.

Я вглядываюсь в темноту и понимаю, что номера машины мне знакомы.

Сердце совершает в груди счастливый кульбит, переставая биться.

Макс! Это же машина Макса. Он… Приехал? Он сумасшедший. Он точно мог! Для Царицына нет ничего невозможного, если он действительно захотел!

Подлетаю из качелей и бегу навстречу чёрному внедорожнику.

Равняюсь с водительским стеклом и понимаю, что за рулём сидит не Максим.

Теряюсь и отступаю на шаг назад. Я ошиблась?

Дверь со стороны пассажира открывается, и из неё выходит солидный немолодой мужчина в блестящем чёрном костюме.

Он оборачивается на меня и внимательно окидывает взглядом.

Чисто интуитивно, по тонким чертам мимики я узнаю в нем отца Максима.

Мне становится физически страшно.

Грудь сдавливает паникой, и я просто прирастаю к асфальту, боясь услышать причину того, почему человек может не брать трубку три дня.

– Вы – Настя? – мужчина окликает меня первым.

Киваю.

– Здравствуйте…

– Прошу вас, – он невозмутимо делает жест рукой в сторону машины. – Присядьте, пожалуйста, внутрь. Нам с вами есть о чем поговорить.

Я, действуя чисто механически, подхожу к машине, открываю дверь и сажусь на заднее сидение.

Мандраж начинает подколачивать меня на столько сильно, что руки не сразу находят ручку, чтобы закрыть дверь.

Мужчина опускается рядом со мной на сиденье.

– Анастасия… – делает паузу, а я впиваюсь взглядом в его лицо, стараясь что-то прочитать до того, как он озвучит. – Меня зовут Дамир Аркадьевич Царицын.

– Я… вас узнала, – киваю. – Пожалуйста, если вы хотите мне что-то сообщить, говорите.

– Как скажешь, – он жмёт плечами. – Я здесь нахожусь по просьбе своего сына. Признаться, с большим удовольствием. Потому что всей нашей семье его решение завершить ваши странные отношения кажется единственно верным и правильным. Мак, как настоящий мужчина, хотел сделать для вас что-то хорошее напоследок, поэтому вот… – Царицын откидывает подлокотник и достаёт оттуда большую пачку долларов. – Здесь пол миллиона русских. Используйте их разумно.

Деньги перекочёвывают ко мне на колени, а я сижу и пялюсь на них, как прихлопнутая пыльным мешком, боясь поверить в происходящее.

– Заберите… – сжимаю зубы и впиваюсь пальчиками в кожаную обивку сиденья. – Вы слышите?

– Ну только, милочка, давайте без слез и истерик, – брезгливо машет ладонью мужчина. – Я не нанимался быть вашей жилеткой.

– Пусть Макс скажет мне о расставании сам, – упрямо поджимаю губы и смотрю в одну точку.

– Это так глупо, – вздыхает старший Царицын. – Но я передам ему, когда он причалит к берегу.

– К какому берегу? – переспрашиваю, будто отупевшая.

– Три дня назад Макс уплыл в море на яхте. Вернётся через десять дней, – он терпеливо поясняет мне.

– Один уплыл? – почему-то спрашиваю я севшим голосом.

Мужчина смотрит на меня так безнадежно и с жалостью, что мне моментально все становится понятно.

– Это глупый вопрос, – заключает старший Царицын. – А деньги все-таки возьмите. Зная вашу сложную ситуацию, Мак очень просил меня отвезти их вам лично. Всего хорошего, Настя.

Показывая, что разговор окончен, он выходит из машины.

Чувствуя себя в состоянии коматоза, я сижу ещё несколько секунд, а потом, когда дверь с моей стороны открывается сама, просто опускаю ноги на асфальт и тяжело принимаю вертикальное положение.

Ничего не понимаю. Ничего не чувствую. Я будто онемела.

Шины внедорожника шлифуют мелкие камешки.

Я провожаю глазами машину, на заднем сиденье которой, мы столько раз с Максом были близки и чувствую, что хочу кричать.

Поднимаю руки к лицу на всякий случай и чувствую, что из них что-то выпадает и шмякается об асфальт.

Опускаю глаза. Деньги.

Хорошо, что сейчас на улице сумерки, и никто из прохожих не видит, как я пинаю носком кроссовка пол миллиона рублей. Иначе бы меня точно забрали в дурку.

С одной стороны я просто не могу поверить, что Макс мог решить стереть нас за одну ночь, а с другой… к этому все шло. И эта наша последняя такая некрасивая ссора…

Но всунуть мне напоследок денег, откупиться от чувств… Господи! Зарываюсь пальцами в волосы и сдавливаю виски. Ты – просто страшное чудовище, Царицын.

Приседаю на бордюр и сгибаюсь от душевной, но так остро ощутимой физически боли, пополам.

Все понятно, все в твоём стиле, Макс, но вот только мне как без тебя жить то дальше?

Глава 11. Неожиданные встречи 1 ч

Ася

Делаю глоток кофе из термокружки и снова пытаюсь вычитать план методички. Ничего не получается. Буквы расплываются перед глазами, строчки прыгают…

Тяжело вздыхая, поправляю на плечах палантин. Выхожу из-за стола и прижимаюсь коленками к батарее возле окна.

По ночам спать нужно, Ася. А не фантазировать о бывших мужчинах. Но… Я не могу оставаться равнодушной к угрозе Максима о свидании.

Меня кидает из крайности в крайность: от желания взять больничный и сбежать на несколько дней до размышлений о том, что я надену на встречу.

Сердце снова норовит проломить стуком грудную клетку.

А главное – зачем Максу так остро понадобилась наша встреча? Ему просто стало скучно? Или это такая новая игра для богатеньких дяденек?

От бесконечных мыслей виски начинают ныть. Я подхожу к сумке и достаю таблетку обезболивающего, мне бы ещё валерьянки…

Дверь кафедры распахивается без стука, и на пороге появляется Валид Аристархович собственной персоной. Снизошёл, как говорится.

– О, Гордеева, – он прищёлкивает языком. – Хорошо, что вы есть. Во избежании всяческих недопониманий на экзамене, хочу довести до вашего сведения, что в завтрашней группе прибавился новый студент. Каримов Антон Тимурович. Не забудьте внести в ведомости.

Я ошарашено хлопаю глазами, услышав фамилию сына своей соседки. Значит, Царицын не соврал и действительно ей помог.

– А вот и он, – ректор пропускает перед собой Тошку и хлопает его по плечу. – Вот, Антон. Знакомьтесь. Анастасия Ивановна Гордеева. Выдаст тебе билеты к завтрашнему экзамену. Остальное возьмёте на консультациях и у одногруппников.

– Здравствуйте, – расплывается в улыбке мой сосед.

– Здравствуйте, Антон, – киваю ему.

– Ну все, дальше – сами, – хлопает в ладоши мой начальник. – Анастасия Ивановна, – смотрит на меня строго. – Вы уж не пугайте наших новеньких, пожалуйста.

Выходит в коридор, а я таращусь на закрытую дверь, переваривая ситуацию.

Если ректор САМ показывает студенту институт, то это серьезно.

Мне становится окончательно нехорошо. Духота от обогревателей бьет жаром по щекам.

Сколько же дал ему Царицын? И сколько, а главное что, теперь должна Максу я?

– Ася, – тихонько зовёт меня Тошка.

Это для меня он – Тошка, а на деле он – двухметровый достаточно симпатичный парень с аристократичной худобой.

– Что, прости? – вскидываюсь я.

– Ты чего молчишь? – он неуверенно, но доброжелательно смотрит на меня. – Осуждаешь, что служить не пошёл, да?

– Да что ты, – улыбаясь, дотрагиваюсь до его плеча. – Я помню, как мать тебе руки на ночь бинтами заматывала, чтобы ты не чесался, когда вас в школе треской закормили…

– Я бы сам в следующем году поступил, – вдруг резко перебивает меня Антон. – Я просто бабок подзаработать хотел. Стремно без них. А этот мужик, – его тон становится агрессивнее, – который за меня договаривался, он тебе кто?

Я немного теряюсь от напора.

– Старый знакомый, – жму плечами, не понимая, что вызвало у Антона такую бурную реакцию. Неужели стесняется своей истории про аллергию? Так нас никто не слышит…

– Ладно, – он надевает на себя куртку, которую держал в руках. – Я тогда поехал, а то у меня смена скоро.

– Удачного дня тебе, – стараюсь говорить, как можно мягче.

– Ты не переживай, – Антон на секунду замирает в дверях. – Я завтра не подведу тебя. Нормально сдам.

– Точно, билеты! – Спохватываюсь я. Беру со стола ксерокопии и подаю. – Держи.

– Спасибо, – сворачивает листы и прячет в карман. – Ну пока.

Смывается за дверь.

Внутри меня подкипает и не даёт покоя странное, навязчивое ощущение, что великодушие Царицына с Тошкиным поступлением – это демонстрация того, что власть и возможности денег со временем стали только крепче.

И вот теперь мне самой, когда пришлось столкнуться с проблемой, помогли именно они.

Закусываю от досады губу и, психуя, запихиваю в рот сразу две конфеты из коробки.

Как я сразу не поняла то! Идиотка…

А свидание нужно для того, чтобы посмотреть, как я буду благодарить и отрабатывать торжество материального над моей поломанной принципиальностью. Ну Царицын!

Очень хорошо, что у меня нет его номера, и нет возможности сейчас набрать и все высказать.

Руки трясутся, пока наливаю в кружку воды и глотаю таблетку, все это время зажатую в кулаке.

Но это ерунда. У меня припасено то, что я хотела потратить на ребёнка, но теперь готова швырнуть Максу в лицо. У нас же не свидание, а возвращение долгов? Не позволю себя унижать!

На автомате провожу консультацию у «журналистов» и решаю, что было бы неплохо подготовиться к общению с Царицыным. Хотя бы просто купить новое платье.

Принципиально очков оно, конечно, мне не прибавит, но зато, на фоне Мака я не буду выглядеть «бедной родственницей», если он позовёт меня в ресторан. А он позовёт. И непременно выберет самый дорогой.

Заезжаю после работы в магазин и с особой прилежностью приступаю к выполнению плана.

Но примерно на третьем магазине уже безнадёжно устаю примерять бесконечные узкие «футляры», в которых тяжело дышать. Покупаю самый обычный костюм-двойку с серебряной нитью. Добавляю к нему серебряный топ и клатч.

«Все правильно», – довольно кручусь перед зеркалом примерочной. – «Вот так мне хорошо. Зачем мне платье? Я же не соблазнять Царицына иду. А костюм потом носить можно.»

Оплачиваю покупки и выхожу из магазина.

Ставлю пакеты на лавочку, чтобы найти в сумке звонящий телефон, как вдруг кто-то острожно трогает меня за плечо.

– Ася?

Оборачиваюсь…

Глава 12. Неожиданные встречи 2 ч

Ася

– О… Андрей! – окидываю взглядом парня, который учился со мной в институте и почти искренне ему улыбаюсь. – Привет! Ты как здесь?

– В суде был. Решил основные пробки переждать и в местном ресторане поужинать, – жмёт плечами он и кивает головой на пакеты. – Я помогу. Ты не против?

– Они не тяжелые… – начинаю я свой отказ издалека, но Андрей уже подхватывает их и обезоруживающе улыбается. – Ладно, спасибо. – Выдыхаю. – Мне на парковку.

– Слушай, – продолжает он свой напор. – Раз уж мы встретились. Может быть, посидим, поужинаем вместе? Составишь мне компанию?

– Постой, Андрей, – я торможу его взмахом руки. – Кажется, мы с тобой уже проходили этот этап. И у меня работы на завтра много…

– Просто ужин, – согласно кивает он головой. – Без намеков. По-дружески. Согласна?

Я все-таки достаю из сумочки телефон и смотрю на экран, который загорается сообщением от неизвестного номера.

Жму пальцем на клавишу прочитать и безошибочно угадываю отправителя.

Макс:

«Я своё обещание выполнил. Жду тебя завтра на ужин в восемь. Ресторан «Ривьера».

Закипаю желанием немедленно и прямо сейчас доказать самой себе, а заодно и окончательно зарвавшемуся Царицыну, что у меня все хорошо.

– А я согласна, – с вызывающей улыбкой смотрю на Андрея. – Только я за рулём.

– Я тоже, – он с энтузиазмом подхватывает меня под локоть. – Здесь делают просто шикарный салат из морских гребешков и подают свежих устриц. Тебе понравится.

Мы присаживаемся за столик и пока ждём заказ, вполне приятно болтаем о разной ерунде.

– Ты не можешь знать нравятся тебе горы или нет, если никогда не пробовала кататься, – пытается убедить меня Андрей. – Прости, одну минуту. – Он достаёт из кармана вибрирующий телефон и отвечает на звонок. – Алло…

Я делаю глоток сока из стакана и невольно думаю о том, что действительно очень мало уделяю времени развлечениям. Нет, это не значит, что я собираюсь принять предложение Андрея поехать с ним кататься на склон. Он даже пока его ещё не озвучил. Но клонит к этому.

Просто, наверное, мне самой нужно придумать себе приключение.

Например, через месяц можно будет попробовать попросить Машу подобрать мне недорогой тур по Европе. Зря что ли у меня подруга – туристический агент, хоть и в декрете. А в Европу я уже давно собираюсь. Польша, Бельгия, Франция, Италия…

Мысленно хмыкаю.

Ну признайся себе, Гордеева, что именно там ты рассчитывала встретиться с Царицыным. В одном из отелей его отца. Нет, не всерьёз, конечно. Но подобные фантазии одолевали мои вечерние часы одиночества достаточно часто.

Ну ни одна же нормальная женщина не мечтает встретить бывшего любимого в клинике репродукции… и до меня только сейчас, как гром среди ясного неба, доходит мысль…

А что забыл в клинике Царицын? Уж не рожать пришёл, это точно.

Мои мысли прерывает официант, который приносит заказ. Две большие тарелки салата и один общий поднос с устрицами.

– Да, давай не будем ничего придумывать, – говорит Андрей в трубку. – Если ты в центре, просто подвози документы в морской ресторанчик, который на третьем этаже в «Плазе». Я тебя встречу, и поедешь дальше на своё совещание.

Андрей кивает мне головой на тарелку, мол, кушай, чего замерла. А я с опаской беру вилку и трогаю кончиком нечто похожее на разваренную макаронину «рожок».

– Ну тогда жду звонка, – завершает разговор Андрей и откладывает телефон, переворачивая экраном вниз.

– Работа не отпускает? – улыбаюсь ему.

– Да там ерунда, – отмахивается он. – По одному делу новому клиент документы отдать должен, а я же завтра покататься улетаю. – Он делает паузу, заглядывая мне в глаза. – Ася… – тяжелеет его голос, – я бы хотел пригласить тебя с собой…

– Нет, извини, – я стискиваю в пальцах вилку, начиная нервничать. – И знаешь… Время уже позднее. Мне, наверное, уже пора…

Мысленно ругаю себя самыми последними словами за то, что согласилась на этот ужин. Ну не маленькая же, вроде.

Уже должна понимать, что все эти сказки про «по-дружески» – лишь уловки.

– Извини, – Андрей останавливающе накрывает мою руку своей. – Я все понял. Давай ужинать. Просто, – он обезоруживающе улыбается. – Я же должен был попробовать. Вдруг, наша встреча – это был знак Вселенной?

– Не думала, – осторожно освобождаю свою руку от его ладони, – что адвокаты верят в высшие силы.

– На самом деле, – чувствуя, что я остаюсь, Андрей немного расслабляется и накалывает салат на вилку. – Адвокаты по степени суеверности стоят на втором месте после медсестр. Я, например, никогда не бреюсь перед заседанием.

– Ясно, – киваю ему и «утыкаюсь носом» в свою тарелку, делая вид, что мне невероятно вкусно.

Андрей пытается снова втянуть меня в разговор, но легкость восстановить не выходит.

Что со мной не так?

Я смотрю на обаятельного, умного мужчину, который уже второй раз пытается выразить ко мне свой интерес, и не чувствую ни волнения, ни желания пофлиртовать. Я не чувствую НИ-ЧЕ-ГО.

Зато вчера, рядом с Царицыным мое сердце, голова и тело, как всегда, сошли с ума и чуть не подрались.

– О ком ты думаешь? – повышая голос, Андрей обращает на себя мое внимание.

– Ни о ком, – отзываюсь как можно беспечнее. – Тебя слушаю и ем. Вот, собираюсь с духом, чтобы попробовать устриц.

В подтверждение своих слов смело снимаю с центральной тарелки раковину и, преодолевая первый момент отвращения от сомнительного содержимого, всасываю устрицу в себя.

Слизкая масса застревает в горле, как пробка.

– Асенька, не мучай животное, – раздаётся над моим ухом голос, от которого по телу моментально разбегаются мурашки.

Я резко оборачиваюсь и хлопаю на Царицына глазами, стараясь дышать носом.

Господи, ну почему я пред ним всегда выгляжу дура-дурой!

– Глотай быстрее. Они же живые, – продолжает Мак невозмутимым издевательским тоном. – Умирают только в желудке. Вот, – берет со стола стакан сока и подаёт мне. – Запей, а то кричать будет.

Он тут же будто теряет ко мне интерес и переводит внимание на готового в любой момент взорваться Андрея.

– Извини, – жмёт плечами и протягивает ему папку с документами. – Ты не отвечал на звонки, а я быстро приехал.

– Ты же говорил, что не помнишь Настю, – прищуривается мой спутник.

Я наконец-то проглатываю устрицу и пытаюсь отдышаться.

– Увидел и вспомнил, – давяще отвечает Царицын.

– Ты спешил, – оскаливается ему в ответ Андрей. – Так не задерживаю тебя.

– А я и ухожу, – соглашается Макс. – Жду тебя, Ася, завтра, – он оборачивается на меня. – Ты же помнишь, что у нас свидание?

– Мак… – сгорая со стыда и не зная перед кем сейчас оправдываться, да и вообще, должна ли, зарываюсь пальцами в волосы и закусываю щеки.

– Тут у меня вопросы возникли, – тяжело поднимается из-за стола Андрей и взмахивает папкой перед носом Максима. – Я провожу до парковки, обсудим? – Заканчивает агрессивно.

– Пожалуйста, не надо, – я подскакиваю со стула и влетаю между мужчинами, вконец переставая понимать, что происходит. А заодно, и сдавая себя с головой в том, чего на самом деле не совершала.

– Асенька, – Андрей берет меня за руку и демонстративно целует мне пальцы. – Все в порядке. Мы просто обсудим с Максом некоторые детали его развода, а ты дождись меня, пожалуйста. Выбери пока десерты.

Мужчины, обогнув меня, уходят к выходу из ресторана.

Я беспомощно падаю за стол и закрываю лицо руками. Что они вообще здесь устроили? Господи, как стыдно.

Сцепились, как мальчишки на ровном месте. Стали махать дубинками, точнее аргументами. Поставили меня в некрасивое положение… Теперь с соседних столов люди косятся.

Я ведь никому из них ничего не должна и не обещала. Бред какой-то.

С ненавистью смотрю на оставшихся в тарелке устриц и нервно сглатываю слюну, все ещё ощущая пульсирующее тельце у себя во рту.

Если бы знала, что они живые, ни за что бы пробовать не стала.

Подзываю жестом официанта и прошу счёт.

Тихонько офигевая с цен, оплачиваю его, забираю вещи и сбегаю из ресторана, не дожидаясь Андрея.

Поднимаюсь выше на один этаж к ресторанам быстрого питания и заказываю себе большой гамбургер с двумя котлетами. Из напитков выбираю кофе.

Забираю заказ и забиваюсь с ним в самый дальний угол фуд-корта.

Телефон вибрирует в сумочке.

Оставьте меня все в покое! Самая правильная идея в моей жизни была – родить без мужчин!

Сбрасываю звонки Андрея и вздрагиваю, когда с того самого незнакомого номера приходит ещё одно сообщение.

Максим:

«Не вздумай завтра опоздать.»

Глава 13. Ничья

Макс

– Только после ВАС, – ёрничает в дверях ресторана Андрей, пропускная меня вперёд.

– Хорошо, что ты сам это осознаёшь, Елецкий, – откровенно нарываюсь я на конфликт. Потому что мое забрало упало, и тормознуть я уже не в состоянии. – У неё вообще все – «после меня».

– Я сейчас тебе втащу, – вспенивается Андрей, хватая меня за плечо.

– Втащишь, – сбрасываю его руку и киваю на напрягшихся охранников. – Только не здесь. А то свои выходные отдохнёшь не в горах, а в полиции.

Толкаясь плечами, заходим в лифт и, молча сверля друг друга глазами, едем до парковки.

Я пытаюсь объяснить себе, что творю сейчас совершенно необъяснимую дичь. Что если Ася хочет встречаться с мужиком, который ее даже не заводит, то ради Бога! Но тогда какого хрена Елецкий держит ещё секретаршу?

Нет, этого не может быть. Разбавлять Асю левыми бабами – это нужно быть полным идиотом. А Елецкий гурман. Что попало он никогда не жрал и не жрет. Ну и физически в состоянии начпокать и воспитать целый выводок детей.

Тогда напрашивается только один вывод – с Гордеевой у него ничего нет.

«Ну как нет то!?» – Психуя, открываю с ноги дверь на парковку. – «Если он ей с ней ужинает и целует руки.»

Резко разворачиваюсь лицом к Андрею, делая так, что он в меня врезается.

– Ты предложил ей поехать с тобой?

– Предложил, – он отвечает мне, с вызовом глядя прямо в глаза.

– А она? – сжимаю кулаки, которые реально чешутся.

– Пока не согласилась, – ухмыляется Андрей, – но у нас весь вечер и ночь впереди.

– Отвали от неё, – агрессивно цежу сквозь зубы, прихватывая Елецкого за воротник пиджака. – Это моя женщина.

– Да? – мой адвокат дергает бровью и ухмыляется. – Вот только она мне час назад сказала, что абсолютно свободна.

– Она ошиблась, – говорю давяще и дергаю Андрея за воротник.

– Руки убери, – рявкает он, рубящим движением сбивая мой захват. – И я очень сильно сомневаюсь, что Ася стала бы встречаться с женатым мужчиной.

«Ай, какой умный,» – морщусь от его правоты.

– Я очень тебе благодарен, – говорю приторно-слащавым тоном, – что ты поставил ее в известность о моем скором разводе. Ты же сделаешь все в лучшем виде? – прищуриваюсь. – Или ты ещё и как профессионал-отстой?

– Я не смешиваю личное и работу, – шипит мне в ответ Андрей. – И раз уж мы в этой ситуации равны, то пусть девочка сама выберет.

– А как же секретарша твоя? – захлебываюсь я ядом и ревностью.

– Так это же не жена, – ехидно скалится мне в ответ.

– Сука… – понимая, что он тоже в своём праве, я достаю из кармана пальто сигареты.

Беру себе и ротягиваю пачку Андрею. Несколько секунд мы молча курим, пытаясь успокоиться, чтобы разойтись цивилизованно.

– Она рассказывала, что ты ее жестко кинул. – задумчиво говорит Елецкий.

– Что она тебе ещё рассказывала? – глубоко затягиваюсь, практически медитируя на дым.